Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин родился 15 (27) января 1826 года в селе Спас-Угол Тверской губернии в старинной дворянской семье. Начальное образование будущий писатель получил в домашних условиях – с ним занимались крепостной живописец, сестра, священник, гувернантка. В 1836 года Салтыков-Щедрин обучался в Московском дворянском институте, с 1838 – в Царскосельском лицее.
Военная служба. Ссылка в Вятку
В 1845 году Михаил Евграфович оканчивает лицей и поступает на службу в военную канцелярию. В это время писатель увлекается французскими социалистами и Жорж Санд, создает ряд заметок, повестей («Противоречие», «Запутанное дело»).
В 1848 году в краткой биографии Салтыкова-Щедрина наступает длительный период ссылки – за вольнодумие он был отправлен в Вятку. Там писатель прожил восемь лет, сначала служил канцелярским чиновником, а после был назначен советником в губернском правлении. Михаил Евграфович часто ездил в командировки, во время которых собирал информацию о провинциальной жизни для своих произведений.
Государственная деятельность. Зрелое творчество
Вернувшись в 1855 году из ссылки, Салтыков-Щедрин поступил на службу в министерство внутренних дел. В 1856-1857 годах были опубликованы его «Губернские очерки». В 1858 году Михаила Евграфовича назначили вице-губернатором Рязани, а затем Твери. Параллельно писатель печатался в журналах «Русский вестник», «Современник», «Библиотека для чтения».
В 1862 году Салтыков-Щедрин, биография которого ранее была связана больше с карьерой, чем с творчеством, покидает государственную службу. Остановившись в Петербурге, писатель устраивается работать редактором в журнал «Современник». Вскоре выходят его сборники «Невинные рассказы», «Сатиры в прозе».
В 1864 году Салтыков-Щедрин вернулся на службу, заняв должность управляющего казенной палаты в Пензе, а затем в Туле и Рязани.
Последние годы жизни писателя
С 1868 года Михаил Евграфович уходит в отставку, активно занимается литературной деятельностью. В этом же году писатель становится одним из редакторов «Отечественных записок», а после смерти Николая Некрасова занимает пост ответственного редактора журнала. В 1869 – 1870 годах Салтыков-Щедрин создает одно из самых известных своих произведений – «История одного города» (краткое содержание) , в котором поднимает тему отношений народа и власти. Вскоре издаются сборники «Признаки времени», «Письма из провинции», роман «Господа Головлевы».
В 1884 году «Отечественные записки» были закрыты, и писатель начинает печататься в журнале «Вестник Европы».
В последние годы творчество Салтыкова-Щедрина достигает кульминации в гротеске. Писатель издает сборники «Сказки» (1882 – 1886), «Мелочи жизни» (1886 – 1887), «Пешехонская старина» (1887 – 1889).
Умер Михаил Евграфович 10 мая (28 апреля) 1889 года в Санкт-Петербурге, похоронен на Волковском кладбище.
Хронологическая таблица
Другие варианты биографии
- Во время обучения в лицее Салтыков-Щедрин публиковал свои первые стихотворения, однако быстро разочаровался в поэзии и навсегда оставил это занятие.
- Михаил Евграфович сделал популярным литературный жанр социально-сатирической сказки, направленной на разоблачение людских пороков.
- Ссылка в Вятку стала поворотным моментом в личной жизни Салтыкова-Щедрина – там он познакомился со своей будущей женой Е. А. Болтиной, с которой прожил 33 года.
- Пребывая в вяткинской ссылке, писатель переводил труды Токвиля, Вивьена, Шерюеля, делал заметки о книге Беккари.
- В соответствии с просьбой в завещании, Салтыков-Щедрин был похоронен рядом с могилой Ивана Сергеевича Тургенева .
Тест по биографии
Прочитав краткую биографию Салтыкова-Щедрина, пройдите тест.
Сейчас уже никто не помнит, были ли когда-нибудь бараны вольными животными. Бараны во все времена служили человеку. Люди выводили разные породы рогатых животных. Одни шли на мясо
Бедный волк
Волк - самый страшный хищник в лесу. Он не щадит ни зайцев, ни овец. Он в состояние убить весь скот у обычного мужика и оставить его семью голодать. Но и мужик, разозлившийся волка без наказания, не оставит.
