Подделка произведений искусства сегодня является развитой индустрией, в которой вращаются ежегодно миллиарды долларов. Потенциальная прибыль высока, а многие подделки так и остаются не выявленными. Но история знает и таких фальсификаторов, которые работали «по-крупному» и стали всемирно известными личностями. О них и пойдёт речь в нашем обзоре.
1. Элмир де Хори
Элмир де Хори - художник венгерского происхождения, который прославился как один из самых известных арт-фальсификаторов. Его работы до сих пор выставляются во многих музеях, а кураторы считают, что эти картины были созданы великими мастерами. В 1947 году художник переехал из Венгрии в Нью – Йорк, где нашел очень неплохой заработок. Его собственные картины никогда не пользовались успехом, в то время как его подробные копии картин других художников продавались почти сразу.
Де Хори начал выдавать свои копии за оригиналы картин и так продолжалось до 1967 года, когда в мире искусства разразился огромный скандал. Так много времени, чтобы подделки заметили, потребовалось потому, что Де Хори уделял пристальное внимание мельчайшим деталям. В течение своей карьеры он продал тысячи подделок.
2. Эли Сакхай
Карьера Эли Сакхая в качестве арт-фальсификатора пролила свет на худший аспект мира искусства: многие знали, что с "оригиналами" картин было что-то не так, но никто не хотел сообщить о проблеме. Картины достаточно известных художников зачастую перепродаются без проверки их подлинности. Именно этим пользовался недобросовестный арт-дилер Сакхай, который покупал оригиналы картин, после чего заказывал их копии (кто делал фальшивки - неизвестно и поныне) и продавал как подлинники. Причем зачастую он продавал одну и ту же картину (естественно, разные копии) разным клиентам.
3. Отто Вакер
Сегодня работы Винсента ван Гога регулярно продаются на аукционах за миллионы долларов, а сам Ван Гог был признан одним из величайших художников мира. На самом деле, его картины были настолько ценными, что немец по имени Отто Вакер смог организовать крупную аферу с работами Ван Гога в 1927 году.
Когда Вакер заявил, что у него есть 33 работы ван Гога, дилеры выстроились в очередь. В течение следующих пяти лет ряд экспертов, кураторов и дилеров изучал эти картины, а осудили Вакера за подделку только в 1932 году. Так много времени на анализ ушло потому, что Вакер использовал новейшие разработки в области химии при создании подделок. 6 картин и вовсе были признаны подлинниками.
4. Пей-Шен Цянь
Пей-Шен Цянь прибыл в Америку в 1981 году. На протяжении большей части десятилетия он был малоизвестным художником, который продавал свои картины на Манхэттене. Его карьера начиналась довольно невинно: на своей родине, в Китае он писал портреты председателя Мао. Все изменилось в конце 1980-х годов, когда испанские арт-дилеры Хосе Карлос Бергантиньос Диас и его брат Иисус Ангел не подметили редкую детализацию картин Пей-Шен Цяня. После этого они начали заказывать у него копии известных картин, причем Хосе Карлос покупал на барахолках только старые холсты и старую краску, а также искусственно состаривал картины при помощи чайных пакетиков. В 1990-х годах схему раскрыли, братьев Бергантиньос Диас осудили, а Пей-Шен Цянь скрылся в Китае с миллионами долларов.
5. Джон Майатт
Как и многие другие фальсификаторы, Джон Майатт был талантливым художником, который никак не мог продать собственные картины. В 1980-е годы жена бросила Майатта, а он остался с двумя детьми. Чтобы содержать их, художник решил начать рисовать подделки. Причем, сделал он это очень оригинально - Майатт дал в газете объявление о создании "подлинных подделок живописи 19-20 веков за £ 250". Эти подделки были настолько хорошими, что привлекли внимание Джона Древе - арт-дилера, который стал партнером Майатта. В итоге Майатт продал в течение следующих семи лет более 200 картин, некоторые более чем за $ 150 000. Позже, экс-подруга Древе случайно проговорилась и Майатта осудили. После того, как Майатт вышел из тюрьмы, он начал новую карьеру в Скотленд-Ярде, где учит обнаруживать подделки.
6. Вольфганг Бельтракки
Вольфганг Бельтракки жил на вилле стоимостью 7 миллионов долларов во Фрайбурге (Германия, недалеко от Шварцвальда). В то время как дом строился, он жил с женой в пентхаусе роскошного отеля. Бельтракки мог позволить себе такой образ жизни, поскольку он был, по мнению экспертов, самым успешным фальсификатором искусства в истории. На протяжении большей части жизни Бельтракки был обычным хиппи, который путешествовал между Амстердамом и Марокко и перевозил наркотики.
Его возможности в копировании полотен известных мастеров проявились довольно рано: как-то он шокировал свою мать, нарисовав копию картины Пикассо за один день. Вольфганг был самоучкой, что особенно примечательно, учитывая его способность имитировать множество стилей. Он умело копировал старых мастеров, сюрреалистов, модернистов, да и художников любой школы. Самые престижные аукционные дома в мире, такие как Сотбис и Кристис, продавали его работы за суммы с шестью нулями. Одна из его картин, подделка Макса Эрнста, была продана за $ 7 млн в 2006 году. В обвинительном процессе были упомянуты только 14 его картин, за которые Вольфганг выручил ошеломляющие $ 22 млн.
В 2001 году Кеннет Уолтон, Скотт Бич, и Кеннет Феттерман создали 40 фальшивых счетов на eBay и работали вместе, чтобы взвинчивать цены на предметы искусства, которые они продавали с аукциона. Они сделали это с более чем 1100 лотами и заработали более $ 450 000. Погубила их жадность - мошенники продали поддельную картину Дибенкорна более чем за $ 100 000.
8. Испанский-фальсификатор живописи
В отличие от других мошенников в этом списке, испанский фальсификатор никогда не был пойман. О нем неизвестно ничего - ни личности, ни мотивов, ни даже его этнической принадлежности. Никто не знает, как долго он работал или сколько фальшивок он сделал. В 1930 году была впервые обнаружена работа испанского фальсификатора, когда граф Умберто Гноли предложил продать картину под названием "Обручение святой Урсулы" музею Метрополитен за £ 30 000. Полагая, что картина была создана в 1450 году маэстро Хорхе Инглесом, Гноли отдал ее на экспертизу. Поскольку Инглес был испанским художником, человека, который нарисовал подделку, назвали "испанским фальсификатором". К 1978 году Уильям Вокле, ассоциированный куратор в Библиотеке Моргана, собрал 150 фальшивок, приписываемых испанскому фальсификатору. Принято считать, что он сделал большую часть своей работы на рубеже 20-го века.
9. Поддельный портрет Мэри Тодд Линкольн
В течение многих лет знаковый портрет Мэри Тодд Линкольн висел в доме губернатора в городе Спрингфилд, штат Иллинойс. Якобы он был написан в 1864 году Фрэнсисом Карпентером в качестве подарка от Мэри Тодд ее мужу Аврааму Линкольну. Потомки Линкольна обнаружили эту картину в 1929 году, приобрели ее за несколько тысяч долларов, и передали в особняк губернатора в 1976 году. Она провисела там в течение 32 лет, пока не была отправлена на очистку. Именно тогда обнаружилось, что картина - подделка. В итоге установили, что портрет был нарисован аферистом Лью Блумом.
Медумские гуси - одна из самых знаковых картин в Египте, которую окрестили "египетской Джокондой". Обнаруженная в гробнице фараона Нефермаата, картина-фриз была якобы написана между 2610 и 2590 годами до нашей эры. "Медумские гуси" считались одним из величайших произведений искусства той эпохи благодаря своему высокому качеству и уровню детализации. К сожалению, в последнее время эксперты предполагают, что это может быть обманом.
Исследователь Франческо Тирадритти, который также является директором итальянской археологической миссии в Египте, после детального исследования артефакта сказал, что есть неопровержимые доказательства того, что картина является поддельной. Он считает, что "Гуси" были написаны в 1871 году Луиджи Вассалли (который первым якобы обнаружил этот фриз).
Известные аукционные дома не всегда проводят экспертизу холста и красок на знаменитых картинах. Этим пользуются талантливые мошенники, которые придумывают родословную картин и тем самым обманывают экспертов и даже родственников художников. Предлагаю вам взглянуть на самые известные подделки мировых произведений искусства, которые сошли мошенникам с рук.
«Пейзаж с ручьем», Иван Шишкин Стоимость покупки: $1,1 млн В 2004 году аукционный дом Sotheby’s выставил на торги, проходившие в рамках «Русской недели», картину Шишкина «Пейзаж с ручьем» с эстимейтом в 700 тысяч фунтов стерлингов ($1,1 млн). Однако незадолго до проведения аукциона, британская газета Guardian опубликовала статью, в которой продемонстрировала, что пейзаж очень похож на картину малоизвестного голландского художника Мариуса Куккука. Отличались картины только тем, что на картине голландца есть люди, а на пейзаже «Шишкина» их нет, хотя в углу картины стояла подпись художника. В Sotheby’s уверяли, что подпись Шишкина была проверена на подлинность, а схожесть картин может объясняться тем, что она была написана в тот период, когда русский художник находился под влиянием дюссельдорфской школы живописи. Эстимейт Sotheby’s оказался в 140 раз выше того, по которому выставлял картину Куккука аукционный дом Bukowskis в Стокгольме годом раньше. В статье Guardian одна из сотрудниц дома рассказала, что картина была продана за $64 тысячи, что немало удивило ее и коллег.
В середине сентября в США завершился процесс над арт-дилером Глафирой Розалес, которой удалось продать под видом подлинников 60 фальшивых предметов искусства на общую сумму $30 млн. Теперь Розалес ждет 20 лет тюрьмы, но в течение нескольких лет - с 1994 по 2009 год - ее махинации проходили незамеченными. Картины приобретали крупные нью-йоркские галереи. Стоимость покупки: $17 млн
Подделка скульптур Джакометти Альберто Джакометти - известнейший скульптор, живописец и график, один из крупнейших мастеров XX века. А подделывал его работы голландский художник Роберт Драйссен, один из самых известных фальсификаторов. Как и у большинства его «коллег», творческая судьба Драйссена сложилась плохо - он попросту никому не был нужен! Свои первые фальшивки он сделал в 80-х годах. Тогда Драйссен познакомился с крупными авторитетами черного арт-рынка. Среди его первых покупателей, например, был Майкл Ван Райн, один из самых успешных дилеров на нелегальном рынке искусств. В конце 90-х стал Драйссен начал копировать стиль Джакометти. Скульптор за свою жизни создал немного работ, следы некоторых потерялись. Поэтому была придумана история о том, что брат Джакометти, Диего, по ночам делал копии со скульптур и прятал их в кладовке. Копии расходились по миру за миллионы евро, пока посредник Драйссена не был арестован, а сам фальсификатор не бежал в Таиланд. Успел ведь! Не всем так повезло! Cам же Драйссен в интервью немецкому журналу Der Spiegel сказал, что ни о чем не жалеет, и что люди, которые готовы платить десятки тысяч евро за настоящего Джакометти, заслуживают того, чтобы их обманули. Самая дорогая работа Альберто Джакометти, кстати, была продана на аукционе Sotheby’s в 2010 году за $104 млн. Специалист показывает якобы неизвестную ранее скульптуру Джакометти.
