Л. Н. Толстой - педагог и воспитатель - это явление в истории педагогики выдающееся;
оно столь же яркое и значительное, сколько сложное и противоречивое.
Фоменко Н.В. («Начальная школа». - 1993. - №3)
«Цель одна - образование народа»,- говорил он и служил этой цели всеми своими помыслами. В период расцвета своих физических и духовных сил Толстой целиком посвятил себя народному образованию, сумел создать такую школу, которая по новизне и гуманности подхода к детям, оригинальности методов преподавания, смелости и страстности исканий новых путей в педагогике не имела себе равных среди школ не только в России, но и за рубежом.
Просветительскую деятельность среди крестьян Толстой рассматривал как выполнение образованными людьми своего долга перед народом. «Другое теперь нужно. Не нам нужно учиться, а нам нужно Марфутку и Тараску выучить хоть немножко тому, что мы знаем». Занятием более всего достойным мужчины Толстой считает образование народа.
"Азбука Льва Толстого" - необычная книга. С какой стороны ни посмотри, все в
ней не то да не так. И слог не из лучших - сказал да ответил, а то еще хуже -
"Петя был волк". И стихов днем с огнем не сыщешь. И загадки-то допотопные, с подсказкой
- и то без Даля не обойдешься. Нет тебе ни машин, ни спутников. И методика обучения
чтению, предложенная Толстым, кем только не разбивалась в пух и прах.
Даже как-то не по себе становится, когда читаешь признание Толстого. "Азбуку"
мою, - писал он двоюродной тетке, - пожалуй, не смотрите. Вы не учили маленьких
детей, вы далеко стоите от народа и ничего не увидите в ней. Я же положил на нее
труда и любви больше, чем на все, что я делал, и знаю, что это одно дело моей
жизни важное. Ее оценят лет через 10 те дети, которые по ней выучатся".
Л.Н. Толстой с первыми яснополянскими школьниками
Прошло уже более 120 лет, а "Азбука" до недавнего времени оставалась невостребованной. Правда, дети эмигрантов о ней не забывали. Многие из них, читая ее, учились понимать строй русской речи и русской души.
Что говорить, даже сильным учителям подчас трудно докопаться до глубинного смысла
текстов, созданных или введенных в книгу автором. Судите сами - "Голенький ох,
а за голеньким Бог", "Добрых людей слушаться - решетом воду носить", "Прыткий
набежит, а на тихого Бог нанесет".
Произведения Л.Н. Толстого - это иная реальность, иная лексика, не всегда понятная даже взрослым. Современные дети с трудом погружаются в непонятные для них бытовые ситуации. Они не представляют, зачем собирать щавель у дороги («Котенок»), зачем надо ловить медвежат и учить их плясать, тем более, зачем мужику в козу наряжаться («Как медведя поймали»).
Лексика рассказов писателя мало способствует не только стимуляции интереса к чтению, но и развитию воображения. Ребенку, не видавшему сахарную голову, трудно представить картину, описанную классиком…
Многое неясно не только ребенку, но и взрослому. Без словаря уже не объяснить, что есть черепаха в три аршина длины и весом в двадцать пудов («Черепаха»).
Основная «Азбука», представляющая собою нечто вроде учебной энциклопедии, вышла в четырех томах в 1872 году. «...Работа над языком ужасная,- говорит писатель в одном из писем по поводу «Азбуки» (в апреле 1872 года).- Надо, чтобы все было красиво, коротко, просто и, главное, ясно». Приведем только один пример - начало маленького рассказа-сказки («Еж и заяц») в двух рукописных вариантах. Один, написанный под диктовку Толстого, представляет собой изложение исходного немецкого оригинала. Другой - то, чем стало затем это изложение под пером писателя.
Черновая редакция текстов
Первый вариант. «Раз осенью в воскресенье утром была чудесная погода. Народ нарядный шел к обедне, птицы пели, и солнце светило. Ежик стоял у дверей своего домика и пел песенку. Потом он подумал: «Пока жена моя моет и одевает детей, я пойду погулять». Он пошел по дороге в поле посмотреть, как растет репа. Ежики любят репу. Навстречу ему шел заяц. Он тоже пришел смотреть на капусту, которую любил есть. Ежик сказал зайцу: «Здравствуй, заяц», а заяц был гордый и не поклонился ежу. Он только сказал: «Зачем ты так рано по полю бегаешь?» Ежик отвечал: «Я гуляю». Заяц засмеялся: «Гуляешь? Как ты можешь гулять! У тебя кривые ноги».
Второй вариант.
«Заяц встретил ежа и стал смеяться над его ногами».
Прочитав все рассказы, спросим ребят: чему надо научиться в первую очередь? Понимать
друг друга. Все рассказы Толстого - про это. Конечно, учиться этому мы будем всю
жизнь. Но главное - начало положено, если рассказы пережиты и прочувствованы.
Доброта, честность, терпимость, человечность, мужество - вот качества, которые
воплощает и хочет, разумеется, воспитать в юных читателях Лев Николаевич Толстой.
