Герои пьесы "Дядя Ваня" Чехова: характеристика героев. «Странная» драматургия

В 1889 г. Чехов закончил комедию в 4-х действиях под названием «Леший». Опубликована она была в 1890 г. Впоследствии, после создания «Чайки», писатель переделал её в пьесу «Дядя Ваня».

В первоначальном варианте драма «Леший» была поставлена 27/12/1889 г. в Москве, в театре М. М. Абрамовой. Окончательное завершение пьесы произошло в 1896 г. Она уже именовалась «Дядя Ваня» и имела подзаголовок «Сцены из деревенской жизни в четырёх действиях». В 1899 г., когда Чехов был в Ялте туда приходит известие о триумфе его пьесы "Дядя Ваня".

В этой пьесе писатель широко охватывает российскую действительность и описывает духовную жизнь российской интеллигенции. Это удаётся ему благодаря очень точному подбору главных героев. Иван Петрович, доктор Астров, Соня - люди, заботы и интересы которых выходят далеко за пределы узкоэгоистических рамок личной жизни. Жизнь в провинции мрачна, полна безысходности, разочарований, что ещё более усугубляются описанием нищеты жизни простого люда.

В пьесе постоянно звучат лейтмотивы страшной усталости и одиночества. В то же время им противостоят мотивы веры в высокие идеалы романтизма, попытки в одиночку бороться со всеобщей неустроенностью. Иван Петрович и Соня искренне считают, что обеспечивая материально профессора Серебрякова, они, тем самым, служат науке. Доктор Астров составляет карту, отражающую историю взаимоотношений человека и природы, прошлое, настоящее и будущее природы России и эта работа является смыслом его жизни. Провинциальные герои уже сейчас хотят видеть итоги сделанного ими и осознать цель и смысл своей жизни. И у каждого героя есть на этот счёт своя точка зрения.

Анализ пьесы

Сюжет

Сюжетная линия озвучена в самом подзаголовке пьесы «сцены из деревенской жизни». Помещик Иван Петрович Войницкий и его племянница Соня практически всю свою жизнь материально обеспечивают своего зятя и соответственно отца, искренне считая, что таким образом они поддерживают науку в лице научного светила профессора Серебрякова. Однако, с его приездом со своей молодой женой Еленой Андреевной в поместье происходит прозрение. Все эти годы Иван Петрович работал для материального процветания научного ничтожества, который не способен был вообще что-то создать в науке. Влюблённость в Елену Андреевну усугубляют ситуацию. Он осознаёт, что жизнь прошла зря, он ничего не достиг, жизнь растрачена напрасно, что он обманут, так как принёс в жертву свою личную жизнь, семью. Помогая другому, он забыл о себе.

По мере развития сюжета, всё запутывается. Иван Петрович безуспешно влюблён в Елену Андреевну, Елена Андреевна влюблена в Астрова и не без взаимности, Соня безответно влюблена в Астрова. А профессор Серебряков, поселившийся в доме Войницких, порядком уже всем надоел своим брюзжанием и подагрой. Решив поправить свои материальные дела, он на семейном совете предлагает продать имение, купить дачу в Финляндии. Это переполняет чашу терпения Ивана Петровича и он два раза стреляет в профессора, по счастью, мимо. Помирившись со своим родственником, профессор с женой уезжают, а Соня и Иван Петрович возвращаются к своему прежнему занятию, ведению хозяйства поместья.

Характеристики образов

Центральный образ пьесы - Иван Петрович Войницкий, дядя Ваня. Человек всю жизнь боготворивший своего зятя, почитавший его за научное светило и, в итоге, жестоко разочаровавшийся в нём. Это умный, образованный, глубоко порядочный человек, способный на жертвенность ради другого. Трагедия его в том, что всю свою жизнь он посвятил пустышке. Ничего не добился сам, не завёл семью. Осознание этого гложет его. Состояние его усугубляется безответной любовью к Елене Андреевне. Его нельзя назвать сильной личностью, ведь даже всё осознав, он не пытается что-то изменить а покорно возвращается к своим счетам. Чем-то он напоминает художника-пейзажиста из «Дома с мезонином». Можно было бы даже предположить, что это он и есть, только постаревший. Та же бездеятельность и инфантильность при полном понимании и осознании происходящего. Он даже не пытается вырваться из того житейского болота, в которое его затянуло.

Доктор Михаил Львович Астров один из героев, который привлекает к себе внимание масштабностью своей личности. Наиболее точно характеризует его Елена Андреевна: "...это самый настоящий талант! Смелый, со свободной головой, большим размахом... Посадит дерево и уже представляет, что же произойдет через тысячи лет от этого, он уже видит счастье человечества. Очень редки такие люди, их нужно уважать и любить...". Астров талантлив как врач, практик и мыслитель. Эти качества проявляются в его способности вести хозяйство, лесничество, в котором он навёл должный порядок. Он любит природу и заботится о ней. Он относится к тому типу людей, которыми должна быть населена Россия. Но, даже он не удовлетворён окружающей действительность и становится беспомощным при столкновении с окружающей действительностью России. Окружающая среда сильнее.

Соня, как и её дядя служила благополучию своего отца. В ней практически нет изьянов, он умна, романтична, жертвенна. Читателю остаётся только додумать, что её безответная любовь к Астрову со временем забудется и она найдёт своё счастье. Потому что на её стороне самое большое преимущество - её молодость.

Елена Андреевна, жена Серебрякова. Женщина очень красивая внешне, умная. Но, как говорит Астров, везде, где она проходит, происходит разрушение. Именно в связи с её характеристикой и говорит он о том, что «в человеке должно быть всё прекрасно, и душа, и лицо, и мысли». К сожалению, всем этим параметрам Елена Андреевна не соответствует.

И, наконец, отставной профессор Александр Владимирович Серебряков. Личность крайне неприятная во всех отношениях. Начиная от его вечного брюзжания и подагры, которой он всех в доме попросту достал, до его совершеннейшего эгоизма. Нисколько не озаботившись тем, где будут проживать его родная дочь и Иван Петрович, всю свою жизнь обеспечивавший ему безбедное существование, он запросто предлагает продать имение для того, чтобы купить себе дачу в Финляндии. Уже не стоит говорить о том, что как учёный он из себя ничего не представляет, что, в общем-то, явилось причиной разочарования Ивана Петровича.

