На Новой сцене Академического театра имени Вахтангова премьера – «Ричард Третий». Спектакль поставил грузинский режиссер, руководитель Русского Драматического театра в Тбилиси Автандил Варсимашвили.
Вахтанговцы несколько лет подряд гастролировали в Грузии, участвовали в театральных фестивалях, и тогда возникла идея об этом сотрудничестве. Варсимашвили пригласил для постановки грузинскую команду: художника Мирона Швелидзе, композитора Элисо Орджоникидзе, художника по костюмам Тео Кухианиадзе, чтобы сделать авторский спектакль, без влияния вахтанговского стиля, но с артистами театра Вахтангова. Артисты всегда следуют за режиссером, выполняя его задания и воплощая задумки.
На роль Ричарда Третьего был выбрал молодой артист Максим Севринский. Сегодня Максим играет в театре главные роли, а его взлет начался с роли Ромео в спектакле художественного руководителя театра Вахтангова Римаса Туминаса «Минетти». Между прочим, именно этой постановкой открылась три года назад Новая сцена. Римас Туминас рассказал «ВМ» о том, как Максим буквально «заставил обратить на себя внимание»:
Севринский сам придумал роль Ромео (в пьесе ее не было), и стал показывать мне. Ходил за мной, что-то читал…В результате у него несколько сцен в спектакле, и он стал равноправным героем спектакля.
В Ричарде Ромео нет и в помине. Хотя мог бы быть. Ричард Третий умел сводить женщин с ума: история любви короля и леди Анны (актрисы Ксения Кубасова, Полина Чернышова) – одна из великих и ужасных историй любви, о которой сняты фильмы и написаны музыкальные произведения.
Варсимашвили поставил «Ричарда Третьего» строго по Шекспиру, но с грузинским колоритом. В интонации Ричарда Третьего не то, чтобы грузинский акцент, это было бы грубо и слишком явно, но Сталина не узнать невозможно. Кстати, многие называли и продолжают называть Иосифа Сталина «Ричарда Третьим». К примеру, совсем недавно, на мастер-классе в рамках Театрального биеналле-2017, режиссер Валерий Фокин, который ставит в Александринском театре спектакль о молодом Сталине, сравнил его с этой исторической личностью.
В спектакле театра Вахтангова Ричард Третий с первого появления на сцене – убийца, лгун, двуликий Янус. Он страшен и физически (режиссер несколько преувеличил его физические недостатки и уродства, хотя есть несколько версий по поводу степени увечий Ричарда Третьего), и морально, и душой, и телом. Более того, Ричард Третий даже на человека мало похож. Он – ошибка природы, чудище, попавшее в чрево Герцогини Йоркской (Ольга Тумайкина, Марина Есипенко). Подобно ночной фантазии Мери Шелли - Франкенштейна.
Действительно, Ричард Третий в постановке Варсимашвили – не человек, а исчадие ада, князь тьмы. Он продал душу дьяволу - зритель понимает с первой секунды спектакля. Его темный, кровавый, проклятый путь завоевания трона завершится полным распадом, крахом, как это было со всеми тиранами, вступившими в сговор с царством зла, - Гитлером, Сталиным и другими. В Ричарде Третьем проступают тени, призраки правителей-тиранов. Если задуматься, наблюдая за действиями Ричарда Третьего, каждый из тиранов, включая Наполеона, Гитлера, Сталина, страдал физическим недостатком или несовершенством – низкий рост, большая голова…Или превращался и в физического урода, по мере своих злодеяний. «Ричард Третий» как «Портрет Дориана Грея», на котором все следы преступлений, черных мыслей человека, перешедшего грань добра.
«Ричард Третий» - спектакль беспощадный по отношению к главному герою и к любой тирании. Есть много постановок, в которых в финале жаль незаурядного человека Ричарда Третьего, на счету которого все-таки были победы в боях и достижения как правителя. А в этом спектакле его не жалко. А как может быть жалко Франкенштейна – он же не человек?
