Английский романтизм. Романтики сыграли огромную роль в превращении культа Шекспира (как нового явления обыденной жизни Англии) в эстетическую программу, в которой достойное место заняла еще предромантиками освоенная шекспиризация . Однако разные романтики и на разных этапах выражали свое отношение к Шекспиру в широком спектре: от шекспиризации , граничившей с шекспиризмом (например, у С. Т. Кольриджа, представителя «Озерной школы» — т. е. начального этапа английского романтизма) до «анти-шекспиризма» (например, у представителя следующего поколения — Дж. Г. Байрона , противопоставление которого Шекспиру было блестяще изложено и аргументировано А. С. Пушкиным).
Эстетической предпосылкой английского романтизма было разочарование в классицизме и просветительском реализме как художественных системах, в основе которых лежала просветительская философия. Они недостаточно полно раскрывали внутренний мир человека, законы человеческой истории, которые были осмыслены по-новому в свете французской революции. Основы романтизма в Англии заложены Уильямом Блейком (1757-1827), но признание романтизм получил позже.
«Озерная школа». Первый этап английского романтизма(1793-1812) связан с деятельностью «Озерной школы». В нее входили Уильям Вордсворт (1770-1850), Сэмюэл Тейлор Кольридж (1772-1834), Роберт Саути (1774-1843). Они жили в краю озер, поэтому их стали называть лейкистами (от англ. lake — озеро).
Все три поэта в молодости поддерживали Великую Французскую революцию. Но уже в 1794 г. они отходят от этих позиций. В 1795 г. впервые встречаются Вордсворт и Кольридж. Их объединяет разочарование в революции, страшит буржуазный мир. В этих условиях они создают сборник «Лирические баллады» (1798). Успех этого сборника положил начало английскому романтизму как литературному направлению. Предисловие Вордсворта ко второму изданию «Лирических баллад» (1800) стало манифестом английского романтизма. Вордсворт так формулирует задачи авторов: «Итак, главная задача этих Стихотворений состояла в том, чтобы отобрать случаи и ситуации из повседневной жизни и пересказать или описать их, постоянно пользуясь, насколько это возможно, обыденным языком, и в то же время расцветить их красками воображения, благодаря чему обычные вещи предстали бы в непривычном виде; наконец — и это главное — сделать эти случаи и ситуации интересными, выявив в них с правдивостью, но не нарочито, основополагающие законы нашей природы…».
Вордсворт вносит большой вклад в английскую поэзию тем, что он порывает с условностью поэтического языка XVIII века. Переворот, совершенный Вордсвортом и Кольриджем, А. С. Пушкин охарактеризовал так: «В зрелой словесности приходит время, когда умы, наскуча однообразными произведениями искусства, ограниченным кругом языка условленного, избранного, обращаются к свежим вымыслам народным и к странному просторечию, сначала презренному» («О поэтическом слоге», 1828).
Вордсворт стремится проникнуть в психологию крестьянина. Особую естественность чувств сохраняют крестьянские дети, считает поэт. В его балладе «Нас семеро» рассказывается о восьмилетней девочке. Она наивно уверена в том, что в их семье семеро детей, не сознавая, что двое из них умерли. Поэт же видит в ее ответах мистическую глубину. Девочка интуитивно догадывается о бессмертии души.
Но город, цивилизация лишают детей естественных привя-занностей. В балладе «Бедная Сусанна» пение дрозда напомнило юной Сусанне «родимый край — на склоне гор цветущий рай». Но «виденье скоро пропадает» . Что ждет девочку в городе? — «Сума с клюкой, да медный крест, // Да нищенство, да голодовки, Да злобный окрик: «Прочь, воровка...».
Несколько иной путь в «Лирических балладах» избирает Кольридж. Если Вордсворт писал о необычности обыденного, то Кольридж — об исключительных романтических событиях. Наиболее известным произведением Кольриджа стала баллада «Сказание старого морехода». Старый моряк останавливает юношу, спешащего на пир, и рассказывает ему свою необыкновенную историю. Во время одного из путешествий моряк убил альбатроса — птицу, приносящую кораблям удачу. И на его корабль пришла беда: кончилась вода, умерли все матросы, и моряк остался один среди трупов. Тогда он понял, что причиной несчастья было его злое дело, и вознес к небу покаянную молитву. Сразу подул ветер, корабль пристал к земле. Не только жизнь, но и душа моряка была спасена. Герой Кольриджа, вначале лишенный духовного начала, в своем страдании прозревает. Он узнает о существовании иного, высшего мира. Пробужденная совесть открывает ему высшие нравственные ценности. Этот романтический идеал окрашен мистикой.
Таким образом, для представителей «озерной школы» характерно сочетание смелых эстетических исканий, интерес к родной истории, стилизация форм народного творчества — и консервативность политических и философских взглядов.
Второй этап английского романтизма охватывает 1812-1832 гг. (от выхода в свет I и II песен «Паломничества Чайльд-Гарольда» Байрона до смерти Вальтера Скотта). Основные достижения этого периода связаны с именами Байрона , Шелли, Скотта, Китса. В поэме Байрона «Паломничество Чайльд-Гарольда» прозвучала мысль о свободе для всех народов, утверждалось не только право, но и обязанность каждого народа бороться за независимость и свободу от тирании. Впервые был создан романтический тип характера, получивший название «байронический герой». Второе замечательное достижение этого периода — возникновение жанра исторического романа, создателем которого был Вальтер Скотт.
К началу второго периода окончательно оформился кружок лондонских романтиков. Кружок выступал в защиту прав личности, за прогрессивные реформы. Наибольшее значение среди произведений лондонских романтиков имеют поэмы и стихи Джона Китса (1795-1821). Он развивал традиции поэзии великого шотландского поэта XVIII в. Роберта Бернса . Китс передает в своих стихах чувство светлой радости от соприкосновения с природой, он утверждает: «Поэзия земли не знает смерти» (сонет «Кузнечик и сверчок», 1816). В его поэмах («Эндимион», 1818, «Гиперион», 1820) сказалось свойственное романтикам увлечение древнегреческой мифологией и историей (в противоположность классицистическому увлечению античным Римом). Консервативные критики резко осудили новаторскую поэзию Китса. Больному и непризнанному поэту пришлось уехать в Италию. Китс умер совсем молодым. А в следующем году погиб Шелли, великий английский поэт, определивший вместе с Байроном лицо английской романтической поэзии второго периода.
Лит. : История всемирной литературы: В 9 т. М. : Наука, 1988. Т. 5 (есть библ.).
В Англии романтизм был подготовлен в конце XVIII века поэтом Уильямом Блейком 1 . Тогда же сложилась и в первом десятилетии XIX столетия продержалась так называемая «озерная школа». В нее вошли Уильям Вордсворт, Сэмюэль Тейлор Колридж и Роберт Саути. Это было первое поколение английских романтиков. Друзья-поэты поселились на северо-западе Англии, в краю, богатом озерами (отсюда название - «озерная школа»). Там Вордсворт и Колридж выпустили анонимно «Лирические баллады», которые открывались «Сказанием о Старом Мореходе» Колриджа и «Тинтернским аббатством» Вордсворта.
Поэтов «озерной школы» объединяет неприятие классицизма, они не верят в разумное переустройство мира, который, по их представлениям, полон противоречий и катастрофичен. Для них более ценны патриархальные отношения, национальная старина, природа и простые, естественные чувства. Поэты стремятся к непосредственности, отказываются от всякой условной поэтической искусственности и напряженности. Они пишут об обычных чувствах и сообщают им обычный способ выражения. Стихи об обыкновенном должны звучать как проза, для стихов не нужен иной, чем для прозы, язык. Однако в обыкновенном скрывается необыкновенное, а следовательно, обыкновенное должно явиться необыкновенным. «Мы хотели представить вещи обычные в необычном освещении»,- пояснял замысел «Лирических баллад» Колридж. Это значило, что в жизни в обычном таится необычное, фантастическое, иррациональное, сверхчувственное. Его надо передать читателям, но передать так, чтобы оно опять выглядело простым, чтобы оно обрело «вещественность», как в самой жизни, и произвело впечатление естественности. Не искусство поэзии делало жизнь поэтической, а жизнь открывала свою поэзию.
Если Вордсворт ставил акцент на прозрачной простоте, на естественности, то Колриджа влекло в жизни неизъяснимое и почти не поддающееся постижению разумом. Нормальное, спокойное течение действительности всегда чревато внезапным всплеском необыкновенного, заключенного в глубинах бытия. Поэтому нарушать естественный извечный порядок в природе нельзя: природа отомстит стихийным возмущением, обрушив на обидчика метафизическое зло - одно из начал мироздания (другое начало - метафизическое добро).
Для третьего поэта - Роберта Саути - характерно ироничное отношение как к современности, так и к истории. Вглядываясь в историю, он стремился постичь истинное простодушие, истинную естественность и подлинную обыкновенность. Его ирония касалась даже творчества друзей-романтиков. Уверены ли они, вопрошал Саути, что правдиво передали в своих сочинениях жизнь, полную неизъяснимых тайн, или, изобразив присутствие необычайного в обычном, они лишь посеяли и укрепили темные предрассудки? Сам Саути относился к простодушному мистицизму народных поверий с нескрываемой иронией, примером чего стала его «Баллада, в которой описывается, как одна старушка ехала на черном коне вдвоем и кто сидел впереди», переведенная у нас В. А. Жуковским.
Кроме «Лирических баллад», Вордсворт написал поэмы «Прелюдия, или Развитие сознания поэта», «Прогулка», стихотворения и сонеты, а Колридж - поэмы «Кристабель», «Кубла Хан, или Видение во сне», драмы, одну из которых - «Падение Робеспьера» - совместно с Саути. Помимо этой драмы, Саути - автор «Уота Тайлера», знаменитых баллад «Бленхеймский бой», «Суд Божий над епископом», поэм «Талаба-разрушитель», «Мэдок», «Проклятие Кехамы» и «Видение суда».
К первому поколению английских романтиков принадлежал и Вальтер Скотт, воскресивший средневековую старину и ставший основателем жанра исторического романа в европейской литературе. В его романах история, по словам Пушкина, предстала «домашним образом». Наследие Вальтера Скотта велико по объему: им написано множество баллад, среди которых выделяются «Иванов вечер» (переведена Жуковским под названием «Замок Смальгольм, или Иванов вечер»), «Мар-мион», «Дева озера», «Рокби», поэмы «Поле Ватерлоо», «Гарольд Бесстрашный», и 28 романов, самые значительные из которых «Уэверли», «Гай Маннеринг», «Пуритане», «Роб Рой», «Эдинбургская темница», «Айвенго», «Кенилворт», «Квентин Дорвард», «Вудсток» и др. «Когда мы читаем исторический роман Вальтера Скотта,- писал Белинский,- то как бы делаемся сами современниками эпохи, гражданами стран, в которых совершается событие романа, и получаем Вальтер Скотт о них, в форме живого созерцания, более верное понятие, нежели какое могла бы нам дать о них какая угодно история».
