Жалобы зверей
Перро на то талант и ум,
Чтоб был и Лис, и Лисов кум
Волк Изенгрин воспет, направил,
Но лучших сцен в стихи не вставил:
К примеру, как и чьи права
В палатах Властелина-льва
Рассматривал суровый суд,
Решая, сколь преступен блуд,
Свершенный Лисом над истицей,
Грызентой-дамою, волчицей.
Из первых строк узнаем мы,
Что всякий след исчез зимы,
Куст роз расцвел после морозов,
Стал куст боярышника розов
И Вознесенье подошло,
Когда великое число
Зверей сир лев созвал к хоромам,
Чтоб пышным удивить приемом,
И для отказа ни один
Из них не смел искать причин.
Все едут, сроки упреждая,-
Все, кроме Лиса-негодяя:
Вора, мошенника, лгуна
Столь пред зверьми тяжка вина,
Что на преступника улики
Исчесть они спешат владыке,
И Изенгрин, не друг отнюдь
Плуту, выкладывает суть:
ʼʼЯ, сир, на Лиса с челобитной!
Любодеянье с беззащитной
Моей Грызентой блудодей
В Малпертуи, в норе своей,
Свершил: супругу в угол втиснул,
Снасильничал, а после спрыснул,
Пописав, влагою волчат;
Его услады мне горчат.
Притом на днях внушал паскуда,
Что дело не дошло до блуда.
Но при внесении святых
Мощей - смешался и утих,
И, не заставив ждать с отбытьем,
Воспользовался вновь укрытьем.
Как тут не впасть в тоску и гнев!ʼʼ
Король промолвил, погрустнев:
ʼʼАх, Изенгрин, -не нужно шума.
Чего добьетесь вы, угрюмо
Припоминая свой позор?
Король иль граф, чей пышен двор,
Подвержены таким же бедам.
Ваш стыд сегодняшний нам ведом,
По сути же, ничтожен вред,
Скорбеть и гневаться не след.
Настолько случай незаметен,
Что повода не даст для сплетенʼʼ.
- ʼʼСир,- слово взял Бирюк-медведь,-
Не скажешь лучше! Что скорбеть!
В плен не был Изенгрин захвачен,
Не умер, просто одурачен.
Зря о возмездье он просил.
У Изенгрина хватит сил -
В том случае, коль Лис-проныра
Возобновить не склонен мира,
Который клятвой был храним
Но вы - властитель всей страны?
Вассалам начинать войны
Не дав, явите власть свою им!
С кем. вы воюете, воюем
Мы все, мы с вами, господин.
Ждет кары Лису Изенгрин -
Что ж, был бы приговор судебный
Здесь мерой истинно потребной.
Что должен, пусть вернет сосед,
Вам пеню уплатив за вред.
В Малпертуи за Лисом шлите
Меня. В его сюда визите
Я вижу благо: чем в норе,
Ему быть лучше при двореʼʼ. -
ʼʼСеньор Бирюк,- быком Буйяном
Он прерван,- разум ваш с изъяном,
Коль дал совет владыке он
Брать с Лиса пеню за урон,
И срам, и за блудодеянье
С кумою, что преступно крайне.
Кто учинил такую мерзость
И выказал такую дерзость,
Тем помощи не подают.
Зачем же Изенгрину суд,
Когда настолько дело явно,
И гнусно, и противоправно?
Нет, дудки! Окажись жена
Моя в руках потаскуна,
Кем вся изгажена страна,
И будь она осрамлена,
То хоть Малпертуи как крепость
И неприступен, я б свирепость
Такую проявил, дерясь,
Что стены все обрушил в грязь.
А вы оправились, Грызента͵
С того несчастного момента͵
Как Лис-наглец, исчадье зла,
Вас поднял на луку седла?ʼʼ
- ʼʼБуйян,- раздался глас барсучий,-
Унизить зло нам выпал случай,
Чтобы еще не возросло.
Поскольку возвышаем зло
И расширяем мы и множим,
Когда окоротить не можем.
