Данте Алигьери

«Божественная комедия»

Ад

На полдороге жизни я — Данте — заблудился в дремучем лесу. Страшно, кругом дикие звери — аллегории пороков; деться некуда. И тут является призрак, оказавшийся тенью любимого мною древнеримского поэта Вергилия. Прошу его о помощи. Он обещает увести меня отсюда в странствия по загробному миру, с тем чтобы я увидел Ад, Чистилище и Рай. Я готов следовать за ним.

Да, но по силам ли мне такое путешествие? Я оробел и заколебался. Вергилий укорил меня, рассказав, что сама Беатриче (моя покойная возлюбленная) снизошла к нему из Рая в Ад и просила быть моим проводником в странствиях по загробью. Если так, то нельзя колебаться, нужна решимость. Веди меня, мой учитель и наставник!

Над входом в Ад надпись, отнимающая всякую надежду у входящих. Мы вошли. Здесь, прямо за входом, стонут жалкие души не творивших при жизни ни добра, ни зла. Далее река Ахерон. Через неё свирепый Харон перевозит на лодке мертвецов. Нам — с ними. «Но ты же не мертвец!» — гневно кричит мне Харон. Вергилий усмирил его. Поплыли. Издали слышен грохот, дует ветер, сверкнуло пламя. Я лишился чувств…

Первый круг Ада — Лимб. Тут томятся души некрещёных младенцев и славных язычников — воителей, мудрецов, поэтов (в их числе и Вергилия). Они не мучаются, а лишь скорбят, что им как нехристианам нет места в Раю. Мы с Вергилием примкнули к великим поэтам древности, первый из которых Гомер. Степенно шли и говорили о неземном.

У спуска во второй круг подземного царства демон Минос определяет, какого грешника в какое место Ада надлежит низвергнуть. На меня он отреагировал так же, как Харон, и Вергилий так же его усмирил. Мы увидели уносимые адским вихрем души сладострастников (Клеопатра, Елена Прекрасная и др.). Среди них Франческа, и здесь неразлучная со своим любовником. Безмерная взаимная страсть привела их к трагической гибели. Глубоко сострадая им, я вновь лишился чувств.

В круге третьем свирепствует звероподобный пёс Цербер. Залаял было на нас, но Вергилий усмирил и его. Здесь валяются в грязи, под тяжёлым ливнем, души грешивших обжорством. Среди них мой земляк, флорентиец Чакко. Мы разговорились о судьбах родного города. Чакко попросил меня напомнить о нем живым людям, когда вернусь на землю.

Демон, охраняющий четвёртый круг, где казнят расточителей и скупцов (среди последних много духовных лиц — папы, кардиналы), — Плутос. Вергилию тоже пришлось его осадить, чтобы отвязался. Из четвёртого спустились в пятый круг, где мучаются гневные и ленивые, погрязшие в болотах Стигийской низины. Подошли к какой-то башне.

Это целая крепость, вокруг неё обширный водоём, в чёлне — гребец, демон Флегий. После очередной перебранки сели к нему, плывём. Какой-то грешник попытался уцепиться за борт, я его обругал, а Вергилий отпихнул. Перед нами адский город Дит. Всякая мёртвая нечисть мешает нам в него войти. Вергилий, оставив меня (ох, страшно одному!), пошёл узнать, в чем дело, вернулся озабоченный, но обнадёженный.

А тут ещё и адские фурии перед нами предстали, угрожая. Выручил внезапно явившийся небесный посланник, обуздавший их злобу. Мы вошли в Дит. Всюду объятые пламенем гробницы, из которых доносятся стоны еретиков. По узкой дороге пробираемся между гробницами.

Из одной гробницы вдруг выросла могучая фигура. Это Фарината, мои предки были его политическими противниками. Во мне, услышав мою беседу с Вергилием, он угадал по говору земляка. Гордец, казалось, он презирает всю бездну Ада. Мы заспорили с ним, а тут из соседней гробницы высунулась ещё одна голова: да это же отец моего друга Гвидо! Ему померещилось, что я мертвец и что сын его тоже умер, и он в отчаянии упал ниц. Фарината, успокой его; жив Гвидо!

Близ спуска из шестого круга в седьмой, над могилой папы-еретика Анастасия, Вергилий объяснил мне устройство оставшихся трёх кругов Ада, сужающихся книзу (к центру земли), и какие грехи в каком поясе какого круга караются.

Седьмой круг сжат горами и охраняем демоном-полубыком Минотавром, грозно заревевшим на нас. Вергилий прикрикнул на него, и мы поспешили отойти подальше. Увидели кипящий кровью поток, в котором варятся тираны и разбойники, а с берега в них кентавры стреляют из луков. Кентавр Несс стал нашим провожатым, рассказал о казнимых насильниках и помог перейти кипящую реку вброд.

Кругом колючие заросли без зелени. Я сломал какую-то ветку, а из неё заструилась чёрная кровь, и ствол застонал. Оказывается, эти кусты — души самоубийц (насильников над собственной плотью). Их клюют адские птицы Гарпии, топчут мимо бегущие мертвецы, причиняя им невыносимую боль. Один растоптанный куст попросил меня собрать сломанные сучья и вернуть их ему. Выяснилось, что несчастный — мой земляк. Я выполнил его просьбу, и мы пошли дальше. Видим — песок, на него сверху слетают хлопья огня, опаляя грешников, которые кричат и стонут — все, кроме одного: тот лежит молча. Кто это? Царь Капаней, гордый и мрачный безбожник, сражённый богами за свою строптивость. Он и сейчас верен себе: либо молчит, либо громогласно клянёт богов. «Ты сам себе мучитель!» — перекричал его Вергилий…

А вот навстречу нам, мучимые огнём, движутся души новых грешников. Среди них я с трудом узнал моего высокочтимого учителя Брунетто Латини. Он среди тех, кто повинен в склонности к однополой любви. Мы разговорились. Брунетто предсказал, что в мире живых ждёт меня слава, но будут и многие тяготы, перед которыми нужно устоять. Учитель завещал мне беречь его главное сочинение, в котором он жив, — «Клад».

И ещё трое грешников (грех — тот же) пляшут в огне. Все флорентийцы, бывшие уважаемые граждане. Я поговорил с ними о злосчастиях нашего родного города. Они просили передать живым землякам, что я видел их. Затем Вергилий повёл меня к глубокому провалу в восьмой круг. Нас спустит туда адский зверь. Он уже лезет к нам оттуда.

Это пёстрый хвостатый Герион. Пока он готовится к спуску, есть ещё время посмотреть на последних мучеников седьмого круга — ростовщиков, мающихся в вихре пылающей пыли. С их шей свисают разноцветные кошельки с разными гербами. Разговаривать я с ними не стал. В путь! Усаживаемся с Вергилием верхом на Гериона и — о ужас! — плавно летим в провал, к новым мукам. Спустились. Герион тотчас же улетел.

Восьмой круг разделён на десять рвов, называемых Злопазухами. В первом рву казнятся сводники и соблазнители женщин, во втором — льстецы. Сводников зверски бичуют рогатые бесы, льстецы сидят в жидкой массе смрадного кала — вонь нестерпимая. Кстати, одна шлюха наказана здесь не за то, что блудила, а за то, что льстила любовнику, говоря, что ей хорошо с ним.

Следующий ров (третья пазуха) выложен камнем, пестреющим круглыми дырами, из которых торчат горящие ноги высокопоставленных духовных лиц, торговавших церковными должностями. Головы же и туловища их зажаты скважинами каменной стены. Их преемники, когда умрут, будут так же на их месте дрыгать пылающими ногами, полностью втеснив в камень своих предшественников. Так объяснил мне папа Орсини, поначалу приняв меня за своего преемника.

В четвёртой пазухе мучаются прорицатели, звездочёты, колдуньи. У них скручены шеи так, что, рыдая, они орошают себе слезами не грудь, а зад. Я и сам зарыдал, увидев такое издевательство над людьми, а Вергилий пристыдил меня; грех жалеть грешников! Но и он с сочувствием рассказал мне о своей землячке, прорицательнице Манто, именем которой была названа Мантуя — родина моего славного наставника.