Второе поколение английских романтиков включает имена Байрона, Шелли, Китса и прозаиков-эссеистов - Де Квинси, Лэма, Хэзлитта, Ханта.
Творчество Джорджа Ноэла Гордона Байрона и Перси Биши Шелли наполнено идеями и настроениями протеста против современного им буржуазного строя. Они сочувствуют угнетенным и обездоленным, выступают в защиту личности и ее свобод. Однако если Шелли верит в будущее и весь устремлен к нему, то Байрон подвержен чувствам трагического одиночества и безысходности. В его поэзии постоянны мотивы «мировой скорби», а борьба его титанических героев обречена на поражение. Шелли также тяготел к масштабным идеям и образцам. От «мировой скорби» его уберегала вера во всемирное счастье и во всемогущество поэзии.
Поэт Джон Ките, принадлежащий к тому же поколению, посвятил себя воспеванию красоты мира и человеческой природы. Китса восхищают и побуждают к творчеству разнообразные, неисчислимые предметы и случайные явления. Его поэтически может зажечь песнь соловья и стрекотание кузнечика, чтение книги и перемена погоды. Поэзия для Китса не есть что-то исключительное. «Она,- иисал он,- должна удивлять как изящная крайность». Поэзия хороша тогда, когда читатель узнает в стихотворении нечто ему самому присущее, когда-то бывшее с ним, а затем исчезнувшее, но потом вновь ожившее в воспоминании. Однако собственные возвышенные чувства теперь предстали в стихотворении в новом для него словесном выражении, и эта встреча старого с новым рождает эстетический эффект: читатель поражен узнаванием обычного в необычном.
Джон Ките входил в группу так называемых «лондонских романтиков». Вместе с ним в ней состояли прозаики-эссеисты Чарльз Лэм, Уильям Хэзлитт, Уолтер Сэвидж Лэндор, Томас де Квинси.
Перу Китса принадлежат сонеты, баллады, оды («Ода меланхолии», «Оды Психее», «Ода соловью»), стихотворения («Дама без милосердия»), поэмы, в большинстве своем созданные на материале английской мифологии и средневековых легенд («Ламия», «Изабелла», «Канун святой Агнессы», «Эндимион»). Лэм писал в основном нравственно-психологические очерки, составившие книгу «Эссе Элии». Хэзлитт известен своими публицистическими эссе («Дух века», «Персонажи шекспировских пьес»), в которых защищал справедливость, а в области эстетики и критики отстаивал мысль о том, что характер - сложная и трудная для постижения индивидуальность. Лэндор придавал исключительное значение идее своеобразия («Воображаемые разговоры») и стремился поставить романтический порыв под контроль строгого и просвещенного разума, вследствие чего его считали романтиком-классицистом. Де Квинси стоял у истоков психологической прозы, которая формировалась в творчестве эссеистов. Его отличает тонкость в передаче противоречивых душевных переживаний.
Влияние романтизма сказалось на знаменитом романе «Мельмот-скиталец» Чарльза Роберта Мэтьюрина. В нем сочетались сатира, традиции готического романа, сентиментализм, просветительские представления о естественных (от рождения) правах человека с новыми художественными веяниями - с романтическими идеями «оригинальности», неподвластной каким-либо нормам, таинственности и рациональной непознаваемости личности и ее отношений с бытием.
Третье поколение английских романтиков связано с именем писателя, публициста, историка, критика Томаса Карлейля, который в начале своей деятельности перевел «Вильгельма Мейстера» Гете, составил жизнеописание Шиллера, опубликовал очерки «Знамения времени» и сочинил философский роман «Сартор Ресарсус, или Перекроенный портной». Но широкая известность пришла к Карлейлю после его исторических книг «История Французской революции», «Герои, культ героев и героическое в истории» 2 , «Прошлое и настоящее». С романтизмом писателя роднит неприятие буржуазности и критика рационализма. Хотя творчество Карлейля выходит за рамки романтической эпохи, он был и остался живым соединительным звеном между романтизмом начала и середины XIX века и литературными направлениями, наследующими романтизм в XX столетии.
1 Основные произведения: «Песни невинности», «Песни опыта», «Бракосочетание неба и ада», «Книга Уризена», «Мильтон», «Иерусалим, или Воплощение Гиганта Альбиона», «Призрак Авеля».
2 Есть и другой перевод названия - «Герои и почитание героического»
Лекция 20-21. Английский романтизм
- Английский романтизм: общая характеристика.
- Образы и идеи У. Блейка.
- Поэзия лейкистов (Озерная школа): основные темы и жанры.
- Творчество Д.Г.Н. Байрона: основные проблемы и образы.
- Творчество В.Скотта.
Само понятие «романтический » возникло в английской литературе еще в XVII в., в эпоху буржуазной революции. На протяжении XVIII в. в Англии наметились многие существенные особенности романтического мироощущения – ироническая самооценка, антирационализм, представление об «оригинальном», «необычайном», «неизъяснимом», тяга к старине. И критическая философия, и этика бунтарского индивидуализма, и принципы историзма, в том числе идея «народности» и «народного», развились со временем именно из английских источников, но – уже в других странах, прежде всего в Германии и во Франции. Так что возникшие в Англии начальные романтические импульсы возвращались на родную почву кружным путем. Решающий толчок, кристаллизовавший романтизм как духовное направление, пришел к англичанам извне. Это было воздействие Великой французской революции.
В Англии в то же время совершалась так называемая «тихая», хотя на самом деле совсем не тихая и очень болезненная, революция –индустриальная; ее последствиями были не только замена прялки ткацким станком, а мускульной силы – паровой машиной, но и глубокие социальные перемены: исчезало крестьянство, рождался и рос пролетариат, сельский и городской, положение «хозяина жизни» окончательно завоевывал средний класс, буржуазия.
Хронологические рамки английского романтизма почти совпадают с немецким (1790 – 1820). Англичанам, в сравнении с немцами, свойственны меньшая склонность к теоретизированию и бóльшая ориентация на поэтические жанры. Образцовый немецкий романтизм ассоциируется с прозой (хотя стихи писали почти все его адепты), английский – с поэзией (хотя романы и эссе тоже пользовались популярностью). Английский романтизм сосредоточен на проблемах развития общества и человечества в целом. Английским романтикам присуще ощущение катастрофичности исторического процесса.
Поэты «озерной школы» (У. Вордсворт, С.Т. Колридж, Р. Саути) идеализируют старину, воспевают патриархальные отношения, природу, простые, естественные чувства. Творчество поэтов «озерной школы» проникнуто христианским смирением, им свойственно обращение к подсознательному в человеке.
Романтические поэмы на средневековые сюжеты и исторические романы В.Скотта отличает интерес к родной старине, к устной народной поэзии.
Основная тема творчества Дж. Китса, члена группы «лондонских романтиков», куда помимо него входили Ч. Лэм, У. Хэзлитт, Ли Хант, – красота мира и человеческой природы.
Крупнейшие поэты английского романтизма – Байрон и Шелли , поэты «бури», увлеченные идеями борьбы. Их стихия – политический пафос, сочувствие к угнетенным и обездоленным, защита свободы личности. Байрон до конца жизни остался верен своим поэтическим идеалам, смерть застала его в самой гуще «романтических» событий войны за независимость Греции. Образы героев-мятежников, индивидуалистов с чувством трагической обреченности, надолго сохраняли влияние на всю европейскую литературу, а следование байроновскому идеалу получило название «байронизма».
Образы и идеи У. Блейка
Ранним, ярким и в то же время недостаточно признанным явлением английского романтизма оказалось творчество Уильяма Блейка (1757-1827). Он был сыном лондонского торговца средней руки, его отец-галантерейщик, рано заметив способности сына к рисованию, определил его сначала в художественную школу, а затем в подмастерья к граверу. В Лондоне Блейк провел всю свою жизнь и стал, в известной мере, поэтом этого города, хотя воображение его рвалось ввысь, в запредельные сферы. В рисунках и стихах, которые он не печатал, а, как рисунки, гравировал, Блейк творил свой особый мир. Это как бы сны наяву, причем и в жизни Блейк с малых лет рассказывал, будто видел чудеса среди бела дня, золотых птиц на деревьях, а в поздние годы он говорил, что беседовал с Данте, Христом и Сократом. Хотя профессиональная среда его не приняла, Блейк обрел верных друзей, помогавших ему материально под видом «заказов»; в конце жизни, оказавшейся все же весьма нелегкой (особенно в 1810 – 1819 гг.), вокруг него, словно в награду, сложился своеобразный дружеский культ. Похоронен был Блейк в центре лондонского Сити, рядом с Дефо, на старом пуританском кладбище, где прежде нашли покой проповедники, пропагандисты и полководцы времен революции XVII в.
Как изготавливал Блейк самодельные гравированные книги, так создавал он и самобытно-самодельную мифологию, компоненты которой оказались им взяты на небе и в преисподней, в христианской и языческой религиях, у старых и новых мистиков.
Задача этой особой, рационализированной религии – всеобщий синтез. Сочетание крайностей, соединение их через борьбу – таков принцип построения блейковского мира. Блейк стремится свести небо на землю или, вернее, воссоединить их, венец его веры – обожествленный человек.
Основные свои произведения Блейк создал еще в XVIII в. Это «Песни невинности» (1789) и «Песни опыта» (1794), «Бракосочетание неба и ада» (1790), «Книга Уризена» (1794). В XIX в. им были написаны «Мильтон» (1804), «Иерусалим, или Воплощение Гиганта Альбиона» (1804), «Призрак Авеля» (1821).
По жанрам и форме поэзия Блейка также являет собой картину контрастов. Иногда это лирические зарисовки, короткие стихотворения, схватывающие уличную сценку или движение чувства; иногда это грандиозные по размаху поэмы, драматические диалоги, иллюстрированные столь же масштабными авторскими рисунками, на которых – гиганты, боги, могучие человеческие фигуры, символизирующие Любовь, Знание, Счастье, или же нетрадиционные, самим Блейком изобретенные символические существа, вроде Уризена и Лоса, олицетворяющих силы познания и творчества, или, например, Теотормона – воплощенной слабости и сомнения. Причудливые боги Блейка призваны восполнить пропуски в уже известной мифологии. Это символы тех сил, которые не обозначены ни в античных, ни в библейских мифах, но которые, по мысли поэта, есть в мире и определяют участь человеческую. Всюду и во всем Блейк стремился заглянуть глубже, дальше, чем это было принято.
«В одном мгновенье видеть вечность и небо – в чашечке цветка » –центральный принцип Блейка. Речь идет о зрении внутреннем – не внешнем. В каждой песчинке Блейк стремился усмотреть отражение духовной сущности.
