Дмитрий озерков - музейный работник. Дмитрий Озерков: «Это эксперимент по созданию музейного пространства с нуля Как строится постоянная экспозиция Главного штаба

Мама говорит, что спросила меня, кем я буду, когда мне было года два. Я ответил: «Буду писателем». Примерно этим и стал.

Я не помню своего первого впечатления от Эрмитажа. Вероятно, это было совсем в детстве. Осознанные впечатления связаны с занятиями в «эрмитажных» кружках в школьные годы у выдающегося историка и знатока поэзии Дмитрия Алексеевича Мачинского и у востоковеда Михаила Владимировича Успенского. Мы встречались в Иорданской галерее и шли в залы или в комнаты Школьного центра. Главное впечатление состояло в огромном количестве новой информации, которой, как оказалось, наполнен мир.

Работать в Эрмитаж я пришел в 1999 году на должность лаборанта отделения гравюр. Это было сразу после университета. Мне было двадцать три. Благодаря работе я погрузился в изучение художественных техник и школ, но главное — в огромный мир иконографических сюжетов.

В начале 2000-х стало понятно, что современное искусство — не просто очередной модный тренд , а наступившее будущее культуры. За десять лет мы провели более тридцати выставок, больших и маленьких, с общей аудиторией в десятки миллионов человек.

Эрмитаж выставлял современное искусство с начала 1990-х , однако это не была целостная программа. Решение о создании возглавляемого мною специального проекта «Эрмитаж 20/21», который последовательно показывал бы искусство XX и XXI веков, сформировалось в середине 2000-х. Тогда несколько главных мировых музеев, включая Лувр, стали показывать современное искусство в диалоге со старым.

Мы никогда не делаем коммерческих выставок и пока сознательно не торопимся выходить на рынок современного искусства: на Западе рынок сильно коммерциализирован, а в России ему еще предстоит поэтапное развитие. Пока не определены приоритеты, мы принимаем дары от художников после выставок. Горжусь поступившими в последние годы работами Жака Липшица, Ильи и Эмилии Кабаковых, Яна Фабра, Энтони Гормли.

Уверен, что самые интересные проекты «Эрмитаж 20/21» еще впереди. Все вспоминают «Конец веселья» Джейка и Диноса Чепменов, который в 2012-м вызвал непонимание и попытку диктовать музею, какие выставки ему следует делать. Последняя атака на выставку Яна Фабра тоже еще свежа в памяти. Вместе с тем, сила выставок не в скандалах, а в сложности информации, которую здесь можно для себя найти. Своими выставками мы воспитываем сложного человека, который, я уверен, нужен будущему.

Я убежден, что диалог современного искусства и работ старых мастеров , этот контраст, позволяет понять предметы сопоставления. Художники мыслят оригинально, влияют друг на друга, обращаются к прошлому, выдумывают будущее. Во многом мы живем сегодня в мире, придуманном художниками прошлого, а наши современники придумывают будущее для наших потомков.

В Эрмитаже вы фактически живете в тех залах, где революция свершилась. Отдел современного искусства готовит два проекта к столетию революции: Эрмитаж Эйзенштейна времен съемок «Октября» и выставку выдающегося немецкого художника Ансельма Кифера, посвященную поэту Велимиру Хлебникову, предсказавшему падение Российской империи в 1912 году. Будет также большая историческая выставка «Романовы и революция».

Мы ведем переговоры со многими студиями и фондами. Из ближайшего, что мы планируем показать, — Роберт Раушенберг, Роберто Матта и Ричард Серра. Есть также несколько групповых проектов, которые пока рано анонсировать.

Венеция — это лучший город на земле, разумеется, после Петербурга. Работать там на биеннале непросто, но результат всегда оправдывает самые большие трудозатраты. Ведь на выставку приходит международное арт-сообщество, а это самые придирчивые критики. Их одобрение многого стоит.

Я очень люблю проводить время в архивах , так как не может быть ничего ценнее работы с первоисточниками. Моя находка каталога библиотеки Екатерины II — один из удивительных подарков. В настоящее время проект разделен на несколько тем, по которым готовы публикации (некоторые еще в печати). Дальше весь вопрос в том, чтобы найти время все спокойно доделать и издать большую и умную книгу о том, как библиотека стала источником для создания екатерининской просвещенной империи, а не просто ограничиться перечнем книг.

