В выставочном зале "Новый Манеж" в Москве в четверг, 26 января, открывается выставка "Нателла Тоидзе. Скульптура цвета". Как утверждают ее организаторы, зрителю будет показана живопись в самом первозданном понятии - когда "сама ее материя есть смысл и форма произведения, как в музыке". Выставка проходит до 16 апреля.
Автор новаторски развивает традиции реалистической живописи, пользуясь своим мощным, экспрессивным языком. И в пейзажах, и в натюрмортах, и в аллегорических композициях это сочетание глубоко органично и дает очень сильный эмоциональный результат, говорится в анонсе.
Нателла Тоидзе - академик Российской академии художеств, заслуженный художник РФ, лауреат золотой медали РАХ. По признанию искусствоведов, она обладает особым, своеобразным авторским почерком и высокой живописной культурой, заложенной в семье, на протяжении нескольких поколений связанной с изобразительным искусством. Дед художницы, Мосе Тоидзе, был учеником Ильи Репина и одним из учредителей Академии художеств СССР, отец, Георгий Тоидзе, - известный график и скульптор, а дядя, Ираклий Тоидзе, был создателем знаменитого плаката "Родина-мать зовет!"
"Творческий метод художницы - работа непременно с натуры. Нателла Тоидзе предпочитает холсты большого формата и в любое время года пишет их не в мастерской, а исключительно на пленэре, несмотря на технические трудности исполнения таких произведений. В этих картинах заметно особое умение автора подчеркнуть поэзию повседневности, живописно обобщить ее и показать мир с необычной точки зрения. Характерная черта творчества Тоидзе - присутствие в ее живописи драматического начала, которое очевидно даже при высокой декоративности, выраженной орнаментальности полотен", - говорят о художнице в Новом Манеже.
Нынешняя выставка включает как ранние работы Нателлы Тоидзе, так и недавно созданные картины. Пейзажи, написанные в пастозной "темпераментной" манере, близкой живописи "Бубнового валета" и сложные по композиции, изысканные натюрморты соседствуют со сдержанными по цветовой гамме ландшафтами средней полосы России ("Московский дворик", полиптих "Северные мальвы"), отмечается в описании экспозиции. Подчеркнутый, даже несколько гиперболизированный декоративизм, вызывающий ассоциации с европейским искусством эпохи символизма, характерен для другого пласта творчества Тоидзе - метафорических композиций.
В экспозиции представлено несколько десятков произведений Нателлы Тоидзе из собрания автора, Российской академии художеств и частных коллекций. В экспозиции присутствуют все жанры, в которых работает художник: пейзаж, натюрморт, аллегорические полотна.
Работы Нателлы Тоидзе находятся в Третьяковской галерее, Русском музее и в других музейных и частных коллекциях России, а также в частных собраниях Франции, Швейцарии, Португалии, Германии, Финляндии, США.
Экскурсию по экспозиции и рассказала об особенностях работы на пленэре, о значении формы и цвета и о грузинских мотивах в своем творчестве.
От скульптуры к живописи
Если вы незнакомы с работами Нателлы Тоидзе, то название экспозиции может вызвать у вас ассоциации с яркой скульптурой из различных материалов. И, действительно, придя на выставку, вы увидите и цвет, и форму, но только на холсте.
Алена Савельева
Картина Нателлы Тоидзе "Антракт. Коломбина и Арлекин"
"Заниматься искусством я начала со скульптуры, поэтому, когда перешла на живопись, то интуитивно стала лепить форму цветом. Если подойти близко к моим работам, то можно увидеть, что они, как мозаика, собраны из множества пятен-мазков", — рассказывает автор выставки.
Само же понятие "скульптура цвета" принадлежит искусствоведу Паоле Волковой, которая, посетив одну из выставок Тоидзе, назвала её живопись скульптурной.
Алена Савельева
Картина Нателлы Тоидзе "У камина"
Любовь к формам передалась Нателле от отца — Георгия Тоидзе, известного скульптора и графика. Семья жила в квартире, которая была нераздельна с мастерской. Именно там будущая художница проводила все свободное время, занимаясь лепкой из глины и пластилина. По воспоминаниям, у нее даже был свой небольшой станок. В девочке видели подающего надежды скульптора, но в 10-11 лет Нателла попросила купить ей краски: "Цвет всегда для меня имел большое значение. Я с детства любила наблюдать за оттенками, тенями и бликами, причем это происходило неосознанно".
