«Натюрморт» 1912 - 1913
Саратовский государственный художественный
музей имени А. Н. Радищева
Саратов
Ты знаешь, когда интереснее всего ходить на рынок? Конечно, в конце лета! И чего там только нет! Помидорчики и помидорищи, огурчики и длиннющие огурцы, фиолетовые баклажаны и зеленые кабачки, лук и морковка, огромные, как корзины, тыквы, покрытые мелкой сеточкой дыни и арбузы, такие большие, что и не поднять! А ягоды! А всякая зелень!
И запахи какие! Здесь пахнет солеными грибочками, тут - квашеной капустой, тут антоновским яблоком... Эх, до чего ж земля на всякие дары богата!
В один из таких дней пришла на московский рынок молодая. круглолицая кухарка Маша. Набрала она в свою корзину всякой всячины - еле-еле домой на извозчике привезла.
Пришла Маша в большую, очень светлую комнату, вывалила всю корзину на деревянный стол и ушла. А овощи и фрукты зашептались, заговорили между собой. Вот сейчас нас и съедят, решили все. Хорошо, если хоть повар хороший попадется, что-то особенно вкусное приготовит.
Тут быстро распахнулась дверь и в комнату ворвался повар - высокий, румяный, с пышными усами. Зубы белые, руки сильные, улыбка веселая! В халате каком-то, но без передника, и колпака поварского на голове тоже нет. Наклонился он над столом, каждый помидорчик и огурчик пощупал толстыми пальцами, бархатные персики понюхал, сливами полюбовался, гранат потрогал, арбуз погладил.
Ну-с, - говорит, - за-ме-ча-тельно! Сейчас мы чудо-натюрмортик сотворим.
- «Это, наверное, какое-то вкусное кушанье, - подумали фрукты-овощи. – Вот-вот начнут крошить и резать, только держись!»
«Натюрморт с крабами»
1925г.
А повар зачем-то постелил на столе скатерть, принес большое серебряное блюдо и начал на нем их раскладывать - то так положит, то этак. Отойдет подальше, глаз прищурит, руку лодочкой над бровью приложит или сложит ее подзорной трубой, посмотрит и опять что-то перекладывает. А фрукты да овощи уж и бояться забыли - понять не могут, что происходит.
Тут повар потер довольно руки и куда-то ушел.
- Ну, - решили все, - уж теперь-то точно за ножом отправился!
И опять не угадали! Повар явился с куском серого полотна, который был натянут на деревянную раму. Укрепил он это полотно на трехногую подставку, надел на большой палец левой руки какую-то дощечку с дырочкой сбоку и начал на эту дощечку выдавливать разноцветные червячки красок из железных тюбиков. Потом взял в правую руку большую кисть, да и давай этой кистью краски мешать и ими полотно мазать. Быстро, весело, с удовольствием.
Натюрморт с самоваром
Ой, нам какой-то сумасшедший повар достался, - решили фрукты.
- Да нет, это и не повар совсем, - тихо прошептал самый крупный персик. - Я такое уже видел, еще когда цветком был. К моему родному дереву пришел раз человек и целый день красками такую же тряпочку на рамке мазал. А потом мы увидели, что на холсте этом наше дерево стоит - как живое, все в розовых цветах. Я слышал, что таких людей художниками называют.
- А с нами-то что будет? - спросило румяное яблоко.
- Ну, если уж мы попали в такую историю, то и судьба нас ждет необыкновенная, - важно заявила тяжелая оранжевая тыква.
- Ах, все равно слопают, только косточки останутся, - печально пискнула крупная сизо-синяя слива.
«Натюрморт с виноградом»
1910
И все надолго замолчали.
Только слышно было, как что-то мурлыкал себе под нос художник, то и дело посматривая на фрукты острыми, быстрыми глазами.
Потом он отложил кисти, снял халат, еще раз посмотрел на холст, довольно хмыкнул и ушел. А фрукты остались ждать - что еще им оставалось делать?
И тут дверь опять тихо отворилась и в комнату осторожно вошли два маленьких человечка.