«Христос в Эммаусе», Ян Вермеер Стоимость покупки: $6 млн Голландский художник Хан ван Меегерен, родившийся в конце XIX века, прославился работой над фальшивками в стиле Яна Вермеера. Богатство ему принесла картина «Христос в Эммаусе». Свою работу Меегерен, работавший арт-дилером, в 1937 году продал под видом холста Вермеера. После этой сделки художник купил дом в Ницце, где нарисовал еще несколько картин в стиле Вермеера, одну из которых - «Христос и грешница» - потом продал соратнику Гитлера Герману Герингу. После окончания Второй мировой войны полицейские принесли картину домой Меегерену с тем, чтобы арт-дилер помог вернуть работу. Меегерен отказался говорить, у кого он «купил» «Вермеера», за что был обвинен в измене. Художнику грозил пожизненный срок. В суде Меегерен признался в том, что рисовал подделки, но ему не верили, даже когда он возмущался: «Да как вы могли предположить, что я продал Герингу настоящего Вермеера! Я продал ему подделку!», ведь в свое время критики единогласно признали авторство Вермеера. Чтобы доказать свое мастерство Меегерен нарисовал еще одного «Вермеера» и был приговорен к одному году тюрьмы.
«Одалиска», Борис Кустодиев Стоимость покупки: $6 млн Продажа картины «Одалиска», выставленной на аукционе Christie’s в 2005 году как работа Бориса Кустодиева, поставила под сомнение репутацию этого аукционного дома (вместе с Sotheby’s на него приходится большая часть всех аукционных торгов мирового рынка). Картину за $2,9 млн (рекордная цена для Кустодиева) купил Виктор Вексельберг. Аукционный дом, по всем правилам, выдал покупателю гарантию на 5 лет. Однако уже через некоторое время после покупки специалисты фонда Aurora Fine Art (чьим основным владельцем является Вексельберг) заявили, что сомневаются в подлинности картины. Ведущие российские специалисты сказали, что автором картины был не Кустодиев, а другой художник, который рисовал в стиле русского художника, при чем копировал элементы его других картин. Обычно аукционные дома стараются решить подобные ситуации быстро и без публичной огласки, но этот спор решался в Верховном суде Лондона. После двух лет слушаний, суд разрешил Вексельбергу расторгнуть сделку и вернуть деньги.
«Лес», Макс Эрнст Cтоимость покупки: $7 млн Немец Вольфган Белтраччи нарисовал первую подделку в 1965 году, когда ему было 14 лет. Это был Пикассо «голубого периода». Однако основной его «специализацией» стали немецкие художники, среди которых чаще всего встречались работы, сделанные под экспрессиониста Генриха Кампендонка. На них Белтраччи и его жена Элен заработали первый капитал, а затем переключились на более «дорогие» имена - Фернана Лежера, Жоржа Брака и Макса Эрнста. Супруги придумали историю о том, что Элен Белтраччи унаследовала коллекцию картин этих художников от своего деда, которому картины, в свою очередь, продал почти даром известный еврейский коллекционер Альфред Флехтайм (вскоре после этого к власти в Германии пришли фашисты, и Флехтайм сбежал во Францию). В начале 2000-х Белтраччи нарисовал «Эрнста», в подлинности которого не усомнился даже Вернес Спайс, бывший директор Центра Помпиду в Париже, считающийся одним из главных специалистов по Максу Эрнсту. А вдова художника, увидев работу «Лес», сказала, что это лучшее, что когда-либо создавал Эрнст. В результате «Лес» был продан швейцарской фирме за $2,3 млн, а спустя какое-то время картина оказалась у известного коллекционера сюрреалистов - французского издателя Даниэля Филипаччи, который заплатил за нее $7 млн. После этого удача стала изменять Белтраччи. Один из старейших аукционных домов - немецкий Lempertz - продал картину Кампедонка мальтийскому фонду, который усомнился в подлинности работы и начал проводить экспертизу. В результате обман всплыл на поверхность. Суд приговорил Вольфгана Белтраччи к 6 годам тюрьмы, а его жену - к 4.
«Сиреневая скатерть», Марк Шагал Стоимость покупки: $500 тысяч Одна из самых дерзких схем по продаже подделок принадлежит американскому арт-дилеру иранского происхождения Эли Сахаю. Он продавал и оригинал, и подделку, написанную с оригинала. При этом подделка, как правило, сопровождалась сертификатом, который арт-дилер получал при покупке оригинала. Например, картину Марка Шагала «Сиреневая скатерть», Сахай купил в 1990 году на аукционе Christie’s за $312 тысяч. Копию с этой работы он затем продал японскому коллекционеру более, чем за $500 тысяч, а оригинал перепродал на том же Christie’s через восемь лет за $626 тысяч. На деятельность Сахая обратило внимание ФБР после того, как в 2000 году два главных аукционных дома Christie’s и Sotheby’s одновременно выставили на торги две одинаковые картины - «Ваза с лилиями» Поля Гогена. Подделку намеревался продать ни о чем не подозревающий японский коллекционер, который совсем недавно приобрел картину у Сахая. А сам Сахай решил продать уже настоящего Гогена через конкурирующую организацию. Большинство подделок Эли Сахай продавал в Азии, а оригиналы уходили с молотков аукционных домов в Лондоне или Нью-Йорке. Японские коллекционеры не всегда сами могли отличить истинного Шагала от подделки, а приглашать эксперта из Европы имело смысл, когда на кону стояла картина с ценником от миллиона долларов, а Сахай столь дорогими картинами не торговал.
«Буксир и баржа в Самоа», Поль Синьяк После обнаружения подделки картин далеко не всегда уничтожаются. На западе существует практика передачи таких картин в художественные или исторические университеты, чтобы на примере удачных или неудачных фальшивок обучать студентов. В последнее время все более популярными становятся выставки подделок, которые организуют подобные университеты. Одна из самых популярных прошла в штате Огайо в 2012 году. На ней показали «Пикассо», «Синьяка», «Каррена» кисти Марка Ланди, который нарисовал за свою жизнь не меньше 60 подделок. Несмотря на то, что деятельность Ланди ФБР раскрыло еще в 2008 году, никаких обвинений ему выдвинуто не было, так как свои картины он не продавал, а дарил музеям. Но строго говоря, финансовый урон музеи (а их оказалось не меньше 30) все-таки понесли - в первую очередь, тратя сейчас деньги на проверку работ, которые Ланди принес им в дар. Зачастую представляясь вымышленным именем и действуя от имени религиозной общины, Ланди дарил поддельную картину, якобы в память о родственнике, который имел отношение к музею или его дирекции. Однажды он посетил директора музея университета Хиллиард в городе Лафайетт, штат Луизиана, и подарил ему картину американского художника Чарльза Каррена. Эксперт, проверяя картину, обнаружил, что маслом рисовали не по холсту, а по отпечатанной репродукции картины. Ввиду того, что экспертное сообщество - тесный круг людей, которые хорошо знают друг друга, вскоре выяснилось, что незадолго до прокола с «Карреном», Марк Ланди пожертвовал музею Оклахомы «Поля Синьяка» (подлинник работы висит в Эрмитаже в Санкт-Петербурге). При чем такого же «Синьяка» в то же время он подарил и музею в Джорджии. Везде под маслом проступали пиксели отпечатанной репродукции.
«Модильяни» от Эльмира де Хори Об Эльмире де Хори пишут книги и снимают кино. За свою жизнь он создал тысячи подделок самых известных и дорогих художников - от импрессионистов до модернистов. Чтобы убедить в истинном происхождении картин, де Хори покупал старые каталоги с картиной нужного художника, затем аккуратно вырезал ее оттуда, рисовал своего «Матисса» или «Пикассо», фотографировал картину и вставлял иллюстрацию обратно в каталог. У покупателя в таком случае не оставалось никакого сомнения, что перед ним оригинал. Обман раскрылся после того, как в 1960-х годах техасский нефтяной магнат Алгур Медауз купил большую коллекцию картин - «Модильяни», «Пикассо», «Матисс» и других - у арт-дилера Фернана Легро, который сотрудничал с де Хори. После того, как Медауз подал в суд, де Хори предпочел остаться в Испании. Там он продолжил рисовать, но уже подписывался своим именем. В 1980-х годах, уже после смерти художника, крупные аукционные дома - Sotheby’s и Christie’s стали продавать его работы под его же именем - цена начиналась от нескольких сотен фунтов и доходила до нескольких тысяч. Однако в начале 1990-х эксперты обратили внимание на то, что качество работ не всегда было одинаково хорошим, и заподозрили, что самого де Хори тоже кто-то подделывает. Торги работами художника решили прекратить.
«Дега» от Тома Китинга Британец Том Китинг, как и многие другие художники, рисовавшие подделки, не собирался зарабатывать на жизнь столь неприглядным способом. Однако художника по фамилии Китинг покупать не хотели. Первую подделку он нарисовал, когда работал реставратором - это была работа в стиле британского художника Фрэнка Мосса Бэннета. Напарник Китинга отнес картину, не спросив разрешения у художника, в соседнюю галерею, где ее случайно обнаружил сам Китинг по пути на работу. Сам он считал себя последователем Эдгара Дега. Он говорил, что знаменитый художник был учителем учителя его раннего учителя. Затем, правда, Китинг утверждал, что в нем проснулся Эль Греко. Всего за свою жизнь он нарисовал около двух тысяч картин, которые сейчас продаются на аукционах под именем Китинга. В 1980-х, когда обман художника раскрыли, никто не интересовался ими, но спустя десять лет картины Тома Китинга продавались за тысячи фунтов и, по мнению экспертов, в будущем будут только дорожать.
" Каждая десятая картина XX века - фальшивка"
Великий фальсификатор Джон Майат
Совсем недавно мир искусства пережил очередной громкий скандал, круживший вокруг известнейшей картины Рембрандта - «Мужчина в золотом шлеме». Раннее предполагаемый подлинник оказался фальшивкой. Рентгенограмма не выявила на полотне авторского знака художника.
