В ночь перед Страстной пятницей в 1300 году Данте, которому на этот момент было всего 35 лет, потерялся в лесу, от чего находился в сильном испуге. От туда ему открывается вид на горы, и он пытается взобраться на них, однако ему на пути встает лев, волчица и леопард и Данте приходиться возвратиться обратно в густую чащу. В лесу его ждет встреча с духом Вергилием, который говорит, что сможет провести его в Рай через круги чистилища и Ада. Герой согласен и ступает вслед за Вергилием через Ад.

За стенами Ада слышен стон потерянных душ, которые во время существования небыли ни добры, ни злы. Дальше открывается вид на реку Ахерон. Она является местом для перевозки мертвецов демоном Хароном на первый круг ада, который называется Лимб. В Лимбе держат души мудрых, писателей, и малышей, которые не были крещенными. Они мучаются, так как для них нет пути в рай. Здесь Данте вместе с Вергилием смог пройти и поговорить со знаменитыми писателями и встречает Гомера.

Спускаясь ниже, к следующему кругу ада, герои наблюдают демона Миноса, который занимается определением того, какого грешника куда отправить. Здесь они видят, как души сладострастников куда-то уносятся. Среди них Елена Прекрасная и Клеопатра, которые погибли в результате собственной страсти.

На третьем кругу ада, путешественникам встречается Цербер – пес. На этом кругу в грязи под дождем находятся души тех, чьи грехом является обжорство. Здесь же Данте встречает своего земляка – Чакко, который просит героя сделать напоминание живущим на земле о нем. На четвертом кругу происходят казнь для скупых и тех, кто был слишком расточителен, они находятся под охраной демона Плутоса. Пятый круг является местом мучений для тех, кто был ленив и гневался.

После пятого круга путешественники оказываются возле башни, которая окружена водоемом. Через него они перебираются с помощью демона Флегия. Переплыв водоем, Данте и Вергилий оказываются в адском городе Дит, но они не могут попасть в него, так как город охраняем мертвой нечистью. Пройти дальше им помог небесный посланник, который внезапно появился у входа в город и обуздал злобу мертвецов. В городе перед путниками предстали гробницы в огне, откуда доносились стоны еретиков. Перед спуском из шестого круга в следующий круг Вергилий рассказывает герою про то, как устроены оставшиеся три круга, которые к центру земли начинают сужаться.

Круг седьмой располагается посредине гор, под охраной Минотавра. Посреди этого круга находиться кровяной поток бурлящий, в нем страшно мучаются те, кто был разбойником или тираном. Вокруг находятся заросли, это души тех, кто совершил самоубийство.

Далее идет восьмой круг, который состоит из 10 рвов, которые называются Злопазухи. В каждом из них мучаются соблазнители женщин, льстецы, колдуны, прорицатели, взяточники, воры, коварные советчики и сеятели смуты. У десятого рва путники спустились через колодец и оказались у центра земного шара. Там они предстали перед ледяным озером, где вмерзшими стоят те, кто предавал своих родных. По центру озера находился Люцифер, король ада. От него проходит небольшой проход, который ведет к другому полушарию земли. Путники прошли через нее, и пришли к чистилищу.

Чистилище

Оказавшись в чистилище, путники умылись в воде, и увидели, как к ним подплыл челн с душами, не попавшими в ад, им управлял ангел. Путники на нем доплыли до подножья горы Чистилища. Здесь им удалось побеседовать с теми, кто перед тем как умереть успел искренне раскаяться в грехах и поэтому не попал в ад. Далее герой засыпает, и его переносят к вратам чистилища.

В чистилище от своих грехов очищаются гордецы, завистники, одержимые злостью, ленивые, те, кто был слишком расточителен и скуп, чревоугодники и сладострастники. Пройдя через круги этого места, Данте попадает к стене, которая горит, через которую он должен пройти, чтобы попасть в Рай. Пройдя эту стену, Данте попадает в Рай. Он встречает старцев белоснежных одеждах, все танцуют и веселятся. Здесь он замечает любимую Беатриче, а потом лишается чувств. Через мгновение, Данте просыпается в реке забвения грехов – Лету. Герой подходит к Эвное, реке, которая способствует укреплению памяти о сделанном добре, он отмывается в ней и теперь он достоин того, чтобы подняться к звездам.

Путешествие героя теперь продолжается вместе с любимой, и они поднимаются в Небесные круги. Сразу же им встречаются монахини, их души, которых насильно выдали замуж. Далее они увидели сияющие души праведных. На третьем небе находятся души любвеобильных. Четвёртое небо является местом обитания душ мудрецов. Далее обитают души справедливых.

Путешественники поднялись, наконец, к седьмому небу и оказались на Сатурне.

Далее герой поднялся и начал разговаривать с духами праведных о таких понятиях, как любовь, вера и надежда. На девятом кругу первое, что открылось путникам, была солнечная точка, которая представляла собой божество. Далее Данте вознесся в Эмпирей, наивысшую точку во Вселенной, где он увидел старца, потом отправили его еще выше. Старец, которого звали Бернард, стал учителем Данте и вдвоем они остались здесь, где сияют души младенцев. Здесь, Данте увидел божество и обрел наивысшую истину.

«Божественная комедия» – это самое гениальное произведение великого итальянского поэта и мыслителя Данте Алигьери. Это его последнее произведение, в котором отразилось мировоззрение поэта. Поэма состоит из трех частей, это Ад, Чистилище и Рай, и описывает состояние души, попавшей после смерти в загробный мир. Каждый, попавший в царство этого мира, должен раскаяться и признать свои грехи, пройти все круги Ада, чтобы войти в царство небесное, и предстать перед Творцом. Главный герой «Божественной комедии» – сам Данте, прошедший все круги Ада, и вознесшийся к просветлению.

Характеристика героев «Божественная комедия»

Главные герои

Второстепенные персонажи

В «Божественной комедии» Данте задействовано огромное количество персонажей, попавших в загробный мир, и, чтобы понять философскую глубину этого гениального произведения, необходимо изучать его полностью. Произведение дает пищу для размышлений, и заставляет каждого человека задуматься, как прожить свою жизнь.

Данте Алигьери

«Божественная комедия»

Ад

На полдороге жизни я — Данте — заблудился в дремучем лесу. Страшно, кругом дикие звери — аллегории пороков; деться некуда. И тут является призрак, оказавшийся тенью любимого мною древнеримского поэта Вергилия. Прошу его о помощи. Он обещает увести меня отсюда в странствия по загробному миру, с тем чтобы я увидел Ад, Чистилище и Рай. Я готов следовать за ним.

Да, но по силам ли мне такое путешествие? Я оробел и заколебался. Вергилий укорил меня, рассказав, что сама Беатриче (моя покойная возлюбленная) снизошла к нему из Рая в Ад и просила быть моим проводником в странствиях по загробью. Если так, то нельзя колебаться, нужна решимость. Веди меня, мой учитель и наставник!

Над входом в Ад надпись, отнимающая всякую надежду у входящих. Мы вошли. Здесь, прямо за входом, стонут жалкие души не творивших при жизни ни добра, ни зла. Далее река Ахерон. Через неё свирепый Харон перевозит на лодке мертвецов. Нам — с ними. «Но ты же не мертвец!» — гневно кричит мне Харон. Вергилий усмирил его. Поплыли. Издали слышен грохот, дует ветер, сверкнуло пламя. Я лишился чувств…

Первый круг Ада — Лимб. Тут томятся души некрещёных младенцев и славных язычников — воителей, мудрецов, поэтов (в их числе и Вергилия). Они не мучаются, а лишь скорбят, что им как нехристианам нет места в Раю. Мы с Вергилием примкнули к великим поэтам древности, первый из которых Гомер. Степенно шли и говорили о неземном.

У спуска во второй круг подземного царства демон Минос определяет, какого грешника в какое место Ада надлежит низвергнуть. На меня он отреагировал так же, как Харон, и Вергилий так же его усмирил. Мы увидели уносимые адским вихрем души сладострастников (Клеопатра, Елена Прекрасная и др.). Среди них Франческа, и здесь неразлучная со своим любовником. Безмерная взаимная страсть привела их к трагической гибели. Глубоко сострадая им, я вновь лишился чувств.

