Кадр из фильма В.Хотиненко «Поп».
«ПОП ТОЛОКОННЫЙ ЛОБ». (А.С.Пушкин)
«Следующий фильм будет называться «Генерал Власов». (Из интернет-сайта по обсуждению фильма «Поп»)
…Заключительные кадры фильма «Поп» Владимира Хотиненко: чёрная согбенная фигура в каламье следует по внутреннему дворику Псково-печерской лавры. На синем «жигули»-«девятке» подъезжает галдящая, одетая в стиле 80-х молодежь. Парень с радиоприёмником бесцеремонно обращается к монаху: «Эй, дед! Я к тебе обращаюсь?..» У него в глазах – плохо скрываемая похоть и презрение. Модно одетая девушка, выходя из машины, интересуется: «Здесь есть хорошенькие молодые монахи?» Лишь водитель, парень с ясными глазами почтительно спрашивает: «Здесь можно укрыться?» Только тогда бывший священник отец Александр Ионин, останавливается и вступает в разговор. Надо понимать, потому, что стойко прошёл свой жизненный путь и вынес крест судьбы. Ведь перед заключительным эпизодом зрителям были продемонстрированы фото главных героев с кратким рассказом об их дальнейшей судьбе. Так вот, отец Александр просидел после войны в сталинских лагерях.
Что меня сразу же насторожило, так это фотографии. На них были запечатлены не прототипы героев, а лишь артисты, игравшие их в киноленте. Так, в случае с отцом Александром зритель имел удовольствие наблюдать игравшего его актёра Сергея Маковецкого в бороде и прочем гриме. Но ведь фильм снимался по роману Александра Сегеня «Поп», целью которого было рассказать о Псковской православной миссии, которая появилась в годы нацистской оккупации. То есть и книга должна быть написана по реальным событиям, и кинолента по ним снята. Во всяком случае, никакой сноски, что герои и события вымышлены, или, что фильм снят по мотивам романа в титрах нет. И у меня закралось сомнение: нет ли тут подвоха?
Как оказалось, я не ошибался. О «подвохе» поведал сам автор романа в интервью журналисту газеты «Известия» Елене Ямпольской:
«известия: Но кто же все-таки был историческим прототипом отца Александра Ионина?
Александр сегень: Реальный священник Псковской православной миссии - отец Алексей Ионов. Он оставил мемуары, написанные, правда, уже в Баварии. Когда наши освобождали Псковщину, он ушел вместе с немцами.
И: Вот это герой...
Сегень: Да, такое развитие событий меня не устраивало. Тем более что большинство священников остались в России, разделили общую чашу страданий, были рассыпаны по лагерям. Многие из них тоже оставили документальные свидетельства, но не такие обширные, как у отца Алексея».
«и: Насколько я знаю, у истоков замысла стоял Патриарх Алексий II.
Сегень: Да. Патриарх выразил пожелание Кравцу (руководитель «Православной энциклопедии» - Авт.), что хорошо бы создать художественный фильм о жизни русского священника на оккупированной территории. Ведь его отец - Михаил Ридигер - служил во время войны в Эстонии. Как и поныне живущий эстонский архиерей - митрополит Корнилий (Якобс). Он очень переживал, когда книжку прочитал и посмотрел фильм, потому что ему это близко. Он тоже носил нашим военнопленным в лагерь еду, которую собирали и русские, и эстонцы – вместе».
Как видим, Александр Сегень писал отнюдь не по первоисточникам. И юмор журналиста «вот так герой…» лично мне ясен и понятен. Как и другие священники, включая епископа Псковской епархии, отец Александр дал согласие германским оккупационным властям на сотрудничество. Правда, с оговоркой, которую он высказал на епархиальном собрании: «Не будем ли мы изменники?» Но под нажимом владыки епископа призадумался: но ведь промысел Божий всё равно есть? Идея оккупантов создать Божьи храмы, превращённые при Советах в клубы, склады и прочие «подсобки», показалась ему подходящей. Кроме того он попал под обаяние полковника вермахта Фельдгаузена. Его прототип, В.К.Штрик-Штрикфельд действительно являлся прибалтийским германцем, бывшим офицером императорской российской армии, поступившим в вермахт после присоединения стран Балтии к СССР. Герр оберст прямым текстом призвал батюшку делать Божье дело, обещался повсеместно помогать. И отец Александр по фильму тут же согласился. Хотя незадолго до поездки в Таллинн, где располагалась епархия, в его селе германский солдат застрелил девушку. Причина была «так»: поспорил с другими «зольдатен», что эти русские не носят трусики. И получил известное дело по арийской морде. Но, несмотря на протесты своих германских камрадов, вынул «люгер» и хладнокровно всадил пулю в сердце русской девчонке, что осмелилась отстаивать своё достоинство.
Эта кровавая драма никоим образом не затронула душу «киношного» отца Александра. Да и «романного» тоже. Дело в том, что он после епархиального совета и своего согласия сотрудничать с оккупантами последними был перевезён в комфортабельном автобусе под Псков, где получил новый приход. Церковь, что при Советах использовалась как клуб имени С.М.Кирова, была тут же с помощью местных жителей и солдат вермахта приведена в порядок. (Под портретом И.В.Сталина на куполе оказалась, известное дело, икона Христа Спасителя, но это, понятное дело – творческий поиск режиссёра…) Другое дело, что герр оберст вскоре стал возить в село хронику, состряпанную в ведомстве доктора Геббельса. Смотреть это кино сходилось немало жителей. Но это не главное – рядом с германским полковником усаживался на скамью отец Александр. Наблюдая кадры хроники, где тянулись колонны советских пленных, а также восторженных жителей ряда областей, что встречали «дойче зольдатен унд официрен», он, правда, не удержался: «…Вы нас окончательно хотите раздавить?» Но ответ его вполне устроил: герр оберст оказывается, выполнял свою работу. Он хороший солдат – только и всего… При чём ему прекрасно известно, что фюрер вовсе не заинтересован возрождать православие в России. Ну, а про «досадный» инцидент с девушкой, павшей от руки его солдата, он вообще не упомянул никоим образом. А отец Александр был не против: он сам этот эпизод предпочёл обойти.
Странно, но в фильме есть сцена, где святой отец пытается помешать казни советских патриотов, взывая немцев и русских к милосердию. Его грубо обрывает упомянутый герр оберст. Но чудо – машина, приспособленная как помост для висельников, вязнет в земле. Есть эпизод, когда отец Александр отказывается отпевать убитых партизанами полицаев. В присутствии местных жителей он восклицает: «Они же изменники!» После того, как полковник Фельдгаузен подталкивает ногой забуксовавший грузовик с повешенными, он коротко бросает ему: «Вон из моего дома!» Хотя через какое-то время смилостивится и принимает его у себя. Как же, ударили тебя по левой щеке – подставь правую…
Возникают вопросы: если мнимый или реальный отец Александр такой патриот отчизны, отчего он вообще взялся сотрудничать с оккупантами? Почему вдобавок ко всему он сидел с германским офицером на просмотрах кинохроники министерства пропаганды третьего рейха? Он что – не понимал, что привлекает на эти «мероприятия» весь свой приход? Судя по всему, понимал, но, тем не менее, приходил. Ни в фильме, ни в романе прямого объяснения этим поступкам нет. Видимо, главный герой полагал, что таким «смирением» он выкажет ещё большую лояльность к оккупантам. А те в свою очередь поспособствуют – ещё больше храмов и приходов откроют…
А ведь накануне вступления немцев село он рассуждал со своей женой-«матушкой» про монахов Ослаблю и Пересвета, что стали русскими войнами. И пытался благословить экипаж танка БТ, что нежданно-негаданно (Божий промысел!) заехал на село. Причём, мальчик-танкист сам попросился: « Дай что ли святой воды…» Но клик командира из башни, помешал ему принять церковное таинство. А ведь как хотел «коношный» отец Александр, несмотря на упрёки жены, благословить «оружие русское»! Наверняка режиссёр этим эпизодом подчеркнул: сталинская армия потому и потерпела поражение, что была безбожна, как и вся советская власть.
«сегень: Конечно, я не рассматриваю Сталина как человека, который хотел, чтобы у нас возродилось православие. Я не верю в это. Даже когда вернули патриаршество, одной из причин была необходимость налаживать отношения с англичанами, а значит, и с англиканской церковью. Было ли у Сталина на тот момент что-то еще за душой, для меня загадка. Скажем так: Гитлер является значительно меньшей загадкой, чем Сталин.
И: Тут очень важно, что дело вовсе не в личности Сталина. Просто если мы признаем, что один режим равнозначен другому, война и Победа обессмысливаются. Зло боролось со злом - к чему такие жертвы?
Сегень: Конечно. По этой теории не только война - целая эпоха должна быть перечеркнута. А в идеале - вся русская история. У Ивана Грозного, например, почему так много проклинателей всегда было? Существовал заказ Запада - представить первого русского царя вот таким. А если у русских история с такого царя начинается, чего от них ожидать дальше? Какие у них права на владение всеми этими территориями, недрами?
