Елизавета Листова стала известна в переломный момент раскола НТВ. Ей принадлежит фраза, сказанная в прямом эфире «Антропологии», что НТВ «живет кишками наружу». Теперь Лиза почти год читает новости на канале ТВС. Она не любит говорить о себе и редко дает интервью. Мало кто знает, что по образованию Лиза - театральный критик. А ее дедушка - знаменитый композитор Константин Листов, автор легендарной «Тачанки».
- Лиза, вы окончили ГИТИС. Как получилось, что театровед оказался на ТВ?
Начнем с того, что я не единственный представитель этого славного цеха, которого постигла такая участь. Вот хотя бы руководитель моего курса Наталья Анатольевна Крымова, один из самых метких театральных критиков и интересный исследователь театра, очень успешно работала на телевидении, и ее телеработы до сих пор вспоминают с удовольствием. Что же до меня, то я совершенно не собиралась идти на телевидение и всячески себя от этого ограждала. На практику в институте я отправилась в журнал «Искусство кино». Здесь замечу, что это серьезный, но в то же время развернутый к широкой публике журнал. Мне всегда немного претили фундаментальные науки и сидение в башне из слоновой кости. Серьезная исследовательская работа, погружение в глубокие архивы меня всегда пугали тем, что можно забраться так далеко, что ниточка, которая связывает тебя с внешним миром, порвется и ты не сможешь вернуться. В этом смысле журнал «Искусство кино» был для меня оптимальной формой, чтобы иметь возможность серьезно отнестись к любому пустяку, подумать, поизучать, а потом написать, в то же время не доходя до интегральных схем. В «Искусстве кино» тогда работал Петр Шепотинник, который уже сделал на РТР «Команду-2» и как раз запускал «Кинескоп» на ТВ-6. Он и привел меня на ТВ. А потом пошло-поехало. Видимо, написано на роду или где это пишут, не знаю.
- Телевидение и театр все-таки похожи?
Я бы не стала сравнивать - это совершенно разные вещи. Общее только в публичности оных. Телевидение - безусловно искусство, во всех его проявлениях. Оно живет по законам искусства. Мы об этом забыли отчасти оттого, что у нас, в принципе, нет телевизионной критики. О телевидении пишут только, кто ушел, кто пришел, где какой скандал, у кого сколько денег и какой политической платформы придерживается тот или иной теледеятель. А классических рецензий не пишут.
Вот, например, к юбилею Высоцкого вышла вторая серия фильма Евгения Киселева, сценариста Виктории Дубицкой и режиссера Веры Сторожевой «Таганка с мастером и без». Кино, потрясающее хотя бы тем, какого уровня документы были обнародованы. Уникальные пленки, которые сняли сами таганковцы во время эпохального собрания труппы, завершившегося окончательным разрывом Любимова и Губенко. Я уж не говорю о том, как деликатно он сделан. И кто об этом написал?
В данном случае я не воздаю хвалы своему начальнику, просто я до сих пор нахожусь под впечатлением от этой работы. А телевизионных журналистов интересует лишь то, сколько ТВС дадут денег, что об этом говорят акционеры и наемные работники вроде меня. Это и есть наше телевидение в отражении печатных изданий.
Сколько было горя и досады по поводу закрытия последней версии «Намедни» Парфенова! Но за весь год существования этой программы кто-нибудь что-нибудь внятное написал о ней, кроме того, что она - «самая стильная»? В архивах остаются только газеты - телевизионная продукция долго не хранится, пленка портится. Значит, через много лет исследователи узнают только, что Леонид Парфенов делал самую стильную программу.
- А в театр и кино по-прежнему ходите?
Все вытоптано! Многие мои приятели из этой среды звонили и говорили: «Ой, Лизка, у нас тут будет премьера, выставка (или еще что-нибудь), сходи». Говорю, что приду. И дальше следовал вопрос: «Сколько вас будет?». То есть меня звали не из-за меня, а из-за камеры НТВ, которую я приведу с собой. Поэтому я стала отказываться и до сих пор хожу по театрам редко и с тяжелой душой..