Художники XX века уделяли большое внимание теме внутреннего . Клее писал о «внутренней жизни», Кандинский отводил главную роль «внутренней необходимости». Сегодня важен некий драйв, ну вот, например, внутренний. Хотя по-прежнему никто не может объяснить, что это за драйв.

Фото: Павел Крюков, ассистент фотографа Павел Нотченко, стиль: Назарова Лаура, MUA & Hair: Елена Лисеева​​

Дмитрий Юрьевич Озерко́в (род. 26 января , Ленинград) - российский искусствовед, куратор, заведующий Отделом современного искусства Государственного Эрмитажа , руководитель Проекта «Эрмитаж 20/21 » (2007-настоящее время), хранитель французской гравюры XV-XVIII вв. Государственного Эрмитажа (1999-настоящее время).

Биография

Родился в Ленинграде. Занимался в Эрмитаже у Д. А. Мачинского . Учился в Санкт-Петербургском государственном университете у И. Д. Чечота . Стажировался в Берлине , Париже , Лондоне , Нью-Йорке , Иерусалиме , Вильямстауне , Фрибуре . Кандидат философских наук (специальность - «Эстетика»), Санкт-Петербургский государственный университет , ( , научный руководитель - доктор философских наук, проф. Е. Н. Устюгова).

Как общественный деятель успешно руководит противоречивым проектом «Эрмитаж 20/21 », важным эпизодом в развитии которого стало проведение выставки «Манифеста 10», воспринятой многими как этапное событие культурной ориентации на Запад в условиях национально-патриотического курса современной культурной политики России . C 2011 года входит в Топ-50 самых влиятельных лиц в российском искусстве по версии журнала «Артхроника» .

Награды

• Призер конкурса «Пропилеи» журнала Новый мир искусства в номинации «Лучший арт-критик года» (2000)

Книги и статьи

• Дмитрий Озерков. Воспитание Амура. СПб., Изд-во Государственного Эрмитажа, 2006
• Dimitri Ozerkov, Satish Padiyar. The Triumph of Eros: Art and Seduction in 18th Century France. London, Fontanka Publishers, 2007. ISBN 978-0954309572
• Dimitri Ozerkov. Catherine II et les Loges de Volpato. In: Giovanni Volpato. Les Loges de Raphaël et la Galerie du Palais Farnèse. Ed. Annie Gilet. Tours, Silvana éditoriale, 2007, p. 75-86. ISBN 97888-3660804-1
• Dimitri Ozerkov. Jakob Philipp Hackert’s Russian associates. In: Europa Arkadien. Jakob Philipp Hackert und die Imagination Europas um 1800. Hg. von Andreas Beyer, Lucas Burkart, Achatz von Müller und Gregor Vogt-Spira. Göttingen, Wallstein Verlag, 2008, p. 147-163. ISBN 978-3-8353-0308-9 (2008)
• Dimitri Ozerkov. La bibliothèque d’architecture de Catherine II. Premières observations. In: Bibliotheques d’architecture. Architectural libraries. Ed. Olga Medvedkova. Paris, INHA/Alain Baudry et Cie, 2009, p. 183-210. ISBN 978-2-35755-006-3
• Dimitri Ozerkov. Das Grafikkabinett Heinrich von Brühls. In: Bilder-Wechsel. Sächsisch-russischer Kulturtransfer im Zeitalter der Aufklärung. Hg. von Volkmar Billig u.a. Köln/Weimar/Wien, 2009, S. 151-220. ISBN 978-3412204358
• Dimitri Ozerkov, Patricia Ellis. Newspeak. British Art Now. Exhibition catalogue. London: Booth-Clibborn Editions, 2009, 124 p.
• Dimitri Ozerkov. Jeder für sich und Gott gegen alle. In: Misericordia. Exhibition catalogue. Prism, West Hollywood CA, 2010, p. 30-34.
• Dimitri Ozerkov. Anna Trofimova: Antony Gormley. Still Standing. Exhibition catalogue. London, 2011, 128 p.
• Dimitri Ozerkov and others. Dmitri Prigov: Dmitri Prigov. Exhibition catalogue for 54th Venice Biennale of Contemporary Art. Venezia, 2011, 384 p.