Алена Савельева
Картина Нателлы Тоидзе "Рассада"
Кроме того Нателле были интересны холсты большого формата. И когда у нее еще не было мольберта, родители давали ей огромные листы, которые можно было разделить на несколько частей. Но Нателла использовала их целиком — клала на пол и рисовала, удлиняя кисточку.
Осталось у художницы и увлечение скульптурой. В дальнейших планах сделать совместную выставку цвета и формы: "Я давно об этом думаю, но со скульптурой больше технических проблем - для нее нужен материал, в следующий раз обязательно постараюсь реализовать эту идею".
Алена Савельева
Выставка "Нателла Тоидзе. Скульптура цвета" в Новом Манеже
Мастерская на открытом воздухе
Большинство полотен Нателлы Тоидзе - это пейзажи и натюрморты, а также декоративные и аллегорические композиции. Все, что связано с природой, художница пишет на пленэре. По её словам, только работа на открытом воздухе передает всю палитру чувств и эмоций от увиденного.
"Для меня главное - передать эмоциональное состояние природы, которое вместе со мной сможет прочувствовать сам зритель", — говорит Тоидзе.
На написание одного произведения обычно уходит три-четыре дня. Все это время Нателла Георгиевна проводит на открытом воздухе — художница никогда не дописывает работу в студии: "Если вдруг в мастерской я увижу какую-то неточность, то вместе с холстом возвращаюсь на натуру. Потому что на пленэре - свои законы письма: свет, краски, атмосфера. А неточный цветовой штрих (мазок) может загубить всё живописное состояние картины, как фальшивая нота может разрушить музыкальную гармонию".
Работа на открытом воздухе, конечно, несет в себе и определенные трудности (тем более, что размеры холстов огромные - до двух метров). Главная из них связана с погодой, которая должна быть одинаковой несколько дней, чтобы сохранялось состояние природы.
"Однажды, — вспоминает Нателла Георгиевна, — в последний день работы резко упала температура, и когда я принесла картину домой, мои домочадцы сразу заметили: "Пейзаж стал на пять градусов холоднее". Потому что холод - это изменение освещения, появление облаков и, конечно, другие цвета. Так что работать приходится очень быстро - состояние вокруг меняется с каждой минутой".
Алена Савельева
Картина Нателлы Тоидзе "Герцено. На Москве-реке"
Картины вокруг нас
Идеи для новых произведений, по словам художницы, приходят к ней по-разному: что-то она заметит во время прогулки, а что-то придумает, выстраивая очередную композицию. Но главная цель автора - это каждый раз ставить перед собой новые задачи, открывать что-то необычное и доносить это до зрителя: "Если я пишу зиму, то всегда пытаюсь показать ее в разном колорите, ведь в любом времени года множество состояний".
К таким картинам относится "Март", где Нателла Георгиевна хотела изобразить зимнюю композицию, но на дворе уже стояла календарная весна. Тогда она решила внести в работу декоративное начало и развесила на фоне снега узорчатые коврики, которые и стали основой произведения.
Алена Савельева
Картина Нателлы Тоидзе "Март"
А на соседней картине ("Снег сошел") зима уже окончательно отступила - ясное небо и яркое солнце, сухая земля и ожидающие почек деревья - все это создает осязаемое ощущение весны.
"Куст орешника был так ярко освещен солнцем, что, казалось, светится сам. Таким он и вошел в работу", — рассказывает пейзажистка.
Много на выставке и цветочных композиций, например, "Золотые шары", написанные в костромской деревне: "Я увидела, как цветы мощно проникают сквозь щели забора, и мне показалось интересным детально изобразить увиденное".
Алена Савельева
Картина Нателлы Тоидзе "Золотые шары"
Есть в экспозиции и натюрморты. Например, необычны по своей живописной задаче картины "Арбуз на черном" и "Арбузы на красном", где автор экспериментирует с фоном: "Я хотела написать кусочки арбуза на алой скатерти, но так, чтобы они оставались целостными и не сливались с тканью".
