Это была она, знаменитая Сивилла Кумская, которая предсказала Троянскую войну, судьбу Энея, легендарного основателя Рима, будущее его потомков и даже, как говорят, пришествие Христа. Родом она была из Эритреи и в юности, говорят, обладала удивительной красотой. Аполлон пленился ее прелестями, а она потребовала от него столько лет жизни, сколько песчинок на эрит-рейском взморье. Аполлон был простодушен, Сивилла - изворотлива. Она осталась девственницей, но обиженный бог велел ей убраться подальше: только вдали от родной земли его "подарок" обретал силу.
Так Сивилла оказалась в Кумах. Она не слишком еще состарилась, когда в городе, ставшем для нее новой родиной, ее посетил Эней. Он покинул горящую Трою, долго скитался по морю, снискал любовь карфагенской царицы Дидоны, оставил ее и вот приплыл к италийским берегам. (Все это ему еще раньше предсказала троянская Кассандра. Ей, правда, никто никогда не верил, не оказался исключением и Эней). Теперь все сбылось, и "илионский беженец" пришел к Сивилле. Она удовлетворила его любопытство и даже сводила "на экскурсию" в царство мертвых. Все ее утешительные обещания оправдались: потомки Энея крепко держали в руках римскую власть. Недаром Гай Юлий Цезарь вел свой род от Юла, сына Энея.
Одно поколение сменяло другое, только Сивилла не знала смерти. Она одряхлела и уже не показывалась людям, вещая из глубины своей пещеры. Увы, поздно она поняла свою ошибку: требуя нескончаемой жизни, она забыла попросить у бога и вечной юности.
Куманские жители, в конце концов, сжалились над изможденной годами старухой и привезли ей горсть эритрейской земли. Увидев столь памятный ей песок, Сивилла испустила дух.
Однако голос ее продолжал звучать в куманском гроте, а купленные Тарквинием книги - лежать в пещере под Капитолийским холмом. К ним были приставлены специальные жрецы, в чьи обязанности входило не только охранять бесценную реликвию, но и толковать. К священным книгам обращались за советом в случае особой опасности для Рима или при туманных и зловещих знамениях. Тех же, кто осмеливался разглашать их содержание, зашивали в мешок и бросали в Тибр. Поскольку считалось, что устами Сивиллы говорит сам Апполон, именно он оказался первым из греческих богов, покоривших римское царство.
Никакой закон не принимался, никакой обряд не осуществлялся в Риме без того, чтоб не заручится мнением "Книги судеб", как называли сивиллино наследие. Надо заметить, что этот случаи по-своему уникален. Римляне часто предсказывали будущее по ударам грома, полету птиц и другим знамениям или наблюдая за внутренностями жертвенных животных. Оракулов, в отличие от греков, они не уважали. Сивилла оказалась исключением.
В 83 г. До н.э. На Капитолии случился пожар, и драгоценные книги были уничтожены. Может быть, закат великой империи начался именно с этого пепелища. Во всяком случае, государственные мужи сим происшествием были весьма встревожены и постарались, по мере возможности, поправить дело. Уже через семь лет специальное посольство было направлено сенатом в малоазий-скую Эритрею, и вскоре около тысячи стихов, якобы, списанных частными лицами из "Книги судеб", было доставлено в Рим. Помимо Эритреи, любознательные коллекционеры отыскались и на Самосе, и в Африке, и на Сицилии. Были ли восстановлены утраченные тексты, неизвестно, но то, что в результате проведенных изысканий появилось много новых "откровений", непреложный факт: ведь собранные пророчества на сей раз составили 12 книг.
Конечно, сивиллина мудрость, обрывки которой вдруг стали искать по всем закоулкам италийских колоний, утратив тайну, почти потеряла и авторитет. По рукам стали ходить "Сивиллины книги", в которых всегда можно было найти что-то к случаю. Неофициальных оракулов расплодилось так много, что уже Августу (жившему на рубеже старой и новой эр) пришлось принимать меры по устранению "подрывной" литературы: греческие и латинские пророческие книги были у населения изъяты и сожжены.
Совершенно неожиданно для властей даже в новый "канонический" текст священных книг закрались довольно сомнительные высказывания. То тут, то там встречались порицания Рима и пророчества о его скором и катастрофическом конце. Сивилла, состоящая на "государственной службе", нежданно оказалась едва ли не диссиденткой. Да и можно ли было ожидать от нее иного? Ее новые откровения были собраны в тех местах, где давно уже зрело недовольство Римом. Говорили о приходе новых царей, о смерти старых богов, и сивилла каждой страницей своих книг это подтверждала.
Еще "при жизни" Сивиллы у нее появились конкурентки. Они, впрочем, как гласит предание, на месте не сидели, а бродили по землям Средиземноморья и вдохновенно рассказывали народу относительно близкого и отдаленного будущего.
Шло время, и сивиллам (пусть не лично, а при посредстве своих текстов) пришлось столкнуться с христианством, взаимоотношения складывались непросто. В 405 году, когда новая религия набирала силу, римский полководец и фактический правитель западной части империи Стилихон, посчитав "Сивиллины книги" пережитком предал их огню. Так они были "уволены" с государственной службы в имперском Риме, но вскоре обрели весьма могущественного покровителя и более чем почетную должность.
Священные тексты исчезли из Капитолия, но, невзирая на усердие римских "чистоплюев", в избытке бродили "по рукам". Уже в начале IV в. Они входили в состав разнообразных древних трактатов, а в VI в. "организовались" в общий корпус "Сивиллиных книг", которые дожили и до нашего времени. Казалось бы, как они могли прийтись ко двору новой религии? Однако дело оказалось сложнее. Безымянные составители находили в них явные пророчества о Божественной и Животворящей Троице, о пришествии Христа, его чудесах и воскресении, о будущем Страшном суде. Как водится, отыскались свидетельства и о том, что к одной из сивилл - Тибуртинской - в свое время пришел за советом император Август. Римский сенат как раз постановил праздновать апофеоз -обожествление римского императора, и тот спросил прорицательницу, соглашаться ли ему на это. В ответ она предсказала приход младенца, который будет могущественнее римских богов. Небеса разверзлись, и Август узрел Деву Марию с Христом на руках. Этот эпизод позднее встречался в христианской живописи: императора изображали снимающим свою корону в знак преклонения перед истинным Богом.
Вообще европейская живопись оказалась к сивиллам благосклонна. Дюжина древних вещуний увековечена рукою Микеланджело на фресках Сикстинской капеллы в Ватикане. С ними соседствуют и. Двенадцать ветхозаветных пророков. Кстати, это неожиданное соседство напоминает о той роли, которую уготовила сивиллам средневековая западная Церковь. Тогда как пророки оказались мостом между иудейской религией и христианством, сивиллам выпала честь связать с христианской эпохой греко-римский мир. С чем они и справились не без пользы для себя.
СИВИЛЛЫ И КНИГИ ИХ ПРОРОЧЕСТВ
Сивилла Ливийская
Сивилла Кумекая
В Древней Греции и Древнем Риме сивиллами называли легендарных странствующих прорицательниц, наделенных даром предвидеть будущее и открывать людям волю богов. Античные авторы упоминали об одной, двух, четырех, десяти и даже двенадцати сивиллах. Наиболее известной среди них является Кумекая (Куманская) сивилла; ей, собственно, и приписывают авторство знаменитых сборников изречений и предсказаний, которыми долгое время пользовались в Риме для официальных гаданий. В VIII–VII веках до н. э. ни одна мистерия в Греции не обходилась без пророчеств этих женщин, наделенных необъяснимым даром видеть будущее.
Изначально слово «сивилла» являлось именем собственным; так звали легендарную троянку, дочь Дардана и Несо (как вариант – дочь Зевса и Л амии), обладавшую пророческим даром. С течением времени это слово приобрело нарицательное значение и стало своего рода названием профессии странствующих прорицательниц. Кем были эти женщины? Что особенного совершили они в жизни, если столь беспощадное Время не предало забвению их имена? Предсказателей во все века хватало с избытком, вот только о многих ли из них потомки вспомнят уже даже через пару столетий? А ведь между нами и легендарными сивиллами зияет невероятная пропасть в тысячелетия…
Согласно свидетельству Плутарха, первые упоминания о необычной прорицательнице встречается в трудах Гераклита Эфесского. Аристофан, Платон и Аристотель также сообщают об одной великой предсказательнице. Но уже Гераклит Понтийский, ученик Платона, знал трех сивилл. Более поздние эллинистические и римские предания повествуют о двух, четырех, восьми, десяти и двенадцати провидицах. Всех их называли по местам их обитания либо рождения, но история, как ни странно, сохранила для нас и собственные имена большинства из них. Эти пророчицы стали особым явлением своего времени; вероятно, сивилл было значительно больше, но только 12 из них сумели напророчить настолько глобальные события, которые сбылись, что люди и в самом деле поверили, будто устами провидиц глаголет Истина. Женщины, способные видеть сквозь тьму веков, обладали страшным даром неотвратимости сказанного. Предания гласят, что они жили невероятно долго – по 1 000 лет, оставляя после себя «прогнозы», способные удивлять людей будущего… И что самое интересное, этих пророчиц-язычниц признает христианская традиция, которая считает, что сивиллы были первыми, кто рассказал о существовании единого Бога-отца, предрек появление Девы Марии, рождение Христа, его мученическую смерть, искупившую грехи людей, и его воскресение…
Странствующие пророчицы, подобно гомеровским гадателям, следовали по одним им ведомым маршрутам, предлагая всем желающим предсказать их судьбу, угадать будущее. Традиционно таких ясновидящих называли «божьим намерением», «исполненными богами», «клятвой и разумом богов», «познавшими бога». С местными религиозными культами они связаны не были; сам процесс предвидения являлся весьма впечатляющим и мрачно-зрелищным: сивилла, к которой обратились с вопросом, ненадолго застывала, а затем на женщину находило необъяснимое исступление, похожее на истерический припадок. Черты лица ее сильно искажались, тело, которое сводили судороги, билось в конвульсиях, у рта появлялась пена… Но при всем этом сивилла не была психически больной. Вещала пророчества сивилла во время своего невероятного экстаза исключительно в стихотворной форме, классическим гекзаметром.
