И подумала: а ведь я знаю больше, значительно больше. Нашла свой старый материал. К чести моей должна заметить, что писался н при жизни кумира))) Перечитала, улыбнулась, но править не стала. Нам ведь важны только факты, верно?
Моя подружка чу дно печет пирожки. Я больше скажу: она их печет лучше всех в мире. Но - никому в голову не придет на этом основании делать из нее политического эксперта. А теперь скажите мне: чем музыкант Ростропович отличается от моей подружки? Тем - что из него таки сделали эксперта и властителя умов.
Музыкант он - во вторую очередь. Более того: как музыкант, он в России мало кого интересует. Иначе, вчера, в его юбилей, телевидение должно было показать запись его концерта. Но они же не идиоты. Они же понимают, что будет с рейтингами. Оно им надо? Поэтому вчера весь вечер мы слушали разглагольствования Ростроповича «за демократию и текущий политический процесс».
Ростропович вчера был вдруг очень похож на Сахарова. Мягкий дедушко, не от мира сего… И дело даже не в образе двух «уютных мужей-подкаблучников». Так же, как и Ростропович, академик Сахаров был хорошим специалистом в своем деле (у него это была ядерная физика).
Но с чего он взял, что, постигнув законы термодинамики, он теперь с легкостью напишет конституцию? И написал: « Россия должна разделиться на 150 независимых государств». Я ничего не придумываю. Это - сахаровская Конституция, которую освистали взбешенные (тогда еще - народные) депутаты. А демократы рыдали: «Простите нас, Андрей Дмитриевич, за это быдло!»
Право, не понимаю, почему они отказываются взять в свою компанию «государственных деятелей» мою подружку? Может быть, потому, что у кухарки - больше здравого смысла и ответственности?
Но на самом деле проблема не в них. Проблема - в нас. Мы-то куда смотрели?
А сейчас, когда в партийных списках борцы и боксеры - мы, простите, куда смотрим?
Я обожаю Аллу Пугачеву. Но ей надо петь про любовь, а не заседать в Общественной палате. Она давно живет в другом, вымороченном мире. Ее изумление («Я читаю письма и прихожу в ужас!») - мило, трогательно. Но любая доярка на ее месте была бы полезнее. У доярки - знание жизни, опыт и ответственность за детей, за землю… Она не гражданин мира. Ей жить на этой земле.
На самом деле, это отработанная технология, на которую мы попались тогда. И продолжаем наступать на те же грабли сейчас. Когда вместо авторитетов нам подсовывают кумиров.
Но ведь 15 лет уже прошло. Мы видим результат. А они, наши кумиры, они - видят?
Я ведь не зря упорно говорю об ответственности. Лучистое благодушие Ростроповича вчера изумляло. Ему бы на колени бухнуться - мол, простите меня, люди добрые… Или гениально, так, как может только он, смахнуть смычком слезы у плачущей виолончели.
Но - нет. Нам, как заезженная пластинка, пели то, что записано уже в энциклопедиях.
« Во время советского режима Галина Вишневская активно противостояла власти. Вместе с мужем, великим виолончелистом и дирижером Мстиславом Ростроповичем, оказывала неоценимую поддержку выдающемуся русскому писателю и правозащитнику Александру Солженицыну, и это стало одной из причин постоянного внимания и давления со стороны спецслужб СССР. В 1974 году Галина Вишневская и Мстислав Ростропович покинули Советский Союз и в 1978 году были лишены гражданства» wikipedia.
Да неужели? Активно противостояли власти? Да будет вам… Был, правда, небольшой скандалец, когда Ростропович уезжал на очередные гастроли за границу и потребовал, чтобы командировочные заодно выписали и его жене, так как он обладает отменным здоровьем… Власть быстро сдалась и выписала. А в остальном - особенно не противились: ни сам Ростропович, когда ему вручали звания и премии (Народный артист СССР (1966), лауреат Сталинской (1951) и Ленинской (1964) премий СССР), ни Вишневская, которая тоже была Народной артисткой и кавалером Ордена Ленина (1971г)
« Гнездо свое Ростроповичи устраивали с размахом и вкусом. Слава в концертных поездках выискивал диковинную старинную мебель. Галина заботилась об уюте. Дом был открытым, с шампанским после концертов, с дружеским застольем. С.Хентова. «Ростропович»
Самое забавное, что теперь их эмиграция подается чуть ли не как принудительная высылка из страны. Они, вроде как, не хотели. И страдали.
