Необычайная душевность и теплота, которой был славен Михаил Михайлович Державин, присуща лишь единицам современных артистов. В 1936 году, когда он появился на свет, Большой Николопесковский переулок был улицей Вахтангова.
В этой величавой «сталинке» (доме номер 12) проживали блистательные актеры Вахтанговского театра. В том числе, родители маленького Миши - Михаил Степанович, народный артист Советского Союза и мама, Ираида Ивановна.
Дети Державины! Кушать! – звонко смеясь, кричала она из окна, глядя на светловолосого Мишу и его старшую сестренку Аню, без устали игравших во дворе.
Кем же еще, если не артистом, мог стать этот мальчуган со светящимися радостью глазами, если рядом с его квартирой - едва ли не дверь в дверь! - в соседнем подъезде, размещалось театральное училище имени Щукина?
Самое яркое впечатление в памяти маленького ребенка оставляют праздники. У юного Миши между словами «праздник» и «представление» с малых лет стоял знак равенства.
Праздником была не только каждая премьера мамы и папы, но и визит в их дом легендарных актеров Николая Охлопкова и Виктора Кольцова, Рубена Симонова и Анатолия Горюнова.
Частыми гостями становилось семейство музыкального педагога и скрипача Анатолия Ширвиндта, чей сын Саша, невзирая на двухгодичную разницу в возрасте, быстро сдружился с Мишей.
Мастеря занавесы из географических карт, они устраивали уникальные детские представления, которым рукоплескали взрослые и дети.
Так начинался творческий дуэт Ширвиндта и Державина. Пройдет время. И таких разных актеров - иронично-колкого и бесконечно мягкого, обаятельного! - полюбит вся страна.
Война не стала «затянувшимся антрактом» для 5-летнего Михаила Державина. Даже в эвакуации – в Омске! - заворожено наблюдал за игрой на сцене своего отца. А потом, самостоятельно выучив монолог Кутузова, Миша поднимал настроение бойцам, находящимся на лечении в госпиталях.
По окончании лихолетья семья вернулась в чудом уцелевший дом. Через шесть лет после победы Михаила Степановича не стало. И Миша решил - во что бы то ни стало! - продолжить дело отца. В «Щуке» талантливого паренька приняли с распростертыми объятиями.
Кадр из фильма «Разные судьбы»
Уже на втором курсе он блестяще дебютировал в кино пускай с небольшой и далеко не главной ролью в фильме «Разные судьбы». Его все еще не узнавали на улицах, но на съемочной площадке он смог посмотреть, как работают великие мастера - Георгий Юматов и Михаил Ульянов.
Из театрального училища путь лежал в «Ленком», где вскоре художественным руководителем был назначен Анатолий Эфрос. Судьба свела на этой сцене Михаила Державина с его старым добрым другом Александром Ширвиндтом.
Михаил Державин и Александр Ширвиндт. Фото: соцсети
В 1965 году Андрей Миронов предложил 29-летнему коллеге попробовать себя в Театре Сатиры на Малой Бронной, где ему мгновенно предложили сыграть главную роль в спектакле «Банкет». Вслед за Державиным в Театр Сатиры перейдет и Александр Ширвиндт, где друзья не только воплотят серию удивительных ролей, но и станут едва ли родоначальниками нового направления в отечественном театральном искусстве – знаменитые капустники, краеугольным камнем которых становился замечательный дуэт, пользовались огромной любовью аудитории.
Державину везло не только на сцене, но и на телевидении, где в передаче «Кабачок 13 стульев», придуманной Александром Белявским, Михаил Державин был исполненным подлинной элегантности, аристократичным, неповторимым паном Ведущим.
Настоящим прорывом в его кинокарьере стал фильм «Трое в лодке, не считая собаки», снятый по одноименной повести Джерома К. Джерома, где Андрей Миронов, Александр Ширвиндт и Михаил Державин создали образ пресловутой британской «троицы». Сегодня эту картину, вошедшую в сокровищницу отечественного кинематографа, смотрят новые поколения зрителей.
Кадр из фильма «Трое в лодке, не считая собаки»
Михаила Державина любили не только зрители, но и женщины. Он был женат на дочери Аркадия Райкина - Екатерине. После их развода с бывшим тестем, одолжившим однажды молодому актеру свой костюм для выступления на сцене, сохранились наилучшие отношения.
Его супругой становилась Нина Буденная, дочь легендарного командарма. Но союзом, заключенным, как говорил Михаил Державин, на небесах, был продлившийся долгих 37 лет брак с Роксаной Бабаян.
В 90-е годы, период, который для многих актеров стал по-настоящему роковой «эпохой безвременья», Михаил Державин, которому было далеко за 50, неожиданно вновь оказался на пике славы.
Помните «Мою Морячку», где актер сыграл, пожалуй, самого себя? Теплого, душевного, трогательного Михаила Михайловича Гудкова, отдыхающего… и дававшего возможность отдохнуть каждому, кто восхищался творческим тандемом Людмилы Гурченко и Михаила Державина.
…Он творил на сцене и в кино до тех пор, пока тяжелейшая болезнь сосудов давала ему возможность работать. И продолжал приносить нам радость в те моменты, когда боли становились невыносимыми. Осенью 2017 года читатели и зрители ждали его на презентации книги, которая так и называлась «Я везучий».
Пришли многочисленные поклонники, пришел лучший друг Александр Ширвиндт.
Михаил Михайлович не смог прийти, оказавшись в больнице, но… и в этой ситуации он сумел передать почитателям своего таланта теплый привет. Видеообращение, которое сегодня, когда не стало великого русского актера Михаила Державина, кажется его завещанием.