Статьи, доступные онлайн

Напишите отзыв о статье "Озерков, Дмитрий Юрьевич"

Примечания

Отрывок, характеризующий Озерков, Дмитрий Юрьевич

Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября.русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.

Почему искусство ХХ и XXI веков постоянно обращается к своим истокам? Как художники древности предвосхитили открытия нового времени? И почему надо смотреть в прошлое, чтобы увидеть будущее? На эти вопросы заведующий отделом современного искусства Государственного Эрмитажа Дмитрий Озерков ответит на открытой лекции «Современное искусство в свете классического»

На прошлой неделе мастер-класс для студентов факультета «Арт-менеджмент и галерейный бизнес» провел известный искусствовед и куратор, заведующий отделом современного искусства Государственного Эрмитажа Дмитрий Озерков. Он рассказал о проекте «Эрмитаж 20/21», о современном искусстве в классическом музее, громких выставках и эрмитажных котах.

В пятницу, 18 мая, в учебном центре RMA мастер-класс для студентов всех групп факультета «Арт-менеджмент и галерейный бизнес» проведет Дмитрий Озерков - известный искусствовед и куратор, заведующий отделом современного искусства Государственного Эрмитажа, руководитель проекта «Эрмитаж 20/21». Тема: «Современное искусство в классическом музее».

7 октября 2015 года Государственный Эрмитаж представил проект собственного музейного центра в Москве - «Эрмитаж - Москва», который станет частью культурного кластера «ЗИЛАРТ», строящегося сейчас на территории бывшего автозавода ЗИЛ. Пятиэтажное здание по проекту Хани Рашида планируется открыть в 2018 году, и выставляться в нем будет современное искусство. Дмитрий Озерков, заведующий Отделом современного искусства Государственного Эрмитажа, руководитель проекта «Эрмитаж 20/21» рассказал Анне Матвеевой, почему «Эрмитаж - Москва» будет посвящен именно современному искусству, что туда привезут, как и на чьи деньги все будет устроено.

Макет филиала Государственного Эрмитажа на территории бывшего завода ЗИЛ. 2015. Фрагмент. © Asymptote - Hani Rashid & Lise Anne Couture

Анна Матвеева: Что будет выставлять «московский» Эрмитаж?

Дмитрий Озерков: Акцент будет сделан на современное искусство, специально ради него все и строится. В Петербурге несколько лет назад у нас наконец появилось здание Главного штаба, приспособленное для вещей больших, тяжелых, громоздких, неудобоваримых; многие современные проекты, например, было бы невозможно показать в другом месте. И в Москве у нас будет пространство того же типа, только еще более современное, с учетом новых технологий и некоторых ошибок, допущенных в Главном штабе. Ошибок неизбежных, поскольку Штаб — старое здание. Здесь же все будет делаться с нуля и конкретно под наши запросы.

Проблема с Москвой такая: несмотря на то, что это великий город с широким спектром музеев, мы до сих пор не видим в нем музея, который мог бы сравниться с Главным штабом по размеру, по климату, по месторасположению и по инфраструктуре. ГМИИ им. А. С. Пушкина, Музеи Кремля — это, как ни крути, маленькие залы, не приспособленные и изначально не предназначенные для показа крупных работ. Мы все время думаем о том, что нам нужен партнер. Логично было бы, если бы им стал Пушкинский музей. Когда Пушкинский музей начал делать Музей личных коллекций, можно было надеяться, что появится новая площадка такого рода, но в результате проект воплотился в качестве набора маленьких коробочек, где можно показывать только графику и небольшие картины. В итоге мы пришли к тому, что мы строим с нуля новое здание.

А.М.: В Москве и так много тех, кто показывает современное искусство. Чем эрмитажный опыт может обогатить московский?

