Главный критерий добродетели по аристотелю. Учение аристотеля о добродетелях и его актуальный смысл

УО «Могилевский государственный университет имени А.А.Кулешова»

Реферат на тему: «Учение Аристотеля о добродетелях»

Выполнила:

Студентка 3 курса 31 группы

Сидоренко А.В.

Проверил:

Ст.препод. Данилевич С.А.

Могилев,2017

Введение

В современном словаре русского языка слова «добродетель» и «порок» справедливо помечены ремаркой «книжн.». В отличие от многих других этических терминов эти слова присутствуют в живом языке пассивно и употребляются в каких-то специфических значениях. О человеке говорят «добродетельный», как правило, с иронией.

Этимология русского слова «добродетель» очевидна. Соответствующее латинское слово – «virtu» - имеет в качестве одного из изначальных значений «доблесть», «мужество» и восходит к «vir», что значит мужчина. Соответствующее греческое слово – «arête» - имеет в качестве одного из изначальных значений «совершенство». Не случайно Аристотель, разработавший наиболее глубокое в античности (и не только в античности) учение о добродетелях, указал, что добродетель доводит до совершенства то, добродетелью чего она является.
Неявность практической границы между добродетелью и пороками подчеркивает трудность осуществления человеком своего нравственного предназначения в той ситуации, каковой является жизнь, когда каждое деяние прямо или косвенно опосредовано выбором между добром и злом, добродетелью и пороком.

Жизнь и творчество Аристотеля.

Аристотель - величайший из древнегреческих философов, основоположник дуализма, «отец логики», ученик и решительный противник Платона. Он родился в 384 году до нашей эры в Стагире - городе на северо - западном побережье Эгейского моря. Его отец - Никомах был придворным врачом македонского царя Аминты III. Но сын не унаследовал должность отца. В семнадцатилетнем возрасте Аристотель приезжает в Афины, где становится учеником Платона. В его академии он пробыл до смерти учителя. По истечении 10 лет после смерти Платона Аристотель покидает Афины. Он много путешествует. Филипп Македонский приглашает философа для обучения Александра - своего сына. Александр Македонский любил Аристотеля и называл его своим «вторым отцом». Аристотель не был согласен с политикой Македонского и по истечении некоторого времени покинул его и вернулся в Афины. Здесь он создает свою школу, получившую название Линей, по имени храма Аполлона Линейского, вблизи которого и находилась эта школа. При школе был сад с галереями для прогулок, и поскольку занятия проходили там, школа получила название «перипатической», а принадлежащие к ней стали называться «перипатетиками». Второй афинский период был временем окончательного оформления системы воззрения Аристотеля и подведения итогов. Не меньшее значение имело преподавание в Линее, привлекавшее многочисленных учеников. Смерть Александра Македонского вызвала антимакедонское восстание в Афинах. Аристотель, известный ссвоими македонскими симпатиями, был обвинен в «безбожии» и изгнан. Философ вынужден был бежать в Халкиду на остров Эвбея, где у него было поместье. Летом 322 года он умер.
Вопрос о хронологической последовательности произведений Аристотеля чрезвычайно труден, поскольку они несут отпечаток разновременности. Однако, несомненно, что его более ранние произведения проникнуты платонизмом. Диалог «Эвдем» или «О душе» содержит доказательства бессмертия души, сходные с аргументами Платона. Следуя Платону, он «провозглашает душу формой, и потому хвалит здесь тех, кто рассматривает ее как месторождение идей...».

Другое крупное сочинение, дошедшее до нас в значительном числе фрагментов - «Протрептик» («Увещание» - в последствие распространенный жанр философских произведений, приглашающих к изучению философии и побуждающих к созерцанию жизни). Аристотель, разделяя еще платоновскую теорию идей, высшим благом провозглашал «мышление». Это слово он употребляет в значении проникновения философского ума в высшую реальность - мир идей.

Лишь в сочинении «О философии», относимом некоторыми исследователями ко второму периода творчества Аристотеля, обнаруживаются существенные отклонения от платонизма. Так, он критикует теорию идей, сводя идеи к математическим числам. В этом же сочинении он писал о двойном происхождении веры в богов через вдохновения нисходящие на душу во сне, и через наблюдение упорядоченного движения светил. В своем произведении «Государство» Платон уподобил наш мир пещере, в которой сидят прикованные пленники, видящие перед собой лишь тени вещей, существующих в «подлинном» мире, то есть в мире идей. Узники ничего не знают о подлинном мире. Аристотель же говорит, что обитатели самой прекрасной и благоустроенной пещеры, только слышавшие о богах, лишь выйдя на поверхность земли и узрев красоту земного мира, «действительно поверят в то, что есть боги, и, что все это - произведение богов». Таким образом, не созерцание запредельного мира идей, а наблюдение и исследование нашего, земного мира ведет к высшей истине. Это различие теоретических установок Платона и Аристотеля составило главную основу их расхождения.

Учение Аристотеля о добродетелях

А нализ природы человеческого индивида показывает; что он разумен, вернее, разумно деятелен. В этом его специфика, отличие от других живых существ. "Назначение человека - деятельность души, согласованная с суждением или не без участия суждения" (EN, I, 6, 1098 а). Душа человека имеет сложное строение. Она включает внеразумную часть, которая, в свою очередь, подразделяется на: а) растительную, совершенно непричастную к разуму, не имеющую "доли в человеческой добродетели" (она наиболее полно обнаруживается во время сна), и б) стремящуюся (гневливую, вожделеющую), причастную к добродетели, но лишь постольку, поскольку она повинуется разуму, может направляться правильными суждениями. Второй подлинно человеческой частью души является разум. Она также бывает двоякой. "С одной стороны, она обладает им в собственном смысле слова и сама по себе, а с другой - это нечто, слушающееся суждения, как ребенок отца". Соответственно этому происходит разделение добродетелей: "Одни добродетели мы называем мыслительными, а другие - нравственными; мудрость, сообразительность и рассудительность - это мыслительные добродетели, а щедрость и благоразумие - нравственные" (EN, I, 13, 1103 а). Мыслительные добродетели образуют первую эвдемонию, высшее, самое ценное человеческое блаженство, которое Аристотель называет еще проявлением божественного в человеке. Нравственные добродетели образуют вторую эвдемонию. Как мы уже отмечали, собственным предметом этики являются нравственные добродетели, которые ведут, хотя и ко второй по рангу, но тем не менее эвдемонии.

