Культурное наследие югры

Иван Иоакимович (Якимович) Неклепаев родился в Смоленске в семье священника. Окончил духовную семинарию. В годы учебы примкнул к революционному движению. Организовал кружок самообразования. Заведовал библиотекой, доставал революционную нелегальную литературу. В кружке организовал выпуск пяти номеров рукописной газеты «Писарев».

По высочайшему царскому повелению сослан в Сибирь. С 29 августа 1885 г. отбывал ссылку в Кондинске, затем в Сургуте. Переписывался со ссыльными Архангельской губернии, Сибири и Казахстана. В 1888 г. подвергся обыску в связи с обнаруженными письмами в Архангельске. В письмах сообщалось, что он доставал паспорта двум удачно бежавшим из Сургута ссыльным. В январе 1890 г. ссылка продлена на год, в мае переведен в Барнаул.

После окончания ссылки в 1891 г. поселился в Перми. Служил в управлении железной дорогой. За участие в общественном движении «Народное право» был вновь арестован. С апреля 1896 г. отбывал ссылку в Усть – Сысольске (ныне – Сыктывкар). Многое сделал для систематизации документов по истории Коми края, печатался в газетах. Подписывался псевдонимом Z.

Шесть лет сургутской ссылки дали Неклепаеву обширный материал по культуре местного русского населения. На основе бесед с населением и наблюдений создал одно из лучших этнографических описаний русского населения Сургута и его окрестностей - «Поверья и обычаи Сургутского края». Книга содержат уникальные сведения о народной медицине, церковном календаре, обрядах, обычаях и поверьях русского населения.

В 1888-1890 гг. Неклепаев и политссыльный Василий Казаков передали в Тобольский губернский музей нижнюю челюсть мамонта «с весьма незначительным повреждением и вполне сохранившимися зубами». В 1899-1900 гг. жертвует книги в библиотеку Тобольского губернского музея.

В 1900 г. уехал за границу, где получил агрономическое образование. В начале ХХ в. поселился в г. Тотьма Вологодской губернии, где служил агрономом.

Источники:

Поверья и обычаи Сургутского края / И. Неклепаев // Обряды, обычаи, поверья / [сост. Ю. Л. Мандрика]. – Тюмень, 1997. – С. 7–214.

Народная медицина в Сургутском крае / И. Я. Неклепаев // Тобольский Север глазами политических ссыльных XIX–начала XX века / [сост.: Л. П. Рощевская, В. К. Белобородов]. – Екатеринбург, 1998. – С. 301–330.

Огрызко, В. В. Североведы России: материалы к биогр. словарю / Вячеслав Огрызко; [послеслов. Александра Трапезникова]. - М. : Лит. Россия, 2007. – С. 312.

Белобородов, В. К. Ученые и краеведы Югры: биобиблиогр. слов. / В. К. Белобородов, Т. В. Пуртова; Ханты-Манс. окр. б-ка. - Тюмень: СофтДизайн, 1997. – С. 191-192.

Демонологические представления сургутян / И. Я. Неклепаев // Югра. – 1993. – № 2. – С. 29–36.

«Трудно представить себе местность более пустынную, захолустную и дикую...» - так открывает свой очерк о поверьях и обычаях Сургутского края И. Неклепаев. Эта характеристика относится к концу прошлого века (материалы очерка собирались на протяжении 1885-1891 годов) . Современный Сургут уже ничем не напоминает тот маленький городишко с двухтысячным населением, где было лишь две школы.

Сто лет назад в жизни сургутян, как отмечает И. Неклепаев, сохранялось «в более или менее чистом и нетронутом виде, немало любопытных обычаев и обрядов, носящих на себе отпечаток несомненной седой старины и занесенных сюда с незапамятных времен, быть может, еще с первыми засельщиками края. Эти архаические черты не трудно подметить как в здешних свадебных обрядах и песнях, так и во многих вечерочных играх и в целом ряде разнообразных предрассудков и суеверий».