С каждым днем цены на произведения искусства растут. Ежемесячно бьются все новые и новые ценовые рекорды. И весь этот сумасшедший ажиотаж, заставляет лишь насторожиться, ведь и мастера подделок не сидят на месте. С развитием технологий их возможности тоже набирают оборотов.
Техника подельщиков неизбежно развивается, они научились старить краски, делать трещины и даже забивать в картины якобы древнюю пыль. Но технологии разработчиков тоже не стоят на месте: благодаря им арт-арена еще может соперничать с подпольным производством.
Как отличить оригинал от подделки? И как картины проверяют на подлинность?
1 этап
В первую очередь, любая картина попадает в руки к реставратору для визуального анализа. Реставратор – это тот же хирург, в обязанностях которого входит как вернуть к жизни бесценные произведения искусства, так и определить подлинность творений великих мастеров.
Он, в свою очередь тщательно изучает лицевую и оборотную сторону полотна, а также анализирует структуру холста и гравировку подрамника. Затем сопоставляет манеру мазка художника, устанавливает, из чего был, предположительно, сделан верхний слой картины и в самом конце проверяет подпить автора.
Если у него возникают какие-то вопросы (а чаще всего так оно и бывает), то далее реставратор кладет картину под специальный исследовательский микроскоп, с помощью которого изучает трещины на ней, которые в свою очередь, говорят эксперту о многом. В первую очередь о возрасте и происхождении картины, которые подделать не так уж и просто.
Но, не смотря на многолетний опыт, любой эксперт может ошибиться, ведь подделка может быть выполнена очень хорошо, и все реставраторы знают об этом. Они дают всего лишь приблизительную характеристику картины. По этому, на достигнутом заказчики не останавливаются, а лишь переходят к следующим проверкам.
2 этап
Когда никакого визуального отличия не выявлено, помочь тут может физико-химический анализ картины. Это практически медицинская диагностика, которая поможет разобраться кто, когда и главное как, мастер подделки, выдал свою работу за оригинал.
Исследование картины поручают искусствоведам. А те, в свою очередь начинают свою работу из обычного рентгеновского снимка полотна.
У каждой картины есть свой «скелет»:
- Основа (дерево, металл, холст и т.д.);
- Грунт (мел смешанный с гипсом);
- Краски;
И все эти слои, из-за разной плотности, по-разному пропускают рентгеновское излучение. Поэтому на фотоснимок проецируется очень контрастный облик картины, похожий на негатив.
Основа картины может сказать о месте и времени ее рождения, ибо до XVIII ст. картины писали исключительно на деревянной основе. В отдельные эпохи в качестве основы использовали металл, пергамент, бумагу и реже - кость, кожу, мрамор, шифер и другие материалы. Так, к примеру, голландцы и французы писали на дубе, сербские мастера писали на липе, для основ испанских картин характерно применение сосны, а итальянских – тополь.
Когда время и место установлено, а также идентифицирован «почерк» художника и следы реставрации, следует третий этап проверки.
3 этап
После анализа деревины полотно помещают под инфракрасное излучение – оно покажет первоначальный рисунок, который кроется за слоем краски, сделанный углем или карандашом. За частую, на первоначальном рисунке можно увидеть развитие художественной мысли автора. А иногда и объекты, которые позже были замазаны краской.
Но это ни о чем не говорит экспертам, лишь о личных поисках автора картины. Если и тут никаких зацепок, то самое интересное еще впереди. Ведь следующий шаг поможет определить пигменты картины, то бишь - материалы, использованные при изготовлении красок.
4 этап
До XX века художники сами изготовляли краски. Они использовали разные материалы: органику, минералы и красители. Поэтому, дальше искусствоведам, предстоит узнать, была ли картина действительно написана с древние эпохи.
Тонким лучом рентгеновского аппарата «стреляют» в определенные цвета картины. Их красители дают уже обратное свечение, которое выводится на мониторе компьютера в специальной программе. Она же и считывает всю информацию о химическом составе картины, а их действительность сопоставляется с историей их возникновения.
Но даже если подлинность красок совпадет, предстоит самый важный и заключительный момент в художественном исследовании – проверка на вместимость изотопов.
5 этап
Ядерные взрывы XX века привели к появлению двух новых изотопов (137Cs и 90Sr), которые осели на всевозможной растительности и впитались в землю. Так как ранее они не существовали, то их вместительность в красках и предстоит определить профессорам из химических лабораторий.
И даже если подельщики обманули все вышеупомянутые этапы, то при обнаружении этих изотопов на якобы картине эпохи возрождения, картина явно будет фальшивой.
Эпилог
«Точного определения „искусства“ нет. Но с полной уверенностью можно сказать, что не искусством, являются те несчастные потуги обученных студентов, введенных в заблуждение наивными наставниками».
Раз уж нет четкого определения искусства, то, что же выходит – поддельное картины мошенников тоже могут по праву считаться произведениями искусства? Но, оставим эти дискуссии арт-критикам. Точно сказать можно лишь одно - искусство живет вопреки художественным консерваториям и университетам. Они живет само по себе и приходит уже, когда человек достиг осмысленности и не зависит от мнения окружающих.
Научно-исследовательской независимой экспертизе (НИНЭ) им. П.М. Третьякова, которая образовалась после того, как государственным музеям запретили заниматься экспертизой для частных лиц, совсем недавно исполнилось 8 лет. За эти годы у компании накопилось немало любопытной статистики, АиФ.ru встретился с административным директором центра Александром Поповым , чтобы узнать, как обстоят дела с подделками на российском арт-рынке.
«Подделку всегда можно найти»
Елена Яковлева, АиФ.ru: Есть популярное мнение, что в России большая часть арт-рынка — это подделки. Вы с этим согласны?
Александр Попов : Это всё откровенная чушь. Другое дело, что подразумевается под понятием арт-рынок. Если под этим подразумевается рынок в «Измайлово», где тоже продают, типа Малевича , процент подделок действительно будет 90%. А если мы возьмём серьезные антикварные салоны Питера, Москвы, то процент подделок окажется незначительным, потому что там люди дорожат своей репутацией.
За 8 лет работы мы переработали больше 10000 вещей, и по статистике где-то 50-60% из них оказались фальшивыми. Но необязательно их кто-то специально рисовал, чтобы потом выдавать за Шишкина . Часто встречаются истории, когда люди считают, что у них дома висит Левитан , потому что им так, например, сказал дедушка. Но это просто ошибка. Другое дело, если они, зная, что это не Левитан, начнут продавать его как Левитана, тогда это будет мошенничество.
Но можно ли судить по нашей статистке обо всём арт-рынке, сложно сказать.
— На Западе дела с подделками обстоят таким же образом?
— Да, то же и с западным миром. Если проводить статистику в легальном рынке, процент будет микроскопический. Другое дело — какой-нибудь маленький швейцарский или американский аукцион, где вообще не знают, что продают. Это такой традиционный способ продажи поддельных вещей: им привозят подделки, они в этом не разбираются и продают за недорого. Это рассчитано на начинающих коллекционеров, которые считают, что если аукцион находится где-то в Америке, о нём никто не знает, значит, там можно за недорого купить что-то ценное. Но нужно понимать, что весь аукционный рынок по всему миру постоянно мониторится десятками профессиональных людей. И шанс, что новичок за копейки найдет что-то ценное в месте, которое он считает секретным, — это большая ошибка.
Подельщики как раз рассчитывают на таких неопытных людей. Они нарисуют Коровина , в качестве современной работы совершенно легально вывезут его из той же России и поставят на аукциончик, который не несёт никакой ответственности. Затем кто-то начинающий или просто не разбирающийся увидит, что в Калифорнии среди кучи старого хлама продаётся Коровин и с радостью его купит. Рынок подделок, в основном, так и функционирует. Поэтому, конечно, подделку всегда можно найти.
— Вы не зря привели в пример Коровина. Судя по статистике вашего исследовательского центра, этот художник занимает первое место по количеству фальсификаций. А кого ещё в нашей стране подделывают чаще всего?
— Пятерка лидеров — это популярные художники: Коровин , Левитан , Айвазовский , Шишкин , Саврасов .
Коровин занимает первое место, просто потому что ещё при жизни стали появляться его фальшивые работы, и он сам в этом принимал некоторое участие. Он беспокоился о своём сыне-художнике, который был не вполне здоровым человеком, и боялся, что тот останется без пропитания. Поэтому он разрешал ему подписывать некоторые работы своим именем и выдавал их за собственные. Самая большая загвоздка в том, что какие-то из этих работ попали в музеи. Сложно сказать, чем считать такие вещи, подделками? Подделками назвать сложно, просто это не Константин Коровин, это работы его сына Алексея.
«У нас самый неразвитый арт-рынок»
— Как сильно с годами меняется качество подделок, с которыми вы сталкиваетесь, и увеличивается ли их количество?
— Качество, конечно, улучшается, потому что поддельщики понимают, какими методами мы работаем. Когда в исследовательских центрах стало появляться химическое оборудование, способное определить состав краски, зарубили кучу вещей. Поэтому сейчас много поддельщиков-суперпрофессионалов, которые стараются либо очень точно подбирать краски, либо вообще подделывать не масляную живопись (где можно провести больше исследований), а темперные краски или графику.
А по количеству подделок: не могу сказать, что изменилось в большую сторону. Наоборот, у нас были ударные первые два года, когда НИНЭ им. Третьякова была новой организацией, и мошенники считали, что нас надо проверить (а вдруг что-то проскочит). Тогда у нас был дикий отсев — 80% — мы мечтали, чтобы хоть что-то настоящее принесли. Но потом всё уравновесилось, все поняли, что мы качественно работаем.
— В Европе экспертиза работает по таким же принципам, как и здесь?
— В Европе совершенно другая система экспертизы, такое ощущение, что они вообще свысока относятся ко всем техническим исследованиям. Там их практически не проводят, у них же самое важное — это происхождение работы. Даже на «Сотбис», и других каких-то основных аукционах могут продаваться картины за огромные суммы, которые никто никогда не исследовал. Им достаточно, что эта картина имеет такое-то происхождение, она где-то опубликована — у них это такая традиция, которой уже сотни лет. Но никому не приходит в голову, что за 200 лет бытования картины её могли подменить. Поначалу я тоже этого не понимал, но европейцы, в общем, такие продвинутые люди...
Фото: АиФ/ Алексей Виссарионов
— А у нас история картины, так называемый провенанс, что-то значит?
— У нас документально практически ничего невозможно отследить, ни кому принадлежало, ни откуда. У нас было слишком много потрясений — революция и войны. Как можно фиксировать, если в революцию из усадьбы кто-то крадет картину, об этом никто не знает и дарит её родственникам, затем её оставляют в какой-нибудь квартире, которую продают, а потом она попадает в руки к случайному владельцу... Какой там провенанс, какое происхождение — следы работы полностью утрачены! Единственным способом понять, подлинная вещь или нет, стало проведение экспертизы.