А ведь все было немножко не так. Вернее - совсем не так. Они сбежали.
29 марта 1974 года, спустя два дня после того, как семья отметила сорокасемилетие Ростроповича, он, по настоянию Вишневской, отправил через П.Демичева письмо Л.Брежневу с просьбой о командировке за рубеж на два года.
Ростропович и Вишневская официально значились в зарубежной творческой командировке сроком на два года, имели советские паспорта... С.Хентова. Ростропович
Согласитесь, тем, кого прессуют спецслужбы, командировочные на два года не выдают, и за границу с легкостью не отпускают. Я бы еще добавила - с доверием. Просто обратите внимание на дату: 4 года страна их ждала и не лишала гражданства. Кстати, для лишения гражданства, видимо, был серьезный повод.
Что же касается Александра Исааковича Солженицына…
«- Но, к примеру, Ростропович уезжал не по своей воле...
- Слава не глупее нас с вами, поверьте. Он всегда знал, что делает. И пуская в дом «литературного власовца» Солженицына, должен был предвидеть последствия.
А если бы к вам в той ситуации обратился Александр Исаевич, приютили бы гонимого?
Не обратился бы. Кем я был для Солженицына? А перед вынужденной эмиграцией у меня на даче полгода жил Гавриил Гликман, талантливейший опальный питерский художник. Я никогда не использовал этот факт, чтобы заработать лишние очки. Из меня - никакой пиарщик.» (Лауреат Госпремии России пианист Николай Петров, КП)
Петров сильный и умный человек. Назвать «литературным власовцем» Солженицына - для этого нужно мужество. Даже сейчас, когда стали общеизвестны весьма любопытные подробности об этом «совписе».
Николай Николаевич Яковлев, написавший блестящие работы о деятельности ЦРУ, цитирует американского сотрудника Д. Бима:
"Первые варианты рукописей Солженицына были объемистой многоречивой сырой массой, которою нужно было организовывать в понятное целое, их нужно было редактировать. Вскоре я нашел десяток талантливых редакторов и засадил их за основательную чистку текста. Получилась книга "Архипелаг ГУЛАГ", которая помогла сокрушить диктатуру пролетариата в СССР".
Но Господь с ним, с ЦРУ. Не знаю, кого они там нанимали, но цифры ужасающе перевраны, а язык Солженицына, как был, так и остался - ниже всякой критики. Не в этом дело. Не знаю, как вы, а я, как гражданин моей страны, никогда не прощу Александру Исааковичу речи, которую он произнес в США 30 июля 1975 года:
« Я друг Америки… США давно проявили себя, как самая честная и самая великодушная страна в мире… Ход истории сам привел вас - сделал мировыми руководителями… Пожалуйста, побольше вмешивайтесь в наши дела».
А в «Письме Вождям» Солженицын называет США «могучим победителем Второй мировой войны» и «кормильцем человечества». А еще он предлагает России добровольно «отказаться от технического прогресса».
Еще один кумир. Особенно - для любителей изучать историю по комиксам.
Я думаю… Ждала ли я вчера от него покаяния? Нет. Зачем требовать раскаяния от того, кого пока не в силах простить? Разве, когда Ельцин сказал «простите меня» - мы его простили?
Я просто хочу, чтобы из этих юбилеев перестали устраивать государственные праздники.
Слишком много вчера было Ростроповича…
В 1986 году Кшиштоф Пендерецкий посвятил свое сочинение для виолончели соло «Per Slava» Мстиславу Ростроповичу. В этом лаконичном названии уместилось все, что было свойственно этому артисту: его огромный и признанный талант, заразительная любовь к музыке, его человеческое обаяние и сердечность.