И: Уже не в романе "Поп", в другой вашей книге мне попалось очень точное определение Сталина: "бич Божий". Меня тоже всегда изумляла наша готовность проклинать кнут. Тебя наказывают - может, спросишь за что? Какой смысл вкладывать все силы в ненависть к инструменту возмездия?
Сегень: Прекрасно об этом говорил в своих проповедях митрополит Филарет (Дроздов): Наполеон, конечно, чудовище и антихрист, но если вы не изменитесь, он опять к вам придет из какой-нибудь другой страны. Вы на себя сначала посмотрите - почему к вам пришел Наполеон».
Во-первых, Сталин взял курс на возрождение великорусской идеи ещё с 1936 года. Именно с этой поры был поставлен вопрос о введении персональных воинских званий, вместо прежних «комэсков» и «комбригов», введённых Троцким. Кроме того, по свидетельству Жукова 7-й кавалерийский корпус, которым он в то время командовал, стал именоваться Донским. Весь личный состав получил «стилизованную» казачью форму с лампасами на шароварах включительно. Вскоре появился Кубанский кавалерийский корпус. Это крайне возмутило тогдашних диссидентов в армии и за её пределами. Таких, как Александра Солженицына, тогда ещё бывший студентом-юристом РГУ, что узрел в этом отступление от ленинского пути. В 1937 году Сталин на заседании Политбюро отклонил идею постановки пьесы Демьяна Бедного «Крещение Руси», назвав её идеологически-вредной. По мнению вождя, в ней в искажённо-карикатурной форме были представлены важные исторические события, имевшие огромное значение для культуры и истории России. Кроме того, три русских богатыря Илья Муромец, Добрыня Никитич и Алёша Попович представлены в пьесе в образе запойных пьяниц. Это Сталину совсем показалось недопустимым. Тем более, что известно его высказывание: «Нет ничего выше России!» Таким известного поэта революции, что долгое время был председателем общества «Безбожник» и воспитывал в духе «свободной любви» советскую молодёжь, сознательно «опустили». Так что, дело не в заискиваниях перед англиканской церковью, которая, к слову сказать, очень далека от православия и не признаёт многих церковных таинств. Гораздо ближе – иранская православная церковь, с которой Сталин поддерживал отношения ещё до войны. И как результат – за перечисленные ею ценности была сформирована советская танковая дивизия. За это Сталин в 1942 году распорядился сделать лауреатом своей премии иранского патриарха и наградил его высшим советским орденом.
Кроме того на рассвете 22 июня 1941 года задолго до речи Молотова и самого Сталина в Успенском соборе московского Кремля была проведена служба. Примечательно даже не то, что уже целый год у себя под боком Сталин позволил служить с церковными таинствами. Во-первых, эту службу провёл избранный на церковном поместном соборе патриаршим местоблюстителем Сергий, что прочитал молитву о победе русского оружия и призвал паству объединиться для защиты Отчизны. Примечательно, что эта информация должна была распространиться по всем православным епархиям и приходам. Интересно, почему ни Александр Сегень, ни Владимир Хотиненко ни сном, ни духом об этом? Не говоря уже об их героях…
«и: Уже не в романе "Поп", в другой вашей книге мне попалось очень точное определение Сталина: "бич Божий". Меня тоже всегда изумляла наша готовность проклинать кнут. Тебя наказывают - может, спросишь за что? Какой смысл вкладывать все силы в ненависть к инструменту возмездия?
Сегень: Прекрасно об этом говорил в своих проповедях митрополит Филарет (Дроздов): Наполеон, конечно, чудовище и антихрист, но если вы не изменитесь, он опять к вам придет из какой-нибудь другой страны. Вы на себя сначала посмотрите - почему к вам пришел Наполеон.
И: Наказали Россию Сталиным, на ваш взгляд, за что? За то, как легко отказались от веры - разгромили храмы, перебили священников?
Сегень: Вероятно. Да и священники порой оказывались недостойными своего звания. Кстати говоря, ко второй половине ХХ века русское священство стало лучше. Потому что случайных людей там уже появиться не могло, шли только верные.
И: То есть гонения на Церковь имели и положительный результат?
Сегень: А они всегда положительный результат имеют. Церковь должна быть гонимой. И отдыхать должна время от времени, но, не испытывая тяжести Креста, она разрушается. Я когда в первый раз приехал в Иерусалим на Пасху, переживал: ну почему здесь такую обстановку создают вокруг христианского праздника? Почему нет ласки к людям? А потом я подумал: ведь Христа били на этом пути, а ты приехал сюда и хочешь, чтобы для тебя здесь все розами было усыпано. Ты тоже хоть немножечко потерпи. Так и в обычной жизни: человек, если не чувствует страданий, превращается в скотину. В тех странах, где все очень хорошо, история заканчивается. Страна превращается в туристический объект.
И: Последний пример, подтверждающий вашу мысль, - выступление наших паралимпийцев в Ванкувере. Принято подхихикивать: мол, у нас самые тренированные в мире инвалиды, потому что ни пандусов нет, ни подъемников... А, по-моему, это преимущество человека с живой душой, человека страдающего перед теми, кому внушили, что страдание - это не красиво, не гламурно, не круто...
Сегень: У меня есть такая тайная мысль. Когда наши футболисты куда-нибудь приезжают, то, чтобы их победить, надо им предоставить роскошнейшие условия для жизни. А если их селят в плохие номера и всячески ущемляют, они злятся и начинают побеждать. Русский человек так устроен - если его постоянно ублажать, он расслабляется».
Честно говоря, на ум приходят слова президента США Эйзенхауэра, сказанные им о кубинском президенте: «Батиста сукин сын, но он наш сукин сын». Чем-то напоминает сравнение Сталина с «бичом Божьим» из устр Сегеня. Очень расплывчато, но, по сути, верно. Особенно, затрагивая тему о недостойных священниках. Как же иначе? Ведь «бич Божий» просто так не бьёт. Один из постулатов Нового Завета так и гласит: «По делам вашим да воздастся вам». Недаром икона Страшного Суда в Киево-Печерской лавре показывает сонмы священников и епископов, что шествуют в озеро огненное за свои грехи. Недаром одна из мудростей православия утверждает, что если на плечах у приходского батюшки всего один бес, то у монаха их целых два. Согласитесь, не под силу каждому духовному лицу вынести такой груз. И если отдельные батюшки по примеру своих епископов, решивших что «с безбожными большевиками нам не по пути», стали сотрудничать с оккупантами, то как к таким относиться? Провозгласить героями и возложить на алтарь мучеников Отечества? Или назвать своими именами: трусами и предателями Отечества? Ведь у реального и вымышленного отца Александра на самом деле был выбор. Он мог сотрудничать с партизанами, поставляя им сведения о германских войсках. Пользуясь авторитетом среди селян в бывшем и настоящем приходе, организовать агентурно-осведомительную сеть. Кроме того, по протекции оберста Фельдгаузена он был вхож в лагерь для военнопленных, поставляя им продукты и тёплые вещи. Один раз немцы даже позволили всем желающим пленным, по просьбе священника, прийти на церковную службу. Под конвоем, разумеется. Так вот, отец Александр вполне мог помочь организовать нападение партизан на эту колонну, но так и не сделал этого. Хотя по фильму и по книге у него был знакомый партизан, местный паренёк Лёшка. Это его невесту застрелил немецкий солдат. Не следуя пагубному примеру, он не стал сдаваться в плен после первых поражений Красной армии, не зарыл свою форму и не снял знаки различия. Сперва паренёк хотел убить священника, прислуживавшего оккупантам, которого назвал «балаболкой». Но затем одумался и даже согласился исповедаться у отца Александра, так как был крещённый.
Но отец Александр этим знакомством так и не воспользовался. Как печальный итог: сидит перед офицером НКВД и командиром партизанского отряда в своей же церкви. И бубнит: «Разве моя вина в том, что я поставлял пленным продукты и одежду, а немцы половину забирали себе?» И слышит в ответ: «Подпишите признание, что вы сотрудничали с немцами – и нам, и вам будет спокойнее». Ну, как и следует ожидать, за отказ следует избиение. Правда, не от чекиста, но от командира-партизана, у которого на груди орден Красного знамени. Всё внимание режиссёрской камеры в ходе этой сцены именно на нём. Знать бы, случайно, не случайно… Но ведь это не главное: как мы уже знаем, ничего подобного с отцом Александром Иониным не произошло. Он ушёл с оккупантами аж до Баварии, где издал свои воспоминания. Их почему-то ни Александр Сегень, ни Владимир Хотиненко в расчёт не взяли. Знать бы почему…
Реальная история возрождённой Псковской и Таллиннской епархии также далека как история Псковской православной миссии. Действительно, после гонений на православную церковь 1917-18 гг. и начала 30-х в Псковской области практически не осталось ни одного храма и ни одного священника. Но в связи с избранием при содействии Сталина патриаршего местоблюстителя Сергия и присоединением к СССР западных областей, с 1940 года её начинают формировать заново. Так в своём указании Сергий пишет: «передать священнослужителям присоединенных областей опыт деятельности в условиях нового для них общественного строя». Согласитесь, что само по себе это обращение – уникально, ибо всех священнослужителей Эстонии, Латвии и Литвы отчего-то «бдительные органы» не репрессировали. Как видим, их даже призывают в епархиальные управления Русской православной церкви. Скажем более: произведены и новые назначения на Кишиневскую кафедру, в западные области Украины и Белоруссии и в Прибалтику. Указом Московской Патриархии от 24 февраля 1941 г. был учрежден экзархат, т.е. особая митрополичья область, в состав которой вошли Латвийская и Эстонская епархии. Экзархом этой области был назначен Сергий (Воскресенский), который к тому времени был уже митрополитом Литовским и Виленским. Все архиереи экзархата, в том числе бывшие митрополиты Латвии и Эстонии, оказались в положении епископов, подчиненных экзарху. И здесь «лубянское ведомство» в лице НКВД и НКГБ то ли проспало, то ли (так на самом деле!) исполняло указание своих наркомов Берия и Меркулова, что получили директивные указания от товарища Сталина.