Зря о насилье речь тут шла:
Не хвора дама, дверь цела,
А при согласье полюбовном
Нет места пеням суесловным.
Давно мила ему кума,
И бить челом не шла сама;
Но Изенгрин здесь, головой
Клянусь, ущерб увидел свой.
Не заниматься же баронам
И королю его уроном!
Вассалу нанесенный вред,
Когда он Лисом был задет,
Орешка, право же, не стоит,
И он легко ущерб покроет,
Когда прибудет Лис сюда
Ждать совершения суда.
Меж тем у нас есть аргументы
Для порицания Грызенты…
Как тонок выверт, как уклюж:
Сегодня на позор ваш муж
Представлен всем зверям-вассалам!
Он вправе шпиговать вас салом:
Им званы милой вы сестрой,
Но в вас недолжный был настрой.
Он верил вам, забыв опаскуʼʼ.
Грызенту стыд вгоняет в краску,
На нем повыщипала б мех,
Но говорит, вздохнув, для всех:
ʼʼЗря, сир Гринбер, меня настырно
Корили вы. Чтоб жили мирно,
Хотелось мне, мой господин
И Лис. То был не мой почин
И стиль не мой: в скандал не влезу,
Пусть кто к воде бы иль к железу
Прибег, нагрев их на огне.
Лишь оправданьем служит мне,
Больной, усталой и тщедушной,
Мой прав доверчиво-послушный.
Святыми, коих церковь славит,
Клянусь: пусть бог меня оставит,
Коль Лис хоть раз посмел обнять
Меня не как родную мать.
Я вовсе к Лису не мирволю,
Его не облегчаю долю,
Интересуясь тем, что с ним,
Кем он хвалим и кем хулим,-
Как вы - репейником ослиным.
Удручена я Изенгрином:
Винит ревнивец всех подряд
За то, что якобы рогат.
Десятой - брака годовщина
(По возрасту Пинкара-сына
Сужу) на Пасху уж была,
В апреле, первого числа
Гостей сошлось на свадьбу много;
Дупло, и норка, и берлога -
Все было занято зверями,
Сидели чуть не в каждой яме,
И, сколько видел глаз окрест,
Пустых не попадалось мест,
Ему женой я стала верной,
Не прибегала к плутне скверной,
И скотская претит мне гнусь.
При этом - к теме все ж вернусь.
Поверьте все, кто хочет верить,-
Я не умею лицемерить.
Клянусь святой Марией, слух
Преподл, что я из потаскух:
Свершать грехи или промашки
Мне так же трудно, как монашкеʼʼ.
Грызента͵ кончив этак речь,
Смогла иных к себе привлечь.
Осел Бернар стал сердцем весел,
Когда все за и против взвесил,
ʼʼАх, баронесса, поучиться
У вас могла б моя ослица!
Волкам и псам и всем скотам
Иметь бы жен, подобных вам!
Господь меня обыди карой
И нежного вкусить мне даруй
На пастбище моем репья:
Ведь если верно понял я,
Тем, любит ли вас Лис и манит
Куда, ваш разум не был занят.
Но мир, клонящийся ко злу,
Смрад источает и хулу:
Судя о том, чего не видит,
Он, где бы похвалить, обидит.
Лис, повредившийся рассудком, -
Мы вправе счесть тебя ублюдком,
Тем, кто в недобрый час зачат,
Коль будешь в мир вносить разлад?
Любого весть об этой случке
С Грызентой-довела б до ручки:
В ней жил невинный интерес,
Ведь до того он к ней но лез,
Высокородный славный сир,
Велите заключить им мир
И тем явите Лису милость.
Мне ж поручите, ваша милость,
Как Изенгрин ни виноват
Его, в обиду не давать:
Пускай такою пеня будет,
К какой ваш двор его присудит.
Но если дерзко он готов
Промешкать и презреть ваш зов,
И двор впустую время тратит,
Вина на нем и пусть он платитʼʼ.
