Скифы и Славяне: были ли скифы предками славян? История и этнология. Факты. События. Вымысел

Около 750 года до н. э. на черноморском побережье возникли первые колонии ионических городов-метрополий. Очень скоро Понт Аксинский («негостеприимный») сменил свой эпитет на Эвксинский — «гостеприимный». Литературным следствием греческой колонизации Черного моря было появление первого историко-этнографического описания северной части ойкумены, принадлежавшее Геродоту (ок. 484-425 гг. до н. э.). Более десяти лет им владела «охота к перемене мест». За это время он объездил почти все страны Передней Азии и побывал в Северном Причерноморье. Геродот наблюдал и изучал обычаи и нравы чужих народов без тени расового высокомерия, с неистощимым интересом подлинного исследователя, «чтобы прошедшие события с течением времени не пришли в забвение и великие и удивления достойные деяния как эллинов, так и варваров не остались в безвестности», — за что был причислен Плутархом (ок. 46-после 119 г. н. э.) к «филоварварам» - любителям чужого, презираемым образованными людьми того времени.

К сожалению, исконно славянские земли остались совершенно неизвестными «отцу истории». Области за Дунаем, пишет он, «по-видимому, необитаемы и беспредельны». Он знает только одну народность, живущую севернее Дуная, а именно сигиннов, кочевое ираноязычное племя. Сигинны во времена Геродота заняли территорию почти по всему степному левобережью Дуная; на западе их земли простирались до владений адриатических венетов. Из этого можно заключить, что в V веке до н. э. области славянского поселения все еще находились к северу от почти непрерывной горной цепи — Рудных гор, Судет, Татр, Бескид и Карпат, — протянувшейся по Центральной и Восточной Европе с запада на восток.

Гораздо больше сведений Геродоту удалось собрать о Скифии и скифах.

Скифы, в VIII веке до н. э. вытеснившие из Северного Причерноморья полулегендарных киммерийцев, вызывали живой интерес у греков из-за их соседства с греческими колониями в Крыму, снабжавшими хлебом Афины и другие эллинские города-государства. Аристотель даже упрекал афинян за то, что они целые дни проводят на площади, слушая волшебные повести и рассказы людей, возвратившихся с Борисфена (Днепра). Скифы слыли по-варварски храбрым и жестоким народом: они сдирали кожу с убитых врагов и пили вино из их черепов. Сражались они как пешими, так и конными. Особенно славились скифские лучники, чьи стрелы были обмазаны ядом. В изображении образа жизни скифов античным писателям редко удавалось избежать тенденциозности: одни рисовали их людоедами, пожиравшими собственных детей, тогда как другие, наоборот, превозносили чистоту и неиспорченность скифских нравов и упрекали своих соотечественников за то, что они развращают этих невинных детей природы, приобщая их к достижениям эллинской цивилизации.

Помимо личных пристрастий, заставлявших греческих писателей выпячивать те или иные черты скифских нравов, правдивому изображению скифов мешало одно, чисто объективное затруднение. Дело в том, что греки постоянно путали скифов, принадлежавших к ираноязычным народностям, с другими народами Северного Причерноморья. Так, Гиппократ в своем трактате «О воздухе, водах и местностях» под именем скифов описал каких-то монголоидов: «Скифы походят только на самих себя: цвет кожи их желтый; тело тучное и мясистое, они безбороды, что уподобляет их мужчин женщинам» 1 . Сам Геродот затруднялся сказать что-либо определенное о преобладающем в «Скифии» населении. «Численности скифов, — пишет он, — я не мог узнать с точностью, но слышал два разных суждения: по одному, их очень много, по другому, скифов собственно мало, а кроме них живут (в Скифии. — С.Ц .) и другие народы». Поэтому Геродот называет скифами то всех обитателей причерноморских степей, то только один народ, господствующий над всеми другими. При описании образа жизни скифов историк также вступает в противоречие сам с собой. Его характеристика скифов как бедного кочевого народа, не имеющего ни городов, ни укреплений, а живущего в повозках и питающегося продуктами скотоводства — мясом, кобыльим молоком, творогом и проч., тут же разрушается рассказом о скифах-пахарях, торгующим хлебом.

Это противоречие проистекало из того, что античные писатели плохо представляли себе политическое и социальное устройство степняков. Скифское государство, представлявшее собой конфедерацию собственно скифских родов, было устроено по образцу всех прочих кочевых империй, когда одна сравнительно небольшая в численном отношении орда господствовала над чужеплеменными кочевыми ордами и оседлым населением.

Согласно Геродоту, главной скифской ордой были «царские скифы» — их самоназвание было «сколоты» 2 , которых историк называет самыми доблестными и наиболее многочисленными. Всех прочих скифов они считали подвластными себе рабами. Цари скифов-сколотов одевались с поистине варварской пышностью. На одежде одного такого владыки из так называемой Куль-Обской могилы близ Керчи были пришиты 266 золотых бляшек общим весом до полутора килограммов. Кочевали сколоты в Северной Таврии. Восточнее, в соседстве с ними, жила другая орда, именуемая у Геродота скифами-кочевниками. Обе эти орды и составляли собственно скифское население Северного Причерноморья.

Скифия простиралась на север не очень далеко (днепровские пороги не были известны Геродоту), охватывая довольно узкую в то время степную полосу Северного Причерноморья. Но как любые другие степняки, скифы нередко отправлялись в военные набеги на своих близких и дальних соседей. Судя по археологическим находкам, они достигали на западе бассейна Одера и Эльбы, разоряя по пути славянские поселения. Территория лужицкой культуры подвергалась их нашествиям с конца VI века до н. э., и эти удары в спину, надо полагать, значительно облегчили венетам покорение славян. Археологами обнаружены характерные скифские наконечники стрел, застрявшие в валах лужицких городищ с внешней стороны. Часть городищ, относящихся к этому времени, хранит следы пожаров или разрушений, как, например, городище Вицин в Зеленогурском регионе Чехии, где помимо прочего найдены скелеты женщин и детей, погибших во время одного из скифских набегов. Вместе с тем своеобразный и изящный «звериный стиль» скифского искусства находил множество поклонников среди славянских мужчин и женщин. Многочисленные скифские украшения на местах лужицких поселений свидетельствуют о постоянных торговых сношениях славян со скифским миром Северного Причерноморья.

Торговля велась скорее всего через посредников, так как между славянами и скифами вклинились известные Геродоту племена ализонов и «скифов-земледельцев», живших где-то по течению Буга. Вероятно, это были какие-то подчиненные скифами ираноязычные народности. Далее на север простирались земли невров, за которыми, по словам Геродота, «идет уже безлюдная пустыня». Историк сетует, что проникнуть туда невозможно из-за метелей и вьюг: «Земля и воздух там полны перьев, а это-то и мешает зрению». О самих неврах Геродот рассказывает с чужих слов и очень скупо — что обычаи у них «скифские», и сами они колдуны: «…каждый невр ежегодно на несколько дней обращается в волка, а затем снова принимает человеческий облик». Впрочем, Геродот добавляет, что не верит этому, и, разумеется, правильно делает. Наверное, в данном случае до него дошли в сильно искаженном виде сведения о каком-то магическом обряде, или, быть может, обычае невров во время ежегодного религиозного праздника одеваться в волчьи шкуры. Высказывались предположения о славянской принадлежности невров, поскольку легенды об оборотнях-волкодлаках позднее были чрезвычайно распространены на Украине. Однако это маловероятно. В античной поэзии есть короткая строка с выразительным описанием невра: «...невр-супостат, в броню одевший коня». Согласимся, что невр, восседающий на бронированном коне, мало похож на древнего славянина, каким его рисуют античные источники и археология. Зато известно, что кельты были искусными металлургами и кузнецами; культ лошади был у них чрезвычайно популярен. Поэтому более естественно допустить кельтскую принадлежность геродотовских невров, связав их имя с названием кельтского племени нервиев (Nervii).

Такова Скифия и прилегающие к ней земли по сообщениям Геродота. В классическую эпоху Греции, когда сложилась и оформилась античная литературная традиция, скифы были самым могущественным и, главное, наиболее известным грекам народом варварской Европы. Поэтому впоследствии имя Скифии и скифов использовалось античными и средневековыми писателями как традиционное название Северного Причерноморья и обитателей юга нашей страны, а иногда вообще всей России и русских. Об этом писал уже Нестор: улучи и тиверцы «седяху по Днестру, по Бугу и по Днепру до самого моря; суть грады их и до сего дня; прежде эта земля звалась греками Великая Скуфь». В X веке Лев Диакон в своем описании войны князя Святослава с болгарами и византийским императором Иоанном Цимисхием назвал русов их собственным именем — 24 раза, зато скифами — 63 раза, тавроскифами — 21 и таврами — 9 раз, не упомянув при этом вообще имени славян (Сюзюмов М. Я., Иванов С. А. Комментарии к кн.: Лев Диакон. История. М., 1988. С. 182 ). Западноевропейцы очень долго использовали эту традицию, именуя «скифами» жителей Московского государства даже в XVI-XVII веках.

1 А. Блок в соответствии с «монгольской» теорией происхождения скифов, популярной в конце XIX - начале XX в., наделил их в своем известном стихотворении «раскосыми очами», каковых у них в действительности никогда не было.>назад
2 Академик Б. А. Рыбаков в своих трудах настойчиво отождествлял скифов-сколотов с протославянами. В качестве главного аргумента он использовал слово «сколотный» в значении «внебрачный сын», ссылаясь на один сюжет из древнерусских былин, повествующий о рождении у Ильи Муромца сына от степной поляницы-богатырши. Этого мальчика по имени Сокольник (или Подсокольник) его сверстники и дразнили «сколотным». Обидчики были жителями степи, следовательно, делал вывод Рыбаков, «сколоты» в их устах есть древнейшее название славян, т.е. геродотовских скифов-сколотов. Удивительно, что уважаемый ученый, увлеченный своей смелой гипотезой, не удосужился в данном случае заглянуть хотя бы в словарь Даля, где слово «сколотный» в его упомянутом значении отнесено к глаголам «сколачивать, сколотить». Таким образом, «сколотный сын», «сколоток», «сколотыш» означает то же, что и более позднее выражение «б… сын», т. е. «семибатечный» ребенок, зачатый гулящей матерью от неизвестного отца (по аналогии со «сколотным платьем» — одеждой, сшитой из нескольких лоскутов ткани). Скифы-сколоты на поверку оказываются совершенно ни при чем. >назад

В III веке до н. э. в Северное Причерноморье пришли новые хозяева — сарматы. Это были ираноязычные кочевники, которые прежде обитали в степях между Доном и Туркестаном, но затем, испытывая сильное давление со стороны тюрков, начали отток на запад, потеснив в свою очередь скифов. В результате упорной борьбы, в первой половине II века до н. э. Скифское царство прекратило свое существование. Часть скифов осталась кочевать в Северной Таврии, признав власть сарматов, остальные ушли на правобережье Дуная в район Добруджи — эта территория стала именоваться античными авторами «Малой Скифией».

Сарматы жили в войлочных кибитках, питаясь мясом и молоком. Отличительной чертой их наружности были длинные рыжеватые волосы. Римский историк Аммиан Марцеллин (втор. пол. IV в.) находил внешность сарматов «симпатичной», даже несмотря на то, что «свирепостью своего взгляда они внушают страх, как бы они ни сдерживались».

Сарматская орда представляла собой грозную военную силу. Иранский мир в то время переживал военно-политический подъем. В Передней Азии нарастала мощь Парфянского царства 1 . Римская пехота оказалась бессильной перед тяжелой кавалерией парфян.