Пятый ров залит кипящей смолой, в которую черти Злохваты, чёрные, крылатые, бросают взяточников и следят, чтобы те не высовывались, а не то подденут грешника крючьями и отделают самым жестоким образом. У чертей клички: Злохвост, Косокрылый и пр. Часть дальнейшего пути нам придётся пройти в их жуткой компании. Они кривляются, показывают языки, их шеф произвёл задом оглушительный непристойный звук. Такого я ещё не слыхивал! Мы идём с ними вдоль канавы, грешники ныряют в смолу — прячутся, а один замешкался, и его тут же вытащили крючьями, собираясь терзать, но позволили прежде нам побеседовать с ним. Бедняга хитростью усыпил бдительность Злохватов и нырнул обратно — поймать его не успели. Раздражённые черти подрались между собой, двое свалились в смолу. В суматохе мы поспешили удалиться, но не тут-то было! Они летят за нами. Вергилий, подхватив меня, еле-еле успел перебежать в шестую пазуху, где они не хозяева. Здесь лицемеры изнывают под тяжестью свинцовых позолоченных одежд. А вот распятый (прибитый к земле колами) иудейский первосвященник, настаивавший на казни Христа. Его топчут ногами отяжелённые свинцом лицемеры.

Труден был переход: скалистым путём — в седьмую пазуху. Тут обитают воры, кусаемые чудовищными ядовитыми змеями. От этих укусов они рассыпаются в прах, но тут же восстанавливаются в своём обличье. Среди них Ванни Фуччи, обокравший ризницу и сваливший вину на другого. Человек грубый и богохульствующий: Бога послал прочь, воздев кверху два кукиша. Тут же на него набросились змеи (люблю их за это). Потом я наблюдал, как некий змей сливался воедино с одним из воров, после чего принял его облик и встал на ноги, а вор уполз, став пресмыкающимся гадом. Чудеса! Таких метаморфоз не отыщете и у Овидия.

Ликуй, Флоренция: эти воры — твоё отродье! Стыдно… А в восьмом рву обитают коварные советчики. Среди них Улисс (Одиссей), его душа заточена в пламя, способное говорить! Так, мы услышали рассказ Улисса о его гибели: жаждущий познать неведомое, он уплыл с горсткой смельчаков на другой конец света, потерпел кораблекрушение и вместе с друзьями утонул вдали от обитаемого людьми мира.

Другой говорящий пламень, в котором скрыта душа не назвавшего себя по имени лукавого советчика, рассказал мне о своём грехе: этот советчик помог римскому папе в одном неправедном деле — рассчитывая на то, что папа отпустит ему его прегрешение. К простодушному грешнику небеса терпимее, чем к тем, кто надеется спастись покаянием. Мы перешли в девятый ров, где казнят сеятелей смуты.

Вот они, зачинщики кровавых раздоров и религиозных смут. Дьявол увечит их тяжёлым мечом, отсекает носы и уши, дробит черепа. Тут и Магомет, и побуждавший Цезаря к гражданской войне Курион, и обезглавленный воин-трубадур Бертран де Борн (голову в руке несёт, как фонарь, а та восклицает: «Горе!»).

Далее я встретил моего родича, сердитого на меня за то, что его насильственная смерть осталась неотомщенной. Затем мы перешли в десятый ров, где алхимики маются вечным зудом. Один из них был сожжён за то, что шутя хвастался, будто умеет летать, — стал жертвой доноса. В Ад же попал не за это, а как алхимик. Здесь же казнятся те, кто выдавал себя за других людей, фальшивомонетчики и вообще лгуны. Двое из них подрались между собой и потом долго бранились (мастер Адам, подмешивавший медь в золотые монеты, и древний грек Синон, обманувший троянцев). Вергилий упрекнул меня за любопытство, с которым я слушал их.

Наше путешествие по Злопазухам заканчивается. Мы подошли к колодцу, ведущему из восьмого круга Ада в девятый. Там стоят древние гиганты, титаны. В их числе Немврод, злобно крикнувший нам что-то на непонятном языке, и Антей, который по просьбе Вергилия спустил на своей огромной ладони нас на дно колодца, а сам тут же распрямился.

Итак, мы на дне вселенной, близ центра земного шара. Перед нами ледяное озеро, в него вмёрзли предавшие своих родных. Одного я случайно задел ногою по голове, тот заорал, а себя назвать отказался. Тогда я вцепился ему в волосы, а тут кто-то окликнул его по имени. Негодяй, теперь я знаю, кто ты, и расскажу о тебе людям! А он: «Ври, что хочешь, про меня и про других!» А вот ледяная яма, в ней один мертвец грызёт череп другому. Спрашиваю: за что? Оторвавшись от своей жертвы, он ответил мне. Он, граф Уголино, мстит предавшему его былому единомышленнику, архиепископу Руджьери, который уморил его и его детей голодом, заточив их в Пизанскую башню. Нестерпимы были их страдания, дети умирали на глазах отца, он умер последним. Позор Пизе! Идём далее. А это кто перед нами? Альбериго? Но он же, насколько я знаю, не умирал, так как же оказался в Аду? Бывает и такое: тело злодея ещё живёт, а душа уже в преисподней.

В центре земли вмёрзший в лёд властитель Ада Люцифер, низверженный с небес и продолбивший в падении бездну преисподней, обезображенный, трехликий. Из первой его пасти торчит Иуда, из второй Брут, из третьей Кассий, Он жуёт их и терзает когтями. Хуже всех приходится самому гнусному предателю — Иуде. От Люцифера тянется скважина, ведущая к поверхности противоположного земного полушария. Мы протиснулись в неё, поднялись на поверхность и увидели звезды.

Чистилище

Да помогут мне Музы воспеть второе царство! Его страж старец Катон встретил нас неприветливо: кто такие? как смели явиться сюда? Вергилий объяснил и, желая умилостивить Катона, тепло отозвался о его жене Марции. При чем здесь Марция? Пройдите к берегу моря, умыться надо! Мы пошли. Вот она, морская даль. А в прибрежных травах — обильная роса. Ею Вергилий смыл с моего лица копоть покинутого Ада.

Из морской дали к нам плывёт управляемый ангелом чёлн. В нем души усопших, которым посчастливилось не попасть в Ад. Причалили, сошли на берег, и ангел уплыл. Тени прибывших столпились вокруг нас, и в одной я узнал своего друга, певца Козеллу. Хотел обнять его, но ведь тень бесплотна — обнял самого себя. Козелла по моей просьбе запел про любовь, все заслушались, но тут появился Катон, на всех накричал (не делом занялись!), и мы заспешили к горе Чистилища.

Вергилий был недоволен собою: дал повод накричать на себя… Теперь нам нужно разведать предстоящую дорогу. Посмотрим, куда двинутся прибывшие тени. А они сами только что заметили, что я-то не тень: не пропускаю сквозь себя свет. Удивились. Вергилий все им объяснил. «Идите с нами», — пригласили они.

Итак, спешим к подножию чистилищной горы. Но все ли спешат, всем ли так уж не терпится? Вон близ большого камня расположилась группа не очень торопящихся к восхождению наверх: мол, успеется; лезь тот, кому неймётся. Среди этих ленивцев я узнал своего приятеля Белакву. Приятно видеть, что он, и при жизни враг всякой спешки, верен себе.

В предгорьях Чистилища мне довелось общаться с тенями жертв насильственной смерти. Многие из них были изрядными грешниками, но, прощаясь с жизнью, успели искренне покаяться и потому не попали в Ад. То-то досада для дьявола, лишившегося добычи! Он, впрочем, нашёл как отыграться: не обретя власти над душою раскаявшегося погибшего грешника, надругался над его убитым телом.

