Какое отношение автора к своему герою. Отношение А.С.Пушкина к главным героям романа "Евгений Онегин"

Описание презентации по отдельным слайдам:

1 слайд

Описание слайда:

План 3. Отношение автора к главным героям романа 2. Введение 3.1 Отношение автора к Онегину 3.2 Отношение автора к Татьяне 3.3 Отношение автора к Ленскому 3.4 Отношение автора к Ольге 4. Лирические отступления в романе 5. Диалог с читателем 6. Вывод 1. Цель презентации

2 слайд

Описание слайда:

Цель презентации: Доказать, что и в характере повествования, и в высказываниях автора о героях, и в лирических отступлениях отразилась личность Пушкина.

3 слайд

Описание слайда:

Роман в стихах «Евгений Онегин» по праву можно считать «визитной карточкой» русской поэзии 19 века. Сам Пушкин был убежден в том, что «Онегин»-лучшее его произведение. Автор ревностно относился к своему труду, на редкость активно защищая свое творение от враждебных отзывов и нападок. Читатели-современники узнавали в огромном и чистом зеркале романа живую и жгучую современность, самих себя и своих знакомцев, всю окружающую среду, столицу, деревню, соседей-помещиков и слуг-крепостных. Введение

4 слайд

Описание слайда:

Отношение Пушкина к главным героям своего романа Ко всем своим героям Пушкин относится снисходительно. Он проницательно обращает внимание на их ошибки и нелицеприятные поступки, но указывает и на проявленное ими благородство.

5 слайд

Описание слайда:

Отношение Пушкина к Онегину Автор подробно характеризует поверхностное образование героя, его приверженность светским удовольствиям, балам и легким победам над женщинами - качества, которые в глазах суровых друзей Пушкина в Кишиневе - декабристов, призывавших русскую молодежь к борьбе и героизму, могли оцениваться только отрицательно. Пушкин понимает такой суровый взгляд на своего героя, но не до конца его разделяет: его отношение к нему в первой части первой главы скорее напоминает легкую насмешку, с которой говорят о недостатках близкого человека. Онегин рисуется как умный человек, разочарованный жизнью, преследуемый глупцами. Онегин, умный человек, который «жил и мыслил», понял людей и их общество и горько в них разочаровался. Друг Пушкина. Поэт сначала пугался резкого языка Онегина, но скоро оценил желчь его «мрачных эпиграмм». Пушкину близок вдумчивый, критический взгляд Онегина на литературу и на жизнь в целом. Высокие требования, предъявляемые героем романа ко всему и всем, - признак глубокого, неравнодушного ума. Именно это сближает Онегина с Пушкиным.

6 слайд

Описание слайда:

Отношение Пушкина к Татьяне Татьяна, любимая героиня Пушкина, не случайно он пишет: " … Я так люблю Татьяну милую мою". Татьяна - идеальный образ русской девушки и женщины, но образ не выдуманный, а взятий им из реальной жизни. Таинственный образ Лариной можно объяснить глубиной ее натуры, существованием в ее образе нравственного стержня. Большое внимание автор уделяет процессу образования личности своей героини. Именно благодаря этому можно полностью охарактеризовать ее образ. Татьяна в какой-то степени отражает черты провинциальных барышень того времени: любит гаданья, верит в сны и приметы, но во многом отличается от девушек своего круга. На фоне других девушек, в том числе и своей младшей сестры, кажется замкнутой, ценит свое одиночество: подругой ее Александр Сергеевич называет "задумчивость", которая украшала« теченье сельского досуга" героини. Александр Сергеевич указывает на "русскую душу" Лариной, именно эта черта дает ей силы сохранить свой нравственный идеал, несмотря ни на что.

7 слайд

Описание слайда:

Отношение Пушкина к Ленскому Владимир Ленский, молодой, романтически восторженный, с большим запасом нерастраченных душевных сил, исполненный энтузиазмом альтруист. Характеризуя своего героя, Пушкин раскрыл мироощущение Владимира Ленского. В нем очень привлекательны нравственная чистота, романтическая мечтательность, свежесть чувств, вольнолюбивые настроения. Мы видим мечтательного человека, который свои настроения и мечты стремится высказать в стихах. Он чужд светскому обществу и резко выделяется на его фоне. Автор, как никто другой, понимает тонкие порывы души молодого стихотворца. Но отношение Пушкина к Владимиру Ленскому не столь однозначно. Признавая все его положительные черты, черты молодого романтичного идеалиста, поэт не видит будущего у такого характера. Ленский погибает от руки Онегина, тем самым положив начало кардинальным переменам в судьбе главного героя.

8 слайд

Описание слайда:

Отношение Пушкина к Ольге Одна из главных героинь романа - Ольга Ларина. В произведении Пушкина она является воплощением так называемого книжного типа «северной девы» Её портрет - типичный портрет героини сентиментальных романов, столь популярных в то время: Глаза, как небо, голубые, Улыбка, локоны льняные, Движенья, голос, легкий стан... Ольга мила и прелестна, однако автор сам замечает, что её портрет можно найти в любом романе. Это образ писаной красавицы со всеми традиционными атрибутами, нарисованный без малейшего изъяна. Её внутренний мир так же безупречен и бесконфликтен, как и внешний облик. Однако Ольга не способна на глубокое и сильное чувство.