Собранье молвит: ʼʼБудь в обиде
На вас, о сир, святой Эгидий,
Коль вызван Лис сюда сегодня
Иль завтра (как вам то угодней)
Не будет: если ж не придет,
То послезавтрашний привод
Злодея будет пусть насильным,
А угощенье столь обильным,
Чтоб долго помнил он приемʼʼ.
Рек Властелин: ʼʼВина на том,
Кто хочет суд вершить со злостью:
Не подавитесь этой костью,
Спесь, возвышающая вас
Над ним, ужалит вас же в глаз.
Я униженье Лиса вижу
И оттого не ненавижу.
Исправиться он захоти,
Вновь будет у меня в чести.
Жену простите, коль всего
Тут, Изенгрин, лишь озорство,
И разведитесь, коль соитье.
Я бы простилʼʼ.- ʼʼСир, погодите,
Тот глуп, кто верит, что жена
Моя искусна и умна,
Коль так, шутница, озорует.
Кто враг мне - ныне торжествует.
Из каждой дырки вслед кричат:
„Вот, и ревнив он, и рогат!ʼʼ
Но если я по приговору
Подвергнут должен быть позору,
Отмщен позор пусть будет мной:
Пойду на Лиса я войной
Еще до сбора винограда,
И не спасет его ограда,
Запор, и лаз, и крепкий фортʼʼ.
Король воскликнул: ʼʼЧто за черт!
Сир Изенгрин, как вас, задиру,
Склонить нам повернее к миру?
Хотите выиграть войну,
Сразить его, держать в плену?
Святой мне Леонард свидетель -
Лис наметает столько петель,
Что вы позор скорей, чем он,
Потерпите, как и урон.
К тому ж на мир дана присяга
Зверями - всей стране на благо.
Готовый ею пренебречь
Ждет на себя беду навлечьʼʼ.
Столь Изенгрин миролюбивым
Владычным огорчен призывом,
Что как тут быть и кончить чем,
Не понимает он совсем:
Меж двух скамей на землю сел,
Хвост свесив между ноᴦ.
Но дел Весь ход вдруг повернул к удаче -
Господь вмешался, не иначе:
Вот-вот король, как ни сердит
Истец, указ свой утвердит,
И будет заключен чин-чином
Меж Лисом мир и Изенгрином,
Но Шантеклер с Пестрой двором
Вдруг узрен; едут впятером
На Лиса жалиться: владыка,
Вот греческий огонь, туши-ка!
Петух, то бишь сир Шантеклер,
Пестра, чьи яйца всем пример,
Розет, Чернава и Беляна
Спешат, теснясь вокруг рыдвана,
Который пологом укрыт,
Под коим курица лежит,
Недвижная, поверх подстилки,
На похоронные носилки
Наброшенной. А это Лис
Не то чтобы ее загрыз,
А взял на зуб да вырвал ляжку,
Да крылышка лишил бедняжку.
Судом владыка вот как сыт,
Уж больно жалобщиков вид
Докучлив: курицы трепещут,
Ладони Шантеклера плещут;
Но вот Пестра и с нею вся
ʼʼО псы и волки и все звери,
Боль разделить моей потери
Молю я, ради бога, вас!
Мне тошен каждый лишний час
Прожитый, смерть же не страшит:
Пусть жизни Лис меня лишит!
Пять братьев мне отец оставил -
О, боль утраты! Всех отправил
В утробу Лис, бесстыжий вор!
Мать подарила пять сестер:
Девицы, чистые натуры,
Прелестнейшие, словом, куры.
Гребенем-с-Ясеня они
Покрыты были в оны дни:
Что яйца" понесут, он чаял,
Но зря - одну лишь не замаял
Немедля Лис, а большинство
Вмиг скрылось в пасти у него.
И вот, лежит во гробе тело,
Что было нежно и дебело.
Сестра, зачем свою сестру
Вы бросили одну в миру,
Где ей не встретиться уж с вами?
О Лис, будь ввергнут в злое пламя!
Как много раз душил ты нас,
Подстерегал, калечил, тряс,
И в клочья наши рвал наряды,
И гнал до самой до ограды.
Вчера под дверь мне поутру
Лис бросил мертвую сестру
И ускакал в долину.