Позднее к сивиллам их потомки стали предъявлять, мягко говоря, странные претензии: мол, качество литературных экспромтов пророчиц оставляет желать лучшего, размер кое-где нарушен, и вообще, дескать, высказывания туманные. Но ведь сами сивиллы никогда собственные слова не записывали! Они просто были бы не в силах это делать; в состоянии, близком к припадку, трясясь в судорогах, согласитесь, тяжеловато управляться с письменными принадлежностями. А когда женщина отвечала на поставленный вопрос и приходила в себя, она… просто ничего из сказанного несколько минут назад не помнила! Так что пророчества ясновидящих древности фиксировали другие. Вот им-то и нужно адресовать претензии насчет стиля, размера и прочего. Писец далеко не всегда успевал зафиксировать выкрикиваемые в горячке фразы, многое в результате утрачивалось, что-то и в самом деле искажалось, автор же прорицания впоследствии привести собственные слова в порядок уже не мог…
Итак, поговорим собственно о тех удивительных женщинах, которые вошли в историю под именем сивилл, о тех, кто каким-то необъяснимым образом соединял века и тысячелетия эфемерным мостом из пророческих слов. Древнейшей из сивилл считается Персидская (Халдейская, Еврейская). Отцом этой персиянки, носившей имя Самбефа, был знаменитый автор халдейской истории Бероз, а матерью – некая Эриманфа. Но сама Самбефа родство свое с этими людьми не признавала, уверяя всех, что она является… невесткой самого Ноя! Верилось в это, конечно, с трудом. О Самбефе писали, что она была моложавой привлекательной женщиной. Родилась Самбефа, предположительно, в Вавилоне, а вот какими путями попала в Кампанью, в город Кумы, – про то древние историки не упоминают. Как бы там ни было, пророчества Персидской сивиллы оказались настолько впечатляющими, что о них, как о великом чуде, рассказывал даже знаменитый историк прошлого Никандр – автор жизнеописания Александра Великого. В своей «Истории» сей почтенный муж упоминал, будто прорицательница некогда поведала Македонскому о его делах, предсказала яркую славу, которая переживет тысячелетия, и раннюю смерть. Кроме того, сивилла Персидская предрекла также… пришествие Мессии, который «нас с Богом-отцом примирит»! Учтите, что слова о пришествии Спасителя прозвучали за 1248 лет до его рождения… Персидская сивилла говорила о «великом, невидимом, всевидящем Боге-вседержителе», о рождении Спасителя «от пречистой девы отроковицы», о грехе поклонения «идолам и истуканам», о том, что в будущем люди «увидят в великой славе единого Бога», и многом другом, столь же впечатляющем. Мессия, по словам сивиллы, выведет из тьмы отцов, обратит заблудших и предаст смерти себя самого за всех живущих на земле. Псевдоневестка Ноя грозила: в будущем наступит конец нашему миру; земля утонет в огне, и «тогда будет суд» нечестивым.
После Самбефы осталось 24 книги пророчеств, касающихся разных стран и народов, но большинство из них затерялось в лабиринтах истории. Чего не скажешь о самой сивилле. Свои пророчества она произносила в удивительном и величественном месте: в огромной базилике, высеченной из цельной скалы. Омывшись водой из трех бассейнов, расположенных внутри базилики, ясновидящая одевалась и шла во внутреннее помещение. Там, над глубокой трещиной в скальном фундаменте, стоял высокий треножник. Сивилла, подобно знаменитым пифиям, усаживалась на него, некоторое время вдыхала поднимавшиеся из разлома пары, а затем впадала в эйфорию и начинала вещать. После смерти прах провидицы запечатали в медный сосуд и похоронили около базилики. Несмотря на все общественные, социальные и природные катаклизмы минувших веков, некоторые предсказания Самбефы дошли до наших дней.
Второй великой ясновидящей считается сивилла Либика, или Ливийская (нетрудно догадаться, откуда эта женщина была родом). Среднего роста, с очень темной кожей, она всегда носила с собой веточку маслины. За время своих странствий Либика успела побывать в Самосе, Дельфах и многих других городах. Этой сивилле предписывают стихи, обличающие идолопоклонство. Считают, что выражение «Не надейтесь на бога каменного, а надейтесь только на себя» принадлежит именно Ливийской прорицательнице. Она, кстати, тоже упоминала о рождении «воплощенного Бога» от «чистой девы», о том, что Спаситель «немым уста откроет, а слепым даст прозрение». Либика уверенно вещала: над небом и землей владычествует Сущий Бог, который и посылает дожди, град, землетрясения, мор, снег…
Но собственно сивиллами странствующих пророчиц начали называть, начиная с сивиллы Дельфики, или Дельфийской. Согласно преданию, под этим прозвищем скрывалась Артемия – дочь легендарного афинского героя Тесея. Ясновидящая родилась во Фригии, но уже в ранней молодости пришла в Дельфы, где находилось прославленное капище Аполлона. Посвящение Артемия приняла по воле своих сограждан. Сивилла Дельфийская прославляла величие богини Геры, однако и среди ее предсказаний обнаруживаются упоминания о чистой деве, рожденном ею сыне, которому суждено погибнуть ради спасения других, и о том, что уверовавшие в сына бога «жизнь вечную наследуют». Эта ясновидящая для впадения в эйфорический транс также пользовалась дымом, исходившим из отверстия в полу пещеры.
Примечательный момент: большую часть стихов-предсказаний Артемии использовал при создании собственных произведений Гомер. Правда, великий слепец предварительно проводил их некоторую «художественную обработку».
С сивиллой Эритрейской, Герофилой, о которой в своей книге о пророчествах рассказывал Гераклит Понтийский, связана красивая легенда. Она утверждает, что любви этой необычайно привлекательной женщины, воспитанной Музами на горе Геликон, долго добивался сам Аполлон. Наконец ясновидящая потребовала от бога за свою благосклонность столько лет жизни, сколько найдется песчинок на ее родном Эритрейском взморье. Аполлон условия договора выполнил скрупулезно, выдвинув только одно встречное условие: Герофила никогда больше не увидит земли своих предков.
Бессмертная пророчица отправилась в странствия. В конце концов она осела в италийских Кумах. Над трещиной в полу пещеры, из которой опять-таки исходили неизвестные испарения, она делала удивительные и подчас грозные предсказания. Эта пророчица осталась в истории прежде всего потому, что предрекла Троянскую войну и разрушение Трои из-за женщины-спартанки по имени Елена… И это, заметьте, за 483 года до взятия легендарного города! Кстати, ясновидящая также предупредила, что великий поэт Гомер будет… лгать в своих произведениях, что Везувий при очередном извержении погребет под пеплом и лавой Помпеи; указала провидица также место битвы, которая положила конец независимости Древней Греции. Интересно, что этой женщине, похоже, были хорошо знакомы книги Моисея.
Прожив достаточно много лет, сивилла с ужасом осознала, к какому безрадостному существованию приговорила сама себя. Ведь, думая о вечной жизни, она напрочь забыла, что в придачу к ней нужно просить и вечную молодость… Ясновидящая старела, постепенно превращаясь в дряхлую развалину, жизнь стала для нее обузой, но смерть забыла дорогу к Герофиле. Наконец жители Кум сжалились над сивиллой. Они знали о договоре женщины и Аполлона и решили помочь старухе обмануть Судьбу. Горожане отправили провидице письмо, которое по существовавшему обычаю запечатали глиной. Материал же для печати специально доставили в Кумы из Эритреи. Сивилла, увидев частичку родной земли, в тот же миг умерла. Однако ее вещий голос остался там, где она столько лет пророчествовала, – в кумских пещерах. Он слышался спустя многие годы после того, как Герофила ушла в мир теней. А книги, которые зафиксировали ее предсказания, затерялись в веках. Остались только разрозненные пророчества, в которых мы снова обнаруживаем упоминания о едином Боге и его Сыне – Спасителе человечества. Кроме всего прочего, сивилла Эритрейская оставила детальные записи по анатомии человека (в частности, о механизмах, приводящих в движение конечности) и первой изобрела треугольный музыкальный инструмент, очень похожий на арфу (возможно, пра-пра-… прабабушку данной струнной конструкции).