В круге третьем свирепствует звероподобный пёс Цербер. Залаял было на нас, но Вергилий усмирил и его. Здесь валяются в грязи, под тяжёлым ливнем, души грешивших обжорством. Среди них мой земляк, флорентиец Чакко. Мы разговорились о судьбах родного города. Чакко попросил меня напомнить о нем живым людям, когда вернусь на землю.

Демон, охраняющий четвёртый круг, где казнят расточителей и скупцов (среди последних много духовных лиц — папы, кардиналы), — Плутос. Вергилию тоже пришлось его осадить, чтобы отвязался. Из четвёртого спустились в пятый круг, где мучаются гневные и ленивые, погрязшие в болотах Стигийской низины. Подошли к какой-то башне.

Это целая крепость, вокруг неё обширный водоём, в чёлне — гребец, демон Флегий. После очередной перебранки сели к нему, плывём. Какой-то грешник попытался уцепиться за борт, я его обругал, а Вергилий отпихнул. Перед нами адский город Дит. Всякая мёртвая нечисть мешает нам в него войти. Вергилий, оставив меня (ох, страшно одному!), пошёл узнать, в чем дело, вернулся озабоченный, но обнадёженный.

А тут ещё и адские фурии перед нами предстали, угрожая. Выручил внезапно явившийся небесный посланник, обуздавший их злобу. Мы вошли в Дит. Всюду объятые пламенем гробницы, из которых доносятся стоны еретиков. По узкой дороге пробираемся между гробницами.

Из одной гробницы вдруг выросла могучая фигура. Это Фарината, мои предки были его политическими противниками. Во мне, услышав мою беседу с Вергилием, он угадал по говору земляка. Гордец, казалось, он презирает всю бездну Ада. Мы заспорили с ним, а тут из соседней гробницы высунулась ещё одна голова: да это же отец моего друга Гвидо! Ему померещилось, что я мертвец и что сын его тоже умер, и он в отчаянии упал ниц. Фарината, успокой его; жив Гвидо!

Близ спуска из шестого круга в седьмой, над могилой папы-еретика Анастасия, Вергилий объяснил мне устройство оставшихся трёх кругов Ада, сужающихся книзу (к центру земли), и какие грехи в каком поясе какого круга караются.

Седьмой круг сжат горами и охраняем демоном-полубыком Минотавром, грозно заревевшим на нас. Вергилий прикрикнул на него, и мы поспешили отойти подальше. Увидели кипящий кровью поток, в котором варятся тираны и разбойники, а с берега в них кентавры стреляют из луков. Кентавр Несс стал нашим провожатым, рассказал о казнимых насильниках и помог перейти кипящую реку вброд.

Кругом колючие заросли без зелени. Я сломал какую-то ветку, а из неё заструилась чёрная кровь, и ствол застонал. Оказывается, эти кусты — души самоубийц (насильников над собственной плотью). Их клюют адские птицы Гарпии, топчут мимо бегущие мертвецы, причиняя им невыносимую боль. Один растоптанный куст попросил меня собрать сломанные сучья и вернуть их ему. Выяснилось, что несчастный — мой земляк. Я выполнил его просьбу, и мы пошли дальше. Видим — песок, на него сверху слетают хлопья огня, опаляя грешников, которые кричат и стонут — все, кроме одного: тот лежит молча. Кто это? Царь Капаней, гордый и мрачный безбожник, сражённый богами за свою строптивость. Он и сейчас верен себе: либо молчит, либо громогласно клянёт богов. «Ты сам себе мучитель!» — перекричал его Вергилий…

А вот навстречу нам, мучимые огнём, движутся души новых грешников. Среди них я с трудом узнал моего высокочтимого учителя Брунетто Латини. Он среди тех, кто повинен в склонности к однополой любви. Мы разговорились. Брунетто предсказал, что в мире живых ждёт меня слава, но будут и многие тяготы, перед которыми нужно устоять. Учитель завещал мне беречь его главное сочинение, в котором он жив, — «Клад».

И ещё трое грешников (грех — тот же) пляшут в огне. Все флорентийцы, бывшие уважаемые граждане. Я поговорил с ними о злосчастиях нашего родного города. Они просили передать живым землякам, что я видел их. Затем Вергилий повёл меня к глубокому провалу в восьмой круг. Нас спустит туда адский зверь. Он уже лезет к нам оттуда.

Это пёстрый хвостатый Герион. Пока он готовится к спуску, есть ещё время посмотреть на последних мучеников седьмого круга — ростовщиков, мающихся в вихре пылающей пыли. С их шей свисают разноцветные кошельки с разными гербами. Разговаривать я с ними не стал. В путь! Усаживаемся с Вергилием верхом на Гериона и — о ужас! — плавно летим в провал, к новым мукам. Спустились. Герион тотчас же улетел.

Восьмой круг разделён на десять рвов, называемых Злопазухами. В первом рву казнятся сводники и соблазнители женщин, во втором — льстецы. Сводников зверски бичуют рогатые бесы, льстецы сидят в жидкой массе смрадного кала — вонь нестерпимая. Кстати, одна шлюха наказана здесь не за то, что блудила, а за то, что льстила любовнику, говоря, что ей хорошо с ним.

Следующий ров (третья пазуха) выложен камнем, пестреющим круглыми дырами, из которых торчат горящие ноги высокопоставленных духовных лиц, торговавших церковными должностями. Головы же и туловища их зажаты скважинами каменной стены. Их преемники, когда умрут, будут так же на их месте дрыгать пылающими ногами, полностью втеснив в камень своих предшественников. Так объяснил мне папа Орсини, поначалу приняв меня за своего преемника.

В четвёртой пазухе мучаются прорицатели, звездочёты, колдуньи. У них скручены шеи так, что, рыдая, они орошают себе слезами не грудь, а зад. Я и сам зарыдал, увидев такое издевательство над людьми, а Вергилий пристыдил меня; грех жалеть грешников! Но и он с сочувствием рассказал мне о своей землячке, прорицательнице Манто, именем которой была названа Мантуя — родина моего славного наставника.

Пятый ров залит кипящей смолой, в которую черти Злохваты, чёрные, крылатые, бросают взяточников и следят, чтобы те не высовывались, а не то подденут грешника крючьями и отделают самым жестоким образом. У чертей клички: Злохвост, Косокрылый и пр. Часть дальнейшего пути нам придётся пройти в их жуткой компании. Они кривляются, показывают языки, их шеф произвёл задом оглушительный непристойный звук. Такого я ещё не слыхивал! Мы идём с ними вдоль канавы, грешники ныряют в смолу — прячутся, а один замешкался, и его тут же вытащили крючьями, собираясь терзать, но позволили прежде нам побеседовать с ним. Бедняга хитростью усыпил бдительность Злохватов и нырнул обратно — поймать его не успели. Раздражённые черти подрались между собой, двое свалились в смолу. В суматохе мы поспешили удалиться, но не тут-то было! Они летят за нами. Вергилий, подхватив меня, еле-еле успел перебежать в шестую пазуху, где они не хозяева. Здесь лицемеры изнывают под тяжестью свинцовых позолоченных одежд. А вот распятый (прибитый к земле колами) иудейский первосвященник, настаивавший на казни Христа. Его топчут ногами отяжелённые свинцом лицемеры.

Труден был переход: скалистым путём — в седьмую пазуху. Тут обитают воры, кусаемые чудовищными ядовитыми змеями. От этих укусов они рассыпаются в прах, но тут же восстанавливаются в своём обличье. Среди них Ванни Фуччи, обокравший ризницу и сваливший вину на другого. Человек грубый и богохульствующий: Бога послал прочь, воздев кверху два кукиша. Тут же на него набросились змеи (люблю их за это). Потом я наблюдал, как некий змей сливался воедино с одним из воров, после чего принял его облик и встал на ноги, а вор уполз, став пресмыкающимся гадом. Чудеса! Таких метаморфоз не отыщете и у Овидия.

Ликуй, Флоренция: эти воры — твоё отродье! Стыдно… А в восьмом рву обитают коварные советчики. Среди них Улисс (Одиссей), его душа заточена в пламя, способное говорить! Так, мы услышали рассказ Улисса о его гибели: жаждущий познать неведомое, он уплыл с горсткой смельчаков на другой конец света, потерпел кораблекрушение и вместе с друзьями утонул вдали от обитаемого людьми мира.