Давайте посмотрим его еще раз и поблагодарим великого актера, прощание с которым состоится 15 января в Театре сатиры, за незабываемые минуты радости. Аплодисменты!
Артисту было всего 46 лет, когда он ушел навсегда в образе бессмертного оптимиста Фигаро. И сам остался бессмертен. Неподражаем. Обожаем. Навечно любим. «Подарок женщинам» — так близкие шутливо называли Андрея Александровича, поскольку он родился точнехонько в Международный женский день. В этом марте Андрею Миронову могло бы исполниться 75 лет… В преддверии этой даты корреспондент «ТН» пообщалась с Александром Анатольевичем Ширвиндтом и Михаилом Михайловичем Державиным, составлявшими в свое время вместе с Мироновым бесподобное трио, точно охарактеризованное Валентином Гафтом: «Любимцы публики, кумиры, / Без выходных играют дней. / Три Мастера одной «Сатиры». / Одной и той же — так точней». Результатом беседы с двумя Мастерами стали, как и хотелось, спонтанные, хаотичные воспоминания-зарисовки, передающие флер их отношений в той навсегда исчезнувшей жизни.
Ширвиндт:
Это сейчас Миронов стал легендарным, великим, а тогда мы просто дружили. Он — Дрюсик, я — Маска. Такие прозвища… Я знал Андрюшку с детства, с его шестилетнего возраста, наши родители близко общались. Долгое время он был для меня мелюзгой, шелупонью.
Неудивительно: когда я, будучи уже человеком выпивающим, оканчивал школу, он учился в четвертом классе. Когда студентом-четверокурсником я выступал в шоу в Театре эстрады, Андрюшины родители — Александр Семенович Менакер и Мария Владимировна Миронова, — сидя в зрительном зале, говорили своему сыну-восьмикласснику: «Видишь, Шура уже артистом работает». А когда Андрей поступил в наше Театральное училище имени Щукина при Театре имени Вахтангова, я уже начал там преподавать и в качестве педагога делал ему дипломный водевиль «Спичка меж двух огней».
Державин: Да, в юности разрыв в возрасте казался очень внушительным. Я познакомился с Андрюшей, когда он, став студентом нашего училища, образовался у нас в компании. Казалось бы, младше меня на пять лет, но и я, и все мы относились к нему как к младшему брату. По устоявшейся традиции он помогал нам, старшекурсникам: таскал декорации к спектаклям, занавес открывал, в массовках участвовал… А вот ведь как вышло: годы спустя именно Андрей переманил нас в Театр сатиры, где мы служим до сих пор.
Слева — Лариса Голубкина, справа — Наталия Белоусова. На руках у Александра Анатольевича — Маша Голубкина (на даче у Ширвиндтов в Новом Иерусалиме, 1970-е)
Ширвиндт: После выхода на экраны картины «Бриллиантовая рука» мой сын купил открытку из серии «Актеры советского кино» с портретом Миронова, а потом попросил у него автограф. Тот не смог отказать отпрыску своего товарища и коллеги и написал на обороте: «Миша, твой папа тоже хороший артист. С уважением, Андрей Миронов». Таким образом Мишка завоевал безусловный авторитет среди соучеников. А я сделал правильный вывод по поводу своего места в профессии.
Если серьезно, отношение к труду у Андрея было совершенно гипертрофированное — просто запойный трудоголик. Жил по принципу, который сам и сформулировал: надо стараться все делать хорошо — плохо оно само получится. И если уж он брался за что-то… Например, невероятных усилий мне стоило затащить Миронова на радио. Но когда он все-таки соглашался, строго предупреждал: «Имей в виду — на четверть часа, не больше!» И потом на протяжении двух часов (!) записывал моноложек в юмористической программе — десятки разных вариантов предлагал. Эх,
как жаль, что это не сохранилось! Но покидал он студию все равно абсолютно недовольный результатом, так же гневно вскрикивая: «Вот к чему приводит дружба — к полуфабрикату!»
Державин: Правда, Андрюша крайне серьезно подходил к творчеству, хотя играл веселые, комичные роли. Говорил: «Отношение к актерской работе как к приятному времяпрепровождению может быть только по недоразумению». Каждый эпизод в кино, каждую сцену в театре, каждый номер на эстраде он репетировал тысячи раз, доводя до филигранности, до совершенства.
Долгие годы Андрей страдал от жестокого заболевания — фурункулеза. На теле образовывались жуткие фурункулы, которые мучили его болями, гноились, лопались. Приходилось то и дело менять рубашки, за один концерт он переодевался несколько раз… Водолазки с воротом, закрывающим шею, в которых все привыкли его видеть, — лишь маскировка заболевания. Андрей не мог допустить, чтобы зрители узнали о его проблеме. Допустим, на спектакле «Ревизор» всегда были овации, особенно в том месте, где Хлестаков падает со стола на руки Бобчинского и Добчинского (мы с Шурой). Каждый раз мы договаривались, с какой стороны ловить Андрея — как ему будет менее болезненно. Перед спектаклем он просил: «Сегодня давайте на правый бок упаду». Много раз мы предлагали отменить эту мизансцену, но он категорически отказывался: «Ни в коем случае, это же так эффектно!» Уникальный человек — мужественный, терпеливый, никогда не жаловался…
В спектакле «Ревизор». На заднем плане: Александр Ширвиндт и Михаил Державин в ролях Добчинского и Бобчинского
При этом он был очень остроумный. Помню премьеру «Вишневого сада», где я играл Епиходова. Она состоялась на Малой сцене Театра сатиры, а там нет кулис. Пьеса, как известно, заканчивается словами Фирса: «А человека-то забыли…» В нашем спектакле он, по замыслу Валентина Плучека, после этих слов умирает. Играл его Георгий Менглет. Дальше — поклоны. Первым кланяется Андрей Миронов, исполнявший роль Лопахина, за ним — мы. Не видя, умер уже Фирс или еще нет, Андрюша, выдержав небольшую паузу, стремительно выходит на поклон и… так же стремительно возвращается — со словами: «Рано вышел, Фирс еще агонизирует…»
В том же «Вишневом саде» в одной из сцен Лопахин говорит Епиходову: «Что у тебя сапоги так скрипят?» Но как сделать, чтобы они действительно заскрипели? Я купил детские резиновые игрушки, заложил их в брюки и нажимал, чтобы они пищали. Когда отыграли сцену, Андрюша обратился ко мне с пафосом: «Патологический неуспех!» Зрители не восприняли моей тонкой придумки и никак на нее не отреагировали.
