Как понять что игра в одни ворота. Игра в одни ворота: ситуации в сексе, которые всех раздражуют . Ты думаешь: «Он тяжело пережил разрыв с предыдущей девушкой, и это до сих пор сказывается на нем»

Кто это такой

Уоллес родился 21 февраля 1961 года в семье преподавателей (отец - философ, профессор Иллинойского университета, мать - преподаватель английского языка в Паркленд-колледже в Шампейне) и вырос в доме с огромной библиотекой. Его самое яркое впечатление из детства - родители, читающие друг другу вслух «Улисса» перед сном.

И в школе, и в университете Уоллес был круглым отличником, увлекался теннисом (отсюда бандана, ставшая фирменным знаком писателя) и философией Витгенштейна. Он даже не интересовался литературой, пока однажды в руки ему не попал пинчоновский «Выкрикивается лот 49». Книга так его поразила, что он переделал в роман свою дипломную работу по модальной логике. Дебют получил название «Метла системы» и в 1987 году вышел довольно большим тиражом в крупном нью-йоркском издательстве Viking Press. Книгу неплохо раскупали, критики сравнивали вундеркинда с Пинчоном, и не напрасно: «Метла системы», по сути, оммаж «Лоту 49»; Пинчон-лайт с аппендиксом в виде отсылок к Витгенштейну.

Окрыленный успехом, Уоллес взялся за сборник рассказов, но идею пришлось отложить из-за проблем со здоровьем: в 1988 году ему поставили диагноз «монополярная депрессия». Курс лечения не давал результатов, и однажды ночью Уоллес просто съел упаковку снотворного - ресторила. Его откачали, и так он (уже во второй раз) попал в психиатрическую клинику, где пережил несколько сеансов шоковой терапии. Сестра писателя рассказывала, что электрошок ненадолго повредил его кратковременную память. Когда она навещала его в клинике во время обеда, Дэвид растерянно смотрел на тарелку и спрашивал: «А как определить, какую рыбную палочку взять первой?»

Лечение помогло, но ненадолго - спустя год, в ноябре 1989-го, он снова вернулся в больничную палату: Уоллес сам позвонил другу и попросил отвезти его в клинику, потому что боялся, что «навредит себе». Как пишет биограф Д.Т.Макс, эти четыре недели ноября полностью изменили жизнь писателя: именно там, посещая собрания анонимных наркоманов, он почувствовал, что постепенно находит внутреннее равновесие. На сеансы Уоллес приходил с блокнотом и ручкой, сидел в углу и старательно записывал все, что говорили другие пациенты. Эти конспекты исповедей наркоманов, людей с поврежденной психикой, позже станут частью романа «Бесконечная шутка», работа над которым поможет Уоллесу выйти из депрессии - и войти в историю.

Как он пишет

© David Foster Wallace Literary Trust. Harry Ransom Center

В одной из своих книг Уоллес заигрывал с метафорой пчелы: «Чтобы замереть, пчела должна двигаться очень быстро». Она отлично подходит для описания стиля самого Уоллеса - один из критиков очень метко назвал его noticing machine. И действительно, эта проза - череда бесконечных, многостраничных невротических перечислений и описаний. В обычной жизни мы замечаем только то, что, по нашему мнению, важно: парикмахер смотрит на прическу, стоматолог - на состояние зубов, портной - на одежду. В случае с Уоллесом все иначе - он, как борхесовский Фунес, фиксирует все сразу: движение, мурашки на коже, вздох, шрам на ключице, трещину на асфальте, ворсинки на ковре, поры на носу, капли конденсата на стакане с водой в жаркий день, пигментные пятна на внешней стороне ладони, засохший секрет конъюнктивы в уголке глаза, - его воображение всегда стоит в режиме макросьемки. В книгах Уоллеса есть описание варикозных вен на ногах незнакомки длиною в три абзаца и описание зевка - в два. Ему никогда не бывает достаточно одной метафоры - он слишком жаден, он выжимает из каждого предмета весь образный потенциал. Именно поэтому многие сцены в «Бесконечной шутке» кажутся многословными и избыточными и у читателя может возникнуть ощущение, что книга никуда не движется, что время как будто застыло и автор уже на протяжении трех страниц разглядывает одну и ту же мысль, подсвечивая ее с разных ракурсов. Литературный Плюшкин, коллекционер мелочей, Уоллес тащит в свою книгу все, что попадется под руку; он поглощен навязчивым желанием понять и систематизировать все вокруг и готов пожертвовать динамикой текста в угоду своей любви к детализации мира. Если вы прислушаетесь к прозе Уоллеса, то почувствуете: каждый образ здесь прописан так тщательно, что буквально жужжит от скрытой в нем энергии - как пчела, которая машет крыльями так быстро, что их не видно. Но если их не видно, это не значит, что их нет.

О чем книга

Своим романом Уоллес открыл новое направление в американской литературе: его opus magnum - это вызов всей постмодернистской литературе с ее сарказмом, цинизмом и отказом от поиска смысла. Дэвид Фостер Уоллес - первый американский писатель, объявивший войну иронии («Ирония - это птица, полюбившая свою клетку»), и «Шутка» одновременно его манифест, попытка найти новый ориентир и упрек писателям старшего поколения. Еще в 1995 году в эссе, посвященном биографии Достоевского, он писал: «[эта книга] … побуждает нас спросить самих себя, почему мы требуем от нашего искусства иронической дистанции от глубоких убеждений или предельных вопросов, так что современные писатели должны либо шутить над ними, либо прикрываться формальными трюками вроде интертекстуальных цитат или неуместных сопоставлений, помечая реально важные вещи звездочками и уводя их в сноски, как какие-нибудь мультивалентные отстраняющие завитушки и тому подобную херню».