Поэзия и вся деятельность Блейка – протест против ведущей традиции британского мышления, эмпиризма. Заметки, оставленные Блейком на полях сочинений Бэкона, «отца современной науки», в самом деле говорят о том, насколько Блейк изначально был чужд этой первооснове мышления Нового времени. Для него бэконовская «достоверность» – худшая ложь, равно как и Ньютон в блейковском пантеоне фигурирует в качестве символа зла и обмана.
Поэзия Блейка содержит в себе все основные идеи, которые станут основными для романтизма, хотя в его контрастах еще чувствуется отзвук рационализма предшествующей эпохи. Блейк воспринимал мир как вечное обновление и движение, что роднит его философию с представлениями немецких философов романтического периода. При этом он был способен видеть только то, что открывало ему воображение.
Блейк писал: «Мир есть бесконечное видение Фантазии или Воображения». Эти слова определяют основы его творчества: Демократизм и гуманизм.Прекрасные и светлые образы возникают в первом цикле (Песни невинности), образом Иисуса Христа осенены они. Во вступлении ко второму циклу чувствуется напряженность, неуверенность, возникшие за этот период в мире, автор ставит уже другую задачу, и среди его стихов есть «Тигр». В первых двух строках создается контрастный Агнцу (ягнёнок) образ.Для Блейка мир един, хотя и состоит из противоположностей. Эта идея станет основополагающей для романтизма
Как революционный романтик Блейк постоянно отвергает главную идею Евангелия о смирении и покорности. Блейк твердо верил, что народ в конце концов победит, что на зеленой земле Англии будет «возведен Иерусалим» – справедливое бесклассовое общество будущего.
Поэзия лейкистов: основные темы и жанры
ОЗЁРНАЯ ШКОЛА поэтов, группа англ, поэтов-романтиков кон. 18 – нач. 19 вв., живших на севере Англии, в "краю озёр" (графства Уэстморленд и Камберленд).
Поэты "Озерной школы" У. Вордсворт, С.Т. Колридж и Р. Саути известны также под именем "лейкистов" (от англ, lake-озеро). Противопоставив своё творчество классицистской и просветительской традиции 18 в., они осуществили романтическую реформу в английской поэзии.
Вначале горячо приветствовавшие Великую французскую революцию, поэты "Озерной школы" впоследствии отшатнулись от неё, не приняв якобинского террора; политич. взгляды "лейкистов" со временем становились всё более реакционными. Отвергнув рационалистические идеалы Просвещения, поэты "Озерной школы" противопоставили им веру в иррациональное, в традиционные христианские ценности, в идеализированное средневековое прошлое.
С годами произошёл спад в самом поэтич. творчестве "лейкистов". Однако их ранние, лучшие произведения до сих пор являются гордостью англ, поэзии. "Озерная школа" оказала большое влияние на англ, поэтов-романтиков младшего поколения (Дж. Г. Байрон, П.Б. Шелли, Дж. Китс). Поэты «озерной школы» (У. Вордсворт, С.Т. Колридж, Р.Саути) идеализируют старину, воспевают патриархальные отношения, природу, простые, естественные чувства. Творчество поэтов «озерной школы» проникнуто христианским смирением, им свойственно обращение к подсознательному в человеке.
Уильям Вордсворт (1770 – 1850), сын стряпчего, ведавшего делами аристократа-землевладельца, родился на севере Англии, в Камберленде, краю озер. Учился он в местной школе и в Кембриджском университете. После поездок по стране и путешествия на континент (прежде всего во Францию) Вордсворт вернулся в родные края и поселился здесь вместе с друзьями-поэтами.
После «Лирических баллад» (1798), изданных им совместно с Кольриджем, начинается утверждение той репутации Вордсворта, которая за ним сохранилась, стала канонической: Вордсворт считается у англичан одним из крупнейших лирических поэтов.
Наследие Вордсворта, соответственно его долгой жизни, весьма обширно. Это лирические стихотворения, баллады, поэмы, из которых наиболее известны «Прогулка» (1814), «Питер Белл» (1819), «Возница» (1805 – 1819), «Прелюдия» (1805 –1850), представляющая собой духовную автобиографию поэта. Он оставил, кроме того, несколько томов переписки, пространное описание озерного края и ряд статей, среди которых особое место занимает предисловие ко второму изданию (1800) «Лирических баллад», сыгравшее в английской литературе роль столь значительную, что его так и называют «Предисловием»: это вроде «вступления» к целой поэтической эпохе.
В издании «Лирических баллад» 1800 г. сохранилась исходная идея краткого предуведомления, заключавшаяся в том, что это стихи экспериментальные, что они являются «испытанием общественного вкуса», в остальном же введение разрослось за счет рассуждений о нормах поэтического языка и процессе творчества. В принципе «Предисловие» является манифестом естественности, понимаемой широко: как сама жизнь, отразившаяся в поэзии, как лишенный искусственности, непосредственный способ выражения.
Основная творческая заслуга Вордсворта как поэта и заключается в том, что он словно заговорил стихами – без видимого напряжения и общепринятых поэтических условностей. Ныне, конечно, многое в его стихах выглядит традиционным, но в свое время это казалось, «странным просторечием».
«Лирические баллады» открывались «Сказанием о Старом Мореходе» Кольриджа и «Тинтернским аббатством» Вордсворта – первостепенными произведениями двух поэтов и эпохальными явлениями поэзии. В отличие от поэтов предшествующей эпохи, поэт-романтик живописует не только то, что он видит, чувствует, думает, он стремится запечатлеть самый процесс переживания – как ему видится, слышится, думается: поэтический психологизм, выраженный подчас с изящной, прозрачной простотой. Стихотворная речь Вордсворта иногда действительно настолько естественна, что стихи, кажется, вовсе исчезают, открывая поэзию самой жизни. Обычный мир и простая речь – такая тематика и такой стиль вполне органично выражали жизненную философию Вордсворта.
Поэт живописал в своих стихах жизнь непритязательную, из лихорадочно растущих городов звал к вечному покою природы, проявляя тот в общем характерный для большинства романтиков философско-утопический консерватизм, который был реакцией на буржуазный прогресс. У Вордсворта этот консерватизм перешел в конце концов в политическую реакционность; но в той мере, в какой напоминание о мировой гармонии, о единстве человека и природы служило необходимой поправкой к бездушному предпринимательству, в котором видели ведущую тенденцию времени, в этой мере лирика Вордсворта – выражение чувств поистине благотворных и привлекательных.
Сэмюель Тейлор Кольридж (1772 – 1834), десятый сын провинциального священника, рано проявил и блестящие способности, и склонности, принесшие ему несчастье. Он поступил в Кембриджский университет и, по неясным причинам, оставил учебу. С девятнадцати лет, еще на студенческой скамье, начал принимать опиум и стал пожизненным рабом этого наркотика. Свой жизненный путь Кольридж завершал фактически как многолетний домашний пациент в семье терпеливого и преданного друга-доктора.
Наивысший творческий подъем Кольридж пережил в начале своего литературного пути в канун издания «Лирических баллад». Эта, по выражению биографов, «пора чудес» (1797 – 1798) длилась на деле менее года. За это время Кольридж создал «Сказание о Старом Мореходе», начал «Хана Кублу» и «Кристабель», написал некоторые другие баллады и лучшие свои лирические стихи («Полночный мороз», «Соловей», «Гимн перед восходом солнца», «Вордсворту»). Баллады вместе со «Сказанием о Старом Мореходе» вошли в знаменитый, выпущенный совместно с Вордсвортом сборник. «Хан Кубла» и «Кристабель» так и остались «фрагментами» в качестве особого романтиками утвержденного жанра. Опубликованные много лет спустя (1816), они буквально ошеломили современников: Шелли, услышав из уст Байрона «Кристабель», едва не лишился чувств.
Ведущая поэтическая мысль Кольриджа – о постоянном присутствии в жизни неизъяснимого, таинственного, с трудом поддающегося умопостижению. Тайна врывается в нормальное течение жизни внезапно, как это происходит в «Сказании о Старом Мореходе»: повествование развертывается не с начала, излагается как бы второпях и к тому же необычным рассказчиком – старым моряком, который остановил шедшего на свадебный пир юношу и «вонзил в него горящий взгляд».
Для истории литературы важна и проза Кольриджа, автобиографическая и критическая, составившая в общей сложности несколько томов и превзошедшая по объему поэтическое наследие поэта: шекспировские лекции (впервые читанные в 1812 – 1813 гг.), «Литературная биография» (1815 – 1817), отрывочные заметки «Падающие листья» (1817) и «Застольный разговорник», который Кольридж вел в последние годы жизни и который опубликован был вскоре после его смерти (1835). Эта книга вызвала интерес Пушкина и подсказала ему свой собственный «разговорник».
«Сказание о старом мореходе» С. Колриджа
Повествование развертывается не с начала, излагается как бы второпях и к тому же необычным рассказчиком – старым моряком, который остановил шедшего на свадебный пир юношу и «вонзил в него горящий взгляд». Читателю уготована роль этого юноши: поэма точно так же должна захватить его врасплох, и, судя по реакции современников, Кольриджу в самом деле это удавалось, – под покровом обычного открывается фантастическое, которое, в свою очередь, неожиданно оборачивается обычным, а затем опять фантастическим. Старый моряк рассказывает, как однажды, закончив погрузку, их корабль пошел привычным курсом, и вдруг налетел шквал.
Шквал этот не просто шторм – метафизическое зло или месть настигают человека, нарушившего извечный порядок в природе: моряк от нечего делать убил альбатроса, сопровождавшего, как обычно, судно в море. За это стихия мстит всей команде, обрушиваясь на корабль то ветром, то мертвым штилем, то холодом, то палящим зноем. Моряки обречены на мучительную гибель главным образом от жажды, и если виновник несчастья один остается в живых, то лишь для того, чтобы понести особую кару: всю жизнь мучиться тягостными воспоминаниями. И старого моряка неотступно преследуют устрашающие видения, о которых он, чтобы хоть как-то облегчить себе душу, пытается поведать первому встречному. Чеканные, поистине завораживающие строки гипнотизируют слушателя, а вместе с ним и читателя, создавая картины необычайные и неотразимые: сквозь корабельные снасти диск солнца кажется лицом узника, выглядывающего из-за тюремной решетки; корабль-призрак преследует несчастное судно; матросы-призраки погибшей команды обступают с проклятиями своего незадачливого сотоварища.
В этих ярких (даже чересчур) картинах не всегда видна причинно-следственная связь событий, поэтому тут же на полях даются пояснения происходящего: «Старый Мореход, нарушая законы гостеприимства, убивает благотворящую птицу» и т. д. Сквозь условную декоративность прорывается психологизм, все средства – от ярчайших словесных красок до автокомментария – используются ради выразительного воспроизведения переживаний, будь то галлюцинации, возникающие после многодневной жажды, или же чисто физическое ощущение твердой земли под ногами.
