Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже
Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.
Размещено на http://www.allbest.ru/
Министерство образования Республики Беларусь
Белорусский государственный университет
Институт журналистики
Факультет журналистики
Кафедра Медиалогии и веб-журналистики
на тему: «Беллетристика. Эпигонство. Графомания»
Выполнила:
студентки 6 курса 1 группы
Авдей Анастасии Геннадьевны
Руководитель:
доктор филологических наук, профессор
Тычко Галина Казимировна
2. Эпигонство
3. Графомания
Список использованных источников
1. Беллетристика как один из популярных жанров литературы
Слово «беллетристика» (от фр. belles lettres -- изящная словесность) используется в разных значениях: в широком смысле -- художественная литература (это словоупотребление ныне устарело); в более узком -- повествовательная проза. беллетристика графомания литературный
Беллетристика рассматривается также в качестве звена массовой литературы, а то и отождествляется с ней. Нас же интересует иное значение слова: беллетристика -- это литература «второго» ряда, необразцовая, неклассическая, но в то же время имеющая неоспоримые достоинства и принципиально отличающаяся от литературного «низа» («чтива»), т. е. срединное пространство литературы.
Беллетристика неоднородна. В ее сфере значим прежде всего круг произведений, не обладающих художественной масштабностью и ярко выраженной оригинальностью, но обсуждающих проблемы своей страны и эпохи, отвечающие духовным и интеллектуальным запросам современников, а иногда и потомков. Подобного рода беллетристика, по словам В.Г. Белинского, выражает «потребности настоящего, думу и вопрос дня» и в этом смысле подобна «высокой литературе», с ней неизменно соприкасаясь. Таковы многочисленные романы, повести и рассказы Вас. Ив. Немировича-Данченко (1844-1936), неоднократно переиздававшиеся на протяжении 1880-1910-х годов.
Не сделавший каких-либо собственно художественных открытий, склонный к мелодраматическим эффектам и нередко сбивавшийся на литературные штампы, этот писатель вместе с тем сказал о русской жизни нечто свое и оригинальное. Немирович-Данченко был пристально внимателен к мирскому праведничеству как важнейшему фактору национальной жизни, к облику и судьбам людей с «большими сердцами», которых «не разглядишь сразу»: «Все они где-то хоронятся под спудом, точно золотая жила в каменной породе».
Часто бывает, что книга, воплотившая думы и потребности исторического момента, нашедшая живой отклик у современников писателя, позже выпадает из читательского обихода, становится достоянием истории литературы, представляющим интерес только для специалистов. Такая участь постигла, например, повесть графа Вл. Соллогуба «Тарантас», имевшую громкий, но недолговечный успех. Назовем также произведения М.Н. Загоскина, Д.В. Григоровича, И.Н. Потапенко.
Беллетристика, откликающаяся (или стремящаяся отозваться) на литературно-общественные веяния своего времени, ценностно неоднородна. В одних случаях она содержит в себе начала оригинальности и новизны (более в сфере идейно-тематической, нежели собственно художественной), в других -- оказывается по преимуществу (а то и полностью) подражательной и эпигонской.
Эпигонство (от др. -- гр. epigonoi -- родившиеся после) -- это «нетворческое следование традиционным образцам» и, добавим, назойливое повторение и эклектическое варьирование хорошо известных литературных тем, сюжетов) мотивов, в частности -- подражание писателям первого ряда. По словам М.Е. Салтыкова-Щедрина, «участь всех сильных и энергических талантов -- вести за собой длинный ряд подражателей».
Так, за новаторской повестью Н.М. Карамзина «Бедная Лиза» последовал поток подобных ей произведений, мало чем одно от другого отличающихся («Бедная Маша», «История несчастной Маргариты» и пр.). Нечто сходное позже происходило с темами, мотивами, стилистикой поэзии Н.А. Некрасова и А.А. Блока. Опасность эпигонства порой угрожает и писателям талантливым, способным сказать (и сказавшим) в литературе свое слово. Так, по преимуществу подражательный характер имели первые произведения Н.В. Гоголя (поэма «Ганс Кюхельгартен») и Н.А. Некрасова (лирический сборник «Мечты и звуки»).
Случается также, что писатель, ярко себя проявивший, позже не в меру часто прибегает к самоповторам, становясь эпигоном самого себя (на наш взгляд, подобного крена не избежал такой яркий поэт, как А.А. Вознесенский). По словам А.А. Фета, для поэзии ничего «нет убийственнее повторения, а тем более самого себя». Случается, что творчество писателя сочетает в себе начала эпигонства и оригинальности. Таковы, к примеру, повести и рассказы С.И. Гусева-Оренбургского, где явственны как подражание Г.И. Успенскому и М. Горькому, так и своеобычное и смелое освещение современности (в основном жизни русского провинциального духовенства).