В 1950-х, после того как культура пережила перезагрузку, постмодерн с его иронической дистанцией и культом неопределенности казался единственно возможным инструментом познания мира. Сегодня уже очевидно, что все это - эклектика, пародии, нарративные игры, деконструктивизм и вечное заигрывание с поп-культурой - больше не работает. И неслучайно название книги - это цитата из монолога Гамлета, который он произносит, глядя на череп Йорика. Вот и Уоллес написал свой тысячестраничный опус, глядя на голый череп постмодернизма

Именно эта идея - призыв к искренности - стала скрепляющим раствором «Бесконечной шутки» и сделала ее одним из самых важных романов своего времени, а самого автора - национальным достоянием. Ирония, по Уоллесу, как анестезия: в малых количествах она действительно помогает притупить боль реальности и сохранить душевное и эстетическое равновесие, но стоит чуть превысить дозу - и получается постмодернизм, а дальше - чистое шутовство.

Современная литература, во главе которой стоят все эти «бесконечно остроумные, чудеснейшие выдумщики», избравшие ироническую дистанцию и считающие наивность ущербным чувством, нежизнеспособна; единственный способ ее победить и выиграть войну с энтропией «бесконечного остроумия» - быть честным и открытым, не прятаться за ухмылкой интеллектуала и не бояться собственной наивности; перестать принимать наркотик иронии всякий раз, когда тебе страшно смотреть на мир, - и начать воспринимать жизнь всерьез. Неспроста одна из самых важных фраз в романе звучит именно так - предельно серьезно и очень наивно: «Развлекайся сколько хочешь. Но выбирай с умом. Ты - то, что ты любишь. Разве нет? Ты целиком и полностью - то, за что ты готов умереть не раздумывая. Вот ты … за что ты готов умереть без раздумий?»

Что он еще написал

Уоллес был мастером не только крупной формы: кроме двух завершенных романов он опубликовал три сборника рассказов («Девушка с любопытными волосами», «Короткие интервью с мерзкими мужчинами» и «Забвение») и несколько сборников эссе (самые известные из них - «A Supposedly Fun Thing Iʼll Never Do Again» и «Посмотрите на омара»), которые тональностью очень сильно отличаются от его больших вещей. Для романов характерна высокая плотность и эмоциональность текста, тогда как эссе и рецензии полны юмора и иронии, а рассказы и вовсе выглядят как холодные и схематичные размышления автора на темы депрессии, суицида и современных медиа. Свой третий роман «Бледный король» Уоллес писал почти двенадцать лет: он начал его еще в 1996 году, почти сразу после публикации «Бесконечной шутки», но так и не завершил. 12 сентября 2008 года после многолетней борьбы с депрессией он покончил с собой - повесился в патио собственного дома.

Дэ́вид Фо́стер Уо́ллес (англ. David Foster Wallace ; 21 февраля (19620221 ) , Итака - 12 сентября , Клермонт) - американский писатель, мыслитель-эссеист.

Биография

Дэвид Фостер Уоллес родился 21 февраля 1962 года в Итаке , США. Отец - Джеймс Дональд Уоллес, философ, профессор Иллинойского университета . Мать - Салли Уоллес, преподаватель-англист, профессор Паркленд-колледжа в Шампейне .

Дэвид учился в Шампейне, затем в Урбане , в школе увлекался теннисом. Закончил Амхерстский колледж , который закончил в своё время и его отец. В колледже изучал философию, английский язык и литературу, защитил диплом по модальной логике , отмеченный премией, а потом - по английскому языку и литературе. Оба диплома получили высокую оценку summa cum laude (). В 1987 году получил степень магистра изящных искусств (словесность) в Аризонском университете . С 2002 преподавал в Помона-колледже в Клермонте. В 2004 женился на художнице Карен Грин. Любил собак, часто подбирал бездомных псов.

В течение многих лет испытывал тяжелые приступы депрессии , лечился различными средствами, включая электрошоковую терапию . После того как он начал испытывать серьёзные побочные эффекты от медикаментов, в июне 2007 года по совету врача перестал их принимать . Когда он вернулся к медикаментозным средствам, они уже утратили свою эффективность. В последние месяцы его депрессия в особенности усилилась. 12 сентября 2008 года покончил с собой (повесился) .

Творчество

Наиболее известен тысячестраничный роман - Бесконечная шутка (), который журнал Time включил в число ста лучших англоязычных романов ХХ в. . Критика видела в Уоллесе одного из наиболее интересных и перспективных американских прозаиков конца ХХ - начала XXI столетия. Выступал также как оригинальный эссеист («Всё и ещё больше: краткая история бесконечности», , и др.). Был лауреатом многочисленных премий, его романы, новеллы и эссе переведены на многие языки мира.

Произведения

Романы

• The Broom of the System ()
• Бесконечная шутка / Infinite Jest ()
• The Pale King ( , посмертно, незавершен) - роман выдвигался на Пулитцеровскую премию .