Сарматская конница была вооружена по образцу парфянской. Ядро и цвет войска составляли всадники из знатных родов, облаченные в железные шлемы и панцири и вооруженные мечами и копьями. Прочие сарматы нашивали себе на халаты роговые пластины, искусно нарезанные из конских копыт. В бою тяжеловооруженные знатные всадники становились в центре боевого порядка, а их легковооруженные сородичи на флангах. Тацит замечает, что остановить напор сарматской кавалерии можно было только на пересеченной или заболоченной местности или при неблагоприятных для конницы погодных условиях — например, в дождливый день, когда сарматские кони могли поскользнуться под тяжестью закованного в броню всадника. Огромное преимущество перед римской конницей давало сарматам использование стремян, благодаря которым они крепче держались в седле (правда, сарматские стремена были, как правило, не железные, а кожаные).

Еще большее значение имела та система ценностей, которой придерживались сарматы и которая ставила убийство и разрушение в разряд высочайших доблестей. Аммиан Марцеллин пишет об аланах, одном из племен, входивших в состав сарматской орды: «То наслаждение, которое добродушные и миролюбивые люди получают от ученого досуга, они обретают в опасностях и войне. Высшим счастьем в их глазах является смерть на поле боя; умереть от старости или несчастного случая для них позорно и является признаком трусости, обвинение в которой страшно оскорбительно. Убийство человека — это проявление геройства, которому нет и достойной хвалы. Наиболее славным трофеем являются волосы скальпированного врага; ими украшают боевых коней. У них не найдешь ни храма, ни святилища, ни даже крытой соломой ниши для алтаря. Обнаженный меч, по варварскому обычаю вонзенный в землю, становится символом Марса, и они набожно поклоняются ему как верховному владыке тех земель, по которым проходят». Этому мировоззрению суждено было стать господствующим на протяжении нескольких столетий.

Характерной особенностью общественного устройства сарматов было высокое положение женщин, которые зачастую возглавляли племена, исполняли жреческие функции и сражались наравне с мужчинами. В археологической зоне сарматских кочевий (на смежных территориях России и Казахстана, на Северном Кавказе и в Северном Причерноморье) встречаются курганные захоронения женщин с доспехами, боевым оружием и с конской сбруей. По всей видимости, сарматский род на этапе разложения родового строя был ещё материнским, и счет родства велся по женской линии. Поэтому античные писатели часто называли сарматов «женоуправляемым» народом. Эта черта их общественного быта привела к возникновению мифа об амазонках. По словам Геродота, сарматы происходили от браков скифских юношей с легендарными женщинами-воительницами, чем якобы и объясняется, почему сарматские женщины ездят верхом, владеют оружием, охотятся и выступают на войну, носят одинаковую с мужчинами одежду и даже не выходят замуж, пока в бою не убьют врага.

В политическом отношении сарматская орда была конфедерацией нескольких родственных племен. В первые десятилетия после Р.Х. наиболее глубоко на запад — в Паннонские степи — вклинились язиги; между Доном и Днепром кочевали роксаланы («светлые аланы»), еще дальше на восток — аланы (или асы, «ясы» нашей летописи, предки осетин). При первых римских императорах язиги и роксаланы перешли Дунай и вторглись в Мезию. Император Адриан (117-138 гг.) должен был выплачивать им ежегодную дань.
В дальнейшем борьба велась с переменным успехом. Сцены военного торжества римлян над сарматами изображены на барельефах триумфальной колонны императора Марка Аврелия (161-180 гг.). Наиболее ожесточенные войны на сарматском фронте империи пришлось вести в последние десятилетия III века, при императорах Аврелиане и Пробе, которые за свои победы над степняками получили один и тот же титул — «Сарматский». Готы и гунны положили конец владычеству сарматов в Северном Причерноморье, но их последняя волна — аланская орда — докатилась до Балтики, Испании и Северной Африки, правда, уже в союзе с другими варварами, вандалами и свевами.

О непосредственных славяно-сарматских контактах источники умалчивают. Это дает основания считать, что в судьбах славян античные сарматы сыграли незначительную роль, хотя, быть может, и несколько большую, нежели скифы. В сарматскую эпоху иранский и славянский миры двинулись навстречу друг другу, но подлинной взаимооплодотворяющей культурной встречи тогда не произошло. Сарматские кочевья располагались гораздо выше по Днепру, чем скифские, и, возможно, соседствовали с восточной группировкой славянских племен, продвинувшихся к тому времени к верховьям Днестра. Высказывались предположения, что главный сарматский город, или скорее лагерь, известный грекам под именем Метрополиса, мог стоять на месте нынешнего Киева (Шмурло Е. Ф. Курс русской истории. Возникновение и образование Русского государства (862-1462). Изд. 2-е, исправленное. СПб., 1999. Т. 1. С. 61 ) — эта догадка, впрочем, не подтверждается археологически. Сарматское давление, а значит, и влияние испытывала только окраина славянского мира. Поэтому в культурно-историческом смысле сарматское владычество в причерноморских степях было столь же бесплодным, как и скифское. Память о нем сохранилась только в имени «Сарматия», используемом античными и средневековыми писателями для обозначения Восточной Европы наряду со «Скифией», и в некотором количестве иранизмов в славянском языке. Заимствовать у сарматов славянам было, собственно, нечего. Показательно, например, что металлурги среднего Поднепровья, несмотря на географическую близость к сарматским кочевьям, ориентировались исключительно на кельтское железоделательное производство.

Этнокультурное слияние некоторых восточнославянских племен с потомками сарматов (ираноязычным населением южнорусских степей) произошло значительно позже, в VII-VIII столетиях, во время активной славянской колонизации Поднепровья и Подонья.
Местом их встречи стало Среднее Поднепровье. Асы — одни из осколков сарматской орды — осели в Подонье и, возможно в Поросье (Салтовская культура). В конце VII в. на северной границе асских поселений появились славяне. Неизбежный процесс метисации соседей был ускорен нашествием хазар, преследовавших разбитую булгарскую орду. Короткая схватка со степняками закончилась сокрушительным поражением асов. Их поселения подверглись полному разгрому, и в начале VIII в. созданное ими межплеменное объединение прекратило свое существование. Тогда же, вероятно, данниками кагана сделались и славяне, заселившие лесостепную полосу, — вятичи, радимичи, северяне.

Спасаясь от истребления, асы устремились на север, в полянскую землю (район Поросья). По-видимому, их расселение среди днепровских славян происходило мирно; во всяком случае, археологических следов военных столкновений в этом районе нет. Зато имеются многочисленные подтверждения быстрой ассимиляции пришельцев славянами. Поселения днепровских славян даже в Х в. не покрывали область Поросья, а между тем многие элементы поросской культуры ясно прослеживаются в славянских древностях этого времени. Естественно предположить, что это обстоятельство является результатом массового проникновения носителей культуры Поросья в славянскую среду. Антропологические же исследования говорят, что «скифо-сарматские» (то есть алано-асские) черты 2 , в физическом облике киевского населения древней Руси, как городского, так и сельского, выражены настолько ярко, что «это сходство может быть истолковано в плане неславянской принадлежности полян» [Алексеева Т. И. Этногенез восточных славян по данным антропологии. М., 1973. В кн.: Славяне и Русь: Проблемы и идеи: Концепции, рожденные трехвековой полемикой, в хрестоматийном изложении/Сост. А. Г. Кузьмин. 2-е изд., М., 1999. С. 121 ].

О присутствии в «русских» дружинах киевских князей многочисленного ираноязычного контингента достаточно ясно свидетельствуют иранские божества Хорс и Симаргл в языческом Пантеоне князя Владимира.

Хочу обратить внимание на то, что легенда о полянской дани, выплаченной хазарам мечами, принадлежит именно асскому населению Поднепровья. Упоминание меча, как характерного предмета вооружения скифо-сарматских народов, прослеживается в письменных памятниках со времен Геродота. Между тем археологические исследования в Среднем Поднепровье говорят о том, что меч «не имеет местных корней в культуре предшествующей поры» [Кирпичников А. Н., Медведев А. Ф. Вооружение//Древняя Русь: Город, замок, село. М., 1985. (Археология СССР). С. 320 ], а массовое вооружение мечами восточнославянских ополчений состоялось не ранее Х в., то есть тогда, когда Киевское княжество уже избавилось от даннической зависимости от хазар. Следовательно, легенда о дани мечами возникла у народа, который поселился в Среднем Поднепровье в VII-VIII вв. и с давних пор исповедовал культ меча. Этим народом могли быть только асы. В свете приведенных выше антропологических данных о физическом облике «полян», эта гипотеза обретает твердую почву.

Образование Днепровской Руси стало той подлинной встречей славянского и иранского миров, прелюдией к которой был тысячелетний период скифо-сарматского владычества в Северном Причерноморье. С этого времени древнерусская культура испытывает сильное иранское влияние. Древнерусский словарь изобилует словами иранского происхождения - «топор», «хата», «шаровары» и др. Через посредство асов древняя Русь ознакомилась с вавилонскими и пергамскими мерами длины и веса, общепринятыми в сарматский период на всем Переднем Востоке, на Кавказе и в Северном Причерноморье. Так, древнерусская «большая гривенка» или «русский фунт» соответствует вавилонской мине, а «пуд» - вавилонскому таланту; пергамский «палец» равен русскому «вершку», а «шаг» — «аршину» [Вернадский Г. В. Древняя Русь. Тверь; Москва, 2000. С. 118 ]. Русское народное искусство восприняло многие иранские мотивы. Наиболее яркий из них — излюбленный сюжет древнерусской вышивки: женщина на коне или между двумя конями, под копытами которых, а также наверху изображены по два знака свастики, — вероятно, солнце в «верхней» и «нижней» полусфере небес. Почитание скифами Великой Матери отмечено еще Геродотом; этот культ был характерен и для алан.

Древнерусские былины знают немало случев женитьбы киевских витязей на богатыршах-«поляницах», которые выезжают «в чисто поле поляковать, а искать же себе-ка супротивничка». Причем, как правило, они превосходят мужчин-«супротивничков» силой, удалью и боевым искусством. Вот Добрыня трижды наезжает на случайно встреченную в степи поляницу Настасью, пытаясь сбить ее с коня ударами палицы по голове. На третий раз Настасья, наконец, обращает на него внимание:

Думала же, русские комарики покусывають,
Ажно русские богатыри пощелкивають!

А свое предложение жениться на ней она облекает в следующую форму:

Сделай со мной заповедь великую,
А не сделаешь ты заповеди да великия —
На долонь кладу, другой сверху прижму,
Сделаю тебя я да с овсяный блин.

Богатырю Дунаю хоть и удается победить в поединке Настасью-королевичну, но затем, на свадебном пиру, она одерживает верх в соревновании на меткость: пущенная ею «стрелочка каленая» попадает в лезвие ножа, которое «рассекает стрелочку на две половиночки»; Дунай между тем трижды промахивается и в сердцах направляет четвертую стрелу «во Настасьины белы груди».

В этих сюжетах нашел отражение факт многочисленных браков славяно-«русских» дружинников с представительницами знатных родов алан. Девушка-воительница - обычная фигура в фольклоре ираноязычных народов Великой степи, причем в наиболее древних преданиях их героини, для того чтобы выйти замуж, должны непременно убить врага. В Дмитриевском могильнике на территории салтовской культуры (в верховьях Северского Донца) около 30 % женских захоронений, относящихся в подавляющем большинстве к IX в., содержат предметы вооружения: топорики, луки со стрелами, кинжалы, сабли. Вместе с оружием в погребениях в большом количестве находятся амулеты. Обращает на себя внимание то обстоятельство, что ноги этих женщин связаны, а у некоторых покойниц кости конечностей даже вынуты из могилы. Археологи полагают, что этот погребальный обычай отражал «желание живых максимально обезвредить мертвеца, лишить его возможности выхода из могилы. Очевидно, самыми опасными признавались женщины с амулетами, т. е. женщины, наделенные какими-то сверхъестественными возможностями, которые после их смерти желательно было бы предельно ослабить» [Плетнева С. А. «Амазонки» как социально-политическое явление. В кн.: Культура славян и Русь. М., 1998. С. 536

Гораздо больше сведений Геродоту удалось собрать о Скифии и скифах.