Автор подчеркивает особое отношение сибиряков к традициям, освященным «обычаем и практикою дедов»: «Все более важные моменты жизни, начиная от рождения, продолжая браком и кончая смертью, здесь отмечены особыми обрядами, во всей своей неприкосновенности переходящими от одного поколения к другому и строго соблюдаемыми каждым». Верность традициям, сохранность коренных основ культуры помогала выстоять в суровых условиях Сибири под бременем тяжелого труда, лишений и крайней изолированности. Но уже с прошлого века этот чистый источник силы и духовности подвергается воздействию «мутных волн» городской «цивилизации». «Та чудная первобытная поэзия, которою окрашены многие из сургутских обрядов и игр, те прелестные старинные песни, которые блещут такими дивными красотами образного и яркого великорусского языка, - все это исчезает, не заменяясь ничем лучшим. И жизнь становится более прозаической, серой и скучной...» - восклицает И. Неклепаев.

Возможно, «современному» молодому человеку будет непонятна та самоотверженность и настойчивость, с какой в 60-е годы нашего века А. Мехнецов, такой же молодой парень, как и наши читатели, обходил деревню за деревней на всем пространстве обширного Приобского края в поисках людей, помнящих старинные песни и обычаи. Удивительно, что несмотря на все изломы исторической судьбы и жизненные тягости, традиции народной культуры не ослабевали, и память русских людей хранила напевы старинных сибирских песен.

Звукозаписи из архивных коллекций А. Мехнецова, включенные в публикацию, дают возможность озвучить тексты песен из очерка И. Неклепаева, воскресить голоса сибиряков-старожилов.

Надеемся, что эта книга поможет найти связующую нить и не потеряться, обнаружить свою причастность к культурному наследию предшествующих поколений русских людей.

421 год назад на этой земле простирались владения остяцкого князя Бардака. И именно эти земли двуглавый российский орел высмотрел на просторах огромной Сибири и взмахнул могучим крылом, указывая своим слугам путь. Этими слугами стали князь Федор Борятинский и письменный голова Владимир Оничков. «Государь, Царь и Великий князь Федор Иванович всеа Русии» дал им наказ о строительстве города Сургута 19 февраля 7102-го лета «от сотворения мира».

Вместе с казаками, тобольскими служивыми людьми и двумя десятками плотников-пермичей воеводы спустились по Иртышу до «столицы» княжества - Бардакова городища и сожгли его. Здесь суждено было возникнуть новому городу - Сургуту, из которого можно было нанести удар по селькупской Пегой Орде, союзником которой был хан Кучум.

Так, в конце лета - начале осени 1594 года на правом берегу реки Оби в считанные недели вырос деревянный рубленый город с двумя воротами, четырьмя глухими и одной проезжей башнями. Город, рожденный для государевой службы.

Происхождение его названия имеет несколько версий. Например, в нем скрыта одна из географических особенностей - обилие рыбы, ведь на древнеюгорском«сор» - пойма реки, а «кут» - рыба. По другой версии, в переводе с тюркского «сургут» - это «благодатное, счастливое место» («сур» - «схлёбывать», «гут» - «счастье»).

Ох, если бы знали жители древних поселений этого «счастливого места» о том, что находится под их ногами, под таежными землями и болотами!

Сургут - место ссылки политзаключенных

В XIX веке Сургут, как и вся Сибирь, не знал крепостного права - люди там жили крепкие, вольные, решительные. Однако именно сюда ссылали государственных преступников.

Наш город в то время был настоящим захолустьем. Проживали в нем казаки, мещане, чиновники - и декабристы. Осенью 1826 года сюда был доставлен под конвоем Андрей Иванович Шахирев,осужденный на вечное поселение за участие в восстании декабристов Черниговского полка. Первый год для Андрея Ивановича в нашем городе оказался суровым. Ему не разрешалось отлучаться из города, он не имел своих денег, получал паек из казны и комплект одежды. Еще один ссыльный декабрист, Василий Карлович Тизенгаузен, был ранее командиром Полтавского пехотного полка и членом «Южного общества».

Здесь были и революционеры-народники. Среди ссыльных выделялся Сергей Порфирович Швецов. Прожил он тут два года, но успел собрать богатый материал о жизни и быте сургутян, позже опубликованный как «Очерки Сургутского края». Другой ссыльный, Иван Акимович Неклепаев, написал книгу «Поверья и обычаи Сургутского края».