Сборники новелл

• Girl with Curious Hair ()
• Короткие интервью с подонками / Brief Interviews with Hideous Men ( , экранизация Джона Красински , , )
• Oblivion: Stories ()

Эссе

• A supposedly fun thing I"ll never do again: essays and arguments ()
• Everything and more: a compact history of infinity ()
• Consider the lobster and other essays ()
• This is water: some thoughts, delivered on a significant occasion about living a compassionate life ()
• Both flesh and not: essays ()

Интервью

• Lipsky D. Although of course you end up becoming yourself: a road trip with David Foster Wallace. New York: Broadway Books, 2010.
• Burn S. Conversations with David Foster Wallace. Jackson: University Press of Mississippi, 2012
• David Foster Wallace: the last interview and other conversations. Brooklyn: Melville House, 2012

Напишите отзыв о статье "Уоллес, Дэвид Фостер"

Примечания

Литература

• Boswell M. Understanding David Foster Wallace. Columbia: University of South Carolina Press, 2003
• Burn S. David Foster Wallace"s Infinite jest: a reader"s guide. New York: Continuum, 2003 (2-е изд. 2012)
• Carlisle G. Elegant complexity: a study of David Foster Wallace"s Infinite jest. Los Angeles; Austin: Sideshow Media Group, 2007
• Pennacchio P. What fun life was: saggio su Infinite jest di David Foster Wallace. Milano: Arcipelago, 2009
• Triendl I. Philosophy and performance in David Foster Wallace"s "Infinite Jest": a reading. Saarbrücken: VDM Verlag, 2009
• Consider David Foster Wallace: critical essays/ David Hering, ed. Los Angeles: Sideshow Media Group Press, 2010
• Fate, time, and language: an essay on free will: David Foster Wallace/ Steven M. Cahn and Maureen Eckert, eds. New York: Columbia UP, 2011
• The legacy of David Foster Wallace/ Samuel Cohen and Lee Konstantinou, eds. Iowa City: University of Iowa Press, 2012
• Max D.T. Every love story is a ghost story: a life of David Foster Wallace. New York: Viking, 2012 (первая биография писателя)

Ссылки

• (англ.)
• (рус.)
• (рус.)

Ошибка Lua в Модуль:External_links на строке 245: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

После весьма необычного «всплеска» температуры, которое произошло после возвращения домой с «этажей», несколько дней ничего особенного со мной не происходило. Я прекрасно себя чувствовала, если не считать того, что мысли о девочке с фиолетовыми глазами неотступно будоражили мой взвинченный мозг, цеплялся за каждую, даже абсурдную мысль, как бы и где бы я могла бы её снова найти... Множество раз возвращаясь на Ментал, я пыталась отыскать раннее нами виденный, но, казалось, теперь уже навсегда потерявшийся Вэйин мир – всё было тщётно... Девочка исчезла, и я понятия не имела, где её искать...
Прошла неделя. Во дворе уже ударили первые морозы. Выходя на улицу, от холодного воздуха пока ещё непривычно захватывало дыхание, а от ярко слепящего зимнего солнышка слезились глаза. Робко припорошив пушистыми хлопьями голые ветви деревьев, выпал первый снег. А по утрам, раскрашивая окна причудливыми узорами, шаловливо гулял, поблёскивая застывшими голубыми лужицами, весёлый Дедушка Мороз. Потихоньку начиналась зима...

Книга, прогремевшая на Западе ещё в 1996 и переведённая на русский только в этом году. Говорят, книга - шедевр, а сам автор - гений. Его носили на руках, возвели на недосягаемый пьедестал. Заслуженно ли? Прослыть гениальным писателем достаточно легко. Главное, чтобы на всех углах трубили о гениальности и ещё хорошо бы, чтобы написанный роман был как можно менее понятен обычному читателю. Уоллеса и распиарили в своё время хорошо и книга его явно не для всех. Она - скучная, бесконечно тянущаяся, не имеющая определённого финала и непонятная.

Уоллес страдал депрессией и головными болями, и кажется мне, что писал он вовсе не для читателя. Писал для себя, чтобы справиться со своими внутренними бесами, утихомирить их. О читателе он не заботится. Он не их тех, кто разжёвывает написанное и кладёт читателю в рот, а тому остаётся только имеханически жевать. Уоллес использует огромное количество редких и выдуманных им самим слов, что ещё более усложняет понимание. Разные главы написаны разным способом. Здесь есть - диалоги, поток сознания, бесконечные описания каждой мелочи. Как вам глава, в которой наркоман ждёт женщину, обещавшую ему дозу? Всю главу он ждёт, ходит по дому, рассматривает дом. Насекомое на полке то вылезает наружу, то снова скрывается в дыре в стене. И так всю главу.

Время действия недалёкое будущее для Уоллеса и недавнее прошлое для нас (примерно 2008 год). США присоединили к себе Мексику и Канаду, превратив последнюю в свалку опасных отходов. Неудивительно, что в Канаде процветает сепаратизм и начинается борьба за независимость. Общество потребления дошло до абсурда. Продаётся всё, включая наименования годов. Любой, заплативший достаточно денег может назвать год в лучшем случае год Радости, в худшем - год Впитывающего белья для взрослых «Депенд».

Место действия - Энфилдская Теннисная Академия и находящийся рядом реабилитационный центр. Главные герои - руководитель центра Гейли и ученик Академии аутист Хэл. Читать про Хэла было в разы интересней, чем про реабилитационный центр и поиск видеофильма «Бесконечная шутка», от которого, говорят, умирают от смеха. Про поиск забудьте. Динамичности он прибавляет и тонет в море слов.