Неподалёку от всего этого мы увидели царственно-величественную тень Сорделло. Он и Вергилий, узнав друг в друге поэтов-земляков (мантуанцев), братски обнялись. Вот пример тебе, Италия, грязный бордель, где напрочь порваны узы братства! Особенно ты, моя Флоренция, хороша, ничего не скажешь… Очнись, посмотри на себя…

Сорделло согласен быть нашим проводником к Чистилищу. Это для него большая честь — помочь высокочтимому Вергилию. Степенно беседуя, мы подошли к цветущей ароматной долине, где, готовясь к ночлегу, расположились тени высокопоставленных особ — европейских государей. Мы издали наблюдали за ними, слушая их согласное пение.

Настал вечерний час, когда желанья влекут отплывших обратно, к любимым, и вспоминаешь горький миг прощанья; когда владеет печаль пилигримом и слышит он, как перезвон далёкий плачет навзрыд о дне невозвратимом… В долину отдыха земных властителей заполз было коварный змей соблазна, но прилетевшие ангелы изгнали его.

Я прилёг на траву, заснул и во сне был перенесён к вратам Чистилища. Охранявший их ангел семь раз начертал на моем лбу одну и ту же букву — первую в слове «грех» (семь смертных грехов; эти буквы будут поочерёдно стёрты с моего лба по мере восхождения на чистилищную гору). Мы вошли во второе царство загробья, ворота закрылись за нами.

Началось восхождение. Мы в первом круге Чистилища, где искупают свой грех гордецы. В посрамление гордыни здесь воздвигнуты изваяния, воплощающие идею высокого подвига — смирения. А вот и тени очищающихся гордецов: при жизни несгибаемые, здесь они в наказание за свой грех гнутся под тяжестью наваленных на них каменных глыб.

«Отче наш…» — эту молитву пели согбенные гордецы. Среди них — художник-миниатюрист Одериз, при жизни кичившийся своей громкой славой. Теперь, говорит, осознал, что кичиться нечем: все равны перед лицом смерти — и ветхий старец, и пролепетавший «ням-ням» младенец, а слава приходит и уходит. Чем раньше это поймёшь и найдёшь в себе силы обуздать свою гордыню, смириться, — тем лучше.

Под ногами у нас барельефы с запечатлёнными сюжетами наказанной гордыни: низверженные с небес Люцифер и Бриарей, царь Саул, Олоферн и другие. Заканчивается наше пребывание в первом круге. Явившийся ангел стёр с моего лба одну из семи букв — в знак того, что грех гордыни мною преодолён. Вергилий улыбнулся мне.

Поднялись во второй круг. Здесь завистники, они временно ослеплены, их бывшие «завидущими» глаза ничего не видят. Вот женщина, из зависти желавшая зла своим землякам и радовавшаяся их неудачам… В этом круге я после смерти буду очищаться недолго, ибо редко и мало кому завидовал. Зато в пройденном круге гордецов — наверное, долго.

Вот они, ослеплённые грешники, чью кровь когда-то сжигала зависть. В тишине громоподобно прозвучали слова первого завистника — Каина: «Меня убьёт тот, кто встретит!» В страхе я приник к Вергилию, и мудрый вождь сказал мне горькие слова о том, что высший вечный свет недоступен завистникам, увлечённым земными приманками.

Миновали второй круг. Снова нам явился ангел, и вот на моем лбу остались лишь пять букв, от которых предстоит избавиться в дальнейшем. Мы в третьем круге. Перед нашими взорами пронеслось жестокое видение человеческой ярости (толпа забила каменьями кроткого юношу). В этом круге очищаются одержимые гневом.

Даже в потёмках Ада не было такой чёрной мглы, как в этом круге, где смиряется ярость гневных. Один из них, ломбардец Марко, разговорился со мной и высказал мысль о том, что нельзя все происходящее на свете понимать как следствие деятельности высших небесных сил: это значило бы отрицать свободу человеческой воли и снимать с человека ответственность за содеянное им.

Читатель, тебе случалось бродить в горах туманным вечером, когда и солнца почти не видно? Вот так и мы… Я почувствовал прикосновение ангельского крыла к моему лбу — стёрта ещё одна буква. Мы поднялись в круг четвёртый, освещаемые последним лучом заката. Здесь очищаются ленивые, чья любовь к благу была медлительной.

Ленивцы здесь должны стремительно бегать, не допуская никакого потворства своему прижизненному греху. Пусть вдохновляются примерами пресвятой девы Марии, которой приходилось, как известно, спешить, или Цезаря с его поразительной расторопностью. Пробежали мимо нас, скрылись. Спать хочется. Сплю и вижу сон…

Приснилась омерзительная баба, на моих глазах превратившаяся в красавицу, которая тут же была посрамлена и превращена в ещё худшую уродину (вот она, мнимая привлекательность порока!). Исчезла ещё одна буква с моего лба: я, значит, победил такой порок, как лень. Поднимаемся в круг пятый — к скупцам и расточителям.

Скупость, алчность, жадность к золоту — отвратительные пороки. Расплавленное золото когда-то влили в глотку одному одержимому жадностью: пей на здоровье! Мне неуютно в окружении скупцов, а тут ещё случилось землетрясение. Отчего? По своему невежеству не знаю…

Оказалось, трясение горы вызвано ликованием по поводу того, что одна из душ очистилась и готова к восхождению: это римский поэт Стаций, поклонник Вергилия, обрадовавшийся тому, что отныне будет сопровождать нас в пути к чистилищной вершине.

С моего лба стёрта ещё одна буква, обозначавшая грех скупости. Кстати, разве Стаций, томившийся в пятом круге, был скуп? Напротив, расточителен, но эти две крайности караются совокупно. Теперь мы в круге шестом, где очищаются чревоугодники. Здесь нехудо бы помнить о том, что христианским подвижникам не было свойственно обжорство.

Бывшим чревоугодникам суждены муки голода: отощали, кожа да кости. Среди них я обнаружил своего покойного друга и земляка Форезе. Поговорили о своём, поругали Флоренцию, Форезе осуждающе отозвался о распутных дамах этого города. Я рассказал приятелю о Вергилии и о своих надеждах увидеть в загробном мире любимую мою Беатриче.

С одним из чревоугодников, бывшим поэтом старой школы, у меня произошёл разговор о литературе. Он признал, что мои единомышленники, сторонники «нового сладостного стиля», достигли в любовной поэзии гораздо большего, нежели сам он и близкие к нему мастера. Между тем стёрта предпоследняя литера с моего лба, и мне открыт путь в высший, седьмой круг Чистилища.

А я все вспоминаю худых, голодных чревоугодников: как это они так отощали? Ведь это тени, а не тела, им и голодать-то не пристало бы. Вергилии пояснил: тени, хоть и бесплотны, точь-в-точь повторяют очертания подразумеваемых тел (которые исхудали бы без пищи). Здесь же, в седьмом круге, очищаются палимые огнём сладострастники. Они горят, поют и восславляют примеры воздержания и целомудрия.

Охваченные пламенем сладострастники разделились на две группы: предававшиеся однополой любви и не знавшие меры в двуполых соитиях. Среди последних — поэты Гвидо Гвиницелли и провансалец Арнальд, изысканно приветствовавший нас на своём наречии.

А теперь нам самим надо пройти сквозь стену огня. Я испугался, но мой наставник сказал, что это путь к Беатриче (к Земному Раю, расположенному на вершине чистилищной горы). И вот мы втроём (Стаций с нами) идём, палимые пламенем. Прошли, идём дальше, вечереет, остановились на отдых, я поспал; а когда проснулся, Вергилии обратился ко мне с последним словом напутствия и одобрения, Все, отныне он замолчит…

Мы в Земном Раю, в цветущей, оглашаемой щебетом птиц роще. Я увидел прекрасную донну, поющую и собирающую цветы. Она рассказала, что здесь был золотой век, блюлась невинность, но потом, среди этих цветов и плодов, было погублено в грехе счастье первых людей. Услышав такое, я посмотрел на Вергилия и Стация: оба блаженно улыбались.

