Художник эдмунд блэр лейтон картины. Замечательная подборка картин Эдмунда Блера Лейтона. В тревожные времена

Эдмунд Блэр Лейтон (англ. Edmund Blair Leighton; 21 сентября, 1853 — 1 сентября, 1922) — английский художник, писавший в стиле романтизма и прерафаэлитизма.
Английский живописец Эдмунд Блэр Лейтон писал в манере, близкой прерафаэлитам, хотя и не входил в знаменитое Братство. Художника следует назвать скорее последователем этого направления, перенявшим его стилистику. Несомненно и влияние романтизма на мировоззрение Лейтона, манеру его письма.
Сегодня картины знаменитого британца не менее востребованы, чем в дни прижизненного расцвета его популярности. Любовь к творчеству Лейтона настолько высока, что репродукции его картин становятся собственностью многих частных и государственных коллекций. Работы художника до сих пор воспринимаются как образец высокого художественного мастерства, непревзойденного профессионализма.
Эдмунд Блэр Лейтон, один из талантливейших мастеров своего времени, появился на свет в 1835 году. Урожденный лондонец, он с детства впитал дух английской аристократии и утонченной светскости. Его отец, Чарльз Блэр Лейтон, был довольно известным художников, поэтому талант мальчика развивался в благоприятных условиях. Именно отца можно назвать первым учителем юного Эдмунда. Позже Лейтон стал студентом Королевской академии, в последние двенадцать лет жизни Королевский институт масляной живописи числил его одним из своих почтенных членов.

Сведений о реальной жизни Эдмунда Блэра Лейтона настолько мало, что они ограничиваются датами рождения, смерти, именем супруги, коей стала Кэтрин Неш, и сведениями о рождении двух детей, сына и дочери. Известно также, что художник окончил жизнь в Лондоне, в доме близ Бедфорского парка. И это тем более удивительно, что при жизни имя Лейтона было известно, а его гениальные работы пользовались законной и неизменной любовью ценителей искусства. Не существует ни автобиографических записей, ни сведений о художнике в изложении биографов его времени. Это роднит Лейтона с такими мастерами, как Герберт Дрепер и Уотерхаус.
Последнее документальное свидетельство касается смерти художника. Имеется некролог, опубликованный в начале 1923 года, автор которого озвучил мысль о рыцарской романтичности художника и большой роли, которую он сыграл для своего времени.
Сентябрь, один из самых романтичных месяцев, подарил жизнь Эдмунду Блэру Лейтону: 21 сентября будущий британский живописей появился на свет. Этот осенний месяц завершил и жизнь художника: 1 сентября 1922 года Эдмонда Блэра Лейтона не стало.
Художественная и историческая ценность полотен Эдмунда Блэра Лейтона настолько высока, что позволяет включить их в золотой фон мирового изобразительного искусства наряду с полотнами великих мастеров кисти.

Многие произведения художника были проданы на аукционах, в том числе "A KING AND A BEGGAR MAID" куплена на Sotheby"s London "British & Irish Art" в 2014 году за $ 1116721.

A KING AND A BEGGAR MAID

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

Глава 14
Великий план

Чарлстон.

Апрель 2016 года

Едва она села на заднее сиденье машины, как снова раздался звонок «Фейстайма».

– Следишь за мной? Надела я эту чертову тиару, надела!

– Шарлотта? Алло? – Сексуальный испанский акцент Марко заставил ее сердце на мгновение замереть.

– Марко? – Она вгляделась в экран. Он сидел в теннисном костюме на ковровом покрытии пола, а какой-то мужчина в кресле рядом прикладывал к его плечу пакет со льдом. Она ждала, когда Марко с ней заговорит, но он улыбался кому-то за камерой.

– Gracias , – сказал он, шепелявя на букве «s» классическим для испанца образом. – Volver a verme pronto 8
Спасибо. Увидимся позже (исп .).

Наконец Марко повернул лицо к телефону.

– Привет, – сказала Чарли, включая верхний свет над задним сиденьем. Ее обрадовало, что он следил за ее турниром. В Чарлстонском турнире участвовали только женщины, и, как правило, мужчины не обращали на него внимания: они соревновались в Монте-Карло на «Ролекс Мастерс», а поскольку Марко был не только фаворитом турнира, но и лицом «Ролекс», он был, несомненно, занят по горло. Она быстро посчитала время и поняла, что в Европе сейчас почти полночь. Его матч, видимо, закончился очень поздно.

– Чарли! Как жизнь? Что нового?

– Что нового? – смеясь, протянула она. – Да так, ничего особенного. Устала после победы.

Марко снова взглянул за камеру и подмигнул кому-то. «Где он? В комнате отдыха теннисистов? В своем гостиничном номере? В чужом номере?»

– Чарли? Слушай, можешь оказать мне огромную услугу? Из «Баболат» только что сообщили, что у них готов для меня новый набор ракеток. Если они отправят их в Европу по почте, посылка может задержаться на таможне. Если я отправлю их тебе в аэропорт Кеннеди, сможешь привезти их мне в Мюнхен?

– Твои новые ракетки?

– Ты ведь, кажется, говорила, что играешь в Мюнхене. И прилетаешь завтра, да? Или послезавтра?