Другой говорящий пламень, в котором скрыта душа не назвавшего себя по имени лукавого советчика, рассказал мне о своём грехе: этот советчик помог римскому папе в одном неправедном деле — рассчитывая на то, что папа отпустит ему его прегрешение. К простодушному грешнику небеса терпимее, чем к тем, кто надеется спастись покаянием. Мы перешли в девятый ров, где казнят сеятелей смуты.

Вот они, зачинщики кровавых раздоров и религиозных смут. Дьявол увечит их тяжёлым мечом, отсекает носы и уши, дробит черепа. Тут и Магомет, и побуждавший Цезаря к гражданской войне Курион, и обезглавленный воин-трубадур Бертран де Борн (голову в руке несёт, как фонарь, а та восклицает: «Горе!»).

Далее я встретил моего родича, сердитого на меня за то, что его насильственная смерть осталась неотомщенной. Затем мы перешли в десятый ров, где алхимики маются вечным зудом. Один из них был сожжён за то, что шутя хвастался, будто умеет летать, — стал жертвой доноса. В Ад же попал не за это, а как алхимик. Здесь же казнятся те, кто выдавал себя за других людей, фальшивомонетчики и вообще лгуны. Двое из них подрались между собой и потом долго бранились (мастер Адам, подмешивавший медь в золотые монеты, и древний грек Синон, обманувший троянцев). Вергилий упрекнул меня за любопытство, с которым я слушал их.

Наше путешествие по Злопазухам заканчивается. Мы подошли к колодцу, ведущему из восьмого круга Ада в девятый. Там стоят древние гиганты, титаны. В их числе Немврод, злобно крикнувший нам что-то на непонятном языке, и Антей, который по просьбе Вергилия спустил на своей огромной ладони нас на дно колодца, а сам тут же распрямился.

Итак, мы на дне вселенной, близ центра земного шара. Перед нами ледяное озеро, в него вмёрзли предавшие своих родных. Одного я случайно задел ногою по голове, тот заорал, а себя назвать отказался. Тогда я вцепился ему в волосы, а тут кто-то окликнул его по имени. Негодяй, теперь я знаю, кто ты, и расскажу о тебе людям! А он: «Ври, что хочешь, про меня и про других!» А вот ледяная яма, в ней один мертвец грызёт череп другому. Спрашиваю: за что? Оторвавшись от своей жертвы, он ответил мне. Он, граф Уголино, мстит предавшему его былому единомышленнику, архиепископу Руджьери, который уморил его и его детей голодом, заточив их в Пизанскую башню. Нестерпимы были их страдания, дети умирали на глазах отца, он умер последним. Позор Пизе! Идём далее. А это кто перед нами? Альбериго? Но он же, насколько я знаю, не умирал, так как же оказался в Аду? Бывает и такое: тело злодея ещё живёт, а душа уже в преисподней.

В центре земли вмёрзший в лёд властитель Ада Люцифер, низверженный с небес и продолбивший в падении бездну преисподней, обезображенный, трехликий. Из первой его пасти торчит Иуда, из второй Брут, из третьей Кассий, Он жуёт их и терзает когтями. Хуже всех приходится самому гнусному предателю — Иуде. От Люцифера тянется скважина, ведущая к поверхности противоположного земного полушария. Мы протиснулись в неё, поднялись на поверхность и увидели звезды.

Чистилище

Да помогут мне Музы воспеть второе царство! Его страж старец Катон встретил нас неприветливо: кто такие? как смели явиться сюда? Вергилий объяснил и, желая умилостивить Катона, тепло отозвался о его жене Марции. При чем здесь Марция? Пройдите к берегу моря, умыться надо! Мы пошли. Вот она, морская даль. А в прибрежных травах — обильная роса. Ею Вергилий смыл с моего лица копоть покинутого Ада.

Из морской дали к нам плывёт управляемый ангелом чёлн. В нем души усопших, которым посчастливилось не попасть в Ад. Причалили, сошли на берег, и ангел уплыл. Тени прибывших столпились вокруг нас, и в одной я узнал своего друга, певца Козеллу. Хотел обнять его, но ведь тень бесплотна — обнял самого себя. Козелла по моей просьбе запел про любовь, все заслушались, но тут появился Катон, на всех накричал (не делом занялись!), и мы заспешили к горе Чистилища.

Вергилий был недоволен собою: дал повод накричать на себя… Теперь нам нужно разведать предстоящую дорогу. Посмотрим, куда двинутся прибывшие тени. А они сами только что заметили, что я-то не тень: не пропускаю сквозь себя свет. Удивились. Вергилий все им объяснил. «Идите с нами», — пригласили они.

Итак, спешим к подножию чистилищной горы. Но все ли спешат, всем ли так уж не терпится? Вон близ большого камня расположилась группа не очень торопящихся к восхождению наверх: мол, успеется; лезь тот, кому неймётся. Среди этих ленивцев я узнал своего приятеля Белакву. Приятно видеть, что он, и при жизни враг всякой спешки, верен себе.

В предгорьях Чистилища мне довелось общаться с тенями жертв насильственной смерти. Многие из них были изрядными грешниками, но, прощаясь с жизнью, успели искренне покаяться и потому не попали в Ад. То-то досада для дьявола, лишившегося добычи! Он, впрочем, нашёл как отыграться: не обретя власти над душою раскаявшегося погибшего грешника, надругался над его убитым телом.

Неподалёку от всего этого мы увидели царственно-величественную тень Сорделло. Он и Вергилий, узнав друг в друге поэтов-земляков (мантуанцев), братски обнялись. Вот пример тебе, Италия, грязный бордель, где напрочь порваны узы братства! Особенно ты, моя Флоренция, хороша, ничего не скажешь… Очнись, посмотри на себя…

Сорделло согласен быть нашим проводником к Чистилищу. Это для него большая честь — помочь высокочтимому Вергилию. Степенно беседуя, мы подошли к цветущей ароматной долине, где, готовясь к ночлегу, расположились тени высокопоставленных особ — европейских государей. Мы издали наблюдали за ними, слушая их согласное пение.

Настал вечерний час, когда желанья влекут отплывших обратно, к любимым, и вспоминаешь горький миг прощанья; когда владеет печаль пилигримом и слышит он, как перезвон далёкий плачет навзрыд о дне невозвратимом… В долину отдыха земных властителей заполз было коварный змей соблазна, но прилетевшие ангелы изгнали его.

Я прилёг на траву, заснул и во сне был перенесён к вратам Чистилища. Охранявший их ангел семь раз начертал на моем лбу одну и ту же букву — первую в слове «грех» (семь смертных грехов; эти буквы будут поочерёдно стёрты с моего лба по мере восхождения на чистилищную гору). Мы вошли во второе царство загробья, ворота закрылись за нами.

Началось восхождение. Мы в первом круге Чистилища, где искупают свой грех гордецы. В посрамление гордыни здесь воздвигнуты изваяния, воплощающие идею высокого подвига — смирения. А вот и тени очищающихся гордецов: при жизни несгибаемые, здесь они в наказание за свой грех гнутся под тяжестью наваленных на них каменных глыб.

«Отче наш…» — эту молитву пели согбенные гордецы. Среди них — художник-миниатюрист Одериз, при жизни кичившийся своей громкой славой. Теперь, говорит, осознал, что кичиться нечем: все равны перед лицом смерти — и ветхий старец, и пролепетавший «ням-ням» младенец, а слава приходит и уходит. Чем раньше это поймёшь и найдёшь в себе силы обуздать свою гордыню, смириться, — тем лучше.

Под ногами у нас барельефы с запечатлёнными сюжетами наказанной гордыни: низверженные с небес Люцифер и Бриарей, царь Саул, Олоферн и другие. Заканчивается наше пребывание в первом круге. Явившийся ангел стёр с моего лба одну из семи букв — в знак того, что грех гордыни мною преодолён. Вергилий улыбнулся мне.

Поднялись во второй круг. Здесь завистники, они временно ослеплены, их бывшие «завидущими» глаза ничего не видят. Вот женщина, из зависти желавшая зла своим землякам и радовавшаяся их неудачам… В этом круге я после смерти буду очищаться недолго, ибо редко и мало кому завидовал. Зато в пройденном круге гордецов — наверное, долго.