Художественный руководитель театра Вахтангова Римас Туминас очень осторожно относится к спектаклям, в которых могут быть политические параллели и выводы. Сам он, будучи иностранцем – гражданином Литвы, не берется анализировать и оценивать политическую жизнь в России, считая, что у него на это нет права. Поэтому он пригласил поставить «Бег» по пьесе Булгакова Юрия Бутусова. Поэтому «Ричарда Третьего» с явным отсылом к Сталину – на вахтанговской сцене поставил Автандил Варсимашвили. Можно ли называть Ричарда Третьего – Сталиным? Если так делают многие историки, ученые, исследователи жизни "вождя всех времен и народов" - почему бы и нет?
В Грузии очень неоднозначное отношение к Сталину. Репрессии над деятелями грузинской культуры, литературы, театра во времена правления Сталина были чудовищные, и Грузия об этом помнит. И напоминает нам.
В спектакле невероятные декорации – воссоздан ад, из которого появился и в который попадает в финале главный герой. Правда, этот ад был еще до прихода короля... Предыдущие правители страны сделали все, чтобы в их королевстве воцарился ад. Это прослеживается в спектакле. А есть еще рай – небо, с полной луной, звездами, куда попадают жертвы. Но не безвольные, робкие, а жертвы, давшие бой палачам. Об этом – трагедия Шекспира «Ричард Третий» и об этом – спектакль «Ричард Третий» на сцене театра Вахтангова.
Был всего один показ, на котором присутствовали ведущие исследователи творчества Шекспира, в частности, профессор Алексей Бартошевич, - внук великого артиста Качалова. Бартошевич высоко оценил постановку Варсимашвили, назвав ее «очень интересное и очень актуальной»м.
Анжелика Заозерская
Как поют в унисон и наперебой герои Чайковского - "Мне страшно!": шутка ли - на моей личной памяти уже третья "Пиковая дама" в Большом! Предыдущая, впрочем, случилась совсем недавно, меньше трех лет назад, и едва ли следующей открылась бы дорога на сцену Большого так скоро в ином случае, но постановка Льва Додина, запоздало перенесенная в Москву из европ с дирижером Михаилом Юровским и бессменным Владимиром Галузиным в партии Германа обернулась конфузом для всех очевидным настолько -
Что после двух серий показов ее из репертуара убрали. Туминас к моменту московской премьеры Додина еще как оперный режиссер себя не зарекомендовал, вернее, в качестве такового даже не успел дебютировать, это произошло чуть позднее, зато сразу в Большом - вместе с дирижером Туганом Сохиевым они выпустили "Катерину Измайлову":
Потом Туминас сделал в МАМТе с Коробовым диптих из одноактных опер 20-го века:
и нынешняя его "Пиковая дама" снова в Большом и снова с Сохиевым - всего лишь третья работа Римаса Туминаса в музыкальном театре.
Решение пространства, предложенное постоянным соавтором Римаса Туминаса художником Адомасом Яцовскисом, минималистично, узнаваемо и достаточно стандартно, почти абстрактно: между намеком на ампирную колоннаду собора с уходящей вверх конструкцией, смахивающей на строительные леса возле правой кулисы и гладкой закругленной, безликой, как будто "бетонной" стеной у левой (очень похожая присутствовала и в "Катерине Измайловой", оформленной, естественно, тоже Яцовскисом, но там стена хотя бы двигалась...) - пустое, не считая одиноко стоящих постаментов без статуй на них, пространство. В бальной картине оно дополняется сравнительно небольшим столом с "хрустальными" приборами и нависающим над сценой зеркалом - аналогичные "мягкие зеркала" можно очень часто встретить в различных европейских спектаклях; а также искусственной пальмой в кадке, остающейся и на следующую картину в спальне графини; в финальной картине игорного дома - тоже, соответственно, столом, но карточным и, стало быть, без посуды. По-европейски - не "исторично", но "абстрактно" - персонажи и одеты, в скромные неяркие платьица, в строгие костюмы и т.п. вплоть до "маленьких солдат" в первой картине, на которых вместо мундиров серые пиджачки и черные шляпы-цилиндры. Черно-бело-серую гамму не слишком разнообразят в первой картинке оттенки платьев гуляющих петербургских дам в гамме от голубого до фиолетового (художник по костюмам Мария Данилова).