Кимрская, или Киммерийская сивилла считается автором предсказаний, зафиксированных в древних Самиенских летописях. Среди них мы также можем найти немало упоминаний о чистой деве, ее великом сыне и о том, что «в конце времен» живущих на земле ждет беспристрастный строгий суд… Когда это будет? Киммерийская сивилла считала, что наш мир простоит 6 000 лет. Что ж, посмотрим…
Еще один «источник» предсказаний, входящих в состав Самиенских летописей, – сивилла Самосская, жившая за 2 000 лет до Рождества Христова. Скорее всего родилась эта ясновидящая на острове Самос, откуда, собственно, и пошло ее прозвище. Философ Эратосфен относился к предсказаниям Самосской провидицы с большим уважением. Предполагают, что настоящее имя ясновидящей – Самонефа или Фито. И снова среди прочих предсказаний (эпидемий, землетрясений, военного конфликта и прочих «прелестей») в оракулах древней провидицы обнаруживаются слова о сошествии Бога на землю, о том, что «родится среди людей человек от девы чистой, и всякий живущий воздаст ему славу», о терновом венце, ждущем Спасителя мира. Кстати, ясновидящая указала, что в имени Мессии будут «четыре согласных и гласный двойной»! Она также советовала «поклоняться зиждителю мира», который «больше всех вышних, сотворил звезды»; тогда для людей открывается возможность «наследовать вечную жизнь в непреходящем веке, поселившись в рае прекрасном»… Сивилла Самосская также несколько уточнила пророчество своей Кумской «коллеги» о девяти солнцах (речь о нем пойдет ниже), утверждая, что оно свидетельствует только о девяти поколениях человечества, соотносимых с девятью металлами земли (золото, серебро, медь, олово, железо и т. д.), которым предстоит сменить друг друга на земле.
С Кумами связана жизнь еще одной, самой знаменитой сивиллы. Кумекая провидица (согласно преданию ее звали Амальфея) являлась дочерью жрицы Аполлона. Пещеру, в которой ясновидящая произносила свои оракулы, открыла… коза. Кстати, то же вездесущее беспокойное животное некогда отыскало и трещину в земле в Дельфах (там, где позднее начал действовать знаменитый оракул). Пещера Амальфеи была по-своему уникальной. Да, на ее дне, как и в других подобных местах, находился глубокий почвенный разлом, из которого постоянно поднимались испарения. Но кроме этого в пещере было 100 дверей! Куда они вели? Про то знала только сама сивилла. Однако в момент пророческого экстаза ясновидящей из этих дверей доносились сотни странных голосов. Они-то и давали Амальфее ответы на заданный вопрос.
Предсказания сивиллы Кумской особенно интересны, поскольку они в большинстве своем носили глобальный характер. Она поведала о смене веков и «великом годе»; последний, как выяснилось, равен 440 годам. Именно за такой срок все планеты возвращаются к своему первоначальному положению. Кумекая сивилла дала «консультацию» Энею Троянскому, рассказав воину о его будущем. По преданию, пророчица особо покровительствовала беглецу из разрушенной Трои. Она якобы предупредила Энея о грядущих бедах, подсказала, где стоит основать город, будущее которого станет великим, а также помогла своему «протеже» спуститься в подземное царство, чтобы увидеть умершего отца.
Однажды римлянам было видение девяти солнц, одновременно поднявшихся над землей: первое отличалось особой яркостью и огромными размерами, второе оказалось неярким белым, постоянно изменяющимся, третье было очень большим и кровавым, как «палящий огонь», четвертое – «как Тартар и многокровавое», пятое – самым ярким, блестящим, шестое – мглисто-бледным, седьмое – страшным и темным, восьмое – небольшим, но ярким, а девятое – самым большим и «видом, как Тартар». За толкованием непонятного знамения обратились, естественно, к Кумской сивилле. Та объяснила, что девять солнц – это девять поколений людей и девять веков Вселенной. Первое поколение – так называемый «золотой век» – представляли праведные, кроткие, незлобивые люди. Второе, «серебряное поколение» – это люди свободные, «страннолюбивые». Третий век – век «медных» людей, век воинственный, когда «цари восстанут против царей и народ на народ пойдет войной». Солнце четвертого поколения говорит о рождении «чистой и святой девы», которая родит сына – Спасителя человечества. Сивилла сказала, что цари, стараясь погубить сына Бога еще в младенчестве, наполнят кровью реку Иордан; Спаситель, «исцеляющий любую болезнь», «на голове своей венец понесет терновый» и будет «повешен на дереве», а затем воскреснет. Пятое солнце – солнце века лукавых царей; правда, эти же правители возведут величественные храмы в Гелиополе и в Ливане. Шестой век станет временем быстрой смены двух правителей; затем появится грозный царь и воитель, который отстроит Византий, уничтожит идолов и наречет город своим именем. Звать этого человека будут Константин… И тут сивилла позволила себе мрачноватое отступление от прогноза, воскликнув: «Не хвались, Византий, трех XXX не процарствуешь!» И действительно: XXX – это 1800 лет, а византийский Рим (Царьград) турки прибрали к рукам утром 29 мая 1453 года. Седьмой век, по словам провидицы, родит священников-колдунов и блудников. Мир придет в упадок. Фракию разграбят варвары, Испания, Калабрия и Далмация практически обезлюдеют. Восьмое солнце принесет с собой мор, голод, наводнения, страдания и болезни. Тогда же восстанут персы и займут восточные города, поразив ромеев. Девятое солнце даст миру многочисленные убийства, и «кровь достигнет моря», а «весь Восток будет под игом». Пророчество получилось, мягко говоря, не слишком оптимистичным. Пожалуй, изречь его без риска быть забросанной камнями могла позволить себе только великая сивилла. Если устами ее действительно вещает божество, то поди знай, что она напророчествует в случае нелюбезного с собой обращения! Интересно, что о сивилле, жившей в пещере около Кум, много писал историк первой Готской войны Агафий Миринейский. В своих работах он называл пророчицу Италийской. Почему-то часть оракулов, изреченных этой женщиной, долгое время хранилась в городе Эне, но во времена Юлиана Отступника их «по высочайшему указанию» сожгли.
Марк Теренций Варрон, писатель и ученый I–II веков до н. э., записал удивительную легенду, главными действующими лицами которой были Кумекая сивилла и римский император Тарквиний Гордый (Тарквиний Приска). В 534–533 годах до н. э. к правителю явилась древняя старуха, которая принесла с собой девять таинственных книг (некоторые историки считают, что речь должна идти о трех книгах). Прорицательница сказала, что в данных томах сокрыты предсказания будущего и наставления о законах римских. Старуха предложила императору купить ее сочинения за 300 золотых. Сумма по тем временам была немаленькой. А некоторые специалисты считают, что сивилла имела в виду 300 филиппийских монет, которые приравнивались к 1 000 золотых. Тарквиний посмеялся над пророчицей и назвал ее безумной. Тогда сивилла со странным выражением лица посмотрела на собеседника и… бросила в огонь три книги. За оставшиеся она снова потребовала ту же сумму. Император отказался, несмотря на недовольство советников. И Амальфея невозмутимо отправила в пламя еще три тома предсказаний. Цена оставшихся трех книг при этом не изменилась… Жрецы всполошились и стали взывать к разуму Тарквиния, уговаривая купить пророчества Кумской сивиллы. Наконец правитель сдался. Старуха получила свое золото, а ее фолианты, которые, собственно, и вошли в историю под названием Сивиллиных книг, или книг Пророчеств, были отправлены для хранения в Капитолий. Там жрецы, просмотрев записи ясновидящей, провозгласили попавшие к ним манускрипты тайной книгой судеб римского государства… Вот тогда-то, возможно, Тарквиний всерьез пожалел о сожженных экземплярах и проклял собственную скупость и недальновидность. Но Кумекая сивилла уже не могла дать ответ на вопрос, что же предсказывали сожженные оракулы… Интересно, что гробница великой провидицы древности сохранилась до сих пор. Место последнего пристанища сивиллы Кумской, чьи стихи не раз вдохновляли великого поэта Вергилия, находится на острове Сицилия. А голос провидицы, как ни странно, время от времени продолжает звучать в таинственной пещере неподалеку от Кум, в которую по-прежнему ведут 100 дверей…
Следующая сивилла – Геллеспонтская, или Геллеспонтика. Родилась ясновидящая в Мернессе в Троаде, что в греческой области Геллеспонт. Скорее всего, образ этой провидицы сложился из образов двух великих предсказательниц, одна из которых жила во времена царя Соломона (965–928 годы до н. э.), а другая – во времена Креза (595–546 годы до н. э.) Ведь, как ни крути, по 1000 лет люди живут только в легендах… Геллеспонтская сивилла также оставила после себя оракулы, где упоминается рождение Избавителя мира от еврейки, в чьей воле находится прощение грехов людских. Предупреждала провидица и о падении Царьграда под ударами турков.
Фригийская сивилла (Фригия Колофонская – по названию греческого города Колофона), жила и пророчествовала в городе Анкире, что в Малой Азии, неподалеку от того места, где турецкий султан Баязид I был разбит Тамерланом. «В миру» она носила имя Лампуса. Происходила эта женщина, наделенная удивительными экстрасенсорными способностями, из рода волхва Калханда, который принимал участие в войне против Трои. Легендарный город в те времена жил и здравствовал, однако его печальную участь сивилла предрекла в одном из своих оракулов. Фригийская пророчица задала непростую загадку толкователям, утверждая, что единый Бог носит «девятибуквенное имя». По оставленным ею «особым приметам» исследователи сделали массу предположений. Но переводы всех версий, в общем-то, имеют нечто общее. Судите сами: «Неизреченный», «Бог-Спаситель», «вид серы, из которого посредством многочисленных химических реакций получается золото», «Провозглашающий», «Денница» и т. д.