9 слайд

Описание слайда:

Лирические отступления автора в романе « Евгений Онегин» В «Евгении Онегине» мы встречаем большие и маленькие отступления 1. Автобиографического характера. Например, большое отступление в начале главы восьмой о творческом пути автора или совсем краткое замечание в первой главе: «там некогда гулял и я, Но вреден север для меня». Оживают воспоминания поэта о днях, «когда в садах Лицея» ему стала «являться муза», о вынужденном изгнании («придет ли час моей свободы?»). 2 . Отступления литературно-полемические. В них рассказчик ведет споры о литературном языке, об использовании в нем иноязычных слов, без которых невозможно порой описать некоторые вещи: Описывать мое же дело: Но панталоны, фрак, жилет, Всех этих слов на русском нет… К подобным отступлениям относится, например, ироническая характеристика сентиментального элегии в главе шестой; отступление по поводу употребления иностранных слов в главе первой; пародирующий классицизм шутливое «вступление в конце главы. Эти полемические отступления четко определяют литературную позицию автора: отношение к классицизму, сентиментализму и романтизму как к изжившим себя направлениям последовательная защита реализма.

10 слайд

Описание слайда:

В романе мы встречаем лирические отступления. 3 .на философские и морально-этические темы Такова, например, XXXVIII строфа главы второй, где выражена глубокая мысль о закономерной смене поколений в ходе жизни. К такого рода отступлениям относятся рассуждения о дружбе, о родственниках и родственных отношениях в главе четвертой. 4.Немало лирический отступлений, присутствующих, содержит описание природы. На протяжении всего романа мы встречаемся с картинами русской природы. Здесь есть все времена года: и зима, «когда мальчишек радостный народ» коньками режет лед; и весна – «пора любви», и, конечно, не остается без внимания любимая автором осень. Описания природы неразрывно связаны с героями романа, они помогают лучше понять их внутренний мир. Неоднократно мы замечаем в романе размышления повествователя о духовной близости Татьяны с природой, которыми он характеризует нравственные качества героини. Часто пейзаж предстает таким, каким видит его Татьяна: «…она любила на балконе предупреждать зари восход» или «… в окно увидела Татьяна поутру побелевший двор».

11 слайд

Описание слайда:

5. В «Евгении Онегине» есть лирические отступления и на историческую тему. Знаменитые строки о Москве: Москва… как много в этом звуке Для сердца русского слилось! Как много в нем отозвалось! И об Отечественной войне 1812 года, отпечаток которой лег на пушкинскую эпоху, расширяют исторические рамки романа. 6. Нельзя не отметить авторские описания быта и нравов общества того времени. Читатель узнает, как воспитывалась и проводила время светская молодежь, перед нами даже открываются альбомы уездных барышень. Мнение автора о балах, моде привлекают внимание остротой наблюдения. Какие блистательные строки посвящены театру! Драматурги, актеры… Мы словно сами попадаем в «этот волшебный край», где «блистал Фонвизин, друг свободы и переимчивый Княжнин», видим летящую, как «пух от уст Эола», Истомину.

12 слайд

Описание слайда:

Диалоги с читателем в романе « Евгений Онегин» Так диалог с читателем углубляет в романе художественное видение события и психологической сущности персонажей. Диалогический контакт с действительностью предстает здесь как диалогические отношения автора и читателя. Этот композиционно оформленный диалог пронизывает всю сюжетную ткань романа множеством диалогических жестов, то лаконичных, то развертываемых в просторные реплики. Обращение к собеседнику обрамляет роман: «Евгений Онегин» открывается посвящением и завершается авторским прощанием с читателем. Слово пушкинского романа широко распахнуто в область живых диалогических соприкасаний с собеседником и вне этих соприкасаний немыслимо. Мы сказали, что, устремляясь к собеседнику, художественная мысль Пушкина и его слово устремляются вовне.

13 слайд

Описание слайда:

Вывод: Таким образом, композиция романа «Евгений Онегин» необычна, подобного второго романа в русской литературе создано не было. Пушкин явился новатором не только в жанре первого реалистического романа в стихах, но и в области языка, ведь автор явился основоположником русского литературного языка. Из всего сказанного следует, что и в самом характере повествования, и в открытых высказываниях автора о героях, и в лирических отступлениях «личность поэта отразилась... с такой полнотою, светло и ясно, как ни в одном другом произведении Пушкина» (Белинский). В результате образ автора в романе предстает очень полно, с его взглядами, симпатиями и антипатиями, его отношением к важнейшим вопросам жизни.

Ст. Рассадин, Б. Сарнов

А как же отрицательные герои?..