Наполнить действием каждую ноту режиссер не старается, наоборот: оркестровые вступления идут при закрытом занавесе, а везде, где только можно обойтись без массовки и второстепенных персонажей, герои остаются на сцене одни - признаться, выглядят они при этом несколько потерянными, чуть ли не заблудившимся, но может быть, так режиссер и задумывал. Вообще про "Пиковую даму" Туминаса-Яцовскиса-Сохиева удобнее говорить, что называется, "апофатически" - легко перечислить недостатки, от которых свободна их по-своему стильная, аккуратная, вряд ли способная вызывать хоть у кого-нибудь жгучее раздражение постановка (особенно если помнить предыдущую, додинскую...), труднее указать на присущие ей конкретные оригинальные достоинства. Нелепо же требовать от Большого театра шоу в духе "иммерсивного променада", каковым форматом "Пиковая дама" с нынешнего сезона также в Москве освоена, и на свой лад успешно:
А все же немного жаль, конечно, что режиссер, отдавший такую великую дань "петербургскому мифу" в своем фантастическом "Маскараде" -
Обращаясь к "Пиковой даме" ограничился неброской графичной декоративностью, привычной для себя выверенной геометрией мизансцен, балетной пластикой статистов (за нее отвечает еще один постоянный соратник Римаса Туминаса, хореограф Анжелика Холина), но полностью избежал всякой концептуальности, не предпринял малейших попыток парадоксального, неожиданного подхода к хрестоматийному материалу, проявил чрезмерную осторожность. В чем многие, надо полагать, увидят повод для радости, а не огорчения (опять же еще и с оглядкой на свежую память об "оригинальной" концепции Додина).
Состав солистов тоже не обещает сенсационных прорывов и открытий. Ставшее быстро (слишком быстро) громким имя Юсифа Эйвазова - не в последнюю очередь благодаря, понятно, супружеству и партнерству с Анной Нетребко, но в данном случае он выступает как "самостоятельная творческая единица", без ее поддержки - наверное, чье-то внимание привлечет дополнительно, но событийности музыкальному качеству спектакля, положа руку на сердце, не добавляет. Эйвазов - не худший лирический тенор, для партии Германа ему, положим, не хватает "драматизма" (а кроме того, и чисто актерского дарования), но снова возвращаясь мыслями к предыдущей версии "Пиковой дамы" и "драматизму" Владимира Галузина, пожалуй что "лиризму" Эйвазова отдашь предпочтение, тем более что его вокал органично вписывается в постановку Туминаса и соответствует общей стилистической манере Сохиева - на мой субъективный вкус отчасти "переслащенному" в духе французского позднего романтизма, со сглаженными кульминациями, с уходом порой на неуместные пианиссимо звучанию оркестра, "акварельному" подстать колориту сценографии и общему тону спектакля. При этом темпы Сохиева явно пободрее будут, чем у Федосеева в "Геликоне" -
Да ведь не в темпах дело, Плетнев в постановке Фокина (еще на Новой сцене Большого, пока Историческую реконструировали) тоже никуда не спешил, но его паузы и тенуто наполнялись загадками, тревогами:
У Сохиева же при всей неторопливости пауз значимых нет, как нет и свойственных музыкальному решению Юровского старшего (в пресловутой додинской "Пиковой даме") контрастов; все движется плавно, ровно. В целом новая "Пиковая дама" Большого оказывается противоположностью не столько провальной додинской, сколько динамичной, жесткой и внятной версии Тителя-Лазарева в МАМТе:
Чтоб не болтать зазря по итогам генеральной репетиции, отмечу Анну Нечаеву в партии Лизы, но она и в принципе хорошая, достойная певица. Голос Ларисы Дядьковой, перепевшей, поди, немыслимое количество Графинь в самых разных версиях (вот и в додинской она тоже участвовала), малость подрасшатался с возрастом, но у Туминаса графиня и предстает старой, как раньше полагалось, не пробует молодиться, заигрывать с Германом (что в последнее время стало общим местом для постановок "Пиковой дамы"). Наиболее же выразительным из вокальных номеров длинного, растянутого на три акта спектакля, по-моему стала безупречно спетая Игорем Головатенко (в отрыве от всего антуража) ария Елецкого "Я вас люблю, люблю безмерно...", третья картина, начало 2-го действия спектакля.