Сивилла Тибуртия, или Тибуртинская, жила во времена римского кесаря Августа, за пару десятков лет до Рождества Христова. Ее собственное имя было Альбунея, в Тибуре эту женщину вообще считали богиней. Дело дошло до того, что Август, которого подданные хотели наречь богом, поскольку время правления кесаря стало временем мира в стране, не решился сам дать «добро» на это. Правитель позвал к себе сивиллу Тибуртину и спросил у нее совета. Пророчица наказала повременить с решением, а через три дня снова появилась у Августа и на его немой вопрос ответила: «Посмотри вверх». Согласно легенде, кесарю в тот момент было видение: храм, в нем – дева, держащая на коленях младенца. Тибуртина пояснила, что это алтарь сына Бога, которого люди вскоре назовут Богом…
Кесарь, собрав римлян, отказался от божественного статуса и в честь необычного знамения выстроил храм. Его называли Трапезной, или Небесным престолом. А соотечественники Тибуртии стали выяснять у нее, долго ли простоит храм Януса. Сивилла спокойно сказала, что стены этого строения падут, когда дева родит младенца. Римляне, понятно, посчитали такую формулировку синонимом слова «никогда» и написали над входом в святилище двуликого божества: «Это храм вечного мира». Но с началом новой эры Янусу пришлось распрощаться со своим комфортабельным земным обиталищем…
Точного имени сивиллы Египетской историкам установить не удалось. Наиболее достоверным считается имя Агриппа или Тараксандра. Египтянка по происхождению, она в состоянии экстаза выдавала предсказания насчет совершенно неизвестных ее современникам вещей и событий. Что же касается ближайшего будущего, то сивилла Египетская предупредила своих соотечественников о том, что храмы Изиды и Сераписа будут разграблены и сожжены. Эта же провидица предрекла незавидную судьбу многим капищам. Ее невероятный дар помог заглянуть и в будущее одного из семи чудес света – храма Артемиды в Эфесе. Как оказалось, будущего у этого величественного сооружения фактически уже не было. Сивилла Египетская вещала, что храм в Эфесе будет разрушен страшным землетрясением и «падет в бездну», а люди тем временем начнут поклоняться «Единому Бессмертному, который царствует вечно».
И, наконец, сивилла Эпирская, Самонея, которая жила менее чем через полторы сотни лет после рождения Христа. Предсказания она стала делать еще в совсем юном возрасте и пользовалась благоговейным уважением окружающих. Среди глобальных пророчеств, оставшихся от сивиллы Эпирской, числятся предупреждения о судьбе Византии и рода Константина Великого, о том, что греки будут пребывать вне Царьграда 63 года и 9 месяцев, а затем, спустя короткий промежуток времени, в городе Константина устроят кровавую резню новые хозяева этой части мира – турки.
А теперь снова вернемся к письменным свидетельствам невероятных откровений древних пророчиц – книгам, составленным из их оракулов. Сивиллины книги представляли собой сборники стихотворных предсказаний. Писались оракулы на пальмовых листьях акростихами на греческом языке. Долгое время книги Кумской сивиллы пользовались большой популярностью. К ним обращались по решению сената в самых трудных и спорных ситуациях. Стоило нагрянуть очередной эпидемии, начаться военному конфликту или проявиться непонятному знамению, римляне кидались искать в книгах провидицы совета: как умилостивить богов, отвести беду, отделаться незначительными потерями. Пророчества Кумской ясновидящей стали играть важную роль в политической и культурной жизни государства: практически все новые обряды и культы, введенные в ту эпоху, своим происхождением обязаны именно избежавшим огня Сивиллиным книгам. Например, знаменитые Капитолийские игры, как рекомендовали пророческие стихи, ввели в честь сохранившего свой народ Юпитера Капитолийского. А после галльского нашествия, согласно советам сивиллы Кумской, было принято решение сената об очищении святилищ, успевших побывать в руках врагов. Когда же на территорию Италии вторгся со своими войсками Ганнибал, римляне просто не успевали фиксировать знамения, говорившие о гневе богов. Тогда храм Надежды испепелила молния, в Пицене прошел странный, мягко говоря, дождь из камней, в храм Юпитера залетел ворон. Знамений было так много, что римляне впали в уныние. Тогда правитель снова обратился к Сивиллиным книгам. Провидица не подвела, заранее «припася» панацею и от этой напасти. Она советовала провести девятидневные моления, люстрацию, и принести в дар Юноне 40 фунтов золота. В 215 году до н. э., в соответствии с ее пророческими предсказаниями, в Рим перенесли сицилийский культ Венеры Эриксеи. Позднее в город для избавления Италии от врагов из Пессинунта перевезли Идейскую Мать (Кибелу). Солидная делегация забрала тогда у царя Пергама Аттала большой черный метеорит, который и символизировал богиню, называемую также Великой Матерью.
Но в Капитолии хранились не только книги, созданные Кумской сивиллой. В 83 году до н. э. после пожара в храме Юпитера, уничтожившего практически всю библиотеку, знаменитые манускрипты восстанавливались по речениям сивиллы Эритрейской и спискам оракулов, которые хранились в других городах. В 12 году н. э. император Август издал указ, согласно которому книги пророчеств были подвергнуты жесточайшей проверке. Таким образом удалось вычислить огромное количество – более 2000! – подложных оракулов. Подделки отправили в огонь, а подлинные Сивиллины книги, созданные из предсказаний, изреченных разными ясновидящими, поместили в новое хранилище – в храм Аполлона Палатинского. Но огонь, казалось, преследовал злосчастные акростихи. Может, это сама Судьба старалась убрать с дороги пророчества, которые постоянно вмешивались в ее дела и «путали все карты»? Как бы там ни было, Сивиллины книги все же были сожжены. Произошло это в 405 году н. э. Распоряжение об уничтожении древних оракулов издал правитель Западной Римской империи Стилихон.
Что касается времени написания Сивиллиных книг, то оно точно не установлено. Те оракулы, которые дошли до нашего времени, относятся ко II веку до н. э. – II веку н. э. Часть текстов явно имеет греко-римское языческое происхождение, а часть – этрусское, иудейское и христианское. Иудейские разделы в Сивиллиных книгах, хранившихся в Александрии, появились где-то в 140 году до н. э. Эти оракулы представляют собой причудливое смешение греческих и иудейских мотивов.
Хранением и толкованием пророчеств, записанных в Сивиллиных книгах, занималась жреческая коллегия. В нее изначально входили два истолкователя (дуумвиры). Затем, с 367 года до н. э., число хранителей увеличилось до 10 (децемвиров), а в 82–81 годах до н. э. – до 15 человек (квиндецемвиров). Причем в то время в состав коллегии входили как представители жреческого сословия, так и влиятельные горожане. Всех хранителей объединяло одно – лица, имеющие доступ к книгам Пророчеств, назначались на эту должность лично императором и зависели только от первого лица в государстве. Естественно, авторитет истолкователей был очень высок. Как высока была и их ответственность. Ведь содержание сивиллиных пророчеств сохранялось в глубокой тайне, за разглашение которой по головке, как говорится, не гладили… Так, вскоре поле появления загадочных книг в Капитолийском храме Юпитера один из дуумвиров, Марк Атилий, позволил за весьма солидную плату «списать» несколько оракулов. Мздоимца уличили в нарушении «должностных инструкций» и, зашив в мешок, сбросили в Тибр!
Но со временем предсказания по Сивиллиным книгам себя изжили. Оракулы начали все чаще заменяться рассказами о приметах и о вещих снах. Только после грандиозного пожара в Риме в эпоху правления Нерона (54–68 годы н. э.) о пророчествах сивилл снова вспомнили. Правда, ненадолго. Когда в I веке н. э. Тибр вышел из берегов, Тиберию предложили обратиться за советом к прорицаниям древних. Однако правитель запретил использовать для решения проблемы оракулы. Причины такого поступка носили политический характер. С того момента Сивиллины книги были забыты, и снова проявлять к ним интерес люди начали только в наши дни. Из книги Жизнь и приключения капитана Майн Рида автора Рид Элизабет
Глава XII Сельская жизнь. Забавное происшествие. Долгие поездки в Лондон. Книги для юношества и новые романы. Письмо в лондонский «Атенеум». Переезжает в Джеррардз Кросс. Еще книги. Поездка в Ирландию. Возвращение к литературной работе. Метод письма. Интересные
Из книги Нострадамус автора Пензенский Алексей Александрович Из книги Лу Саломе автора Гармаш ЛарисаОсень Сивиллы И блаженная правда в лохмотьях лоскутных пляшет, славя свободу, темницу хуля, но не знает, несчастная, нет ни того, ни другого: есть тюрьма долговая – Земля, где за жизнь ты умрешь. И не жди приговора иного. И. Лепшин Мы все уже на берегу морском, И я из тех, кто
Из книги Кочерга Витгенштейна. История десятиминутного спора между двумя великими философами автора Эдмондс Дэвид Из книги Лукашенко. Политическая биография автора Федута Александр ИосифовичКниги Александр Лукашенко - Президент Республики Беларусь. Мн., 1997.Белоруссия и Россия: Общества и государства. М., 1998.Белорусский Ежегодник - 2003. Вильнюс, 2004.Богданкевич С. Как жили? Как живем? Как будем жить? СПб., 1998.Василевич Г. Референдумы в Беларуси и ее путь к
Из книги А. С. Тер-Оганян: Жизнь, Судьба и контемпорари-арт автора Немиров Мирослав МаратовичКниги Одна из главных статей расходов А.С.Тер-Оганяна.Как у него заводятся если деньги, тут же он идет с мешком в книжный магазин, типа «Гилеи», и покупает книги в большом количестве. И книг у него - до фига, и хороших.Автор этих строк, например, почти все, что прочел за 1990-е
Из книги Тот век серебряный, те женщины стальные… автора Носик Борис Михайлович Из книги Информационные технологии в СССР [Создатели советской вычислительной техники] автора Ревич Юрий Всеволодович Из книги Мы из сорок первого… Воспоминания автора Левинский Дмитрий КонстантиновичКниги Азаров И. И. Осажденная Одесса. М., 1962.Алещенко Н. М. Они защищали Одессу. М., 1970.Бондарец В. И. Военнопленные. М., 1960.Великая Отечественная война Советского Союза: Краткая история. М., 1965.Великая Отечественная война, 1941–1945: Энциклопедия. М., 1985.Война Германии против
Из книги Прекрасные незнакомки. Портреты на фоне эпохи автора Носик Борис Михайлович Из книги Оно того стоило. Моя настоящая и невероятная история. Часть I. Две жизни автора Ардеева БеатаКниги Через год после начала занятий я все-таки решила прочитать все работы этого удивительного Карлоса Кастанеды. С удовольствием публикую их список в последней главе своей книги – там же будут и ссылки на сайты, где можно узнать о книгах и о семинарах в разных городах
Из книги Незримая паутина автора Прянишников Борис ВитальевичКниги Ардаматский В. Возмездие: Повесть. М.:Молодая гвардия, 1968.Беседовский Г. 3. На путях к термидору. В 2-х т. Париж, 1930–1931.Бурышкин П. А. С. Н. Третьяков. Воспоминания. Неизданная рукопись. Париж, 1951 /Из собрания документов Б. И. Николаевского. Хуверовский Институт в
Из книги Леонид Быков. Аты-баты… автора Тендора Наталья ЯрославовнаКниги Идея книги «Будем жить!», изданной в Киеве в 1996 году, принадлежит другу Леонида Федоровича актеру Алиму Федоринскому, сыгравшему в «Стариках» одну из ролей. Несмотря на тираж в 15 000, книга, не успев выйти, сразу стала библиографической редкостью. В Москве, по крайней
Из книги Товарищ Ванга автора Войцеховский ЗбигневКонвейер пророчеств и предсказаний 1. Ванга и занимательная математика Ни в коем случае не стану спорить с человеком, который станет доказывать, что Ванга – это феномен. Но феномен какой? Человеческий, паранормальный, психологический, сверхчувственный? Или – феномен
Из книги Я выжил в Холокосте автора Коуэн Дэниэл М.Книги Appleman, Roy Edgar. South to the Natkong, North to the Yalu. Washington, D.C.: Center of Military History, United States Army, 1992.Braham, Randolph L. The Politics of Genocide, the Holocaust in Hungary. Detroit: Wayne State University Press, 2000. Published in association with the United States Holocaust Museum.Carlson, Lewis H. Remembered Prisoners of a Forgotten War. New York: St. Martin’s Press, 2002.Chinnery, Philip D. Korean Atrocity! Forgotten War
Сивилла: выжжена, Сивилла: ствол.