В большинстве своих произведений Чехов избегает озвучивания своего отношения к героям и ситуациям, давая возможность читателю самому делать выводы. Но в «Дяде Ване» явно выражена позиция писателя к личности и красоте, которую он озвучил словами Астрова: "В человеческом облике должно все быть прекрасно: и душа, и лицо, и мысли". И ценность этого принципа непреходяща.

Открытая в "Чайке" новая лирико-эпическая структура драматического произведения была вскоре применена А.П.Чеховым в его другой пьесе - "Дядя Ваня" (1897), которую он обозначил просто "сценами из деревенской жизни", выведя за пределы жанровых границ. Пьеса эта родилась в результате решительной переработки более раннего варианта под названием "Леший", написанного между "Ивановым" и "Чайкой". Уже там Чехов предпринимал некий опыт "беллетризации" драмы. Если в "Иванове" старый и новый методы сосуществовали, бытовая законченность одних персонажей соседствовала с размытой, прозрачной недосказанностью других, то в "Лешем" автор как бы растворил характеры в атмосфере, в среде. Каждый человек был выписан лишь в меру того, насколько он способен выразить общее "миросостояние". Персонажи дублировали друг друга, индивидуальности стирались.

В "Чайке" крайность этого эксперимента смягчалась, достигалась необходимая гармония. Теперь, после "Чайки", Чехов знал, как ему переделывать "Лешего". В сущности, он написал новую пьесу, в которой прежние мотивы и характеры переплавились в оригинальное, симфонически звучащее произведение, в ансамбль неповторимых индивидуальностей. Здесь еще более решительно, чем прежде, он стал строить драму не на событиях, не на борьбе противоположно "заряженных" воль, не на движении к видимой цели, а на простом, мерном течении будней.

Если в "Чайке" событий, уведенные за сцену, еще так или иначе вклиниваются в человеческую жизнь, меняют личность, то в "Дяде Ване" даже за сценой никаких событий не происходит. Самое заметное происшествие - это приезд и отъезд столичной профессорской четы Серебряковых в старое, запущенное имение, где привычно живут и устало трудятся дядя Ваня с племянницей Соней. Прогулки по траве и разговоры о потере смысла жизни соседствуют с заботами о покосе, воспоминания о прошлом перемежаются рюмкой водки и треньканьем гитары.

Открытие доведено до конца. Обнаружена "не драма в жизни, а драма самой жизни" (А. Белый). Быт и события меняются местами. Отвергая старую драму, построенную на событии, Чехов развернул действие пьесы вне и помимо событий. События - это ведь только случай в жизни человека. События приходят и уходят, а будни остаются, испытывая человека до самой смерти. Вот это испытание буднями - наиболее трудно переносимое - и составляет основу драматизма нового типа.

В замедленном ритме летнего деревенского обихода постепенно, изнутри, спонтанно назревает драма. Драма, которую поверхностный взгляд может принять лишь за бурю в стакане воды. Но для того, кто даст себе труд пристально вглядеться в истинный смысл происходящего, тут откроется конфликт широкого эпического наполнения. Он нагнетается в душную грозовую ночь, посреди бессонницы, когда Войницкий вдруг ясно понимает, как глупо "проворонил" свою жизнь.

"Пропала жизнь! - в отчаянии закричит потом дядя Ваня. - Я талантлив, умен, смел. Если бы я жил иначе, из меня мог бы выйти Шопенгауэр, Достоевский..." Этот крик, раздающийся в старом особняке, выдает, по сути, болевую точку истории. Дело не только в том, что "пропала жизнь" одного несчастного Ивана Петровича Войницкого, брошенная под ноги дутому кумиру, ученому сухарю, вот этому жалкому подагрику Серебрякову, которого тот 25 лет почитал за гения, ради которого безропотно работал вместе с Соней, выжимая последние соки из имения.

Бунт дяди Вани обозначает одновременно и болезненный процесс ломки старых авторитетов в русской действительности той самой поры, когда кончалась большая историческая эпоха и подвергались переоценке догматы, еще недавно приводившие в движение людей. Тема, впервые поднятая Чеховым в "Иванове", как досценическая предыстория героя, теперь выдвигается в центр произведения.

Серебряковский культ, многие годы справлявшийся усердно и деловито, с полным рвением и пониманием, пал. И дядя Ваня, герой наступившего безверия, мучительно переживает кризис падения старых ценностей. "Ты погубил мою жизнь! Я не жил, не жил! По твоей милости я истребил, уничтожил лучшие годы своей жизни! Ты мой злейший враг!" Выпалив сию тираду, Войницкий неумело стреляет в Серебрякова - бац! - разумеется, промахивается и с недоумением, растерянно спрашивает сам себя: "О, что я делаю? Что я делаю?"

Этим неудачным выстрелом драма дяди Вани не кончается. Он даже не сможет покончить с собой (как это делалиВойницкий в "Лешем", Иванов и Треплев). Драма усложняется. "Выстрел ведь не драма, а случай... драма будет после..." - объяснял Чехов, Действительно, драма началась тогда, когда снова потянулась череда сереньких, скудных дней, заполненных лишь подсчетами запасов гречневой крупы да постного масла...

Чета Серебряковых уезжает. Дядя Ваня примиряется с профессором, прощается навсегда с ленивой красавицей Еленой. Все снова, будет по-прежнему, по-старому. "Уехали..." Тишина. Сверчок трещит. Чуть звякает гитара Вафли. Щелкают счеты. Всё возвращается на круги своя. Но вот как прожить остаток жизни, как перенести теперь испытание буднями, теперь, когда человек лишен цели и смысла жизни, "общей идеи"? Как начать "новую жизнь"? Вот в чем истинная "внесобытийная" драма Войницкого. Это драма "внеличного" характера, потому что не в Серебрякове же, в конце концов, все дело. Дело в том, что обваливается, рушится весь старый мир, и трещины его проходят через человеческую душу.

Войницкий еще толком не понимает этого, еще тщится чем-то заткнуть зияющие дыры, "начать новую жизнь". Но доктор Астров с досадой его останавливает: "Э, ну тебя! Какая еще там новая жизнь! Наше положение, твое и мое, безнадежно". Процесс трагического протрезвления, который только что мучительно пережил дядя Ваня, у Астрова далеко позади. Он не обманывает себя спасительными миражами. Честно признается, что нет у него "огонька вдали" (в отличие от своего предшественника из "Лешего" - Хрущева, который утверждал, что этот огонек у него^есть, и даже обещал "отрастить себе крылья " героя).

