«Семидесятые. В поисках утраченной души. Опубликован цикл радиобесед протопресвитера александра шмемана на тему "основы русской культуры". В пстгу презентовали книгу протопресвитера александра шмемана «основы русской культуры

Цикл бесед о русской культуре протопресвитер Александр Шмеман начинает в 1970-м году, в начале «глухих времен», которые он называет послесталинскими и послехрущевскими. Точнее эту эпоху не назовешь. Своего лица у последних пятнадцати лет официальной советской истории не было. Они были «после» чего-то, причем с этим чем-то отношения остались невыясненными (ни о сталинизме, ни об «оттепели» никаких дискуссий не предполагалось). Вся эпоха застыла в своем «после», внушая человеку уверенность, что это «после» - навсегда. «Светлое будущее» осталось ритуальной фразой официоза, но ни о каком другом будущем, чем продолжение того же «после», никто не думал. Удивительный опыт пост-исторического времени.

Задним числом эти годы назовут «застоем». Шмеман говорит о них как о времени разуверения: общего разуверения в «красной идее», в той «революционной вере», которая десятилетиями владела страной и была подрублена хрущевскими разоблачениями. Попытки «обновить» ее в шестидесятые, вернуть ей «молодость» и «ленинскую» романтику далеко не зашли и в свою очередь были отменены. На месте «борьбы за светлое будущее», которая объединяла страну («новый тип исторической общности людей», на официальном языке), открылась смысловая пустота. Идеологическая мельница крутилась, как прежде, но она уже ничего не молола. Она производила не сообщения, а шум, заглушающий всякую возможность мысли. Продолжалось ритуальное повторение одних и тех же, «бесчеловечных и деревянных» фраз. Но скрыться от них было некуда. Принудительность и всеприсутствие мертвой идеологии и составляли ее смысл.

протопресвитер Александр Шмеман - Основы русской культуры: Беседы на Радио Свобода. 1970-1971

[сост. Е.Ю.Дорман; предисл. О.А. Седакова; подгот. текста и комм. М.А. Васильева, Е.Ю.Дорман, Ю.С. Терентьев]

М.: Издательство Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, 2017. 416 с.

ISBN 978-5-7429-0497-7

протопресвитер Александр Шмеман - Основы русской культуры: Беседы на Радио Свобода. 1970-1971 - Содержание

Ольга Седакова / Семидесятые. В поисках утраченной души

Елена Дорман / От составителя

Духовные судьбы России

ОСНОВЫ РУССКОЙ КУЛЬТУРЫ

• Беседа 2 / Спор о культуре в Советском Союзе
• Беседа 3 / «Культура» в русском самосознании
• Беседа 4 / Парадоксы русского культурного развития: максимализм
• Беседа 5 / Парадоксы русского культурного развития: минимализм
• Беседа 6 / Парадоксы русского культурного развития: утопизм
• Беседа 7 / «Взрыв» русского культурного самосознания в XIX веке (1)
• Беседа 8 / «Взрыв» русского культурного самосознания в XIX веке (2)
• Беседа 9 / «Взрыв» русского культурного самосознания в XIX веке (3)
• Беседа 10 / Отрицание культуры во имя прагматизма
• Беседа 11 / Отрицание культуры во имя религии
• Беседа 12 / Отрицание культуры во имя социальной утопии
• Беседа 13 / Толстой и культура
• Беседа 14 / Достоевский и русская культура
• Беседа 15 / Культурное самосознание «Начала века» (1)
• Беседа 16 / Культурное самосознание «Начала века» (2)
• Беседа 17 / Уход от нравственных основ культуры
• Беседа 18 / Первая реакция на революцию
• Беседа 19 / Порабощение культуры
• Беседа 20 / Творческое сопротивление (1)
• Беседа 21 / Творческое сопротивление (2)
• Беседа 22 / Творческое сопротивление (3)
• Беседа 23 / Прошлое и традиции
• Беседа 24 / Запад
• Беседа 25 / Технология и наука
• Беседа 26 / Социальные темы
• Беседа 27 / Религиозные темы
• Беседа 28 / На распутье
• Беседа 29 / На пути к синтезу (1)
• Беседа зо / На пути к синтезу (2)
• Беседа 31 / Заключение