Алена Савельева
Картины Нателлы Тоидзе "Арбуз на черном" и "Арбузы на красном"
Такое своеобразное решение художница применяет и к казалось бы привычному образу Флоры и Фауны. Если богиню Флору обычно изображают голубоглазой белокурой девушкой с корзиной цветов, а Фауну сдержанной барышней в окружении животных, то Нателла Георгиевна их видит сначала чернокожими женщинами, погруженными в ночной зной некого тропического мира ("Флора и Фауна/диптих"), а затем и вовсе северными красавицами в прохладе леса ("Северные Флора и Фауна/диптих").
Алена Савельева
Работа Нателлы Тоидзе "Северные Флора и Фауна/диптих"
Грузинские мотивы
Подмосковные пейзажи сменяются колоритными зарисовками Грузии. Здесь можно увидеть мосты Кутаиси, Сванские башни Ушгули и, конечно, уютные дворики Тбилиси. Эта серия картин самая ранняя на выставке (70-80-е гг).
"Когда мой отец был жив, он любил показывать мне Грузию, мы много путешествовали и заранее планировали весь маршрут".
Алена Савельева
Картина Нателлы Тоидзе "Кутаиси. Железный мост"
Грузинская серия очень отличается от остальных картин. По словам автора, дело не только в смешанной технике - произведения написаны пастелью и акварелью, но и в других ощущениях: "Каждый раз, когда я работаю, пишу то, что чувствую, поэтому необычное цветовое решение связано именно с теплой и яркой атмосферой Грузии".
Больше половины серии - это Сванетия, где художница работала около недели. На своих картинах Тоидзе, кроме знаменитых башен, показала традиционную уборку сена, закат в Ушгули, а также горные массивы, на фоне которых виднеются разноцветные крыши сельских домиков.
Алена Савельева
Картины Нателлы Тоидзе "Сванетия"
По-своему Нателла Георгиевна чувствует и Тбилиси: "Если вспомнить старую часть Тифлиса, то город кажется перламутровым, как раковина, настолько тонкие у него оттенки".
Любовь к Грузии у пейзажистки выражается не только в картинах, она часто бывает в Тбилиси, где, кстати, находится дом-музей ее дедушки, известного живописца и любимого ученика Репина, Мосе Тоидзе: "Я бы с удовольствием привезла эту выставку в Грузию. Если пригласят, то обязательно приеду".
Алена Савельева
Работы Нателлы Тоидзе хранятся в коллекциях крупных российских музеев: Третьяковской галерее, Русском музее и в Московском музее современного искусства Кроме того, картины художницы периодически участвуют в международных показах - Париже, Лиссабоне, Нью-Йорке, Пекине.
Выставка в Новом Манеже «Нателла Тоидзе. Скульптура цвета» покажет зрителю живопись в самом первозданном понятии. Когда сама её материя есть смысл и форма произведения, как в музыке. Автор новаторски развивает традиции реалистической живописи, пользуясь своим, мощным, экспрессивным языком. И в пейзажах, и в натюрмортах, и в аллегорических композициях это сочетание глубоко органично и даёт очень сильный эмоциональный результат.
Нателла Тоидзе – академик Российской академии художеств, Заслуженный художник РФ, лауреат Золотой медали РАХ, родилась, училась и работает в Москве. Н. Тоидзе обладает особым, своеобразным авторским почерком и высокой живописной культурой. Творческое кредо мастера заложено в семье, на протяжении нескольких поколений связанной с искусством. К этой художественной династии принадлежали дед художницы, Мосе Тоидзе – живописец, ученик И.Е. Репина, выпускник Императорской Академии художеств в Санкт-Петербурге, и отец, Георгий Тоидзе – известный скульптор и график.
Творческий метод художницы – работа непременно с натуры. Н. Тоидзе предпочитает холсты большого формата, и в любое время года пишет их не в мастерской, а исключительно на пленэре, несмотря на технические трудности исполнения таких произведений. В этих картинах заметно особое умение автора подчеркнуть поэзию повседневности, живописно обобщить её и показать мир с необычной точки зрения.
Характерная черта творчества Н. Тоидзе – присутствие в ее живописи драматического начала, которое очевидно даже при высокой декоративности, выраженной орнаментальности полотен («Перед снегом», «Дикий виноград», «В начале лета»).
Пейзажи, написанные в пастозной, «темпераментной» манере, сложные по композиции, изысканные натюрморты соседствуют со сдержанными по цветовой гамме ландшафтами средней полосы России. («Слеги», «Московский дворик», диптих «Северные мальвы», «Оттепель»).