Экзарх Прибалтики Сергий (Воскресенский) как и многие архиереи, как ни странно, поначалу воспринимались местными жителями как «агенты ОГПУ». Им не доверяли, неохотно шли к ним на исповедь и прочие церковные таинства. Не будем отрицать факта внедрения сотрудников советских спецслужб по такому важному каналу. Однако утверждать всё же, что все или подавляющее большинство «попов» имели под рясой коверкотовые книжки и малиновые шевроны, крайне глупо. Думается, что у этой легенды есть два источника: обращение патриаршего местоблюстителя Сергия ещё в 1927 году ко всем приходам в России и за рубежом, призывающем к лояльности в отношении советской власти. Это первый. Второй же – несомненно, деятельность иностранных разведок, в первую очередь, германской. Не случайно, экзарх Сергий был сразу же арестован оккупантами. Довольно быстро его отпустили. Даже позволили сохранить каноническую принадлежность к Московской патриархии. Это более чем странно по многим причинам. Согласитесь, что оккупанты должны были с самого начала добиваться иных целей: создать подчинённую им православную церковь, чтобы резко противопоставить её «большевистской». Но и у этого момента есть разумное объяснение: и Абвер, и СД должны были проявить заинтересованность в таком «канале». Хотя бы в использования для сброса дезинформации.
Однако есть и другая точка зрения. Псковскую православную миссию, как и Православную миссию России «под эгидой немецких властей» организовали вовсе не по указке из Берлина. Так автор статьи «Псковская православная миссия 1941-44 гг.» на интернет сайте «Свет Христов просвещает всех» (Страница свято-филаретского института) Константин Обзорный считает, что инициировали эти два церковных образования… местные жители. Они буквально завалили оккупантов призывами об открытии старых приходов. Те довольно неохотно пошли на это, вследствие чего появилась интересная тема на долгие годы.
К слову скажем, далеко не все священнослужители на «освобождённых» с 1939 года территориях были идеальны. Многие из западных архиереев занимали националистические позиции. Не исключено, что иные из них ориентировались на Германию, а также являлись представителями разведок третьего рейха. Скорее всего, экзарха Прибалтики отца Сергия (Воскресенского) арестовали по их наветам. Именно такие «попы» не приветствовали московских «братьев», чинили им всяческие препятствия. Причём, советская власть здесь была ни при чём. Так, митрополит Августин после провозглашения автокефальной Латвийской православной церкви в 1936 г. «...оттеснил от руководства церковью русских священнослужителей и начал проводить реформы по "латышизации" культа и церковного устройства...»
И возникает законный вопрос: может быть, таких подозрительных батюшек и ловили советские спецорганы в 1944-м? Но тогда стоит, как говорится, отделить мух от котлет. Чего, кстати говоря, упорно не желают иные деятели от политики и культуры, коим бы только очернять да очернять. Ну, да Бог им Вечный Судия… Или Совесть, если они неверующие.
Довольно интересный комментарий по этой теме дал автор статьи Тема: Приход "Попа" или попов? О чем умолчал новый фильм Хотиненко?» (Свободный мир,www.liberty.ru) Алексей Юсев:
«Сотрудничал ли архиеп. Сергий (Воскресенский) с НКВД? Как видно, единой общепринятой точки зрения на этот вопрос нет. Однако автор книги "Поп" Александр Сегень придерживается четкой позиции: экзарх тайно поддерживал разведывательно-диверсионную работу (Сегень А. Псковская православная миссия в годы Великой Отечественной войны. // "Виноград", июль-август 2009). Известны многочисленные факты взаимодействия священников и партизан в Великую Отечественную. Но в картине Хотиненко церковные круги почему-то не имеют контакта с советским тылом. Главный герой, священник Ионов, предстает радеющим за души прихожан, он пытается вымолить прощение для приговоренных к смерти партизан и отказывается отпевать предателей-полицаев. Однако в действии есть прямой намек на смычку органов безопасности и церковников. В эпизоде, где Ионов приезжает в Ригу на встречу с архиеп. Сергием и его приближенными, священник здоровается такими словами: "Как говорят в военное время, по вашему приказанию прибыл!". Эта реплика звучит подобно "Служу Советскому Союзу!", и является своеобразным знаком верности органам госбезопасности родной страны. Другим намеком на тайное сотрудничество экзарха Сергия со светскими органами Советов является эпизод с чтением решения Синода РПЦ об избрании нового Патриарха Сергия (Страгородского). Архиеп. Сергий (Воскресенский) в картине говорит о том, что не стоит всерьез принимать анафему, которой предали Прибалтийский экзархат за сотрудничество с немцами. Александр Сегень идет глубже и преподносит взаимные публичные обвинения двух Сергиев (одного в верности Гитлеру, другого - Сталину) как спланированную в Москве игру, призванную упрочить позиции экзарха. Таким образом, вырисовывается интересный подтекст сюжета, особенно если принять во внимание расхожие попытки уличить нынешнее руководство Церкви в работе на спецслужбы. Получается что "Поп", вышедший в год юбилея окончания войны - это еще и фильм о героическом поведении священников-разведчиков. Увы, однозначно принять такое утверждение в отношении всех церковных деятелей, оказавшихся в оккупации, затруднительно. Прежде всего, из-за того, что после освобождения западных территорий многие священнослужители попали в лагеря. Но были и те, кто молился за Гитлера и за успех его армии. Такие священники после наступления Красной Армии бежали, прихватив ценную церковную утварь. Судьба архиеп. Сергия (Воскресенского) была трагична: в 1944-м он был расстрелян неизвестными, одетыми в немецкую форму».
И ещё, как говорится на закуску. В Таллиннской епархии действительно в ходе оккупации служил отец покойного патриарха Русской православной церкви Михаил Ридигер. Он действительно добился разрешения у оккупантов посещать лагеря с советскими пленными, служить там церковные таинства. Многие пленные, находившиеся в жутких условиях, даже приняли крещение. Разрешением пришлось заручиться не только у начальника полевой комендатуры Таллинна, но её других представителей. А именно: шефа так называемой «группы 3» Алистуса Рёне, что был в прошлом офицером царской армии, но с приходом Гитлера поступил в вермахт. Причём подразделение, которое он возглавлял, имело непосредственное отношение к 12-му отделу ОКВ «Иностранные армии Востока».С этими структурами как раз сотрудничал капитан, а впоследствии и полковник В.К.Штрик-Штрикфельд, что со временем стал курировать по линии пропаганды "Русскую освободительную армию" изменника А.Власова. Очень странно, но Михаила Ридигера ни контрразведка СМЕРШ, ни территориальные органы НКВД так и не взяли за сотрудничество с врагом. Не пострадал ни один из его родственников, включая будущего патриарха, что сразу же после войны поехал учиться в Ленинградскую духовную семинарию. Так что на поверку пущенная деза, что де все священники, оказавшиеся в оккупации, попали в сталинские лагеря, не стоит выеденного яйца. Очень жаль, что такой серьёзный режиссёр и такой серьёзный автор купились на это. Не хочется верить, что они – жертва другого «заказа», но мысли такие проскальзывают. Ведь если по заказу Запада из Ивана Грозного сделали отвратительного героя, что признаёт Сегень, то, что уж говорить об образе сельского батюшки? Ведь, как известно, кто деньги платит, тот и музыку заказывает. Не говоря уже про книги и про фильмы…
Лето, 2011 год.
Рецензии
СТАНИСЛАВ!
К церкви у русских много вопросов-поддержали полное закрепощение крестьян в 1649 г с продажей без земли и освобождение дворян от службы екатериной в 1762 г-не вступились за солдат и ополченцев в 1812 г не освободили от крепости-засилье западничества и иностранщины не осуждали в 1870 е и в 1917 г поддержали иностранную интервенцию и западно-либерастную белгвардию подобную нынешним сионолибералам-западникам...