Поэтому, конечно, по сравнению с западным рынком, как это ни парадоксально звучит, у нас исследуется, наверное, 90% вещей, которые выставляются на аукционы (если мы берём открытые галереи, белый рынок).
— И это притом, что рынок там значительно больше...
— Да, рынок там не идёт ни в какое сравнение с нашим. Представьте, мировой оборот — $100 млрд, и Россия занимает меньше процента от всего этого оборота. У нас пока что не самый развитый рынок.
Антикварный рынок, в принципе, очень консервативен во всех странах. В Европе антикварному рынку сотни лет, а в России он формируется только последние 25 лет, зато уже в то время, когда доступны технические исследования.
Подделывай — не хочу
— Что обычно происходит с работами, которые уже признаны поддельными?
— Некоторые добропорядочные коллекционеры оставляют такие картины у себя в качестве назидания. Все периодически покупают подделки: и Третьяков в начале своей деятельности покупал работы, которые оказывались поддельными. Некоторые поддельные работы владельцы передали в дар нашему исследовательскому центру. В НИНЭ им. Третьякова мы их используем как материал для обучения, когда к нам приходят студенты.
Но это действительно очень интересный вопрос — куда деваются подделки? Ведь за нашу историю мы выявили больше 5000 поддельных работ и, конечно, они куда-то деваются... Предположить, что их все оставляют дома в назидание самому себе, довольно сложно. Естественно, их пытаются продать.
— А к вам на экспертизу уже повторно возвращались одни и те же подделки?
— Нет, но бывали совершенно комичные истории: люди, уже зная, что продают подделку, забывали снять наш номер (инвентарный номер приклеивается на подрамник картины перед экспертизой — прим.ред).
К примеру, однажды у нас была работа Сарьяна , она оказалась фальшивой, и мы её вернули владельцу вместе с заключением. А спустя пару месяцев звонит другой человек и говорит: «Я сейчас покупаю работу Сарьяна, но такая странная история: сзади есть ваша наклеечка, а заключения нет. Вы можете это как-то прокомментировать?». А мы говорим, что ни в коем случае не платите, она у нас была и оказалась поддельной.
А вот если бы люди просто оторвали наклейку, человек бы её купил, и никаких вопросов не возникло. Такие ситуации периодически возникают.
Конечно, фальшивые работы, в основном, продаются на чёрном рынке, где всё рассчитано на совершенно неопытных людей, которым вешают лапшу на уши про выгодные инвестиции. Иногда люди верят на слово и теряют огромные деньги. Недавно был случай: человек «выгодно» проинвестировал в какие-то произведения Шагала и Кандинского . Он даже продал для этого квартиру, но не удосужился проверить подлинность работ перед покупкой, а в результате они оказались поддельными.
Фото: АиФ/ Алексей Виссарионов
— Случается такое, что по почерку подделки вам удаётся выявить художника и сотрудничать с полицией?
— Нет, ведь у нас не преследуют поддельщиков. К нам долгое время приносили подделки одного художника. Было очевидно, что рисовал один и тот же человек, и я даже консультировался по этому поводу с органами, а те говорят: «И что? Ну, рисует и рисует». Оказывается, это как-то очень сложно подвести под Уголовный кодекс, у нас нет такой статьи «Подделка картин», а есть статья «Мошенничество» — продажа чего-то фальшивого. То есть, если он эти работы сам лично будет продавать, тогда это будет факт мошенничества. Но никакой поддельщик не станет сам продавать свои работы — он выстроит какую-нибудь схему с посредниками, которые потом исчезнут.
Так что у нас в стране совершенно парадоксальная ситуация — ты можешь подделывать картины, и тебе вообще ничего не будет. Через какие-то там каналы приносить на экспертизу, ждать, что может одна из сотни проскочит. На мой взгляд, это совершенно абсурдная ситуация, но с точки зрения юристов это нормальная история, и это меня ужасно возмущает. Я уверен, если бы это хоть как-то преследовалось, количество подделок мгновенно сократилось — люди бы просто понимали, что за это можно сесть в тюрьму.
«У нас нет культуры покупки вещей»
— Кстати, а как у нас в стране обстоят дела с культурой коллекционирования современных вещей?
— У нас рынок антикварных, признанных вещей не в очень хорошем состоянии, а о современном тем более говорить тяжело. У нас нет культуры покупки вещей.
У меня был забавный случай — наши клиенты, нефтяники, купили суперкрутой дом (его строил в Подмосковье выдающийся итальянский архитектор). Это всё стоило фантастических денег, а на стенах висели картины, и меня попросили проконсультировать, какую ценность они представляют. Я приехал и увидел, что это откровенный мусор — стена за этой картиной стоила в разы дороже даже по материалам.
Это говорит о том, что в России даже у очень богатых людей абсолютно нет культуры собирания, они не понимают, что это нужно, это классно, это интересно, и, в конце концов, стоит дорого.
Фото: АиФ/ Алексей Виссарионов
— И вопрос, который может особенно заинтересовать наших читателей. Как часто в вашей практике встречаются ситуации, когда дома у человека висит какая-то картина, он приносит её на экспертизу, и оказывается, что это очень ценная вещь. Есть шанс разбогатеть таким образом?
— Да, шанс разбогатеть есть и такое действительно встречается. Самое главное, чтобы люди это понимали, ведь у многих дома висит что-то ценное, а они, не подозревая об этом, не несут вещи на экспертизу. Они, скорее, подарят эту картину кому-нибудь или вообще выкинут. Есть много историй про выкинутые вещи, которые стоят дороже, чем квартиры, где они висели.
Но есть истории и наоборот. Недавно у нас была бабушка, которая думала, что у неё картина Малевича. Она уже составила список добрых дел, который хотела исполнить на вырученные от её продажи деньги, но нам пришлось её разочаровать...
История подделок насчитывает не одну тысячу лет. В сокращенном переложении статьи французского исследователя Адриана Дармона приводятся основные вехи развития ремесла, а порой и искусства мошенников и фальсификаторов с незапамятных времен до наших дней
История неподлинных предметов искусства насчитывает тысячи лет. Для соблюдения ритуалов и поклонения богам требовались статуэтки и священные предметы, причем в большом количестве. Оригинальных предметов на всех не хватало. Так появились копии. Если хотите - суть те же подделки. Сначала люди научились имитировать методы производства этих объектов, потом их стили… В эпоху древних цивилизаций спрос на искусство был очень большим. Египетские художники и ремесленники поставляли «источники вдохновения» различным копиистам из соседних стран, а позже – грекам. Искусство Месопотамии активно копировалось в странах Ближнего Востока и Средней Азии и даже в Китае.
В могущественной Римской империи главным вдохновителем для всех художников стало наследие древних греков. Некоторые шедевры греческого искусства легли в основу канонов красоты у римлян. Сначала с греческих статуй просто делались копии, но богатые патриции во что бы то ни стало хотели владеть оригиналами. Так некоторые торговцы открыли для себя возможность быстро обогатиться: в совершенстве овладев искусством фальсификации, они продавали богачам копии под видом настоящих древнегреческих скульптур.
Стоит разграничить понятия «копия» и «подделка». Создание копий может быть вполне себе невинным занятием - так, многие начинающие художники с самых древних времен копировали работы мастеров, дабы научиться так же хорошо создавать произведения искусства, как они. Судьба этих копий была разной: одни художники уничтожали их, считая за обычные штудии, другие честно продавали их как простые имитации подлинников. Третьи просто забывали о них и оставляли в мастерской (где их потом могли найти и принять/выдать за оригиналы знаменитых художников). А некоторые увидели в этом способ заработать деньги и стали создавать копии исключительно с целью продажи под видом каких-либо известных произведений. В общем, когда целью того, кто копирует произведение искусства, становится обман, то обычная копия становится подделкой, «фальшаком». Как мы видим, еще в эпоху античности многие уяснили, что на штамповке таких вот «обманок» можно очень неплохо заработать…
Индустрия подделок в Древнем Риме была подавлена с приходом варваров. Варвары не отличались веротерпимостью и толерантностью: они разрушали храмы (напомним, большая часть произведений искусства были религиозными), уничтожали античные статуи. С распространением ислама угроз для античных и христианских произведений стало еще больше: Коран запрещает всякое изображение человека и животных. Многие памятники античной, а позже и христианской культуры были потеряны навсегда.
Прочно утвердившееся в Европе христианство, в свою очередь, установило свои нерушимые каноны создания произведений искусства. Религиозным теперь стало все искусство. С VI по XIV век фальшивки почти не появлялись. Подделывали только мощи святых и различные христианские реликвии. Самым знаменитым примером такой религиозной подделки считается Туринская плащаница. Долгое время считалось, что эта реликвия - то самое полотно, в которое Иосиф из Аримафеи завернул тело Иисуса Христа после его страданий на кресте. Научный анализ плащаницы показал, что она была создана никак не ранее XIII века, но даже это не разубедило христиан, которые продолжают считать, что на этом полотне - действительно отпечаток тела Сына Божьего.
На заре эпохи Ренессанса наметилась новая тенденция: заказы художникам стали поступать не только от церкви. Короли и князья, так же как и римские патриции за много веков до них, стали собирать произведения искусства и покровительствовать их создателям. В конце XIII века было заново открыто искусство античности. Художники и скульпторы итальянского Возрождения принялись изображать в своих произведениях мифологических персонажей, обнаженную натуру… Античностью восхищались такие знаменитые творцы, как Донателло (Donatello), Андреа Верроккьо (Andrea Verrocchio), Антонио дель Поллайоло (Antonio del Pollaiolo), Андреа Риччо (Andrea Riccio), Якопо Сансовино (Jacopo Sansovino), Микеланджело (Michelangelo), Джамболонья (Giambologna), Стефано Мадерно (Stefano Maderno), Пьетро Такка (Pietro Tacca) и т. д. Копирование греческих и римских мастеров стало обычной практикой и обязательным элементом обучения молодых художников и скульпторов. Конечно же, увлечение мастерами античности привело к появлению множества подделок, изготовления которых не чурались и знаменитые художники. Микеланджело, например, использовал фальшивку, дабы проучить одного кардинала, обидевшего его словами, что его творчество «не дотягивает» до уровня античных творцов. Знаменитый художник создал скульптуру и презентовал ее кардиналу под видом римской. Узнав о том, что его обманули, прелат в ярости разбил статуэтку. Уже тогда подлиннику произведения искусства придавалось огромное значение. Но «баловаться» созданием подделок художники не прекратили. В XVII веке многие из них, желая добиться благосклонности монархов, дарили им свои копии произведений любимых художников. В начале карьеры этим занимались и такие творцы, как Веласкес (Diego Rodríguez de Silva y Velázquez) и Лебрен (Charles Le Brun).