«И после этого самостоятельно или вместе с учителем ребята придумывают свой рассказ о доброте, о милосердии - к людям или к животным. Может быть; они выдумают всё от начала до конца, а может быть, расскажут или напишут о случае из жизни. Пусть представят себя писателями; сочинителями. По-моему, для такой работы с детьми мы не имеем в русской, да и во всей мировой литературе лучшего материала, чем толстовская «Азбука». (Полтавец Е. Изучение творчества Льва Толстого в школе: Уроки по Толстому в начальных классах; На взгляд учителя старшеклассников //Литература.– 2005.– №17.–С.7-12)
Как ни далеко отстоит от нас время Льва Толстого, истории, описанные им, воспринимаются
как живые, действительно бывшие…
Андрей Белый сравнивал Толстого с колодцем, где вода чистая и прозрачная, а дна
не видно - колодец глубокий. Эта мысль как нельзя лучше подходит к "Азбуке".
…в 1875 году вышла «Новая азбука», она сразу же получила широкое распространение.
Её рассматривали как лучшую из существовавших книг для образования детей «и по
форме и по содержанию». Видный профессор-естественник и педагог С.А. Рачинский
высказал уверенность, что своей работой Толстой оказал «величайшую услугу... русскому
школьному делу» и что «нет в мире литературы, которая могла бы похвалиться чем-либо
подобным». Он писал: «3наете ли Вы, какое сокровище Ваша азбука, Ваши книги для
чтения? <...> Поверьте, что в Ваших школьных книгах есть та же доля сверхъестественного,
то есть творчество par la grace de Dieu (Божьей милостью), как и в лучших Ваших
романах».
Толстой видел в детях «черты сметливости, огромного запаса сведений из практической жизни, шутливости, простоты, отвращения от всего фальшивого». Он и стремился вызвать, возбудить интерес у детей к тысячам вопросов: куда девается вода из моря, отчего в мороз трещат деревья, отчего бывает ветер. Отвечая на эти вопросы, Толстой выступает замечательным мастером живого увлекательного общения с ребёнком. Толстой всегда думал о связи поколений. Приступая к роману («Война и мир»), Толстой писал: «...ежели бы мне сказали, что то, что я напишу, будут читать дети лет через 20 и будут над этим плакать и смеяться и полюблять жизнь, я бы посвятил ему всю жизнь и все силы».
А вот какая легенда есть на Востоке: китайский мудрец Конфуций, живший две с половиной тысячи лет назад, учил восьмилеток. Он сказал им: "Прежде чем научиться читать и писать, вы должны научиться уважать и понимать друг друга". Вот и «Азбука» Толстого учит этому в первую очередь.
Список литературы:
1. Введение // Мир «Азбуки Льва Толстого»: Книга для учителя.– Тула, 1995.– С.5-7
2. Гордеева С. Рассказы из "Азбуки: Методическая разработка //Книжки, нотки и
игрушки для Катюшки и Андрюшки. – 2003 . – № 9. – С.11-13
3. Полтавец Е. Изучение творчества Льва Толстого в школе: Уроки по Толстому в
начальных классах; На взгляд учителя старшеклассников // Литература.– 2005.– №17.
– С.7-12.
4. Гриценко З. Классика о нас // Дошкольное воспитание.–2008.– №9.– С.74-80
5. Путилова Е. Лев Толстой и его «Азбука» // Детский сад со всех сторон. – 2006.
– №23. – С.8-11.
6. Фоменко Н.В. Уроки нравственности «Азбук» Л. Н. Толстого // Начальная школа.–
1993.– №3. – С.18-21
7. Штец А.А. Л.Н. Толстой: методика обучения грамоте («Азбука» 1872 года] //
Начальная школа плюс до и после.– 2008. – № 8. – .90-95.
Лев Николаевич Толстой
Рассказы из «Новой азбуки»
Три медведя
(Сказка)
Одна девочка ушла из дома в лес. В лесу она заблудилась и стала искать дорогу домой, да не нашла, а пришла в лесу к домику.
Дверь была отворена: она посмотрела в дверь, видит – в домике никого нет, и вошла. В домике этом жили три медведя. Один медведь был отец, звали его Михаил Иваныч. Он был большой и лохматый. Другой была медведица. Она была поменьше, и звали ее Настасья Петровна. Третий был маленький медвежонок, и звали его Мишутка. Медведей не было дома, они ушли гулять по лесу.
В домике было две комнаты: одна столовая, другая спальня. Девочка вошла в столовую и увидела на столе три чашки с похлебкой. Первая чашка, очень большая, была Михайлы Ивановичева. Вторая чашка, поменьше, была Настасьи Петровнина; третья, синенькая чашечка, была Мишуткина. Подле каждой чашки лежала ложка: большая, средняя и маленькая.
Девочка взяла самую большую ложку и похлебала из самой большой чашки; потом взяла среднюю ложку и похлебала из средней чашки, потом взяла маленькую ложечку и похлебала из синенькой чашечки; и Мишуткина похлебка ей показалась лучше всех.
Девочка захотела сесть и видит у стола три стула: один большой, Михайлы Иваныча, другой поменьше, Настасьи Петровнин, и третий, маленький, с синенькой подушечкой – Мишуткин. Она полезла на большой стул и упала; потом села на средний стул, на нем было неловко, потом села на маленький стульчик и засмеялась, так было хорошо. Она взяла синенькую чашечку на колена и стала есть. Поела всю похлебку и стала качаться ва стуле.