Подчеркнутый, даже несколько гиперболизированный декоративизм, вызывающий ассоциации с европейским искусством эпохи символизма, характерен для другого пласта творчества Н. Тоидзе – метафорических композиций («Флора и Фауна», диптих «Антракт», «Арабеск», «Охота»).
Творчество художника привлекает широкое внимание искусствоведов и зрителей. Крупные персональные выставки Н. Тоидзе прошли в Третьяковской галерее, Русском музее, Московском музее современного искусства, залах Российской академии художеств в Москве, Музее Российской Академии в Санкт-Петербурге, в Центральном Манеже, в государственных музеях России – в Вологде, Саранске, Калуге, Нижнем Новгороде, Воронеже, Курске, Плёсе.
Нателла Тоидзе участвовала в крупных выставках в музеях в Пекине, в Линкольн-центре в Нью-Йорке, Лиссабоне, Париже и др.
Работы Н. Тоидзе хранятся в коллекциях Третьяковской галереи, Русского музея, и в других музейных собраниях.
Стоимость полного билета - 300 рублей, льготного - 50 рублей. Билеты можно приобрести в кассе и на сайте
В «Новом Манеже» проходит выставка академика РАХ, заслуженного художника Нателлы Тоидзе «Скульптура цвета». Экспозиция вызвала большой интерес у москвичей - ее продлeвали дважды: выставка открыта до 16 апреля. Сочные декоративные полотна представлены в специально оформленных залах - подготовкой проекта занималась команда Объединения «Манеж». «Культура» побеседовала с Нателлой Георгиевной о независимости творца, встрече с Мартиросом Сарьяном и знаменитом дяде художницы, Ираклии Тоидзе, авторе плаката « Родина-мать зовет!».
культура:
Как появилось название выставки?
Тоидзе:
Этими словами искусствовед Паола Волкова определила мой метод: лепить форму живописными средствами. Обычно пишу картины большого формата. Отхожу на нужное расстояние, составляю на палитре цвет, возвращаюсь к холсту, кладу мазок и вновь удаляюсь от мольберта. Изображение складывается постепенно, подобно мозаике. Паола Дмитриевна, вероятно, это заметила и прочувствовала.
культура:
Ваш отец, Георгий Тоидзе, был известным скульптором. Есть ли здесь его влияние?
Тоидзе:
В юности я действительно много лепила. Жилая часть нашей квартиры на Старом Арбате соседствовала с папиной мастерской. Провела детство среди пластилина, гипса, арматуры, натурщиков и натурщиц… У меня был свой маленький станок, и некоторые полагали, что пойду по отцовским стопам. Однако в какой-то момент попросила краски: почувствовала, что не хватает цвета. Мои картины - до двух метров: большой формат привлекает с раннего возраста. Когда не было подходящего мольберта, клала большие листы бумаги на пол, удлиняла кисть и писала стоя.
Работаю без подготовительных эскизов и пишу природу только с натуры, в любую погоду: будь то зима или осень. Разве что не под дождем и не в сильный мороз, когда застывают краски. А так - если лежит снег, выхожу в тулупе и валенках и получаю огромное удовольствие. Потому что писать белый снег очень интересно: он всегда разный - все зависит от освещения, температуры… Меня привлекают переломные моменты в природе, изменения ее состояния. Это отражается в названиях картин: «Перед снегом», «После дождя», «Сумерки»… Хочется передать эти изменения в живописной статике. Мне нравится сложность таких задач. Единственная проблема - работать нужно быстро. Если затянешь, начнешь писать одно состояние, а закончишь другим. Однажды вышла на пленэр в красивый зимний день. Завершить к вечеру не успела. А наутро стало холоднее, и все изменилось, даже воздух: плотность, прозрачность. Когда занесли готовый холст в мастерскую, те, кто увидел новый вариант, отметили: «Температура понизилась на шесть градусов».
культура:
Почему остановились на большом формате?
