Доносы и доносчики в россии. В.д. игнатов доносчики в истории россии и ссср

В оправдание чудовищного государственного террора при Сталине его фанаты очень часто всю вину возлагают на огромное количество доносчиков. Дескать, Сталин был "хороший", но люди вдруг с ума посходили и начали массово друг на друга доносить. Что ж, давайте разбираться.

Сталин в своей речи на Военном Совете в июне 1937г. затронул такой важный в сложившейся обстановке момент, как "сигнализацию" с мест. Конечно, без хорошо налаженной системы доносов уничтожить сотни тысяч людей было бы крайне затруднительно. Вождь особо подчеркнул огромное значение своевременной информации:
"Плохо сигнализируете, - говорил военным тов.Сталин, - А без ваших сигналов ни военком, ни ЦК ничего не могут знать... Каждый член партии, честный беспартийный, гражданин СССР не только имеет право, но обязан о недостатках, которые он замечает, сообщать. Если будет правда хотя бы на 5%, то и это хлеб..."

Своеобразный уровень правды задал вождь, всего 5%, и ведь проглотили это красные командиры и политработники, к сожалению. Доносительство прямо поощрялось властью и именно поэтому расцвело пышным цветом. Печально знаменитая 58-я статья о государственных преступлениях, принятая в 1926 году, имела несколько пунктов, где предусматривалось уголовное наказание "за недонесение". Страх стал отличной питательной средой для политического доносительства. Доносы писали как добровольно, так и вынужденно, под давлением следствия. Массовые аресты запугали общество до предела и вызвали волну самого разнообразного доносительства, доходившего до маразма. О формах и методах доносительства в сталинском СССР можно писать солидный труд. Процветало меркантильно-бытовое доносительство, когда человек писал донос на соседа по коммунальной квартире, рассчитывая в случае его ареста занять освобожденную жилплощадь.

Немало голов, в том числе светлых и умных, полетело в ходе "карьеристского" доносительства, когда доносчик рассчитывал получить вышестоящую должность. Классическим примером можно считать "дело", сфабрикованное в Реактивном НИИ по доносу сотрудника института А.Костикова в различные инстанции о "вредительской деятельности" в РНИИ. Вот цитата из одного доноса Костикова: "...Всякое внедрение элементов кустарщины во всей работе института явились причиной срыва использования этого оружия в войсках 3-4 года тому назад. Все это явилось следствием вредительских действий руководства института". В июне 1938 года А.Костиков возглавил экспертную комиссию, давшую справку для НКВД о "вредительской деятельности" В.П.Глушко и С.П.Королёва. В результате практически все руководство РНИИ и виднейшие конструкторы были арестованы. Клейменов, Лангемак и еще три человека были расстреляны. Королев оказался в магаданском лагере; Глушко, Граве и другие сотрудники - в бериевской "шарашке". А бдительный товарищ Костиков в 1938г. стал руководителем преобразованного в НИИ-3 института, получил Героя Соцтруда и долгое время его считали единственным создателем "Катюши". Только в 1991г. Указом Президента СССР М. С. Горбачева от 21 июня И. Т. Клейменову (расстрелян в 1938), Г. Э. Лангемаку(расстрелян в 1938), В. Н. Лужину (осужден в 1940 на 8 лет, умер в заключении), Б. С. Петропавловскому, Б. М. Слонимеру и Н. И. Тихомирову посмертно были присвоены звания Героя Социалистического Труда.

В 1936 году была принята так называемая Сталинская конституция, которая гарантировала гражданам СССР много прав и свобод. Однако реальность была совсем другой. Например, такое понятие как "свобода слова" журнал "Социалистическая законность" в 1938г. трактовал таким образом: свобода слова - это осведомление власти. В стране была развернута массовая кампания, пропагандирующая "стукачей" и их "подвиги". Доносчиков поощряли и награждали. Еще в конце 20-х годов за донос на соседа, прятавшего зерно от реквизиции, крестьянин получал определенный процент изъятого зерна в качестве вознаграждения. К доносительству активно привлекали и детей. Некоторые наивные дети, проникнувшись "важностью порученного дела", гордые оказанным им доверием взрослых, доносили даже на собственных родителей. Пионер Проня Колыбин разоблачил собственную мать, которая пошла на колхозное поле собирать колоски, чтобы накормить его самого. Мать посадили, а сына-доносчика отправили в Артек. "Пионерская правда" напечатала очерк о пионере Коле Юрьеве. Однажды он увидел девочку, которая срывала колоски, и схватил ее. Девочка успела съесть горсть зерен и пыталась вырваться от Коли, но это ей не удалось. 6 января 1934г. "Правда" и многие другие газеты разместили письмо пионеров села Новая Уда в Восточной Сибири, где Сталин отбывал ссылку во времена самодержавия. Пионеры рапортовали: кто на кого в селе донес, а потом в порядке критики и самокритики сообщали друг о друге и сами о себе. Семья Артемовых, состоящая из супругов и 5 детей, доносила семейным подрядом: всего им удалось "разоблачить" 172 человека, которые, по их мнению, являлись "врагами". Членов семьи доносчиков-чемпионов наградили орденами и ценными подарками.

Поступок Павлика Морозова, "заложившего" своего отца, сталинская пропаганда героизировала: о нем сочиняли песни и стихи. На дело прославления доносчиков были мобилизованы значительные силы "пролеткульта": писателей, поэтов, композиторов. Поэт Сергей Михалков отметился "Песней о Павлике Морозове", поэт Степан Щипачев - поэмой "Павлик Морозов", журналист Смирнов написал книгу "Юные дозорники", где автор разъяснял детям: где могут быть "враги народа", как их искать и куда сообщать. Матрена Королькова, одноклассница Павлика Морозова из Герасимовки, рассказывала: "В январе 1934г. меня с группой пионеров привезли в Москву. Мне дали понять, что сейчас отвезут на прием к Сталину, чтобы я рассказала о Павлике. Мне объяснили - что и как говорить. Потом визит отменили, сказав, что Сталин занят. Меня отправили в пионерский лагерь Артек. Туда мне прислали 100 рублей, а потом в деревню еще 2 раза по 25 рублей."

