В связи с закрытием «Школы злословия» «Воздух» вытаскивает из архивов «Афиши» интервью 2002 года с ее бессменными ведущими Татьяной Толстой и Дуней Смирновой, которое было взято по случаю премьеры телепередачи.

Васильев: На заставке вашей передачи будут показывать ядовитых змей?

Толстая: Мы надеемся!

Васильев: Это позиция?

Смирнова: Это наши портреты.

Толстая: Сначала нам предлагали сделать заставку с нашими портретами. Мы сказали: «Нет». Кто-то из нас пошутил, что самым логичным было бы снять заставку в серпентарии. «Снимите змей - вот вам и будут портреты ведущих». А режиссер передачи Илюша Малкин отвечает: «Вообще-то, для телевидения это выгодно, но видите ли, девушки, мы как-то сомневаемся». - «А чего сомневаетесь?» - «Сомневаемся, не обидно ли вам будет?» - «Нам?! Никаких обид!»

Васильев: Вы принимали участие в выборе видов змей?

Смирнова: Мы предложили список: гюрза, эфа, гадюка, кобра. Кобра - это очковая змея, она жалит, а есть еще гремучая змея, та плюется.

Толстая: Формат программы таков, что чем больше мы будем сами над собой издеваться, тем менее обидно будет нашим героям. А поскольку мы в принципе издеваться умеем…

Толстая: …и очень хотим обидеть героев…

Смирнова: …правда, у нас пока не получается…

Толстая: …нам не дают.

Васильев: Кто?

Смирнова: Мои родственники. Производящая телекомпания программы - «Тон», ее президент - мой папа, Андрей Сергеевич Смирнов, генеральный директор - Константин Сергеевич Смирнов. Родственники хотят, чтобы все было прилично и интеллигентно. А мы - шалавы.

Васильев: Вы что, в передаче совсем неприлично себя ведете?

Смирнова: Да нет.

Толстая: Прилично.

Смирнова: Мы ведем себя абсолютно прилично. Просто родственники считают, что некоторые вопросы не следует задавать. Например, мы знаем, что у деятеля патриотического движения три квартиры. Они считают, что спрашивать об этом не надо, нельзя лезть в чужой карман. Но мы же не делаем этого у человека за спиной. Мы его прямо спрашиваем. В любом случае монтаж полностью в руках руководства программы. Кукловоды - они. А мы - просто нанятые Барби.

Васильев: Типа Бритни Спирс?

Толстая: В некотором роде. Только мы не такие противные.

Васильев: Вы уже записывали программы?

Смирнова: Записали четыре. С Гордоном, Шиловым, Прохановым и Слиской.

Васильев: Простите, с какой Лизкой?

Смирнова: Со Слиской! Любовь Константиновна Слиска - вице-спикер Государственной думы! Журналист хренов.

Васильев: А я не политический журналист.

Смирнова: А неважно, чем живет Родина?

Васильев: Вы лучше объясните, почему такой выбор интервьюируемых: этих людей вы особенно не любите?

Толстая: Вовсе нет.

Васильев: А почему вам их обидеть хотелось?

Толстая: Если передача называется «Школа злословия», название надо отыграть. Про всех, и про нас в том числе, злословят, но на телевидении делают вид, что якобы это не так. Или, как в тошнотворно-блевотных программах вроде «Сегоднячко», злословят, просто чтобы оттянуться. У них муха по студии пролетит, так они этой мухе вслед такого наговорят, что она в слезах улетит и, когда сядет, еще целый день рыдать будет. Походя злословить нельзя. Мы пытаемся залезать - ну не то чтобы в душу, туда могут и не пустить, но в личность человека. Нашим гостям мы никаких специальных ужасов не предлагаем. Когда гость приходит, он уже знает, как называется программа, догадывается - иногда неправильно, - о чем мы собираемся его расспрашивать. Если ему интересно и он смелый - прекрасно, мы его уже за одно это уважаем.

Александр Проханов в одном из первых выпусков передачи

Смирнова: Главный вопрос каждой программы - «Что вы за человек?». Что находится за общественным лицом, имиджем, какие, к примеру, детские страхи помогли ему стать тем, кем он стал. Когда мы начинали работать с политиками, всякий раз обнаруживалось, что за скорлупой грозного оратора или холодного технократического робота…

Толстая: …бьется живое человеческое сердце!