Все птицы вымерли, но Бог вошел...
Сивилла: вещая! Сивилла: свод!
Так Благовещенье свершилось в тот
Час нестареющий, так в седость трав
Бренная девственность, пещерой став
Это Марина Цветаева. Написано 5 августа 1922 года. Бальмонт и Брюсов тоже обращались в своем творчестве к древнегреческим вещуньям. Однако лишь Цветаевой, самой обладавшей скорбным даром предугадывать трагическое, удалось найти столь мощные образы. «Я знаю это мимовольное наколдовывание (почти всегда — бед!) Но слава богам — себе!.. Не себя боюсь, я своих стихов боюсь», — признавалась она. В ее стихотворении ощутима перекличка с «Метаморфозами» Овидия, где автор вкладывает в уста одной из сивилл вдохновенное: «Мои жилы иссякнут, мои кости высохнут, но голос, голос — оставит мне судьба».
У Вергилия в «Энеиде» герой отправляется в город ста пещер и спрашивает обитающую там сивиллу, что ждет его в будущем. Ее ответы стократно повторяет пещерное эхо. А она сама:
В лице изменялась, бледнея,
Волосы будто бы вихрь разметал, и грудь задышала
Чаще, и в сердце вошло исступленье; выше, казалось,
Только лишь бог на нее дохнул, приближаясь.
(Пер. С. Ошерова)
О том же, правда, в прозаической форме повествуют Брокгауз и Ефрон: « Сивилла, к которой обращались за предсказанием, ждала, пока на нее находило исступление, и в истерии, с искаженными чертами лица, пеной у рта и конвульсивными трепетаниями тела, изрекала оракулы, как бы "стараясь вытеснить из груди великого бога"».
В отечественной литературе сивиллы фундаментально представлены в переводной «Книге о сивиллах, колика быша к киим имяны и о предречениих их» из личного собрания основателя Российской государственной библиотеки графа Николая Румянцева. Ныне раритет хранится в научно-исследовательском отделе рукописей РГБ.
Книга, над которой работала, выражаясь современным языком, команда профессионалов, появилась в 1673 году. Текст был подготовлен в Посольском приказе, которым руководил окольничий Артамон Матвеев. Он самолично преподнес книгу Тишайшему, как прозвали царя Алексея Михайловича за кротость и богобоязненный нрав. Автор перевода — Николай Спафарий-Милеску, переписчик — Иван Верещагин. Художник, изобразивший двенадцати сивилл, — Богдан Салтанов.
Главную роль в создании этой рукописной книги, вне сомнения, сыграл выдающийся деятель своего времени Артамон Сергеевич Матвеев (1625—1682). Именно он предложил перевести повествование о сивиллах (к сожалению, первоисточник нам не известен), а затем внимательно следил за процессом работы. Этот русский боярин ратовал за сближение с Западом и даже свой дом обставил по-европейски. Главную ценность в его жилище представляли книги по разным отраслям знания. Большое внимание Артамон Сергеевич оказывал и библиотеке учреждения, которым руководил. В частности, настоял на описи ее фонда. Жизнь сложилась трагически. После кончины Алексея Михайловича был объявлен чернокнижником и сослан в Сибирь. При любой оказии он отправлял новому царю послания, боролся за свое доброе имя. В итоге все же вернулся в Москву, где погиб во время стрелецкого бунта.
Вторая ключевая фигура — молдавский боярин Николай Спафарий-Милеску (1625—1709), знавший девять языков. Матвеев охотно предоставил ему место переводчика в Посольском приказе. Труд прекрасно оплачивался. По мнению историков, иноземец-полиглот «умел просить и получать». Дослужился до чина русского посланника в Китае. Смена власти больно ударила по нему. Как и его начальник, оказался в опале. Но явно поднаторел в житейских бурях: избежал заключения и даже обзавелся новыми должностями. Впрочем, то был лишь слабый отголосок былых успехов.
Кое-какие сведения сохранились и о переписчике Иване Верещагине. Ежедневно ему надлежало переписывать на александрийской бумаге два листа текста. Впечатление, что ему, бедолаге, приходилось тяжелее всех. Работал ежедневно, «окромя воскресных дней и великих праздников». До наших дней дошел крик его души, адресованный царю: «Книгу пишу я, холоп твой, беспрестанно, а поденного корму мне твоего, великий государь, жалование за мою работишку еще ничего не указано». Увы, на обороте бумаги значится недружелюбная резолюция: «Писать без лености, с прилежанием». Но все-таки по два алтына в день ему назначили...
Сивиллы, написанные маслом на ткани, запечатлены Богданом Салтановым в стиле европейского барокко (холст, масло, золото). Их изображения вклеены в книгу на отдельных листах.
Самая известная из них — Кумская. Ей приписывалась женская власть над любвеобильным Аполлоном. Вещунья попросила у него столько лет жизни, сколько песчинок на взморье. Но забыла оговорить одно условие — всегда оставаться юной и прекрасной. Вконец одряхлев, возненавидела жизнь и умоляла даровать ей вечный покой. Миф утверждает, что прожила она семьсот лет.
Кстати, в «Книгу о сивиллах...» он не вошел. А вот такой достопамятный эпизод присутствует: к римскому правителю Тарквинию пришла «неизвестная старица из италийских Кум», предложила купить у нее девять пророческих книг и озвучила неслыханно высокую цену. В ответ на категорический отказ разгневалась и тут же сожгла шесть книг. За оставшиеся три ей незамедлительно заплатили столько, сколько просила с самого начала. Приобретенное сокровище спрятали в подземелье Капитолийской горы. С тех пор туда допускались лишь жрецы-толкователи...
Персидская сивилла «ходила в золотых одеждах, вида была моложавого, весьма хороша красотою». За 1248 лет до Рождества Христова свидетельствовала о богочеловеке. Из дел земных: обозначила линию жизни великого Александра Македонского. Изрекала истины в таком темпе, что скорописцы не успевали за нею.
Сивилла Ливийская, представлявшая Африку, «была среднего роста и весьма черная, и всегда носила в руках масличную ветвь». Она торжественно обещала человечеству, что придет день света и разгонит всю тьму. Дельфийская не расставалась с лавровой ветвью: «Голову имела оплетенной волосами своими. Вид лица ее был моложавый». Предрекла гибель Трои и создание полного вымыслов гомеровского эпоса.
Кимрская сивилла отмерила миру срок жизни в 6000 лет. Эта пророчица постоянно обращалась к образу Богоматери: «Мы же все почитать ее будем. Царя в руках иметь будет, которому три правоверных царя принесут дары». Эритрея, по одним данным, носила в руках агнца, по другим — «обожженный меч и круглое яблоко, красивое, как звезды». Самосская сивилла ходила в разноцветной одежде, «нося в руках книгу и терновый венец, потому что предсказывала о страданиях Христа».
Фригийская сивилла «вида была старческого» и всегда имела при себе обнаженный меч. Это та самая Кассандра, чьи слова сбывались, но вначале им никто не верил. Молодая красавица Тивуртия, нарисованная с финиковой ветвью, при встрече с императором Августом предрекла рождение Иисуса Христа Пречистой Девой Марией. Египетская сивилла, предпочитавшая красные одеяния (в них художник ее и нарисовал), предсказала сожжение храма Изиды. Европия предстает в златотканом наряде. «Не стану молчать, но объявлю замысел Отца», — провозглашала ясновидящая после того, как ее посетило зрелище пленения турками Царьграда. Европейская сивилла пользовалась в России особым расположением. Неслучайно именно ее скульптура установлена в Летнем саду.