Эпигонство не имеет ничего общего с опорой писателя на традиционные художественные формы, с преемственностью как таковой. (Для художественного творчества оптимальна установка на преемственность без подражательности. Это прежде всего отсутствие у писателя своих тем и идей и эклектичность формы, которая взята у предшественников и ни в коей мере не обновлена. Но поистине серьезная беллетристика неизменно уходит от соблазнов и искусов эпигонства. Лучшие из писателей-беллетристов («обыкновенные таланты», по Белинскому, или, как их назвал М.Е. Салтыков-Щедрин, «подмастерья», которых, как и мастеров, имеет «каждая школа») выполняют в составе литературного процесса роль благую и ответственную. Они насущны и необходимы для большой литературы и общества в целом.
Для крупных художников слова составляют «питательный канал и резонирующую среду»; беллетристика «по-своему питает корневую систему шедевров»; обыкновенные таланты порой впадают в подражательство и эпигонство, но вместе с тем «нередко нащупывают, а то и открывают для разработки те тематические, проблемные пласты, которые позднее будут глубоко вспаханы классикой».
Беллетристика, активно откликающаяся на «злобу дня», воплощающая веяния «малого времени», его заботы и тревоги, значима не только в составе текущей словесности, но и для понимания истории общественной и культуро-художественной жизни прошлых эпох. «Есть литературные произведения, -- писал М.Е. Салтыков-Щедрин, -- которые в свое время пользуются большим успехом и даже имеют немалую долю влияния на общество.
Но вот проходит это «свое время», и сочинения, представлявшие в данную минуту живой интерес, сочинения, которых появление в свет было приветствовано общим шумом, постепенно забываются и сдаются в архив. Тем не менее игнорировать их не имеют права не только современники, но даже отдаленное потомство, потому что в этом случае литература составляет, так сказать, достоверный документ, на основании которого всего легче восстановить характеристические черты времени и узнать его требования.
Следовательно, изучение подобного рода произведений есть необходимость, есть одно из непременных условий хорошего литературного воспитания». В ряде случаев беллетристика волевыми решениями сильных мира на какое-то время возводится в ранг классики. Такой оказалась участь многих произведений литературы советского периода, каковы, например, «Как закалялась сталь» Н.А. Островского, «Разгром» и «Молодая гвардия» А.А. Фадеева. Их правомерно назвать канонизированной беллетристикой.
Наряду с беллетристикой, обсуждающей проблемы своего времени, широко бытуют произведения, созданные с установкой на развлекательность, на легкое и бездумное чтение. Эта ветвь беллетристики тяготеет к «формульности» и авантюрности, отличается от безликой массовой продукции. В ней неизменно присутствует авторская индивидуальность. Вдумчивый читатель всегда видит различия между такими авторами, как А Конан-Дойль, Ж. Сименон, А. Кристи.
Не менее ощутимо индивидуальное своеобразие в таком роде беллетристики, как научная фантастика: Р. Брэдбери невозможно «спутать» со Ст. Лемом, И.А. Ефремова -- с братьями Стругацкими. Произведения, которые поначалу воспринимались как занимательное чтение, могут, выдержав испытание временем, в какой-то мере приблизиться к статусу литературной классики.
Такова, например, судьба романов А. Дюма-отца, которые, не являясь шедеврами словесного искусства и не знаменуя обогащение художественной культуры, однако, любимы широким кругом читателей уже на протяжении целых полутора столетий. Право на существование развлекательной беллетристики и ее положительная значимость (в особенности для юношества) сомнений не вызывают. В то же время для читающей публики вряд ли желательна полная, исключительная сосредоточенность на литературе подобного рода.
Естественно прислушаться к парадоксальной фразе Т. Манна: «Так называемое занимательное чтение, несомненно, самое скучное, какое только бывает». Беллетристика как «срединная» сфера литературного творчества (и в ее серьезно-проблемной, и в развлекательной ветви) тесно соприкасается как с «верхом», так и с «низом» литературы. В наибольшей мере это относится к таким жанрам, как авантюрный роман и роман исторический, детектив и научная фантастика. Авантюрному роману с его занимательностью, с его напряженной интригой многим обязаны такие признанные классики мировой литературы, как Ч. Диккенс и Ф.М. Достоевский.