Богатырь
В некоторой стране родился Богатырь. Родила его и вырастила Баба-яга. Он вырос высокий и грозный. Родительница его отдыхать уехала, и получил он свободу невиданную.
Верный Трезор
Трезор находился на сторожевой службе у купца Воротилова Никанора Семеновича. Верно, службу нес Трезор, с поста охраны никуда не отлучался.
Ворон-челобитчик
Жил на свете один старый ворон, он с тоской вспоминал давние времена, когда все было по - другому, вороны не воровали, а честным путем добывали себе еду. У него болело сердце от таких дум.
Вяленая вобла
Вяленая вобла – это произведение Михаила Евграфовича Салтыкова – Щедрина, русского писателя с великим сатирическим талантом.
Гиена
Рассказ - поучение «Гиена» - это рассуждение о том, как некоторые люди схожи с гиенами.
Господа Головлевы
Автор в своем произведении показал, к какому исходу приводит «головлевщина». Несмотря на трагичность развязки романа, Салтыков-Щедрин дает понять, что в самом опустившемся, лживом и выжившем из ума человеке возможно пробуждение совести.
Деревенский пожар
Произведение «Деревенский пожар» повествует нам о трагических событиях, произошедших в деревне Софонихе. Жарким июньским днем, когда все бабы и мужики работали в поле, в селении произошел пожар.
Дикий помещик
В рассказе говорится о зажиточном помещике, у которого было всё, кроме ума. Больше всего на свете его печалили простые мужики, и очень он хотел, чтобы их не было на его земле. Получилось так, что его желание исполнилось, и остался он один в своём поместье
Дурак
В стародавние времена произошла эта история. Жили на свете муж с женой, они были довольно умны, а родился у них сын – дурак. Родители спорили, в кого же он такой уродился, и назвали младенца Иванушкой.
История одного города
За столетнюю историю сменилось 22 градоначальника. И обо всех архивариусы, составлявшие летопись, писали правдиво. Город торговал квасом, печенкой и вареными яйцами.
Карась идеалист
Произошёл спор между карасём и ершом. Ёрш доказывал, что нельзя всю жизнь прожить и не обманывать. Карась – идеалист главный герой рассказа. Проживает в тихом месте и ведёт дискуссии по поводу того, что рыбы не могут, есть друг друга.
Кисель
Кухарка сварила кисель, и позвала всех к столу. Господа с удовольствием отведали кушанье, да и деток своих накормили. Всем понравился кисель, он был очень вкусным. Поварихе наказали каждый день готовить это блюдо
Коняга
Коняга – замученная кляча с выпяченными ребрами, свалявшейся гривой, отвислой верхней губой, разбитыми ногами. Каторжной работой замучен Коняга
Либерал
В одной стране жил либерал, который, в силу собственных прихотей, весьма скептически относился ко многим вещам. Личные взгляды и убеждения вынуждали его порой высказывать недоверчивые суждения о происходящем вокруг.
Медведь на воеводстве
Сказка состоит из маленьких рассказов о трёх героях – Топтыгиных. Все три были посланы Львом (по сути – монархом) в дальний лес на воеводство.
Орел-меценат
В этом произведении власть в лесах-полях захватывает Орёл. Понятно, что он не лев, даже не медведь, что орлы обычно живут разбоем… Но этот Орёл решил другим пример дать, пожить как помещик.
Повесть о том как один мужик двух генералов прокормил
В данном произведении рассказывается о том, как два генерала, привыкшие жить без забот и не умеющие ничего делать, попали на необитаемый остров. Одолел их голод, стали они искать пропитание, но так как не были приспособлены
Александр Алексеевич Богданов
Запутанное дело
Поезд подходил к станции Бологое.
В третьем классе, по обыкновению, было душно, тесно и накурено. Пассажиры, успевшие перезнакомиться между собой, вели нескончаемую беседу.