Каждое душевное состояние передается в динамике, Кольридж запечатлевает в своих стихах состояние полусна, грез, ощущение ускользающего времени, это и явилось его творческим вкладом не только в поэзию, но и в развитие всей литературы.
Романтический мир и романтическая поэтика творчества Д. Китса
Джон Китс (1795 – 1821) происходил из прочной, дружной среднебуржуазной городской семьи, над которой, однако, словно тяготел рок. Китс еще не вышел из юношеского возраста, когда умерли его родители: отец, державший в Сити извозную конюшню, убился, упав с лошади; мать умерла от туберкулеза. Осенью 1820 г. Китс в сопровождении верного друга отправился в Италию, где в начале 1821 г. скончался. Год спустя на том же кладбище был захоронен прах утонувшего Шелли. За свою короткую, омраченную болезнью жизнь Китс успел опубликовать почти все основное им созданное. Менее чем за четыре года с того момента, как он стал печататься, у него вышли три книги – два сборника (1817, 1820), включившие сонеты, оды, баллады, поэмы «Ламия», «Изабелла», и отдельное издание поэмы «Эндимион» (1817); ряд стихотворений, в том числе «Дама без милосердия», появились в прессе.
Лирика Китса – это, как и у других романтиков, состояния ума и сердца, запечатленные в стихах. Поводы могут быть самые разнообразные, предметы неисчислимы, нарочито случайны, их выносит на поверхность течение жизни. Чтение «Илиады», стрекотание кузнечика, пенье соловья, посещение дома Бернса, получение дружеского письма или лаврового венка, перемена настроения, как и погоды, – все дает довод к написанию стихов. Китс делает в поэзии очередной шаг к непосредственному отражению чувств, добиваясь эффекта присутствия при движении эмоций и – пера, схватывая их на лету.
Поэтическое самонаблюдение иногда прямо объявляется темой, задачей стихотворения, как, например, в сонете, написанном «По случаю первого прочтения Гомера в переводе Чэпмена». Китс стремится передать охватившее его ощущение сопричастности гомеровскому миру, который дотоле оставался для него закрытым. В сонете не объясняется, что и о чем прочитал поэт, говорится лишь об уникальности переживания, похожего на откровение: переживание, а не предмет, его вызвавший, становится главным.
В сонете «Кузнечик и сверчок» поэт опять дает зарисовку своего состояния: зимней полудремы, сквозь которую он слышит стрекотание сверчка и вспоминает летний треск кузнечика.
Несколько одических стихотворений, вошедших во второй сборник Китса и соответственно называющийся «Ода меланхолии», «Ода Психее» и т. п., в свою очередь, представляют собой развернутые психологические этюды. Грезы, сны, работа воображения, ход творчества здесь представлены россыпью неожиданных картин, образов, символов, вызванных в сознании поэта соловьиной песней.
Эстетические воззрения и творчество Шелли
Перси Биши Шелли (1792 – 1822) был представителем английского романтизма и замечательным поэтом-лириком. Однако в целом его творчество отличается от поэзии Байрона прежде всего величайшим оптимизмом. Даже в самых мрачных стихотворениях Шелли всегда приходит к жизнеутверждающим выводам. «День завтрашний придет» – эта фраза поэта является лучшим эпиграфом к его произведениям.
В большом философском стихотворении «Гимн интеллектуальной красоте» (1816) Шелли проводит ту мысль, что чувство прекрасного – высшее проявление человеческого духа, которое делает человека венцом творения. Прекрасные произведения искусства и природы, на которых лежит печать красоты, бессмертны. Однако стиль этой поэмы осложнен и по-романтически «затемнен», сложные метафоры и сравнения чрезвычайно затрудняют чтение.
Лучшим произведением Шелли 1816 г. является поэма «Аластор, или Дух одиночества» . Это лирическое произведение повествует о юноше-поэте, стремящемся уйти от людского общества, которое он презирает, в прекрасный мир природы и обрести в этом мире счастье. Однако тщетно ищет он свой идеал любви и красоты среди пустынных скал и живописных долин. «Терзаемый демоном страсти», одинокий юноша погибает. Природа наказывает его за то, что он удалился от людей, что он захотел стать выше их горестей и радостей. Шелли осуждает индивидуализм, получивший в те годы распространение из-за апатии и застоя, царивших в общественной жизни.
Талант Шелли был по преимуществу лирическим. Именно в Италии создал он главные шедевры своей прекрасной лирики. Его стихи поражают силой и непосредственностью чувства, музыкальностью, многообразием и новизной ритмов; они насыщены яркими метафорами и эпитетами, богаты внутренними рифмами и аллитерацией. Шелли тонко чувствует природу. В лирических стихотворениях поэт рисует картины безмятежного синего моря, смыкающегося с лазурью небес, он передает впечатления, которые родились в его душе при виде красот Италии. Повсюду зеленеют ароматные лимонные рощи, блещут золотом осенние листья, журчат серебристые прохладные ручьи, под камнями прячутся пятнистые ящерицы. Иногда мысли поэта устремляются к далекой родине.
Описания природы у Шелли глубоко философичны. Таков ряд стихотворений, известных под общим названием «Изменчивость», стихотворение «Облако» и некоторые другие. В них утверждается идея бессмертия природы, вечного ее развития. Поэт как бы проводит параллель между «изменчивостью» в жизни общества и в жизни природы.
Общая тональность поэзии Шелли глубоко оптимистична: как вслед за зимой идет весна, так и век социальных бедствий и войн неизбежно сменяется веком мира и процветания. Тема непобедимости и бессмертия сил жизни и свободы выражена, например, в «Оде западному ветру». Тема «западного ветра», ветра-разрушителя – традиционная в английской поэзии тема. До Шелли ее разрабатывали многие поэты. Однако у Шелли эта тема получает совершенно иную интерпретацию. У него осенний западный ветер не столько разрушительная сила, губящая своим дыханием все живое, всю красоту лета, сколько хранитель сил новой жизни.
Шелли увлекается искусством и литературой древней Эллады, ему близки пластические образы древнегреческого искусства и атеистическое учение греческих философов-материалистов. Любимым образом Шелли с детских лет стал образ великого человеколюбца – титана Прометея, похитившего для людей огонь на небесах, открыто выступившего против тирании Зевса, пытавшегося «истребить людей». Шелли считал, что современные греки унаследовали всю доблесть, ум и талант своих предков.
Когда Шелли узнал о подготовке в Греции восстания против ига турок, то радости и ликованию его не было предела. Под впечатлением этого известия Шелли создает свою лирическую драму «Освобожденный Прометей». Несомненно, оптимистические идеи Шелли были тесно связаны с романтическими устремлениями поэта.
В лирической драме «Освобожденный Прометей» вновь была разрешена важная для демократии 20-х годов XIX в. проблема восстания и свержения реакционных властей с помощью физической силы: Геркулес, олицетворение мощи революционного народа, освобождает узника Юпитера – Прометея, разбивая его цепи.
Шелли вводил в поэзию новые слова и обороты, порожденные той бурной, переломной эпохой; героический тон, маршеобразные ритмы сочетаются у него с задушевной лирикой. Красочные сравнения и яркие образы как нельзя лучше соответствуют сочной красочности поэзии Шелли, рельефно отражают его миросозерцание, мечты о справедливом обществе и равноправии для всех.
Формирование английского романтизма происходило почти одновременно с немецким, поэтому Англия по праву именуется, наряду с Германией, родиной европейского романтического движения. Его художественно-эстетические предпосылки создал предромантизм как особое, переходное от Просвещения к романтизму культурное явление, с его подчёркнутым интересом к национальному прошлому, тяготением к средневековой культуре, ментальности, быту и нравам, противопоставленным просвещённому сознанию. Так, английские романтики переняли от предшественников увлечение средневековыми фольклорными и литературными жанрами баллады (В. Скотт, Р. Саути), песни(Т. Мур), видения (В. Блейк, С.Т. Кольридж), мистерии (Дж.Г. Байрон, П.Б. Шелли), продолжили предромантическую линию «готического романа» (М. Шелли, Ч.Р. Мэтьюрин).
Толчком извне, ускорившим вызревание английского романтизма в недрах Просвещения, стала Великая Французская революция (1789-1793), особо воспринятая по другую сторону Ла-Манша. Её тираноборческий пафос и демократические устремления непосредственно отразились в литературных произведениях и общественной деятельности Байрона и Шелли, опосредованно же революционный дух коснулся, по сути, всей художественно-философской практики англичан на рубеже XVIII-XIX ст. Контрастно, однако показательно по-английски отреагировали на события во Франции их современники ‑ «озёрники» В. Вордсворт, С.Т. Кольридж, Р. Саути: юношеская увлечённость революционными идеями сменилась отстранением от социально значимой проблематики, погружённостью во внутренний мир индивидуальных человеческих переживаний. Саму Англию затронула иная, незаметная революция, т.н. индустриальный переворот , знаменовавший окончательное вытеснение ручного труда машинным, промышленным и ведший к исчезновению английской деревни и стремительному росту городов, урбанизму, формированию среднего класса, оставляя на обочине жизни как национальную аристократию, так и крестьян.
Насчитывается несколько поколений английских романтиков:
1) старшие романтики: стоящая особняком фигура поэта, художника и духовидца В.Блейка, лейкисты В. Вордсворт, С.Т. Кольридж и Р. Саути, ирландский бард Т. Мур, поэт и романист сэр В. Скотт (конец XVIII - первое десятилетие XIX вв.);
2) среднее поколение: Дж.Г. Байрон, П.Б. и М. Шелли, Дж. Китс, группа прозаиков-эссеистов Ч. Лэм, У. Хэзлитт, Л. Гент /Хант, Т.де Квинси (1810-1820-е гг.);
3) младшие романтики, или постромантики: историограф Т. Карлейль/Карлайл, поэты- прерафаэлиты брат и сестра Д.Г. и К.Дж. Россетти, лирические поэты, супруги Э.-Б. и Р. Браунинги, крупнейший поэт-лирик позднего романтизма А. Теннисон. Расцвет их творчества приходится на середину XIX в.;
4) четвертая волна романтизма – неоромантизм – приходится на 1870-1890-е гг. (т.н.рубеж веков).