И в 41 г активно сотрудничали с немцами и абвером-кстати псковское партизанское движение было сопоставимо по размаху с белорусским и литовские каратели действовали также страшно как в хатыни...
Не удивлюсь что открытие церквей немцами в оккупированных областях поддерживалось абвером-священники доносили немцам кто связан с партизанами...может не все и не столь активно-поэтому нквд не всех репрессировало...
Кстати многие попы пришли из ровса-а ровс точно сотрудничал с гитлеровцами...
ОГРОМНОЕ СПАСИБО, НИК!
Мыслим сходно по многим вопросам. Я тоже считаю, что церковь в России лишь во времена появления таких героев-патриотов как Минин и Пожарский, и Иосиф Сталин была на службе НАРОДА и ГОСУДАРСТВА. Кстати, во времена Иоанна Грозного и Петра Великого тоже. Насчет Екатерины Великой тоже, однако в этой эпохе я еще не до конца разобрался: слишком много у великой императрицы было фаворитов.
Церковники действительно после царей были крупнейшими замлевладельцами на Руси. И за это не пользовались, мягко говоря, уважением и любовью народа. Исключением были святые старцы, но они открыто не поднимались против своих иерархов, хотя во многом были их выше. Видать - осмелюсь такое предположить! - опасались раскола церкви и России. А он наступил все равно.
В отношении сионизма: я вижу более серьезного врага - Британскую империю и ее "постоянные интересы", которые и породили сионизм как инструмент их влияния.
Не случайно пираты Ротшильды стали баронами по указу британской королевской династии.
Кстати, до 1914-го года эта династия именовалась Сакен-Кобур-Готская династия из Гессена. Вот нам всем - ответы на все вопросы: кто, почему и в чем повинен...
С комприветом!
Заходите в гости. На связи.
В мире правит доллар а его выпускают не просто евреи а сионисты ротшильды-они же строят планетарную нацистскую империю на идеях ветхого завета кот заимствовал ницше а у него гитлер-вглядитесь в лица наших думцев и правительства-политиков и губернаторов-наличие еврейской крови обязательно-русских откровенно не пускают даже на теледебаты -что даже жириновского возмутило...
Пока сиононацизм главный фактор подавления национальной свободы и в мире и особенно в россии-где все компрадоры нерусские а у русских нет даже русской республики в отличие от чечни и татарстана якутии и бурятии и тд...
В пасхальную ночь с третьего на четвертое апреля в широкий прокат выходит фильм Владимира Хотиненко «Поп», посвященный одной из малоизученных страниц Великой Отечественной войны — деятельности Псковской православной миссии, возрождавшей церковную жизнь на оккупированных немцами территориях северо-запада СССР. Многие священнослужители в рамках специальных показов уже имели возможность познакомиться с этой картиной. Протоиерей Георгий Митрофанов, занимающийся историей Русской православной церкви XX века, в интервью корреспонденту РИА Новости Дине Даниловой высказал свое мнение о том, насколько этот фильм спорный с исторической и духовной точек зрения, а также о том, нужна ли полемика о событиях того времени.
- Отец Георгий, насколько достоверен фильм с исторической точки зрения?
Фильм режиссера Владимира Хотиненко «Поп», к сожалению, отличается (что, может быть, для художественного фильма и допустимо) значительным произволом с точки зрения изображения исторических событий. Надо сказать, что главный герой этого фильма - отец Александр Ионин, назван так не случайно. Здесь, безусловно, присутствует намек на одного из ведущих священнослужителей Псковской миссии протоиерея Алексея Ионова. И уже с этой точки зрения возникают определенные противоречия.
Родившийся в 1907 году в Двинске отец Алексей Ионов, собственно, никогда не жил в Советском союзе, за исключением одного года - периода советской оккупации Прибалтики - с лета 1940 по лето 1941 года. Он учился на Богословском факультете Рижского университета, затем окончил Свято-Сергиевский богословский университет в Париже. Он менее всего напоминал сельского священника, и уж тем более ни как не мог «окать». Вот это, в достаточной степени, довольно искусственный момент сразу же вызывает ощущение недостоверности по отношению к главному герою и ко многим событиям.
Надо сказать, что, будучи активным членом русского студенческого христианского движения, отец Алексей Ионов действительно был активным просветителем, миссионером, но, кроме того, это был последовательный антикоммунист, для которого советский режим представлялся главным врагом Русской православной церкви. Собственно таковыми были настроения и многих других участников Псковской миссии…
Прибывшего в марте 1941 года в Прибалтику митрополита Сергия Воскресенского, который фигурирует в фильме, представители местного духовенства поначалу воспринимали просто как большевистского агента. И ему потребовались очень большие усилия уже в период оккупации, занимая последовательную антикоммунистическую позицию, чтобы получить доверие этого духовенства, как и германских оккупационных властей.
С 1941 по 1944 годы Сергий Воскресенский последовательно выступал с призывами к православному духовенству и православным христианам поддерживать германскую армию, подчеркивал, что только разгром большевизма в Советском Союзе поможет сохранить русскую православную церковь. Молебны о даровании победы германской армии в храмах Прибалтики и Псковской миссии служились с 1941 года.
Так что атмосфера, которая сопровождала начало деятельности Псковской миссии и последующую ее деятельность, была как раз вполне определенно антикоммунистической. И никаких скрытых симпатий к Красной армии у подавляющего большинства миссионеров не было. И не случайно и отец Георгий Бенигсен, который также фигурирует в фильме, и отец Алексей Ионов (прототип главного героя), ушли вместе с немцами. Отец Георгий служил в кафедральном соборе в Берлине в 1944 -1945 годах, отец Алексей Ионов совершал молебны в Комитете освобождения народов России, которым руководил генерал Власов, а потом вообще, оказавшись в Америке, закончил свою жизнь в Русской православной церкви за границей…
ОККУПАЦИЯ: ПОПЫТКА ВЫЖИТЬ
Странная деревня, скорее какой-то хутор, который фигурирует в фильме, вызывает вопросы. Достаточно посмотреть, как одеты молодые колхозницы в клубе: в городах так не во всяких ходили. Надо отдавать себе отчет, в каком ужасающем положении находилась накануне войны Псковщина…
Что касается общей ситуации. Надо отдавать себе отчет в том, что на оккупированных территориях было оставлено около 70 миллионов гражданского населения. В основном, старики, женщины и дети, мужчин там было немного... И эти люди, в основном, мечтали только о том, чтобы выжить, выжить со своими детьми и стариками. Они жили в тяжелых условиях.
Надо сказать, что режим оккупации на Псковщине и вообще в областях РСФР был мягче, чем на Украине и в Прибалтике, потому что оккупация находилась в ведении военной администрации. И в общем и целом во многих районах, если там не было партизан, положение было довольно спокойное. Там, где появлялись партизаны, начинались грабежи мирного населения, и без того платившего не малую дань немецким оккупационным властям, уже со стороны партизан, начинали действовать зондеркоманды, и население вовлекалось в самую жестокую войну, которая только может быть — в войну партизанскую.
Поэтому большинством населения партизаны воспринимались как великое несчастье, поэтому полицаи из состава местного населения часто воспринимались просто как люди, которые защищали и от произвола партизан, и от произвола немецких солдат. Конечно, полицаев могли использовать и в карательных акциях по отношению к мирному населению, конечно, среди полицаев было не мало тех, кого можно считать военными преступниками, но основная масса полицаев - это местные жители, которые пытались сохранить хоть какой-то покой и достаток своей деревни, своих семей.
Вот почему очень странной кажется картина, когда священник отказывается отпевать полицаев, имея в виду, что это сыновья, братья и мужья его пасомых, крестьян данной деревни.
В то же время эта попытка священника не допустить повешения четырех партизан выглядит в достаточной степени надуманно. Для большинства в этой деревне партизаны были, в общем-то, несчастьем, жители могли плакать по поводу своих родственников — убитых полицаев, но сомнительно, чтобы они плакали по поводу партизан, которые составляли своей деятельностью им же самим проблемы. Вот это была страшная правда о войне на оккупированной территории — люди пытались просто жить, выживать.
И тут только одному можно поражаться - вот если бы такую карательную акцию проводило бы НКВД - вот это выступление священника по поводу защиты четырех казнимых привело бы к пятой виселице — для него. А здесь его великодушно отпускают… Вот это неадекватное восприятие каких-то сторон оккупационной действительности, подчиненное, видимо, привычным идеологическим стереотипом, конечно, дает условность.
Вообще же картина получается, в какой-то степени, зловеще выразительная. Крестьяне, восстанавливающие храм, с трудом вспоминают, когда он был закрыт, хотя речь ищет о 1930 годе. Потом достают радостно колокол, который сами же сбросили в воду.. А позже, по приходу советских войск, когда священника арестовывают, никто не пытается как-то на это отреагировать. Только его несчастные приемные дети предлагают сдать кровь для его спасения, картина довольно безысходная... Возникает вопрос, а что же собственно делал священник все это время в отношении своей паствы? То есть деревня очень легко возвращается к такому своему забитому советскому состоянию…
Поэтому изображение деревни, хотя там много нарочитых сцен, имитирующих документальные кадры, например, появление немцев и так далее, представляется тоже, в общем, довольно искусственным.