Примечательно, что художник Салтанов на ремарки вроде «вида была старческого» внимания не обращал и всех героинь показал во цвете лет. А вот великий Микеланджело, расписавший Сикстинскую капеллу, Кумскую и Персидскую сивилл представил суровыми, но немощными старухами. Уже и зрение им отказало: близоруко всматриваясь в тексты оракул, они словно прячут от зрителя свою растерянность.
Естественный вопрос: чем обусловлено появление книги об античных язычницах в стране с глубоко православным сознанием? Тем, что по большому счету русское общество было подготовлено к ее восприятию. Ведь еще на рубеже XV—XVI столетий оно стало чуть более открытым миру, чуть более светским. Напомним, своим появлением «Книга о сивиллах, колика быша к киим имяны и о предречениих их» обязана уже упоминавшемуся здесь «западнику» Матвееву — человеку, которому были близки идеи грядущего века Просвещения. Кстати, в его личной библиотеке имелось немало книг античных философов и поэтов.
Сивиллы как раз и стали одним из связующих звеньев греко-римского мира и христианской эпохи. Согласно преданию, они укоряли людей за многобожие — основу язычества и предсказывали приход Искупителя. Их изречения пронизаны апокалиптическими мотивами, что в концентрированном виде нашло отражение в «Откровении Иоанна Богослова». Они ассоциировались с библейскими пророками. Недаром на фресках Микеланджело это фигуры одного ряда. Их изображения симметрично расположены в Сикстинской капелле по обе стороны библейских сцен: Дельфийская сивилла и Иоиль, Кумская и Иезекииль, Персидская и Даниил, Эритрейская и Исайя, Ливийская сивилла и Иеремия.
Словом, персонами нон грата христианство этих провидиц не считало. Однако сколько-нибудь серьезного влияния на духовную жизнь России они не оказали. И экзотическая для читателя XVII века книга вызывала у него естественное любопытство, но не более того.
В Древней Греции и в Древнем Риме знали, что женщины, наделенные поэтическим даром, являются ясновидящими (пифии). Самые ранние легенды о Сивиллах (сибиллах) позволяют исследователям говорить о восточных корнях самого слова и тех особых знаний, которыми обладали пророчицы. Мало иметь талант - нужно еще его и развивать, а лучше всего это делать в центрах мудрости, расположенных в Азии и в Египте.
По легендам первой Сивиллой, чье имя стало нарицательным для остальных ясновидящих женщин, была троянка (знаменитая Троя - город в Малой Азии на территории современной Турции), дочь верховного бога Зевса и Ламии. По другим мифам первая Сивилла носила имя Герофила (возлюбленная Герой - супругой Зевса), и являлась дочерью богини от смертного мужчины, ее история тесно связана с Аполлоном (покровитель искусств, животноводства, охоты, ясновидцев). Аполлон страстно влюбился в прекрасную и мудрую Сивиллу, которая много путешествовала по всему Средиземноморью и Востоку. Тогда умная девушка (по совету своей наставницы Геры) попросила у влюбленного в нее бога дар прорицания и долголетие, но позабыла попросить вечную молодость, поэтому с течением столетий она превратилась в дряхлую старушку и стала настоящей ведьмой. Однако Аполлон не бросил бывшую возлюбленную, а поселил ее в своем главном храме в Дельфах, который стал постепенно центром предсказаний. Именно в Дельфах шло обучение будущих пророчиц. Дельфийская Сивилла считалась главной, но известны были также персидская, халдейская, египетская и палестинская сивиллы.
Тем не менее, многие античные авторы писали, что прорицания Сивилл не были связаны с определенным оракулом или местностью. Сивиллы могли путешествовать, обучаться у мудрецов других народов и культур. Они ведали травы и готовили особый отвар, пары которого вводили их в трансовое состояние. Будучи в трансе, пророчицы изрекали предсказания в стихотворной форме. Считалось, что Сивилла могла предсказать не только ближайшее будущее человека, но и на тысячу и даже две тысячи лет вперед: извержение Везувия, место битвы, положившей конец независимости Греции и т.д.
Впоследствии предсказания Сивилл были записаны на пальмовых листах и составили девять томов - «сивиллины книги». Во времена Римской империи Дельфийская Сивилла пришла к императору Тарквинию Приску и предложила купить у нее эти книги, а когда властитель отказался - она сожгла три первых тома; затем она повторила предложение и, снова получив отказ, сожгла еще три книги. Авгуры, жрецы-предсказатели римлян, убедили императора купить три уцелевшие книги пророчеств. Известно, что император Август в 83 г до н.э. добавил к ним предсказания других сивилл (иудейских). «Сивиллины книги» считались тайными и хранились особой жреческой коллегией в храме Юпитера Капитолийского, ими пользовались вплоть до 5 века. После падения Римской Империи их следы затерялись в истории, хотя некоторые ученые уверяют, что они поныне хранятся в Ватикане.
, Мусея и Лина , учителя Геракла . В других источниках Фемоноя именуется Пифией .
Герофила
Определённую путаницу вносит имя «Герофила», которое употребляется по отношению к некоторым сивиллам из различных регионов. По одним интерпретациям, сивилл по имени Герофила было несколько, по другой - это одна и та же пророчица, жившая много столетий и много странствовавшая.
Дельфийская сивилла - Герофила (дочь Зевса и Ламии) упоминается во фрагменте Евмела Коринфского (VIII век до н. э.). По некоторым, сивиллой именуется сама Ламия, дочь Посейдона , прибывшая в Дельфы из Малиды.
Греческим именем Герофила Сивилла названа в греческом рассказе, приводимом Павсанием , и её происхождение связывается с Аполлоном и музами . Имя Сивиллы ей, согласно Павсанию, было дано ливийцами. Блюстительница храма Аполлона Сминфейского , жила на Самосе , посетила Кларос , Делос , Дельфы . Умерла в Троаде , где была похоронена в роще Аполлона Сминфейского. Её вызвал из Эфеса персидский царь Кир .
Младшая Герофила, по прозвищу Сивилла, пела пророчества в Дельфах, предсказала Троянскую войну . В гимне для делосцев в честь Аполлона называет себя женой, дочерью и сестрой Аполлона; в другом пророчестве называет себя дочерью нимфы Иды и реки Аидонея. По некоторым, сивилла - это фригиянка Артемида , пришедшая в Дельфы.
Третья Герофила происходила из Эрифр. По эрифрейцам, родилась в пещере на горе Корик от пастуха Феодора и нимфы . По Аполлодору Эритрейскому, предсказала, что погибнет Троя и Гомер напишет полную вымыслов поэму.
Прочие сивиллы
В эллинистическое и римское время возникли предания о двух, четырёх или десяти сивиллах, называвшихся по местам их обитания, хотя некоторые имели собственные имена. До литературной обработки поздних римских авторов не имели личных имен, а назывались по географическим пунктам обитания. Кроме того, имя предыдущей - Герофила, часто могло на них переноситься.
Количество сивилл
Первоначально одна сивилла со временем стала входить в мировоззрении древних греков в число девяти сивилл, римляне добавили десятую - Тибуртинскую, вероятно этрусского происхождения. Согласно Лактанцию , цитировшему в IV веке утерянную работу Варрона I века до н. э. , этими десятью были: Персидская, Ливийская, Дельфийская, Киммерийская, Эритрейская, Самейская, Кумская, Геллеспонтская, Фригийская и Тибуртинская. Из них наиболее прославленными были три - Дельфийская, Эритрейская и Кумская .
Предсказания
Подобно пифийским оракулам, предсказания сивилл делались обычно в стихотворной форме - гекзаметром . Считалось, что сивилла может предсказывать на тысячу лет вперёд, поэтому одна якобы предсказала извержение Везувия и указала место битвы, положившей конец независимости Древней Греции.
Кумская сивилла
Согласно греческой мифологии, кумская сивилла была греческой жрицей, покинувшей Эрифры и жившей в городе Кумы (Италия). Она была возлюбленной Аполлона , получившей от бога дар прорицания и жизнь, длившуюся ровно столько, сколько жрица будет находиться вдали от родной земли. По одной из версий предания, Аполлон отмерил этой сивилле столько лет жизни, сколько песчинок поместилось у неё в горсти. Однако она не подумала испросить у бога продления молодости, и потому медленно высыхала, пока не превратилась в крошечное сморщенное существо, мечтающее лишь о смерти.
Прожила тысячу лет и умерла дряхлой старухой, когда к ней случайно заехали греки, привезшие с собой горсть родной земли. (Сограждане прислали ей письмо, запечатанное белой глиной, она увидела его и умерла) . Согласно Овидию, ко времени встречи с Энеем прожила уже 700 лет .
Сивиллы в христианстве
Предсказания сивилл, истолкованные как пророчества о воплощении Христа, получили у христианских богословов положительную оценку с первых веков христианства. Иустин Философ в середине II века в своей первой Апологии пишет:
Но по действию злых демонов определена смертная казнь тем, кто станет читать книги Истаспа или Сивиллы или пророков, чтобы страхом отвратить читающих людей от научения доброму, и удержать их в рабстве своем; чего, впрочем, не могли они сделать навсегда; потому что не только мы сами безбоязненно читаем те книги, но и вам, как видите, представляем на усмотрение, будучи уверены, что они понравятся всем.
