Все-таки прерву свой рассказ о третьей роте, чтобы рассказать о владыке Викторе Островидове. Я уже рас­сказал о его необыкновенной простоте и ласковости, но он к тому же был и ученый: автор богословских трудов. Был он не то из Вятки, не то из Вологды. Сергианскую церковь не признавал и поэтому в монашескую Ону-фриевскую церковь не ходил (группа монахов, оставав­шихся на Соловках, признавала главу тогдашней церкви - митрополита Сергия, сотрудничавшего с властью). А был владыка «иосифлянин», т.е. принадлежал к той гонимой группе духовенства во главе с митрополи­том Иосифом, которая осуждала Советскую власть за гонения на церковь.

Когда летом двадцать девятого года начальство ла­геря издало приказ не носить длинной одежды и сбрить бороды, владыка Виктор отказался это выполнить. Он сослался, между прочим, и на то, что сами «вольные» носили длинные до пят «чекистские» кавалерийские шине­ли (вспомним памятник Ф. Дзержинскому на Лубянской площади в Москве именно в такой шинели) . «Владычку» насильно остригли, обрили и при этом изранили лицо, кое-как отрезали длинную одежду, отчего снизу у него болтались лохмотья. Я встретил его на площади сразу же после экзекуции (он выходил из 11-й карцерной роты) - веселого, как всегда улыбающегося, радостного. Он не стал долго распространяться рассказом о том, как про­изводилась экзекуция. Лицо его было подвязано белой тряпкой, и она выглядела, как борода. Так он и ходил до тех пор, пока у него не отросла небольшая борода (вообще-то она у него была не густа и не длинна). Я думал: почему у него такой счастливый вид? И понял… Но чтобы понять, надо самому быть православным. Именно православным, ибо когда католики-ксёндзы на Анзере возили для себя воду в бочке на саночках - у них у всех был вид мучеников, но жили они на Анзере, не принуждаемые к работе. Аввакум же радовался мукам и мучителей называл «дурачками».

Впоследствии, когда в массовом порядке освобожда­ли больных и старых, владыку Виктора вывезли на мате­рик в ссылку, и там мучился он ужасно: голодал, спал на улице (в дома запрещено было пускать). К тому же - болел. В мучениях и умер.

Возвращаюсь к рассказу о третьей роте. Виделся я с Федей в камере редко. Он очень рано уходил на работу и поздно приходил, а я пытался сберечь себя, ложась как только это было возможно раньше: к тому же у меня болела моя язва. В десять часов после нескольких предупредительных миганий лампочка под потолком гасла. Федя добирался до постели ощупью. Был он, как немец, очень аккуратен. Над топчаном его появилась полочка, на которой стояла кружка для кипятка и все другое. Общались мы записочками, которые оставляли друг дру­гу. При этом он все превращал в шутку. Писал он хоро­шие стихи. Помню начало одного такого обращенного ко мне стихотворения:

Отощавши вовсе животишком,

Однажды он принес из Сельхоза себе и мне сметаны и зеленого луку. Как это было вкусно! До сих пор люблю сметану с зеленым луком. А я в свою очередь раза два приносил в камеру грибы - красные грибы осенью 1929 года. Пользуясь тем, что у меня был постоянный пропуск и разрешение «папашки», я ходил в лес и собирал неверо­ятное количество грибов. Брал только красные и подоси­новики. И то только молодые. Однажды у меня не хвати­ло мешка. Я снял рубашку, завязал рукава узлом и превратил рубашку в мешок. Вечером у нас было пир­шество, хотя никаких приправ, кроме соли, у нас не было. Я ел столько, что у меня заболел живот (все та же проклятая, но «родная» язва). После Федя постоянно подсмеивался над моим «обжорством».

Питались мы так. Был в роте дежурный сторож: контрабандист эстонец Язон. Мы ему платили, а он приносил нам утром и вечером медный жбан кипятка. Он же, Язон, ходил в вольнонаемную столовую и приносил обеды, которые давал нам с заднего крыльца заведую­щий из заключенных Бояр. Хлеб мы получали в общем порядке. На зиму я накупил еще в ларьке преподобного Германа копченых астраханских селедок и постное ма­сло. Очистил селедки, нарезал, положил в стеклянную банку и залил постным маслом. Кроме того, у меня был запас сухих компотных фруктов, которые я заливал с вечера кипятком. Утром компот был готов. Выручала все та же большая эмалированная кружка. Хотя я ее и спола­скивал, но покрыта она была изнутри коричневатым налетом от чая. Однажды я увидел на ней процарапан­ную по налету надпись: «Моется только в чае». Только тогда я догадался, что кружку нужно не только сполоснуть, но и основательно протереть. Впрочем, мне не ясно- причем тут чай, если пили мы только кипяток? Может быть, мы называли кипяток чаем? Но тогда откуда налет, который действительно бывает от чая?

Загадок передо мной память оставила много. То я ясно вижу пред собою мельчайшие подробности, прямо-таки картины, то не помню основного.

В третьей роте по утрам бывали поверки. Освобожден от них был только «папашка». Мы выстраивались в коридоре в две или три шеренги и при приходе дежурного по лагерю кричали «здра», пересчитывались, выслушива­ли постоянные нотации командира роты Егорова (перед Егоровым был бывший комендант Петропавловской кре­пости барон Притвиц, но он нас не обучал порядку). Егоров был строевой офицер, требовал, чтобы топчаны были аккуратно заправлены, в камерах - чисто. Засло­ненный тюфяком с соломой, подушкой с сеном, которые мне добыл Федя из Сельхоза, висел у меня серебряный складень, который дали мне при прощальном свидании мои родители. Складень у меня быстро пропал: взял его Егоров («не положено»). Вернуть себе его я не смог («не положено, не положено!»).

По-своему Егоров заботился о роте. Устроил одна­жды лекцию А. А. Мейера, устроил «красный уголок», но нравоучения на поверках читал долгие и нудные.

По воскресеньям на площади перед Преображенским собором с северной стороны устраивались генеральные поверки. Происходили они мучительно долго. Над голо­вой у нас летали летом огромные соловецкие чайки, иногда «мстившие пометом» за разоренные гнезда, т.е. метко испражнявшиеся на людей, стараясь при этом по­пасть в лицо.

Теперь мне бы хотелось рассказать о Криминологиче­ском кабинете («Кримкабе»), куда я попал с нар 13-й роты благодаря отцу Николаю Пискановскому, рекомен­довавшему меня Бахрушину и Александру Николаевичу Колосову. Мы помещались в здании бывшей монастыр­ской гостиницы, стоявшей на пристани в бухте Благопо­лучия. К этой пристани подходил и от нее отходил пароход «Глеб Бокий», на борту которого еще остава­лись остатки надписи «Соловецкий». Теперь вместо паломников он привозил в своем трюме обреченных на горе и смерть, а в палубных каютах - таких действительно благополучных людей, как Максим Горький со снохой или высокопоставленных членов всевозможных комиссий- будущих жертв самими ими взращенных палачей. На третьем этаже этой гостиницы, где располагались учреждения Управления Соловецких лагерей особого на­значения (УСЛОН), нашел себе комнату и Криминоло­гический кабинет - вместе с гостиной Соловецкого музея - одного из притягательных центров всей соловецкой интеллигенции.

Сперва он размещался в угловой комнате (если идти по гостиничному коридору, поднявшись по лестнице по направлению к морю, то это была последняя комната направо, выходившая в сторону, противоположную при­стани). В ней уже работал молодой человек из Ростова-на-Дону Владимир Сергеевич Раздольский и другой мо­лодой человек Александр Артурович Пешковский (родст­венник известного лингвиста, специалиста по русскому синтаксису). Оба были интеллигентные люди, любители поэзии, знавшие на память множество стихов. Благодаря им у нас в Кримкабе постоянно слышались не только стихи, но велись и литературные разговоры. С уст не сходили имена Пастернака, Блока, Мандельштама, Все­волода Рождественского (он в те годы был «в уровень» с Пастернаком и Мандельштамом), приходили Юрка Казарновский, Лада (Лидия Михайловна Могилянская), Шипчинский, Борис Брик, Володя Свешников (печатался он под фамилией своей матери, польки, Кемецкий, так как, живя в эмиграции, возненавидел своего отца - полковника Белой Армии, запрещавшего ему возвра­щаться в Россию). Из всех этих молодых поэтов самым талантливым, изумительно талантливым, был несомнен­но Володя Свешников. В иных условиях ему принадлежа­ло бы великое будущее. Работал он в соловецкой Библио­теке в Кремле (от входа во вторые ворота направо - там же, где и Солтеатр) вместе с тройкой лихих библиотека­рей: Кохом, Б. Бриком и Гречем и еще одним заключен­ным - Новаком. Первый был член немецкой компартии (все зубы у него вышибли на допросах), второй - поэт из Ленинграда, третий (потомок знаменитого Греча пуш­кинской поры) - член краеведческого общества «Старая усадьба», а Новак - член венгерской компартии. Все эти люди помогали Володе Свешникову, отличавшемуся не только полной неприспособленностью к жизни, но и опасными взрывами ярости - иногда по пустякам.

Это была молодая компания. Компания постарше возглавлялась «папашкой» Колосовым, сидевшим обыч­но в самом крайнем углу комнаты, но постоянно выхо­дившим по делам к лагерному начальству, а в перерывах этой тяжелой (в самом деле) работы читавший Тургенева, иногда французские книги, держа в поставленной на ло­коть правой руке карандаш, на тот случай, чтобы внезап­но открывшее дверь лагерное начальство увидело бы его как бы пишущим, а не «бездельно» читающим. Половину своего времени отдавал Кримкабу работавший в лазаре­те Иван Михайлович Андреевский. Когда Андреевского увезли с Соловков по вызову следователя Стромина, мечтавшего создать большое, «красивое» академическое дело, которое позволило бы властям иметь предлог рас­пустить старую Академию наук и создать новую, Анд­реевского сменил юрист и массажист Александр Алек­сандрович Бедряга (занятие массажем Бедряга совмещал на воле с адвокатурой для заработка).

В какой-то момент 1929 года в стенах Кримкаба появился старый революционер и философ Александр Александрович Мейер - глава известного петроградско­го кружка «Воскресенье» (об этом кружке см. в воспоми­наниях Н. П. Анциферова и многих других). Это был не только человек необыкновенной образованности, но ори­гинально мысливший, постоянно проповедовавший свои воззрения философ. С его появлением стала к нам в Кримкаб заходить его первая жена Ксения Анатольевна Половцева, приносившая ему еду в каких-то маленьких кастрюлечках. Об А. А. Мейере и К. А. Половцевой дол­жен быть особый раздел в моих воспоминаниях. Жизнь Мейера состояла не во внешних событиях (их, конечно, было у него, как у старого революционера, много), а в борьбе с самим собой, в сменах своих взглядов, в росте этих взглядов, в постоянных философских спорах с окру­жающими, а их было в нашем кабинете и с приходивши­ми к нам предостаточно: Александр Петрович Сухов - профессор педагогического института им. Герцена, Гав­риил Осипович Гордон, Павел Смотрицкий (художник), скульптор Аносов, а главное - Юлия Николаевна Дан-зас, доктор Сорбонны, статс-фрейлина государыни Алек­сандры Федоровны, уральский казак во время первой мировой войны, ученый секретарь Дома Ученых у Горь­кого, автор многих книг - и до Соловков, и после ее освобождения Горьким и отъезда в католический мона­стырь на юге Франции. Но о ней должен быть особый очерк, хотя кое-что есть и в эмигрантской литературе. С Юлией Николаевной Данзас мы работали в одной комна­те не менее двух лет, но работала она сама по себе, составляя вырезки из газет на разные темы для лагерного начальства. Благодаря этому мы могли читать, хоть и с запозданием, различные газеты (какие именно, не помню).

Заходили в Кримкаб Ширинская-Шихматова (светская беседа с ней очень занимала А. Н. Колосова), редактор Дома Книги в Ленинграде Щурова, уже упомянутая Лада Могилянская (Лидия Михайловна, поэтесса из окружения Коцюбинского в Чернигове), так и сгинувшая в лагерях; ведший до революции светскую хронику в парижских и петербургских газетах Дмитрий Янчевецкий. Он был нашим единственным сотрудником на Анзере. Он был стар, и работа в Кримкабе просто продлевала ему жизнь.

Прочтя это все о Криминологическом кабинете, кое-кто скажет: «Устроились лентяи!» Нет, Кримкаб делал много хорошего. Конечно, он был создан начальством для ширмы: чтобы показать, что у нас на Соловках не наказывают, а перевоспитывают. По-лагерному идея Кримкаба была «туфтой». Однако, если бы не было Кримкаба, не удалось бы спасти очень и очень многих: и «вшивок», и интеллигентных людей для будущей жизни за пределами Соловков. И работа в Кримкабе порой была очень тяжелая.

Поведу свой неторопливый рассказ о том, что же делал Кримкаб под руководством А. Н. Колосова. Когда Мельников устроил меня в третью роту в камеру к А. Н. Колосову, я еще едва волочил ноги, и у меня было двухнедельное освобождение от работы. Но в конце пер­вой недели А. Н. Колосов попросил меня начать помо­гать бурно развивавшейся деятельности Кримкаба.

Первый мой большой выход за стены Кремля был в сильный ветер и мороз. Свежий воздух после затхлой камеры опьянял. Я чувствовал большую слабость. Едва я вышел из-под Никольской башни, направляясь в У СЛОН, меня чуть не сдуло в ров. Дорожки было две. Опасная дорожка шла снаружи рва, она сильно обледенела, и устоять в моих бурках на кожаных подошвах было очень трудно. Бурки мне были сшиты еще в голодные годы в Петрограде из бобрика (не знаю - почему такое назва­ние было у нас в семье для большого зеленого ковра без всяких рисунков, лежавшего у нас в гостиной) с кожаной «обсоюзкой» и кожаной, всегда скользкой подошвой. Другая дорожка, еще монашеская, шла между стеной и рвом и заканчивалась пешеходным мостиком с перила­ми, которого сейчас уже нет. Потом уже я пользовался только этой внутренней дорожкой. Мостик исчез, и вос­становить его не догадываются. На этой дорожке у стены с красно-оранжевым, очень красивым лишайником я снят в фильме «Лихачев. Я вспоминаю». Там я стою в задум­чивости. И в самом деле, мог ли я подумать в те времена, что вернусь туда через 60 лет с лишним. Одним словом, я все-таки дошел до Кримкаба, где работа и в самом деле кипела. Надо было к весне организовать кабинет так, чтобы он выглядел как серьезное научное учреждение, и Детскую трудовую колонию на 200-300 подростков обоего пола, где бы они «перевоспитывались». Почему была нужда в этом - объяснилось потом. А пока строи­лись приличные бараки, возводилась школа, и мы изо­бретали форму для трудколонистов. Все эти постройки, за исключением одной-двух, и до сих пор стоят к югу от Кремля. Были еще хорошие плотники из заключенных…

На Квасоваренной и Поваренной башнях Кремля воздви­гались шатровые кровли. На них и до сих пор крутятся железные флюгера с датой «1929».

В строительных работах и устройстве обмундирова­ния энергичное участие принимал поволжский немец Линденер. К услугам Кримкаба были привезены из кла­довых царской каторги сшитые из солдатского сукна арестантские бушлаты и штаны. Но совсем не годились круглые арестантские шапки. Уж очень эти шапки прида­вали обладателям их «каторжанский» вид. Линденер предложил их перешить - сделать козырьки, наушники. С работой справился Помоф. С тех пор шапки эти стали называть «линденеровками».

В линденеровках подростки, одетые в добротные буш­латы каторжан царского времени, имели вполне прилич­ный вид.

В кабинете меня сразу засадили за работу. Я писал какие-то докладные записки (помню одну - начальнику Культурно-воспитательной части Д. В. Успенскому), но проекты моих записок не нравились А. Н. Колосову: они были написаны просто и, как мне казалось, понятно, а надо их было писать канцелярским языком, которым я вовсе не владел («как явствует из нижеследующего», даже «поелику» и «поколику»). Тогда меня посадили помогать фальшивомонетчику Дуботолкову (он на воле подделы­вал червонцы, рисуя их простым карандашом - подлин­ные были как раз «карандашного» цвета). Дуботолков (он вполне оправдывал свою фамилию) срисовывал из атласа профессора психиатрии Россолимо (кажется, так писалась его фамилия) большие таблицы тестов для раз­вешивания их на стенах Кримкаба. Эта работа шла у меня лучше. Атлас Россолимо и кое-какие другие книги, а также аппаратура для измерения емкости легких, силы кисти, роста и т.д. были выписаны по советам И. М. Ан­дреевского и быстро доставлены в Кримкаб.

Работа кипела. Почему должна была кипеть - никто из заключенных не знал. Когда я окреп, мне было дано поручение (и оно оставалось затем за мной долго - не менее года): собирать подростков для Детколонии, кото­рую в конце концов было приказано именовать Трудко-лонией. Мотивировалось такое выделение подростков тем, что их необходимо было изолировать от влияния профессиональных воров, взрослых и воспитывать - давать им образование и профессию.