ПРИЛОЖЕНИЯ

Религиозное вдохновение русской литературы

• Единая интуиция
• Заря русской поэзии
• Тайна Пушкина
• Тютчев: любовь, побеждающая бездну
• Странная жажда

Великий христианский писатель (А. Солженицын)

• Образ вечности
• Отнесенность к главному
• Молитва- опыт победы
• Христианский трагизм

Русское духовенство у Чехова

протопресвитер Александр Шмеман - Основы русской культуры: Беседы на Радио Свобода. 1970-1971 - От составителя

Протопресвитер Александр Шмеман широко известен как богослов, литургист, церковный деятель, многолетний ректор Св.-Владимирской семинарии в штате НьюЙорк, автор книг и статей по богословию, а также «Дневников», опубликованных уже после его кончины. Именно «Дневники» позволили увидеть отца Александра таким, каким он был в жизни, - умным, остроумным, сомневающимся и уверенным, глубоким, невероятно начитанным, обожающим литературу и прекрасно ее знающим (особенно русскую и французскую). Отец Александр не замыкался в рамках религии (нелюбимое им слово и понятие), он видел и встречал Бога во всем творении и в первую очередь в культуре. В «Дневниках» он написал: «Как все сильнее я чувствую, что богословие без культуры - фактически невозможно и даже при формальной правильности звучит иначе, не так, как нужно...»

Культура для него в первую очередь выражалась в литературе. Литература была, по словам критика Елены Невзглядовой, «драгоценной заботой его ума и души». В русской литературе искал и находил отец Александр образ русской культуры вообще, в ней отображалось самосознание русского народа на разных этапах его существования и развития. Особым видом пастырского и проповеднического служения отца Александра были его беседы на Радио Свобода, которые он вел практически на протяжении тридцати лет - с 1953 года до своей кончины в конце 1983 года. К этим порой изнурительным трудам - новая беседа каждую неделю на протяжении всех тридцати лет! - отец Александр относился трепетно и ответственно. Нередко именно в этих «скриптах», как он называл эти тексты, он нащупывал и подтверждал главные интуиции своих будущих лекций и книг.

В 1970-1971 годах отец Александр Шмеман прочитал по радио цикл бесед «Основы русской культуры». Об основах русской культуры Шмеман решил говорить не просто так. Он заметил, что в СССР начались серьезные споры о русской культуре, об ее истоках, прошлом и настоящем. После той культурной катастрофы, к которой привели революция и годы советской власти, начались поиски единого мировоззрения, единого культурного пространства, единых культурных ценностей, попытки восстановления культурных связей с прошлым страны и, следовательно, появилась надежда на будущее русской культуры. В этой атмосфере снова с особой остротой встал вопрос о смысле и содержании культуры, о ее миссии в человеческом обществе. В то же время именно тогда в советской культуре актуализировался вечный для русской мысли спор «западников» и «славянофилов», именно к началу 1970-х годов стала намечаться поляризация взглядов, разводившая деятелей культуры уже не на почве идеологии, а на основе понимания идентичности русской культурной традиции. Отец Александр почувствовал эти тектонические сдвиги и живо на них откликнулся - своим замечательным, глубоко продуманным и выверенным в оценках циклом бесед.

Однако тексты этих передач не сохранились в архивах ни автора, ни Радио Свобода и, как итог, не вошли ни в один сборник радиобесед отца Александра, даже в солидный двухтомник, изданный в 2009 году издательством ПСТГУ. В 2011 году Татьяна Георгиевна Варшавская - вдова замечательного писателя-эмигранта Владимира Варшавского, друга отца Александра Шмемана - передала в архивное хранение Дома русского зарубежья имени Александра Солженицына семейный архив. Среди полученных бумаг ученый секретарь ДРЗ Мария Анатольевна Васильева нашла тексты девяти бесед (с 3-й по 12-ю) из цикла «Основы русской культуры». Мария Анатольевна Васильева и я, будучи сотрудником ДРЗ, подготовили их к печати и опубликовали в «Ежегоднике ДРЗ» за 2012 год. Надежды на то, что остальные беседы найдутся, было мало. Мы не единожды пытались найти их следы и в Европе, и в США, но безрезультатно.