«Большая часть романов Диккенса основана на семейной тайне: брошенное на произвол судьбы дитя богатой и знатной фамилии преследуется родственниками, желающими незаконно воспользоваться его наследством. Диккенс умеет пользоваться этою затасканною завязкою как человек с огромным поэтическим талантом», -- писал Белинский в статье о романе Э. Сю «Парижские тайны», попутно отмечая вторичность романа Э. Сю по отношению к произведениям английского романиста («"Парижские тайны" -- неловкое и неудачное подражание романам Диккенса»).
В некоторых случаях завязка, основанная на «семейной тайне», осложнена у Диккенса детективными мотивами (роман «Холодный дом»). Один из мастеров детектива, английский писатель У. Коллинз, автор популярных и в наши дни романов «Лунный камень» и «Женщина в белом», стал соавтором романа Ч. Диккенса «Наш общий друг». Дружба и сотрудничество с Диккенсом оказали благотворное воздействие на литературную деятельность Коллинза -- одного из родоначальников добротной, художественно полноценной детективной прозы, которая позднее была представлена такими именами, как А. Конан-Дойль и Ж. Сименон.
Один из разительных в мировой литературе примеров взаимодействия ее высот «срединной сферы» -- художественная практика Ф.М. Достоевского. В критико-публицистической статье «Книжность и грамотность» (1861) Достоевский пишет о необходимости «доставления народу» «как можно более приятного и занимательного чтения». «Скажут мне, пожалуй, умные люди, что в моей книжке будет мало дельного, полезного? Будут какие-то сказки, повести, разная фантастическая дичь, без системы, без прямой цели, одним словом, тарабарщина, и что народ с первого раза мою книжку и от «Прекрасной магометанки» не отличит. Пусть с первого разу не отличит, отвечаю я. Пусть даже задумается, которой из них отдать преимущество. Значит, она ему понравится, коли он ее с любимой книгой будет сличать. А так как я все-таки буду помещать хоть и любопытнейшие, завлекательнейшие, но вместе с тем и хорошие статьи в этой книжке, то мало-помалу достигну следующих результатов:
1) что народ за моими книжками забудет «Прекрасную магометанку»;
2) мало того, что забудет; он даже отдаст моей книжке положительное преимущество перед нею, потому что свойство хороших сочинений -- очищать вкус и рассудок. И наконец,
3) вследствие удовольствия, доставленного моими книжками, мало-помалу распространится в народе и охота к чтению».
Достоевский подтвердил свой размышления о необходимости занимательного чтения для широкого читателя творческой практикой. В том же 1861 г. в журнале «Время» печатается его роман «Униженные и оскорбленные» -- произведение, где в наибольшей степени очевидна связь прозы Достоевского с традицией развлекательной беллетристики.
Литературная критика позже писала, вспоминая об огромном успехе романа в самых разнообразных читательских слоях: «Им буквально зачитывались, заурядная публика приветствовала автора восторженными рукоплесканиями; критика в лице своего гениальнейшего и авторитетнейшего представителя, в лице Добролюбова отнеслась к нему в высшей степени сочувственно». Достоевский и в более поздние годы широко применял повествовательные приемы, характерные для беллетристики и массовой литературы. Художественно переосмысливая эффекты уголовных фабул, использовал их в своих прославленных романах «Преступление и наказание», «Бесы», «Братья Карамазовы».
2. Эпигонство
Эпигонство - это нетворческое следование литературным образцам, упрощение, вульгаризация, выхолащивание художественных стилей и индивидуальных манер, механическое заимствование утративших былую оригинальность и содержательность приёмов.
Как негативное понятие эпигонство стало восприниматься в ходе утверждения эстетики романтизма, когда творческая оригинальность и обладание индивидуальным видением мира становятся одним из главных критериев художественности. Эпигонство - неотъемлемое свойство литературы любого периода, поскольку «участь всех сильных и энергичных талантов - вести за собой длинный ряд подражателей» (М. Е. Салтыков-Щедрин).
Эстетическая вторичность, рабская зависимость от существующих литературных образцов, тиражирование художественных открытий писателей «первого ряда», эксплуатация некогда новаторских приёмов - эти характеристики позволяют сблизить эпигонство с массовой литературой. Примером подобного рода эпигонской литературы являются многочисленные образцы русской романтической поэмы 1830-х гг., полностью зависевшие от поэм Дж. Г.Байрона и А. С. Пушкина и превратившие индивидуальные особенности их произведений в литературные шаблоны.