Этой своей работой по спасению из лап смерти сотен подростков я горжусь. Я обходил закоулки общих рот, записывал анкетные данные на подростков и даже крат­кие их автобиографические рассказы. Впрочем, некото­рые рассказы были и длинными: целые романы. Меня спросил кто-то из подростков: «Зачем вы записываете, ведь мы вам все врем». Я ответил ему: «Знаю, но мне интересно». Мне и в самом деле было интересно: как воришки оправдывают свое воровство. Нет преступника, который бы не имел в душе самооправдания. В основном психология преступников пессимистична. С тех пор я остерегаюсь пессимистов даже в быту. Пессимист может быть потенциальным преступником, может быть стука­чом-сексотом, может пойти на все: «Ах, что там: все такие!»

Вновь волна жалости захлестнула меня, как в 13-й роте. Я ведь и ходил туда, в эту проклятую роту, посто­янно. Потом я ездил в «командировки» - на торфо- и лесозаготовки. Был в Савватиеве, на Секирной, в Фили­монове, объездил Анзер. Не был только на Зайчиках.

У меня набрались сотни анкет, по которым Адмчасть вызывала в Трудколонию. Условия, в которых жили под­ростки в лесу и в 13-й роте, были ужасны. Они бы не прожили там и нескольких месяцев. А жизнь человека - абсолютная ценность, как бы ничтожен и плох он ни был.

Снова повторю: я горжусь тем, >что спас многих. Некоторых подростков, особенно в 1930 году, из семей раскулаченных (родители стремились отправить своих детей к знакомым, и этих детей приговаривали к заклю­чению в концлагерь), мне удавалось спасти прямо из Пересыльного пункта, который был построен около Бани № 2 (о ней я писал выше).

В этот короткий период «перевоспитательной лихо­радки» возродился и журнал «Соловецкие острова». Вышли не все номера, но кое-что все-таки удалось напе­чатать под рубрикой «Из работ Криминологического кабинета».

До отъезда Управления лагеря в Кемь огромную (не побоюсь этого слова) роль в жизни Соловков играл Борис Глубоковский. По слухам, он был сыном известно­го богослова, эмигрировавшего после революции и читавшего лекции на Теологическом факультете Софийско­го университета имени Климента Охридского. В прош­лом он был актером Камерного (Таировского) театра в Москве. Высокого роста, сравнительно молодой, дея­тельный, легко вступавший в общение с разными людь­ми- от воров и лагерного начальства до высокой интеллигенции, он фактически стоял во главе Соловец­кого театра и теплившейся в недрах всяческой «туфты» культурной жизни лагеря.

Театр на Соловках был создан для того, чтобы созда­вать иллюзию воспитательной работы. Создан для «туф­ты», но служил очень важным психологическим отвлече­нием для массы заключенных. Попасть на его представ­ления было очень трудно, но зато ходили рассказы о его спектаклях, представлениях - часто веселых. Шутка, смех, анекдоты помогали переносить тяжесть и грубость режима. Грубость сверху нейтрализовалась смехом сни­зу, если только, конечно, грубость не была простой физи­ческой расправой - тогда помогал только лазарет или …«16-я рота»!

Глубоковский внес в деятельность Солтеатра непос­редственность Камерного театра. Ему принадлежала за­мечательная постановка «Соловецкое обозрение», где ла­герная жизнь со всеми ее фантастическими контрастами освещалась и с шуткой, и с лирической грустью, и нотами трагичности. «Обозрение», сочиненное и поставленное Глубоковским, безумно нравилось заключенным и даже начальству. Странно, что в обозрении было такое, за что посадили бы на воле. Когда весной приезжала на Солов­ки «разгрузочная комиссия» (Бокий, Катанян, Буль и др.), «Обозрение» показывали и ей вместе с местным на­чальством. Рассказывали, что Глубоковский вышел одна­жды на сцену в середине представления и, грозя кулаком в зал, сказал актерам: «Пойте так, чтобы и этим своло­чам тошно было». И ничего ему за это не было: Глубо­ковский был явно пьян, а пьяницы на Соловках пользова­лись «пониманием» и симпатией начальства.

Приведу и такой пример отношения к пьяницам. Сме­нивший А. Н. Колосова на посту заведующего Кримка-бом Александр Александрович Бедряга уже после моего отъезда на Медвежью Гору напился пьяным у дружков в Пожарной команде, надел пожарную каску и прочую амуницию, пришел в Театр во время антракта и крикнул: «Пожар!» Поднялась паника, вовремя потушенная. Ког­да начальство узнало, что Бедряга был пьян, дела ника­кого не возбудили: «Пошутил, молодец, рубаха-парень». Другой раз Бедряга забрался (через забор) в царскую колокольню и позвонил в колокол. Опять дела никакого не возникло. Правда, при мне еще он сел в карцер за пьянство, и посадка эта принесла Кримкабу некоторые выгоды, но Бедрягу быстро выпустили. А выгоду прине­сло такую. От Бедряги стали при всех уголовниках тре­бовать ответа: «Откуда брал водку?» Бедряга упорно отказывался ответить, и после, когда Бедрягу выпустили, воры стали охотно рассказывать о себе и ему, и мне.

Возвращаюсь к «Соловецкому обозрению». Состояло оно из нескольких номеров, называлось еще и по-друго­му - «Соловецкие огоньки», - по песне, которой закан­чивалось. Сюжетом песни служило будущее прощание с Соловками. Песня распространилась и за пределами ла­геря. Декорация, изображавшая монастырь, погружалась во тьму, и во тьме вспыхивали огоньки - свечки, горя­щие в бумажных фонариках.

От морозных метелей и вьюг

Мы, как чайки, умчимся на юг,

И вдали промелькнут огоньки:

Соловки, Соловки, Соловки!

После отъезда Глубоковского с УСЛОНом на мате­рик - в Кемь, прервался и журнал «Соловецкие остро­ва». Год или два он не выходил. Потом Глубоковский приезжал на Соловки из Кеми. Я свиделся с ним на улице недалеко от Сторожевой башни. Он попросил меня дать еще одну статью для журнала (одна - «Картежные игры уголовников» - уже была в редакции и была затем напечатана в № 1 за 1930 год), но я не смог. Что-то с темой о «самооправдании воров» у меня не получилось.

Весной в белую ночь мне удалось посмотреть «Соло­вецкое обозрение». Впечатление было огромное. Почему я говорю в «белую» ночь? Мне запомнилось, как мы все вышли из погрузившегося во тьму театра (свет долго не зажигали после последней сцены мелькающих вдали огоньков) и нас встретило удивительное небо - светлое и вместе с тем какое-то «папочное», бумажно-голубое. В сочетании с белыми зданиями, недвижным воздухом, затихшими криками чаек (в белую ночь чайки все же спали) - все это было необыкновенно, казалось нереаль­ным, каким-то сном.

Атмосфера нереальности, невозможности того, что происходит, была разлита во всем, в белых ночах летом и черных днях зимой, в невозможности всего того, что происходило, в массе людей психически ненормальных, в ненормальности начальства, в фантастичности приезда Горького и последовавших затем событиях.

В Солтеатре были и другие постановки. Я помню «Маскарад» Лермонтова. Арбенина играл Калугин - артист Александрийского театра в Петрограде, уровня Юрьева. Дублировал Калугина Иван Яковлевич Комис­саров - король всех урок на островах. В прошлом - бандит, ходивший «на дело» во главе банды с собствен­ным пулеметом, грабивший подпольные валютные бир­жи, ученик и сподвижник Леньки Пантелеева. Его Арбе­нин был настоящим барином.

Что еще шло в Солтеатре, не помню. Были и кино­сеансы. Помню фильм по сценарию Виктора Шкловско­го, где двигались броневики через Троицкий мост в Пе­трограде. Ветер нес какие-то бумаги. Были и концерты, на которых актеры из урок ловко отбивали чечетку, показывали акробатические номера (особенным успехом пользовалась пара - Савченко и Энгельфельд). Орке­стром дирижировал Вальгардт - близорукий дирижер из немцев, впоследствии дирижировавший оркестром в Одессе и еще где-то, получивший даже какую-то госу­дарственную премию. Была актриса, истерическим голо­сом читавшая «Двенадцать» Блока. Была хорошенькая певица Переведенцева, певшая романсы на слова Есенина (помню - «Никогда я не был на Босфоре») и нещадно изменявшая мужу, работавшему в Кремле и пытавшему­ся покончить с собой в одной из рот. В фойе театра читались лекции по истории музыки профессором армянином Анановым. До ареста он работал в театре Ру­ставели, сотрудничал в «Заре Востока». Лекции по психо­логии читал А. П. Сухов. И еще кто-то и о чем-то.

Но театр так жил только зимы 1930-1931 годов. Затем началась эпидемия азиатского тифа, театр был обращен в лазарет, где вповалку лежали люди почти без помощи. Азиатский тиф сопровождался появлением на теле каких-то черных пятен, и некоторые шепотом говорили, что это самая настоящая чума, занесенная из Средней Азии такназываемыми «басмачами». Эпидемию не знали, как ле­чить. Когда в камере появлялся больной, то камеру просто запирали и ждали, пока она вся вымрет. Так умер мой знакомый молодой писатель. Он написал роман «Юг и Север» (а может быть, «Север и Юг»). Я потом, по освобождении, искал этот роман, но не нашел. Он просу­нул мне под дверь чайную ложечку и просил передать ее его жене. К моему удивлению, весной жена приехала (разрешили!) на могилу, но, конечно, могилы не нашла, не нашла и ямы, в которую его бросили, ибо ям таких было много, но серебряную ложечку я ей передал.

Я сильно забежал вперед, отчасти нарочно, чтобы показать, что «соловецкое счастье» было намеренным обманом. Ибо весной к нам на Соловки приехал Горь­кий. Пробыл он у нас дня три (точнее я не помню - все это легко установить по его собранию сочинений, но я этим заниматься не хочу).

Дело в том, что от соловецких беглецов (бежали и по льду в Финляндию, и на кораблях, возивших лес) на Западе распространились слухи о чрезвычайной жестоко­сти на наших лесозаготовках, и ряд правительств отказа­лись у нас покупать лес. Лагеря стали убыточными, и надо было уверить Запад, что жестокостей у нас нет, что мы исправляем, а не наказываем заключенных. Для этого и понадобились все те показушные предприятия, в кото­рые мы все в Кремле оказались так или иначе вовлечены.

Кто-то с Запада приезжал в Кемь, но до Соловков не доехал. Нам были поставлены условия: иностранные журналисты должны свободно ездить и смотреть. На материке «чистились» как могли. Приехали журналисты и парламентарии, ездили по лесозаготовкам и многое сфотографировали, особенно когда на тракте Кемь - Ухта у них сломался автомобиль. Надо было лишить их «доказательств». Вызвались карманники, устроили давку у «представителей Запада», в результате которой обчи­стили их карманы, украли записные книжки и срезали фотоаппараты.

Вот тогда-то и согласился успокоить общественное мнение Запада почтенный наш писатель Алексей Макси­мович Горький. Кто говорит, что своим враньем он хотел вымолить облегчение участи заключенных, а кто, чтобы вымолить приезд к себе Будберг-Закревской, отка­завшейся вернуться вместе с ним в Россию. Не знаю - какая из версий правильна. Может быть, обе. Ждали с нетерпением.

Наконец с радиостанции поползли слухи: едет на Соловки Горький. Тут уж стали готовиться не только начальники, но и те заключенные, у которых были какие-то связи с Горьким, да и просто те, кто надеялся разжа­лобить Горького и получить освобождение.

В один прекрасный день подошел к пристани «Глеб Бокий» с Горьким на борту. Из окон Кримкаба виден был только пригорок, на котором долго стоял Горький с какой-то очень странной особой. За Горьким приехала монастырская коляска с Бог знает откуда добытой ло­шадью. А особа была в кожаной куртке, кожаных галифе, заправленных в высокие сапоги, и в кожаной кепке. Ею оказалась сноха Горького (жена его сына Максима). Оде­та она была, очевидно, по его мнению, как заправская чекистка. Наряд был обдуман. На Горьком была кепка, задранная назад по пролетарской моде того времени.

Мы все обрадовались, все заключенные. Горький-то все увидит, все узнает. Он опытный, и про лесозаготовки, и про пытки на пеньках, и про Секирку, и про голод, болезни, трехъярусные нары, про голых и про «несудимые сроки»… Про все-все! Мы стали ждать. Уже за день или два до приезда Горького по обе стороны прохода в Трудколо-нии воткнули елки. Для декорации. Из Кремля каждую ночь во тьму соловецких лесов уходили этапы, чтобы разгрузить Кремль и нары. Выдали чистые халаты в лазарете.

Ездил Горький по острову со своей «кожаной» спут­ницей немного. В первый, кажется, день пришел в лаза­рет. По обе стороны входа и лестницы, ведшей на второй этаж, был выстроен «персонал» в чистых халатах. Горь­кий не поднялся наверх. Сказал «не люблю парадов» и повернулся к выходу. Был он и в Трудколонии. Зашел в последний барак направо перед зданием школы. Теперь это крыльцо снесено и дверь забита. Я стоял в толпе перед бараком, поскольку у меня был пропуск и к Труд-колонии я имел прямое отношение. После того как Горь­кий зашел, - через десять или пятнадцать минут из барака вышел начальник Трудколонии командарм Инно­кентий Серафимович Кожевников со своим помощником Шипчинским (сын белого генерала). Затем вышла часть колонистов. Горький остался по его требованию один на один с мальчиком лет четырнадцати, вызвавшимся рас­сказать Горькому «всю правду» - про все пытки, кото­рым подвергались заключенные на физических работах. С мальчиком Горький оставался не менее сорока минут (у меня были уже тогда карманные серебряные часы, подаренные мне отцом перед самой первой мировой войной и тайно привезенные на остров при первом свида­нии). Наконец Горький вышел из барака, стал ждать коляску и плакал на виду у всех, ничуть не скрываясь. Это я видел сам. Толпа заключенных ликовала: «Горький про все узнал. Мальчик ему все рассказал!»

Затем Горький был на Секирке. Там карцер преобра­зовали: жердочки вынесли, посередине поставили стол и положили газеты. Оставшихся в карцере заключенных (тех, что имели более или менее здоровый вид) посадили читать. Горький поднялся в карцер и, подойдя к одному из читавших, перевернул газету (тот демонстративно дер­жал ее вверх ногами). После этого Горький быстро вы­шел. Ездил он еще в Биосад - очевидно, пообедать или попить чаю. Биосад был как бы вне сферы лагеря (как и Лисий питомник). Там очень немногие специалисты жили сравнительно удобно.

Больше Горький на Соловках, как я помню, нигде не был. Он со снохой взошел на «Глеба Бокого» и там его уже развлекал специально подпоенный монашек из тех, про которых было известно, что выпить они «могут».

А мальчика не стало сразу. Возможно - пока даже Горький еще не отъехал. О мальчике было много разго­воров. Ох, как много. «А был ли мальчик?» Ведь если он был, то почему Горький не догадался взять его с собой? Ведь дали бы его…

Но другие последствия приезда Горького на Соловки были еще ужаснее. И Горький должен был их предвидеть.

Горький должен был предвидеть, что будет сделана попытка свалить все «непорядки» в лагере на самих заключенных. Это классический способ уйти от ответст­венности. Сразу после отъезда Горького начались аресты и стало вестись следствие.

Но прежде чем перейти к трагическим обстоятельст­вам нового (но не последнего) «дела», расскажу о том, что случилось на пристани Попова острова (Острова трудящихся), к которому раньше ожидаемого срока пре­бывания Горького на Соловках неожиданно подошел

«Глеб Бокий». Там работала на ветру группа заключен­ных грузчиков в одном белье. Спрятать на этой голой пристани голых людей было совершенно некуда. Коман­довавший заключенными нарядчик приказал им со­мкнуться как можно теснее и присесть на корточки. Затем накрыл всех брезентом - будто это груз, укрытый от дождя. Так они там и сидели. Впрочем, некоторые говорят, что случай это был не по пути «оттуда», а по пути «туда» и пароход довольно долго не отходил.

Лето 1929 года было теплым и прекрасным. Шли этапы, к которым надо было быть готовым. Я научился уже давно держать вещи готовыми к вызову: «Вылетай пулей с вещичками!» К осени аресты стали расти. Аресто­вали Сиверса, Готерон де Ла Фосса, арестовали моего знакомого с Сортоиспытательной станции (теперь на ее месте аэродром), но главные аресты пришлись на ок­тябрь месяц. Арестовали Георгия Михайловича Осор-гина - делопроизводителя Санчасти, освобождавшего от тяжелых работ многих интеллигентов. Помню его отлич­но. Бравый блондин среднего роста с круглой шапкой чуть-чуть набочок («два пальца над правым ухом - три над левым»). Часто он ходил в мороз с открытой головой. Всех, кого арестовывали, уже не выпускали, они были обречены. Неожиданно к Георгию Михайловичу приехала жена на свидание, Голицына. Под честное слово (были ж такие времена!) его выпустили из карцера. Затем приказа­ли ему уговорить жену уехать на два или три дня раньше. Он это сделал. Жене он не сказал, что будет расстрелян. В день расстрела арестовали (добавили к списку) Багратуни, Гацука и Грабовского - всех троих на Спортстанции. Я перечислил немногих из своих знакомых - тех, кого помню.