Смирнова: Или, как Таня говорит, «розовое, мягкое и почти без кожи». Оно есть у каждого. Когда ты до этого добираешься, ты, наоборот, человека полюбляешь.

Васильев: У Слиски розовое нашли?

Толстая: Этого мы сказать не можем. Наша передача - это детектив.

Смирнова: У нас есть распределение ролей на злого следователя и доброго следователя. Это очень важно психологически: человеку в ситуации допроса нужно чувствовать, что кто-то на его стороне.

Толстая: Обычно люди, которые берутся за телепередачи, исходят из предположения, что если приходит плохой человек, с ним можно вести себя посвободнее, а если приходит хороший человек, то он и выйти должен хорошим человеком. Я исхожу совершенно из другого, что в программе все может перемениться, что они не заведомо хорошие или плохие. Все люди очень странные. Они могут делать безусловное зло, но не быть злыми. Они могут делать зло от чрезвычайного идиотизма, а, в общем-то, идиотизм неподсуден. Или они могут делать зло от бешеного дефицита любви. Интересно поработать в этом направлении. А то, хорошие они или плохие в политическом смысле, - это не наше дело.

Васильев: Вы ограничиваете круг своих гостей политическими деятелями?

Смирнова: Передача все-таки выходит на канале «Культура», а не на канале «Политика».

Толстая: А мы имеем склонность, чтобы это были яркие общественно-политические деятели. Работник культуры может быть замечательным человеком. Но интересен не он как личность, а то, что он сделал. Все чудесно, но о чем с ним разговаривать? Сюжет не строится. А к политикам мы испытываем неподдельный интерес и озадачиваем этим руководство канала.

Смирнова: Мы бы очень хотели расспросить - и этот человек скоро в программе появится - Василия Ивановича Шандыбина.

Толстая: Это к культуре не имеет отношения.

Смирнова: Почему? Он прекрасно знает русскую поэзию.

Толстая: А что он читает? «Белая береза под моим окном»?

Смирнова: Нет, Блока шпарит наизусть. Я сама лично слышала, как он читает.

Васильев: А если к вам придет без спросу Лариса Долина, вы с ней будете разговаривать?

Толстая: А без спросу она не придет. Но я бы у нее спросила пару вещей. С чего она лезет туда, в чем ни ухом ни рылом не понимает? Я ее видала на канале «Культура», где она учила правильному произношению. Как ставить ударения в русском языке: «Я вас очень прошу, очень прошу, не говорите «маркé­тинг», говорить надо «мáркетинг». А то получается смесь французского с нижегородским». Я думаю: «Ларис, ведь, во-первых, это не французский и не нижегородский, да? Так что метафора твоя не работает. А во-вторых, я совершенно не уверена, что по-русски надо ставить ударение на первый слог. Попробуй просклонять: мáркетинга, мáркетингом, мáркетингами. Ты думала, что происходит, когда - мар-ке-тин-гом - в русском языке ударение падает на первый слог в четырехсложном слове? Мы же не финны!»

Смирнова, Толстая и Божена Рынска обсуждают «небольшую мужскую пипиську»

Васильев: А у вас может быть такая ситуация, когда вы откажетесь говорить с человеком, которого вам предложит руководство программы?

Толстая: Да, конечно. Мы от некоторых отказались. Нам с ними неинтересно выяснять, какие они.

Смирнова: Мы недавно были на программе у Швыдкого «Культурная революция». Там был этот Паук, металлист, идиот редкостный. Я его слушала - он такой глупый, вот о чем с ним разговаривать? Ну идиот, дальше-то что?

Толстая: На этой программе у Дуни из сумки вытащили кошелек.

Смирнова: Нет, кошелек у меня вытащили в «Дефлорансе».

Васильев: Где?

Толстая: Ну, в «Делифрансе», во французской булочной.

Смирнова: Там были вещи совершенно никому не нужные: мое пенсионное удостоверение, огромное количество дисконтных карт - но питерских. А на программе у Швыдкого у меня деньги украли.