По прозвищу Подсолнух
Мстислав Ростропович родился 27 марта 1927 года в Баку, отец его был также музыкантом, педагогом Азербайджанской музыкальной академии и создателем и руководителем струнного квартета. Мама артиста была пианисткой, она рассказывала, что Мстислав появился на свет не на девятом, а на десятом месяце беременности. По этому поводу великий маэстро потом любил шутить, обращаясь к маме: «Ну, раз я так долго находился у тебя под сердцем, неужели ты не могла получше поработать над моей внешностью?» На это она отвечала: «Я работала над твоими руками, Слава».
Играть на рояле и виолончели Мстислав начал в четыре года, в восемь состоялось его первое публичное выступление. В 16 лет Ростропович поступил в Московскую консерваторию, попав сразу на два факультета – композиторский и в класс виолончели, к Семену Козолупову. Другому преподавателю, выдающемуся композитору Дмитрию Шостаковичу, Мстислав показал однажды партитуру своего первого фортепианного концерта, а потом виртуозно его и сыграл. После этого Шостакович предложил Ростроповичу позаниматься с ним в классе по инструментовке, но композитором Мстислав так и не стал. Сам виолончелист говорил, что Восьмая симфония Шостаковича после первой же репетиции произвела на него такое впечатление, что он перестал сочинять музыку: «С тех пор я, слава Богу, не сочинил ни одной ноты».
Когда же его спрашивали, почему он выбрал виолончель, Ростропович признавался: «Потому что я ее полюбил, как женщину. Только много лет спустя я узнал, что во французском языке слово виолончель – мужского рода. Я был потрясен! Если бы я об этом узнал, когда приобщался к музыке, неизвестно, какой бы инструмент я выбрал».
Среди студентов у него было прозвище Подсолнух. «Так и кричали: “Подсолнух! Иди сюда!”, – вспоминал Ростропович. – Я как-то спросил знаменитого пианиста, профессора Московской консерватории Виктора Мержанова, который учился со мной вместе: “Вить, а чего меня Подсолнухом зовут?” А он говорит: “Потому что ты всегда почему-то тянешься к солнцу”. Господь мне дал два уникальных качества: память и руки. Если я когда-нибудь повторил бы свою жизнь, я бы сказал: все можно поменять, но, вот это оставьте так».
В 1945 году Ростропович получил I премию на Всесоюзном конкурсе молодых музыкантов, а в 1950 году одержал победу на конкурсе имени Гануша Вигана в Праге. Он быстро стал популярным на Западе, за карьеру им были исполнены 117 произведений для виолончели и даны 70 оркестровых премьер. Многие произведения для виолончели были написаны специально для Мстислава Леопольдовича. Около 60 композиторов посвятили ему свои сочинения, он выступал со Святославом Рихтером, с Эмилем Гилельсом и Леонидом Коганом, а в качестве пианиста – с Галиной Вишневской; он так и остался неизменным аккомпаниатором своей жены и спутницы не только в жизни, но и в искусстве.
«Последняя возможность сменить фамилию»
До встречи с Маэстро Галина дважды побывала замужем. Сначала – за военным моряком Георгием Вишневским, который оказался жутко ревнив. Галина развелась с ним через два месяца. Потом вышла за директора ансамбля оперетты Марка Рубина. Он был старше Вишневской на двадцать два года. В 45-м у них родился сын, но умер двухмесячным от пищевого отравления. Десять лет спустя, в Праге, где певица участвовала в концертной программе проходившего там фестиваля молодежи и студентов, Вишневская познакомилась с Ростроповичем.
Это случилось в ресторане. Кто-то из знакомых показал Вишневской на сидящего напротив парня в очках и спросил:
– Вы знакомы?
– Нет.
– Так познакомьтесь – это виолончелист Мстислав Ростропович.
Ростропович рассказывал своим соседям какие-то смешные истории и совсем не обращал на Вишневскую внимания. Когда же Галина собралась уходить домой, молодой человек в очках вскочил:
– Послушайте, можно мне вас проводить?
– Проводите…
– Можно я подарю вам эти конфеты? Ну прошу вас, мне это очень важно.
На улице стояла женщина с полной корзиной ландышей. Ростропович купил их все, подарил Вишневской.
– Между прочим, я замужем! – предупредила его Вишневская.
– Между прочим, это мы еще поглядим! – предупредил ее Ростропович.
