Он писал стихи (по-моему, ужасные), военную прозу (никакую), детские книги (очень милые, но не более того). Его настоящее призвание и всепоглощающая страсть состояли в другом – он был главный редактор, а это – редчайшее ремесло.
В ту ночь в Душанбе было землетрясение. Мы с коллегой, возвращаясь из гостей, его не заметили.
В вестибюле гостиницы, несмотря на поздний или, скорее, ранний час, клубилась возбужденная толпа. В сторонке сидел наш начальник, прижимая к груди объемистый пакет.
– Как вы – целы? – взволнованно сп
росил он.
– Вроде бы да. А что?
– Как что? Пять баллов! Разве вы ничего не почувствовали?
– Покачивало маленько. Но мы решили, что это естественные последствия дружеской встречи. А что вы держите в руках, Сергей Алексеевич?
– Книги. Только их я и взял, выбираясь из номера.
Книги были
для Нурекской библиотеки, а Нурекская библиотека слыла второй страстью главного редактора журнала "Дружба народов" Сергея Алексеевича Баруздина. Уникальное собрание книг с автографами авторов – ау, где оно теперь? Вряд ли книги пустили на самокрутки – боевики предпочитали "Малборо" или "Кэмел", но Н
урек и Рогун и долина Вахша так долго оставались территорией боевых действий, что в этом правоверном пекле вряд ли уцелели книги неверных.
Баруздин, по счастью, об этом не узнал.
Он писал стихи (по-моему, ужасные), военную прозу (никакую), детские книги (очень милые, но не более того). Его
настоящее призвание и всепоглощающая страсть состояли в другом – он был главный редактор, а это – редчайшее ремесло. Поверьте мне на слово: за долгие десятилетия в журналистике у меня перебывало ровно 19 главных редакторов, но только для троих это была профессия. Егор Яковлев в "Журналисте", Анатол
ий Голубев в "Смене", Сергей Баруздин в "Дружбе народов". Все они разные: Яковлев – сатрап, умевший заставить человека работать на таком пределе сил, о котором он не подозревал; Голубев – барин, он вроде бы ни во что не вмешивался, однако подбирал и расставлял людей так, что редакционная машина крут
илась как будто сама; Баруздин был спортсмен.
Главным редактором он стал по советским временам очень рано – в 39 лет. Ему достался унылый журнал, который называли "братской могилой братских литератур". И с азартом честолюбивого спортсмена Баруздин вступил в состязание с признанными китами тогдашн
его моря толстых журналов – "Новым миром", "Знаменем", "Октябрем". И не то чтобы выиграл этот марафон, но уважать себя и журнал заставил. При Баруздине журнал напечатал "Разные дни войны" Константина Симонова и поздние романы Юрия Трифонова, лучшие вещи Василя Быкова и скандальный роман Анатолия Рыб
акова; эстонские, литовские, грузинские романисты обрели мировую славу, напечатавшись по-русски в "Дружбе народов". Все это стоило мучительных объяснений в Китайском проезде, где сидели наши цензоры, и на Старой площади, где располагался ЦК. Ему приходилось лавировать, унижаться, но не было случая,
чтобы он подставил кого-то из нас. Ушедший на фронт мальчишкой, смертельно больной, даже в 50 выглядевший глубоким стариком, он умел держать удар, как никто другой.
У него была странная, расточительная привычка: после выхода каждого номера журнала он писал от руки благодарственные письма всем авт
Баруздин Сергей Алексеевич — поэт, прозаик.
Его отец, будучи заместителем начальника «Главторфа» в Москве, писал стихи. Не без влияния отца Сергей стал увлекаться поэзией, публиковал свои первые стихи сначала в стенгазете, затем в многотиражке «Штаб индустрии», в «Пионерской правде», журнале «Пионер», «Дружные ребята». Их заметила Н.К.Крупская, в ту пору заместитель наркома просвещения, она направила юного поэта в литературную студию Московского Дома пионеров. «Мне было четырнадцать, когда началась война и когда накануне я был на очередном занятии в Доме пионеров. Война уже шла, когда мне исполнилось пятнадцать... В Красной Армии я служил рядовым в артиллерийской разведке... На Одерском плацдарме, в районе Оппельна, под Бреслау, в боях за Берлин, на Эльбе, а потом в рывке на Прагу мы, семнадцати-восемнадцатилетние ребята, поняли многое...» (Баруздин С. Люди и книги. М., 1978. С. 320-321).
Ученье - не самая сладкая вещь.
Баруздин Сергей Алексеевич
После демобилизации работал и одновременно учился в вечерней школе, затем заочно в Литературном институте им. М.Горького.