Некоторые художники копировали работы знаменитостей, дабы эпатировать публику: так, например, титан Ренессанса Рафаэль (Raphael) создал несколько «картин Перуджино» (Pietro Perugino). Веком позже Ван Дейк (Anthony Van Dyck) забавлялся написанием «Рубенсов», а еще через два столетия картины в манере того же Рубенса (Peter Paul Rubens), а также Греза (Jean-Baptiste Greuze), Ватто (Jean-Antoine Watteau) и Веласкеса создавал французский романтик Эжен Делакруа (Eugène Delacroix).
В XIX веке индустрия подделок достигла приличного размаха. Коллекционирование произведений искусства перестало быть привилегией аристократов. Роль промышленников и коммерсантов в обществе становилась все более значительной, в их руках сосредоточились огромные богатства, и, соответственно, спрос на искусство возрос многократно.
В XVIII веке стали популярными произведения фламандских живописцев столетней давности, которые активно копировались художниками второго ранга. Многие из этих копий были позже обнаружены продавцами картин и продавались как оригиналы. Столетием позже возросла популярность XVIII века - Ватто, Фрагонара (Jean-Honoré Fragonard), Буше (François Boucher), Рейнолдса (Joshua Reynolds) и Гейнсборо (Thomas Gainsborough), - следовательно, появилось огромное количество имитаторов, чьи творения оседали в коллекциях богатых буржуа под видом картин великих мастеров.
На спрос повлиял и такой фактор, как мода на путешествия по Европе, введенная английскими аристократами в начале XVIII века. Нуворишу XIX века, решившему следовать этой моде и отправиться, например, в Италию, хотелось приобрести там полотно-другое какого-нибудь известного старого мастера. Конечно же, наивных туристов нередко одурачивали предприимчивые продавцы, подсовывая им подделки. Расцвет туризма в Италии привел к появлению целых артелей производителей «фальшаков», специализирующихся на изготовлении «картин итальянских примитивов», которые продавались как горячие пирожки. Фальсификаторы начали осваивать новые технологии: например, механическое производство уменьшенных копий скульптур, «благодаря» чему бронзовые статуи стали подделываться в промышленных размерах. Французский архитектор и теоретик Эжен Эмманюэль Виолле-ле-Дюк (Eugène Emmanuel Viollet-le-Duc) стал зачинателем моды на средневековье, и копиисты сразу же бросились производить фальшивую лиможскую эмаль. Тем не менее в XIX веке «масштаб» деятельности фальсификаторов все же был не столь огромен. Только один раз дело о фальшивке по-настоящему всколыхнуло общественность - когда Лувр купил золотую тиару, якобы созданную скифскими кочевниками, а на деле оказавшуюся работой одесского ювелира Израиля Рухомовского.
Знаменитый музей был обманут двумя жуликами, братьями Хохманами (Hochman). Они объявили, что тиара (на которой была выгравирована надпись «Царю великому и непобедимому Сайтафарну. Совет и народ ольвиополитов») была найдена на юге России, на территории древней Ольвии, и продали Лувру за миллион франков. Тиара была выставлена на обозрение зрителей 1 апреля 1897 года (какая симптоматичная дата!). Однако скоро специалисты засомневались в аутентичности драгоценного экспоната: очень уж хорошо сохранилась надпись на тиаре, как будто ее сделали совсем недавно, а не 23 века назад! Хранитель Мюнхенского музея объявил, что тиара была «слеплена» из античных элементов разного происхождения. Расследование привело в мастерскую братьев Хохманов в Очакове. Израиль Рухомовский заявил, что именно он создал тиару, но не знал, что она будет использоваться как подделка и попадет в Лувр под видом античного произведения. Чтобы французские специалисты поверили, что именно он изготовил тиару, Рухомовский приехал в Париж и на глазах у изумленных экспертов Лувра воссоздал часть драгоценного головного убора.
Похожий случай произошел в 1873 году, когда другие братья, по фамилии Пенелли (Penelli), изготовили «этрусский саркофаг» и продали его Британскому музею. Несколько десятков лет саркофаг находился в качестве главного экспоната в этрусском зале музея, пока один из братьев, мучимый угрызениями совести, не рассказал правду.
Одним из самых подделываемых живописцев в то время был знаменитый Жан-Батист Камиль Коро (Jean-Baptiste Camille Corot). Более того, он часто собирал в своей мастерской восторженных подражателей, чьи картины он иногда «подправлял». Для пущего шика он ставил на них свою подпись. Сейчас почти невозможно разобраться: какие из «Коро» подлинные, а какие нет… Возможно, то, что мы можем увидеть в некоторых музеях, - произведения талантливых имитаторов. Другим художником, чьи картины много подделывали при его жизни, был Адольф Монтичелли (Adolphe Monticelli), знаменитый своим виртуозным владением техникой импасто.
В конце 1870-х годов на художественную арену вышли импрессионисты. Прогрессивные и дальновидные арт-дилеры, такие как Поль Дюран-Рюэль (Paul Durand-Ruel), а также всемогущие американские коллекционеры-магнаты и некоторые русские аристократы первыми увидели неоспоримую художественную ценность работ Эдуара Мане (Edouard Manet), Клода Моне (Claude Monet), Камиля Писсарро (Camille Pissarro), Пьера-Огюста Ренуара (Pierre-Auguste Renoir) и других. Активно подделывать этих художников стали в годы Первой мировой войны. Тогда индустрия «фальшаков» достигла неведомого прежде расцвета: в конце войны брюссельские фальсификаторы продавали огромное количество подделок офицерам немецкой оккупационной армии. Одних только «Коро» было продано по меньшей мере 10 тысяч!.. Многие начали подделывать картины импрессионистов, а также произведения Сезанна (Paul Cézanne) и Ван Гога (Vincent van Gogh). Даже сам Морис де Вламинк (Maurice de Vlaminck) в начале своей карьеры занимался изготовлением «Коро» и «Сезаннов», чтобы было на что жить…
В 1920-х годах вырос спрос на произведения Винсента Ван Гога, ставшего известным лет через пятнадцать после смерти. Поскольку каталог-резоне художника еще не был опубликован, выдать за картину Ван Гога какую-нибудь искусно сделанную фальшивку было не очень сложно. В 1920-х годах число любителей искусства увеличилось, и многие продавцы художественных произведений (даже такие уважаемые, как знаменитый антиквар лорд Дювин (Lord Duveen)) не брезговали поставлять поддельных «Ван Гогов» не очень искушенным в живописи богачам.
«Золотой век» фальсификаторов настал во второй половине 1920-х годов. Подделывали не только живопись - в Орлеане, например, существовал салон Андре Майфера (André Maifert), где изготовляли «мебель XVIII века». Копии были настолько хорошими, что никто и не думал усомниться в том, что это подлинники. Сам Андре Майфер не участвовал в сбыте своей продукции. Он никогда не опротестовывал «аутентичность» предметов, которые он поставлял в антикварные салоны, и очень гордился тем, что выпускает мебель такого превосходного качества.
В 1930-х годах нидерландский художник Хан ван Меегерен (Han van Meegeren), недовольный тем, что его живопись не пользовалась успехом у критиков, решил им отомстить и провернул грандиозную аферу. Ван Меегерен долго занимался реставрацией картин, а также преподавал живопись в Дельфте, что позволило ему получить глубокие знания о творчестве великого голландца Яна Вермеера (Jan Vermeer), чьих картин историки искусства знали не более сорока. Он загорелся идеей «дополнить» наследие знаменитого мастера из Дельфта: решил написать несколько картин на религиозные темы и выдать их за произведения Вермеера, для чего скрупулезно изучил все его живописные техники.
«Случайно обнаружить никому не известную картину Вермеера» было легко: произведения дельфтского мастера были открыты только в середине XIX века, а первая ретроспектива (в Роттердаме) была организована аж в 1935-м. Тремя годами ранее предприимчивый фальсификатор Ван Меегерен поселился в Провансе, где принялся изучать технику Вермеера и красочные пигменты, используемые им при создании своих шедевров. В 1934-м он приобрел картину XVII века, стер с нее красочный слой и написал на старинном холсте «Христос в Эммаусе». Под видом «случайно найденного Вермеера» он представил эту картину эксперту по истории искусства Абрахаму Бредиусу (Abraham Bredius), который, увидев сенсационную находку, чуть не потерял сознание от избытка чувств - так хороша была работа.
Фальшивка была куплена в 1937-м Королевской галереей Роттердама (за 500 тысяч флоринов). Воодушевленный Ван Меегерен принялся штамповать новых «Вермееров». Подделки появлялись одна за другой: сначала «Исаак, благословляющий Иакова», потом «Тайная вечеря», «Христос и грешница», «Страсти Христовы», «Прачка»… В 1943 году была написана картина «Омовение ног», которая была продана на аукционе за 1,25 миллиона флоринов.
Конечно, некоторые специалисты не могли не удивляться: с чего это на рынке стало появляться так много неизвестных Вермееров, да еще и с неясной историей бытования?.. Но в смутные военные годы мало кто имел желание серьезно заниматься этим вопросом, поэтому бизнес Ван Меегерена процветал. Только когда нацисты были побеждены, власти освобожденных стран всерьез занялись проблемой разграбленных шедевров. Ван Меегерен, не брезговавший продавать своих «Вермееров» врагу, тоже попал под подозрение. Во время войны он продал «Христа и грешницу» и еще четыре работы маршалу Герингу (Hermann Goering) и другим высокопоставленным немецким чиновникам. По окончании войны Ван Меегерен был обвинен в коллаборационизме за продажу национальных сокровищ приспешникам Гитлера. И он сделал шокирующее признание: оказывается, все шедевры, которыми он почти десять лет пичкал рынок искусства, были написаны не Яном Вермеером из Дельфта, а им самим… По словам Ван Меегерена, продажа Герингу «фальшаков» была на самом деле актом патриотизма - он просто желал одурачить нацистов.
Фальсификатор сообщил, как он приобретал холсты XVII века и какие пигменты использовал, подробно рассказал о своей технологии состаривания подделок… Но нидерландский суд Ван Меегерену не поверил, и он предложил написать еще одного «Вермеера» в присутствии двух экспертов. Картина «Молодой Христос, проповедующий в храме» получилась не очень хорошей, но, тем не менее, убедила судей в том, что Ван Меегерен не разбазаривал национальные сокровища, а всего лишь продавал свои подделки. В мастерской Ван Меегерена были найдены пигменты, похожие на те, которые использовал Вермеер, а также незаконченная картина, изображающая женщину, читающую письмо.