Стульчик проломился, и она упала на пол. Она встала, подняла стульчик и пошла в другую горницу. Там стояли три кровати: одна большая – Михайлы Иванычева, другая средняя – Настасьи Петровнина, третья маленькая – Мишенькина. Девочка легла в большую, ей было слишком просторно; легла в среднюю – было слишком высоко; легла в маленькую – кроватка пришлась ей как раз впору, и она заснула.
А медведи пришли домой голодные и захотели обедать. Большой медведь взял свою чашку, взглянул и заревел страшным голосом: «Кто хлебал в моей чашке!»
Настасья Петровна посмотрела свою чашку и зарычала не так громко: «Кто хлебал в моей чашке!»
А Мишутка увидал свою пустую чашечку и запищал тонким голосом: «Кто хлебал в моей чашке и все выхлебал!»
Михайло Иваныч взглянул на свой стул и зарычал страшным голосом: «Кто сидел на моем стуле и сдвинул его с места!»
Настасья Петровна взглянула на спой стул и зарычала не так громко: «Кто сидел на моем стуле и сдвинул его с места!»
Мишутка взглянул на свой сломанный стульчик и пропищал: «Кто сидел на моем стуле и сломал его!»
Медведи пришли в другую горницу. «Кто ложился в мою постель и смял ее!» – заревел Михайло Иваныч страшным голосом. «Кто ложился в мою постель и смял ее!» – зарычала Настасья Петровна не так громко. А Мишенька подставил скамеечку, полез в свою кроватку и запищал тонким голосом: «Кто ложился в мою постель!» И вдруг он увидал девочку и завизжал так, как будто его режут: «Вот она! Держи, держи! Вот она! Вот она! Ай-яяй! Держи!»
Он хотел ее укусить. Девочка открыла глаза, увидела медведей и бросилась к окну. Окно было открыто, она выскочила в окно и убежала. И медведи не догнали ее.
Как дядя Семен рассказывал про то, что с ним в лесу было
(Рассказ)
Поехал я раз зимою в лес за деревами, срубил три дерева, обрубил сучья, обтесал, смотрю, уж поздно, надо домой ехать. А погода была дурная: снег шел и мело. Думаю, ночь захватит и дороги не найдешь. Погнал я лошадь; еду, еду – все выезду нет. Все лес. Думаю, шуба на мне плохая, замерзнешь. Ездил, ездил, нет дороги и темно. Хотел уж сани отпрягать, да под сани ложиться, слышу – недалеко бубенцы погромыхивают. Поехал я на бубенчики, вижу, тройка коней саврасых, гривы заплетены лентами, бубенцы светятся и сидят двое молодцов.
– Здорово, братцы! – Здорово, мужик! – Где, братцы, дорога? – Да вот мы на самой дороге. – Выехал я к ним, смотрю, что за чудо – дорога гладкая и не заметенная. – Ступай, говорят, за нами, – и погнали коней. Моя кобылка плохая, не поспевает. Стал я кричать: подождите, братцы! Остановились, смеются. – Садись, говорят, с нами. Твоей лошади порожнем легче будет. – Спасибо, говорю. – Перелез я к ним в сани. Сани хорошие, ковровые. Только сел я, как свистнут: ну, вы, любезные! Завились саврасые кони так, что снег столбом. Смотрю, что за чудо. Светлей стало, и дорога гладкая, как лед, и палим мы так, что дух захватывает, только по лицу ветками стегает. Уж мне жутко стало. Смотрю вперед: гора крутая-прекрутая, и под горой пропасть. Саврасые прямо в пропасть летят. Испугался я, кричу: батюшки! легче, убьете! Куда тут, только смеются, свищут. Вижу я, пропадать. Над самой пропастью сани. Гляжу, у меня над головой сук. Ну, думаю: пропадайте одни. Приподнялся, схватился за сук и повис. Только повис и кричу: держи! А сам слышу тоже, кричат бабы: дядя Семен! чего ты? Бабы, а бабы! дуйте огонь. С дядей Семеном что-то недоброе, кричит. Вздули огонь. Очнулся я. А я в избе, за полати ухватился руками, вишу и кричу непутевым голосом. А это я – все во сне видел.
(Быль)
Жила вдова Марья с своей матерью и с шестью детьми. Жили они бедно. Но купили на последние деньги бурую корову, чтоб было молоко для детей. Старшие дети кормили Буренушку в поле и давали ей помои дома. Один раз мать вышла со двора, а старший мальчик Миша полез за хлебом на полку, уронил стакан и разбил его. Миша испугался, что мать его будет бранить, подобрал большие стекла от стакана, вынес на двор и зарыл в навозе, а маленькие стеклышки все подобрал и бросил в лоханку. Мать хватилась стакана, стала спрашивать, но Миша не сказал; и так дело осталось.
На другой день после обеда пошла мать давать Буренушке помои из лоханки, видит, Буренушка скучна и не ест корма. Стали лечить корову, позвали бабку. Бабка сказала: корова жива не будет, надо ее убить на мясо. Позвали мужика, стали бить корову. Дети услыхали, как на дворе заревела Буренушка. Собрались все на печку и стали плакать. Когда убили Буренушку, сняли шкуру и разрезали на части, у ней в горле нашли стекло.