28 октября по лагерю объявили: все должны быть по своим ротам с такого-то часа вечера. На работе никто не должен оставаться. Мы поняли. В молчании мы сидели в своей камере в третьей роте. Раскрыли форточку. Вдруг завыла собака Блек на Спортстанции. Это выводили первую партию на расстрел через Пожарные ворота. Блек выл, провожая каждую партию. Говорят, в конвое были случаи истерик. Расстреливали два франтоватых (франтоватых по-лагерному) с материка: начальник войск Соловецкого архипелага Дегтярев и наш начальник Культурно-воспитательной части Д. В. Успенский. Про Успенского говорили, что его загнали работать на Со­ловки, чтобы скрыть от глаз людей: он убил своего отца (по одним сведениям, диакона, по другим - священника). Срока он не получил никакого. Он отговорился тем, что «убил классового врага». Ему и предложили «помочь» при расстреле. Ведь расстрелять надо было 300 или 400 человек. Часть расстреливали на Секирке.

С одной из партий получилась «заминка» в Пожарных воротах. Высокий и сильный одноногий профессор бал­листики Покровский (как говорят, читавший лекции в Оксфорде) стал бить деревянной ногой конвоиров. Его повалили и пристрелили в Пожарных воротах. Осталь­ные шли безмолвно, как завороженные. Расстреливали прямо против женбарака. Там слышали, понимали - начались истерики. Могилы были вырыты за день до расстрела. Расстреливали палачи пьяные. Одна пуля - один человек. Многих закопали живыми, слабо присыпав землей. Утром земля над ямой шевелилась.

Мы в камере считали число партий, отправляемых на расстрел, - по вою Блека и по вспыхивавшей стрельбе из наганов.

Утром мы пошли на работу. К этому времени наш Кримкаб был уже переведен в другое помещение - ком­нату налево от входа рядом с уборной. Кто-то видел в уборной перед умывальником Успенского, смывавшего кровь с голенищ сапог. Говорят, у него была приличная жена…

У Осоргина, как я уже писал, тоже была жена. Я ее помню, мы встретились у Сторожевой башни, Георгий Михайлович меня представил, - брюнетка, выше его ростом. Какую надо было иметь выдержку, чтобы не сказать жене о своей обреченности, о готовящемся!

А Блек убежал в лес. Он не пожелал жить с людьми. Его искали. Особенно искали Успенский и начальник войск Соловецкого архипелага латыш Дегтярев по про­звищу «главный хирург» (он обычно расстреливал одино­чек под колокольней). Однажды я видел его бегающим в длинной шинели в толпе заключенных с «монтекристом» и стреляющим в собак. Раненые собаки с визгом разбега­лись. Полы длинной чекистской шинели хлопали по голе­нищам. После той ночи с воем Блека Дегтярев возненави­дел собак. А за камень, пущенный в чайку, заключенного чуть ли не расстреливали.

Основной (но, разумеется, не единственный) способ своего интеллектуального развития – чтение.

Чтение не должно быть случайным. Это огромный расход времени, а время – величайшая ценность, которую нельзя тратить на пустяки. Читать следует по программе, разумеется не следуя ей жестко, отходя от нее там, где появляются дополнительные для читающего интересы. Однако при всех отступлениях от первоначальной программы необходимо составить для себя новую, учитывающую появившиеся новые интересы.

Чтение, для того чтобы оно было эффективным, должно интересовать читающего. Интерес к чтению вообще или по определенным отраслям культуры необходимо развивать в себе. Интерес может быть в значительной мере результатом самовоспитания.

Составлять для себя программы чтения не так уж просто, и это нужно делать, советуясь со знающими людьми, с существующими справочными пособиями разного типа.

Опасность чтения – это развитие (сознательное или бессознательное) в себе склонности к «диагональному» просмотру текстов или к различного вида скоростным методам чтения.

«Скоростное чтение» создает видимость знаний. Его можно допускать лишь в некоторых видах профессий, остерегаясь создания в себе привычки к скоростному чтению, оно ведет к заболеванию внимания.

Замечали ли вы, какое большое впечатление производят те произведения литературы, которые читаются в спокойной, неторопливой и несуетливой обстановке, например на отдыхе или при какой-нибудь не очень сложной и не отвлекающей внимания болезни?

Литература дает нам колоссальный, обширнейший и глубочайший опыт жизни. Она делает человека интеллигентным, развивает в нем не только чувство красоты, но и понимание – понимание жизни, всех ее сложностей, служит проводником в другие эпохи и к другим народам, раскрывает перед вами сердца людей. Одним словом, делает вас мудрыми.

Если первый раз прочли произведение невнимательно – читайте еще раз, в третий раз. У человека должны быть любимые произведения, к которым он обращается неоднократно, которые знает в деталях, о которых может напомнить в подходящей обстановке окружающим и этим то поднять настроение, то разрядить обстановку (когда накапливается раздражение друг против друга), то посмешить, то просто выразить свое отношение к происшедшему с вами или с кем-либо другим.

«Бескорыстному» чтению научил меня в школе мой учитель литературы. Я учился в годы, когда учителя часто вынуждены были отсутствовать на уроках – то они рыли окопы под Ленинградом, то должны были помочь какой-либо фабрике, то просто болели. Леонид Владимирович (так звали моего учителя литературы) часто приходил в класс, когда другой учитель отсутствовал, непринужденно садился на учительский столик и, вынимая из портфеля книжки, предлагал нам что-нибудь почитать. Мы знали уже, как он умел прочесть, как он умел объяснить прочитанное, посмеяться вместе с нами, восхититься чем-то, удивиться искусству писателя и радоваться предстоящему.

Так мы прослушали многие места из «Войны и мира», «Капитанской дочки», несколько рассказов Мопассана, былину о Соловье Будимировиче, другую былину о Добрыне Никитиче, повесть о Горе-Злосчастии, басни Крылова, оды Державина и многое, многое другое. Я до сих пор люблю то, что слушал тогда в детстве. А дома отец и мать любили читать вечерами. Читали для себя, а некоторые понравившиеся места читали и для нас. Читали Лескова, Мамина-Сибиряка, исторические романы – все, что нравилось им и что постепенно начинало нравиться и нам.

«Незаинтересованное», но интересное чтение – вот что заставляет любить литературу и что расширяет кругозор человека.

Умейте читать не только для школьных ответов и не только потому, что ту или иную вещь читают сейчас все – она модная. Умейте читать с интересом и не торопясь.

Почему телевизор частично вытесняет сейчас книгу? Да потому, что телевизор заставляет вас не торопясь просмотреть какую-то передачу, сесть поудобнее, чтобы вам ничего не мешало, он вас отвлекает от забот, он вам диктует – как смотреть и что смотреть.

Но постарайтесь выбирать книгу по своему вкусу, отвлекитесь на время от всего на свете тоже, сядьте с книгой поудобнее, и вы поймете, что есть много книг, без которых нельзя жить, которые важнее и интереснее, чем многие передачи. Я не говорю: перестаньте смотреть телевизор. Но я говорю: смотрите с выбором. Тратьте свое время на то, что достойно этой траты. Читайте же больше и читайте с величайшим выбором. Определите сами свой выбор, сообразуясь с тем, какую роль приобрела выбранная вами книга в истории человеческой культуры, чтобы стать классикой. Это значит, что в ней что-то существенное есть. А может быть, это существенное для культуры человечества окажется существенным и для вас?

Классическое произведение – то, которое выдержало испытание временем. С ним вы не потеряете своего времени. Но классика не может ответить на все вопросы сегодняшнего дня. Поэтому надо читать и современную литературу. Не бросайтесь только на каждую модную книгу. Не будьте суетны. Суетность заставляет человека безрассудно тратить самый большой и самый драгоценный капитал, каким он обладает, – свое время.

ЧИТАЯ Д.С.ЛИХАЧЕВА. Семь уроков из жизни и книг академика Дмитрия Сергеевича Лихачева: Учебно-методическое пособие для учителей и учащихся гимназий, лицеев и средних школ / Православная Гимназия во имя Преподобного Сергия Радонежского. Новосибирск: Издательство НИПКиПРО, 2006.

К 100-летию со дня рождения Д.С.Лихачева

Рекомендовано экспертным советом НИПКиПРО для преподавателей, учителей и обучающихся лицеев, гимназий, общеобразовательных школ, образовательных учреждений системы дополнительного образования, системы профессионального образования

Предисловие

Современник XX века

Семь веков русской литературы

Из этого самого раннего его воспоминания можно заключить следующее. Маленький Митя Лихачев, еще не научившись свободно говорить, умел не только наблюдать, как это делают все младенцы, но сумел запомнить свои наблюдения! Он наблюдал и восхищался увиденным как огромным событием.

И весьма символично, что первое детское воспоминание Дмитрия Сергеевича связано с прилетевшим голубем! В европейской культуре, коренящейся в христианской традиции, голубь - это вестник и символ мира. Академик Д.С.Лихачев имел твердый, закаленный многими жизненными испытаниями характер. Однако твердость характера сочеталась в нем с удивительным миролюбием. Имея мирный нрав, он и вокруг себя всегда источал мир. Одна из его духовно-нравственных заповедей так и гласит: «Люби мир в себе, а не себя в мире». Стоит только всмотреться в фотографии Д.С. Лихачева или посмотреть фильм о нем, чтобы убедиться в его жизнерадостном миролюбии. Поэтому можно сказать, что голубь, запечатлевшийся самым ранним воспоминанием будущего ученого, стал для него вестником мира в предстоящем столь немирном 20 столетии.

Родился Дмитрий Сергеевич в столице Российской империи - Санкт-Петербурге. Отец его был инженером. Мать происходила из купеческой среды. Начало его школьной учебы (осень 1914 года) практически совпало с началом мировой войны. Сначала он поступил учиться в старший приготовительный класс Гимназии Императорского Человеколюбивого Общества. А в 1915 году перешел учиться в знаменитую гимназию Карла Ивановича Мая на Васильевском острове.

Со школьных лет Дмитрий Лихачев полюбил книгу. Причем его занимало не только чтение разных книг, но весьма интересовал и процесс подготовки книги к изданию, книгопечатание. Семья Лихачевых проживала в казенной квартире при типографии нынешнего Печатного Двора. «Запах свежеотпечатанной книги для меня и сейчас - лучший из ароматов, способный поднять настроение», - вспоминал ученый в 1996 году, накануне своего 90-летия.

По окончании гимназии Дмитрий Лихачев с 1923 по 1928 год учится на факультете общественных наук Ленинградского государственного университета. Здесь он получает первые навыки исследовательской работы с рукописями. Но, едва окончив университет, молодой ученый в 1928 году попадает в Соловецкий лагерь особого назначения (сокращенно - СЛОН). Поводом для его ареста и заключения в лагерь стало участие в работе полушутливой студенческой «Космической Академии Наук» (сокращенно - КАН).

Студент Дмитрий Лихачев написал для этой «Космической Академии» доклад о старой русской орфографии (замененной на новую в 1918 г.), искренне считая старую орфографию более совершенной, чем новая. Этого поступка оказалось достаточно, чтобы обвинить его (как и большинство его товарищей по КАН) в контрреволюционной деятельности! Дмитрия Лихачева осудили на 5 лет: полгода он провел в тюрьме, затем был отправлен в лагерь на Соловецкий остров, а закончил свой срок на строительстве Беломорско-Балтийского канала.

Близко знавший академика Д.С.Лихачева писатель Даниил Александрович Гранин так говорит о соловецких впечатлениях ученого-узника: «В рассказах о Соловках, где он сидел в лагере, нет описания личных невзгод. Что он описывает? Интересных людей, с которыми он сидел, рассказывает, чем занимался. Грубость и грязь жизни не ожесточили его и, похоже, делали его мягче и отзывчивее».

Сам Дмитрий Сергеевич о Соловках вспоминал так: «Пребывание на Соловках было для меня всю жизнь самым значительным периодом жизни» .

Почему самое тяжкое время своей жизни он называет «самым значительным периодом жизни»? Да потому, что именно там, в самых суровых условиях и испытаниях, он научился дорожить каждым днем прожитой жизни, научился ценить жертвенную взаимную помощь. Высоконравственные люди и в нечеловеческих условиях оставались сами собой и даже помогали другим. Злым людям и негодяям было намного труднее переносить жизненные испытания.

Из заключения на Соловках ученый вынес следующее убеждение:

«Если человек ни о ком и ни о чем не заботится, его жизнь тоже „бездуховна”. Ему нужно страдать от чего-то, о чем-то думать. Даже в любви должна быть доля неудовлетворенности» («не все сделал, что мог») .

Сохранять душевное здоровье на Соловках Дмитрию Сергеевичу помогала, по его собственному признанию, соловецкая природа. Вот фрагмент его воспоминаний (до лагеря на острове был старинный православный монастырь):

«Несмотря на строжайшее запрещение появляться в прибрежной полосе, несколько раз я ходил к Митрополичьим садкам, где в солнечные дни лежал час или два на солнце, совершенно забывая об опасности. На Заячьей Губе у Митрополичьих садков я познакомился с замечательной заячьей семьей. Я лежал в кустах и задремал. Когда я открыл глаза, я увидел прямо против себя на расстоянии чуть большем протянутой руки очаровательную зайчиху и несколько маленьких зайчат. Они смотрели на меня не отрываясь, как на чудо. Монахи приучили животных не бояться человека. Зайчиха явно привела своих детишек показать им меня. Я не шевелился и они тоже. Мы смотрели друг на друга, вероятно, с одинаковым чувством сердечной приязни. Такое бездумное созерцание не могло продолжаться вечно: я пошевелился, и они исчезли, но надолго осталось удивительно теплое чувство любви ко всему живому» .

В августе 1931 года по случаю успешного завершения строительства Беломорско-Балтийского канала Дмитрий Лихачев, как и большинство трудившихся на нем, получил досрочное освобождение. А в 1936 году по ходатайству президента Академии наук СССР А.П.Карпинского с Лихачева была снята судимость.

В 1932–1935 годах Дмитрий Сергеевич работает в Ленинграде литературным редактором. А с 1938 года становится научным сотрудником Института русской литературы Академии наук СССР. Этот институт более известен под названием Пушкинский Дом. В 1941 году за диссертацию «Новгородские летописные своды XII века» он получает степень кандидата филологических наук.

С осени 1941 по весну 1942 года Дмитрий Сергеевич вместе с семьей находится в блокадном Ленинграде. В блокаду умирает его отец. В 1942 году ученый выпускает книгу «Оборона древнерусских городов».

В годы войны Д.С.Лихачев занимается не только научной работой, но и всемерно помогает окружающим его людям. В 1942 году он получает медаль «За оборону Ленинграда», а в 1946 году - медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.».

В 1947 году ученый защищает докторскую диссертацию на тему «Очерки по истории литературных форм летописания XI–XVI вв.». К середине XX века он становится крупнейшим специалистом по древнерусской литературе. Его блестящие исследования текстов «Повести временных лет», «Слова о полку Игореве», «Поучения Владимира Мономаха», «Слова о Законе и Благодати», «Моления Даниила Заточника» и других памятников древнерусской литературы стали для России XX века настоящим открытием истории и культуры Древней Руси, открытием родных истоков и источников. За эти труды, посвященные древнерусскому летописанию и в целом - литературе и культуре Древней Руси, Дмитрий Сергеевич получает и народное, и международное признание. В 60-е годы 20-го столетия Д.С.Лихачев получает, наконец, и государственное признание: в 1969 году книга «Поэтика древнерусской литературы» (1967) была удостоена Государственной премии СССР.

Даже неполный указатель его трудов содержит более 1000 наименований. Список его наград составляет несколько страниц. Но главной наградой ему стала искренняя любовь его многочисленных читателей, десятки лет с неослабевающим вниманием читающих его книги и статьи.

Он имел великий дар любви - к родной земле и родному народу, к своим родным, к родной науке, родной литературе и всей родной культуре. Имея такое душевное богатство, он прекрасно знал и ценил мировую литературу и культуру.

22 сентября 1999 года, всего за восемь дней до кончины своей земной жизни, Дмитрий Сергеевич Лихачев передал в книжное издательство рукопись книги «Раздумья о России» . Это был новый - исправленный и дополненный вариант книги, и на первой странице рукописи было начертано: «Современникам и потомкам посвящаю» . Значит, и перед самой кончиной Дмитрий Сергеевич больше всего думал о России, о своем любимом Отечестве, и эту преданность Родине он завещал своим современникам и потомкам, то есть всем нам.

Вскоре же, в 2000 году, в издательстве «Искусство» вышла в свет и другая замечательная книга - «Русская культура» . Это сборник статей Дмитрия Сергеевича, которые по своему содержанию также являются заветным словом великого сына России своим современникам и грядущим поколениям о родной стране, о родной культуре и о правде жизни.

Читая книги Дмитрия Сергеевича Лихачева, всегда находишь много интересного и полезного. Но самое ценное в них то, что через них каждый может найти самого себя, обрести смысл своей жизни.

Вот одно из мудрых высказываний ученого - современника XX века :

«Есть свет и тьма, есть благородство и низость, есть чистота и грязь: до первых надо дорасти, а до вторых стоит ли опускаться? Выбирай достойное, а не легкое» (из «Писем о добром»).

Способность удивляться, как подметили мудрецы, порождает философию - любовь к мудрости. Серым и неинтересным мир кажется только при неспособности испытующе смотреть и восхищаться открываемой красотой таинственного мира. Наблюдая и восхищаясь, человек становится активным участником происходящих событий.