На сцене Андрей был очень смешлив, и я не мог отказать себе в удовольствии «колоть» его. Ради этого то грим видоизменял (по секрету от него приклеивал себе усы или лысину, нос, уши оттопыривал, с костюмом какую-то хохму придумывал — разлетающиеся пуговицы, например), то реквизит забавный отыскивал. Миронов постоянно ждал от меня очередного розыгрыша, на сцене давился от хохота, а потом со смехом пенял мне: «Сволочь! Что ж ты творишь, паршивец?!»
Державин: на сцене Андрей был очень смешлив, и я не мог отказать себе в удовольствии «колоть» его. В спектакле «Трехгрошовая опера» (1980)
Ширвиндт:
Без импровизации на сцене существовать невозможно. Играя спектакль несколько лет подряд, сам себе становишься фонограммой. «Безумный день, или Женитьбу Фигаро» мы с Мироновым сыграли 450 раз! Чтобы хоть как-то оживить происходящее, вызвать непосредственные реакции, устраивали друг другу неожиданные провокации. Помню, Андрей произносит свой монолог — текст пулеметной
очередью от зубов отскакивает, — а я вдруг вставляю: «Это что за хамство?!» От неожиданности он вздрагивает, в глазах замирает вопрос: «Ты что?!», немыслимым усилием воли перебарывает желание рассмеяться, и… мы начинаем играть органично.
Вообще, вели мы себя, безусловно, не как солидные люди, отцы семейств. Вваливались к кому-нибудь домой гурьбой среди ночи, расходились под утро. Вместе нам всегда было очень хорошо и весело. Дурачились, пели, пили, часто не в меру. Изрядно выпив, включали наш гимн — музыку Нино Роты из фильма Феллини «8 1/2», брались за руки и вели по кругу хоровод — сначала в одну сторону, потом, по сигналу, в другую.
Ширвиндт: мы вели себя не как солидные люди. Вваливались к кому-нибудь домой, расходились под утро. С Ларисой Голубкиной в гостях у Веры Васильевой (начало 1970-х)
Однажды ночью у Андрюши возникло свежее предложение — дернуть в Шереметьево нашей большой компанией и устроить там пикник. Дернули. Даже сына моего маленького, Мишку, взяли — помогать разжигать костры. Практически на взлетной полосе пирушку организовали. Когда над головами пролетали самолеты, Марк Захаров, всегдашний участник всех наших затей, вскакивал и гнал их криком: «Кыш отсюда!» А Миронов носился по полю и руками делал знаки, приглашая приземлиться у наших костров. Жены нас за все эти выходки ненавидели…
Собирались после спектаклей часто, и заводилой, как правило, был Андрей. В антракте я звонил домой с предупреждением. Варианта было два: «Будь в напряжении!» (что означало: мы отправляемся к кому-то) или «Сервируй!» (то есть гости идут к нам).
Любили «пугануть» — неожиданнно нанести визит ничего не подозревающему человеку. Когда Андрюшка женился на Ларисе Голубкиной, по завершении свадебного пиршества молодожены поехали на дачу жениха в Красную Пахру. А наша компания — я с женой Татой, Марк Захаров и Гриша Горин с супругами — решила разнообразить их брачную ночь. Нагрянули с воплями, стали стучать в окна. Андрей, кстати, страшно обрадовался. И мы тут же устроили пикник.