И узнали, что она издохла оттого, что ей попало стекло в помоях. Когда Миша узнал это, он стал горько плакать и признался матери об стакане. Мать ничего не сказала и сама заплакала. Она сказала: убили мы свою Буренушку, купить теперь не на что. Как проживут малые дети без молока? Миша еще пуще стал плакать и не слезал с печи, когда ели студень из коровьей головы. Он каждый день во сне видел, как дядя Василий нес за рога мертвую, бурую голову Буренушки с открытыми глазами и красной шеей. С тех пор у детей молока не было. Только по праздникам бывало молоко, когда Марья попросит у соседей горшочек. Случилось, барыне той деревни понадобилась к дитяти няня. Старушка и говорит дочери: отпусти меня, я пойду в няни, и тебе, может, бог поможет одной с детьми управляться. А я, бог даст, заслужу в год на корову. Так и сделали. Старушка ушла к барыне. А Марье еще тяжелее с детьми стало. И дети без молока целый год жили: один кисель и тюрю ели и стали худые и бледные. Прошел год, пришла старушка домой и принесла двадцать рублей. Ну, дочка! говорит, теперь купим корову. Обрадовалась Марья, обрадовались все дети. Собрались Марья с старухой на базар покупать корову. Соседку попросили с детьми побыть, а соседа дядю Захара попросили с ними поехать, выбирать корову. Помолились богу, поехали в город. Дети пообедали и вышли на улицу смотреть: не ведут ли корову. Стали дети судить: какая будет корова – бурая или черная. Стали они говорить, как ее кормить будут. Ждали они, ждали целый день. За версту ушли встречать корову, уж смеркаться стало, вернулись назад. Вдруг, видят: по улице едет на телеге бабушка, а у заднего колеса идет пестрая корова, за рога привязана, и идет сзади мать, хворостиной подгоняет. Подбежали дети, стали смотреть корову. Набрали хлеба, травы, стали кормить. Мать пошла в избу, разделась и вышла на двор с полотенцем и подойником. Она села под корову, обтерла вымя. Господи благослови! стала доить корову, а дети сели кругом и смотрели, как молоко брызнуло из вымя в край подойника и засвистело у матери из-под пальцев. Надоила мать половину подойника, снесла на погреб и отлила детям горшочек к ужину.
В своих дидактических высказываниях Толстой дает много указаний, какими должны быть книги для первоначального обучения. Помещаемый в них материал должен быть занимательным для детей, доступным их пониманию; написаны книги должны быть просто, немногословно. В книгах для начальной школы надо давать материал из жизни родины, легко запоминающийся и производящий на детей сильное впечатление.
В соответствии со своими дидактическими взглядами и требованиями к учебной книге Толстой составил «Азбуку», изданную в 1872 году. Затем она была дважды переработана и в окончательной редакции переиздана в 1875 году под заглавием «Новая азбука». Им были составлены также четыре «Русские книги для чтения». Как «Азбука», так и книги для чтения выдержали каждая свыше 30 изданий, разошлись в миллионах экземпляров и были наряду с «Родным словом» Ушинского самыми распространенными учебными книгами в земских начальных школах.
Характерными чертами составленных Толстым книг для чтения были высокая художественность, выразительность, сжатость и простота, полная доступность детскому пониманию, занимательность, превосходный русский язык. Весь материал составлен из русской жизни, большей частью из жизни деревни. Сведения по природоведению, географии, истории даны в форме художественных рассказов. Много рассказов на нравственные темы, занимающих три-четыре строки.
Педагогическая печать по справедливости высоко оценила эти учебные книги сразу же после их выхода в свет. Так, известный соратник Ушинского, крупный педагог Д. Д. Семенов писал, что эти книги -- «верх совершенства как в психологическом, так и в художественном отношении. Какая картинность в изображении, и притом картинность чисто русская, народная, наша собственная!».
Следует, однако, отметить и серьезный недостаток этих книг: некоторые рассказы проникнуты религиозными взглядами Толстого. Рассказы, написанные Толстым для учебных книг, богаты и разнообразны по содержанию; они явились ценным вкладом в литературу для детей. Многие из этих рассказов помещены в советских книгах для чтения в начальной школе и выпускаются в наше время отдельными изданиями.
В разностороннем педагогическом творчестве Толстого было много положительных сторон, обогативших русскую педагогическую мысль и дореволюционную школу России, было много ценного и оригинального. К этим положительным чертам его педагогического учения относятся глубокая любовь к детям, уважение к личности ребенка, умение пробуждать и развивать творчество детей, тонкий психологический анализ особенностей каждого отдельного учащегося.
Важно отметить постоянные педагогические искания Толстого, беззаветное увлечение педагогической деятельностью, пламенный призыв к творчеству, его большое педагогическое мастерство как учителя и составителя учебных книг.
Л. Н. Толстой вошел в историю русской педагогики как крупнейший оригинальный педагог-мыслитель и новатор. По словам Н. К. Крупской, «для всякого педагога, каких бы взглядов он ни держался, педагогические статьи Толстого являются неисчерпаемой сокровищницей мысли и духовного наслаждения».
Н. К. Крупская считала особенно ценными мысли Л. Н. Толстого о том, что трудящиеся должны принимать участие в организации народного образования; она подчеркивала, что педагогика была для Толстого не застывшей доктриной, а живым, сложным, развивающимся делом, что он горячо любил детей и учил учителей правильному пониманию своих задач, указывая, что их занятия только тогда будут успешными, когда детям будут предоставлены необходимые возможности чувствовать себя с учителями свободно и непринужденно, активно приобретать знания.