Эпигонскими могут быть сочинения и писателей первого ряда: эпигонскими были первые произведения О. Бальзака (трагедия «Кромвель», написанная в подражание П. Корнелю и Ж. Расину), Н. В. Гоголя (поэма «Ганс Кюхельгартен»), Н. А. Некрасова (лирический сборник «Мечты и звуки»), Б. Шоу (до обращения к драматургии писавшего тусклые социально-бытовые романы) и др.
3. Графомания
Определяя графоманию как болезненную страсть к сочинительству, не подкрепленную природным дарованием, толковые словари вслед за бытовым словоупотреблением предлагают пользоваться этим термином как своего рода вкусовой оценкой или, если угодно, диагнозом.
Слово «графоман» воспринимается как синоним бездарности, причем бездарности амбициозной, воинствующей, а графоманские тексты прочитываются как «плохая», «низкокачественная» литература, лишь имитирующая (зачастую с незаметным для самого автора конфузным эффектом) внешние признаки словесного искусства, но не способная порождать собственно художественные смыслы.
Так графоманию понимали еще в XVIII-XIX столетиях - см. комедию французского поэта А. Пирона «Метромания» (1738), высмеивающую массовую одержимость модным в ту пору стихотворчеством, творчество графа Дмитрия Хвостова (1757-1835), чье имя благодаря насмешкам современников стало в русской традиции нарицательным, или стихи воспетого Федором Достоевским капитана Лебядкина.
И в этом словоупотреблении не было никакой беды - вплоть до ХХ века, когда все усиливающаяся тяга к ценностному релятивизму размыла границы конвенциально одобренного обществом единого художественного вкуса и когда на волне стремления взломать стандарты бесцветно грамотной литературной речи возникли новые художественные явления (например, авангардизм или, позднее, концептуализм), применительно к которым традиционная оппозиция таланта и графомании (бездарности) либо не срабатывает, либо открывает избыточно широкое поле для оценочного произвола и/или плюралистических интерпретаций.
Выяснилось, что стихи графа Хвостова и даже капитана Лебядкина не только не так уж плохи, но и могут рассматриваться как отправная точка для художественных инноваций. Оказалось, что свои претензии на гражданство предъявляет наивная литература, позиционно располагающаяся между современным фольклором и профессиональным творчеством. Пришлось признать и права авторов на использование литературной маски (в том числе маски графомана), и то, что во многих случаях (выразительным примером здесь могут служить стихи поэтов-обэриутов) одно и то же произведение, в зависимости от того, кому принадлежит его авторство, может быть прочтено либо как образцовая графомания, либо как свидетельство художественной новизны и дерзости.
Так, скажем, стихотворение: Почему я плачу, Шура? Очень просто: из-за Вас. Ваша чуткая натура Привела меня в экстаз, -- которое любой эксперт определил бы как графоманское, с полным основанием печатается теперь в томе престижной «Библиотеки поэта», ибо оно принадлежит не кому-нибудь, а Николаю Олейникову. Именно с утратой хоть сколько-нибудь мотивированного представления о дистанции между графоманией и собственно литературой стало возможным появление и телевизионного журнала «Графоман», и магазина элитарной книги с тем же названием, и специального журнала «Соло», где стопроцентно графоманские опусы публиковались под рубрикой «Клуб им. полковника Васина».
Поэтому целесообразно отвлечься от сугубо оценочной доминанты в толковании термина «графомания», определяя ее в дальнейшем как разновидность непрофессиональной литературы, отличающуюся от эпигонства тем, что она создается художественно невменяемыми авторами, принадлежащими по своему образовательному и интеллектуальному цензу, как правило, к среде неквалифицированного читательского большинства. «Графоман, - по наблюдению Всеволода Бродского, - живет в отдельном мире, где творчество - лишь способ письменно зафиксировать свои личные радости и печали, где место, допустим, Мандельштама занимает Эдуард Асадов, где истории искусств вовсе не существует.
Графоман выпадает из привычного литературного пространства». Причем, - подчеркивает Игорь Шайтанов, - «стиль русской графомании часто исполнен стилистической архаики, придающей важность речи, несколько тяжеловесен, даже когда шутлив, то, что В. Кюхельбекер называл у Хвостова “возвышенностью глупости”».
Список использованной литературы
1. Лотман Ю.М. Слово и язык в культуре Просвещения./http://www.philology.ru/linguistics1/lotman-92c.htm
2. Роль салонной культуры в развитии русской классической литературы подробно рассматривается в трудах Ю.М. Лотмана.