Из воспоминаний Мальцевой Нины Викторовны (мемуары "За пологом сталинской печати"), в 30-е годы она жила в Днепропетровске и работала в редакции областной газеты: "В любом учреждении был свой осведомитель-"стукач" от НКВД, он должен был находить врагов народа и выявлять, а там уже решали - как, когда и где его арестовывать. В нашей редакции таким "стукачом" был некто Моисеевич - тупой, наглый, хитрый человек, он наслаждался своей властью. "Стукач" шнырял повсюду, во все вмешивался, всем угрожал. Он занимал скромную должность завхоза. На его совести было много жизней и несчастий людей. Впрочем, совести у него не было. Работа журналиста тогда часто объединялась с работой "наводчика": он должен был обвинить указанного ему человека в каком-нибудь преступлении, то есть, выдумать его преступление и написать о нем в газетной статье. Делом НКВД было на этом основании арестовать "виновного". У меня один раз в комнате метался и рвал на себе волосы наш журналист, рассказывая, что получил от "органов" подобный заказ и знал, что от его лживой информации погибнет человек. Если он не напишет этой статьи, ее напишет его товарищ, а он пойдет вместе с обвиняемым."

О системе доносительства в так называемой "шарашке" - тюрьме, где работали по специальности осужденные инженеры и конструкторы - воспоминает Л.Л.Кербер в своих мемуарах "Туполевская шарага": "Дело провокации и сыска было поставлено в ЦКБ-2 воистину на космическую высоту. Сотрудник НКВД вел "зэка" в одну из комнат тюремной администрации под видом вызова на производство. Там его вежливо просили о помощи: "Присматривайтесь к врагам и информируйте нас, о большем мы не просим". Уже не намеками, а прямо обещали учесть это при составлении списков на освобождение. Встречая отказ, переходили к угрозам отправить на Колыму, добавить 10 лет. Большинство угрозы выдерживало, меньшинство рассуждало достаточно скользко: мол, соглашусь, а писать не буду. Таким на втором, третьем вызове давали понять, что они теперь связаны круговой порукой с "органами", выход откуда только один - смерть. Перепуганный сексот начинал выдумывать, возникали организации, шпионы и вредители. Все это до поры до времени складывалось в досье. Печально, но факт - число завербованных было достаточно велико. Удивительно другое - информация об этом просачивалась и большинство "стукачей" мы знали."

Для того, чтобы получать независимую информацию о положении дел на местах, Сталин создал так называемый Особый сектор при личном секретариате. Этому Особому сектору подчинялись спецсекторы при райкомах и обкомах, которые имели своих людей на всех предприятиях и учреждениях. Данная система доносительства замыкалась лично на Сталине и работала независимо от системы доносительства ОГПУ-НКВД. Возглавлял Особый сектор личный секретарь Сталина Александр Поскребышев. Как и во всем обществе, процветало доносительство в армии и на флоте. В каждой части появился так называемый "особист", занимавшийся выявлением неблагонадежных. На высокопоставленных командиров по требованию начальника Главного политуправления Мехлиса писали тайные характеристики политработники частей. Любой красноармеец мог теперь написать на неугодившего ему чем-то командира политический донос, в результате дисциплина в годы Большого террора скатилась до нижайших пределов.

Таким образом, в 30-х годах в СССР лично Сталиным была создана многослойная, перекрестная, дублирующая саму себя система тотального политического сыска.

Один из доносов сталинских времен, их были написаны миллионы...

И уж вовсе клинический случай, характеризующий атмосферу страха 30-х годов, описан в рассказе Владимира Тендрикова «Параня», в котором поселковая дурочка, объявившая себя невестой вождя, разоблачила несколько «врагов народа». Вспоминаются также рассказы земляков об арестованных по доносам односельчанах, которые шутки ради просили сельского дурачка, по прозвищу «Вася-колхоз», показать, где колхоз и где коммуна. На просьбы шутников Вася снимал штаны, показывал то, что спереди, и называл это колхозом, а затем поворачивался к зрителям спиной и показывал «коммуну».

Если оценивать ставшие известными действия Сталина и его подручных в период коллективизации и массовых репрессий, то напрашивается вывод, что страной правили не праведные революционеры-ленинцы, а скорее банда убийц.

На 20-м съезде КПСС залитые кровью народа партийные вожди разного уровня уверяли друг друга, что ничего не знали о репрессиях, и списали все на мертвого пахана. И никто из них, за исключением Берии и нескольких его приспешников, кары за свои преступления не понес.

Но известно и другое: более 90% арестов были инициированы доносами «снизу». Большинство людей сажали по доносам, неиссякаемым потоком шедшим в НКВД. И писали их нормальные советские люди. Писали. Доносили. Стучали. В обществе стало считаться морально оправданным «сигнализировать в инстанции» об отступлениях от «генеральной линии партии», о сомнениях в отношении ее правильности, о буржуазных пережитках в быту, изменениях в сознании того или иного человека и других подобных прегрешениях против «диктатуры пролетариата».

Что же толкало людей доносить? Одной из причин массового доносительства было сведение счетов с неугодными людьми. Самым верным способом рассчитаться с недругом стал сигнал о его политической неблагонадежности, связях с троцкистами, с оппозицией, с врагами народа. С помощью доносов решались служебные, личные и бытовые проблемы. Писали, чтобы убрать неугодного начальника, чтобы ликвидировать конкурента и таким образом сделать карьеру. Писали, чтобы улучшить жилищные условия - отправить соседа за решетку и получить его комнату в коммунальной квартире. Жены писали доносы на мужей, потому что появился любовник и надо было избавиться от мужа. Мужья писали на жен, жены - на любовниц мужей. Вспоминали старые обиды, мстили за все. Все подлое, мерзкое и грязное, что накопилось в душах, через доносы выплескивалось наружу.

Много доносов было сделано из страха - чтобы спасти себя и свою семью. Любой человек, который слышал неосторожно сказанное слово и не сообщил об этом, мог поплатиться сам.

Уличенные в недоносительстве подвергались наказанию в уголовном порядке по ст. 58-12. Случалось, что после слишком откровенного разговора между старыми знакомыми оба собеседника доносили друг на друга. Только испытанные друзья могли вести беседы, которые хоть немного отклонялись от официальной линии. Отбор собеседников был очень тщательным. Илья Эренбург в воспоминаниях рассказывал, что у его дочери был пудель, который научился закрывать дверь гостиной, как только разговор гостей становился приглушенным. Он получал за свою бдительность кусочек колбасы и научился безошибочно распознавать характер разговора.