То есть он помнит, что она вылетает на следующий день. Это логически означает следующее: либо он знает, что Чарли победила, и не удосужился об этом упомянуть, либо ему настолько все равно, что он даже не спрашивает, как все прошло. Оба варианта не радовали.

– Да. Сейчас еду праздновать, а завтра вылетаю.

– Пересадка в «Джи-эф-кей»? Или в Атланте? Они готовы отправить ракетки и в тот, и в другой аэропорт, если я дам им знать сегодня вечером.

– Отлично. Скажу Бернардо, чтобы он позвонил твоим людям. Спасибо, детка.

– Это все?

– К сожалению, да, любовь моя, здесь уже очень поздно. С нетерпением жду встречи. – Марко послал в камеру воздушный поцелуй, хотя его взгляд по-прежнему был направлен поверх экрана. – Besos !9
Целую! (исп .)

Чарли нажала на кнопку завершения вызова с такой силой, что чуть не выронила телефон. «Эгоистичный придурок!.. Как это будет по-испански?»

Телефон зазвонил снова. Ее сердце забилось при мысли, что он перезванивает, чтобы извиниться, но на экране высветилось «Джейк».

– Марси вам передала? Я еду. Меня выловил допинг-контроль, и я только-только смогла нормально пописать.

– Ты наша рок-звезда, Чарли! Ты выиграла Чарлстон! На корте выглядела просто невероятно! А как она пыталась напакостить тебе в конце, а? И ты ей не позволила! Мы с Тоддом чуть с ума не сошли!

Чарли заулыбалась. Вот так надо поздравлять.

– Ты представляешь, как это скажется на твоем рейтинге? Не говоря уже о большом толстом призовом чеке?

– Да, он довольно большой.

– Довольно? Недооценка года. Сумасшедший карьерный взлет! Все сработало, Чарли! Тодд, новый имидж, психологический настрой – все сработало. Ты выиграла Премьер! Выиграла! И если тебе этого недостаточно, сейчас будет еще лучше.

– Лучше? Правда? Что может быть лучше?

– Мне позвонили по телефону.

– С ума сойти.

– Серьезно, Чарли. Дослушай. Погоди, это ты подъезжаешь?

Чарли посмотрела в окно и увидела у дверей ресторана Джейка с телефоном, прижатым к уху. Она отключилась и вышла из машины.

– Вау! Потрясающе смотришься, – обнимая ее, сказал Джейк. – Моник?

Чарли двумя пальцами приподняла края юбки-пачки и присела в реверансе.

– А кто еще? Если бы выбирала я, на мне были бы штаны для йоги.

– Отличная победа, Чарли! – прокричал с другой стороны улицы грузный мужчина в деловом костюме.

– Мы любим тебя, Чарли! – звонко крикнула одна из девочек-близнецов, которые шли со своими родителями.

Она помахала им рукой, и почти все, кто был на улице, замахали в ответ: толпа у пешеходного перехода, люди в очереди за мороженым, клиенты уличных кафе.

– Где Марко? – крикнула женщина с младенцем.

Чарли засмеялась, хотя одно упоминание его имени заставило ее сжать кулаки.

– В Монте-Карло! – крикнула она в ответ, надеясь, что беззаботно. – Тяжкая доля, да?

Толпа смеялась вместе с ней, и в этот момент она ощущала себя невероятно свободной. Легкой. Счастливой. Деньги, рейтинг, спонсорские контракты – все это чертовски круто, но то, что происходило сейчас, было самым лучшим.

Джейк повел ее в ресторан, а метрдотель проводил их к столику в дальнем углу. Огромный металлический канделябр, свисавший с центра потолка, отбрасывал причудливые тени, на столе стояло оловянное ведерко с пышным букетом полевых цветов. Этот ресторан считался лучшим в Чарлстоне, возможно, и на всем Юге: звезда «Мишлен» и восторженные отзывы от каждого ресторанного критика по эту сторону Миссисипи. По словам Джейка, всего-то и понадобилось – позвонить часом раньше и назвать ее имя. Не Тодда. Не Марко. А ее, Чарли.

– Почему только на двоих? – спросила она. – Где остальные? Я думала, сегодня соберется вся команда.

– Время для моей хорошей новости.

– Марко приехал? – выпалила она, не подумав.

Джейк удивился.

– Марко? Разве он не в Монте-Карло?

– Да, в Монте-Карло. Я просто… вдруг он… Ничего. – Чарли почувствовала себя глупо. Ведь она только что с ним разговаривала и знала, что он в Европе. Скорее Обама прилетит на военном самолете, чтобы устроить ей сюрприз, чем Марко уедет в разгар турнира.

– Чарли, можешь на секунду сосредоточиться? – Джейк нетерпеливо притопнул ногой.

Она посмотрела на него с удивлением. Он редко так волновался.

– Что происходит? Почему у меня такое чувство, что ты сейчас скажешь, что кто-то умер?

– Никто не умер. Все гораздо круче. Мне позвонили… – Он произнес последнюю фразу шепотом, наклоняясь к ее уху.

– Шепотом сообщают только плохие новости, – прошептала в ответ Чарли. – Типа «у меня рак» или «я жду ребенка».

– Звонил помощник Зика Лейтона.

Чарли подняла брови.