Но чудеса случаются. В 2016 году в Мюнхене Андрей Андреевич Никитин-Перенский, создатель электронной библиотеки lmwerden.de и архива русской эмигрантской литературы «Вторая литература», обнаружил при разборе библиотеки умершей за год до того поэтессы Нины Бодровой папку с текстами всего цикла «Основ русской культуры» (к сожалению, кроме самой первой беседы). Оказалось, что цикл состоит из тридцати одной беседы. Я решила не ждать, пока случится еще одно чудо и найдется первая беседа, и готовить цикл к публикации. Основную работу по подготовке к публикации бесед 3-12 проделала ученый секретарь Дома русского зарубежья Мария Анатольевна Васильева, в частности Мария Анатольевна снабдила текст ссылками. Остальные беседы отредактированы и подготовлены мною. Все сноски в тексте принадлежат редакторам. В квадратных скобках восстановлены фрагменты, вычеркнутые автором в машинописи.

В книгу кроме цикла бесед «Основы русской культуры» вошли еще несколько радиобесед отца Александра из других циклов и лекция о Чехове, которую отец Александр часто читал в разных аудиториях. Открывается сборник докладом «Духовные судьбы России», прочитанным на русском симпозиуме в церкви Казанской Божьей Матери в городе Си-Клифф, штат Нью-Йорк, в апреле 1977 года. Мы посчитали, что он как нельзя лучше представляет интуиции отца Александра о русской культуре, подробно разворачивающиеся в самих беседах.

Огромная благодарность Марии Анатольевне Васильевой и Андрею Андреевичу Никитину Перенскому, благодаря которым мы смогли прочитать эти беседы и познакомить с ними широкого читателя.

Протопр. Александр Шмеман. Основы русской культуры. Беседы на Радио Свобода. 1970-1971. / Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет, 2017. - 416 с.
Твердый переплет. Печать офсетная. Бумага офсетная.

Впервые полностью публикуемый цикл радиобесед знаменитого богослова и проповедника о. Александра Шмемана посвящен осмыслению основных категорий русской культуры. Произнесенные в 1970-1971 гг. и вызванные размышлениями над новой намечающейся поляризацией русской культуры, эти беседы являют нам образец цельного, глубоко продуманного, выверенного в оценках христианского взгляда на сущность и содержание русской культуры.

Ольга Седакова. Семидесятые. В поисках утраченной души
Елена Дорман. От составителя
Духовные судьбы России
ОСНОВЫ РУССКОЙ КУЛЬТУРЫ

• Беседа 2. Спор о культуре в Советском Союзе
• Беседа 3. "Культура" в русском самосознании
• Беседа 4. Парадоксы русского культурного развития: максимализм
• Беседа 5. Парадоксы русского культурного развития: минимализм
• Беседа 6. Парадоксы русского культурного развития: утопизм
• Беседа 7. "Взрыв" русского культурного самосознания в XIX веке (1)
• Беседа 8. "Взрыв" русского культурного самосознания в XIX веке (2)
• Беседа 9. "Взрыв" русского культурного самосознания в XIX веке (3)
• Беседа 10. Отрицание культуры во имя прагматизма
• Беседа 11. Отрицание культуры во имя религии
• Беседа 12. Отрицание культуры во имя социальной утопии
• Беседа 13. Толстой и культура
• Беседа 14. Достоевский и русская культура
• Беседа 15. Культурное самосознание "начала века" (1)
• Беседа 16. Культурное самосознание "начала века" (2)
• Беседа 17. Уход от нравственных основ культуры
• Беседа 18. Первая реакция на революцию
• Беседа 19. Порабощение культуры
• Беседа 20. Творческое сопротивление (г)
• Беседа 21. Творческое сопротивление (2)
• Беседа 22. Творческое сопротивление (з)
• Беседа 23. Прошлое и традиции
• Беседа 24. Запад
• Беседа 25. Технология и наука
• Беседа 26. Социальные темы
• Беседа 27. Религиозные темы
• Беседа 28. На распутье
• Беседа 29. На пути к синтезу (1)
• Беседа 30. На пути к синтезу (2)
• Беседа 31. Заключение

Приложения
Религиозное вдохновение русской литературы

• Единая интуиция
• Заря русской поэзии
• Тайна Пушкина
• Тютчев: любовь, побеждающая бездну
• Странная жажда

Великий христианский писатель (А. Солженицын)

• Образ вечности
• Отнесенность к главному
• Молитва - опыт победы
• Христианский трагизм

Русское духовенство у Чехова

Протопресвитер Александр Шмеман. Основы русской культуры: Беседы на Радио «Свобода». 1970-1971. – М.: Изд-во Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. 2017. – 416 с.