Лето 1891 года было ознаменовано приездом очень известного лица. Это был уже не революционер, наоборот, этот человек олицетворял Власть и Справедливость. Сургут посетил Его Высочество Наследник Цесаревич Николай Романов, ставший вскоре императором.

Все для фронта, все для победы!

Грохот войны, ворвавшейся рассветом 22 июня 1941 года, эхом докатился до сургутской тайги и отозвался в сердцах мирных жителей края. Многие, очень многие сургутяне вынесли на своих плечах непомерную тяжесть солдатской доли, шагая по бесконечным разбитым дорогам, вгрызаясь саперными лопатками в землю, снова и снова бросаясь с надсадно протяжным «ура!» врукопашную, пока не пробил час Победы. Позже два жителя нашего города будут удостоены высокого званияГероя Советского Союза.

В Сургут были вывезены эвакуированные из Ленинграда дети. Студеный город стал для несчастных пристанищем, согретым теплом отношения жителей к обездоленным - на средства, собранные населением, был построен детский дом.

Благодаря труду сургутянбогатства таежного края (пушнина, рыба, промышленное сырье) шли в обмен на валюту и покупку танков и самолетов. Было выловлено и сдано государству 280 тысяч цент­неров рыбы. Цифры потрясают: например, в 1942 году Сургутская моторно-рыболовная станция перевыполнила июльский план на 654%. А за один лишь 1943 год было добыто 76846 центнеров. Теперь, чтобы добиться таких результатов, потребовалось бы 10-15 лет! А тогда это делали старики и мальчишки, женщины - в ледяной воде, босые, плохо одетые, убитые горем потерь родных и близких.

Была у нас и эвакуированная из Одессы рыбоконсервная фабрика, сейчас, к великому сожалению, заброшенная. За короткое время на этом предприятии был сформирован дружный коллектив, состоявший в основном из подростков и женщин. В 1944 году фабрика выпустила 1585 тысяч банок консервов из муксуна, осетра, частика, щуки.

Сердце российской энергетики

Шли годы, провинциальный городок-поселок жил своей обыденной жизнью, и здешние заботы, радости и горести не выходили за его пределы. Казалось, что время не сулило ему никаких изменений и новых перспектив, как вдруг здесь обнаруживают месторождение «черного золота».

Газета «Советский Север» 11 июля 1934 года писала: «…каждые 5-15 минут со дна реки выбрасывается клубок темной жидкости, принимавшей в первые мгновенья форму выпуклого кверху полушария, затем расплывшегося по поверхности». Наверняка техники и инженеры на тот момент и не догадывались, какой прорыв в развитии страны они сделали. Ведь по-настоящему масштабное освоение энергетических ресурсов Сургутского Приобья началось только во второй половине 1950-х годов, когда руководство страны осознало необходимость модернизации экономики на основе интенсивного развития энергетики и комплекса «большой химии».

Когда-то граф Сперанский не без иронии сказал: «Пока Сибирь можно назвать Отчизной Дон Кихотов». Прошло много лет, и романтики 50-70-х годов прошлого века пришли и на нашу Сургутскую землю и начали добывать нефть и газ, строить гидроэлектростанции. Такими романтиками были и геологи-разведчики, прибывшие сюда для глубокого бурения. В апреле 1958 года была сформирована нефтеразведочная экспедиция, руководил которой Фарман Салманов. От него же Никита Сергеевич Хрущев позже получит телеграмму следующего содержания: «Я нашел нефть. Вот так, Салманов».

Не успела отгреметь «нефтяная лихорадка», как встал острый вопрос об энергоснабжении нефтедобывающей промышленности, и потому ударными темпами начинается строительство ГРЭС (государственная районная электрическая станция) крупнейшей в Западной Сибири, а впоследствии и в мире.

Сургутская ГРЭС-2 - флагман тепловой энергетики России. Электростанция имеет самую большую установленную электрическую мощность среди тепловых электростанций России - 5597 МВт. Для примера, этой мощности хватит, чтобы снабдить электричеством более 5 миллионов домов россиян.