Обыденность доносов привела к тому, что в этом занятии перестали видеть что-то постыдное. Если о ком-то знали или догадывались, что он доносчик, то из-за этого его не переставали пускать в дом, не прекращали общаться с ним, так как боялись мести. Люди старались быть сдержаннее в разговорах и предупреждали об осторожности близких. Такими были нравы эпохи, такими были люди.

Сотрудник органов безопасности тех лет Рыбин вспоминал: «Осмысливая в отделе следственные дела на репрессированных в тридцатые годы, мы пришли к печальному выводу, что в создании этих злосчастных дел участвовали миллионы людей. Психоз буквально охватил всех. Почти каждый усердствовал в поисках врагов народа. Доносами о вражеских происках или пособниках различных разведок люди сами топили друг друга».

Писали доносы и потому, что заставляли чекисты, у которых был «план» по посадкам. Часто доносы на невинных людей арестованные давали после пыток, чтобы избежать дальнейших физических мучений и унижений. Недавно по телевидению выступала репрессированная женщина, которая рассказала о своей сокамернице. Возвратившись в камеру после многочасового допроса «с пристрастием», та сказала: «Сегодня я посадила семнадцать человек». На вопрос, зачем она это сделала, женщина ответила: «Я сижу, и они пусть посидят».

Что же касается коммунистов, то они были обязаны проявлять бдительность в порядке партийной дисциплины. Многие из них всерьез верили, что развитие страны сдерживают многочисленные враги и заговорщики, с которыми надо бороться всеми доступными способами. Членов партии, которые не находили «врагов народа» среди своих коллег и знакомых, «прорабатывали» на собраниях за «недостаток бдительности». Разумеется, были и беспартийные люди, доносившие по идейным соображениям, однако их доля в общем числе доносчиков была невелика.

Если же говорить о прямой материальной заинтересованности доносчиков, то внутри СССР этот мотив был не основным. Считалось, что помощь органам безопасности - это гражданский долг. Доносчикам-добровольцам за их «бдительность» не платили. Наиболее существенной была плата за донос о спрятанном кулаками хлебе. Из конфискованного у кулака зерна 25 процентов поступало в колхоз как пай бдительного бедняка, донесшего о «затаившемся классовом враге». Агентам НКВД если и платили, то, как правило, небольшие суммы. Им возмещались расходы на «оперативные цели». Стимулом для действующих агентов являлась помощь и поддержка органов в таких вопросах, как продвижение по службе, получение квартиры, получение разрешения на выезд за границу и других.

Доносчики были на всех уровнях власти и во всех сферах жизни общества, от членов ЦК и Оргбюро ЦК ВКП (б) до завербованных НКВД колхозников.

Так в марте 1938 года на прием к первому секретарю ЦК ВЛКСМ Александру Косареву пришел бывший секретарь Ленинградского обкома ВЛКСМ Уткин, недавно освобожденный из тюрьмы. После встречи с ним Косарев направил письмо Ежову, в котором сообщал: «Уткин под большим секретом заявил мне, что те показания, которые он дал в Наркомвнуделе, якобы не соответствуют действительности, являются вынужденными и что он себя считает честным человеком. В ответ на эти утверждения он от меня получил соответствующий отпор. Ему я заявил, что его поведение есть вражеская клевета на органы Наркомвнутдела, что такое поведение лишний раз свидетельствует о том, что он, Уткин, является врагом, причем врагом неразоружившимся» .

После этого доноса Уткин был снова арестован, провел 16 лет в лагерях, откуда вышел в середине 50-х годов инвалидом . Были доносчики и среди известных советских спортсменов. Накануне Дня памяти жертв политических репрессий «Большой Город» опубликовал донос известного в свое время бегуна Серафима Знаменского на основателя общества «Спартак» одного из знаменитых братьев Старостиных Николая Старостина. Донос опубликован впервые спустя 75 лет после написания. Знаменские и Старостины в то время были соседями по лестничной клетке. В многостраничном «документе», названном «О недостатках в ДСО “Спартак” и неправильном поведении спортсменов», перечислены ошибки ответственного секретаря общества «Спартак» Николая Старостина и его «несоветское» поведение. «…Сейчас работа в “Спартаке” поставлена плохо благодаря неправильному руководству, неправильному подходу, подходу не советскому… Старостин находится на высоком посту, ему доверили возглавлять советское общество, трудно сразу сказать, что ты, мол, похож на белогвардейца, я советский человек, для этого нужно время… Н. Старостин все свое время, внимание, средства тратит и выпячивает только футбол, забывая другие виды, забывая комплекс ГТО и в футболе выделяет только отдельных лиц, например: в команде “Динамо” есть коллектив, а в “Спартаке” только кучка своих людей, от того и получаются неполадки, не дают расти молодежи… Относительно их поведения. Я живу вместе с ними в одной квартире. За последнее время, в связи с начавшимся обследованием общества стали потише, первое время ночи не спал, каждый день была пьянка, откуда люди берут деньги? Пьянки дискредитируют советский спорт и спортсменов, помимо этого для этого нужны деньги. Собираясь почти каждый день, расходились только под утро. Я несколько раз говорил Андрею Старостину - как тебе не надоедают эти пьянки, ты мне спать не даешь, но привыкший смотреть на людей, как на плебеев, он иронически отвечал, что “ты, Серафим, чудак”… Для того чтобы устраивать такие пьянки или играть в карты на деньги, нужны деньги. На 1000 или 1500, которые Андрей получает как МС (мастер спорта), безусловно, нельзя так жить. Я тоже получаю 1000 рублей, я живу вместе с женой, и для того, чтобы вести тренировку, устроить усиленное питание мне только-только хватает… Все Старостины недостаточно честные люди… Я могу сказать, что у них была лишняя валюта, это знают все ездившие. Для ездивших в командировку отпускают валюты до 1000 франков. Что я мог купить на эти деньги: пальто, костюм, 1 туфли и 2 рубашки. Все входит в один чемодан. А для того чтобы иметь 4 чемодана, надо чем-то наполнить их. Я знаю, у Николая было 4 чемодана, у Петра 4 чемодана, у Андрея 4 чемодана. Я сам видел на даче жену Николая Старостина, которая перебирала платья, их было штук 13, она говорила, что дорого Николай за них заплатил и одно ей не нравится. Жене Андрей тоже привез платьев 10 или 12, крепдешиновых платьев. Для этого нужны деньги… Я знаю, что Н. Старостин устраивал хорошие именины своей жены.