Доктор Астров дивно ни во что не верит, чувствует, как "презренная обывательщина" отравляет порядочных, интеллигентных людей своими "гнилыми испарениями", как сам он постепенно становится циником, пошляком, вот и водочку попивает. Но зато он свободен от иллюзий, от преклонения перед ложными кумирами. Если Войницкий находится на уровне "массового сознания" средней российской интеллигенции, то Астров стоит ступенькой выше. В этом смысле он не замкнут своим окружением, средой, временем. Он работает как никто в уезде, способен сажать леса и думать о том, как они зашумят его далеким потомкам. В его образе есть поэзия, чувство прекрасного, "воздушная перспектива", черты той жизни, которая может воплотиться в далеком будущем.

Будущая недовоплощенная жизнь теплится пока только в подводном течении нынешнего существования. Чехов дает возможность услышать ее приближение, угадать ее намеки. Он делает это не впрямую, а с помощью особого приема подтекста. Когда в последнем акте уезжает Астров и говорит случайную фразу о "жарище в Африке", под ней словно колышется и не может пробиться сквозь скорлупу слов огромный смысл, который вряд ли можно выразить внятно.

Вот почему в "Дяде Ване" Чехову и понадобился "открытый финал": жизнь наша не кончена, она продолжается. "Что же делать, - говорит Соня, только что простившаяся с мечтой о счастье, - надо жить. Мы, дядя Ваня, будем жить..." Щелкают привычно счеты. За окном стучит колотушкой сторож. Действие тихо сходит на нет. И снова возникает чеховский мотив терпеливого ожидания - не столько покорности своей судьбе, сколько самоотверженной стойкости, ожидания будущего милосердия, обращения к вечности: "Мы отдохнем... мы увидим всё небо в алмазах..."

Которой полностью передает ее сюжетную линию, была написана Антоном Павловичем Чеховым. Он был не только драматургом и писателем, но и на протяжении всей своей жизни практиковал в медицине. Антон Чехов создал в литературе новое направление, которое позднее переняли многие авторы.

Он считал, что основная задача писателя заключается в том, чтобы не отвечать в своих произведениях на вопросы читателя. А, наоборот, самому задавать их и попутно создавать тему для размышлений.

Начало произведения. Первое действие

Пьеса "Дядя которой начинается с описания чаепития в усадьбе, состоит из сцен деревенской жизни. Под старым тополем стоит стол, который накрыли специально для чаепития. Пасмурная осенняя погода.

За столом расположилась пожилая няня Марина, сухонькая старуха Елена Андреевна, супруга профессора Серебрякова, которому и принадлежит имение. Войницкий, или дядя Ваня. Вокруг стола нервно ходит Астров. Вскоре появляется Телегин, которому дали кличку Вафля. Это разорившийся помещик, он живет в усадьбе на правах иждивенца.

Разговоры присутствующих за чаепитием

О чем говорят эти люди, собравшиеся за чаепитием? Пьеса "Дядя Ваня", краткое содержание которой лишь в общих чертах передает настроение всех присутствующих, не стремится анализировать их поступки. Автор только озвучивает мысли каждого своего персонажа, предоставляя читателю самому судить о правильности их рассуждений и действий.

Астров по профессии доктор, и, пока старушка наливает ему чай, он без устали рассказывает ей о трудностях своей работы. Жалуется на антисанитарные условия в избах крестьян, различные эпидемии и из-за этого частые смертельные случаи. Он переживает за российские леса, которые вырубают даже без дела. Однако этот человек не только сочувствует природе, но и находит время, чтобы высаживать новые молодые деревья.

Родной брат первой супруги профессора

Дядя Ваня, который является родным братом первой супруги Серебрякова, ворчит, что с тех пор, как профессор явился в усадьбу со своей второй женой, весь привычный уклад словно перевернулся. Войницкий даже не старается скрыть своей зависти к Серебрякову. Критикует его за постоянные жалобы. Насмехается над тем, что профессор уже четверть века пишет об искусстве, а на самом деле ничего в этом не понимает.

Елене Андреевне, второй супруге профессора, которая значительно моложе мужа, безгранично скучно в этом поместье. Она жалуется на отсутствие каких-либо развлечений. Отрывочные фразы и реплики всех присутствующих не связаны между собой. Нет за столом какого-то общего диалога. Но именно по ним можно судить о том, что пьеса "Дядя Ваня" (краткое описание ее и дальше будет содержать различные диалоги) прежде всего подчеркивает всю напряженность драмы, которую переживают персонажи пьесы. Нет в этом имении ни благополучия, ни спокойствия.

Отношение к профессору окружающих

Мать дяди Вани, Мария Васильевна, очень тепло относится к своему зятю и выговаривает своему сыну за то, что он выражает презрение к профессору. А Войницкий завидует Серебрякову не только из-за его успехов в карьере, но и из-за популярности среди женщин. Более того, ему понравилась молодая супруга профессора.

Но на признания Войницкого Елена Андреевна не отвечает взаимностью, а лишь отмахивается. Она сначала не понимает, чем вызвано такое отношение к ее супругу. Ей кажется, что он такой же, как и все. Так пьеса "Дядя первой главы которой подошло к концу, описывает своих персонажей. Практически все негативные эмоции сосредотачиваются вокруг профессора.

Страсти накаляются, или Брюзжащий профессор

О чем в дальнейшем повествует в своей пьесе "Дядя Ваня" Чехов? Краткое содержание теперь полностью посвящено Серебрякову. С каждой проходящей минутой чувствуется, как вокруг этого человека сгущается атмосфера ненависти и вражды. Он раздражает буквально всех. И теперь даже собственную супругу, которая как-то позабыла, что он такой же, как и все.

Профессор постоянно жалуется на разнообразные болезни. Требует тщательного ухода за ним. Войницкий окончательно понимает, насколько мелочен его родственник. Он вспоминает все то время, которое они вместе со своей племянницей Сонечкой, которая тоже живет в усадьбе, работали на него. Зачастую отказывая себе в чем-либо, старались отправить Серебрякову как можно больше денег, заработанных на имении.