О Ева! Тут было так хорошо, ты ж все погубила своим дерзаньем! Мимо нас плывут живые огни, под ними шествуют праведные старцы в белоснежных одеждах, увенчанные розами и лилиями, танцуют чудесные красавицы. Я не мог наглядеться на эту изумительную картину. И вдруг я увидел её — ту, которую люблю. Потрясённый, я сделал невольное движение, как бы стремясь прижаться к Вергилию. Но он исчез, мой отец и спаситель! Я зарыдал. «Данте, Вергилий не вернётся. Но плакать тебе придётся не по нему. Вглядись в меня, это я, Беатриче! А ты как попал сюда?» — гневно спросила она. Тут некий голос спросил её, почему она так строга ко мне. Ответила, что я, прельщённый приманкой наслаждений, был неверен ей после её смерти. Признаю ли я свою вину? О да, меня душат слезы стыда и раскаяния, я опустил голову. «Подними бороду!» — резко сказала она, не веля отводить от неё глаза. Я лишился чувств, а очнулся погруженным в Лету — реку, дарующую забвение совершенных грехов. Беатриче, взгляни же теперь на того, кто так предан тебе и так стремился к тебе. После десятилетней разлуки я глядел ей в очи, и зрение моё на время померкло от их ослепительного блеска. Прозрев, я увидел много прекрасного в Земном Раю, но вдруг на смену всему этому пришли жестокие видения: чудовища, поругание святыни, распутство.

Беатриче глубоко скорбела, понимая, сколько дурного кроется — в этих явленных нам видениях, но выразила уверенность в том, что силы добра в конечном счёте победят зло. Мы подошли к реке Эвное, попив из которой укрепляешь память о совершенном тобою добре. Я и Стаций омылись в этой реке. Глоток её сладчайшей воды влил в меня новые силы. Теперь я чист и достоин подняться на звезды.

Рай

Из Земного Рая мы с Беатриче вдвоём полетим в Небесный, в недоступные уразумению смертных высоты. Я и не заметил, как взлетели, воззрившись на солнце. Неужели я, оставаясь живым, способен на это? Впрочем, Беатриче этому не удивилась: очистившийся человек духовен, а не отягощённый грехами дух легче эфира.

Друзья, давайте здесь расстанемся — не читайте дальше: пропадёте в бескрайности непостижимого! Но если вы неутолимо алчете духовной пищи — тогда вперёд, за мной! Мы в первом небе Рая — в небе Луны, которую Беатриче назвала первою звездою; погрузились в её недра, хотя и трудно представить себе силу, способную вместить одно замкнутое тело (каковым я являюсь) в другое замкнутое тело (в Луну).

В недрах Луны нам встретились души монахинь, похищенных из монастырей и насильно выданных замуж. Не по своей вине, но они не сдержали данного при пострижении обета девственности, и поэтому им недоступны более высокие небеса. Жалеют ли об этом? О нет! Жалеть значило бы не соглашаться с высшей праведной волей.

А все-таки недоумеваю: чем же они виноваты, покорясь насилию? Почему им не подняться выше сферы Луны? Винить надо не жертву, а насильника! Но Беатриче пояснила, что и жертва несёт известную ответственность за учинённое над нею насилие, если, сопротивляясь, не проявила героической стойкости.

Неисполнение обета, утверждает Беатриче, практически невозместимо добрыми делами (слишком уж много надо их сделать, искупая вину). Мы полетели на второе небо Рая — к Меркурию. Здесь обитают души честолюбивых праведников. Это уже не тени в отличие от предшествующих обитателей загробного мира, а светы: сияют и лучатся. Один из них вспыхнул особенно ярко, радуясь общению со мною. Оказалось, это римский император, законодатель Юстиниан. Он сознаёт, что пребывание в сфере Меркурия (и не выше) — предел для него, ибо честолюбцы, делая добрые дела ради собственной славы (то есть любя прежде всего себя), упускали луч истинной любви к божеству.

Свет Юстиниана слился с хороводом огней — других праведных душ. Я задумался, и ход моих мыслей привёл меня к вопросу: зачем Богу-Отцу было жертвовать сыном? Можно же было просто так, верховною волей, простить людям грех Адама! Беатриче пояснила: высшая справедливость требовала, чтобы человечество само искупило свою вину. Оно на это неспособно, и пришлось оплодотворить земную женщину, чтобы сын (Христос), совместив в себе человеческое с божеским, смог это сделать.

Мы перелетели на третье небо — к Венере, где блаженствуют души любвеобильных, сияющие в огненных недрах этой звезды. Один из этих духов-светов — венгерский король Карл Мартелл, который, заговорив со мной, высказал мысль, что человек может реализовать свои способности, лишь действуя на поприще, отвечающем потребностям его натуры: плохо, если прирождённый воин станет священником…

Сладостно сияние других любвеобильных душ. Сколько здесь блаженного света, небесного смеха! А внизу (в Аду) безотрадно и угрюмо густели тени… Один из светов заговорил со мной (трубадур Фолько) — осудил церковные власти, своекорыстных пап и кардиналов. Флоренция — город дьявола. Но ничего, верит он, скоро станет лучше.

Четвёртая звезда — Солнце, обиталище мудрецов. Вот сияет дух великого богослова Фомы Аквинского. Он радостно приветствовал меня, показал мне других мудрецов. Их согласное пение напомнило мне церковный благовест.

Фома рассказал мне о Франциске Ассизском — втором (после Христа) супруге Нищеты. Это по его примеру монахи, в том числе его ближайшие ученики, стали ходить босыми. Он прожил святую жизнь и умер — голый человек на голой земле — в лоне Нищеты.

Не только я, но и светы — духи мудрецов — слушали речь Фомы, прекратив петь и кружиться в танце. Затем слово взял францисканец Бонавентура. В ответ на хвалу своему учителю, возданную доминиканцем Фомой, он восславил учителя Фомы — Доминика, земледельца и слугу Христова. Кто теперь продолжил его дело? Достойных нет.

И опять слово взял Фома. Он рассуждает о великих достоинствах царя Соломона: тот попросил себе у Бога ума, мудрости — не для решения богословских вопросов, а чтобы разумно править народом, то есть царской мудрости, каковая и была ему дарована. Люди, не судите друг о друге поспешно! Этот занят добрым делом, тот — злым, но вдруг первый падёт, а второй восстанет?

Что будет с обитателями Солнца в судный день, когда духи обретут плоть? Они настолько ярки и духовны, что трудно представить их материализованными. Закончено наше пребывание здесь, мы прилетели к пятому небу — на Марс, где сверкающие духи воителей за веру расположились в форме креста и звучит сладостный гимн.

Один из светочей, образующих этот дивный крест, не выходя за его пределы, подвигся книзу, ближе ко мне. Это дух моего доблестного прапрадеда, воина Каччагвиды. Приветствовал меня и восхвалил то славное время, в которое он жил на земле и которое — увы! — миновало, сменившись худшим временем.

Я горжусь своим предком, своим происхождением (оказывается, не только на суетной земле можно испытывать такое чувство, но и в Раю!). Каччагвида рассказал мне о себе и о своих предках, родившихся во Флоренции, чей герб — белая лилия — ныне окрашен кровью.

Я хочу узнать у него, ясновидца, о своей дальнейшей судьбе. Что меня ждёт впереди? Он ответил, что я буду изгнан из Флоренции, в безотрадных скитаниях познаю горечь чужого хлеба и крутизну чужих лестниц. К моей чести, я не буду якшаться с нечистыми политическими группировками, но сам себе стану партией. В конце же концов противники мои будут посрамлены, а меня ждёт триумф.

Каччагвида и Беатриче ободрили меня. Закончено пребывание на Марсе. Теперь — с пятого неба на шестое, с красного Марса на белый Юпитер, где витают души справедливых. Их светы складываются в буквы, в буквы — сначала в призыв к справедливости, а затем в фигуру орла, символ правосудной имперской власти, неведомой, грешной, исстрадавшейся земле, но утверждённой на небесах.

Этот величественный орёл вступил со мной в разговор. Он называет себя «я», а мне слышится «мы» (справедливая власть коллегиальна!). Ему понятно то, что сам я никак не могу понять: почему Рай открыт только для христиан? Чем же плох добродетельный индус, вовсе не знающий Христа? Так и не пойму. А и то правда, — признает орёл, — что дурной христианин хуже славного перса или эфиопа.