Ширвиндт: мы часто собирались после спектаклей, и заводилой, как правило, был Андрей. Снимок сделан Наталией Белоусовой, женой Александра Анатольевича (начало 1980-х)
В другой раз решили «пугануть» Дрюсика в Ленинграде, где он снимался. Денег на дорогу не было, взяли у Татьяны Ивановны Пельтцер — у нее всегда водились. Более того, она вместе с нами поехала в Шереметьево. Компания собралась внушительная: Марк Захаров с женой Ниной, мы с Татой и Пельтцер. Прилетев в пункт назначения, мы направились в гостиницу, где жил Андрей. Но за время нашего перелета ему позвонила мама, Мария Владимировна, и лаконичным сообщением «Жди!» предупредила о нашей безумной затее. Видимо, ей кто-то донес. Когда мы
подъехали к «Астории», при входе нас встречал Андрей — в красной ливрее, с салфеткой на согнутой руке. На полном серьезе бесстрастно сказал: «Ваш столик — номер два». Дальше был ужин, потом ночная прогулка по Ленинграду с танцами и хоровым исполнением нашего «гимна», затем, по предложению Марка, — попытка взять Зимний дворец, к которому мы добирались в кузове грузовика, развозившего почту. Почему мы его в результате не взяли, уже не помню. Под утро пили кофе на Московском вокзале — из громадного бака с краниками и прикованной цепью кружкой. Андрюша нас провожал, и какой-то человек, проходя мимо, пропел: «Весь покрытый зеленью, абсолютно весь…» Выглядели мы жалко…
Ширвиндт: вместе нам всегда было очень хорошо и весело. Дурачились, пели, пили… С Марком Захаровым на съемках фильма «Умеете ли вы жить?» (Харьков, 1970)
Во всех наших сумасшедших молодежных сборищах — где бы мы ни встречались — всегда присутствовала актерская составляющая, они сопровождались розыгрышами, капустниками. Особенно дни рождения Андрея. Однажды все пришли к нему с поздравлениями, а на столах — пусто, только бутылка водки и рюмки. Мы, конечно, выпили — в уверенности, что все яства припрятаны. Заглянули на балкон — пусто, в холодильник — тоже ничего. Все уголки в квартире облазили — нет никакой еды! «Андрей, — говорим, — ну хватит, что за ерунда!» А он в ответ: «Ну, выпили же, отметили день рождения, вот и спасибо!» Выходим, матерясь, на улицу, и в этот момент из автобуса, стоящего перед
подъездом, грянул марш «Прощание славянки». Андрей приглашает нас в автобус, где расположился духовой оркестр, и мы все едем в загородный ресторан на Москве-реке, где рассаживаемся за шикарным банкетным столом…
Державин: А как же весело мы снимались в фильме «Трое в лодке, не считая собаки»! Основные съемки — на реке Неман. Нас троих загружали в лодку и, чтобы не гонять туда-сюда, на весь день отправляли на середину речки. Между нами и съемочной группой, которая оставалась на берегу, курсировали дежурные водолазы. Мы обустраивались с комфортом: протаскивали с собой закусочку, выпивку и в перерывах потчевали себя. С берега иногда через мегафон доносился голос: «Что вы там делаете?!» Мы кричали в ответ: «Репетируем». Разумеется, выпивки не хватало, и мы посылали одного из водолазов, в котором были точно уверены: не настучит, не ляпнет сдуру, что, мол, ребята там пьют. Деньги, чтобы ненароком не промокли, мы, свернув в трубочку, прятали в… презервативы.
Державин: на съемках фильма «Трое в лодке, не считая собаки» мы обустраивались с комфортом: протаскивали с собой в лодку закусочку, выпивку и в перерывах потчевали себя (1979).
Ширвиндт: А зарубежные гастроли! Однажды театр был в Италии. По обыкновению, все мы практически без денег. Знакомые, из местных, повели нас с Андрюшкой на вещевой рынок. Приятель, когда-то учившийся во ВГИКе, подкинул нам деньжат. Мы попали в гигантское сооружение, напоминающее катакомбы, где в полумраке разглядывали товар — неисчислимое количество дешевого тряпья, бывшего в употреблении. Словом, комиссионка, по-нынешнему секонд-хенд. Я купил себе замшевую куртку. Был счастлив: осуществилась давняя, затаенная мечта… Когда дома с гордостью ее надел, на спине обнаружилась дырка от пули. Потом нам рассказали, что горы тех товаров собирали после разборок итальянских мафиозных группировок. И пришлось мне ходить много лет с простреленной спиной.
Поскольку к модным вещам я всегда относился философски-отвлеченно и собственного стиля в одежде не выработал, по сути, я всю жизнь ходил в обносках. На театральном языке это называется «костюмы из подбора» — сшитые для других исполнителей. В основном я был одет благодаря Андрюше Миронову — он не только отдавал мне свои вещи, вышедшие из моды, но и таскал меня к своему портному.
Однажды в Москву приехал , и переводчицей у него была Регина — тогдашняя жена Михаила Михайловича Козакова. Миронов хотел познакомиться со знаменитым артистом, и мы уговорили Регину затащить его к Андрюше. Собрались при свечах. Все принарядились по случаю торжественно — костюмы, галстуки… Почетный гость пришел в потертых джинсах, растянутой футболке и шлепанцах. Мы, ошарашенные, спрашиваем: «Как же так — мировая знаменитость, а одет как оборванец?» И он сказал: «Ребята, я желаю и вам достичь такого же уровня. Когда в Нью-Йорке я выхожу на улицу в таком виде, все считают, что раз Де Ниро так одевается, значит, это последний писк моды».
Державин: Андрея вполне можно было причислить к законодателям моды, он одевался элегантно, со вкусом.
Ширвиндт: Андрей жил по принципу: надо стараться все делать хорошо — плохо само получится. На гастролях в Одессе.
Ширвиндт:
Да, только на это нужны были деньги, а их всегда катастрофически не хватало. И Дрюсик частенько говорил со смехом: «Обидеть художника может каждый, а материально помочь — никто!» Периодически мы давали бесплатные, так называемые шефские концерты. Но хотелось же хоть что-то зарабатывать. Для этого существовали творческие вечера, а проще говоря, «халтуры», «левые» концерты. Договаривались примерно так. Звонят, допустим, из фармацевтического управления и просят выступить у них Восьмого марта. А мы в прошлом году на «женский день» уже были у них с «шефским». Прикрыв телефонную трубку, я шепотом пересказываю Миронову суть предложения. Андрюша машет руками: «Ни в коем случае!» Я вежливо формулирую отказ: «Видите ли, мы у вас уже выступали, так что не имеет смысла». — «Ну и что,
наши сотрудницы просят только вас». — «Извините, но поймите и нас, мы же, как артисты, должны новую программу подготовить…» — «Ну, пожалуйста, хоть что-нибудь, мы так надеялись…» Андрей кричит: «Не вздумай соглашаться! Прекрати разговор!» Я протягиваю трубку ему: «Скажи сам». Андрюша бодро вступает: «Уважаемые, отнеситесь с пониманием: мы замечательно выступили у вас в прошлом году, но теперь это уже невозможно. Не можем же мы выйти к зрителям просто с улыбкой…» Дальше зависает небольшая пауза, после чего Андрей хватает ручку и бросает в трубку: «Ясно, диктуйте адрес!» Мне поясняет: «Понимаешь, они с сожалением сообщили, что у них отложено на нас 500 рублей. Едем!..»
