Пословицы в сказке дикий помещик. "Дикий помещик": цитатный план произведения М. Е. Салтыкова-Щедрина. Что это такое

Шамсудди́н Муха́ммад Ха́физ Ширази́ ( خواجه شمس‌الدین محمد حافظ شیرازی ‎, также иногда упоминается в источниках как Шамсиддин Мухаммад Хафиз Ширази ; ок. 1325—1389/1390) — персидский поэт и шейх, один из величайших лириков мировой литературы [ ] .

Сведения его жизни содержат мало достоверных фактов и дат, больше легенд. В единственном сохранившемся автографе он назвал себя «Мухаммад ибн Мухаммад ибн Мухаммад по прозванию Шамс аль-Хафиз аш-Ширази » .

Его стихи являются вершиной персидской поэзии. В Иране они до сих пор читаются и декламируются. В (школах) в XVI — начале XX века стихи Хафиза Ширази входили в обязательный учебный курс.

Биография

В возрасте 21 года он стал учеником Аттара в Ширазе. Он уже тогда стал слагать стихи и стал поэтом и чтецом Корана при дворе Абу-Исхака, вошёл в суфийский орден — Тарика. Хафиз знал , хорошо разбирался в , .

История сохранила легендарную встречу Хафиза с , которая на нынешней момент считается реальным событием. Легенда описывает её следующим образом.

Женился Хафиз на склоне лет, у него родилось двое детей. Но оба сына и жена умерли ещё при жизни поэта. Имеются сведения, что младший сын Хафиза, Шах Нуман, переселился в Индию, в , а похоронен был в Асиргархе. Жил Хафиз очень скудно, испытывая постоянную нужду. Несколько раз поэт получал приглашение от иноземных владык посетить их страны, однако поездки так и не осуществились. Его звал к себе багдадский султан . В Индию его звали султан ( ) и главный визирь султана ( ) () Мир-Фазлулла. Последней поездке помешал шторм на море, и Хафиз запечатлел в веках этот момент в одной из своих известнейших газелей:

После его смерти появляется сборник его стихов — « ». Творчество Хафиза представляет собой высшее достижение средневековой персоязычной лирической поэзии. Его стихи переведены на все европейские и многие азиатские языки. Русские переводы сделаны Афанасием Фетом.

Леонид Соловьев в книге «Очарованный принц» упоминает поэта Хафиза, когда Ходжу Насреддина избивают за нелестные слова о Насреддине. Насреддин вспоминает о том, что на ширазском базаре избили бродягу, пьяницу Хафиза, который позволил себе нелестно отозваться о несравненных газелях поэта Хафиза, в связи с чем он написал новую газель, в которой говорится, что имя порой сильнее самого человека и человек не может состязаться со своим именем.

Творчество

Диван Хафиза , миниатюра, Персия, 1585

Хафиз читает свои стихи. Могольская миниатюра, ок. 1600 г.

Иран издавна славился своей литературой. Ещё до рождения Хафиза повсеместно прославились , и другие. Их силами персидко-таджикская литература была выведена на новый уровень. Безусловно, Хафиз не мог творить без связи со своими талантливыми предшественниками. Исследователями отмечается влияние на поэзию Хафиза стихов Саади, Хаджу Кирмани. Философская мысль в строках Хафиза идёт по пути, который заложили Хайям, Руми, отличаясь при этом глубокой индивидуальностью. Хафиз, без сомнения, был знаком с большей частью литературного наследия своей страны. Тому есть и документальные подтверждения: в библиотеке Института востоковедения в Ташкенте хранится рукопись , фрагмент из пяти , где три из пяти маснави переписаны непосредственно самим Хафизом.

Любимой строфой Хафиза была . Именно ею написано подавляющее число его стихотворений. Рождённая за четыре столетия до Хафиза гением , отточенная талантом , в творчестве Хафиза газель достигает своего совершенства.

Что же понимал под прочностью стиха Хафиз? Во-первых, очевидно, то, что стих способен пережить своего создателя, способен сохраниться в течение веков, что иногда не под силу и каменным мавзолеям. Во-вторых, под прочностью стиха могла иметься в виду его нерушимая целостность, и в применении к восточным стихам под целостностью следует иметь в виду особые свойства, не характерные для поэзии Запада.

Особенности строения газелей влияют и на их восприятие. Обычно газель состоит из пяти-семи двустиший (). При этом важно то, что каждое двустишие выражает законченную мысль и зачастую не имеет прямой связи с прочими бейтами. В этом состоит отличие восточного стиха от классического стиха европейского, в котором строки прочно объединены одной мыслью автора и логически связаны между собой. В газели такая логическая связь не всегда видна, особенно для читателя, привыкшего к поэзии Запада. Однако каждая газель, в особенности газель, созданная мастером, представляет собой нерушимое единое целое. Для того чтобы воспринять и осознать эту целостность, требуется работа и чувств, и ума, когда переходя от двустишия к двустишию, читатель должен восстановить опущенные автором связи, пройти свой путь по ассоциативной цепочке, соединяющей бейты, и то, что эта цепочка может не совпасть с путём, которым шёл сам автор, лишь делает стих более ценным, более близким сердцу каждого отдельного читателя. Это тем более верно, что объединяющей связью газелей часто служит именно определённое переживание, состояние души, чувства неподвластные до конца рассудку. Но в своей сути газели Хафиза подобны , соединяющим в себе разум и чувства. Понимание сути газели также необходимо для понимания творчества Хафиза, как понимание сути — для более глубокого осмысления творчества и .

Не менее важно для прочувствования внутренней красоты стихов Хафиза знание символики. Зная тайные значения, зашифрованные в простых словах, читатель способен открыть не один, а даже несколько смыслов, заложенных в простом стихе, начиная с самого поверхностного и кончая мистически глубоким. Примером таких неочевидных простому читателю толкований может служить часто встречающаяся у Хафиза тема любви. И если невооружённый глаз видит в стихотворении только признание поэта в любви к женщине, то знакомый с суфийской символикой постигает, что речь идёт о стремлении суфия познать Бога, поскольку именно это подразумевается под «любовью», а «возлюбленная» — это сам Бог. А во фразе «Аромат её крова, ветерок, принеси мне» на самом деле «кров» — это Божий мир, а «аромат» — дыхание Бога.

Ещё одной специфической особенностью творчества Хафиза было зеркальное использование описательных слов. Отрицательных персонажей называет он «святыми», «муфтиями», тех же, кто дорог его сердцу — «бродягами» и «пьяницами».

Средоточием творчества Хафиза является непосредственная жизнь человека со всеми её радостями и скорбями. Обыденные вещи обретают под его пером красоту и глубокий смысл. Если жизнь полна горести, то нужно сделать её лучше, придать ей красоту, наполнить смыслом. Частое упоминание чувственных удовольствий, будь то распитие вина или женская любовь, отнюдь не означают стремления Хафиза отвернуться от неприглядной действительности, спрятаться от неё в наслаждениях. Множество газелей, клеймящих злобу, войны, скудоумие фанатиков и преступления власть имущих, показывают, что Хафиз не боялся трудностей жизни и что его призыв к радостям — выражение оптимистического взгляда на мир, а если понимать под «радостью» скрытый смысл познания Бога, то горести для него не повод для озлобления, а побудительный мотив обратиться к Всевышнему и построить свою жизнь в соответствии с его заповедями.