Тоидзе:
Всегда удивляло, почему подобные пейзажи часто кажутся неживыми: вроде сделано хорошо, мастеровито. А в маленьких натурных вещах - Коровина или Серова - есть жизнь. Эта загадка меня постоянно занимала. И поняла потом, что огромные работы погибают, когда их дописывают в мастерской. В помещении можно взять колористически правильный цвет, однако он не будет «дышать». Пишу крупной кистью. Как-то под рукой ее не оказалось. Поехала на строительный рынок и нашла широкую малярную - флейц. Мольберт у меня тоже внушительный: трехметровый, сколочен из половой доски. На пленэре приходится непросто, особенно когда дует ветер - представляете, какая парусность у холста? Однажды меня буквально накрыло мокрой картиной: держала ее руками и звала на помощь. Сама выбраться не смогла, а бросить на землю почти готовую работу не решилась. Сейчас даже в штиль вешаю по сторонам мольберта сумки с кирпичами. А в мастерской работаю над декоративными, аллегорическими композициями…
культура:
Слышала, Вам по наследству досталась репинская палитра?
Тоидзе:
Когда у меня только появились краски, папа выжал их на палитру в определенном порядке и подписал, что за чем должно идти. Потом, в художественной школе, увидели мою палитру и отчитали: мол, все неправильно. Очень расстроилась, пришла домой и говорю: «Что же ты мне показал?» А папа отвечает: «Так делал мой отец, а его, в свою очередь, научил Репин». В общем, ко мне попала репинская палитра (смеется). После подобных аргументов переучить меня было уже нельзя. Располагаю краски в той же последовательности и по сей день.
культура:
Вы принадлежите к известной художественной династии. Ощущаете груз ответственности?
Тоидзе:
К счастью, в нашей семье принято самостоятельно выбирать свой путь. Мой дедушка, Мосэ Тоидзе, ученик Репина, академик, жил в мире классической живописи. Отец же стал скульптором и графиком, а его брат Ираклий - графиком, плакатистом. У меня есть двоюродные сестры и брат, никто из них не связал жизнь с изобразительным искусством. Считаю, что ребенка нельзя подталкивать к решению, особенно это касается профессии. Скажем, моя дочь всегда замечательно рисовала, однако я не принуждала ее становиться графиком, хоть и хотела, чтобы она поступила в Московский полиграфический институт. Дочка окончила ГИТИС и работает театральным художником. Сын - физик.
культура:
Вы, кстати, тоже имели отношение к подмосткам?
Тоидзе:
Совершенно верно: училась на факультете театрально-декорационного искусства Московского училища Памяти 1905 года. Всегда понимала - свяжу жизнь с живописью, но научиться хотелось тому, чего не знала. Мне было очень интересно увидеть театр изнутри. Не меньше манила другая область - реставрация. Долго думала, что выбрать. В итоге о принятом решении не жалею. Это был полезный опыт, в том числе - познавательный: изучение костюмов разных эпох, драматургии, сценографии…
культура:
Ваши картины отличают яркие насыщенные цвета. Насколько я знаю, в детстве Вы получили наставление от великого колориста Мартироса Сарьяна…
Тоидзе:
Мне было лет 12. В Третьяковской галерее открылась выставка Сарьяна, и наша семья пришла его поздравить: с мастером был хорошо знаком и дружил дедушка. Потом, у нас дома, Мартирос Сергеевич, посмотрев мои работы, сказал простые слова: «Обязательно оставайся собой». Казалось бы, ну что за напутствие. Но теперь понимаю - это мудрость человека, прошедшего серьезный творческий путь и знавшего, как важно для художника не зависеть от моды, чужого мнения, не поддаваться влиянию. Очень ему благодарна. Если бы кто-то из начинающих живописцев спросил моего совета, могла бы лишь повторить слова Сарьяна.
культура:
Расскажите о дяде, Ираклии Тоидзе - знаменитом плакатисте.
Тоидзе:
Он жил почти по соседству, на Пушкинской площади. Отец часто навещал его. Оба были великими тружениками, как и дедушка. Никогда не помнили о праздниках и даже про собственные дни рождения забывали. Дядя иногда рисовал меня, когда требовалось изобразить ребенка. А самое первое воспоминание о нем связано с карандашами. В его мастерской была большая механическая точилка. Когда приходила в гости, собирала затупившиеся карандаши и весь вечер точила их, складывая в коробку. Дядя с папой разговаривали, а я крутила точилку и слушала. Братья были очень дружны.
культура:
Скажите, а вот такие большие выставки Вы регулярно устраиваете?