Владимир Тольц:

В сегодняшней передаче речь пойдет о корнях, формах и смысле общественного явления, неуничтожимо существующего в русской (и не только в русской) истории века. Я хочу познакомить вас с работой живущего в Лондоне исследователя о доносах и доносчиках в России.

"...О нравах этих, о постоянных доносах и князей, и простолюдинов друг на друга, подробно повествуют русские летописцы. И не только они - иностранцы, побывавшие на Руси, почти все отмечали это свойство ее жителей - склонность к доносам".

"...Сильная власть нужна народу, чтобы выжить, а именно этому, - укреплению сильной власти, - объективно и служит донос".

Возможно, не со всеми выводами лондонского исследователя вы согласитесь. Но прежде чем спорить, стоит выслушать его рассуждения и доводы.

Александр Горбовский - "Доносы и доносчики в России".

"Уже в самом начале русской истории проявилась черта, оказавшаяся прискорбно судьбоносной и для этого народа, и для всей страны. Сначала еще в Киевской Руси, а потом и позднее, при татарах, в обычай вошло доносить друг на друга. В каком-то смысле это можно понять - ведь погубить другого всегда приятно. Больше других понимал эту радость и доносил на князей-соседей собиратель Москвы Иван Калита. Летописец писал, как после очередного доноса, погубив еще одного родственника и князя, Калита уехал из Орды с великим пожалованием. Сыновья его возвратились в Москву с великой радостью и весельем. На доносах и на крови казненных возвышалась и возвеличивалась Москва. Предательство и донос, заложенные в самый фундамент строительства, предопределили во многом и нравы общества, которое складывалось на этом месте. Не так ли инфицированный эмбрион возрастает вместе с пороком, заложенным в него изначально?"

"О нравах этих, о постоянных доносах и князей, и простолюдинов друг на друга, подробно повествуют русские летописцы. И не только они - иностранцы, побывавшие на Руси, почти все отмечали это свойство ее жителей - склонность к доносам. Один из них, побывавший в Москве уже во времена Ивана Грозного писал:

"Именно москавитам врождено какое-то зложелательство, в силу которого у них вошло в обычай взаимно обвинять и клеветать друг на друга перед тираном и пылать ненавистью один к другому, так, что они убивают себя взаимной клеветой".

И в последующие царства и времена нравы народные оставались теми же. Вот свидетельства летописца о временах Годунова:

"Доносили друг на друга попы, чернецы, пономари, просвирни, жены доносили на мужей, дети на отцов. От такого ужаса мужья от жен таились. И в этих окаянных доносах много крови пролилось невинной, многие от пыток померли, других казнили. Обвиненным резали языки, сажали на кол, жгли на медленном огне".

А вот свидетельство придворного врача-англичанина о "тишайшем государе" Алексее Михайловиче:

"У царя были осведомители буквально на каждом углу. Чтобы ни происходило на каком-то собрании, на пиру, на похоронах или на свадьбе, все это становилось ему известным".

А всего приятнее, всего слаще было простолюдину погубить своего господина, того, кто стоял выше него, увидеть своего благодетеля в крови, на плахе, под рукой палача. Социальная зависть была на Руси задолго до Маркса и Ленина, которые обозначили ее словами "классовая ненависть" и возвели в добродетель. Прислуга и черный люд особо старались доносить на своих господ. И цари московские недальновидно, сколько могли, сами же поощряли это. При Петре Первом был заведен порядок, при которому крепостной, донесший на своего барина, получал вольную немедленно. От царствования к царствованию у подданных утверждался условный рефлекс - донесешь властям на кого-то и тогда все, что он нажил, станет твоим. Так что нечего, может, во всем винить большевиков, когда через столько-то поколений крестьяне привычно и деловито делили имущество более богатых раскулаченных односельчан, на которых сами и донесли. Раньше, намного раньше заронены были в их души те ядовитые семена, которые и принесли свои плоды через пару веков при большевиках. Но а то, что народная почва вполне соответствовала такому посеву - это само собой. И хотя Ленин и говорил, что заговорщики-декабристы были страшно далеки от народа, они показали себя знатоками народной души. Первое, что собирались они сделать, захватив власть, учредить Министерство Государственного Благочиния, прообраз ЧК, ГПУ, НКВД или КГБ. Как и все эти органы, благочиние должно было всеми мерами охранять образ правления и высшую власть. Причем, как и ЧК, НКВД или КГБ, учреждение это повсюду должно было насаждать своих доносчиков, которые сообщали бы о каждом шаге и слове граждан. Это один к одному как действовали впоследствии большевики для удержания власти посредством доносов".

И лучшие, и худшие времена переживала Россия, но только одна область общественного бытия процветала в ней неизменно - область доносов. Причем, накануне революции почему-то как никогда. Кучера, дворники, девицы из полусвета, даже люди из общества, все охотно сотрудничали с полицией и доносили. Накануне революции только полицейских доносчиков-профессионалов было в России около сорока тысяч . Это огромная по тем временам цифра. Парадоксально, но доносчиков было значительно больше всех революционеров, тех, за которыми эти сорок тысяч должны были следить. Даже в ближайшем окружении Ленина было полно осведомителей. В 12-м году в Праге в обстановке величайшей конспирации Ленин проводил съезд партии. Так вот в числе отобранных, сверх верных и сверх проверенных 28-ми его участников, четверо были доносчиками. Директор департамента полиции, уже в эмиграции, говорил, что каждый шаг, каждое слово Ленина известно было ему до мельчайших подробностей. Секретная инструкция департамента полиции рекомендовала вербовать доносчиков из тех, кто стоят во главе партии. Судя по всему, так это и было. После революции один из доносчиков большевиков написал Горькому покаянное письмо. Там были такие строки:

"Ведь нас много - все лучшие партийные работники" .

Уже в эмиграции сотрудники Охранного отдела вспоминали своих агентов-осведомителей - Луначарского и Каменева. Среди старых большевиков ходили глухие толки, что и Сталин какое-то время тоже состоял будто бы осведомителем. Изобличающие документы были, якобы, в свое время переданы Хрущеву. Но тот, говорят, запретил предавать их гласности.