Единственный смысл, который мне удалось вычленить в этом море - это сатира на общество, государство и жизнь в целом. Больше всего понравилась и поразила сцена с Хэлом, когда он выдаёт длинный глубокомысленный диалог, а собеседники слышат только нечленораздельные звуки и видят искажённое лицо с выпученными глазами. Аллюзия на общение, когда говоришь человеку умные вещи, раскрываешь душу, а тот смотрит с отвращением и кричит, что ты сумасшедший.

Рецензия получилась немаленькая, но и сама книга огромна - больше тысячи страниц (говорят, Уоллес ещё и сократил на 600). Прочитала я все эти страницы легко, с минимальным пониманием и пазл в голове так и не сложился. Оценить не могу. Не поняла, бред это или что-то гениальное. Скорее всего, ни то и ни другое.

Приветствую родителей и поздравляю выпускников 2005 года.

Плывут как-то две юные рыбки, а навстречу им рыбка постарше, кивает и говорит: «Привет, ребятки, ну, как вода?» Рыбешки плывут дальше, а через некоторое время одна спрашивает у другой: «Что ещё за „вода»?»

Стандартное требование к напутственной выпускной речи - использовать нравоучительные истории, притчи, что я и пытаюсь продемонстрировать. Это, вообще говоря, одна из лучших условностей жанра, но если вы уже беспокоитесь, что я собираюсь предстать перед вами умудренным годами, старым судаком, объясняющим юнцам, что такое вода, - не стоит. Я вовсе не старая мудрая рыба. Идея этой истории проста: именно самые очевидные и важные стороны окружающей реальности зачастую сложнее всего увидеть и выразить словами. В такой формулировке это, конечно, банально и избито, но дело в том, что в окопах повседневной взрослой жизни избитые банальности могут решать вопросы жизни и смерти, или, по крайней мере, в таком свете я хочу их вам представить этим чудесным ясным утром.

Конечно, основное требование к подобной речи такое: предполагается, что я буду рассказывать о смысле вашего обучения «свободным искусствам», пытаться объяснить, почему степень, которую вы сейчас получите, имеет общечеловеческую ценность, а не исключительно материальную. Так что давайте поговорим о самом главном штампе в этом жанре. О том, что обучение «свободным искусствам» не столько непосредственно наделяет вас знаниями, сколько учит думать. Если вы хоть чуточку похожи на меня когда я был студентом, вам никогда не нравилось это слышать и вы склонны считать это немного обидным - вопрос того, надо ли вас учить думать, решен уже тем, что вы поступили в колледж такого уровня. Но я хочу показать вам, что это клише вовсе не обидно, потому как действительно важная составляющая получаемого в колледже обучения «умению мыслить», связана вовсе не со способностью думать, а скорее с выбором того, о чем думать. Если абсолютная свобода выбора того, о чем думать, кажется вам слишком очевидной, чтобы тратить время на ее обсуждение, я прошу вас вспомнить о рыбках и воде и на немного осадить свой скепсис в оценке значимости абсолютно очевидного.

Вот еще одна маленькая поучительная история. Сидят двое в баре где-то в далекой глуши Аляски. Один из них глубоко религиозен, другой - атеист, и они спорят о существовании Бога с тем особым пылом, который появляется после четвертой кружки. И вот атеист говорит: «Не думаешь ли ты, что у меня нет конкретных причин не верить в Бога? Не думаешь ли ты, что я никогда не экспериментировал с молитвами и обращениями к Господу? В прошлом месяце я заплутал где-то вдалеке от лагеря и попал в дикий буран, не видно ни зги, минус пятьдесят… Тогда-то я и упал на колени и воззвал: «Господи, если ты есть, я потерялся в буране, мне не выжить, если ты мне не поможешь». И тут, в баре, верующий недоуменно смотрит на него в полном недоумении и говорит: «Ну так теперь ты должен верить. Ты же здесь, живой и здоровый». На что атеист лишь закатывает глаза: «Нет, приятель, просто пара эскимосов случайно проходила мимо и они указали мне дорогу к лагерю».

Очень легко проанализировать эту историю с позиции «свободных искусств»: одна и та же ситуация может интерпретироваться двумя людьми совершенно по-разному, если эти два человека верят в разные вещи и им свойственны разные способы извлечения смысла из жизненного опыта. Поскольку мы ценим терпимость и многообразие убеждений, мы никогда не скажем, что выводы одного из них верны, а второго - неверны или неправильны. И это хорошо. Вот только мы никогда не придем к ответу на вопрос, откуда именно идут шаблоны и убеждения этих людей. Я имею в виду, где в них они зарождаются. Как будто бы базовое отношение человека к миру, значение его опыта каким-то образом «заложено» в нем, как рост или размер ноги; или это автоматически следует из культуры, скажем, через язык. Как будто бы способ, которым нами извлекается смысл из опыта - не результат личного, целенаправленного выбора. Добавим сюда еще самоуверенность. Посмотрите, насколько абсолютно и безапелляционно тот атеист уверен в том, что никакого отношения проходящие мимо эскимосы к его молитве не имели! Конечно, множество религиозных людей также самоуверенны и тоже не сомневаются в своей интерпретации событий. Они, наверное, даже вызывают большее отторжение, чем атеисты, по крайней мере у большинства из нас. Но проблема религиозных догматиков в точности совпадает с проблемой неверующего из моей истории: слепая уверенность, недальновидность, которая приводит к такому совершенному заключению, что узник даже не подозревает, что он заперт.