– Чего хочет пиарщик Зика Лейтона? Билетов? Пропуска на турнир Шлема? Который из них? «Оупен»? Или они снимают что-то во Франции? Дай угадаю… Его помощник сделает вид, что это на самом деле для Зика, а у того вдруг возникнут неотложные дела, и его помощник будет вынужден привести на турнир всю свою семью. Разве с этим не может разобраться твой офис?

– Чарли! – зарычал Джейк. – Зик едет сюда, чтобы с тобой поужинать. Будет с минуты на минуту.

Чарли рассмеялась.

– Папа уже сказал мне в двух словах, как его ужасает мое неспортивное поведение. Бог знает, чем занят сейчас Тодд: возможно, изобретает новые методы пыток, чтобы заставить меня работать еще больше. А Дэн, я уверена, катается по Старому городу в конной повозке.

Джейк подтолкнул ее, чтобы она села, навис над ней и произнес:

– У меня нет времени, чтобы все объяснить. Зик снимал здесь сцену того байопика, который он делает со Стивом Кареллом и Дженнифер Лоуренс. Он в городе всего на одну ночь. И почему-то – мне не объяснили почему – попросил помощника договориться об ужине с тобой.

– Подожди. Зик Лейтон… тот самый Зик Лейтон приедет сюда? Чтобы поужинать с нами? Сейчас?

– Не с нами. С тобой. – Зазвонил сотовый телефон Джейка. Он прижал его к уху и покивал. – Хорошо. Мы готовы. Спасибо.

– Готовы? Мы не готовы! – залепетала Чарли. – Что происходит? Это что, свидание? Разве он не встречается с… как там ее? Израильская модель? Что я скажу Марко? Конечно, мы еще не определились с отношениями, но не думаю, что прилюдное свидание с другим мужчиной на данном этапе приемлемо. Это будет во всех таблоидах! Джейк, что, черт возьми, происходит?!

– Не свидание – ужин, – прошипел Джейк. – Теперь помолчи хотя бы секунду.

Внезапно шум в ресторане затих. У входной двери собралась большая группа людей, которая, словно в отрепетированном танце, двинулась к ней. Чарли невольно вспомнился старый видеоклип «Триллер». Во главе группы, в кожаных джинсах и черном свитере, шел не кто иной, как Зик Лейтон, самый известный актер на планете Земля. В первую очередь Чарли обратила внимание даже не на его знаменитые волосы (русые шелковистые волны), легендарный квадратный подбородок или походку – источающую силу, как будто каждый шаг подкреплял его уверенность в том, что он столь же изумительно великолепен, как утверждают все вокруг, – а на то, как он смотрел ей прямо в глаза, пока приближался. Твердый взгляд Зика Лейтона одновременно и успокаивал, и нервировал ее.

– Шарлотта Сильвер, – произнес он.

Его голос звучал так же знакомо, как голос брата. Зику было около сорока, знаменитым он стал в семнадцать; практически всю свою жизнь Чарли рассматривала его фотографии, читала о нем статьи, изучала черты лица, особенности характера и любые детали, какие только могла найти – как и все остальные гетеросексуальные женщины в возрасте от двенадцати до восьмидесяти и все геи, живущие на планете. Было странно и в то же время удивительно приятно видеть его во плоти.

– Пожалуйста, не вставайте.

И все же она захотела встать ему навстречу. Сама не зная, почему.

– Зик, я очень рада встретиться с вами, – сказала она бесстрастно, словно у нее не дрожали колени и не вспотели ладони.

Встав, Чарли сразу заметила, что была гораздо выше его. Что не так уж удивительно с ее метром восемьдесят два без каблуков. Потом, когда она поцеловала его в щеку (откуда в ней взялась такая смелость?!), Чарли увидела на лице Зика глубокие морщинки вокруг глаз и возле рта. Его экранная ипостась обладала загорелой, бархатистой, гладкой кожей и выглядела как нечто среднее между юным Лео и чисто выбритым Брэдом, однако вблизи он казался более грубым, более мужественным. И в тысячу раз более сексуальным.

Он жестом пригласил ее сесть и сам скользнул на стул рядом, ближе, чем это было необходимо. Она сразу же ощутила его запах, который, как ни странно, напомнил ей запах теннисистов-мужчин: пьянящая смесь ароматов травы и солнечного света. Снова на ум пришел Марко. Что она ему скажет? Впрочем, Чарли отогнала эту мысль. Если бы он хотя бы одним словом поздравил ее с самой крупной победой за всю ее карьеру, то Чарли, возможно, отказалась бы от ужина. Возможно.

Она огляделась. Джейк исчез.

– Вы улыбаетесь. А мне расскажете эту шутку? – спросил Зик. От улыбки на его лице чуть ниже левого глаза появлялась крохотная ямочка. Почему она никогда не замечала ее раньше?

– О, ничего. – Чарли закашлялась. И что им теперь положено делать? Что вообще происходит?

Где-то сбоку сверкнула вспышка фотоаппарата.

– Простите, – сказал Зик, совершенно не раскаиваясь. – Я стараюсь не попадаться на камеры, но попробуй улизни, когда с тобой ездит огромный парень.

Чарли проследила за его взглядом. За окном ресторана собралась толпа зевак с айфонами, видеокамерами и фотоаппаратами. Каждый боролся за местечко поближе к окну, и высокий, широкоплечий лысый мужчина пытался их сдерживать.