«Его громадная заслуга в том, -- писала Н. К. Крупская, -- что он каждый самый, казалось бы, чисто педагогический вопрос...ставил резко, во всей его широте. Не вне времени и пространства, а в тесной связи с окружающей действительностью. Допустим, что Толстой неправильно решал тот или иной вопрос, но он ставил его не как узкий специалист, а как «гражданин земли родной», мучительно искал ответа на него и заставлял искать и читателя».
Три медведя Как дядя Семен рассказывал про то, что с ним в лесу было Корова Филипок
ТРИ МЕДВЕДЯ
Сказка
Одна девочка ушла из дома в лес. В лесу она заблудилась и стала искать дорогу домой, да не нашла, а пришла в лесу к домику.
Дверь была отворена: она посмотрела в дверь, видит - в домике никого нет, и вошла. В домике этом жили три медведя. Один медведь был отец, звали его Михаил Иваныч. Он был большой и лохматый. Другой была медведица. Она была поменьше, и звали ее Настасья Петровна. Третий был маленький медвежонок, и звали его Мишутка. Медведей не было дома, они ушли гулять по лесу.
В домике было две комнаты: одна столовая, другая спальня. Девочка вошла в столовую и увидела на столе три чашки с похлебкой. Первая чашка, очень большая, была Михайлы Ивановичева. Вторая чашка, поменьше, была Настасьи Петровнина; третья, синенькая чашечка, была Мишуткина. Подле каждой чашки лежала ложка: большая, средняя и маленькая.
Девочка взяла самую большую ложку и похлебала из самой большой чашки; потом взяла среднюю ложку и похлебала из средней чашки, потом взяла маленькую ложечку и похлебала из синенькой чашечки; и Мишуткина похлебка ей показалась лучше всех.
Девочка захотела сесть и видит у стола три стула: один большой, Михайлы Иваныча, другой поменьше, Настасьи Петровнин, и третий, маленький, с синенькой подушечкой - Мишуткин. Она полезла на большой стул и упала; потом села на средний стул, на нем было неловко, потом села на маленький
стульчик и засмеялась, так было хорошо. Она взяла синенькую чашечку на колена и стала есть. Поела всю похлебку и стала качаться ва стуле.
Стульчик проломился, и она упала на пол. Она встала, подняла стульчик и пошла в другую горницу. Там стояли три кровати: одна большая - Михайлы Иванычева, другая средняя - Настасьи Петровнина, третья маленькая - Мишенькина. Девочка легла в большую, ей было слишком просторно; легла в среднюю - было слишком высоко; легла в маленькую - кроватка пришлась ей как раз впору, и она заснула.
А медведи пришли домой голодные и захотели обедать. Большой медведь взял свою чашку, взглянул и заревел страшным голосом: "Кто хлебал в моей чашке!"
Настасья Петровна посмотрела свою чашку и зарычала не так громко: "Кто хлебал в моей чашке!"
А Мишутка увидал свою пустую чашечку и запищал тонким голосом: "Кто хлебал в моей чашке и все выхлебал!"
Михайло Иваныч взглянул на свой стул и зарычал страшным голосом: "Кто сидел на моем стуле и сдвинул его с места!"
Настасья Петровна взглянула на спой стул и зарычала не так громко: "Кто сидел на моем стуле и сдвинул его с места!"
Мишутка взглянул на свой сломанный стульчик и пропищал: "Кто сидел на моем стуле и сломал его!"
Медведи пришли в другую горницу. "Кто ложился в мою постель и смял ее!" - заревел Михайло Иваныч страшным голосом. "Кто ложился в мою постель и смял ее!" - зарычала Настасья Петровна не так громко. А Мишенька подставил скамеечку, полез в свою кроватку и запищал тонким голосом: "Кто ложился в мою постель!" И вдруг он увидал девочку и завизжал так, как будто его режут: "Вот она! Держи, держи! Вот она! Вот она! Ай-яяй! Держи!"
Он хотел ее укусить. Девочка открыла глаза, увидела медведей и бросилась к окну. Окно было открыто, она выскочила в окно и убежала. И медведи не догнали ее.
КАК ДЯДЯ СЕМЕН РАССКАЗЫВАЛ ПРО ТО, ЧТО С НИМ В ЛЕСУ БЫЛО
Рассказ
Поехал я раз зимою в лес за деревами, срубил три дерева, обрубил сучья, обтесал, смотрю, уж поздно, надо домой ехать. А погода была дурная: снег шел и мело. Думаю, ночь захватит и дороги не найдешь. Погнал я лошадь; еду, еду - все выезду нет. Все лес. Думаю, шуба на мне плохая, замерзнешь. Ездил, ездил, нет дороги и темно. Хотел уж сани отпрягать, да под сани ложиться, слышу - недалеко бубенцы погромыхивают. Поехал я на бубенчики, вижу, тройка коней саврасых, гривы заплетены лентами, бубенцы светятся и сидят двое молодцов.