2 Академик Б. А. Рыбаков в своих трудах настойчиво отождествлял скифов-сколотов с протославянами. В качестве главного аргумента он использовал слово «сколотный» в значении «внебрачный сын», ссылаясь на один сюжет из древнерусских былин, повествующий о рождении у Ильи Муромца сына от степной поляницы-богатырши. Этого мальчика по имени Сокольник (или Подсокольник) его сверстники и дразнили «сколотным». Обидчики были жителями степи, следовательно, делал вывод Рыбаков, «сколоты» в их устах есть древнейшее название славян, т.е. геродотовских скифов-сколотов. Удивительно, что уважаемый ученый, увлеченный своей смелой гипотезой, не удосужился в данном случае заглянуть хотя бы в словарь Даля, где слово «сколотный» в его упомянутом значении отнесено к глаголам «сколачивать, сколотить». Таким образом, «сколотный сын», «сколоток», «сколотыш» означает то же, что и более позднее выражение «б… сын», т. е. «семибатечный» ребенок, зачатый гулящей матерью от неизвестного отца (по аналогии со «сколотным платьем» — одеждой, сшитой из нескольких лоскутов ткани). Скифы-сколоты на поверку оказываются совершенно ни при чем.

Скифия простиралась на север не очень далеко (днепровские пороги не были известны Геродоту), охватывая довольно узкую в то время степную полосу Северного Причерноморья. Но как любые другие степняки, скифы нередко отправлялись в военные набеги на своих близких и дальних соседей. Судя по археологическим находкам, они достигали на западе бассейна Одера и Эльбы, разоряя по пути славянские поселения. Территория лужицкой культуры подвергалась их нашествиям с конца VI века до н. э., и эти удары в спину, надо полагать, значительно облегчили венетам покорение славян. Археологами обнаружены характерные скифские наконечники стрел, застрявшие в валах лужицких городищ с внешней стороны. Часть городищ, относящихся к этому времени, хранит следы пожаров или разрушений, как, например, городище Вицин в Зеленогурском регионе Польши, где помимо прочего найдены скелеты женщин и детей, погибших во время одного из скифских набегов. Вместе с тем своеобразный и изящный «звериный стиль» скифского искусства находил множество поклонников среди славянских мужчин и женщин. Многочисленные скифские украшения на местах лужицких поселений свидетельствуют о постоянных торговых сношениях славян со скифским миром Северного Причерноморья.

02-02-2005

"Сравнив тогдашнее состояние могущества и величества Славенского с нынешним,
едва чувствительное нахожу в нем приращение… Того ради без сомнения заключить
можно, что величество Славенских народов, вообще считая, стоит близ тысячи лет
почти на одной мере".
Ломоносов М.В. "Древняя Российская история" .

Так уж повелось, что в создании политико-исторических мифов важное место занимает древность народов и ссылки на силу, знатность и могущество в древние времена. Трудно назвать хотя бы один такой миф, в котором бы не присутствовала такая ссылка на древность и былое могущество народа.

Такая ссылка на древность, очевидно, есть отголосок былых времен, когда ссылка на древность и продолжительность рода, на славных, известных предков была основой для знатности и высокого социального положения. Это в одинаковой степени касалось как отдельных представителей знати, так и государей, которые древностью своего рода обосновывали свои политические претензии.

В конце XV века, когда московские князья возвысились над всеми остальными восточнорусскими князьями, бывшими вассалами Золотой Орды, в Московии стал создаваться большой политический миф, обосновывавший все претензии московских государей на власть над русскими (и нерусскими, впрочем, тоже) землями. Далеко не последнюю роль в этом играл миф о древности династии московских князей, которую выводили из Пруса, который якобы бы потомком римского императора Августа. Этот миф впервые был выведен в сочинении "Сказание о князьях Владимирских", сочиненном, как полагают, Саввой-Спиридоном.

Поскольку среди европейских государств в этот миф никто не верил, в течение XVI-XVII веков идея древности московских государей стала постепенно преобразовываться в идею древности русского народа. В 1674 году по благословению архимандрита Киево-Печерского монастыря Иннокентия Гизеля было подготовлено обширное сочинение о начале славянского народа: "Синопсис или Краткое собрание от разных летописцев о начале Славено-российского народа и первоначальных князей богоспасаемого града Киева, и о житии святого благоверного Великого князя Киевского и Всея Руси первейшего самодержца Владимира и о наследниках благочестивого государя нашего царя и великого князя Алексея Михайловича Всея Великия, Малыя и Белыя России самодержца". В этом обширном труде, которое содержало исследование о происхождении славянского народа, выводившегося из глубокой древности, от скифов и сарматов. Книга оказалась необычайно востребованной, и переиздавалась 30 раз, вплоть до 1836 года, в особенности в начале XVIII века. "Синопсис" оказал колоссальное влияние на становление московского мифа, и, вместе с тем, на русское национальное самосознание. Только вот до сих пор изучению влияния "Синопсиса" не уделялось никакого внимания. Эта книга никогда не рассматривалась в таком ракурсе. И это странно, поскольку под влияние этого сочинения подпали такие известные ученые, как М. В. Ломоносов и В.Н. Татищев, а вслед за ними и другие русские историки.

Начиная с XVIII века теория о древнем происхождении русского народа, в том числе и от скифов, была полностью воспринята русской исторической наукой и практически не подвергалась сомнению. По мере развития археологии и открытия новых археологических культур, славянские древности все больше и больше удревнялись. Например, В.В. Хвойка рассматривал все археологические культуры в окрестностях Киева как славянские, начиная с палеолита, и до русских слоев Киева. Славян уже тогда, в начале ХХ века, связали с трипольской культурой, а Б.А. Рыбаков, в своем капитальном труде "Язычество древних славян" уже выводил отдельные элементы славянской культуры из неолита, и даже чуть ли не из палеолита. Как говорится, дальше ехать некуда.

Если бы Б.А. Рыбакову удалось доказать происхождение русских с палеолитических времен, то ура-патриоты носились бы с этим "открытием" как с писаной торбой. Хотя, с точки зрения самой обыкновенной логики, каждый народ имеет родословную, восходящую к палеолиту и времени зарождения человечества. Все народы, которые сейчас живут в мире, так или иначе произошли от каких-то нам неведомых племен эпохи последнего великого оледенения.

Великая скифская загадка

Но все же, вернемся к более поздним временам, которые нам известны как скифо-сарматское время. В археологии скифо-сарм

атское время. В археологии скифо-сарматское время слывет временем нагромождения сплошных загадок. Например, археологи привыкли иметь дело с небольшими и узко локализованными археологическими культурами, которые, по всей видимости, соответствовали районам расселения племен. Этот подход был опробован на славянских древностях, и отдельные археологические культуры, выделенные в ходе внимательного изучения Поднепровья, достаточно точно совпали со славянскими племенами, перечисленными Нестором Летописцом.

А скифский мир не такой. Он простирается на несколько тысяч километров от степей Восточной Европы, через Причерноморье, степи Центральной Азии, Южную Сибирь, и самый восточный ареал находок скифского облика встречается в излучине Хуанхэ, в Ордосе. Понятно, что племя, сколько бы многочисленное оно не было, такой территории занимать не могло. Тогда что это было? Государство? Империя?

Другая загадка скифского мира. Культуры, входящие в скифский ареал, достаточно хорошо друг от друга отделяются. Типологически предметы материальной культуры у них были разные. Но есть в скифских культурах большой комплекс тождественных предметов: оружие, украшения, предметы культа, которые имеют большое сходство на всем протяжении скифского ареала. Археологи и искусствоведы выделили даже особый скифо-сибирский звериный стиль - стиль этих самых украшений и оружия.

Когда археолог сталкивается с предметами другой культуры в составе находок локальной археологической культуры, то он рассматривает, главным образом, две версии: импорт (то есть торговля), и приход чужого населения. Если, к примеру, в находках славянского поселения встречается византийские монеты или западноевропейский меч, то понятно, что эти предметы попали сюда путем торговли или их принесли чужаки-завоеватели.

В скифском же ареале эти две версии не срабатывают. Предметов тождественного облика слишком много, чтобы все их признать импортированными. Можно было бы поддержать теорию прихода чужого населения, но тогда в отношении скифского мира придется заявить, что имело место великое переселение народов. А такого громкого заявления пока никто сделать не решается.

Вот и получается: археологи раскапывают археологические памятники, публикуют материалы, собирают конференции и съезды, но пока загадки скифо-сибирского мира решить не могут. О причинах такого положения я скажу чуть позже.

Пока археологи не в состоянии высказать какую-нибудь гипотезу или теорию, сколько-нибудь обоснованную, за них высказываются разного рода мифотворцы. Им долго думать не надо, и им не нужен кропотливый анализ источников и археологических материалов, и потому выводы у них выходят складными, да гладкими.

Запишем предками

Скифы - это народ известный в Европе, в первую очередь благодаря труду Геродота. Из этого достаточно полного, подробного и достоверного источника черпали сведения о скифах практически все авторы, начиная с античности, и до наших дней. Сегодня ни одно серьезное исследование по скифам не обходится без обращения к сведениям из Геродота, а Б.А. Рыбаков посвятил этой части Геродотова труда объемное исследование "Геродотова Скифия".

Геродот, да и другие древние авторы, много писали о том, насколько богатыми и могущественными были скифы. Находки в причерноморских курганах вполне подтвердили эту репутацию скифов. Царские курганы открыли красивейшие золотые и серебрянные изделия, когда-то принадлежавшие скифским царям.

Поэтому, с связи с этим, был большой соблазн записать скифов своими предками, чтобы при случае похвалиться богатством и силой своих "предков".

Поскольку у западноевропейских народов был под рукой повод похвалиться древностью и знатностью, в лице Римской империи, то вот у восточно-европейских народов никакой древней империи не было. Вот для них скифы были просто находкой. Особенно для Московии. Вспомним, что до того, как скифы заделались "предками" русских, московиты пытались вывести род московских князей из рода императора Августа. Но, таким образом затесаться в "цивилизованный мир" не удалось, и потому мифотворчество пошло в противоположном направлении: да, мол, мы азиаты, но наши предки были такими сильными, что ваши предки наших предков боялись.

Этот подход появился в конце XVII века, но в полный голос он заявил о себе через сто лет, когда историческими "исследованиями" занялся Михайло Ломоносов. К сожалению, я вынужден поставить слово "исследования" в кавычки, потому что его уровень подготовки в области истории России был чрезвычайно низким, главной целью своих изысканий он ставил доказательство могущества славян, и боролся с оппонентами политическими методами.

Именно Ломоносов впервые в русской историографии четко сформулировал это положение: древность народа является основанием для политических притязаний.

Казалось бы, что в этом нового? Этот подход использовался задолго до Ломоносова. Однако, новизна ломоносовского подхода к истории заключался в том, что древние народы, которые записываются предками русских, были такими же сильными, такими же могущественными, и имели почти такую же империю, какой была Российская империя во время жизни того или иного сторонника этой теории.

Это чисто имперская идеология, которой мало иметь древних и знаменитых предков, а надо еще чтобы эти предки имели огромное государство, господствовали над всеми окрестными народами, и тем самым, как бы "завещали" своим потомкам делать то же самое.

Развитие мифа

Миф о скифах, как о предках славянах складывался в несколько этапов. Первые его основания были положены в XVII веке, с появлением "Синопсиса", который выводил такую родословную славян с опорой на византийские хроники. Но, надо сказать, в те времена еще не было такого однозначного и четкого отождествления скифов, всех вместе или какой-то части, со славянами. Тогда, под влиянием византийских авторов, скифами считали все народы Причерноморья и Северного Кавказа, ведущие кочевой или полукочевой образ жизни. Византийские авторы писали, что народы Причерноморья, в частности аланы и печенеги, это - возможно, потомки тех, кого называли скифами.