- А как в своей работе от новостей кино вы перешли к просто новостям?
Мне показалось, что я себя исчерпала в теме, которая на телевидении называется словом «культура». У меня возникло вдруг ощущение, что весь мой инструментарий затупился. Дело не в том, что кино стало скучным, спектакли неинтересными, просто я поймала себя на ощущении, что о какой бы премьере я ни рассказывала, у меня получается один и тот же сюжет. Я просто заскучала, и мне захотелось попробовать проанализировать другую форму реальности.
- Вы покинули НТВ вместе с командой Киселева. Почему?
Я поступила так, как сочла нужным согласно моим собственным представлениям и принципам.
- А как вы прокомментируете то, что сейчас происходит на НТВ?
Наверное, происходящее закономерно.
- Теперь вы ведете новости на ТВС. Но ведь читать новости куда менее интересно, чем ездить по командировкам, разве нет?
Нет, конечно. От корреспондентства тоже можно устать. Одно дело - это впечатления в их чистом виде. Другое - все, что приходится преодолеть для того, чтобы эти впечатления получить. Я домашний человек. Командировка - это когда ты впахиваешь с утра и до вечера. Чужой город, огни на чужих улицах, какие-то люди идут по своим делам, и ты понимаешь, что стопроцентно не встретишь ни одного знакомого. Хмурое мерзкое утро, холодная гостиница... От этого тоже устаешь. Есть какая-то дурацкая неписаная иерархия, по которой почему-то считается, что ведущий круче корреспондента. Я думаю, это круче только по степени ответственности, которую на себя берешь. Кто бы ни ошибся во время твоего эфира, все равно дурой будет Листова.
- Но ведь у ведущего и славы больше.
Во-первых, непонятно, хорошо ли это: меня почему-то чаще всего узнают зубные врачи. А когда я иду лечить зуб, мне это совершенно не надо. И немного смущает, потому что опознание происходит всегда в самый неподходящий момент, например, в магазине за покупкой гигиенических средств. Во-вторых, даже если считать, что слава - это хорошо, все равно один неверный шаг - и твоя слава оборачивается против тебя. Иногда приносят материал за несколько минут до эфира, и нет времени его отсмотреть. Надо принимать решение - либо ставить сразу, либо не ставить вообще. И если вдруг корреспондент допустил неточность, виноват все равно будет ведущий!
- И у вас бывают ляпы?
Конечно. Однажды была совершенно идиотская оговорка. Вместо «террористы проходили подготовку в лагерях чеченских боевиков» почему-то прочитала «террористы проходили подготовку в лагерях чеченских беженцев». И поняла, что, если начну извиняться и переговаривать, будет еще хуже. Другая история была, когда я только готовилась стать ведущей, на тракте-репетиции. Мне надо было прочитать подводку: «Сегодня деятелю Пупкину исполнилось 75 лет». Я почему-то читаю: «Сегодня деятелю Пупкину исполнилось БЫ». В принципе любую оговорку, мне кажется, можно исправить. Любую, кроме этой «бы». Не верите? Попробуйте сами придумать что-нибудь спасительное в такой ситуации.
- Наверное, вам все эти оговорки снятся?
Еще как! Я их называю производственными кошмарами! Сейчас снятся вариации на тему суфлера и моей папки. Суфлер - это экран на камере, размером сорок на сорок сантиметров, где бежит текст, который ты за двадцать минут до этого себе написал. И обычно мне снится, что я прихожу в студию, а вместо суфлера - огромный экран, как в кинотеатре, и на нем мелкие буквы, буквы, буквы идут, как фашисты на параде. Помимо суфлера у меня есть еще папка, в которой сложены все тексты по порядку - на случай, если суфлер вдруг сломается. Такая же папка у режиссера, редактора титров - у всех. Мне снится, что я прихожу на эфир, за тридцать секунд до него открываю папку и вижу, что там вместо текстов вырезки из газет, фантики, фотографии - макулатура.