Здорово, братцы! - Здорово, мужик! - Где, братцы, дорога? - Да вот мы на самой дороге. - Выехал я к ним, смотрю, что за чудо - дорога гладкая и не заметенная. - Ступай, говорят, за нами,- и погнали коней. Моя кобылка плохая, не поспевает. Стал я кричать: подождите, братцы! Остановились, смеются. - Садись, говорят, с нами. Твоей лошади порожнем легче будет. - Спасибо, говорю. - Перелез я к ним в сани. Сани хорошие, ковровые. Только сел я, как свистнут: ну, вы, любезные! Завились саврасые кони так, что снег столбом. Смотрю, что за чудо. Светлей стало, и дорога гладкая, как лед, и палим мы так, что дух захватывает, только по лицу ветками стегает. Уж мне жутко стало. Смотрю вперед: гора крутая-прекрутая, и под горой пропасть. Саврасые прямо в пропасть летят. Испугался я, кричу: батюшки! легче, убьете! Куда тут, только смеются, свищут. Вижу я, пропадать. Над самой пропастью сани. Гляжу, у меня над головой сук. Ну, думаю: пропадайте одни. Приподнялся, схватился за сук и повис. Только повис и кричу: держи! А сам слышу тоже, кричат бабы: дядя Семен! чего ты? Бабы, а бабы! дуйте огонь. С дядей Семеном что-то недоброе, кричит. Вздули огонь. Очнулся я. А я в избе, за полати ухватился руками, вишу и кричу непутевым голосом. А это я - все во сне видел.
КОРОВА
Быль
Жила вдова Марья с своей матерью и с шестью детьми. Жили они бедно. Но купили на последние деньги бурую корову, чтоб было молоко для детей. Старшие дети кормили Буренушку в поле и давали ей помои дома. Один раз мать вышла со двора, а старший мальчик Миша полез за хлебом на полку, уронил стакан и разбил его. Миша испугался, что мать его будет бранить, подобрал большие стекла от стакана, вынес на двор и зарыл в навозе, а маленькие стеклышки все подобрал и бросил в лоханку. Мать хватилась стакана, стала спрашивать, но Миша не сказал; и так дело осталось.
На другой день после обеда пошла мать давать Буренушке помои из лоханки, видит, Буренушка скучна и не ест корма. Стали лечить корову, позвали бабку. Бабка сказала: корова жива не будет, надо ее убить на мясо. Позвали мужика, стали бить корову. Дети услыхали, как на дворе заревела Буренушка. Собрались все на печку и стали плакать. Когда убили Буренушку, сняли шкуру и разрезали на части, у ней в горле нашли стекло.
И узнали, что она издохла оттого, что ей попало стекло в помоях. Когда Миша узнал это, он стал горько плакать и признался матери об стакане. Мать ничего не сказала и сама заплакала. Она сказала: убили мы свою Буренушку, купить теперь не на что. Как проживут малые дети без молока? Миша еще пуще стал плакать и не слезал с печи, когда ели студень из коровьей головы. Он каждый день во сне видел, как дядя Василий нес за рога мертвую, бурую голову Буренушки с открытыми глазами и красной
шеей. С тех пор у детей молока не было. Только по праздникам бывало молоко, когда Марья попросит у соседей горшочек. Случилось, барыне той деревни понадобилась к дитяти няня. Старушка и говорит дочери: отпусти меня, я пойду в няни, и тебе, может, бог поможет одной с детьми управляться. А я, бог даст, заслужу в год на корову. Так и сделали. Старушка ушла к барыне. А Марье еще тяжелее с детьми стало. И дети без молока целый год жили: один кисель и тюрю ели и стали худые и бледные. Прошел год, пришла старушка домой и принесла двадцать рублей. Ну, дочка! говорит, теперь купим корову. Обрадовалась Марья, обрадовались все дети. Собрались Марья с старухой на базар покупать корову. Соседку попросили с детьми побыть, а соседа дядю Захара попросили с ними поехать, выбирать корову. Помолились богу, поехали в город. Дети пообедали и вышли на улицу смотреть: не ведут ли корову. Стали дети судить: какая будет корова - бурая или черная. Стали они говорить, как ее кормить будут. Ждали они, ждали целый день. За версту ушли встречать корову, уж смеркаться стало, вернулись назад. Вдруг, видят: по улице едет на телеге бабушка, а у заднего колеса идет пестрая корова, за рога привязана, и идет сзади мать, хворостиной подгоняет. Подбежали дети, стали смотреть корову. Набрали хлеба, травы, стали кормить. Мать пошла в избу, разделась и вышла на двор с полотенцем и подойником. Она села под корову, обтерла вымя. Господи благослови! стала доить корову, а дети сели кругом и смотрели, как молоко брызнуло из вымя в край подойника и засвистело у матери из-под пальцев. Надоила мать половину подойника, снесла на погреб и отлила детям горшочек к ужину.
ФИЛИПОК
Быль
Был мальчик, звали его Филипп. Пошли раз все ребята в школу. Филипп взял шапку и хотел тоже идти. Но мать сказала ему: куда ты, Филипок, собрался? - В школу. - Ты еще мал, не ходи, - и мать оставила его дома. Ребята ушли в школу. Отец еще с утра уехал в лес, мать ушла на поденную работу. Остались в избе Филипок да бабушка на печке. Стало Филипку скучно одному, бабушка заснула, а он стал искать шапку. Своей не нашел, взял старую, отцовскую и пошел в школу.