Эта история учит нас тому, что вообще-то должно быть включено в понятие «учить думать». Быть чуточку менее самоуверенным. Быть немного критичным и сознательным по отношению к себе и своим убеждениям. Потому что очень многое из того, в чем мы склонны быть непроизвольно уверенным, совершенно неверно и оказывается результатом наших заблуждений. Я выяснил это на собственном опыте и вам, выпускникам, предрекаю то же самое.

Вот один простой пример совершенно неверной вещи, в которой я непроизвольно уверен: весь мой персональный опыт поддерживает прочную убежденность в том, что я и есть настоящий центр вселенной; самый живой и важный человек во всем существующем мире. Мы редко думаем об этой естественной, фундаментальной эгоцентричности, потому что она социально нежелательна. Но она свойственна каждому из нас. Это свойство по умолчанию, встроенное в наше бытие с рождения. Задумайтесь: центром всего, что вам известно исходя из опыта, являетесь только вы сами. Мир, каким вы его познаете, это то, что находится перед ВАМИ, или за ВАМИ, слева или справа от ВАС, на экране ВАШЕГО телевизора или компьютера. И так далее. Мысли и чувства других людей должны быть донесены до вас тем или иным образом, в то время как ваши собственные так непосредственны, насущны, подлинны.

Не волнуйтесь, я не начинаю читать вам мораль о сострадании, внимании к другим или о других так называемых добродетелях. Это не вопрос добродетели. Просто я предпочитаю приложить усилия и каким-то образом изменить или отбросить мое естественное, «заложенное изначально», исходное свойство быть центром мира, видеть и понимать все лишь сквозь призму собственной сущности. Людей, способных регулировать свои естественные, исходные свойства, мы порой зовем «приспособленцами» (теми, кто умеет приспосабливаться — прим. ред.; другой перевод — «уравновешенными»), и я настаиваю, что это не случайное слово.

Принимая во внимание окружающее меня академическое великолепие, уместно задаться вопросом, насколько эта задача управления «заложенными» свойствами требует знаний или ума. Это очень хитрый вопрос. Вероятно, самая опасная сторона академического образования - по крайней мере, в моем случае, - что оно поощряет склонность к сверхинтеллектуальному отношению к жизни, склонность спорить с самим собой об абстрактных вещах, вместо того, чтобы просто внимательно смотреть на происходящее прямо передо мной, на происходящее внутри меня.

Собственно, я уверен, что вы, друзья, уже знаете, как сложно оставаться внимательным и «включенным», не поддаваясь постоянному гипнотическому монологу, звучащему в голове (возможно, он продолжается и сейчас). Двадцать лет спустя после выпуска из колледжа я постепенно пришел к пониманию того, что это свойственное «свободным искусствам» клише об обучении думать - на самом деле сокращенный вариант более глубокой и серьезной мысли: «учиться думать» по сути значит «учиться управлять тем, как и о чем думать». То есть быть достаточно сознательным и понимающим, что выбрать, на что обращать внимание, и установить свой способ извлечения смысла из опыта. Потому что, если вы, будучи взрослыми, не можете это контролировать, ваша жизнь пойдет ко всем чертям. Вспомните другую расхожую фразу, что разум - великолепный слуга, но ужасный господин. Она, как и многие банальные фразы, неубедительна и безынтересна на первый взгляд, но по сути выражает великую и страшную истину. Ни капли не случайно, что люди, стреляясь, почти всегда направляют оружие куда? В голову. Они хотят покончить с ужасным господином. А истина в том, что большинство этих самоубийц по факту мертвы еще задолго до того как они спускают курок.

И я утверждаю, что настоящей, не ерундовой ценностью вашего обучения должна быть именно эта способность уйти от того, чтобы прожить свою уютненькую, удачную, почтенную взрослую жизнь мертвым, несознательным, рабом собственного ума, и естественного исходного свойства быть однозначно, абсолютно, безусловно одиноким изо дня в день. Это может казаться преувеличением или отвлеченной чушью, ну так я перейду к конкретике. Очевидно, что вы, выпускники, еще совершенно не представляете себе, что означает «изо дня в день». Оказывается, что во взрослой жизни есть такие значимые, существенные стороны, о которых никто не говорит на выпускных. Одна из них - это скука, рутина и мелкие разочарования. Родители и старшие товарищи, присутствующие здесь, прекрасно понимают, о чем я.

В качестве примера давайте представим себе обычный день взрослого человека. Встаешь утром, идешь на непростую, но захватывающую работу «белого воротничка», полученную благодаря диплому колледжа, работаешь восемь или даже десять часов, и к концу дня устаешь, становишься напряженным и тебе хочется лишь как можно скорее оказаться дома, съесть хороший ужин, может быть, часок проветриться и лечь пораньше, потому что, конечно же, на следующий день — все повториться снова. Но вот дела, ты вспоминаешь, что на этой неделе еще не пополнял запасы продовольствия и потому сегодня тебе никак не отвертеться от визита в супермаркет. Конец рабочего дня, ситуация на дорогах соответствует: все хуже некуда. Так что времени это занимает больше, чем можно было предположить. Когда ты все-таки достигаешь конечного пункта, в супермаркете полно народу - ведь сейчас самый час пик, то самое время, когда и все остальные люди пытаются забежать в магазин за продуктами после работы. Торговый зал залит ужасным светом, который дополняет вездесущая изматывающая попса, и в общем-то это последнее место на Земле, где хотелось бы оказаться, но вы не можете так просто зайти и выйти: нужно обойти все эти огромные ослепительные ряды, чтобы найти нужные продукты, приходится маневрировать этой бестолковой тележкой между других уставших, торопящихся людей и их тележек (и так далее, и тому подобное, не буду вдаваться в подробности), но в итоге вы находите все, что хотели взять на ужин, только вот теперь оказывается, что касс открыто недостаточно и они не справляются с осаждающей магазин толпой уставших покупателей. Так что очередь невообразимо длинна, что ужасно глупо и раздражает ничуть не меньше. Но вы же не можете излить свое недовольство на и без того обезумевшей кассирше, перерабатывающей на должности, ежедневная скука и бессмысленность которой превосходит рамки воображения, доступного нам, закончившим престижный колледж.