«Я ждала любви, ради которой стоило бы умереть, как мои оперные героини, – вспоминает певица. – Мы неслись навстречу друг другу, и уже никакие силы не могли нас удержать». Свадьбу сыграли уже скоро. В районном загсе регистраторша сразу узнала знаменитую солистку Большого театра Галину Вишневскую и поинтересовалась, за кого же она выходит замуж. Увидев довольно-таки невзрачного жениха, женщина сочувственно улыбнулась Вишневской, а с трудом прочитав фамилию Ростропович, сказала музыканту: «Ну, товарищ, у вас сейчас есть последняя возможность сменить свою фамилию».
Уже через год у Галины и Мстислава родилась Ольга, а за ней и Елена. Старшая дочь сейчас возглавляет музыкальный фонд Ростроповича, а младшая, живущая в Италии, руководит медицинским фондом его же имени. Они рассказывали, что люди с таким темпераментом, какой был у их родителей, вряд ли смогли бы ужиться. Спасали гастроли. То она куда-то уезжала, то он. «Соскучились, приехали: Слава Богу, опять вместе! А если бы вот так, с утра до вечера вместе – взорвались бы, наверное», – признает Вишневская.
Ростропович ее обожал. Нежно называл Лягушкой – Царевна пропускал как само собой разумеющееся, задаривал драгоценностями. Смеясь и плача, переживал страсть, которой воспылал к его Галине председатель правительства Булганин. «Тот ухаживал по-советски: приезжал и говорил: “Я к твоим услугам”, – вспоминает Вишневская. – Мы с мужем садились в его машину и ехали на правительственную дачу. Булганин признавался мне в любви. При муже. Такие времена были. Слава спокойно на это реагировал, слушал и пил с ним водку. Напивались вдвоем».
«Мы были выброшены в мир без копейки»
Ни один из тех, кто был на лондонском концерте Ростроповича 21 августа 1968 года или слышал его по радио, никогда его не забудет. В этот день русские танки вошли в Прагу, а он выступал в Альберт-холле с Государственным симфоническим оркестром СССР: исполнялся знаменитый концерт для виолончели чешского композитора Дворжака. За дверями концертного зала и внутри проходили шумные протесты, но концерт все же состоялся. И в тот момент, когда Ростропович начал играть – с утонченностью, которой невозможно было не поддаться, – слушателям стало понятно, какие чувства его обуревают.
После этого его жизнь стала еще сильнее связана с политикой. Однако он всегда говорил, что поступает, руководствуясь не политическими взглядами, а любовью к людям. Музыканта и его супругу стали выживать из Союза после того, как они крепко сдружились с Александром Солженицыным.
А когда того исключили из Союза писателей и начали преследовать, то даже приютили на своей даче. Кроме того, весной 1972 года Ростропович вместе с Сахаровым, Галичем, Кавериным и другими деятелями науки и культуры подписал два обращения в Верховный Совет СССР: об амнистии осужденных за убеждения и об отмене смертной казни.
Вишневской и Ростроповичу начали срывать концерты и записи на радио, от гонораров артистам мало что оставалось. Например, как-то после триумфальных гастролей в Соединенных Штатах Ростроповича пригласили в советское посольство и объяснили, что львиную долю заработка он должен сдать в посольство. Артист возражать не стал, он только попросил своего импресарио Юрока купить на весь гонорар фарфоровую вазу и вечером доставить ее в посольство, где был назначен прием. Когда её принесли, Ростропович взял вазу, полюбовался и… развел руки. Ваза, ударившись о мраморный пол, разлетелась на кусочки. Подобрав один из них и аккуратно завернув в носовой платок, музыкант сказал послу: «Это – мое, а остальное – ваше».