Неужели, описывая каждого своего героя, даже отрицательного, писатель обязательно хоть немножко описывает себя?
Однажды примерно такой же вопрос задали известному советскому писателю Юрию Олеше.
Олеша написал роман "Зависть", главным героем которого был Николай Кавалеров, довольно пошлый человек, одержимый злобной, исступленной завистью. Кавалеров был изображен с такой пронзительной силой реальности, с таким личным пониманием самых потаенных уголков его души, что многие спрашивали у Олеши:
– Неужели в Кавалерове вы хоть частично изобразили себя?
А иные просто решили, что Николай Кавалеров – это и есть писатель Юрий Олеша.
Отвечая на этот вопрос, Олеша говорил:
"В каждом человеке есть дурное и есть хорошее. Я не поверю, что возможен человек, который не мог бы понять, что такое быть тщеславным, или трусом, или эгоистом. Каждый человек может почувствовать в себе внезапное появление какого угодно двойника. В художнике это проявляется особенно ярко, и в этом – одно из удивительных свойств художника: испытать чужие страсти". Это признание очень многое объясняет.
Самый храбрый человек хоть раз в жизни да испугался. Самый бескорыстный – хоть раз да позавидовал. Кто из нас в детстве не завидовал обладателю прекрасной авторучки, редкой марки, сверкающего гоночного велосипеда? Значит ли это, что все мы закоренелые завистники? Нет, конечно. Потому-то Олеша и говорит о свойстве художника "испытать чужие страсти". Чужие! Не свои! Но чтобы достоверно, правдиво, проникновенно, то есть ХУДОЖЕСТВЕННО изобразить "чужую страсть", писатель во что бы то ни стало должен найти в своей душе хоть крошечный, хоть самый ничтожный росток этой страсти.
Герой "Войны и мира" Андрей Болконский накануне Аустерлицкого сражения признается самому себе:
"Я никогда никому не скажу этого, но, боже мой! Что же мне делать, ежели я ничего не люблю, как только славу, любовь людскую. Смерть, раны, потеря семьи, ничто, мне не страшно. И как ни дороги, ни милы мне многие люди – отец, сестра, жена, – самые дорогие мне люди, – но, как ни страшно и неестественно это кажется, я всех их отдам сейчас за минуту славы, торжества над людьми, за любовь к себе людей, которых я не знаю и не буду знать".
Князь Андрей – один из самых обаятельных образов мировой литературы. Он умен, справедлив, благороден. Но чувство, завладевшее им в этот раз,– дурное, темное чувство. Жутко представить себе, что такой человек, как князь Андрей, мог испытывать нечто подобное. И уже вовсе невозможно вообразить, что это жестокое, холодное тщеславие, этот предельный эгоизм хоть в малой степени были свойственны самому Толстому, человеку, который не только всю жизнь проповедовал любовь к людям, но и сам в глазах всего человечества олицетворял собою совесть мира.
Но вот жена Толстого Софья Андреевна заполняет свои дневники бесконечными жалобами на тщеславие и эгоизм Льва Николаевича. Она прямо говорит, что ради славы он готов забыть родных и близких.
Может быть, Софье Андреевне не следует доверять? Может быть, она просто не понимала своего великого мужа? Тем более что Толстой и в самом деле жертвовал благополучием своей семьи, хотя и не ради тщеславия, а во имя своих идей.
Разумеется, и это играло немалую роль.
Но в том-то и дело, что так же безжалостно, даже гораздо безжалостнее говорит о тщеславии Л. Н. Толстого сам Л. Н. Толстой:
"Я много пострадал от этой страсти, – записывает он в дневнике, – она испортила мне лучшие годы моей жизни и навек унесла от меня всю свежесть, смелость, веселость и предприимчивость молодости".
Оказывается, Толстому были мучительно знакомы чувства, владевшие душой князя Андрея, – эта, как говорил сам писатель, "непонятная страсть". Она не давала ему покоя уже в ранней юности, преследовала его всю жизнь.
Что же, может быть, это дает нам основания разочароваться в Толстом? Заставляет нас меньше преклоняться перед его великой душой?
Совсем напротив!
Великий человек велик не тем, что душа его стерильно чиста, как дистиллированная водичка. Он велик тем, что даже мимолетное дурное чувство мучит его, причиняя нестерпимую боль. Недаром ведь Толстой говорит, что он "много пострадал" от своего тщеславия. Да и его герой князь Андрей стыдился своего недоброго чувства: "Я никогда никому не скажу этого..."
Возможно, создавая образ плохого человека, писатель оттого и способен так глубоко проникнуть в его темную душу, что ненавидит все плохое прежде всего в самом себе, стремится победить зло и в своей душе и вообще в жизни.
Неужели и Фонвизин мог бы сказать: "Митрофан – это я?"
Да, мог бы. Во-первых, лень, грубость Митрофанушки, да и другие его малопривлекательные качества в той или иной степени свойственны каждому из нас (хотя, скажем прямо, куда разумнее следовать не Митрофану, весьма довольному собственными скверными свойствами, а Толстому, непримиримо относившемуся к самым малым своим недостаткам).
А во-вторых, когда мы говорим, что каждый писатель даже об отрицательном своем герое может сказать: "Он – это я!", – мы имеем в виду еще и другое.