Троицкая соборная церковь

Каждое воскресенье все семь действующих православных храмов Сургута заполнены людьми, приходящими, чтобы помолиться и приобщиться Святых Христовых Тайн. Но так было не всегда. В конце XVII века в Сургуте стояла только старая Троицкая церковь, на долю которой в последующие века выпадет непростая участь. В 1700 году она полностью сгорела, но вскоре была восстановлена. Еще дважды, в 1712 и в 1739 годах, в результате пожаров церковные строения погибали, но каждый раз жители города, не жалея сил и затрат, отстраивали Троицкую церковь.

На начало XIX века Троицкая соборная церковь была единственным каменным сооружением в городе. Она располагалась на самом высоком месте берега Оби - на Барской горе, и своим величественным видом привлекала внимание и приводила в восхищение всех проплывающих по реке путешественников. Один из них позже в путевой заметке «На пароходе от Тобольска до Томска» напишет: «…лучшая постройка - церковь Сургутская, каменная и довольно богатая…».

В годы революции советской властью из нее были изъяты оклады икон из драгоценных камней, освященные сосуды и богослужебные предметы, имевшие к тому же и немалую художественную ценность, ведь возраст некоторых вещей доходил уже до 200 лет и более. Многие книги были безжалостно сожжены. В 1935 году Сургутский собор был продан за 12 тысяч рублей райпотребсоюзу, который использовал его под пекарню. А после очередного пожара церковь решили не восстанавливать и разобрали ее по кирпичику.

На сегодняшний день по благословению Святейшего Патриарха Кирилла перед сургутским духовенством стоит цель воссоздания Свято-Троицкого кафедрального собора, место для которого сургутяне выбирали, как говорится, всем миром.

Лимеров П. Ф. Мифология загробного мира. Сыктывкар: Коми науч. центр УрО РАН, 1998. С. 15, 81.

464

Матвеев А. В. Указ. соч. С. 108.

465

Потапов Л. П. Охотничий промысел алтайцев: (отражение древнетюркской культуры в традиционном охотничьем промысле алтайцев). СПб.: МАЭ им. Петра Великого (Кунсткамера), 2001. С. 139–140.

466

Миков Л. К символике животных в культуре болгар-мусульман // ЖС. 2003. № 2. С. 21.

467

Швед И. А. Традиционные верования белорусов, связанные с охотой // ЖС. 2009. № 2. С. 9.

468

Авдеева К. Русское житьё-бытьё // Русский вестник. 1841. Т. 3. С. 556.

469

Морозова Н. А., Новиков Ю. А. "Отец рыбак, и сын в воду смотрит": (рыболовный промысел у старообрядцев Западного Причудья) // ЖС. 2009. № 2. С. 32.

470

Гура А. В. Символика животных в славянской народной традиции. С. 186–192.

471

Былички и бывальщины: старозаветные рассказы, записанные в Прикамье / сост. К. Э. Шумов. Пермь: Перм. кн. изд-во, 1991. № 53.

472

Неклепаев Н. Я. Поверья и обычаи Сургутского края //[Городцов П., Костюрина М., Неклепаев И., Осипов Н., Плотников З., Скалозубов Н., Шамаев И.] Указ. соч. С. 26.

473

Логинов К. К. Лес и "лесная сила" в современных представлениях русских Карелии // ЖС. 2002. № 4. С. 3.

474

Зиновьев В. П. Указатель сюжетов-мотивов быличек и бывальщин // http://ruthenia.ru/folklore/zinoviev2.htm (А. I. 6 а); Его же. Указатель сюжетов сибирских быличек и бывальщин / публ. Н. Л. Новиковой, Г. Н. Зиновьевой // http://ruthenia.ru/folklore/zinoviev1.htm (I. 6 а*); Козлова Н. К., Назырова Ф. Указатель сюжетов о лешем и тексты ФА ОмПГУ // http://ruthenia.ru/folklore/kozlova6.htm (А. III). См. также: Коршунков В. А. Свадьбы леших и лешачьи тропы: мифологические особенности народной "культуры пути" // Сквозь границы: культурологический альманах / гл. ред. Н. И. Поспелова. Киров: Изд-во ВятГГУ, 2006. Вып. 5. С. 290–295.

475

Обзор мемуарных источников об этой истории и комментарии к ним см., например, в работах: Сурат И. "Кто из богов мне возвратил…": Пушкин, Пущин и Гораций // Новый мир. 1994. № 9. С. 209–226; Листов В. Пушкин: жизнь в воображении // Пушкинский сборник / сост. И. Лощилов, И. Сурат; отв. ред. И. Сурат. М.: Три квадрата, 2005. С. 41–43.