Д.О.: Многие имена, которые звучат в Москве, когда-то открыл Петербург, в том числе и Эрмитаж. Понятно, что в Москве все деньги, Москва умеет прекрасно делать пиар и вообще события — в отличие от Петербурга, который часто не тратит на это сил. Например, открывается первая выставка Караваджо в Пушкинском музее — о ней пишут: «Караваджо впервые в России», и вся Москва туда идет, и вся Россия едет в Москву посмотреть на это «впервые в России», а тот факт, что в Эрмитаже Караваджо в коллекции и в постоянной экспозиции, как-то забывается. Сейчас в Москве проходят две важных выставки, показываются два больших имени: и Аниш Капур, а ведь «Эрмитаж» выставлял их первыми, и если с Капуром сложнее — его работа была и на Московской биеннале, то Буржуа в России начиналась у нас.

В общем, мы собираемся привозить в Москву большие громкие имена, с которыми работаем; не ждать, пока их привезет кто-то из московских институций, а делать это первыми и на своей площадке. Так же, как делаем в Петербурге. Сейчас в планах на ближайшие полтора года Тони Крэгг, Ансельм Кифер, Ян Фабр — последних двух имен, насколько я знаю, в Москве не было.

А.М.: У идеи этого проекта есть экономическая сторона?

Д.О.: Когда мы делаем крупные выставочные проекты, мы, как правило, хотим везти их куда-то еще. Например, — проект миллионного уровня. Нам невыгодно показать ее только в Эрмитаже, мы хотим везти ее дальше. Это выгодно в том числе и экономически — мы имеем возможность разделить расходы с другой стороной.

А.М.: Как это работает?

Д.О.: Есть два музея — допустим, в Москве и в Петербурге или в Нью-Йорке и в Вашингтоне. Если выставка из одного музея едет во второй, у нее будут расходы: на транспорт, страховку, курьеров и каталог. Такого рода траты могут быть разделены между двумя институциями. Это всегда экономически важно, когда речь идет о сверхбольших проектах, требующих крупных спонсорских денег, понятно, что они делаются не на выручку от продажи билетов. Так что это даст нам экономическую возможность делать еще более крутые выставки, разумно деля расходы.

Дмитрий Озерков. Источник: фейсбук Дмитрия Озеркова

А.М.: Строительство осуществляет «Группа ЛСР», какова ее роль в этом проекте — это они предложили Эрмитажу сделать музей внутри квартала, который они строят, или Эрмитаж обратился к ним с предложением?

Д.О.: Они к нам. Поводом для проекта послужило желание «Группы ЛСР» сделать музейное пространство в своем новом квартале. «Группа ЛСР» выиграла тендер на застройку всей территории ЗИЛа. Из существующей зданий они оставляют конструктивистскую часть, остальное сносят, строят микрорайон, жилой комплекс. Еще там будет бульвар, где расположатся и кинотеатры, и торговые центры, и музей. С этим предложением «Группа ЛСР» обратилась к Эрмитажу. Они же будут осуществлять финансирование проекта.

А.М.: Финансирование строительства здания?

Д.О.: Не только финансирование строительства, но и обеспечение жизнедеятельности музея. А суть программы — кого везти, когда и почему — на нас. Мы делаем концепцию.

А.М.: На что музей будет похож в архитектурном плане?

Д.О.: Это отдельно стоящее здание — пока на его месте пустырь. Сам музей — «коробка» высотой 50 м — пять этажей и терраса, плюс два этажа вниз. Общая площадь порядка 13 тыс. м2 — это немало. Внутри здания три основных колонны, содержащие в себе коммуникации и лифты, на них нанизаны выставочные залы разных размеров и пропорций, предназначенные для разных видов искусства: от графики и небольших картин до больших картин и инсталляций; между ними — пространства-провалы для отдельных больших произведений, например, скульптур, которые можно как поставить, так и подвесить в воздухе. Сейчас мы активно работаем с Хани Рашидом и его мастерской Asymptote на тему того, как это должно выглядеть, а следующий этап будет осуществлять уже «Группа ЛСР», которой предстоит привести проект в соответствие с российскими строительными стандартами, согласовывать все эти запасные выходы и пожарные рукава; тут наша задача — сделать так, чтобы согласования не убили архитектуру.

Макет филиала Государственного Эрмитажа на территории бывшего завода ЗИЛ. 2015. Фото: courtesy Art PR

А.М.: Вы будете выставлять только и исключительно современное искусство?