Около самого выхода из вагона в дружной оживленной кучке сидели: белокровная болезненная женщина в нанковой рыжей коротайке и черном платочке, с ребенком на руках: плотный краснощекий мужичина в поддевке и ватном суконном картузе, – по-видимому, прасол; солдат с тремя медалями и Георгием; неопределенный господин в очках и строгий благообразный старик с библейской седой бородой, белыми пушинами бровей и длинными прядями волос, подстриженных почти у плеч. Старик походил на сектанта.
Беседовали без определенной темы. Солдат передавал впечатления войны и расспрашивал про урожай и про деревню, о которой он стосковался. Женщина жаловалась на дороговизну, ругала торговцев грабителями и кровопийцами. Прасол неловко кряхтел и, словно оправдываясь перед кем-то, возражал сиплым фальцетом:
– Торговое сословие не причинно!.. Тут надо тоже правильное понимание иметь, в чем главный корень оборотов… Первое дело расстройство транспорту, а второе курс рублю… На торговцев тоже, бывает, рубль на рубль накладывают.
– На вас рубель, а вы два!.. – горячилась женщина. – Набьете вот этакие пуза, и притка вас не берет… Тыщи огребаете…
– Как кому посчастливит тоже!.. – возражал прасол. – Кто огребает, а кто в трубу вылетает… Пожалуй еще, и в тюрьму ненароком попадет.
– Кто совесть имеет, тот, не попадет… – строго и внушительно сказал седобородый сектант. – А что многие из вас ради мирских благ сатане душу продали – это тоже верно!
Под станцией Бологое неопределенный господин в очках сошел. Освободилось место, на которое подсел новый пассажир, духовная особа в синем поношенном подряснике, войлочной шляпе, широких сапогах и с серым брезентовым чемоданом. Прасол поморщился, но потеснился, чтобы дать место. Ребенок заплакал.
– Нишкни ты!.. – цыкнула на него женщина. – А то вот дьячок в мешок посадит… Дьячок, посади моего Васеньку в мешок!..
Духовная особа ласково нагнулась к ребенку:
– Молчи, молчи, голубок!.. Видишь, какой у меня мешок большой!
Ребенок вытаращил глаза на его черную окладистую бороду и замолчал.
Пока у Бологого поезд стоял, беседа прервалась. Смотрели в окна на станционное здание и на жандарма, расхаживавшего по платформе. Солдат сбегал в буфет за кипятком, достал из холщового мешка хлеб с кусками ярко-красной, начавшей уже портиться колбасы и расположился пить чай.
– Ишь какая теснота!.. Не знаю, где и примоститься, кипяточком попариться!..
После долгих хлопот и приспособлений ему удалось устроиться. Он поставил свой жестяной чайник на пол, на холщовый мешок положил хлеб с колбасой и на коленях приспособил белую эмалированную кружку.
– По-походному!..
– Ничего!.. – благожелательно заметила женщина, отодвигая ноги дальше от чайника. – В тесноте, да не в обиде…
Прасол поспешил завести знакомство с духовной особой.
– Отец дьякон будете?..
Тот, кого приняли за дьякона или дьячка, ответил не сразу. Вытер платком лоб, расправил плечи и сказал мягким, добродушным тоном:
– Да вроде как будто отца дьякона… Сам вот не знаю, кто… дьякон или священник!..
Все с любопытством повернулись в его сторону.
– Удивления даже достойно!.. – подтвердил он. – Вроде как бы по пословице: едет туда, сам не знает куда, едет кто, сам невесть что… Но всякие коловратности происходят на свете, – особенно, ежели принять ко внимание военное время… И то, что случилось со мною, весьма даже назидательно…
Прасол и прочие вытянули шеи и жадно приготовились слушать. Заметив это, духовная особа словоохотливо начала:
– Вот уже шестой раз за время пути рассказываю я эту историю… И все, кто слышал ее, повергались в изумление. Пожалуй, расскажу еще раз вам. Все равно до Петрограда времени много…
– А вы в Петроград, отец дьякон, едете?..