Невозможно скрыть эмоции

Кипение чувств вокруг супруги Серебрякова

Соня замечает, как дядя Ваня словно тень бродит за ее мачехой, да и доктор Астров забросил медицинскую практику, даже леса, которые так его волновали. Елена Андреевна предлагает девушке поговорить с Астровым о своих чувствах и даже сама стремится выведать о его отношении к своей падчерице.

Но доктор не замечает этого. Он, наоборот, начинает рассказывать Елене о своей любви к ней. Пытается поцеловать ее. Свидетелем этой сцены становится Войницкий. Дядя Ваня не только смущен, но и в какой-то степени даже испуган. Женщина хочет покинуть имение. Таким образом, краткое содержание "Дяди Вани" раскрывает все тайные чувства персонажей.

Имение будет продано, или его обитателям

Профессор собрал всех обитателей имения и объявил, что собирается продать его. Он вложит деньги в ценные бумаги, которые и обеспечат им с супругой дальнейшее безбедное существование. Что хотел показать этим в своей пьесе "Дядя Ваня" Чехов?

Хотя есть немаловажный факт, о котором упомянул автор. Это то, что сама усадьба принадлежит Соне. Она досталась ей в наследство от матери. Краткое содержание книги "Дядя Ваня" не может не упомянуть о реакции основных персонажей на это заявление профессора.

Выстрел, или Заключительные события произведения

Войницкий просто вскипел от такого решения Серебрякова. Он наконец высказывает профессору все, что накопилось за долгое время. Начался грандиозный скандал. В течение которого дядя Ваня не сдержался и выстрелил в надоевшего ему профессора Серебрякова. Но, к счастью, промахнулся.

Чем же заканчивается произведение "Дядя Ваня" Чехова? Краткое содержание подходит к концу, и остается описать только последнюю сцену, во время которой Астров и Войницкий рассуждают о своих жизнях. Профессор вместе с супругой собирается в Харьков. В имении все остается по-прежнему. Дядя Ваня и Соня занимаются запущенным хозяйством. Девушка также мечтает о лучшей жизни.

Драматургия Чехова — революционный прорыв в истории русского театра. Писатель отошел от классической традиции и начал творить в русле модернизма, экспериментируя с формой и содержанием своих работ. Одним из таких примеров является пьеса, посвященная безотрадной жизни и экзистенциальному бунту Ивана Войницкого.

В 1889 году драматург пишет комедию «Леший», но вскоре решает коренным образом переделать пьесу. Хотя ее уже поставили в таком виде, и премьера прошла успешно, автора не удовлетворял результат. Чего-то «Лешему» явно не доставало. Так появляется известный нам вариант «Дядя Ваня». Окончательно Чехов завершил работу в 1896 году.

В новом тексте были широко использованы выдержки из дневника Чехова. Он заносил туда наблюдения из жизни, а затем переносил их в художественную явь. Кроме того, он полностью изменил структуру пьесы. Так, с «Лешего» началась история создания «Дяди Вани». «Первый блин» казался ему неудачным произведением, поэтому он сразу же после премьеры снял его с репертуара, и сделал из него нечто новое, самобытное, то, что критики потом назовут «лучшей работой Чехова». Но это будет далеко не сразу. Свежий взгляд автора на театр ругали и не принимали в обществе: постановка «Чайки», например, в том же 1896 году провалилась. После этого писатель решил переделать «Дядю Ваню» в повесть, но замешкался, и ее напечатали уже в виде пьесы. Однако, несмотря на резонансную и неоднозначную карьеру драматурга, к нему начали стекаться предложения о постановке новой комедии.

В Сумах вам могут указать на героев Чехова… Назовут Соню, профессора Серебрякова, Вафлю…

М. П. Чехов в дочери Серебрякова видел их сестру Марию Павловну. О своих догадках он сообщает в эпистолярном жанре:

Ах, какая это превосходная пьеса! Насколько не люблю „Иванова“, настолько мне нравится „Ваня“. Какой великолепный конец! И как в этой пьесе я увидел нашу милую, бедную, самоотверженную Машету!

В. Я. Лакшин утверждает, что Серебряков – вылитый народник С. Н. Южаков.

Смысл названия произведения указывает на простоту, обыденность, обыкновенность изображенной трагедии. Иван Петрович так и остался «дядей Ваней», реализовавшись лишь в качестве члена семьи и опекуна племянницы. Только для Сони он существовал, как личность. Все остальные видели его исключительно в качестве приказчика. Герой попросту не заслуживал в их глазах называться как-то иначе. В этом непризнании скрыта психологическая драма главного героя, разрешившаяся выстрелом, промахом и смирением на грани с отчаянием.

Основная проблематика

В пьесе «Дядя Ваня» особенно остро стоит проблема экологии. Авторские взгляды на нее до читателя доносит Астров, тонкий ценитель природы и романтик в душе. Он возмущен тем, что леса вырубаются ради выгоды, а не в пользу людям. От прогресса им не становится лучше: все так же распространен тиф, живут в нищете дети, болеют их матери, а отцы надрываются и умирают на непосильно тяжелой работе. Социальные проблемы населения не решаются, зато финансовые интересы господ удовлетворяются бескомпромиссно.

Герой искренне переживает о гибели прелести всего живого и внутренней красоты души. Между ними он видит нерасторжимую связь. Прогресс сулит лишь комфорт существования, но не энергию жизни, которую люди черпают в природе.

Также очевидна проблема разочарования в идеале и напрасного служения ложной цели. Осознание тщетности поклонения перед ничтожным идолом застигло героя врасплох, причем в возрасте, когда уже ничего нельзя исправить. Он не смог сбросить с себя это служение даже в крайней степени разочарования. Мнимая избранность поработила его волю, и он понял, что жизнь уже не повернуть вспять, значит, и менять ничего не следует. Герой разуверился в себе – и это психологическая проблема, кризис среднего возраста. Критически оценивая себя, он осознал свое ничтожество и…покорился ему.

Проблема духовной нищеты и практической бездеятельности, присущая дворянскому сословию, тоже не осталась без внимания в комедии «Дядя Ваня». В образах Елены и ее супруга автор изобличает сибаритство и внутреннюю пустоту, которые прикрывает одна кичливость. В таких тонах изображается «опора государства» и «гордость страны», дворянское сословие. Чехов опасается, что такие «опоры» только подтачивают основы государственности и не могут быть полезными своей стране.

Тематика

Смысловое богатство драмы Антона Павловича – уникальная черта его творчества. Поэтому спектр тем, затронутых им в произведении, чрезвычайно широк.