В книге «Заметки и наблюдения» академик Д.С.Лихачев писал:

«Всю жизнь я не оставался наблюдателем. Мне всегда надо было быть участником. Всегда вмешивался и получал шишки. Но если бы шишек не было, был бы несчастнее. А когда добивался - получал радость» .

Жизнь Дмитрия Сергеевича Лихачева удивительна. Он столько испытал скорбей (столько «получал шишек»!), но сохранил в мире свою душу, сохранил радость жизни, а для нас сохранил очень многое из сокровищ культурно-исторического наследия России.

Вместо задания

• Подумаем над содержанием изречений Дмитрия Сергеевича…
• Кто желает - может постараться подробнее познакомиться с его биографией и сам сделать сообщение, доклад или реферат о его жизненном пути. Здесь может помочь любое издание его «Воспоминаний».

Урок 2.
СЕМЬ ВЕКОВ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Однажды академика Дмитрия Сергеевича Лихачева спросили: что он считает главной задачей своей жизни? Ученый ответил: «Возрождение интереса к семи векам древнерусской литературы» . И над выполнением этой миссии он трудился в науке более 70-ти лет! Это уникальное явление в истории российской и мировой науки.

После блестящих исследований Дмитрия Сергеевича история древнерусской литературы предстает не как сумма литературных памятников на некоей временной шкале, а как жизненно-непрерывное возрастание (как возрастание могучего древа!) русской литературы, удивительно точно отражающее культурно-исторический и духовно-нравственный путь множества поколений наших предков.

В российской историко-филологической науке XX век следовало бы назвать веком Лихачева .

Семь столетий истории России - период с X по XVII век - в науке принято называть эпохой Древней Руси. Соответственно и отечественная литература этой обширнейшей эпохи называется древнерусской литературой .

Дмитрий Сергеевич не раз говорил, что древнерусская литература «еще молчит», еще не стала хорошо знакомой и понятной современному читателю. Действительно, изучающим в школе историю родной письменности и словесности могло казаться, что кроме «Слова о полку Игореве» в древнерусской литературе почти ничего нет или от нее почти ничего не сохранилось. Поэтому для миллионов своих сограждан (не говоря уже о зарубежных читателях) Дмитрий Сергеевич стал одним из первооткрывателей древнерусской литературы - этого огромного культурного материка, который сам ученый считал духовной родиной всей русской культуры.

Известно выражение: «Поэт в России - больше чем поэт». Академик Д.С.Лихачев считал наибольшей ценностью древнерусской литературы то, что в Древней Руси она «была больше чем литература». В статье «Разное о литературе» он делает потрясающие выводы: «Ни в одной стране мира с самого начала ее возникновения литература не играла такой огромной государственной и общественной роли, как у восточных славян» . «В пору упадка политического единства и военного ослабления литература заменила собой государство. Отсюда с самого начала и на протяжении всех веков громадная общественная ответственность наших литератур - русской, украинской и белорусской» .

«Литература поднялась над Русью громадным защитным куполом - стала щитом ее единства, щитом нравственным » .

Как ученый Дмитрий Сергеевич пытался разобраться в духовных истоках и литературных источниках этого великого подвига-явления: почему же древнерусская литература смогла осуществить столь важную миссию, что сделало возможным такое высокое ее служение? Рассматривая достоинства русской литературы Нового времени, ученый дал следующий ответ: «Литература Нового времени восприняла от древнерусской ее учительный характер, ее нравственную основу и ее „философичность”, т.е. соединение философии с общими явлениями культуры - искусством, наукой и пр.

Литература Нового времени сохранила самое ценное, что было в литературе Древней Руси: высокий уровень нравственного начала, интерес к мировоззренческим проблемам, богатство языка» .

«Когда-нибудь, когда русские читатели станут больше интересоваться своим прошлым, - величие литературного подвига русской литературы станет для них совершенно ясным и невежественное охаивание Руси сменится осведомленным уважением к ее нравственным и эстетическим ценностям» .

Любовь к Родине, питавшая собой в Древней Руси и радость, и боль, защита добра и противодействие злу, стремление сохранить свои национальные традиции и жажда нового - все это, по мнению ученого, «было великой славой древней русской литературы, создавшей добрую почву для рассвета литературы новой. По существу, - писал Дмитрий Сергеевич, - все произведения древней русской литературы благодаря единству своей направленности и приверженности к исторической основе („историзму”) представляли собой в совокупности единое огромное произведение - о человечестве и о смысле его существования» .

Каковы же истоки древнерусской литературы?

Многие свои работы по древнерусской литературе Лихачев начинал восклицанием, что «появление русской литературы в конце X – начале XI века “дивлению подобно” » . Почему же появление русской национальной литературы оказалось, по мнению ученого, подобно дивному чуду?

Древнерусская литература возникает как бы внезапно, считает Д.С.Лихачев. «Перед нами как бы сразу произведения литературы зрелой и совершенной, сложной и глубокой по содержанию, свидетельствующей о развитом национальном и историческом самосознании» .

Ученый имеет в виду внезапное, на первый взгляд, «появление таких произведений древнерусской литературы, как „Слово о Законе и Благодати“ митрополита Илариона, как „Начальная летопись“ с различным кругом произведений, в нее входящих, как „Поучения Феодосия Печерского“, как „Поучение князя Владимира Мономаха“, „Жития Бориса и Глеба“, „Житие Феодосия Печерского“ и т. д.» .

Как же произошло чудо рождения столь зрелой литературы Руси, которая еще совсем недавно вообще не обладала письменностью? - спрашивает Лихачев. И отвечает, что скачок в царство литературы произошел одновременно с появлением на Руси православия, Церкви, нуждавшихся в письменности и церковной литературе.

«Русь приняла христианство из Византии, а восточнохристианская Церковь разрешала христианскую проповедь и богослужение на своем национальном языке. Поэтому в истории литературы Руси не было ни латинского, ни греческого периодов. С самого начала, в отличие от многих западных стран, Русь обладала литературой на литературном языке, понятном народу » .

Такое сильное начало определило «облик» древней русской литературы и сказалось на всем последующем ее развитии. Анализируя в одной из своих работ качества, общие для русской литературы первых ее семи веков, Д.С.Лихачев писал: «Прежде всего, отметим ее религиозный характер, а вместе с тем и особую весомость в ней нравственного начала. Этим определяется ее учительный характер и ее ритуальное назначение. Литература в ее наиболее высоких жанрах была как бы распространением „богослужения” на все человечество, „миросозерцанием” на весь мир истории, как ее представляли в Средние века, и на все явления обыденной жизни. В своих самых общих проявлениях литература была церемониальным обряжением жизни с точки зрения христианских идеалов, зовом к лучшему, а ее авторы - служителями добра» .

Как считал Дмитрий Сергеевич, русская литература - и древняя, а за ней и новая - не просто создает свой особый мир, но стремится исправить существующий, «не всегда идеализирует действительность, но всегда борется за идеал. Она патриотична, поскольку стремится принести Русской Земле добро и святость. Она патриотична и в своих прославлениях, и в своих разоблачениях неправд князей и козней врагов» .

Столь высокие идеалы Д.С.Лихачев находил и показывал читателю во всех произведениях первых семи веков русской литературы. Как же отражается этот идеал в конкретных произведениях?

Одним из наиболее любимых памятников древнерусской литературы для самого Д.С.Лихачева было «Поучение» Владимира Мономаха. Под этим названием обычно объединяются три разных произведения Мономаха, среди которых, кроме собственно «Поучения», есть еще автобиография самого князя и его письмо своему врагу князю Олегу Святославичу - «Гориславичу», как называет его автор «Слова о полку Игореве» за то великое горе, которое он принес своими братоубийственными войнами Русской земле.

«Поучение» обращено к князьям - детям и внукам Мономаха и вообще ко всем русским князьям. Приводя выдержки из христианских священных книг, Владимир Мономах предлагает всем русским князьям для улучшения их положения и достижения мирных успехов, в первую очередь, учиться справедливости, состраданию, и даже, как отмечает Д.С.Лихачев, «уступчивости». Мономах прямо советует князьям (потомственным воинам и правителям!) быть кроткими, не стремиться к захвату чужих вотчин, довольствоваться малым и искать успеха и процветания не с помощью силы и насилия над другими, а благодаря праведной жизни.

«Автобиография Мономаха, - отмечает Лихачев, - подчинена той же идее миролюбия. В летописи своих походов Владимир Мономах приводит выразительный пример княжеского миролюбия» , касающийся его добровольной уступчивости заклятому врагу - князю Олегу Рязанскому. Но еще сильнее воплощает в жизнь идеал Мономахова «Поучения» его собственное «Письмо» к тому же Олегу Рязанскому, убийце сына Владимира Мономаха, на тот момент побежденному и бежавшему за пределы Руси. Это письмо потрясло исследователя своей нравственной силой.

«О чем, - спрашивает Лихачев, - мог писать могущественнейший князь, владения которого были тогда самыми обширными в Европе, своему заклятому врагу, потерпевшему страшное поражение? <…> Может быть, Мономах торжествует свою победу над ним? Может быть, он пишет ему злорадное письмо? Может быть, он ставит ему какие-либо условия и требует принести повинную, отказаться от своих прав на владения в Русской земле?

Нет! Письмо Мономаха поразительно, - продолжает Дмитрий Сергеевич Лихачев. - Я не знаю в мировой истории ничего похожего на это письмо Мономаха. Мономах прощает убийцу своего сына. Более того, он утешает его. Он предлагает ему вернуться в Русскую землю и получить полагающееся по наследству княжество, просит забыть обиды» .

Владимир Мономах и за собой признает грехи. С этого признания начинается его письмо, с этого признания начинается и подлинная нравственность. Письмо Мономаха написано с удивительной искренностью, задушевностью. По мысли Д.С.Лихачева, оно «должно занять одно из первых мест в истории человеческой Совести, если только эта История Совести будет когда-либо написана» . Так высоко оценивал ученый и мыслитель это произведение древнерусской литературы.

«Мономах внес сильное и высокое этическое начало в свою политическую деятельность. Он писал сочинения, открыто обсуждал свои поступки с этической точки зрения, признавал открыто, перед лицом всех, свои ошибки, не побуждаем никем и ничем, во имя одной только правды» , - заключает Дмитрий Сергеевич Лихачев. «Его пример удивителен» .

Поводом к написанию «Поучения» послужило следующее обстоятельство. К Мономаху пришли послы его братьев с предложением выступить против князей Ростиславичей и изгнать их из их отчины. Владимир Мономах искренне огорчился таким предложением. Чтобы усмирить междоусобицу, на Любечском съезде (1097 г.) русские князья согласно постановили: «Кождо да держит отчину свою», то есть каждый князь владеет своей землей и не посягает на владения других князей.

Поэтому, когда к Мономаху пришли князья с предложением нарушить этот принцип, он уже всем сердцем стоял против новых междоусобных браней. Раньше он и сам так поступал, но раскаялся и сумел отказаться от незаконно захваченного! Теперь же он с печалью взял Псалтирь (книгу молитв), открыл ее и сразу увидел ответ на предложения воинственных князей: «Не ревнуй лукавнующим (то есть не соревнуйся со злодеями), ни завиди (не завидуй) творящим беззаконие, зане (потому что) лукавнующие потребятся (то есть истребятся, погибнут)». И начав писать свое «Поучение» к детям и «иным, кто его услы.«Автобиография Мономаха, - отмечает Лихачев, - подчинена той же идее миролюбия. В летописи своих походов Владимир Мономах приводит выразительный пример княжеского миролюбия», Владимир Мономах постоянно цитирует Псалтирь как основу духовно-нравственных законов.

При Владимире Мономахе создается и «Повесть временных лет» с ее центральной идеей братства всех русских князей как представителей единого княжеского рода, восходящего к единому родоначальнику. Они - братья, среди них есть старшие и младшие, поэтому старшие должны уважать права младших, а младшие выполнять свои обязанности по отношению к старшим.

В 1950 году в серии «Литературные памятники» вышло в свет первое издание «Повести временных лет», подготовленное Дмитрием Сергеевичем Лихачевым. А к 90-летию ученого было опубликовано второе издание этой книги. Древнерусский текст, переложение его на современный литературный язык, научные статьи и комментарии - все это сделало книгу настоящей энциклопедией жизни и культуры Древней Руси .

Литература - не естественнонаучная теория, не учение и не идеология. p Литература учит жить, изображая. Она учит видеть, видеть мир и человека. Значит, древнерусская литература учила видеть человека способным к добру, учила видеть мир как место приложения человеческой доброты, как мир, который может измениться к лучшему. Поэтому одна из духовно-нравственных заповедей Дмитрия Сергеевича гласит:

«Будь совестлив: вся мораль в совести».

В последние годы в нашу жизнь вошло слово «толерантность». Изначально, в биологии и медицине, это слово имело пассивный смысл: оно, в частности, означало способность организма переносить неблагоприятное воздействие какого-либо вещества или яда. В нынешнем же социальном лексиконе слово «толерантность» (в переводе - «терпимость») стало приобретать некое этико-миротворческое значение. С помощью учения о толерантности стараются примирить индивидуумов, партии, народы, государства - и тем самым ослабить возникающую повсюду агрессию или вражду.

Тщательно изучая древнерусскую литературу и, в частности, «Поучение» Владимира Мономаха, Дмитрий Сергеевич особое внимание обращал на христианские моральные правила, лежавшие в основе миротворчества Мономаха. В современной жизни труднее найти или определить общие моральные принципы, поскольку под вопрос ставится сама нравственность. Однако без преодоления эгоизма, без преодоления конфликта со своей совестью человеку трудно, а точнее даже невозможно примирить окружающих людей. Не потому ли Дмитрий Сергеевич Лихачев так горячо любил древнерусскую литературу и как зеницу ока берег свою совесть?!

Как ученый он старался показать, что русская литература первых семи веков смогла выполнить свою великую миссию по формированию, единению, сплочению, воспитанию, а иногда даже и спасению народа в тяжелые времена разрухи и распада именно потому, что основывалась и руководствовалась высочайшими идеалами: идеалами нравственности и духовности , идеалами высокого, измеряемого только вечностью предназначения человека и его такой же высокой ответственности. И он считал, что этот великий урок древнерусской литературы может и должен бы усвоить каждый. Усвоению этого урока Дмитрий Сергеевич Лихачев посвятил и свои многочисленные научные труды, и свою жизнь. И еще он мечтал, что когда-нибудь будет написана всемирная История Совести .

Вместо задания

• Какие мы знаем произведения древнерусской литературы, кроме «Слова о полку Игореве»?
• Какие сюжеты и идеи древнерусской литературы, о которых рассказывает Д.С.Лихачев, нашли продолжение в русской литературе Нового времени?
• Какие из прочитанных вами книг показались вам созвучными древнерусской литературе?

Урок 3.
ИСКУССТВО ПАМЯТИ

«Человеческая культура в целом не только обладает памятью, но это память по преимуществу. Культура человечества - это активная память человечества, активно же введенная в современность» , - так писал в своих «Письмах о добром и прекрасном» Дмитрий Сергеевич Лихачев. В статье «Искусство памяти и память искусства» он особо отмечал: «Культура объединяет все стороны человеческой личности. Нельзя быть культурным в одной области и оставаться невежественным в другой. Уважение к разным сторонам культуры, к разным ее формам - вот черта истинно культурного человека».

Культура и память. В мировосприятии академика Д.С.Лихачева эти понятия были нерасторжимы.

Священная память о России для нас неразрывна с памятью о тех, кто прежде нас жил на Русской земле, кто ее возделывал и защищал, а также с памятью о всех умерших (по-старинному - почивших) родных и близких людях. Эту таинственную связь прекрасно выразил величайший русский поэт А.С.Пушкин:

Два чувства дивно близки нам,
В них обретает сердце пищу:
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам.

На них основано от века
По воле Бога Самого
Самостоянье человека, -
Залог величия его.

Животворящая святыня!
Земля была б без них мертва;
Без них наш тесный мир - пустыня,
Душа - алтарь без Божества.

Дмитрий Сергеевич во многих своих произведениях приводил эти строки А.С.Пушкина. При этом он старался раскрыть связь между широко известными строками о любви «к родному пепелищу и к отеческим гробам» - с последующими (малоизвестными) словами о животворящей святыне Родной земли. Он писал: «Поэзия Пушкина мудра. Ни одно слово в ней не лишено смысла. Почему же любовь к отеческим гробам - „животворящая“? Да потому, что она ценностна, творчески активна, потому что она - одно из слагаемых культуры» . Глубокий нравственный смысл он видел и в словах поэта о «самостоянье человека», о его подлинном величии.

На Руси слово «память» имело, прежде всего, духовно-нравственное значение. Это слово священно! Оно всегда напоминает человеку о самом важном в прошлом и будущем, о жизни и смерти, об умерших как о живых, о нашем неизбывном долге перед всеми родными, жившими прежде нас, перед теми, кто своей жизнью пожертвовал ради нас.

Не только в истории нашего Отечества, но и в жизни каждого человека, в жизни отдельной семьи, школы и города происходят события - большие и малые, простые и героические, радостные и скорбные. Для собственной памяти люди пишут дневники, мемуары. Память народная сохраняется через устное предание. Летописцы записывали то, что хотели сделать известным грядущим поколениям. Многое в культурной жизни России сохранилось благодаря рукописям, архивам, книгам и библиотекам.