Державин: На самом деле Андрюша был человеком очень деликатным и ранимым. Проявления звездности — гонор, осознание собственной значимости — в нем отсутствовали напрочь. Просто он очень любил жизнь и жил на полную катушку. Когда его не стало, я точно понял: он спешил жить. Однажды Андрей сказал: «Надо особенно ценить мгновения счастья и радости — они делают людей добрыми». Он ценил. Потому и был добрым.
Ширвиндт: Я никогда не соглашусь со сталинским утверждением, что незаменимых людей нет. Это ложь. Есть те, кто не-за-ме-ним. Неповторим. Необходим. Не потому, что исчезли таланты. Молодежь талантливая есть. Но это ничего не меняет. Просто некоторые утраты компенсировать невозможно. Допустим, в «Женитьбе Фигаро» после Миронова никого не представишь…
Редакция выражает благодарность сотрудникам Театра сатиры Лиане Бединадзе и Марине Александровне Калининой за помощь в подготовке материала
На бенефисе Александра Ширвиндта, праздновавшемся во вторник в Театре Вахтангова, гости говорили первым делом о «нечеловеческом чувстве юмора» артиста. Марк Захаров, например, сравнил Ширвиндта с Фаиной Раневской: мол, такие люди могут блестяще работать артистами, но их главное качество – «мощный поток целебного и живительного юмора, который подпитывает нашу культуру, оплодотворяет страну».
Бенефис Александра Ширвиндта был приурочен к 20-летию первой театральной премии «Хрустальная Турандот» (негосударственная творческая награда), в рамках которой ежегодно отмечается все самое интересное и самобытное, что создано за последний сезон в столичном театре. За два десятилетия лауреатами премии становились Абдулов, Горин, Гундарева, Ульянов, Табаков, Чурикова, Этуш, Неелова, Кваша, Захаров, Фоменко и многие другие. У каждого из них, как говорили в советском театроведении, – особый путь в искусстве. И если использовать такую терминологию, то путь Ширвиндта состоит из юмора, обаяния, гротеска и, конечно, экспромта. Об этом говорил на вечере Марк Захаров: «Главный его талант – гипнотическое воздействие на зрителей. Он может довести до гомерического хохота огромное пространство, заполненное людьми. Я присутствовал на таких «акциях», когда Александр Анатольевич доводил всех до эпилептического состояния, публика хохотала навзрыд, до слез, не могла прийти в себя, и это был феерический поток импровизаций. У него редкостный дар. С первых дней знакомства меня удивлял этот образ веселого, иронического мышления. Например, я оказался однажды дома у Ширвиндта (к тому времени его мама Раиса Самойловна уже ослепла), но Александр Анатольевич ей говорил: «Мама, не горюй, совершенно не на что смотреть».
В этот вечер со сцены звучало так много признаний в любви, что в какой-то момент ловишь себя на мысли: хорошо, что виновник торжества не сидит на сцене, а занял самую выгодную в таких случаях позицию. Его место было среди зрителей в зале, да и большую часть вечера он предпочел молчать, а только лишь изредка (словно не сдержавшись) комментировал в микрофон происходящее. Например, когда Алексей Кортнев перед песней «Снежинка» извинился, что прозвучит слово «жиды», – Ширвиндт сказал: «Мой бенефис без этого слова не обходится». А после того как Антон и Виктория Макарские передали привет от родственников из Белоруссии и исполнили «Хаву Нагилу», – Александр Анатольевич, как всегда без тени улыбки на лице, подытожил: «Какой мелодичный народ белорусы». И в зале, конечно, раздался хохот.
Парадокс: в голосе артиста есть металл. Иногда он звучит в подкрепление безапелляционному суждению, властно и неоспоримо. Иногда снисходительно. Но по каким-то неписаным законам эффект всегда один – публика смеется. Наверное, поэтому у артиста нет особой тяги к представительству. Он мыслит, и зрители идут за движением его мысли. Они видят, как рождается этот юмор. Но в то же время Александр Ширвиндт умеет быть эмоциональным, не привлекая для этого все наличные сценические средства. Он пользуется их минимумом: в его игре не найдешь излишеств, он не ставит жирной точки, а оставляет залу простор для додумывания.
В спектакле по пьесе Горина «Счастливцев–Несчастливцев» артист играл Несчастливцева российским Дон Кихотом. У него привычно непроницаемое выражение лица и напряженный голос, выдающий неравнодушную натуру столичного артиста. Не только сцены из высоких трагедий, но и слова «от себя» Несчастливцев тоже подавал как театральный монолог, нарочито торжественно, напыщенно, наслаждаясь оторопью, в которую ввергает провинциальных зрителей. И в этом Несчастливцев был похож на Ширвиндта, который тоже любит держать зрителей в напряжении, приобщая их к моменту выбора. Так происходит и в спектакле «Кабала святош», когда наблюдаешь, что творится с душой повергнутого Мольера. Ширвиндт дотошен в поиске глубинных причин того состояния, в котором оказался его персонаж. Не бичует, не пригвождает, а старается понять. И эта сторона жизни тоже известна друзьям и коллегам Ширвиндта.