Орёл олицетворяет идею справедливости, и у него не когти и не клюв главное, а всезрящее око, составленное из самых достойных светов-духов. Зрачок — душа царя и псалмопевца Давида, в ресницах сияют души дохристианских праведников (а ведь я только что оплошно рассуждал о Рае «только для христиан»? Вот так-то давать волю сомнениям!).

Мы вознеслись к седьмому небу — на Сатурн. Это обитель созерцателей. Беатриче стала ещё красивее и ярче. Она не улыбалась мне — иначе бы вообще испепелила меня и ослепила. Блаженные духи созерцателей безмолвствовали, не пели — иначе бы оглушили меня. Об этом мне сказал священный светоч — богослов Пьетро Дамьяно.

Дух Бенедикта, по имени которого назван один из монашеских орденов, гневно осудил современных своекорыстных монахов. Выслушав его, мы устремились к восьмому небу, к созвездию Близнецов, под которым я родился, впервые увидел солнце и вдохнул воздух Тосканы. С его высоты я взглянул вниз, и взор мой, пройдя сквозь семь посещённых нами райских сфер, упал на смехотворно маленький земной шарик, эту горстку праха со всеми её реками и горными кручами.

В восьмом небе пылают тысячи огней — это торжествующие духи великих праведников. Упоённое ими, зрение моё усилилось, и теперь даже улыбка Беатриче не ослепит меня. Она дивно улыбнулась мне и вновь побудила меня обратить взоры к светозарным духам, запевшим гимн царице небес — святой деве Марии.

Беатриче попросила апостолов побеседовать со мной. Насколько я проник в таинства священных истин? Апостол Петр спросил меня о сущности веры. Мой ответ: вера — довод в пользу незримого; смертные не могут своими глазами увидеть то, что открывается здесь, в Раю, — но да уверуют они в чудо, не имея наглядных доказательств его истинности. Петр остался доволен моим ответом.

Увижу ли я, автор священной поэмы, родину? Увенчаюсь ли лаврами там, где меня крестили? Апостол Иаков задал мне вопрос о сущности надежды. Мой ответ: надежда — ожидание будущей заслуженной и дарованной Богом славы. Обрадованный Иаков озарился.

На очереди вопрос о любви. Его мне задал апостол Иоанн. Отвечая, я не забыл сказать и о том, что любовь обращает нас к Богу, к слову правды. Все возликовали. Экзамен (что такое Вера, Надежда, Любовь?) успешно завершился. Я увидел лучащуюся душу праотца нашего Адама, недолго жившего в Земном Раю, изгнанного оттуда на землю; после смерти долго томившегося в Лимбе; затем перемещённого сюда.

Четыре света пылают передо мной: три апостола и Адам. Вдруг Петр побагровел и воскликнул: «Земной захвачен трон мой, трон мой, трон мой!» Петру ненавистен его преемник — римский папа. А нам пора уже расставаться с восьмым небом и возноситься в девятое, верховное и кристальное. С неземной радостью, смеясь, Беатриче метнула меня в&nb

Ад

Меня зовут Данте. Однажды я заблудился лесу и стал просить помощи у появившегося призрака поэта Вергилия. После того как он мне рассказал, что моя возлюбленная, ныне покойная Биатриче попросила его проводить меня по загробному миру, я решился идти. Мы вошли в Ад, где я услышал, как стонут души людей при жизни, не творившие добра и зла. Дул сильный ветер, доносился грохот, сверкало пламя.

Лимб это первый круг Ада, в котором находятся души некрещеных младенцев, язычников. Эти души не мучаются, а только скорбят, что им не нашлось места в Раю. Перед спуском во второй круг стоит демон Минос, который решает, в какое место Ада необходимо определить грешника. Третий круг собирал души, которые при жизни грешили перееданием и охранялся Цербером.

Плутос – это демон, который отвечал за четвертый круг. Тут наказывали расточителей и скупцов, среди них были папы, кардиналы. Пятый круг для злых и ленивых. В шестом кругу горели гробницы еретиков.

Седьмой круг охранял демон-полубык Минотавр. Я увидел, как в кипящей реке варились насильники, тираны и разбойники. Нас окружали колючие кусты, как оказалось это души самоубийц.

Восьмой круг делился на девять рвов. Первый для сводников и соблазнителей женщин. Второй ров предназначен для льстецов, которые находились в жидкой массе кала. Третий ров для пыток высокопоставленных духовников, которые торговали церковными должностями. Четвертый ров (пазуха) предназначен для наказания ведьм, прорицателей, звездочетов. Пятый ров с кипящей смолой, где черти бросали взяточников. В шестой пазухе мы встретили лицемеров. Попав в седьмой ров, я увидел, как ядовитыми змеями караются воры. Восьмой ров для наказания коварных советчиков. Сеятелей смуты казнили в девятой пазухе. Им отрубали носы, уши, ломали черепа. Мы перешли в десятый ров, предназначенный для алхимиков, фальшивомонетчиков и лжецов.

В девятом кругу Ада располагалось ледяное озеро, в которое вмерзли души предавшие своих родных.

В центр земли вмерз Люцифер, правитель Ада. В его первой пасти торчал Иуда, в другой Брут и в третьей Кассий.

Чистилище

В Чистилище я пообщался с тенями жертв насильственной смерти. Они не оказались в Аду, потому что успели покаяться перед смертью.

В первом кругу Чистилища свои грехи искупали гордецы, воспевая молитву «Отче Наш… Второй круг собирал завистников. Третий круг для грешников, которые очищались от своего гнева. Четвертый круг для очищения ленивых, которые при жизни не спешили тянуться к благу. Пятый круг это сборище скупцов и расточителей, которые были одержимы такими пороками как алчность, жадность к золоту.

Шестой круг для очищения чревоугодников. Пройдя его, мы на пути в седьмой круг Чистилища, высший круг. Тут проходят очищение огнем сладострастники. Для того чтобы попасть в Рай нам тоже необходимо было пройти стену огня.

В Раю я услышал прекрасное щебетание птиц, и перед нами раскинулась роща, вся в цветах. Я любовался всем, что меня окружало. Мимо проходили старцы в белых одеждах. И вот предо мной она - моя любимая Биатриче. С ее появлением исчез мой проводник Вергилий.

Рай

Из Земного Рая мы с моей возлюбленной полетели в небесные высоты. Первое небо Рая это Луна. Тут мы встретили души монахинь, которые не по своей воле не сдержали обет девственности и насильно были выданы замуж. На втором небе Рая - Меркурии, собирались души праведников, они сияли и излучали свет. Венера-это третье небо рая. Тут обитают души любвеобильных.

Четвертая Звезда это Солнце, она объединяла мудрецов. Пятое небо это Марс. Тут собрались духи воителей, и доносился звук гимна. С Марса мы полетели на Юпитер-шестое небо. Здесь обитали души справедливых. Затем мы полетели на седьмое небо, где жили созерцатели. Восьмое небо это созвездие Близнецов и обитель для духов праведников. Затем Биатриче вознесла меня на девятое небо, верховное и кристальное.

Эта ночь оказалась очень темной. Данте, оказавшись в лесу, наутро видит горы, золотые от солнечного света. Он пытается забраться на них, но у него ничего не выходит и он отступает. Войдя обратно в лес, он замечает духа Вергилия, он рассказывает герою, что скоро он попадет в потусторонний мир, во все три его части. Герой решается на этот сложный путь и уходит с Вергилием в Ад.

Перед Данте предстает картина Ада. В нем он слышит стон душ, которые никак не проявили себя в жизни. Пройдя их, они выходят в Харону. Он переправляет души из мира живых в мир мертвых. После переправы они попадают в Лимб. Здесь души бывших воинов, писателей, а вместе с ними младенцы, которые не были крещеными при жизни. Герой смог пообщаться здесь с Гомером.

После Лимба он переходит во второй круг. Управляет им Минос. Минос решает дальнейшую судьбу грешника, т.е. какое наказание грешник понесет.