Вот они, ослеплённые грешники, чью кровь когда-то сжигала зависть. В тишине громоподобно прозвучали слова первого завистника — Каина: «Меня убьёт тот, кто встретит!» В страхе я приник к Вергилию, и мудрый вождь сказал мне горькие слова о том, что высший вечный свет недоступен завистникам, увлечённым земными приманками.

Миновали второй круг. Снова нам явился ангел, и вот на моем лбу остались лишь пять букв, от которых предстоит избавиться в дальнейшем. Мы в третьем круге. Перед нашими взорами пронеслось жестокое видение человеческой ярости (толпа забила каменьями кроткого юношу). В этом круге очищаются одержимые гневом.

Даже в потёмках Ада не было такой чёрной мглы, как в этом круге, где смиряется ярость гневных. Один из них, ломбардец Марко, разговорился со мной и высказал мысль о том, что нельзя все происходящее на свете понимать как следствие деятельности высших небесных сил: это значило бы отрицать свободу человеческой воли и снимать с человека ответственность за содеянное им.

Читатель, тебе случалось бродить в горах туманным вечером, когда и солнца почти не видно? Вот так и мы… Я почувствовал прикосновение ангельского крыла к моему лбу — стёрта ещё одна буква. Мы поднялись в круг четвёртый, освещаемые последним лучом заката. Здесь очищаются ленивые, чья любовь к благу была медлительной.

Ленивцы здесь должны стремительно бегать, не допуская никакого потворства своему прижизненному греху. Пусть вдохновляются примерами пресвятой девы Марии, которой приходилось, как известно, спешить, или Цезаря с его поразительной расторопностью. Пробежали мимо нас, скрылись. Спать хочется. Сплю и вижу сон…

Приснилась омерзительная баба, на моих глазах превратившаяся в красавицу, которая тут же была посрамлена и превращена в ещё худшую уродину (вот она, мнимая привлекательность порока!). Исчезла ещё одна буква с моего лба: я, значит, победил такой порок, как лень. Поднимаемся в круг пятый — к скупцам и расточителям.

Скупость, алчность, жадность к золоту — отвратительные пороки. Расплавленное золото когда-то влили в глотку одному одержимому жадностью: пей на здоровье! Мне неуютно в окружении скупцов, а тут ещё случилось землетрясение. Отчего? По своему невежеству не знаю…

Оказалось, трясение горы вызвано ликованием по поводу того, что одна из душ очистилась и готова к восхождению: это римский поэт Стаций, поклонник Вергилия, обрадовавшийся тому, что отныне будет сопровождать нас в пути к чистилищной вершине.

С моего лба стёрта ещё одна буква, обозначавшая грех скупости. Кстати, разве Стаций, томившийся в пятом круге, был скуп? Напротив, расточителен, но эти две крайности караются совокупно. Теперь мы в круге шестом, где очищаются чревоугодники. Здесь нехудо бы помнить о том, что христианским подвижникам не было свойственно обжорство.

Бывшим чревоугодникам суждены муки голода: отощали, кожа да кости. Среди них я обнаружил своего покойного друга и земляка Форезе. Поговорили о своём, поругали Флоренцию, Форезе осуждающе отозвался о распутных дамах этого города. Я рассказал приятелю о Вергилии и о своих надеждах увидеть в загробном мире любимую мою Беатриче.

С одним из чревоугодников, бывшим поэтом старой школы, у меня произошёл разговор о литературе. Он признал, что мои единомышленники, сторонники «нового сладостного стиля», достигли в любовной поэзии гораздо большего, нежели сам он и близкие к нему мастера. Между тем стёрта предпоследняя литера с моего лба, и мне открыт путь в высший, седьмой круг Чистилища.

А я все вспоминаю худых, голодных чревоугодников: как это они так отощали? Ведь это тени, а не тела, им и голодать-то не пристало бы. Вергилии пояснил: тени, хоть и бесплотны, точь-в-точь повторяют очертания подразумеваемых тел (которые исхудали бы без пищи). Здесь же, в седьмом круге, очищаются палимые огнём сладострастники. Они горят, поют и восславляют примеры воздержания и целомудрия.

Охваченные пламенем сладострастники разделились на две группы: предававшиеся однополой любви и не знавшие меры в двуполых соитиях. Среди последних — поэты Гвидо Гвиницелли и провансалец Арнальд, изысканно приветствовавший нас на своём наречии.

А теперь нам самим надо пройти сквозь стену огня. Я испугался, но мой наставник сказал, что это путь к Беатриче (к Земному Раю, расположенному на вершине чистилищной горы). И вот мы втроём (Стаций с нами) идём, палимые пламенем. Прошли, идём дальше, вечереет, остановились на отдых, я поспал; а когда проснулся, Вергилии обратился ко мне с последним словом напутствия и одобрения, Все, отныне он замолчит…

Мы в Земном Раю, в цветущей, оглашаемой щебетом птиц роще. Я увидел прекрасную донну, поющую и собирающую цветы. Она рассказала, что здесь был золотой век, блюлась невинность, но потом, среди этих цветов и плодов, было погублено в грехе счастье первых людей. Услышав такое, я посмотрел на Вергилия и Стация: оба блаженно улыбались.

О Ева! Тут было так хорошо, ты ж все погубила своим дерзаньем! Мимо нас плывут живые огни, под ними шествуют праведные старцы в белоснежных одеждах, увенчанные розами и лилиями, танцуют чудесные красавицы. Я не мог наглядеться на эту изумительную картину. И вдруг я увидел её — ту, которую люблю. Потрясённый, я сделал невольное движение, как бы стремясь прижаться к Вергилию. Но он исчез, мой отец и спаситель! Я зарыдал. «Данте, Вергилий не вернётся. Но плакать тебе придётся не по нему. Вглядись в меня, это я, Беатриче! А ты как попал сюда?» — гневно спросила она. Тут некий голос спросил её, почему она так строга ко мне. Ответила, что я, прельщённый приманкой наслаждений, был неверен ей после её смерти. Признаю ли я свою вину? О да, меня душат слезы стыда и раскаяния, я опустил голову. «Подними бороду!» — резко сказала она, не веля отводить от неё глаза. Я лишился чувств, а очнулся погруженным в Лету — реку, дарующую забвение совершенных грехов. Беатриче, взгляни же теперь на того, кто так предан тебе и так стремился к тебе. После десятилетней разлуки я глядел ей в очи, и зрение моё на время померкло от их ослепительного блеска. Прозрев, я увидел много прекрасного в Земном Раю, но вдруг на смену всему этому пришли жестокие видения: чудовища, поругание святыни, распутство.

Беатриче глубоко скорбела, понимая, сколько дурного кроется — в этих явленных нам видениях, но выразила уверенность в том, что силы добра в конечном счёте победят зло. Мы подошли к реке Эвное, попив из которой укрепляешь память о совершенном тобою добре. Я и Стаций омылись в этой реке. Глоток её сладчайшей воды влил в меня новые силы. Теперь я чист и достоин подняться на звезды.

Рай

Из Земного Рая мы с Беатриче вдвоём полетим в Небесный, в недоступные уразумению смертных высоты. Я и не заметил, как взлетели, воззрившись на солнце. Неужели я, оставаясь живым, способен на это? Впрочем, Беатриче этому не удивилась: очистившийся человек духовен, а не отягощённый грехами дух легче эфира.

Друзья, давайте здесь расстанемся — не читайте дальше: пропадёте в бескрайности непостижимого! Но если вы неутолимо алчете духовной пищи — тогда вперёд, за мной! Мы в первом небе Рая — в небе Луны, которую Беатриче назвала первою звездою; погрузились в её недра, хотя и трудно представить себе силу, способную вместить одно замкнутое тело (каковым я являюсь) в другое замкнутое тело (в Луну).

В недрах Луны нам встретились души монахинь, похищенных из монастырей и насильно выданных замуж. Не по своей вине, но они не сдержали данного при пострижении обета девственности, и поэтому им недоступны более высокие небеса. Жалеют ли об этом? О нет! Жалеть значило бы не соглашаться с высшей праведной волей.

А все-таки недоумеваю: чем же они виноваты, покорясь насилию? Почему им не подняться выше сферы Луны? Винить надо не жертву, а насильника! Но Беатриче пояснила, что и жертва несёт известную ответственность за учинённое над нею насилие, если, сопротивляясь, не проявила героической стойкости.