Софья Хентова, автор монографии Ростропович, рассказывала, что, когда министр культуры Фурцева пообещала Мстиславу Леопольдовичу лишить его зарубежных гастролей, он усмехнулся: «Я и не знал, что выступать на родине – наказание!» Но все же уехал. «Когда мы подали заявление на имя Брежнева о выезде на два года всей семьей, уже через полчаса нас вызвали в Министерство культуры, – вспоминает Вишневская. – Несмотря на конец рабочего дня, там был Кухарский и еще один заместитель Фурцевой. “Объясните, в чем дело?” – требовал Кухарский. “Вы все знаете”. – “Мы должны от вас услышать – нам надо доложить в ЦК”. Им нужны были наши голоса – под столом наверняка стояла подслушивающая и записывающая аппаратура. Слава говорит: “Причина в том, что мне не дают играть. Все оркестры для меня закрыты, я не могу ни на одной большой площадке выступить”. И Кухарский, глядя в глаза Ростроповичу, нагло заявляет: “Ну что вы говорите: не дают! Просто оркестры не хотят с вами играть”. “Вот и замечательно! – вмешалась я. – Они не хотят с ним играть, а оркестры в Париже и Лондоне мечтают с ним играть. Потому-то мы и уезжаем”».
В мае 1974 года сначала Мстислав Леопольдович, а затем и Галина Павловна с детьми уехали из СССР. «Мы были выброшены в мир без копейки. Всё осталось в Союзе, – говорит певица. – Муж с виолончелью, с собакой, я – через два месяца с двумя дочками и двумя чемоданами с концертными платьями. Поэтому работать надо было очень много, устраивать детей». И они работали, в большом темпе, с неимоверной отдачей – чего стоил только «Макбет» для фестиваля в Эдинбурге – 10 спектаклей за 30 дней. Их имена гремели на весь мир. Глядя на процветание изгоев, власти СССР не нашли ничего лучшего, как лишить Мстислава и Галину в 1978 году советского гражданства. Постыдное постановление отменили лишь в 1990-м, но Ростроповича к тому моменту уже называли гражданином мира.
«Моментально отзывался на резонансные события
В августе 91-го тайком от жены музыкант улетел в Москву, когда здесь случился путч. «Я была в Лондоне, сидела у телевизора и смотрела выпуски новостей из России, а Ростропович находился в Париже, – вспоминает Вишневская. – Время от времени мы перезванивались, обменивались впечатлениями: “Танки и солдаты на улицах! Там настоящая война!” А потом раздался звонок из английского МИДа: “Мадам Вишневская, муж просил передать вам нижайший поклон, слова любви и пожелание не беспокоиться. У него все в порядке, он скоро вернется”. Спрашиваю: “Откуда?” Невидимый собеседник искренне удивился: “Из Москвы, конечно”. Я так и села в кресло. Ох, если бы Слава подвернулся мне в ту минуту! К счастью для Ростроповича, после возвращения из России у него сразу начались гастроли, и мы не виделись почти месяц. К моменту нашей встречи я уже успела остыть. Впрочем, Славу было не переделать. Точно так же в 1989-м он помчался в Берлин, когда там начали валить стену. Сел с виолончелью у Бранденбургских ворот и стал играть. Спонтанный человек, он моментально отзывался на резонансные события!»
Из Европы семья перебралась в США, где Ростропович стал главным дирижером Национального симфонического оркестра. Неподалеку от Нью-Йорка он купил огромное поместье, которое назвал Галино – в честь ненаглядной супруги. А 27 апреля 2007-го Мстислава Леопольдовича не стало. Ростропович однажды рассказал друзьям, как обдурит смерть: «Я сказал Гале, когда умру в Париже утром, отправь меня сверхзвуковым рейсом Конкорда в Нью-Йорк. Я полечу навстречу времени, перегоню его и приземлюсь за два часа до того, как умру, значит, я еще два часа буду официально жив?!» Он хохотал, все остальные складывали и вычитали в уме эту шутку.
Вишневская прожила с ним более пятидесяти лет: «Открывается дверь, входит Ростропович и везет виолончель на колесиках. Она на роликах была. Как за руку ее вел. Ой, наконец, я дома. Устал. Именно эта картина стоит у меня перед глазами. И помогает жить дальше».
Подготовила Лина Лисицына,
по материалам
В последние дни произошла массовая вылазка власовцев, начавшаяся с уренгойских мерзавцев. Призыв покаяться перед невинными фашистскими жертвами, которые хотели мира и случайно оказались убитыми на территории СССР, подхватили и понесли священники, журналисты и благотворители, которые уже и раньше проявляли себя самым неприглядным образом, защищая воров, педофилов, извращенцев и предателей Родины. Я думаю, что все эти публичные люди получают какую-то копеечку, хотя правильнее сказать - цент, из источников за границей. Не случайно у многих есть иностранное гражданство.