– Они ведь слишком далеко, чтобы вас видеть?

– Да, – кивнул Зик. – Им все равно. Папарацци, вероятно, тоже скоро появятся, а вспышки их камер раздражают гораздо сильнее. Будем надеяться, что ресторан справится.

– Как вы живете? Это, наверное, ужасно досаждает.

– Вам наверняка приходится не легче, – любезно заметил он.

Чарли рассмеялась.

– Ну, не совсем.

– В течение многих лет у меня была своя система: задние двери, бейсболки и все такое. А потом произошел инцидент с сумасшедшей фанаткой, и пришлось нанять телохранителя. Который, как вы видите, весьма заметен.

Чарли смутно помнила какую-то историю о чокнутой фанатке, засевшей с гольф-клюшкой в домике у его бассейна.

Подошла официантка.

– Здравствуйте, мисс Сильвер. Здравствуйте, мистер Лейтон. Мы очень рады таким гостям. Позвольте для начала предложить напитки?

– Мне воду с лаймом, – машинально ответила Чарли.

Зик взглянул на нее, приподняв бровь.

– Разве мы не отмечаем вашу победу? Насколько я помню, кто-то выиграл престижный турнир. Разве это не дает вам права на что-нибудь чуть более праздничное?

– Могу ли я рекомендовать «Зеельбах»? – подала голос официантка. – Рецепт был утерян во время «сухого закона» и только недавно воссоздан. Виски, горький бальзам, «Куантро» и немного шампанского – наш самый популярный коктейль.

– Конечно. – Чарли пожала плечами.

Зик поднял палец.

– Один для дамы, пожалуйста.

Когда официантка ушла, они какое-то время неловко молчали, затем Чарли выпалила:

– Что мы здесь делаем?

– Выпиваем. И, надеюсь, поужинаем. – Чарли не улыбнулась. Зик потянулся через стол и взял ее за руку. – У нас нет определенной программы, Шарлотта. Я сегодня снимал сцены в Чарлстоне и увидел по телевизору, что вы тоже здесь. Я большой ваш поклонник. По-моему, вы выдающаяся теннисистка, и, признаюсь, я читал о вас все, что мог найти. Поэтому я позвонил, чтобы узнать, смогу ли я встретиться с вами сегодня вечером. Черт возьми, не каждый вечер я могу сидеть напротив красивой женщины, которая к тому же очень талантлива!

Чарли с удивлением посмотрела на него.

– Серьезно? Вы ожидаете, я поверю? Сидеть напротив красивых женщин – ваша работа.

Зик поднял руки над головой, показывая, что сдается.

– Вы действительно хотите заставить меня сказать прямо?

– Что сказать прямо?

– Что у меня есть великий план заманить вас сегодня вечером в свою постель? Что я надеюсь, вы забудете на несколько часов о своем красавце бойфренде и простите мне наличие телохранителя и то, что, когда мы поедем обратно в гостиницу, за нами погонится не меньше шести сотен человек?

Чарли почувствовала, как сердце ухнуло в живот.

– Кажется, вы только что сказали это прямо.

– Неужели? – спросил Зик с лукавой улыбкой.

Никогда еще она не встречала настолько самоуверенного человека. В сравнении с мужчиной, сидящим напротив нее, Марко вдруг показался подростком. Она не ожидала, что в мире может существовать более прямолинейная категория мужчин, чем профессиональные спортсмены, но, очевидно, она мало общалась с кинозвездами.

Официантка принесла напитки. Чарли практически залпом выпила коктейль, Зик сделал глоток воды. Потом она вспомнила заголовки, мелькавшие в журналах несколько лет назад. Громкий развод со второй женой, родившей ему двух детей. Заявления о многочисленных изменах, которые она сделала в суде во время спора об опеке. Автокатастрофа на тихоокеанском побережье в четыре часа утра с участием «Мазератти» и двух красивых женщин. Судебное решение о тридцатидневном пребывании в реабилитационном центре «Промисиз» в Малибу. Слухи об оргиях с кокаином в особняке на Голливудских холмах. Женщина, которая умерла, похоже, от передозировки на одной из таких вечеринок – хотя отряд антикризисных менеджеров быстро обработал эту историю и представил иную версию: проблемы с сердцем. Алкоголь, наркотики, женщины – все это осталось позади то ли благодаря блестящей пиар-кампании, то ли благодаря реальным усилиям самого Зика изменить свою жизнь и получить право встречаться с детьми. В настоящий момент Зик пребывал на вершине славы, хотя и вел новый, сокрушительно скучный, чистый до скрипа образ жизни. О том, является ли этот переворот искренним или показным, были написаны горы статей, и каждую неделю оба лагеря представляли публике новые доказательства. Никто ничего не знал наверняка. Плевать – Зик Лейтон стоил того, чтобы о нем говорили.

– Раньше вам женщины не отказывали? – спросила Чарли с интересом – и с кокетством.

– Чаще, чем мне хотелось бы признавать. Надеюсь, вы не станете одной из них.