Одни из самых трагичных газелей Хафиза посвящены потерям друзей, и, очевидно, дружба была величайшей ценностью в жизни Хафиза. Но утраты не могли сломить дух поэта, он не позволял себе предаваться отчаянию. Глубина трагических переживаний обусловлена именно осознанием её Хафизом, его дух всегда выше обстоятельств жизни. И это позволяет ему в часы скорби не отречься от жизни, а наоборот, начать ценить её ещё больше.

Богата и глубока любовная лирика поэта. По легенде Хафиз был влюблён в девушку Шах-Набат (Шахнабот), многие стихи посвящены именно ей. Простота в выражении самых интимных чувств и утончённость образов делают эти газели поэта лучшими примерами мировой любовной лирики.

Этическим идеалом поэта можно считать ринда — плута, бродягу, — полного бунтарства, призывающего к свободе духа. Образ ринда противопоставляется всему скучному, ограниченному, злому, эгоистичному. Хафиз писал: «Самонадеянности нет у риндов и в помине, а себялюбие для их религии — кощунство». Завсегдатай питейных заведений, гуляка, ринд свободен от предрассудков. Он не находит своё место в обществе, но это проблема не ринда, это проблема общества, построенного не лучшим образом. В мире Хафиз видел немало зла, насилия и жестокости. Мечта перестроить мир заново не раз звучит у Хафиза. Это всегда именно мечта, у него нет призывов к борьбе. В дальнейшем ринд как положительный герой находит свой путь в стихах и .

В оригинале стихи Хафиза чрезвычайно мелодичны, их легко напевать. Обусловлено это не столько применением звуковых повторов, сколько глубокой гармоничностью, объединяющей звучание и передаваемые образы. Богатство смыслов и лёгкость чтения служили причиной того, что куллиёт Хафиза сплошь и рядом использовался людьми для гаданий, для предсказания своей судьбы.

Шамсуддин Мухаммад Хафиз Ширази (перс. خواجه شمس‌الدین محمد حافظ شیرازی‎, также иногда упоминается в источниках как Шамсиддин Мухаммад Хафиз Ширази) (ок. 1325-1389/1390). Персидский поэт и суфийский шейх, один из величайших лириков мировой литературы.

Сведения его жизни содержат мало достоверных фактов и дат, но много легенд. В единственном сохранившемся автографе он называл себя «Мухаммад ибн Мухаммад ибн Мухаммад по прозванию Шамс аль-Хафиз аш-Ширази».

Его стихи являются вершиной персидской поэзии. Они в Иране до сих пор читаются и декламируются. В школах (мактабах) Бухарского ханства в XVI - начале XX века стихи Хафиза Ширази входили в обязательный учебный курс.

Родился в 1325 году в Ширазе (по некоторым источникам - в 1300 году). Его отец Баха ад-Дин (также известны варианты написания имени «Богоуддин» и «Камолуддин») был крупным торговцем углём и умер, когда Хафиз был ещё ребёнком. Однако состояние отца детям не досталось, и его трое сыновей оказались бедняками. Два старших брата покинули Шираз, а Хафиз остался с матерью. Отец Хафиза хорошо умел декламировать Коран, Хафиз с детства полюбил Книгу и к восьми годам знал её досконально, за что и получил титул «хафиз». Он также с ранних лет был знаком с произведениями Руми и Саади, а также Аттара и Низами. В детстве работал в пекарне, однако совмещал работу с учёбой в мактабе. Предположительно он получил хорошее образование в медресе. Позже основу его заработка составляла плата за обрядовое чтение Корана и пожалования от покровителей.

В возрасте 21 год он стал учеником Аттара в Ширазе. Он уже тогда стал слагать стихи и стал поэтом и чтецом Корана при дворе Абу-Исхака, вошёл в суфийский орден - Тарика. Хафиз знал арабский язык, хорошо разбирался в хадисах, тафсире, фикхе.

История сохранила легендарную встречу Хафиза с Тимуром, которая на нынешней момент считается реальным событием. Легенда описывает её следующим образом.

Сделав Самарканд столицей своей империи, Тимур отстроил город заново, мечтая создать из него истинный центр мира, и во многом в этом преуспел. Однажды ему нашептали стих Хафиза:

«Когда красавицу Шираза своим кумиром,
изберу,
За родинку её отдам я и Самарканд и
Бухару».

Взбешенный, Тимур отдаёт приказ привести к нему поэта. Хафиза находят в убогой хижине и, одетого чуть ли не в рубище, бросают перед владыкой. Тимур вопрошает: «Как же ты, нищий, можешь отдать за какую-то родинку мой Самарканд?» На что Хафиз отвечает: «Ты видишь, государь, до чего довели меня мои щедрые подношения!»

В 1333 году Мубариз Музаффар занял Шираз, и Хафиз стал слагать песни протеста вместо романтических стихов. Когда Мубариз был свергнут своим сыном - шахом Шуджа, а затем брошен в тюрьму; Хафиз снова получил должность придворного поэта. Однако он скоро добровольно удалился от двора в Исфахан, так как чувствовал опасность. Когда ему было 52 года, шах предложил ему вернуться в Шираз. Рассказывают, что он в возрасте 60 лет вместе с друзьями организовал сорокадневное медитативное бдение, и его дух встретился снова с Аттаром, как 40 лет назад.

Он написал много знаменитых лирических газелей - о любви, вине, красоте природы и розах. Благодаря этим стихотворением поэт получил прозвище Шекерлеб («сахарные уста»).

Женился Хафиз на склоне лет, у него родилось двое детей. Но оба сына и жена умерли ещё при жизни поэта. Имеются сведения, что младший сын Хафиза, Шах Нуман, переселился в Индию, в Бурханпур, а похоронен в Асиргархе. Жил Хафиз очень скудно, испытывая постоянную нужду. Несколько раз поэт получал приглашение от иноземных владык посетить их страны, однако поездки так и не осуществились. Его звал к себе багдадский султан Ахмед ибн-Увейс Джалаир. В Индию его звали султан Бенгала Гиясиддин (англ. Ghiyasuddin) и главный визирь султана Махмуда Бахманни (англ. Mohammed Shah I) (Декан) Мир-Фазлулла. Последней поездке помешал шторм на море, и Хафиз запечатлел в веках этот момент в одной из своих известнейших газелей.

Шамсудди́н Муха́ммад Ха́физ Ширази́ (перс. خواجه شمس‌الدین محمد حافظ شیرازی ‎, также иногда упоминается в источниках как Шамсиддин Мухаммад Хафиз Ширази ) (ок. 1325-1389/1390) - персидский поэт и суфийский шейх, один из величайших лириков мировой литературы.

Сведения его жизни содержат мало достоверных фактов и дат, но много легенд. В единственном сохранившемся автографе он называл себя «Мухаммад ибн Мухаммад ибн Мухаммад по прозванию Шамс аль-Хафиз аш-Ширази » .

Его стихи являются вершиной персидской поэзии. В Иране они до сих пор читаются и декламируются. В школах (мактабах) Бухарского ханства в XVI - начале XX века стихи Хафиза Ширази входили в обязательный учебный курс.

Биография

В возрасте 21 год он стал учеником Аттара в Ширазе. Он уже тогда стал слагать стихи и стал поэтом и чтецом Корана при дворе Абу-Исхака, вошёл в суфийский орден - Тарика. Хафиз знал арабский язык , хорошо разбирался в хадисах , тафсире , фикхе .