Толстая: Это замечательная история. Немцов сказал какую-то глупость относительно чудовищной, фантастической, грандиозной опасности фашизма, потому что он за день до передачи купил по дороге между Кремлем и Госдумой эти мелкие газетки, которые никому не нужны. До этого все было хорошо. А тут его позвал Швыдкой, он решил подготовиться, вышел, купил газету и все узнал про смертельную опасность фашизма. И на программе прогромыхал на этот счет что-то бессмысленное. А Дуня возмутилась, встала в широких черных брюках и произнесла речь в защиту русского народа.

Смирнова: И президента Путина.

Толстая: И пока она произносила эту полутораминутную речь, под прикрытием ее же собственных черных брюк русский народ со второго ряда взял сумку, которая стояла у нее под ногами, и вытащил оттуда две тысячи рублей. Пока интеллигенция покрикивала друг на друга о судьбах русского народа, Васька слушал да ел. И правильно делал.

Смирнова: Это Господь мне сверху сказал: «Смирнова, потише! Не чувствуй себя таким праведником. Не выступай!»

Васильев: А какие явления нашей телевизионной культуры вызывают у вас самую лютую злобу?

Смирнова: «Старые песни о главном» - это выдающееся негодяйство. Я считаю, что ничего подлее за последние десять лет сделано не было.

Васильев: Почему?

Смирнова: Это чрезвычайное задуривание общественной головы мыслями, что у нас была прекрасная эпоха и что вообще советская власть - это чудесно.

Васильев: Но это же ностальгия по песням, а не по строю. Песни-то на самом деле были хорошие.

Смирнова: Да? А почему там тогда не было всех тех песен, которые на самом деле царили на телевидении и радио в СССР?

Васильев: Это какие?

Смирнова: «А Ленин такой молодой, и юный Октябрь впереди». В «Старые песни» вошел крошечный кусочек лирики. И он выдавался за все то, что было пережитым. Но стилем эпохи этот кусочек не был. Стилем эпохи был, извини, пожалуйста, «На улице Мира веселый народ».

Анастасия Волочкова о силе духа

Васильев: А что это?

Смирнова: Песня Пахмутовой и Добронравова. «На улице Мира в сто солнц небосвод».

Толстая: В сто солнц, в-с-то сол-н-ц. Так выпьешь - и не произнесешь.

Смирнова: У Ротару главная песня была, между прочим, «Я, ты, он, она - вместе целая страна».

Васильев: А что, песня, заказанная режимом, не может быть хорошей?

Толстая: Может. Но когда из такого материала делается главный новогодний аттракцион, это уже политически опасный момент. Воспевается кровавое, гнилое время через невинные песни.

Смирнова: На Эрнсте с Парфеновым лежит величайшая вина. Они пробудили чудовищное настроение в обществе, что при советской власти вода была мокрее. Искупить ее они могут только одним-единственным способом. Они должны на своих каналах хотя бы день с утра до пол-одиннадцатого вечера смонтировать и показать ту сетку вещания, которая была при советской власти. «Больше хороших товаров», «Сельский час», никаких тебе сериалов, ни бразильских, ни наших, программа «Время» - одинаковая по всем каналам. Вот пускай они на Новый год один раз такое сделают! У нас с Татьяной дня не проходит, чтобы мы не вспомнили советскую власть недобрым словом. Два года назад мы даже учредили праздник «День радости по поводу избавления от советской власти». Мы отмечаем его 15 мая. Присоединяйтесь!

Васильев: Все-таки Брежнев был, по-моему, симпатичным человеком - гулякой и выпивохой.

Толстая: Не имеет права человек, который гуляка и выпивоха и все такое прочее, лезть на эту должность. К тому же он подсидел Хрущева, пусть тот был и небольшого ума. Должность генсека заточили под Брежнева. Он ее спокойно взял. После этого покатался на автомобиле, пострелял кабанов и… умер. Сдох! Хотя, наверное, он был симпатичнее этого козла, Суслова: того вообще надо было перепилить в нескольких местах.

Смирнова: И посмотреть годовые кольца.

Васильев: А вы бы Брежнева пригласили в передачу?

Смирнова: Нет. Мы думаем, он разговаривать не смог бы. Очень многие люди не могут говорить. Мы, например, думали позвать Зураба Константиновича Церетели, он нам безусловно интересен. Но Зураб Константинович не оратор.

Полемика с Валерием Комиссаровым

Толстая: Он больше руками лепит.