На третьем круге они встретились с адским псом, Цербером. На этом круге находятся чревоугодники, извалянные в грязи. Здесь был Чакко из Флоренции. Чакко попросил рассказать родственникам о нем.

После этого он отправился на следующий круг, на котором были жадные люди, а за этим кругом лентяи и злые при жизни души.

Пройдя пятый круг, Данте попал к замку Флегия, через который им тоже предстояло пройти. Пройдя замок, Данте увидел город Дит. Перед ним стояла охрана, но посланник помог им пройти через охрану, усмирив их. В этом городе находились гробницы, они были охвачены огнем, а в них лежали еретики.

И вот перед ними предстает седьмой круг Ада, Вергилий описал Данте последние круги. Герой вошел туда и увидел Минотавра, держащего в котле тиранов и в месте с ними разбойников. В них постоянно стреляли кентавры из луков.

Дальше был круг под охраной Гериона, вокруг него были рвы-Злопазухи. В каждом были свои грешники и наказывающие: в первом, обольстители с бесами; во втором льстецы, сидящие в испражнениях; в третьем духовники, которые продавали должности, полыхающие огнем и зажатые камнями; в четвертом ведьмы и колдуны, которым ломали шеи; в пятом, те кто брали взятки, купались в смоле; в шестой была единственная душа, предателя Иисуса; в седьмой воры со змеями; в восьмой вероломные советчики; в девятой те, кто затевал смуты, их казнит сатана.

Впереди был колодец, через него их провел Антей. Спустившись, они увидели озеро во льду. В этом озере были предатели родной крови. По центру Ада располагался Люцифер, он истязал Иуду, Брута и Кассия. Они прошли мимо них и оказались по другую сторону.

Они оказались в Чистилище. Подойдя к морю, они отмылись от грязи Ада. Через море их перевез ангел. Попав на другую сторону, они увидели главную гору Чистилища. Недалеко от нее они встретили грешников, раскаивающихся в своих грехах. Данте прилег и уснул. Он увидел сон, как попал к входу в Чистилище. Там Ангел семь раз рисовал грешникам букву «Г» на лбах. Грешники должны были пройти все чистилище, чтобы очиститься от грехов и букв.

На первом круге грешника находятся те, кто возгордились, у них на спинах находятся огромные камни. На втором находятся завистники, они ослеплены. На третьем гневные души, которые накрыли беспросветной тьмой. На четвертом лентяи, их заставляют бегать. На следующем те, кто любят богатство. Вдруг, герой ощутил землетрясение. Оно означает, что кто-то исцелился муками.

На шестом круге находятся те, кто любил переедать, они томятся в голоде. На последнем находятся те, кто любил сладострастие, грешные души поют песни о целомудрии.

Герой с Вергилием находятся на пути к Раю, и их путь преграждает лишь огонь, который необходимо пройти.

Они прошли его и очутились в Раю. Герой увидел красивую рощу, на которой красивая девушка поет песенку и собирает цветочки. В этом же месте прогуливались старики в белоснежных одеждах. Он увидел Беатриче и не смог совладать с чувствами, поэтому упал в обморок. Прийдя в сознание, он очутился в реке, очищающей от грехов. Герой вместе с только очистившейся душой сполоснулись в реке. Беатриче показала Данте, что небо поделено на части. В первом находятся монахини, выданные замуж. На втором более чистые души, излучающие особо яркое сияние.

На следующем, сияние душ было огненным. Далее было четвертое, на нем обитали мудрецы. Потом пятое, на котором свет образовывает буквы, а после этого световой орел, это гласит о правосудии.

Далее были созерцатели. На предпоследнем небе находились праведники. На этом небе Апостол Петр рассказал герою, что означает истинная вера, он сказал, что только в ней возможна любовь, вера, надежда. Именно на этом небе герой познакомился с сиянием Адама. На последнем были самые чистейшие души, которые излучали свет добра. Данте увидел божественную точку, рядом с ней он увидел круги ангелов. Всего кругов было девять. Среди находящихся в кругах были серафимы, херувимы, архангелы и ангелы.

Девушка поведала герою о происхождении ангелов, о том что созданы они в день начала божественных творений. Беатриче пояснила, что вся вселенная движется именно из-за их бесконечного движения.

Данте увидел Эмпирию, это сфера, самая высшая не только в небе а во всей вселенной. Данте увидел неподалеку Бернарда, он становился новым наставником героя. Беатриче же ушла и растворилась в сфере. Бернард и герой увидели розу Эмпирии. В розе находились души младенцев.

Бернард сказал Данте смотреть вверх, а сам взмолился Деве Марии о помощи. Она услышала его и перед Данте предстала величайшая истина - Бог.

Произведение многому нас учит, во первых бездействие тоже наказуемо, как это было с монахинями, и отсутствия в них сил стойкости. Рассказ объясняет нам ценности определений веры, любви и надежды. Ведь именно эти три чувства ценны в любое время. Автор описывает не только любовь к противоположному полу, но и любовь ко всему миру. И напоследок именно Бог открывает завесу перед героем, называя любовь светом.

Средневековая литература способствовала усилению церковной власти на всей территории Старого Света. Многие авторы восхваляли Бога, склонялись перед величием его творений. Но немногочисленным гениям удалось «копнуть» чуть глубже. Сегодня мы узнаем, о чем повествует «Божественная комедия», кто написал этот шедевр , откроем истину сквозь обилие строк.

Вконтакте

Бессмертное перо мастера

Данте Алигьери – выдающийся мыслитель, богослов, писатель и общественный деятель. Не сохранилось точной даты его рождения, но Джованни Боккаччо утверждает, что это май 1265 года. В одном из упоминается, что главный герой родился под знаком Близнецов, начинающийся с 21 мая. 25 марта 1266 года при крещении поэт был наречен новым именем — Дуранте .

Точно неизвестно, где юноша получил образование, но он отлично знал литературу Античности и Средних веков, в совершенстве знал естественные науки, изучал труды еретических авторов.

Первые документальные упоминания о нем относятся к 1296-1297 годам . В этот период автор активно занимался общественной деятельностью, избирался приором Флорентийской республики. Довольно рано примкнул к парии белых гвельфов, за что был впоследствии изгнан из родной Флоренции.

Годы скитаний сопровождались активной литературной деятельностью. В тяжелых условиях постоянных путешествий у Данте созрела мысль написать труд всей жизни. В то время части «Божественной комедии» дописывались в Равенне. Париж невероятно впечатлил Алигьери такой просвещенностью.

1321 год оборвал жизнь величайшего представителя средневековой литературы. Будучи послом Равенны, он направился в Венецию для заключения мира, но по дороге заболел малярией и скоропостижно скончался. Тело захоронено в его последнем пристанище.

Важно! Современным портретам итальянского деятеля верить не приходится. Тот же Боккаччо изображает Данте бородатым, тогда как хроники говорят о гладко выбритом человеке. В целом, сохранившиеся свидетельства соответствуют устоявшемуся представлению.

Глубинный смысл названия

«Божественная комедия» — это словосочетание можно рассматривать с нескольких ракурсов . В буквальном смысле слова – это описание душевных метаний по просторам загробного мира.

Праведники и грешники существуют в разных планах бытия после смерти. Местом для исправления людских душ служит Чистилище, попадающие сюда получают шанс очиститься от земных грехов ради будущей жизни.

Мы видим четкий смысл произведения – бренная жизнь человека определяет дальнейшую судьбу его души.

Поэма изобилует аллегорическими вставками , к примеру:

• три зверя символизируют людские пороки – коварность, ненасытность, гордыню;
• само путешествие представляется в виде поиска духовного пути для каждого человека, окруженного пороками и греховностью;
• «Рай» раскрывает главную цель жизни – стремление к всепоглощающей и всепрощающей любви.

Время создания и структура «Комедии»

Писателю удалось создать чрезвычайно симметричное произведения, которое состоит из трех частей (кантиков) – «Ад», «Чистилище» и «Рай» . Каждый раздел имеет 33 песни, что равно числу 100 (со вступительным песнопением).