– В Петроград… Во Святейший Синод… Итак, приступаю… Надо вам заметить, что я рукоположен во дьяконы епископом Антонием. Не слышали про такового?.. А до дьяконства я был псаломщиком в селе Лаишеве, там и прадед мой, и дед, и отец тоже в дьячках состояли, там и померли… Образования я маленького, – дошел только до второго класса семинарии, – риторики, как по-старинному выражались. Так что искусства словесности тоже вкусил, – всякие там понятия о тропах и метафорах и прочих украшениях речи. И не по малограмотности курса не кончил, шел я по первому разряду, а обстоятельства семейной жизни так сложились. Умер папаша, – остались у меня две сестры на руках, одну меньшую, Оленьку, надо в епархиальном учить, другая Варя – горбатенькая калека, замуж такую не выдашь, да еще больная мамаша на руках. Вот все сие и связало меня по рукам. По успехам же моим меня на казенный бы счет в бурсу взяли. И мамаша, будь она здорова, могла бы просфорней просуществовать не хуже других. Только у мамаши грудная болезнь открылась, и посему должен был я сказать всем своим мечтам о священстве finis.
Женщина с ребенком вздохнула.
– Наша сестра обязательно так, – через детей болеет. Шутка молвить, вот у меня их было девять человек… Ежели всех выносить, то никакого здоровья не хватит. Сколько вас у вашей мамашеньки было?
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Как много ожиданий! Молодой человек вступает в жизнь полным надежд. И оказывается невостребованным. Сколько добра проявляли к нему в детстве родители, оберегая от суровых реалий. Мальчик вырос и чувствовал силу, способную помочь ему найти место в жизни. Получив наставление, он поехал в столицу. Нашёл ли себя он в большом городе? Насколько успешно он применил полученные прежде знания? Салтыков ответил на это в произведении “Запутанное дело” . Укорив государство, в дальнейшем Михаил вынужден был отправиться в Вятку, отбывать наказание ссылкой.
Отец говорил сыну, чтобы тот смирялся и жил. Какие бы беды на него не сыпались, как бы не вело себя общество, полагается спокойно принимать происходящее и достойно нести бремя честного человека. Никакого разврата и свободомыслия, только создание положительного представления о себе. Куда мог устроиться молодой человек с такими наставлениями? Он старался соответствовать ожиданиям родителей, но данные ими на дорогу деньги тратились, и вот главному герою произведения Салтыкова остался единственный путь – уподобиться большинству.
Ничего не имея, молодой человек отныне ведёт вызывающий образ жизни, претендуя на то, для обладания чем у него не хватает денежных средств и способностей. Не готовый к такому поведению, главный герой не найдёт понимания среди тех, кто живёт сходными принципами. Безусловно, сказалось воспитание. Взращенный в оранжерее под пристальным вниманием ласковых глаз и заботливых рук, сможет быть достойным других, если они согласятся его принять. Но кому в столице нужен человек из провинции?
Хочешь жить – прилагай усилия: такое наставление следовало дать. Ничего не получается просто так, будь ты хоть трижды благовоспитанным человеком. Работу найти не сможешь, следовательно – будешь лишён возможности зарабатывать на жизнь, значит предстоит переосмыслить родительский наказ. И он будет обязательно переосмыслен, если главный герой не захочет мирно принять голодную смерть. Сызмальства не приученный к суровым реалиям, молодой человек до конца не сможет приспособиться к порядкам общества. Это к вопросу о том – почему сорняк способен расти везде, а культурные цветы обязательно чахнут без чужой заботы. Человек не цветок – о себе он должен думать без надежды на помощь других.
Не будем предполагать, чем Салтыков не угодил власти, описав представленную выше ситуацию. Каждое поколение увидит, что представленное на страницах “Запутанного дела” случалось во все времена. Всегда были заботливо воспитанные, проигрывающие борьбу представленным с малых лет себе. Всякое хорошее обязательно подвержено надлому, получая в результате пересмотр жизненной философии, вплоть до полной замены представлений об истинной стороне положительного понимания действительности.