  • Трагическое самопожертвование маленького человека во имя фальши — главная тема «Дяди Вани» Чехова. В этом выражается преемственность в русской литературе, где авторы продолжают описывать глобальные и общечеловеческие вопросы из поколения в поколение. Всего себя отдавали и Акакий Акакиевич из «Шинели», и Самсон Вырин из «Станционного смотрителя», и Макар Девушкин из «Бедных людей» Достоевского. Несчастные и недооцененные судьбы были разбиты, но на восстание осмелился лишь Войницкий Чехова. Он стал раскованнее своих предшественников, но все равно не сумел довести бунт до логического завершения, так как природную робость души ему не перебороть. В этом было бы его нравственное падение.
  • Гибнущая красота и ее особенная эстетика овевают всю книгу. С ней же связана и тема экологии. Леса безжалостно вырубаются, все живое, что находило там пристанище, умирает безвозвратно. Люди вроде Астрова понимают всю чудовищность этого варварского истребления природы, страдают вместе с ней, но ничего не могут поделать.
  • Отношение к природе является для автора показателем духовного богатства. Профессор и ему подобные, кроме себя, ничего не видят. Чехов противопоставляет равнодушие и эгоизм этих слепцов чуткости, естественности и мягкости настоящих людей – Сони, Ивана и Астрова. В них скрыто подлинное душевное благородство, без которого человек погружается в пучину себялюбия и перестает замечать мир вокруг. Теряя способность любить что-то помимо себя, он сеет лишь губительную пустоту вокруг, сравнимую разве что с вырубленным лесом. Ведь природу люди тоже губят от внутренней нищеты.

Действующие лица

Чеховский список персонажей никогда не бывает случайным: в сухом перечне имен и должностей уже скрывается конфликт, уже зарождается драма. Так в «Дяде Ване» профессор контрастирует с «честным приказчиком» Иваном Петровичем.

Финал произведения можно назвать безысходным. Все покидают имение, и все возвращается на круги своя: Соня и ее дядя остаются одни, их труд возобновляется в прежнем режиме. Героиня навсегда рассталась с Астровым и смирилась со своим положением вслед за опекуном. Бунт его не дал никаких результатов, напротив, жить с осознанием бессмысленности жизни стало невыносимо.

Что же тогда хотел донести до нас Чехов? Почему не помог, не возвысил своих положительных персонажей над жестокой реальностью? Бунт Ивана даже не подарил читателям ощущения справедливой мести. Но суть финала пьесы заключается в другом: упоминание о «жизни светлой, прекрасной, изящной» должно вдохновить нас оглянуться вокруг и заметить, наконец, тех, кто ее достоин, и вместе с ними делать окружающий мир лучше, чтобы прийти в эту новую жизни обновленными людьми. Множество незаметных тружеников, отдающих всю свою энергию ради счастья других, достойно лучшей доли. Это призыв реализовать справедливость в жизни, пока не поздно, а не в книгах, где кара писателя все равно запоздала: Войницкому уже поздно начинать жить по-другому.

Больше всего автор ценит в человеке способность к созиданию и красоту души, которые невозможны без чистоты помыслов. Только такой гражданин может своим трудом изменить страну к лучшему, только такой семьянин в силах воспитать новых людей в радости и любви, только такая личность способна гармонично развиваться и вдохновлять на прогресс других. К этому надо стремиться каждому из нас.

Новаторство Чехова драматурга

При жизни автора часто упрекали в нарушении устоявшихся канонов театра. Тогда это ставили в вину, а сейчас – превозносят. Например, новаторская композиция в «Дяде Ване» - повествование без разделения пьесы на явления - относится к открытиям Чехова. Ранее драматурги не нарушали композиционного правила оформления и добросовестно формировали список действующих лиц, участвующих в каждом явлении. Так делал и Антон Павлович, но со временем он не побоялся поэкспериментировать с консервативным видом искусства, внеся в русский театр ветер перемен, дух эпохи модернизма, соответствующий времени. Новаторство Чехова-драматурга не было оценено по заслугам при жизни писателя, зато сполна вознаграждено его потомками. Благодаря ему русская литература ни чуть не отставала от общемировой культурной тенденции, даже во многом опережала ее.

Что касается содержания, здесь Чехов тоже отражает новую тенденцию – кризис реализма. В его драмах действие растворяется в повседневности, герои – в бесконечных отступлениях от темы, смысл – в нарочитой абсурдности изображенного бытия. Например, «Дядя Ваня» — про что это? Автором изображена какая-то сумбурная история без морали и финала, где робкий и смирный герой, казалось бы, ни с того, ни с сего пытается убить родственника и завладеть его женой. С точки зрения логики, это полный бред. Но жизнь гораздо шире того, во что мы пытаемся ее загнать, и человеком порой движут более тонкие и менее очевидные психические процессы, которых мы подчас не в силах понять.

Диалоги, обращенные в никуда, тоже не способствуют пониманию. Герои Чехова говорят, не слыша, отвечая лишь собственным мыслям. Их слова не стоит воспринимать буквально: в них важно именно то, что не сказано. Так же скрыт и настоящий конфликт, ведь персонажи не имеют черно-белой окраски. Таким образом, драматург раскрывает проблемы личности в пьесе «Дядя Ваня» по-новому, не тривиально, заставляя нас острее воспринимать происходящее на сцене и сильнее задумываться над ним.

Интересно? Сохрани у себя на стенке!

Другие публикации этого автора

Аннотация.

В предлагаемой статье рассматриваются основные точки зрения на проблему датировки пьесы А. П. Чехова «Дядя Ваня». Целью исследования является анализ существующих теорий о дате создания пьесы и подробный разбор их доказательств. В ходе работы автор использовал большой объем накопленных за столетие исследований отечественных ученых по вопросу времени переработки пьесы «Леший» в пьесу «Дядя Ваня». Сведения, оставленные Чеховым касательно точной датировки пьесы, противоречивы, поэтому в отечественном литературоведении возникло несколько групп исследователей, относящих «Дядю Ваню» к различным годам создания. В основу нашего исследования положены такие литературоведческие методы, как: сравнительный, аналитический, критический, биографический, культурно-исторический. В результате работы выявлены основные точки зрения исследователей творчества Чехова на датировку пьесы «Дядя Ваня», и проведен разбор подтверждающих их аргументов. Научная новизна статьи связана с тем, что проведенное нами исследование расширяет общее представление о проблеме датировки пьесы, анализируя не только классические трактовки проблемы, но и современный подход. Анализ изложенных теорий позволяет сделать вывод, что, несмотря на основательную изученность вопроса, датировка «Дяди Вани» продолжает оставаться окончательно не разрешенной проблемой. Однако, в связи с большим интересом к пьесе «Дядя Ваня» в наши дни как литературоведов, так и театроведов, в будущем исследователи творчества Чехова, возможно, смогут обнаружить новые факты, которые прольют свет на точную дату создания «Дяди Вани».