Смирнова: Поэтому разговаривать с ним трудно. Или Павел Лунгин. Мой муж слушал на днях по радио его интервью по поводу фильма «Олигарх». Лунгин - очень талантливый человек, но - не радийный: Павел заикается и шепелявит. Другое дело - он гость, ему можно. А вот на радио «Эхо Петербурга» работает замечательный комментатор Лев Гольдштейн: тот не выговаривает 33 буквы. Не выговаривает вообще. При этом он делает все главные политические репортажи.

(В зал входят певица и аккордеонист и начинают исполнять песню Шарля Азнавура из фильма «Тегеран-43».)

Смирнова: Таня, а вы хотели бы быть ресторанной певицей?

Толстая: Конечно. Я французский шансон очень люблю и очень хорошо его знаю.

Васильев: У вас есть артистический опыт?

Смирнова: Я в 12 лет в школьном спектакле играла гнома Четверга из «Белоснежки», того, который поэт. На самом деле я, конечно же, до слез хотела играть Белоснежку.

Толстая: У нас был домашний театр, мы разыгрывали шарады. Мне всегда доставались лохматые роли, потому что у меня было очень много волос. В «Докторе Айболите» я играла гориллу, кулаком одной руки отталкивалась от пола, а другой загребала.

Васильев: В каком году?

Толстая: В 1974-м. У меня были огромные черные космы.

Смирнова: У Татьяны Никитичны и сейчас очень много волос.

Толстая: Только на лбу появилась обесцвеченная прядь. Я в 18 лет пошла на спектакль по пьесе Агаты Кристи «Мышеловка» и ударилась головой о верхний этаж в Мариинском театре. С тех пор прядь седая.

Васильев: Плохой был спектакль?

Толстая: Омерзительный!

Дискуссия с египтологом Солкиным

Васильев: Просто мне очень нравится Агата Кристи.

Смирнова и Толстая (хором) : А кому же она не нравится?!

Смирнова: Я полюбила Англию через Агату Кристи - смесь чопорного добронравия и крайней эксцентричности. Я считаю, она пишет обществоведческие романы.

Толстая: Меня папа по ее книгам учил читать по-английски и по-французски. Я прочла до 15 лет 80 романов Агаты Кристи.

Васильев: У вас есть любимые романы Кристи?

Смирнова: Есть романы Кристи, которые невозможно забыть, потому что в них незабываемая развязка. «Загадка Эндхауза», «Смерть на Ниле», «Убийство в Восточном экспрессе»…

Толстая: «Зеркало треснуло», эта история с краснухой - такое не забудешь. Потом «Убийство Роджера Экройда» - там Кристи создала гениальную подлянку. Видите, она все придумала первой. А вы знаете, ее муж…

Васильев: Который?

Толстая: Второй, главный. Сэр Мэллован. Он был археологом. Мне рассказывала Вероника Афанасьева, специалистка по шумерологии, что Агата Кристи поехала с ним на раскопки и там от нечего делать написала «Убийство в Месопотамии». В качестве персонажей она использовала тех людей, что ее там окружали. И когда эти археологи прочли и узнали в героях себя (а там один убил, другой - любовник замужней леди и так далее), они в результате так перессорились, что наука шумерология отстала на несколько лет от того, чем могла бы быть. Из-за романа Кристи.

Васильев: Сами не хотите писать детективные романы?

Смирнова: Не хотим. Мы это много раз обсуждали. Нам их слишком интересно читать.

Васильев: А неинтересно другим сделать интересно?

Толстая: Когда самому интересно, то и другим интересно, а специально другим делать интересно не надо.

Смирнова: Не надо думать, что ты такой особенный и сложный, а другие такие простые, что им надо сделать все по-простому и по-интересному. Не надо вообще про это думать. Когда я делала последний сценарий, я написала несколько страниц и застряла: не идут. Таня мне сказала: «Вы отключитесь, сядьте с закрытыми глазами и послушайте, о чем они там, ваши герои, разговаривают». Я отвечаю: «Как? Есть же законы драматургии…» - «Ничего нет. Никаких законов. Какие назначите, такие и будут законы».

Толстая: Законы сами придут.

Смирнова: Я так и сделала: села и стала слушать. Долго ничего не происходило, а потом они, герои, действительно сами собой куда-то пошли, принялись разговаривать. А что касается интересного… Наш любимый писатель сейчас - Оливер Сакс - он нейропсихолог. Он пишет про своих пациентов, людей с отклонениями работы мозга.