Кони Гребёня были все в разгоне,
А как догонишь, в случае если пеш!
Я с жалобой пришла, но где ж
Тут справедливость! Он недаром
Вас не боится, в случае если карам
И гневу два листка ценаʼʼ,
Едва договорив, она,
А с ней и вся родня, в припадке
Упала посреди площадки.
Чтоб оживить четверку дам,
Встать со скамей волкам и псам,
И всем зверям пришлось на время
И им водой обрызгать темя.
Очнувшись, к королю тотчас
(Как повествует наш рассказ),
Шаги направив, горемыки
Спешат упасть у ног владыки,
И Шантеклер, простершись в прах,
Омыл стопы его в слезах.
Пленен владыка Шантеклером:
Хоть юн, но рыцарь по манерам,
Тот испустив тяжелый вздох,
Что вызывал переполох
Всегда, он голову подъемлет.
Кто вздоху льва иль реву внемлет
Будь то медведь или кабан -
Трепещет, страхом обуян.
А заяц Трус по двое суток
В горячке, так он к звукам чуток.
Трясет и всех придворных сплошь,
И самых смельчаков бьет дрожь.
Но вот и хвост уж поднят грозно:
Решив, что дело столь серьезно,
Что тронет каждую семью,
Владыка начал речь свою:
ʼʼПестра, даю вам, дама, слово,
Свидетель мне душа отцова,
Что так бы днесь без добрых дел
И жил, когда б не захотел
Вред, нанесенный вам, исправить,
Велю я Лиса к нам доставить,
Чтоб ваши видели глаза
И уши вняли, сколь гроза
Возмездья нашего ужасна.
Судить я стану беспристрастно
Дела разбоя и убийствʼʼ.
Немедля после сих витийств
Поднявшись, Изенгрин взял слово:
ʼʼРешенье ваше образцово.
Сир, я хвалы не подберу
Тому, что вы и за Пестру
Отметите, и за даму Крапу,
Которой Лис оттяпал лапу.
Я это говорю не в злобе,
Но из сочувствия к особе
Усопшей я бы сделал так,
Чтоб был наказан Лис, мой врагʼʼ,
Вновь император рек: ʼʼДрузья,
Премного сердцем скорбен я.
Не первые пришли посланцы
Ко мне: и вы, и чужестранцы
Здесь жалуетесь то на блуд
И униженье, то на студ,
Которому подвергнут я им,
Бирюк, вот вам епитрахиль,
Чтоб дать душе проститься с телом.
Буйян, а вашим будет делом,
Спустившись меж холмами в падь,
Могилу начинать копатьʼʼ.
- ʼʼО, сир, будь так, как вы решилиʼʼ,-
Сказал Бирюк. В епитрахили
Он делает собранью знак,
По коему король и всяк
Из присных, кто в каком был виде,
Враз приступают к панихиде.
Сеньор Медлив-слизняк весьма
Исправно три прочел псалма,
Рванель стихиры спел под пенье
Брехмерово, то бишь оленье.
Чин панихидный был отпет,
Когда приблизился рассвет:
Труп, к погребению готовый,
Несут, в сосуд вложив свинцовый,
Всех изумлявший, столь красив
Он был. Под деревом зарыв
И мрамор возложив на яму
(Написано, как звали даму,
На нем, и сколько было лет),
Все шлют прощальный ей привет,
И эпитафию ваяло
Немедля чье-то начертало:
ʼʼЛежит под древом на горе
Та Крапа, что сестра Пестре:
Лис, отягчась грехом сугубым,
Ее убил, поддевши зубомʼʼ.
Над нею слезы так лила Пестра и
Лиса так кляла,
Так Шантеклер, стоявший еле,
Был слаб, что очень их жалели.
Но понемногу плач утих,
И отступила скорбь от них:
ʼʼО император! - молвит свита.-
Мы наказать должны бандита
За то, что шкодил, куроцап,
И множество отгрыз нам лапʼʼ.
Владыка отвечал: ʼʼЕще бы!
Бирюк, бояться сей особы
Вам нет причин, любезный брат.