- Наверное, вы трудоголик?
В данном случае надо оперировать не понятием «трудоголик», а понятием «ответственность», которая может быть перед работой, домом, родителями.
- Кстати, о родителях. У вас известные родственники. Отчим - журналист Владимир Мукусев, дед - композитор, автор легендарной «Тачанки». Это прибавляет вам ответственности или, скорее, мешает в работе?
У людей затем и есть фамилии, чтобы передавать их следующим поколениям. Вместе с некоторой долей ответственности. И неважно, ношу я фамилию своего деда Листова или какого-нибудь Пупкина (заранее прошу прощения у всех Пупкиных). Не я эту фамилию прославила - не мне ее позорить.
- Но ваш знаменитый дед оказал какое-то влияние на вас?
Я провела детство с человеком 1900 года рождения. Соответственно, с присущими тому поколению манерами, взглядом на жизнь, отношением к ней. Это очень здорово, но иногда мне это мешает, от этого иногда мне тяжело общаться с некоторыми людьми. И чаще всего я слышу: «Ты все принимаешь близко к сердцу, относись ко всему легче». А я привыкла по-другому.
Совершенно точно поняла, что без деда не обошлось, когда поехала в командировку в Севастополь. Дед его просто обожал и очень много мне рассказывал. «Севастополь» - это было слово из моего детского лексикона. Но я в нем никогда не бывала. А когда я работала на НТВ, мне предложили поехать туда в командировку. Я поехала, толком не зная зачем. Приехала на три дня, а осталась на полтора месяца. Меня потрясло, с какой легкостью вся эта военно-морская культура стала абсолютно родной. Она открывалась мне, как виды на скоростном шоссе из хорошей машины. Город как будто сразу принял меня. Только в Севастополе у меня не было ощущения чужого города, чужих огней...
Менины (или семья Филиппа IV) - Диего Веласкес. 1656. Холст, масло. 318 х 276 см
Наверное, «Менины» - это наиболее известная и узнаваемая картина художника, которую знают практически все. Это крупное полотно - одно из лучших произведений художника. Оно отличается виртуозным мастерством исполнения и интересным сюжетом, а также некоторыми необычными приемами, которые выделяют ее среди множества подобных портретов представителей правящих классов.
Картина впечатляет своими масштабами и многоплановостью. Во-первых, это очень крупное полотно, а во-вторых, для расширения пространства в нем использовалось сразу несколько мастерских художественных приемов. Художник разместил персонажей в просторной комнате, на заднем плане которой видна дверь со стоящим на освещенных ступеньках господином в черной одежде. Это сразу указывает на наличие за пределами комнаты еще одного пространства, визуально расширяя ее размеры, лишая двухмерности.
Все изображение немного смещено в сторону из-за полотна, обращенного к нам задней стороной. Слегка отстранясь назад, перед полотном стоит художник - это сам Веласкес. Они пишет картину, но не ту, которую мы видим перед собой, так как основные персонажи обращены к нам лицом. Это уже три разных плана. Но и этого показалось мало мастеру и он добавил зеркало, в котором отражается царственная чета - король Испании Филипп IV и его супруга Марианна. Они с любовью смотрят на свое единственное на тот момент дитя - инфанту Маргариту.
Хотя картина называется «Менины», то есть фрейлины при испанском королевском дворе, центром изображения оказывается маленькая принцесса, надежда всего рода испанских Габсбургов на то время. Пятилетняя Маргарита не по возрасту спокойна, самоуверенна и даже надменна. Они без малейшего волнения и изменения выражения лица взирает на окружающих, а ее крохотное детское тельце буквально заковано в жесткий панцирь пышного придворного туалета. Ее не смущают знатные дамы - ее менины - присевшие перед ней в глубоком поклоне согласно суровому этикету, принятому при испанском дворе. Ее даже не интересует дворцовая карлица и шут, положивший ногу на лежащую на переднем плане большую собаку. Эта маленькая девочка держится со всем возможным величием, олицетворяя собой многовековую испанскую монархию.