Да и в целом "бальный" эпизод позволяет за что-то зацепиться. Тут возникает и даже отчасти развивается мотив маски, маскарада, зловещего розыгрыша, осмысленный вполне как "лермонтовский" внутри трансформированного Чайковским пушкинского сюжета. А в "пасторали", надо так понимать, видимо, задействованы те же невесть откуда взявшиеся "итальянские бродячие комедианты", что раньше, ну то бишь позже, развлекали народ (поставленными Анжеликой Холиной танцами) в интермеццо "Катерины Измайловой"? Фраза "Смотри, как похудал" в устах Полины-Миловзора (Олеся Петрова) обыгрывается иронично... Наконец, наблюдая, как хор у самой авансцены, обращаясь к залу и чуть вверх (к царской ложе?), поет "Славься сим, Екатерина", невольно задумываешься: кому они адресуют "виват"?
Дальше задумываться уже совсем не над чем - постановка в оставшихся картинах максимально приближается к концертному, разве что костюмированному, формату; завсегдатаи игорного дома - и те под "игрецкую" лишь невзначай забираются на стол, спрыгивают обратно, залезают снова - без суеты и азарта; хор попросту со стульев не встает, подпевает им сидя. Так что проявленная Германом предсмертная активность - он стреляется, выхватывая из-под костюма пистолет, да еще какой пистолет! - ощущается под занавес как избыточная.
Римас Туминас отмечает свой день рождения без «четвертой стены»
Сегодня художественный руководитель Академического театра имени Вахтангова Римас Туминас отмечает день рождения. Вечером, на вахтанговской сцене - его спектакль «Дядя Ваня», с которого началась новая эра в знаменитом театре на Арбате.
Нет ни одного зрителя, который остался бы равнодушен к этой постановке. Роль дяди Вани - Ивана Войницкого, вне всякого сомнения, лучшая работа Сергея Маковецкого на сцене. Она войдет в историю мирового театра, потому что «Дядя Ваня» - историческая пьеса, которую режиссер прочел так тонко, как мало кто до него, потому что Вахтанговский театр прогремел на все континенты мира (гастролировал и в Европе, и в США, и в Канаде, и в Китае) как театр уникальный, завораживающий… И, конечно, потому что Сергей Маковецкий - великий русский артист.
На сцене театра Вахтангова Римас Туминас поставил спектакли, попасть на которые совсем непросто: «Ветер шумит в тополях», «Маскарад», «Последние луны», «Онегин», «Дядя Ваня»… В октябре состоялась премьера «Минетти». В каждой постановке - любовь к человеку, вера в его возможности и высокая жизнь духа. Римас Туминас руководствуется фразой одного из своих любимых режиссеров - Всеволода Мейерхольда (он его ставит даже выше Станиславского): «Душа театра - актер плюс зритель». Как известно, Мейерхольд для приближения актеров к зрителю упразднил занавес, разрушив тем самым так называемую «четвертую сцену». И Римас Туминас, открывая в театре Новую сцену - суперсовременную, высокотехнологичную, - все активнее вовлекает публику в театральное действо, и спектакль «Минетти» - это прямой контакт публики и героев.
У Римаса Туминаса много планов. В начале весны он приступит к постановке нового спектакля - это может быть «Фауст» по роману Гете, могут быть горьковские «Последние», а может и «Царь Эдип» Софокла. Артисты уже читают все эти произведения, мысленно выбирают роли, которые хотели бы сыграть, и ждут новой работы с Мастером. Римас Туминас - из тех режиссеров, для которого процесс также дорог, как и результат, и каждый его процесс навсегда остается в памяти участников. Они - сотворцы, они - художники, они - единомышленники. Римасу Туминасу удалось создать сплоченный театр, а это - большая редкость во все времена. Он отсекает интриганство, сплетни, зависть, коварство, тщеславие, потому что все это - пережитки неуспешного театра, а Вахтанговскому сопутствует успех. И пусть так будет всегда!