Даю три дня, чтоб с ним назад
Прийти: не будет суд отсроченʼʼ.
Бирюк в ответ: ʼʼЯ буду точенʼʼ.
Спустившись с косогора в дол,
На рысь он тотчас перешел
И, знай, трусит, не отдыхая.
Когда он отбыл, вот какая
Нечаянность произошла,
Ухудшив Лисовы дела.
Мессира Труса лихорадке
(Которой, помните, припадки
Два длились дня) пришел конец
Внезапно - милостив творец! -
У дамы Крапы на могиле:
Припав, когда ее зарыли,
К гробнице, здравым встал от сна.
Что мученица впрямь она,
Дошли до Изенгрина слухи:
Стал жаловаться, тотчас в ухе
Болезнь какую-то пашед.
Лечь у могилы дал совет
Рванель, и, вдохновленный словом
Его, он лег - и встал здоровым.
Но вера их была не та͵
Что несомненна и чиста͵
И хоть Рванель свидетель, все ж
Двор рассудил, что это ложь.
При этом счел иной придворный
И доброй новость, и невздорной.
Но счел дурной ее Гринбер,
В защиту Лиса массу мер
Принявший в тяжбе их с Тибером.
Бирюк-Медведь
А Лис, к каким прибегли мерам
Теперь, не зная, обречен:
Бирюк уже под сенью крон,
Малпертуи укрывших, рысью
Трусит по тропке в крепость лисью.
Но вход медвежьей туши уже:
Так что остался он снаружи,
Уставившись на барбакан.
А Лис, чье ремесло - обман,
Пойдя в момент его прибытья
Вздремнуть, забрался в глубь укрытья,
В норе была припасена
Им курица, весьма тучна,
Поскольку завтрак был не тяжек,
Всего из двух цыплячьих ляжек,
Проводит в неге он досуᴦ.
У стен меж тем стоит Бирюк.
ʼʼОткликнитесь! - несутся крики.-
Лис, я Бирюк, посол владыки!
Идемте в поле: передам
Приказ вам королевский тамʼʼ,
Лис сразу опознал медведя
По очертаньям и, в беседе
Поддеть, как следует, его
Задумав, начал таково:
ʼʼБирюк, вы ль это, друг любезный?
Затеей было бесполезной
Вас заставлять сюда идти.
Я сам ведь шел уже почти:
Мне лишь изысканной, французской
Полакомиться бы закуской.
Но коль двором устроен пир,
Вельможа просьбой: „Руки, сир,
Омойте!" - там бывает встречен.
Привечен тот, кто обеспечен.
Быка под соусом внесут
Сперва, и вдоволь прочих блюд:
На всех сеньоров хватит пищи.
Напротив, тех к столу, кто нищи,
Чья жизнь-ни к черту, кус дерьма,
Не приглашают, ни в дома.
Хоть прижимают ближе к лону
Еду и держат оборону,
Псы успевают хлеб стянуть.
Питье раз в день, и то чуть-чуть.
Не получить им ниоткуда
Второй раз ни питья, ни блюда.
Костей, сухих, как уголь, где б
У слуг поклянчить, смотрят.
Хлеб Зажат у каждого в ладони.
У сенешалей быть в загоне
Привыкли и у поваров.
Иной сеньор дает им кров,
Чтоб в низких помогли затеях,-
Сгори они и вихрь развей их!
Хлеб для него крадут, есть слух,
И мясо, чтоб кормил он шлюх.
Дабы избечь судьбы плачевной,
Я съел за трапезой полдневной
Немного сальца и горох,
Притом что завтрак был неплох:
Мед, купленный за семь денье,
Из свежих сот, был вкусен мнеʼʼ.
- ʼʼХристе,- тот молвит,- сыне божий!