Тоидзе:
Достаточно часто. Были выставки и в Третьяковской галерее, и в Русском музее, и в Центральном Манеже, и в Музее современного искусства в Москве, в Российском центре науки и культуры в Париже… Много ездила по стране, выставлялась в государственных музеях: в Нижнем Новгороде, Воронеже, Курске, Вологде, Саранске, Калуге, Плёсе… И всегда возвращалась с очень хорошими впечатлениями и от людей, отдавших себя музейной работе, и от зрителей…
РИА «7 новостей» продолжает знакомить своих читателей с интересными людьми. В четверг, 1 февраля, героями проекта «В гостях у 7инфо» стали народный артист России, кинорежиссёр Вадим Абдрашитов и его супруга, заслуженный художник России, член Российской академии художеств Нателла Тоидзе. Выставка её картин 1 февраля.
Эпиграфом к нашей встрече можно взять строки Микеланджело Буанарроти, очень точно характеризующие эту удивительно искреннюю, творческую семейную пару:
…Когда я созидаю на века,
Подняв рукой камнедробильный молот,
То молот об одном лишь счастье молит,
Чтобы моя не дрогнула рука.
Так молот Господа наверняка
Мир создавал при взмахе гневных молний.
В гармонию им хаос перемолот.
Он праотец земного молотка.
Чем выше поднят молот в небеса,
Тем глубже он врубается в земное,
Становится скульптурой и дворцом.
Мы в творчестве выходим из себя.
И это называется душою.
Я – молот, направляемый творцом.
– Нателла Георгиевна, в одном из интервью вы говорили, что к работе всегда подходите в высоком состоянии духа. Вы не можете просто, без подготовки, начать работать? Должно быть солнце внутри?
– Безусловно, должно быть, как минимум хорошее настроение, чтобы начать работу с положительной эмоцией. И, кроме того, надо быть физически сильной, потому что я работаю с картинами размером до 2 метров. Нужно быть в тонусе, чтобы взять достаточно большую кисть и писать в течение целого дня, подходя, отходя. Перед картинами такого размера невозможно работать сидя, их надо видеть издали. Поэтому нужно быть в хорошей физической форме.
– Художник – человек, очень тонко и остро чувствующий. Когда вы выходите на улицу, вы же не можете не видеть страдания людей: бомжи замерзают в метро, дети в инвалидных колясках едут на встречу. Эта тяжесть действительности входит в вас? Как вы приходите к «нас возвышающему обману»?
– Я подхожу к этому с другой стороны. Я хочу поднять настроение и бомжам, и детям, у которых есть проблемы, и людям в плохом настроении. Чтобы у всех, кто увидит мои картины, поднялось настроение.
– Вы ищете это настроение в себе?
– Безусловно. Как я себе это всё представлю, как решу, какую поставлю перед собой задачу и каким образом я буду её выполнять – это всё я должна решать самостоятельно.
– И вас в этот момент ничто не может смутить?
– Не может. Иначе рухнет тот мир, который я выстроила для работы.
– А если вы пишете в плохом настроении, картины всё равно получаются солнечными и позитивными? Или в таком настроении лучше не приступать к работе?
– Поскольку для меня работа – радость, если я начинаю писать в плохом настроении, оно становится лучше. Работа исцеляет.
– Вадим Юсупович, вы учились у Михаила Ромма…
– Да, это была последняя мастерская, которую он набрал во ВГИКе в 1970-м году. Через полтора года его не стало. Но эти полтора года мы общались с ним достаточно плотно. В этот момент он делал картину под названием «Мир сегодня». Этот фильм, следующий после «Обыкновенного фашизма», такой же по жанру – художественно-документальный. Огромная эпическая работа, которую он снимал с оператором Германом Лавровым по всему миру, собирал хронику. Работал в архивах. Это должен был быть поразительный фильм. Я видел первую складку фильма, и это было одним из сильнейших впечатлений в моей жизни. Но такого фильма не существует. Ромма не стало. В результате одну серию доделал Элем Климов, вторую – Марлен Хуциев. Фильм стал называться «И всё-таки я верю». Замечательные режиссёры, замечательная картина сама по себе. Но к первоначальной идее Ромма это не имеет никакого отношения.