Андрей Лызлов к 1692 году написал книгу "История Скифии", в которой главной темой рассмотрения были отношения русских, а также европейских народов с Хазарией, Золотой Ордой и Турцией. Лызлов в этой книге доказывает происхождение тюрков: турков и татар от скифов, и излагает отношения русских с их потомками - тюрками (Закиев М.З. Происхождение тюрков и татар. М., "ИНСАН", 2003, с. 134).

До начала XVIII века в литературе полностью господствовало верное представление о том, что предками тюрков были скифы. Это положение было позже доказано археологами, которые нашли целых пятнадцать параллелей между материальной культурой скифов и тюркских народов. 15 признаков - это значительно больше того, что можно было бы считать случайным совпадением.

Перелом в представлениях о скифах произошел в начале XVIII века, когда по просьбе Петра I европейские ученые стали разрабатывать историю славян. Надо отметить, что Петру эта разработка была нужна не ради чистого научного интереса, а ради укрепления международного престижа своего государства, которое он всеми силами преобразовывал в империю. Ему необходимо было подкрепить силу своего флота и армии еще и древностью знаменитых предков.

Родоночальником представления о том, что скифы и сарматы являются предками славян, является Георг Вильгельм Лейбниц, которого Петр и попросил заняться историей славян. В 1708 году он признал: "Под сарматами я разумею все славянские племена, которых древние называли сарматами, прежде чем стало известным название славян или славов" (цит. по: Закиев М.З. Происхождение тюрков и татар. М., "ИНСАН", 2003, с. 135).

Начало пересмотру сведений Геродота и других историков сим было положено. Дальше - больше, и чем больше накапивалось литературы на эту тему, тем дальше "научные" представления отходили от реального понимания проблемы. К сожалению, в этом случае слово "научные" необходимо употребить именно в кавычках, ибо исследователи руководствовались сплошь и рядом далеко не научными соображениями, и нередко позволяли передергивать источники.

Насколько можно судить, в скифском вопросе все крупные ученые XVIII века подпали под влияние политических интересов российской короны. Из Геродота никоим образом нельзя было вывести, что сарматы - это именно славяне. И вообще, как пишет Б.А. Рыбаков, при внимательном чтении Геродота отчетливо видно, что основная задача историка состояла в том, чтобы описать ход кампании Дария по завоеванию Скифии, а не давать подробные этнологические характеристики народам, которые Скифию населяли.

Геродот никак не мог выступить союзником в создании таких патриотических мифов, вроде происхождения славян от скифов, и потому с того времени начинаются обвинения Геродота в неточности и недостоверности. Это с одинаковым рвением делали как отечественные, так и европейские специалисты по мифотворчеству.

Только политическим заказом можно объяснить мнение Готлиба Зигфрида Байера о скифах - как о пришлом народе, а о славянах - как об автохтонном. При этом от скифов произошли финны, ливы и эсты. Это представление есть, по всей видимости, диковинная смесь отрывка из Повести временных лет, которая как раз тогда впервые была опубликована в выдержках на немецком языке Герардом Фридрихом Миллером в журнале "Sammlung RuЯische Geschichte", и сведений, подчерпнутых из Геродота. Это при том, что в вопросе средневековой истории Восточной Европы, в которой Байер действительно был специалистом, он не замечен в таких натяжках и передергиваниях. Его статьи по истории в сборниках Санкт-Петербургской Академии Наук показывают тщательность и дотошность в разборе исторических вопросах.

Вот уж что действительно удивительно, так это то, что вслед за Байером пошел его лютый враг в Академии Наук - Михайло Ломоносов. Ломоносов, как известно, много времени посвятил "патриотической" борьбе с немецкими профессорами в академии, но вот в вопросе о скифах он полностью поддержал точку зрения Байера: финны - есть скифы, славяне - есть сарматы. Это очень показательно, ибо Ломоносов так охарактеризовал Байера и его рассуждения: "Мне кажется, что он (Байер - Д.В.) немало походит на некоторого идольского жреца, который окурив себя беленою и дурманом, и скорым на одной ноге вертением закрутив себе голову, дает сумнительные, темные, непонятные и совсем дикие ответы" (Ломоносов М.В. Полное собрание сочинений. Т.6 Труды по русской истории, общественно-экономическим вопросам и географии 1747-1765 гг. М.-Л., "АН СССР", 1952, с. 31). Эту характеристику вполне можно применить и к самому Ломоносову и заявить, что он в вопросе о скифах сам руководствовался "сумнительным, темным, непонятным и совсем диким ответом" обкурившегося беленой и дурманом идольского жреца.

Добавим к этому еще и позицию Ломоносова в отношении истории славян вообще. Он считал территорию, на которой Геродот располагал скифов, заселенную предками славян: венедами, аланами, роксаланами, мидянами и так далее. Основая идея Ломоносова и его последователей заключалась в том, что вся территория Российской империи является славянской землей, а уж от кого точно произошли славяне, это представлялось не таким важным делом.

В общем и целом, надо признать, что творчество профессоров Академии Наук в исследовании скифов, привело к появлению "научно доказанного" мифа о происхождении славян от племен, упомянутых в "Истории" Геродота, который потом и послужил основой для развития всех остальных цветастых мифов, и заявления, что скифы - это и есть славяне.

В истории формирования мифа о происхождении славян от скифов часто научные интересы переплетались с ненаучными, и научные открытия и данные становились основой для мифотворчества откровенно политического свойства. Собственно, так было со всеми научными теориями, которые использовались в качестве подпорки под политическими мифами.

Новый период обновления этого представления наступил в 40-х годах XIX века, и связан с творчеством П.И. Шафарика, крупнейшего исследователя славян. При всех его блестящих ученых достижениях нельзя не сказать о том, что в его времена в России и в ряде славянских стран развивалась теория о единстве и родстве всех славянских народов. Шафарик, как крупный ученый-славист, не мог остаться в стороне от этого процесса. Только он все же отнесся куда более добросовестно к материалу Геродота, и назвал славянскими только будинов и невров из числа народов, упомянутых в геродотовском сочинении. Вокруг них потом и закрутились многочисленные теории и гипотезы принадлежности невров и будинов, а, может быть, и еще каких-то народов, упомянутых Геродотом, к славянам. Все подобные теории потом ссылались на авторитет Шафарика.

Вообще, на протяжении XVIII и XIX веков существовала другая точка зрения о том, что скифы являются предками тюрков, и высказывалась мысль о том, что название "скиф" было собирательным, и под ним подразумевались многие народы, разные и говорящие на разных языках. Такой точки зрения придерживались русские, немецкие и татарские исследователи: В.Н. Татищев, Н.М. Карамзин, К. Нойманн, тот же П.И. Шафарик (который считал скифов монголами, в состав которых в то время включали и тюрков), Геза Куун, Хасан Гата аль-Габаши, Хади Атласи, Садри Максуди Арсал, Заки Валиди Тоган, Адиля Айда, М.З. Закиев, Фиридун Агасыоглу, Олджас Сулейменов, Илхами Дурмуш и другие.

До того, как Геродота признали историком, дающим точные и достоверные сведения, еще оставалась возможность оспаривать эту версию, акцентируя внимание на тех или иных непонятных местах геродотовского сочинения. Но, после того как в 80-х годах XIX века достоверность геродотовских сведений была точно установлена, подавляющее большинство таких возражений лишилась своей почвы. Кроме того, появились данные археологии, сведения о материальной культуре скифских племен, которые стали вносить разные корректировки в теории и гипотезы.

В связи с этим нельзя было уже признавать скифов или сарматов предками славян. Но оставалась возможность признавать славянскими те или иные племена, которые по данным Геродота входили в состав Скифии. Вокруг них и развернулась дальнейшая борьба.

Все зависело от того, как будут локализованы те или иные народы и с какими археологическими культурами их ареалы совпадут. Эта работа совпала с очередным этапом формирования патриотической мифологии в 40-х годах ХХ века, когда многие историки стремились показать славу и древность славянского государства, выводя его от Кивеской Руси вплоть до Советского Союза. Археологами завладела идея - если удалось столь успешно локализовать славянские племена, упомянутые Нестором в Повести временных лет, и привязать их к конкретным археологическим культурам, то, может быть, то же самое получится сделать с народами Скифии?

Первая схема размещения народов Скифии была предложена Б.Н. Граковым в 1947 году и вызвала массу дискуссий. В конце концов, в 1971 году автор внес в нее значительные изменения. Свои схемы предлагали М.И. Артамонов, А.П. Смирнов и А.И. Треножкин, причем дважды, в 1961 и 1971 годах.

Б.А. Рыбаков подвел в своей книге "Геродотова Скифия" неутешительный итог этим изысканиям. Разработать сколько-нибудь надежной системы локализации народов Скифии не удалось. Слишком были различны эти схемы: "Образовавшиеся на сводной карте пространства охватывают, как правило, по нескольку разнородных археологических культур каждая, что свидетельствует об отсутствии единого принципа у четырех исследователей" (Рыбаков Б.А. Геродотова Скифия. Историко-географический анализ. М., "Наука", 1979, с. 16).

Особенно досталось будинам, которых каждый исследователь передвигал в самые разные места Центральной и Восточной Европы. Рыбаков насчитал до 12 мест, в которых те или иные исследователи "поселяли" будинов.

В конце-концов возобладал компромиссный вариант, согласно которому к славянам относится часть скифов, которых Геродот называл скифами-пахарями. Конкретных доказательств этому обычно не приводится, кроме общего соображения, что хозяйство славян было основано на пашенном хозяйстве, значит и скифы-пахари были, скорее всего, славянами. Выдвигалась также версия о том, что часть скифов носила самоназвание "сколоты", которое, возможно, было славянским.

Расщепление науки и мифологии

Что хорошего произошло в области изучения скифов в ХХ веке, так это то, что области науки и мифологии расщепились и разошлись на приличное расстояние. Большое количество археологических материалов и крупные капитальные исследования, с привлечением обильного материала, сузили почву для мифологии до предположения, что часть скифов была славянами, или праславянами, если быть точными. Собственно, об этом же говорли практически все серьезные исследователи скифской культуры, которые поддерживали мысль о том, что этноним скифов был собирательным, и под ним понимались многие народы, в том числе, возможно, и славянские.

Тем же, кто из патриотических соображений продолжает придерживаться мнения о том, что скифы - это и есть предки славян, то им приходится аппелировать к очень ненадежным источникам. Вот, например, Валерий Шамбаров в книге "Русь: дорога из глубин тысячелетий", прямо аппелирует к "Велесовой книге" в вопросе, кому именно предками приходятся скифы (Шамбаров В. Русь: дорога из глубин тысячелетий. М., "Эксмо-пресс", 2002, с. 150). Правда, еще добавляет сведения чисто мифологического характера из Иоакимовской летописи, и приходит к "выводу": "Это может значить лишь то, что племя вендов произошло от смешения скифов и словен" (Шамбаров В. Русь: дорога из глубин тысячелетий. М., "Эксмо-пресс", 2002, с. 151). Вот так, скифы смешались со словенами и получились венды. Это вполне ломоносовский подход, в рамках которого отец-основатель патриотической историографии с такой же легкостью производил один народ от другого, основываясь даже на случайном совпадении или созвучии имен.

Кстати, книга Шамбарова в этом отношении - редкий пример благонамеренного патриотического мифотворца. Он бесспорно владеет некоторой суммой познаний, однако пытается обосновать, например, историчность Всемирного потопа, и выведение корней славян и русского государства прямо из послепотопных времен. При этом он одинакового аппелирует как к научным данным и достоверным документам, так и явным фальшивкам, вроде "Велесовой книги", и суждениям "авторитетов", вроде А.И. Асова.