Ключевые слова: Чехов, Леший, Дядя Ваня, пьеса, датировка, литературоведение, исследователи, точка зрения, классическая трактовка, современный подход

10.25136/2409-8698.2018.2.26373


Дата направления в редакцию:

22-05-2018

Дата рецензирования:

23-05-2018

Дата публикации:

24-05-2018

Abstract.

This article is devoted to the main points of view on possible dates for Anton Chekhov writing his play "Uncle Vanya". The aim of the research is to analyze existing theories about the date when Chekhov wrote his play and carry out a detailed analysis of their proof. In the course of her research Gavrilova has referred to a lot of researches devoted to the transformation of the play "The Wood Demon" to the play "Uncle Vanya". Checkhov left very contradictory information about the exact date when the play was written, therefore there are several groups of researchers with different views on the date when the play "Uncle Vanya" was written. The research is based on such literary methods as comparative, analytical, critical, biographical, and cultural historical. As a result of the research, Gavrilova describes the main views of researchers who studied Ckekhov"s creative writing on the date when the play "Uncle Vanya" was written and analyzes relevant arguments. The novelty of the research is caused by the fact that in her research Gavrilova extends a general scope of views on the date when Chekhov wrote his play analyzing not only classical but also contemporary approaches to the problem. As a result of her analysis of the aforesaid theories, the author of the article concludes that despite the fact that the matter is widely studied, the question when Anton Chekhov wrote his play "Uncle Vanya" still remains. However, due to the great interest of modern researchers to the play "Uncle Vanya", it is quite likely that future studies of Chekhov"s creative writing will cast a light on the exact date of creation of "Uncle Vanya".

Keywords:

Modern approach, classic interpretation, point of view, researchers, dating, literary criticism, the play, Uncle Vanya, The Wood Demon, Chekhov

Датировка пьесы А. П. Чехова «Дядя Ваня» - один из самых интересных и волнующих вопросов чеховедения. До сих порт точно не известно, когда именно была написана пьеса. Многие исследователи в своих работах высказывают различные мнения. Рассмотрим же обстоятельства, в которых создавался «Дядя Ваня», и суждения исследователей насчет датировки пьесы.

Пьеса «Дядя Ваня» возникла в связи с основательными изменениями комедии «Леший», созданной в 1889-1890 гг. Часть персонажей перешли из «Лешего» в «Дядю Ваню», а также целые фрагменты текста и многие сюжетные ситуации не претерпели каких-либо серьезных изменений. Внешнее сходство обоих пьес позволяло современникам говорить о «Лешем» как о первоначальном варианте «Дяди Вани». Сам драматург очень не любил, когда его пьесу называли «переделкой» «Лешего», и упорно продолжал называть ее «совершенно самостоятельным» произведением. Однако зародившиеся сомнения, по-видимому, повлияли и на решение Общества русских драматических писателей и оперных композиторов, которое в 1901 г. собиралось вручить премию Чехову за «Дядю Ваню» как за «лучшее оригинальное драматическое произведение» . Комитет Общества занял отрицательную позицию по этому вопросу и снял пьесу Чехову с обсуждения, так как счел ее переделкой пьесы «Леший», которая уже была представлена на рассмотрение комитета перед постановкой на сцене московского Шелапутинского театра.

Впервые о «Дяде Ване» Чехов упоминает в конце 1896 г. - в связи с выходом в печать его сборника «Пьесы»: «Остались еще не набранными две большие пьесы: известная вам "Чайка" и не известный никому в мире "Дядя Ваня"» (письмо к А. С. Суворину от 2 декабря 1896 г.).

Точного времени создания «Дяди Вани» драматург не сообщал. До 1896 г. Антон Павлович не упоминал о пьесе, а позднее говорил о ней, как об «очень давно написанной» и «устаревшей» вещи (корреспонденту «Новостей дня» 4 августа 1898 г., в письмах А. М. Горькому от 3 декабря 1898 г. и О. Л. Книппер от 1 ноября 1899 г.).

В связи с упомянутыми фактами в чеховедении существуют несколько основных точек зрения на вопрос: когда был написан «Дядя Ваня»?

Первая точка зрения считается традиционной и датирует «Дядю Ваню» 1896-м годом. Ее придерживаются такие исследователи творчества Чехова, как С. Д. Балухатый, В. В. Ермилов, Г. П. Бердников, А. Дерман, В. Я. Лакшин, З. С. Паперный, Э. А. Полоцкая, А. П. Чудаков и др. По их мнению, Чехов, переделывая «Лешего», создал «Дядю Ваню» в 1896 г. — в год первого упоминания Чехова о пьесе.

Еще в 1910 г. Н. Эфрос высказал догадку, что «Дядя Ваня» был написан после завершения работы над «Чайкой». В «Этюдах по истории текста и композиции чеховских пьес» (1926) Балухатый, на основании исследования мемуаров о Чехове, писем драматурга и других источников, утверждает, что пьеса «Дядя Ваня» создана «после написания "Чайки" <...> но до постановки ее на Александринской сцене» . В последующих работах исследователь придерживается этой же мысли, называя «Дядю Ваню» «последней редакцией» «Лешего» и замечая: «В композиционном и стилистическом заданиях автор "Дяди Вани" исходит от технических навыков и эстетической концепции, утвержденных в "Чайке"» .

В качестве доказательства мемуарных свидетельств, на которые ссылается Балухатый, можно привести воспоминание младшего брата Чехова, Михаила Павловича. В связи с неудачей «Лешего», поставленного 27 декабря 1889 г. труппой Общества драматических артистов на сцене театра Абрамовой, он писал: «Брат Антон тогда же снял "Лешего" с репертуара, долго держал его в столе, не разрешая его ставить нигде, и только несколько лет спустя переделал его до неузнаваемости, дав ему совершенно другую структуру и заглавие. Получился "Дядя Ваня"» .