Толстая: Он пишет новеллы о медицине. И это лучшее чтение - не оторваться.

Смирнова: Это самый выдающийся религиозный писатель вообще, хотя в его новеллах нет ни слова о Боге.

Толстая: Одна его героиня не видела левого. Она съедала все, что лежало на тарелке справа, а левую часть не трогала. И жаловалась, что ее мало кормят. Врачи говорят ей: «Возьми еду слева». - «Откуда?» - «Возьми, вот же твоя еда!» - «Где?» После инсульта может произойти отмирание клеток мозга, так что для человека перестает существовать понятие левого. Не то чтобы он не видит левым глазом, для него просто левого не существует. Он не может ни глазом, ни мозгом это «левое» понять. А герой его самой знаменитой новеллы «Человек, который принял свою жену за шляпу» утратил способность воспринимать конкретные понятия - в его мозгу остались только абстрактные. Сакс дал ему перчатку и спросил: «Что это такое?» - «Хм, какой интересный предмет, что бы это могло быть? Вещь интересная, матерчатая, у нее пять отделений… Может быть, это кошелек для пяти видов монет?» Остроумное наблюдение сохраняется, но понять, что это перчатка, он не мог.

Смирнова: А помните этот кусок, когда понимание целостности мира возвращалось к этим больным при восприятии акта искусства - церковной молитвы, прослушивания музыки, рисования?

Толстая: У него есть новелла про святую XII века, которая видела Небесный Град и рисовала его. Квадратный Небесный Град, у которого есть большая крепостная стена, малая крепостная стена, посредине сидит король, в лучах - ангелы. Только в ХХ веке выяснилось: так называемые скотомы, которые возникают при мигрени, - видения квадратов, кругов, прочих геометрических фигур, возникающие вспышками на поле помраченного зрения, - очень напоминают ее рисунки. Врачи утверждают: «Женщина страдала тяжелейшей мигренью и зарисовывала свои скотомы». В ответ на это Оливер Сакс пишет замечательную вещь: «Да, при мигрени это так, у меня самого случаются приступы мигрени». Далее он совершенно бесподобно это описывает. «Но если существует другой мир, то протертая дырка к этому иному миру в материальном плане может выражаться через мигрень: искрит в височных долях, происходит что-то вроде короткого замыкания в мозге, который не просто серый кусок в черепной коробке, а есть место встречи между духовным планом и материальным планом».

Смирнова: Леша, наш официант к тебе крайне неравнодушен. Что бы ты в его сторону ни сказал, он спасибо говорит, глазки строит.

Васильев: Они у него, кстати, накрашены. Но с другой стороны, с какой стати нормальный мужик пойдет работать официантом?

Смирнова: Знаешь, меня всю жизнь этот вопрос мучает. Но еще больше меня мучает такая картина. Эстрадный певец. Дома у него ребенок подходит к телефону. «Коля, позови папу». - «А папа на работе». А работа заключается в том, что папа козлом скачет по телевизору.

Толстая: В этом плане самое страшное даже не эстрада, а одесская оперетта.

10 лучших выпусков «Школы злословия». Выбор «Воздуха»

(Извините за красочность и позу - кросспост из моего личного блога, ну, я думаю, здесь список тоже может кому-то пригодиться. Добавляйте).

"Школа злословия" выходит в эфир уже больше восьми лет, так что выбрать десять лучших передач весьма затруднительно. Все субъективно. Список несет социальную окраску, скорее из серии "must see", чем развлекательная программа, и сколько же раз я могла ошибиться, чего-то не учесть, тем паче, что не все видела. Тем не менее.