В английском романтизме не существовало чётко обозначенной смены поколений: например, Байрон, Шелли и Китс трагически рано ушли из жизни, намного опередив «озёрников» В. Вордсворта и Р. Саути, а А. Теннисон, жизнь которого охватывает чуть ли не весь календарный XIX век, застал в живых и Байрона, и Шелли, был свидетелем создания «прерафаэлитского братства» художников и поэтов и на склоне дней успел увидеть последнюю волну романтизма ‑ неоромантизм рубежа XIX-XX вв. Следовательно, в отличие от расхожей концепции постепенной смены романтизма реализмом, своего рода «превращении» первого в последний точнее будет вести речь о почти непрерывной традиции как романтической, так и реалистической: реалистка Дж. Остен была наследницей идей Просвещения и современницей романтиков старшего и среднего поколений, в то время как В. Скотт с учётом тенденций его творчества в равной мере может быть причислен к стану романтиков и реалистов.
Национальной чертой английского романтизма можно считать и его особую преемственность по отношению к предшествующей литературной традиции - Просвещению. В отличие от немецкого романтизма с его чётко обозначенным эстетически-мировоззренческим разломом (противостояние Гёте и Клейста), от романтизма французского с его «романтической битвой» ‑ решительной попыткой покончить с эстетикой классицизма, романтизм у англичан никогда окончательно не порывал связей с искусством прошлых эпох. К примеру, романтик-бунтарь Байрон восторженно отзывался о поэте-классицисте А. Поупе, а его исторические драмы явно тяготеют к классицистской эстетике; излюбленным жанром Китса была классицистская по происхождению ода; источниками создания исторического романа как жанра у В. Скотта послужили романы воспитания, быто-и нравоописательный, сформировавшиеся в XVIII в.
Политические пристрастия английских поэтов-романтиков нередко парадоксально противоречили их социальному происхождению: аристократы Байрон и Шелли были убеждённые республиканцы, участники национально-освободительного движения европейских народов, в то время как у «озёрников» ‑ представителей демократического третьего сословия ‑ были консервативные, монархистские, взгляды.
Вильям Блейк (William Blake, 1757-1827) (живопись Блейка: www.antigorod.com)
Будучи младшим современником просветителей и предтечей романтиков, В.Блейк-художник не вписывается полностью ни в одну из этих культурных эпох. Неизвестный современникам, Блейк, поэт и гравировщик собственных книг, был посмертно открыт прерафаэлитами: им оказалась близка его идея синтеза словесного и изобразительного искусств. Творчество Блейка складывалось в стороне от торных дорог западноевропейской культуры, в атмосфере истовых духовных исканий, великих открытий и откровений, недоступных постороннему взгляду. Духовидец Блейк воплощал свои фантастические видения в причудливых образах, графически точных линиях, ярких красках.
Он разрабатывал свой собственный мифопоэтический мир, свой пантеон божеств, язык образов-символов, создавал свои «пророческие книги», ставя поэта-провидца наравне с ветхозаветными пророками («Книга Тель» (1789), «Видение дщерей Альбиона» (1793), «Книга Уризена» (1794), «Книга Лоса» (1795) ). Отличительная черта блейковского художественного мышления ‑ его подчеркнутая неканоничность, «еретичность». Взгляд поэта на мир и человечество будто приоткрывает потаенную, оборотную, сторону бытия, отчего привычное предстает в непривычном, очужденном виде: небеса и преисподняя не враждуют друг с другом, а соединены брачными узами; титан Уризен воплощает человеческий разум, всесильный и ограниченный собственными пределами; невинная душа Тель страшится земного рождения больше смерти. Несмотря на обилие евангельских реминисценций («Агнец», «Дитя-радость», «Святой четверг», «Ночь» ), в иных стихотворениях поэта сквозит органическое неприятие ортодоксальной религиозности («Золотая часовня» ). Бог, по Блейку, ‑ это первоисточник, порождающий добро и зло, силу и слабость, мысль и действие, любовь и ненависть, ‑ все противоположности бытия, без которых невозможно развитие (поэма «Бракосочетание Рая и Ада», 1790 ).
Художественное мышление Блейка пронизано стихийной диалектикой. В «Песнях Невинности» (1789) и «Песнях Опыта» (1794) он изображает одну и ту же действительность, увиденную под разными углами зрения, залитый солнцем, идиллически счастливый мир детства, гармонию человека и природы – и хмурый, тревожный, дисгармонический мир взросления, жизнь после «утраченного рая». Эти два мира (и «два противоположных состояния человеческой души», как обозначено в подзаголовке) со- и противопоставлены на уровне образов, мотивов, сюжетов. Кроткий, невинный «Агнец» уживается рядом с красавцем-хищником «Тигром» , весеннее буйство цветов омрачается жалобами «Больной Розы» , которую гложет червь; Ком Земли спорит с Камешком-себялюбцем о сути любви, которая для него равнозначна служению другим («Ком Земли и Камешек» ); мажорные, радостные интонации стихотворения «Дитя-радость» сменяются горьким плачем «Дитяти-горя» ; потерявшиеся и счастливо найденные дети противопоставлены погубленным в трущобах большого города детским душам. Блейковская апология земного мира уживается с оправданием мира скорби, ибо оба необходимы для вселенской гармонии. В творчестве Блейка грозные апокалиптические видения соседствуют с неброскими лондонскими пейзажами-зарисовками, изображения титанов и духов ‑ с портретами английских детей, пророческий пафос – с едкой эпиграмматической сатирой. Главной заповедью поэта этот предтеча английских романтиков, равно обращенный «к горнему и дольнему мирам», считал:
«В одном мгновенье видеть вечность,
Огромный мир – в зерне песка,
В единой горсти – бесконечность
И небо – в чашечке цветка». (Перевод С.Я. Маршака)
«Озёрная школа» (поэты-лейкисты)
Название впервые использовано критиками-современниками, упрекавшими поэтов в излишнем многословии. Судьба и творчество всех трёх авторов связаны со знаменитым Озёрным краем - графством Камберленд на севере Англии. Несмотря на отрицание старшими романтиками своей принадлежности к одной школе, в их судьбах прослеживается определённое сходство, а в творчестве есть духовное сродство.
Все трое «лейкистов» были выходцами из третьего сословия: Вильям Вордсворт - сын стряпчего, СэмюэльТейлор Кольридж - многодетного провинциального священника, Роберт Саути - портного. Все трое в юности получили отличное образование: Оксфорд или Кембридж (Кольридж, правда, не завершил курса) и страстно увлекались идеями Великой Французской революции, что вылилось в намерение основать в Америке коммуну Пантисократию (Общеволию). Намерение не осуществилось, а революционный энтузиазм не замедлил смениться разочарованием и даже испугом при виде кровавых последствий террора. Страстное юношеское увлечение республиканскими идеалами, навеянными революцией, ощущается в ранних поэмах Р.Саути «Жанна д’Арк», «Уот Тайлер», «Падение Робеспьера», у Кольриджа в «Оде на разрушение Бастилии», а драматический духовный опыт «озёрников», связанный с крушением идеалов, запечатлён в поэме Вордсворта «Прелюдия» и в кольриджевской «Оде Франции». Двое «лейкистов», Вордсворт и Саути, удостоились звания придворного поэта-лауреата.
Вильям Вордсворт (William Wordsworth, 1770-1850)
В результате творческого содружества Вордсворта и Кольриджа увидели свет «Лирические баллады» (1798) - образец принципиально новой, экспериментальной поэзии. Их совместное предисловие ко второму изданию сборника 1800 г. признано первым манифестом английского романтизма. Благодаря Вордсворту английская поэзия избавилась от засилья условностей и штампов, обрела свободу выражения, обратилась к естественному языку, ранее считавшемуся, по выражению А.С. Пушкина, «странным... презренным просторечием». Говорить стихами Вордсворту, открывшему соотечественникам ценность и значимость слова (word’s worth), было так же легко, как обычному человеку изъясняться прозой. Отсюда неподражаемая безыскусность и непринуждённость вордсвортовской лирики, её вольные ритмы, кристальная прозрачность языка, лексика, близкая к прозаической. В этом же кроется причина широкого признания Вордсворта на родине и сравнительно небольшой его популярности за рубежом: «трудности перевода».
Естественность - качество, наиболее ценимое Вордсвортом в поэзии, роднит его лирику с творчеством поэта-пахаря Р. Бёрнса. Вордсворт умеет подметить в мимолётном, случайном жизненном впечатлении нечто, способное задеть потаённые струны души, заставить её встрепенуться (поэтические миниатюры «Кукушка», «Бабочке», «Маргаритке», «Золотые нарциссы» ). Выдающаяся грань вордсвордовского таланта - ландшафтная лирика («Ночь», «Тинтернское аббатство», «Симплонский перевал», «Скала Джоанны» ), где Вордсворт-художник несколькими мазками способен запечатлеть живописнейший вид и одновременно стремится с присущим ему психологизмом остановить само мгновение восприятия, зафиксировать прихотливый ход мыслей, воспоминаний, ассоциаций. В картинах «смиренной сельской жизни» природная гармония резко контрастирует с неустроенностью мира людей. Вордсворта тревожит судьба национального крестьянства, фермерства, ему больно видеть упадок и разрушение английской деревни (поэмы и стихотворения «Майкл», ««Разорённая хижина», «Последний из стада», «Случай в Солсберийской степи», «Тёрн» , герои которых - разорённые фермеры, батраки, бездомные бродяги, солдатки, соблазнённые и брошенные девушки, отверженные обществом люди). Демократические симпатии, унаследованные от Бёрнса, у Вордсворта подчас доводятся до абсурда: любуясь наивным патриархальным сознанием своих персонажей, он идеализирует «мудрость неразумия» («Глупый мальчик», «Цыганы», «Питер Белл» ). Когда же под натиском тихой промышленной революции пришла в запустение английская деревня, исчез и питавший его вдохновение источник: несмотря на признание и лавры лауреата, последние годы жизни Вордсворта оказались творчески бесплодными.
Ключевой проблемой, неизменно притягивающей и волнующей сознание поэта, остаётся жизнь и смерть. В отличие от Кольриджа с его фантасмагорическими образами Жизни-в-Смерти, Вордсворт сосредоточивает внимание на том, как размываются границы бытия и небытия, как преодолеваются обусловленные смертью человека преграды: героиня одноимённого стихотворения маленькая Люси Грей, которая не вернулась в метель из зимней чащи, навеки остаётся бродить с песенкой по лесным тропинкам; неграмотная крестьянская девочка в стихотворении «Нас семеро» не делает различий между живыми и умершими братьями и сёстрами, ведь для неё все они существуют; влюблённый юноша из поэмы «Люси» завершает печальные раздумья о безвременно ушедшей из жизни подруге мыслью о вечной молодости, которую ей даровала смерть, о слиянности с миром бессмертной природы.
Весьма обширное творческое наследие поэта в художественном отношении неравноценно. И хотя крупноформатные произведения Вордсворта порой грешат беспредметностью повествования, водянистостью стиля, пафосностью и нарочитым отсутствием иронии, то его блистательные стихотворения, баллады, сонеты прочно вошли в антологии национальной и мировой поэзии, завоевав своему создателю немеркнущую славу.