- Смотри, новый натюрморт, - сказал один.
- А что это такое? - спросил другой, чуть постарше.
- Ну, Это когда художники на картинах какие-то предметы, цветы там, фрукты всякие рисуют... А вы разве французский в гимназии не учите?
- Погоди-ка… Это, значит, «мертвая натура»? Фи, чего ж тут хорошего!
- Да она не мертвая как раз. Просто название такое, может быть, не очень правильное. Мне мама говорила, что на голландском языке такие картины называются правильнее - «тихая жизнь».
«Ягоды на фоне красного подноса»
1910
А зачем все это рисовать? - удивился второй. - Я понимаю, какого-то человека изобразить, или, например, сражение. А кому нужны нарисованные фрукты? Их есть надо. Вон, смотри, какие персики на блюде! Давай возьмем по одному?
- Что ты, здесь ничего трогать нельзя! Если мы что-нибудь возьмем, сразу заметно будет. Они ведь не просто кучей лежат. Художник всегда сначала думает, куда что положить или поставить, чтобы каждый предмет было хорошо виден и каждый казался особенным. Натюрморты для красоты нужны.
Ничего себе, красота! - фыркнул второй. - Смотри, какая тыквища! А тут вон слива какая здоровая, с кулак. Так не бывает!
- Ага, а когда ты огромный сапог у сапожной мастерской или крендель у булочной видишь, ты ведь не удивляешься?
- Так это ж вывеска, чтоб издалека видно было!
- А это такая картина. Ее тоже издалека смотреть надо.
- Тоже мне, картина... Я и сам так нарисовать смогу!
- Ух ты, расхвастался, - прыснул мальчик помладше. - Я тоже так говорил, а потом мама велела мне вон тот персик, на другой картине срисовать.
- Ну и что?
- Ну и ничего... Сам посмотри. Там и красный, и вишневый, и розовый и лиловый, и желтый, и зеленоватый и какие-то еще цвета, я и названий их не знаю. И так они подобраны, что персик этот на картине кажется тяжелым, бархатным, сочным. И краски сияют, будто это драгоценность какая-то. А у меня только круг разноцветный вышел, а вовсе не персик.
«Натюрморт»
1930-е
Курская картинная галерея имени А. А. Дейнеки
Курск
А почему все такое яркое? Аж глаз режет… Вон, посмотри на ту картину. Вроде тетя какая-то сидит, а лицо у нее тоже все разноцветное.
-Но ведь красиво же! Мама мне сказала, что Илья Иванович иногда немножко шутит, хулиганит даже. Ему нравится, когда все вокруг возмущаются.
- А кто это такой - Илья Иванович? – тут же спросил второй.
- Ну, Машков же, кто все эти картины написал, - ответил первый. – Он знаешь, какой веселый! А на самом деле это очень трудно - такие яркие цвета соединить, чтобы они друг с другом не спорили, а только еще ярче делались. И вообще, на картине и не должно быть все как в жизни. Потому что это не зеркало.
Натюрморт. Виноград, лимон и рак.
1924
А что же это тогда?
- Я тоже так спросил, а мама сказала, что каждый художник все видит не так, как другие, поэтому и картины у всех разные. И что таких замечательных живописцев, как Илья Иванович, очень мало.
- А что такое «живописец»?
- Ну, понимаешь, это такие художники, которые умеют особенно легко и красиво краски соединять. Это от природы дается, как, например, голос необыкновенный…
- Ну, ты прямо профессор, - сказал второй мальчик.
- Да ладно тебе, - застеснялся первый. - Пойдем, а то нас, наверное, уже ищут.
И они убежали.
Натюрморт. Ананасы и бананы.
Как только все стихло, фрукты и овощи тут же скатились со стола – посмотреть на свои портреты.
-Ой, неужели я и в самом деле такой красивый! - прошептал персик. – Смотрите, какая кожица бархатная, и вся переливается разными цветами!
-И я не хуже тебя получился, - сказал второй.