Нравственные добродетели

Нравственные добродетели возникают как результат взаимодействия разумной и неразумной частей души. Точнее речь идет об отношении повинующегося разума к стремящейся части души. В этом смысле добродетели являются специфической мерой человеческого бытия. Животные и боги не причастны к ним, так как первым для этого недостает разума, а вторые лишены аффектов, неразумных страстей. Животные ниже добродетелей, боги выше их. Добродетели есть мера человечности.

"Добродетель - это способность поступать наилучшим образом во всем, что касается удовольствий и страданий, а порочность - это ее противоположность" (EN, II, 2, 1104 в).

Этические добродетели

Мало сказать, что склонности вместе с разумом входят в состав этических добродетелей. Существенное значение имеет их конкретное соотношение, которое является оптимальным тогда, когда разум господствует, а чувства повинуются. Склонности, аффекты составляют предмет, вещество этических добродетелей, а разум - их управляющее начало. При этом склонности нельзя истолковывать как пассивный и малозначащий элемент; они представляют собой деятельно-стимулирующее начало. Добродетель, пишет Аристотель, возникает тогда, когда верно направленный разум согласуется с движением чувств, а движение чувств согласно с разумом. Движения чувств имеют относительную самостоятельность, им свойственна своя собственная добродетель. Более того, "скорее верно направленное движение чувств, а не разум служит началом добродетели" (ММ, I, 7, 1206 в).

Исходя из этических текстов Аристотеля, можно предположить, что добрый настрой чувств, скорее всего, состоит в их готовности слушаться указаний разума. Сама же эта готовность, видимо, определяется их витальной силой: она может быть чрезмерной, что станет источником противодействия разуму, может быть и недостаточно развитой для деятельного осуществления разумно обозначенных целей, оптимальной же, по-видимому, является некое среднее их состояние, делавшее их открытыми для подчинения разуму как господствующему началу. Отношения разума и аффектов (чувств) могут напоминать отношения возницы и непослушных коней, а могут напоминать отношения отца и послушных детей. Во втором случае - случае готовности быть послушными - они соучаствуют добродетели.

Добродетели являются прижизненными приобретениями человеческого индивида. Согласно Аристотелю, душевные движения, силы бывают троякого рода: а) страсти, движения чувств (гнев, страх, радость, зависть и т, д.) - все, чему сопутствует удовольствие и страдание: б) причина существования чувств, страстей; в) приобретенные свойства, устои души или то, в силу чего мы верно или дурно относимся к чувствам, страстям. Добродетели не подходят ни под понятие чувств, ни под понятие их причины, они суть приобретенные состояния души. "Добродетели существуют в нас не от природы и не вопреки природе" (EN, II, 1, 1103 а). Они не от природы, ибо зависят от правильных суждений, и не помимо природы, ибо имеют своим предметом природные склонности.

Этическая добродетель слагается путем привычек, от них-то она и получила свое название (речь идет о том, что в древнегреческом языке слова "нрав" (ethos) и "привычка" (ethos) отличались друг от друга одной буквой, одинаковой в звучании и разной в написании: в первом случае это была седьмая буква алфавита - эта, во втором - пятая буква эпсилон. Она есть свойство и результат поведения, практического опыта общения. Люди становятся справедливыми, на деле действуя справедливо, мужественными, поступая мужественно. Устои души, ее приобретенные состояния зависят от различия деятельностей. Поэтому многое зависит от того, к чему люди с самого начала приучаются, какие привычки прививаются им с детства. Решающее значение имеют первые поступки и формируемые на их основе привычки.

Так как добродетель является функцией практической деятельности, то она каждый раз индивидуализирована: "Поступок связан с частным обстоятельством" (EN, VI, 8, 1141 в). Добродетельность в каждом отдельном случае имеет свою собственную меру, определить которую невозможно без соответствующих навыков, привычки, без сформировавшегося в живом опыте общения такта. Для этого необходимо в страстях и действиях добиваться середины.

Существуют каждый раз как бы три душевных состояния, два из которых порочны: одно - в силу избытка, другое - в силу недостатка. И только третье, расположенное между этими двумя крайними точками, является похвальным. "Как в страстях, так и в поступках пороки переступают должное либо в сторону избытка, либо в сторону недостатка, добродетель же умеет находить середину и ее избирает" (EN, II, 6, 1107 а). Мужество - середина по отношению к двум крайностям: трусости и безумной отваге; щедрость же соответственно находится между скупостью и расточительностью, мотовством и т.д. "Добродетель, следовательно, есть некое обладание серединой; во всяком случае, она существует постольку, поскольку ее достигает" (EN, II, 5, 1106 в).

Таблица добродетелей по Аристотелю:

Распущенность – благоразумие – бесчувственность

Безрассудство – мужество – трусость

Мотовство – щедрость – скупость

Спесь – величавость – приниженность

Гневливость – ровность – безгневность

Хвастовство – правдивость – притворство

Шутовство – остроумие – неотесанность

Вздорность – дружелюбие – угодничество

Бесстыдство – стыдливость -- робость

Речь идет не об арифметической середине. В таком случае моральный опыт свелся бы к простой бухгалтерии. Середина, по мнению Аристотеля, тождественна совершенству; ошибаться можно различно, а действовать правильно только одним путем. Добродетели суть середина, если их рассматривать с точки зрения сущности, но по своему совершенству и значению их можно назвать крайностями, т.е. они представляют собой крайнее совершенство. В избытке и недостатке самих по себе нет середины (так, например, про трусость или скупость нельзя сказать, что в каких-то дозах они плохи, а в каких-то хороши, они являют собой порок в любых количествах). Так и в середине нет избытка и недостатка (так, например, про мужество или щедрость нельзя сказать, что они бывают недостаточными или чрезмерными, они или есть, или их нет). Словом, речь идет о том, чтобы в каждом отдельном действии достигать того единственного, в этом смысле крайнего, предельного совершенства, которое свойственно этому действию. Если этические добродетели существуют в надлежащее время и при надлежащих обстоятельствах, направлены на тех, кто этого заслуживает, возникли из причин и проявляются в форме, в которой подобает, то это и будет означать середину, а вместе с тем и совершенство.