Сэмюэль Тейлор Кольридж (Samuel Taylor Coleridge, 1772-1834)
Соавтор и единомышленник Вордсворта, Кольридж был наделён удивительным и вместе с тем роковым даром. Владевшие им с юных лет «беспокойство, охота к перемене мест» сводили на нет все его начинания, не позволяя закончить обучение, сделать карьеру военного, познать мир в путешествиях, воплотить в жизнь заветы «свободы, равенства, братства», создав за океаном коммуну. В 19 лет он начинает принимать опиум как болеутоляющее средство и попадает в зависимость от него. «Искусственный рай» подарил Кольриджу год лихорадочно-активного и необычайно плодотворного творчества (т.н. «пора чудес» 1797-1798 гг.), а затем превратил в пациента, до конца своих дней нуждавшегося в постоянном врачебном надзоре. В «пору чудес» были написаны известнейшие поэмы-фрагменты Кольриджа «Сказание о Старом Мореходе», «Кубла-Хан», «Кристабель» . Порождённые причудливыми видениями поэта, они производят впечатление нарочитой незавершённости. Так, на самом интригующем эпизоде обрывается «Кристабель», история о таинственной встрече в лесу кроткой девы Джеральдины с «женщиной-вамп» Кристабель, чьи судьбы непостижимо связаны узами давней приязни и застарелой ненависти их отцов. Словно выхвачено из огромной несуществующей поэмы фантастическое описание роскошного дворца Кубла-Хана из одноимённого фрагмента. На этом фоне относительно целостным воспринимается «Сказание о Старом Мореходе» , но и здесь обрывочность повествования наводит поэта на мысль снабдить поэтические строфы параллельным прозаическим текстом примечаний и толкований «тёмных мест». Фрагменты высвечивают особое умение Кольриджа облекать в плоть и кровь загадочное и фантастическое, представлять его вещественным, осязаемым. Именно так он формулирует задачу своей поэзии в предисловии к сборнику «Лирических баллад» , прокладывая будущие пути для творчества Э.А. По, Ш. Бодлера и французских поэтов-символистов. Кольриджевские образы поражают неожиданностью и оригинальностью ассоциаций: солнечный диск, увиденный сквозь переплет корабельных снастей, похож на лицо узника, томящегося за решёткой; цветущее от водорослей море напоминает кровь; моряки из мёртвой команды безжизненны и безлики, словно манекены («Легенда о Старом Мореходе» ); прекрасная Джеральдина исподтишка бросает на соперницу змеиный, завораживающий взляд («Кристабель» ); седой платан напоминает поэту шатёр древних патриархов («Надпись для степного родника» ). В отличие от мягкой, пастельной палитры Вордсворта, Кольридж предпочитает яркие, броские, насыщенные краски, резкие контрасты светотени: в его запоминающихся пейзажах есть окровавленный солнечный диск и кровавая морская пучина, сверкающие изумрудом глыбы льда, белоснежный альбатрос во мгле, чёрные трупы моряков с корабля-призрака и т.д. Увлечённый магией смерти Кольридж, в противоположность Вордсворту, выбирает не метафизическую, а макабрическую её ипостась. Смерть у Кольриджа предстаёт в нескончаемой череде ужасных обличий, среди которых - бессмысленное убийство альбатроса, за что природа мстит людям гибелью целой корабельной команды; фантасмагорическое видение Смерти и Жизни-в-Смерти, разыгрывающих в кости человеческую судьбу; безвременная кончина юного поэта-гения, сражённого нуждой и отчаянием («Монодия на смерть Чаттертона» ); Огонь, Голод и Резня - ведьмы, ниспосланные в мир Всевышним сеять боль, страдания, смерть (военная эклога «Огонь, Голод и Резня» ). В творчестве Кольриджа парадоксально совмещены инфернальное начало, особо явственно ощутимое в последнем стихотворении, и символический язык и дух христианства, причём грозная ветхозаветная идея воздаяния за грехи соседствует со светлой евангельской мыслью о прощении («Легенда о Старом Мореходе» ).
Кольридж обнаружил способности литературного критика в шекспировских лекциях (читались в 1812-13 гг.) и «Литературной биографии» (1817) , где дан фундаментальный анализ английской поэзии от Шекспира до «озёрников», содержатся примечательные рассуждения об особенностях языка, поэзии, о диалектике поэтического восприятия и творческого процесса, о метре и ритме как формах, в которых воплощается творческий импульс, о роли воображения и вкуса и т.д.
Роберт Саути (Robert Southey, 1774-1849)
Некогда восторженный юный республиканец, с годами Роберт Саути превратился в поэта-лауреата, по долгу службы обязанного славословить августейшее семейство и королевский двор, создавать торжественные стихотворные анналы. Произошедшую с Саути метаморфозу беспощадно высмеял Байрон в ироническом посвящении к «Дон-Жуану»; с его лёгкой руки Саути был заклеймён как «реакционер», «ренегат», «мракобес», ‑ этот ярлык охотно использовался в отношении «озёрника» и в советское время, в оценках вульгарно-социологической школы. Однако ставшие классическими переводы Саути его современника В.А. Жуковского свидетельствуют о настоящем масштабе его поэтического дара. Саути, преёмник писателей национальной «готической школы», сделал предметом художественного освоения таинственное, необъяснимое, иррациональное. Примечательны его «страшные баллады» «Доника», «Адельстан», «Варвик», «Суд Божий над епископом», «Мери, служанка постоялого двора», «Старуха из Беркли» . Однако размышления поэта об ужасном и непостижимом, преступном и героическом отчётливо окрашены в тона романтической иронии. К примеру, он прибегает к повествовательному параллелизму, изображая схожие события то в возвышенно-трагедийном или готически-мрачном ключе, то в нарочито сниженных интонациях, гротескно заостряя трагикомизм ситуации. Таковы «страшные истории» «Старуха из Беркли» и «Предостережение хирурга» . Рассказ о смерти многогрешной старухи-ведьмы, которую, несмотря на все старания священника и монахов, Сатана увлёк в глубины ада, сопровождается у Саути «парным рассказом» о нечестивом хирурге, напрасно пытавшемся уберечь свое тело от ножа прозектора: бремя ведьминых пререшений и золотые, предложенные в уплату за труп мертвеца, определяют исход ситуации и решают посмертную судьбу героев. Очевидный событийный параллелизм, аналогия характеров при их видимой контрастности, соотнесённость фантастической и нарочито бытовой ситуаций - всё это создаёт впечатление «двойного фокуса» и само по себе порождает романтическую иронию. Сходным образом «двоится изображение» и в стихотворении Саути «Бленхеймский бой» : на поле брани старый ветеран в ответ на вопросы внуков то разглагольствует о победоносном сражении, о немеркнущей славе английского оружия, то пытается воскресить свои детские (и трагические!) воспоминания о бое: гибель людей, разрушение, хаос. По иронии судьбы, подобные же не просто иронические, а подчас убийственно язвительные комментарии к сочинённому Саути по высочайшему повелению, в свою очередь, создали Дж.Г. Байрон в «Видении суда» - хлёсткой сатире на дифирамбы Саути королю-безумцу Георгу ІІІ в одноимённой поэме - и П.Б. Шелли в «Питере Белле ІІІ».
Менее известны эпические поэмы Саути, среди которых «Талаба-разрушитель» (1801), «Мэдок» (1805), «Проклятие Кехамы» (1810) , выдающие непреходящий интерес к экзотическим культурам: арабской, кельтской, мезоамериканской и индийской, к верованиям ацтеков, мусульманству, индуизму.
Отдельно следует рассматривать творчество первого ирландского поэта-романтика Томаса Мура (Thomas Moore, 1779-1852) . Его поэзия, навеянная интонациями народных песен (цикл «Ирландские мелодии» (1807-34), воссоздает героическое прошлое Ирландии, ее богатый фольклор и мифологию, повествует о современной национально-освободительной борьбе (стихотворение памяти казненного Роберта Эммета). Ключевые темы и лейтмотивы цикла – страдания родины под иноземным гнетом, изгнанничество лучших ее сынов, страстный призыв к освобождению. «Вечерний звон» Т. Мура в переводе И. Козлова стал в России известной народной песней, что в литературе явление уникальное.
Английский романтизм 19 века в литературе
В Англии, в отличие от Германии, романтизм долгое время сам себя не осознавал, хотя романтические тенденции там проявились еще в XVIII в. (ироническая самооценка, антіраціоналізм, представление о "оригинальность", "необычность", "непояснимість", тяготение к старины).
Одновременно с Великой Французской в Англии происходила своя революция, гораздо тише, но не менее трагическая, - индустриальная революция. Умирала "old kind England" (старая, добрая Анлія), "green wood"s England" (Англия времен зеленого леса), рождалась "workshop of the world" (мастерская мира). Англия начала строить общество буржуазной демократии еще в XVIII в. Получив права, равные с аристократами, буржуа ринулись к штурму общества. Аристократы не могли конкурировать с ними в плане изобретательности, деловитости, хитрости. В результате, например, лорд Байрон-за недостатка средств вынужден был продать собственное родовое имение, который его предки получила награду за служение Британии. И воспитанный по законам родовой чести дворянин, в простой крестьянин, потомок свободных иоменов, чувствовали себя бессильными перед новой силой. Английский романтизм развился на почве растерянности людей художественного мышления перед миром буржуазного процветания.
Английский романтизм условно разделяется на три поколения: старшее (Блейк, Вордсворт, Кольридж, Саути, Скотт); среднее (Байрон, Шелли, Китс); моложе (Карлейль).
Уильям Блейк предсказал развитие романтизма чуть не на двадцать лет, при жизни был известен небольшой кучке поклонников, его творчество было оценено позже. Творчество Блейка считается романтическим за то, что в ней постоянно ощущается сопротивление времени. Гравер и поэт создал свой собственный мир. Его творчество напоминает сны наяву, причем Блейк всю жизнь искренне верил: он видит золотых птиц на деревьях, ведет беседы с Сократом, Данте, Христом. Глубоко религиозный Блейк постоянно пытался свести небо и землю, увидеть небесное в обыденном. "В одном миге видеть вечность, и небо - в цветении цветки", - так поэт сформулировал собственное кредо. Его произведения ("Песни невинности" (1789), "Песни опыта" (1794), "Брак Неба и Ада" (1790), "Книга Уризена" (1794), "Ієрусалім, или Воплощение Гиганта Альбиона" (1804), "Повод Авеля" (1821) демонстрируют абсолютную чуждость Блейка передовой науке своего времени. Для него беконівська "достоверность" является худшим из всех обманов, а Ньютон выступает в творчестве Блейка в виде символа зла. Современный ему мир поэт сравнивал с чудесной церковью, к которой влез грязный змей и загадив ее ("Я видел храм..."). Через пятнадцать лет после смерти поэта его открыли "прерафаэ ли ты", художники, которые пытались вернуть искусство в "дорафаелівських" времен. Они творили по законам старинного ремесленничества, и Блейк с его утверждением блудливості разговоров о "мрак средневековья", которой, по его мнению, на самом деле не существовало, с его погружением в абсолютную духовность и изготовлением книг собственными руками, без помощи машин, был воспринятым на уровне пророку. А в конце XIX века. Блейка конечно канонизировали символисты.