Михаил Ромм – выдающийся отечественный режиссёр, человек уникальной творческой биографии, биологическая загадка. Человек, снимавший фильмы на потребу Сталина и власти, вдруг к 60 годам написал: «Клянусь снимать только то, что я хорошо знаю». И после этого он снял «Девять дней одного года», «Обыкновенный фашизм» и работал над картиной «Мир сегодня». Когда появился фильм «Девять дней одного года», оказалось, что в кинематограф вошёл молодой, мощный, мускулистый режиссёр, никакого отношения не имеющий к тому Рому, который снял фильм «Ленин в октябре». Как это объяснить? Для меня это биологическая загадка, которая объясняется только размером таланта.
– Давайте напомним, кто ещё закончил студию Михаила Ромма.
– Вся режиссура моего поколения и старше – это всё Ромм. Климов, Хуциев, Шепитько учились не у него. А все остальные – Шукшин, Кончаловский, Соловьев, Михалков, Тарковский – это всё Михаил Ромм, большой мудрый педагог, замечательно набиравший мастерские.
– Вадим Юсупович, вы сами уже 30 лет преподаёте во ВГИКе. Кем из своих учеников вы могли бы похвалиться сегодня?
– Зрители знают Петра Буслова с фильмами «Бумер», «Высоцкий. Спасибо, что живой», Алексея Мизгирёва (фильм «Дуэлянт», сериал «Кулагин и партнёры»). Замечательная перспективная Гала Суханова, она ещё ничего большого не сняла, но её диплом «Проверка» – это замечательный отечественный фильм высочайшего уровня, Анашкин Егор – ушёл на телевидение, снимает сериалы («Каменская -6», «Идеальный брак», «Жизнь взаймы», «Деньги»).
– Нателла Георгиевна, нас смотрят и читают разные люди. Не каждый второй у нас искусствоведчески подкован. Расскажите, к какому направлению, течению живописи можно отнести ваше творчество?
– Мне очень трудно себя куда-то отнести. Художник работает, делает то, что ему интересно, что ему нравится, то, что он считает необходимым. А относить к направлениям – удел искусствоведов.
– А работы, которые увидят рязанцы в нашем художественном музее, объединены какой-то общей тематикой, идеей, временным промежутком?
– В основном это работы последнего времени. Общей темой они не объединены. Я сделала это специально, мне хотелось, чтобы выставка была более разнообразной. Здесь представлены и пейзажи, которые я всегда пишу с натуры – и в мороз, и в жару, и ненастную погоду. Никогда не напишешь пейзажа в мастерской, при постановочном свете. Когда над тобой небо, солнце, движение самой природы – это абсолютно другая история. И эта история мне интересна. Я хочу передать не только природу, но и состояние, которое ей в этот момент присуще. А это можно сделать только с натуры.
– Какова география этой выставки? Куда выезжаете за “натурой”?
– Выезжаю в Подмосковье, езжу по России. В сентябре приезжала и на вашу землю. И отъехав буквально 100 км от Рязани, я нашла те места, которые давно искала. Они близки мне и по живописи, и по характеру. Безусловно, я сюда вернусь и сделаю серию работ. И в этой экспозиции тоже есть одна работа, написанная под Рязанью, в деревне Летники.
Рязань – сама по себе место намоленное. Намолено оно, безусловно, поэзией Есенина. Каждый, кто читал его стихи, уже полюбил Рязань, независимо оттого, был ты здесь или нет. Так что я уже с юности влюблена в Рязань. Поэтому, отправляясь сюда, я, не задумываясь, взяла с собой холст. Но я и подумать не могла, что найду здесь то, что давно искала и то, что понадобится мне в будущем. Поэтому я к вам ещё приеду.
– Приятно, что Рязань остаётся источником вдохновения для творческих людей по всей России. Вадим Юсупович, в своих интервью вы говорили, что на первый курс приходят студенты, не знающие истории, литературы, путающие даты Великой Отечественной войны. А могли бы составить такой «джентельменский набор», пять – десять имён в области литературы, искусства, не зная которых, невозможно считать себя культурным образованным человеком?
– Весь этот так называемый набор формулировался десятилетиями. Он сформировался ещё в дореволюционной системе образования, в советское время эта система была скопирована и развита. И результаты этой системы были совсем не плохие. Вот там – в системе среднего школьного образования – и есть весь необходимый минимум знаний. Вопрос в том, как эти знания донести до ребёнка.