Тем не менее вы все же добираетесь до кассы и оплачиваете продукты и вам говорят «хорошего дня» голосом, который больше подходит самой Смерти. Вы везете жуткие рвущиеся пластиковые пакеты с едой в тележке, одно дурацкое колесо которой с маниакальным упорством тянет влево, через всю эту толкучку на замусоренной парковке, и все это для того, чтобы потом тащиться домой в час пик в переполненном внедорожниками и едва передвигающемся потоке машин, и так далее.

Конечно, всем вам это знакомо. Но до сих пор это не входило в вашу жизнь на правах рутины - днями, неделями, месяцами, годами.

Но войдет. Как и множество других однообразных, раздражающих, вроде бы бессмысленных действий. Впрочем, я не об этом. Суть в том, что такие мелкие раздражители и есть поле деятельности умения выбирать. Потому что пробки, заполненные толпами залы магазина, длинные очереди предоставляют время для раздумий. И если я не сделаю сознательный выбор, как думать и на чем сосредоточить свое внимание, я буду взбешен и несчастен всякий раз, когда мне придется идти за покупками. Ведь мной изначально движет уверенность в том, что все подобные ситуации в самом деле «про меня». Что центральную роль играют мой голод, моя усталость и мое желание поскорее попасть домой, а весь остальной мир, кажется, просто встает у меня не пути. И кто все эти люди? Посмотрите, как большинство из них отвратительно, как они глупы и безжизненны, как нечеловечески выглядит это стадо у кассы, как мерзко и грубо ведут себя громко разговаривающие по мобильному в очереди. И как это все глубоко несправедливо по отношению ко мне.

Или же, если моя исходная установка чуть более социально ориентирована, я могу проводить время в вечерней пробке, думая о том, как противны эти огромные дурацкие, перекрывающие полосу внедорожники, «Хаммеры» и пикапы, расточительно сжигающие бензин из своих эгоистичных стапятидесятилитровых баков, или о том, что патриотичные или религиозные лозунги, кажется, всегда наклеены на бамперы самых больших, самых мерзких и себялюбивых машинах, за рулем которых сидят самые неприятные… [отвечая на бурные аплодисменты] (правда, это пример того, как не надо думать)… самые неприятные, неосмотрительные и хамоватые водители. И еще о том, как наши внуки будут презирать нас за то, что мы безоглядно использовали все топливо, вероятно, безвозвратно загубили климат, как мы все испорчены, глупы и эгоистичны, как отвратительно современное общество потребления и другие подобные темы.

Думаю, идея ясна.

Если я приму такой ход рассуждения в магазине или на шоссе, ну что же… Многие из нас так и поступают. Вот только думать об этом так просто и естественно, что для этого не нужно делать сознательный выбор. Это наши «настройки по умолчанию». Это непроизвольный способ восприятия скучной, разочаровывающей, тесной стороны взрослой жизни, следующий из автоматического, неосознанного помещения себя в центр мира и понимания своих непосредственных ощущений и потребностей как приоритетных. Но дело-то в том, что, конечно же, думать о подобных ситуациях можно совершенно различным образом. В пробке, среди множества машин, которые стоят или еле ползут передо мной, возможно найдется человек (как раз во внедорожнике), переживший страшную автокатастрофу. Теперь от вождения его пробирает такой ужас, что психотерапевт посоветовал ему купить себе огромный, тяжелый джип, чтобы он чувствовал себя в большей безопасности. А может быть, в том «Хаммере», что только что меня подрезал, отец везет больного или травмированного малыша, стараясь поскорее попасть в больницу, и его действия вполне обоснованы, он торопиться куда больше моего и это я мешаю ему. Еще я могу попытаться принять во внимание, что все остальные люди в очереди в кассу, весьма вероятно, столь же устали и раздражены, как и я сам, а некоторые из них живут более напряженной, утомительной и тягостной жизнью, чем я.

Еще раз скажу: пожалуйста, не думайте, что я читаю вам мораль или считаю, что вы должны думать так, как я говорю, или что кто-либо ожидает от вас, что вы будете так думать автоматически. Просто потому, что это не так просто. Требуется желание и силы, и, если вы похожи на меня, в иногда вы не сможете этого делать - или банально не захотите. Но в большинстве случаев, если вы достаточно сознательны, чтобы позволить себе выбирать, вы можете решить по-другому взглянуть на эту жирную, измотанную, измазанную косметикой женщину в очереди, которая только что прикрикнула на сына. Быть может, она не всегда такая? Может быть, она три ночи провела без сна у кровати умирающего от костного рака мужа? Может быть, что эта самая женщина - клерк на скромном окладе в отделе учета автомобилей, которая как раз вчера помогла вашей жене решить неприятнейшую, выводящую из себя бюрократическую проблему, проявив немного чиновничьего сочувствия. Конечно, все это маловероятно, но вместе с тем не невозможно. Все зависит от того, как вы готовы взглянуть на мир, что готовы принять к рассмотрению. Если вы непроизвольно уверены в правильности собственного понимания реальности и исходите из своих естественных установок, тогда вы, как и я, скорее всего не будете рассматривать те возможности, которые не раздражают, вероятность которых ничтожно мала. Но если вы в самом деле научитесь проявлять чуткость, вы поймете, что есть и другие. Это будет в ваших силах: воспринимать эту сцену из переполненного, жаркого, тягостного потребительского ада не только как осмысленную, но даже священную, осиянную той же силой, что создала звезды, любовь, дружбу, мистической внутренней идентичностью всех вещей.