Картина написана в приятных серебристых тонах без кричащих красок. Дальний план комнаты словно растворяется в легкой сероватой дымке, зато все детали сложного наряда маленькой Маргариты выписаны с мельчайшими подробностями. Не забыл художник и себя. Перед нами предстает импозантный мужчина средних лет, с пышными вьющимися локонами, в черной шелковой одежде и с крестом Сант-Яго на груди. Из-за этого символа отличия, которое мог получить только чистокровный испанец без капли примеси еврейской или мавританской крови, возникла небольшая легенда. Так как крест художник получил только через три года после написания полотна, считается, что его дорисовал сам король .
При близком рассмотрении полотна удивляешься количеству использованных в работе художественных приемов. Для написания лиц использовались тончайшие лессировки, при которых краски накладывались тончайшими полупрозрачными слоями. Детали одежды же, наоборот, выписаны мелкими изящными мазками. Они удивительно точно передают фактуру кружевов и бархата, тончайшее шитье и сложную текстуру платья инфанты. Окружение же словно выполнено акварелью или пастелью, растворяясь в легчайшей расплывчатой атмосфере.
Одна из самых известных картин мастера находится в музее Прадо, где она до сих пор привлекает пристальные взгляды множества посетителей.
Придворный живописец короля Филиппа IV – Диего Веласкес закончил работу над картиной «Менины» в 1656 году. Что за сцену изобразил художник, искусствоведы спорят до сих пор. Так, Поль Лефорт считает, что полотно вообще лишено сюжета и представляет собой что-то вроде моментальной фотографии. Куда больше распространены две другие точки зрения. Согласно первой, Веласкес изобразил момент работы над портретом испанского короля и королевы, когда в мастерскую вошла их дочь – инфанта Маргарита. По другой – инфанта сама была моделью художника, а ее августейшие родители пришли проведать дочку. Есть и философские интерпретации. Так, Вальтер фон Лога отмечает во взгляде художника преданное уважение к своему венценосному господину.
Прямо противоположна версия Александра Якимовича, полагающего, что полотно – манифест свободы художника от всяких дворцовых условностей и ограничений. Но самое интересное объяснение сюжета «Менин» принадлежит Владимиру Кеменеву, который полагал, что Веласкес изобразил картину в картине. Он пишет «Менины» как он пишет «Менины», по отражению в зеркале. И для этого есть некоторые основания.
.jpg)
1. Инфанта Маргарита – пятилетняя дочь испанского короля Филиппа IV и королевы Марии Австрийской. Вряд ли Веласкес сейчас занят ее портретом – огромный холст, за которым работает художник, никак не подходит для изображения маленькой девочки. Такой размер (примерно 3 х 3 м) имеет только одна его картина – «Менины».
2. Зеркало. В нем отражаются родители инфанты Маргариты. Версия, что они позируют художнику, тоже может быть поставлена под сомнение – нет ни одного свидетельства, чтобы подобный парный портрет существовал. Короля и королеву всегда писали отдельно. Да опять же размер холста на картине не подходит для такой работы.
3. Диего Веласкес – это единственный дошедший до нас автопортрет художника.
4. Ключи на ремне Веласкеса – знак того, что он занимает дворцовую должность: художник отвечал за открывание и закрывание дверей.
5. Крест рыцарского ордена Сантьяго украшает грудь Веласкеса. Известно, что Веласкес страстно желал быть посвященным в рыцари. Его мечта исполнилась через три года после окончания «Менин», и художник специально подрисовал красный крест на своем камзоле. Как ключи на поясе, так и орденский знак ставят под сомнение версии о том, что Веласкес бунтовал против дворцовых нравов.
6. Менины. Менинами назывались молоденькие девушки-фрейлины. Справа – донья Исабель де Веласко, слева – донья Мария Агустина де Сармьенто.