3. Подробно см. И. И. Саморуков. К проблеме разграничения "массовой" и "высокой" литературы./http://dtheory.info/txt/samorukov.doc
4. Хобсбаум Э. Эпоха крайностей. Короткий двадцатый век. 1914-1991 г., М.: Независимая газета, 2004.
6. В.Е. Хализев Теория литературы. 1999 г.
7. Графоманство как эстетическая рефлексия, альманах "Дискурс" 1998. N 5/6
8. Литературная Энциклопедия - В.М. Фриче., 1929-1939. СИЭ - А.П. Горкина., СЛТ-М. Петровский.
Размещено на Allbest.ru
...Подобные документы
Понятие древнерусской литературы и фольклора, терминологические значения восточных славян. Крещение Руси и старославянская книжность, кирилло-мефодиевское книжное наследие, эталоны литературных жанров в библейских книгах, распространение апокрифов.
реферат , добавлен 01.07.2011
Сущность библиотерапии. Значение произведений художественной литературы в библиотерапии. Методика использования художественной литературы. Рекомендации и требования по подбору литературы. Программа изучения произведений с библиотерапевтической целью.
курсовая работа , добавлен 02.07.2011
Наблюдения и выводы о сущности творческого метода и своеобразии З.Н. Гиппиус. Глубинное содержание индивидуальности писательницы в ее письмах, стихах и художественной прозе. Анализ поэтических сборников, основанных на элегиях и одическом компоненте.
реферат , добавлен 14.02.2011
Художественная концепция детства в отечественной литературе. Проблема воспитания и ее связь с общественно-политическими вопросами в творчестве Максима Горького. Воспитательная роль героико-возвышенных образов художественной литературы в жизни ребенка.
курсовая работа , добавлен 03.05.2011
Сущность и история фантастики как жанра художественной литературы, ее типы, жанры и формы. Приемы литературной местификации П. Мериме. Элементы фантастики в "таинственных повестях" И.С. Тургенева. Сравнительный анализ фантастичных миров писателей.
курсовая работа , добавлен 02.04.2010
История формирования романа как жанра, возникновение романного героя, личности, осознавшей свои права и возможности, в художественной литературе. Отображение героя, соединившего в себе романтическое и реалистическое начало, в прозе М.Ю. Лермонтова.
курсовая работа , добавлен 05.09.2015
Теоретические основы изучения языка художественной литературы. Языковые образные средства в повести В.О. Пелевина "Хрустальный мир". Лексика ограниченного употребления и пассивного состава. Синонимия и антонимия лексических единиц, тропы в произведении.
курсовая работа , добавлен 11.01.2013
Личность и деяния Цыси в исторических трудах, ее образ в художественной прозе Китая. Взгляды современных историков на деятельность Великой Императрицы Цыси. Исторические труды о Екатерине II. Образ Екатерины Великой в произведениях русской литературы.
курсовая работа , добавлен 30.05.2014
Анализ семантического пространства в прозе Н.В. Гоголя с точки зрения концептуального, денотативного и эмотивного аспектов. Пространственно-временная организация художественной реальности в произведениях автора. Слова-концепты художественного мира.
курсовая работа , добавлен 31.03.2016
Американская художественная литература о женщинах в период Гражданской войны в США. Повседневная жизнь солдат и мирного населения в условиях Гражданской войны в США в отражении художественной литературы. Медицина эпохи Гражданской войны в Америке.
Клише (в фольклоре и литературе) установленная традицией, застывшая форма (мотив, тема). Например: сказка может начинаться с фразы «жили-были». Клише применяется в традиционных сюжетах, как фольклора, так и литературы (массовая литература, детская литература). Использование клише можно оценивать как положительно, так и отрицательно. Чрезмерное следование клише лишает произведение оригинальности и обесценивает авторский замысел. Положительным в использовании клише является следование стереотипам психологии и облегчение коммуникации.
Штампами называют слова и выражения, которые настолько часто употребляются, что их лексическое значение и экспрессивность от времени потускнели и утратили свою остроту восприятия. Штампами могут быть не только слова, но и выражения, а также предложения, которые когда-то возникли, как новые и свежие понравились носителям языка и были «заношены до дыр» частым употреблением, что в итоге лишились своей первоначальной образности.
Шаблон - общеизвестный, избитый образец, трафарет
Примером тому служат многочисленные романтические поэмы, подражавшие байроновским и пушкинским, которые буквально заполонили западноевропейскую и русскую литературу в 1820–1830 годы.