История сохранила легендарную встречу Хафиза с Тимуром , которая на нынешней момент считается реальным событием. Легенда описывает её следующим образом.

Женился Хафиз на склоне лет, у него родилось двое детей. Но оба сына и жена умерли ещё при жизни поэта. Имеются сведения, что младший сын Хафиза, Шах Нуман, переселился в Индию, в Бурханпур , а похоронен в Асиргархе. Жил Хафиз очень скудно, испытывая постоянную нужду. Несколько раз поэт получал приглашение от иноземных владык посетить их страны, однако поездки так и не осуществились. Его звал к себе багдадский султан Ахмед ибн-Увейс Джалаир . В Индию его звали султан Бенгала Гиясиддин (англ. Ghiyasuddin ) и главный визирь султана Махмуда Бахманни (англ. Mohammed Shah I ) (Декан) Мир-Фазлулла. Последней поездке помешал шторм на море, и Хафиз запечатлел в веках этот момент в одной из своих известнейших газелей:

После его смерти появляется сборник его стихов - «Диван ». В целом творчество Хафиза представляет собой высшее достижение средневековой персоязычной лирической поэзии. Его стихи переведены на все европейские и многие азиатские языки. Русские переводы сделаны Афанасием Фетом.

Творчество

Иран издавна славился своей литературой. Ещё до рождения Хафиза повсеместно прославились Рудаки , Фирдоуси , Насир Хосров , Омар Хайям , Низами Гянджеви , Джалалиддин Руми , Амир Хосров , Саади и другие. Их силами персидко-таджикская литература была выведена на новый уровень. Безусловно Хафиз не мог творить без связи со своими талантливыми предшественниками. Исследователями отмечается влияние на поэзию Хафиза стихов Саади, Салмана Саведжи , Хаджу Кирмани. Философская мысль в строках Хафиза идёт по пути, который заложили Хайям, Руми, отличаясь при этом глубокой индивидуальностью. Хафиз без сомнений был знаком с большей частью литературного наследия своей страны. Тому есть и и документальные подтверждения: в библиотеке Института востоковедения в Ташкенте хранится рукопись «Хамсе» Амира Хосрова Дехлеви , фрагмент из пяти маснави , где три из пяти маснави переписаны непосредственно самим Хафизом.

Любимой строфой Хафиза была газель . Именно ей написано подавляющее число его стихотворений. Рождённая за четыре столетия до Хафиза гением Рудаки , отточенная талантом Саади , в творчестве Хафиза газель достигает своего совершенства.

Что же понимал под прочностью стиха Хафиз? Во-первых, очевидно, то, что стих способен пережить своего создателя, способен сохраниться в течение веков, что иногда не под силу и каменным мавзолеям. Во-вторых, под прочностью стиха могла иметься в виду его нерушимая целостность, и в применении к восточным стихам под целостностью следует иметь в виду особые свойства, не характерные для поэзии Запада.

Особенности строения газелей влияют и на их восприятие. Обычно газель состоит из пяти-семи двустиший (бейтов). При этом важно то, что каждое двустишие выражает законченную мысль, и, зачастую, не имеет прямой связи с прочими бейтами. В этом состоит отличие восточного стиха от классического стиха европейского, в котором строки прочно объединены одной мыслью автора и логически связаны между собой. В газели такая логическая связь не всегда видна, особенно для читателя, привыкшего к поэзии Запада. Однако, каждая газель, в особенности газель, созданная мастером, представляет собой нерушимое единое целое. Для того, чтобы воспринять и осознать эту целостность, требуется работа и чувств, и ума, когда переходя от двустишия к двустишию, читатель должен восстановить опущенные автором связи, пройти свой путь по ассоциативной цепочке, соединяющей бейты, и то, что эта цепочка может не совпасть с путём, которым шёл сам автор, лишь делает стих более ценным, более близким сердцу каждого отдельного читателя. Это тем более верно, что объединяющей связью газелей часто служит именно определённое переживание, состояние души, чувства неподвластные до конца рассудку. Но в своей сути газели Хафиза подобны рубаи Хайяма , сплавляющим в себе разум и чувства. Понимание сути газели также необходимо для понимания творчества Хафиза, как понимание сути сонета для более глубокого осмысления творчества Петрарки или Шекспира .

Не менее важно для прочувствования внутренней красоты стихов Хафиза знание суфийской символики. Зная тайные значения, зашифрованные в простых словах, читатель способен открыть не один, а даже несколько смыслов, заложенных в простом стихе, начиная с самого поверхностного и кончая мистически глубоким. Примером таких неочевидных простому читателю толкований может служить часто встречающаяся у Хафиза тема любви. И если невооружённый глаз видит в стихотворении только признание поэта в любви к женщине, то знакомый с суфийской символикой постигает, что речь идёт о стремлении суфия познать Бога, поскольку именно это подразумевается под «любовью», а «возлюбленная» - это сам Бог. А во фразе «Аромат её крова, ветерок, принеси мне» на самом деле «кров» - это Божий мир, а «аромат» - дыхание Бога.

Ещё одной специфической особенностью творчества Хафиза было зеркальное использование описательных слов. Отрицательных персонажей называет он «святыми», «муфтиями», тех же, кто дорог его сердцу - «бродягами» и «пьяницами».

Средоточием творчества Хафиза является непосредственная жизнь человека во всех её радостях и скорбях. Обыденные вещи обретают под его пером красоту и глубокий смысл. Если жизнь полна горести, то нужно сделать её лучше, придать красоту, наполнить смыслом. Частое упоминание чувственных удовольствий, будь то распитие вина или женская любовь, отнюдь не означают стремления Хафиза отвернуться от неприглядной действительности, спрятаться от неё в наслаждениях. Множество газелей клеймящих злобу, войны, скудоумие фанатиков и преступления властьдержащих показывают, что Хафиз не боялся трудностей жизни, и его призыв к радостям - выражение оптимистического взгляда на мир, а если понимать под «радостью» скрытый смысл познания Бога, то горести для него не повод для озлобления, а побудительный мотив обратиться к Всевышнему и построить свою жизнь в соответствии с его заповедями.

Одни из самых трагичных газелей Хафиза посвящены потерям друзей, и, очевидно, дружба была величайшей ценностью в жизни Хафиза. Но утраты не могли сломить дух поэта, он не позволял себе погрязнуть в депрессии, предаться отчаянию. Глубина трагических переживаний обусловлена именно осознанием её Хафизом, его дух всегда выше обстоятельств жизни. И это позволяет ему в часы скорби не отречься от жизни, а наоборот, начать ценить её ещё больше.

Богата и глубока любовная лирика поэта. По легенде Хафиз был влюблён в девушку Шах-Набат (Шахнабот), многие стихи посвящены именно ей. Простота в выражении самых интимных чувств и утончённость образов делают эти газели поэта лучшими примерами мировой любовной лирики.

Этическим идеалом поэта можно считать ринда - плута, бродягу - , полного бунтарства, призывающего к свободе духа. Образ ринда противопоставляется всему скучному, ограниченному, злому, эгоистичному. Хафиз писал: «Самонадеянности нет у риндов и в помине, а себялюбие для их религии - кощунство». Завсегдатай питейных заведений, гуляка, ринд свободен от предрассудков. Он не находит своё место в обществе, но это проблема не ринда, это проблема общества, построенного не лучшим образом. В мире Хафиз видел немало зла, насилия и жестокости. Мечта перестроить мир заново не раз звучит у Хафиза. Это всегда именно мечта, у него нет призывов к борьбе. В дальнейшем ринд как положительный герой находит свой путь в стихах Навои и Бедиля .