- Не хуже, - ответил первый. – Только ты немножко другого цвета, вроде как посветлее.
- А мы-то, мы-то, поглядите! - вразнобой закричали сливы. – Какие мы синие, фиолетовые, какой чудесный сизый налет у нас на боках!
- Нет, все-таки я лучше всех, - сказало большое зеленое яблоко и даже вроде немножко порозовело от гордости. – Ах, какое я зеленое, гладкое, прохладное…
- Ну уж нет, лучше всех вышла я! – уверенно сказала тыква. – Самая большая и тяжелая! Да, теперь и умирать не жалко…
Яблоки и рябина
Тут все почему-то замолчали. А потом персик сказал:
- У меня внутри вызрела замечательная косточка. Если ее посадят в землю, то из нее вырастет персиковое дерево, которое зацветет однажды розовыми цветами…
- И у меня тоже семечки созрели, - отозвалась груша. – И вы знаете, мне кажется, я уже переспела. Еще день-другой – и совсем пропаду. Лучше уж съели бы меня поскорее!
- Да, уже пора бы, - согласились остальные. – Иначе из наших косточек никогда не вырастет новое деревце или куст.
- И все-таки, какие мы счастливые! – сказал персик. – Мы теперь останемся на этих картинах навсегда и много людей будут любоваться нами.
И можешь себе представить – так и случилось! Из каждой косточки и семечка выросло большое дерево. Может быть, они и сейчас еще шумят под ветром и дают плоды. А звонкие, радостные картины художника Машкова радуют людей и сегодня.
Машков Илья Иванович (17 (29) июля 1881, станица Михайловская области войска Донского, ныне Волгоградская обл. - 20 марта 1944, Москва) - российский художник, один из наиболее значительных и в то же время самых характерных живописцев круга «Бубнового валета». Заслуженный деятель искусств РСФСР (1928год).
Родился в крестьянской семье. В юные годы работал сидельцем в лавках. Приехав в Москву, с 1900 посещал Училище живописи, ваяния и зодчества, где среди его наставников были К.А.Коровин и В.А.Серов. В 1909 был исключен из училища за художественное вольнодумство. В студенческие годы много путешествовал, посетив ряд стран Западной Европы, а также Турцию и Египет. Был членом объединений «Мир искусства» и «Бубновый валет». Жил в Москве, порою (особенно часто в 1930-е годы) наезжая в родную станицу.
Экспонированное на первой выставке "Бубновый валет" (1910) огромное полотно И. И. Машкова "Автопортрет и портрет Петра Кончаловского" (частное собрание, Петербург) ошеломило многих. В полуобнаженных фигурах музицирующих силачей с грубо размалеванными телами и шаровидными бицепсами присутствовала та доза эпатажа, к каковой русская публика в ту пору еще не привыкла. Картина и была задумана как манифест нового подхода, предлагаемого новым выставочным сообществом.
Скандальная слава вообще сопутствовала молодому Машкову - азартному и предприимчивому самородку, набравшемуся жизненного опыта "в людях" (работая в лавках у торговцев), прошедшему "университеты" в европейских музеях, но изгнанному в 1909 г. из стен МУЖВЗ. Впрочем, еще обучаясь, Машков с большим успехом учил сам - его студия (1904-17; в 1925 преобразована в Центральную студию АХРР) была самой дорогой и одновременно самой посещаемой в Москве.
Автопортрет и портрет Петра Кончаловского. 1910
Поразив зрителей и критиков "варварским" напором своей живописи на выставках "Золотого руна" и "Салона Издебского" (1909-10), Машков нашел свое место среди художников, составивших общество "Бубновый валет" (П. П. Кончаловский, А. В. Лентулов и др.). "Валеты" утверждали материальность мира и "низкого" предмета; щедрость и мажорность машковской палитры, изобильность его натюрмортных постановок оказались созвучны программе объединения.