В 1950 издал первый стихотворный сб. для детей «Кто построил этот дом» и сборник стихов совместно с А.Г.Алексиным «Флажок»; в 1951 — сборник рассказов «Про Светлану», затем повесть в стихах про первоклассницу Галю и ее друзей. Стихи согреты личным отношением автора к своим героям.
В 1956 издал книгу для малышей «Шаг за шагом». Воспитанию школьников посвящены сб. стихов «Кто сегодня учится» (1955), повесть «Ласточкин младший и Ласточкин старший» (1957).
Л.Кассиль так характеризовал стихи Баруздина для детей: «Важные по смыслу, крепко слаженные...» (Баруздин С. Твои друзья — мои товарищи. М., 1967. С.6). Для таланта Баруздина характерны философичность, притчеобразность, риторическое формулирование в стихах для детей главной их мысли. Беседуя с малышом не только доверительно, но и серьезно, автор стремится пробудить в нем важнейшие гражданские качества — трудолюбие, гуманность, интернационализм, чувство долга и справедливости. Проза тем более проблемна, сюжеты обнажают остроту конфликтов; стихи и прозу Баруздина объединил в книгу «О разных разностях» (1959).
Адресуясь к маленькому читателю в книгах 1960-х, Баруздин обращается к публицистике: «Шел по улице солдат», «Страна, где мы живем», «Страна Комсомолия». В повести для детей «Шел по улице солдат» автор преподает юным читателям первые уроки патриотизма. В книге «Страна, где мы живем» рассказчик вместе со своим 5-летним собеседником облетает на самолете всю страну, видят они и Урал, и Сибирь, и Камчатку, и Дальний Восток, и герой понимает, что страна наша и большая, и богатая. Умело и тактично вводит автор маленьких собеседников в сложносплетение трудных житейских проблем: «Большая Светлана. Маленькие рассказы» (1963), «Валя-Валентин. Стихи» (1964), «Идет снег... Рассказы» (1969).
В книгах Баруздина ребенок постигает многообразную красоту жизни, учится доброте и радости быть добрым. О дружбе советского и индийского народов повествуется в книге «Подарки-путешественники» (1958). Здесь в повестях «Рави и Шаши» и «Как Снежок в Индию попал» автор ведет с маленьким читателем серьезный разговор о дружбе народов, о человеческой отзывчивости и солидарности. В небольшой, но емкой и поучительной повести «Только не завтра», как и в повестях «Первое апреля — один день весны», «Новые Дворики», автор ставит перед школьниками вопросы совести и долга, эгоистического стяжательства и работы на общее благо.
Алёшка из нашего дома
Жил в нашем доме человек. Большой или маленький, трудно сказать. Из пелёнок он давным-давно вырос, а до школы ещё не дорос.
А звали человека Алёшкой.
Всё умел Алёшка делать. И есть, и спать, и гулять, и играть, и слова разные говорить.
Увидит отца, скажет:
Увидит мать, скажет:
Увидит на улице автомобиль, скажет:
Ну, а есть захочет, так и скажет:
Мама! Я есть хочу!
Однажды отец уехал по делам в другой город. Несколько дней прошло отец письмо домой прислал.
Мать прочитала письмо. И Алёшка решил прочитать. Взял письмо в руки, покрутил и так и сяк, а понять ничего не может.
Мать села за стол. Бумагу взяла, ручку. Написала отцу ответ.
И Алёшка тоже решил папе письмо написать. Карандаш взял, бумагу, сел за стол. Стал водить карандашом по бумаге, а на ней одни каракули получаются.
Вот и оказалось, что не всё умеет Алёшка, не всё знает.
Самое простое дело
До школы ждать долго. Решил Алёшка сам научиться читать. Достал он книжку.
И оказалось, что чтение - самое простое дело.
Видит он - в книжке дом нарисован, говорит:
Видит лошадь, говорит:
Обрадовался Алёшка, к отцу побежал:
Хорошо! - сказал отец. - Давай посмотрим, как ты читаешь.
Показал отец Алёшке другую книгу.
Это что? - спросил.
Видит Алёшка - на картинке жук нарисован с зонтиком, а под ним что-то написано.
Это жук с зонтиком, - объяснил Алёшка.
Вовсе это и не жук с зонтиком, - сказал отец, - а вертолёт.
Перевернул отец страницу:
А это что?
А это, - отвечает Алёшка, - мячик с рожками и ножками.
Это не мячик с рожками и ножками, а спутник, - сказал отец.
Тут он протянул Алёшке ещё одну книгу:
Теперь эту почитай!
Алёшка открыл книгу - нет в ней ни одной картинки.
Не могу, - сказал, - здесь без картинок.
А ты слова прочти, - посоветовал отец.