Отец Александр Борисов
(передача от 19.12.2005)

На моей памяти три раза приходили в студию священники, и только один пролил свет. Подруга говорила, что эта передача была некоторой ступенькой на ее пути к вере. Два года назад показывала на Новый год родителям (вместо телевизора), тоже прониклись.
http://video.google.com/videoplay?docid=-6666246503951556475#

Чулпан Хаматова
(передача от 30.10.2006)
С выпуска прошло четыре года, фонд Чулпан "Подари жизнь" приобрел известность и размах. Тогда ее деятельность была только в стадии становления. Почти вся передача - монолог Чулпан о том, как она начала помогать детям, больным раком крови, с чем столкнулась. Для тех, кто не в курсе - весьма полезно было бы ознакомиться.
http://rutracker.org/forum/viewtopic.php?t=379824

Евгений Александров
(передача от 20.09.2010)
Свежачок. Все, что вы хотели узнать о Петрике. Просто беспредел какой-то. И как удивительно, что Александров не испугался рассказать, надеюсь, ему за это ничего не будет.
http://video.yandex.ru/users/macheha2009/view/124

Дмитрий Морозов
04.02.2008
Бывший радио-журналист основал деревню, где воспитывает с последователями приемных детей. Передача полезна для тех, кто интересуется психологией беспризорников, отношениями их с приемными родителями. А вообще полезна всем.
http://video.google.com/videoplay?docid=-7533856466238241316#

Александр Храмчихин
22.09.2008
Про состояние нашей армии, откуда есть пошла дедовщина, когда упал статус военных и какие существуют пути развития.
http://rutracker.org/forum/viewtopic.php?t=1129909

Юлия Гиппенрейтер
21.09.2009
Великолепный психолог - о том, как следует разговаривать с детьми и между собой, чтобы сохранить здоровые и счастливые отношения в семье.
http://rutracker.org/forum/viewtopic.php?t=2260404

Григорий Померанц
24.11.2008
Мыслитель и философ. Ему, кажется, за девяносто лет, выглядит соответствующе, а говорит так, что невозможно оторваться. Абсолютно ясный ум. Рассказывает о своей жизни, о том, как перестал бояться смерти на войне, о комиссиях и тюрьмах в советское время и о своей любви.
http://rutracker.org/forum/viewtopic.php?t=1296592

Ну вот, для приличия включаю условно развлекательный блок
Николай Фоменко
Сентябрь 2004
Запрещенная по какой причине, угарная передача про Россию и русский народ.
http://rutracker.org/forum/viewtopic.php?t=3044798

Евгения Пищикова
20.10.2008
Журналист, этнограф. C потрясающим вкусом и тактом рассказывает про обычаи и случаи в провинции.
http://rutracker.org/forum/viewtopic.php?t=1194164

Линор Горалик
22.10.07
О чем она рассказывала? Кажется, о себе. О взглядах. Но так интересно о себе и взглядах не рассказывал никто и никогда (на мой вкус, конечно).

"Программа "Школа злословия" не будет выходить с нового сезона. Она закрывается в силу экономических обстоятельств", – сообщила в четверг "Интерфаксу" пресс-служба НТВ.

Ведущая программы Татьяна Толстая отказалась давать интервью на эту тему, недоступной для комментариев оказалась и другая ведущая Авдотья Смирнова.

"Вот еще интересная новость.
"Школу Злословия" закрыли.

Мы вели ее с 2002 года. Сколько у нас было гостей, мы еще подсчитаем, сейчас и не соображу. Несколько сотен...

Мы благодарим всех, кто помогал нам ее делать...

Мы благодарим каналы "Культура" и НТВ, бесконечно долго терпевшие наши неформатные личности и вольные разговоры.

Мы благодарим наших дорогих гостей, которые терпеливо досиживали до конца записи, – от нас ушел только один человек, художник Шилов, оскорбленный тем, что мы любим Ван Гога больше чем Шишкина. Но как же иначе? Ведь у Шишкина было все: и два уха, и утро в сосновом лесу, а у Ван Гога – одно, и звездная ночь! Как же не полюбить его?

Теперь у нас нет ни одного уха. Прощайте, дорогие наши, верные зрители!"

Автор идеи "Школы злословия", теле- и кинокритик утверждает, что телеканал, который объясняет закрытие экономическими, коммерческими причинами, лукавит: "Школа злословия" никогда и не претендовала ни на какую прибыль. Она была репутационной программой. Ее за это приняли на НТВ и держали долгое время, но сейчас на репутацию всем наплевать:

Сегодня господствует право на бесчестье

"Школа злословия" появилась 12 лет назад. Богомолов вспоминает, как телекомпания "Тон" братьев Смирновых пригласила его консультантом для создания программы с участием Татьяны Толстой и Авдотьи Смирновой:

Проблема глубины, видимо, сегодня в российском телевидении – это такое самое трудное. Это как слишком соленое море, которое не пускает вглубь

– Я вспомнил, как я обеих писательниц видел на каком-то фестивале, как они общались, как они разговаривали. У меня возникла идея, плюс такая пара, и я вспомнил название известной пьесы "Школа злословия". Идея была проста – попробовать медиаперсонажей, которые появляются, как правило, в масках, иногда произвольных, иногда нет, их от этих масок отлепить и показать лицо. Было очень важно, чтобы этим занимались пишущие люди, умеющие работать со словом, умеющие работать со смыслами. Поэтому Смирнова и Толстая были идеальными в этом смысле персонажами. Идея была радостно встречена и достаточно быстро реализована сначала на канале "Культура". Позже возникли проблемы, связанные с тем, что канал не хотел политики, хотел, чтобы гостями Толстой и Смирновой были в основном люди культуры и искусства. Поэтому в какой-то момент эта программа переехала на канал НТВ, который в этом отношении тогда был более свободным. Там она достаточно долго жила. А сейчас уже другое время. Эта программа, или телеканал "Дождь", или какие-то еще другие программы на канале "Культура" или РЕН-ТВ – они являют собой пример альтернативного телевидения – больше интеллекта, больше свободы. Там есть место для свободных людей, умеющих думать, людей, стремящихся в глубину. Проблема глубины, видимо, сегодня в российском телевидении – это такое самое трудное. Это как слишком соленое море, которое не пускает вглубь.

Телекритик Слава Тарощина считает, что "Школа злословия" не была политизированной, и замечает, что программа в какой-то степени себя изжила:

В последнее время мне казалось, что сами ведущие утратили интерес к этой программе. У них не горел глаз

– Ничего там такого оппозиционного, "страшного" не звучало. Просто она была чужеродна каналу изначально и, я думаю, на этой чужеродности и строилась стратегия бытования этой передачи в эфире. Вообще, программа существовала на канале НТВ 10 лет. Это очень много по нынешним временам. В последнее время мне казалось, что сами ведущие утратили интерес к этой программе. У них не горел глаз. Нужно сказать, что были очень удачные выпуски. Я считала ее для себя обязательной для просмотра. Но этого уже давно нет. Я ее пропускала. Не всегда были интересные люди. И все чаще краска была черно-белой – если нравится гость, то тогда шоколад в мармеладе, если не нравится – наоборот.

Богомолов не считает, что программа себя изжила, по его мнению, она трансформировалась:

У программы остался потенциал, связанный с тем, что на телевидении растет дефицит думающих людей

О проблемах с подбором героев вспоминает и Слава Тарощина: "Я помню, что был скандал с Леонидом Парфеновым, который запретил ее демонстрировать. Был скандал с художником Шиловым, который обиделся, что в его присутствии вспомнили Ван Гога. Был еще случай, когда программа очень не понравилась Петру Авену, и он ее как бы вроде даже чуть ли не выкупил. Если говорить о каком-то политическом подтексте, то в эфир не вышли программы с Евгенией Альбац и Антоном Носиком, который еще в пору предыдущих "майданов" как-то очень распространялся на эту тему. Так что политически были сняты только несколько передач".

Некоторые гости тоже умерщвляются. Часть из них, особо живучие или везучие, выживают, но, конечно, бесследно это не проходит

Программы "Школы злословия" снимались с эфира несколько раз , и причин этого называлось несколько – и решения "сверху", и желание самих гостей. Это порождало бурные обсуждения в интернете. В 2008 году Толстая написала в своем блоге : "Задолбали немножечко желающие знать правду о цензуре на ТВ. Ну что же. Расскажу. Павильоны, где проходят съемки, всегда расположены в диких, глухих местах... Территория обнесена забором, поверх его – колючая проволока, по углам – вышки. Периметр просматривается и простреливается... На ногах у ведущих ножные кандалы, на руках ручные кандалы, во рту кляпы... Некоторые гости умерщвляются. Часть из них, особо живучие или везучие, выживают, но, конечно, бесследно это не проходит. Так, Антон Носик, передача с которым не вышла в эфир (пленка была размагничена и все следы его пребывания на канале стерты), вынужден прикрывать пулевое отверстие на затылке специальной вязаной шапочкой..." .