Его называли проповедником для неверующих, пастырем для атеистов. Неожиданная оценка священнослужителя.

Так ли это было в действительности? Несмотря на то что протопресвитер Александр Шмеман (1921–1983) писал: «Чтобы сохранить веру, лучше читать серьезных агностиков, чем богословов», – это поверхностный взгляд. Он оставил много глубоких исследований по истории Церкви и богословию («Исторический путь православия», «Евхаристия: Таинство Царства», «Водою и Духом о таинстве крещения»). Впрочем, он исследовал не только вопросы литургики или византийской теократии, но и взаимоотношения культуры и религии. Богослов признавался, что его интересует, как «отсвет» христианства влияет на цивилизацию, то есть как религия взаимодействует с последней.

В 1970–1971 годах Шмеман записал курс лекций о русской культуре на Радио «Свобода». Долгое время рукописи считались утерянными, но в настоящее время 30 из 31 беседы найдены и представлены читателю.

Как Шмеман оценивал культуру? Протопресвитер прекрасно понимал, что после религиозного раскола XVII века она утратила свое первоначальное единство и в дальнейшем (эпоха Петра I, революция 1917 года) происходило последующее цивилизационное дробление. Тем не менее Шмеман видел в каждом из ее осколков свою правду. Кроме того, он старался обращать внимание не на разделения и оппозицию, а на формы и механизмы конструктивного взаимодействия. Так, например, петровская вестернизация дала формы и язык предшествовавшей культуре. Именно благодаря этому в XIX веке был такой стремительный взлет отечественной литературы. Но, признавая правду рассматриваемых им культур, Шмеман оценивал их с позиций христианства, правда, не непосредственно, а опосредованно, посредством морали. Поэтому он довольно скептически воспринимал такое на первый взгляд бесспорное явление, как расцвет отечественного модернизма рубежа веков. Ведь этот взлет обернулся «уходом от нравственных основ культуры», поэтому его носители не поняли ни опасности революции, ни необходимости борьбы с ней («странная беспечная атмосфера»). В отличие от все той же культуры XIX века, которая сохраняла этические критерии вне зависимости от агностицизма или даже атеизма тех или иных писателей. Все они оставались «солидарными в сопротивлении жестокости», несмотря на зачастую противоположные (а иногда и враждебные друг другу) политические убеждения.

Собственно, возрождение этического (и, следовательно, религиозного) взгляда на культуру Шмеман видел в постсталинский период в книгах Ахматовой и Пастернака, появлении Солженицына, диссидентском движении.

Как явствует из этих примеров, анализируя культуру, протопресвитер в первую очередь уделял внимание писателям, видя в их творчестве некую ее квинтэссенцию.

При этом сам Шмеман, прекрасно понимал степень религиозной грамотности даже у искренне верующих и воцерковленных литераторов: «Когда-то я забавлялся тем, что ставил отметки по литургике русским писателям, проверяя их знания. Ведь у каждого проглядывает то молебен, то панихида, то свадьба, то еще что-нибудь. И увы, этот экзамен мало кто из русских писателей выдержал. Пушкин написал о том молебне, который, зевая, слушают люди в Троицын день, забыв, что это не молебен, а вечерня. Для литургиста это невыносимая ересь… Тургенев миропомазал Базарова на смертном одре. Лев Толстой употребил кадило на свадьбе Левина (хотя оно в требнике стоит, но давным-давно бытом вытеснено, потому что напоминает похороны, как известно)… Даже наш последний христианский писатель, Пастернак, начинает с какого литургического ляпа! Помните, в «Докторе Живаго»: «…шли, и шли, и пели Вечную память». Вы когда-нибудь слышали, чтобы шли и пели Вечную память? Никогда в жизни. Этого не существует. Спели Вечную память, потом перешли на Святый Боже… И есть только один человек, который получает, не претендуя на большую веру, круглую пятерку по литургике, – это Чехов. Он ни разу нигде не ошибся. Ему не нужно было показывать знание Типикона, но знал он его замечательно».