7. Картины на дальней стене зала. Справа – «Аполлон, сдирающий кожу с Марсия», слева – «Афина и Арахна». В обоих мифологических сюжетах повествуется о том, как олимпийские боги наказали дерзновенных смертных, решивших соперничать с ними в изящных искусствах. Веласкес изображает себя на фоне этих картин в момент вдохновенной работы. По мнению сторонников Якимовича, так он противопоставляет себя героям мифологии и подчеркивает право художника на полную свободу вне любых ограничений – и небесных, и земных. Согласимся, что это мало вяжется со взглядом на Веласкеса как на подобострастного подданного.
8. Кувшин. Если королевский ребенок хотел пить, то согласно этикету сосуд с водой ему подносил паж. В нашем случае это донья Мария. Она стоит на одном колене и протягивает Маргарите серебряный поднос, на котором маленький кувшинчик из красной глины букаро.
9. Дуэнья (наставница) инфанты донья Марсела де Ульоа. На ней полумонашеская одежда в знак траура по умершему мужу.
10. Гвардадамас – придворный, исполняющий роль почетного эскорта дам.
11. Дон Хосе Ньето Веласкес – возможно, родственник художника, гофмаршал – старший дворецкий дворца.
12. Мария Барбола – любимая карлица инфанты.
13. Николасито Пертусато – шут-карлик.
Павел Воробьёв. Страница книги отражений. «Вокруг света» №5 2012 год.
1656 год (Музей Прадо, Мадрид). С испанского название картины переводится как «фрейлины», а изображает она ателье художника в королевском дворце Алькасар, в Испании. Пятилетняя инфанта Маргарита со своей свитой зашла посмотреть, как Веласкес пишет портрет ее отца, Филиппа IV, и матери, королевы Марианны (их фигуры видны в зеркале). Инфанту окружают фрейлины, карлица, карлик, монашка, придворный и пес. Размер работы 318×276 см, что дало Веласкесу возможность написать фигуры в рост человека.
«Мы не зрители, мы участники действия»
Марина Хайкина, искусствовед: «Веласкес придумал трюк: он перенес фигуры королевской четы из иллюзорного в реальное пространство, а зрителей – наоборот. В самом деле, где король с королевой и где мы, зрители? За пределами холста или внутри него? Именно на нас направлен взгляд карлицы, да и сам Веласкес смотрит в нашу сторону. Собака принюхалась, как будто почувствовала присутствие чужих, – а значит, нас заметили, знают о нашем присутствии, знают, что за ними наблюдают. Вот эта ценность зрителя для художника, разговор с ним – и есть самое главное в этой картине. Веласкес «пустил» зрителя в живопись, и это открытие поменяло всю концепцию искусства. Не было бы «Менин», не было бы ни Гойи, ни Сезанна, ни Магритта, ни искусства XIX и XX века вообще.
Веласкес привнес в живопись и новое измерение – время. Все, что происходит на картине, происходит только здесь и сейчас и закончится секунду спустя. Инфанта примет напиток из рук фрейлины, гофмаршал, который замер, обернувшись, в проходе, исчезнет, а вслед за ним немедленно выйдут и король с королевой… Художник позволил нам, зрителям, поймать этот момент, уловить движение времени. Мы смотрим на то, что происходит в мастерской. Но смотрит и художник. Он здесь и объект наблюдения, и его субъект. Для меня «Менины» – картина об искусстве живописи и оптической иллюзии, а еще о значимости искусства. Можете представить, как высоко оценивал Веласкес свое ремесло, чтобы осмелиться поместить автопортрет на картине вместе с членами королевской семьи? И это – в условиях жесткого этикета и строгой иерархии испанского двора! В глазах зрителей того времени это означало высшее признание».
«Творчество побеждает инцест»
Андрей Россохин, психоаналитик: «Прежде всего, картина вызывает у меня тревогу из-за темного фона, который занимает очень много пространства. Я чувствую даже безысходность. Казалось бы, отчего, ведь Веласкес предлагает нам такой светлый, умиротворяющий образ милого семейства с юной, расцветающей инфантой в центре. Художник рисует портрет короля Филиппа IV с женой, а девочка смотрит на своих родителей. Почему Веласкес решил изобразить их таким образом?