Это отрадный процесс, потому что он позволяет надеяться на то, что рано или поздно эта мифология будет изжита, и освобождение от ее влияния позволит исследователям взглянуть под другим углом на старые проблемы.

Зачем?

Здесь важно поставить другой вопрос: зачем все это нужно? Зачем вообще появился этот миф о происхождении славян от скифов? Ведь археологические данные говорят о том, что славяне были сравнительно небольшим автохтонным союзом племен, жившим широкой полосой от Одера до Днепра между Припятью и верховьями Вислы, Днестра и Буга. Они стали переселяться в новые земли только в VI веке, и этот процесс достаточно надежно документируется как письменными источниками, так и археологическими данными.

Как мне кажется, имеет место быть определенный комплекс неполноценности среди патриотически настроенных товарищей, которые привыкли считать, что русское государство было создано только славянами, которые имеют долгую и славную историю. Участие и влияние других народов патриоты согласны признавать только века для XVI, когда Московия уже вошла в силу и распространилась на большую территорию. А до этого принято признавать роль других народов только враждебной и деструктивной для русского государства. Вроде того, что предки "отстояли" от Дикого поля и Золотой Орды, и нам то же завещали делать.

Но все равно, есть в таких построениях какой-то элемент неопределенности, неясности. Вроде бы и убежденно говорят о древности славян и о "славянской трипольской культуре", но с доказательствами что-то не спешат. Вроде и убежденно бъют кулаком по столу, и отстаивают тезис о "древнерусском" государстве, но шило-то лезет упорно из мешка, то есть из летописей, где четко указано, что тюрок в Киевской Руси было не меньше, чем славян. Даже в великое "Слово о полку Игореве" вплелись кыпчакские слова, вот ведь незадача. И князь Святослав видит очень даже непатриотический сон, где беседует с бусурманами на половецком языке (Сулейменов О. Аз и Я. Эссе, публицистика, стихи, поэмы. Алма-Ата, "Жалын", 1990, с. 439). Да и потом, из 200 дворянских родов Российской империи 132 рода были как раз тюркского или монгольского происхождения. А это уже аргумент весомый

Вот это и не хотят никак признавать патриоты. Не хотят сказать, что на самых ранних этапах сложения древнерусского государства огромное влияние оказали тюркские народы: печенеги, половцы, хазары, булгары и другие. Если признать это влияние, то нужно будет признать влияние тюрков на сложение уже и русского народа, и сказать, что русский народ - это не чистые славяне, а народ полуславянского - полутюркского происхождения, наподобие дунайских болгар, в которых слились дунайские славяне и булгары.

Вот это для патриотов страшно. Это разрушает их мировоззрение до основания. Отсюда и стремление удревнить славян настолько, чтобы там, в глубокой древности никаких тюрок не было, и была бы отговорка насчет того, что "был же древний и чистый корень".

Вторая причина, которая толкает их на подделку истории, заключается в том, что в XIX веке Российская Империя, будучи на вершине могущества, играла роль "защитницы славян и православия". Под тезисом защиты славян на Балканах и православия скрывались совершенно конкретные интересы в балканских провинциях Оттоманской Турции и в контроле над черноморскими проливами. Но империя, со значительной частью русских интеллектуалов, играла в эти игры, доказывая свое славянское и только славянское происхождение, и извечную приверженность истинному православию. И то, и другое, было не совсем так.

Скифы - тюрки

Во все времена существовало мнение о том, что скифы были тюркоязычным народом. Этого мнения придерживались византийцы, оно отразилось во многих византийских сочинениях, а вслед за византийцами такого же мнения придерживались и европейские, и русские авторы. Тот же Лызлов, например.

Даже в те времена, когда из политических соображений началось отрицание тюркоязычности скифов, и делались попытки привязать их то к индоевропейцам-иранцам, то к славянам, были исследователи, придерживающиеся версии тюркоязычности скифов. Они даже разработали скифо-тюркскую теорию, согласно которой все скифы, все народы, носившие это имя, были тюрками. Современные тюркологи, например М.З. Закиев, считают эту теорию некорректной. По его мнению, только часть скифов была тюрками, а другие народы носили этот этноним в силу доминирования скифов над ними.

Есть много доказательств тюркоязычности скифов, во всяком случае, значительной их части. Мы остановимся на двух главных доказательствах: лингвистических и археологических.

Важнейшим доказательством тюркоязычности скифов является семантика имен родоначальников скифов: Таргитая и его сыновей Липоксая, Арпоксая, Колаксая.

Согласно ирано-скифской теории, которую активнее всего развивал В.И. Абаев, имена расшифровывались так:

Таргитай - долгомощный,
Липоксай - блеск солнца,
Арпаксай - владыка вод,
Колаксай - блеск солнца

Согласно прочтению имен с помощью тюркских языков, сторонником чего является М.З. Закиев, расшифровка имен звучит по-другому:

Таргитай - земледельческий благородный род,
Липоксай - охраняющий свои границы благородный род,
Арпаксай - охраняющий свои владения благородный род,
Колаксай - охраняющий свою столицу благородный род.

(Закиев М.З. Происхождение тюрков и татар. М., "ИНСАН", 2003, с. 144)

Нельзя не заметить, что толкование скифских имен с точки зрения тюркской семантики более логично и более последовательно, чего нельзя сказать о толковани скифских имен иранистами.

Кроме того, археолог И.М. Мизиев выдвинул 15 скифо-тюркских археолого-этнографических параллелей, в том числе:

1. Способ доения кобылиц при помощи костяной трубочки в виде флейты,
2. Способ варки мяса в желудках животных.
3. Совпадение упавших на землю золотых плуга, ярма, секиры и чаши с балкарскими (тюркский народ Северного Кавказа - Д.В.) названиями созвездий.
4. Способ гадания на ивовых прутьях.
5. Способ гадания на липовом мочале.
6. Способ образования курганов.
7. Обычай сопровождать умерших лошадьми.
8. Использование войлока.
9. Способ приготовления щитов.
10. Способ скальпирования врагов.
11. Практика бальзамирования тел умерших.
12. Погребальный обряд
13. Наличие погребальных камер-срубов, перекрытых накатом.
14. Захоронение в специальных колодах-саркофагах, выдолбленых из толстых бревен.
15. Очистительные обряды после похорон, то есть скифо-тюркские бани.

(Закиев М.З. Происхождение тюрков и татар. М., "ИНСАН", 2003, с. 158).

К этому стоит добавить, что такие же признаки наблюда.тся у всех археологических культур скифо-сибирского мира. Особенно ярко это заметно у тагарской культуры Южной Сибири, которая имеет бесспорную связь с более поздней таштыкской культурой, которая одновременна созданию Кыргызского каганата и появлению тюркских надписей на Енисее. То есть, преемственность тюрков кыргызов, таштыкцев от населения тагарского времени никем из археологов не оспаривается. Но, вместе с тем, тагарская культура имеет практически все перечисленные яркие признаки. Для нее характерны курганы, сопровождение погребенных царей захоронения лошадей, использование войлока, бальзамирование тел умерших, и строительство камер-срубов с мощным накатом.

Кроме этого есть еще надежные доказательства на материалах археологии культур скифского облика в Средней и Центральной Азии.

Расставание с мифами

Все же с мифами о том, что скифы могут быть предками славян, придется расстаться. Уже сейчас есть достаточно надежные данные, которые не позволяют скифов записать в славянские предки, и, более того, с течением времени, с развитием изысканий и архоелогических исследований, эти доказательства будут прирастать и укрепляться.

Возможно, что часть племен, когда-то входивших в Скифию, были праславянскими. Материалы Б.А. Рыбакова, изложенные в "Геродотовой Скифии", дают основание так думать.

Но расставание с мифами о скифах-славянах и признание их тюрками ставят перед историками и археологами нелегкие вопросы. Придется признавать, что тюрки имели сильнейшее влияние на восточных славян, на сложение Киевской Руси, на сложение древнерусского государства и всего русского народа. Кому-то это, может быть, неприятно, но уйти от этого не получиться.

Напомню, мы пытаемся понять, с кем воевали древние римляне, выйдя на восточную границу Дакии. Слово "волохи", которым русская летопись обозначала древних римлян и предков современных румын и молдован, однако, - скифо-сарматское. Начнём с легенды об Андрее Первозванном, приведённом в «Повести временных лет». Важна одна деталь, касающаяся летописного эпизода об Андрее Первозванном. Византийское церковное предание говорит о том, что апостол Андрей проповедовал христианство среди жителей крымских городов и скифов. Русский летописец, поместив эту легенду в свой текст, заменяет скифов на славян днепровских. Случайна эта замена, или за ней скрыт намёк на родство славян и скифов? Геродот приводит легенду о зарождении скифов от Колоксая, получившего в подарок от отца, бога Таргетая золотые плуг, секиру и конскую сбрую (символы скифов-землепашцев, скифов-воинов и скифов-скотоводов). До XVII века русские люди, в том числе и князья, носили медальоны-обереги, на одной стороне которых изображались христианские сюжеты, а на другой — голова, реже фигура женщины, обрамлённая лучеобразными змеями. Археологи нашли множество таких "змеевиков". Скифское изображение змееногой богини на золотом конском налобнике стилистически является образцом для древнерусских змеевиков, изображавших богиню в полный рост. На некоторых таких змеевиках есть надписи, относящиеся к этой "Медузе Горгоне": "Дна", подобная змее или дракону, "родильница" ("матица"). Что же это за "матица Дна", способная защитить хозяина оберега от напастей наравне с распятием? Не являются ли змеевики-обереги отражением другой легенды о происхождении скифов, приведённой Геродотом в явно эллинизированном виде? Эта легенда рассказывает о рождении скифов от змееногой богини и Геракла, пасшего когда-то коней то ли в Северном Причерноморье, то ли в Крыму. Не в связи ли с этой легендой "проговорился" польский хронист Галл Аноним, безусловно, знавший труды Геродота, назвав славян-язычников "змеиным родом"? Знал, значит, скифский вариант родословной славян! На “иранском” (скифском) наречии слово «Дн» означало реку вообще. Отсюда названия многих рек южной Руси - Дон, Днепр, Днестр и т.п. Змееногая богиня Дна – видимо, символ одной или всех этих рек с многочисленными притоками - “змеями”. Геракл же (“отец скифов”, разумеется, имел другое имя в скифском эпосе) – мифологический символ некоего конного племени, давшего начало причерноморским скифам. Скифы, как и сарматы, антропологически сходны древним славянам. Уже теплее! Много общего и в их "характерах": неприхотливость и одновременно чистоплотность, свободолюбие, отчаянная храбрость, своеобразные принципы справедливости, приверженность коллективизму, традиции многочисленных и длительных застолий с хмельным питьём, драчливость, сочетавшаяся с долготерпением и уникальной верностью дружбе. Кельты, скифы и славяне умели изготавливать уникальный по своим свойствам хмельной мёд, который сбраживался каким-то таинственным способом без участия дрожжей. Много общего у славян и скифов в тематике и стилистике изобразительного искусства. Один скифский «звериный стиль» чего стоит! Он воспринят и древними славянами, и кельтами и скандинавскими германцами в их предметах быта и украшениях. Ещё теплее! От скифов в русский язык попали многие слова: топор, колос, молоко, корова, собака и т.п. Обратите внимание, что эти слова употребляются в хозяйственной деятельности. В отличие от юго-западных кандидатов на «отцовство» славян, скифо-сарматы в области материальной культуры гораздо ближе к нашим древним предкам. Скифы-сколоты жили в Среднем Поднепровье практически в тождественных с древними славянами хозяйственных условиях. В верованиях скифов и древних славян много общего. Яркий пример – культ меча. Слово "бог" - "иранское"! Если бы славяне были только соседями скифов, то «те праславянские племена, которые жили близко к населению лесостепной полосы скифского времени, были бы связаны и культурно, и, как показывает археологический материал, этнически со скифами», как справедливо пишет в своей книге о скифах историк А.П. Смирнов. Но скифская тематика и стилистика в изобразительном искусстве распространена особенно сильно не на юге, граничащем с лесостепью, а на севере Руси (по сей день)! Большинство историков хором называют скифов, как и ариев, и киммерийцев кочевниками. Однако, археологи убедительно доказывают, что и до прихода в Европу, и после этого у скифов наряду со скотоводством было развито земледелие (у саков - даже орошаемое земледелие!). Те же археологи приводят сведения о том, что скифы от Днепра до Алтая жили в посёлках вроде Бельского или Никопольского городищ, в глинобитных или бревенчатых домах. Крымские и причерноморские греки покупали у скифов ХЛЕБ! Высочайший уровень ремесленного и ювелирного дела кочевникам не свойственен. Удивительный парадокс! На большой карте Великой Скифии в скифском зале Эрмитажа показаны больше десятка скифских городищ, найденных археологами. Экскурсовод, рассказывая о скифах, называет их кочевниками. А в ответ на простой вопрос пожимает плечами! «Почему у кочевников – десятки городов и городищ? Но как же быть с описанием жизни скифов, приведённым Геродотом? Из этого описания следует, что скифы жили в кибитках, питались кобыльим молоком и мясом диких и домашних животных. Это же типичные признаки быта кочевников! А каков мог ещё быть быт конного полка воинов и их слуг, проводивших почти всю жизнь в походах и «летних лагерях»? Ведь именно с ними, с царскими скифами, общался учёный грек. Вероятно, кочевой образ жизни являлся своеобразной привилегией воинской элиты – кшатриев – царских скифов, быт которых описывал Геродот и запечатлели древние ремесленники в своих драгоценных шедеврах. Академик Б.А. Рыбаков изучил и замечательно описал в своих работах о Киевской Руси процесс сбора дани у подвластных соплеменников их князьями – полюдье. Полюдье заключалось в ежегодном объезде княжеской дружиной во главе, как правило, с самим князем своих земель по издавна определённому маршруту. Сборщики полюдья отправлялись в путь в начале зимы, объезжали населённые пункты, куда окрестное население свозило установленное для сдачи в качестве налогов (дани) имущество. Здесь же князь чинил суд и решал вопросы «на местах». К концу зимы обоз с данью возвращался в столицу (племенной центр). Таким образом собирали дани не только стольно-киевские князья, но и князья племенные. Казалось бы проще было сдавать дань в установленные места – погосты государственным чиновникам, под охрану местных гарнизонов, которые свозили бы собранное в Киев. Такую организацию и установила княгиня Ольга, но поводом для изменения существовавшего порядка было чрезвычайное обстоятельство – убийство князя во время полюдья. Видимо, у полюдья были глубокие корни, уходящие в древнюю традицию, когда племена ариев (киммерийцев, скифов, сарматов) имели варновую структуру. «Кочевники»-кшатрии собирали дань, ипользовавшуюся для поддержания обороноспособности племени, демонстрировали свою силу защитников, решали текущие вопросы управления повседневной жизни. В этом состояла их служба племени и их привилегия. Получается, что сходство скифов с древними славянами совершенно конкретное. Но… Великая Скифия погибла в III веке до нашей эры под ударами сарматов. А где же праславяне?