«Божественная комедия» наполнена магией чисел:

• названия цифр играли большую роль в структуре произведения, автор придавал им мистическое толкование;
• число «3» связано с христианскими верованиями о Божьей Троице;
• «девятка» формируется из «тройки» в квадрате;
• 33 – символизирует время земной жизни Иисуса Христа;
• 100 – цифра совершенства и всемирной гармонии.

Теперь давайте посмотрим на годы написания «Божественной комедии» и публикации каждой части поэмы:

1. С 1306 по 1309 гг. шел процесс написания «Ада», редактирование продлилось до 1314. Опубликована годом позже.
2. «Чистилище» (1315) творилось на протяжении четырех лет (1308-1312).
3. «Рай» вышел после смерти поэта (1315-1321).

Внимание! Процесс повествования возможен благодаря специфическим строкам – терцинам. Они состоят из трех строк, все части завершаются словом «звезды».

Действующие лица поэмы

Яркой особенностью написания служит отождествление загробной жизни с бренным существованием человека. Ад бушует от политических страстей, здесь вечные муки ждут врагов и недругов Данте. Не зря папские кардиналы в Геенне Огненной, а Генрих VII – на небывалых высотах цветущего Рая.

Среди наиболее ярких персонажей можно выделить:

1. Данте – подлинный , душа которого вынуждена скитаться по просторам загробного мира. Он тот, кто жаждет искупления своих грехов, пытается найти правильный путь, очиститься для новой жизни. На протяжении всего путешествия он наблюдает сонм пороков, греховность человеческого естества.
2. Вергилий – верный проводник и помощник главного героя. Он обитатель Лимба, поэтому сопровождает Данте только по Чистилищу и Аду. С исторической точки зрения, Публий Вергилий Марон – римский поэт, любимый автором более всех. Вергилий у Данте такой островок Разума и философского Рационализма, следующий за ним до конца.
3. Николай III – католический прелат, занимал должность Папы Римского. Несмотря на образованность и светлый ум, порицается современниками за кумовство (продвигал внуков по карьерной лестнице). У Данте святой отец обитатель восьмого круга Ада (как святокупец).
4. Беатриче – тайная возлюбленная и литературная муза Алигьери. Она олицетворяет всепоглощающую и всепрощающую любовь. Стремление стать счастливым, за счет священной любви, заставляет героя двигаться по тернистому пути, сквозь обилия пороков и соблазнов загробного мира.
5. Гай Кассий Лонгин – римский деятель, заговорщик и непосредственный участник убийства Юлия Цезаря. Будучи знатного плебейского рода, он с юных лет подвержен похоти и пороку. Ему отводиться место заговорщика девятого круга Ада, о чем и говорит «Божественная комедия» Данте.
6. Гвидо де Монтефельтро – наемный солдат и политик. Вписал свое имя в историю благодаря славе талантливого полководца, хитрого, коварного политического деятеля. Краткое содержание его «злодеяний» рассказывается в 43 и 44 стихе восьмого рва.

Сюжет

Христианские учения говорят, что навеки осужденные грешники попадают в Ад, души, искупающие вину – в Чистилище, блаженные – в Рай. Автором «Божественной Комедии» дана удивительно детализированная картина загробного мира, его внутреннего устройства.

Итак, давайте приступим к тщательному разбору каждой части поэмы.

Вводная часть

Рассказ ведется от первого лица и повествует о заблудшем в дремучем лесу человеке, которому чудом удалось спастись от трех диких зверей.

Его избавитель Вергилий предлагает помощь в дальнейшем путешествии.

О мотивах такого поступка мы узнаем из уст самого поэта.

Он называет имена трех женщин, покровительствующих Данте на небесах: Дева Мария, Беатриче, Святая Лючия.

Роль двух первых персонажей ясна, а появление Лючии символизирует болезненность зрения автора.

Ад

В понимании Алигьери, оплот грешников имеет форму титанической воронки , которая постепенно сужается. Для лучшего понимания структуры, кратко опишем каждую из частей «Божественной комедии»:

1. Преддверие – здесь покоятся души ничтожных и мелочных людишек, которые ничем не запомнились при жизни.
2. Лимб – первый круг, где страдают добродетельные язычники. Герой видит выдающихся мыслителей Античности (Гомера, Аристотеля).
3. Похоть – второй уровень, ставший домом для блудниц и страстных любовников. Греховность всепоглощающей страсти, туманящей рассудок, наказывается истязанием в кромешной темноте. Пример из реальной жизни автора – Франческа да Римини и Паоло Малатеста.
4. Чревоугодие – третий круг, карающий чревоугодников и гурманов. Грешники вынуждены вечно гнить под палящим солнцем и ледяным дождем (аналог кругов Чистилища).
5. Жадность – расточители и скупцы обречены на нескончаемые споры с себе подобными. Стражем является Плутос.
6. Гнев – ленивые и несдержанные души вынуждены катить громадные валуны сквозь Стикское болото, постоянно увязая по горло, сражаясь друг с другом.
7. Стены города Дита – здесь, в раскаленных могилах, суждено пребывать еретикам и лжепророкам.
8. Персонажи «Божественной комедии» кипят в кровавой реке посреди 7-го круга Ада. Здесь также находятся насильники, тираны, самоубийцы, богохульники, лихоимцы. Для представителей каждой категории предусмотрены свои истязатели: гарпии, кентавры, гончие псы.
9. Злопазухи ждут взяточников, колдунов и обольстителей. Они подвергаются укусам гадов, потрошению, погружению в испражнения, бичеванию бесами.
10. Ледяное озеро Кацит – «теплое» местечко для предателей. Иуда, Кассий и Брут вынуждены покоится в ледяной толще до конца времен. Здесь же находится врата в круги Чистилища.

По словам монаха Гилария, Данте начал писать свою поэму по латыне. Первые три стиха были следующие:

Ultima regna canam, fluido contermina mundo,

Spiritibus quae lata patent, quae praemia solvuut

Pro meritis cuicunque suis (data lege tonantis). -

«In dimidio dierum meorum vadam adportas infori.» Vulgat. Biblia.

В средине н. ж. дороги, т. е. на 35 году жизни, – возраст, который Данте в своем Convito называет вершиною человеческой жизни. По общему мнению, Данте родился в 1265: стало быть, 35 лет ему было в 1300 г.; но, сверх того, из XXI песни Ада видно, что Данте предполагает начало своего странствия в 1300, во время юбилея, объявленного папою Бонифацием VIII, на страстной неделе в великую пятницу, – в год, когда ему сравнялось 35 лет, хотя его поэма написана гораздо позже; потому все происшествия, случившиеся позже этого года, приводятся как предсказания.

Темный лес, по обыкновенному толкованию почти всех комментаторов, означает человеческую жизнь вообще, а в отношении к поэту – его собственную жизнь в особенности, т. е. жизнь, исполненную заблуждений, обуреваемую страстями. Другие под именем леса разумеют политическое состояние Флоренции того времени, (которую Данте называет trista selva, Чист. XIV, 64), и, соединяя все символы этой мистической песни во едино, дают ей политическое значение. Вот напр. как граф Пертикари (Apolog. di Dante. Vol. II, p. 2: fec. 38: 386 della Proposta) объясняет эту песнь: в 1300 г., на 35 году жизни, Данте, избранный в приоры Флоренции, скоро убедился среди смут, интриг и неистовств партий, что истинный путь к общественному благу потерян, и что сам он находится в темном лесу бедствия и изгнания. Когда же он пытался взойти на холмы, вершину государственного счастья, ему представились непреодолимые препятствия со стороны родного его города (Барса с пестрою шкурою), гордости и честолюбия французского короля Филиппа Прекрасного и брата его Карла Валуа (Льва), и корысти и честолюбивых замыслов папы Бонифация VIII (Волчицы). Тогда, предавшись своему поэтическому влечению и возложив всю надежду на воинские дарования Карла Великого, сеньора веронского (Пса ), написал он свою поэму, где, при содействии духовного созерцания (donna gentile), небесного просветления (Лучии) и богословия (Беатриче), руководимый разумом, мудростью человеческою, олицетворенною в поэзии (Виргилием), проходить он места наказания, очищения и награды, наказуя таким образом пороки, утешая и исправляя слабости и награждая добродетель погружением в созерцание высшего блага. Из этого видно, что конечная цель поэмы – призвать нацию порочную, раздираемую раздорами, к единству политическому, нравственному и религиозному.