Д.О.: Фокус будет сделан на современном искусстве, но мы повезем в Москву не только его. Покажем и некоторые вещи из запасников: например, спецхран, который до того не выставлялся нигде. «Неведомые шедевры» — вещи со спорным статусом, такие как «Площадь Согласия» Дега, импрессионисты, Сезанн. Они находятся на балансе Эрмитажа, но не принадлежат ему, они формально могут быть затребованы обратно.

А.М.: А кому они принадлежат?

Д.О.: Формально они принадлежат наследникам еврейских семей, у которых их отняли нацисты, у которых, в свою очередь, отняла их Красная армия и вывезла к нам. Возможно, когда-нибудь кто-то займется этим вопросом, сейчас он открыт, идет процесс, проводятся конференции и круглые столы, посвященные вопросам принадлежности этих вещей. Мы принимаем в этих мероприятиях активное участие, но пока работы у нас, и в 1989 году Михаил Борисович Пиотровский принял решение, что пока они де-факто хранятся в Эрмитаже, полотна будут выставляться. Эти работы никогда не выезжали, из-за своего непростого статуса они не могут покинуть Россию, но в Москве мы тоже хотим их показывать.

Потом, конечно, будем показывать , которую Москва видела давно и мало. Еще у нас есть идея показывать на постоянной основе современных петербургских художников — причем не только из эрмитажной коллекции. Мы хотим сделать отдельную галерею для этого проекта. Понятие петербургского искусства сейчас очень сильно размыто: есть какие-то художники, на чьи выставки мы все ходим, их переманивают московские галереи — они становятся уже не петербургскими, а российскими художниками, но систематизированного представления нашей художественной среды нет.

Рендеринг здания филиала Государственного Эрмитажа на территории бывшего завода ЗИЛ. 2015. Asymptote — Hani Rashid & Lise Anne Couture

А.М.: Почему это важно? Принято считать, что современное искусство глобалистично, неважно, кто из художников, где родился и в какой стране работает, не говоря уже о том, в каком городе: они все равно говорят на одном художественном языке. Что значит сейчас показывать искусство, делая упор на его локальности?

Д.О.: Как ни странно, мне кажется, что хотя петербургское искусство весьма интернационально, в нем есть определенные черты, которые выдают его географическую принадлежность. И я думаю, эти черты не случайны, они во многом являются сутью этого искусства, его важным биографическим качеством. В последнее время я много размышляю о том, что время интернационализации искусства подходит к концу, локальность приобретает все большую ценность. На Венецианской биеннале это очень заметно: есть тусовка китайцев, тусовка англичан, тусовки французов и немцев, и все ходят смотреть только свои проекты, ходят на свои вечеринки. Искусство, особенно это заметно в развивающихся странах, все более привязывается к своему контексту, к местным проблемам и формам. И биографические обстоятельства становятся все более интересны: взять того же Аниша Капура — англичанина, по происхождению еврея, родившегося в Индии. Именно биографический фон — важный элемент его гениальности, его особенности. Мне кажется, петербургское искусство тоже обладает некой особенностью, которая важна для его восприятия. Прошлогодняя выставка в Музее Москвы («Другая столица. Современное искусство из Санкт-Петербурга сегодня», кураторы Евгения Кикодзе и Олеся Туркина. — «Артгид» ) показала, что изучать ее важно, в том числе и для самих петербуржцев: там были некоторые проекты, о которых я раньше представления не имел.

А.М.: Понятно, что Эрмитаж может дать Москве. А что даст московский проект Эрмитажу? Новые возможности, новые связи, новые деньги — или это чистая благотворительность?