«Память противостоит уничтожающей силе времени. Это свойство памяти чрезвычайно важно. Принято элементарно делить время на прошедшее, настоящее и будущее. Но благодаря памяти прошедшее входит в настоящее, а будущее как бы предугадывается настоящим, соединенным с прошедшим. Память - преодоление времени, преодоление смерти. В этом величайшее нравственное значение памяти. „Беспамятный“ - это, прежде всего, человек неблагодарный, безответственный, а следовательно, и неспособный на добрые, бескорыстные поступки… Совесть - это в основном память, к которой присоединяется моральная оценка совершённого. Но если совершённое не сохраняется в памяти, то не может быть и оценки. Без памяти нет совести» .

Вот почему так важно хранить память семейную, память народную, память культурную. Одним из путей сохранения памяти народной ученый считал охрану памятников культуры. Этому он посвятил много лет и много сил.

Современная культура России - это, прежде всего, наша речь, наши праздники, наши школы и университеты, наше отношение к родителям, к своей семье, к своему Отечеству, к другим народам и странам. Академик Д.С.Лихачев писал: «Если вы любите свою мать, вы поймете и других, любящих своих родителей, и эта черта будет вам не только знакома, но и приятна. Если вы любите свой народ, вы поймете и другие народы, которые любят свою природу, свое искусство, свое прошлое» .

Фундамент, без которого не может быть воздвигнуто или сохраняться величественное здание национальной культуры - это историческая память народа.

«Память - основа совести и нравственности, память - основа культуры, „накопленной“ культуры, память - одна из основ поэзии - эстетического понимания культурных ценностей. Хранить память, беречь память - это наш нравственный долг перед самими собой и перед потомками. Память - наше богатство» .

Сейчас, в начале нового века и нового тысячелетия, слова Дмитрия Сергеевича Лихачева о памяти и о культуре звучат как духовное завещание своему народу.

Вместо задания

• Мы привычно употребляем слово «память», когда говорим о компьютерах. Очень ценим различные современные способы передачи и хранения информации. Но, к сожалению, можем забыть помочь другому человеку. Не изменяет ли нам память?!
• Чем легче достается информация, тем она небрежнее хранится. Когда нет под руками технических устройств, то необходимость заставляет взять ручку и писать на бумаге. Написанное же собственной рукой запоминается лучше. Легко полученный по факсу или отксерокопированный текст можно не глядя положить в папку и надолго забыть о нем. Значит, техника никогда не сможет заменить человеческую память. В этом также проявляется «самостоянье человека». Поразмышляйте об этом и напишите эссе: «Память - основа культуры», или «Память - основа совести», или «Память - наше богатство».

Урок 4.
КАК МЫ ГОВОРИМ

Слово - особый дар человеку.

«Наш язык - важнейшая часть нашего общего поведения в жизни. И по тому, как человек говорит, мы сразу и легко можем судить о том, с кем имеем дело» , - так писал Дмитрий Сергеевич Лихачев в одном из писем о добром и прекрасном.

О чем чаще всего свидетельствует речь человека? О том, что у него на сердце. Скрыть свои мысли человек может молчанием. Приукрасить свои поступки человек может лестным о себе словом. Но при всем искусстве поведения язык не может скрыть того, чем живет сердце человека. Недаром так широко распространилась поговорка: «Язык мой - враг мой!». А он должен быть другом человека.

Вот почему Дмитрий Сергеевич утверждал, что по тому, как человек говорит, мы легко можем судить о том, с кем имеем дело.

Сам академик Д.С.Лихачев говорил простым, ясным, чистым и выразительным языком. Красноречию он учился невольно, всю жизнь наслаждаясь прекрасным языком произведений древнерусской литературы. Сколько исследовал он памятников Русской Словесности! «Слово о Законе и Благодати», «Слово о полку Игореве», «Слово о погибели Русской земли», множество других Слов, Повестей, Сказаний литературы Древней Руси. Говорил он, естественно, обычным современным языком, но при этом слово его отличалось особой силой и красотой.

Он считал, что учиться хорошей, спокойной речи надо долго и внимательно - прислушиваясь, запоминая, замечая, читая и изучая. «Но хоть и трудно - это надо, надо. Наша речь - важнейшая часть не только нашего поведения, но и нашей личности, наших души, ума, нашей способности не поддаваться влияниям среды, если она „затягивает“» .

В книге «Заметки и наблюдения» имеется глава «О языке устном и письменном, старом и новом» . Эта глава посвящена русскому языку.

«Самая большая ценность народа - его язык, - язык, на котором он пишет, говорит, думает. Думает! Это надо понять досконально, во всей многозначности и многозначительности этого факта. Ведь это значит, что вся сознательная деятельность человека проходит через родной ему язык. Эмоции, ощущения - только окрашивают то, что мы думаем, или подталкивают мысль в каком-то отношении, но мысли наши все формируются языком .

Вернейший способ узнать человека - его умственное развитие, его моральный облик, его характер - прислушаться к тому, как он говорит» .

Академику Д.С.Лихачеву принадлежит выражение «экология культуры». К культурно-экологическим бедствиям, происходящим в наше время, он относил и обеднение лексики русского языка. «Зоной экологического бедствия может оказаться кино, классический репертуар театров, частично музыка», - писал ученый .

К сожалению, его слова оказались пророческими. В последнее десятилетие на сцены московских и других театров ворвалась нецензурная брань, и лексикон классического репертуара драматических театров и оперы стал соперничать с уголовным.

О чем это говорит? Об экологической катастрофе в культуре сценаристов, режиссеров, актеров и тех, кто тянется к скверному слову. Если от избытка сердца говорят уста, то что же лежит на сердце у этих людей?

Писал Дмитрий Сергеевич также о жаргоне, о сленге:

«Бравирование грубостью в языке, как и бравирование грубостью в манерах, неряшеством в одежде, - распространеннейшее явление, и оно в основном свидетельствует о психологической незащищенности человека, его слабости, а вовсе не о силе. Говорящий стремится грубой шуткой, резким выражением, иронией, циничностью подавить в себе чувство страха, боязни, иногда просто опасения. <…> В основе любых жаргонных, циничных выражений и ругани лежит слабость. „Плюющиеся словами“ люди потому и демонстрируют свое презрение к травмирующим их явлениям жизни, что они их беспокоят, мучат, волнуют, что они чувствуют себя незащищенными против них.

По-настоящему сильный и здоровый, уравновешенный человек не будет без нужды говорить громко, не будет ругаться и употреблять жаргонных слов. Ведь он уверен, что его слово и так весомо» .

Почему академик Д.С.Лихачев так ратовал за чистоту устной речи, за правильность и красоту слова? Потому что он как тонкий знаток души (как истинный психолог) хорошо видел взаимосвязь слова и внутреннего достоинства человека. Как опытный врач по понятным ему симптомам ставит диагноз, так и знаток изящной древнерусской словесности Д.С.Лихачев четко ставит диагноз современной культуре. «А язык наш беднеет…» , - писал он, завершая свое размышление многоточием. И еще: «Главный недостаток современной литературы - ущербное чувство языка» .

Классический литературный пример - словарь Эллочки Людоедки из известного романа Ильфа и Петрова. Ей достаточно было всего 30 слов! Или персонаж актера Алексея Булдакова, которому в некоторых фильмах вполне достаточно одного слова… Хорошо, если, посмеявшись над этими персонажами, мы сами будем прекрасно владеть русским языком. Но очень грустно, если, вдоволь насмеявшись глядя на них, вольно или невольно станем говорить подобно им!

В книгах Дмитрия Сергеевича можно встретить и целый ряд простых советов о слове и языке. Вот, например, такой совет: «Старайтесь не говорить вычурно. Не говорите „объяснить“, „волнительно“. Не надо употреблять милиционерских терминов и выражений, пришедших из детективных романов: „получать прописку“ - в смысле „поселить“ какое-либо растение, рыбу, животное в новом месте („сиг получил прописку в озере N“), „выходить на кого-либо“ в значении „связаться с кем-либо“ или „получить доступ к кому-либо“. И не употребляйте штампованных выражений (если то или иное слово часто употребляется в газетах - бойтесь его): „высвечивать“, „высвечиваться“, „эмоциональный настрой“, „контакты“ вместо „связи“ и некоторые другие» .

О языке научных работ ученый писал: «Главное достоинство научного языка - ясность». «Другое достоинство научного языка - легкость, краткость, свобода переходов от предложения к предложению, простота» .

Чтение книг и статей Дмитрия Сергеевича - прекрасный урок русской словесности. Его высказывания о русском слове - это высшая похвала русской культуре. Академика Д.С.Лихачева невозможно представить восхищающимся теми деятелями современной культуры, которые, например, не сходят с экранов телевизора в новогоднюю ночь, так же как невозможно представить, например, А.С.Пушкина или Ф.М.Достоевского восхищающимися косноязычием современных шоуменов. Невозможно представить Н.В.Гоголя или А.П.Чехова смеющимися над ненормативной лексикой современных театральных постановок.

Новый бич русского языка - навязчивый язык рекламы. Цель рекламы - привлечь наше внимание, убедить нас купить именно рекламируемый, а не какой-либо другой товар. А чтобы привлечь наше внимание, реклама старается шокировать потенциального покупателя: в результате ломается русский язык, опошляются привычные понятия, а в итоге унижается достоинство самого человека. Поэтому весьма своевременно предупреждение академика Д.С.Лихачева: «Будьте осторожны со словами!».

А еще он любил напоминать слова Н.В.Гоголя: «Со словами надо обращаться честно».

Вместо задания

• Задумаемся: почему так легко люди употребляют пошлые и скверные слова? Неужели «гнилое» слово может обогатить или осчастливить душу человека?
• «Мода бывает на самые разные слова», - говорил Дмитрий Сергеевич. Эти новомодные слова вытесняют в пассивный запас из активного другие слова. Неужели у нас нет своего значимого слова?

Урок 5.
О ДОБРЕ И ЗЛЕ

Человек должен жить в сфере добра.

Д.С.Лихачев

Читая книги, статьи, письма и воспоминания Дмитрия Сергеевича Лихачева, невозможно не заметить, какое важное место в его научных трудах, размышлениях, в многочисленных журнальных и газетных статьях занимает тема «Добро и зло». Причем, говоря о добре и зле, Лихачев никогда не пишет отвлеченные от жизни философские сентенции. Все его думы и рассуждения о добре и зле были связаны с его научными интересами, собственными жизненными принципами или событиями, происходящими в мире. Он всегда верил в животворящую силу добра, верил даже тогда, когда окружающая его действительность говорила и, можно сказать, кричала о торжестве зла.

«Добро выше практической нужды! » - утверждал Дмитрий Сергеевич.

Добро, по его мнению, неразрывно связано с традициями родной культуры, поэтому в изучении древнерусской литературы он всегда черпал силы для добродетельной жизни. В добре он находил незыблемые основы для повседневной жизни. Проще сказать - Дмитрий Сергеевич был всем сердцем предан добру. Лицо его светилось добром. И самое ценное то, что даже перед лицом воинствующего зла он не переставал преданно служить добру!

Одна из самых замечательных книг академика Д.С.Лихачева так и называется: «Письма о добром» . В этой книге 47 писем, и каждое из них - это замечательный и ненавязчивый урок добра. О тематике писем свидетельствуют их названия, например: «Что объединяет людей?», «О воспитанности», «В чем смысл жизни?».

Прочтем несколько отрывков о добре из книг Дмитрия Сергеевича.

«Человек должен жить в сфере добра. Эта сфера добра в значительной степени создается им самим. Она создается из его добрых дел, добрых чувств, добрых воздействий на окружающую среду, памяти на добро.

Злое дело забывается быстрее, чем доброе. Может быть, это происходит оттого, что вспоминать хорошее приятнее, чем злое? Но дело и в другом. Зло - дробит общество. Оно „сепаратно” по своей природе. Добро же социально в широком смысле этого слова. Оно соединяет, объединяет, роднит. Оно вызывает симпатию, дружбу, любовь. Поэтому злые объединения недолговечны. Они основываются на общности временных интересов.

„Волчья стая” рано или поздно кончается дракой волков.

Объединение же на почве доброго дела, добрых чувств живет даже тогда, когда завершено само доброе дело, послужившее причиной его создания. Доброе объединение живет в душах людей даже тогда, когда завершена и забыта практическая необходимость объединения.

Добро выше практической нужды!» .

Может быть, кому-то рассуждения Дмитрия Сергеевича о добре и зле покажутся нерациональными и даже неприменимыми к современной жизни, где, кажется, так часто и причудливо перемешиваются добро и зло…

Давайте попробуем найти ответ на этот вопрос у самого ученого. А он дальше пишет: «Сфера добра большая. Она прочная, хотя и труднее достигается, чем формируется сфера зла. Сфера добра ближе к вечности.

Вот почему сфера добра требует от каждого из нас внимания к истории - своей и мировой, к культурным ценностям, накопленным всем человечеством. <…> А без нравственности не действуют социальные и экономические, исторические и любые другие законы, которые создают благосостояние и самосознание человечества.

И в этом огромный практический результат „непрактического” по своей природе добра.

Вот почему дело каждого в отдельности и всех вместе - приумножать добро, хранить традиции, знать и ценить историю свою, родную, и всего человечества» .

Дмитрий Сергеевич не скрывает, что сферы добра достигнуть труднее, чем очутиться в сфере зла. Но его размышления о добре и зле помогают, во-первых, стряхнуть со зла ореол «неизбежного» превосходства над добром («Сфера добра большая. Она прочная»), а во-вторых, они ясно показывают, что именно из-за «легкости» зла и «трудности» добра - добро требует от каждого из нас подвига.

На простой вопрос человека самому себе: «Кем бы мне лучше стать: подвижником или подлецом?» - очень немногие всерьез захотят помыслить о себе как о подлеце, уповающем на зло. А подвиг добра - бессмертен. Поэтому ученый и говорит, что «сфера добра ближе к вечности».

В жизни, как бы на маскараде, - зло нередко принимает личину добра. Иногда зло действует, как мошенник, обманом или подлогом стараясь прельстить человека, переманить на свою сторону. Но порой зло выступает и в своем собственном обличии, угрожая человеку самым страшным образом, если человек не желает склоняться ко злому делу или начинанию. В современном мире есть вполне сформировавшийся символ зла - это терроризм. По мере того, как люди теряют свою преданность добру, зло усиливается и все больше проявляет свою террористическую сущность. Поэтому Дмитрий Сергеевич Лихачев учил даже в малом не допускать компромиссов со своей совестью и никогда не вставать на сторону зла.

Что же такое «добро» в понимании Д.С.Лихачева? Это, прежде всего, отсутствие эгоизма - во всем, в любых мелочах, и забота о другом человеке.

Забота о людях!

«В основе всех хороших манер лежит забота - забота о том, чтобы человек не мешал человеку, чтобы все вместе чувствовали бы себя хорошо.

Надо уметь не мешать друг другу. Поэтому не надо шуметь. От шума не заткнешь уши - вряд ли это во всех случаях возможно» .

«Надо не запоминать сотни правил, а запомнить одно - необходимость уважительного отношения к другим. А если у вас будет это и еще немного находчивости, то манеры сами придут к вам или, лучше сказать, придет память на правила хорошего поведения, желание и умение применить их» .

На вопрос: «Что объединяет людей?» - Лихачев отвечает: «Этажи заботы», «забота - объединяет людей».

«Забота скрепляет отношения между людьми. Скрепляет семью, скрепляет дружбу, скрепляет односельчан, скрепляет жителей одного города, одной страны» .

Счастья достигает тот, кто стремится сделать счастливыми других и способен хоть на время забыть о своих интересах, о себе. Это «неразменный рубль», - любил говорить Д.С.Лихачев.

Он также говорил и писал о скромности, о том, чтобы человек не стремился «занять собой слишком много места» - шла ли речь о хороших манерах или о научной деятельности. Сегодня, когда многие учат быть «нацеленным на успех», «быть амбициозным», слова академика и ученого с мировым именем о необходимости быть скромным могут удивить. Как же можно чего-то добиться, если быть скромным? Но, может быть, стоит верить именно его жизненному опыту!

Добро неотделимо от нравственности, а нравственность - от милосердия и сострадания.

«Нравственности в высшей степени свойственно чувство сострадания , - пишет Лихачев в «Письмах о добром и прекрасном». - В сострадании есть сознание своего единства с другими людьми, с нацией, народом, страной, вселенной. Именно поэтому забытое понятие сострадания требует своего полного возрождения и развития» . Свою книгу Д.С.Лихачев завершает письмом под названием «Путями Доброты». А в письме «По велению совести» он призывает: «Стремитесь ходить путями добра так же просто и безотчетно, как вы ходите вообще. Тропинки и дороги нашего прекрасного сада, который зовется окружающим миром, так легки, так удобны, встречи на них так интересны, если только „исходные данные” выбраны вами правильно» .

Значит, чтобы следовать «путями доброты», нужно учиться. Навык «удерживаться на пути добра» необходимо в себе развивать. Д.С.Лихачев остроумно сравнивает это с ездой на велосипеде: чтобы научиться ездить на велосипеде, держать равновесие и пр., замечает ученый, нужно прежде всего… ездить на велосипеде! То есть упражняться, тренироваться. То же самое нужно и для того, чтобы идти по пути доброты… Навык добра приобретается - из соприкосновения с Добрым и Прекрасным, из маленьких добрых дел, которые развивают этот навык и делают человека «умеющим творить Добро».