Митрофанушка и Петруша

Когда в суде допрашивают свидетелей, очевидцев преступления, почти всегда их показания существенно расходятся. Очень часто бывает так, что, скажем, из пяти свидетелей ни один не повторяет версию другого. У каждого – своя версия.
Естественно предположить, что в лучшем случае только один из них говорит правду, а остальные – лгут.
Оказывается, ничего подобного.
Все говорят правду. Но говорят так, как они ее себе представляют.
Нечто похожее происходит и в искусстве.
Если поставить рядом Швабрина из пушкинской "Капитанской дочки" и фонвизинского Митрофана, то, вероятно, это никого бы не удивило. Но интересно, что бы вы сказали, если бы мы поставили рядом с Митрофаном не отвратительного Швабрина, а симпатичнейшего Петрушу Гринева?
Наверное, вы бы оказали:
– Петруша и Митрофан? Что вы, смеетесь? Что между ними общего? Митрофан туп, хамоват, невежествен. А Петруша Гринев смел, благороден, честен. Над Митрофаном Фонвизин издевается, а Пушкин своего героя любит...
С этим трудно спорить. Пушкин действительно не только любит своего героя, но и отдает ему свои любимые мысли. А уж Митрофан... Даже если бы Фонвизин захотел подарить ему свои мысли, тот бы их просто не понял.
И тем не менее...
Крупнейший русский историк Василий Осипович Ключевский утверждал, что Митрофан и Петруша воплощают в себе одно и то же социальное и историческое явление: "Это самый обыкновенный, нормальный русский дворянин средней руки".
Поэтессе Марине Цветаевой тоже пришло в голову это сопоставление. В статье "Пушкин и Пугачев" она прямо называет юного Гринева Митрофаном. Хотя для Петруши это и звучит обидно, основания для такого сближения есть. И немалые.
Вспомните "Капитанскую дочку":
"...Доложили, что мусье давал мне свой урок. Батюшка пошел в мою комнату. В это время Бопре спал на кровати сном невинности. Я был занят делом. Надобно знать, что для меня выписана была из Москвы географическая карта. Она висела на стене безо всякого употребления и давно соблазняла меня добротою бумаги. Я решился сделать из нее змей и, пользуясь сном Бопре, принялся за работу. Батюшка вошел в то самое время, как я прилаживал мочальный хвост к Мысу Доброй Надежды. Увидя мои упражнения в географии, батюшка дернул меня за ухо, потом подбежал к Бопре, разбудил его очень неосторожно и стал осыпать укоризнами. Бопре в смятении хотел было привстать и не мог: несчастный француз был мертво пьян... Батюшка за ворот приподнял его с кровати, вытолкал из дверей и в тот же день прогнал со двора... Тем и кончилось мое воспитание.
Я жил недорослем, гоняя голубей и играя в чехарду с дворовыми мальчишками..."
Ну что? Разве не похожи, как две капли воды, Петрушино воспитание и учение Митрофана? Похожи, вплоть до мельчайших совпадений. "Упражнения в географии" Петруши и Митрофановы познания в "еоргафии". Бопре, который "в отечестве своем был парикмахером", и его двойник Вральман, прежде служивший кучером. Общее у Петруши и Митрофана и их пристрастие к голубятне...
И все-таки, что ни говори, Митрофан вызывает к себе одно отношение, а Петруша – совсем другое.
Так в чем же дело? Может быть, один писатель изобразил "нормального русского дворянина средней руки" верно, а другой был к нему несправедлив?
Между прочим, именно так и считал историк В. О. Ключевский. Он полагал, что Пушкин изобразил дворянского недоросля XVIII века "беспристрастнее и правдивее Фонвизина. У последнего Митрофан сбивается в карикатуру, в комический анекдот. В исторической действительности недоросль – не карикатура и не анекдот...".
Противопоставляя судьбу среднего русского дворянина шумной судьбе высшего дворянства, находившего приют в столичной гвардии, Ключевский писал:
"Скромнее была судьба наших Митрофанов. Они всегда учились понемногу, сквозь слезы при Петре I, со скукой при Екатерине II, не делали правительство, но решительно сделали нашу военную историю XVIII века. Это – пехотные армейские офицеры, и в этом чине они протоптали славный путь от Кунерсдорфа до Рымника и до Нови. Они с русскими солдатами вынесли на своих плечах дорогие лавры Минихов, Румянцевых и Суворовых".
И дальше он говорил: "Недаром и капитанская дочь М. И. Миронова предпочла добродушного армейца Гринева остроумному и знакомому с французской литературой гвардейцу Швабрину. Историку XVIII века остается одобрить и сочувствие Пушкина и вкус Марьи Ивановны" .
Историк Ключевский прав во многом, но только не в своем отношении к фонвизинскому "Недорослю". Митрофан вовсе не "сбивается в карикатуру", он и задуман как карикатура, как образ САТИРИЧЕСКИЙ. И Пушкин и Фонвизин – оба они сказали о дворянском недоросле правду. Просто Фонвизин сгустил отрицательные свойства недорослей (о которых упоминает и Ключевский: "учились понемногу... сквозь слезы... со скукой").
Для Пушкина время Митрофанов и Гриневых стало уже историей. А Фонвизин, современник Митрофана, заботился об исправлении существующих нравов. Ведь человеку, как и обществу, иногда бывает очень полезно увидеть свои пороки сквозь увеличительное стекло.
Кстати, говорят, что комедия Фонвизина имела и самое прямое действие. По мнению иных его современников, Митрофан был карикатурой на знакомого Фонвизину дворянского мальчика Сашу Оленина. И карикатура произвела на юного Оленина такое впечатление, что он набросился на учебу, учился в Страсбурге и Дрездене, стал одним из образованнейших людей России и даже президентом Академии художеств...

Сто пятьдесят Дон Жуанов

Вы скажете:
– Ну, хорошо, Фонвизин и Пушкин оба написали правду. Это понятно. Только, может, все объясняется гораздо проще? Ведь они писали об одном и том же явлении, а не об одном и том же человеке. Пушкин мог взять хорошего недоросля, Фонвизин – плохого. Только и всего!
Но в том-то и дело, что очень часто разные писатели изображали даже одного и того же РЕАЛЬНОГО, действительно существовавшего человека так, что эти образы были похожи друг на друга ничуть не больше, чем Петруша Гринев на Митрофанушку Простакова.
Припомним строки одного из лучших стихотворений русской поэзии:

Скрестивши могучие руки,
Главу опустивши на грудь,
Идет и к рулю он садится
И быстро пускается в путь.

Несется он к Франции милой,
Где славу оставил и трон,
Оставил наследника-сына
И старую гвардию он...

На берег большими шагами
Он смело и прямо идет,
Соратников громко он кличет
И маршалов грозно зовет.

Но спят усачи-гренадеры –
В равнине, где Эльба шумит,
Под снегом холодной России,
Под знойным песком пирамид.