Чтобы быть добродетельным, действие должно быть также намеренным, сознательно взвешенным, осознанно выбранным. Что это значит? Прежде всего, Аристотель отличает действия непроизвольные от произвольных.

Под непроизвольным он фактически понимает поступок, совершаемый помимо воли индивида, поступок, причина которого находится вне действующего лица. Таковы действия подневольные, возникающие в результате однозначной внешней необходимости (например, прямого человеческого насилия). К ним примыкают также так называемые смешанные действия, которые совершаются самим индивидом, но в условиях крайне ограниченного выбора, как, например, действия человека, совершающего постыдный поступок, чтобы спасти родителей или детей, находящихся в руках злодея. Аристотель в этой связи ссылается также на ситуацию, когда во время бури за борт выбрасывают имущество, чтобы облегчить судно. Эти поступки в конкретных обстоятельствах произвольны, ибо непосредственно совершаются самим действующим лицом, но рассмотренные сами по себе, они все же являются непроизвольными, ибо человек сам не избрал бы для себя такой доли. К. разряду подневольных относятся также поступки, совершаемые индивидом в условиях, превышающих человеческие возможности, когда он в силу самой объективной ситуации теряет контроль над своими действиями, как, например, во время пожара, страшной грозы. Они не могут быть ни предметом похвалы, ни предметом осуждения, а скорее сочувствия. И тем не менее есть поступки, которые нельзя совершать и которые не могут считаться извинительными ни при каких обстоятельствах ("смехотворными кажутся причины, принудившие Алкмеона у Еврипида убить мать" - NE, III, 1, 1110а) . Аристотеля можно понять так: сын не может убивать мать ни при каких обстоятельствах. Это важнейшая моральная истина, которая, к сожалению, затерялась в примечаниях "Никомаховой этики", как и вообще всех других этических текстов античности.

1 У Еврипида было две трагедии об Алкмеоне, которые не сохранились. Суть истории, о которой шла речь, состояла в следующем: Амфиарий не желал идти в поход против Фив, но его уговорила подкупленная с этой целью его жена Эрифила. Амфиарий завещал своему сыну Алкмеону, что если поход провалится и он не вернется из него, то прежде чем собрать новый поход, чтобы отомстить за отца, он должен убить мать. Алкмеон так и поступил и, предводительствуя Эпигонами, захватил Фивы. Следующим классом непроизвольных действий являются действия по неведению. Речь идет не о невежестве и не об отсутствии таких знаний, которые, вообще-то говоря, были доступны человеку, а именно о неведении. Аристотель отличает действия "по неведению" от действий "в неведении". Так, пьяный совершает дурные поступки в неведении, т.е. непосредственно не сознавая, что он делает. Но это - сознательно избранная несознательность. Злоупотребляя алкоголем, он знал (ведал), чем это может грозить, и в данном случае речь идет о порочном поведении, за которое индивид несет ответственность. Поступок по неведению имеет место тогда, когда остаются неизвестными некоторые частные или случайные обстоятельства, которые, помимо воли действующего лица, изменяют сознательно задаваемый смысл поступка (когда, скажем, желая обхватить кого-то руками, сбивают его с ног или когда нечаянно выстреливают из ружья, пемзу принимают за камень, сына по ошибке принимают за врага и т.д.). На практике трудно бывает определить, совершен ли поступок по неведению или он был преднамеренно задуман. Критерием является последующее отношение индивида к совершенному им самим деянию. Поступки по неведению, имеют результатом страдание и раскаяние того, по чьей ошибке они произошли.

"Если непроизвольное совершается подневольно и по неведению, то произвольное - это, по-видимому, то, источник чего в самом деятеле, причем знающем те частные обстоятельства, при которых поступок имеет место" (EN, III, 3, 1111 а). К ним Аристотель относит также действия, совершенные в ярости или по влечению, ибо и то и другое свойственно человеку. Добродетельное поведение связано с произвольностью, оно предполагает, что воля является ближайшей причиной действия. Однако это не значит, что все произвольные действия суть добродетельные, ибо первые свойственны и детям, и животным. Аристотель вводит дальнейшее уточнение, связанное с понятием сознательного выбора, преднамеренности. Так, например, внезапные действия, совершаемые по влечению или в яростном порыве, являются произвольными, но их нельзя назвать сознательно избранными.

Преднамеренность является внутренним, субъективно-психологическим основанием нравственного поведения, и его существенный признак состоит в том, что ему предшествует предварительное взвешивание мотивов, выбор, заранее принятое решение. Предметом сознательного решения является не все вообще и не все обстоятельства человеческой жизни, а только то, совершение чего находится во власти выбирающего. И не просто во власти человека, а то, что совершается не всегда одинаковым образом, исход чего сам по себе не ясен и существенно зависит от позиции, которую он (выбирающий) займет. Проводя различие в сфере причинности, Аристотель выделяет "природу, необходимость, случай, а кроме того, ум и все, что исходит от человека" (EN, III, 5, 1112 а). Последняя сфера причинных отношений, где человеческий индивид является решающей величиной, как раз и является областью нравственно-ответственных действий, областью нравственных решений. Преднамеренность, собственно говоря, и есть то, что избрал человек в результате сознательно принятого решения. Преднамеренность есть тот решающий пункт, благодаря которому индивид конституирует себя в качестве субъекта нравственного действия.

Если понятие произвольного действия фиксирует то обстоятельство, что его источник находится в воле действующего индивида и позволяет говорить о психологической вменяемости действия, то понятие преднамеренности выражает то превалирование разума над аффектами, которое придает вменению этический смысл. Этические добродетели начинаются тогда, когда не простое стремление к удовольствию, а голос разума становится направляющим началом поведения.

Завершая общий анализ этических добродетелей, Аристотель дает следующее определение: "Итак, в связи с добродетелями мы сказали в общих чертах об их родовом понятии... а именно что они состоят в обладании серединой и что это нравственные устои или склады души; о том также, что чем они порождаются, в том и сами деятельны; о том, что добродетели зависят от нас и что они произвольны и, наконец, что они действуют так, как предписано верным суждением" (EN, III, 8, 1114 в).

Общее определение добродетелей недостаточно, так как отдельные добродетели ближе то к одной крайности, то к другой и, кроме того, каждая из них имеет свою материю поступков и сферу обнаружения. Поэтому необходимо рассмотреть каждую добродетель в отдельности. Их Аристотель выделяет десять: мужество, благоразумие, щедрость, великолепие, величавость, честолюбие, ровность, правдивость, дружелюбие, любезность.