Поздравить артиста пришли Михаил Державин, Ольга Аросева, Аркадий Арканов, Василий Лановой, Александр Олешко, Юлий Ким, Федор Добронравов, Пелагея и многие другие. Ольга Аросева вышла на сцену в образе суматошной дамы, которая повсюду ищет талант. «Худруков нет, худруки исчезают буквально на глазах. Хорошо, что у нас есть литовские друзья – помогают, – сказала она, имея в виду Туминаса, Карбаускиса, Някрошюса, Гинкаса, Коршуноваса. – Мы тоже идем в ногу со временем. Наш Ширвиндт мне тоже признался: он ведь не Ширвиндт, а Ширвиндтас. Я была в Литве там есть речка Ширвиндт, правда, в свои литовские воды Александр Анатольевич немножко намешал воды с одесского причала. Но вы же понимаете: Литва – явление временное, а Одесса – это навеки».
Под занавес виновник торжества появился, наконец, на сцене: «Сегодня я нарочно посмотрел в словаре: бенефис в российском театре – это представление, которое давалось раз или два раза в год для актера или актрисы с тем, чтобы весь гонорар от выручки давался бенефецианту, а также на год оплачивалась квартира и выдавались дрова. Пока что дров не подвезли». А после аплодисментов продолжил: «Мы живем в век мимикрирования. Ощущение, что у нас гражданское общество мимикрировало. Наша профессия все больше мимикрируется. Любовь тоже часто мимикрируется. Но когда я вижу сегодня ваш зал – ощущение, что мы друг дружке нужны. Это единственное, что остается».
Баловень судьбы, тонкий, блистательный актер театра и кино, мастер комедии и драмы. Кто не смеялся до слез над шутками знаменитого тандема «Ширвиндт-Державин»? Кто не помнит интеллигентного, ироничного Пана Ведущего из популярного кабачка «13 стульев»? Неизменно элегантный, любимец публики! И совершенно другой в театре! Жесткий, провокационный и при этом обаятельный.
За всю свою жизнь Державин ни разу ни с кем не поссорился. Что это? Действительно покладистый характер или тонкая игра мудрого дипломата? Ведь даже «нет» он умеет говорить так, что никто не подозревает, что ему только что отказали. «Быть неконфликтным - это тоже труд, - говорит Роксана Бабаян, - он может сказать острым словом так, что лучше бы он тарелки бил, понимаете? У него есть другое оружие. Его саркастически тонкий ум».
Державин стал взрослым в один момент. Ему было 15, когда внезапно умер от инфаркта его отец, и на руках у подростка остались мать и две сестры. Делать он толком ничего не умел. Только громко читать стихи, да виртуозно разыгрывать близких. Но бесстрашно двинул на «Мосфильм» - подрабатывать в массовке. Съемки в основном проходили ночью. Денег массовка приносила немного, поэтому днем он умудрялся озвучивать иностранные фильмы на студии звукозаписи. Учиться тоже не бросил. Перевелся в школу рабочей молодежи. После работы мчался на уроки, а после уроков вновь на работу… В результате и семью прокормил и аттестат о среднем образовании получил и в театральное Щукинское училище поступил!
Державин трижды женат. И дважды расставался не по своей воле. Его первая жена Катя, дочь легендарного Аркадия Райкина, ушла к другому. Они прожили совсем немного вместе. И еще не развелись, а она уже была беременна от Юрия Яковлева… Конечно, Державин переживал. И такой удар, и такой разрыв. Но каждый вечер выходил на сцену с неизменной улыбкой. Он собирал аншлаги в Ленкоме, блестяще играя стилягу Бубуса в спектакле «Опасный возраст».
Простил ли Державин Катю? Чего ему стоила эта обаятельная спокойная улыбка? Как удалось пережить первое предательство со стороны женщин в своей жизни? Расскажем в нашем фильме.
Вторая жена, Нина, была дочерью прославленного маршала Семена Буденного. Они прожили вместе почти 19 лет. В этом браке у Державина родилась единственная дочь Маша. А потом, как и Катя, Нина встретила другого. Его звали Николай и он возглавлял Союз художников СССР. «Державин для меня был цветочком, а Николай - настоящим казачиной», - говорила она много лет спустя. Никто до сих пор не знает, что творилось в душе у Михаила Михайловича, когда уходили любимые женщины… Чего им не хватало в неконфликтном, тонком, воспитанном Державине, мальчике с Арбата? Как сложились его отношения с дочерью? Доверял ли он ей свои душевные переживания? Что она знает о своем отце?
Мы записали большое интервью со второй женой Ниной Буденной, и дочкой - Машей Золотаревой. Мы откровенно расскажем о семейных перипетиях, о чувствах и переживаниях Державина в разные моменты жизни семейной и творческой. Мы расскажем историю о том, как однажды Державин потерял голос из-за нервного срыва, когда близкий друг снял его с премьерного показа спектакля. Но высказал ли он что-то другу? Или это переживание просто остался в его сердце? Как обычно…
Блистательный тандем Ширвиндт-Державин появился на свет, когда оба учились еще в школе и с тех пор друзья не расстаются почти 70 лет. Они играют на одной сцене, часто снимаются в одних фильмах. Видятся чаще, чем родные муж и жена, и еще ни разу друг другу не надоели! В чем секрет их успешного творческого союза? Почему Державин сразу выбрал для себя роль второго плана в их тандеме? Как ему удается 70 лет «терпеть» непростой характер Александра Ширвиндта?
О том, какой Державин на самом деле и что скрыто от посторонних глаз за семью замками, расскажет в нашем фильме его самый близкий друг Александр Ширвиндт.
В «Кабачок 13 стульев» Державин попал случайно. Искали замену Александру Белявскому, которому принадлежала идея «Кабачка». На роль Пана Ведущего нужен был актер с европейской внешностью и комедийным талантом, который возглавит «Кабачок», но при этом сможет остаться нейтральным персонажем, не перетягивая внимание на себя. Единственным, кому это удалось, оказался Державин.