Богомолов замечает, что закрытие программы – это не вопрос политики, но проявление общей тенденции – "когда на всех каналах зажимали, задавливали всякие проявления дискуссионности":

– Естественно, начинал сужаться круг. Это как оказаться в каком-то коридоре – шаг в сторону невозможен. Приходилось соблюдать какие-то навязанные правила. Постепенно происходило сужение коридора, в котором они могли работать и в свободной беседе быть самими собой, скажем так.

Слава Тарощина довольно оптимистично полагает, что закрытие "Школы злословия" может быть неокончательным и даже пойти программе на пользу: "Ведущим эта передышка тоже нужна, чтобы как-то переосмыслить, собрать силы. Если у нас еще на телевидении не окончательно пропащие люди в ранге топ-менеджеров, то я думаю, что программа появятся через какое-то время на каком-либо другом канале, а может быть, даже и на этом".

У Юрия Богомолова оптимизма гораздо меньше – он замечает, что теперь под ударом оказалась телекомпания "Тон", и это пример трудностей мелких телекомпаний – производителей эфирного продукта:

– Телекомпания "Тон" – небольшая, там три или четыре программы, которые были достаточно заметны на "Культуре". Цикл программ с ныне покойным Бенедиктом Сарновым и замечательный цикл программ с Иваном Толстым, исторические путешествия, которые продолжают еще идти. А вот закрытая программа "Школа злословия" – это очень сильный удар по компании. Она оказывается на грани выживания. А частные мелкие компании, когда они закрываются, то, естественно, конкурентная среда начинает тухнуть, скисать. А манипулировать, контролировать контент больших производящих компаний гораздо легче государству. Вот к этому, я думаю, идет.

Богомолов видит во всем происходящем нечто более широкое, нежели просто исчезновение площадки, куда звали представителей либеральной интеллигенции: "Год назад хотели закрыть интеллектуальное шоу "Своя игра". В конце концов, они все-таки не рискнули это сделать, но, может быть, теперь снова придут к этой идее. Телевидение становится все более антиинтеллектуальным, а не просто антилиберальным".

Родилась 3 мая 1951 года в Ленинграде, в семье с богатыми литературными традициями. В семье было 7 детей.

Семья

Дед по отцовской линии - Алексей Николаевич Толстой.

Бабушка по отцовской линии Наталия Толстая-Крандиевская была поэтессой.

Дед с материнской стороны - известный литературный переводчик Михаил Лозинский.

Отец - Никита Алексеевич Толстой, физик, общественный и политический деятель.

Сестра - Наталия Толстая, писательница.

Брат - Толстой, Иван Никитич - филолог, историк эмиграции, специализируется на периоде холодной войны. Обозреватель Радио Свобода.

Сын - Артемий Лебедев, дизайнер, художественный руководитель Студии Артемия Лебедева.

Второй сын - Алексей Лебедев, фотограф, архитектор компьютерных программ, ведет блог на ЖЖ, живет в США. Женат.

Лучшие дня

Творчество

Окончила отделение классической филологии Ленинградского университета.

Она переехала в Москву в начале 1980-х и начала работать в издательстве «Наука» корректором. Первый рассказ Т. Толстой «На золотом крыльце сидели…» был опубликован в журнале «Аврора» в 1983. С того времени вышло в свет 19 рассказов, новелла «Сюжет». Тринадцать из них составили сборник рассказов «На золотом крыльце сидели…» («Факир», «Круг», «Потере», «Милая Шура», «Река Оккервиль» и др.). В 1988 - «Сомнамбула в тумане».

Толстую относят к «новой волне» в литературе, называют одним из ярких имен «артистической прозы», уходящей своими корнями к «игровой прозе» Булгакова, Олеши, принесшей с собой пародию, шутовство, праздник, эксцентричность авторского «я».

О себе говорит: «Мне интересны люди „с отшиба“, то есть к которым мы, как правило, глухи, кого мы воспринимаем как нелепых, не в силах расслышать их речей, не в силах разглядеть их боли. Они уходят из жизни, мало что поняв, часто недополучив чего-то важного, и уходя, недоумевают как дети: праздник окончен, а где же подарки? А подарком и была жизнь, да и сами они были подарком, но никто им этого не объяснил».

Татьяна Толстая жила и работала в Принстоне (США), преподавала русскую литературу в университетах.