Неисполнение обета, утверждает Беатриче, практически невозместимо добрыми делами (слишком уж много надо их сделать, искупая вину). Мы полетели на второе небо Рая — к Меркурию. Здесь обитают души честолюбивых праведников. Это уже не тени в отличие от предшествующих обитателей загробного мира, а светы: сияют и лучатся. Один из них вспыхнул особенно ярко, радуясь общению со мною. Оказалось, это римский император, законодатель Юстиниан. Он сознаёт, что пребывание в сфере Меркурия (и не выше) — предел для него, ибо честолюбцы, делая добрые дела ради собственной славы (то есть любя прежде всего себя), упускали луч истинной любви к божеству.

Свет Юстиниана слился с хороводом огней — других праведных душ. Я задумался, и ход моих мыслей привёл меня к вопросу: зачем Богу-Отцу было жертвовать сыном? Можно же было просто так, верховною волей, простить людям грех Адама! Беатриче пояснила: высшая справедливость требовала, чтобы человечество само искупило свою вину. Оно на это неспособно, и пришлось оплодотворить земную женщину, чтобы сын (Христос), совместив в себе человеческое с божеским, смог это сделать.

Мы перелетели на третье небо — к Венере, где блаженствуют души любвеобильных, сияющие в огненных недрах этой звезды. Один из этих духов-светов — венгерский король Карл Мартелл, который, заговорив со мной, высказал мысль, что человек может реализовать свои способности, лишь действуя на поприще, отвечающем потребностям его натуры: плохо, если прирождённый воин станет священником…

Сладостно сияние других любвеобильных душ. Сколько здесь блаженного света, небесного смеха! А внизу (в Аду) безотрадно и угрюмо густели тени… Один из светов заговорил со мной (трубадур Фолько) — осудил церковные власти, своекорыстных пап и кардиналов. Флоренция — город дьявола. Но ничего, верит он, скоро станет лучше.

Четвёртая звезда — Солнце, обиталище мудрецов. Вот сияет дух великого богослова Фомы Аквинского. Он радостно приветствовал меня, показал мне других мудрецов. Их согласное пение напомнило мне церковный благовест.

Фома рассказал мне о Франциске Ассизском — втором (после Христа) супруге Нищеты. Это по его примеру монахи, в том числе его ближайшие ученики, стали ходить босыми. Он прожил святую жизнь и умер — голый человек на голой земле — в лоне Нищеты.

Не только я, но и светы — духи мудрецов — слушали речь Фомы, прекратив петь и кружиться в танце. Затем слово взял францисканец Бонавентура. В ответ на хвалу своему учителю, возданную доминиканцем Фомой, он восславил учителя Фомы — Доминика, земледельца и слугу Христова. Кто теперь продолжил его дело? Достойных нет.

И опять слово взял Фома. Он рассуждает о великих достоинствах царя Соломона: тот попросил себе у Бога ума, мудрости — не для решения богословских вопросов, а чтобы разумно править народом, то есть царской мудрости, каковая и была ему дарована. Люди, не судите друг о друге поспешно! Этот занят добрым делом, тот — злым, но вдруг первый падёт, а второй восстанет?

Что будет с обитателями Солнца в судный день, когда духи обретут плоть? Они настолько ярки и духовны, что трудно представить их материализованными. Закончено наше пребывание здесь, мы прилетели к пятому небу — на Марс, где сверкающие духи воителей за веру расположились в форме креста и звучит сладостный гимн.

Один из светочей, образующих этот дивный крест, не выходя за его пределы, подвигся книзу, ближе ко мне. Это дух моего доблестного прапрадеда, воина Каччагвиды. Приветствовал меня и восхвалил то славное время, в которое он жил на земле и которое — увы! — миновало, сменившись худшим временем.

Я горжусь своим предком, своим происхождением (оказывается, не только на суетной земле можно испытывать такое чувство, но и в Раю!). Каччагвида рассказал мне о себе и о своих предках, родившихся во Флоренции, чей герб — белая лилия — ныне окрашен кровью.

Я хочу узнать у него, ясновидца, о своей дальнейшей судьбе. Что меня ждёт впереди? Он ответил, что я буду изгнан из Флоренции, в безотрадных скитаниях познаю горечь чужого хлеба и крутизну чужих лестниц. К моей чести, я не буду якшаться с нечистыми политическими группировками, но сам себе стану партией. В конце же концов противники мои будут посрамлены, а меня ждёт триумф.

Каччагвида и Беатриче ободрили меня. Закончено пребывание на Марсе. Теперь — с пятого неба на шестое, с красного Марса на белый Юпитер, где витают души справедливых. Их светы складываются в буквы, в буквы — сначала в призыв к справедливости, а затем в фигуру орла, символ правосудной имперской власти, неведомой, грешной, исстрадавшейся земле, но утверждённой на небесах.

Этот величественный орёл вступил со мной в разговор. Он называет себя «я», а мне слышится «мы» (справедливая власть коллегиальна!). Ему понятно то, что сам я никак не могу понять: почему Рай открыт только для христиан? Чем же плох добродетельный индус, вовсе не знающий Христа? Так и не пойму. А и то правда, — признает орёл, — что дурной христианин хуже славного перса или эфиопа.

Орёл олицетворяет идею справедливости, и у него не когти и не клюв главное, а всезрящее око, составленное из самых достойных светов-духов. Зрачок — душа царя и псалмопевца Давида, в ресницах сияют души дохристианских праведников (а ведь я только что оплошно рассуждал о Рае «только для христиан»? Вот так-то давать волю сомнениям!).

Мы вознеслись к седьмому небу — на Сатурн. Это обитель созерцателей. Беатриче стала ещё красивее и ярче. Она не улыбалась мне — иначе бы вообще испепелила меня и ослепила. Блаженные духи созерцателей безмолвствовали, не пели — иначе бы оглушили меня. Об этом мне сказал священный светоч — богослов Пьетро Дамьяно.

Дух Бенедикта, по имени которого назван один из монашеских орденов, гневно осудил современных своекорыстных монахов. Выслушав его, мы устремились к восьмому небу, к созвездию Близнецов, под которым я родился, впервые увидел солнце и вдохнул воздух Тосканы. С его высоты я взглянул вниз, и взор мой, пройдя сквозь семь посещённых нами райских сфер, упал на смехотворно маленький земной шарик, эту горстку праха со всеми её реками и горными кручами.

В восьмом небе пылают тысячи огней — это торжествующие духи великих праведников. Упоённое ими, зрение моё усилилось, и теперь даже улыбка Беатриче не ослепит меня. Она дивно улыбнулась мне и вновь побудила меня обратить взоры к светозарным духам, запевшим гимн царице небес — святой деве Марии.

Беатриче попросила апостолов побеседовать со мной. Насколько я проник в таинства священных истин? Апостол Петр спросил меня о сущности веры. Мой ответ: вера — довод в пользу незримого; смертные не могут своими глазами увидеть то, что открывается здесь, в Раю, — но да уверуют они в чудо, не имея наглядных доказательств его истинности. Петр остался доволен моим ответом.

Увижу ли я, автор священной поэмы, родину? Увенчаюсь ли лаврами там, где меня крестили? Апостол Иаков задал мне вопрос о сущности надежды. Мой ответ: надежда — ожидание будущей заслуженной и дарованной Богом славы. Обрадованный Иаков озарился.

На очереди вопрос о любви. Его мне задал апостол Иоанн. Отвечая, я не забыл сказать и о том, что любовь обращает нас к Богу, к слову правды. Все возликовали. Экзамен (что такое Вера, Надежда, Любовь?) успешно завершился. Я увидел лучащуюся душу праотца нашего Адама, недолго жившего в Земном Раю, изгнанного оттуда на землю; после смерти долго томившегося в Лимбе; затем перемещённого сюда.