Мы сняли героев «Кабачка», которые откровенно расскажут, в чем секрет этого уникального качества характера Державина - не претендовать на главные роли. Почему у Державина, по их мнению, не сложилась карьера в кино? Реализовался ли он вообще в своей творческой жизни? Или что-то ему мешало? Обо всем этом - в нашем фильме.
Семья для Державина - всегда приоритет. Всю жизнь он прожил в маленькой квартирке на Арбате рядом со своими близкими, не соблазнившись огромными шикарными апартаментами, которые ему предлагали. «Я поняла, что семья для Державина важнее, чем метраж» - сказала Роксана Бабаян. Он всю свою жизнь помогал маме и сестрам. Младшая Таня была замужем за актером Борисом Владимировым. Когда он умер, Державин полностью взял заботы о сестре и ее 9-ти летнем сыне, став для Миши-младшего вторым отцом. Позже, когда у Тани начались серьезные проблемы со здоровьем, он всегда находился рядом. Уговаривал ее сделать операцию - Тане должны были ампутировать ногу, а она очень боялась ложиться под нож. Помог найти хорошую клинику и договорился с врачами. Поддерживал ее, когда она вернулась из больницы уже в коляске. И очень тяжело переживал Танин уход в 2014 году.
Всю свою жизнь Державин был ангелом-хранителем для всей своей семьи. Пока в 1980 году у него не появился свой ангел-хранитель, Роксана Бабаян, которая стала его третьей женой. Встретились они в самолете. Михаил и Роксана летели на гастроли в город Джезказган в Казахстане. Это была любовь с первого взгляда… И, пожалуй, самая счастливая. Ведь они вместе уже больше 35 лет.
Мы расскажем в фильме, почему Роксана не сбежала от него, как другие жены. Почему у них нет детей. И как ей удается дружить с бывшими женами Державина. Кто в их паре ведущий, а кто ведомый? Как они решают семейные конфликты? И какова цена его «неконфликтности»?
Несмотря на плохое самочувствие Державина (он только что выписался из больницы), нам удалось взять у него большое интервью. Он по-прежнему позитивен и доброжелателен. По-прежнему обо всем говорит с неизменным чувством юмора. Его близкие впервые откровенно ответили на многие вопросы, касающиеся личной жизни Державина, которого не без основания считают закрытым человеком.
В фильме принимают участие:
Михаил Державин
Роксана Бабаян - третья жена
Нина Буденная - вторая жена
Мария Золотарева (Державина) - дочь
Ольга Державина - племянница
Михаил Владимиров - племянник
Александр Ширвиндт - народный артист РСФСР
Марк Захаров - главный режиссер театра «Ленком»
Владимир Долинский - заслуженный артист России
Зоя Зелинская - народная артистка РСФСР
Татьяна Васильева (Ицыкович) - народная артистка РФ
Игорь Угольников - актер, кинорежиссер
Андрей Барило - актер театра и кино
ТК «ОСТАНКИНО»
Продюсер: Дарья Пиманова
Он больше не хочет иметь ничего общего с российским ТВ, и рассказал, чем ему помогла громкая слава отца и как его записали в диссиденты за срыв советского флага.
М-да... А вот если бы ты жил в демократических США а не в кровавом гэбистском СССР, то за надругательство над флагом отсидел бы 10 лет как миленький. И был бы сейчас у тебя не ресторан, а трейлер. В котором ты бы жил с теткой-даго, и пил бы политуру. Как жаль, что у нас тогда не было демократии..
Михаил Ширвиндт – экс-ведущий дог-шоу «Я и моя собака» и передачи «Хочу знать». В эксклюзивном интервью Jewish.ru он объявил, что больше не хочет иметь ничего общего с российским телевидением, и рассказал, чем ему помогла громкая слава отца и как его записали в диссиденты за срыв советского флага.
Вы работали на НТВ и Первом канале в спокойном формате семейного ток-шоу. Почему ушли?
– Последние пять лет я вёл программу «Хочу знать!», но проект себя исчерпал. Да и я не захотел дальше быть причастным к тому, что происходит у нас сейчас на телевидении. По эфиру ровным слоем размазаны ток-шоу с бесконечными криками «Суки украинцы, падлы американцы! Чтоб вы сдохли! Будьте прокляты! Гады!!!» Это позор и бесчестие, если двумя словами. Формат тут не спасает. Я ввёл для себя санкции на телевидение в ответ на то, что оно положило большой болт на нас всех. У меня эти кнопки отключены.
Вы недавно открыли канал на YouTube c программой «Съедобное-несъедобное», про путешествия и еду. Как вам в свободном эфире?
– Мне всегда было скучно засиживаться где бы то ни было, я инфицирован перемещением. Это ж началось ещё с программы «Путешествия натуралиста» с Павлом Любимцевым», помните? C 1999 года я объездил весь свет и теперь уже просто не могу не рассказывать об этом. Канал не выстрелил в «яблочко», но пока этим интересно заниматься. Многим законам современных медиа я не соответствую – смотрю каналы с миллионами подписчиков и плачу. Но свою аудиторию я получил, теперь задача развивать её, а тут и время нужно, и деньги. Я рассказываю о еде разных стран, даю небольшой путеводитель, картинку.
Вы же ещё и как ресторатор себя проявили?
– Мой нынешний ресторан – второй по счёту. Первый был с Антоном Табаковым. Сейчас у меня маленькое заведение, которое начиналось как еврейское кафе «Семь сорок» – рядом синагога на Бронной, да и вообще район еврейский. Но для евреев с пейсами мы оказались гоями, а для русских – какой-то слишком еврейской кухней. Сейчас кафе называется Bronco, там европейская кухня, шеф-повар – Марк Гельман. Три месяца назад мы вышли наконец в оперативный ноль. Очень надеюсь, что через полгода Катя, моя управляющая, придет ко мне и выдаст первую зарплату.