Уже в ранних произведениях Машкова проявилось его замечательное умение строить форму цветом – плотным, сильным, выразительно раскрывающим материальную плоть мира. В отличие от ряда других «бубновалетцев», влияния западного авангарда влекли его не столько к кубизму с его сдержанными тональностями, а к фовизму. Фовистская красочная стихия господствует в его портретах конца 1900 – начала 1910-х годов (Мальчик в расписной рубашке, 1909; Дама с фазанами (Ф.Я.Гессе), 1911; оба – в Русском музее).
Портрет дамы с фазанами. 1911. Русский музей
Автопортрет. 1911. ГТГ, Москва
Натурщицы. 1916г.
Яркой, но в то же время и конструктивно-четкой декоративностью выделяются его натюрморты (Ягоды на фоне красного подноса, 1910–1911, Русский музей). Художник охотно использует приемы примитива и изо-фольклора (живопись вывесок и подносов), благодаря чему смысловые планы гротескно смещаются, и, к примеру, чучела фазанов в портрете Гессе кажутся не менее «живыми», чем сама дама.
Ягоды на фоне красного подноса. 1910. Русский музей
Игровое, отчасти «протофутуристическое» начало, присущее раннему творчеству Машкова, с годами стихает. Примкнув в 1924 к традиционалистам АХРР, он придает своим композициям более академичный, классически уравновешенный вид. Известные его «парадные натюрморты» со «снедью московской» – Хлебы и Мясо и дичь (оба – 1924, Третьяковская галерея) – воспринимались как красочные символы сравнительного благополучия и сытости, наступивших в годы нэпа. 
Снедь московская. Хлебы. 1924. Государственная Третьяковская галерея.
Снедь московская: мясо, дичь (1924) Третьяковская галерея.
Плодотворно работал как живописец и позже, вместе с тем с годами как бы отступая в тень официально-выставочной жизни. Прославился и как педагог, завел свою школу-студию уже в 1902; преподавал в ней, а в 1918–1930 – во Вхутемасе (Высшие художественно-технические мастерские).
Академический идеал советской живописи выглядит сбывшимся в его натюрмортах 1930-х гг. ("Ананасы и бананы", 1938; "Клубника и белый кувшин",1943). Но слишком многое из созданного им в поздний период - ниже его возможностей, и, видимо чувствуя это, с середины 1930-х он подолгу живет в родной станице, уклоняясь от участия в общественной и художественной жизни столицы. Новое, триумфальное открытие живописи Машкова случится позднее, в связи с общим интересом к искусству 1910-х гг. И в сознании потомков он останется одним из самых ярких художников того времени. 
Натюрморт. Фрукты на блюде. 1910. ГТГ
Машков Илья Иванович (1881-1944)
Экспонированное на первой выставке "Бубновый валет" (1910) огромное полотно И. И. Машкова "Автопортрет и портрет Петра Кончаловского" ошеломило многих. В полуобнаженных фигурах музицирующих силачей с грубо размалеванными телами и шаровидными бицепсами присутствовала та доза эпатажа, к каковой русская публика в ту пору еще не привыкла. Картина и была задумана как манифест нового подхода, предлагаемого новым выставочным сообществом.
Скандальная слава вообще сопутствовала молодому Машкову - азартному и предприимчивому самородку, набравшемуся жизненного опыта "в людях" (работая в лавках у торговцев), прошедшему "университеты" в европейских музеях, но изгнанному в 1909 г. из стен МУЖВЗ. Впрочем, еще обучаясь, Машков с большим успехом учил сам - его студия (1904-17; в 1925 преобразована в Центральную студию АХРР) была самой дорогой и одновременно самой посещаемой в Москве.
Поразив зрителей и критиков "варварским" напором своей живописи на выставках "Золотого руна" и "Салона Издебского" (1909-10), Машков нашел свое место среди художников, составивших общество "Бубновый валет" (П. П. Кончаловский, А. В. Лентулов и др.). "Валеты" утверждали материальность мира и "низкого" предмета; щедрость и мажорность машковской палитры, изобильность его натюрмортных постановок оказались созвучны программе объединения.