Отмечу от себя, что в прозе Антона Павловича священники никогда не становились предметом злой сатиры. Так что, переиначив слова другого богослова, Сергия Булгакова, можно говорить о Чехове как религиозном типе.

Вместе с тем, читая лекции Шмемана, невольно обращаешь внимание на определенное противоречие между его «официальным», публичным взглядом на писателя и личными, «интимными» оценками, которые содержатся в дневнике протопресвитера.

Например, в случае с Александром Солженицыным. Шмеман высоко оценивал его прозу («сказочная книга») и подвиг писателя («зрячая любовь»), но при этом фанатичный пафос автора мыслился ему неким «ленинским началом», «большевизмом наизнанку».

Нечто подобное было и в восприятии Шмеманом Анны Ахматовой. В беседах он называл ее «большим поэтом», «несомненной поэтической удачей» культуры, но в дневниковых записях отмечал не только величие ее, но и «презрение, постоянный гнев, гордыню, своеобразный нарциссизм».

Так что скорее Шмеман был не столько проповедником неверующих, сколько неким старателем в клондайке отечественной литературы, находившим даже у атеистов золото веры.

11 декабря 2017 года в Соборной палате Главного здания Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета состоялась презентация книги известного проповедника и богослова протопресвитера Александра Шмемана «Основы русской культуры».

В мероприятии приняли участие ректор ПСТГУ протоиерей Владимир Воробьёв, редактор-составитель книги Елена Дорман, старший редактор издательства ПСТГУ Егор Агафонов и сын автора книги, журналист, лауреат Пулитцеровской премии Сергей Шмеман.

Открывая презентацию, ректор ПСТГУ протоиерей Владимир Воробьёв приветствовал всех собравшихся. «Сегодняшнее событие для нас является очень значимым потому, что имя отца Александра Шмемана все больше привлекает внимание и любовь людей. Мы постоянно на разных университетских курсах цитируем отца Александра, опираемся на его авторитет», - сказал ректор ПСТГУ. «В частности, я читаю курс «Введение в литургическое предание» и постоянно вспоминаю, как в юности с волнением ждал, когда появится очередная глава о литургии в "Вестнике русского христианского движения". Тогда эти главы, можно сказать, были открытием для нас», - подчеркнул отец Владимир.

В книге, вышедшей в издательстве ПСТГУ, впервые практически в полном объеме (без ненайденной первой) опубликован цикл бесед, которые протоиерей Александр Шмеман вел на Радио «Свобода» в 1970-1971 гг. Эти тексты - проницательный анализ основных характерных черт и тенденций русской культуры, вдумчивое размышление о ее прошлом и о будущем. «Русская культура - это удивительная симфония, в которой наполненные печалью мелодии в конечном итоге преображаются в хвалу добру, истине и красоте», - утверждал отец Александр.

Книгу «Основы русской культуры» собрала и подготовила к печати переводчик и редактор Елена Дорман. Более 20 лет она жила в Нью-Йорке и лично знала отца Александра.

Редактор-составитель книги, главный публикатор других книг и статей отца Александра Елена Дорман рассказала о том, что эти беседы случайно были найдены в архиве Татьяны Варшавской, переданном в Дом русского зарубежья имени Александра Солженицына. «Бесед было девять, и на книжку они не тянули. Я пыталась найти и другие, - уточнила Елена Дорман. – Потом совершенно случайно все 30 бесед - машинописные скрипты отца Александра - были найдены в подвале одной умершей женщины, когда-то работавшей на радио в Мюнхене. Эта находка позволила сделать книгу».

Сын автора книги, журналист Сергей Шмеман рассказал, что, едва начав читать, узнал для себя много нового. «Прошло уже 34 года, как мой отец скончался. За это время у меня накопилось к нему большое количество вопросов. Я всё хочу его спросить о том, что он думает о России, о Церкви, о ситуации в мире. К моей радости, в этой книге было много ответов на вопросы о литературе и поэзии, о важности культуры в русском сознании и о православной вере. Для меня эта книга является своеобразным путеводителем по культуре России», - поделился впечатлениями Сергей Шмеман.