Понять тревогу трудно, не зная подробностей истории. Дело в том, что Филипп женился на своей 15-летней племяннице, которая к тому же была невестой его внезапно умершего сына. То есть король вступил в инцестуозные отношения. Дети, которые рождались в этом браке, быстро умирали, и инфанта Маргарита была на тот момент их единственным ребенком. И как бы гордо она ни стояла, мы понимаем, что отцу-то нужна не она, а сын, наследник. Веласкес, чье ателье находилось в королевском дворце, прекрасно чувствовал эту связанную с инцестом и наказанием за него атмосферу ужаса и безысходности. И, может быть, поэтому неосознанно изобразил королевскую чету не вместе со всеми, а отраженными в зеркале.
Перед нами семья, на которую нельзя смотреть впрямую. Инцест настолько ужасен, что мы можем остаться живыми, только если будем видеть супругов через зеркало. Это ощущение усиливает присутствие собаки, которая как сфинкс лежит неподвижно и с закрытыми глазами, несмотря на то что карлик пихает ее ножкой, – как будто она и в самом деле окаменела.
Отражение этого скрытого ужаса я вижу и в девочке, которая начинает чувствовать свое взросление, свою значимость, но обречена пасть жертвой инцеста, как ее мать (что и случилось: позже она вышла замуж за дядю). И в этом смысле очень важна связка между девочкой и гофмаршалом доном Хосе Нието, который стоит в дверном проеме. Они единственные на картине показаны в ярком свете, и это подчеркивает их связь. Мужчина как бы нависает, властвует над девочкой. Не он будет ее мужем, но его вид и поза намекают о ее участи.
Наконец, мое внимание привлекает сам художник, Веласкес. Его фигура во многом доминирует на картине, у него очень гордый, живой вид. Своим участием он словно преодолевает атмосферу инцеста, внося творческое (здоровое) начало в эту картину. Не сразу понятно, что на двух картинах, которые висят на заднем плане, изображены древнегреческие боги, Афина и Аполлон, которые наказывают тех, кто дерзнул соревноваться с ними в искусствах. Получается, что Веласкес настолько уверен в себе, что бросает вызов богам Олимпа. То есть, с одной стороны, художник рассказывает о судьбе династии, которая погибает, потому что бросила вызов природе человека и ее запретам общества. А с другой – сам бросает вызов богам. И творчество побеждает. Потому что оно рождает истинно живое, в отличие от инцестуозных отношений».
Диего Веласкес (1599–1660), выдающийся испанский портретист, представитель Золотого века испанской живописи.
1656 год (Музей Прадо, Мадрид). С испанского название картины переводится как «фрейлины», а изображает она ателье художника в королевском дворце Алькасар, в Испании. Пятилетняя инфанта Маргарита со своей свитой зашла посмотреть, как Веласкес пишет портрет ее отца, Филиппа IV, и матери, королевы Марианны (их фигуры видны в зеркале). Инфанту окружают фрейлины, карлица, карлик, монашка, придворный и пес. Размер работы 318×276 см, что дало Веласкесу возможность написать фигуры в рост человека.
«Мы не зрители, мы участники действия»
Марина Хайкина, искусствовед: «Веласкес придумал трюк: он перенес фигуры королевской четы из иллюзорного в реальное пространство, а зрителей – наоборот. В самом деле, где король с королевой и где мы, зрители? За пределами холста или внутри него? Именно на нас направлен взгляд карлицы, да и сам Веласкес смотрит в нашу сторону. Собака принюхалась, как будто почувствовала присутствие чужих, – а значит, нас заметили, знают о нашем присутствии, знают, что за ними наблюдают. Вот эта ценность зрителя для художника, разговор с ним – и есть самое главное в этой картине. Веласкес «пустил» зрителя в живопись, и это открытие поменяло всю концепцию искусства. Не было бы «Менин», не было бы ни Гойи, ни Сезанна, ни Магритта, ни искусства XIX и XX века вообще.