Газета «Труд» поздравляет большого труженика Римаса Туминаса с днем рождения и желает ему успехов, здоровья, любви и мира.
Новая сцена театра имени Вахтангова открылась премьерой Римаса Туминаса «Минетти» по пьесе Томаса Бернхарда. Эта история об актере по фамилии Минетти, который, можно сказать, помешался на трагедии Шекспира «Король Лир» и… потерял все – славу, деньги, профессию, публику. Римас Владимирович прошелся с корреспондентом «Москва-Центр» Анжеликой Заозерской по Старому Арбату, и по дороге рассказал о новой работе. Мы стали первыми, кто узнал новость – о вручении Римасу Туминасу Пушкинской премии.
Наш путь начался с кабинета художественного руководителя, пожалуй, самого большого кабинета из всех театров Москвы, где мы выпили кофе, с шоколадными батончиками (любимые конфеты худрука Туминаса). Римас Владимирович сам приносит чашки, делает кофе, объясняя тем, что секретаршу выгнал (хотя на самом деле, повысил Алину в референта по международным связям). Доверчивых и неискушенных Туминас своим юмором может поставить в тупик. Спрашивает у меня: «Сколько сахара?», и опережая ответ, считает: «Один, два, три – неужели три?». На стене висит портрет основателя театра Евгения Вахтангова, и Римас Владимирович, приближаясь к портрету, неожиданно говорит: «Вот так пронзительно каждый день на меня смотрит Вахтангов». Только мы садимся беседовать, как его просят подойти в Щукинскогое театральное училище, чтобы посмотреть работу начинающего режиссера (Туминас преподает на режиссерском факультете ЩУКи), и Римас Владимирович предлагает допить кофе и прогуляться по переулочкам Старого Арбата.
Выходя из здания театра, Римас Владимирович поговорил с работником охраны, который поделился с ним своим впечатлением от увиденного спектакля в театре Вахтангова «Мисс Никто из Алабамы», и восхищается игрой молодой актрисы Аделины Гизатулиной в роли жены Фицджеральда Зельды. Туминас внимательно слушает и комментирует: «Гизатулина – хорошая актриса, и спектакль прекрасный, только в связи с беременностью придется вносить серьезные изменения в репертуар». Охранник – пожилой мужчина в белоснежной рубашке (в театре Вахтангова все служащие ходят на работу нарядные) желает Римасу Владимировичу здоровья и просит поберечь себя.
Продолжаем путь. Туминас закутывается своим клетчатым шарфом и спрашивает:
Как вас зовут?
Анжелика, но вы можете придумать мне другое имя, - отвечаю я.
Вам подойдет имя Лоретта. Впрочем, оставайтесь Анжеликой.
Мы идем по Старому Арбату, и художники предлагают Туминасу нарисовать меня, а цветочницы – протягивают букетики. Римас Туминас купил букетик полевых цветов и дарит мне. Будете благоухать как Татьяна Ларина, - улыбается Туминас. Деньги у режиссера засунуты в карманы – совсем не по-европейски (Римас Туминас – литовец).
Это очень по-русски – без карточек, без портмоне, без сбережений, - вот так, - заметил Туминас.
А вы видели моего «Онегина»? Как вам моя Татьяна?, - осторожно интересуется Туминас.
Я бы так не поступила как она. Письмо идиотское написала, поставив мужчину в тупик, потом в бумагах его рылась, тайные мысли выведовала, а потом и вовсе вышла замуж за нелюбимого, - рассуждаю я.
А я хотел назвать спектакль в честь Татьяны, потому что она жертвует собой ради изувеченного на войне генерала. Эта великая жертвенность русской женщины меня восхитила.