При рассмотрении этических добродетелей Аристотель исходил из определения человека как разумного существа. Вместе с тем надо учесть, что, "человек по природе своей есть существо политическое". Эти два аристотелевских определения человека органически связаны между собой. Деятельное, опосредованное разумом осуществление возможностей человека приводит к полису с его обычаями, нравами, традициями, принятыми образцами поведения, а также соответствующими институтами в виде семьи, религиозных культов, совместных празднеств, дружеских союзов и т.д. Человек приобретает этическую реальность в полисе и как член полиса. И когда Аристотель говорит, что нравственные добродетели возникают из привычки, то он имеет в виду привычные для полиса формы поведения. Каждая добродетель связана со своей достаточно четко очерченной и существенной сферой человеческого бытия: мужество - прежде всего с воинской деятельностью, умеренность - с областью наслаждений, щедрость - с богатством и т.д. Добродетели, собственно говоря, и есть не что иное, как общественная мера поведения человека в наиболее важных сферах его жизни.

Заключение
Душа человека - это главным образом разум, но не только. Вегетативная часть души никак не влиять на разум. Что же касается чувственно-двигательной части, то она воздействует на разумную в различных направлениях, поскольку от нее исходят желания или вожделения. Последние склоняют к крайностям. Этические добродетели состоят поэтому в нахождении точной меры, среднего пути между крайностями. Путь правды и правоты - средний путь. Но, для того чтобы уметь находить середину во всем, следует обладать к тому способностью. Эта способность существует. Она и является наивысшей добродетелью, добродетелью как таковой или способностью к добродетели.

Совершенствуя себя в теоретически познавательной деятельности, человек способен достичь высшего счастья, “прикоснуться” умом к миру сверхчувственному, т.е. божественному. “Человек есть мера всех вещей”, - сказал один из предшественников Аристотеля, софист Протагор. Стагирит не оспаривает мысль Протагора, но не останавливается на ней. Чтобы быть справедливой, она должна быть дополнена другой: “божественное есть мера человеческого”. Из того, что мы смертны и конечны, нельзя делать вывод, что следует ограничиваться в своих помыслах конечным, т.е. соразмерным человеку. Напротив, следует измерять себя тем, что бессмертно.

Аристотель (384-322 гг. до н. э.) впервые разраба­тывает этику как систематическую науку. Он дает ей определение, производя его от слова, первоначально обозначавшее совместное жилище, обычай, черты ха­рактера человека, порожденные условиями совместно­го общежития. «Свое название, если нужно исследовать истину исходя из буквы (а это, пожалуй, нужно), этическая добродетель получила вот откуда: слово ethos, нрав, происходит от слова ethos, обычай, так что эти­ческая добродетель называется так по созвучию со словом привычка. Уже отсюда ясно, что ни одна добро­детель внеразумной части души не возникает в нас от природы: что существует от природы, то уже не изменится под влиянием привычки»*.

* Аристотель. Сочинения: В 4 т.- Т. 4.- М, 1984.- С. 306.

Аристотель делает существенный для всей антич­ности поворот при рассмотрении нравственных проблем в результате того, что обращает внимание на позитивную роль эмоций. Он подвергает критике уче­ние Сократа и Платона за предельный рационализм. Аристотель говорит, что, связав мораль с разумом, они не учитывают страстей. Но необходимо не просто знать добродетель, а действовать в соответствии с ней. Дей­ствие же как раз происходит из того, что разум соеди­няется с эмоцией. Невозможно быть добродетельным и не радоваться добродетельному действию.

Введение в теорию страстей, рассматриваемых в положительном плане, позволило сделать существен­ные шаги на пути развития теории. Прежде всего мораль, добродетельное поведение, предстает в учении Аристотеля в связи с представлением о вариативности поведения человека, с допущением мысли об опреде­ленной свободе действия, которой человек обладает в пределах своего нравственного бытия. По существу, это означает движение к более глубокому пониманию субъективности. Ведь если предположить, что человек действует исключительно на основе разума и что все познано, не осталось бы никакого сомнения о том, как нужно действовать. Аристотель, видимо, хорошо пони­мает это, говоря о том, что знание добродетели вообще не дает знания в каждом конкретном случае.

Добродетели, согласно Аристотелю, воспитыва­ется. Но человек, совершенно не предрасположен­ный к восприятию этического знания, окажется глух учению. Этот вывод опять же связан с введением теорию представления о необходимости эмоционального настроя для совершения нравственного действия. Если человек не настроен эмоционально на добро, нравственное просвещение окажется для него без пользы.

Добродетельное поведение представляется дей­ствием, совершаемым под влиянием эмоций, направля­емых разумом. Для аргументации данного положения Аристотель рассматривает взаимодействие различных частей души, во многом используя платоновское пони­мание ее составляющих. Он разделяет душу на разум­ную и неразумную. Последняя делится на раститель­ную и стремящуюся. Растительная душа способна за­ботится о воспроизведении потомства, она способна чувствовать недостаток в пище, но в ней нет никаких чувственных стремлений, никаких аффектов. Поэтому она не имеет отношения к добродетели. Стремящаяся душа содержит аффекты и, соответственно, имеет от­ношение к добродетели. Но аффекты способны поро­дить добродетельный образ жизни только в том случае, если они управляются разумом. Взаимодействие разум­ной и неразумной души обеспечивается ее слушающей частью. Благодаря слушающей части неразумная душа воспринимает то знание, которое заключено в разум­ной, прежде всего в ее собственно разумной части, содержащей интеллектуальные добродетели. Рассудоч­ная часть души также имеет некоторое отношение к добродетели, так как для практического воплощения добродетели нужно действовать с умом, то есть ориен­тироваться не только на общее понятие о добродетели, но и на конкретные цели, которые человек стремиться достичь, будучи добродетельным существом, действуя во имя своего блага и блага полиса.