Большинство рассказов имеет благополучную концовку. Как в волшебной народной сказке, злые силы посрамлены, герой преодолел препятствия. Торжествует добро и справедливость. Сговор или свадьба венчают дело. Разрешение коллизий происходит не в царстве мечты, а на украинском хуторе. Правда, действительность этого хутора меньше всего напоминает быт крепостной Украины. Это романтический поэтический мир. Он также противостоит повседневности, как и сказочные царства Джиннистан или Атлантида у Гофмана. В этот мир органически входит фантастический элемент - черти, ведьмы, русалки, живущие вещи и наделенные странной и страшной силой животные. Но это сходство объясняется лишь романтическим миропониманием, а не использованием гофмановского опыта.
Есть эпигоны, которые выглядят жалко даже среди эпигонов, – это
эпигоны Маяковского, Кафки, Пикассо, Матисса. Эпигоны великой
школы реализма всегда будут сносны: они могут рассчитывать
на интересность самого материала.
Предтечи и эпигоны
Эпигонство как качество личности – склонность к механическому следованию, к п одражательной, лишённой творческой оригинальности деятельности в какой-нибудь интеллектуальной сфере.
Один искатель счастья, увидев богатого и счастливого коммерсанта, подумал, что счастливым его делают богатство и коммерция, и сам решил стать коммерсантом и разбогатеть. Другой искатель, увидев счастливого семьянина, решил, что счастье ему приносят жена, дети и домашний очаг, и сам женился и обзавелся детьми и хозяйством. Третий — увидев счастливого священника, служащего в храме, сделал вывод, что счастливым его делает занимаемое им место, и сам стал попом. Шло время, но никто из них не стал счастливее. Они подражали внешнему и видимому и забыли о самом главном — любви, преданности и служении — вещах невидимых, которые только и придавали жизни тех людей вкус счастья.
Эпигон – безыскусный подражатель. В цирк приходит человек:- Вам не нужны подражатели птиц?- Нет, что вы, у нас таких навалом.- А жаль, — сказал посетитель и выпорхнул в форточку.
В Словаре по искусству Эпигонство (от греческого epigonoi — родившийся после), творчески несамостоятельное следование отжившим идеям, принципам и методам какой-либо художественной школы, научного или идейного течения в изменившейся исторической обстановке. В искусстве эпигонство проявляется в механическом заимствовании и воспроизведении в произведениях актуальных в прошлом сюжетов, конфликтов, формальных технических приемов, выхолащивании революционной, прогрессивной сущности творчества предшественников, что ведет к обеднению и вырождению искусства в рамках данного направления.
Эпигон — [рожденный после] — запоздалый последователь, поздний, измельчавший представитель какого-либо научного или политического течения либо художественной школы, применяющий отжившие идеи или методы своих предшественников.
Беда и вина эпигонства в непонимании или поверхностном, верхоглядном понимании темы, которой он решил заняться. Он игнорирует бытописание и характеры героев. Его жгучее желание – написать так, как до него писал другой автор.
Феликс Эльдемуров пишет: «Эпигон пользуется теми же образами, выводит героев с теми же качествами, пользуется теми же сюжетами, использует те же речевые обороты и т.д.
Множество эпигонских произведений создано на темы войны. Читаешь — и видишь и глупости, и нелепости… И всё это идёт под маркой «патриотического произведения». В одном таком опусе, помнится, бойцы в 41-м под Москвой размышляют о «холодной войне». В другом — «уже целый месяц солдаты этой роты мужественно удерживали противника в своих окопах», что есть откровенная нелепость — редкий солдат в то время мог удержаться на передовой более недели, его или убивали, или ранили, или роту заменяли, вследствие потерь, на другое подразделение. В ещё одном произведении читаем о массированных проволочных заграждениях — чего не было или почти не было в Отечественную войну… Становится ясным, что сам автор иного «источника вдохновения» помимо книг не имел, и воспоминаний реальных участников тех событий не читал, и рассказов ветеранов не слышал… А сколько писали и о деревне, и о заводах, и о работе учителя в школе авторы, никогда не соприкасавшиеся ни с тем, ни с другим, ни с третьим.
Настоящий автор, не эпигон, опирается, прежде всего, на свой собственный опыт, на своё видение и знание жизни. Здесь каждый из них уникален, как уникален и неповторим в своём взгляде на жизнь каждый человек. Подмечать мелочи, детали, чёрточки, сюжеты, образы, характеры и т.д. — взятые именно из жизни, а не почерпнутые у кого-то ещё.