Когда официантка появилась вновь, Зик попросил ее рекомендаций относительно меню. Он вопросительно взглянул на Чарли, и она кивнула. Зик заказал еду для обоих. Хоть убей, Чарли не смогла бы вспомнить, что именно. А еще, когда позже ее пытала Пайпер, она не смогла вспомнить, о чем они говорили в течение следующих двух часов. Зик до слез рассмешил ее историей, в которой фигурировала его мать и одна не в меру преданная фанатка, потом выяснилось, что он ужасно боится летать на самолетах (об этом она нигде не читала). Зик с большим интересом и знанием дела задавал ей вопросы о теннисе, теннисных турне, плотном графике переездов одиннадцать месяцев в году и, выслушав ее ответы, задавал новые, еще более серьезные вопросы. Как ни странно, слова о том, что он является большим ее фанатом, не были лестью: Зик отлично разбирался в теннисе, знал всех теннисистов, внимательно следил за ее матчами. Чарли помнила из какой-то статьи, которую читала в «Пипл» или «Интертеймент уикли», что у Зика имеется личный корт в его доме в Лос-Анджелесе и он часто играет – ей показалось милым, что он не стал об этом упоминать. Зик не щеголял именами знаменитостей, с которым общался, промолчал даже о подробно освещенной в прессе прогулке вместе с Джорджем и Амаль Клуни по озеру Комо на шикарной яхте султана Брунея и не пытался впечатлить ее своим богатством.

Он смешил ее, внимательно слушал, скромно держался, и каким-то непонятным образом – хотя она не смогла бы толком объяснить этого ни себе, ни кому-либо еще – к тому времени, как они разделили на двоих порцию лимонного мороженого, Чарли забыла, что он знаменит. Забыла, что подростком она была в него влюблена. Забыла, что возле ресторана собралась огромная толпа, чтобы мельком его увидеть, и что она сидит рядом, пожалуй, с самым узнаваемым человеком из всех ныне живущих.

Наконец Зик посмотрел прямо ей в глаза и спросил:

– Может, поедем отсюда?

Чарли не стала думать о Марко или шумихе в прессе, которая, несомненно, за этим последует. Она не задумалась и о том, что некоторые ее тренировки длились дольше, чем она с ним знакома. Впервые за очень долгое время она не думала вообще ни о чем. Чарли всегда была хорошей девочкой, следовала всем правилам, которым научили ее другие люди. И с каким результатом? Пропустив так много удовольствий за годы тренировок, переездов, турниров и матчей, она знала, что не сможет отказать. Она не могла списать это на опьянение (выпила-то всего один бокал), преклонение перед кинозвездой или даже на обиду на Марко. Правда была гораздо проще. Правду она скажет Пайпер, когда позже они будут обсуждать каждую деталь, или Джейку, когда он выразит свое притворное неодобрение, потому что так поступают старшие братья. Она сделала это просто потому, что могла.

Чарли посмотрела Зику в глаза и улыбнулась.

– Поехали.

Глава 15
На следующее утро

Чарлстон.

Апрель 2016 года

Знакомые теннисисты жаловались, что, просыпаясь в очередной раз в новом месте, часто не могут вспомнить, где находятся: города и страны путались в голове, и повсюду они чувствовали себя не дома. Чарли, хотя обычно кивала в знак согласия, на самом деле всегда точно знала, где она: в гостиничном номере в Сингапуре, в арендованной квартире в Уимблдоне или в кресле самолета, летящего над Тихим океаном. Сегодня впервые за всю свою жизнь она поняла, о чем они говорили. Несмотря на то, что рядом с ней в постели лежал Зик Лейтон – или, возможно, именно поэтому, – она не сразу смогла вспомнить, где они находятся и как сюда попали.

– Привет, – пробормотал он, откладывая свой телефон. – Проснулась?

Она смущенно потянула к себе край одеяла, чтобы прикрыть грудь, Зик мягко откинул его обратно и поцеловал ее груди, нежно, словно очень хрупкие предметы искусства.

– Сколько времени? – спросила она, хотя отлично видела циферблат часов на прикроватном столике: 9.12 утра.

– Начало десятого. Я долго смотрел, как ты спишь.

– Долго? – Чарли перевернулась на бок и, ободренная его улыбкой, поцеловала его в губы. – Разве мы не заснули пару часов назад?

Зик перекатился и лег на нее сверху; она почувствовала, что он ее ждал, и застонала.

– Нельзя, – прошептал он, прихватив зубами ее нижнюю губу. – Тебе вроде надо на самолет?

Мюнхен. Или она уже пропустила свой рейс до Нью-Йорка?

– Насколько все плохо?

– Ну, недавно постучал менеджер отеля. Похоже, твоя команда очень хочет с тобой связаться…

– Где смотреть? – Чарли схватила телефон. Сразу же она увидела, что экран буквально разрывает от сообщений: два от отца, два от Джейка, одно от Тодда, четыре от Пайпер и даже одно от Натальи.

– Где хочешь. Наверняка везде написано одно и то же. И чтобы ты не удивлялась, возле отеля – настоящий митинг. Все знают, что ты здесь.

– Что я здесь? – Чарли была в панике. – Конечно, я здесь! Я здесь живу! Мы в моем номере! Пока мы не вышли из ресторана, я даже не знала, что ты тоже остановился здесь.

Зик поднял руки – «сдаюсь», – но не смог скрыть насмешливого выражения.

– Не убивай гонца.

