О, графоманство и словоблудие! Вы начали вербовать себе верных слуг, вероятно, с того самого момента, как человечество догадалось передавать информацию посредством отображенных на материальном носителе символов. И один из ваших преданнейших рабов – Теккерей.
Все мы знаем, как приятно самому разливаться мыслью по бумаге, выводя бесчисленные и бесконечные трели в угоду собственному самолюбию – ах, вот как я могу, да как много знаю, да чего только не придумаю. Но, как и любое самолюбование, на стороннего наблюдателя это производит, как правило, тягостное впечатление. Надеюсь, после такого вступления, все уже начали разбегаться? Заканчиваю обезъянничать. Попробую выразить свою мысль покороче (как бы сложно это ни было после столь длительного созерцания безудержных плясок Теккерея на ярмарке тщеславия).
Конечно, автор претендует на то, чтоб глаголом жечь сердца людей. Обнажать язвы общества, высмеивать пороки, смиренно причислять себя к сонму грешников и все такое. Ну, пусть так. Где-то оно так и есть, но, знаете, получилось-то мыло. Натуральная мыльная опера. Он пришел, она сомлела, он изменил, она рыдала, она интриганка, он преданный влюбленный, она эгоистка, он прожигатель жизни. Спасибо хоть, обошлось без слепоты и потери памяти.
Две ущербные девчонки, Эмми и Бекки, покидают пансион благородных девиц. Одной мозгов недодали, другой не досталось души и состояния. Ну а дальше триста серий про них. Одна сидит и страдает, дура дурой. Другая отчаянно интригует – то ли ради денег, то ли от скуки. Истории их не особенно берут за душу, потому что погружаться в чувства и мысли автору было или скучно или лень. Иногда он делал вид – то письма «через плечо» читал, то пересказывал какой-то примитив из их голов (не забыв вступление на два листа о том, как он узнал о том, что творится внутри его же персонажей). Но все это не тянет. Психология персонажей очень слаба. Как результат – ну, я уже говорила. Мыло и картон. Достоверность? Да не знаю я. Настолько не фактурные получились у Теккерея люди, что не могу сказать. Начиналось еще за здравие. Средний Осборн, например, достоверно себя вел. Старший Родон – тоже. А Доббин, например? Ну какого черта он вернулся? Он, конечно, та еще размазня, не чета не митчеловскому Батлеру, но после таких прозрений не оглядываются – не интересно уже просто. В общем, хэппи энд уныл и утомителен.
Оставим в покое основную линию – сюжет и персонажей. Возьмем само повествование. На любителя, скажу я вам. И я – не он. А почему? А потому что Теккерей все пыжился насмешить нескончаемыми предложениями и «неожиданными» эпитетами, все топил сюжет в лирических отступлениях, все рассуждал о чем-то и совершенно пошлейшим образом фамильярничал с читателем. Очень много текста. Юмор в стиле Диккенса, а мне вот не сммешно. Занудство жуткое. Длинные перечисления знатных фамилий и предметов обстановки. Вот тут я даже и не знаю, ради чего – иллюстрации обилия суеты в этом мире, для смеха (как в Гаргантюа, например), или просто ради демонстрации обширных познаний и лексикона автора? Это одна из двух худших черт книги. Вторая – эскапады вроде «ах, мой дорогой читатель, кто может знать, что было в том письме, но мы перелетим в девственную спальню, перегнемся через очаровательное плечико и прочитаем оттуда пару строк». Я даже не буду это комментировать, так как в такие моменты во мне просыпается разговаривающий на руссском матерном зверь.
Теккерей, вероятно, рассчитывал высмеять суетность мира, бесплодные стремления добыть никому не нужный «за пределом» почет в свете, зарабатываемый, к слову, вовсе не праведной жизнью, и прочая и прочая. Откуда догадалась? Ммм… дайте подумать. Ах, он же сам об этом обмолвился разок. На каждой странице. А я, неблагодарная, посмеялась лишь однажды – при полном перечислении титулов Стайна. А все потому, что вспомнила воина Арвароха, подающего третью чашу на пиру после супруги старшего виночерпия.