Ван Меегерен был приговорен всего к одному году тюрьмы. Но стресс, испытанный фальсификатором во время суда, привел к его преждевременной смерти. Ван Меегерен скончался от сердечного приступа 31 октября 1947 года, всего через две недели после заключения под стражу.
Однако можно сказать, что Ван Меегерен умер победителем: ему-таки удалось утереть нос всем критикам, когда-то называвшим его плохим художником. Благодаря этой истории живопись Яна Вермеера приобрела неслыханную ранее популярность, хотя хранители музеев по всему миру были в панике: оказалось, что многие «Вермееры» из их коллекций - фальшивки. Даже знаменитое полотно «Девушка за клавесином» было объявлено ненастоящим. В 1993 году эта картина была представлена на экспертизу аукционного дома Sotheby’s, и специалистам потребовалось десять лет, чтобы установить, что работа на самом деле подлинная. После реставрации «Девушка за клавесином» была продана в 2003 году за более чем 24 миллиона евро.
Сейчас Ван Меегерену, наверное, не удалось бы одурачить специалистов: методы химического анализа произведений искусства сейчас гораздо более совершенны, чем в 1930-х годах. Однако и в послевоенный период находились умельцы, которые смогли обмануть не только любителей искусства, но и профессионалов высокого класса. Например, в 1980-х годах английский аферист Джон Коккетт (John Cockett, он же Джон Дрю (John Drewe)) продавал фальшивые картины Бена Николсона (Ben Nicholson) и других известных живописцев, написанные его сообщником - непризнанным художником Джоном Майаттом (John Myatt). Коккетт подбил своих знакомых, имеющих влияние на арт-рынке, подписать документы, свидетельствующие о том, что картины принадлежат им, а также изготовил письма, якобы написанные подделанными художниками. Мало того, он также нашел способ проникнуть в архивы известных музеев (таких, как Галерея Тейт или Институт современного искусства в Лондоне) и внес названия своих подделок в официальные реестры работ! Коккетт был арестован Скотленд-Ярдом в 1999 году и приговорен к шести годам тюремного заключения, из которых провел в тюрьме два.
Одна из самых известных афер в мире искусства относится к концу 1960-х годов. Главными действующими лицами стали венгр Элмир де Хори (Elmyr de Hory) и его напарник, бывший танцор балета Фернан Легро (Fernand Legros), которым удалось реализовать на американском рынке множество подделок.
Элмир де Хори (он же Элмир фон Хоури, он же барон Элмир Хоффман, он же Жозеф Дори, он же Жозеф Дори-Бутен) родился в Венгрии в 1905 году, с 1961 года жил на острове Ибица, выдав себя за богатого аристократа в изгнании. На Ибице де Хори поселился в шикарном особняке, где устраивал светские вечера, отмеченные пристствием всей элиты острова. Согласно легенде, де Хори нажил себе огромное состояние на продаже произведений искусства и дружил со многими знаменитостями, включая Сальвадора Дали (Salvador Dali). Его безоблачная жизнь на Ибице продолжалась до того момента, как он узнал об аресте своего главного сообщника. Фернан Легро и его любовник Реаль Лессар (Réal Lessard) попались на продаже фальшивых картин модернистов техасскому нефтяному магнату и коллекционеру Элгеру Хертлу Медоусу (Algur Hurtle Meadows).
Элмир де Хори рано увлекся искусством. В 18 лет молодой человек, представитель будапештской «золотой молодежи» решил изучать живопись и поехал в Мюнхен. Позже он переехал в Париж, где с 1926 по 1932 годы занимался в мастерской великого Фернана Леже (Fernand Léger). Но известным художником де Хори так и не стал. В конце Второй мировой войны де Хори оказался без гроша: коммунистические власти Венгрии отобрали всю собственность у его состоятельных родителей. Эстет, сибарит и приверженец гомосексуальных отношений, он оказался перед необходимостью самостоятельно обеспечивать себе пропитание. Но обычным конторским служащим де Хори становиться не захотел. Без гроша в кармане он принялся создавать имитации работ знаменитых художников - Пабло Пикассо (Pablo Picasso), Анри Матисса (Henri Matisse), Амедео Модильяни (Amedeo Modigliani). Вскоре несколько не очень хорошо разбирающихся в искусстве богачей стали покупать у него работы. Так де Хори нашел способ выжить в разодранном войной Париже и даже нашел себе заграничных клиентов. Он продолжал обманывать коллекционеров и галеристов до 1952 года, когда один лос-анджелесский дилер разоблачил его и пригрозил обратиться в полицию.
Де Хори был очень напуган перспективой ареста и тюремного заключения, и даже предпринял попытку самоубийства. Но в 1958 году, познакомившись с 27-летним «арт-дилером» Фернаном Легро, он снова решил встать на неправедный путь. Легро, который в ту пору был уже отцом семейства, но не отказывал себе в удовольствии поразвлечься с юными аполлонами, был вхож в высшие круги общества. По слухам, кумиром Легро был Отто Ваккер (Otto Wacker, он же Олиндо Ловаэль (Olindo Lovael)), тоже бывший танцор, ставший торговцем произведениями искусства. В середине 1920-х годов в Берлине Ваккер провернул несколько очень удачных афер с тридцатью картинами Ван Гога. Известный эксперт Берт де ла Фай (Bert de la Faille) сначала признал их подлинными, но потом догадался, что его обманули. В 1932 году Ваккера судили, и де ла Фай объявил, что пять из его «Ван Гогов» - все-таки настоящие.
Де Хори сначала чувствовал себя очень неловко перед молодым эксцентричным Легро. Тот вел себя как ковбой с Дикого Запада, при этом носил хипповскую бороду, огромное количество украшений, черные очки, меховое манто и сапоги из крокодиловой кожи. Но именно этот светский оригинал помог де Хори вновь обрести вкус к жизни. Он убедил его поехать с ним в Соединенные Штаты, где фальсификатор снова принялся штамповать подделки картин модернистов.
Задачей стареющего венгерского афериста стало исключительно написание картин, а его молодой напарник взял на себя поиск богатых клиентов. Он также очень любил дурить головы американским таможенникам. При перевозке фальшивок, выполненных де Хори, на вопрос таможенников «Что в чемодане?» Легро неизменно отвечал: «Копии». Труженики таможни отказывались ему верить и приглашали экспертов, которые заключали, что картины на самом деле подлинные, - столь хорошим было качество работы де Хори. Легро приходилось платить немалые штрафы, но на руках все же оставались экспертные заключения, что позволяло ему продавать свои подделки за огромные суммы.
Несмотря на успех, де Хори не нравилось работать с Легро. Молодой подельник был ему невероятно противен. Поэтому, прожив всего год в Соединенных Штатах, фальсификатор отправился на Ибицу. Легро тем временем познакомился с 19-летним художником Реалем Лессаром, которого сначала соблазнил, а потом привлек к своему бизнесу. Позже он нанял еще одного художника-плагиатора, Алена Мартуре (Alin Marthouret).
Тем не менее де Хори продолжал время от времени присылать Легро фальшивки. А тот, долго искавший идеального клиента, в конце концов нашел его в лице Элгера Хертла Медоуса. Ему удалось сбыть магнату около сорока картин, главным образом подделки Пикассо, Модильяни, Андре Дерена (André Derain) и Рауля Дюфи (Raoul Dufy). Подделки были такими хорошими, что французские эксперты не моргнув глазом подписывали сертификаты о подлинности работ.
Поняв, что был обманут, Медоус подал в суд на Легро. Его арестовали после долгого расследования, ставшего любимой темой журналистов. Лессар и де Хори тоже попали под огонь. А на рынке произведений искусства началась форменная паника: стало ясно, что по Америке циркулировали сотни, если не тысячи фальшивок. А американские коллекционеры хоть и любили искусство, но были не так натренированы в определении поддельных работ, как наученные горьким опытом европейцы. Из страха потерять лицо мало кто из собирателей признался в том, что покупал произведения искусства у Легро.
Элмир де Хори погрузился в пучину депрессии. В 1976 году он покончил жизнь самоубийством. Но до этого он успел написать мемуары и стать главным героем фильма, снятого знаменитым Орсоном Уэллсом (Orson Welles). Уэллс был большим поклонником де Хори и считал его одним из главных фальсификаторов XX века. «Мне оказали большую честь - мою подпись подделал сам Элмир де Хори!» - говорил режиссер.
А Легро в 1979 году приговорили к двум годам тюрьмы. Но этот срок был полностью покрыт тем временем, что он провел в камере предварительного заключения во Франции и за границей, и поэтому афериста отпустили. Легро, заядлый курильщик, недолго наслаждался свободой (и поддержкой дочери миллиардера Аристотеля Онассиса (Aristotle Onassis)) и в апреле 1983 года умер от рака горла. Его подельник Реаль Лессар поселился в Марокко и написал мемуары. А Ален Мартуре очень боялся наказания за пособничество Легро, поэтому он решился опубликовать свои воспоминания гораздо позже, в 2003 году.
Другим фальсификатором, обманывавшим преимущественно американских коллекционеров, был Дэвид Штайн (David Stein). Но его вывел на чистую воду Марк Шагал . Знаменитый художник увидел якобы свою работу в витрине одной галереи, и заявил, что она является подделкой. Штайн был арестован, его имя появилось на страницах всех газет. Но его талант фальсификатора помог ему и дальше зарабатывать на жизнь: многие желали купить его теперь уже официальные имитации картин знаменитых живописцев.
Разоблачить фальсификатора - дело невероятно сложное. Существует множество причин, по которым люди изготовляют подделки. Трудно понять, что творится у них в душе. Одни создают «фальшаки» только потому, что это легкий способ заработать деньги, другие, как Хан ван Меегерен, хотят проучить критиков и экспертов, третьи делают это просто ради развлечения…
Кто больше всех поразвлекся, так это таинственный фальсификатор по прозвищу «Факсимиле», сумевший в 1980-х годах обвести вокруг пальца самых искушенных парижских экспертов. Он специализировался на натюрмортах XVII века. Проработав изрядное время реставратором Государственной службы по сохранению памятников истории и искусства, «Факсимиле» приобрел исчерпывающие знания пигментов, которые использовали художники XVII века. К тому же его работа позволила ему досконально изучить живописные произведения, хранящиеся в музейных коллекциях. Чтобы создавать имитации, невероятно близкие к оригиналу, ему оставалось только найти адекватную основу, холст или медную доску нужной эпохи. Он принялся продавать свои произведения (сначала просто как копии) любителям. Но в один прекрасный момент картины увидели дилеры и решили, что они просто не могут не быть подлинниками! Некоторые копии были признаны оригиналами, и галеристы закидали их изготовителя заказами на натюрморты, которые можно было бы потом приписать великим французским, голландским и фламандским живописцам. Около сорока работ фальсификатора получили сертификаты подлинности, и «Факсимиле», почувствовав, что вступает на опасную тропу, решил уехать из Парижа - от греха подальше.