Другое мемуарное свидетельство принадлежит И. Л. Леонтьеву-Щеглову, который приезжал к Чехову в Мелихово весной 1897 г. Из беседы о последних произведениях Антона Павловича Леонтьев-Щеглов упоминает о «Дяде Ване», как о пьесе, которая незадолго до этого была переработана из «Лешего», в результате чего получилось «лучшая драматическая вещь» Чехова.

Не встречается упоминаний о «Дяде Ване» до его публикации и о переделке «Лешего» и в переписке между Чеховым и князем А. И. Урусовым. Урусов всегда был очень увлечен «Лешим», считал, что нелюбовь Чехова к нему — несправедлива. Он неоднократно просил Чехова о разрешении напечатать пьесу. Было бы странно, если о возможной переработке «Лешего» писатель не сообщил бы столь горячему почитателю пьесы.

Интересно, что после публикации «Дяди Вани» Урусов не умалил своей любви к «Лешему» и писал Чехову 27 января 1899 г.: «Я внимательно перечел "Дядю Ваню" и с грустью должен сказать Вам, что Вы, по моему мнению, испортили "Лешего"» .

Таким образом, сохранившиеся мемуарные свидетельства говорят в пользу того факта, что работа над «Дядей Ваней» началась не раньше 1896 г.

Исследователи приводят ряд других фактов, которые указывают на осень 1896 года, как на вероятное время переделки «Лешего». Во-первых, «мелкий и прямой почерк» , которым написан один-единственный уцелевший до наших дней рукописный лист «Дяди Вани». Во-вторых, сама организация текста пьесы «без членения на явления» [там же]. В-третьих, сохранившиеся заметки из дневника и записных книжек Антона Павловича примерно августа - сентября 1896 г., вошедшие затем в текст «Дяди Вани». Запись о М. О. Меньшикове (около 20 августа 1896 г.), приехавшим в Мелихово навестить Антона Павловича: «М. в сухую погоду ходит в калошах, носит зонтик» (почти то же самое говорит Войницкий о профессоре Серебрякове в первом действии: «Жарко, душно, а наш великий ученый в пальто, в калошах, с зонтиком и перчатках» ). Запись о «бездарном ученом, тупице, прослужившем двадцать четыре года, не сделав ничего хорошего, давшего миру десятки таких же бездарных узких ученых, как он сам» очень напоминает слова того же Войницкого о профессоре. Эта запись идет сразу же после последних заметок «Чайки», как отмечает Лакшин, и подтверждает мнение Балухатого о времени создания «Дяди Вани». Высказывание Астрова в четвертом действии: «Прежде я всякого чудака считал больным, ненормальным, а теперь я такого мнения, что нормальное состояние человека — это быть чудаком» , родилось, как считает Лакшин, из похожей записи Чехова в сентябре 1896 г.: «Чудаки ему прежде казались больными, а теперь он считает нормальным, что люди чудаки» . Позднее запись была немного изменена: «Чудаки казались ему прежде больными, а теперь он считает [нормальным], что это нормальное состояние для человека - быть чудаком» . В итоге, Лакшин приходит к выводу, что Чехов перерабатывал «Лешего» в «Дядю Ваню» «в августе - сентябре 1896 г.» .

Г. П. Бердников также придерживался точки зрения о 1896 г. как о дате создания «Дяди Вани». Он объяснял датировку пьесы «ее идейно-художественными особенностями» , исходя из которых пьеса «стоит ближе к произведениям не начала, а середины девяностых годов» : «Скорее всего, она была написана в 1896 году, несомненно, до постановки «Чайки», т.е. до октября 1896 года, и, видимо, после окончания «Моей жизни», - следовательно, после июля 1896 года» .

В пользу суждения Бердникова также могут говорить письма самого Чехова, в которых драматург после провала «Чайки» 17 октября 1896 г. неоднократно высказывал отвращение к собственным пьесам и хотел перестать писать для театра. Можно предположить, что писатель не взялся бы за написание «Дяди Вани», будучи в подавленном состоянии от провала своей предыдущей пьесы.

Рассмотренные нами основные положения, говорящие в пользу датировки «Дяди Вани» 1896-м годом, не удовлетворяли некоторых исследователей.

Следующая точка зрения, которую высказала Н. И. Гитович в масштабной «Летописи жизни и творчества А. П. Чехова», опирается на письма Чехова С. П. Дягилеву и П. М. Свободина Чехову, и на ее собственные суждения о творческой манере писателя, и относит время создания «Дяди Вани» к весне 1890 г. .

В письме С. П. Дягилеву от 20 декабря 1901 г., на вопрос о времени написания некоторых пьес, драматург причислял «Дядю Ваню» к 1890-му году. Возможно, как объясняют это Э. А. Полоцкая, З. С. Паперный и др. , он имел в виду не год написания именно «Дяди Вани», но начало работы над ним, первую редакцию, то есть пьесу «Леший», которая действительно была опубликована в 1890 г. Учитывая то, что Антон Павлович в данном письме и к другим пьесам («Иванов», «Чайка») указывал не действительный год их написания, а год первой публикации, тогда можно объяснить датировку «Дяди Вани» 1890-м годом. Чехов, скорее всего, за начало работы над «Дядей Ваней» принимал время создания «Лешего», — пьесы, чей неудачный опыт драматург использовал и создал на ее основе успешного «Дядю Ваню».

В письме от 9 апреля 1890 г. П. М. Свободин пишет об условиях, которые нужно будет соблюсти, если Чехов захочет прислать в Театральный комитет пьесу во время его поездки на о. Сахалин. Опровергая точку зрения Гитович, Полоцкая, Паперный и др. исследователи рассуждают следующим образом: учитывая то, что Чехов информировал Свободина обо всех подробностях в работе над «Лешим», вызывает сомнение, что писатель не рассказал бы о своем желании переработать пьесу. К тому же, в письме идет речь о возможном создании двух - трех пьес, которые, по мнению Свободина, Чехов мог бы написать на пути к о. Сахалин. Не идет никакой речи о переделке «Лешего» в скором времени. В ином случае, Чехов вряд ли бы торопился опубликовать «Лешего», если бы собирался перерабатывать пьесу. Развенчивая мнение Гитович, исследователи приводят тот факт, что «перед отъездом на Сахалин А. П. Чехов отдал рукопись «Лешего» С. Ф. Рассохину для литографирования и поставил тем самым точку в работе над пьесой» .