Слова я не умею, - признался Алёшка.
Вот то-то и оно! - сказал отец.
И больше ничего не сказал.
Ведро воды
Раньше не раз так случалось: мать попросит о чём-нибудь Алёшку - соль принести из соседней комнаты или воду вылить из чашки, - а Алёшка сделает вид, что не расслышал, и продолжает играть. Мать встанет, сама соль принесёт, сама воду выльет, и дело с концом!
Но вот однажды Алёшка отправился гулять. Только из ворот вышел, как очень повезло ему. Прямо возле тротуара огромный самосвал стоит, шофёр капот открыл: в моторе копается.
Какой пятилетний мальчишка пропустит случай лишний раз на машину взглянуть!
И Алёшка не пропустил! Остановился, рот раскрыл, смотрит. Медведя блестящего на радиаторе увидел, руль в кабине шофёра и даже колесо потрогал, что выше самого Алёшки ростом…
Тем временем шофёр капот захлопнул: видно, починил в моторе всё, что нужно.
А теперь машина поедет? - поинтересовался Алёшка.
Не поедет, пока воду не зальём, - ответил шофёр, вытирая руки. - А, кстати, ты где живёшь? Близко, далеко?
Близко, - ответил Алёшка. - Совсем рядом.
Вот и добро! - сказал шофёр. - Тогда я у тебя водички позаимствую. Не возражаешь?
Не возражаю! - сказал Алёшка.
Шофёр взял пустое ведро из кабины, и они пошли домой.
Я дядю привёл, воды позаимствовать, - объяснил Алёшка матери, открывшей им дверь.
Проходите, пожалуйста, - сказала мать и провела шофёра в кухню.
Шофёр набрал полное ведро воды, а Алёшка своё принёс - маленькое - и тоже налил.
Вернулись они к машине. Шофёр вылил воду из своего ведра в радиатор.
И моё! - сказал Алёшка.
И твоё! - сказал шофёр и взял Алёшкино ведро. - Теперь всё в порядке. А за помощь спасибо! Бывай!
Машина взревела как зверь, вздрогнула и поехала.
Алёшка стоял со своим пустым ведром на тротуаре и долго ещё смотрел ей вслед. А потом вернулся домой и говорит:
Мама! Давай я тебе помогу!
Уж не подменили ли мне сына? - удивилась мать. - Что-то я его не узнаю!
Нет, не подменили, это я! - успокоил её Алёшка. - Просто я помогать тебе хочу!
Нужный гвоздь
Утром мать сказала отцу:
Вечерком забей, пожалуйста, гвозди на кухне. Мне нужно верёвки повесить.
Отец пообещал.
Мать в этот день дома была.
Собралась она в магазин.
Ты поиграй пока, сынок, - попросила она. - А я быстро вернусь.
Поиграю, - пообещал Алёшка, а сам, как только мать ушла, - на кухню.
Молоток достал, гвозди и стал по очереди их в стенку забивать.
Штук десять забил!
«Теперь хватит», - подумал Алёшка и стал мать ждать.
Мать вернулась из магазина.
Это кто же столько гвоздей в стенку позабивал? - удивилась она, войдя в кухню.
Я, - с гордостью сказал Алёшка, - чтоб не ждать, пока папа забьёт.
Не хотелось матери Алёшку огорчать.
Давай поступим так, - предложила она, - эти гвозди мы вынем. Они не нужны. Зато вот здесь ты забьёшь мне один гвоздь, побольше. Он мне пригодится. Хорошо?
Хорошо! - согласился Алёшка.
Мать взяла клещи и вытащила из стены десять гвоздей. Потом дала Алёшке стул, он забрался на него и забил большой гвоздь повыше.
Вот этот гвоздь самый нужный, - сказала мать и повесила на него кастрюльку.
Теперь Алёшка, как зайдёт на кухню, так на стенку смотрит: висит кастрюлька?
Значит, и верно, что он самый нужный гвоздь забил.
Как Алёшке учиться надоело
Исполнилось Алёшке семь лет. Пошёл он в школу, чтоб научиться читать и писать как следует.
Школьный год ещё не кончился, зима только-только в осенних днях стала проглядываться, а Алёшка уже и читать, и писать, и даже считать умеет. Книжку может прочесть, если она крупными буквами напечатана, слова на бумаге написать, цифры сложить.
Сидел он раз на уроке, в окно смотрел, а солнце прямо Алёшке в лицо светило. На солнце Алёшка всегда курносый: он сморщился и нос у него стал, как китайское яблочко. И вдруг Алёшка почувствовал, что ему надоело учиться. Читать он умеет, писать тоже да и цифры складывать. Что же ещё!