Да, это сложнее, это многотрудно. Но в этом-то и кроется и раскрытие, и развитие, и сила таланта настоящего писателя».
Бывают и в эпигонстве исключения. Поэт Э. И. Губер (1814-1847) написал сильное стихотворение на смерть Пушкина, в свое время не увидевшее света в силу цензурных условий (оно было опубликовано только в 1857 году). Стихотворение Губера в той части, где он проклинает убийцу Пушкина, до известной степени перекликается с лермонтовским стихотворением «Смерть поэта»:
А ты!.. Нет, девственная лира
Тебя, стыдясь, не назовет,
Но кровь певца в скрижали мира
На суд веков тебя внесет.
Влачись в пустыне безотрадной
С клеймом проклятья на челе!
Твоим костям в могиле хладной
Не будет места на земле!
Не знай надежды светозарной,
Чуждайся неги сладких снов
И в глубине души коварной
Таи проклятия веков!..
(«На смерть Пушкина»).
Еще более выразительны и полноценны в этом отношении стихи А.А. Шишкова, которые в силу своей открытой революционности не могли быть опубликованы, но получили распространение в рукописи в числе других «запрещенных сочинений». Среди них - замечательная политическая эпиграмма (приписывавшаяся Пушкину):
Когда мятежные народы,
Наскуча властью роковой,
С кинжалом злобы и мольбой
Искали бедственной свободы, -
Им царь сказал: «Мои сыны,
Законы будут вам даны,
Я возвращу вам дни златые
Благословенной старины».
И обновленная Россия
Надела с выпушкой штаны.
Петр Ковалев 2015 год
Риторическое и искусствоведческое понятие стиля. Стиль как эстетическое единство и взаимодействие всех сторон, компонентов и деталей экспрессивно-образной формы художественного произведения. Содержательная обусловленность такого единства. Элементы формы как носители стиля. Стилеобразующие факторы в их взаимодействии. Стиль как показатель эстетического совершенства произведения. Нормативные стили канонических жанров. Гете об отличии стиля от «простого подражания природе» и манеры. Разграничение понятий «стиль», «поэтика», «оригинальность», «манера», «слог». Использование термина «стиль» применительно к произведению, творчеству писателя, группы писателей (стилевое течение), направлению. Устойчивые признаки стиля.
Стиль как закономерность. Стилевое влияние, стилизация, пародия, эпигонство.
III. Литературный процесс
Литературный процесс в контексте культурно-исторического развития и проблема его периодизации. Национальное своеобразие литературы, обусловленное ее связью с историей общества и национального языка. Международные связи и влияния. Взаимодействие литератур . Литературные традиции и новаторство. Эпохи литературного развития и типы художественного сознания (традиционалистское и индивидуально-творческое).
Понятие художественной системы , творческого метода , литера турного направления и течения . Различная трактовка этих категорий в науке. Художественные системы античности и раннего средневековья. Гуманистическая литература эпохи Возрождения как художественная система. Классицизм, сентиментализм, романтизм - ведущие направления в европейских литературах XVII - XVIII - начала XIX вв. (общая характеристика эстетической программы, творческого метода, системы жанров, стилевых тенденций). Противоборство и преемственность литературных направлений.
А. Пушкин, О. Бальзак, В. Белинский об отличительных свойствах реалистического воспроизведения жизни, о «самодвижении» характеров. Реалистический метод как реализация познавательных возможностей литературы. Его отличие от натурализма. Использование условных форм в реалистической литературе. Литературные течения и направления в XX веке : реализм, модернизм и другие. Понятие литературного авангарда.
Литературный процесс и читатель. Историко-функциональное изучение литературы. Основные этапы развития теоретико-литературной мысли.
Краткая характеристика некоторых литературоведческих школ (культурно-исторической, компаративизма, формализма, структурализма, вульгарной социологии) и современной ситуации в науке.
2.1. Вопросы для самоконтроля
Литературное произведение: содержание и форма / идея и структура.
Литературное произведение: тематика и проблематика (типы проблематики).
Художественность и целостность произведения. Система, структура и архитектоника произведения.
Пафос художественного творчества и эйдос (смысл, форма) литературного произведения.
Пафос драматизма и комизма.
Произведение как художеств. событие: коллизия и конфликт, виды конфликта.
Хронотоп произведения.
Художественное событие: фабула, сюжет, композиция сюжета. Внесюжетные элементы.
Герой литературного произведения: содержание и структура, принципы и приёмы создания характера.