По его словам, отец Александр всегда считал связь с Россией важной частью своей жизни. «Хотя и были люди, которые говорили, что он ушёл в Американскую Церковь, покинул русский народ, но это было абсолютно не так. Связь с Россией поддерживалась не только через «Радио Свобода», где отец три десятка лет вел беседы, но и посредством встреч, начавшихся, когда из Союза стали выезжать сотни советских эмигрантов. Этот контакт с Россией был большой частью его жизни», - считает Сергей Шмеман.

В заключение встречи были показаны несколько разделов документального фильма «Апостол радости» о жизни отца Александра. Работа над фильмом продолжалась три с половиной года и завершилась совсем недавно.

Как пояснил режиссер картины Андрей Железняков, фильм «Апостол радости» - это документальное кино с большим количеством ранее недоступных кинохроник, интервью с учениками и семьей отца Александра. Лента показывает его как человека полного энергии и дарившего свет окружающим. Целиком документальный фильм можно будет увидеть в ПСТГУ 22 декабря 2017 года.

После демонстрации фрагмента фильма редакторы, составители и издатели книги ответили на вопросы собравшихся в зале гостей.

«Без свободы, конечно, создание культуры невозможно, но вместе с тем само понятие свободы, ее характер и содержание определяются культурой. Именно культура наполняет свободу содержанием, из чистой возможности превращает ее в духовную реальность».

Протопресв. А. Шмеман. Основы русской культуры. Беседа 28 (1971)

Ольга Седакова в предисловии к беседам о. Александра Шмемана вспоминает, как для них - для нее и людей ее круга - культура в СССР представала освобождающей силой, свободой, в отличие от их западных современников, людей 1968 года, опознававших культуру как силу подавления и господства. Сходный опыт знаком и последующим поколениям - так, в одном из недавних разговоров о религиозном движении не только поздних советских лет, но и 1990-х годов речь зашла о том, что сейчас странным кажется, когда, оглядываясь на немногие годы назад, видишь, что религия, церковь были «отдушиной», местом свободы; в сегодняшнем восприятии в это с трудом верится и многим из тех, для кого этот опыт был вполне своим, пережитым, - и он же определяет стремление вернуть это переживание, которое прошедшие годы и изменившиеся обстоятельства не только не обесценили, но и не сделали ложным. Вера оказывалась освобождением - и она приводила в церковь и возрастала в ней, когда церковная рамка не только понималась сознанием, но и переживалась как рамка охранительная, защищающая эту свободу, поскольку, будучи конкретной, она не могла быть безмерной, не превращаясь в свою противоположность, в произвол - все равно, свой собственный или творимый над тобой.

То, о чем пишет Седакова и что вспоминал недавний мой собеседник, не противоречит опыту их французских или немецких современников, увидевших культуру как «репрессивную систему»: русский опыт открывал культуру как ресурс даже не для «сопротивления», но для свободы - для «шага в сторону», в иное: в неоднозначность, с которой сопряжено всякое произведение искусства, в невозможность дать исчерпывающий перечень интерпретаций, в текст, способный говорить совсем иное, отличное от того, на чем настаивает официальный истолкователь. Русская культура в советском мире оказывалась неподчиняемой тотальному контролю - голосом другого, окном в иные измерения становился классический текст: Пушкин, Лермонтов, Толстой, Блок - стоило к ним прислушаться - начинали говорить читателю то, что никак не попадало в утвержденные схемы и не попадает в них и теперь, как бы ни изменять сами схемы. Обращаясь зачастую к самому хрестоматийному, Шмеман на радио именно беседует со своими слушателями - не поучает, а делится своим опытом прочтения - индивидуальным, пристрастным и внимательным к чужому слову: ведь одно неотделимо от другого, внимание к другому не может не быть пристрастным - ведь мы всегда внимательны к кому-то конкретному, к чему-то в нем, отделяя от другого или попросту не видя его и именно потому оказываясь способными увидеть нечто конкретное, отделенное и отграниченное - сфокусировать наш взгляд, иначе остающийся равнодушным и скользящим по поверхности, видящим лишь то, что, в сущности, нет никакой нужды видеть именно мне, поскольку другой и третий увидят то же самое.