Мистика вовсе необязательно имеет отношение к истине. Единственная Истина - с большой буквы - это то, что предстоит решить вам: как вы будете пытаться воспринимать мир.

Я утверждаю, именно это - та свобода, которая является результатом настоящего обучения, обучения способности «приспосабливаться». Вы получаете возможность решать, что имеет значение, а что - нет. Вы сами выбираете, чему поклоняться. Ведь есть еще одна довольно странная истина: в повседневных окопах взрослой жизни на самом деле нет атеизма. Не бывает такого, чтобы человек не поклонялся чему-либо. Каждый поклоняется кому-то или чему-то. Выбор, присущий каждому из нас - это выбор предмета поклонения. При этом причина выбрать какого-либо бога или что-то духовное - Христа, Аллаха, Иегову, викканскую Богиню, Четыре Благородные Истины, или неоспоримый набор этических принципов - кроется в том, что практически любой другой предмет поклонения сожрет вас заживо. Если вы ставите превыше всего деньги и вещи, если в них вы видите смысл своей жизни, у вас никогда не будет их достаточно, никогда не будет ощущения достатка. Так уж это устроено. Возведите в ранг священного ваше тело, красоту, сексуальную привлекательность - и вам обеспечена вечная неудовлетворенность собой. А когда проходящее время и возраст начнут напоминать о себе, вы умрете миллион раз прежде, чем смерть действительно вас настигнет. В принципе, все это нам уже знакомо. Это знание спрятано в мифах, пословицах, банальностях, эпиграммах, притчах; заложено в основу всякого великого сюжета. Вся штука в том, чтобы не упускать его из виду, осознавать в повседневной жизни.

Поклоняйтесь силе, и вы добьетесь ощущения слабости и беспокойства, вам потребуется все больше и больше власти, чтобы заглушить собственный страх. Поклоняйтесь интеллекту, представлению о себе как о мудром человеке, и вы дождетесь, что будете чувствовать себя глупым, обманщиком, которого вот-вот разоблачат. Но коварство поклонения подобным вещам не в том, что это порочно или греховно, а в том, что оно бессознательно. Это естественное свойство. Это такая «религия», в которую вы непроизвольно уходите, день за днем, постепенно все более избирательно видя и оценивая вещи, при этом даже не вполне замечая, что происходит.

И так называемый реальный мир нисколько не будет препятствовать вашему существованию в этом исходном положении, потому что так называемый реальный мир, мир людей, денег и власти, радостно напевает себе под нос, барахтаясь в омуте страха, злости, разочарования, стяжательства и себялюбия. Наша современная культура приспособила эти силы так, что они привели к беспрецедентному изобилию, удобствам и личной свободе. Свободе каждого быть властителем крошечного королевства размером с черепную коробку в центре необитаемой вселенной. У такой свободы множество достоинств. Но, безусловно, есть несколько типов свободы, и о самом ценном из них вы немного услышите в большом мире, где все хотят, добиваются и выставляют себя напоказ. Та свобода, что в самом деле важна, связана с вниманием, сознательностью, тренировкой и умением действительно проявлять заботу о других людях и отдавать. Снова и снова, в самых мелких непривлекательных ситуациях, бесчисленное количество раз на дню.

Вот это - свобода. Это - быть образованным и понимать, как думать. Альтернатива? Бессознательность, свойство «по умолчанию», «мышиная возня», постоянное грызущее ощущение потери чего-то бесконечного.

Я понимаю, что этот разговор вряд ли уж так весел и беззаботен, и не вдохновляет так, как полагается напутственной речи. Но он о той самой, по моим представлениям, Истине (с большой буквы), только без миленьких риторических нарядов. Вы, конечно, вольны думать об этом по-своему. Я просто прошу вас не отбрасывать это как назидание грозящей пальцем доктора Лоры Шлезингер (американская радиоведущая, писательница, общественный деятель). Все это не имеет отношения к морали, религии, догмам и прочим серьезным вопросам о том, что ждет вас в жизни после смерти.

Эта Истина - о жизни до смерти.

О настоящей ценности настоящего обучения, которое практически не связано со знанием, зато прямо связано с сознанием; с сознанием того, что реально, что существенно, хотя и так успешно спрятано прямо у нас на виду, что мы должны повторять себе снова и снова:

«Это вода».

«Это вода».

Это невообразимо сложно - оставаться сознательным и живым во взрослом мире изо дня в день. Что подтверждает еще одну великую банальность: век живи - век учись. И ваше дальнейшее обучение начинается прямо сейчас.

Нарциссизм. Игра в одни ворота.