В стремлении вернуть искусство "с небес на землю" художники этого круга ориентировались на "ремесло" - уличную вывеску, поднос, лубок. Машкову такое ремесло было родным с детства, и примитивизм его натюрмортов и портретов - самый простодушный и подлинный ("Ягоды на фоне красного подноса", "Натюрморт с ананасом", оба 1908; "Портрет мальчика в расписной рубашке", 1909; "Автопортрет", "Портрет дамы с фазанами", оба 1911, и др.).
Яркое начало стало одновременно "звездным часом" художника - к середине 1910-х гг. его живопись утрачивает дерзкую стихийность, зато возникает вкус к фактуре вещей, и сами эти вещи делаются "избранными", драгоценными. Гиперболизм являет себя уже не только в масштабе полотен, не только в "богатырстве" плодов и грузности женских тел, но и в антикварном богатстве натюрмортных и интерьерных сюжетов ("Натюрморт с парчой", 1914; "Натюрморт с фарфоровыми фигурками", 1922, и др.).
Пристрастие к материальному миру, естественно, приводит Машкова в классический лагерь: в 1920-е гг., в ситуации противостояния "левых" и традиционалистов, он оказывается среди последних и, в отличие от друзей-"валетов", вошедших в 1928 г. в Общество московских художников, связывает свою судьбу с АХРР. В тематической программе АХРР существовала установка на одическое прославление прекрасного настоящего, куда вписывались съестные "апофеозы" художника ("Хлебы", "Снедь московская. Мясо, дичь", обе 1924). Академический идеал советской живописи выглядит сбывшимся в его натюрмортах 1930-х гг. ("Ананасы и бананы", 1938; "Клубника и белый кувшин",1943). Но слишком многое из созданного им в поздний период - ниже его возможностей, и, видимо чувствуя это, с середины 1930-х он подолгу живет в родной станице, уклоняясь от участия в общественной и художественной жизни столицы. Новое, триумфальное открытие живописи Машкова случится позднее, в связи с общим интересом к искусству 1910-х гг. И в сознании потомков он останется одним из самых ярких художников того времени.
Картины художника
Автопортрет и портрет Петра Кончаловского
Автопортрет. 1911
Берег Невы. Вечер
Вид Генуэзской крепости в Судаке
Вид Москвы. Мясницкий район
Городской пейзаж
Дама с контрабасом
Женевское озеро. Глион
ЗАГЭС. Плотина на реке Куре и шоссе Военно-Грузинской дороги.
Зеркало и череп
Интерьер с женской фигурой
Италия. Неври. Пейзаж с акведуком
Московский вид, улица Мясницкая
Натурщицы
Натюрморт 1
Натюрморт с виноградом
Натюрморт с крабами
Натюрморт. Цветы в вазе (с подносом).
Вошел в историю искусства картинами «Бубнового валета». Это художественное объединение появилось в самом начале 1910-х годов, его участники вдохновлялись популярными в те годы европейскими живописными течениями и делали ставку на экспрессию и эпатаж. В основу их творчества легло любование предметным миром, а одним из самых популярных жанров стал натюрморт . Вспоминаем краткую историю «Бубнового валета» и известные картины его участников.
«Тузы» русской живописи
Илья Машков. Автопортрет и портрет Петра Кончаловского (фрагмент). 1910. Государственный русский музей, Санкт-Петербург
Художественное объединение «Бубновый валет» официально сформировалось в 1911 году. Но выставка его участников прошла чуть раньше - в 1910-м. Название выставки, а впоследствии и объединения провоцировало почтенную публику: «бубновыми тузами» до 1917 года называли каторжников из-за нашивки в виде кумачового ромба на тюремной одежде, а «валетами» именовали мошенников и плутов.
Объединяло художников «Бубнового валета» увлечение французской живописью, кубизмом и русским народным искусством. Петр Кончаловский, Илья Машков, Аристарх Лентулов и другие живописцы отказались от традиций реалистического искусства XIX века, от наследия академизма и передвижников . Учителем для многих стал французский постимпрессионист Поль Сезанн . В своих картинах художники делали акцент на форме предмета, его массе и цвете. Так, любимым жанром бубновалетцев стал натюрморт.