ПАСТЫРЬ ИЛИ АГИТАТОР?
- По вашему мнению, оправдывается ли эта условность тем, каким в итоге получился фильм в целом?
Владимир Хотиненко - режиссер, безусловно, талантливый. Я считаю, что он снял лучший фильм на религиозную тему в нашем кинематографе - фильм «Мусульманин». И уже это одно у меня уже вызывало заочное расположение к фильму «Поп». Тем более у нас еще не было фильма, который бы попытался изобразить деятельность священнослужителя во время войны на оккупированной территории, не было фильма, где это было бы серьезно показано.
Безусловно, в этом фильме есть очень удачные эпизоды, например, беседа священнослужителя с еврейской девочкой, а потом ее крещение в момент вхождения немецких войск в латышскую деревню. Возрождение храма, пасхальный Крестный ход, - очень выразительная сцена, когда мы видим этот Крестный ход, окруженный, с одной стороны кольцом лающих собак, а с другой - на другом берегу реки комиссара, накачивающего ненавистью к этому священнику и ко всему происходящему. Видим два кольца зла вокруг церкви - нацистское зло и коммунистическое зло.
Бесподобна сцена, завершающая фильм, когда прошедший лагеря, уже дряхлый старец, живущий насельником Псково-Печерского монастыря, видит группу молодых людей… Он видит, что его труды на Псковской земле перечеркнуты. Родилось на этой земле им просвещенной и им крещенной безбожное поколение…
Это очень сильная сцена, которая во многом противоречит общему контексту фильма, где главный герой выступает не столько как священник, сколько как агитатор и социальный работник, возящий продукты пленным. Да, это делали представители Псковской миссии, но они ведь еще пленным литургию служили, исповедовали их, наставляли как-то в тяжелейших условиях. Ими же не занимался никто, сталинский режим предал их. Но мы не видим главного героя как пастыря, как миссионера, мы видим его постоянно озабоченного одним: осуществлять свое служение под властью немцев, и тех же самых немцев стараться обличать, в попытке остаться патриотом своей страны, хотя какой страны - сказать довольно сложно. Тут есть такая двусмысленность - у каждого христианина есть, прежде всего, небесное отечество, которое может быть гонимым в том или ином его земном отечестве.
Во всяком случае, подводя какой-то итог, можно сказать, что этот фильм вызывает у меня ощущение полуправды. Вот я часто задумываюсь над тем, а что лучше - правда или ложь? Безусловно, правда. А вот когда речь идет о полуправде, возникает определенного рода сомнение.
Участники Псковской миссии были страшно оболганы. Они потом разделились на три группы. Часть из них ушла вместе с немцами на запад, чуть больше половины осталось здесь, и большинство из них были репрессированы, но не все.
Мне доводилось общаться многие годы с двумя членами Псковской миссии. Протоиереем Ливерием Вороновым, профессором нашей Санкт-Петербургской духовной академии и архимандритом Кириллом Начисом, духовником нашей епархии. Оба они были участниками Псковской миссии, оба потом сидели в лагерях. И у обоих, в особенности у архимандрита Кирилла, было ощущение, что это был один из самых счастливых периодов в жизни.
При этом надо отдавать себе отчет, что очень многие члены Псковской миссии были русскими эмигрантами, которые мечтали приехать в Россию. Они с пасхальными песнопениями переезжали границу Псковской области. Они не обсуждали, как «колбасников» перехитрить, они радовались возможности приехать в родную землю и начать пасторскую деятельность, как это во многом было характерно для эмигрантов первой волны. Этого ощущения фильм не вызывает. Такое возникает подчас ощущение, что у автора работает такая политическая самоцензура: не отступить от идеологических стереотипов, взявшись за тему, которая действительно не раскрывалось ранее.
И вот, посмотрев этот фильм несколько раз, я все-таки прихожу к выводу, что полуправда, это почти то же самое, что ложь. И вот ощущение полуправды этого фильма вызывает у меня к нему очень сложное отношение, притом, что я повторяю, в этом фильме есть блистательные эпизоды, прекрасные актерские работы.
Но в целом фильм очень противоречивый и неровный. Очень хорошо, что такой выдающийся режиссер обратился к такой, до недавнего времени запретной теме, но очень грустно, что полной свободы, как художественного творчества, так и стремления передать историческую достоверность, этого стремления я там и не почувствовал…
В целом, фильм уязвим как исторической, так и с духовной точки зрения, ибо историческая реальность представлена далеко не достоверно, а с духовной - мы не видим в главном герое, прежде всего, пастыря, проповедника, духовника, миссионера, просветителя, а видим его только в качестве агитатора и социального работника.
ВТОРОЕ КРЕЩЕНИЕ РУСИ
- Чем же на самом деле занималась Псковская миссия?
Православные священники Псковской миссии, созданной по инициативе митрополита Сергия Воскресенского, работавшие на оккупированных территориях Северо-Запада, получили такую огромную свободу для деятельности, какую православное духовенство не имело ни до войны, ни после войны, никогда в советский период. Это, в частности, проявилось в том, что духовенство Псковской миссии имело возможность преподавать закон Божий в школах. Как раз отец Алексей Ионов создал целую систему преподавания Закона Божьего в школах, например, Островского района Пскова.
Они выступали в газетах, на радио, организовывали детские сады, разного рода социальные организации, в частности — детские и молодежные. Такой широкой свободы и права просветительской и социальной работы русское православное духовенство никогда не имело в СССР. К завершению деятельности миссии было уже 400 приходов на территории Псковской, Новгородской и Ленинградской областей.
И это, конечно, пробуждало многих членов Псковской миссии рассматривать свою деятельность в период войны, как деятельность по второму крещению Руси! И главное, чем они занимались, это конечно деятельность пасторская, просветительская, миссионерская, а не какая-то общественно- политическая. К сожалению, вот эти моменты представлены в фильме недостаточно.
ЛУЧШЕ ЖИВАЯ ПОЛЕМИКА О ВОЙНЕ, ЧЕМ СОВЕТСКАЯ МИФОЛОГИЯ
Не кажется ли Вам, что этот фильм вызовет новую волну полемики между советским и антисоветским взглядом на историю Второй мировой войны, наше общество и так разделено, хорошо ли это?
Мы и так слишком долго пребывали в единомыслии, которое отучило нас мыслить, о чем либо всерьез и переживать что-либо всерьез. Поэтому живая, искренняя и заинтересованная полемика будет нам только полезна. К сожалению, надо признать, что последним не развенчанным мифом советской идеологии является миф о Второй мировой войне, как понимали ее коммунисты. И любой честный разговор о реальной Второй мировой войне, о тех ее сторонах, которые либо подвергались умолчанию, либо давались совершенно извращенно, может быть, для нашего общества только полезен.
Тем более, что меня очень настораживает стремление формировать новую национальную идеологию только на опыте победы во Второй мировой войне. Я глубоко убежден, что любая национальная идеология будет только тогда по-настоящему творческой и плодотворной, если она будет обращена не к темам войны, то есть разрушения, а к темам созидания русской государственности, русской культуры, русской церкви, в том числе.
АКТЕРСКАЯ УДАЧА МАКОВЕЦКОГО
Как Вы, как священнослужитель относитесь к тому, что главную роль, роль священника, сыграл актер, игравший в прошлом самые разные персонажи, в том числе вора и соблазнителя?
Я всегда отдавал себе отчет, что искусство предполагает элемент определенного рода условности. Вот почему я очень обеспокоен тем, что у нас люди по кинематографу оставляют себе представление об истории… А вместе с тем это достаточно условно и я могу сказать, что раз существует кинематограф, то может быть исполнение ролей священников и, может быть, даже святых. Допустим, Харрис в фильме «Третье чудо» создает замечательный образ священника, хотя кого только этот актер голливудский не играл, или, например, Джереми Айронс и Роберт Де Ниро в фильме «Миссия» создают образ монахов очень выразительный.
В фильме «Поп» элемент искусственности (в изображении главного героя) был, но в целом, мне кажется, что это скорее актерская удача Маковецкого, чем не удача. Вообще же (в нашем кинематографе), образу священника не везло: актерам трудно войти в этот образ и это говорит о том, насколько глубоко секуляризовано наше общество. Любой актер это лицедей в том смысл, что, пребывая в жизни, он перенимает какие-то характерологические черты людей, разных социально-психологических типов. Но вот, видимо, опыт общения со священниками у подавляющего большинства актеров отсутствует…
Как вам показалось, это была попытка снять фильм об истории Русской православной церкви во время Второй мировой войны, или все-таки это фильм о конкретном персонаже?