Школа была за селом у церкви. Когда Филипп шел по своей слободе, собаки не трогали его, они его знали. Но когда он вышел к чужим дворам, выскочила Жучка, залаяла, а за Жучкой большая собака Волчок. Филипок бросился бежать, собаки за ним. Филипок стал кричать, споткнулся и упал. Вышел мужик, отогнал собак и сказал: куда ты, постреленок, один бежишь? Филипок ничего не сказал, подобрал полы и пустился бежать во весь дух. Прибежал он к школе. На крыльце никого нет, а в школе слышны гудят голоса ребят. На Филипка нашел страх: что, как учитель меня прогонит? И стал он думать, что ему делать. Назад идти - опять собака заест, в школу идти - учителя боится. Шла мимо школы баба с ведром и говорит: все учатся, а ты что тут стоишь? Филипок и пошел в школу. В сенцах снял шапку и отворил дверь. Школа вся была полна ребят. Все кричали свое, и учитель в красном шарфе ходил посередине.
Ты что? - закричал он на Филипка. Филипок ухватился за шапку и ничего не говорил. - Да ты кто? - Филипок молчал. - Или ты немой? - Филипок так напугался, что говорить не мог. - Ну так иди домой, коли говорить не хочешь. - А Филипок и рад бы что сказать, да в горле у него от страха пересохло. Он посмотрел на учителя и заплакал. Тогда учителю жалко его стало. Он погладил его по голове и спросил у ребят, кто этот мальчик.
Это Филипок, Костюшкин брат, он давно просится в школу, да мать не пускает его, и он украдкой пришел в школу.
Ну, садись на лавку возле брата, а я твою мать попрошу, чтоб пускала тебя в школу.
Учитель стал показывать Филипку буквы, а Филипок их уж знал и немножко читать умел.
Ну-ка, сложи свое имя. - Филипок сказал: хве-и-хви, -ле-и-ли, -пеок-пок. - Все засмеялись.
Молодец, - сказал учитель. - Кто же тебя учил читать?
Филипок осмелился и сказал: Костюшка. Я бедовый, я сразу все понял. Я страсть какой ловкий! - Учитель засмеялся и сказал: а молитвы ты знаешь? - Филипок сказал; знаю, - и начал говорить Богородицу; но всякое слово говорил не так. Учитель остановил его и сказал: ты погоди хвалиться, а поучись.
С тех пор Филипок стал ходить с ребятами в школу.
“Азбука” графа Л. Толстого стала событием в педагогике. Она в значительной степени оправдала надежды автора. А между тем многим казалось, что начальное обучение - дело недостойное таланта великого писателя. Значение нового педагогического труда не сразу было понято и оценено современниками. Однако Толстой был убежден, что с первой ступени обучения начинается и духовное развитие ребенка. Будет ли учение для ребенка радостным, возникнет ли у него бескорыстный интерес к познавательной деятельности, будет ли он впоследствии ставить духовные ценности выше материальных благ - все это во многом зависит от его первых шагов в мир знания. Развитие духовного начала без школы едва ли может состояться. Это ее приоритетная задача, более важная, чем сообщить некую сумму знаний. Вот ее решать и стремился Толстой своей “Азбукой”.
Черновики "Азбуки"
Давно вынашивал Толстой замысел учебной книги для самых маленьких. Общий план, ее содержание и логическая структура разрабатывались довольно долго. Об этом занятии часто говорил с волнением: “Что из этого выйдет - не знаю, а положил в него всю душу”. С “Азбукой” связывал Толстой самые смелые и светлые надежды, полагая, что несколько поколений русских детей, от мужиков до царских, будут учиться по ней, получая первые поэтические впечатления.
“Азбука” графа Л. Н. Толстого - комплекс учебных материалов из четырех книг. Это своеобразная энциклопедия, объясняющая детям окружающий мир. Художественно обогащая, она раскрывала основные понятия физики, химии, ботаники, зоологии, рассказывала о жизни растений, внешних чувствах человека и животных, явлениях магнетизма, электричества и многом другом. “Азбука графа Л.Н.Толстого” возбудила среди методистов горячие споры.
“Новая азбука” - новый комплекс учебных материалов - была более универсальной, усовершенствованной в результате полемики с оппонентами. Она получила позитивную оценку в прессе, была допущена министерством в народные школы. При жизни Толстого она выдержала свыше тридцати изданий.
Одно из первых изданий "Азбуки"
Открывая вновь свою Яснополянскую школу и содействуя организации школ по всей округе, он мечтал «спасти тех тонущих там Пушкиных, Остроградских, Филаретов, Ломоносовых», которые «кишат в каждой школе»
(ПСС т. 61, с. 130). Он был переполнен безграничной любовью к «маленьким мужичкам», как именовал он крестьянских детей. Любовь эта и проявилась в «Азбуке», над которой Толстой трудился с огромным упорством в 1871- 1872 годах и затем в 1875 году, когда, откладывая работу над «Анной Карениной», писал «Новую азбуку» и переделывал «Книги для чтения».
Убедившись в том, что за десять лет, протекших после прекращения журнала «Ясная Поляна», «не вышло ни одной книжки... которую бы можно было дать в руки крестьянскому мальчику» (ПСС т. 61, с. 284-285), Толстой своими детскими рассказами восполнял этот пробел. С «Азбукой» он связывал самые «гордые мечты», полагая, что несколько поколений русских детей, от мужицких до царских, будут учиться по ней и получат из нее первые поэтические впечатления. «Написав эту Азбуку, мне можно будет спокойно умереть»,- делился он в 1872 году своими мыслями с А. А. Толстой (ПСС т. 61, с. 269).