"Это невозможно. Выходит, что нашей страной 30 лет руководил агент царской охранки".

Возможно, не так уж случайно и то, что первое, что в феврале 17-го года сделал возмущенный народ - это он бросился почему-то уничтожать списки полицейских осведомителей. Окончательно изъяты и уничтожены большевиками списки доносчиков были позднее, когда они пришли к власти. Уже тогда перед революцией в самой массовости, в готовности чуть ли не каждого донести, уже тогда в недрах народных посапывал, наливаясь силой, тот кровавенький эмбрион, который явился миру вскоре после большевистского переворота. Большевикам привелось быть лишь крестными его отцами. Родного же отца нужно искать не там, а в самой глубине обычаев и нравов народных.

Едва в феврале 17-го года над Россией забрезжила заря свободы, что принялся делать свободный народ? Народ этот принялся делать то, что он любил и привык делать всегда - радостно доносить друг на друга.

Один из лидеров Трудовой партии оставил поучительную зарисовку нравов свободных русских людей. Лето 1917-го:

"Нас донимали доносчики. Стоишь бывало в толпе, а кто-то тащит тебя в сторону и шепчет, что такой-то поп сказал контрреволюционную проповедь. Другой самовольно вручает список квартир, в которых имеются спекулятивные запасы. Третий многозначительно сует в руки бумагу о том, что... Иногда, возвратившись ночью домой, я набирал в своих карманах целую пачку таких доносов".

Заметьте, никто и никого к этому не понуждал, это свободные люди. Но это была та Россия, какой она и была, какой она и досталась большевикам, до Ленина, и до Сталина, и до Ежова. Народ сам по себе был уже давно и довольно предрасположен к тому, что ожидало его под новой властью.

И действительно, после большевистского переворота, как было и после февральской революции, многие сразу же поспешили с доносами. Теперь в Смольный. Из воспоминаний Троцкого:

"Осведомители являлись со всех сторон, приходили рабочие, солдаты, офицеры, дворники, социалистические юнкера, прислуга, жены мелких чиновников. Некоторые давали серьезные и ценные указания".

Само собой, большевики никак не могли проигнорировать, упустить этот народный порыв. Вот телеграмма, подписанная одним из тогдашних руководителей ЧК Менжинским: "Принять меры насаждения, осведомления на фабриках, заводах, центрах губерний, совхозах, кооперативах, лесхозах, карательных отрядах, деревне".

Еще один документ тех лет:

"Секретный отдел ВЧК предлагает развить до максимума свой агентурно-осведомительный аппарат".

Нужно ли говорить, что призыв доносить встретил полное понимание в массах? Тем более, что при новой власти донос значительно облегчался - для него не требовалось вообще никаких доказательств. Об этом писалось открыто, черным по белому. Вот что писал журнал "Советская юстиция" за 1925-й год:

"Развивайте способность доноса и не пугайтесь за ложное донесение".

Доносили по злобе, по зависти, из классовой ненависти или в силу извечной ненависти друг у другу, а часто просто из страха не донести. Воплощением тех лет и их символом был, конечно, ребенок-герой, ребенок-предатель - Павлик Морозов. "Пионерская правда" радостно писала:

"Павлик не щадит никого: попался отец - Павлик выдал его, попался дед - Павлик выдал его. Павлика вырастила и воспитала пионерская организация".

У пионера-доносчика по всей стране тут же появилось множество подражателей. И чтобы детям совсем понятно было, кому следовать, "Пионерская правда" из номера в номер начала публиковать доносы детей на взрослых - родителей и учителей. Она восторженно рассказывала и о последователях доблестного юного осведомителя. По доносу одного из них арестованы были двое взрослых. Жену приговорили к 10-ти годам лагерей, а мужа к расстрелу.

"За этот сигнал Митя получил именные часы, пионерский костюм и годовую подписку на местную газету "Ленинские внучата".

Читатели, дети и взрослые, завалили редакцию письмами, где восхищались и поздравляли героя. Простые люди в массе своей искренне почитали доносчиков своими героями, и при случае сами были не прочь донести.

Сколько было осведомителей при Сталине и сколько после него, остается тайной и по сей день. Ссылаясь на аналогию, в соцстранах в штатных доносчиках состоял 1% населения. Следовательно в СССР в доносчиках КГБ как минимум должно было состоять около двух миллионов. Это минимум. Игнатьев, бывший одно время министром МГБ, называл другую цифру - около десяти миллионов осведомителей, как платных, так и тех, кто "стучал по зову сердца". Некоторые называют еще большую цифру - один доносчик на пять взрослых. Впрочем, правды, наверное, нам не узнать никогда, да и зачем? В каких чувствах к народу и его истории способна она, эта правда, нас утвердить? Чтобы не писали сейчас задним числом, мне кажется, в те годы у простых людей страха в адрес доносчиков не было никакого.

Говорю потому, что сам жил в те годы и хорошо помню их.

У Сергея Михалкова как-то спросили о том времени: "Ты боялся?" - "Нет, - отвечал он, - не боялся".
- "Как не боялся?"
- "Знаешь, посадили того, посадили этого, думаешь: если посадят, значит за дело, значит виновен. Но я-то не виновен".

И действительно, каждому было известно - арестовывают кого? - врагов народа, шпионов или вредителей. А каждый знал, что сам-то он не вредитель, не враг народа и не шпион, так чего же бояться? Так вот и жили.

Есть область, в которую вклад Ленина недооценен до сих пор. Один из его соратников на съезде партии об этом говорил так:

"Ленин нас учил, что каждый член партии должен быть агентом ЧК, то есть смотреть и доносить, идти на доносительство".

Сейчас уже стало известно, что саму систему агентов-осведомителей ВЧК разворачивал тоже по прямому приказу его же - Ленина. Как известно, творение это пережило не только своего создателя, но и всех, кто наследовал ему на этом посту. Обыденность и повседневность доносов в советские времена привели к тому, что в занятии этом мало кто видел что-то постыдное. Если о ком-то и догадывались, что он доносчик, то человека из-за этого не переставали пускать в дом, даже не прекращали общаться с ним - боялись рассердить, чтобы не отомстил. Единственное, это старались поосторожнее быть на язык и других об этом предупреждали. И это все. Таковы были нравы эпохи, таковы были мы.