Выражение «путь добра» - очень древнее. Лихачев, изучавший древнерусскую литературу, конечно же, постоянно встречал его в древнерусских и даже византийских сочинениях. И умел всегда и везде приложить эту мудрость к современной жизни.

Увидеть смысл жизни можно только «с высоты птичьего полета», то есть с высоты прожитых лет или высоты мудрости всего человеческого опыта, накопленного культурой, и поэтому так важно доверять хорошим «путеводителям».

У путей добра - вечные ориентиры, единые для всех времен, и, можно сказать, проверенные не только временем, но самой вечностью. Пути добра - это не сиюминутная польза или выгода, а вечные и незыблемые принципы, которые стоит соблюдать всегда, даже если в какой-то момент кажется, что это и неудобно, и невыгодно, и даже бессмысленно. Да, в какой-то отдельной точке пути так может показаться. Но у каждого шага есть свой смысл - это движение дальше - дальше по пути Добра. И это движение всегда имеет смысл, оно всегда приносит благо человеку, делает его в итоге счастливее.

Вместо задания

• Как вы понимаете выражение «Путь добра»?

Урок 6.
МЕЛОЧИ ЖИЗНИ

Говоря о своих делах и обязанностях, мы вольно или невольно делим эти дела и обязанности на очень важные и маловажные, на «великие» и малые и так далее. Академик Дмитрий Сергеевич Лихачев имел более высокий взгляд на жизнь человека: он считал, что нет маловажных дел или обязанностей, нет пустяков, нет «мелочей жизни» . Все, что происходит в жизни человека, - важно для него.

«В жизни надо иметь служение - служение какому-то делу. Пусть это дело будет маленьким, оно станет большим, если будешь ему верен» .

Первое письмо в книге «Письма о добром и прекрасном» называется: «Большое в малом» . Начинается это письмо так: «В материальном мире большое не уместишь в малом. В сфере же духовных ценностей не так: в малом может уместиться гораздо большее, а если в большом попытаться уместить малое, то большое просто перестанет существовать.

Если есть у человека великая цель, то она должна проявляться во всем - в самом, казалось бы, незначительном. Надо быть честным в незаметном и случайном, тогда только будешь честным в выполнении своего большого долга. Большая цель охватывает всего человека, сказывается в каждом его поступке, и нельзя думать, что дурными средствами можно достигнуть доброй цели» .

«Общим правилом» Дмитрия Сергеевича было - «блюсти большое в малом» . Такой жизненной философии он научился на Соловках, когда отбывал свое заключение в лагере особого назначения (1928–1930 гг.).

Был в его лагерной жизни день, который дал ему такой жизненный опыт, что в дальнейшем он каждый день воспринимал как дар.

Свидания с родными заключенным на Соловках разрешались два раза в год. Поздней осенью 1929 года к Дмитрию Лихачеву из Ленинграда прибыли его родители - Сергей Михайлович и Вера Семеновна. В дни, отведенные для свидания, он ночевал не в арестантской роте, а в комнате одного вольнонаемного охранника, снятой его родителями.

В лагере на Соловках периодически проводились расстрелы. Цель их была двоякой: во-первых, чтобы держать всех заключенных в страхе, а во-вторых, чтобы освобождать места для новых «врагов народа», - писал он, завершая свое размышление многоточием. И еще:

Раnbsp;сстреливали мнимых «повстанцев» и просто строптивых заключенных, расстреливали часто по ложным доносам и выдуманным обвинениям. Поскольку расстрелы производились без постановлений, то убитых списывали как умерших от болезней.

Случилось так, что во время приезда родителей Д.С.Лихачева пошла волна арестов и расстрелов. Под конец пребывания их на Острове к Дмитрию Сергеевичу вечером пришли из роты и сказали: «За тобой приходили!» . Все было ясно: его приходили арестовывать. «Я сказал родителям, - вспоминает Д.С.Лихачев, - что меня вызывают на срочную работу, и ушел: первая мысль была - пусть арестовывают не при родителях».

И вот дальнейшее описание этого страшного дня из жизни Дмитрия Сергеевича (довольно подробно он сам рассказывает об этом в фильме «Я вспоминаю…»): «Выйдя во двор, я решил не возвращаться к родителям, пошел на дровяной двор и запихнулся между поленницами. Дрова были длинные - для монастырских печей. Я сидел там, пока не повалила толпа на работу, и тогда вылез, никого не удивив. Что я натерпелся там, слыша выстрелы расстрелов и глядя на звезды неба (больше ничего я не видел всю ночь)! С этой страшной ночи во мне произошел переворот. Не скажу, что все наступило сразу. Переворот совершился в течение ближайших суток и укреплялся все больше. Ночь была только толчком. Я понял следующее: каждый день - подарок Бога. Мне нужно жить насущным днем, быть довольным тем, что я живу еще лишний день. И быть благодарным за каждый день . Поэтому не надо бояться ничего на свете. И еще - так как расстрел и в этот раз производился для острастки, то как я потом узнал: было расстреляно какое-то ровное число: не то триста, не то четыреста человек, вместе с последовавшим вскоре. Ясно, что вместо меня был „взят“ кто-то другой. И жить надо мне за двоих. Чтобы перед тем, которого взяли за меня, не было стыдно! Что-то было во мне и оставалось в дальнейшем, что упорно не нравилось „начальству“. Сперва я валил все на свою студенческую фуражку, но я продолжал ее упорно носить до Белбалтлага. Не „свой“, „классово чуждый“ - это ясно. К родителям я уже в тот день вернулся спокойный» .

А вскоре поступило распоряжение прекратить свидания заключенных с родственниками.

Так Дмитрий Сергеевич научился воспринимать каждый день своей жизни как новый дар. Отсюда и появилось его удивительно бережное отношение ко времени, к своим обязанностям, к окружающим людям. Поэтому для него уже не было мелочей жизни.

Описывая свою поездку на Соловки в 1966 году, академик Дмитрий Сергеевич Лихачев написал: «Преб ывание на Соловках было для меня самым значительным периодом жизни» .

Отсюда он сделал следующий для себя вывод:

«Соблюдать большое надо во всем решительно. Тогда все легко и просто» .

Вместо задания

• Задумаемся: не в этом ли правиле - «Блюсти большое в малом!» -заключается главный секрет жизнерадостности и жизнелюбия академика Дмитрия Сергеевича Лихачева?

Урок 7.
ДУМЫ О РОССИИ

В мае 1914 года, еще до поступления в подготовительный класс гимназии, семилетний Митя Лихачев вместе с родителями и старшим братом Михаилом на пароходе «Беляна» путешествовал по Волге. Вспоминая об этой поездке по великой русской реке, Дмитрий Сергеевич писал, что «Волга производила впечатление своей песенностью: огромное пространство реки было полно всем, что плавает, гудит, поет, выкрикивает» .

Наблюдательный мальчик-путешественник запомнил и названия пароходов того времени, ходивших по Волге: «Князь Серебряный», «Князь Юрий «Сфера добра большая. Она прочная, хотя и труднее достигается, чем формируется сфера зла. Сфера добра ближе к вечности.Надо уметь не мешать друг другу. Поэтому не надо шуметь. От шума не заткнешь уши - вряд ли это во всех случаях возможно»«Пребывание на Соловках было для меня самым значительным периодом жизни»Суздальский», «Князь Мстислав Удалой», «Князь Пожарский», «Козьма Минин», «Владимир Мономах», «Дмитрий Донской», «Алеша Попович», «Добрыня Никитич», «Кутузов», «1812 год». «Даже по названиям пароходов мы могли учиться русской истории» , - вспоминал так искренне любивший и Волгу, и всю Россию великий патриот Дмитрий Сергеевич Лихачев.

Его любовь к Родине, к родному языку, к родной литературе и культуре - это, пожалуй, самый важный урок, который мы можем почерпнуть из его жизни, из его книг.

Дмитрий Сергеевич прекрасно знал всемирную историю, всю жизнь он изучал всемирную культуру, и это не только не мешало, но, напротив, помогало ему оценить по достоинству отечественную историю и свою родную русскую культуру. «Древняя Русь интересовала меня и с точки зрения познания русского национального характера» , - писал академик Д.С.Лихачев.

Отличительной чертой ученого было всегдашнее стремление приблизиться к тайнам человеческого бытия, к пониманию смысла исторического пути своего земного Отечества. Статью «Мысли о России» (напечатанную после кончины ученого в книге «Русская культура»), Дмитрий Сергеевич начал следующими словами:

«Россия будет жива до тех пор, пока смысл ее существования в настоящем, прошлом или будущем будет оставаться загадкой и люди будут ломать себе голову: зачем Бог создал Россию?» .

Чтобы понять, почему ученый так ценил «загадку» смысла существования родной страны, следует знать его взгляд на взаимозависимость таких философских категорий, как время и свобода. «Все убегающее от нас будущее необходимо для сохранения за нами свободы выбора, свободы воли», и «если бы мы все знали (наперед) - мы не могли бы владеть собою» .

В сочинении «Заметки о русском» ученый пишет о любви к своему народу, своему Отечеству: «Существуют совершенно неправильные представления о том, что, подчеркивая национальные особенности, пытаясь определить национальный характер, мы способствуем разъединению народов, потакаем шовинистическим инстинктам» . Напротив, ученый считал, что «именно индивидуальные особенности народов связывают их друг с другом, заставляют нас любить народ, к которому мы даже не принадлежим, но с которым нас столкнула судьба. Следовательно, выявление национальных особенностей характера, знание их, размышления над историческими обстоятельствами, способствовавшими их созданию, помогают нам понять другие народы» .

«Осознанная любовь к своему народу не соединима с ненавистью к другим. Любя свой народ, свою семью, скорее будешь любить другие народы и другие семьи и людей». «Поэтому ненависть к другим народам рано или поздно переходит и на часть своего народа» .

«Патриотизм - это благороднейшее из чувств. Это даже не чувство - это важнейшая сторона и личной, и общественной культуры духа, когда человек и весь народ как бы поднимаются над самими собой, ставят себе сверхличные цели» .

«Вспомните „Повесть временных лет” , - писал Д.С.Лихачев в книге для учащихся „Родная земля”, - это не только летопись, первый наш исторический документ, это выдающееся произведение, говорящее о великом чувстве национального самосознания, о широком взгляде на мир, о восприятии русской истории как части истории мировой, связанной с ней неразрывными узами» .

Со студенческих лет Дмитрий Сергеевич не только всеми силами ума, но и всем сердцем привязался к родной литературе, истории и культуре. И поэтому уже тогда, в 20-е годы, он с болью воспринимал все разрушительные тенденции той страшной эпохи. О временах своей студенческой молодости он писал так:

«Молодость всегда вспоминаешь добром. Но есть у меня, да и у других моих товарищей по школе, университету и кружкам нечто, что вспоминать больно, что жалит мою память и что было самым тяжелым в мои молодые годы. Это разрушение России и Русской Церкви, происходившее на наших глазах с убийственной жестокостью и не оставлявшее, казалось, никаких надежд на возрождение» .

Но он прожил до самого конца XX века и увидел возрождение отечественных культурно-исторических традиций. Увидел, потому что сам всю свою долгую жизнь трудился для этого Русского Возрождения .

Дмитрий Сергеевич Лихачев - один из тех немногих граждан России, о которых говорят - «совесть нации». И он был совестью нации в буквальном смысле: в годы страшных сталинских репрессий, в годы засилья идеологии в культуре и науке ему удавалось сохранять, изучать, открывать для современников и потомков культурное наследие предшествующих эпох, с которым боролись те, кто хотел «свой, новый мир построить», а «старый разрушить до основанья».

Он сберег для нас очень многое из российского культурно-исторического наследия: это памятники архитектуры и искусства, памятники родной истории, которые сегодня вновь считаются ценнейшими культурными сокровищами России и памятниками мировой культуры, хотя в годы «культурной революции» (20–30 гг. XX в.) их стремились уничтожить как якобы «не имеющие культурно-исторической ценности». Сегодня на эти памятники культуры, ставшие «лицом» России для всего мира, приезжают посмотреть миллионы иностранных граждан. Много лет и много сил потратил Дмитрий Сергеевич, защищая, спасая, сохраняя эти памятники для нас с вами.

И еще про него можно сказать, что для многих он являлся «лицом нации», потому что как ученый с мировым именем он сам был живым свидетельством высокой отечественной культуры, ее настоящим носителем, одним из самых уважаемых, самых авторитетных представителей России во всем мире.

Он пережил сталинские тюрьмы и лагеря, он испытал страшную блокаду Ленинграда, он перенес «репрессии» русской культуры в годы правления Н.С.Хрущева и Л.И.Брежнева, он захватил и эпоху так называемой «перестройки» М.С.Горбачева. И наконец, он стал свидетелем глобального кризиса экономики и культуры, охватившего Россию в результате всех политических и социально-экономических реформ XX века. Но к счастью своему академик Лихачев успел увидеть и плоды своих трудов: именно его книги, статьи и устные выступления помогли многим нашим соотечественникам открыть для себя подлинную историю России и богатство ее культурно-исторического наследия . (Например, замечательный журнал, который начал выходить при самом активном участии Дмитрия Сергеевича во время «перестройки», так и назывался « НАШЕ НАСЛЕДИЕ». ) Более того, он сам являлся и остается для нас живой «связью эпох», «связью времен».

В сочинении «Заметки о русском» Дмитрий Сергеевич написал такие строки:

«Русская история в прошлом - это история бесконечных испытаний, несмотря на которые народ сохранял и достоинство, и доброту.

Будем любить свой народ, свой город, свою природу, свое село, свою семью» .

На первом уроке («Современник века») мы уже говорили о том, что 22 сентября 1999 года, то есть за восемь дней до своей смерти, Дмитрий Сергеевич Лихачев передал в книжное издательство рукопись книги «Раздумья о России». Это был новый (переработанный) вариант его книги. И на первой странице переданной в печать рукописи было начертано: «Современникам и потомкам посвящаю».

Значит, и перед самой кончиной Дмитрий Сергеевич больше всего думал о своем любимом Отечестве - о России, и эту преданность Родине он завещал своим современникам и потомкам, то есть всем нам.

Вместо задания

• День рождения академика Дмитрия Сергеевича Лихачева 28 ноября. В этот день, или накануне, можно провести вечер, посвященный памяти великого русского ученого, мыслителя, патриота. Главную содержательную часть этого вечера может составить ЧТЕНИЕ - чтение понравившихся, полюбившихся вам отрывков из его книг и статей: «О добром и прекрасном», «Земля родная», «Великое наследие», «Прошлое - будущему» и других его творений.

Вместо послесловия

НРАВСТВЕННЫЕ ЗАПОВЕДИ Д.С.ЛИХАЧЕВА

1. Люби людей - и ближних, и дальних.
2. Твори добро, не видя в том заслуги.
3. Люби мир в себе, а не себя в мире.
4. Будь рыцарем и с женщиной, и в споре.
5. Пей из неиссякаемого источника культуры, но не захлебнись.
6. Твори по силам - дело не в масштабе.
7. Не уставай в труде и самосовершенствовании: творчески обогащая мир - изменяешь себя, нравственно совершенствуя себя - изменяешь мир.
8. Ни зависти, ни жадности, ни злобы ты в сердце никогда не допускай.
9. Не помни зла и злого пожалей.
10. Будь скромен - чванство низко и смешно.
11. Настраивай себя сам - достоинство твой камертон.
12. Будь искренним: вводя в заблуждение других, обманываешься сам.
13. Не казни себя за ошибку, а извлеки из нее урок.
14. Учись читать с интересом, с удовольствием и не торопясь; чтение - путь к житейской мудрости, не гнушайся им!
15. Над временем человек не властен, но будь хозяином своего времени.
16. Не отказывайся от временного, служи вечному, но не будь рабом ни того, ни другого.
17. Будь верующим - вера обогащает душу и укрепляет дух.
18. Будь памятлив - в прошедшем твой исток!
19. Есть свет и тьма, есть благородство и низость, есть чистота и грязь: до первых надо дорасти, а до вторых стоит ли опускаться? Выбирай достойное, а не легкое.
20. Старайся всегда соблюдать чувство меры.
21. Не отчаивайся и не уставай в поисках смысла жизни - своего, а не взятого с чужого плеча.
22. Будь совестлив: вся мораль - в совести.
23. Чти прошлое, твори настоящее, верь в будущее!
24. Будь патриотом и не будь националистом.
25. Твой дом - земля, твоя семья - человечество, береги их!