Это – "Воздушный корабль", стихи, воспевающие Наполеона. Да, именно воспевающие, потому что для автора их – Михаила Юрьевича Лермонтова Наполеон был романтическим героем, противостоящим низким и пошлым людям, окружающим поэта.
А вот другой писатель. И совсем другой Наполеон:
"...Император Наполеон еще не выходил из своей спальни и оканчивал свой туалет. Он, пофыркивая и покряхтывая, поворачивался то толстой спиной, то обросшей жирной грудью под щетку, которой камердинер растирал его тело. Другой камердинер, придерживая пальцем склянку, брызгал одеколоном на выхоленное тело императора с таким выражением, которое говорило, что он один мог знать, сколько и куда надо брызнуть одеколону. Короткие волосы Наполеона были мокры и спутаны на лоб. Но лицо его, хоть опухшее и желтое, выражало физическое удовольствие... "
А вот этот другой Наполеон смотрит на портрет сына, того самого, о котором так трогательно говорит Лермонтов:
"...С свойственной итальянцам способностью изменять произвольно выражение лица, он подошел к портрету и сделал вид задумчивой нежности. Он чувствовал, что то, что он скажет и сделает теперь, есть история. И ему казалось, что лучшее, что он может сделать теперь, – это то, чтобы он с своим величием... выказал в противоположность этого величия самую простую человеческую нежность. Глаза его отуманились, он подвинулся, оглянулся на стул (стул подскочил под него) и сел на него против портрета. Один жест его – и все на цыпочках вышли, предоставляя самому себе и его чувству великого человека... "
Это – Толстой. "Война и мир".
Подумать только – какая разница! У Лермонтова – гордый изгнанник, идущий, несмотря на свое униженное положение, "смело и прямо"; у Толстого – самодовольный пошляк, жеманничающий перед самим собою, даже свои отцовские чувства превращающий в фальшивую и актерскую позу. Там – "могучие руки". Здесь – выхоленное, жирное тело. В стихах – одинокий человек, преданный живыми и покинутый мертвыми. В прозе – барин, окруженный лакеями, кто бы они ни были, камердинеры или маршалы.
Два Наполеона... И таких примеров можно привести множество. Не десятки, а сотни, даже тысячи случаев.
Невозможно представить себе читателя, которому было бы неизвестно имя Дон Жуана. Кто встречал его в комедии Мольера, кто – в стихотворном романе Байрона, кто – в повести Мериме, кто – в маленькой трагедии Пушкина "Каменный гость" (где он, правда, называется Дон Гуаном), кто – в драматической поэме А. К. Толстого... Да разве всех перечислишь! Мировая литература насчитывает около СТА ПЯТИДЕСЯТИ Дон Жуанов. И у каждого писателя – свой Дон Жуан, непохожий на своих собратьев.
Тут может возникнуть сомнение. Хотя, по слухам, Дон Жуан и существовал на самом деле, все-таки жил он давным-давно, в XIV веке. А Наполеон ведь жил сравнительно недавно. Сохранились его портреты, жизнеописания, составленные современниками, исторические документы. Словом, достаточно точно известно, каким именно был Наполеон – вплоть до его манер и привычек.
Так кто же изобразил Наполеона правильно, в соответствии с исторической правдой – Лермонтов или Толстой? Может ли быть, чтобы и на этот раз были правы оба писателя?
Может. И на этот раз правы оба.
Не только Лермонтов, который восхищался императором Франции, но и Толстой, ненавидевший и презиравший Наполеона, сделавший его воплощением лицемерной пошлости, мог бы сказать: "Наполеон – это я!.. " Это значило бы: "Я писал не Наполеона вообще, но СВОЕГО Наполеона!"
Реальный, исторический Наполеон Бонапарт был одинаково мало похож и на могучего героя лермонтовского стихотворения и на жирного пошляка, изображенного в "Войне и мире". И Толстой и Лермонтов не особенно стремились к сходству портрета с оригиналом, потому что оба они живописали не Наполеона, а СВОЕ ОТНОШЕНИЕ к нему.
Так всегда поступает художник. В красках, в звуках, в словах он воплощает свое отношение к миру.

Рисунки Н. Доброхотовой.

Персонаж (фр. personnage, от лат. persona - особа, лицо, маска) - вид художественного образа, субъект действия, переживания, высказывания в произведении. В том же значении в современном литературоведении используются словосочетания литературный герой, действующее лицо . В данном синонимическом ряду слово персонаж - наиболее нейтральное, его этимология (persona - маска, которую надевал актер в античном театре) мало ощутима. Понятие персонажа (героя, действующего лица) - важнейшее при анализе эпических и драматических произведений, где именно персонажи, образующие определенную систему, и сюжет (т.е. система, ход событий) составляют основу предметного мира. В эпосе героем может быть и повествователь (рассказчик ), если он участвует в сюжете. В лирике же, воссоздающей прежде всего внутренний мир человека, персонажи (если они есть) изображаются пунктирно, фрагментарно, а главное - в неразрывной связи с переживаниями лирического субъекта.

Чаще всего литературный персонаж - это человек. Степень конкретности его изображения может быть очень разной и зависит от многих причин. Он может занимать в системе персонажей разное место и, соответственно, быть нарисован в полный рост или представлен через немногие детали. Но в рамках эпизода в центре внимания часто оказывается именно эпизодическое лицо.

Сам выбор героя в сильной степени зависит от жанра ; можно говорить о «жанровых героях» в традиционалистской литературе. Так, в эпопее герой, по Н. Буало, должен быть благородным и по происхождению, и по характеру, но при этом быть правдоподобным:

Структура образа в эпических произведениях иная, чем в драме . Т. Манн отмечал преимущества повествователя, романиста, перед драматургом. Но более всего принципы и приемы изображения определяются замыслом произведения, творческим методом писателя: о второстепенном персонаже реалистической повести в биографическом, социальном плане сообщено больше, чем о главном герое модернистского романа.