Алёшка поднялся с парты, портфель взял и пошёл к выходу.
Ты куда? - спросила учительница.
Домой! - ответил Алёшка. - До свидания!
Домой пришёл и говорит матери:
Я больше в школу не пойду!
А что же ты будешь делать?
Как что? Ну… работать буду.
Как кем? Ну, как ты, например…
А мать у Алёшки врачом работала.
Ладно, - согласилась мать. - Вот тогда тебе небольшое поручение. Выпиши лекарство больному, у которого грипп.
И мать дала Алёшке маленький листок бумаги, на котором рецепты пишут.
А как его писать? Какое лекарство нужно? - поинтересовался Алёшка.
Писать латинскими буквами, - объяснила мать. - А какое лекарство, ты сам должен знать. Ты же врач!
Алёшка посидел над листком бумаги, подумал и сказал:
Мне эта работа что-то не очень нравится. Я лучше, как папа, работать буду.
Что ж, давай, как папа! - согласилась мать.
Вернулся домой отец. Алёшка - к нему.
Я больше в школу не пойду, - говорит.
А что же ты будешь делать? - спросил отец.
Работать буду.
Как ты! - сказал Алёшка.
А отец у Алёшки мастером работает на том самом заводе, где «Москвичи» делают.
Очень хорошо, - согласился отец. - Давай работать вместе. Начнём с самого лёгкого.
Достал он большой лист бумаги, свёрнутый в трубку, развернул и сказал:
Вот перед тобой чертёж новой машины. В нём есть ошибки. Посмотри какие и мне скажи!
Алёшка посмотрел на чертёж, а это не машина, а что-то совсем непонятное: линии сходятся и расходятся, стрелки, цифры. Ничего здесь не разберёшь!
Я это не умею! - признался Алёшка.
Тогда я сам поработаю, - сказал отец, - а ты пока отдохни!
Отец склонился над чертежом, лицо его сделалось задумчивым, серьёзным.
Пап! А почему у тебя на лице ёлочки? - спросил Алёшка.
Это не ёлочки, а морщинки, - сказал отец.
А почему они?
Потому что учился я много, воевал, работал много, - сказал отец. Это только у бездельников кожа гладкая.
Алёшка подумал, подумал и говорит:
Пожалуй, я завтра опять в школу пойду.
Когда люди радуются
В школе ребятам часто говорили:
Вы должны уметь хорошо трудиться. Так трудиться, чтобы люди потом сказали: вот какие золотые руки у наших ребят!
Алёшка любил столярничать. Отец купил ему столярный станок и инструменты.
Научился Алёшка работать - сделал себе самокат. Хороший самокат получился, не грех и похвалиться!
Смотри, - сказал он отцу, - какой самокат!
Неплохо! - ответил отец.
Алёшка - во двор, к ребятам:
Смотрите, какой я самокат сделал!
Ничего самокат! - сказали ребята. - Катайся!
Алёшка катался-катался на своём самокате - никто на него не смотрит. Надоело ему. Бросил он самокат.
Весной в школе ребята должны были рассаду выращивать, чтобы потом, когда совсем тепло станет, высадить её во дворе.
Учительница сказала:
Нам старшеклассники ящики обещали сделать. Как будут готовы, так и займёмся рассадой.
А Алёшка вернулся домой, раздобыл доски и решил сам ящики сделать. Подумаешь! Это не самокат какой-нибудь. Проще простого.
В субботу Алёшка трудился и всё воскресенье, а в понедельник принёс в школу два ящика, как раз на два окна.
Увидели ребята ящики.
Вот это да! - сказали. - Золотые у тебя руки!
Учительница увидела и тоже обрадовалась:
Ну и золотые руки у тебя! Молодец!
Домой Алёшка пришёл, а мать ему и говорит:
Очень я довольна тобой, сынок! Встретила я учительницу твою, товарищей, и все говорят, что у тебя золотые руки.
Вечером мать отцу об этом сказала, и он тоже похвалил сына.
Пап! - спросил Алёшка. - А почему, когда я самокат сделал, меня никто не похвалил, никто не говорил, что у меня золотые руки? А сейчас говорят? Ведь самокат труднее сделать!
А потому, что самокат ты для себя одного сделал, а ящики - для всех, - сказал отец. - Вот люди и радуются!
Вежливый бычок
У опушки леса пасся бычок. Маленький, месяц от роду, но довольно плотный и бойкий.
Бычок был привязан верёвкой к колышку, вбитому в землю, и так, привязанный, весь день ходил по кругу. А когда верёвка слишком натягивалась, не пуская бычка, он поднимал морду с неровной белой звёздочкой на лбу и тянул неустановившимся, дребезжащим голосом: «М-м-му!»