Не читая сообщений, она открыла интернет-приложение «Нью-Йорк пост». Мгновенно на экране возникла фотография ее и Марко. Посередине молнией проходила ломаная красная линия, а заголовок красным жирным шрифтом гласил: «Обманщики».

Она закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Ее как будто ударили прямо в сердце. Обманщица. Обманывают только слабовольные – в спорте, в любви и в жизни. И вот теперь в этом обвиняют ее, самым крупным шрифтом, чтобы видел весь мир.

Чарли поудобнее перехватила телефон, но Зик положил на него руку.

– Может, не стоит? Ничего хорошего ты там не найдешь.

Она вырвала телефон из его руки и быстро прочитала первые два предложения:

Нет любви в этой игре! Похоже, ошиблись даже их близкие друзья: несмотря на многочисленные сообщения о страстных и жарких отношениях парочки, оказалось, что теннисные знаменитости Марко Вальехо и Шарлотта Сильвер встречаются – с другими.

Она взглянула на Зика, который внимательно за ней наблюдал. А потом ее осенило: «Обманщики». Во множественном числе.

Занимающий первое место в мировом рейтинге теннисист участвует в турнире «Ролекс Оупен» в Монте-Карло и только что прошел в полуфинал. Объект любовного интереса Вальехо все еще остается загадкой, однако многочисленные источники подтверждают, что он был замечен целующимся с белокурой красоткой на официальном приеме для теннисистов, с которого отбыл вместе с ней. Позже сладкую парочку заметили за еще одним поцелуем на балконе гостиничного номера великолепного испанца – девушка сидела у него на коленях, одетая, похоже, в мужскую футболку! Но не переживайте, Сильвер в долгу не осталась. Ее видели на романтическом ужине в ресторане не с кем иным, как с самим Зиком Лейтоном. Новая горячая парочка не только пила коктейли с шампанским и ела трюфельное ризотто, – телохранителя Лейтона позже видели в аптеке (безопасность прежде всего!). И не похоже, чтобы Зик и Шарлотта пожелали друг другу спокойной ночи у лифта… Персонал гостиницы сообщил нам, что великолепный дуэт по-прежнему скрывается в номере кинозвезды. Следите за новой информацией!

Как будто это было недостаточно плохо, ниже шли фотографии. Четыре. На первой Шарлотта и Марко целуются на красной дорожке в Майами. На следующем снимке, видимо, сделанном издалека и увеличенном, худенькая блондинка в огромной футболке с воротничком «Найк» сидела лицом к Марко у него на коленях, обхватив голыми ногами его бедра. Марко смеялся, а она целовала его в шею. Третья фотография показывала Чарли и Зика за столиком в ресторане прошлым вечером, смотрящих друг на друга с очевидной взаимной симпатией. Последняя была, к счастью, слегка размыта, но не настолько, чтобы нельзя было разглядеть перед кассиром телохранителя Зика с маленькой красной коробочкой.

– О-бо-же-мой…

Чарли даже не поняла, что произнесла это вслух, пока Зик не притянул ее к себе.

– Иди сюда. Все это ерунда. Обычные глупые сплетни. Не читай.

– О, боже мой. Я так унижена, я даже не знаю, с чего начать… – Сразу же в голову пришла мысль об отце. За этой мыслью быстро последовала другая, о матери. – Не-е-ет, – простонала Чарли, словно ей было физически плохо. Хотя она и правда начинала себя чувствовать плохо.

Позвони мне как можно скорее.

Чи, где ты? Позвони мне, прежде чем что-нибудь будешь читать.

911! 911!

Он не маньяк-насильник, нет? Ты в порядке? Просто не похоже на тебя…

Хочу знать все подробности!!! Позвони, как только сможешь!!!

Твой рейс в Мюнхен перенесен на вечер, см. в электронной почте.

Чарли, пожалуйста, позвони мне. Спасибо.

Последнее сообщение было от Натальи. Она прислала фотографию, сделанную, вероятно, мобильным телефоном. Люди на фотографии явно не знали, что их снимают. Мужчина отвернулся; по прическе и фиолетовой клетчатой рубашке Чарли поняла, что это Марко. Он прижимался лицом к женской шее – точнее, девичьей; лица девушки не было видно. Наталья подписала фотографию: «Узнаешь кого-нибдь?»

Опечатка отвлекла ее, но всего на секунду. Девушка и правда казалась знакомой. Не теннисистка, даже не юниор и не любитель – это Чарли могла сказать точно. Может, подруга жены какого-нибудь теннисиста? Или кого-то, кто работает на турнире? Правильный ответ, вероятно, самый простой: скорее всего, симпатичная местная девушка, из тех, кто целый год ждет, когда в город приедет мужское турне, а знакомой она кажется потому, что похожа на любую симпатичную теннисную групи.

Пока Чарли разглядывала снимок, от Натальи пришло еще одно сообщение: скриншот интернет-страницы. Чарли увеличила масштаб и увидела анкету этой девушки на американском сайте «Au-Pair»10
Ресурс, на котором молодые люди (обычно иностранцы) предлагают свои услуги по уходу за детьми, больными или стариками, работе по дому и т.п.