Да что мы, если сам Пушкин проходил через тот же искус. Когда он был сослан в Михайловское, вспоминал его кучер Петр:

"Опекуны к нему были приставлены из помещиков Рокотов, да Пещуров. Пещурова-то он хорошо принимал, ну а того, так бывало скажет: "Опять ко мне тащится, я его когда-нибудь в окошко выброшу" .

Но ведь из окошка-то никого из "стукачей" не выбрасывал, хотя понимал, кто они и зачем к нему постоянно ходят. Принимал доносчика, приглашал его в дом, поддерживал с ним беседу, за стол сажал. Так что же о нас говорить?

После Калинина Ворошилов возглавлял Верховный Совет. Однажды он распорядился, чтобы ему подготовили материалы на сотрудников его аппарата по линии МГБ. зачем ему это понадобилось - трудно сказать. Интересно другое - референт, просмотрев несколько сотен досье, обнаружил, что буквально на каждого был компромат. Иными словами, доносы самих же сотрудников друг на друга. Без "хвоста" оказались только самые новые работники, кто только приехал в Москву из деревни - вахтерши, уборщицы и курьеры. Просто не успели "настучать" ни на них, ни они друг на друга. А на остальных, повторяю, доносы были на всех.

Разоблачения 20-го съезда породили среди осведомителей настоящую панику. А что если власти, чтобы самим отмыться от прошлого, начнут выдавать их? Кстати, в верхах такой вариант на случай народного гнева действительно обсуждался. Но власти явно переоценили народ. Гнев? С чего бы? Никакого гнева, понятное дело, не последовало, несмотря на временный шок от разоблачений съезда, перебоев в доносах не произошло. КГБ принялся тут же вербовать новые кадры осведомителей для работы в новых условиях. Тем более, что теперь за каждого завербованного сотруднику КГБ платили по 100 рублей. Деньги в те времена не такие уж малые. Завербовал, и бегом к кассе.

Вот как звучит такой рапорт. (Из архива материалов Пятого управления КГБ):

"Завербован в качестве агента органов КГБ СССР "Алик", заведующий отделом Института научной информации по общественным наукам АН СССР " (1984-й год).

"Именно в то время - пишет Александр Горбовский, - я сам работал там, в том институте и более менее знал всех. Так что теперь пытаюсь догадаться, кто он, это "Алик". И, как кажется мне, угадываю. Впрочем, что из того?

Из того же архива КГБ:

"От агента "Синягина" получено два сообщения, характеризующих обстановку в семье Шостаковичей".

А вот еще очередной донос, теперь на Солженицына:

"По полученным Комитетом Госбезопасности данным, 29-го декабря Солженицын в Москве в церкви Воскресения на Успенском Вражке совершил обряд крещения своего второго сына Игната. При крещении, помимо матери ребенка Светлановой, присутствовали..."

Такие доносы постоянно писались практически на всех писателей и деятелей культуры.

"От агента "Кларина" поступала информация об идейно незрелых моментах в творчестве Михаила Жванецкого.

От агента "Светлова" - донос на Андрея Миронова.

От агента "Саша..." И так далее.

Доносы штатных осведомителей как и раньше дополнялись с избытком доносами "сознательных граждан", подаваемых по собственной инициативе. Вот такой донос, подписанный коммунистами Института Востоковедения Академии наук:

"Коммунисты сигнализируют о произволе и беззакониях, которые насадил в институте директор - академик Примаков Е.М., настоящая фамилия Киршенблат".

Да, да, донос на того самого Примакова, которого все знают. На административном языке тех лет такие доносы назывались "сигнал". Например, говорили: на товарища поступил сигнал. Как только становилось известно, что у кого-то намечается повышение по службе или, не дай Бог, поездка заграницу, на него тут же появлялись доносы его же коллег.

Бобков, бывший первый заместитель председателя КГБ, вспоминает:

"Если Большой театр собирался на гастроли - анонимок волна".

Как-то в высокий кабинет Генерального секретаря Константина Устиновича Черненко приглашен был один из руководителей Советской социологической ассоциации. Посетитель принялся верноподданнически убеждать его, как полезно могут оказаться он и его коллеги-ученые для руководства КПСС. А услышал в ответ, что никакие социологические исследования и опросы ЦК не нужны. И вот почему: Черненко сказал:

"Партия располагает армией добровольных информаторов. У нас есть полное представление обо всех, о каждом".

В КГБ по доносам регулярно составлялись обзоры, и они фельдъегерской почтой развозились всем членам Политбюро. Такой порядок был заведен при Сталине. Таким оставался он при всех, кто наследовал ему, включая последнего Генсека Горбачева. Обзоры же эти строились на разговорах, подслушанных доносчиками и письмах, прочитанных исподтишка. По сути это было то же, если бы эти высшие иерархи КПСС сами подслушивали или читали чужие письма. Для человека, имеющего представление о чести, занятие более чем постыдное.

Впрочем, все было в традициях этой страны. Что там какие-то члены Политбюро, кто они, если в свое время сама государыня императрица Екатерина Великая не брезговала читать переписку своих подданных и приговаривала при этом:

"А мне любопытно, что Новиков пишет Радищеву или наоборот".

Вот выписка из очередного такого отчета, передающего, как народ реагировал на очередное выступление Генерального секретаря:

"Фрезеровщик завода "Электросила" в кругу своих знакомых высказал мнение, что... Художник Николаев сказал..."

"Студент Горьковского университета Цейтлин, в присутствии группы студентов заявил..."

"Домохозяйка Фролова, город Горький, в беседе с жильцами дома сказала..." "Дежурная по перрону Павелецкого вокзала Михайлова говорила..." и так далее.

А ведь говорилось это обычно в узком кругу, среди своих, которых знали не один год, которым доверяли. Доносчики были везде, в каждой компании, в каждом застолье. Даже разговаривая с глазу на глаз, в четырех стенах с кем-то, о ком верил - не донесет, уверенным было быть нельзя. Говорили о спрятанных микрофонах, считали, что если в комнате находится телефон - это тоже подслушивающее устройство. Микрофоны незаметно устанавливали в квартире, пока вы были в гостях или на работе. Обычно для этого приходилось специально сверлить стену, потом собирать бетонную пыль, и это было хлопотно. Поэтому, как говорили мне, с некоторых пор в бетонных конструкциях, из которых собираются стены и потолок, стали оставлять специально незаполненные места. Подслушивание, как и производство бетонных конструкций, было надежно поставлено на поток. Отменено ли это сейчас? Едва ли. Да и зачем? Разве что, если новая техника может без этого обойтись.