Произведение как акт художественной коммуникации. Художественный текст.
Текст и композиция произведения.
Нарратор и точка зрения.
Художественная речь.
Художественная речь: лексико-морфологическая выразительность.
Художественная речь: иносказательная изобразительность (тропы).
Художественная речь: иносказательная выразительность (фигуры).
Художественная речь: синтаксис.
Художественная речь: фонетика.
Интонационно- ритмический строй художественной речи.
Основные системы стихосложения.
Силлабо-тоническая система стихосложения.
Структура стихотворной строки: метр, икт, неикт, метрический ряд (междуиктовый интервал, словораздел, цезура), анакруза, клаузула, эпикруза, энклитика, проклитика.
Основы теории стихосложения: строфика, фоника стиха.
Жанр литературного произведения.
Стиль литературного произведения.
Литературные репутации: классика, беллетристика, массовая литература.
Принципы изучения художественного текста: описание, анализ, интерпретация.
Герменевтика: понимание, интерпретация, смысл.
Литературоведение как наука.
Литературоведение и критика.
Искусство: сущность и генезис.
Виды искусства и принципы классификации.
Литература как вид искусства. Художественная литература.
Художественный образ.
Художественное произведение как система образов. Классификация литературных образов.
Тенденции художественной образности: жизнеподобие и условность. Первичная и вторичная художественная условность.
Образ и знак. Классификация знаков.
Художественное сознание (типы художественного сознания) и художественное мышление (разновидности художественного мышления).
Художественное мышление: метод и методология творчества.
Художественная система. Историко-литературный процесс: стадии (эпохи) литературного развития (по Ю. Бореву, С. Аверинцеву и М. Гаспарову).
Художественная система: микроэтапы художественного развития (направления, течения, школы …).
Литературный род: сущность, генезис, функция. Межродовые и внеродовые формы.
Литература и язык. Современная иллюстрированная энциклопедия. - М.: Росмэн . Под редакцией проф. Горкина А.П. 2006 .
Синонимы :
Смотреть что такое "эпигонство" в других словарях:
- (от греческого epigonos рожденный после), в искусстве нетворческое, механическое следование традиционным художественным приемам какого либо направления или стиля; его ходовые образы, мотивы, стилистические обороты используются как носители якобы… … Современная энциклопедия
ЭПИГОНСТВО, эпигонства, мн. нет, ср. (книжн.). Деятельность, работа эпигона. Жалкое эпигонство. Толковый словарь Ушакова. Д.Н. Ушаков. 1935 1940 … Толковый словарь Ушакова
Подражательность, подражательство, приверженность, следование, подражание Словарь русских синонимов. эпигонство сущ., кол во синонимов: 6 автоэпигонство (1) … Словарь синонимов
эпигонство - а, ср. épigone m. Деятельность последователей какого л. художественного, литературного или иного направления, лишенная творческой оригинальности. БАС 1. Жалкое эпигонство. Уш. 1940. Лекс. СИС 1937: эпиго/нство … Исторический словарь галлицизмов русского языка
В искусстве нетворческое, механическое следование традиционным художественным приемам какого либо направления или стиля: его ходовые образы, мотивы, стилистические обороты используются как носители якобы уже готовой поэтичности … Большой Энциклопедический словарь
ЭПИГОНСТВО, а, ср. (книжн.). Подражательная, лишённая творческой оригинальности деятельность в какой н. интеллектуальной сфере. Толковый словарь Ожегова. С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. 1949 1992 … Толковый словарь Ожегова
- (от греч. epigonoi родившиеся после) англ. epigonis те/feeble imitation; нем. Epigonentum. Нетворческое, механическое следование традиционным художественным приемам к. л. направления или стиля. Antinazi. Энциклопедия социологии, 2009 … Энциклопедия социологии
Эпигонство - (гр. – родившийся после) – отрицательное духовно нравственное качество личности, состоящее в запоздалой реакции на какие либо события, в развитии тех идей, условия для которых уже изменились. Слово «эпигоны» по гречески обозначало «потомки».… … Основы духовной культуры (энциклопедический словарь педагога)
А; ср. Книжн. Следование какому л. деятелю или направлению в искусстве, науке, литературе и т.п., лишённое творческой оригинальности. * * * эпигонство в искусстве нетворческое, механическое следование традиционным художественным приёмам какого… … Энциклопедический словарь
Деятельность эпигона, нетворческое следование какому л. деятелю, направлению. Новый словарь иностранных слов. by EdwART, 2009. эпигонство [ … Словарь иностранных слов русского языка