Это может быть выражено следующей схемой:

Душа, согласно Аристотелю, присуща всему живо­му и для всего живого она выполняет одну и ту же функцию: обеспечивает стремление к совершенству. В соответствии с его представлениями, каждая инди­видуальная жизнь стремится к совершенству, к образ­цу, заданному со стороны формы. Под формой Арис­тотель во многом понимает то же, что и Платон, т. е. некоторый идеальный образец совершенства. Но в от­личие от Платона он подходит к вопросу о соотноше­нии отдельной единичной вещи и ее формы более диф­ференцированно. Если для Платона есть общие идеи любви вообще, блага вообще, то Аристотель в понима­нии формы останавливается на таком уровне обобще­ния, который соответствует видовым отличиям. «Пос­леднее видовое отличие... будет сущность вещи и [ее] определение»*. Ни всеобщее, ни род, с точки зрения Аристотеля, сущностью и определением вещи не явля­ются. Однако сущность нельзя понимать и как единич­ное. Последнее задается также со стороны материи, ко­торая, соединясь с формой, и дает то, что представляет из себя каждая конкретная вещь. Для человека после­днее видовое отличие, по-видимому, связано с профес­сией. Поэтому так же, как желудь, в силу наличия у него растительной души, хочет стать хорошим дубом, человек, обладающий уже и разумной душой, созна­тельно стремится к тому, чтобы стать хорошим порт­ным, кормчим, философом и т. д.

* Аристотель. Метафизика.- М.; Л., 1934.- С. 132.

Аристотель, как известно, изучал разные виды животных, он считается основателем биологии (преж­де всего зоологии). Его наблюдения относительно жиз­ни растений и животных для своего времени были достаточно глубоки. Так, Аристотель говорил о том, что растительная душа заботится только о воспроизведе­нии потомства, животная же душа имеет ощущения, у нее появляется возможность ощущать форму воспри­нимаемого без ее материи. Человеческая душа, в дополнение к этому имеет также разум, способный критически оценивать сами ощущения. Но из всех этих суждений остается до конца неясным, почему же в одном случае для стремления к совершенной форме сказывается достаточно растительной души, простого воспроизведения потомства, а в другом случае требуют­ся ощущения, да еще и разум. Говоря об этических доб­родетелях, Аристотель приближается к выводу о том, что неопределенность бытия человека по сравнению с ра­стениями и животными по какой-то причине возраста­ет. В силу этого у него и появляется свобода выбора, воля и связанные с этим добродетели, которые по сути дела являются средством, позволяющим человеку держаться в границах его собственной меры бытия при неопреде­ленности ряда параметров последнего. Но эти выводы сформулированы Аристотелем лишь в неявном виде.

Этические добродетели формируются, согласно Аристотелю, на базе аффектов под влиянием слушаю­щей части души. Принципом их определения является нахождение меры между двумя пороками. Например, мужество - определенная мера между страхом (тру­состью) и безумной отвагой. Но мера это не просто се­редина, а определенное для каждой конкретной добро­детели отношение. Например, мужество ближе к безум­ной отваге, чем к страху. Благоразумие (умеренность) - мера между бесстрастием и распущенностью, но бли­же к бесстрастию. Щедрость - мера между скупостью и мотовством, но ближе к мотовству.

Такой принцип определения относится, однако, только к этическим добродетелям. Для высших - ин­теллектуальных добродетелей он не подходит, так как высшая, разумная деятельность, согласно Аристотелю, должна быть самодостаточной. В ней нет места соеди­нению чувственного и разумного. Интеллектуальная добродетель - это мудрость, а также рассудительность (мудрость в применении к практическим делам) и со­образительность. Идеалом мудрой разумной деятель­ности как высшего блага у Аристотеля оказывается со­зерцание, выступающее как высшее благо, так как это деятельность, содержащая цель в самой себе.

В античной концепции мира порядок бытия в це­лом задается сверху, со стороны всепроникающего и организующего мировой порядок разума «Нуса». Идея «Нуса» появляется впервые у Анаксагора. Картина мира как статического совершенства, лишь иногда нарушаемого отклонениями, характерна и для Плато­на, и для Аристотеля. У Платона это проявляется в са­мой идее несовершенства мира земного бытия, выступающего как мир теней. У Аристотеля каждая вещь стремится к своей форме как совершенному боже­ственному образцу. Само подобное стремление, разви­тие, имеющее место на Земле, также свидетельствует о несовершенстве земного бытия. Такое понимание в целом неизбежно приводит к выводу о свободе как свободе созерцания совершенного порядка бытия, до­ступной на высшем уровне развития познавательных способностей человека, тогда, когда ему как бы предо­ставляется возможность заглянуть в мир богов. У Пла­тона это, как мы уже видели, происходит тогда, когда человек преодолевая несовершенные формы земного бытия поднимается до видения идей красоты блага и справедливости самих по себе. У Аристотеля проявля­ется в интеллектуальных (дианоэтических) добродете­лях, высшая из которых - мудрость, показывает, в ча­стности, и то, что высшее благо есть созерцание.

Но мудрость имеет отношение и к практическим делам. Она в виде рассудительности присутствует во всех этических добродетелях, ведь они, как уже отме­чалось, как раз и возникают благодаря взаимодействию аффективной и разумной частей души.

Аристотель сделал огромный шаг в развитии эти­ческой мысли, положительно оценив роль аффектов в моральном действии. Но он был против страстей. Страсть или сильное эмоциональное напряжение мо­жет, с его точки зрения, только увести человека от пра­вильного действия, так как, поддаваясь страстям, мы теряем контроль разума. «Мы,- говорит Аристотель,- должны следить за тем, к чему мы сами восприимчи­вы, ибо от природы все склонны к разному, а узнать к чему - можно по возникающему в нас удовольствию и страданию, и надо увлечь самих себя в противопо­ложную сторону, потому что, далеко уводя себя от про­ступка, мы придем к середине, что и делают, напри­мер, исправляя кривизну деревьев. Больше всего надо о всем остерегаться удовольствия и того, что его до­ставляет, потому что об этих вещах мы судим крайне пристрастно»*.

* Аристотель. Сочинения: В 4 т.- Т. 4.- М., 1984.- С. 93.

Следовательно, в этической концепции Аристотельпозитивную роль играют только умеренные эмоции. Но мы знаем, что в действительности многими своими достижениями человечество обязано именно страстям без них не может быть творческого горения, мучитель­ного поиска истины, не может быть никакого самопо­жертвования.

Аристотель в целом исходит в своей этической концепции из эвдемонистического тезиса. Он считает, что стремление к счастью это самое простое и понят­ное желание человека. Но путь к счастью показывает этика. «...Человеческое благо представляет собою дея­тельность души сообразно добродетели, а если добро­детелей несколько - то сообразно наилучшей и наи­более полной [и совершенной]»*. Счастье и есть жизнь в соответствии с добродетелью.