В разные годы в выставках «Бубнового валета» участвовали Михаил Ларионов и Наталия Гончарова, Казимир Малевич и Василий Кандинский , Давид Бурлюк и многие другие. В 1916 году из «Валета» вышли основатели Илья Машков и Петр Кончаловский, а в 1917 году прошла последняя выставка объединения, после чего оно распалось.
Петр Кончаловский, «Натюрморт. Поднос и зеленая картонка»
Петр Кончаловский. Натюрморт. Поднос и зеленая картонка (фрагмент). 1912. Фонд Петра Кончаловского, Москва
Д уэлянты - это соперники. Везде, но не на нашем портале. Мы вызываем творческих гениев на дуэль, чтобы… любоваться!
Поль Сезанн (1839–1906) - французский постимпрессионист, прославившийся своими натюрмортами, в которых натура вовсе не мертвая, а, напротив, живет и даже манит - так и хочется взять какой-либо фрукт, написанный художником, и ощутить его в собственной руке…
Сезанн сумел воспеть в своих натюрмортах красоту самого обыденного. Его не интересовали дорогие шелка и драгоценные вазы. Его драпировка - самая обычная белая салфетка, брошенная на простой стол, рядом незатейливый графин и белая расписная плошка - вот и весь набор, оттеняющий несколько разбросанных красных апельсинов и лимонов. Белизна ткани призвана притянуть взгляд и одновременно подчеркнуть яркость и сочность фруктов. Выделить их из общего набора предметов и даже как бы выдвинуть вперед к зрителю, будто бы приглашая отведать. Сезанн долго и тщательно выстраивал свои натюрморты. Они полны точной геометрии и материальности. Геометрия дает гармонию, а материальность создает иллюзию реальности изображенного на полотне. Поэт-модернист Райнер Мария Рильке считал, что натюрморты этого художника «выражают всю Вселенную» . Действительно, в подобных полотнах Сезанн пытался выразить не столько природу вещей, сколько сущность всего окружающего мира. И благодаря Сезанну такой второстепенный жанр, как натюрморт, занял свое полноправное место в истории французской живописи конца XIX столетия.
Поль Сезанн. Натюрморт с фруктами. 1880
Илья Машков. Натюрморт с фруктами. 1910
Илья Машков (1881–1944) - московский сезаннист, один из основателей группы «Бубновый валет»; он, как и его собратья по группировке Кончаловский, Куприн, Фальк, воспринял не только французский постимпрессионизм, но и фовизм, кубизм… Однако «валетам» была присуща собственная манера, в которой они совместили русский лубок с новейшими французскими течениями.
В своем натюрморте Машков проявляет себя как сезаннист, стараясь передать материальность объектов, их осязаемость, но, как русский художник, обращается к традициям лубка, народных промыслов и купеческой вывески. Оттого и фон такой темный, и фрукты такие яркие. Машков писал о народном творчестве: «Вот где настоящая живопись по энергичной выразительности, по лапидарности форм, по выразительности живописного и контурного начала и подлинно русская живопись по национальности этих художественных элементов… Это наше собственное. Это то, что мы внесли в сезаннизм» . Вот эта вывесочная лихая «зазывность» так и привлекательна в его натюрморте. Машков - великолепный колорист. Он пишет одновременно синие сливы, лиловый виноград, темно-красную грушу и желтый лимон и, создавая это буйство цвета, умудряется сделать так, что полотно смотрится гармонично. Натюрморт не разваливается, поскольку все предметы объединены сезанновскими геометрией и приемом белого цвета: у Машкова это белая миска, в которой лежат фрукты. От Сезанна здесь и живописная лепка форм, а вот экспрессионизм - совершенно машковский. Со временем буйство из его полотен уйдет, останутся гармония, красота цвета и умение передавать фактуру - и его натюрморты станут сравнивать с искусством малых голландцев.