Наряду с людьми в произведении могут действовать и разговаривать животные, растения, вещи, природные стихии, фантастические существа, роботы («Лягушка-путешественница» В.М.Гаршина, "Синяя птица" М. Метерлинка, "Маугли" Р. Киплинга, "Человек-амфибия" А. Беляева, "Война с саламандрами" К. Чапека, "Солярис" Ст. Лема).

Есть жанры, виды литературы, в которых такие антропоморфные персонажи обязательны или очень вероятны: сказка, басня, баллада, анималистская литература, научная фантастика и др.

Персонажную сферу литературы составляют не только отдельные субъекты, но и собирательные герои (их прообраз - хор в античной драме). Интерес к проблемам народности, социальной психологии, в частности к психологии толпы, стимулировал в XIX- XX вв. развитие данного ракурса изображения, введение в сюжет массовых сцен (толпа в "Соборе Парижской богоматери" В. Гюго) Близки к собирательным групповые персонажи, где число лиц ограничено и обычно они названы по имени.

В большинстве произведений есть внесценические персонажи, расширяющие его пространственно-временные рамки и укрупняющие ситуацию («Мизантроп» Мольера, «Горе от ума» Грибоедова). Это понятие применяется не только к драме но и к эпосу, где аналогом сцены можно считать прямое (т.е. данное не в пересказе какого-то героя) изображение лиц. Так, в рассказе Чехова «Хамелеон» к внесценическим лицам относятся генерал и его брат - любители собак разных пород. Еще один вид персонажа - заимствованный , т.е. взятый из произведений других писателей и обычно носящий то же имя. Такие герои естественны, если заимствовался сюжет (Федра и Ипполит в трагедиях «Ипполит» Еврипида, «Федра» Сенеки, «Федра» Расина). Но известный читателю герой может вводиться в новый ансамбль персонажей, в новый сюжет (пьеса «Дон Кихот» в Англии» Г.Филдинга, Молчалин в цикле Салтыкова-Щедрина «В среде умеренности и аккуратности», Чичиков, Ноздрев и другие герои «Мертвых душ» в «Похождениях Чичикова» Булгакова).

Можно выделить и другие виды персонажей. Напр., вводится двойник , чье фантомное существование порождено раздвоенностью сознания героя (традиция, имеющая глубокие корни в мифологии, религии).. Не менее условен древний мотив превращения , метаморфозы героя («Человек-невидимка» Г.Уэллса, «Клоп» Маяковского, «Собачье сердце» Булгакова, «Заводной апельсин» Э.Берджеса).

Разнообразие видов персонажа вплотную подводит к вопросу о предмете художественного познания: нечеловеческие персонажи выступают носителями нравственных, т. е. человеческих, качеств; существование собирательных героев выявляет интерес писателей к общему в разных лицах, к социальной психологии.

Автор - это 1) создатель (творец) произведения литературы; субъект художественно-литературной деятельности, чьи представления о мире и человеке отражаются во всей структуре создаваемого им произведения.

2) образ А. - персонаж, действующее лицо художественного произведения, рассматриваемое в ряду других персонажей (обладает чертами лирического героя или героя-рассказчика; может быть предельно сближен с биографическим А. или намеренно отдален от него).

Автор неизменно выражает (конечно же, языком художественных образов, а не прямыми умозаключениями) свое отношение к позиции, установкам, ценностной ориентации своего персонажа (героя -- в терминологии М.М. Бахтина). При этом образ персонажа (подобно всем иным звеньям словесно-художественной формы) предстает как воплощение писательской концепции, идеи, т.е. как нечто целое в рамках иной, более широкой, собственно художественной целостности (произведения как такового). Он зависит от этой целостности, можно сказать, по воле автора ей служит. При сколько-нибудь серьезном освоении персонажной сферы произведения читатель неотвратимо проникает и в духовный мир автора: в образах героев усматривает (прежде всего непосредственным чувством) творческую волю писателя. Соотнесенность ценностных ориентаций автора и героя составляет своего рода первооснову литературных произведений, их неявный стержень, ключ к их пониманию, порой обретаемый весьма нелегко. Отношение автора к герою может быть по преимуществу либо отчужденным, либо родственным, но не нейтральным. В литературных произведениях так или иначе наличествует дистанция между персонажем и автором. Она имеет место даже в автобиографическом жанре, где писатель с некоторого временного расстояния осмысливает собственный жизненный опыт. Автор может смотреть на своего героя как бы снизу вверх (жития святых), либо, напротив, сверху вниз (произведения обличительно-сатирического характера). Но наиболее глубоко укоренена в литературе (особенно последних столетий) ситуация сущностного равенства писателя и персонажа (не знаменующая, конечно же, их тождества). Пушкин настойчиво давал понять читателю «Евгения Онегина», что его герой принадлежит к тому же кругу, что и он сам («добрый мой приятель»). Литературные персонажи, однако, способны отделяться от произведений, в составе которых они появились на свет и жить в сознании публики самостоятельной жизнью, не подвластной авторской воле. Герои становятся своего рода символами определенного рода мироотношения и поведения, сохраняя одновременно свою неповторимость. Таковы Гамлет, Дон Кихот, Тариоф, Фауст, Пер Гюнт в составе общеевропейской культуры; для русского сознания -- Татьяна Ларина (в значительной мере благодаря трактовке ее образа Достоевским), Чацкий и Молчалин, Ноздрев и Манилов, Пьер Безухов и Наташа Ростова.