В оригинале стихи Хафиза чрезвычайно мелодичны, их легко напевать. Обусловлено это не столько применением звуковых повторов, сколько глубокой гармоничностью, объединяющей звучание и передаваемые образы. Богатство смыслов и лёгкость чтения служили причиной того, что куллиёт Хафиза сплошь и рядом использовался людьми для гаданий, для предсказания своей судьбы.

Наследие и влияние творчества

Поэтический сборник «Диван» Хафиза включает 418 газелей (лирических стихов), 5 крупных касыд (крупных панегириков), 29 кыта (небольших стихов), 41 рубаи (афористическое четверостишие) и 3 месневи (героико-романтические поэмы): «Дикая лань», «Саки-наме» и «Моганни-наме» . После смерти Хафиза «Диван» распространялся в виде списков в большом количестве, из-за чего в оригинальном тексте появлялись чужеродные вставки. В сегодняшнем Иране «Диван» переиздавался наибольшее количество раз среди классических произведений .

Первое серьёзное издание Хафиза было осуществлено в средние века в Турции, где были изданы произведения поэта в трёх томах. На этом издании основывались дальнейшие публикации в Германии, Египте и Индии. Творчество поэта оказало сильное влияние на многих мастеров Запада: Гёте , Пушкина , Мицкевича и др. Изданный в 1814 году полный перевод Хафиза на немецкий язык сподвигнул Гёте на создание своего «Западно-восточного дивана», в котором посвящает Хафизу целиком вторую книгу, названную им «Книгой Хафиза». Пушкин в своём стихотворении «Не пленяйся бранной славой, о красавец молодой!» («Из Гафиза») отдал дань уважения поэту и всей персидской поэзии . Произведения Хафиза Ширази переведены на многие языки мира .

В творчестве Хафиза преобладают традиционные темы вина и любви, мистического озарения, восхваления великих людей, жалобы на бренность и непознаваемость мира . В поэзии Хафиз присутствовал элемент мистики , из-за чего современники называли поэта Лиссан-Эльгаиб - языком таинственных чудес .

Память

Книги:

• Истины. Изречения персидского и таджикского народов, их поэтов и мудрецов. Перевод Наума Гребнева «Наука», М. 1968. 310 с; Спб.: Азбука-классика, 2005. 256 с ISBN 5-352-01412-6
• Ирано-таджикская поэзия. - М .: Художественная литература, 1974. - 613 с.

Напишите отзыв о статье "Хафиз Ширази"

Комментарии

Примечания

1. , с. 96.
2. Хафиз // Краткая литературная энциклопедия / гл. ред. А. А. Сурков. - Москва: Советская энциклопедия, 1962-1978. - Т. 8.
3. , с. 265.
4. Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров
5. Гафиз или Хафиз // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.
6. - статья из энциклопедии «Кругосвет»
7. Хафиз // Литература и язык. Современная иллюстрированная энциклопедия / Под редакцией проф. Горкина А. П.. - М .: Росмэн-Пресс, 2006. - ISBN 978-5-353-02604-4.
8. А. А. Фет. Стихотворения и поэмы. Лен. отд. 1986, с.702

Литература

• Н. Кулматов Гедонизм Хафиза (рус.) // «Памир»: Журнал. - 1982. - № 1 . - С. 77-82 .
• С. Шамухамедова Этический идеал Хафиза (рус.) // «Звезда Востока»: Журнал, Орган Союза писателей Узбекистана. - Ташкент: Издательство литературы и искусства Гафура Гуляма, 1973. - № 5 . - С. 159-162 .
• Саджад Захир Гений Хафиза (рус.) // Академия наук СССР , «Народы Азии и Африки» : Журнал. - Москва: «Наука» , 1976. - № 5 . - С. 96-102 .
• Мирзо Турсун-Заде Великий мастер газели (рус.) // «Дружба народов» : Журнал. - 1971. - № 9 . - С. 264-269 .
• Семён Липкин Над строкой Хафиза (рус.) // «Новый мир» : Журнал. - 1971. - № 10 . - С. 242-245 .

Ссылки

• Хафиз (персидский поэт) / А. Н. Болдырев // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров . - 3-е изд. - М . : Советская энциклопедия, 1969-1978.
• - статья из энциклопедии «Кругосвет»
• - статья из Encyclopædia Iranica

Ошибка Lua в Модуль:External_links на строке 245: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Отрывок, характеризующий Хафиз Ширази