Иустин Философ, Апология I
Эритрейская сивилла предсказала приход Христа . Её своими глазами видел Трималхион .
Список сивилл
| Имя | Изображение | География | Описание | Известные пророчества |
|---|---|---|---|---|
| Территория Древней Греции: | ||||
| Дельфийская (Артемия) |  |
г. Дельфы | Имела моложавый вид, в руках носила лавровую ветвь, оплетала голову своими волосами. Жила до Троянской войны . Упоминается в «Строматах » Климента Александрийского . | |
| Фригийская (Лампуса) |  |
г. Анкира | Имела старческий вид, в руке всегда носила обнажённый меч . Происходила из рода греческого прорицателя Калханта , участника Троянской войны. | |
| Колофонская | ||||
| Эритрейская (Герофила или Самия) |  |
Эритрея | Её родителями считали Аполлона и Ламию . В руках она носила обнаженный меч, опираясь на него, и круглое яблоко, красивое как звезды, которое она бросала себе под ноги. По преданиям, жила за 483 года до взятия падения Трои. | Согласно древней легенде, эритрейская сивилла предсказала, что Рим будет разрушен перитиями. |
| Самосская (Фито или Самонефа) |  |
о.Самос | Жила во II тысячелетии до н. э., ходила в разноцветной одежде, нося в руках книгу и терновый венец. | |
| Делосская | о.Делос | |||
| Троянская (Геллеспонтская) |  |
г.Троя | Жила в VI веке до н. э. во времена персидского царя Кира и афинского политика Солона . В руках она носила колосья пшеницы . | Падение Константинополя |
| Территория Древнего Востока: | ||||
| Персидская , Вавилонская (Самбефа) |  |
Персия | Жила в XIII веке до н. э. , имела моложавый вид, ходила в золотых одеждах. Описана у Иустина в его «Слове к язычникам ». Место её жительства определено так: «Стоит древний храм языческий, и потом озеро, которое называется Аверн. Около него по левую сторону стоит гора. В той горе просторная пещера… Там, как говорят, жила сивилла » | Ей приписывают 24 книги пророчеств. Среди них есть о делах Александра Великого , о Иисусе Христе . Её пророчества относят к 1248 году до н. э. . |
| Халдейская | ||||
| Египетская (Агриппа, или Тараксандра) |  |
Египет | В руках своих она всегда носила книгу, возраста была среднего, ходила в красной одежде. О сивилле сообщает Климент Александрийский в своем «Слове к язычникам ». | Разрушение Эфесского храма и храмов Исиды и Сераписа в Египте. Есть пророчества о воплощении Иисуса Христа. |
| Палестинская (Еврейская, Сабская) |  |
Сирия | Павсаний называет Сивиллой Сабской пророчицу, жившую с евреями за пределами Палестины , в Сирийских горах. Римский софист III века Элиан называл её Еврейской Сивиллой
. Феофил Антиохийский пишет, что у евреев неоднократно появлялись сивиллы, подобные греческим.
Сивилла Сабская часто отждетвляется с царицей Савской . |
Пророчество о Животворящем Кресте |
| Территория Древнего Рима: | ||||
| Кумская |  |
Кумы | «Сивиллины книги» | |
| Тибуртинская (Альбунея) |  |
Италия | Жила во времена императора Августа . В руках носила масличную ветвь. | «Золотая легенда » упоминает её общение с Октавианом Августом по вопросу о наречении его Богом . Она явила ему на небе образ Богородицы с младенцем на руках, и Октавиан отказался от принятия такого титула. Также ею предсказано разрушение храма Януса в Риме . |
| Киммерийская (Кармента) |  |
Италия (гора Кармал), около оз. Аверн | Носила в руках цветок розы . Евандр , основатель храма Пана, так называемого Луперкиона , был её сыном. | Пророчество, что мир будет существовать 6000 лет (летоисчисление неизвестно) |
Книги с предсказаниями сивилл
Сивиллины книги
Так называемые «Сивиллины книги », состоявшие, как считается, из предсказаний кумской сивиллы, играли большую роль в общественной жизни римского государства.
История появления этих книг в Риме такова: предсказания были записаны на пальмовых листьях и составили девять книг. По сообщению Дионисия Галикарнасского сивилла, явившись в Рим, предложила царю Тарквинию Гордому (или Тарквинию Приску) купить у неё эти книги за огромную цену (по Варрону, за 300 золотых филиппов ), а когда он отказался, сожгла три из них. Затем она предложила ему купить оставшиеся шесть за ту же цену и, вновь получив отказ, сожгла ещё три книги. Тогда царь по совету авгуров купил уцелевшие книги за первоначальную цену. Здесь примечательно то, что монеты филиппы названы в честь царя , жившего на два столетия позднее Тарквиния, что лишний раз доказывает дар пророчества у Сивиллы.
Позже к этим книгам были добавлены прорицания тибуртинской и других сивилл. «Сивиллины книги
» хранились особой жреческой коллегией в храме Юпитера на Капитолийском холме в каменном ящике. Книги играли большую роль в религиозной жизни римлян. К ним обращались за советами в критические моменты политической и частной жизни.
Содержание сивиллиных книг представляло собой причудливое смешение греко-римских, этрусских, иудейских и христианских воззрений и верований. Сохранившиеся 12 Сивиллиных книг относятся ко II веку до н. э. - II веку н. э. и являются источником по истории иудейской и христианских религий - поздней компиляцией.
Предсказания сивиллиных книг
Под влиянием сивилл были введены новые обряды и культы новых божеств; толкователями изречений сивилл были жрецы.
«Оракулы Сивиллы»
Пророчества Сивиллы, поэмы, написанные от лица языческой прорицательницы Сивиллы. Составители их призывают язычников обратиться к Единому Богу, обличают идолопоклонство , зло и нечестие. Иудейским авторам принадлежат III, IV и V части книги. Датируются временем между I веком до н. э. и I веком н. э.
В литературе
Величавый образ сивиллы, созданный Вергилием в VI песне «Энеиды », многочисленные упоминания о сивиллах у римских писателей (Тит Ливий , Варрон) и в особенности ссылки на них у христианских апологетов (Лактанций), все это способствует сохранению предания о сивиллах и Сивилиных книгах в литературе христианского средневековья (англо-нормандская обработка XII века , старофранцузские «Dits prophétiques des Sibylles », XV век) вплоть до Ренессанса , закрепившего образ сивилл в непревзойденных формах изобразительного искусства (Микеланджело).
В изобразительном искусстве
Наиболее известным изображением сивилл является цикл фресок работы Микеланджело в Сикстинской капелле. Художник включил их в цикл рядом с библейскими провидцами, так как считается, что пророчицы говорили о конце многобожия, и возвещали о приходе Избавителя .
Доменико Гирландайо написал четырёх сивилл на сводах церкви Санта-Тринита, Флоренция.
Другие сюжеты:
- Сивилла и Эней
- Сивилла и император Август
В музыке
В знаменитой средневековой секвенции «Dies irae» предсказание Страшного суда «удостоверяется» свидетельством (библейского царя) Давида и сивиллы (лат. teste David cum sibylla ).
В эпоху Возрождения Орландо Лассо написал цикл мотетов «Пророчества сивилл» (Prophetiae sibyllarum), первый из которых стал классическим примером хроматической музыки XVI века.
Использование имени
- В англоязычном мире распространено женское имя Сибилла (Sybil), а слово «сивилла» пишется как sibyl .
- В честь Сивиллы назван астероид (168) Сибилла , открытый в 1876 году.
- Дж. Роулинг назвала одну из героинь серии романов о Гарри Поттере этим именем.
Напишите отзыв о статье "Сивиллы"
Примечания
- Мифы народов мира. М., 1991-92. В 2 т. Т.2. С.430-431, Любкер Ф. Реальный словарь классических древностей. М., 2001. В 3 т. Т.3. С.291-293
- De Pyth. orac. - Об оракулах «пифии», 6
- Лактанций. Божественные установления I 6, 7
- Фрагменты ранних греческих философов. Ч.1. М., 1989. С.235
- Платон. Феаг 124d, Федр 244b; Аристофан. Мир 1095, 1116
- Плутарх. Застольные беседы V 2, 1
- Евмел. Коринфиака, фр.8 Бернабе, см.комм.
- Плутарх. О том, что пифия более не прорицает стихами 9
- Павсаний, X 12, 1-3
- Павсаний. Описание Эллады X 12, 1
- Мифы народов мира, т.2., с.430
- Гигин. Мифы 128
- Павсаний. Описание Эллады X 12, 5-6
- Николай Дамасский. История, фр.67 Якоби
- Павсаний. Описание Эллады X 12, 2-3
- Климент. Строматы I 108, 1
- Страбон. География XIV 1, 34 (стр.645); Климент. Строматы I 108, 3
- Павсаний. Описание Эллады X 12, 7
- Лактанций. Божественные установления I 6, 9
- Первый Ватиканский мифограф II 51, 2-4
- Овидий. Метаморфозы XIV 130-153
- Вергилий. Энеида VI 10
- Ликофрон. Александра 1255; Дионисий Галикарнасский. Римские древности I 55, 4
- Августин. О граде Божием XVIII 23
- Петроний. Сатирикон 48
- Дионисий Галикарнасский. Римские древности IV 62, 2; Авл Геллий. Аттические ночи I 19, 2
- Лактанций. Божественные установления I 6, 10, из Варрона
- Об обращении римлян к «книгам судеб» см. у Ливия, III, 10; V, 3,X, 47, XXI, 62; XXII, 1, 9; XXIX, 10, XXXVI, 37.