Мои уважаемые читатели и ПОчитатели, знаете ли вы бич общества 21 века? Эээ, не капитализм, не СПИД и не наркота. Это нарциссизм (определение и признаки погуглите – узнаете среди них своих знакомых – 100%). Так уж сложилось, что меня подобные товарищи окружают весьма плотно, как их не пинай, и тянутся ко мне с неведомым магнетизмом. Чуют во мне бешеную жизненную энергию, на которую у них прямо моральная эрекция. Потому изучила и этот вид достаточно, и – увы – продолжаю изучать.

Так вот. Одной из отличительных признаков нарциссов является абсолютное неумение строить отношения. Будь то любовь, дружба и даже отношения коллег по работе.

Причем сложности будут, в основном, у жертвы нарцисса, а не у него самого. У него самого будет единственная сложность, о которой я расскажу позже.

Собственно, большинство нарциссов вообще не считают, что должны отношения как-либо выстраивать. Они считают, что в отношениях достаточно их божественного присутствия. А все остальное должен доделывать партнер. На основании того, что тот не так прекрасен и божественен.

Я вот люблю многие вещи объяснять на примере детишек. Потому что у детишек еще все чувства нараспашку. Наблюдая за детьми, хорошо видишь замаскированные взрослые чувства и переживания.

Так вот. Дети в мячик любят играть. Кидать его друг другу, пинать друг другу, катать. Да-да, я продолжаю утверждать, что детям можно просто дать мячик в чистом поле – и для них это будет удовольствие, не меньшее, чем поход в парк аттракционов с выложением приличной суммы.

И вот – замечаю – когда один ребенок заигрывается мячиком в одиночку, второй начинает недоумевать, обижаться, капризничать и требовать отдавать мячик. Потому как играть договорились вместе, а по факту – играет один. Еще интереснее получается, что тот, который заигрывается, недоуменно смотрит на первого и произносит: «Чего возникаешь? Мы играем вдвоем. Вот ты, вот я. Вот мячик. Ну а что я его один гоняю, тык ты это… радуйся за меня».

Вот у нас и нарисовывается классика нарциссических отношений.

Беда нарциссов только в одном. У них самих нет мячика. Т.е. нет любви, нет поддержки и заботы, нет теплоты и понимания. Если б были – он бы мог и на себя направить. Но нарцисс пуст. Представим, что этому маленькому бедолажке мячик не покупают родители из своих соображений. Не покупают, не дарят, вообще никак его мячиком не обеспечивают.

А играть он хочет (хочет любви, тепла, нежности, заботы). Потому единственный вариант – это присоединяться к игре с другими ребятами.

И он присоединяется. Но довольно быстро в нем сказывается желание утолить любовный голод, накопившийся за последнее время, и он начинает вдруг набивать мячик об пол, подкидывать его вверх и ловить, или же кидать в баскетбольную корзину бессчетное количество раз.

Его напарник по игре недоуменно возмущается: «Играем-то вдвоем!». А нарциссик не понимает негодования и заявляет: «Да, мы вдвоем. Я так классно набиваю мячик, смотри, как мне хорошо. А ты потерпишь – мячик итак твой, ты всегда можешь им поиграть без меня. Хотя – зачем теперь без меня? Давай играть со мной. Я буду играть, а ты – за меня радоваться. Ведь это так приятно: радоваться за другого, не правда ли?»

Второй игрок отнюдь не нарциссик, и он покорно соглашается на предмет того, что надо делиться, надо уступать, надо помогать другим. Да и такой бедненький нарцисс без своего мячика…

Однако – рано или поздно – партнера утомляет восхищаться каждому успешному голу нарциссика, который он забивает… только в одни ворота, даже не желаю добежать до других. И тогда партнер в гневе говорит: «Слушай, товарищ. Мне тебя, конечно, жалко. Но играть ты с другими не умеешь. Поэтому давай-ка мне мячик, и я буду играть с теми, кто умеет вести взаимную игру».

И – оставляет убитого горем (в данном случае) нарцисса. Но нарциссик горем убит не потому, что потерял друга. А потому, что у него отняли мячик, и надо очаровывать очередного товарища, чтобы тот дал поиграться. А это время, усилия, и опять страх разочарования. Нарцисс и мысли не допустит, что должен пересмотреть свое поведение.

Есть у истории и другой финал. Нарциссик может натурально – с голодухи – под шумок – убежать с мячиком играться в тихий двор. Там он будет фанатично – в течение нескольких дней или недель – набивать мячик об асфальт, гонять его об стенку, кататься на нем и прыгать, бросать его бесконечно в баскетбольное кольцо, покуда… мячик не придет в полную негодность. Потому что нарцисс также не знает, как обращаться с мячиком. Что его нужно мыть, поднадувать, относиться к нему бережно. Те, у кого есть свои мячики, эти правила знают. А нарциссик – не знает. Да и кто ему объяснит, если в его семье абсолютное табу на мячики?

А потому – через некоторое время – нарциссик опять бредет в поисках доброго товарища с красивым мячиком. В надежде, что товарищ окажется бесконечно добрым и понимающим (в отношениях сиречь «где же та единственная и неповторимая, которая будет меня бесконечно обожать?»), а мячик – прочным и не теряющим окраску.

Ни в коем случае я этой статьей не достукиваюсь до нарциссиков. Они ее даже не прочитают. А, прочитав, не поймут, о ком это.

Это такое наглядное объяснение того, ЧТО вас ждет в отношениях с нарциссом. Вашу теплоту, любовь, заботу и преданность направят единственно в нарциссовы ворота, а вас заставят радоваться за него. И иногда еще кофе в постель подносить. Иначе – не будет.