Четыре света пылают передо мной: три апостола и Адам. Вдруг Петр побагровел и воскликнул: «Земной захвачен трон мой, трон мой, трон мой!» Петру ненавистен его преемник — римский папа. А нам пора уже расставаться с восьмым небом и возноситься в девятое, верховное и кристальное. С неземной радостью, смеясь, Беатриче метнула меня в&nb

Ад

Меня зовут Данте. Однажды я заблудился лесу и стал просить помощи у появившегося призрака поэта Вергилия. После того как он мне рассказал, что моя возлюбленная, ныне покойная Биатриче попросила его проводить меня по загробному миру, я решился идти. Мы вошли в Ад, где я услышал, как стонут души людей при жизни, не творившие добра и зла. Дул сильный ветер, доносился грохот, сверкало пламя.

Лимб это первый круг Ада, в котором находятся души некрещеных младенцев, язычников. Эти души не мучаются, а только скорбят, что им не нашлось места в Раю. Перед спуском во второй круг стоит демон Минос, который решает, в какое место Ада необходимо определить грешника. Третий круг собирал души, которые при жизни грешили перееданием и охранялся Цербером.

Плутос – это демон, который отвечал за четвертый круг. Тут наказывали расточителей и скупцов, среди них были папы, кардиналы. Пятый круг для злых и ленивых. В шестом кругу горели гробницы еретиков.

Седьмой круг охранял демон-полубык Минотавр. Я увидел, как в кипящей реке варились насильники, тираны и разбойники. Нас окружали колючие кусты, как оказалось это души самоубийц.

Восьмой круг делился на девять рвов. Первый для сводников и соблазнителей женщин. Второй ров предназначен для льстецов, которые находились в жидкой массе кала. Третий ров для пыток высокопоставленных духовников, которые торговали церковными должностями. Четвертый ров (пазуха) предназначен для наказания ведьм, прорицателей, звездочетов. Пятый ров с кипящей смолой, где черти бросали взяточников. В шестой пазухе мы встретили лицемеров. Попав в седьмой ров, я увидел, как ядовитыми змеями караются воры. Восьмой ров для наказания коварных советчиков. Сеятелей смуты казнили в девятой пазухе. Им отрубали носы, уши, ломали черепа. Мы перешли в десятый ров, предназначенный для алхимиков, фальшивомонетчиков и лжецов.

В девятом кругу Ада располагалось ледяное озеро, в которое вмерзли души предавшие своих родных.

В центр земли вмерз Люцифер, правитель Ада. В его первой пасти торчал Иуда, в другой Брут и в третьей Кассий.

Чистилище

В Чистилище я пообщался с тенями жертв насильственной смерти. Они не оказались в Аду, потому что успели покаяться перед смертью.

В первом кругу Чистилища свои грехи искупали гордецы, воспевая молитву «Отче Наш… Второй круг собирал завистников. Третий круг для грешников, которые очищались от своего гнева. Четвертый круг для очищения ленивых, которые при жизни не спешили тянуться к благу. Пятый круг это сборище скупцов и расточителей, которые были одержимы такими пороками как алчность, жадность к золоту.

Шестой круг для очищения чревоугодников. Пройдя его, мы на пути в седьмой круг Чистилища, высший круг. Тут проходят очищение огнем сладострастники. Для того чтобы попасть в Рай нам тоже необходимо было пройти стену огня.

В Раю я услышал прекрасное щебетание птиц, и перед нами раскинулась роща, вся в цветах. Я любовался всем, что меня окружало. Мимо проходили старцы в белых одеждах. И вот предо мной она - моя любимая Биатриче. С ее появлением исчез мой проводник Вергилий.

Рай

Из Земного Рая мы с моей возлюбленной полетели в небесные высоты. Первое небо Рая это Луна. Тут мы встретили души монахинь, которые не по своей воле не сдержали обет девственности и насильно были выданы замуж. На втором небе Рая - Меркурии, собирались души праведников, они сияли и излучали свет. Венера-это третье небо рая. Тут обитают души любвеобильных.

Четвертая Звезда это Солнце, она объединяла мудрецов. Пятое небо это Марс. Тут собрались духи воителей, и доносился звук гимна. С Марса мы полетели на Юпитер-шестое небо. Здесь обитали души справедливых. Затем мы полетели на седьмое небо, где жили созерцатели. Восьмое небо это созвездие Близнецов и обитель для духов праведников. Затем Биатриче вознесла меня на девятое небо, верховное и кристальное.

«Божественная комедия» — величайшее произведение Средневековья на пороге Возрождения. Данте создал путеводитель по загробному миру в таких подробностях (особенно в первой части), что его современники боялись поэта: они были уверены, что он действительно был на том свете. Ровно сто глав повествуют о необычном путешествии к Богу. Произведение содержит множество отсылок к античности, поэтому без базовых знаний о мифах читать эту книгу будет не просто. Предлагаем ознакомиться с кратким пересказом «Божественной комедии» Данте Алигьери, а также рекомендуем прочитать , чтобы уж точно все понять и осмыслить.

Повествование ведётся от первого лица. Данте Алигьери на половине жизни заблудился в лесу. Поэту угрожает опасность от хищных зверей, олицетворяющих пороки: волчицы, льва и рыси (в некоторых переводах пантеры). Его спасает призрак древнеримского поэта Вергилия, которого Данте почитает как своего учителя. Вергилий предлагает отправиться в путешествие по Аду, Чистилищу и Раю. Данте боится, но античный поэт сообщает, что он делает это по просьбе Беатриче, умершей возлюбленной Алигьери, чтобы спасти его душу. Они отправляются в путь. Над дверьми Ада начертаны слова о том, что если душа попадает сюда, то надежда ей больше не поможет, так как из Ада уже не выйти. Здесь же томятся души «ничтожных», не сделавших в жизни ни добра, ни зла. Ни в Ад, ни в Рай они попасть не могут. Через реку Ахерон героев перевозит мифический страж Харон. Данте лишается сознания, как и после каждого перехода в следующий круг.

1. Ад представлен в поэме в виде воронки, ведущей к центру Земли, под Иерусалимом. В первом кругу Ада, носящем название «Лимб», Данте встречает души праведников, умерших до Рождества Христова. Эти люди были язычниками и не могут спастись. Также в Лимбе находятся души нерождённых младенцев. Здесь же, в темноте, похожей на царство Аида, покоится душа Вергилия. Данте разговаривает с Гомером, Софоклом, Еврипидом и другими античными поэтами.
2. Второй круг представляет собой место суда над грешниками во главе беса Миноса. Как и Харон, Минос возмущается тем, что в Аду находится живой человек, но Вергилий всё ему объясняет. Во втором кругу, гонимые адским ветром страстей, мучаются души, погрязшие в грехе сладострастия (Клеопатра, Елена Троянская, Ахилл и другие).
3. Грех третьего круга — чревоугодие. Гигантский трёхглавый пёс Цербер много раз разрывает валяющихся в грязи грешников. Среди них герой одной из новелл «Декамерона», обжора Чакко. Он просит Данте рассказать о себе живым.
4. Страж четвертого круга — бес Плутос (в мифологии — бог богатства). Скупцы и расточители катят друг на друга камни и бранятся. Среди первых Данте замечает многих священнослужителей.
5. Пятый круг — Стигийское болото, в которое впадает Ахерон. В нем тонут гневные. Через него поэтов переправляет на лодке Флегий — сын Ареса, разрушивший Дельфийский храм. Лодка подплывает к башне города Дит. В нем мучаются грешники, совершившие грехи уже не по слабости, а по своей воле. Поэтов долго не пускают бесы, увещевания Вергилия не помогают.
6. Ворота открывает небесный посланник, пришедший на помощь героям по воде. Шестой круг Ада представляет собой кладбище с горящими могилами, вокруг которых летают фурии и гидры. В огне лежат еретики, среди которых Данте замечает гробницы пап, отошедших от католической церкви. Также он узнает политического врага своих предков. Умершие не знают о настоящем, но могут видеть будущее.
7. Седьмой круг посвящен насилию, его охраняет бес Минотавр. Поэты видят развалины, образовавшиеся от землетрясения во время смерти Иисуса Христа. Это место поделено на 3 рва: насилие против ближнего, против себя и против Бога. В первом течет кровавая река, в которой тонут грешники, а на всех, кто пытается выбраться, охотятся кентавры. Хирон, чья кровь убила Геракла, переплавляет героев дальше. Второй пояс наполнен деревьями, в которых живут души самоубийц. Вокруг кружат гарпии, постоянно нападая на растения. Когда Данте отламывает ветку, раздается стон и вместо смолы течет кровь. Души самоубийц отказались от собственных тел и не вернутся в них после Страшного суда. В третьем рву Данте и Вергилий проходят по пустынному полю, на котором под огненным дождем лежат расслабленные богоненавистники. Вергилий объясняет Данте, что реки Ахерон и Стикс, впадающие в озеро Коцит, — это слезы человечества, погрязшего в пороках. Чтобы спуститься к восьмому кругу, герои садятся на летающее чудище Гериона, олицетворяющего обман.
8. Восьмой круг обманщиков и воров горит в огне. Текут реки кала, некоторые грешники лишены конечностей, один из них передвигается, держа свою голову вместо фонаря, другой меняется телами со змеем в страшных муках. Бесы пугают поэтов и (с целью заманить в ловушку) показывают им неверный путь, но Вергилию удается спасти Данте. Здесь мучаются Улисс, прорицатель Тиресий, а также современники Данте. Герои добираются до колодца гигантов — Немврода, Эфиальта и Антея, которые переносят поэтов к девятому кругу.
9. Последний круг Ада представляет собой ледяную пещеру, в которой мучаются предатели, по горло замёрзшие во льду. В их числе Каин, убивший своего брата. Они злятся на свою судьбу, не стыдясь обвинять во всем Бога. В центре земли изо льда виднеется трехголовое чудовище Люцифер. В трёх пастях он бесконечно жуёт Брута и Кассия (предателей Цезаря), а также Иуду. Поэты ползут по шерсти Люцифера вниз, но вскоре Данте удивляется, что они перемещаются вверх, так как это уже противоположное полушарие. Поэты выбираются на поверхность Земли к острову, на котором расположено Чистилище — высокая гора с усечённой вершиной.