В конце 1970-х на арт-рынке начался бум, и для фальсификаторов наступило настоящее раздолье. До этого их деятельность все-таки не имела настоящего размаха - главным образом потому, что большинство аукционных продаж совершались в Париже, где эксперты уже «набили руку» на отслеживании подделок. Но постепенно аукционные дома в Великобритании и США освоили новые маркетинговые стратегии, и деньги потекли в их страны. Экономика США продолжала развиваться, и все больше появлялось богачей, жаждущих обладать большими коллекциями произведений искусства. Цены на работы импрессионистов и модернистов поползли вверх. В Нью-Йорке, Чикаго, Лос-Анджелесе, Далласе и Сан-Франциско чуть ли не каждую неделю появлялись новые галереи.
Главная проблема была в том, что большинство экспертов, способных отличить подлинную картину от «фальшака», были французами, а не американцами. Неопытные покупатели приобретали картины пачками, не принимая даже самых элементарных мер предосторожности, - например, не проверяя достоверность сертификата подлинности. Многие сертификаты были выданы экспертами, совершенно не разбирающимися в творчестве художников. А некоторые покупали работы вообще без всяких документов.
Многочисленные владельцы маленьких галерей воспользовались ситуацией, и начали сбывать сомнительные произведения. Некоторые не гнушались выдавать собственные сертификаты, которые, понятное дело, не имели никакой ценности. Появилось также множество предприимчивых дельцов, подобно Фернану Легро, строивших свой бизнес на продаже подделок.
Конечно, не только американских коллекционеров обманывали почем зря. Европа тоже знавала «смутные» времена. Стоит только вспомнить, как несколькими десятилетиями ранее жертвой фальсификаторов оказался знаменитый парижский коллекционер Дюре (Théodore Duret). После его смерти наследники узнали жестокую правду: множество картин импрессионистов и других художников, купленных Дюре, оказались подделками.
Рынок искусства достиг невиданных высот, но не смог уберечься от неизбежного: от краж и «фальшаков». Число преступлений, связанных с искусством, росло с каждым годом. Хитрецы из стран Восточного блока быстро смекнули, что на возросшей любви к высокому можно хорошо заработать. Произведения Марка Шагала, Эля Лисицкого , супрематистов, конструктивистов и других представителей русского авангарда становились все более популярными, и на Запад «потекли» подделки их работ. В советские времена существовала целая преступная сеть, поставлявшая в Европу и США фальшивые работы Казимира Малевича , Наталии Гончаровой , Николая Суетина , Любови Поповой .
Число художников, котирующихся на рынке, росло не переставая, и индустрия фальшивой живописи превратилась в гигантскую махину, уступающую только индустрии подделок дизайнерской одежды и парфюмерии. Когда колумбийский художник Фернандо Ботеро (Fernando Botero) стал знаменитым, появилась целая армия плагиаторов, копирующих его полотна и скульптуры. Американский рынок наводнили поддельные скульптуры Эрте , Генри Мура (Henry Moore), Огюста Родена (Auguste Rodin), Александра Архипенко , Анри Матисса. Явление достигло пика с появлением онлайн-аукциона eBay, где каждую неделю продаются сотни копий и фальшивок, атрибутированных Пикассо, Матиссу, Поповой, Ботеро, Дали, Ренуару, Писсарро, Модильяни, Коро, Моне, Родену, Генри Муру, Диего Ривере (Diego Rivera), Фриде Кало (Frida Kahlo), Наталии Гончаровой, Чайлду Хэссэму (Childe Hassam), Францу Марку (Franz Marc), Августу Макке (August Macke), Тамаре де Лемпицка (Tamara de Lempicka) и многим другим. Настоящая эпидемия! Неизвестно, убьет ли ее мировой экономический кризис…
Таковы законы рынка: если возникает спрос на произведения какого-то художника, то сразу появляются и подделки. Так было с Микеланджело, Рембрандтом, Ватто, позже с Морисом де Вламинком, Андре Дереном, Джорджо де Кирико (Giorgio de Chirico), Цугухару Фудзита (Tsuguharu Fujita), Энди Уорхолом (Andy Warhol), Джексоном Поллоком (Jackson Pollock), Жаном-Мишелем Баскиа (Jean-Michel Basquiat), а сейчас происходит с Робером Комба (Robert Combas) и другими современными художниками. Помимо «фальшаков», появляются еще и обычные копии. Но, как мы уже поняли, от копии до фальшивки - один шаг. И многие преступники быстро соображают, что гораздо легче подделывать картины, чем купюры.
Мы не можем называть фальшивками копии, сделанные начинающими живописцами в ходе обучения. Нельзя также принимать за подделки работы, начатые самими художниками и завершенные их учениками или ассистентами. Картины многих знаменитых мастеров, например Рубенса и Рембрандта, были созданы именно так. Вообще копия - это точное воспроизведение картины, в то время как подделка -самостоятельная работа, имитация стиля художника. То есть «фальшак» легче выдать за оригинал, чем за копию: больше вероятность обмануть специалиста.
Для того чтобы легко и быстро заработать, фальсификатору следует прежде всего выбрать художника, которого он будет подделывать. Конечно же, это должен быть известный живописец или скульптор, хорошо котирующийся на рынке. Кроме того, изготовитель фальшивок должен обладать талантом, быть знакомым со старинными техниками и красочными пигментами, «дружить» с химией, досконально изучить композиционные приемы подделываемого художника и придумать правдоподобную историю бытования работы - чтобы было чем объяснить внезапное появление «чудесно найденного» шедевра. Дабы избежать каверзных вопросов экспертов, аферист также должен хорошо знать биографию художника и все обстоятельства его жизни.
Да, быть фальсификатором дано далеко не каждому. После изготовления «фальшака» наступает следующий сложный этап: нужно найти простофилю, которому можно его сбыть. Но многие создатели подделок не обладают деловой хваткой (ведь они прежде всего художники), и поэтому им необходим какой-нибудь предприимчивый Легро, который может с успехом вести их бизнес. А без помощи прожженных дельцов многие, даже самые талантливые, имитаторы попадают впросак: продают первым встречным свои «потом и кровью» написанные подделки, да еще и за маленькую цену. Без знания технологий маркетинга и пиара здесь делать нечего.
Нужно заметить, что созданием подделок и использованием их в своих целях не брезговали даже очень известные исторические персонажи. Например, папа Климент VII заказал копию рафаэлевского портрета другого папы, Льва X, и подарил ее Фредерику II Гонзага, уверив его, что это подлинник. Индустрия «фальшаков» не разрослась бы до таких размеров, если бы не персонажи, хорошо умеющие обманывать наивных людей. К таким можно отнести человека с говорящими инициалами P. R. - очень обаятельного афериста.
P. R. с блеском исполнял роль успешного топ-менеджера, живущего с обворожительной молодой женой и очаровательными детьми на роскошной вилле в фешенебельном предместье. Все это было частью его стратегии по обману доверчивых любителей искусства. Он размещал в газетах и журналах, посвященных искусству, объявления, где предлагал купить некоторые произведения из его большого художественного собрания. Он придумывал различные причины, по которым он «вынужден» продать картины и скульптуры: то бассейн нужно построить, то профинансировать какую-то срочную работу. Нашедшим его по объявлению покупателям P. R. продавал подлинные работы по небольшой цене, не забывая показать им другие предметы из его коллекции, которые он «в случае нужды» также собирался продавать. Естественно, окрыленные клиенты приходили к P. R. снова, но на этот раз получали уже «фальшаки». Он даже пользовался доверием парижских дилеров, которым иногда давал взаймы шедевры из своего собрания. Картины некоторое время висели на стенах галерей, но желающим их купить P. R. недвусмысленно давал понять, что расставаться с ними не собирается. Естественно, работы приобретали славу очень редких и недоступных произведений, то есть «лакомых кусочков» для коллекционеров. P. R. также нередко посещал парижские аукционы в Отеле Друо, где время от времени делал ставки и беседовал с оценщиками. Так предприимчивый делец создал себе славу серьезного коллекционера и очень важной персоны на рынке искусства. За десять с лишним лет, что развивалась афера, он сумел обвести вокруг пальца десятки человек. Даже после появления в еженедельнике Le Point разоблачительной статьи P. R. продолжал появляться на антикварных салонах и торговать фальшивками на своей вилле! Он предлагал гостям шампанское, в то время как его милая жена с ребенком на руках развлекала их разговорами. Но руки правосудия все-таки дотянулись до фальсификатора. В начале июля 2005 года он был осужден на пять лет тюрьмы. А у его обаятельной супруги взяли подписку о невыезде.
Интересно, сколько еще таких аферистов бродит по свету? Совершенно точно можно сказать, что фальсификаторы будут существовать, пока существуют любители искусства, желающие купить какое-нибудь качественное произведение по выгодной цене. Когда бриллиант стал считаться драгоценным камнем, то сразу же появились подделки. То же самое и с искусством.
Фальшивки, как и кражи, - настоящее проклятие для коллекционера. От обеих напастей можно защититься. Но если можно избежать кражи, усилив меры безопасности в своем доме или квартире, то от подделки уберечься куда как сложнее. Обнаружить неизвестное произведение искусства и определить его подлинность не одно и то же. Последнее гораздо сложнее, тем более что чаще всего вердикт экспертов бывает отрицательным или неоднозначным. Узнав, что модель статуэтки Джамболонья, сделанная во Флоренции около 1660 года, недавно была выставлена на торгах в Отеле Друо по неслыханной цене в 1,2 миллиона евро, некий коллекционер, который 20 лет назад приобрел похожую, обратился к эксперту, думая, что и его статуэтка достигнет соответствующей цены. Однако эксперт разъяснил ему, что его статуэтка была сделана на полвека позже, в мастерской Гобеленов, и что, по его мнению, ее цена не превысит 50 тысяч евро. Впрочем, тот же эксперт оценил лишь в 30 тысяч модель, проданную позднее по умопомрачительной цене, на том основании, что инвентарный номер, указывающий на принадлежность к коллекции Ришелье, был выгравирован под патиной, что, по мнению эксперта, указывало на подделку. Однако если этот номер находился под патиной, то это означало, что на бронзовую статуэтку был позже нанесен еще один слой патины, что теоретически должно было снизить ее цену.