Святый Эгидие, его же
Чтим тело! Есть ли данный мед
Еще? Не может мой живот
Ни в чем такой, как в меде, сыти
Найти и смака. Сир, ведите
Меня, и помогай мне бог!ʼʼ
Не фыркнуть Лис в ответ не мог -
Уж чересчур тот легко обманут,-
И пояс, коим дурень стянут,
Он незаметно окропил,
Сказав: ʼʼКогда б уверен был,
Что в вас союзника, коль туго
Придется мне, найду и друга,
Клянусь Ровелем-сыном, мед
Я б выжал вам из свежих сот
И, чтоб набит был до отказу
Живот, вас проводил бы сразу
В лес Ланфруа-лесовика.
Но нужно ль? Думаю, пока
Не стоит. Окажу как другу
Я, потрудившись, вам услугу,
А вы мне сделаете злоʼʼ.
- ʼʼСир Лис, что с вами? Иль пришло
К разрыву наше вдруг знакомство?ʼʼ
- ʼʼДаʼʼ.- ʼʼВ чем причина?ʼʼ
-ʼʼВероломство, Желанье нанести удар
Предательскийʼʼ.- ʼʼВо власти чар
Вы, Лис, коль на меня сердитыʼʼ,
- ʼʼНу ладно, мы отныне квиты
На вас я злобу не сорвуʼʼ.
- ʼʼПочтенье к Властелину-льву
Питая, я дурным порывам
Столь чужд, что, будь вы справедливым,
Сочли б немыслимей всего
Во мне обман и плутовствоʼʼ.
- ʼʼДовольно, верю вам вполне,
Лишь будьте впредь добры ко мнеʼʼ.
И в путь пустились в одночасье
Лис с Бирюком уже в согласье,
Легка дорога, цель близка:
В лес Ланфруа-лесовика
Скакали, отпустив поводья,
И спешились, прибыв. Угодья
Все Ланфруа меж тем на скуп
Решил отдать и, первый дуб
Начав валить, над комлем дуба
Под клинья сделал два надруба.
ʼʼБирюк,- промолвил Лис,- родной,
Вот и обещанное мной.
Там улей, загляни в колоду.
Час трапезы, вкусим же меду.
Сейчас полакомишься всластьʼʼ.
Медведь в дупло сначала пасть
Сует, потом за лапой лапу.
Толкает снизу Лис растяпу,
Чтоб побыстрее лез, и вбок
Кричит: ʼʼРаскрой пошире глотку!
Ждал посластить медком бородку,
Сын потаскухи,-рот открой!ʼʼ
Ну, плут! ну, розыгрыш презлой!
И сколь наказан тот судьбиной,
Кто капли меда ни единой
Не выпьет, не оближет сот!
Бирюк сидит, разинув рот,
А Лис, чтоб завершить бесчипье,
С трудом, но вышибает клинья.
Когда же выбил, то не мог
Бирюк извлечь башку и бок,
Застряли в сердцевине дуба:
Сиди, хоть любо, хоть нелюбо,
Коль западнею защемлен.
А Лис, не каясь (ибо он
Не думает об исправленье),
Стал в безопасном отдаленье.
ʼʼБирюк,- он молвит,- эку прыть
Вы проявили, чтоб схитрить,
Дабы не пробовал я меду.
Но знаю, как мне быть, коль шкоду
Вам повторить на ум взбредет.
Подлец вы, в случае если данный мед
Не выкупите щедрой платой.
Уж то-то были б провожатый
Вы мне, уж то-то мне была б
От вас защита͵ будь я слаб,-
Оставили бы груш мне вялыхʼʼ,
На этом разговор прервал их
Сам Ланфруа, сир лесовик,
И в чащу Лис умчался вмиᴦ.
А тот глядит: медведь распялен
На дубе, им который свален
Быть должен,- и в село бегом.
ʼʼАту! - кричит.-
Медведь! Возьмем
Руками голыми его мы!ʼʼ
Селяне в рощу, им ведомы,
Пустились. На медведя шел
Кто взяв топор, кто цеп, кто кол,
Кто жердь в шипах. Спиной их взмахи
Предощущая, ждет он в страхе,
Трясется, слыша грозный шум.
Но тут приходит мысль на ум,
Что лучше уж лишиться пасти,
Чем быть у Ланфруа во власти,
Чей поднят выше всех топор.