Чистилище

Ангел переправляет к берегу души, удостоенные Рая. У подножья толпятся нерадивые, то есть те, кто каялся, но в то же время ленился это делать. Данте и Вергилий проходят через долину земных властителей к воротам Чистилища, к которым ведут три ступени: зеркальная, шершавая и огненно-красная. Ангел запечатлевает на лбу Алигьери 7 букв «Р» (грехов). По горе можно подниматься только днём, оборачиваться при этом нельзя.

Первый уступ Чистилища занимают гордецы, носящие на спинах тяжелые камни. Под ногами Данте видит изображения с примерами смирения (например, Благовещение Богородицы) и наказанной гордости (падение восставших ангелов). Каждый уступ охраняют ангелы. Во время подъёма на второй уступ первая «Р» пропадает, и остальные становятся менее четкими.

Поэты поднимаются выше. Здесь вдоль обрыва сидят завистники, лишенные зрения. После каждого подъёма на следующий уступ Данте видит сны, олицетворяющие его поиски и духовный подъем.

Третий уступ населяют гневные. Души блуждают в тумане, окутавшем гору в этой части: именно так гнев застилал им глаза при жизни. Данте уже не первый раз слышит торжественные возгласы ангелов.

Первые три уступа были посвящены грехам, связанным с любовью к злу. Четвертый — с недостаточной любовью к Богу. Остальные — с любовью к ложным благам. Четвертый уступ наполнен унылыми, которые вынуждены бесконечно бегать вокруг горы.

На пятом уступе лежат расслабленные купцы и расточители. Данте встаёт на колени перед душой римского папы, но та просит не мешать ей молиться. Все начинают восхвалять Бога, когда чувствуют землетрясение: такое случается, когда душа получает исцеление. На этот раз спасается поэт Стаций. Он присоединяется к Данте и Вергилию.

Исхудавшие от голода чревоугодники на шестом уступе толпятся вокруг дерева с аппетитными на вид плодами, до которых невозможно дотянуться. Это потомок древа познания. Данте узнает своего друга Форезе и общается с ним.

Последний уступ наполнен огнем, сквозь который бегут толпы содомцев и тех, кто испытывал скотскую любовь. Данте и Вергилий проходят через пламя. Последняя буква «Р» исчезает. Данте снова теряет сознание и видит сон, как одна девушка собирает для другой цветы.

Поэт просыпается в Земном Раю, месте, где жили Адам и Ева. Здесь текут Лета (река забвения греха) и Эвноя (река памяти добра). Данте ощущает сильные ветры: Перводвигатель приводит в движение небеса. Поэт становится свидетелем процессии, идущей к раскаявшемуся грешнику. Среди них невиданные звери, люди, олицетворяющие добродетели, а также грифон – полулев-полуорел, символ Христа. С появлением Беатриче в сопровождении ста ангелов Вергилий исчезает. Данте раскаивается в неверности любимой, после чего девушка Мательда окунает его в Лету. В глазах Беатриче Данте видит отражение грифона, постоянно меняющего обличие. Грифон связывает крест из ветвей древа познания, и оно покрывается плодами. Данте наблюдает за видениями, символизирующими судьбу католической церкви: на колесницу прилетает орел, к ней крадётся лисица, из-под земли выползает дракон, после чего колесница превращается в монстра. Данте погружается в Эвною.

Рай

Данте и Беатриче поднимаются в небо сквозь сферу огня. Она смотрит вверх, он — на нее. Они достигают первого неба — Луны, проникая внутрь спутника Земли. Здесь находятся души нарушителей обетов, которые поэт принимает за отражения.

Герои поднимаются к Меркурию, где обитают честолюбивые деятели. Навстречу им вылетает множество светящихся душ, одна из них — императора Юстиниана — размышляет об истории Рима. Следует объяснение необходимости распятия.

На Венере, в третьем небе, живут любвеобильные, торжественно кружащиеся в воздухе вместе с ангелами.

Солнце, как и все планеты в поэме, вертится вокруг Земли. Самую яркую звезду населяют мудрецы. Хороводы душ поют о том, что их свет останется после Воскресения, но будет светить внутри тела. Среди них Данте замечает Фому Аквинского.

Пятое небо — Марс, место обитания воителей за веру. Внутри планеты из лучей собирается крест, вдоль которого летают и поют души. Если отец Данте ходит среди гордецов в Чистилище, то его прапрадед заслужил пребывание здесь, на Марсе. Душа предка предсказывает Данте изгнание.

Данте и Беатриче возносятся к Юпитеру, где блаженствуют справедливые правители. Души, среди которых есть Давид, Константин и другие властители, выстраиваются в поучительные фразы, а затем в огромного орла. Те из них, кто жил до Христа, все равно ожидали его и имеют право попасть в рай.

На седьмом небе — Сатурне — обитают созерцатели, то есть монахи и богословы. Беатриче просит Данте отвлечься от нее, и поэт замечает лестницу, по которой к нему спускаются ангелы и светящиеся души, похожие на огни.

Со звёздного неба, где живут торжествующие души, Данте видит Землю. От яркого света он теряет сознание, чувствуя, что у него тускнеет зрение. Героев встречает Архангел Гавриил. Апостол Петр спрашивает Алигьери о вере, апостол Иаков — о надежде, а апостол Иоанн — о любви. Данте каждому отвечает утвердительно: он верит, надеется и любит. Беатриче убирает пыль с глаз Данте. Алигьери разговаривает с Адамом, после чего видит, как Петр покрывается багровым цветом: это знак того, что действующий папа римский недостоин своего титула.

Данте и Беатриче достигают Перводвигателя, маленькой точки света, с которой видно, как ангелы приводят в движение небеса. Это место кажется самым маленьким небом, тогда как с вознесением героев каждое небо должно быть больше предыдущего. Данте узнает, что главная задача ангелов — движение небес.

Наконец, Данте попадает в Эмпирей или Розу ветров и видит реку света, переходящую в озеро внутри гигантской розы, которая превращается в амфитеатр. Святой Бернард Клевроский становится третьим проводником Данте, так как Беатриче восседает на троне. На переполненных ступенях сидят души праведников. На женской половине — Мария, Лючия, Ева, Рахиль и Беатриче. Напротив них во главе с Иоанном Крестителем сидят мужчины. Бернард Клевроский указывает наверх, и Данте, постепенно теряя сознание от сильного света, видит Бога: три разноцветных круга, отражающих друг друга, в одном из которых поэт начинает различать человеческое лицо. Данте Алигьери перестает видеть и просыпается.

Интересно? Сохрани у себя на стенке!