Каждое утро мимо бычка проходили ребята из детского сада, отдыхавшие по соседству.
Бычок переставал щипать траву и приветливо кивал головой.
Поздоровайтесь с бычком, - говорила воспитательница.
Ребята хором здоровались:
Здравствуйте! Здравствуйте!
Они говорили с бычком, как со старшим, на «вы».
Потом ребята, идя на прогулку, стали приносить бычку разные лакомства: кусок сахару, или сдобную булку, или просто хлеб. Бычок охотно брал угощение прямо с ладони. А губы у бычка мягкие, тёплые. Так, бывало, приятно пощекочет ладошку. Съест и головой закивает: «Спасибо за угощение!»
На здоровье! - ответят ребята и побегут на прогулку.
А когда вернутся, вежливый бычок снова приветливо кивнёт им головой:
«М-м-му!»
До свиданья! До свиданья! - хором отвечали ребята.
Так повторялось каждый день.
Но вот однажды, отправившись на прогулку, ребята не нашли на прежнем месте бычка. Опушка была пуста.
Ребята заволновались: не случилось ли что-нибудь? Стали звать бычка. И вдруг откуда-то из лесу раздалось знакомое:
«М-м-му!»
Не успели ребята опомниться, как из-за кустов, задрав хвост, выбежал бычок. За ним тянулась верёвка с колышком.
Воспитательница взяла верёвку и вбила колышек в землю.
А то ещё убежит, - сказала она.
И вновь бычок, как прежде, поздоровался с ребятами:
«М-м-му!»
Здравствуйте! Здравствуйте! - отвечали ребята, угощая бычка хлебом.
На следующий день повторилось то же самое. Сначала бычка не было, а потом, когда он появился, за ним тянулась верёвка с выдернутым колышком. И опять пришлось воспитательнице привязать бычка.
Вы здесь поблизости бычка не видали? - спрашивает. - Чёрненький такой, со звёздочкой на лбу.
Видели! Видели! - закричали ребята.
Он на месте, на опушке, - сказала воспитательница. - Я его там привязала.
Вот чудеса! - пожала плечами женщина. - Второй день привязываю бычка на новом месте, а нахожу на старом. Понять не могу, чем оно ему так полюбилось!
Наверное, он к ребятам моим привык, - засмеялась воспитательница. Бычок у вас вежливый, каждый день с нами здоровается.
Не уводите его от нас! - стали просить ребята. - Мы с ним дружим!
Да уж если дружки просят, придётся оставить! - согласилась женщина. Раз он с ребятами подружился…
Наутро ребята отправились в лес. На опушке леса, как и прежде, их ждал бычок.
Здравствуйте! Здравствуйте! - закричали ребята.
И довольный бычок закивал им в ответ головой:
«М-м-му!»
Двухметровое несчастье
В Одессе я хотел разыскать своего старого фронтового товарища, который теперь служил моряком дальнего плавания. Я знал, что теплоход, на котором он плавает, только что вернулся из заграничного рейса.
Когда я пришёл в порт, оказалось, что теплоход уже разгрузился и команда его вчера списана на берег. В управлении порта я узнал адрес моего товарища и отправился к нему домой.
В новом доме на улице Халтурина я поднялся на третий этаж и позвонил. Мне никто не ответил. Я позвонил ещё раз.
В глубине квартиры послышался скрип двери, смех. Чей-то женский голос крикнул:
Кто там?
Я сказал через закрытую дверь, кого мне нужно.
Зайдите попозже! Мы открыть вам никак не можем! Мы тут арестованы.
Я подумал, что меня разыгрывают. И совсем неумно! Если товарища нет дома, почему нельзя открыть дверь и сказать об этом по-человечески?
Спустившись вниз, я около часа бродил по городу, и уже скорее любопытство, чем необходимость, вновь привело меня к странной квартире. Я опять позвонил и услышал скрип двери, хохот и вопрос:
Кто там?
Пришлось повторить, зачем я пришёл.
Вновь хохот, и тот же ответ. Только более вежливый:
Зайдите, пожалуйста, ещё чуть позже. Ваш товарищ скоро вернётся. А мы тут, право, арестованы и не можем выйти в коридор. У нас, видите ли, двухметровое несчастье поселилось…
Откровенно говоря, я совсем растерялся. Или действительно со мной валяют дурака, или это что-то забавное. Чтобы не прозевать своего товарища, я стал прогуливаться возле подъезда.
Наконец вижу: идёт. Обнялись на радостях, и здесь я уже не выдержал.
Что там у тебя такое в квартире? - спрашиваю. - Какие арестованные? Что за двухметровое несчастье?
Он расхохотался.