Выводы мои таковы. Это, конечно, классика, но не из списка к обязательному прочтению. Новых идей или интересного сюжета мною не обнаружено, что же касается наслаждения самим процессом… Ну, я не смогла. Я не ценитель. Но, например, любители мистера Пиквика, скорее всего, проведут много приятных часов с этой книгой.
PS: Эта книга погубила мое участие в академии под руководством восхитительной @liu.
Английский писатель-сатирик, мастер реалистического романа – Теккерей Уильям Мейкпис родился 18 июля 1811 г. в Калькутте (Индия) в семье богатого высокопоставленного чиновника Ост-Индской компании.
В шесть лет был отправлен в Лондон, учился в частных школах с1822–1828 гг. С детства Теккерей славился среди товарищей своими остроумными пародиями.
После школы в 18 лет Теккерей поступил в Тринити-колледж Кембриджского университета. В университете он издавал юмористический студенческий журнал «Сноб», который показывает, что уже тогда он стал изучать вопрос о снобах, столь много занимавший его впоследствии.
Однако, счастливый и плодотворный университетский период скоро закончился, юноша проигрался в карты, а затем потерял остаток своего значительного состояния при крахе Индийского агентства недвижимости.
Оставив Кембридж в 1830 г., Теккерей путешествовал по Европе, жил в Париже, где учился рисованию. Хорошо рисовать Теккерей не научился, но в его иллюстрациях к собственным романам сказывается уменье передавать характерные черты в карикатурном виде.
В 1837 г. Теккерей женился, но семейная жизнь складывалась драматически и принесла ему много горя, вследствие психического недуга жены, её пришлось поселить отдельно от мужа. Теккерей вернулся к холостяцкой жизни, отдав двух дочерей (третья умерла) на попечение матери и отчима. В 1846 г. он купил дом и перевез туда дочерей. Одна из них, Ричмонд-Ритчи стала известной романисткой, написала ценные воспоминания об отце.
Слава и материальное благополучие пришли к Теккерею в 1847-1848 гг., когда ежемесячными выпусками издавалась «Ярмарка тщеславия». Роман повествует о тесно связанных между собой, но во многом противоположных судьбах двух подруг по пансиону.
За «Ярмаркой тщеславия» последовали в 1850, 1853 и 1854 гг. большие романы: «Пенденнис», «Эсмонд» и «Ньюкомы».
К 1854 г. относится начало нового рода деятельности Теккерея: он стал читать публичные лекции в Европе, а потом в Америке, составив несколько историко-литературных очерков, которые читал, имея большой успех у публики.
В романах, рассказах и очерках Теккерея развернута широчайшая картина человеческого бытия. Он исходит из того убеждения, что в жизни зло гораздо интереснее и разнообразнее, чем добро, и что нужно изучать людей, действующих из дурных побуждений. Изображая зло, пороки и мелочность людей, он сам при этом настолько увлекался своими порочными героями, что возбуждал к ним интерес читателя. Глубокий пессимизм в сочетании с юмором, звучит в произведениях Теккерея очень своеобразным аккордом и делает их высокохудожественными и жизненными.
(1811 - 1863) был написан без определенного плана. Уговор с редакцией британского журнала Punch был прост и расчетлив: если первые главы понравятся читателям, то дальнейшей истории Бекки Шарп и Эмилии Сэдли быть, если же нет, то публикацию нужно будет быстренько остановить на одном из эпизодов.
Публика «Ярмарку тщеславия » оценила, произведение публиковалось на страницах журнала почти полтора года (с января 1847 по июль 1848-го), в XX веке 11 раз было экранизировано и переиздается до сих пор. Вот уже полтора столетия «Ярмарка...» остается одним из самых известных британских романов Викторианской эпохи.
В изображениях героев и сюжетах Теккерей недалеко ушел от своего не менее великого современника - Чарльза Диккенса , но в отличие от последнего, он описывал пороки своих персонажей куда жестче и безжалостнее. Часто автор увлекался этим настолько, что создавал образы притягательных и интересных злодеев, в то время как добродетельные герои получались у него немного блеклыми и картонными.