Данте избежал этой жизни, исполненной страстей и заблуждений, особенно раздоров партии, в которые он должен был вдаться как правитель Флоренции; но жизнь эта была так ужасна, что воспоминание об ней снова рождает в нем ужас.

В подлиннике: «Так горек он (лес), что смерть немногим боле.» – Вечно-горький мир (Io mondo senia fine amaro) есть ад (Рая XVII. 112). – «Как вещественная смерть уничтожает наше земное существование, так смерть нравственная лишает нас ясного сознания, свободного проявления нашей воли, а потому нравственная смерть немного лучше самой смерти вещественной». Штрекфусс.

Сон означает, с одной стороны, человеческую слабость, потемнение внутреннего света, недостаток самопознания, одним словом – усыпление духа; с другой стороны – сон есть переход к духовному миру (См. Ада III, 136).

Холм, по объяснению большей части комментаторов, означает добродетель, по другим восхождение к высшему благу. В подлиннике Данте пробуждается у подошвы холма; подошва холма – начало спасения, та минута, когда в душе нашей возникает спасительное сомнение, роковая мысль, что путь, по которому мы шли до этой минуты, ложен.

Пределы юдоли. Юдоль есть временное поприще жизни, которое мы обыкновенно называем юдолию слез и бедствий. Из XX песни Ада, ст. 127–130, видно, что в этой юдоли путеводным светом поэту служило мерцание месяца. Месяц означает слабый свет человеческой мудрости. Копишь.

Планета, ведущая людей прямой дорогой, есть солнце, которое, по системе Птоломеевой, принадлежит к планетам. Солнце имеет здесь не только значение материального светила, но, в противоположность месяцу (философия), есть полное, непосредственное познание, божественное вдохновение. Копишь.

Даже отблеск божественного познания уже в состоянии уменьшить в нас отчасти ложный страх земной юдоли; но вполне он исчезает только тогда, как мы совершенно исполнима страхом Господним, как Беатриче (Ада II, 82–93). Копишь.

При восхождении, нога, на которую мы опираемся, всегда стоит ниже. «Восходя от низшего к высшему, мы подаемся вперед медленно, только шаг за шагом, только тогда, как твердо и верно встанем на низшее: восхождение духовное подлежит тем же законам, как и телесное.» Штрекфусс.

Барс (uncia, leuncia, lynx, catus pardus Окена), по толкованию старинных комментаторов, означает сладострастие, Лев – гордость или властолюбие, Волчица – корысть и скупость; другие, особенно новейшие, видят в Барсе Флоренцию и Гвельфов, во Льве – Францию и в особенности Карла Валуа, в Волчице – папу или римскую курию, и, согласно с этим, дают всей первой песни смысл чисто-политический. По объяснению Каннегиссера, Барс, Лев и Волчица означают три степени чувственности, нравственной порчи людей: Барс есть пробуждающаяся чувственность, на что указывают его быстрота и проворство, пестрая шкура и неотвязчивость; Лев есть чувственность уже пробудившаяся, преобладающая и не скрываемая, требующая удовлетворения: потому он изображен с величавою (в подлиннике: поднятой) головою, голодный, злой до того, что воздух вокруг него содрогается; наконец, Волчица – образ тех, которые вполне предались греху, почему и сказано, что она многим уже была отравой жизни, потому и Данта она совершенно лишает спокойствия и всечасно более и более вгоняет в юдоль нравственной смерти.

В этой терцине определяется время странствия поэта. Оно, как сказано выше, началось в великую пятницу на страстной неделе, или 25 марта: стало быть, около весеннего равноденствия. Впрочем, Филалетес, основываясь на XXI песни Ада, полагает, что странствие свое Данте начал 4 апреля. – Божественная любовь, по представлению Данта, есть причина движения тел небесных. – Толпою звезд обозначается созвездие Овна, в которое в это время вступает солнце.

В основе поэмы Данте лежит признание человечеством своих грехов и восхождение к духовной жизни и к Богу. По мнению поэта, для обретения душевного покоя необходимо пройти все круги ада и отказаться от благ, а согрешения искупить страданиями. Каждая из трех глав поэмы включает в себя 33 песни. «Ад», «Чистилище» и «Рай» - красноречивые названия частей, из которых складывается «Божественная комедия». Краткое содержание дает возможность осмыслить основную идею поэмы.

Поэму Данте Алигьери создал в годы изгнания, незадолго до своей смерти. Она признана в мировой литературе как гениальное творение. Сам автор дал ей имя «Комедия». Так в те времена принято было называть любое произведение, имеющее счастливый конец. «Божественной» наименовал ее Боккаччо, таким образом, поставив высшую оценку.

Поэма Данте "Божественная комедия", краткое содержание которой школьники проходят в 9-м классе, с трудом воспринимается современными подростками. Подробный анализ некоторых песен не может дать полного представления о произведении, тем более с учетом сегодняшнего отношения к религии и человеческим грехам. Однако знакомство, пусть и обзорное, с творчеством Данте необходимо для создания полного представления о мировой художественной литературе.

«Божественная комедия». Краткое содержание главы "Ад"

Главный герой произведения - это сам Данте, к которому является тень известного поэта Вергилия с предложением совершить путешествие по Данте сначала сомневается, но соглашается после того, как Вергилий сообщает ему, что стать его проводником поэта попросила Беатриче (возлюбленная автора, к тому времени давно умершая).

Путь действующих лиц начинается с ада. Перед входом в него находятся жалкие души, которые при жизни не творили ни добра, ни зла. За воротами протекает река Ахерон, через которую Харон переправляет усопших. Герои приближаются к кругам ада:

Пройдя все круги ада, Данте и его спутник поднялись наверх и увидели звезды.

«Божественная комедия». Краткое содержание части "Чистилище"

Главный герой и его проводник попадают в чистилище. Здесь их встречает страж Катон, который посылает их к морю умыться. Спутники отправляются к воде, где Вергилий смывает с лица Данте копоть загробного мира. В это время к путешественникам подплывает челн, которым правит ангел. Он высаживает на берег души умерших, которые не попали в ад. С ними герои совершают путешествие к горе чистилища. По дороге они встречают земляка Вергилия - поэта Сорделло, который присоединяется к ним.

Данте засыпает и во сне переносится к вратам чистилища. Здесь ангел пишет на лбу поэта семь букв, обозначающих Герой проходит все круги чистилища, очищаясь от согрешений. После прохождения каждого круга ангел стирает со лба Данте букву преодоленного греха. На последнем круге поэту необходимо пройти через пламя огня. Данте боится, но Вергилий убеждает его. Поэт проходит испытание огнем и попадает в рай, где его ждет Беатриче. Вергилий умолкает и исчезает навсегда. Любимая омывает Данте в священной реке, и поэт чувствует, как в его тело вливаются силы.

«Божественная комедия». Краткое содержание части "Рай"

Возлюбленные возносятся к небесам. К удивлению главного героя, он смог взлететь. Беатриче объяснила ему, что души, не отягощенные грехами, легки. Влюбленные проходят все райские небеса:

• первое небо Луны, где находятся души монахинь;
• второе - Меркурия для честолюбивых праведников;
• третье - Венеры, здесь покоятся души любвеобильных;
• четвертое - Солнца, предназначенное для мудрецов;
• пятое - Марса, который принимает воителей;
• шестое - Юпитера, для душ справедливых;
• седьмое - Сатурна, где находятся души созерцателей;
• восьмое - для духов великих праведников;
• девятое - здесь находятся ангелы и архангелы, серафимы и херувимы.

После возвышения на последнее небо, герой видит деву Марию. Она находится среди сияющих лучей. Данте поднимает голову вверх на яркий и ослепляющий свет и обретает высшую истину. Он видит божество в его триединстве.