Это не правило, но в жизни нередко случается, что жестокие и бессердечные люди, оскорбляющие и унижающие достоинство других, выглядят в конечном счете более слабыми и ничтожными, чем их жертвы. Еще Демокрит в свое время говорил, что “совершающий несправедливость несчастнее несправедливо страдающего”.

Такое же впечатление духовной мизерности и утлости от обидчиков мелкого чиновника Акакия Акакиевича Башмачкина остается у нас после прочтения повести Гоголя “Шинель”, из которой, по образному выражению Достоевского, вышла вся русская литература.

“Нет, я больше не имею сил терпеть! Что они делают со мной!.. Они не понимают, не видят, не слушают меня...” Многие из великих писателей откликнулись на эту мольбу героя повести Гоголя, по-своему осмыслили и развили образ “маленького человека” в своем творчестве. Этот образ, открытый еще Пушкиным, после появления “Шинели” стал одним из центральных в литературе 40-х годов. Тема открыла дорогу изображению “последователей” Акакия Акакиевича в творчестве Салтыкова-Щедрина, Некрасова, Островского, Толстого, Бунина, Чехова, Андреева. Многие из них постарались увидеть в “маленьком человеке” своего маленького героя, “своего брата” с присущими ему чувствами доброты, благодарности и благородства.

Что же такое “маленький человек”? В каком смысле “маленький”? Мал этот человек именно в социальном плане, поскольку занимает одну из нижних ступенек иерархической лестницы. Его место в обществе мало заметно или вовсе не заметно. “Маленький” этот человек еще и потому, что мир его духовной жизни и человеческих притязаний также до крайности сужен, обеднен, обставлен всевозможными запретами и табу. Для него, например, не существует исторических и философских проблем. Он пребывает в узком и замкнутом круге своих жизненных интересов.

Гоголь характеризует главного героя своей повести как человека бедного, заурядного, незначительного и незаметного. В жизни ему отведена ничтожная роль переписчика департаментских документов. Воспитанный в атмосфере беспрекословного подчинения и исполнения распоряжений начальства, Акакий Акакиевич Башмачкин не привык размышлять над содержанием и смыслом своей работы. Вот почему, когда ему предлагают задания, требующие проявления элементарной сообразительности, он начинает волноваться, переживать и в конце концов приходит к выводу: “Нет, лучше дайте я перепишу что-нибудь”.

Духовная жизнь Башмачкина созвучна его внутренним чаяниям. Собирание денег на приобретение шинели становится для него целью и смыслом жизни, наполняя ее счастьем ожидания исполнения заветного желания. Кража шинели, приобретенной путем таких больших лишений и страданий, становится для него поистине катастрофой. Окружающие лишь посмеялись над его бедой, однако никто не помог ему. “Значительное лицо” так накричало на него, что бедняга потерял сознание. Почти никто не заметил и смерти Акакия Акакиевича, последовавшей вскоре после его болезни.

Несмотря на “уникальность” созданного Гоголем образа Башмачкина, он не выглядит в сознании читателя одиноким, и мы представляем, что существовало великое множество таких же маленьких, униженных людей, разделяющих удел Акакия Акакиевича. В этом обобщении образа “маленького человека” сказалась гениальность писателя, сатирически представившего и само общество, порождающее произвол и насилие. В этой среде все более и более увеличивается жестокость и равнодушие людей друг к другу. Гоголь был одним из первых, кто открыто и громко заговорил о трагедии “маленького человека”, уважение к которому зависело не от его душевных качеств, не от образованности и ума, а от его положения в обществе. Писатель с состраданием показал несправедливость и деспотичность общества к “маленькому человеку” и впервые призвал его обратить внимание на этих незаметных, жалких и смешных, как представлялось на первых взгляд, людей.

“Между нами не может быть никаких тесных отношений. Судя по пуговицам вашего вицмундира, вы должны служить по другому ведомству”. Вот так по пуговицам мундира, по другим внешним признакам определяется сразу и навсегда отношение к человеку. Так “затаптывается” человеческая личность. Она теряет достоинство, ведь человек не только других оценивает по богатству и знатности, но и себя.

Гоголь призвал общество взглянуть на “маленького человека” с пониманием и жалостью. “Матушка, спаси твоего бедного сына!” - напишет автор. И действительно, некоторые обидчики Акакия Акакиевича вдруг понимали это и начинали испытывать муки совести. Один молодой служащий, решивший, как и все, подшутить над Башмачкиным, остановился, пораженный его словами: “Оставьте меня, зачем вы меня обижаете?” И молодой человек содрогнулся, увидев, “как много в человеке бесчеловечья, как много скрыто свирепой грубости...”.

Взывая к справедливости, автор ставит вопрос о необходимости покарать бесчеловечие общества. В качестве реванша и возмещения за понесенные при жизни унижения и оскорбления Акакий Акакиевич, вставший в эпилоге из могилы, является прохожим и отбирает у них шинели и шубы. Он успокаивается только тогда, когда отнимает шинель у “значительного лица”, сыгравшего трагическую роль в жизни маленького чиновника.

Смысл фантастического эпизода воскресения Акакия Акакиевича и его встречи со “значительным лицом” заключается в том, что даже в жизни самого, казалось бы, ничтожного человека есть такие моменты, когда он может стать человеком в самом высоком понимании этого слова. Срывая шинель с сановного лица, Башмачкин становится в своих глазах и в глазах миллионов таких же, как он, униженных и оскорбленных людей героем, способным постоять за себя и ответить на бесчеловечность и несправедливость окружающего мира. В такой форме выразилась месть “маленького человека” чиновничьему Петербургу.