Своей «Азбукой» Толстой не открыл наилучший способ обучения грамоте или простейший путь усвоения четырех действий арифметики. Но помещенными там рассказами он действительно создал целую литературу для детского чтения. Многие из этих рассказов и поныне входят во все хрестоматии и буквари; «Филипок», «Три медведя», «Акула», «Прыжок», «Лев и собачка», «Кавказский пленник», рассказы о Бульке и др.
Известный русский педагог профессор С. А. Рачинский справедливо писал автору «Азбуки» и «Книг для чтения»: «Нет в мире литературы, которая могла бы похвалиться чем-либо подобным» («Письма Толстого и к Толстому». М. - Л., 1928, с. 216.) В четырех «Русских книгах для чтения» сравнительно немного произведений оригинальных. В большинстве случаев - это вольные переложения русских, индийских, арабских, персидских, турецких, немецких сказок, переделки басен Эзопа, реже - отдаленно напоминающие источник - пересказы произведений новой литературы.
При выборе источников и создании своих собственных рассказов Толстой неизменно исходил из того, чтобы сюжет их был прост, но занимателен и чтобы они представляли поучительный или познавательный интерес. В высшей степени характерно, что использованы были, главным образом, произведения древнегреческой литературы (образцы которой Толстой с таким восторгом перечитывал в это время в подлинниках, специально изучив для этой цели греческий язык) и устного поэтического творчества разных народов. Здесь нашел писатель источник «истинно прекрасного и простого прекрасного» (ПСС т. 61, с. 247), Примечательно и то, что в основу некоторых рассказов («Солдаткино житье», «Как мальчик рассказывал про то, как его в лесу застала гроза» и др.) положены сочинения учеников Яснополянской школы, о которых с таким восхищением отзывался Толстой раньше в статье «Кому у кого учиться писать, крестьянским ребятам у нас, или нам у крестьянских ребят?».
Выпуская в 1872 году «Азбуку», Толстой отмечал факты заимствования разных сюжетов для своих рассказов. В дальнейшем исследователи, в особенности В. С. Спиридонов (См. его комментарии в т. 21 Полн. собр. соч. Л. Н. Толстого (М., 1957), с. 607-671.) проделали огромную работу, конкретизируя, уточняя эти авторские указания. За редким исключением, все источники маленьких шедевров Толстого установлены. Сопоставляя теперь источники с текстами Толстого, легко убедиться, что всякий раз, заимствуя контуры сюжета, Толстой создавал свой рассказ, свою басню, свою быль, свою сказку, свою былину. Не случайно, помещая рассказы «Азбуки» в «Русских книгах для чтения», он обозначал лишь жанр произведений и совсем не упоминал о заимствованиях.
«Русские книги для чтения», при многообразии их содержания, поражают своим стилевым единством. При этом рассказы для детского чтения явились трудной даже для Толстого школой освоения нового художественного стиля. Это была огромная лаборатория, в которой всякий художественный материал, переплавляясь, приобретал качества, усвоенные Толстым из народной поэзии и народной жизни. Эти качества: «определенное, ясное и красивое и умеренное»- он стал теперь считать обязательными для искусства вообще.
Писательская взыскательность к своему труду, вообще в высшей степени свойственная Толстому, в процессе работы над детскими рассказами привела к тщательному обдумыванию и взвешиванию буквально каждого слова.
Получив в 1876 году письмо детского писателя Е. В. Львова с высокий оценкой рассказов, помещенных в «Русских книгах для чтения», Толстой отвечал, что эти рассказы и басни «есть просеянное из в 20 раз большего количества приготовленных рассказов, и каждый из них был переделано по 10 раз» и стоил ему «большего труда, чем какое бы ни было» из его писаний. Главная трудность, по словам Толстого, состояла в том, чтобы «было просто, ясно, не было бы ничего лишнего и фальшивого»
. В том же письме он с законной гордостью заявлял: «...я знаю, как думает народ и народный ребенок, и знаю, как говорить с ним... я и любовью и трудом приобрел это знание»
(ПСС т. 62, с. 250).
Существует мнение, что художественные принципы, выработанные в рассказах «Азбуки» («надо, чтобы все было красиво, коротко, просто, и, главное,- ясно»), несомненно, оказали затем воздействие не только на стиль «народных рассказов», но также на стиль «Анны Карениной», незавершенных исторических романов и других произведений позднейшего периода деятельности Толстого. Эстетические принципы, провозглашенные Толстым в конце творческого пути в трактате «Что такое искусство?», в значительной мере уже были реализованы, по справедливому замечанию В. В. Стасова, рассказами «Азбуки».
Экспозиция, посвященная "Азбуке" в музее истории школы.
Список литературы
1. Вейкшан В.А. «Л.Н.Толстой о воспитании и обучении» М.1953 г.
2. Лебедева В.А. «Педагогическая деятельность Л.Н.Толстого» Тула 1953 г.
3. Линков В., А.Саакянц «Лев Толстой. Жизнь и творчество» изд. «Русский
4. Ломунов К.Н. «Лев Толстой. Очерк жизни и творчества» М.-1984 г. Ст.38-33;
5. Опульская Л.Д. Комментарии Л.Н.Толстой Т. 10
6. Толстой Л.Н. Сборник статей. Пособие для учителей. М.1955
7. Шацкий С. «Толстой - педагог». Пед.соч. т.3. 1964 г.