1. Каждый из предлагаемых уроков при желании может быть проведен не за один час, а за два учебных часа. Для «расширения и углубления» урока необходимо взять хотя бы одну из цитируемых книг академика Д.С.Лихачева, и в руках учителя окажется дополнительный ценнейший учебный материал.
2. Учителю, готовящему конкретный урок, хорошо бы ознакомиться с полным текстом книги или статьи, цитируемой в тексте данного урока.
3. Если по предложению учителя кто-нибудь из учащихся заранее прочитает какую-либо статью или часть книги Д.С.Лихачева по тематике урока, то на самом уроке он может внести свой вклад в урок, оживив его своей находкой.
4. По одной из предлагаемых для уроков тем, можно предложить написание классного или домашнего сочинения.
5. Если будет проведен цикл уроков по творчеству Д.С.Лихачева, то в качестве завершения этого цикла уроков можно подготовить и провести интересную дискуссию о современных проблемах жизни и культуры в свете творчества Д.С.Лихачева.
6. Чтение фрагментов из «Воспоминаний» и писем ученого может стать прекрасным содержанием вечера, посвященного 100-летию со дня его рождения.
7. Хорошим подарком для школы (для школьной библиотеки) в Год Лихачева может стать приготовленный учащимися Памятный альбом с фотоиллюстрациями (фото Д.С.Лихачева) и краткими извлечениями из его книг.

Приложение 2

ОСНОВНЫЕ ВЕХИ ЖИЗНИ Д.С.ЛИХАЧЕВА

В феврале 1928 года, после окончания ЛГУ, Дмитрий Лихачев был арестован за участие в студенческом кружке "Космическая академия наук" и осужден на пять лет за контрреволюционную деятельность.

С ноября 1928 года по август 1932 года Лихачев отбывал заключение в Соловецком лагере особого назначения. Здесь же, во время пребывания в лагере, в 1930 году была опубликована первая научная работа Лихачева "Картежные игры уголовников" в журнале "Соловецкие острова".

После досрочного освобождения он вернулся в Ленинград, где работал литературным редактором и корректором в различных издательствах. С 1938 года жизнь Дмитрия Лихачева была связана с Пушкинским домом - Институтом русской литературы (ИРЛИ АН СССР), где он начал работать младшим научным сотрудником, затем стал членом ученого совета (1948), а позже - заведующим сектором (1954) и отделом древнерусской литературы (1986).

Во время Великой Отечественной войны с осени 1941 года до весны 1942 года Дмитрий Лихачев жил и работал в блокадном Ленинграде, откуда был эвакуирован с семьей по "Дороге жизни" в Казань. За самоотверженный труд в осажденном городе он был награжден медалью "За оборону Ленинграда".

С 1946 года Лихачев работал в Ленинградском государственном университете (ЛГУ): сначала в должности доцента, а в 1951-1953 годах - профессора. На историческом факультете ЛГУ он читал спецкурсы "История русского летописания", "Палеография", "История культуры Древней Руси" и другие.

Изучению культуры Древней Руси и ее традиций Дмитрий Лихачев посвятил большую часть своих трудов: "Национальное самосознание Древней Руси"(1945), "Возникновение русской литературы" (1952), "Человек в литературе Древней Руси" (1958), "Культура Руси времени Андрея Рублева и Епифания Премудрого" (1962), "Поэтика древнерусской литературы" (1967), эссе "Заметки о русском" (1981). Русской культуре и наследованию ее традиций посвящен сборник "Прошлое - будущему" (1985).

Много внимания Лихачев уделял исследованию великих памятников древнерусской литературы "Повесть временных лет" и "Слово о полку Игореве", которые были им переведены на современный русский язык с комментариями автора (1950). В разные годы жизни этим произведениям были посвящены различные статьи и монографии ученого, переведенные на многие языки мира.

Дмитрий Лихачев был избран членом-корреспондентом Академии наук СССР (1953) и действительным членом (академиком) АН СССР (1970). Он являлся иностранным членом или членом-корреспондентом академий наук ряда стран: Академии наук Болгарии (1963), Сербской академии наук и искусств (1971), Венгерской академии наук (1973), Британской академии (1976), Австрийской академии наук (1968), Геттингенской академии наук (1988), Американской академии искусств и наук (1993).

Лихачев был почетным доктором Университета имени Николая Коперника в Торуне (1964), Оксфорда (1967), Эдинбургского университета (1971), Университета Бордо (1982), Цюрихского университета (1982), Будапештского университета имени Лоранда Этвеша (1985), Софийского университета (1988), Карлова университета (1991), Сиенского университета (1992), почетным членом сербского литературно-научного и культурно-просветительного общества "Српска матица" (1991), Философского научного общества США (1992). С 1989 года Лихачев являлся членом Советского (позднее Российского) отделения Пен-клуба.

Академик Лихачев вел активную общественную работу. Наиболее значительными для себя академик считал работу в должности председателя в серии "Литературные памятники" в Советском (позднее Российском) фонде культуры (1986-1993), а также деятельность в качестве члена редколлегии академической серии "Научно-популярная литература" (с 1963 года). Дмитрий Лихачев активно выступал в СМИ в защиту памятников русской культуры - зданий, улиц, парков. Благодаря деятельности ученого удалось спасти от сноса, "реконструкций" и "реставраций" много памятников в России и на Украине.

За свою научную и общественную деятельность Дмитрий Лихачев был удостоен многих правительственных наград. Академику Лихачеву была дважды присуждена Государственная премия СССР - за научные труды "История культуры Древней Руси" (1952) и "Поэтика древнерусской литературы"(1969), и Государственная премия Российской Федерации за серию "Памятники литературы Древней Руси" (1993). В 2000 году Дмитрию Лихачеву посмертно была присуждена Государственная премия России за развитие художественного направления отечественного телевидения и создание общероссийского государственного телеканала "Культура".

Академик Дмитрий Лихачев был удостоен высших наград СССР и России - звания Героя Социалистического Труда (1986) с вручением ордена Ленина и золотой медали "Серп и Молот", он являлся первым кавалером ордена Святого апостола Андрея Первозванного (1998), а также награжден многими орденами и медалями.

С 1935 года Дмитрий Лихачев был женат на Зинаиде Макаровой, сотруднице издательства. В 1937 году у них родились дочери-близнецы Вера и Людмила. В 1981 году дочь академика Вера погибла в автокатастрофе.

2006 год, год столетия со дня рождения ученого, указом президента России Владимира Путина .

Материал подготовлен на основе информации из открытых источников

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http://www.allbest.ru/

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ

РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

БАШКИРСКИЙ ГОСДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

Кафедра русского языка и методики его преподавания

Публицистика Д.С. Лихачева

Выполнила: студентка гр. 1 «А»

химического факультета

Гильфанова Г.У.

Проверил: канд. филол. наук, доцент

Салимова Л. М.

Введение

Цели моей работы:

* познакомиться с биографией и публицистикой Д.С.Лихачева, получить представление о многогранности личности;

* осмыслить общественно-философские проблемы публицистики автора;

* осмыслить собственное мироощущение, соотнести его с идеалами и нравственным выбором ученого и публициста Д.С.Лихачева.

Крупнейший литературовед Д. С. Лихачев выступает в публицистике с вопросами, касающимися развития искусства, литературы, судьбы русского языка. Он обращается к молодому поколению с призывом любить искусство и учиться понимать его: «...будем неустанно учиться ценить... то, что давала и будет еще давать мировая прогрессивная культура и что таится нового в нас самих. Не будем бояться нового и не будем с порога отшибать все, что мы еще не поняли».

Особое внимание обращает Д. С. Лихачев на сохранение чистоты русского языка. «Язык человека -- его мировоззрение и его поведение. Как говорит, так, следовательно, и думает». «Вернейший способ узнать человека его умственное развитие, его моральный облик, его характер -- прислушаться к тому, как он говорит». Русский язык, утверждает ученый, -- один из совершеннейших языков мира, давший лучшую в мире литературу и поэзию. Надо гордиться таким языком, постоянно совершенствовать свое владение им. «За своим языком -- устным и письменным -- надо следить постоянно». Лихачева называют патриархом русской культуры, поэтому знакомство с этим выдающимся публицистом необходимо и важно.

ДМИТРИЙ СЕРГЕЕВИЧ ЛИХАЧЕВ (1906-1999)

публицистика русский язык лихачев

Дмитрий Сергеевич Лихачев родился, прожил большую часть своей жизни и окончил свои дни в Санкт-Петербурге. Родился он 28 ноября 1906 года.

Учился Д.С. Лихачев сначала в гимназии Человеколюбивого Общества (1914-1915), затем в Гимназии и реальном училище К.И. Мая (1915-1917), заканчивал среднее образование Советской трудовой школе им. Л.Лентовской (1918-1923). С 1923 по 1928 г. учился в Ленинградском государственном университете на факультете общественных наук, на этнолого-лингвистическом отделении. Здесь он проникся особой любовью к родной истории и культуре и начал исследовать древнерусскую литературу.

Сразу по окончании университета Дмитрий Лихачев по ложному доносу и обвинению в контрреволюционной деятельности был арестован и 1928-1932 гг. провел в заключении: сначала полгода в тюрьме, затем два года в Соловецком лагере особого назначения, и, наконец, на каторжной стройке Беломоро-Балтийского канала. Этот период академик Д.С. Лихачев впоследствии называл «самым важным временем в своей жизни», потому что пройдя через страшные испытания тюрем и лагерей, он научился жертвенной любви к людям и всегдашнему следованию по пути Добра.

Осенью 1932г. Дмитрий Сергеевич поступил работать литературным редактором в Соцэгиз, в 1934 г. Был переведен в Издательство Академии наук СССР, а с 1938 г. стал работать в Институте русской литературы (Пушкинский Дом). Здесь он для коллективного труда «История культуры Древней Руси» (т.2) написал главу о древнерусской литературе XI-XIII вв. Писал он этот труд с великим вдохновением - «как стихотворение в прозе». В 1938 г. с ученого, наконец, была снята судимость.

В 1935 г. Дмитрий Сергеевич Лихачев женился на Зинаиде Александровне Макаровой. В 1937 г. у них родились дочери-близнецы - Вера и Людмила.

В 1941 г. он становится старшим научным сотрудником Института русской литературы. В том же году он защищает кандидатскую диссертацию на тему «Новгородские летописные своды XII века». Находясь в блокаде в Ленинграде, он пишет и издает книгу «Оборона древнерусских городов» (1942). В июне 1942 г. ученый вместе с семьей эвакуируется в Казань.

В 1945 победном году Д.С. Лихачев пишет и издает книгу «Национальное самосознание Древней Руси». В следующем году получает медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.».

В 1946 г. Он становится доцентом, а с 1951 года - профессором Ленинградского государственного университета: читает курсы по истории русского летописания, палеографии и истории культуры Древней Руси.

В 1947 г. Д.С. Лихачев защищает диссертацию на степень доктора филологических наук по теме: «Очерки по истории литературных форм летописания XI-XVI вв.». В середине века (1950 г.) в серии «Литературные памятники» в сопровождении его научных статей и комментариев выходят две замечательнейшие книги: «Повесть временных лет» и «Слово о полку Игореве».

В 1953 г. ученый был избран членом-корреспондентом, а 1970 -- действительным членом Академии наук СССР. Такое позднее избрание было обусловлено тем, что научные труды этого великого ученого не отражали материалистической и антирелигиозной парадигмы официальной науки. Между тем Д.С. Лихачев был избран иностранным членом и членом-корреспондентом целого ряда стран, а также почетным доктором университетов Софии, Будапешта, Оксфорда, Бордо, Эдинбурга и Цюриха.

В 1981 году в автомобильной катастрофе погибла его дочь Вера. Ученый много раз говорил, что ее смерть была для него самым скорбным событием в жизни.

В 1988 году в год празднования 1000-летия Крещения Руси академик Д.С. Лихачев принимал самое активное участие в торжествах, проходивших в Великом Новгороде.

Ученый имел множество наград, как отечественных, так и зарубежных. Среди них высшие награды СССР -- сталинская премия (1952), звание Героя Социалистического труда и золотая медаль «Серп и молот» (1986), Большая Золотая Медаль им. М.В. Ломоносова (1993), орден «За заслуги перед Отечеством» II степени (1996), орден Апостола Андрея Первозванного «За веру и верность Отечеству» за вклад в развитие отечественной культуры. Он стал первым кавалером ордена Апостола Андрея Первозванного после восстановления в России этой высшей награды.

В 1989-1991 гг. академик Д.С. Лихачев избирался народным депутатом Верховного Совета СССР от Советского Фонда культуры.

В 1992 г. ученый стал председателем общественного юбилейного Сергиевского комитета по подготовке к празднованию 600-летия преставления Преподобного Сергия Радонежского.

Наиболее значительные его труды:

1) «Человек в литературе Древней Руси» (1958),

2) «Культура Руси времени Андрея Рублева и Епифания Премудрого» (1962), «Текстология» (1962),

3) «Поэтика древнерусской литературы» (1967),

4) «Эпохи и стили» (1973),

5) «Великое наследие» (1975),

6) «Поэзия садов» (1982),

7) «Письма о добром и прекрасном» (1985),

8) сборник статей «Прошлое -- будущему», (1985). Некоторые его книги переиздавались несколько раз.

После его смерти вышел в свет замечательный сборник его статей «Русская культура» (2000) -- книга, ставшая завещанием ученого своим современникам и молодому поколению граждан России.

28 ноября 2006 года исполняется 100 лет со дня рождения великого ученого. 2006 год президентом Российской Федерации В.В. Путиным объявлен Годом Лихачева.

Перечень публицистических статей

1. Воспоминания

Англичане по воспоминаниям Красный террор. Немного о Владимире Ивановиче Малышеве. О себе. Первые впечатления от Японии.
"Проработки". Род Лихачевых. Соловецкие записи. 1928-1930.

2. Раздумья о России и русской культуре

Вокруг разговоров об интеллигентности. Градостроительные заветы Петра Великого. Два русла русской культуры. Декларация прав культуры.
Заметки о русском. Заметки об архитектуре. Интеллигентным притвориться нельзя. Краеведение как наука и как деятельность. Крещение Руси и государство. Русь. Михаил Шемякин и Петербург. Мифы о России старые и новые. "Небесная линия" города на Неве. О петербургской культуре начала XX века. О природе для нас и о нас для природы. Он спасал нашу честь. Слово об А. Д. Сахарове. О русской интеллигенции. О русском и чужестранном

Образ города. Петербург в истории русской культуры. Петровские реформы и развитие русской культуры. Россия никогда не была Востоком. Русский Север. Сад и культура России. Три основы европейской культуры и русский исторический опыт. Экология культуры.

3. Древнерусская культура и литература

Великое наследие. Классические произведения литературы Древней Руси (полный текст). Градозащитная семантика Успенских храмов на Руси. Древний Новгород как столица - предшественник Петербурга. Зарождение и развитие жанров древнерусской литературы. Канон и Молитва Ангелу Грозному воеводе Парфения Уродивого (Ивана Грозного). Когда было написано "Слово о полку Игореве"? Крещение Руси и государство Русь. От Илариона и до Аввакума. Первое произведение по русской истории.
Прогрессивные линии развития в истории русской литературы.
Похвала Киеву. Русская культура Нового времени и Древняя Русь. Русский язык в богослужении и в богословской мысли. "Слово о погибели Русской земли" и "Шестоднев" Иоанна Экзарха Болгарского. Текстология (на материале русской литературы (Х-ХVIIвв.). Человек в литературе древней Руси (полный текст). Черты подражательности "Задонщины" (к вопросу об отношении "Задонщины к "Слову о полку Игореве")

4. Русская классическая литература

Из книги "Литература - реальность - литература" (отдельные статьи). О конкретном литературоведении; Ахматова и Гоголь; Социальные корни типа Манилова; "Небрежение словом" у Достоевского; "Сады Лицея"; "Летописное время" у Достоевского"; Лев Толстой и традиции древней русской литературы; Достоевский в поисках реального и достоверного; Из комментария к тексту стихотворения «Родина» "Крестьянин, торжествуя..."

5. Очерки по философии художественного творчества (отдельные статьи)

Что есть истина? Искусство и наука. Принцип дополнительности в изучении литературы. Строение литературы. Через хаос к гармонии. Обособление творения от творца.

Дмитрий Никифоров о книге Д.С. Лихачёва «Письма о добром и прекрасном»

Любите книгу, она облегчит вам жизнь, дружески поможет разобраться в пестрой и бурной путанице мыслей, чувств, событий,
она научит вас уважать человека и самих себя, она окрыляет ум и сердце чувством любви к миру, человеку.

М. Горький

Эти слова очень точно раскрывают смысл содержания книги Д. С. Лихачёва «Письма о добром и прекрасном».

Интересная форма повествования автора в виде писем - писем к друзьям. Каждое письмо открывает перед читателем истину, помогает разобраться в том, что правильно.

В беседах автор делится своим опытом с молодыми, именно с молодыми людьми. Дмитрий Сергеевич поясняет это и пишет, что юность - это пора, когда человек совершает открытие самого себя, он ищет себя, пытается раскрыть свои возможности. Чтобы не затеряться в этих поисках пути и истины, нужен нравственный компас и этим компасом служит книга Д. С. Лихачёва.

«Письма о добром и прекрасном» - это сборник мудростей, в котором можно найти советы, касающиеся всех сторон жизни.

«Для восприятия красоты окружающего человек сам должен быть душевно красив, глубок, стоять на нравственных жизненных позициях» - пишет Д. С. Лихачёв. Чем же должен обладать человек, какими качествами, чтобы стоять на этих жизненных позициях?

Первое, что должно быть у человека - это цель. Если есть у человека цель, то она должна проявляться во всем. Большая цель охватывает всего человека, сказывается в каждом его поступке, и нельзя думать, что дурными средствами можно достигнуть доброй цели. Это размышления автора и их Д.С. Лихачёв подкрепляет примером из книги Ф. Достоевского «Преступление и наказание». Но уже и этих слов достаточно, чтобы понять какой должна быть истинная цель.