* Аристотель. Указ. соч.- С. 64.

На низших уровнях бытия счастье дает сознание совершенства. Здесь человек реализует свое социаль­ное назначение. Быть совершенным сапожником или ко­рабелом, то есть максимально воплотить в своем инди­видуальном бытии свою идею, свою форму и означает быть счастливым. Этот уровень бытия в основном регу­лируется этическими добродетелями. Но человек также обладает разумом. Его высшее назначение, согласно до­минирующей в античной этике традиции, должно быть связано с самим разумом, не рассматриваемым просто в качестве аппарата для производства каких-то вещей. Но такой разум по логике вещей не может быть ничем иным, кроме созерцающего разума. Этим выводом, соб­ственно, и заканчивается этическое учение Аристотеля.

Выводы

¨ Античная этика классического периода начинается с идеи о том, что в индивидуальном бытии должны быть выраже­ны всеобщие начала. Поэтому необходимо подчинить его всеобщему космическому закону «логосу» (Гераклит). Необходимо также выполнять законы государства, так как они тоже выражают всеобщие начала бытия.

¨ Затем, в этике софистов мораль релятивизируется. Чело­век освобождается от бремени космического закона и принимает ответственность на себя. Мораль понимается здесь как совокупность требований, которые формирует сам человек для упорядочивания общественной жизни и защиты своих прав. Добродетели представляются воспитуемыми, а средством воспитания выступает наказание. Личность понимается как индивидуальный субъект, вынужденный выполнять определенные правила поведения в силу совместного общежития, хотя основным мотивом поведения является стремление к реализации собственно­го интереса, в том числе - стремление к наслаждению. Метод софистов - ведение спора, в котором полагается возможным с равной убедительностью доказывать про­тивоположные тезисы - направлен на демонстрацию практических последствий принятия того или иного теоретического положения. Это, в конечном счете, может способствовать принятию решения относительно того, можно ли использовать данное положение как некоторый жизненный принципа.

¨ Поиск индивидуальных критериев нравственности, кото­рые могут быть заключены в самом индивиде, продолжа­ется в этике Демокрита, а также в учениях некоторых философов, считавших учениками Сократа (Антисфен, Диоген, Аристипп). На этом пути прорабатываются раз­личные логические возможности воплощения некоторой теоретической идеи в организации индивидуальной жиз­ни. Так, Демокрит говорит, что надо стремиться к спокой­ствию духа и умеренным наслаждениям. Его основной нравственный императив: избегай чрезмерных страстей и действий сверх своих сил. Киники (Антисфен, Диоген) считали, что нужно по возможности отказаться от всяких удовольствий, так как все они ведут к последующему страданию, по крайней мере - к беспокойству, которое тоже страдание. Киренаики (Аристипп), наоборот, пола­гали, что нужно стремиться к сильным чувственным удовольствиям в настоящем, так как именно в них и заключе­но счастье.

¨ Личностные критерии, сведение морали исключительно к вопросу о том, что нужно для того, чтобы прожить более счастливо, представляются, однако, слишком неопреде­ленными в силу того, что сами удовольствия, с которыми так или иначе связывается счастье, не являются для чело­века чем-то совершенно очевидным. То, что кажется нам ценным и желательным, в определенной степени задается со стороны нормативных критериев общества. Кроме того, человек имеет общественные обязанности, исполне­ние которых совсем не всегда связано с удовольствиями. Поэтому индивидуальные, психологические подходы к пониманию морали являются недостаточными. Попытка их преодоления начинается в этике Сократ и Платона, которые задаются вопросом об общем интерсубъективном смысле моральных требований. И Сократ и Платон счита­ют, что для счастья достаточно одной добродетели. Этот тезис содержат призыв противостояния себя несовер­шенному миру, уходу от него. Оба мыслителя полагают, что в индивидуальном бытии должны быть максимально выражены общие начала. Платон рекомендует воздержи­ваться от чувственных удовольствий, для того чтобы душа не привыкала к телу. Тогда легче происходит ее высво­бождение. Чувственные удовольствия, с его точки зрения, могут свидетельствовать лишь о восстановлении нару­шенной ранее гармонии, так что тот, кто стремится к ним сознательно, фактически намеренно стремится к разру­шению (как предварительному условию приобретения чувственных удовольствий). Средство познания, согласно Платону,- самососредоточение, которое одновременно является нравственным очищением. Сосредотачиваясь, отвлекаясь от всего земного, душа припоминает то, что она видела в мире идей. Идеальное государство Платона отражает идею необходимости закрепления за каждым определенных социальных функций в соответствии с врожденными способностями души.

¨ Вершиной античной этики классического периода являет­ся этика добродетелей Аристотеля. Аристотель полагает, что счастье есть жизнь в соответствии с добродетелью. Добродетель деятельна, добродетельный человек, уча­ствуя в общественных делах, стремится совершенно вы­полнять свою функцию и чувствует себя счастливым. Это возможно потому, что он свободно развивается в сторону совершенства, стремится к своей форме. Такое развитие, однако, требует определенных усилий, оно должно нахо­диться в границах, которые как раз задаются этическими добродетелями. Последние определяются как мера между двумя пороками. Человек, согласно Аристотелю, должен контролировать свою чувственность, стремиться избе­гать сильных страстей, так как они легче всего уводят от необходимой меры и приближают к пороку, то есть к крайности. Однако без определенного рода эмоций также нельзя быть нравственным. Действенность добродетели определяется именно аффектом, поставленным под конт­роль разума.

¨ Высшие, интеллектуальные добродетели (мудрость, рас­судительность, сообразительность) уже не понимаются Аристотелем как мера между двумя пороками. Принцип совершенства относится в них не к выполнению социаль­ной функции, а к характеристики самого человеческого разума. Высшим критерием такого совершенства стано­вится одновременное видение всех форм, созерцание, в котором человек уподобляется богам и которое есть выс­шее благо. Созерцание, по Аристотелю, это деятельность, содержащая цель в самой себе. Это активное состояние на которое ориентируют интеллектуальные добродетели. Последние не изолированы от этических добродетелей, так как рассудительность, представляющая мудрость, об­ращенную к практическим делам, присутствует во всех других добродетелях.