6 788

Есть цивилизации, которым фатально не везет уже после их крушения. Исследователи просто-напросто фальсифицируют (по большей части) их историю, оказываясь в плену у ложных стереотипов. Одна из таких цивилизаций — Скифия. В свое время скифов-индоевропейцев вообще причислили к монголам, что нашло и художественное отражение — вспомним хотя бы Блока:

«Да, скифы — мы! Да, азиаты — мы,
С раскосыми и жадными очами!»

Потом почти полностью возобладала точка зрения, согласно которой, скифы представляли собой северно-иранский народ, хотя множество явлений никак нельзя объяснить при помощи вышеуказанной гипотезы.

Например, многие «матерые» иранисты не в состоянии этимологизировать некоторые скифские имена. Сразу вызывает настороженность и упорное отождествление в средневековой традиции славян и скифов. Так, византийские авторы — Зонара, Скилица, Кедрин и др. упорно называют русов скифами и тавроскифами. Славянство скифов утверждается и в русских летописях («Влесова книга», «Повесть временных лет», «Мазуринский летописец», «Иоакимовская летопись» и т. д.).

Уже само наличие потрясающего сходства между скифами и славянами должно было бы заставить историков искать ответ на «скифский вопрос», уделяя огромнейшее внимание последним.

Однако, увы, наблюдается совершенно обратное. «Скифоведы» сломя голову бегут от славянской тематики. Иногда можно встретить и такие высказывания по поводу скифов: «Что… касается их непосредственной связи со славянами — в качестве предков или противников, то это чистейшей воды вымысел». (Брагинский И. Б. В поисках скифских сокровищ. Л., 1979. с. 27).

Не многим лучше обстоят дела в области официального, «академического» славяноведения — здесь скифов и славян также принято отделять друг от друга, причем довольно категорично. Есть, правда, одно, но довольно яркое исключение. Речь идет о концепции академика Б. А. Рыбакова, выделяющего славянский элемент внутри Скифии, описанной «отцом истории» Геродотом в 5 в. о н. э. как «квадрат». ограниченный с юга — Черным морем, с запада — Днестром, с севера — реками Конская и донец, с востока — Доном. Такое выделение основано на правильном социокультурном анализе легенды о происхождении скифов, которая дошла до нас в пересказе Геродота.

Ее текст стоит привести полностью: «Как утверждают скифы, из всех племен их племя самое молодое, а возникло оно следующим образом: первым появился на этой земле, бывшей в те времена пустынной, человек по имени Таргитай. А родители этого Таргитая, как говорят (на мой взгляд, их рассказ недостоверен, но они все равно так говорят) — Зевс и дочь реки Борисфен (Днепр — А. Е.). Такого именно происхождения был Таргитай. У него родились три сына: Липоксай (Гора-Царь — А. Е.) и Арпоксай (Царь водных глубин — А. Е.), и самый младший Колаксай (Солнце-Царь — А. Е.). Во время их правления на скифскую землю упали сброшенные с неба золотые предметы: плуг с ярмом, обоюдоострая секира и чаша. Старший, увидев первым, подошел, желая их взять, но при его приближении золото загорелось. После того, как он удалился, подошел второй, и с золотом снова произошло тоже самое. Этих загоревшееся золото отвергло, при приближении же третьего, самого младшего, оно погасло и он унес его к себе. И старшие братья после этого, по взаимному согласию, передали всю царскую власть младшему. От Липоксая произошли те скифы. Которые именуются родом авхатов. От среднего Арпоксая произошли именуемые катирами и траспиями. От самого же младшего из них — скифы, которые именуются паралатами. Все вместе они называются сколоты по имени царя; скифами же назвали их греки. Скифы утверждают, что именно так они и произошли, лет же со времени их происхождения от первого царя Таргитая до похода Дария на их землю всего, как говорят, не больше тысячи, но имено столько. Это вященное золото цари берегут больше всего и каждый год умилостивляют его большими жертвоприношениями. Кто на этом празднике, охраняя священное золото, уснет под открытым небом, тот, как считается у скифов — не проживет и года. Поэтому ему дают столько земли, сколько он сможет объехать на коне за один день. Так как страна очень велика, Колаксай разделил ее на три царства между своими сыновьями и одно из них сделал наибольшим — то, в котором хранится золото». (Геродот имеет ввиду не создание трех государств, но возникновение особых административных областей. Такой трактовки придерживаются многие «скифоведы», например, А. М. Хазанов — см. книгу «Скифский мир» (Киев., 1975.с. 81). Сама же легенда дошла в иранской передаче, т. е. со слов рассказчика-иранца).

Прежде всего, бросается в глаза то, что носители рассматриваемой сейчас этногенетической легенды включали в число сакральных предметов плуг. Это ясно указывает на земледельческий характер их хозяйственной жизни. Таким образом, указанная легенда никак не могла принадлежать кочевым скифам, и к ее носителям можно отнести только «скифов-земледельцев» (иначе — «скифов-пахарей») — разделение скифов на две части — кочевую и земледельческую — составляет один из важнейших элементов геродотовой системы описания скифов. Скифы-земледельцы помещаются «отцом истории» в район Среднего Приднепровья (античный историк называет их «борисфенитами», т. е. «днепрянами»), входившего в состав т. н. «чернолесской» археологической культуры (10-8 вв. до н. э.), которая удивительнейшим образом (по весьма сложной конфигурации) совпадает с зоной древнейших славянских гидронимов, т. е. может с полным основанием считаться праславянской. Последующие культуры Среднего Приднепровья, в том числе и т. н. «скифская» (7-4 вв. до н. э.), сохраняют преемственность от чернолесской. Получается, что скифско-земледельческая культура времен Геродота является славянской, следовательно, славянами являются и носители легенды — сколоты.

Кстати, указанный этноним великолепно этимологизируется на славянской основе. Очевидно, он произошел от реконструированного праславянского слова *kolo («колесо», «плуг»), восходящего к общеиндоевропейскому * kuolo -, производного от глагольной основы * kuel — («двигаться», «вращаться»). Данное слово связано как с кругом и движением, так и с солнцем. Следует вспомнить о том, что богом солнечного светила (не самого Света, а планеты) был Хорс (легкость перехода «х» в «к», «р» в «л»). По всей видимости, этноним «сколоты» означает «солнечные, живущие (двигающиеся) вместе с солнцем». Интересно, что к * kolo близко праславянское * koleda, являющееся, в первую очередь, именем славянского бога Коляды, связанного с зимним солнцестоянием, «рождением» нового солнца, удлинением дня. К указанным двум словам близко праславянское *koleno («колено», «племя», «род»), также восходящее к индоевропейскому *kuel. (Этимологический словарь славянских языков. Праславянский лексический фонд. Вып. 10. М., 1983. с. 141-144, 132-134).

В пользу славянства сколотов говорит и название самого мощного их «племени» (правильнее говорить — диалектно-бытовой группы) — паралатов. Учитывая крайнюю легкость перехода «р» в «л» и «а» в «о» его можно считать иранизированной формой этнонима «поляне», естественно, звучащего в 1 тыс. до н. э. несколько иначе, очевидно — палы. Паралаты жили как раз в Среднем Приднепровье, т. е. в регионе, где «Повесть временных лет» помещала полян. Показательно, что в 1 в. до н. э. греческий писатель Диодор Сицилийский сообщал о неких палах, обитавших в Северном Причерноморье. Он же сделал пересказ одной интереснейшей легенды, повествующей о Пале и Напе, двух сыновьях Скифа, родившегося от соития Геракла и змеедевы. Причем сам Скиф в сочинении Диодора Сицилийского предстоит не как прародитель этноса, но в качестве одного из правителей, всего лишь давшего ему имя (еще до Скифа действовал какой-то скифский царь). Складывается впечатление, что писатель создал искусственную легенду о скифах, приписав мифическому Скифу статус прародителя палов-паралатов (потомков Пала). Он сделал это, следуя за всей эллинской этногенетической традицией, «объединившей» славян и иранцев в рамках одного общего этнонима — «скифы». Что же касается потомков Напа, то их несомненно следует причислить к скифам-кочевникам. Самое главное — палы однозначно связываются со скифами, что подтверждает сделанное выше отождествление паралатов с полянами.