Подходим к зданию Шуки в Большом Николопесковском переулке и стоящая у входа молодежь весело приветствует руководителя театра, в котором мечтает служить. Никакого раболепия со стороны студентов. Римас Владимирович, улыбаясь, говорит им – что взял новую студентку, подающую большие надежды, и пропускает менч вперед.
Почему вы так легко одеты? Где ваш шарф – сейчас опасная погода, - шутит Туминас, направляясь в гардероб.
Он очень галантный. Без показухи. Пока есть свободная минутка – идем в аудиторию – беседовать.
В спектакле «Минетти» главный герой отказывается от всей классики, кроме трагедии Шекспира «Король Лир», от всех авторитетов, от всех мудростей мира, кроме единственной. Как вы относитесь к столь революционному решению бывшего директора театра Минетти?
Чужой мудростью жить неправильно, но и без учителей, кумиров не жить. Не надо навязывать авторитеты. Человек должен иметь право самому выбирать себе гениев, учителей, всех тех, на кого ему опираться в жизни.
В нашем прошлом интервью вы сказали о том, что хорошо знаете историю России, в частности, историю Октябрьской революции. Что же произошло с нашей страной в 1917 году (мама Римаса Туминаса - русская)?
В 1917 году произошло следующее: потеря Бога, потеря веры, утрата боли и смысла жизни. Я – сторонник монархии, крепкой руки, единовластия. Человеку необходимо иметь сильную опору. Великий русский артист Михаил Ульянов незадолго до своей смерти задал мне вопрос: «Римас, скажи, кто у нас сегодня герой, на кого равняться? Ведь раньше мы играли героев, а кого играть сегодня?» Михаил Ульянов сам был героем, болеющим за страну, за людей, за театр, и для него жизнь в негероическом мире была невозможной. Спектакль Юрия Бутусова «Бег», на мой взгляд, - это поиск героя.
Римас Владимирович, вы поставили замечательные спектакли по русской классике: «Ревизор», «Горе от ума», «Дядя Ваня», «Горе от ума», «Евгений Онегин». Пожалуйста, дайте совет – как нам жить, когда нет уверенности в завтрашнем дне, когда во всем мире как «в датском королевстве»?
Совет один: «Надо терпеть». Не я первый это сказал. Помните, Достоевский на открытие памятника Пушкина в 1880 году, сказал: «Смирись, праздный человек, а прежде всего потрудись на родной ниве». Надо работать, много работать и меньше говорить пустых слов.
Нет ли мыслей поставить спектакль по Достоевскому?
В Швеции я инсценировал роман «Идиот». Не исключено, что я обращусь к Федору Михайловичу довольно скоро. Сейчас в моих мыслях обширный список авторов – от Гете до Горького…
Post Views: 1 294
Московский государственный театр имени Вахтангова откроет новый сезон в столице сразу после возвращения с больших гастролей на юге России. С 7 по 13 сентября коллектив представит семь спектаклей, завоевавших зрительское признание не только в нашей стране, но и за рубежом. Накануне гастролей «Южные горизонты» пообщались с художественным руководителем театра, режиссером Римасом Туминасом.
Римас Владимирович, вы были номинированы на «Золотую маску» за спектакль «Царь Эдип». Есть ли в царе Эдипе черты, олицетворяющие правителя, присущие всем правителям?
Конечно, иначе трагедия Софокла не была бы великим произведением, которое ставят столько веков.
Отличие царя Эдипа в том, что масштаб его горя, трагедии поднимает его личность до высоты, где парят ангелы и где святые души.
- Не один царь Эдип себя покалечил. В чем же его святость?
В прекращении войны. Он ушел слепым, чтобы прекратить вражду и войну. От власти редко отказываются.
- Даже от власти небольшой - руководить театром мало кто отказывается. Власть - большой соблазн. Кстати, есть ли у вас преемник?
Театр Вахтангова не мой театр и близко. Я приглашенный режиссер. А в Малом театре Вильнюса преемник, конечно, есть. Я распорядился о нем.
- В Большом театре вы поставили оперу Чайковского «Пиковая дама». Критика не очень восторженно приняла вашу постановку. Расстроились?
Не согласен с тем, что «Пиковая дама» - моя неудача.