Имена Вордстворта и Кольриджа часто задуються рядом, потому что они являются представителями так называемой "озерной школы" ("лейкісти"). Уильям Вордсворт родился на севере Англии, в Кемберленді, там и прожил большую часть своей жизни. Кемберленд называют "страной озер". Имение Вордсворта было расположено именно там, там он предоставлял убежище своим друзьям-поэтам, поэтому и стали называть их "лейкістами". Вордсворт считается в Англии одним из крупнейших, если не самым значительным поэтом. Он сторонник английского пейзажа, спокойного и уютного. В 1798 г. Вордсворт вместе с Кольріджем издает сборник "Лирические баллады". Сборник открывала поэма Кольриджа "Сказание о старом морехода", таинственная история о мести природы тем, кто ее не уважает. Сэмюэль Тейлор Кольридж с девятнадцати лет начал принимать опиум (довольно распространенное развлечение в среде богемно настроенных романтиков), и это существенно сократило его творческий путь. Но "Старый мореход" остался в истории мировой литературы. Моряки с глубокой древности уважают альбатросов, красивых птиц, которые практически никогда не садятся на землю. Считается, что в них вселяются души людей, которые погибли на море. Поэтому альбатросов нельзя убивать. Но старый морехід рассказал современном прохожему: когда он был молод, то просто ради глупой развлечения убил одну из таких птиц, которая провожала их корабль. А затем члены экипажа начали погибать один за другим, сначала во время шторма, потом - от жажды во время штиля. И только винуваться трагедии духи природы оставили в живых, и теперь он бродит по городу, искалеченный алкоголем и безумием старец, и рассказывает людям об ошибке, которая разрушила ему жизнь, но никто не прислушивается к нему. Духи природы приговорили его к Жизни - в - Смерти, муки совести пытают старого моряка тяжелыми видениями о смерти и предсмертные проклятия товарищей. Этот человек не живет, а существует под бременем тяжкого наказания. Чеканные строки поэмы действуют на читателя магнетически. Шелли потерял сознание, когда впервые услышал эту поэзию. Роберт Саути, еще один представитель "лейкізму", сделал выдающуюся государственную карьеру. Его, также, как и Вордсворта, назначен придворным поэтом. Позже, в "Дон Жуане", Байрон подвергнет "лейкістів" сарказма за их созерцательную и аполитичную позицию. Хотя нельзя признать абсолютную правоту Байрона. Например, в Саути является баллада "Блейхемській бой", которая представляет собой ироничное представление государственной истории. Внуки нашли на поле, где когда-то проходила битва, череп, и просят дедушку рассказать, каким был знаменитый Блейхемський бой? Ведь в учебниках написано, что он является славной страницей истории английского. Дедушка в розгубленні: его память сохранила ужасные, нечеловеческие картины, а в школе учат только парадной странице исторических событий.
Вальтер Скотт, шотландский баронет (настоящее имя - герцоґ Бокль), происходил из фамилии, внесенной в исторических анналов. Всю жизнь Скотта было посвященным истории: он собирал исторический шотландский фольклор, коллекционировал рукописи и антиквариат. К литературы Скотт пришел довольно поздно, в тридцать три года. В 1805 г. он опубликовал свои "Песни шотландской границы". К которой поступили как фольклорные, так и авторские баллады. А в сорок два года писатель впервые представил на суд публики свои исторические романы. В числе своих предшественников на этом поприще Скотт называл многочисленных авторов "готических" и "антикварных" романов, особенно его увлекали книги Мэри Эджуорт, которая посвятила свое творчество изображению ирландской истории. Но Скотт искал свой собственный путь. "Готические романы" не удовлетворяли его излишне придирчивым мистицизмом, "антикварные" - непонятностью для современного читателя. После долгих поисков Скотту удалось создать универсальную структуру исторического романа, проведя перераспределение реального и вымышленного так, чтобы показать - не жизни исторических лиц, а постоянное движение истории, который не может остановить ни одна из выдающихся личностей, является настоящим объектом, достойным внимания художника. Взгляд Скотта на развитие человеческого общества называют провідеціалістським (от лат. Providence - Божья воля). Здесь Скотт идет вслед за Шекспиром. Исторические хроники Шекспира постигали национальную историю, но на уровне "истории королей", Скотт перевел исторических личностей в плоскость фона, а на авансцену событий вывод вымышленных персонажей, на долю которых имеет влияние распря между стариной и новизной, смена эпох. Таким образом Скотт показал: рухаючою силой истории выступает народ, именно народное жизни является основным объектом художественного исследования Скотта. Его старина никогда не бывает размытой, туманной, фантастической. Скотт является абсолютно точным в изображении исторических реалий, поэтому считается, что он разработал явление исторического колорита, т.е. мастерски показал своеобразие определенной эпохи. Еще одна деталь: предшественники Скотта изображали историю ради истории, демонстрировали свои выдающиеся знания, и таким образом обогащали знания читателей, но ради самих знаний. У Скотта не так: он знает историческую эпоху подробно, но всегда связывает ее с современными проблемами, показывая, как подобные проблемы находить свое решение в прошлом. Особенно интересовала Скотта "шотландский проблема", ей он посвятил романы "Уэверли" (1814), "Роб Рой"(1818), "Пуритане" (1816). Роман "Айвенго" (1819) было создано на материале английской истории, но его центральная проблема касается все же "шотландского вопрос". Шотландия и Англия шли к объединению несколько веков и окончательно объединились в XVIII в. Но объединения не удовлетворяло старинные шотландские кланы, и они начали борьбу. Англичане подавили одно восстание за другим. Становилось понятным: маленькая, экономически недорозвинута Шотландия не может противостоять силой оружия могучий, индустриально развитой Англии. И поэтому Скотт занял позицию примирения. Утверждению мирного сосуществования шотландцев и англичан он посвятил целый ряд романов, показывая борьбу между Шотландией и Англией в разные исторические эпохи и всегда заканчивая свои романы романтичным и символическим свадьбой, свадьбой парня и девушка из двух враждующих станов. Главные герои, также, как и традиционный happy end, всегда воплощают авторский нравственный идеал и соответствуют особенностям романтического субъективизма. Скотт никогда не скрывал своих симпатий: Роб Рой (шотландский Робин Гуд), вызывает уважение автора, захватывает своей безудержной отвагой и жаждой свободы. Но Скотт одновременно признает: старинные обычаи горцев являются дикими, и как бы он сам не любил все шотландское, разгул вільготи является обреченным. В романе "Айвенго" мы также видим, что привязанности автора отдано саксам, которые страдают под гнетом жадных феодалов-норманнов, но национальное единство является неизбежной, через века на месте двух враждующих лагерей возникнет единственная английская нация, которая впитает в себя элементы как саксонской, так и норманнской культур. Универсальную структуру исторического романа, которую создал Скотт, было подхвачено во многих странах (Гюго, Купер, Кулиш и др.), причем не только историческим романом. Роман всегда является историческим, потому что он осмысливает события, которые, хоть на несколько лет, но виддалюються от современности, и потому что реалистический роман воспринимает человека на фоне движения истории (Стендаль, Бальзак, Толстой). Поэтому Скотта считают одним из создателей современного жанра романа.
Когда на горизонте английской поэзии появился Байрон Скотт прекратил писать стихи, признав что не имеет никакого смысла делать это на фоне того, кого так щедро был наделен поэтическим даром от природы. Джордж Гордон Байрон на общемировом уровне считается самой крупной фигурой английского романтизма. "Поэтом гордыни" назвал его Пушкин. Красивый, но кривой на одну ногу Байрон, якобы лично воплощал своих величественных, но морально искалеченных героев. Его ранние стихи составили сборник "Часы досуга" (1807), в которой студент Кембриджского университета выразил свое отношение к современности ("Дом родителей, ты пришел к разора..."), и продемонстрировал, во всяком случае - на словах, легкомысленное отношение к поэзии. Возможно поэтический дар поразил современников, возможно - пренебрежительный взгляд на человечество, но сборник вызвала ряд негативных рецензий со стороны романтиков старшего поколения (особенно со стороны "лейкистів"). Молодой поэт ответил полемическим сочинением, в котором высказал собственное понимание места художника в обществе. "Английские барды и шотландские обозреватели" (1809) является поэтическим, полным сарказма, сатирой на состояние английской литературы романтической эпохи. Созерцательная позиция "лейкистів" кажется ему смешной, их отрыв от реальности - преступным. Он называет своими учителями сатириков XVIII вв. - Свифта (которого в Англии считают сумасшедшим гением), Филдинга, декларирует свою принадлежность к просветительского культа Разума. Хотя творчество Байрона, безусловно, носила романтический характер, об этом свидетельствует его нежелание видеть современную ему Англию, в которой его древний и славный род отныне мало что значил. Появились новые ценности, главными из которым стали деньги.