476

Пушкин А. С. Полн. собр. соч.: в 17 т. М.: Воскресенье, 1995. Т. 6: Евгений Онегин. С. 99–100.

477

Пушкин А. С. Полн. собр. соч.: в 17 т. М.: Воскресенье, 1995. Т. 15: Переписка 1832–1834. С. 80–81.

478

Пушкин А. С. Полн. собр. соч.: в 17 т. М.: Воскресенье, 1995. Т. 15. С. 83.

479

480

Тургенев И. С. Дым // Тургенев И. С. Собр. соч.: в 12 т. М.: ГИХЛ, 1954. Т. 4: Дым. Новь. С. 40.

481

Собственно говоря, писатель Андрей Битов давно уже и настойчиво призывал водрузить монумент судьбоносному зайцу на том самом месте, где он перебежал дорогу Пушкину. По его задумке, на памятнике должна быть надпись: "Косому – благодарная Россия". Ведь заяц этот знаменовал собою не только поворот судьбы поэта, но и важнейший этап его творческого развития. К моменту исторической встречи с зайцем Пушкин достиг творческой вершины и вышел на "мировую дорогу". Битов даже опубликовал книгу о Пушкине с примечательным названием "Вычитание зайца". Рисунки в книге тоже хороши – их сделал Резо Габриадзе. Она затем была переиздана, с добавлением многих попутных материалов (см.: Битов А. Вычитание зайца. М.: Олимп; ППП; БаГаЖ, 1993; Его же. Вычитание зайца. 1825. М.: Изд-во Независимая Газета, 2001). Битов писал: "Этот заяц, выбежавший на мировую дорогу русской литературы, имеет явную историческую заслугу"; "Как поэт и путешественник, для которого понятие пути является сакральным, Пушкин не мог пренебречь зайцем, перебегавшим ему мировую дорогу , и без того еле различимую в наших снегах и метелях" (Его же. Вычитание зайца. 1825. С. 52, 124. Курсив автора. – В. К. ).

482

Иванов А. Г., Сепеев Г. А. Материалы анкеты В. Н. Татищева о марийцах Приуралья 30-х годов XVIII века // Марийский археографический вестник. 1994. № 4. С. 102.

483

Ильин М. И. Свадебные обычаи и обряды у вотяков / под ред. Ф. Стрельцова // Тр. Науч. о-ва по изучению Вотского края. Ижевск: Тип. "Удкнига", 1926. Вып. 2 / под ред. Ф. Стрельцова. С. 30.

484

Месарош Д. Памятники старой чувашской веры. Чебоксары: Чуваш. гос. ин-т гуманит. наук, 2000. С. 83, 85.

485

Улащик Н. Н. Деревня Вицковщина. 1880–1917: историко-этнографический очерк. Воспоминания о Николае Улащике. М.: ИМЛИ РАН, 2003. С. 133.

486

Вересаев В. Невыдуманные рассказы о прошлом // Вересаев В. Собр. соч.: в 5 т. М.: Правда, 1961. Т. 4. С. 282–283.

487

Магницкий В. Указ. соч. № 82.

488

Пинчуки: этнографический сб.: песни, загадки, пословицы, обряды, приметы, предрассудки, поверья, суеверья и местный словарь / собр. в Пинском уезде Минской губернии Д. Г. Булгаковский. СПб.: В тип. В. Безобразова и Комп., 1890. (Зап. Имп. Рус. географич. о-ва по отд. этнографии. Т. 13. Вып. 3). С. 187.

489

Симина Г. Я. Указ. соч. С. 111.

490

Цит. по: Владыкина Т. Г. Удмуртские поверья в системе этносоциальной регламентации // Традиционное поведение и общение удмуртов: сб. ст. / сост. и отв. ред. Г. К. Шкляев. Ижевск: УдмИИЯЛ УрО РАН, 1992. С. 163–164.

491

[Чулков М.]. Указ. соч. С. 79. Возможно, к этому же месту "Абевеги" Чулкова (и к такому ещё – с. 191) восходит соответствующий отрывок из книги компилятора XIX в. М. Забылина (Забылин М. Русский народ, его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия. М.: Изд. М. Березина, 1880. С. 263–264).