– Люди должны прозреть, Мария. – Немного помолчав, произнёс Радомир. – И именно ТЫ поможешь им! – И будто не заметив её протестующего жеста, спокойно продолжил. – ТЫ научишь их ЗНАНИЮ и ПОНИМАНИЮ. И дашь им настоящую ВЕРУ. Ты станешь их Путеводной Звездой, что бы со мной ни случилось. Обещай мне!.. Мне некому больше доверить то, что должен был выполнить я сам. Обещай мне, светлая моя.
Радомир бережно взял её лицо в ладони, внимательно всматриваясь в лучистые голубые глаза и... неожиданно улыбнулся... Сколько бесконечной любви светилось в этих дивных, знакомых глазах!.. И сколько же было в них глубочайшей боли... Он знал, как ей было страшно и одиноко. Знал, как сильно она хотела его спасти! И несмотря на всё это, Радомир не мог удержаться от улыбки – даже в такое страшное для неё время, Магдалина каким-то образом оставалась всё такой же удивительно светлой и ещё более красивой!.. Будто чистый родник с животворной прозрачной водой...
Встряхнувшись, он как можно спокойнее продолжил.
– Смотри, я покажу тебе, как открывается этот древний Ключ...
На раскрытой ладони Радомира полыхнуло изумрудное пламя... Каждая малейшая руна начала раскрываться в целый пласт незнакомых пространств, расширяясь и открываясь миллионами образов, плавно протекавших друг через друга. Дивное прозрачное «строение» росло и кружилось, открывая всё новые и новые этажи Знаний, никогда не виданных сегодняшним человеком. Оно было ошеломляющим и бескрайним!.. И Магдалина, будучи не в силах отвести от всего этого волшебства глаз, погружалась с головой в глубину неизведанного, каждой фиброй своей души испытывая жгучую, испепеляющую жажду!.. Она вбирала в себя мудрость веков, чувствуя, как мощной волной, заполняя каждую её клеточку, течёт по ней незнакомая Древняя Магия! Знание Предков затопляло, оно было по-настоящему необъятным – с жизни малейшей букашки оно переносилось в жизнь вселенных, перетекало миллионами лет в жизни чужих планет, и снова, мощной лавиной возвращалось на Землю...
Широко распахнув глаза, Магдалина внимала дивному Знанию Древнего мира... Её лёгкое тело, свободное от земных «оков», песчинкой купалась в океане далёких звёзд, наслаждаясь величием и тишиной вселенского покоя...
Вдруг прямо перед ней развернулся сказочный Звёздный Мост. Протянувшись, казалось, в самую бесконечность, он сверкал и искрился нескончаемыми скоплениями больших и маленьких звёзд, расстилаясь у её ног в серебряную дорогу. Вдали, на самой середине той же дороги, весь окутанный золотым сиянием, Магдалину ждал Человек... Он был очень высоким и выглядел очень сильным. Подойдя ближе, Магдалина узрела, что не всё в этом невиданном существе было таким уж «человеческим»... Больше всего поражали его глаза – огромные и искристые, будто вырезаны из драгоценного камня, они сверкали холодными гранями, как настоящий бриллиант. Но так же, как бриллиант, были бесчувственными и отчуждёнными... Мужественные черты лица незнакомца удивляли резкостью и неподвижностью, будто перед Магдалиной стояла статуя... Очень длинные, пышные волосы искрились и переливались серебром, словно на них кто-то нечаянно рассыпал звёзды... «Человек» и, правда, был очень необычным... Но даже при всей его «ледяной» холодности, Магдалина явно чувствовала, как шёл от странного незнакомца чудесный, обволакивающий душу покой и тёплое, искреннее добро. Только она почему-то знала наверняка – не всегда и не ко всем это добро было одинаковым.
«Человек» приветственно поднял развёрнутую к ней ладонь и ласково произнёс:
– Остановись, Звёздная... Твой Путь не закончен ещё. Ты не можешь идти Домой. Возвращайся в Мидгард, Мария... И береги Ключ Богов. Да сохранит тебя Вечность.
И тут, мощная фигура незнакомца начала вдруг медленно колебаться, становясь совершенно прозрачной, будто собираясь исчезнуть.
– Кто ты?.. Прошу, скажи мне, кто ты?!. – умоляюще крикнула Магдалина.
– Странник... Ты ещё встретишь меня. Прощай, Звёздная...
Вдруг дивный кристалл резко захлопнулся... Чудо оборвалось также неожиданно, как и начиналось. Вокруг тут же стало зябко и пусто... Будто на дворе стояла зима.
– Что это было, Радомир?!. Это ведь намного больше, чем нас учили!..– не спуская с зелёного «камня» глаз, потрясённо спросила Магдалина.
– Я просто чуть приоткрыл его. Чтобы ты могла увидеть. Но это всего лишь песчинка из того, что он может. Поэтому ты должна сохранить его, что бы со мной ни случилось. Любой ценой... включая твою жизнь, и даже жизнь Весты и Светодара.
Впившись в неё своими пронзительно-голубыми глазами, Радомир настойчиво ждал ответа. Магдалина медленно кивнула.
– Он это же наказал... Странник...
Радомир лишь кивнул, явно понимая, о ком она говорила.
– Тысячелетиями люди пытаются найти Ключ Богов. Только никто не ведает, как он по-настоящему выглядит. Да и смысла его не знают, – уже намного мягче продолжил Радомир. – О нём ходят самые невероятные легенды, одни – очень красивы, другие – почти сумасшедшие.

(О Ключе Богов и, правда, ходят разные-преразные легенды. На каких только языках веками не пытались расписывать самые большие изумруды!.. На арабском, иудейском, индусском и даже на латыни... Только никто почему-то не хочет понять, что от этого камни не станут волшебными, как бы сильно кому-то этого не хотелось... На предлагаемых фотографиях видны: иранский псевдо Мани, и Великий Могул, и католический "талисман" Бога, и Изумрудная "дощечка" Гермеса (Emeral tablet) и даже знаменитая индийская Пещера Аполлона из Тианы, которую, как утверждают сами индусы, однажды посетил Иисус Христос. (Подробнее об этом можно прочитать в пишущейся сейчас книге «Святая страна Даария». Часть1. О чём ведали Боги?))
– Просто сработала, видимо, у кого-то когда-то родовая память, и человек вспомнил – было когда-то что-то несказанно великое, Богами подаренное. А вот ЧТО – не в силах понять... Так и ходят столетиями «искатели» неизвестно зачем и кружат кругами. Будто наказал кто-то: «пойди туда – не знаю куда, принеси то – не ведомо что»... Знают только, что сила в нём скрыта дюжая, знание невиданное. Умные за знанием гоняются, ну а «тёмные» как всегда пытаются найти его, чтобы править остальными... Думаю, это самая загадочная и самая (каждому по-своему) желанная реликвия, существовавшая когда-либо на Земле. Теперь всё только от тебя будет зависеть, светлая моя. Если меня не станет, ни за что не теряй его! Обещай мне это, Мария...
Магдалина опять кивнула. Она поняла – то была жертва, которую просил у неё Радомир. И она ему обещала... Обещала хранить удивительный Ключ Богов ценой своей собственной жизни... да и жизни детей, если понадобится.
Радомир осторожно вложил зелёное чудо ей в ладонь – кристалл был живым и тёплым...
Ночь пробегала слишком быстро. На востоке уже светало... Магдалина глубоко вздохнула. Она знала, скоро за ним придут, чтобы отдать Радомира в руки ревнивых и лживых судей... всей своей чёрствой душой ненавидевших этого, как они называли, «чужого посланника»...
Свернувшись в комок меж сильных рук Радомира, Магдалина молчала. Она хотела просто чувствовать его тепло... насколько это ещё было возможно... Казалось, жизнь капля за каплей покидала её, превращая разбитое сердце в холодный камень. Она не могла дышать без него... Этого, такого родного человека!.. Он был её половиной, частью её существа, без которого жизнь была невозможна. Она не знала, как она будет без него существовать?.. Не знала, как ей суметь быть столь сильной?.. Но Радомир верил в неё, доверял ей. Он оставлял ей ДОЛГ, который не позволял сдаваться. И она честно пыталась выжить...
Несмотря на всю нечеловеческую собранность, дальнейшего Магдалина почти не помнила...

Она стояла на коленях прямо под крестом и смотрела Радомиру в глаза до самого последнего мгновения... До того, как его чистая и сильная душа покинула своё ненужное уже, умершее тело.На скорбное лицо Магдалины упала горячая капля крови, и слившись со слезой, скатилась на землю. Потом упала вторая... Так она стояла, не двигаясь, застывшая в глубочайшем горе... оплакивая свою боль кровавыми слезами...
Вдруг, дикий, страшнее звериного, крик сотряс окружающее пространство... Крик был пронзительным и протяжным. От него стыла душа, ледяными тисками сжимая сердце. Это кричала Магдалина...
Земля ответила ей, содрогнувшись всем своим старым могучим телом.
После наступила тьма...
Люди в ужасе разбегались, не разбирая дороги, не понимая, куда несут их непослушные ноги. Будто слепые, они натыкались друг на друга, шарахаясь в разные стороны, и снова спотыкались и падали, не обращая внимания на окружаюшее... Всюду звенели крики. Плачь и растерянность объяли Лысую Гору и наблюдавших там казнь людей, будто только лишь теперь позволив прозреть – истинно увидеть ими содеянное...
Магдалина встала. И снова дикий, нечеловеческий крик пронзил усталую Землю. Утонув в рокоте грома, крик змеился вокруг злыми молниями, пугая собою стылые души... Освободив Древнюю Магию, Магдалина призывала на помощь старых Богов... Призывала Великих Предков.
Ветер трепал в темноте её дивные золотые волосы, окружая хрупкое тело ореолом Света. Страшные кровавые слёзы, всё ещё алея на бледных щеках, делали её совершенно неузнаваемой... Чем-то похожей на грозную Жрицу...
Магдалина звала... Заломив руки за голову, она снова и снова звала своих Богов. Звала Отцов, только что потерявших чудесного Сына... Она не могла так просто сдаться... Она хотела вернуть Радомира любой ценой. Даже, если не суждено будет с ним общаться. Она хотела, чтобы он жил... несмотря ни на что.