Я думаю, что все-таки второе. Вот почему в конце фильма как безусловная истина подается версия о том, что митрополита Сергия Воскресенского убили немцы по дороге из Вильнюса в Каунас. До сих пор историки спорят на эту тему. И я как церковный историк склоняюсь к версии, которая доминировала все предшествующие годы, что его убили именно партизаны, а вернее даже - диверсионная группа, заброшенная в тыл. То есть там, конечно, с историей церкви обращаются очень вольно, и совершенно не убедительно. Так, Сергий Воскресенский, который был масштабнейшей фигурой русской церкви, мог быть героем отдельного фильма. Но здесь, видимо, было важно показать главного героя, а все остальные просто фонируют ему, даже священнослужители.
- Будете ли говорить об том фильме с паствой, советовать его посмотреть?
Многие мои прихожане уже этот фильм посмотрели во время двух сеансов, которые были в нашей епархии. С некоторыми мы уже обсуждали этот фильм и будем обсуждать по мере дальнейшего просмотра. Слишком мало у нас фильмов, где звучит церковная тема, поэтому фильм «Поп» на данный момент является одним из наиболее содержательных и интересных.
М.Лобанова: Здравствуйте, дорогие друзья! Мы продолжаем цикл программ «Псковская православная миссия. Биографии». В студии радио «Град Петров» Марина Лобанова и историк Константин Петрович Обозный. Здравствуйте, Константин Петрович!
К.Обозный: Здравствуйте, Марина! Здравствуйте, дорогие радиослушатели!
М.Лобанова:
Сегодня мы начнем рассказ о биографии одного из священников Псковской православной миссии, на данный момент, пожалуй, самого знаменитого – благодаря тому, что на основе его биографии и даже на основе его имени, на основе его воспоминаний, буквально используя целые сюжеты, события из его жизни, не так давно вышел фильм о Псковской православной миссии, который назывался «Поп». В фильме главного героя звали отец Александр Ионин, а прототип его, отец Алексий Ионов, сегодня герой нашей программы.
Мы не будем говорить, что сейчас мы, в отличие от фильма, расскажем правду – в любом случае Вы, Константин Петрович, будете рассказывать фактические данные биографии отца Алексия. Возможно, мы и фильм тоже вспомним, поскольку художественное произведение, как известно, очень влияет на сознание людей, даже тех, кто историей Церкви не интересуется. Действительно, отец Алексий Ионов – один из самых ярких представителей священства Псковской православной миссии, к тому же это человек, который написал воспоминания. Это очень интересный текст. Он прожил долгую жизнь. Как всегда, давайте начнем рассказ о его жизни с самого начала.
К.Обозный:
Алексей Васильевич Ионов родился в городе Двинске 29 марта 1907 года. Город Двинск – это древний город, который был основан еще в глухом Средневековье, назывался он тогда Дюнабург, потому что был основан магистром одного из монашеских рыцарских немецких орденов на этой территории. Потом город попал в орбиту влияния Московского княжества, получил название Борисоглебск. После этого город стал называться Двинском, а когда Латвия получила независимость, стала независимой буржуазной республикой, город получил название Даугавпилс. И до сих пор так называется.
Сам город Двинск в те времена, в 1907 году, входил в состав Витебской губернии; это город на стыке культур, на стыке межэтнических связей. В этом городе всегда бок о бок проживали и русские, и поляки, белорусы, латыши, еврейская диаспора была довольно крупная вплоть до Второй мировой войны. И конечно же, такая национальная, культурная, конфессиональная насыщенность не могла не наложить отпечаток и на будущего отца Алексия. Потому что отец Алексий был всем хорошо известен своей открытостью, готовностью помочь любому человеку, какой бы национальности или вероисповедания он ни был.
Путь будущего пастыря начался со школы; он учился в русской школе в Двинске. После ее окончания он поступил в гимназию, а затем продолжал образование в Латвийском университете. Родители Алексея Васильевича Ионова были крестьянского происхождения. Его отец, Василий Васильевич Ионов, родом из Ярославской губернии, был простым крестьянином. Это тем более уникально, потому что отец Алексий Ионов известен своей образованностью, глубокими познаниями в истории Церкви, то есть он подлинный самородок, который появился в начале ХХ века и стал одним из ярких миссионеров – служителей Православной Российской Церкви. То, что Алексей Васильевич начал учиться в Латвийском университете в городе Риге на теологическом факультете, тоже показывает, что, видимо, уже с детских или подростковых лет у Алексей Ионова был серьезный интерес к вопросам веры, христианства, и не только на уровне традиции и культуры, но ему нужно было осознать, продумать и этим потом жить и действовать в своей жизни. Правда, на втором году обучения Алексей Ионов неожиданно оставляет Латвийский университет и уезжает в Париж. Но в Париж не для того, чтобы писать картины, или наслаждаться музыкой, или включиться в жизнь богемы, а для того, чтобы продолжить духовное образование. И в Париже Алексей Васильевич Ионов учится в Свято-Сергиевском православном богословском институте, который был открыт по благословению митрополита Евлогия (Георгиевского), экзарха Западно-Европейских приходов Православной Церкви, и при активном участии, можно сказать, цвета русской богословской, философской научной мысли, представители которой в большинстве оказались на Западе, в Европе. Назову только некоторые имена, которые были непосредственно причастны к началу деятельности Свято-Сергиевского подворья. Это протопресвитер Сергий Булгаков, профессор Василий Васильевич Зеньковский, профессор Семен Людвигович Франк, Георгий Петрович Федотов, замечательный, можно сказать, великий историк Православной Церкви, Николай Александрович Бердяев – он, правда, не преподавал в Институте, но был очень близок к Институту и всячески поддерживал и участвовал в духовной и интеллектуальной жизни. И многие-многие другие мыслители. Собственно говоря, это был не только институт, в котором можно было получить очень качественное и хорошее образование, но это был целый духовный центр. Неслучайно это место стало называться Свято-Сергиевским подворьем. Там было построено общежитие для студентов, которые приезжали учиться в Париж фактически со всей Европы – там были студенты из Праги, из Сербии, из Польши, из Литвы, из Латвии. Кстати говоря, Алексей Васильевич Ионов был не единственным студентом из Латвии. Еще целый ряд будущих священников, миссионеров закончили Парижский богословский институт. И прежде всего, конечно, эмигрантская молодежь, которая оказалась в изгнании, именно благодаря этому опыту духовного становления, воцерковления, обучения в этом институте они потом стали замечательными миссионерами, богословами, пастырями, которые не только сохранили русскую культуру, традицию русской богословской и философской мысли в изгнании, но они были и свидетелями на Западе той богатейшей духовной русской культуры, которая, к сожалению, в Советском Союзе была под гнетом, под подозрением и должна была быть уничтожена. И это было свидетельство Западу, и благодаря этому свидетельству Запад узнал и начал читать и произведения Федора Михайловича Достоевского, и труды Владимира Соловьева и других русских философов и мыслителей.
Конечно же, это обучение для будущего отца Алексея Ионова было значительным событием в его жизни еще и потому, что Свято-Сергиевское подворье существовало еще и как центр, который во многом был создан и питался трудами Русского Студенческого Христианского Движения. Например, профессор Василий Васильевич Зеньковский, в будущем протоиерей Василий Зеньковский, был председателем РСХД долгие и долгие годы, и одновременно он был преподавателем философии и христианской педагогики в Свято-Сергиевском институте. Более того, Василий Васильевич создал лабораторию по разработке новых методов, новых направлений миссии, просвещения, собственно христианской педагогики в настоящее время. И Алексей Ионов, будучи еще студентом, становится членом РСХД, активно участвует в жизни Движения и в годы обучения в Париже, и уже после возвращения в Латвию.
Еще до окончания обучения в Свято-Сергиевском Парижском богословском институте происходит поставление Алексея Васильевича в диаконы, которое произошло в городе Риге 30 октября 1932 года. Это посвящение совершил архиепископ Иоанн (Поммер), глава Латвийской Православной Церкви в этот период, замечательный архиерей, впоследствии прославленный в лике священномучеников Латвийской Православной Церкви. А после этого, немного меньше чем через год, 17 апреля 1933 года, диакон Алексей Ионов был рукоположен в пресвитеры. Это рукоположение состоялось в Париже, и рукополагал его митрополит Евлогий (Георгиевский), духовный попечитель и глава Свято-Сергиевского подворья. Конечно, очень важно то, от кого человек принимает этот священнический дар, от кого принимает духовное поставление священник. И то, что в диаконы Алексей Ионов был рукоположен будущим священномучеником Иоанном (Поммером), а в священники – замечательным владыкой митрополитом Евлогием (Георгиевским), это тоже говорит о духовной преемственности, о некотором духовном пути, который уже тогда, в самом начале, был выбран или намечался.