В любой профессиональной деятельности имеется свой жаргон - у компьютерщиков, музыкантов, врачей. Доносительство - не исключение. Например, осведомителя или доносчика полагается обозначать загадочным словом "источник" , а для того, на кого доносят, имеется специальное словосочетание "фигурант агентурного сообщения" . Звучит очень красиво. И при всем при том привычка делала свое дело. То, что на тебя кто-то стучит, уравновешивалось тем, что и ты сам, если захочешь, можешь донести на кого угодно, перекрыть ему кислород.

Юрий Нагибин писал об этом времени так:

"А ведь кругом довольные люди. У них водки всегда навалом, хлеба и картошки хватает. Они ходят выбирать, могут послать жалобу в газету и донос куда следует. Прав хоть отбавляй. Они счастливы" .

Все было именно так. Перестройка принесла перемены везде, кроме этой сферы. Все различие заключалось лишь в том, что осведомителей, сексотов и стукачей" представители КГБ велели именовать по-новому, в духе времени, "негласные помощники" - так полагалось теперь их именовать.

Но вот история совершила еще один очередной поворот. Правлению коммунистов пришел конец. В Кремле Ельцин и демократы. Уж теперь-то, казалось бы, конец доносам. Ура! Не спешите. Новая власть унаследовала, естественно, и систему осведомления и отказываться от доносов не собиралась. Просто то, что при коммунистах делалось как бы тайно, сегодня в этой стране делается открыто - демократия как никак. Скажем, при коммунистах прослушивались телефоны, что это так догадывались все, но говорить об этом принято было шепотом. Сегодня позволено об этом говорить вслух. Лучше от этого не намного - телефонные разговоры подслушиваются как и тогда, вернее, намного больше. Но зато теперь этого не скрывает никто, в том числе и лица официальные. Порядку прослушивания телефонов посвящен приказ министра связи от 31-го января 96-го года. Там черным по белому сказано, что подслушивающие системы устанавливаются отныне:

"На телефонных станциях всех телефонных сетей, контролируемым абонентам должна присваиваться одна из следующих категорий контроля".

Я - пишет Александр Горбовский - право не знаю, на какой категории контроля находится сегодня мой московский телефон. Впрочем, и не очень хотел бы знать, потому что ни уважения, ни любви к власти, которая стоит за всем этим, мне это не прибавит, вам, думаю, тоже. Как подслушивание, осведомители тоже больше уже не тайна. Если кто и надеялся поначалу, что у власти окажется новое человеческое лицо, то Бакатин, который после победы Ельцина стал во главе КГБ, сразу же надеждам этим положил конец. Вот его прямые слова:

"Передача архивов на агентуру только через мой труп".

И этим было сказано все. Это не немцы, которые сразу опубликовали списки своих доносчиков, агентов ихнего КГБ. Иначе, считали они, от прошлого не отмыться и не уйти. В России же ни отмываться, ни уходить от прошлого никто и не собирался. Тогда же Сергей Степашин провозгласил публично и принародно:

"Агентура была, есть и будет" .

Мало того, он же уведомил всех, что его ведомство активно внедряет доносчиков и осведомителей в новые партии и политические движения. Это в новой, демократической, некоммунистической России. Так что, куда дальше?

И как и в прежние времена, ни один человек во всей огромной стране не поднял голос, не возмутился. А чего возмущаться-то, где живем-то? У этого народа и в этой стране так было всегда. Так что, все в духе традиций. Ревнители "национального духа" имеют все поводы ликовать.

Новое время ставит перед доносчиками новые задачи: теперь власти стараются их использовать для сбора налогов. Настучал он на кого-то, кто не доплатил налог и получает 10% от суммы - и доносчикам хорошо, и властям удобно. А московское правительство утвердило целую программу защиты добровольных помощников. Если он "засветился", скажем, демократическая власть берет на себя заботу переселить его в другой город, заменить имя и документы, даже оплатить пластическую операцию, чтобы изменить внешность. Сколько все это может стоить? Сколько можно было бы на эти деньги лекарств купить, вылечить больных, накормить голодных, сколько жизней спасти. А кому это интересно, не властям же. Может народу? Куда там, народ безмолвствует как всегда. Со временем надо думать, станут известны масштабы доносительства, которые происходят в России сегодня. Станет известно, как политики и олигархи подслушивают друг друга, как власть собирает сведения о народе при помощи все тех же верных своих "стукачей". Обычно что-то приоткрывается, когда новый хозяин приходит в Кремль. Когда пресса, с дозволения новых властей, принимается "поливать" его предшественника. Так что ждать вроде немного осталось. Произойдет ли все так и на этот раз или нет, ворон ворону глаз не выклюет. Для нас с вами разницы особой нет. Что нового мы можем узнать? А главное - что, что дало бы нам повод гордиться нашей историей в современном ее изложении?

Иногда случается слышать, что доносительство в этой стране - порождение обстоятельств, внешних, временных и привходящих. Некоторые считают, что дурному научили нас византийцы, другие говорят - татары.

"Это они подбивали простодушных и добрых русских князей постоянно доносить друг на друга в Орду".

Третьи винили во всем самодержавие. Но больше всего принято говорить, что коммунисты во всем виноваты.

"Ленин и Сталин морально разложили народ, который сам по себе простодушен и добр".- Само собой, а на коммунистов вешать всех собак это куда как удобно.

Только вот сколько уж лет нет их у власти, как нет ни царя, ни татар, доносы же и доносчики как были, так и остаются. "Прикомандированные", "добровольные помощники" , как их еще там? И власти заинтересованы в осведомителях как всегда. Как сказал журналистам один из высших чиновников ФСБ:

"Эти люди заслуживают всяческого уважения".

Одним словом, при всех исторических поворотах, при любой перемене властей на подмостках всякий раз остается все тот же несменяемый персонаж - фигура осведомителя-стукача. Можно подумать, что политическая и повседневная жизнь в России вообще немыслима без него.