Но вот прошла ночь, и ничего не менялось. Его сущность говорила с ней, но она стояла, омертвев, ничего не слыша, лишь без конца призывая Отцов... Она всё ещё не сдавалась.
Наконец, когда на дворе светало, в помещении вдруг появилось яркое золотое свечение – будто тысяча солнц засветила в нём одновременно! А в этом свечении у самого входа возникла высокая, выше обычной, человеческая фигура... Магдалина сразу же поняла – это пришёл тот, кого она так яро и упорно всю ночь призывала...
– Вставай Радостный!.. – глубоким голосом произнёс пришедший. – Это уже не твой мир. Ты отжил свою жизнь в нём. Я покажу тебе твой новый путь. Вставай, Радомир!..
– Благодарю тебя, Отец... – тихо прошептала стоявшая рядом с ним Магдалина. – Благодарю, что услышал меня!
Старец долго и внимательно всматривался в стоящую перед ним хрупкую женщину. Потом неожиданно светло улыбнулся и очень ласково произнёс:
– Тяжко тебе, горестная!.. Боязно... Прости меня, доченька, заберу я твоего Радомира. Не судьба ему находиться здесь более. Его судьба другой будет теперь. Ты сама этого пожелала...
Магдалина лишь кивнула ему, показывая, что понимает. Говорить она не могла, силы почти покидали её. Надо было как-то выдержать эти последние, самые тяжкие для неё мгновения... А потом у неё ещё будет достаточно времени, чтобы скорбеть об утерянном. Главное было то, что ОН жил. А всё остальное было не столь уж важным.
Послышалось удивлённое восклицание – Радомир стоял, оглядываясь, не понимая происходящего. Он не знал ещё, что у него уже другая судьба, НЕ ЗЕМНАЯ... И не понимал, почему всё ещё жил, хотя точно помнил, что палачи великолепно выполнили свою работу...

– Прощай, Радость моя... – тихо прошептала Магдалина. – Прощай, ласковый мой. Я выполню твою волю. Ты только живи... А я всегда буду с тобой.
Снова ярко вспыхнул золотистый свет, но теперь он уже почему-то находился снаружи. Следуя ему, Радомир медленно вышел за дверь...
Всё вокруг было таким знакомым!.. Но даже чувствуя себя вновь абсолютно живым, Радомир почему-то знал – это был уже не его мир... И лишь одно в этом старом мире всё ещё оставалось для него настоящим – это была его жена... Его любимая Магдалина....
– Я вернусь к тебе... я обязательно вернусь к тебе... – очень тихо сам себе прошептал Радомир. Над головой, огромным «зонтом» висела вайтмана...
Купаясь в лучах золотого сияния, Радомир медленно, но уверенно двинулся за сверкающим Старцем. Перед самым уходом он вдруг обернулся, чтобы в последний раз увидеть её... Чтобы забрать с собою её удивительный образ. Магдалина почувствовала головокружительное тепло. Казалось, в этом последнем взгляде Радомир посылал ей всю накопленную за их долгие годы любовь!.. Посылал ей, чтобы она также его запомнила.
Она закрыла глаза, желая выстоять... Желая казаться ему спокойной. А когда открыла – всё было кончено...
Радомир ушёл...
Земля потеряла его, оказавшись его не достойной.
Он ступил в свою новую, незнакомую ещё жизнь, оставляя Марии Долг и детей... Оставляя её душу раненой и одинокой, но всё такой же любящей и такой же стойкой.
Судорожно вздохнув, Магдалина встала. Скорбеть у неё пока что просто не оставалось времени. Она знала, Рыцари Храма скоро придут за Радомиром, чтобы предать его умершее тело Святому Огню, провожая этим самым его чистую Душу в Вечность.

Первым, конечно же, как всегда появился Иоанн... Его лицо было спокойным и радостным. Но в глубоких серых глазах Магдалина прочла искреннее участие.
– Велика благодарность тебе, Мария... Знаю, как тяжело было тебе отпускать его. Прости нас всех, милая...
– Нет... не знаешь, Отец... И никто этого не знает... – давясь слезами, тихо прошептала Магдалина. – Но спасибо тебе за участие... Прошу, скажи Матери Марии, что ОН ушёл... Что живой... Я приду к ней, как только боль чуточку утихнет. Скажи всем, что ЖИВЁТ ОН...
Больше Магдалина выдержать не могла. У неё не было больше человеческих сил. Рухнув прямо на землю, она громко, по-детски разрыдалась...
Я посмотрела на Анну – она стояла окаменев. А по суровому юному лицу ручейками бежали слёзы.
– Как же они могли допустить такое?! Почему они все вместе не переубедили его? Это же так неправильно, мама!.. – возмущённо глядя на нас с Севером, воскликнула Анна.
Она всё ещё по-детски бескомпромиссно требовала на всё ответов. Хотя, если честно, я точно так же считала, что они должны были не допустить гибели Радомира… Его друзья... Рыцари Храма... Магдалина. Но разве могли мы судить издалека, что тогда было для каждого правильным?.. Мне просто по-человечески очень хотелось увидеть ЕГО! Так же, как хотелось увидеть живой Магдалину...
Наверно именно поэтому, я никогда не любила погружаться в прошлое. Так как прошлое нельзя было изменить (во всяком случае, я этого сделать не могла), и никого нельзя было предупредить о назревавшей беде или опасности. Прошлое – оно и было просто ПРОШЛЫМ, когда всё хорошее или плохое давно уже с кем-то случилось, и мне оставалось лишь наблюдать чью-то прожитую хорошую или плохую, жизнь.
И тут я снова увидела Магдалину, теперь уже одиноко сидевшую на ночном берегу спокойного южного моря. Мелкие лёгкие волны ласково омывали её босые ноги, тихо нашёптывая что-то о прошлом... Магдалина сосредоточенно смотрела на огромный зелёный камень, покойно лежавший на её ладони, и о чём-то очень серьёзно размышляла. Сзади неслышно подошёл человек. Резко повернувшись, Магдалина тут же улыбнулась:
– Когда же ты перестанешь пугать меня, Раданушка? И ты всё такой же печальный! Ты ведь обещал мне!.. Чему же грустить, если ОН живой?..
– Не верю я тебе, сестра! – ласково улыбаясь, грустно произнёс Радан.
Это был именно он, всё такой же красивый и сильный. Только в потухших синих глазах теперь жили уже не былые радость и счастье, а гнездилась в них чёрная, неискоренимая тоска...
– Не верю, что ты с этим смирилась, Мария! Мы должны были спасти его, несмотря на его желание! Позже и сам понял бы, как сильно ошибался!.. Не могу я простить себе! – В сердцах воскликнул Радан.
Видимо, боль от потери брата накрепко засела в его добром, любящем сердце, отравляя приходящие дни невосполнимой печалью.
– Перестань, Раданушка, не береди рану... – тихо прошептала Магдалина. – Вот, посмотри лучше, что оставил мне твой брат... Что наказал хранить нам всем Радомир.
Протянув руку, Мария раскрыла Ключ Богов...
Он вновь начал медленно, величественно открываться, поражая воображение Радана, который, будто малое дитя, остолбенело наблюдал, не в состоянии оторваться от разворачивающейся красоты, не в силах произнести ни слова.
– Радомир наказал беречь его ценой наших жизней... Даже ценой его детей. Это Ключ наших Богов, Раданушка. Сокровище Разума... Нет ему равных на Земле. Да, думаю, и далеко за Землёй... – грустно молвила Магдалина. – Поедем мы все в Долину Магов. Там учить будем... Новый мир будем строить, Раданушка. Светлый и Добрый Мир... – и чуть помолчав, добавила. – Думаешь, справимся?
– Не знаю, сестра. Не пробовал. – Покачал головой Радан. – Мне другой наказ дан. Светодара бы сохранить. А там посмотрим... Может и получится твой Добрый Мир...
Присев рядом с Магдалиной, и забыв на мгновение свою печаль, Радан восторженно наблюдал, как сверкает и «строится» дивными этажами чудесное сокровище. Время остановилось, как бы жалея этих двух, потерявшихся в собственной грусти людей... А они, тесно прижавшись друг к другу, одиноко сидели на берегу, заворожено наблюдая, как всё шире сверкало изумрудом море... И как дивно горел на руке Магдалины Ключ Богов – оставленный Радомиром, изумительный «умный» кристалл...
С того печального вечера прошло несколько долгих месяцев, принёсших Рыцарям Храма и Магдалине ещё одну тяжкую потерю – неожиданно и жестоко погиб Волхв Иоанн, бывший для них незаменимым другом, Учителем, верной и могучей опорой... Рыцари Храма искренне и глубоко скорбели о нём. Если смерть Радомира оставила их сердца раненными и возмущёнными, то с потерей Иоанна их мир стал холодным и невероятно чужим...
Друзьям не разрешили даже похоронить (по своему обычаю – сжигая) исковерканное тело Иоанна. Иудеи его просто зарыли в землю, чем привели в ужас всех Рыцарей Храма. Но Магдалине удалось хотя бы выкупить(!) его отрубленную голову, которую, ни за что не желали отдавать иудеи, так как считали её слишком опасной – они считали Иоанна великим Магом и Колдуном...