- БСЭ. Эскулап
- Произведение в разных источниках атрибутировано как «Портрет дамы» или «Портрет молодой дамы»; между тем, табличка в верхнй части гласит: Sibylla Sambetha quae et Persica, an: Ante Christ: nat: 2040 (Сивилла Самбетская, сиречь Персидская, года от Рождества Христова 2040)
Литература
- Волнин А. Иудейские и христианские идеи в книгах Сивилл. ВиР, 1899, № 2,3,5,8
- Геффкен И. Сивиллы // Из истории первых веков христианства (перевод с немецкого). СПб., 1908
- Глориантов Н. И. Происхождение мира и человека и последующая их судьба по изображению древних римских поэтов: Сивиллины книги. ХЧ, 1877, № 1-2
- Книга Сивилл. Перевод с древнегреческого М. и В. Витковских. - М.: Энигма. 1996. - ISBN 5-7808-0004-9
Ссылки
- // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.
- // Малый энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 4 т. - СПб. , 1907-1909.
- Сивиллы кисти художника Леонара Лимузена (1505-1577): и
Отрывок, характеризующий Сивиллы
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…
Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l"etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.
Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.
На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l"Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь. – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов, – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.
И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ, молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C"est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
Сивиллами назывались полулегендарные женщины-пророчицы, имевшие дар прорицать и открывать волю богов. Уверяли, что жили они свыше 1000 лет каждая. В Древнем мире сивилл насчитывалось 12. Перечисляем их:
I.
Сивилла Персидская, называвшаяся Самбетою, невесткою Ноевою, пророчествовала двусмысленными стихами из своей книги.
II.
Сивилла Ливийская, путешествовавшая в Самосе и Дельфах и, как говорят, упрекавшая людей в идолослужении.
III.
Сивилла Дельфийская, находившаяся в храме Дельфийском, и, по сказанию Диодора, первая получила имя Сивиллы. Ученые говорят, что Гомер извлек из ее прорицаний некоторые мысли.
IV.
Сивилла Эретрейская предсказывала падение Трои, и, по уверению Евсея и св. Августина, ей были известны книги Моисея.
V.
Сивилла Киммерийская.
VI.
Сивилла Самосская.
VII.
Сивилла Кумская, по имени Деифоба, знатнейшая из всех, имела свое пребывание в Куме. Говорят, что ее отец был Аполлоний, а мать Главка. Это Сивилла продала часть своих книг Тарквинию Гордому. В Риме книги сохранялись в храме Юпитера Капитолийского, под землею, в каменной урне. Квиндецемвиры, жрецы, справлялись с ними в сомнительных случаях государства. Во время сожжения Капитолия сгорели и сивиллины книги. После этого отправляемы были послы по разным местам для собрания сивиллиных изречений, которые Август положил у подножия Аполлона Палатинского.
VIII.
Сивилла Геллеспонтская предсказывала во время Солона и Креза.
IX.
Сивилла Фригийская путешествовала со своими предсказаниями в Анкифе и Галатии.
X.
Сивилла Тибюринская, или Альбюнейская была обожаема в Тибюре.
XI.
Сивилла Эпирская.
XII.
Сивилла Египетская.
Самая знаменитая и жившая позже всех — древнеримская Кумская сивилла, предсказавшая приход христианства. По ее книгам, которые она продала римскому царю Тарквинию Великому, римские жрецы гадали почти 700 лет.
Предыстория этого случая такова. Однажды к царю Рима Тарквинию Великому пришла старая женщина с девятью книгами, копиями труда, который, по ее словам был пророчеством Сивилл, и предложила продать их ему. Но его не устроила цена, и она ушла, сожгла три из них и вернулась, предложив уже шесть книг за ту же первоначальную цену. Тарквиний только рассмеялся, после чего она покинула его во второй раз, сожгла еще три книги, вернулась с оставшимися тремя и вновь предложила продать их ему на тех же условиях. На этот раз царь, удивленный ее упорством, предположил, что в этих книгах должно быть что-то из ряда вон выходящее, и послал за авгурами, чтобы они подсказали ему, что делать. После гаданий они обвинили его в нечестивости из-за того, что он отверг сокровище, посланное небесами, и приказали ему дать этой женщине все, чего она бы не пожелала за оставшиеся книги. Женщина получила свои деньги, принесла письмена и, наказав хранить их в святости всеми способами, тотчас же исчезла, словно испарилась.
Вскоре после этого два патриция были выбраны хранителями пророчеств, которые были сокрыты со всей осторожностью под землей в столице тогда еще республики, а позже империи. К ним нельзя было обращаться без особого указа сената, который никогда не давался, кроме как по случаю сокрушительного поражения, начала серьезного восстания или бунта, или по иному исключительному случаю. Количество жрецов-хранителей, дуумвиров (от римского duo -два и vir - муж), как и в любом другом ордене, несколько раз увеличивалось.
И продолжало увеличиваться, пока по желанию народных трибунов в 388 году от основания Рима не был издан закон, ограничивающий их число десятью жрецами, половина из которых избиралась из патрициев, а половина - из плебеев. С тех пор они назывались децемвирами (от римского decem - десять), пока при Сулле их не стало пятнадцать, и они не стали называться квинцемвирами. Неизвестно, сколько Сивилл было на самом деле, но Варрон свидетельствует в пользу десяти, хотя некоторые говорят, что их было девять, или четыре, или три, или только одна. Они все жили в разное время и в разных странах, все были прорицательницами, и одна из них, согласно общему мнению, предсказала приход Спасителя. В отношении самого труда, Демпстер сообщает нам, что он был написан на шелке. А книги, которые купил Тарквиний, по словам Солиния, сгорели во время пожара за год до прихода Суллы к власти (в 83 году до н. э.).
Что же на самом деле представляли из себя «сивиллины книги»? Это был сборник греческих стихов (гекзаметров), содержавших пророчества о невзгодах и бедствиях и дававших указания, какими обрядами и жертвами от них можно уберечься или прекратить их и умилостивить соответствующих богов. Чаще всего предписывались обряды в честь Аполлона и других греческих богов, а также малоазийской идайской богини (Mater Magna). Таким образом, «Сивиллины книги» стали причиной того, что это иностранное богослужение привилось в Риме, а забота о нем стала второй главной обязанностью коллегии десяти. Сборник этот, вероятно, пришел из Кум малоазийских в Кумы в южной Италии, оттуда в Этрурию и из последней при Тарквинии Гордом в Рим.
Когда Капитолийский храм сгорел вместе с содержимым, сенат отправил срочное посольство в Малую Азию (в Эритры). Это посольство собрало около тысячи подобных стихотворных предсказаний, которые потом были дополнены многими другими, собранными по греческим островам и колониям. Они обрели пристанище в новом Капитолийском храме, пока Август в 12 году до н. э. не велел перенести их в роскошный храм Аполлона на Палатине, где они сохранялись до конца IV в. н. э.
Под влиянием «Сивиллиных книг» в Риме было введено греческое богослужение. Так, наряду с местным (ritus Romanus) культом отечественных богов (dii patrii), который отправляли понтифики вместе с подчиненными им жрецами, возник греческий культ (ritus graecus) чужих богов (dii peregrini). Этот культ тоже находился в ведении членов коллегии пятнадцати.
Главным среди чужих божеств считался Аполлон, о древнейшем храме которого Тит Ливий упоминал в 60 году до н.э.
По «Сивиллиным книгам» в честь Аполлона совершались жертвоприношения (graeco ritu), просительные процессии, лектистернии (обряды угощения богов) и игры (ludi Apollinares). Эти игры, впервые проведенные во время эпидемии чумы в 208 году до н. э. стали затем постоянными (ludi stativi). Они включали в себя театральные представления, травлю, скачки и, наконец, особенно прославившиеся столетние игры (ludi saeculares).
Культ местной Дианы (Dea, DivaJana) был постепенно вытеснен греческим культом Артемиды, а также Цереры и Прозерпины, которые у римлян первоначально были только земными богинями. В 496 году до н. э. Церере по указанию Сивиллы был посвящен храм, а в цирке были введены ежегодные игры (ludi Cereris). Таким же образом в Риме появился и культ Аида (Dis pater), впоследствии соединенный с культом Сатурна, и культ Меркурия, которому в 495 году до н. э. был посвящен первый храм. Культ Венеры также греческого происхождения — у римлян Венера первоначально была богиней растительности. Его возникновение относят к 217 году до н. э., когда после битвы у Тразименского озера в «Сивиллиных книгах» нашли указание основать храм Венеры Эрицийской.
Культ Эскулапа был введен в Риме в 293 году до н. э. при очередной эпидемии чумы во время третьей войны с самнитами, а культ Геркулеса — в конце V века до н.э. В 204 году до н.э. в Риме ввели и культ малоазийской богини идайской (Mater Magna): только так, согласно предсказаниям Сивиллы, карфагенский враг мог быть изгнан из Италии. Тогда с великой торжественностью в Рим был привезен символ богини — каменный конус. Ей построили храм на Палатине и учредили ежегодные игры (Megalesia). Жертвенные обряды этой богине постоянно совершали жрецы и жрицы из Фригии, которых опекали те же жрецы, что и охраняли «Сивиллины книги».
По данным специального расследования по приказу сената, имелись и другие труды, вдохновленные «Сивиллиными книгами», или, по крайней мере, их копии или выдержки из них, собранные в Греции и других краях. Эти книги хранились с таким же вниманием, что и предыдущие, до тех пор, пока Феодосий Великий не пришел к власти, большинство сената не приняло христианство, и эти книги окончательно не вышли из моды. В конце концов, любимец императора Гонория Флавий Стилихон (родом из племени вандалов) сжег их, за что строго осуждался поэтом Рутилием.