Издательство Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, 2017

Шмемановское понимание христианства, которое нередко называли и называют «либеральным» (хотя сомнительно, в какой степени политическая идеология может использоваться как основная характеристика религиозных воззрений), им самим противопоставлялось христианству «истерическому»: для него вера не противостояла культуре, не требовала выбора между ними - а требовала выбора внутри. Христианство обнимает в этом понимании весь мир - или, как писал Хомяков, «вера проникает все существо человека и все отношения его к ближнему; она как бы невидимыми нитями или корнями охватывает и переплетает все чувства, все убеждения, все стремления его. Она есть как будто лучший воздух, претворяющий и изменяющий в нем всякое земное начало, или как бы совершеннейший свет, озаряющий все его нравственные понятия и все его взгляды на других людей и на внутренние законы, связующие его с ними» . Вера включает в себя культуру, претворяет ее - но не способна сделать это до конца, так как сама является неполной. Но отвержение культуры - радикализм и «истерика» - проявление гордыни, уверенности в том, что здесь, на земле, можно стать и оставаться «совершенным»: это попытка выстроить «общину святых», в охране своей чистоты отвергающих все иное как способное загрязнить их.

И в той мере, в какой культура истинна, она является христианской: Шмеман, по существу, идет от раннего, еще времен апологетов, понимания христианства - которое есть истина; следовательно, все, что есть истина, есть христианство - в той мере, в какой язычник говорит истинное, он, не ведая того, говорит христианское. Христианству принадлежит весь мир - в смысле не присвоения, но изначальной принадлежности: ведь вернее было бы сказать, что мир есть лишь в той мере, в какой принадлежит Богу.

Беседы «Основы русской культуры», которые о. Александр вел на «Радио Свобода» в 1970-1971 гг., долгое время считались утраченными. Ныне благодаря найденным в архиве Владимира Варшавского в 2011 г. текстам девяти бесед и счастливым образом обнаруженным в прошлом году Андреем Никитиным-Перенским в Мюнхене, при разборе библиотеки покойной Нины Бодровой, текстам всего цикла бесед, за исключением лишь первой, до сих пор остающейся неразысканной, - у нас появилась возможность прочесть их. Первое, что обращает на себя внимание, - это внезапные свежесть и глубина текста: ведь по определению от жанра радиобесед, ведущихся каждую неделю (а в жизни Шмемана это целые десятки лет, когда рутина должна победить), трудно ожидать, что они выдержат испытание временем. Короткие передачи, небольшие эссе, которые писал о. Александр, оказываются не только просвещением - «голосом», рассказывающим советским людям о том, что было им неизвестно или труднодоступно, - но и опытом осмысления русской культуры, то есть, в первую очередь, ответом на собственные вопросы, прояснением для себя - связыванием в единую нить того прошлого, что остается живым, став частью самого человека, личности.

Давая общую характеристику русской культуры, Шмеман говорит о ней как о другой России - «России легкой»: ведь русская культура «ни на ком и ни на чем не ставит крест, ни над чем и ни над кем не выносит окончательный суд и приговор, никогда не отказывается от надежды. Спасение всегда возможно, всегда возможно возрождение, человек всегда может вернуться к совести, и потому человек к человеку обращен прежде всего совестью, состраданием, “участием” < ... >. Русская культура наполнена свидетельством о зле и страдании, об уродстве и часто безысходной печали. И все же ее “изображение вечности”, ее общий образ и воздух ее, воспринимаемый в целом, остаются светлыми» (стр. 314-315). Говоря о Пушкине в беседе, уже относящейся к другому циклу, Шмеман настаивает, что «в пушкинском подходе к миру и жизни» нет одного - «в нем нет хулы и бессмыслицы» (стр. 333). Даже у Толстого - его жуткий страх, страх смерти, небытия - не метафизический, а утробный: «ужас перед разрушением жизни, распадом, разложением того, что одно дано, прекрасно и стройно» (стр. 155). Русская культура, нашедшая гармонию в Пушкине, затем - утратив ее - жила ее отсветом, памятью о том, что она реальна. И Достоевский, вроде бы совершенно не гармоничный писатель, оказывается ближайшим к Пушкину в одном, важнейшем для Шмемана, - в том, что никогда не сомневался в творчестве, в культуре, не испытывал соблазна отрицания культуры (стр. 162, 164), столь родственного русской традиции, столь полно и страстно проявившегося у Гоголя или у Толстого.