И тут Чарли вспомнила: Элин. На самом деле ее звали иначе, но так в шутку называли ее теннисисты, потому что она была очень похожа на бывшую жену Тайгера Вудса – тоже красотку-няню. Звали девушку Софи Ларссон, и она работала в семье тренера одного из теннисистов. Шведка, восемнадцать лет, имеет опыт работы с детьми различного возраста, от карапузов до подростков (не работала с младенцами, но уверена, что справится). Свободно владеет шведским, немецким, английским, итальянским, немного голландским и планирует поступить в университет, чтобы изучать журналистику. Естественно, «обожает путешествовать».

«И спать с теннисистами», – подумала Чарли, закрывая сообщение.

Маленькая мисс «люблю детишек и говорю на всех языках» с готовностью кинулась на Марко Вальехо. Наверное, добавит теперь в анкету и испанский.

– Что? Прости. Я, э-э… для меня это все ново…

Он обошел вокруг кровати, сел рядом с ней и не возражал на этот раз, когда она натянула одеяло до подмышек.

– Постарайся не слишком переживать, хорошо? Через месяц-другой все об этом забудут. – Когда Чарли не ответила, Зик протянул руку и взял ее за подбородок большим и указательным пальцем. – Мои люди уже выступили с заявлением, что я твой большой поклонник и мы по-дружески поужинали. Ничего нет странного в том, что из ресторана мы уехали вместе. Не такое уж совпадение, что мы поселились в одной гостинице, учитывая, что это лучшая гостиница в Чарлстоне. Когда не поступает новой информации, слухи имеют тенденцию быстро затухать.

Чарли поняла, что он еще не читал про Марко. Или читал, но его это не волнует. Да и с чего бы? Как он сказал, они оба – совершеннолетние, а сама она – достаточно взрослая, чтобы предвидеть, по крайней мере, некоторые из последствий. По правде говоря, она действительно все это предвидела – и не остановилась.

– Хорошо. Спасибо. – Она с улыбкой ответила на его поцелуй. В какой-то момент этой ночи он превратился из Зика Лейтона – кинозвезды в Зика – сексуального парня, веселого и щедрого на комплименты, с отличной фигурой и умеющего чертовски хорошо делать массаж. Может быть, это произошло потому, что она заметила его смущение, когда он раздевался, или это произошло, когда он мочился, не закрыв дверь ванной комнаты, или когда он скорчил ту физиономию в постели… Так или иначе, она поняла, что он обычный человек, и это принесло одновременно и облегчение, и разочарование.

– Какой у тебя номер? – спросил Зик и записал его в свой телефон под ее диктовку.

Зазвонил ее мобильный.

– Ну вот, у нас есть номера друг друга. Оставайся на связи, ладно? Я знаю, что у нас обоих сумасшедшие графики, но прошлой ночью я прекрасно провел время, Шарлотта.

– Просто Чарли.

Они рассмеялись.

– Чарли. У тебя ведь сейчас начинается европейская часть турне? Грунтовый сезон?

Она кивнула, слегка впечатленная его познаниями.

– А я еду снимать в Сидней, но потом вернусь в Штаты и останусь там надолго. Может, еще встретимся этим летом?

– Я пришлю тебе билеты на «Оупен». Приходи, если сможешь.

– Я каждый год туда хожу. У меня своя ложа.

– А ты когда-нибудь был на турнире в качестве гостя теннисиста с высоким номером посева? Нет? У нас лучшие места.

Он усмехнулся.

– Ты классная, Чарли Сильвер, ты это знаешь?

Прежде чем она успела ответить, он поцеловал ее в щеку и направился к двери. Зик Лейтон ушел, одарив ее на прощание своей фирменной улыбкой.

Чарли тут же набрала номер Пайпер.

– Это правда?! – закричала подруга. – Я видела фотографии, но не могу поверить!

Чарли в ответ кашлянула, и Пайпер буквально завизжала:

– Боже мой! У тебя был секс с Зиком Лейтоном! С Зиком Лейтоном!!! Тут какая-то журналистка пишет, что вы просто друзья, и пытается выдать коробку презервативов за коробку леденцов, но я знала! Я просто знала!

Чарли посмотрела на обертки от презервативов на полу и улыбнулась.

– Да. С ним было довольно весело.

– Видела бы ты меня сейчас, – выдохнула Пайпер. – Я хожу по комнате. Кстати, здесь шесть утра. Я проснулась в три ночи, чтобы пойти в ванную, взглянула на свой телефон – и господи боже, Чарли! Зик Лейтон!

– Ты знаешь, как ни странно, он самый обычный парень.

– Да, и все-таки нет! Если это хитрость с твоей стороны, чтобы не рассказывать мне каждую чертову подробность, то не надейся – не сработает. Ты можешь себе представить, что я переспала с Мэттом Дэймоном, а потом сказала: «Подумаешь, ничего особенного»?

– Я и не говорю, что ничего особенного, только…

– Сколько раз? Какие позиции? Он внимательный любовник? Он играет в кино такие чувственные роли, и мне кажется, что в постели он должен быть просто изумительным. Давай начнем прямо с этого. Об ужине расскажешь потом.

Тристан и Изольда

Галерея работ одного из самых известных и загадочных живописцев начала двадцатого века Эдмунда Блэра Лейтона (Edmund Blair Leighton).

Художник Эдмунд Блэр Лейтон (Edmund Blair Leighton) родился в сентябре 1853 года в семье английского художника Чарльза Блэра Лейтона, в Лондоне. Чарльз Блэр Лейтон стал первым учителем живописи для своего сына. Впоследствии Эдмунд Блэр Лейтон поступил известный лондонский «University College School», а затем и в Королевскую Академию.