Отец Алексей не остался в Париже, он вернулся на родину, в Латвию. Незадолго до рукоположения Алексей Васильевич Ионов женился, и избранницей его была дочь латвийского священника, который возглавлял единоверческие приходы в селе Вышки в Латвии. Ее звали Валентина Григорьевна Дребинцева. И с 1933 года начинается священническое служение отца Алексея. Он получает настоятельство в Успенском храме в далеком селе, погосте, который назывался Аксенова Гора. Современное положение этого села таково, что оно находится на территории Псковской области, на территории России, в приграничном районе, буквально в двух километрах от границы с Латвией. А в тот период времени это была Латвийская территория. Храм в этом местечке был построен довольно поздно, в 1921 году, освящал его владыка Иоанн (Поммер). И несмотря на то, что каменный храм совсем недавно был построен, однако община была очень дружная и деятельная, и в этом месте существовала довольно давно, поскольку и раньше была деревянная часовня, была православная школа, в которой довольно много было учеников. И поэтому, когда отец Алексей приехал в Аксенову Гору, то там уже были серьезные основания для христианской жизни. А с приходом молодого, миссионерски подготовленного священника, жизнь прихода еще более активизировалась, стала еще более дружной, и ядро прихода стало еще более крепким.
Отец Алексей служил в этом месте с 1933 по 1936 год. Известно, что отец Алексей преподавал в церковной школе, сохранились замечательные фотографии, где он сидит среди сельских детишек, и этих детишек огромное количество, очень скромно, даже, можно сказать, бедно одетых, но аккуратненьких, чистеньких, причесанных, умытых. И среди них отец Алексей. Кстати говоря, фотографии, на которых запечатлен образ отца Алексея, очень светлые, потому что отец Алексей везде улыбается. Иногда это широкая, радостная улыбка, иногда это почти скрытая улыбка, но везде он просто лучится необычайным светом. Жалко, что по радио невозможно увидеть эти фотографии.
М.Лобанова: Да, это очень красивый человек, и, может быть, это так священство человека преображает. Мне тоже хочется заметить, что есть фотографии отца Алексея до войны, есть фотографии его после войны. И замечательно, что он не изменился, и даже черно-белые фотографии это передают, что у него из глаз исходят лучи света. Красивое, радостное, очень притягательное лицо, которое излучает любовь. За таким человеком, за таким священником хочется просто побежать. И обычно мы смотрим, когда изучаем историю Церкви ХХ века, фотографии, и я люблю смотреть не иконы, а именно фотографии – поскольку иконопись у нас сейчас, к сожалению, не на подъеме, – именно фотографии новомучеников. Какие это лица – в них очень много страдания, много скорби. Да, в них много глубины, много величия, в них есть святость. Но это действительно люди, которые очень страдали и физически, и морально. И участники Псковской миссии, мы говорим о разных судьбах – отец Алексий не попадет в лагерь, мы можем сказать об этом, опережая события. И это человек, который советским священником практически не был. И его лицо остается прежним. А если посмотреть, какие были лица священников до революции, потом священники в советское время – посмотрите просто на фотографии, что с людьми Церкви советская реальность делала. Это не слова, которые так или иначе могут быть сказаны или восприняты; это отражение той жизни.
К.Обозный: Совершенно с Вами согласен, Марина. Эта открытость и радость, которыми жил отец Алексий, они разрушали всякие преграды, всякую настороженность, страхи, которые были у людей, встречающихся со священнослужителем. И то, что отец Алексей и в Аксеновой Горе, и в Риге, и в годы служения в Псковской миссии, и в лагерях перемещенных лиц, он везде учительствовал, он везде общался с детьми. И в своих воспоминаниях он пишет, что «моими самыми лучшими друзьями были дети». И, может быть, учительство в какие-то моменты для него было даже важнее, чем пастырство, я дерзну это за отца Алексея сказать. Но то, как он об этом говорит, как он об этом свидетельствует в своих воспоминаниях, в отчетах, в документах, и эти фотографии в окружении воспитанников, учеников, – все это подтверждает, что для него это было очень важной частью жизни.
М.Лобанова: Дети, наверное, отвечали его всегдашней радости. Действительно, ощущение, что он всегда радовался.
К.Обозный:
В 1937 году отца Алексия переводят в Ригу, где он становится вторым священником в храме святого благоверного князя Александра Невского. Это очень почитаемый храм в городе Риге, который был построен в начале XIX века в честь победы русской армии над Наполеоном. И в тот момент настоятелем этого храма был почитаемый, заслуженный, маститый протоиерей Николай Перехвальский. И вот под его началом продолжает свое служение отец Алексий Ионов. Но и здесь, в Риге, он продолжает работать в школе и преподает Закон Божий в Рижской русской гимназии.
В 1939 году в семье Ионовых родился первенец – Сергей. А в августе 1939 года был подписан пакт о ненападении между нацистской Германией и Советским Союзом, и секретные протоколы этого пакта делили сферу влияний между Германией и Советским Союзом, и Прибалтика, как вы помните, как раз была поделена и уходила под протекторат, если так можно выразиться, Советского Союза. Действительно, отец Алексий и многие его современники, священники, люди, которые жили в этот период времени в Прибалтике, вспоминают, что время было очень напряженное и поворотное. Это с одной стороны, а с другой стороны, очень хотелось верить, что в Советском Союзе жизнь и какие-то политические настроения, отношение к вере, к христианству претерпели изменения. И очень хотелось даже в большевиках видеть своих, русских, которые придут – и жизнь наладится. Тем более, что в последние годы, начиная с 1936 года, когда к власти в Латвии приходит Ульманис, начинается довольно жесткий государственный режим, историки даже называют эту смену власти переворотом, и это время диктатурой; к этому времени меняется глава Православной Церкви в Латвии, и вместо владыки Иоанна (Поммера), который был зверски замучен и убит неизвестными, становится митрополит Августин (Петерсон), который был послушным государственным чиновником на посту главы Православной Церкви и проводил культ латышизации, иногда даже насильственной национализации Церкви. Например, в тех местах, где родился отец Алексей Ионов, в Латгалии, центром которой был Двинск, многие даже не знали латышского языка, и священники, и прихожане совершали службу на церковнославянском языке. И поэтому жесткие указания о том, что нужно переходить на латышский язык, встречались с недоумением и, как правило, саботировались, потому что это было просто невозможно. Невозможно было вековую традицию изменить. И приближающаяся советизация Латвии, приближающийся новый период жизни одновременно и пугал, но и питал какие-то иллюзии. Журналист Николай Февр написал книгу «Солнце восходит на Западе»; надо сказать, что этот журналист во время немецкой оккупации побывал на оккупированных территориях, был в Прибалтике, в Пскове, в Киеве. Сохранились его воспоминания, которые и были записаны под этим названием. И вот он вспоминает, что когда Красная армия летом 1940 года входила в Ригу, то жители Московского форштадта – это рабочий квартал, где жили в основном русские бедные слои населения – аплодировали Красной армии. Но когда в июне 1941 года Красная армия покидала Ригу, то вслед ей стреляли из окон и из чердаков. И Февр пишет: стреляли в том числе и из окон Московского форштадта. То есть за короткий период времени, всего за один год, советская власть даже своих потенциальных союзников, тех, кто сочувствовал и симпатизировал советской власти, коммунизму, даже их она смогла от себя отвратить, даже их она умудрилась разочаровать и настроить антисоветски.
Конечно, за этот год очень серьезные изменения происходят и в церковной жизни. С одной стороны, в Ригу уже в начале 1941 года приезжает митрополит Сергий (Воскресенский); в марте 1941 года указом Патриаршего Местоблюстителя Сергия (Страгородского) была учреждена особая митрополичья область – Патриарший Прибалтийский экзархат, во главе которого был поставлен митрополит Сергий (Воскресенский), ставленник из Москвы. Когда митрополит Сергий приехал в Ригу, многие к нему присматривались с некоторой настороженностью и подозрительностью – что может быть хорошего от «красного епископа». Но довольно скоро поняли, что этот человек имеет действительно какие-то серьезные связи в Москве, но в то же время он заинтересован именно в церковной жизни и в восстановлении церковной жизни. И отец Алексий Ионов и многие другие молодые священники очень быстро находят общий язык с новым архиереем, с экзархом. И это, конечно, благотворно сказывается и в будущем – в миссионерской деятельности на оккупированных территориях.
С другой стороны, сразу же, с лета 1940 года началось антирелигиозное выступление по всем фронтам. Закрывались церковные школы, закрылась Рижская духовная семинария, закрылся теологический факультет Рижского университета, закрывались церковные периодические издания, из библиотек изымалась духовная, религиозная, христианская литература, начинались аресты священников и активных мирян, не говоря уже о тех, кто так или иначе был связан с бывшей Россией, либо государственные деятели царской России, либо, тем более, бывшие офицеры Белой армии – конечно, они в первую очередь были репрессированы. И священнослужители, и церковнослужители арестовываются, некоторые просто пропадают без вести – и до сих пор, я знаю, исследователи, которые занимаются личностями латышских православных пастырей, не могут найти документы, даже в архивах КГБ. Возможно, просто были несанкционированные расстрелы и расправы. Но как бы то ни было, за этот год примерно 1/8 всего клира Латвийской Православной Церкви была репрессирована, а для небольшой Церкви это довольно значительное число. И отец Алексий Ионов в своих воспоминаниях «Записки миссионера» пишет об этом периоде, что и он тоже ждал этого ареста, потому что уже в газетах появились статьи, где он был поименован мракобесом за его апологетические лекции, которые он читал для населения; уже его имя называлось на допросах, и он готов был к тому, что со дня на день его могут арестовать.