Сегодня есть большая проблема со средним образованием. И я не то что переживаю поэтому поводу, я удивляюсь пассивности современного общества, незаинтересованности родителей. Им бы давно бить тревогу.
Ещё одна проблема – платное второе высшее образование. Это отсекает огромный пласт молодых людей, которые уже получили высшее образование, но почувствовали, что их потянуло, например, в творчество. Но попробовать себя они не могут, потому что у многих уже семья, дети, а второе образование платное. А ведь режиссура, например, – это смыслообразующая специальность. Режиссёр будет рассказывать людям про жизнь. А приходят совсем молодые ребята, у которых глаза горят то ли от таланта, то ли от молодости. Они не знают жизни, опыта нет, начитанности нет, а потом они начинают писать книги, снимать фильмы. А в то время, когда я поступал во ВГИК, у нас было только два вчерашних школьниках, остальные – взрослые люди.
Огромную роль играет и телевидение. Сегодня на экранах всё больше передач, которые мне неудобно смотреть не только в присутствии внуков, но и детей. Поразительно, что это не частные каналы, а федеральные, существующие на наши с вами деньги. Это процесс печального свойства.
– Тогда давайте о хорошем поговорим. Нателла Георгиевна уже произнесла имя Есенина. Кем ещё вдохновлялась и вдохновляется Нателла Тоидзе?
– За долгие годы были и есть разные имена в поэзии, литературе, музыке. Но главное – нужно работать. Как балерина каждое утро встаёт и делает классы, так и художник должен каждый день держать в руках кисть или карандаш. Только работа даёт необходимую базу, только так можно стать настоящим художником. А если молодой человек просто ждёт вдохновения и ничего не делает, то это мало к чему приведёт.
– Поразительно, как в этом смысле по-разному ведут себя девочки и мальчики-студенты. Девочки, как правило, пашут, а мальчики всё больше ждут вдохновения. У меня был один первокурсник, который всерьёз говорил: «У меня творческий кризис».
– А это исправимо? Или уже на первом курсе видно, кто чего стоит?
– В нашем деле даже к концу первого курса трудно сделать какой-то вывод. Бывает, на первом курсе студент делает первую работу, она становится известной на вгиковском фестивале, поехала за рубеж, он становится звездой ВГИКа, но больше ничего не может сделать. А бывает наоборот – еле тянет на троечку, а потом выстреливает с дипломной работой. Это тайна творчества. Единственный критерий – это желание работать. Если человек не работает – надо с ним прощаться.
– Как вам кажется, какие-то хорошие перспективы у русского кино есть?
– У русской культуры такой мощный запас литературы, что, я надеюсь, всё это просто не может зарасти и превратиться в целину. Будем жить надеждой и работать.
– В Рязани уже несколько лет существует проект «Океан Солярис – Острова памяти», в рамках которого мы уже провели две встречи, посвящённые великим режиссёрам. Одна из них была посвящена Бергману, а другая Феллини. А о ком из советских режиссёров вы бы посоветовали рассказать молодёжи?
– Обязательно нужно рассказывать о советских режиссёрах. Потому что даже та молодёжь, которая поступает во ВГИК, не знает отечественного кино. И когда в рамках курса «История советского кино» они видят некоторые фильмы, они приходят в изумление: «Какой фильм! Почему мы его раньше не видели?»
Вы делаете благороднейшее дело, рассказывая о Бергмане молодым людям. Но и отечественное кино нельзя забывать. Мне кажется, что и отклик на него будет полнокровнее. Обязательно нужно говорить о Тарковском, о первых его работах «Иваново детство» и «Андрей Рублёв», о Льве Кулиджанове и его фильме «Когда деревья были большими» с великими работами Юрия Никулина и Инны Гулая, его фильме «Отчий дом» с Мордюковой и Марченко, выдающемся фильме «Дом, в котором я живу», который многие молодые люди не видели, о Марлене Хуциеве, на примере творений которого можно говорить о киноискусстве. Бергман – выдающийся режиссёр, но для того, чтобы понять это, нужно много смотреть, в том числе и отечественного кино.
Мода меняется, но, если произведение искусства настоящее, – оно всегда будет интересно. Мода другая, проблемы другие, социум другой, но человек остаётся человеком. И температура 36 и 6 остаётся нормальной и в наше время, и во времена «Весны на Заречной улице», и сто лет назад. В этом и есть константа искусства!