Так и знал! - говорит. - Это соседки мои из комнаты выйти боятся. А чего боятся, когда он маленький и совсем безвредный? Да и запер я его в комнате. Говорил же им, успокаивал. А они мне: он под дверь может пролезть…
Подожди, о ком ты? - переспросил я. - Кто маленький? Кто безвредный?
Да удавчик. Двухлетний всего. Два метра длиной только! - объяснил мне товарищ. - В порту одном ребятишки подарили. Вот капитан и поручил мне в зоопарк его пристроить. Вчера поздно было, так я сейчас ходил договариваться. А ночь он у меня дома провёл. Вот и всё. Сейчас отнесу.
Через несколько минут мы с товарищем уже шли в сторону зоопарка. Удавчика мой приятель нёс на шее, как венок. И верно, удавчик оказался существом совсем безобидным. Он не пытался удрать, а только изредка шипел и разевал пасть.
Правда, прохожие шарахались от нас в сторону. Но зря. Опасаться им было нечего.
Простуженный ежик
Было это поздней осенью в последний год войны. Шли бои на польской земле.
Однажды ночью мы обосновались в лесу. Разожгли костер, согрели чай. Все улеглись спать, а я остался дежурить. Через два часа меня должен был сменить на посту другой солдат.
Сидел я с автоматом у догоравшего костра, на угольки посматривал, к шорохам лесным прислушивался. Ветер шелестит сухой листвой да в голых ветвях посвистывает.
Вдруг слышу — шорох. Будто кто-то по земле ползет. Я встал. Автомат наготове держу. Слушаю — шорох смолк. Опять сел. Снова шуршит. Где-то совсем рядом со мной.
Что за оказия!
Глянул я под ноги. Вижу — кучка сухой листвы, да будто живая: сама собой движется. А внутри, в листьях, что-то фыркает, чихает. Здорово чихает!
Присмотрелся получше: ежик. Мордочка с маленькими черными глазками, уши торчком, на грязно-желтых иглах листья наколоты. Подтащил ежик листья поближе к теплому местечку, где костер был, поводил носом по земле, чихнул несколько раз. Видно, простудился от холода.
Тут время моей смены настало. Заступил на пост солдат — казах Ахметвалиев. Увидел он ежа, услыхал, как тот чихает, и ну меня ругать:
— Ай, нехорошо! Ай, нехорошо! Сидишь и смотришь спокойно. А у него, может, грипп или воспаление. Смотри, весь дрожит. И температура, наверное, очень большая. В машину его надо взять, лечить его надо, а потом на волю выпускать…
Так мы и сделали. Положили ежика вместе с охапкой листьев в наш походный «газик». А Ахметвалиев на следующий день теплого молока где-то раздобыл. Пжик напился молока, согрелся и опять уснул. За всю дорогу несколько раз чихнул и перестал — поправился. Так всю зиму у нас в машине и прожил!
А когда весна настала, мы его на волю выпустили. На свежую травку. И какой день тогда выдался! Яркий, солнечный! Настоящий весенний день!
Только было это уже в Чехословакии. Ведь и весну и победу мы там встречали.
Пчелиная напасть
Жил я в детстве в деревне на Ярославщине. Всем был доволен: и рекой, и лесом, и полной свободой.
Часто сидел с ребятами в ночном у костра.
Но было одно «но». Вот об этом «но» я и хочу рассказать.
У хозяина дома, в котором мы жили, было несколько ульев с пчелами.
Говорят, пчелы — миролюбивые существа, если их не обижать. И верно: наши пчелы никого не кусали, не трогали. Никого, кроме меня.
Стоило мне выйти из избы, как какая-нибудь пчела обязательно меня укусит. А бывали дни, когда меня жалили и по нескольку раз.
— Балуешься ты много, — говорила мать, — вот они тебя и кусают.
— Да вовсе не балуюсь, — оправдывался я. — Совсем их не трогаю.
«Что за напасть такая! — думал я. — Может, они меня перепутали с кем-то? Ведь другие пчелы не жалят меня — в лесу, в поле, — а свои…»
Время шло, и не было дня, чтобы я избежал этой пчелиной напасти. То под глазом у меня шишка, то на щеке, то на затылке, а однажды пчела ужалила в спину, и я совсем измучился: почесать укушенное место и то нельзя — рукой никак не дотянешься.
Хотел я спросить нашего хозяина, почему пчелы меня не любят, но побоялся. «Подумает еще, что я действительно их обижаю. Как я ему докажу, что вовсе их не трогаю? А ведь пчела, говорят, после того как ужалит, умирает. Значит, немало их по моей вине погибло».
Но вышло так, что я все равно не избежал разговора с хозяином. И хорошо, а то бы все лето мучился.