Но начало войны между нацистской Германией и Советским Союзом, конечно, сбило все планы, потому что уже сейчас известно, что на июль 1941 года советские власти готовили массовую депортацию православного духовенства из Латвии в Сибирь. То есть фактически Церковь в Латвии можно было закрывать после этого. И вот, конечно, Промысл Божий совершился в том, что буквально за месяц до этих страшных событий началась война. Немецкие войска уже в конце июня 1941 года входят в Ригу, и отец Алексий вспоминает, что, конечно же, с одной стороны, люди вздохнули свободно, но, с другой стороны, очень скоро начали понимать, что нацистские оккупационные власти очень далеки от тех пропагандистских лозунгов, которые щедро раздавались на оккупированной территории по поводу того, что они несут высокую культуру русскому народу, толерантность, свободу вероисповедания и так далее и тому подобное. Поэтому отец Алексий в своих воспоминаниях пишет, что все, и прежде всего члены Псковской православной миссии, относились к немцам как к меньшему злу, но все прекрасно понимали, что это – зло. Потому что истинной целью нацистской Германии было завоевание жизненного пространства.
М.Лобанова: Это и есть то небольшое время, когда отец Алексий Ионов узнал, что такое советская власть; этот год – как раз его жизнь при большевиках, при коммунистах. А дальнейшая его жизнь уже будет проходить в других политических реалиях.
К.Обозный: Да, уже в августе 1941 года экзарх Сергий (Воскресенский), через некоторое время после того, как начала налаживаться церковная жизнь в новых условиях, обратился к немецкому командованию с предложением отправить на оккупированные прифронтовые области России миссионерскую группу православных священников для возрождения церковной жизни. После долгих и очень сложных переговоров, наконец, разрешение было получено, и митрополит Сергий (Воскресенский) лично составил список из пятнадцати человек, которые должны были отправиться в город Псков. И в этот список попал, конечно же, и отец Алексий Ионов.
М.Лобанова: Это были те люди, которые могли бы миссионерствовать.
К.Обозный: Да, это были молодые, энергичные пастыри. Удивительно, что митрополит Сергий (Воскресенский) на кафедре в Риге в качестве экзарха был всего несколько месяцев, с марта по июль 1941 года, но он уже сумел изучить настроения, уровень образованности, потенциал своих пастырей. В основном это были священники из Риги, и все они имели замечательное образование – примерно половина в этой группе священнослужителей закончила Свято-Сергиевский богословский институт.
М.Лобанова: Да, действительно, замечательное образование. Когда еще Россия видела священников с таким образованием.
К.Обозный: Да, и отец Алексий Ионов 18 августа 1941 года уехал из Риги вместе с другими своими соратниками, товарищами, друзьями – многих он давно знал, еще с детских лет, со времени, когда учился в Двинске в гимназии и начинал учиться в Рижском университете. И вот эта группа миссионеров прибывает в город Псков под великий праздник Преображения Господня. В кафедральном соборе вечером совершается всенощное бдение, и отец Алексий вспоминает, что это было для них чем-то совершенно неожиданным. Они предполагали, что будет разруха, запустение – а тут полный кафедральный собор, священники, которые совершают всенощное бдение; протоиерей Сергий Ефимов – мы о нем уже говорили, также служит, чудом избежав расстрела в советской тюрьме. И на следующий день уже соборно совершается праздничная Божественная литургия с участием всех членов Псковской православной миссии.
М.Лобанова: Да, Вы уже говорили о том, что как только красные ушли, народ сам повалил в Церковь.
К.Обозный:
Да, и сами начали восстанавливать храмы. Отец Алексий вспоминает, что первое время, первые дни в Псковской миссии они занимались тем, что очищали Псковский кафедральный собор от всякой рухляди и от экспонатов антирелигиозного музея, который находился перед войной в самом храмовом здании кафедрального собора; возвращали реликвии, святыни, иконы на свои места – и трудились вместе со своими прихожанами.
И уже после этого, в конце августа 1941 года, миссионеры начинают разъезжаться по разным направлениям из города Пскова.
М.Лобанова:
Вот об этой плодотворной деятельности отца Алексия Ионова мы поговорим во второй части нашей программы. Напоминаю, мы говорим о биографии протоиерея Алексия Ионова, еще раз напомню, что это прототип главного героя фильма Владимира Хотиненко «Поп», фильма об истории Псковской миссии. И во второй части программы мы продолжим рассказ о его жизни.
Передачу вела Марина Лобанова, а рассказывал о протоиерее Алексие Ионова историк Константин Петрович Обозный. Всего вам доброго, до свидания!
К.Обозный: До свидания, Марина! До свидания, дорогие радиослушатели!
Отец Алексий Ионов с воспитанниками приюта для беспризорных детей, фото ок.1942 г.
В российском кинематографе в последние годы наметилась тенденция снимать фильмы на духовно-нравственную тематику. В связи с этим понятно и частое обращение кинематографистов не просто к личности человека, ищущего истину, а именно к личности человека верующего. Образ священника все чаще привлекает российских кинематографистов. Пример тому - последние кинопремьеры: фильмы "Царь", "Чудо", "Русский крест", а также фильм Владимира Хотиненко "Поп".
Он был снят по одноименному роману Александра Сегеня, человека не чуждого Православию, который писал свой роман по благословению Патриарха Алексия II. Книга, как впрочем и фильм, повествует о деятельности Псковской православной миссии на оккупированных немцами территориях России в годы Великой Отечественной войны. Хотя о самой миссии в фильме говорится очень мало.
В одном из блогов Интернета какой-то священник написал, что фильм "Поп" - это "частная история конкретного священника (попа), волею судьбы (Бога) попавшего в условия "личного" апокалипсиса. И, благодаря собственной несомненной вере, как христианская личность эти испытания, этот апокалипсис выдержавшая". Можно сказать, что это довольно точная характеристика.
Отец Александр Ионин, которого прекрасно сыграл Сергей Маковецкий, действительно является центральной фигурой фильма. Обычный сельский батюшка, живущий в условиях полного религиозного равнодушия где-то на границе Прибалтики и России, в начале войны оказывается перед нелегким выбором: остаться на своем месте и как можно спокойнее, бескомпромисснее переждать оккупацию или, вопреки движениям своей души, принять участие в возрождении духовной, религиозной жизни народа на Псковщине, пусть даже и ценой компромисса с оккупационными властями.
В итоге отец Александр выбирает более тернистый путь служения ближнему - участие в Псковской миссии. Вместе с матушкой он переезжает в село Закаты, где приходится восстанавливать поруганную святыню - храм Александра Невского, ставший в годы советской власти клубом. Здесь он не просто духовно окормляет местных жителей, но и постоянно балансирует на грани жизни и смерти, помогая русским военнопленным, отказываясь отпевать полицаев, пытаясь спасти приговоренных к казни партизан. Даже общаясь с немецкими властями и принимая от них помощь, он все равно рискует погибнуть, только уже от рук своих.
Из-за последнего факта в отзывах фильм часто называют непатриотичным. Да, в нем нет того идеологического патриотизма, о котором часто приходится слышать, обсуждая фильмы о Великой Отечественной войне. Но его здесь и не могло быть, так как нельзя Православие преподносить только как "русскую веру" и ставить его на службу политике. Церковь собирает людей вокруг Христа и ради Христа, а значит, настоящий христианин может и должен оставаться таковым и при коммунистах, и при фашистах, и при любой другой власти, потому что во Христе нет уже иудея, ни язычника; ни раба, ни свободного (Гал. 3, 28), ни русского, ни немца, ни латыша.
И все же, если сравнивать книгу и фильм, то фильм получился гораздо слабее. Александр Сегень, сам адаптировав сценарий к своему роману, некоторые акценты расставил не так четко, а многое и вовсе упустил. Так в книге довольно ярко прописан образ молодого партизана Алексея Луготинцева, который настолько яростно ненавидит Православие, священников и отца Александра в частности, что ненависть эта выплескивается через край, а злоба заставляет совершать ужасные поступки. Поэтому таким неожиданным, показательным, можно даже сказать чудесным, становится его духовное перерождение. В фильме образ Луготинцева показан не столь контрастно и от этого оказывается менее значимым. В принципе, можно заметить, что все персонажи книги в фильме являются скорее статистами. Создается впечатление, что авторам они нужны лишь для того, чтобы оттенить центральную фигуру священника. Насколько это оправданно - судить вам. В любом случае, перед тем, как смотреть фильм, я все же советую сначала прочитать книгу.
Перепечатка в Интернете разрешена только при наличии активной ссылки на сайт " ".
Перепечатка материалов сайта в печатных изданиях (книгах, прессе) разрешена только при указании источника и автора публикации.