То есть то, что считается подлинником, далеко не всегда им является. Иногда происходит и наоборот - эксперт принимает за фальшивку самый настоящий оригинал. Можно сказать, все зависит от сертификата.
Все знают, что художники часто копировали своих учителей в ходе обучения, но часто забывают, что плагиат может быть бессознательным. При поиске собственного стиля живописцы часто используют чужие находки, не отдавая себе в этом отчета. А критики это подмечают… или закрывают на это глаза.
В начале 1950-х годов знаменитый американский критик и теоретик искусства Клемент Гринберг (Clement Greenberg) возносил до небес некоторых художников, главным образом абстрактных экспрессионистов (например, Кеннета Ноланда (Kenneth Noland)). Если бы не энтузиазм Гринберга, история искусства была бы совершенно другой. Критик утверждал, что работы Ноланда не имеют ничего общего с произведениями Робера Делоне (Robert Delaunay) 1910-х годов, а также доказывал, что другой американский экспрессионист, Барнетт Ньюман (Barnett Newman), ничем не обязан одному из «отцов абстракции» Питу Мондриану (Piet Mondrian).
В книге «Как я стал продавцом картин» Сами Тарика (Sami Tarica) цитирует французского психоаналитика Даниэля Сибони (Daniel Sibony), который пишет о комплексе «первого-второго»: «эта стратегия, примерами которой изобилует история… заключается в том, что тот, кто идет вторым, не признает, что он что-то заимствовал у первого, не говорит о своих намерениях его превзойти или что-нибудь еще, но делает все возможное, чтобы быть первым, несмотря на то, что им не является. И из-за этого насилия над хронологией событий происходят различные безумства». То есть прямые вертикальные линии Барнетта Ньюмана, благодаря которым он стал знаменитым, имеют своих предшественников, причем очень знаменитых.
Клемент Гринберг причислял к художникам-абстракционистам и знаменитого представителя французского «неформального искусства» (Art Informel) Жана Фотрье (Jean Fautrier), хотя тот с горячностью отрицал его утверждения. Путь к успеху Фотрье был тернистым. Его игнорировали галереи и коллекционеры. В 1955 году, после очередной неудачной выставки, он написал Жану Полану (Jean Paulhan): «Вы мне всегда говорили, что великим художникам в начале карьеры никогда не удается продавать свои картины. Можете порадоваться за меня: ни одной моей работы на выставке продано не было!» Только благодаря Сами Тарика, продавцу ковров, переквалифицировавшемуся в арт-дилера, картины Фотрье наконец нашли покупателей. Однажды Тарика показал художнику дюжину работ Сержа Полякова , которыми очень гордился. Фотрье сказал ему, что из всех посткубистов Поляков, наверное, самый лучший. Под этими словами он подразумевал то, что между «пост-» и «подлинным» существует фундаментальная разница. В другой раз Тарика привел к Фотрье клиента-американца, у которого художник запросил 1 000 франков за картину. Американец сказал, что это слишком дорого. Тогда Фотрье достал из шкафа шесть похожих полотен и объявил, что они продаются по цене 10 франков за штуку. На вопрос ошарашенного клиента, почему одна картина продается так дорого, а остальные так дешево, Фотрье с пафосом ответил: «Потому что вот эти [за 10 франков. - Ред.] написала моя домработница». Американец ушел, так ничего и не купив. А зря: на самом деле речь шла о серии «Множественные оригиналы», которая позже стала знаменитой.
Когда Сами Тарика приехал в Нью-Йорк, его потрясло то значение, которое американцы придают творчеству абстрактных экспрессионистов. Для него картины Бена Шана (Ben Shahn), Джека Творкова (Jack Tworkov), Филипа Гастона (Philip Guston), Роберта Мазеруэлла (Robert Motherwell), Франца Клайна (Franz Kline), Марка Ротко (Mark Rothko) , Барнетта Ньюмана и других были всего лишь «повторением пройденного», эксплуатацией идей, выдвинутых тридцатью годами ранее Василием Кандинским , Казимиром Малевичем и Питом Мондрианом. Это «сверхраскрученное» искусство напоминало ему грандиозные статуи Римской империи, которыми восхищались ровно до тех пор, пока не обнаружили их поразительное сходство с «архаическими» скульптурами, созданными несколькими веками ранее в маленьком государстве Греция.
А его подопечный Жан Фотрье, глядя на полотна абстрактных экспрессионистов, спрашивал себя, как художник может сохранить целостность своего «я», принеся всего себя в жертву моде. В то время как американский экспрессионизм набирал популярность, на его произведения никто не обращал внимания. Даже когда Фотрье передал одну из своих картин в дар парижскому Музею современного искусства, музей отказался принять ее по причине того, что «это не живопись». Тогда Сами Тарика и задумался о том, что, может быть, тем, кто говорит правду раньше времени, сложнее всего быть услышанными.
В 1959 году Фотрье пригласили на биеннале в Венецию - к вящему неудовольствию Гильдо Капуто (Gildo Caputo), тогдашнего президента французского Профессионального союза продавцов картин. Он хотел, чтобы на биеннале от Франции поехал Альфред Манессье (Alfred Manessier), но члены профсоюза предпочли ему франко-немецкого художника Ханса Хартунга (Hans Hartung). С последним Фотрье и разделил Гран-при. Жюри хотело отдать большинство голосов Хартунгу, но Сами Тарика удалось убедить многих его членов (в частности, тех, кто приехал из Польши) в том, что чем голосовать за «выдвиженца капиталистов», лучше поддержать бедного художника, у которого даже нет галериста.
Как-то Сами Тарика попытался уговорить миллионера Гюнтера Закса (Gunter Sachs) поддержать деньгами другого знаменитого художника, Ива Кляйна (Yves Klein). Закс согласился, но за обедом Тарика рассказал ему о перформансе Кляйна под названием «Зоны нематериальной живописной чувствительности», в котором тот обменивал пустые пространства в городе на золото, то есть фактически продавал «ничто». Миллионер рассердился: «Как, вы хотите, чтобы я покупал ничто?.. Все, я больше в этом не участвую». Не каждому дано понять разницу между жестом в искусстве и потраченными «в пустоту» деньгами.
Кроме Фотрье, Кляйна и некоторых других, большинство современных художников бессознательно экспроприировали элементы стилей своих предшественников. Даже такой мэтр, как Пабло Пикассо, вдохновлялся творчеством других художников и многое у них позаимствовал. Можно сказать, что Пикассо был самым главным плагиатором в истории живописи - он ведь ничего своего не придумал, даже кубизм и тот основал Жорж Брак (Georges Braque). А у истоков этого стиля стоял Поль Сезанн. Тем не менее приверженность Пикассо к заимствованиям ничуть не умаляет его гения, и испанско-французский художник по праву считается самым великим живописцем XX века.
Многие художники впитывали в себя идеи и стиль других, что делало их творчество более привлекательным для крупных коллекционеров. Почему Альфред Манессье, которого превозносили в 1959 году, не обрел такой славы, как Серж Поляков и Николя де Сталь ? Да просто потому, что последние были гораздо более «раскручены» на рынке. Все любители искусства знают Бернара Бюффе (Bernard Buffet), но никто уже не помнит тех, чьи работы в середине 1940-х годов были очень похожи на творения Бюффе. В конце 1950-х многие дилеры издевались над Фотрье и Кляйном, которые немного позже стали гораздо более почитаемыми художниками, чем те, чьи произведения они продавали в своих галереях. Фотрье называл таких художников «посткубистами», а себя считал творцом «подлинной» живописи.
Заимствование - это не совсем копирование или плагиат, но демонстрация (чаще всего бессознательная) какого-то влияния. Когда мы смотрим на картину одного художника, мы часто ловим себя на мысли о том, что она напоминает произведения кого-то другого. Можно совершить эксперимент: пойти в музей, встать на расстоянии десяти метров от картины и постараться угадать автора. На таком расстоянии Себастьяна Бурдона (Sébastien Bourdon) можно спутать с Николя Пуссеном (Nicolas Poussin), Антуана Ватто - с Николя Ланкре (Nicolas Lancret), Йохана Бартольда Йонгкинда (Johan Barthold Jongkind) - с Эженом Буденом (Eugène Boudin), Поля Гогена (Paul Gauguin) - с Полем Серюзье (Paul Sérusier), Анри-Эдмона Кросса (Henri-Edmond Cross) - с Полем Синьяком (Paul Signac). До того как вдохновить Ланкре и Жана-Батиста Патера (Jean-Baptiste Pater), Пуссен многое позаимствовал у Клода Жилло (Claude Gillot). Джон Констебл многим обязан Клоду Желе (Claude Gelée), Констеблу в свою очередь обязан Жан-Батист Камиль Коро, живописью Коро вдохновлялся Эжен Буден, а Буденом - Клод Моне. А уже упомянутый Пикассо, до того как стать отцом кубизма, прошел через увлечение академизмом, а позже при создании скульптур вдохновлялся творчеством Хулио Гонсалеса (Julio González).
В общем, искусство на заимствованиях держится. Они необходимы для его эволюции. Когда появляются новые течения искусства, художники постоянно заимствуют идеи друг у друга и у своих предшественников. Некоторым из них везет - они находят себе дилера с хорошим маркетинговым чутьем. Конечно, некоторые будут считать их обманщиками (как Фотрье абстрактных экспрессионистов), но это не помешает их восхождению на Олимп. Многим это покажется несправедливым, но успех в мире искусства зависит главным образом от удачи. Называть того же Сержа Полякова плагиатором было бы по меньшей мере неуважительно, но нельзя отрицать того факта, что он, как и множество других известных художников, подсознательно «воровал» у своих коллег.
А можно ли называть плагиат тенденцией?.. Например, фовизм стал наследником дивизионизма: дело, начатое Жоржем Сера (Georges Seurat), было продолжено Андре Дереном и Морисом де Вламинком, а у них эстафету перехватили Жорж Брак, Анри Матисс, Анри Манген (Henri Manguin), Отон Фриез (Othon Friesz), Кеес ван Донген (Kees van Dongen), Жан Пюи (Jean Puy) и другие. То же самое с кубизмом: зачинателями выступили Брак и Пикассо, «подхватили» Хуан Грис (Juan Gris), Анри Эйдан (Henri Hayden) и Луи Маркусси (Louis Marcoussis), а развили их идеи художники-абстракционисты. Принципы, провозглашенные инициаторами различных движений (кубизма, супрематизма, конструктивизма, футуризма, сюрреализма, абстракционизма, музыкализма и многих других), были основаны на сознательных и бессознательных заимствованиях. Но их работы, конечно же, нельзя назвать подделками. Фальсификаторы - вот кто настоящие арт-террористы. Это вам скажет любой эксперт.