Серебряный век для Шмемана - распад былого единства, трудно формулируемого, но обнаруживаемого им в предшествующей литературе, - «морального воздуха», пронизывающего ее, о котором нет нужды говорить отдельно, поскольку он - воздух, которым все дышат, сквозь который проходят - который является и условием, и следствием взаимопонимания. В Серебряном веке культура оказывается одновременно и перенапряжена (пытаясь утвердить себя как «теургию» или мысля нечто подобное), и освобождена от иного - «все в жизни лишь средство для сладкопевучих стихов»; собственно, первое и второе - одно и то же: если все есть лишь средство и искусство есть самоцель для себя и цель для всего другого, то из этого и рождается теургическое притязание, а теургия ведет к подобному пониманию искусства. Освобожденная от всего культура летит в пропасть русской катастрофы - то ли как причина ее, то ли как симптом, то ли в сложном переплетении взаимосвязи и взаимодействия, предчувствуемая во взаимной глухоте , - чтобы, в надежде Шмемана, вернуться к новому синтезу.

Беседы о. Александра - это еще и интересный памятник недавнего прошлого, позволяющий увидеть, насколько за минувшие десятилетия изменилось понимание культуры, ожиданий от нее в современности. Говоря о ближайшем будущем русской культуры, понимая под ней, в первую очередь, литературу, Шмеман надеется на наступление нового синтеза: литература все еще видится им не только в прошлом, но и в современности наставником жизни, высшей формой проповеди - свободной от проповедничества. Голоса, которые звучат для него в современности, - это Ахматова, Пастернак, Солженицын; при всех различиях это «большая речь», «большое слово» - в том числе и в своей непосредственной обращенности к читателю. Этой литературы больше нет; хотя Солженицын - еще наш современник, но в последние десятилетия именно поэтому было очевидно, насколько он говорит «из другого времени», не только и не столько не совпадая по строю речи - сколько оказываясь несозвучным, нерезонирующим с языками современной культуры. И, если угодно, это намного ближе - при всей странности подобного суждения - к тому, на что надеялся Шмеман. Ведь разлучение, отпадение от Пушкина он видел в том, что после него «русская культура < ... > захотела строить саму жизнь, спасение души и мира, обновление общества…» (стр. 116). В этом он находил «и ее величие, и ее трагедию», поскольку культура претендовала на то, что было больше ее сил, было несоразмерно с ее сущностью, - и оттого для русской литературы столь характерно не только сомнение в себе самой, в культуре, но и радикальное самоотрицание. Ей была присуща «предельная серьезность », продиктованная «сознанием “суеты сует” этого мира, и эта серьезность разъедала изнутри то, что людям казалось легковесной забавой культуры» (стр. 132). Здесь есть своеобразная ирония истории: ныне мало кому придет в голову «отрекаться от культуры», поскольку теперь мы не различаем за ней ее веса и значения. Впрочем, и это не ново: «ироничные» эпохи скоропреходящи, если только перед нами не эпоха «цинического разума», уходящего обычно вместе с той культурой, инерцией которой и остатками наивности которой он живет - до тех пор, пока вообще остается чем жить.

А. Шмеман, протопресв. Основы русской культуры. Беседы на Радио Свобода. 1970-1971 / Сост. Е.Ю. Дорман; предисл. О.А. Седаковой; подгот. текста и коммент. М.А. Васильевой, Е.Ю. Дорман, Ю.С. Терентьева. - М.: Издательство Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, 2017. 416 с.

Хомяков А.С. К сербам. Послание из Москвы // Сочинения. Т. 1. - М., 1900. С. 385.

«Бунин, например, так и умер, не услышав ничего в музыке Блока; другой последователь русского Серебряного века, Набоков, начисто отрицает даже не мысли, не философию, а сам творческий дар Достоевского. Лермонтов и Гоголь были, хотя и по-разному, антиподами Пушкина и пушкинского “мира”, но им никогда не могло бы прийти в голову, что они “не понимают” Пушкина или противополагают свое творчество его творчеству» (стр. 170-171).