Достоверных сведений о жизни и творчестве Edmund Blair Leighton настолько мало, что сегодня известны только даты рождения и смерти художника, места рождения и смерти, и имя супруги художника.

При этом художник был очень популярен при жизни, его работы пользовались спросом и даже любовью публики. А сегодня специалисты говорят о том, что историческая и художественная ценность полотен живописца настолько высока, что имя Edmund Blair Leighton и его творческое наследие, можно смело включить в золотой фонд мировой живописи.

Эдмунд Блэр Лейтон писал в манере очень близкой прерафаэлитам, хотя в знаменитое братство не входил. В творчестве художника можно выделить несколько направлений. Наиболее известны публике исторические картины живописца, которые посвящены, однако, не столько реальным событиям и персонажам, сколько мифологическим романтическим сюжетам. Картины Edmund Blair Leighton – это некая ностальгия по ушедшему рыцарскому, романтическому и утонченному прошлому.

Картины художника Эдмунда Блэра Лейтона (Edmund Blair Leighton)

Эдмунд Блэр Лейтон, замечательный английский художник, мастер великолепных жанровых сцен,
родился 21 сентября 1853 года.

Лейтон был одним из самых востребованных живописцев своего времени. Его картины, написанные в стиле прерафаэлизма и романтизма, производят неизгладимое впечатление.

Регистрация брака (Signing the register)

Первым учителем для него стал его отец, тоже художник,Чарльз Блэр Лейтон. Позже он окончил университетскую школу Колледжа (University College School), затем учился в Королевской Академии. В 1885 году Лейтон соединился узами брака с Кэтрин Нэш, у них родилось двое детей - сын и дочь. Всю свою жизнь Эдмунд Блэр Лейтон прожил в Лондоне, где и скончался 1 сентября 1922 года. Примечательно, что Лейтон ежегодно выставлялся в залах Королевской Академии, вплоть до самой смерти, при этом он никогда не входил число академиков, не был членом-корреспондентом.

Заложница (The Hostage), 1912

Репродукции, открытки и постеры с его картинами печатаются до сих пор огромными тиражами. Выбирая сюжеты для своих полотен, Лейтон часто обращался к изящным, галантным временам средневековья.

Победитель (Vanquished),1884

До нас не дошло никакой информации о художнике, он не оставил после себя абсолютно никаких записей и дневников. А было бы так интересно узнать, как он жил и творил, как рождались замыслы его полотен, как он пришел к такому удивительному, потрясающему мастерству.

Слепой в Силоамской купальне (The blind man at the Pool of Siloam), 1879

Но увы! Может быть, когда-нибудь, найдется новая информация и приоткроется завеса тайны, которая витает над именем и судьбой «неуловимого Лейтона». А пока мы в полной мере можем наслаждаться его обширным творческим наследием.

Общество на пикнике (A Picnic Party), 1920

Каждую картину хочется бесконечно рассматривать и изучать. Подробности изображенных старинных музыкальных инструментов, предметов искусства, мебели приводит к мысли, что Лейтон, скорее всего, был опытным коллекционером антиквариата.

Интересные незнакомцы (Interesting strangers), 1881

Более всего восхищает то, как тщательно прорисован старинный декор, удивительно проработаны особенности и нюансы различных материалов. Богатая детализация, волшебно написанный свет делают каждую картину неповторимым законченным произведением, где нет ничего случайного, лица персонажей полны неизъяснимой прелести и чистоты.

Конец песни (The End of The Song), 1902

Вот уже более сотни лет поклонники таланта художника восхищаются его шедеврами, которые вошли в золотой фонд мирового искусства, имеют историческую и художественную ценность. Еще при жизни он превзошел по мастерству многих своих коллег и является примером для тех, кто хотел бы постичь секреты живописного мастерства.

Сентябрь, 1915

Паром (The Ferry)

Последние новости (The latest news), 1920

Witness my Act and Seal, 1878

Галантный кавалер (The gallant suitor), 1890

Ярмарочный день (Market day), 1900

Трудные времена (Time of Peril),1897

Сад моей леди (My Lady’s Garden),1905

Любовная записка (Le Billet Doux), 1915

Посвящение (The Dedication), 1908

Маленький принц (Глас народа) (A Little Prince or Vox Populi), 1904

1899 Прочь (Off)

Биография

Лейтон был сыном художника Чарлза Блэра Лейтона. Он обучался в University College School , а затем в школе Королевской академии художеств . Лейтон женился на Кэтрин Нэш в 1885 году и имел сына и дочь. Он ежегодно выставлял свои работы в Королевской академии с по 1920 год .

Лейтон был утончённым мастером, создающим тщательно прорисованные, декоративные картины. Он не оставил после себя дневников и, хотя выставлялся в Академии более сорока лет, никогда не был её членом или сторонником.

Темы

Лейтон писал в историческом жанре, отдавая предпочтение темам Средневековья и эпохи Регентства .

Список работ

Напишите отзыв о статье "Лейтон, Эдмунд"

Примечания

Ссылки

• в Art Renewal Center

Отрывок, характеризующий Лейтон, Эдмунд

Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.