Идеолог предательства, конечно же, Солженицын. У френдессы прочитала отрывки из статьи 1974 года с разбором предательства этого последовательного и хитрого врага нашей страны, которому теперь ставят памятники и чьим именем называют улицы. А прочитав, вспомнила про Галину Вишневскую и Ростроповича.
У них на даче Солженицын жил 4 года, где строчил антисоветскую ложь, прославляя Власова. В 1970 году Вишневская с Ростроповичем выступили с поддержкой солженицынского вранья, скорее всего, не по собственной инициативе, а по подсказе своих друзей из-за границы, куда они постоянно ездили на гастроли.
Письмо Ростроповича крайне глупое и вздорное, особенно, когда читаешь его сейчас:
«Я знаю многие произведения Солженицына, люблю их и считаю, что он выстрадал право писать правду, как её видит, и не вижу причины скрывать своё отношение к нему, когда против него развёрнута кампания».
Певица описывает, как им, великим гениям и корифеям от искусства, начали отказывать в зарубежных поездках (о горе!), и они были вынуждены ездить с концертами по провинциальным городам. Они-то привыкли к Америке, Италии и Англии, а тут им предлагают выступать перед жителями Ярославля и Саратова. Несчастный Ростропович, чтобы не сойти с ума от вынужденного безделья, стал мотаться по разным адресам в поисках антикварного фарфора, покупая за «бешеные деньги» какую-нибудь «размалёванную дрянь», которую ему подсовывали в виде музейной редкости. «Лишь за два года до отъезда мы смогли позволить себе сменить мебель и, наконец, купить старинную».
Вот как тяжело им приходилось.
В конце концов в 1974 Ростропович уехал в Лондон, а вслед за ним через пару месяцев уехала Вишневская с дочерьми. В 1978 году их лишили советского гражданства за антисоветскую деятельность, и правильно сделали. К сожалению, они вернулись, как герои, когда страна развалилась и чёрное стало называться белым, а предатели прославляться и увековечиваться.
Но как люди доходят по предательства страны? Очень просто: сначала они предают свою семью.
Вишневская бросила на произвол судьбы 4-летнюю сироту, свою единоутробную сестру. Что может быть хуже этого, только убийство, наверно. А самой ей было уже 22 года, у неё был муж - директор театра оперетты, заработок. Вот просто взяла и бросила, и не постеснялась возложить вину за свой скотский поступок на… советскую власть.
«Это всё-таки удивительно, как быстро сумела наша власть морально развратить людей, разрушить кровное отношение детей к родителям, родителей - к детям, уничтожить вековые семейные традиции».
«Хоронила я её, везла в машине через весь город и вспоминала своё нерадостное детство, её несчастливую жизнь, а напротив меня сидела её четырёхлетняя дочь, которой, как и мне когда-то, предстояло скитаться по людям…»
Отца Вишневская также презирала и ненавидела. А ведь книга написана ею уже в пожилом возрасте, но она так ничего и не поняла. К сожалению, мало кто увидел её хамскую натуру у нас в своё время, зачитываясь этой книжонкой, в которой ложь перемешана с правдой.
«Вернулся из заключения и мой отец, и, хоть отсидел в тюрьме 10 лет, остался по-прежнему убеждённым коммунистом. Теперь он приехал в Москву добиваться восстановления в партии. Но сначала пришёл в отдел кадров Большого театра с доносом на меня, что при поступлении в театр я всех обманула и не сообщила в анкетах, что он арестован по политической статье, о чём я хорошо знала. Этот чистейшей воды коммунист-ленинец надеялся, что меня немедленно выгонят из театра. Да просчитался мой папаша - другие уже настали времена. Умер он от рака лёгких через два года. Сколько же моральных уродов породила советская власть!»
Именем этой лживой, злобной предательницы названы лайнер «Аэрофлота», учебное заведение, улица в Москве и театр.