Шамсудди́н Муха́ммад Ха́физ Ширази́ (перс. خواجه شمس‌الدین محمد حافظ شیرازی ‎, также иногда упоминается в источниках как Шамсиддин Мухаммад Хафиз Ширази ) (ок. 1325-1389/1390) - персидский поэт и суфийский шейх, один из величайших лириков мировой литературы [ ] .

Сведения его жизни содержат мало достоверных фактов и дат, но много легенд. В единственном сохранившемся автографе он называл себя «Мухаммад ибн Мухаммад ибн Мухаммад по прозванию Шамс аль-Хафиз аш-Ширази » .

Его стихи являются вершиной персидской поэзии. В Иране они до сих пор читаются и декламируются. В школах (мактабах) Бухарского ханства в XVI - начале XX века стихи Хафиза Ширази входили в обязательный учебный курс.

Энциклопедичный YouTube

1 / 3

✪ ХАФИЗ: Ветер нежный,окрыленный,благовестник красоты...

✪ Перо против Меча. Как поэт Хафиз поставил мат Тамерлану.

✪ Персидская поэзия как ключ к культуре Ирана

Субтитры

Биография

В возрасте 21 год он стал учеником Аттара в Ширазе. Он уже тогда стал слагать стихи и стал поэтом и чтецом Корана при дворе Абу-Исхака, вошёл в суфийский орден - Тарика. Хафиз знал арабский язык , хорошо разбирался в хадисах , тафсире , фикхе .

История сохранила легендарную встречу Хафиза с Тимуром , которая на нынешней момент считается реальным событием. Легенда описывает её следующим образом.

Женился Хафиз на склоне лет, у него родилось двое детей. Но оба сына и жена умерли ещё при жизни поэта. Имеются сведения, что младший сын Хафиза, Шах Нуман, переселился в Индию, в Бурханпур , а похоронен в Асиргархе. Жил Хафиз очень скудно, испытывая постоянную нужду. Несколько раз поэт получал приглашение от иноземных владык посетить их страны, однако поездки так и не осуществились. Его звал к себе багдадский султан Ахмед ибн-Увейс Джалаир . В Индию его звали султан Бенгала Гиясиддин (англ. Ghiyasuddin ) и главный визирь султана Махмуда Бахманни (англ. Mohammed Shah I ) (Декан) Мир-Фазлулла. Последней поездке помешал шторм на море, и Хафиз запечатлел в веках этот момент в одной из своих известнейших газелей:

После его смерти появляется сборник его стихов - «Диван ». В целом творчество Хафиза представляет собой высшее достижение средневековой персоязычной лирической поэзии. Его стихи переведены на все европейские и многие азиатские языки. Русские переводы сделаны Афанасием Фетом.

Творчество

Иран издавна славился своей литературой. Ещё до рождения Хафиза повсеместно прославились Рудаки , Фирдоуси , Насир Хосров , Омар Хайям , Низами Гянджеви , Джалалиддин Руми , Амир Хосров , Саади и другие. Их силами персидко-таджикская литература была выведена на новый уровень. Безусловно Хафиз не мог творить без связи со своими талантливыми предшественниками. Исследователями отмечается влияние на поэзию Хафиза стихов Саади, Салмана Саведжи , Хаджу Кирмани. Философская мысль в строках Хафиза идёт по пути, который заложили Хайям, Руми, отличаясь при этом глубокой индивидуальностью. Хафиз без сомнений был знаком с большей частью литературного наследия своей страны. Тому есть и и документальные подтверждения: в библиотеке Института востоковедения в Ташкенте хранится рукопись «Хамсе» Амира Хосрова Дехлеви , фрагмент из пяти маснави , где три из пяти маснави переписаны непосредственно самим Хафизом.

Любимой строфой Хафиза была газель . Именно ей написано подавляющее число его стихотворений. Рождённая за четыре столетия до Хафиза гением Рудаки , отточенная талантом Саади , в творчестве Хафиза газель достигает своего совершенства.

Что же понимал под прочностью стиха Хафиз? Во-первых, очевидно, то, что стих способен пережить своего создателя, способен сохраниться в течение веков, что иногда не под силу и каменным мавзолеям. Во-вторых, под прочностью стиха могла иметься в виду его нерушимая целостность, и в применении к восточным стихам под целостностью следует иметь в виду особые свойства, не характерные для поэзии Запада.

Особенности строения газелей влияют и на их восприятие. Обычно газель состоит из пяти-семи двустиший (бейтов). При этом важно то, что каждое двустишие выражает законченную мысль, и, зачастую, не имеет прямой связи с прочими бейтами. В этом состоит отличие восточного стиха от классического стиха европейского, в котором строки прочно объединены одной мыслью автора и логически связаны между собой. В газели такая логическая связь не всегда видна, особенно для читателя, привыкшего к поэзии Запада. Однако, каждая газель, в особенности газель, созданная мастером, представляет собой нерушимое единое целое. Для того, чтобы воспринять и осознать эту целостность, требуется работа и чувств, и ума, когда переходя от двустишия к двустишию, читатель должен восстановить опущенные автором связи, пройти свой путь по ассоциативной цепочке, соединяющей бейты, и то, что эта цепочка может не совпасть с путём, которым шёл сам автор, лишь делает стих более ценным, более близким сердцу каждого отдельного читателя. Это тем более верно, что объединяющей связью газелей часто служит именно определённое переживание, состояние души, чувства неподвластные до конца рассудку. Но в своей сути газели Хафиза подобны рубаи Хайяма , сплавляющим в себе разум и чувства. Понимание сути газели также необходимо для понимания творчества Хафиза, как понимание сути сонета для более глубокого осмысления творчества Петрарки или Шекспира .