492

Посошков И. Т. Завещание отеческое к сыну своему, со нравоучением, за подтверждением Божественных Писаний // Посошков И. Т. Книга о скудости и богатстве. Завещание отеческое. М.: Рос. полит. энциклопедия (РОССПЭН), 2010. С. 340.

493

Петрухин В. Я. Древняя Русь: Народ. Князья. Религия // Из истории русской культуры. М.: Языки русской культуры, 2000. Т. 1: (Древняя Русь) [сост. А. Кошелев, В. Петрухин]. С. 309.

494

Материалы о состоянии уездов губернии за 1850 г. Т. 2 // ГАКО. Ф. 574. Оп. 1. Д. 12. Л. 166.

495

Анкетные сведения о приходах церквей Слободского уезда. Л. 951.

496

Преображенский А. Приход Станиловский на Сити Ярославской губернии Моложского уезда // Этнографический сборник, издаваемый Имп. Русским географическим обществом. СПб., 1853. Вып. 1. С. 166.

497

Быт великорусских крестьян-землепашцев. С. 151.

498

Некрасов Н. А. Кому на Руси жить хорошо // Некрасов Н. А. Полн. собр. стихотворений: в 3 т. Л.: Сов. писатель, 1967. Т. 3. С. 23.

499

Его же. Коробейники // Там же. 1967. Т. 2. С. 78.

500

Толстой Л. Н. Поликушка (1861–1862) // Толстой Л. Н. Полн. собр. соч. Сер. 1: Произведения. М.: Гос. изд-во худ. лит., 1936. Т. 7: Произведения 1856-1869 / ред. Н. М. Мендельсон [и др.]. С. 29.

501

Суеверия и предрассудки русского народа. М.: Синодальная тип., 1907. (Общедоступная религиозно-нравственная библиотека). С. 48–50.

502

Щепанская Т. Б. Указ. соч. С. 156–157.

503

Вопрос о том, почему встреча со священником считалась дурной приметой, подробно разбирал А. В. Коровашко. По его мнению, священник представлялся могущественным, "сильным", чем-то вроде колдуна (Коровашко А. В. Заговоры и заклинания в русской литературе XIX–XX веков. М.: Изд-во Кулагиной – Intrada, 2009. С. 248–257).

504

Богданов К. А. Повседневность и мифология: исследования по семиотике фольклорной действительности. СПб.: Искусство – СПБ, 2001. С. 198–199, 202.

505

Байбурин А. К. Заметки о случае и случайном в связи с категорией времени // Ad hominem: памяти Николая Гиренко / редкол.: В. Ф. Выдрин [и др.]. СПб.: МАЭ РАН, 2005. С. 175–176.

506

Щепанская Т. Б. Указ. соч. С. 185–186; Котельникова Н. Е. Тема разбойничьих кладов в народной несказочной прозе // ТК. 2006. № 4. С. 56; Левкиевская Е. Е. Разбойник // СД-4. С. 393. Известен сюжет, например, о том, как разбойник, завидев на пути шурина, велит ему сойти с дороги, но поскольку тот не реагирует на эти призывы, разбойник вынужден убить его (Джейкобсон Майкл, Джейкобсон Лидия. Преступление и наказание в русском песенном фольклоре (до 1917 года). М.: Изд-во Совр. гуманитарного ун-та, 2006. С. 32, 150–152).

Предновогодье навевает сказочно-волшебное настроение. То под заснеженными елями прогуляться тянет, то за звёздным небом понаблюдать. А то в баньку отправиться, «грехи» уходящего года смыть. Баня - место святое для каждого человека. Но именно русская баня и русские люди чаще всего поражали иностранцев.

Так, в XVII столетии английский дипломат Джильс Флетчер написал: «Вы нередко увидите, как они (для подкрепления тела) выбегают из бань в мыле и, дымясь от жару, как поросёнок на вертеле, кидаются нагие в реку или окачиваются холодной водой, даже в самый сильный мороз».

В России и по сей день - это один из самых популярных способов укрепить здоровье. Но в далёком прошлом бани побаивались. Вернее, хозяина бани - «банника», или «банной суседки» - так называли его в позапрошлом веке в Сургутском крае.