Напротив, это лучшее, что я поставил за свою жизнь, потому что полностью отстранился от себя. Я поставил оперу Чайковского в самом чистом виде. Композиторы не очень внимательно относятся к литературе, для них важна музыка, и они вольно относятся к сюжету.
Опера Чайковского - яркий пример вольного отношения к повести Пушкина.
Я не смог себе позволить игнорировать произведение Александра Сергеевича, потому что очень его люблю.
Немного все-таки напоминал Чайковскому о Пушкине - вот и все, что я делал.
- Римас Владимирович, вы всегда себя критикуете, а на этот раз защищаете?
Да, защищаю. Мы поставили очень красивый и стильный спектакль. Я люблю Петербург, и мне хотелось перенести его красоту на сцену. Я имел дело с красивой музыкой Чайковского, с красивым городом, с красивым Большим театром, с красивыми исполнителями, я купался в красоте, и защищаю нашу красоту от тех, кто ее не ценит. Кому нравится другая эстетика, пожалуйста, смотрите Серебренникова и других.
- Вам не близка эстетика Кирилла Серебренникова?
Нет. Но я не имею ничего против личности этого художника.
- Говорят, с первого спектакля в России вы ставили на звезд и что успех - в актерских работах. Что скажете?
Все так и есть. Я согласился возглавить Театр Вахтангова, потому что здесь самые лучшие артисты, и практически каждый из них может быть еще и режиссером. Мечтаю поработать с Марией Ароновой - она прекрасная актриса.
В театре «Современник» уже 18 лет идет ваш спектакль «Играем Шиллера». Елена Яковлева после семилетнего перерыва вернулась играть «Марию Стюарт». Вы любите этот спектакль?
Раньше был хороший спектакль. А со временем все становится хуже. Но зритель любит эту постановку и идет на нее. Я рад, что вернулась Елена Яковлева - актриса тонкая, чуткая, с особой интонацией, и вернулась она с моими четками, которые я подарил ей 18 лет назад.
- Москва полна слухов о вашей влюбчивости. Что вы были влюблены не только во всех актрис Москвы, но даже в билетерш?
Я влюблен в Москву - самую прекрасную женщину. Влюбился со студенческих лет и хожу очарованный. Я влюблен не в женщину конкретную, а в Москву, во всех ее женщин.
- Может, здесь вы не чувствуете внутреннего одиночества, как в других городах?
Я всегда одинок. Мои родители ушли, многих друзей тоже нет. К счастью, есть дочери, которые общаются друг с дружкой как сестры, есть жена, которая все терпит и прощает, есть театр и есть зрители. Но я все равно один. Маленьким я жил на хуторе, и мир казался мне огромным-огромным, а сейчас я человек мира, а мир стал для меня с ладошку.
- Не подумываете ли вы о том, чтобы вернуться на Родину, в Литву? Наверняка соскучились по родному Малому Вильнюсскому театру, да и семья у вас там...
Признаюсь, что подумываю о возвращении. На этот раз окончательном. И скучаю.
Внуков надо поднимать, а то вырастут и не будут деда помнить. Я с ними строг в воспитании, хотя очень их люблю. Но и к Театру Вахтангова прикипел душой. Конечно, отношения страдают, когда их пускаешь на самотек. Любовь нужно подпитывать.
- Если вы уйдете на пенсию, чем будете заниматься?
Я много чего люблю. Люблю строить, чинить, слушать дождь и смотреть телевизор, когда за окном непогода. Когда уйду на пенсию, пожалуй, заведу собаку и буду с ней разговаривать.
- А где вы любите гулять в Москве?
Беру машину и еду в парки, где много деревьев. Очень люблю парк «Коломенское». Там деревья до небес.
ДОСЬЕ:
Театральный режиссер, художественный руководитель Государственного академического театра им. Евг. Вахтангова (с 2007 года), лауреат Национальной премии Литвы по культуре и искусству и Государственной премии России. Мастер метафор и иронических загадок. С 2012 года в Друскининкае проходит международный фестиваль Римаса Туминаса Vasara («Лето»).
Post Views: 409