«А в чем самая большая цель жизни?» - задает вопрос Дмитрий Сергеевич и я полностью согласен с ним - увеличивать добро в окружающем нас. «Большая цель начинается с малого - желания добра своим близким… Но это не значит, что человек не должен заботиться о себе и не радоваться своим удачам. Это неправильно. …Главную жизненную задачу не надо подчеркивать в глазах остальных людей. Каждый может по-разному определить свою цель, но она должна быть, иначе это будет не жизнь, а прозябание». С этими мыслями академика трудно не согласиться, хотя каждый из нас вряд ли так глубоко задавался этим вопросом.

Надо иметь и принципы в жизни. Прежде всего, должно быть достоинство: «надо прожить жизнь с достоинством, чтобы не стыдно было вспомнить». Д. С. Лихачёв рассуждает о глубинных качествах Достоинства. Достоинство требует доброты, великодушия, умения не быть узким эгоистом, быть правдивым, хорошим другом, находить радость в помощи другим. Это не легко. Ведь ради достоинства надо уметь отказываться от мелких удовольствий, не обманывать других и, прежде всего самого себя. И более важно то, что нужно иметь честь и совесть.

«Честь истинная - всегда в соответствии с совестью. Ложная - мираж в пустыне… Совесть не может быть ложной, она идет из глубины души, может быть приглушенной или преувеличенной». Так точно и ёмко сказал Д. С. Лихачёв о том, чего нам всем не хватает. И в этом его человеческая гениальность.

Очень важны рассуждения Дмитрия Сергеевича об интеллигентности. Интеллигентность. Она не зависит ни от профессии, ни от образования. Это терпимое отношение к миру и людям. Её надо развивать и тренировать в любых условиях, так считает Д. С. Лихачев.

Приветливость и доброта делают человека не только физически здоровым, но и красивым.

Красота в поведении, во внешности также важна. Но только истинная красота. И в этом опять поражает умная проницательность Д. С. Лихачёва. Действительно не надо бояться своих физических недостатков, проще относиться к ним. Они становятся смешными, когда мы слишком сильно стараемся их преодолеть. Так нам советует автор. И ещё очень важно уметь слушать, уметь молчать, пошутить вовремя. Все это делает человека привлекательным и интересным.

Простота и «тишина» в человеке, правдивость, отсутствие претензий в одежде и поведении - вот самая привлекательная «форма» в человеке, которая становится и его самым элегантным «содержанием». Эти советы актуальны в наше время.

Мне кажется, что понятия, которым посвящена книга Д. С. Лихачёва - это то из чего складывается и на чем держится личность. Если человек достигнет этого в полной мере, то ему не сложно будет достигнуть и большего, познать красоту окружающего мира, а также быть поистине добрым и прекрасным.

Алина Нелидова (журналист АКТВ) о книге Д.С. Лихачёва «Письма о добром и прекрасном»

Многие писатели во все времена рассуждали о нравственности. Не остался равнодушным к этой теме и Дмитрий Лихачев, литературовед, общественный деятель, ученый, один из грамотнейших и образованных людей страны, знаток русского слова. В своей книге «Письма о добром и прекрасном» он поднимает извечные вопросы мудрости, добра, любви, ценности жизни, воспитанности, хороших манер, умения замечать красоту и многие другие.

В жизни людей многое меняется, но главные вопросы человеческого бытия остаются неизменными, несмотря на то, что ответы на них давно получены. Например, противостояние добра и зла.

В современном мире добра и понимания многим очень не хватает. Давным-давно люди поняли, что зло возвращается к сотворившему его, что оно разрушает, прежде всего того, в ком вызревает. Но почему-то делать добро люди не спешат. А по-прежнему творят зло, не останавливаясь ни перед чем.

Эти вопросы были актуальны во все времена. Недаром ещё Ф.М. Достоевский писал о том, что мы перестаем видеть грань между добром и злом.

Как же относился к этой проблеме академик Лихачев? Он считал, что добро -- «прежде всего, счастье всех людей»; оно складывается из мелочей, которые зарождаются в человеке с самого раннего детства. Человек должен делать добро и жить в мире и согласии, любя людей, окружающих его.

Когда мы начинаем рассуждать об общечеловеческих понятиях, мы часто сбиваемся на поучительство и неточные слова. Интересно, что в размышлениях Дмитрия Сергеевича сложная тема нравственного выбора человека обличена в форму простого и доверительного разговора. Разговора не о том, как "должно быть", а о том, как находить согласие с окружающим нас миром.

Дмитрий Сергеевич не разделяет понятия добра и любви, для него они одинаковы по силе. Он говорит, что добро начинается с «желания добра своей семье». Всю жизнь, с самого детства, человек познает, «что такое хорошо и что такое плохо». Мало того, познавая, он проявляет на деле свою способность понять эти качества.

Любовь должна соединяться с дружбой, потому что истинная дружба, равно как и истинная любовь, строго избирательна. Иметь друга - великое благо. А жизнь устроена так, что ее блага не сваливаются на нас с неба. Ради них нужно трудиться, трудиться душой.

Но любовь, по мнению патриарха русской культуры, не должна быть всепоглощающей, а должна быть правдивой и «умной»: даже в любимом человеке нужно видеть недостатки и бороться с ними.

Любовь должна быть соединена с мудростью, потому как только мудрый человек способен быть добрым. Но мудрость, говорит Лихачев, «не должна быть слепой». Мудрость и доброта приносят любовь и счастье. Однако несмотря ни на что, главным остается добро. Добро и зло - понятия философские. Понятия вечные и неразделимые, актуальные во все времена.

И пока живы дух и сознание человека, они будут бороться друг с другом, потому что вражда и зависть все-таки процветают в мире, который окружает нас.

Вражда и зависть давно обосновались рядом с человеком. Но как бы то ни было, каждое поколение людей обязано вновь разрешить нравственные проблемы. Грань между добром и злом еле заметна: делая добро, мы можем не замечать, как порождаем зло. Но человек должен не только видеть добро и зло, но и чувствовать его сердцем. Нельзя быть равнодушным к беде, горю, унижению человеческого достоинства.

Все это: добро, любовь, мудрость, дружбу Дмитрий Сергеевич Лихачев объединяет одним словом: верность. Содержание ее может быть различным: верность принципам, идеалам, своей молодости; верность выбранному пути, Родине, семье и друзьям, городу, стране и народу.

И все-таки, самая большая ценность - «увеличивать добро в окружающем нас», ибо «Добро безмерно, как вода Бездонного колодца, Будь добрым к людям, и тогда Добро к тебе вернется».

Цитаты Д.С. Лихачева

Нет лучшей "музыки в человеке", чем скромность и умение помолчать, не выдвигаться на первое место.

Стремящийся обмануть других прежде всего обманывается сам.

Надо прожить жизнь с достоинством, чтобы не стыдно было вспомнить. <...> Ради достоинства жизни надо уметь отказываться от мелких удовольствий и немалых тоже...

С произведением искусства надо уметь оставаться "один на один".

Не упускайте случая находить интересное даже там, где вам кажется неинтересно. На земле нет неинтересных мест: есть только не интересующиеся люди, люди, не умеющие находить интересное, внутренне скучные.

Для внутренне богатого человека весь окружающий мир неисчерпаемо богат.

Знания раскрывают нам двери, но войти в них мы должны сами.

Мудрость - это ум, соединенный с добротой. Ум без доброты - хитрость. Хитрость же постепенно чахнет и непременно рано или поздно оборачивается против самого хитреца. Поэтому хитрость вынуждена скрываться. Мудрость же открыта и надежна. Она не обманывает других, и прежде всего самого мудрого человека. Мудрость приносит мудрецу доброе имя и прочное счастье, приносит счастье надежное, долголетнее и ту спокойную совесть, которая ценнее всего в старости.

Надо быть честным в незаметном и случайном: тогда только будешь честным и в выполнении своего большого долга.

Язык в еще большей мере, чем одежда, свидетельствует о вкусе человека, о его отношении к окружающему миру, к самому себе.
<...> Речь, письменная или устная, характеризует его в большей мере, чем даже его внешность или умение себя держать.

Не хранить родную природу - это то же, что не хранить родную культуру. Она - выражение души народа.

Получить хорошее воспитание можно не только в своей семье или школе, но и… у самого себя.

Слово Протоиерея Бориса Пивоварова

Учительство Дмитрий Сергеевич любил писать с большой буквы. "Я не случайно пишу слово Учительство с большой буквы, - пояснял он. - Подлинное Учительство свято. Что может быть важнее в социальной жизни, чем передача опыта - эстафета поколений, эстафета памяти, эстафета культуры и трудовых традиций" . Сам Дмитрий Сергеевич бесчисленное множество учеников стяжал благодаря своим замечательным книгам и статьям. Ведь каждая новая его книга становилась для читателя своеобразным учебным курсом, а каждая новая газетная или журнальная статья - очередным его уроком о добром и прекрасном, о прошлом и будущем родной земли - России, о русской литературе и родной культуре.

Дмитрий Сергеевич Лихачев много писал для детей и молодежи. Желая передать подрастающему поколению основы духовно-нравственного воспитания, он обращался к ним в письмах о добром, составлял на основе Евангелия Христова нравственные заповеди. Вот некоторые из них:

Люби людей - и ближних, и дальних.

Твори добро, не видя в том заслуги.

Люби мир в себе, а не себя в мире.

Будь искренним: вводя в заблуждение других, обманываешься сам.

Будь верующим - вера обогащает душу и укрепляет дух.

Будь совестлив: вся мораль в совести.

Чти прошлое, твори настоящее, верь в будущее.

Всего Д.С. Лихачев написал 25 таких нравственных заповедей.

На некоторых из них остановимся подробнее.

"Люби людей - и ближних, и дальних" - одна из первых заповедей академика Лихачева. Любовь каждого человека к родителям, к своей семье, к своему Отечеству, к своему народу, к другим народам и странам, считал Дмитрий Сергеевич, составляет неотъемлемую часть общей культуры человека: "Если вы любите свою мать, вы поймете и других, любящих своих родителей, и эта черта будет вам не только знакома, но и приятна. Если вы любите свой народ, вы поймете и другие народы, которые любят свою природу, свое искусство, свое прошлое.

Эта любовь, учил Дмитрий Сергеевич, должна проявляться, прежде всего, в заботливости об окружающих нас людях. Он писал: "Если жить только для себя, своими мелкими заботами о собственном благополучии, то от прожитого не останется и следа. Если же жить для других, то другие сберегут то, чему служил, чему отдавал силы… Люди, ни о ком не заботящиеся, как бы выпадают из памяти. А люди, служившие по-умному, имевшие в жизни добрую и значительную цель, запоминаются надолго… Счастья достигает тот, кто стремится сделать счастливым других и способен хоть на время забыть о своих интересах, о себе. Это "неразменный рубль".

И еще Дмитрий Сергеевич считал, что любить людей - это значит хранить память об умерших как о живых. Хранить память - это наш неизбывный долг перед всеми родными, жившими прежде нас, перед теми, кто своей жизнью пожертвовал ради нас. "Человеческая культура в целом не только обладает памятью, но эта память по преимуществу. Культура человечества - это активная память человечества, активно введенная в современность", - полагал тонкий знаток души человека академик Д.С. Лихачев.

Другая заповедь детям Дмитрия Сергеевича - "Твори добро, не видя в том заслуги".

"В жизни всего ценнее доброта, и при этом доброта умная целенаправленная…", - такими словами, обращенными к молодым людям, Дмитрий Сергеевич завершает одну из самых замечательных книг, которая так и называется: "Письма о добром и прекрасном". В этой книге - 47 писем, и каждое из них - это убедительный и ненавязчивый урок добра. Продолжая эту тему в книге "Раздумья", ученый пишет: "Человек должен жить в сфере добра. Эта сфера добра в значительной степени создается им самим. Она создается из его добрых дел, добрых чувств, добрых воздействий на окружающую среду, памяти на добро.

Злое дело забывается быстрее, чем доброе… Объединение же на почве доброго дела, добрых чувств живет даже тогда, когда завершено само доброе дело, послужившее причиной его создания. Доброе объединение живет в душах людей даже тогда, когда завершена и забыта практическая необходимость объединения.

Добро выше практической нужды!". И далее Дмитрий Сергеевич добавляет: "Сфера добра большая. Она прочная, хотя и труднее достигается, чем формируется сфера зла. Сфера добра ближе к вечности. Сфера добра требует от каждого из нас внимания к истории - своей и мировой, к культурным ценностям, накопленным всем человечеством. И в этом огромный практический результат "непрактического" по своей природе добра".

В статье "Культура как целостная среда" Дмитрий Сергеевич написал такие удивительные слова: "Культура - это то, что в значительной мере оправдывает перед Богом существование народа, нации".

Заключение

Д.С. Лихачев внёс значительный вклад в развитие изучения древнерусской литературы. Его перу принадлежат одни из лучших исследований по таким литературным памятникам, как «Повесть временных лет», «Слово о полку Игореве», «Моление Даниила Заточника» и др. Лихачев также принимал активное участие в воссоздании парка «Монрепо» под Петербургом. Лихачев во многом посодействовал развитию книжной серии «Литературные памятники», являясь с 1970 года председателем её редколлегии.

Известный актёр, народный артист РФ Игорь Дмитриев так охарактеризовал основное значение Д. С. Лихачева в развитии русской культуры:

Гордость русского народа, гордость интеллигенции. Я не знаю, кто сможет занять его место, и кто сможет иметь право говорить так о любых проблемах российской культуры с таким знанием и с такой болью за нее…

Список использованной литературы

1) Князевская О.А. Вопросы палеографии и кодикологии в трудах академика Д. С. Лихачева: к 80-летию со дня рождения / О. А. Князевская, Н. И. Толстой // Археографический ежегодник за 1986 год. М., 1986. С.143-147.

2) Пивоваров Б. П. Духовно-культурное наследие академика Д.С. Лихачева и его значение для воспитания учащихся Российской школы // Школьная библиотека №2. Февраль 2007. С. 21-25.

3) Лихачев Д.С. Раздумья о России. СПб.: Ш 008, 2001. 634с.

4) Лихачев Д.С. Земля родная: Книга для учащихся. М.: Просвещение, 1983. 256с.

1) Лихачев, Д. С. Письма о добром и прекрасном / Дмитрий Сергеевич Лихачев; составитель Г. А. Дубровская. М.: Детская литература, 1988. 238 с.

Размещено на Allbest.ur

Подобные документы

Жанрово-тематическое своеобразие публицистики Дмитрия Быкова. Синтез вербальных и невербальных компонентов в текстах. Лексические приемы, фигуры мысли и речи в текстах. Публицистика в жанре поэтического фельетона. Направление "поэтический журнализм".

дипломная работа , добавлен 02.06.2017


Общая характеристика явления "первая волна" эмиграции. Типологическая характеристика периодики русского зарубежья. Проблемно-тематическое своеобразие публицистики. Творческая лаборатория аналитических жанров (статьи Ф. Степуна, комментарии Г. Адамовича).

курс лекций , добавлен 13.06.2012


Научно-исследовательская направленность Русского географического общества. История развития журнала "Вокруг света" и анализ его публикаций о проблемах языка. Словесная культура и традиции журнала "Живая старина". Классификация российских журналов.

дипломная работа , добавлен 06.09.2016


Разновидность русского языка, носителем которой является необразованное, полуобразованное городское население. Своеобразная подсистема русского языка, не имеющая прямых аналогов в других национальных языках. Функциональная роль просторечий в печатных СМИ.

курсовая работа , добавлен 17.02.2010


Актуальные проблемы современности в публицистике Гаджи Арипова. Оценка его стиля и основные методы публициста. Проблема безопасности и единства Дагестана. Экономические реформы страны и их последствия. Морально-эстетические проблемы общественной жизни.

статья , добавлен 22.02.2010


Событийно-информационная, позитивно-аналитическая, критико-аналитическая, сатирическая, полемическая и дискуссионная формы публицистики. Традиции русской публицистики. Развитие всех форм публицистики в середине ХХ в. и росту общественного сознания.

контрольная работа , добавлен 20.05.2014


Общественно-политические и литературные взгляды Ф.М. Достоевского. В.А. Туниманов о творчестве и взглядах писателя. Круг проблем, освещаемых в журнале "Время". Аспекты в теме народа по Нечаевой. "Дневник писателя" как уникальное явление публицистики.

курсовая работа , добавлен 13.06.2012


История формирования публицистического стиля как функциональной разновидности литературного языка. Характеристика специфических черт газетной речи. Функции публицистики и требования культуры речи, вытекающие из них. Общественная роль газеты и журнала.

реферат , добавлен 14.01.2016


Культурно-речевые показатели элитарного типа речевой культуры. Закономерности развития языка средств массовой информации, влияющие на развитие современного русского литературного языка. Речевая культура журналиста как проявление его внутренней культуры.

курсовая работа , добавлен 08.10.2015


Характеристика, особенности и специфика журналистских жанров. Признаки и сущность жанрообразующих факторов. Аналитическая публицистика и способы отображения действительности: статья, корреспонденция, рецензия, обозрение, комментарий, расследование.