Подтверждает его и римлянин Плиний Страший (1 в. н. э.), локализовавший в Северном Причерноморье неких спалеев. Но особенно ценно сообщение готского историка Иордана (5 в.), сообщившего о народе спалов, населяющих область Ойюм, находящуюся в Скифии — недалеко от Черного моря. Исследователи много спорят по поводу того, где же располагалась эта область (готское ajoum — «страна, изобилующая водой», «речная область»), населенная спалеями? Большинство их почему то склонно видеть в ней Пинские болота, хотя уже само указание на речную область говорит о том, что спалеи жили у некоей великой реки, в стране, «изобилующей водой». Таковой рекой, с большой долей вероятности, следует считать Днепр. Итак, Иордан через тысячу лет после Геродота и четыреста лет после Диодора Сицилийского и Плиния Старшего, помещает в Приднепровье народ, чье имя этимологически тождественно паралатам. Его источник уже гораздо ближе, по времени, к «Повести временных лет», рассказывающей о полянах.

Все это придает дополнительный вес версии о тождестве сколотов-паралатов и летописных полян, ставших ядром мощнейшего восточнославянского государства, известного как «Киевская Русь».

Паралаты-палы-спалеи-спалы-поляне этимологически связаны со словом «поле» и это великолепно согласуется с данными Геродота, приписывающего днепровским праславянам-сколотам наличие высокоэффективного земледелия (что подтверждается и данными археологии). Рассуждая о геродотовых скифах-пахарях (иначе оратаях) И. Е. Забелин сделал следующее наблюдение: «По точному описанию Геродота жительство этих скифов-оратаев приходится прямо на киевскую область. Как увидим ниже… и по левому берегу Днепра живут также земледельцы на супротив этих оратаев… Западная часть Скифии… была заселена по обеим сторонам Днепра до Киева пахарями-земледельцами, которые по нашей летописи именуются полянами, а поляне в древнем языке обозначают пахарей, ратаев (польский ратай), так что геродотово название оратаев есть как бы перевод имени полян». (Забелин И. Е. История русской жизни с древнейших времен. Ч. 1. М., 1908. с. 218).

Этимологическому разбору (на славянской основе) вполне поддаются и авхаты, которых академик Рыбаков весьма обосновано связывает с древнейшей славянской гидронимикой Приднепровья (реками Большая Вись, Малая Вись, Висун). Согласно ему здесь имеет месть быть переход «вх» в «вс», вполне естественный при взаимозаменяемости славянских и иранских наречиях звуков Х и С. Отметим, со свой стороны, что название племени «авхов»-«авсов» может быть связано с именем древнеславянского бога Авсеня, одного из покровителей земледелия.

Концепцию Рыбакова, воскрешающую на новом уровне, особую историческую традицию 19 — нач. 20 в. (И. Е. Забелин, П. И. Шафарик и др.), которая приписывала славянство скифам-земледельцам, нужно считать мощнейшим прорывом к восстановлению всей правды о нашей древней истории, искаженной стараниями откровенных русофобов (например, норманистов), и чересчур острожных историков. Однако, его методология имеет существеннейший изъян. Рыбаков слишком много внимания уделяет различиям между славяно-скифами и скифо-иранцами, делая это в ущерб их сходству. А между тем, сам Геродот считал нужным именовать сколотами (признавая этот синоним самоназванием) всех скифов и приписывать всем им (как земледельцам, так и кочевникам) одну этногенетическую легенду. Конечно же, такой подход во многом неправомерен, т. к. он, в свою очередь, игнорирует факты этнического различия, существовавшего внутри Скифии. (Сам этноним «скифы» — греческого происхождения. Так называли эллины и всех жителей Скифии вообще, и кочевников-иранцев в частности. Очевидно, оно получило столь широкое распространение, что его стали использовать как славяне, так и северные иранцы (исконное самоназвание последних — «саки») С известной долей осторожности можно прислушаться к мнению русского историка 19 в. Е. И. Классена, считавшего, что этноним «скифы» произошел от греческих терминов, связанных с выделкой кожи: На греческом языке «скутость» означает у адриатических греков «кожу» — «кутис», а у понтийских греков «сыромять» или сыромятную кожу. Действительно, выделка кожи имела огромное значение для кочевников). Однако, ведь должна же была существовать какая то причина, заставившая Геродота пойти на такое объединение?

Да, безусловно, такая причина была. Скифское единство и в самом деле следует считать исторической действительностью, но не этнической, а социальной, а точнее — социально-политической. Очень часто историки упускают из виду то, что определенный термин может иметь одновременно и этническое, и социальное значение. Здесь наблюдается наличие двух значений одного того же слова. исследователь имеет дело и со сколотами как народом (славянским), и со сколотами, выступающими в качестве поданных единого многонационального государства имперского типа.

Именно таким государством была геродотова Скифия. Это утверждение многим покажется неправдоподобным, однако. при внимательном рассмотрении проблемы любой непредвзятый наблюдатель придет к выводу, что только оно и является единственно правильным. Во-первых, сам Геродот описывает Скифию как нечто единое. Вряд ли здесь достаточно наличие лишь культурного единства, слишком уж четко отграничен от других регионов знаменитый «квадрат», называемый «отцом истории» «великой страной». Кроме того, культура не могла бы стать главным фактором, объединяющим славян и скифо-иранцев. Во-вторых, отрицая наличие единой скифской государственности, трудно ответить на вопрос — как могли скифы выставлять до 400 тысяч отборного войска (это число скифских воинов приводит тот же самый Геродот)? Для создания такой армии необходимо политическое единство и весьма многочисленное население. В-третьих, только признав существование единого скифского (сколотского) государства, можно объяснить почему Геродот приписывает легенду славян-земледельцев всем обитателям «квадрата». Совершенно очевидно, что он просто исходил из наличия их гражданского единства. Зная о том, что: 1) сколоты — самоназвание славян, доминирующих в военно-политическом отношении; 2) сколоты — название всех граждан Скифии; он объединил эти два значения в одно, и не стал особо вдаваться в этнические тонкости, приписав этому «одному» конкретную славянскую легенду. Подобным образом, поступают, скажем, современные французы или немцы, считая татарина или чукчу русскими — они имеют ввиду принадлежность к Российскому государству, не утруждая себя разделением на конкретные этносы.

Государство, конечно же, могло быть только славянским, т. е. славяне-сколоты доминировали в военно-политическом и экономическом отношении. Лишь славянское Приднепровье с его богатейшей земледельческой и ремесленной культурой, с мощными городищами и укрепленными крепостями, имеет право претендовать на роль этнического «ядра», цементирующего всею имперскую многонациональную систему, известную как Скифия.

Когда же все началось? Геродот дает вполне конкретный ориентир — согласно «отцу истории» триумф Колаксая произошел за тысячу лет до прихода на скифские земли войск персидского царя Дария, т. е. где-то в 16 в. до н. э. (Кстати, именно этим временем археологи датируют появление славян в районе Приднепровья.) Тогда и было создано мощное славянское государство — царство сколотов.

О самом Колаксае, первом сколотском государе, почти ничего не известно, если не считать данных легенды. Весьма возможно, что это его имеет ввиду «Влесова книга», рассказывающая о том, как потомки Скифа (брата Славена) и его сына Венда заселив пространства «до гор русских и до пастбищ карпатских», «стали рядить и выбрали Кола и был он для них вождем». Страна Колаксая именуется здесь Скифией.

Крайне интересное предположение сделал А. И. Асов, отождествивший трех сыновей Таргитая с братьями Кием, Щеком и Хоривом. «Сыновьями Таргитая, — пишет исследователь, — представлены Липоксай, Арпоксай и Колаксай. Липоксай — это, по мнению лингвистов, царь Рипейских гор («Ксай — по-ирански: «правитель», а «липа» закономерно переходит в «рипа»). Скорее всего Липоксаю, как правителю гор соответствует Кей Кавус, завоеватель горной страны Мазендаран, а значит, и славянский Кий… Арпоксай — это дословно Глубь-Царь, царь глубин, водного и подземного мира («апро» в осетинском, а следовательно, и в скифском, означает — глубина). Скорее всего, ему соответствует Щек, имя которого Н. Я. Марром расшифровано как «змей» (отсюда «щекотать» в былинах значит: «шипеть по змеиному» — это отметил еще Б. А. Рыбаков). А Змей, действительно, царь глубин, подземного и подводного мира… Колаксаю же, очевидно, соответствует Хорив… «Коло» или «хоро», как мы уже говорили, является корнем ряда слов, имеющих значение круга: «хоровод», «колесо» и т. д., имеет смысл солнечного круга… Колаксай означает Солнце-Царь. Также и Хорив. Мы делаем вывод, что Кий, Щек и Хорив — лишь в поздних легендах стали основателями Киева. Ранее же они почитались сыновьями… Таргитая… Это, конечно, не исключает того, что в определенное историческое время жили и реальные люди, взявшие имя прародителей и исполнившие великую роль в сплочении древних народов.» (Велесова книга. Перевод и комментарии А. Асова. М., 1994. с. 272-273).

Имперская традиция русских насчитывает как минимум три с половиной тысячи лет. Мы имеем не просто древнейшую историю, и даже не просто историю древнейшей государственности. Мы имеем историю древнейшей имперской государственности.

Эта история есть история доблести и славы. Сколоты вошли в историю, прежде всего, как воинский, кшатрийский народ. Воинственные и суровые, они приводили в ужас многие народы. Ветхозаветные пророки даже пугали ими иудеев, представляя северных витязей бичом Божиим, карающим тех, кто погряз в пороках. Пророк Иеремия описывает их вторжение следующим образом: «Вот я приведу на вас, дом Израилев, народ издалека, говори Господь, народ сильный, народ древний (выд. — А. Е.), народ, языка которого ты не знаешь и не будешь понимать, что он говорит. Колчан его как открытый горб. Все они люди храбрые. И съедят они жатву твою и хлеб твой, съедят сыновей твоих и дочерей твоих, съедят овец твоих и волов твоих, съедят виноград твой и смоквы твои; разрушат мечом укрепленные города твои, на которые ты надеешься». Большинство исследователей считает, что здесь говорится именно о скифах.

Их же, скорее всего, имел виду пророк Иезекииль, когда предсказывал сокрушительное нашетвие с севера народов Рош, Мешех и Фувал, предводительствуемых Гогом из земли Магог. Это вторжение должно было послужить началом «конца времен». Имена «Мешех», «Фувал» и «Магог» совпадают с именами трех сыновей Иафета, считающегося прародителем индоевропейцев и указывают на арийство пришельцев, а имя «Рош» (т. е. «Рос»-«Рус») на их славяно-скифское происхождение. Показательно, что в средневековой славянской традиции летописания эти сыновья часто представляются родоначальниками славян. Иудеи времен Римской империи говорили о скифах из земли Магог, которые, якобы должны напасть на их народ — такой сильной была память о воинских подвигах отважных северян.

Древнегреческий историк Фукидид признавал, что по воинской доблести со сколотами «не может сравниться ни один народ не только в Европе, но и Азии; и ни один народ сам по себе не в силах устоять против скифов, если все они живут между собой с согласии». «Среди всех известных нам народов, — сообщает Геродот, — только скифы обладают одним, но зато самым важным для человеческой жизни искусством. Оно состоит в том, что ни одному врагу, напавшему на их страну, они не дают спастись; и никто не может их настичь, если только они сами не допустят этого».

Многочисленные и отважные сколоты, ведомые талантливыми полководцами, 28 лет господствовали в Передней Азии, собирая дань с тамошних народов. Прекратить славянское господство смог только мидийский царь Киаксар, заманивший сколотских вождей на пир и вероломно их убивший. Но даже отступавшее, лишенное предводителей войско сколотов сумело разгромить государство Урарту. Сколоты участвовали в разгромных походах на Ассирию, дошли до границ Египта, чей правитель поспешил умилостивить их богатыми дарами и «мольбами убедил далее не продвигаться» (Геродот).

В 5 в. до н. э. персидский царь Дарий I двинул на Скифию 700 тысячное войско, однако, так и не смог покорить сколотов, отступив с позором. Через сто лет попытку завоевать Скифию предпринял Филипп II — отец знаменитого Александра Македонского. В исторической литературе почему то бытует мнение, что он разгромил Скифское царство, но римский автор Помпоний Мела сообщает: «Некогда два царя, осмелившиеся не покорить Скифию, а только войти в нее, именно — Дарий и Филипп — с трудом нашли путь оттуда».