Один из самых знаменитых романов Уильяма Мейкписа Теккерея был написан без определенного плана. Уговор с редакцией британского журнала Punch был прост и расчётлив: если первые главы понравятся читателям, то дальнейшей истории Бекки Шарп и Эмилии Сэдли быть, если же нет, то публикацию нужно будет быстренько остановить на одном из эпизодов.
Публика «Ярмарку тщеславия» оценила, произведение публиковалось на страницах журнала почти полтора года (с января 1847 по июль 1848-го), в XX веке 11 раз было экранизировано и переиздается до сих пор. Вот уже полтора века «Ярмарка…» остается одним из самых известных британских романов Викторианской эпохи.
В изображениях героев и сюжетах Теккерей недалеко ушел от своего не менее великого современника - Чарльза Диккенса, но в отличие от последнего, он описывал пороки своих персонажей куда жестче и безжалостнее. Часто автор увлекался этим настолько, что создавал образы притягательных и интересных злодеев, в то время как добродетельные герои получались у него немного блеклыми и картонным.
Пессимизм и острый ум помогли Теккерею создать целый «бестиарий» высшего света, многие из обитателей которого появились уже в «Ярмарке тщеславия». Мы подобрали 15 острых цитат из этого романа.
Да, если требуется очернить человека, то уж, будьте уверены, никто не сделает этого лучше его родственников.
Мать выбирала для нее платья, книги, шляпки и мысли.
Лучшие из женщин - лицемерки (я это слышал от своей бабушки). Мы и не знаем, как много они от нас скрывают; как они бдительны, когда кажутся нам простодушными и доверчивыми; как часто их ангельские улыбки, которые не стоят им никакого труда, оказываются просто-напросто ловушкой, чтобы подольститься к человеку, обойти его или обезоружить, - я говорю вовсе не о записных кокетках, но о наших примерных матронах, этих образцах женской добродетели.
Клятвы, любовь, обещания, признания, благодарность - как забавно читать все это спустя некоторое время.
О женщины! Они возятся и нянчатся со своими предчувствиями и любовно носится с самыми мрачными мыслями, как матери с увечными детьми.
Кому не приходилось видеть, как женщина тиранит женщину? Разве мучения, которые приходится выносить мужчинам, могут сравниться с теми ежедневными колкостями, презрительными и жестокими, какими донимают несчастных женщин деспоты в юбках?
Разве в жизни всякого из нас не встречаются коротенькие главы, кажущиеся сущим пустяком, но воздействующие на весь дальнейший ход событий?
Мне лично кажется, что угрызения совести - наименее действенное из моральных чувств человека: если они и пробуждаются, подавить их легче всего, а некоторым они и вовсе незнакомы. Мы расстраиваемся, когда нас уличают, или при мысли о стыде и наказании; но само по себе чувство вины отравляет жизнь очень немногим на Ярмарке Тщеславия.
Если бы люди заключали только благоразумные браки, какой урон это нанесло бы росту народонаселения на земле!
Бородатое сословие столь же падко на лесть, столь же щепетильно в рассуждении своего туалета, столь же гордится своей наружностью, столь же верит в могущество своих чар, как и любая кокетка.
Такова уж природа некоторых женщин. Одни из них созданы для интриг, другие для любви; и я желаю каждому почтенному холостяку, читающему эти строки, выбрать себе жену того сорта, какой ему больше по душе.
Всегда быть правым, всегда идти напролом, ни в чем не сомневаясь, - разве не с помощью этих великих качеств тупость управляет миром?
На Ярмарке тщеславия титул и карета четверней - игрушки более драгоценные, чем счастье.
Бойтесь любить чистосердечно; никогда не высказывайте всего, что чувствуете, или (еще того лучше) старайтесь поменьше чувствовать. Помните о последствиях, к которым приводят неуместная честность и прямота; и не доверяйте ни себе самим, никому другому. Выходите замуж так, как это делается во Франции, где подружками невесты и ее наперсницами являются адвокаты. Во всяком случае, никогда не обнаруживайте чувств, которые могут поставить вас в тягостное положение, и не давайте никаких обещаний, которые вы в нужную минуту не могли бы взять обратно. Вот способ преуспевать, пользоваться уважением и блистать добродетелями на Ярмарке Тщеславия.