"Он был весь за действительность", - говорил друг и биограф Байрона Т.Мур. Но эти слова нужно понимать, учитывая следующий аспект: за какую действительность? Байрон не хотел видеть действительность будничную, суматошную. Его привлекала действительность романтическая, тем более, что, в отличие от других романтиков, которые воспевали вымышленные замки и вымышленные путешествия Востоком, Байрон имел собственный родовой замок и до Восхода действительно ездил. Путешествие молодого поэта к Португалии, Испании, острова Мальта, Албании, Турции, Греции современники считали безумием. Никто не верил, что лорд вернется домой. Но он вернулся, прославив себя штурмом Дарданелл, которые, как античный герой Леандр, переплыл. Байрон не просто писал стихи, он жил поэтично. Об этом свидетельствует и его политическая позиция. Унаследовав место в Палате Лордов, поэт начал с защиты луддитов, рабочих текстильных предприятий, которые ломали состояния, пытаясь таким образом предотвратить сокращение. Парламент рассматривал законопроект (билль) о введении смертной казни для луддитов. Байрон, как в парламенте, так и в поэзии, посоветовал государству вешать рабочих на шерстяных чулках. Чтобы весь мир видел: в индустриальной Англии машину, которую производит чулки, ценят гораздо выше, чем человеческая жизнь. В 1828 г. Байрон публикует две первые песни "Паломничества Чайльд Гарольда" и получает бешеную популярность. Поэму, которая дала жизнь лиро-эпическое жанра, было создано на основание дорожного дневника, до которого Байрон вносил свои впечатления во время путешествия. Вымышленный, разочарован в жизни Чайльд Гарольд появляется в начале произведения и потрясая воображение своим черным плащом и чисто английским спліном. Но автор вскоре отодвигает его в сторону и начинает говорить с читателями от первого лица. Таким образом эпическая линия (странствия Гарольда) пересекается с линией лирической (авторские отступления). В результате появляется жанр лиро-эпической поэмы. С 1813 до 1816 года Байрон опубликовал ряд поэм-фрагментов, которые получили имя "восточных" ("Гяур", "Абідоська невеста", "Корсар", "Осада Коринфа", "Лара"). В них появляется такое явление, как "байронический герой", тесно связан тем, что имеет название "байронизма". "Байронизм" является явлением неодновимірним. Он воплощает стремление к абсолютной свободе, отталкивается от всего, связанного с традиционным образом жизни человечества. Герой Байрона бросает вызов традиционной морали, религии, и поэтому "байронизм" нередко отождествляют с демонизмом. Это явление привлекательное и одновременно ужасное. "Байронизм" привлекает отчаянной храбростью, пренебрежение любой опасностью, даже смертельной, и отталкивает индивидуализмом. "Ты для себя лишь хочешь воли", - сказал Пушкин в поэме "Цыганы", и тем вынес приговор этому явлению. Байрона не очень уважают на родине. Англичане видят в этой чрезвычайно одаренной личности в первую очередь разрушительную силу, жестокую и опасную. Байрон и его герои играют не только собственной жизни, они приносят в жертву собственном "Я" и жизнь других людей, превращая существование близких на страдания невыносимо. Но байронический герой и сам страдает, он не может найти себе приют в среде обычных людей, и навсегда остается одиноким. Поэзия Байрона "Мрачная душа" приобрели значение символа "мировой скорби". Байрон скорбит не только из-за несовершенства современного ему мира или через трагичность собственной судьбы. Его тоска приобретает значение всемирной: мир, по его мнению, является построенным несправедливо, потому что построил его несправедливый Бог. Поэтому и выбирает характерный для Байрона герой Каин в поводыри не Бога, а Люцифера, который когда-то был ангелом, но не согласился с абсолютной властью Бога и решился на бунт (поэтическая драма "Каин").
После публикации "Чайльд Гарольда", а также ряда стихотворений, Байрон становится кумиром молодежи. Вокруг него собираются люди искусства и быстро становятся жертвами жестокости и эгоизма поэта. После громкого развода с женой (одной из образованнейших женщин того времени, Анабелою Милбенк), которая обвинила поэта в преступных отношениях с сестрой (инцест), Байрон был вынужден навсегда покинуть родину. В тяжелый для поэта 1816 г. на его защиту неожиданно выступил Вальтер Скотт, который пытался объяснить возмущенным англичанам, что поведение поэта представляет собой "странное совпадение качеств, которые имеют название поэтического темперамента". В 1816 -1818 гг. Байрон живет в Швейцарии, где создает "Стансы к Августы", "Шильонского узника", заканчивает "Паломничество Чайльд Гарольда". В швейцарских Альпах появляется драматическая поэма "Манфред", историческая поэма "Мазепа", начинается "Дон Жуан". Поэзия позднего Байрона поражает простотой, естественностью, свободным выражением поэтического темперамента. Читателю кажется, что автор просто "дышит стихами" , создавая их буквально "на ходу". Якобы он просто передает собственные мысли, которые от природы рождаются в виде поэтических строк. До конца жизни Байрон переезжал из одной страны в другую. "Храбрый везде найдет родину", - любил повторять он. В Италии поэт примыкает к карбонариев, итальянских борцов за независимость от Австрии, но его борьба носит несерьезный, експериментаторський характер. Байрон был и остался лордом, и, скорее, играл роль революционера. В мае 1823 г. Байрон переехал в Грецию, где принял участие в восстании патриотов против турецкого ига. Он щедро финансировал восстания, поставляя повстанцам зрою, и одновременно писал "Дон Жуана", который так и остался недописанным. 19 апреля 1824 г. лорд Байрон умер в городе Міссолонга при невыясненных обстоятельствах (информация, которую долгое время подавалась в советских учебниках, и касалась героической смерти в лагере повстанцев сейчас не подтверждается).
Поэму "Дон Жуан" можно считать духовным завещанием Байрона. Ее называют поэтической энциклопедией Европы конца XVIII - начала XIX в. Перед читателями проходят исторические события и исторические личности, и все это служит фоном для приключений беспомощного Дон Жуана (Байрон кардинально меняет традиционный образ). И сам герой (а он есть отчасти автобиографичным), и "большие люди", которые встречаются на его комическом пути, не вызывают у автора ничего, кроме иронии. Не помиловал лорд и знаменитых англичан, за что английский сообщество отказала ему в почетном захоронении (в Вестминстерском аббатстве). Легкие поэта было похоронено в Міссолонга, а тело в церкви городка Гекнолл, которое находится на родовой земле поэта.
"Англичане могут думать о Байрона все, что им заблагорассудится, но другого такого поэта они не породили", - сказал Гете, который осмыслил творческую личность Байрона в "Фаусте" в образе Евфуріона, сын Фауста и Елены Прекрасной. Евфуріон родился для чистого искусства, но не захотел существовать в искусственных условиях, погрузившись в царство действительности, которая его убила. Успех наследие Байрона на общемировом уровне является гораздо большим, чем на родине. Этот поэт ненавидел "человеческое стадо", выступал против "рабской покорности", цинично отрицал все человеческие святыни, и все одно - он не может не вызывать уважения, хотя бы за абсолютную откровенность своего творчества, которая прошла путь от страстного бунтарства к абсолютно равнодушного отношения к миру через опустошенность души.
В 1816 г. Байрон в Швейцарии познакомился с Шелли, и их дружба стала литературным фактом. Все мемуаристы и биографы Шелли признают: это был человек неминуемой привлекательности, которая силой своего обаяния буквально превращала людей в собственные вещи. Но заканчивалось такое преобразование как правило трагически. Перси Биши Шелли происходил из знатной и очень влиятельной семьи. Но аристократическое среду разорвало с ним любые связи. Еще учась в школе, будущий поэт получил репутацию сумасшедшего за кощунственное отношение к Богу. Из университета Шелли исключили за брошюру "Необходимость атеизма". После окончательного разрыва с родителями поэт вел странствующее жизни, создал что-то на подобие собственного общества, которое состояло главным образом из влюбленных в него девушек, одной из которых, дочерью трактирщика, он взял брак. Шелли считал себя революционером, выступал на митингах рабочих, но в действительности жизнь простого народа его интересовало мало. Это был скорее акт искусства. Существенные последствия имело знакомство с Вильямом Годвином, революционно настроенным романтиком, с дочерью которого, писательницей Мэри Годвин, Шелли взял новый брак. Его бывшая жена, а также сестра Мэри Годвин наложили на себя руки. Суд лишил Шелли права воспитание детей, английское общество заставило его покинуть родину. Молодые супруги некоторое время болталось Европой, а в 1822 г. после шторма у берегов Италии было найдено мертвое тело Перси Биши Шелли. Яхта осталась невредимой. Его смерть осталась загадкой. Существует версия, согласно которой, Шелли имел тайные отношения с контрабандистами, которые и отправили его в другой мир. Советское литературоведение увенчало Шелли уважением за его революционные убеждения, не замечая разрушительных тенденций его творчества. Мир относится к поэта более осторожно, хотя и признает его несомненный талант.
Наследие Шелли впитывает лирику, поэмы, стихотворные драмы, трактат о поэзии, немалое по объему переписка, дневники, политические памфлеты, философские этюды. Особенно известной есть поэтическая драма "Прометей освобожденный" (1819), в которой человеческая история представляется как процесс постепенного подавления инициативы, угасание воли, подавление смелости. Освобожденный Прометей оставляет горы Кавказа и якобы растворяется в образе Человечества. Прометей освобожденный, по мнению автора, и есть это новое человечество, просветленное и поднят на новый уровень развития. "Ода западному ветру", также, как и "Прометей освобожденный", демонстрирует нигилистические тенденции, которые вообще характерны для творчества Шелли.
В 1818 г. жена Шелли, Мэри Годвин, публикует техническую антіутопію "Франкенштейн", в которой выводит на авансцену "современного Прометея". Талантливый ученый открыл тайну живой материи и думал, что осчастливил человечество. Создав искусственную человека, он чувствует себя победителем над природой, но дальнейшие события доказывают: "просветленное", рационально настроено человечество является чудовищем, а гениальный ученый - сумасшедшим.
В кармане мертвого Шелли нашли книгу стихов Джона Китса. Джон Китс происходил из внешне благополучной буржуазной лондонской семьи, над которой якобы тяготел рок. Китс еще был подростком, когда умерли его родители: отец убился, когда упал с лошади, мать умерла от туберкулеза. Старший брат вскоре пошел за ней, а младший, Джон, через семейное заболевание не успел прожить полноценную поэтическое жизни. В 1820 г. поклонники поэта собрали деньги и отправили поэта в Италию, где в 1821 г. его не стало. Китса похоронили на одном кладбище с Шелли. "Поэт красоты", как его называют, оставил сонеты, оды, баллады, поэмы. Отношение к наследия Китса было разным по жизни, различным оно есть и сейчас. В отличие от аристократической поэзии Байрона и Шелли, стиль Китса ярко демонстрирует особенности так называемой "мещанской школы поэзии". Китс поражает квітчастістю, но не банальной, а вполне оригинальной. Китса привлекала античность, книжная культура, которую он хорошо не знал, потому что не имел классического образования. Поэтому его произведения содержат в себе немало фактических ошибок, но этот курьез только предоставляет его творчества привлекательности. Жизнь Китса не отличалось большим количеством интересных событий, а потому чтение "Илиады", стрекотание сверчка, пение соловья, посещение дома Бернса, получения письма от друга, даже перемены в настроении и погоде, становятся для Китса поводами для создании стихов. Сам поэт называл свое творчество " скорее сумасшедшей попыткой, чем завершенной делом", но мир до сих пор ценит его. Китс считал, что поэзия должна сдаваться воспоминаниями", таким образом предвидя дальнейшее развитие поэзии как символическую, так и модерністьської.
Проза английского романтизма представлена именами Метьюрина, Лема, Хезлітта, Лендора, де Квинси, Карлейля. Она тяготеет к загадочного. На страницах английского романтического романа постоянно появляются вампиры, средневековые замки, таинственные незнакомцы, путешественники, призраки, страшные семейные тайны, и все это - на фоне простых бытовых подробностей и мотивированного психологизма. То есть налицо продолжение традиций "готического романа", который зародился еще в XVIII в., и рождение нового искусства - искусства классического реализма.