Невольно встает вопрос - что порождает в народе эту готовность каждого донести? Не хотелось бы думать, что эту привычку к доносу порождала просто поголовная подлость. Еще труднее поверить, чтобы причиной к тому была бы склонность граждан к истреблению себе подобных. Хотя и то, и другое не так уж невероятно. Но даже при всей моей пылкой любви к народу, мне всегда казалось, что этого все-таки маловато, должно было быть что-то еще. И мне кажется вот что: власть необходима в России превыше всего, чтобы защищать граждан от них же самих. Стоит власти немного ослабнуть, а приводным ее ремням чуть провиснуть, как в темной массе, обозначаемой загадочным словом "народ", с дикой силой вспыхивает то, что Пушкин обозначил "русский бунт, бессмысленный и беспощадный" . Поднимаются зоологические инстинкты убийства и разрушения - это уже Горький. Вот почему в глазах среднего человека сильная власть всегда была предпочтительней, чем произвол безвластия смутных и переходных лет. Даже насилие, исходящее от властей, кажется легче переносимым, чем произвол и зверства самого народа, предоставленного самому себе.

Не потому ли после смерти Ивана Грозного и в смутные времена с такой ностальгией поминал народ своего свирепого царя-батюшку? Не так ли и после прихода демократии, едва почуяв свободу, простой народ тут же затосковал по "сильной руке" и по "временам минувшим" ("Тогда порядок был..."). И сейчас в России при всей ее демократии многие с сожалением вспоминают бесправные брежневские времена ("Тогда хотя бы на улице не убивали, а на взяточников и казнокрадов хоть какая-то управа была").

Для среднего человека сильная, пусть и жестокая власть безопаснее, чем любое безвластие и произвол . И наверное, он в этом прав - сильная власть нужна народу, чтобы выжить. А именно этому - укреплению сильной власти, объективно и служит донос . Вот почему ни Сталину, ни другим правителям не было нужды насаждать доносы, их порождал народный инстинкт государственности, желание сильной власти. И еще одна функция доноса - до последнего времени в России не было ни постоянного Парламента, ни самоуправления на местах. Вороватого губернатора или, скажем, первого секретаря невозможно было ни сменить, ни приструнить. Добиться этого можно было только посредством доноса. Донос был традиционным и единственным инструментом воздействия на политическую реальность. Иными словами, в российских условиях донос был формой участия в политической жизни. Не следует забывать и того, что в России доносы часто были чуть ли не единственным каналом, позволявшем правителям увидеть неприкрашенную реальность такой, какая в действительности она была. Есть много примеров, когда решения властей корректировались под воздействием доносов, поступавших на самые вершины власти. Иными словами, нравится это кому или нет, но получается так, что в условиях России донос делает власть более эффективной. А можно ли сбрасывать со счетов и забывать, сколько злодейств, казнокрадства и преступлений были пресечены тоже исключительно благодаря доносам. Те, кто работает в правоохранительных органах, знают это лучше других. В Великобритании, например, благодаря анонимным телефонным звонкам (в России это назвали бы доносом) только за последнее время было раскрыто несколько десятков убийств и арестовано 2600 преступников. Тем самым донос делает наказание неотвратимым, содействует укреплению в обществе законности и порядка.

Из всего этого можно было бы заключить, что коль скоро доносчик содействует законности, прочности власти, оберегает спокойствие народного бытия, то он есть истинный благодетель народа. А зло, которое он причиняет отдельным лицам, с избытком покрывается пользой, которую он приносит обществу целиком. Большинство слушателей с этим, понятно, не согласится. Слишком нас долго учили судить обо всем исключительно в черно-белых тонах.

Но среди тех, кто с невозмутимыми лицами слушает нас сейчас, есть и другие. Это те, о ком и была эта передача - сами доносчики, доносители на покое, и те, кто доносит сейчас. Как все несвободные люди, они вызывают у меня желание сказать что-то в утешение им. Хотя им, думаю, это и не нужно совсем.

Но кто я, чтобы судить или, тем более, оправдывать их?

Письмо Ежову Н.И. от гражданина Г.Е. Осипова

Август 1936 г.

Прочитав в печати обвинительное заключение по делу наймитов фашизма Л. Троцкого, Зиновьева и Ко, я не мог к этому спокойно отнестись - я не знаю, чем выразить свое возмущение - у меня появилась такая ненависть к этим негодяям, что я сразу задумался над вопросом, что все партийные и непартийные честные большевики должны каждый внимательно просмотреть своих друзей и знакомых: чем они дышат, живут и что делают, дабы разоблачить до конца все остатки зиновьевщины, а их, вероятно, еще много.

Я хочу описать один случай: для меня он непонятен, а если кому нужно и о нем знать, то пусть этим займутся. В Свердловской парторганизации работает бывший управляющий геологическим трестом Б.В.Дидковский, член ВКП(б) с марта 1917 г. - ближайший друг троцкистов Мрачковского С.В. и Уфимцева С.И. (инициалы не точно помню). В областном парт, архиве имеется листовка 1921 года за подписями Уфимцева, Дидковского и др. рабочей оппозиции, затем Дидковский сам при разборе его дела свердловским горкомом ВКП(б) 9.XII.1935 года признал, что он был лично друг и связан с Мрачковским, Уфимцевым и др. лидерами троцкизма, а также разделял платформу троцкизма, нигде от нее официально ни в печати, ни в выступлениях не отмежевался... Руководя Уралгеологтрестом, он его довел до развала. Причинил стране многомиллионные убытки, не дал стране запасов полезных ископаемых, окружил себя чужаками, всячески их оберегая. Белогвардейцу Китаеву Г.Г. купил за счет треста дом, чужаку Шапиро под всяческими ссудами выдавал пособие из спецфонда...

В годы 1932, 1933,1934 Дидковский буквально находился в Москве и Ленинграде под предлогом командировок, а потом бывал в Уфалее - на Урале гнездо троцкистов - не исключена возможность, что он все это использовал для связей... По моему глубокому убеждению, что он до сих пор идейно от троцкизма не разоружился, а только затаился...

Я очень прошу указать мне - если все это известно и я не прав, может быть Дидковский Б.В. заслуживает доверия у партии и правительства, тогда у меня не будет недоразумений, и надо отметить этому все удивлены, кто знал все дела Дидковского, что он до сих пор не разоблачен как троцкист.

Факты все правильные, но я прошу мою фамилию не объявлять...