Д.О.: Нет, конечно, не благотворительность. Будут и новые деньги, здесь нашим партнером является «Группа ЛСР», и другие московские деньги мы будем привлекать. Но в первую очередь такие проекты дают нам возможность посмотреть на себя. Когда ты делаешь выставку и везешь ее куда-то — например, в Казань или в Выборг, где уже действуют филиалы Эрмитажа, — ты видишь, что там она преображается, возникает совсем другая перспектива. К тому же это эксперимент по созданию музейного пространства с нуля. Мне кажется, это будет очень интересная история, связанная в том числе и с возможностью по-новому взглянуть на уже известное. Это вообще главная задача проекта «Эрмитаж 20/21»: казалось бы, зачем современное искусство в Эрмитаже, когда все знают, что Эрмитаж — это коллекция старых мастеров? Но мы стали заниматься и современным искусством, и сквозь его призму стараемся позволить зрителям взглянуть на старое искусство современными глазами. Это можно делать разными способами: можно повесить новое искусство рядом со старым в одном зале, можно сделать выставку, а можно — вот, целое специальное пространство.

Вид экспозиции выставки «Рубенс, Ван Дейк, Йорданс. Фламандское искусство из Эрмитажа» в центре «Эрмитаж — Амстердам», Амстердам. 2011. Фото: Эверт Эльзинга

А.М.: Это ведь не первый опыт Эрмитажа по открытию реальных филиалов с выставочными залами вне Петербурга? Московский проект вписывается в этот опыт?

Д.О.: Разумеется. У нас существует программа «Большой Эрмитаж», и «Эрмитаж — Москва» — как раз про это. Уже давно работает «Эрмитаж на Амстеле» в Амстердаме — огромный филиал, где мы показываем выставки, посвященные русской культуре в ее связи с Европой. «Эрмитаж — Казань» работает уже десять лет прямо на территории казанского Кремля и имеет очень большой успех. Есть центр в Выборге, меньший по размерам, и сейчас мы строим центр в Барселоне, который вскоре откроется.

А.М.: Несмотря на озвученные планы, на презентации в Москве вы заявили, что они не окончательные, что вы хотите провести чуть ли не опрос среди москвичей, что лучше выставлять в новом центре, когда он откроется. Так ли это?

Д.О.: В Москве очень много чего есть, но кое-чего и нет. Я хочу обратиться к московскому сообществу с вопросом, чего, как им кажется, не хватает — возможно, мы сможем это привнести. Мне было бы приятно услышать их ответы. Мы не хотим быть закрытым учреждением, которое навязывало бы Москве свои порядки, — мы очень хотели бы услышать feedback. В конце концов, не каждый день открывается новый музей.

Дмитрий Озерков - российский искусствовед, куратор, заведующий Отделом современного искусства Государственного Эрмитажа, руководитель Проекта «Эрмитаж 20/21» (2007—настоящее время), хранитель французской гравюры XV—XVIII вв. Государственного Эрмитажа (1999—настоящее время).

Родился в Ленинграде. Занимался в Эрмитаже у Д. А. Мачинского. Учился в Санкт-Петербургском государственном университете, г. Санкт-Петербург (1998, история искусства, руководитель — И. Д. Чечот). Стажировался в Берлине, Париже, Лондоне, Нью-Йорке, Иерусалиме, Вильямстауне, Фрибуре.

Кандидат философских наук (специальность — «Эстетика»), Санкт-Петербургский государственный университет, г. Санкт-Петербург (2003, научный руководитель — доктор философских наук, проф. Е. Н. Устюгова).

Преподаватель Европейского Университета в Санкт-Петербурге (2005—2007), Университета Культуры (2003—2004), Института Pro Arte. Куратор выставок по классическому и современному искусству в Государственном Эрмитаже, среди которых «Воспитание Амура» (2006) и «Джейк и Динос Чепмены: Конец веселья» (2012).

Курировал выставку Государственного Эрмитажа на 54-й Венецианской биеннале изобразительного искусства «Дмитрий Пригов: Дмитрий Пригов» (2011). Комиссар выставки «Манифеста 10» (2014). Пропагандист современного искусства. Автор многочисленный статей по эстетике, искусствознанию, философии искусства.

Как ученый написал ряд ключевых работ, посвященных истории коллекции гравюр Эрмитажа. Обнаружил каталог библиотеки Екатерины II

Как общественный деятель успешно руководит противоречивым проектом «Эрмитаж 20/21», важным эпизодом в развитии которого стало проведение выставки «Манифеста 10», воспринятой многими как этапное событие культурной ориентации на Запад в условиях однозначного нацинально-патриотического курса современной культурной политики России.