Не менее важно для прочувствования внутренней красоты стихов Хафиза знание суфийской символики. Зная тайные значения, зашифрованные в простых словах, читатель способен открыть не один, а даже несколько смыслов, заложенных в простом стихе, начиная с самого поверхностного и кончая мистически глубоким. Примером таких неочевидных простому читателю толкований может служить часто встречающаяся у Хафиза тема любви. И если невооружённый глаз видит в стихотворении только признание поэта в любви к женщине, то знакомый с суфийской символикой постигает, что речь идёт о стремлении суфия познать Бога, поскольку именно это подразумевается под «любовью», а «возлюбленная» - это сам Бог. А во фразе «Аромат её крова, ветерок, принеси мне» на самом деле «кров» - это Божий мир, а «аромат» - дыхание Бога.

Ещё одной специфической особенностью творчества Хафиза было зеркальное использование описательных слов. Отрицательных персонажей называет он «святыми», «муфтиями», тех же, кто дорог его сердцу - «бродягами» и «пьяницами».

Средоточием творчества Хафиза является непосредственная жизнь человека во всех её радостях и скорбях. Обыденные вещи обретают под его пером красоту и глубокий смысл. Если жизнь полна горести, то нужно сделать её лучше, придать красоту, наполнить смыслом. Частое упоминание чувственных удовольствий, будь то распитие вина или женская любовь, отнюдь не означают стремления Хафиза отвернуться от неприглядной действительности, спрятаться от неё в наслаждениях. Множество газелей, клеймящих злобу, войны, скудоумие фанатиков и преступления власть имущих, показывают, что Хафиз не боялся трудностей жизни, и его призыв к радостям - выражение оптимистического взгляда на мир, а если понимать под «радостью» скрытый смысл познания Бога, то горести для него не повод для озлобления, а побудительный мотив обратиться к Всевышнему и построить свою жизнь в соответствии с его заповедями.

Одни из самых трагичных газелей Хафиза посвящены потерям друзей, и, очевидно, дружба была величайшей ценностью в жизни Хафиза. Но утраты не могли сломить дух поэта, он не позволял себе погрязнуть в депрессии, предаться отчаянию. Глубина трагических переживаний обусловлена именно осознанием её Хафизом, его дух всегда выше обстоятельств жизни. И это позволяет ему в часы скорби не отречься от жизни, а наоборот, начать ценить её ещё больше.

Богата и глубока любовная лирика поэта. По легенде Хафиз был влюблён в девушку Шах-Набат (Шахнабот), многие стихи посвящены именно ей. Простота в выражении самых интимных чувств и утончённость образов делают эти газели поэта лучшими примерами мировой любовной лирики.

Этическим идеалом поэта можно считать ринда - плута, бродягу, - полного бунтарства, призывающего к свободе духа. Образ ринда противопоставляется всему скучному, ограниченному, злому, эгоистичному. Хафиз писал: «Самонадеянности нет у риндов и в помине, а себялюбие для их религии - кощунство». Завсегдатай питейных заведений, гуляка, ринд свободен от предрассудков. Он не находит своё место в обществе, но это проблема не ринда, это проблема общества, построенного не лучшим образом. В мире Хафиз видел немало зла, насилия и жестокости. Мечта перестроить мир заново не раз звучит у Хафиза. Это всегда именно мечта, у него нет призывов к борьбе. В дальнейшем ринд как положительный герой находит свой путь в стихах

Шамсуддин Мухаммад Хафиз Ширази (перс. , также иногда упоминается в источниках как Шамсиддин Мухаммад Хафиз Ширази) (ок. 1325-1389/1390) - персидский поэт и суфийский шейх, один из величайших лириков мировой литературы.

Сведения его жизни содержат мало достоверных фактов и дат, но много легенд. В единственном сохранившемся автографе он называл себя «Мухаммад ибн Мухаммад ибн Мухаммад по прозванию Шамс аль-Хафиз аш-Ширази».

Его стихи являются вершиной персидской поэзии. В Иране они до сих пор читаются и декламируются. В школах (мактабах) Бухарского ханства в XVI - начале XX века стихи Хафиза Ширази входили в обязательный учебный курс.

Биография

Родился в 1325 году в Ширазе (по некоторым источникам - в 1300 году). Его отец Баха ад-Дин (также известны варианты написания имени «Богоуддин» и «Камолуддин») был крупным торговцем углём и умер, когда Хафиз был ещё ребёнком. Однако состояние отца детям не досталось, и его трое сыновей оказались бедняками. Два старших брата покинули Шираз, а Хафиз остался с матерью. Отец Хафиза хорошо умел декламировать Коран, Хафиз с детства полюбил Книгу и к восьми годам знал её досконально, за что и получил титул «хафиз». Он также с ранних лет был знаком с произведениями Руми и Саади, а также Аттара и Низами. В детстве работал в пекарне, однако совмещал работу с учёбой в мактабе. Предположительно он получил хорошее образование в медресе. Позже основу его заработка составляла плата за обрядовое чтение Корана и пожалования от покровителей.

В возрасте 21 год он стал учеником Аттара в Ширазе. Он уже тогда стал слагать стихи и стал поэтом и чтецом Корана при дворе Абу-Исхака, вошёл в суфийский орден - Тарика. Хафиз знал арабский язык, хорошо разбирался в хадисах, тафсире, фикхе.

История сохранила легендарную встречу Хафиза с Тимуром, которая на нынешней момент считается реальным событием. Легенда описывает её следующим образом.

Сделав Самарканд столицей своей империи, Тимур отстроил город заново, мечтая создать из него истинный центр мира, и во многом в этом преуспел. Однажды ему нашептали стих Хафиза:

Взбешенный, Тимур отдаёт приказ привести к нему поэта. Хафиза находят в убогой хижине и, одетого чуть ли не в рубище, бросают перед владыкой. Тимур вопрошает: «Как же ты, нищий, можешь отдать за какую-то родинку мой Самарканд?» На что Хафиз отвечает: «Ты видишь, государь, до чего довели меня мои щедрые подношения!»

В 1333 году Мубариз Музаффар занял Шираз, и Хафиз стал слагать песни протеста вместо романтических стихов. Когда Мубариз был свергнут своим сыном - шахом Шуджа, а затем брошен в тюрьму; Хафиз снова получил должность придворного поэта. Однако он скоро добровольно удалился от двора в Исфахан, так как чувствовал опасность. Когда ему было 52 года, шах предложил ему вернуться в Шираз. Рассказывают, что он в возрасте 60 лет вместе с друзьями организовал сорокадневное медитативное бдение, и его дух встретился снова с Аттаром, как 40 лет назад.

Он написал много знаменитых лирических газелей - о любви, вине, красоте природы и розах. Благодаря этим стихотворением поэт получил прозвище Шекерлеб («сахарные уста»).