Ваша автобиографическая книга называется «Мемуары двоечника». Учение не давалось совсем?
– Первый школьный день в 31-й школе был, пожалуй, единственным позитивным впечатлением за все время обучения. «Плохо себя вёл» – самая распространённая запись в моём дневнике. Меня ставили в угол, выгоняли из класса, били линейкой, я боролся со школой, она боролась со мной. По окончании первого класса меня перевели в жуткую школу при Даниловском рынке. Там директриса была ярой сталинисткой, и педагоги были ей под стать. В учебное время я, в основном, просто где-то болтался. Выгнали меня после восьмого класса.
Родителям пришлось придумывать, куда устроить неуча. Зиновий Гердт договорился в итоге с директором 45-й школы с английским уклоном, аж в Черёмушках. Тут училась их дочь, но в основном там были дети дипломатов и мидовских работников. Моими одноклассниками были правнук Александры Колонтай и Ренат Сейфуль-Милюков, на класс младше учился Тёма Боровик. На летние каникулы они разъезжались к родителям, во всякие там США, Швейцарии и Франции, а к началу учебного года радостно возвращались в СССР, в школу. Директору Леониду Исидоровичу Мильграму при первой встрече я надавал обещаний про дисциплину и прилежание. Многое не удалось, и отдувалась мама. Школу я окончил на одни «тройки». В театральный институт им. Щукина поступал по блату, и ничуть этого не стыжусь.
Вас же все равно вскоре выгнали?
– Ага, за срыв флага с ворот Архитектурного института в день празднования 60-летия образования СССР. Там во всем была виновата сгоревшая в проекторе лампочка – вместо того чтобы спокойно сидеть и смотреть кино, нам с друзьями пришлось выйти на улицу в поисках приключений. Я чуть отстал, гляжу – а приятели уже сняли флаг с ворот Архитектурного института и пошли с ним во двор напротив. Ну, и я второй флаг снял. Они сосредоточенно порвали свой флаг на 60 кусочков – в знак юбилея! А я со своим бегал по двору, любуясь, как он треплется на ветру, пока в арке дома не появился милиционер. Потом был побег, меня поймали, как и остальных участников мероприятия.
О наших флагах в ту же ночь сообщил «Голос Америки»: «Группа молодых правозащитников устроила около здания КГБ акцию протеста против нарушения прав человека в СССР. Все участники арестованы». Утром отчёт об «акции» лежал на столе у первого секретаря Московского горкома КПСС. Он ознакомился и выдал резолюцию: «Разобраться и наказать!». Дальше начался ад для родителей. Не знаю, скольких лет жизни им стоило «облегчить ситуацию», ведь по закону нам грозило от двух до семи лет за надругательство над государственным флагом. Плюс общественный резонанс! Кошмар, но в целом обошлось. Нам повезло со следователем, он быстро понял, что никакие мы не правозащитники, а просто молодые кретины, попавшие «под раздачу». В милиции всё окончилось штрафом за хулиганство, но за дело взялся комсомол. После бурных дебатов и споров в кабинетах партячейки я услышал: «Михаил, клади комсомольский билет на стол!» На следующий день на стенде приказов нашего института появилось: «Отчислить из института за поступок, несовместимый со званием студента». Аналогичное решение принял и Институт связи, где учились мои друзья-подельники. После отчисления ни одно советское учреждение не хотело брать на работу хулигана и диссидента, и спасла Галина Волчек, она взяла меня в «Современник» монтировщиком сцены. В команде были отличные ребята, но работа оказалась адовой.
Вы же по маме русский, а по папе еврей. Как дома уживались два великих народа?
– С удовольствием. По маминой абсолютно русской линии у меня в роду столбовые дворяне и купцы высших гильдий, по папиной – евреи литовского и одесского розлива. Император Николай I присвоил моему прапрадеду Павлу Белоусову за его заслуги перед Москвой звание почётного гражданина города. Мамин дедушка, академик Владимир Семёнов, был долгое время главным архитектором Москвы, по его плану столица строилась чуть ли не вплоть до эпохи точечных застроек. Есть в Литве на границе с Россией город Ширвиндт, ныне совершенно стёртый с лица земли, отцовская родословная оттуда. Я вырос в девятикомнатной квартире в самом центре Москвы. В коммуналке мы занимали две небольшие комнаты. Дедушка Теодор Гедальевич Ширвиндт был прекрасным скрипачом, музыкальным педагогом. Играл в Большом театре, выступал с концертами на фронте. Ни мне, ни отцу таланты деда не передались. Папу скрипочкой мучали несколько лет, но дальше «Сурка» он не продвинулся. Баба Рая – Раиса Самойловна Ширвиндт – родилась в Одессе, её папа носил имя Ицхок-Шмуэль Аронович-Кобыливкер.
Израиль когда впервые увидели?
– В 1999 году, когда приехали снимать «Путешествия натуралиста». Группа состояла из четырех человек: Павел Любимцев, в отрочестве Либерман, оператор Илья Шпис, я и моя жена Таня Морозова – все в Израиле в первый раз. В гостинице даем паспорта, ожидаем, пока нас оформят. Приходит через пару минут администратор, возвращает паспорта, называя фамилии: «Мистер Шпис, мистер Ширвиндт, мистер Либерман, миссис Мор... Море, Морье.. Мо-ри-её-озо-ва». И это после сотен раз, когда меня называли Шерлингом, Шурманом, Ширманом и всякими другими вариациями. Я не мог не полюбить евреев.
Алена Городецкая
P.s Короче, евреем родится мало, евреем необходимо стать..