Получается, Филипп был сам разбит скифами. Пи этом Помпоний в другом месте своего сочинения сообщает уже о том, как скифы «были побеждены хитростью Филиппа». Тут имеет место быть либо произвольная правка текста кем-то из переписчиков, либо изложение двух, отличных друг от друга событий. Вероятнее всего второе — Филипп не одерживал победы над сколотами, ее одержал его сын Александр Македонский, ходивший на них походом в правление своего отца (об этом сообщает Геродот). Просто было осуществлено два похода — один, неудачный, возглавлял Филипп, другой, удачный (приписываемый Филиппу) — его гениальный сын.

Кстати, уже в правление Александра Македонского, скифы нанесли поражение его полководцу Зопириону. Римлянин Помпей Трог рассказывает: «… Зопирион, оставленный Александром Великим в качестве наместника Понта, полагая, что его признают ленивым, если он не совершит никакого предприятия, собрал 30 тысяч войска и пошел войной на скифов, но был уничтожен со всей армией…»

Сколоты устраивали походы и на запад. Они доходили до современных Чехии, Силезии и Бранденбурга.

Войдя в историю главным образом как страна воинов, Скифия, тем не менее, обладала и внушительным сакральным символизмом, наличие которого обычно ускользает от взоров исследователей.

Скифское царство, описывается Геродотом как геометрически правильный квадрат. Это всегда вызывало недоумение у историков, воспитанных в духе рационализма и склонных обвинять «отца истории» в фантазировании или использовании фантастических сведений. На самом же деле Геродот имел ввиду не военно-политические, а сакральные границы Скифии — первые, безусловно, могли не совпадать со вторыми — действительно, крайне сложно расселяться в пределах точно очерченной геометрической фигуры. Зато сравнительно легко очертить сакральные пределы государства, указывая тем самым на его основу, существующую в виде некоей территории, символизирующей определенные небесные, потусторонние реалии.

Что же символизировал сколотский тетрагон? Для ответа на поставленный вопрос нужно вспомнить о древнейшей, сакральной «геометрии», использующей четкость некоторых геометрических фигур в целях подчеркивания символического значения основных территориальных единиц — страны и города. Вообще, страна в системе традиционного мировоззрения всегда воспринималась как продолжение главного, столичного города — в принципе, их считали чем то тождественным. От этого отождествления и произошло русское «гражданин» (ср. со словом «град») и английское «citizen» (ср. со словом «сity» — «город»). И страна, и город представлялись чем то строго очерченным, ограниченным, отгороженным. И здесь уже прослеживается связь слов «город» и «сад» («огород»), сам город представлялся как образ небесного, райского сада. Город и страна символизировали рай, а их геометрическая форма (если таковая имела место быть) конкретизировала данный символизм, «графически» выражая отгороженность небесной обители от инфернального хаоса. Для этого обычно использовались — либо круг, либо квадрат. Именно в виде последнего римляне представляли себе город Ромула, называя его «квадратным Римом». Квадратным представляют и Новый Иерусалим. Теперь к указанному символизму можно смело причислить и скифский тетрагон, который обладал для сколотов огромным сакральным значением.

Впрочем, это значение признавали не только сколоты, но и некоторые другие народы. Например, греки теснейшим образом связывали Скифию со священным, для них, народом гипербореев. При этом сами гипербореи либо отождествлялись со скифами, либо представлялись народом, который граничит с Гипербореей на севере и непосредственно воспринимает от нее все священные дары, отправляемые в Грецию на остров Делос, особым почитателям солнечного бога Аполлона — покровителя загадочных северян. Последняя версия, отстаиваемая Геродотом, маловероятна, вернее маловероятно наличие в античное время такого народа, как гипербореи. Действительно, вряд ли тогда могли жить люди, не ведающие печали и не подверженные смерти от старости, а ведь именно такими качествами наделяли гипербореев античные авторы. Качества эти больше подходят жителям Золотого века, который разные традиции считали временем изначального могущества, близкого к райскому. Описывая чудесную жизнь гипербореев, их воздушные полеты и медные дожди, эллины определенным образом преодолевали тоску по человеческому совершенству, утерянному «во время оно», приписывая это совершенство якобы реально существующему северному народу. А вот то, что с этим народом теснее всего связывали именно сколотов весьма показательно.

Гораздо ближе к истине мнение тех античных авторов, которые наделяли гиперборейскими чертами действительно существующий этнос скифо-славян. Гиперборейские мистерии, описанные Геродотом, замкнуты на земледельческом культе, следовательно возможность отождествления гипербореев с ираноязычными скифами-номадами следует полностью исключить. Особую ценность имеет рассказ грека Ямблиха об ученике Пифагора скифе Абарисе, являвшимся жителем Гипербореи. Тут скифы и гипербореи отождествляются однозначно.

Империя сколотов пала в 3 в. до н. э. в результате экспансии сарматов-кочевников, которые, между прочим, являлись ближайшими родственниками как днепровских славян, так и северных иранцев. Согласно Геродоту, сарматы появились в результате брака скифских юношей с некими амазонками, прибывшими откуда то в район Меотиды (Азовского моря) и длительное время воевавших со сколотами. На первых порах скифы даже не поняли, что воюют с женщинами, они считали своих врагов мужчинами юного возраста. Узнав же, что непрошеные гости — женского пола, скифы решили прекратить войны и заполучить потомство от столь воинственного народа. Они послали к амазонкам своих юношей, которые покорили сердца суровых воительниц. Но потомство от брачного союза с ними досталось не скифам. Уступив просьбам своих жен молодые люди «перейдя Танаис (Дон — А. Е.)… прошли к востоку на расстояние трех дней пути от озера Меотиды в направлении северного ветра».

Геродота существенно дополняет рассказ римлянина Помпея Трога о происхождении самих амазонок. Оказывается, они ведут свой род от скифов. Некогда «двое юношей из царского рода, Плин и Сколопит, изгнанные из отечества происками вельмож, увлекли за собой множество молодежи, поселились на капподокийском берегу у реки Термодонты и заняли соседнюю Темискирскую равнину». Имена «Плин» и «Сколопит» этимологически связаны с этнонимами «пал» («паралат»-«полянин») и «сколот», на что обращал внимание еще академик Рыбаков. Совершенно очевидно, что Трог рассказал о переселении части славян-сколотов в Малую Азию в результате конфликта воинственной кшатрийской молодежи с некими высокопоставленными (и, очевидно, засидевшимися на своих теплых местах) вельможами. В Малой Азии эти пассионарные кшатрии «в течении многих лет грабили соседей и потом были изменнически убиты в следствии заговора народов». «Жены их, — сообщает Трог, — видя, что к изгнанию прибавилось сиротство, сами взялись за оружие и стали защищать свои владения сначала оборонительными войнами, а потом наступательными. Он не хотели и думать о брачных связях с соседями, называя их рабством, а не браком. Представляя единственный в своем роде для всех веков пример, они решились править государством без мужчин и даже с презрением к ним; для этого, чтобы одни не казались счастливее других, они перебили и тех мужчин, которые оставались дома, и отомстили за избиение мужей избиением соседей. Но затем оружием снискав мир, они вступают в половые сношения с соседями с целью предотвратить гибель своего рода. Если рождались дети мужского рода, они их избивали, а девочек воспитывали в одних с собой нравах… приручали… к оружию, лошадям и охоте».

Так возникли знаменитые амазонки. Славянство их подтверждается еще и тем, что молодые кшатрии, ведомые Сколопитом и Плином, поселились в Малой Азии, где страбон локализовал неких амисенов (амазонов), отождествив их с энетами (венетами, венедами, т. е. славянами) троянской эпохи (Троя находилась в малоазийской Пафлогонии, а саму Пафлагонию античные авторы считали землей энетов). Скорее всего, какая-то часть энетов осталась здесь и после падения Трои и последующего бегства своего вождя Атеонора. Сколоты поселились рядом с малоазийскими славянами. Вероятно, последние и были теми соседями, которые расправились с частью сколотов — иначе трудно понять, почему Трог говорит о предательском убийстве (предавать могут только свои). С ними же, очевидно, и вступили в брачные отношения жены погибших сколотов, взявшие себе имя амисенов или кем-то так названные.

Помпей Трог считал, что все амазонки погибли где-то во времена Александра Македонского, однако, тут уже необходимо дополнять его Геродотом. Амазонки, конечно же, не погибли, но перебрались в район Меотиды, где и произошло образование смешанного славяно-иранского этноса (скифские юноши, женившиеся на амазонках, были иранцами — подобное предположение позволяет объяснить наличие у сарматов иранского элемента). В 3 в. до н. э. сарматы-кочевники нападут на своих родственников — славян и скифов, разрушив одну из величайших в мире империй.

Разгром Великой Скифии, раскинувшейся на огромных просторах Восточной Европы, привел к резкому сокращению ее территории. Появившаяся теперь Малая Скифия включала в себя район бассейна Нижнего Днепра и Буга, а также степи Крыма. Именно в Крыму, по данным Страбона, находилась резиденция скифского царя Скилура и его сына Палака, чьи имена опять-таки схожи с именами славянских народов — палов и сколотов. Это говорит о том, что в Малой Скифии сохранилось доминирование славян.

Еще во 2 в. н. э. Малая Скифия была весьма сильна, контролировала Ольвию, воевала с Херсонесом, превратило в своего данника Боспор. Противостояние ее с Боспором весьма поэтично описано во «Влесовой книге». Последний там отождествлялся с Навью, мрачным инфернальным подземельем, а его воины со зловредным змеем. «И этот змей — суть враги, приходящие с юга. Это боспорские воины, с которыми наши деды сражались. Они хотят, чтобы земля наша отошла к грекам, но мы ее не отдадим, потому, что она наша, и мы не упустим ее» (дощ. III, 19).

Позже «малые» скифы, вместе с сарматами и теми же самыми боспорцами, противостояли Риму, причем довольно успешно. Однако, былое величие было уже потеряно — Скифское царство неудержимо катилось к упадку, который довершили в 3-4 вв. готы и гунны, окончательно разрушившие некогда блистательную империю сколотов.

После сарматского вторжения в Среднем Приднепровье воцарился упадок. Возрождение здесь наступит через сотню-другую лет, причем будет сопровождаться стремительной интеграцией сарматов в славянский этнический массив. Уже в 1 в. н. э. Тацит затруднялся найти серьезные отличия между сарматами и венедами, а Птолемей именовал Сарматией довольно обширную область, включавшую, в том числе, и все Приднепровье. А уж в восточноевропейской средневековой традиции отождествление славян и сарматов станет нормой.

Довольно значительная часть сарматов вошла в состав сложного этнического симбиоза, образованного славяно-иранцами (собственно сарматами) и славянской группой росов-русов, живших в районе Меотиды на знаменитом разбойничьем острове Русия, описанном арабскими авторами. Указанное образование, в котором превалировал славянский элемент, известно под именем роксолан. Само слово «роксолане» дошло в греко-римской передаче, его же носители сами себя называли россаланами (росы плюс аланы, т. е. плюс иранцы, сарматы). «Роксоланы, — писал по этому поводу Д. И. Иловайский, — иначе выговаривалось как россаланы (как поляки вместо саксы говорят сасы; подобным образом Полесье в латинской передаче обратилось в Polexia, например, в булле папы Александра IY). Это название сложное, вроде тавроскифы, кельтиберы и т. п.» (Иловайский Д. И. Начало Руси. М., 1996. с. 70).

Страна россалан во «Влесовой книге» именуется Русколанью (Русской Аланией). Ей предстояло сыграть значительную роль в образовании Киевской Руси, преемницы Скифской империи. Впрочем, это уже новая, особая страница нашей славной истории.
Александр Елисеев