Ориентация на социальную неустроенность стала свойственной всему раннему творчеству Салтыкова. Ранее описав онегинский случай отказа молодого человека от симпатий девушки в силу страха перед необеспеченным будущим, Михаил в черновиках проработал обратный случай, когда уже девушка вынуждена отказать мужчине, приводя в доказательство ряд разумных причин. Во-первых, ей семнадцать лет, а ему – сорок. Во-вторых, она не желает отвечать ему взаимностью, ибо женщине труднее после интимной близости вернуть утраченную порядочность. Произведение с таким содержанием получило название “Глава” – при жизни Салтыкова не публиковалось.
Зачем тогда придавать значение оставшемуся в черновиках? Салтыков не посчитал нужным, но исследователи его творчества решили иначе. Они бережно восстановили текст, по содержанию отнесли его к 1847 году, разумно найдя сходные черты с произведением “Противоречия”. Читателю остаётся внимать доставшемуся ему наследию: у него есть возможность лучше представлять мысли писателя.
Дополнительные метки: салтыков щедрин запутанное дело критика, анализ, отзывы, рецензия, книга, Mikhail Saltykov-Shchedrin A Complicated Affair analysis, review, book, content
Данные произведения вы можете приобрести в следующих интернет-магазинах:
Ozon
Это тоже может вас заинтересовать:
–
Иван ГОЛОВЧЕНКО.
ЗАПУТАННОЕ ДЕЛО
Председатель завкома профсоюза Федор Иванович Банько в этот день, как и всегда, пришел на работу с небольшим опозданием.
В его просторном кабинете все сверкало чистотой и свежестью: нигде ни пылинки, в открытые окна струится утренняя прохлада, лучи еще нежаркого солнца мягкими бликами ложатся на пол, веселыми зайчиками вспыхивают на зеркальной поверхности хорошо отполированной мебели.
Федор Иванович снял пиджак, аккуратно повесил его на вешалку у входа и прошел в комнату отдыха. Стоя у большого зеркала, он поправил галстук, одернул белую, отлично выглаженную сорочку, легко провел ладонью по щекам и подбородку. Убедившись, что все в порядке и приглашать парикмахера нет надобности, Федор Иванович вернулся к себе в кабинет и сел за письменный стол.
В открытое окно вместе с потоком свежего воздуха врывался шум станков, звонкие удары молота в кузнечном. Скользнув взглядом по знакомым заводским корпусам, Федор Иванович привычным движением руки нажал кнопку электрического звонка. Вошла секретарша.
Прессу! - бросил он ей привычную фразу.
Секретарша подала пачку со свежей почтой и вышла.
Журналы «Большевик» и «Вопросы экономики» Федор Иванович сразу же отложил на угол стола. Здесь уже собралась порядочная стопка подобной литературы, отложенной для чтения, но так и не прочитанной. Дело в том, что Федор Иванович не любил «сложной политики», его, как он говорил, волновали вопросы «острые», поэтому он внимательно следил только за тем, кого и за что критикуют.
Прочитав заголовок передовой «Правды», Федор Иванович пробежал глазами первые абзацы второй колонки. Обычно здесь идет речь о положении на местах. «Нет, сегодня, кажется, никого не «долбают»! Передовая сугубо установочного порядка о техническом прогрессе в промышленности. Конечно, надо бы прочесть, но сначала поищем чего-нибудь остренького. Возможно, есть фельетончик…»
Федор Иванович перевернул страницу и бросил быстрый взгляд в ее верхний правый угол. Как раз то, что его интересует: фельетон. И автор подходящий - умеет остро высмеивать людей, чуждых советскому обществу, прямо-таки беспощадно уничтожает их. Вот и сегодня. Под орех, можно сказать, разделал самого руководителя крупного учреждения за черствое отношение к людям.
«Так и надо этому бюрократу! - удовлетворенно подумал Федор Иванович. - Забывают, что люди - наш ценнейший капитал…»
Размышления его прервал шум, донесшийся из приемной. Кто-то что-то доказывал, женский голос ему возражал. Были отчетливо слышны слова секретарши:
Я вам уже говорила, товарищ Банько занят, он не может вас принять!
Третий раз прихожу - и все нельзя! Когда же он у вас не занят?