Приведенные Лакшиным примеры из записных книжек не убедили Гитович. Исследовательница ответила на них статьей , где о заметках, относящихся к «Дяде Ване», писала: «Это ничего не доказывает. Таких записей могло бы быть и больше. Чехов, вероятно, вносил исправления в старую пьесу перед посылкой ее в типографию и, уж несомненно, правил ее в корректуре. <…> Из писем Чехова мы знаем, что даже свои произведения он всегда правил в корректуре» . В завершение, Гитович высказывает более определенное, чем в «Летописи…», мнение о переделке «Лешего» и относит ее к «апрелю 1890 г.» .

Однако, как справедливо замечал Паперный, заметки Чехова - как черновики, они находятся на более ранней стадии работы над произведением. Если сравнить окончательный текст пьесы и записные книжки Антона Павловича, то можно проследить работу авторской мысли. Это не похоже на завершающую отделку в корректуре, но очень напоминает наброски к новой работе.

Третью точку зрения на проблему датировки «Дяди Вани» высказал А. А. Лукашевский в диссертации «Оптимистическое начало драматургии Чехова» (приложение «К вопросу о датировке пьесы "Дядя Ваня"») автор относит пьесу к 1890 г., но, в отличие от Гитович, ко второй половине октября-ноября 1890 г.

Хотя большинство его доказательств - догадки и предположения, Лукашевский создает достаточно развернутую и поэтапную картину создания пьесы. Он предполагает, что Чехов приступил к пересмотру «Лешего» (то есть переработки его в «Дядю Ваню») на обратном пути с Сахалина и по возвращении. Исследователь приводит логичный довод, что сахалинские впечатления не могли не повлиять на Чехова. В итоге появляется пьеса, диаметрально противоположная первоначальному замыслу. Лукашевский замечает, что «Леший» и «Дядя Ваня» столь сильно отличаются друг от друга, что Чехов никак не мог их отождествлять. «Унаследовав многие сюжетно-тематические черты и даже целые сцены «Лешего», «Дядя Ваня» явился вместе с тем полным идейным отрицанием своего предшественника» .

С доказательствами Лакшина Лукашевский не соглашается, так как, по его мнению, они не соотносятся с чеховской методикой заготовок к своим работам. Но признает тот факт, что драматург мог вернуться к своей пьесе перед подготовкой к публикации сборника «Пьесы» и внести некоторые поправки.

Интерес представляет также исследование О. Подольской, которая поднимает современную идею преемственности (творческого заимствования) и высказывает любопытную точку зрения о непосредственном влиянии пьесы А. Н. Островского «Пучина» на создание «Дяди Вани».

После ученического спектакля «Пучины» в Московском Малом театре 3 марта 1892 г. Чехов писал А. С. Суворину, что он восхищен пьесой (в особенности, последним актом). Подольская подчеркивает, что 1892 год - это «одно из самых темных мест творческой жизни Чехова, о неудавшемся "Лешем" все давно забыли, о том, что это была за "новая пьеса", о которой Чехов писал Суворину, точно не известно, возможно, "Чайка", а может, и "Дядя Ваня"» .

Исследовательница отмечает созвучность двух пьес друг другу: подзаголовки; драматический характер женских персонажей, работающих без отдыха (Лиза в «Пучине» и Соня в «Дяде Ване»); мотив труда; мотив времени, изменений, которые сводятся к старению, разрушению, упадку, деградации человека (многие критики именно с такой позиции смотрели на «Дядю Ваню»); четырёхактная структура пьес и четвертое действие, как разрушительный итог действия времени.

В итоге, Подольская предполагает, что «Пучина» (в частности, ее четвертый акт) достаточно сильно повлияла на «Дядю Ваню» — настолько, что Чехов после ученического спектакля вернулся к уже написанному варианту пьесы и внес значительные изменения (исследовательница исходит из авторской датировки пьесы 1890-м годом и гипотезы Лукашевского о написании «Дяди Вани» по возвращении с Сахалина). Уклончивые чеховские высказывания о времени создания пьесы и умалчивание о работе над ней Подольская объясняет «желанием Чехова как можно дальше отодвинуть во временном плане свое произведение от постановки «"Пучины"» .

Из анализа рассмотренных нами точек зрения на вопрос датировки «Дяди Вани» традиционная позиция обладает наиболее обширным набором фактологических обоснований, в то время как приверженцы других чаще всего исходят из собственных примечательных предположений, не подтвержденных какими-либо точными доказательствами. Хотя датировка пьесы 1896 годом кажется наиболее достоверной, молодые исследователи творчества Чехова не прекращают своих изысканий в этой области и нередко представляют свои небезынтересные теории. Можно с уверенностью утверждать, что, в связи с большим интересом в наши дни к пьесе «Дядя Ваня» как литературоведов, так и театроведов, эта тема не будет оставлена, и, возможно, в будущем появятся новые доказательства, которые прольют свет на точную дату создания «Дяди Вани».

Библиография

.

Балухатый С. Д. Проблемы драматургического анализа. Чехов / С. Д. Балухатый // Вопросы поэтики. – 1927. – Вып. 9. – Л.: «Academia». URL: http://reftop.ru/5–problemi–dramaturgicheskogo–analiza.html?page=11.

.

Бердников Г. П. А. Чехов. Идейные и творческие искания / Г. П. Бердников. – М.: Художественная литература, 1984. – С. 347.

.

Гитович Н. И. Летопись жизни и творчества А. П. Чехова / Н. И. Гитович – М.: Гослитиздат, 1955. – С. 282–283, 687.

.

Гитович Н. И. Когда же был написан «Дядя Ваня»? / Н. И. Гитович // Вопросы литературы. – 1965. – № 7. – С. 130–136.

.

Лакшин В. Я. Толстой и Чехов / В. Я. Лакшин – М.: «Сов. писатель», 1963. – С.208–209.

.

Леонтьев–Щеглов И. Л. Из воспоминаний об Антоне Чехове / И. Л. Леонтьев–Щеглов // Чехов в воспоминаниях современников / сост., подгот. текста и коммент. Н. И. Гитович; вступ. статья А. М. Туркова. – М.: Художественная литература, 1986. – С. 80.