Божественная комедия — краткое содержание

Божественная комедия

В возрасте тридцати пяти лет, в ночь на Страстную пятницу 1300 года, Данте оказывается потерянным в темном лесу и очень испуган этим. Он видит залитые солнцем горы и пытается подняться на них, но леопард, лев и волчица препятствуют этому. Данте вынужден вернуться в лес. Там он встречает дух Вергилия, который обещает провести ему путешествие через ад и чистилище в Рай. Данте соглашается и следует за Вергилием через врата Ада.

Прямо за входом стонут души, которые при жизни не творили ни добра, ни зла. Далее видна река Ахерон через которую свирепый Харон перевозит мертвецов на лодке к первому кругу ада.

Это- Лимб. Тут томятся души воителей, мудрецов, поэтов, а также некрещеных младенцев. Они скорбят, что им нет места в Раю. Данте и Вергилий шли и говорили о неземном вместе с великим поэтам древности, первым из которых был Гомер.

У спуска во второй круг ада демон Минос определяет, какого грешника куда низвергнуть. Путешественники увидели уносимые вихрем души сладострастников (Клеопатра, Елена Прекрасная и др.) К трагической гибели их привела взаимная страсть..

В круге третьем путников встречал пес Цербер. Здесь, под ливнем, валяются в грязи, души обжор. Среди них земляк Данте, флорентиец Чакко. Они разговорились о родном городе и Чакко попросил Данте напомнить о нем живым после возвращения на землю.

В четвертом круге казнят расточителей и скупцов. Его охраняет демон Плутос.

В пятом кругу мучаются гневные и ленивые. Они погрязли в болотах Стигийской низины.

Перед Данте и Вергилием раскинулся адский город Дит. Всякая мертвая нечисть мешает им войти. Выручил внезапно появившийся у входа в город небесный посланник, обуздавший их злобу. В Дите путники увидели объятые пламенем гробницы, из которых слышны стоны еретиков.

Около спуска из шестого круга в седьмой Вергилий объяснил Данте устройство оставшихся трех кругов, сужающихся к центру земли.

Седьмой круг находится между горами и его охраняет Минотавр. Там путники увидели кровавый кипящий поток, в котором варятся тираны и разбойники. С берега кентавры стреляют в них из луков. Кентавр Несс вызвался проводить путников и помог найти брод через реку.

Кругом были колючие заросли. Это - души самоубийц. Их клюют адские птицы Гарпии, топчут мертвецы и это причиняет им невыносимую боль. Навстречу движутся души новых грешников. Среди них Данте узнал своего учителя Брунетто Латини. Он повинен в склонности к однополой любви. Ещё трое грешников пляшут за аналогичный грех в огне.

Восьмой круг состоит из десяти рвов, называемых Злопазухами.

В первом казнят сводники и соблазнителей женщин, во втором - льстецов. Сводников бичуют бесы, а льстецы сидят в массе кала

Следующий ров выложен камнем с круглыми дырами. Из них торчат горящие ноги духовных лиц, которые торговали церковными должностями. Головы и туловища их зажаты камнями.

В четвертой пазухе казнят прорицателей и колдуньей, которым скручивают шеи.

Пятый — залит кипящей смолой, в которую бросают взяточников. Далее путники видят распятого первосвященник, настаивавший на казни Христа.

В седьмую пазуху путь идет через скалы.. Тут казнят воров – их кусают ядовитые змеи и они то рассыпаются в прах, то восстанавливаются в своем обличье.

А в восьмой пазухе казнят коварных советчиков.

В девятом — казнят сеятелей смуты. Дьявол отсекает им носы и уши, дробит черепа. Путники подошли к колодцу через который Антей спустил их на своей огромной ладони на дно. Они оказались близ центра земного шара.

Перед ними раскинулось ледяное озеро, в которое вмерзли предатели родных.

В центре — вмерзший в лед властитель Ада Люцифер, он — трехликий. Из первой его пасти торчит Иуда, из второй Брут, из третьей Кассий. Люцифер терзает их когтями. От него тянется скважина к противоположному земному полушарию, протиснулись в которую путники поднялись на поверхность и увидели небо.

Они попали в чистилище. Умылись у берега моря, смыли копоть покинутого ада.

Из морской дали к ним приплыл челн управляемый ангелом с душами усопших, которые не попали в ад. На челне путники добрались до берега и пошли к подножию горы Чистилища.

Там путники пообщались с грешниками, которые успели искренне покаяться перед смертью и по этой причине не попали в Ад.

Данте прилег на траву, заснул и во сне был перенесен к вратам в Чистилище. Охранявший врата ангел начертал им на лбу 7 раз букву «Г»- «грех». Эти семь букв будут стираться по мере восхождения на гору.

В первом круге Чистилища искупают свой грех гордецы. Они в наказание за грех гнутся под тяжестью каменных глыб.

Во втором круге – завистники. Они ослеплены, их глаза ничего не видят.

В третьем круге очищаются одержимые гневом. Там была черная мгла, смиряя их ярость.

В круге четвертом очищаются ленивые. Они здесь должны стремительно бегать.

В круге пятом – скупцы и расточители. Тут случилось землетрясение вызванное ликованию из-за того, что одна из душ очистилась и готова к восхождению: это римский поэт Стаций

В круге шестом очищаются чревоугодники. Они осуждены на голодные муки.

Со лба путников стерта предпоследняя буква и им открыт путь в седьмой круг Чистилища.

В седьмом круге, очищаются сладострастники. Они горят в огне и поют, восславляя воздержание и целомудрие.

Теперь путники должны сами пройти через стену огня и другого пути в Рай нет.

И вот — Рай Земной. Он расположен в цветущей роще. Прекрасная донна собирает цветы и поет. Она рассказала Данте, что здесь был золотой век, но потом, среди рай было погублено грехом счастье первых людей.

По Раю шествуют праведные старцы в белоснежных одеждах, на головах – венки из розам и лилий, повсюду танцуют чудесные красавицы. Вдруг Данте увидел свою возлюбленную – Беатриче и лишился чувств. Очнулся он погруженным в Лету - реку забвения грехов.

Из Земного Рая Данте и Беатриче вдвоем полетели в Небесный

В первом небе Рая - в небе Луны, им встретились души монахинь, насильно выданных замуж. Беатриче пояснила, что они хоть и жертвы, но должны нести известную ответственность за учиненное над насилие, так как не проявили героической стойкости.

На третьем небе - Венере, блаженствуют души любвеобильных. Они сияют в огненных недрах звезды..

Четвертая звезда - Солнце, является обиталищем мудрецов. Далее — на Марс и белый Юпитер, где витают души справедливых. Их светы складываются в буквы, а затем в фигуру орла, символ правосудной имперской власти, утвержденной на небесах.

Орел вступил в разговор с Данте. Он олицетворяет идею справедливости, у него а всезрящее око, составленное из самых достойных светов-духов.

Путники вознеслись к седьмому небу - на Сатурн. Это обитель созерцателей. С высоты Данте взглянул вниз, и увидел смехотворно маленький земной шарик.

В восьмом небе пылают тысячи огней - это торжествующие духи великих праведников. Беатриче попросила апостолов побеседовать с Данте. С Апостолом Петром они поговорили о сущности веры. С Апостолом Иоанном — о любви, вере, надежде. На восьмом небе Данте увидел лучащуюся душу Адама. Далее девятое небо, верховное и кристальное.

Первое, что Данте увидел в сфере девятого неба - ослепительную точку. Это — символ божества. Вокруг нее вращаются огни - девять концентрических ангельских кругов — серафимов и херувимов, а наиболее отдаленные и обширные - архангелы и ангелы.

Ангелы, как рассказала Беатриче, ровесники мироздания. Их стремительное вращение является источник всего движения во Вселенной.

Далее – вознесение в Эмпирей - высшую область Вселенной. Там он увидел старца в белом, который указал наверх, где светилась Беатриче. Этот старец — Бернард, отныне – наставник Данте, с ним вместе они стали созерцать розу Эмпирея в которой сияют души непорочных младенцев. Бернард молился деве Марии, помогла Данте. Потом дал ему знак, посмотреть наверх. Посмотрев на ярчайший свет Данте обрел высшую истину. Он созерцал божество в его триединстве.

4.5 (90%) 2 votes