Федор Иванович недовольно поморщился. «Ну и люди.- подумал он, - не дадут газеты просмотреть».
Когда шум в приемной утих, Банько вызвал звонком секретаршу.
Что у вас за безобразия творятся в приемной? - сердито спросил он.
Снова, Федор Иванович, приходил Новацкий из механического.
Опять с заявлением?
Секретарша вздохнула.
Опять! Просил передать немедленно и лично вам…
Банько взял из ее руки ученическую тетрадь, густо исписанную карандашом, перелистал странички и, не читая, положил в толстую, распухшую от бумаг папку, лежавшую на краю стола.
Хорошо, посмотрим, - сказал он и снова взялся за газеты, теперь уже местные. Однако даже просмотреть их ему не удалось. Зазвонил телефон. Говорил директор завода Власюк.
Федор Иванович, я же просил вас разобраться на месте, что там происходит в цехе с Новацким! Вот жалуется, что предлагал какие-то усовершенствования и никто его даже выслушать не захотел.
Новацкий рвач, разложившийся человек… Бросил семью, - пояснил Банько.
То, что он бросил семью, конечно, плохо, но заявление его надо рассмотреть. Возможно, его действительно, как он утверждает, в цехе затирают. Прошу, разберитесь!
Директор положил трубку.
Разберитесь, - раздраженно проворчал Банько. - Возись с этим склочником! Есть, кажется, дела поважнее!
Прошел месяц. Неприятный разговор с директором был забыт. Банько занялся более важными, с его точки зрения, вопросами. Заявление Новацкого так и осталось лежать в толстой папке на столе у председателя завкома.
* * *В пять часов вечера директор завода, Игнатий Павлович Власюк, начал прием рабочих по личным вопросам.
На прием записалось пятнадцать человек, и секретарь директора Валя немного нервничала: успеет или не успеет она вовремя освободиться?
Назвав очередную фамилию по лежавшему перед нею списку, девушка прикидывала в уме, как долго задержится у директора тот или иной посетитель, и, когда ожидания ее не оправдывались и разговор в кабинете затягивался, с тоской поглядывала на неумолимо движущуюся стрелку часов.
«Конечно, прием опять затянется, и я снова опоздаю, - с горечью думала Валя. - И как это люди не поймут, что Игнатий Павлович не двужильный? Вот хвалят Власюка за чуткое отношение к людям, он, мол, из рабочих и понимает нужды рабочего человека, а чтобы самим чуткость проявить… Нет! И видят же, должны понимать, что человек устал. Шутка ли! С пяти часов прием, а сейчас…»
Валя посмотрела на свои маленькие часики, потом перевела взгляд на большие настенные часы и, укоризненно покачав головой, вздохнула. Она знала, что к концу приема под умными, проницательными глазами директора яснее обозначатся мешки и его энергичное лицо покажется постаревшим.
Наконец список стал исчерпываться. Вскоре в нем осталась лишь одна фамилия.
Новацкий, заходите, пожалуйста! - объявила Валя.
Со стула поднялся худощавый человек в рабочей стеганке и прошел в кабинет, плотно закрыв за собою массивную, обитую дерматином дверь.
Сразу повеселев, девушка закрыла футляром машинку и принялась было укладывать в ящик стола папки, но в приемной раздался звонок: вызывал директор.
«Какой неотесанный этот Новацкий, даже фуражку не снял! - мелькнуло у Вали, когда она переступила порог кабинета. - И почему он стоит? Ведь Игнатий Павлович всегда предлагает посетителям сесть…»
Новацкий стоял у стола, глубоко засунув руки в карманы брюк, в какой-то вызывающе-небрежной позе. И выражение лица его было таким же вызывающим; он в упор смотрел на директора.
«Что это он такой страшный!» - подумала Валя и почувствовала, как сердце ее испуганно сжалось. Однако она тут же мысленно выругала себя за трусость, услышав привычно спокойный голос Власюка:
Валя, пожалуйста, передайте заявление товарища Новацкого в завком профсоюза. И предупредите Банько: я очень прошу сообщить мне о результатах.