Талантливое изображение в поэзии, литературе, так же как и в других видах искусства, жизни “маленького человека” открывало для широкого круга читателей и зрителей ту незамысловатую, но близкую им истину, что жизнь и “извивы” душ “обыкновенных людей” ничуть не менее интересны, чем жизнь выдающихся личностей. Проникая в эту жизнь, Гоголь и его последователи в свою очередь открывали для себя новые грани человеческого характера и духовного мира человека. Демократизация подхода художника к изображаемой действительности приводила к тому, что создаваемые им герои в критические минуты своей жизни могли стать вровень с самыми значительными личностями.

В своей повести Гоголь сконцентрировал свое основное внимание на судьбе личности “маленького человека”, однако сделано это было с таким мастерством и проникновенностью, что, сопереживая Башмачкину, читатель невольно задумывается и о своем отношении ко всему окружающему миру, и в первую очередь о чувстве достоинства и уважения, которые должен вызывать к себе каждый человек, независимо от его социального и материального положения, а лишь с учетом его личных качеств и достоинств.

Онегин, добрый мой приятель...

А. С. Пушкин

Уже первые читатели романа «Евгений Онегин» обращали внимание на одну осо-бенность: активную роль автора, его непосредственное присутствие в произведении. Он выступает не просто очевидцем всего, что происходит в романе, личность автора несет на себе двойную нагрузку. Во-первых, он — творец произведения, ускоряющий или замедляющий развитие действия. При этом он — поэт Пушкин, во всем своеобра-зии своего творческого облика, со своими взглядами на жизнь и искусство, со своей биографией. Во-вторых, он — один из персонажей романа, вступающий в различные контакты с героями и оценивающий их поступки. Автор говорит здесь о себе часто и много, прямо обращаясь к читателю:

В те дни, когда в садах Лицея Я безмятежно расцветал, Читал охотно Апулея, А Цицерона не читал.

Природа пушкинской поэзии с особенной яркостью проявилась именно в «романе в стихах», где лирический поток, идущий от автора, образует как бы центр, вокруг которого располагаются люди и события. Эта лирика, проходящая через все произве-дение, придает происходящему определенное освещение, раскрывает точку зрения ав-тора. Если убрать из «Евгения Онегина» лирические отступления, он потеряет поло-вину своего обаяния. Авторский голос постоянно меняется, вибрирует. Между первой и последней главами — значительная разница в манере изложения. В первой главе преобладает шаловливо-иронический тон:

Высокой страсти не имея Для звуков жизни не щадить, Не мог он ямба от хорея, Как мы ни бились, отличить...

Блажен, кто праздник жизни рано Оставил, не допив до дна Бокала, полного вина, Кто не дочел ее романа И вдруг умел расстаться с ним, Как я с Онегиным моим.

Как и в пушкинских стихотворениях, в романе совершается определенный лири-ческий путь. Автор является одновременно и лирическим героем своего романа.

Повествование в романе течет, как непринужденная беседа рассказчика с читате-лем. Иногда автор приостанавливает повествование (например, заканчивает третью главу, не дав Татьяне и Евгению объясниться). Иногда он забегает вперед: сразу пос-ле описания дуэли рассказывает о памятнике на могиле Ленского. В повествовании о путешествии Онегина, начав описывать Одессу, Пушкин отвлекается, а потом возвра-щается к прерванной мысли: «А где, бишь, мой рассказ бессвязный?» Но кажущиеся отрывочность, бессвязность — это прием, свобода мастера, в совершенстве овладевше-го свободой изложения.

Автор с симпатией относится к своим героям: сочувствует влюбленной Татьяне, жалеет безвременно погибшего Ленского. Но в качестве персонажа романа он вступа-ет в общение только с Онегиным. Они встречаются в Одессе и Петербурге; это — не просто современники, а люди одного круга, близкого идеям декабристов. Эпическое и лирическое начало в романе связывает именно образ Онегина, чей мир наиболее бли-зок духовному миру автора. Пушкин говорит о своей дружбе с Онегиным:

Мне нравились его черты, Мечтам невольная преданность, Неподражательная странность И резкий, охлажденный ум. Я был озлоблен, он угрюм; Страстей игру мы знали оба...

Онегин часто бывает рупором авторских идей. Но он — не двойник Пушкина, ро-ман — не автобиография. И не только потому, что Онегин — не писатель, не творче-ский человек. Их мнения совпадают не по всем вопросам. Самое главное различие — отношение к русской природе, деревне, вообще ко всему русскому, народному. Вос-питанный гувернерами Онегин, в отличие от Пушкина, не мог чувствовать притяга-тельной силы национального характера. Пушкин иногда спорит с Онегиным, иногда соглашается с ним и далеко не всегда одобряет его поступки (например, осуждает за убийство Ленского). Но когда уставший и изменившийся Онегин вновь появляется перед глазами читателей, автор неожиданно пылко берет его под защиту: Материал с сайта

Пушкин признает, что Онегин — человек незаурядный, думающий, страдающий от несовершенства окружающей действительности. Его «охлажденные чувства», из- за которых Онегин проглядел любовь Татьяны, вызывают сочувствие автора. Пуш-кин ввел в литературный обиход нового героя — не демоническую личность, а совре-менника, презирающего свет, но не могущего с ним порвать. Онегин — один из многих, недовольный жизнью, но не умеющий ее изменить. И его неудачная личная жизнь, и общественная неприкаянность показаны Пушкиным как типичные для первой по-ловины XIX века.