Тянул и дергал, лез и пер
(Мех содран, рвутся сухожилья)
Так яро он, что от усилья
Вся шкура в клочья, перелом
В затылке, кровь бежит ручьем,
На лапах и башке нет кожи,-
Страшней никто не видел рожи.
Весь окровавлен; морду снес
Вчистую; череп без волос
Настолько, что на сумку годен.
Но сын медведицын свободен
В конце концов: ведет тропа
В глубь леса. Вслед вопит толпа
Селян: Бормот, сын сира Жилы;
Храбьер из рода Копитвилы;
И сам Гребень, и сын Каплун;
Хулейн де Кречет, тот, что юн;
Одран из черни де л"Угла,
Что удушил жену со зла;
За ним Тягун, печник села,
Супругой чьей Карга была;
Умор из рода Сбитыкосы
С Тру едином, отпрыском Раскосы;
И сын Обжоры де ля Пляс,
Что топором все время тряс;
И сир Губер де Грузноват,
И с ним Косарь де Голопят.
Медведь же мечется, как спьяна.
Отец Мартин из Орлеана,
Священник приходской, в лесочек
Привезший слить навоз из бочек,
Успел ударить лишь разочек
Его, но точно между почек,
Едва на месте не убив:
Он оглушен и еле жив.
В столярном и фонарном деле
Толк знавший - притаился в щели
Меж двух дубов и бычий рог
Ему всадил по комель в бок.
Дубьем селян избит-изломан
Так сильно, что с большим трудом он
Удрал и с множеством потерь.
Ну, встреться Лис ему теперь,
Уж он в капкан его загонит.
Но, слыша, как он скорбно стонет,
Направил Лис стопы свои
Вновь к крепости Малпертуи,
Чьим стенам не страшны подкопы,
Ни штурм. Вдруг с Бирюком их тропы
Сошлись. Две шутки Лис припас,
Кричит: ʼʼГляжу, дела у вас
Шли с медом Ланфруа не гладко -
Без друга лакомство не сладко?
На вид же вы - как еретик.
Ну, ждите бед: последний миг
Едва ли будет ваш ободрен
Священником. Каков же орден,
Что капюшон на вас столь ал?ʼʼ
В ответ ни слова не сказал
Медведь, сломили так беднягу
Несчастья, но прибавил шагу:
Не получить бы новых ран
От Ланфруа и всех селян.
Коня пришпорив для разгона,
Он в час полуденного звона
Туда влетел во весь опор,
Где лев держал свой пышный двор,
На паперть грохнулся бессильно:
Кровь по лицу бежит обильно,
К тому же и безухий он,
Чем двор немало удивлен.
ʼʼКто это сделал? - рек владыка.-
Бирюк, кто вас постриг так дико,
Что чуть не снята голова?ʼʼ
Медведь лишь бормотать едва
Способен, от потери крови.
ʼʼКороль,- он молвил в кратком слове,-
То, что угодно видеть вам,-
Все Лис!ʼʼ - и пал к его ногам.