Как-то вечером сидел я весь искусанный за столом, ужинал. Вошел в комнату хозяин, спрашивает:
— Тебя что, пчелы опять покусали?
— Покусали, — говорю. — Только вы не подумайте, что я их дразнил. Я к ульям и близко не подхожу…
Хозяин недоверчиво покачал головой.
— Странно, — говорит. — Они у меня смирные…
А сам, вижу, ко мне присматривается.
— А ты лук любишь? — спрашивает вдруг он. — Вроде луком от тебя пахнет.
Я обрадовался, что меня не ругают за пчел, и отвечаю:
— Да, очень люблю! Каждый день, наверное, кило зеленого луку съедаю. С солью да с черным хлебом. Знаете, как вкусно!
— Вот, брат, за это они тебя и кусают, — рассмеялся хозяин. — Мои пчелы прямо не переносят запаха лука. Да и вообще пчелы к разным запахам очень привередливы. Есть такие, что одеколон не любят или керосин, а мои — лук.
Придется тебе воздержаться от лука.
С того дня я за все лето больше ни одной стрелки лука не съел. Если даже в супе попадался — все равно выбрасывал. Боялся, что пчелы покусают.
А они и верно перестали меня жалить. Однажды я даже рядом с ульями стоял, когда соты из них вынимали, и то пчелы не тронули меня!
Жил в нашем доме человек. Большой или маленький, трудно сказать. Из пеленок он давным-давно вырос, а до школы еще не дорос. Читать...
У опушки леса пасся бычок. Маленький, месяц от роду, но довольно плотный и бойкий. Читать...
В Одессе я хотел разыскать своего старого фронтового товарища, который теперь служил моряком дальнего плавания. Я знал, что теплоход, на котором он плавает, только что вернулся из заграничного рейса. Читать...
Было это поздней осенью в последний год войны. Шли бои на польской земле. Читать...
Летом путешествовали мы по Украине. Как-то вечером остановились на берегу Сулы, решили переночевать. Время было позднее, темень непроглядная. Читать...
В старом уральском городе построили новое здание театра. С нетерпением ждали горожане его открытия. Наконец этот день настал. Читать...
На киностудии снимали новый фильм. В фильме должна была быть такая сцена. В избу, где спит уставший с дороги человек, залезает медведь. Читать...
Жил я в детстве в деревне на Ярославщине. Всем был доволен: и рекой, и лесом, и полной свободой. Читать...
По дороге в деревню Озерки мы нагнали бричку. Но, к нашему удивлению, седока в ней не оказалось. Читать...
В годы войны был у меня товарищ. Мы шутя называли его звероводом. Это потому, что по профессии он зоотехник, работал раньше в зверосовхозе. Читать...
Многие годы совхозное стадо паслось на большом лугу речушки Каменки. Места здесь были тихие, раздольные, с невысокими, но сочными травами. Читать...
Рави и Шаши - маленькие. Как все дети, они часто шалят, а иногда и плачут. И едят они тоже как маленькие дети: рисовую кашу с молоком и сахаром им кладут прямо в рот. Читать...
Маленькая Светлана жила в большом городе. Она не только умела правильно говорить все слова и считать до десяти, но и знала свой домашний адрес. Читать...
Была когда-то Светлана маленькой, а стала - большая. Ходила она раньше в детский сад, а потом в школу пошла. И не в первый класс она теперь ходит, не во второй, а уже в третий. Читать...
Быстро растут у нас города, и Москва растёт не по дням, а по часам. Светлана росла так же быстро, как её город. Читать...
За окном шел дождь. Занудный, мелкий, переходящий в ливень и вновь мелкий. Ели и сосны не шумят под дождем, как березы и осины, и все равно их слышно. Читать...
Она много читала о море - много хороших книг. Но она никогда не думала о нем, о море. Наверно, потому, что когда читаешь о чем-то очень далеком, это далекое всегда кажется несбыточным. Читать...
И все-таки удивительно это - лес! Ели, сосны, ольха, дубы, осины и, конечно, березы. Как эти, что стоят отдельной семейкой на опушке: всякие - молодые и старые, прямые и кургузые, красивые и вовсе вроде бы не симпатичные на взгляд. Читать...
Рассказы Сергея Баруздина разные. Большинство из них посвящены взаимоотношениям людей и животных. Писатель ярко и красочно описывает, как люди проявляют свои лучшие качества в общении с природой. Через свои рассказы он доносит до нас, что животные нуждаются в нашей заботе и любви. Убедитесь в этом сами, прочитав «Снежок, Равви и Шаши», «Лось в театре», «Необычный почтальон» да и другие рассказы.