Веласкес привнес в живопись и новое измерение – время. Все, что происходит на картине, происходит только здесь и сейчас и закончится секунду спустя. Инфанта примет напиток из рук фрейлины, гофмаршал, который замер, обернувшись, в проходе, исчезнет, а вслед за ним немедленно выйдут и король с королевой… Художник позволил нам, зрителям, поймать этот момент, уловить движение времени. Мы смотрим на то, что происходит в мастерской. Но смотрит и художник. Он здесь и объект наблюдения, и его субъект. Для меня «Менины» – картина об искусстве живописи и оптической иллюзии, а еще о значимости искусства. Можете представить, как высоко оценивал Веласкес свое ремесло, чтобы осмелиться поместить автопортрет на картине вместе с членами королевской семьи? И это – в условиях жесткого этикета и строгой иерархии испанского двора! В глазах зрителей того времени это означало высшее признание».
«Творчество побеждает инцест»
Андрей Россохин, психоаналитик: «Прежде всего, картина вызывает у меня тревогу из-за темного фона, который занимает очень много пространства. Я чувствую даже безысходность. Казалось бы, отчего, ведь Веласкес предлагает нам такой светлый, умиротворяющий образ милого семейства с юной, расцветающей инфантой в центре. Художник рисует портрет короля Филиппа IV с женой, а девочка смотрит на своих родителей. Почему Веласкес решил изобразить их таким образом?
Понять тревогу трудно, не зная подробностей истории. Дело в том, что Филипп женился на своей 15-летней племяннице, которая к тому же была невестой его внезапно умершего сына. То есть король вступил в инцестуозные отношения. Дети, которые рождались в этом браке, быстро умирали, и инфанта Маргарита была на тот момент их единственным ребенком. И как бы гордо она ни стояла, мы понимаем, что отцу-то нужна не она, а сын, наследник. Веласкес, чье ателье находилось в королевском дворце, прекрасно чувствовал эту связанную с инцестом и наказанием за него атмосферу ужаса и безысходности. И, может быть, поэтому неосознанно изобразил королевскую чету не вместе со всеми, а отраженными в зеркале.
Перед нами семья, на которую нельзя смотреть впрямую. Инцест настолько ужасен, что мы можем остаться живыми, только если будем видеть супругов через зеркало. Это ощущение усиливает присутствие собаки, которая как сфинкс лежит неподвижно и с закрытыми глазами, несмотря на то что карлик пихает ее ножкой, – как будто она и в самом деле окаменела.
Отражение этого скрытого ужаса я вижу и в девочке, которая начинает чувствовать свое взросление, свою значимость, но обречена пасть жертвой инцеста, как ее мать (что и случилось: позже она вышла замуж за дядю). И в этом смысле очень важна связка между девочкой и гофмаршалом доном Хосе Нието, который стоит в дверном проеме. Они единственные на картине показаны в ярком свете, и это подчеркивает их связь. Мужчина как бы нависает, властвует над девочкой. Не он будет ее мужем, но его вид и поза намекают о ее участи.
Наконец, мое внимание привлекает сам художник, Веласкес. Его фигура во многом доминирует на картине, у него очень гордый, живой вид. Своим участием он словно преодолевает атмосферу инцеста, внося творческое (здоровое) начало в эту картину. Не сразу понятно, что на двух картинах, которые висят на заднем плане, изображены древнегреческие боги, Афина и Аполлон, которые наказывают тех, кто дерзнул соревноваться с ними в искусствах. Получается, что Веласкес настолько уверен в себе, что бросает вызов богам Олимпа. То есть, с одной стороны, художник рассказывает о судьбе династии, которая погибает, потому что бросила вызов природе человека и ее запретам общества. А с другой – сам бросает вызов богам. И творчество побеждает. Потому что оно рождает истинно живое, в отличие от инцестуозных отношений».
Диего Веласкес (1599–1660), выдающийся испанский портретист, представитель Золотого века испанской живописи.