Отношение к домашним суседкам (а их, кроме «банной», было ещё две - «избная» и «скотская») описывает политический ссыльный Иван Неклепаев в своей работе «Поверья и обычаи Сургутского края». Он отмечает, что в представлении сургутян «суседка» - существо женского пола. Сургутяне обращались к ней: «матушка-суседушка». Интересно, что в разговоре сургутяне к суседкам могли приравнивать только женщин. То есть, нечистого духа как бы и не было, только нечистая «духиня».

«Избная духиня» бытовала в избах. Считалось, что она является верховной хозяйкой как над людьми, так и над всем домашним распорядком, и животными, которые временно помещались в избе. Одних жильцов эта суседка любит, других - нет. Первых всюду сопровождают удача и успех, а вторых - одна сплошная незадача.

Неклепаев пишет: «Тем, кого избная суседка любит, она, в знак своего расположения, заплетает по ночам косы. Эти косы тщательно сохраняются их счастливыми обладателями, и ни под каким видом не расчёсываются и не обстригаются. В Сургуте мы имели случай сами видеть людей с густыми косичками за ушами, не заплетёнными, а просто сбитыми, как войлок». В случае же, если суседка кого невзлюбит, того по ночам мучит: сонного трясёт до поту.

В описаниях сургутян суседка имела разный вид. «Бабушка говорила, что она круглая, как клубок, с человеческим лицом, мохнатая, с красной, жёсткой шерстью, без рук и без ног», - вспоминает Анна Ленц. «Нет, она как маленький ребёнок, с маленькими ручками, но очень тяжёлая», - противоречит Анне Зоя Свиридова.

Сургутяне старались суседку задобрить. Например, при закладке нового дома, когда кладут первые продольные брёвна, то в «гнездьях», вырубленных в этих брёвнах, делают небольшие углубления во всех уголках, и в них кладут по кусочку хлеба, по маленькому камню и сколько-нибудь денег. Это - дань суседке, чтобы она благоволила к хозяевам. Затем в переднем углу ставили маленькую, цельную, с корнем, кедринку и приговаривали: «Вот, тебе, мать-суседушка, тёплый дом и мохнатый кедр». Потом приглашали священника и служили молебен.

«Скотская духиня» живёт в загородях, и не всякое животное любит. Лошадям по ночам косы заплетает. В общем, задабривали люди и эту суседку, как могли. Хлеба с солью подавали, а то и специальные круглые хлебцы пекли. А вот с «банной» посложнее было…

Суседка банная

Боялись её сургутяне сильно. Представлялась она им существом злобным. В бане-то во всей «красе» пред ней представать приходилось, оттого и страшнее. А ну, явись она перед тобой, а под рукой-то ничего и нет. В общем, как ни крути, а задабривать и её надо. Для этого последнему, кто мылся, ни под каким видом не позволялось выливать на себя всю воду. Нужно хоть немного оставить в кадке. Эта вода предназначается банной суседке, и оставляется с обычным причетом: «Вот тебе, мать-суседушка, водица, мойся и парься в тёплой баньке». Считалось, что если не оставить этой водицы, то в следующий раз суседка, рассердившись, может до смерти запарить хозяина.

Не любила суседка и «третьего пару». Пойдёшь париться в третий заход, тут она тебя до смерти и запарит, а то и кипятком ошпарит. «Однажды в с. Локосовом, в бане, - пишет Неклепаев, - мылись три человека - двое сургуских казаков и местный поп. Казаки вымылись раньше и вышли в предбанник, поп остался. Вдруг они слышат дикие стоны и мычанье попа, вбегают в баню и видят, что на нём верхом сидит кто-то мохнатый. Один казак пустился бежать, а другой не оробел, скинул с себя шейный крест, окунул его в ковш с водой, и этой водой брызнул в мохнатого… В бане поднялся страшный «трескоток», и «банный» моментально исчез, а попа подняли еле живого в бесчувствии». Отойдя, поп рассказал, что «банный» накинулся на него из-за печки и, навалившись, стал душить. В общем, бани сургутяне побаивались. Но страх этот не мешал им устраивать там святочные гадания.