¨ Этику Платона и Аристотеля называют также этикой гражданского служения, поскольку эти философы в от­личие от психологического направления в понимании мо­рали не мыслят бытия человека вне такой связи с целым, в которой забота о последнем, об общем благе, становится одним из важных нравственных мотивов поведения лич­ности.

¨ Стремление отделить разумное начало человека от чув­ственного, рассмотреть его в качестве самостоятельного и самого важного, а потому нуждающегося в том, чтобы его поддержать, освободить от всего мешающего, было доминирующей традицией античной этики. На этом пути нравственное самосознание человека сделало большой шаг вперед с точки зрения рассмотрения вопроса о том, как разум должен контролировать чувства, какие цели жизни человек может и должен поставить перед собой с помощью разума. Но эти же достижения оборачиваются слабыми сторонами всей античной этики.

¨ Прежде всего это происходит из-за непонимания смысла человеческого субъективного бытия, непонимания того, что человек, обладающий универсальным (божествен­ным) разумом, достижения чего так часто жаждали фило­софы, уже не был бы человеком. Более того, он вообще не был бы субъектом, так как смысл субъективного бытия в том, что субъект ориентируется в некоторой неопреде­ленной до конца ситуации. Он не знает, какими сторонами реальность повернется к нему в следующий момент времени и готовится к этой неопределенности. Наши эмоции и являются одним из средств такой подготовки, они мобилизуют все системы организма, подготавливая его к возможному в следующий момент действию, например, к тому, что придется бежать, сражаться, любить и т. д. Ан­тичные философы не смогли понять этого. Они относили ощущения и эмоциональные проявления человеческой жизни к низшей части души человека и нигде не сказали о том, что ощущения могут быть рассмотрены в качестве связи сознания и мира, что эта связь является подвижной, изменчивой в силу различных видов активности, различ­ных видов деятельности, которую осуществляет человек. Определенное напряжение этой связи, баланс положи­тельных и отрицательных удовольствий, способствую­щий в целом тому, что положительное эмоциональное на­пряжение не пропадает и есть то, что может быть названо психологическим основанием счастья человека.

Самое время перейти к учению Аристотеля о добродетелях. Здесь следует начать с общих принципов, и я воспользуюсь доксографическим материалом, который имеется у св. Ипполита Римского. В первой книге «Философумен», свт. Ипполит дает следующий очерк этической философии Аристотеля:

Платон признает единственными благами (ἀγαθὰ ) только те, что относится к душе, это и есть, по его мнению, то, что достаточно для счастья (εὐδαιμονίαν ). Аристотель же вводит троякий род благ , и говорит, что мудрый не совершен, если он не имеет телесных и внешних благ , [из телесных же]: благообразия (κάλλος ), силы, утонченности (εὐαισθησία ), здоровья (ἀρτιότης ), а из внешних: богатства, благородства, славы, силы, миролюбия, дружественности. К внутренним благам души он, согласно с Платоном, относит разумность (φρόνησιν ), целомудрие (σωφροσύνην ), справедливость (δικαιοσύνην ), мужество (ἀνδρείαν ).

Стобей свидетельствует, что Аристотель в согласии с Платоном делил душу на три силы. Каждую из сил души Аристотель, в общем, согласно с Платоном, наделяет свойственной ей добродетелью: логическую - разумностью; страстную - кротостью и мужеством; желающую - воздержностью и целомудрием, а для души в целом, Аристотель полагал следующие добродетели: справедливость, благородство и великодушие.

Из этих свидетельств видно, что поздние авторы старались найти общие пункты в этике Платона и Аристотеля. Следует обратить внимание на слова Ипполита, что идея блага Аристотеля несколько отлична от Платона. Действительно, по Аристотелю, не существует одной-единственной идеи блага, поскольку блага разнообразны, тогда как Платон выделил одну идею блага, которая есть бытие в наиболее полном смысле. Это благо, занимает в платоновском мире идей верховное место, пронизывая мир идей и придавая им единство. С другой стороны, эти доксографические свидетельства базируются, как это не трудно заметить, на трактате «О добродетелях» , который входит в Аристотелевский корпус. Стобей попросту его переписывает. Следует кратко остановиться на этом весьма популярном в древности сочинении. Главный вопрос: кто же его автор и действительно ли отражает это сочинение взгляды Аристотеля? Эрнст Шмидт считает, что автор, по всей вероятности, принадлежал к кругу ранних перипатетиков и не соглашается с мнением некоторых исследователей, что автор мог быть эклектиком, испытавшим стоические влияния. Некоторые исследователи допускают, что автором мог быть Феофраст , ученик Аристотеля. Другие датируют трактат более поздним временем (I в. до н.э. - II в. н.э.), а автором считают какого-нибудь эклектического компилятора. Последняя точка зрения современными исследователями признается более правдоподобной. Что касается вопроса: отражает ли трактат взгляды Аристотеля, то и здесь мнения разошлись. Одни считают несомненным, что в целом в нем излагаются взгляды Стагирита, другие в этом сомневаются. Во-первых, в трактате отсутствует основная идея этической доктрины о середине добродетели между крайностями, проистекающими от излишка, или недостатка. Так же считают, что в нем много платонических элементов: трехчастное деление души и четыре главные добродетели. Но известно, что Аристотель в целом принимал Платоновское деление души и в своем трактате «О душе» проводит подобное ее деление. То, что Аристотель перечисляет четыре добродетели, то в этом нет ничего странного, ведь эти добродетели были общепринятыми в его время.

Для наглядности изобразим классификацию добродетелей в этом трактате в виде таблицы.

Таблица №1. Разделение добродетелей и пороков

в трактате «О добродетелях» (VV, 1249a31-1250a)

Итого, мы насчитываем восемь добродетелей, противостоящих восьми порокам. Эти добродетели следующие: рассудительность (φρ ό νησις ), мужество (ἀ νδρε ί α ), кротость (πρα ό της ), целомудрие (σωφροσ ύ νη ), воздержание (ἐ γκράτεια ), справедливость (δικαιοσ ύ νη ), благородство (ἐ λευθερι ό της ) и великодушие (μεγαλοψυχ ί α ).

Добродетель по Аристотелю, два вида справедливости.