Очень интересно и с любовью Сергей Баруздин описывает мир маленького человечка на примере мальчика Алешки из «Алешка из нашего двора» и «Когда люди радуются». Просто и понятно рассказано в них о добре, об ответственности и взрослении. Детские рассказы Сергея Баруздина несут в себе большой заряд позитива. Прочитайте их и убедитесь в этом сами.
C. А. Баруздин
Что за люди человеки?
Мать собралась топить печь.
А ну-ка, Человеки, быстро за дровами! - сказал отец.- И лучинки не забудьте прихватить. Для растопки.
Знаем! Сами стругали! - сказали Человеки. Сорвались Человеки с места, побежали в сарай.
Когда у вас четыре руки и четыре ноги, любое дело быстро делается.
Минуты не прошло, как Человеки в избу вернулись, две охапки дров принесли и лучину.
Вот и хорошо, - сказала мать. - Скоро, Человеки, ужинать будем.
Пока то да сё, сели Человеки радио слушать. А ведь у них не только четыре руки и четыре ноги. Ещё четыре уха.
И ещё два курносых носа, четыре серых глаза, два рта, а на двух круглых, как подсолнухи в поле, мордахах много-много веснушек. Только веснушек никто у них не считал...
В общем, всё у Человеков было поровну и лет - всего четырнадцать: по семь - на брата!
Всё, да не всё!
Фамилия у Человеков одна - Прохоровы. Её никак поровну не разделишь.
Вани - Сани
Человеки! - звал их отец.
И мать звала их:
Но всё-таки дома как-то разбирались, кто из них кто. Кто - Ваня, а кто - Саня.
Зато в деревне никто не разбирался.
Как жизнь, Ваня? - спросят.
Жизнь ничего! Только я не Ваня, а Саня, - отвечает Саня.
Здравствуй, Саня! Как дела идут? - поинтересуются.
Дела идут! Но я Ваня, а не Саня, - скажет Ваня.
Надоело людям путаться, впросак попадать.
Стали говорить проще:
Как жизнь, ребятки?
Что нового, подрастающее поколение?
А самые находчивые - конюх дядя Митя и комбайнер дядя Коля - другое придумали:
Здравия желаю, Вани-Сани!
Товарищам Ваням-Саням нижайший поклон!
Вертолётный урок
В школе шёл урок. Первоклассники слушали учительницу. И Человеки слушали.
Вдруг за окном что-то затрещало, загудело. Задребезжали стёкла.
Первым в окно Ваня посмотрел. Он ближе всех к окну сидел.
Ой, смотрите! - закричал Ваня.
Тут, конечно, все первоклассники к нему обернулись. Ваня перепугался: ну, достанется ему теперь на орехи - урок сорвал.
Что там случилось? - спросила учительница.
Да ничего особенного, - тихо сказал Ваня. - Это я не нарочно закричал. Просто там вертолёт большущий летит и тащит что-то...
Учительница подошла к окну:
И, правда, вертолёт. Всем интересно?
Всем, всем! - закричали ребята.
А хотите посмотреть, как вертолёт работает? - спросила учительница.
Хотим, хотим!
Тогда потихоньку выходите из класса, одевайтесь и ждите меня на улице.
А урок как же? - поинтересовался вконец перепуганный Ваня.
Будет вам и урок! - пообещала учительница.
Через десять минут пришли они всем классом на берег реки.
Видят: над рекой вертолёт висит-трещит, а под ним - на крюках ферма моста 1 .
Сейчас вертолёт будет ставить ферму на место, - объяснила учительница.
Стал спускаться вертолёт всё ниже и ниже. А здесь уже рабочие ждут и краны. Приняли они ферму и на бетонные блоки установили.
Опять улетел вертолёт, с новой фермой вернулся. И её поставили на место.
На глазах у ребят мост через реку перекинулся.
Теперь сварщики закрепят мост, - сказала учительница, - и, пожалуйста, можете на тот берег идти. Быстро, удобно! Правда?
Правда, правда! - согласились ребята.
Пока ребята в школу возвращались, учительница всё им про вертолёты рассказала: и как они пожары лесные тушат, и как больным помогают, и как почту развозят, и как границы наши стерегут от врагов.
Теперь собирайте свои портфели, - сказала учительница, когда ребята в класс вошли, - и по домам! До завтра!
А как же урок? - спросили Человеки.
Урок окончился, - объяснила учительница. - А то, что мы с вами настоящую работу посмотрели, - это тоже урок.
А у нас ещё такие уроки будут? Вертолётные? - спросили Человеки.
Обязательно будут, - пообещала учительница. - И вертолётные, и всякие другие, и все - обязательно интересные.
1 Ферма моста - цельная деталь верхней части моста.