Добродетель - понятия нравственного сознания, служащее обобщенной характеристикой положительных устойчивых моральных качеств личности, указывая на их моральную ценность. Понятия добродетель подчеркивает роль отдельного человека как активного носителя той или иной нравственности, поэтому представления о ней играла особенно важную роль в моральном сознании античного и феодального общества, когда, с одной стороны, выбившаяся из первобытного коллектива личность смогла стать олицетворением общественной морали, с другой стороны, еще широко распространено было убеждение, что моральные качества коренятся в естественных склонностях человека, обусловлены личной психикой людей.

Аристотель подчеркивал, что добродетель не имеет врожденный характер, а приобретается человеком в процессе упражнения. Аристотель считал, что в основе моральной деятельности и нравственных доблестей лежит объективная целесообразность. Высшее благо (это цель, к которой люди стремятся ради нее самой. Достигнуть цели можно обладая добродетелью, которое есть, прежде всего, умение правильно ориентироваться (выбирать среднее между излишеством и недостатком. Добродетели Аристотель подразделил на этические, или добродетели характера (щедрость), и дианоэтические или интеллектуальные (мудрость). Представление о добродетели связывается, прежде всего, с такими нравственными качествами как мужество, умеренность, мудрость и венчающий их добродетель справедливости.

Сократ

СОКРАТ (Socrates) из Афин (469-399 до н. э.), античный философ, учитель Платона, воплощенный идеал истинного мудреца в исторической памяти человечества. С именем Сократа связано первое фундаментальное деление истории античной философии на до- и после-Сократовскую, отражающее интерес ранних философов 6-5 вв. к натурфилософии (ср. устоявшийся термин для этого периода: "досократики"), а последующего поколения софистов 5 в. - к этико-политическим темам, главная из которых воспитание добродетельного человека и гражданина.

Особенности философии Сократа

На основании различных свидетельств, из которых предпочтение, как правило, отдается "Апологии Сократа" и ранним диалогам Платона, обычно указывают по крайней мере три особенности сократовой философии: 1) ее разговорный ("диалектический") характер; 2) определение понятий путем индукции; 3) этический рационализм, выражаемый формулой "добродетель есть знание".

Этический рационализмю Постоянная мысль Сократа - о том, что правильное поведение и истинное знание не могут быть отделены друг от друга: невозможно поступать мужественно или благочество, не зная, что такое мужество или благочестие. Поступок только тогда имеет моральный смысл, когда человек совершает его осознанно и по внутреннему убеждению, если же он ведет себя хорошо, потому что, например, "все так делают" - то если "все" станут вести себя плохо, то не будет причин быть добродетельным. По Сократу, не только истинно моральное (благо) всегда сознательно, но и сознательное - всегда хорошо, а бессознательное - плохо. Если кто-то поступает плохо, значит, он еще не знает того, как следует поступать (зло - всегда ошибка суждения), и после того, как его душа будет очищена от ложных предрассудков, в ней проявится природная любовь к добру, а добро самоочевидно.

Точно так же, как нельзя хорошо поступать, не зная добродетели, так и нельзя по-настоящему любить, не зная, что такое любовь и что должно быть истинным предметом влечения. Тема любви (эроса) и дружбы - наиболее хорошо засвидетельствованная тема рассуждений Сократа.

В каждой душе есть доброе начало, как у каждой души есть демон-покровитель. Сократ слышал голос своего "демония", предостерегавший его или его друзей (если они советовались с Сократом) совершать те или иные поступки (замечательно, что "демоний" Сократа проявлял свою запретительную силу только в случаях смертельной угрозы для жизни, в менее важных случаях он молчал). Свой внутренний голос Сократ считал своеобразным оракулом, посредством которого бог сообщает ему свою волю - соответственно, Сократ не смел ослушаться божественных указаний. Именно за это подозрительное с точки зрения государственной религии учение в конце жизни он был обвинен в неблагочестии.

Аристотель впервые ввел термин этика и превратил ее в самостоятельную и систематическую философскую науку. Центральным понятием этики Аристотеля является его учение о добродетелях. В современном обществе учение о добродетелях до сих пор является актуальнейшей темой для дискуссий.

Добродетель – это положительное нравственное качество человека, свойство характера, одобряемое с моральной точки зрения .

Она находится в середине между двумя пороками: избытком и недостатком . Признаком добродетели является чувство меры, способствующее выбору среднего между двумя крайностями. Философ считал, что добродетель не дана нам от природы. Из чего следует, что человек сам отвечает за то, какие поступки – благородные или низкие – он выбирает; быть добродетельным или порочным во власти человека, и он несет ответственность за то, добр он или дурен.

По мнению Аристотеля, человек должен контролировать собственные эмоции, и не поддаваться сильным страстям, так как из-за них он теряет чувство меры и приближается к пороку, то есть к крайности. Однако без определенного рода эмоций также нельзя быть нравственным, так как действенность добродетели определяется именно аффектом, поставленным под контроль разума.

Существуют два рода добродетелей : интеллектуальные и нравственные соответствующие двум частям души: разумной и неразумной. Интеллектуальные добродетели приобретаются путем обучения, нравственные – путем воспитания.

Добродетельность в каждом отдельном случае имеет свою собственную меру, определить которую невозможно без соответствующих навыков и привычек. Для этого нужно в страстях и действиях добиваться «золотой середины». По мнению Аристотеля, «как в страстях, так и в поступках пороки переступают должное либо в сторону избытка, либо в сторону недостатка, добродетель же умеет находить середину и ее избирает». Это доказывается рассмотрением различных добродетелей. Например, щедрость – середина по отношению к двум крайностям: скупостью и транжирством.

Рассматривая вопрос об актуальности, можно сказать, что наука о добродетелях помогает человеку осознать главные цели в своей жизни, а также решает вопрос об увеличении доброжелательных граждан в государстве, путем воспитания. Она, наряду с политикой, является очень важной практической наукой, стремясь сделать человека моральным, а значит счастливым.

Подведя итоги, можно сказать, что счастливый человек живёт в соответствии с добродетелью . Совершая благие поступки, он стремится полностью оправдать свою роль, тем самым чувствуя себя счастливее. Аристотель утверждает, что человек должен управлять своими чувствами, стараясь избегать сильных страстей. Потеряв контроль над эмоциями, очень просто не заметить меру и приблизится к порогу. Людям не под силу достигнуть уровня божественной жизни, но, насколько это возможно, они должны стремиться к нему путем созерцательной деятельности, как к идеалу.