Кот Тибер
Кто б видел, как с громовым рыком Лев шкуру в гневе рвал великом И клялся смертью и душой: ʼʼВред нанесен тебе большой. Прочь милосердье! Пусть о мести Моей узнают в каждом месте! Душой клянусь и кровью ран, Всей Франции мной будет дан Урок! Эй, кот Тибер! Вы к плуту Отправитесь сию минуту. Прийти велите рыжей твари: Подвергну справедливой каре Его в присутствии двора. Пусть не несет ни серебра, Ни злата: нет такой уловки, Спасла чтоб шею от веревкиʼʼ. Кот отказаться не дерзнул: Когда б и мог, не увильнул - В конечном счете не его ли То долг? Идет по доброй воле Священник, нечего тянуть! Меж ручейками вьется путь Лужком. Вот влево повернула Тропа. Тибер пришпорил мула И вскоре встал у врат с мольбой, Чтоб бог и Леонард святой, Защитник ввергнутых в оковы, По зову были бы готовы От Лисовых избавить рук Его, ибо какой ни друг, Подлей и злей не знал он зверя, Да и живет, в творца не веря. Уже у двери вкривь и вкось Пошли дела: все началось С того, что, остановлен трелыо Дрозда-попутчика меж елью И ясенем, он поднял крик: ʼʼПравей, правей!ʼʼ Тот влево - прыᴦ. Задумался, что значит это, Тибер: недобрая примета Его смущает и страшит. Он знает, что его ждет стыд И скорбь и тяжкая истома. Топчась из страха возле дома, Чтоб гнева Лиса не навлечь, Он издали заводит речь (Без шансов ход предвидеть встречный): ʼʼЛис,- говорит он,- друг сердечный, Ответствуйте: вы у себя?ʼʼ И Лис ответствует, шипя Сквозь зубы, чтобы он не слышал: ʼʼСебе на горе в путь ты вышел И в том, где я пасусь, краю Явился на беду свою! Есть для тебя головоломка У насʼʼ. И восклицает громко: ʼʼТибер, благословен еси! Из Рима вас ведут стези Иль от Иакова святого - Неважно: к встрече все готово, Вас ждут, как Троицына дняʼʼ. Гроша не стоит болтовня, Но как, пройдоха, мягко стелет. Тибер в ответ свое, знай, мелет: ʼʼЛис, вам владычный гнев грозит. Я пас: не значит мой визит, Что я вас ненавижу люто,- За вас владыка взялся круто. Двор против вас: принятья мер Все ждут. Лишь ваш кузен Гринбер, Пожалуй, гнев их не разделитʼʼ, Лис же на это вот что мелет: ʼʼТибер, что нам до их угроз! Пусть точат зубы: yа допрос Явлюсь. Живу я как умею. Р азоблачив при всех затею Врагов моих, сражу задирʼʼ. - ʼʼКак это мудро, славный сир! Я вас хвалю, я вас люблю. Но адский голод я терплю: Ворону б слопал, а уж блюду Из курицы как рад я буду! Короче, есть ли здесь еда?ʼʼ - ʼʼПриносит много мне вреда И неудобств,- ответ был Лиса,- То мышка тучная, то крыса. Таких вы не едите блюд?ʼʼ - ʼʼЕм, емʼʼ.-ʼʼЛовить их-тяжкий трудʼʼ. - ʼʼМое призвание - охотаʼʼ. - ʼʼТогда съедите их без счета͵ Когда приблизится рассвет. Я впереди пойду, вы вследʼʼ. Покинул Лис нору. Не видит, К нему пристроясь, кот, что выйдет Тут плутня иль другое зло, Таясь, идут они в село, Откуда то петух, то кура На кухню Лиса-бедокура Вносились часто. ʼʼПрямо в дом К священнику, Тибер, пойдем,- Лис по дороге точит лясы.- Я знаю все его припасы: Что взять пшеницу, что овес - Полно, хоть мыший род нанес Ущерб им, добрых полмюида Сожрав,- сам видел, вот обида. На днях случилось мне нести Оттуда кур: из десяти Пяток сегодня мною слопан, Пяток же на потом закопан. Влезай смелее, вот он вход, И набивай себе живот!ʼʼ Плут, так ли, этак ли, обманет: Амбар священника не занят Был ни овсом, ни ячменем, Труды мирские - не по нем.
(Кот попадает в западню. Лев отпускает Лиса в покаянное паломничество, но тот обманывает владыку. Звери отправляются в поход на Малпертуи.)
Роман о лисе - понятие и виды. Классификация и особенности категории "Роман о лисе" 2017, 2018.
«Король Лев с приличным его сану достоинством восседал в кресле, окруженный блестящей свитой своих знаменитых баронов.
Неужели, государь, негде искать правды на свете?! - воскликнул волк Изегрин, выступая на середину зала. - Ваши желания и даже ваши приказания - ничто для Ренара-Лиса, зачинщика всех зол и усобиц, этого воплощения хитрости и лукавства. Не из мести пришел я сюда искать гибели Ренара - я пришел просить у вас правосудия!
Не любил благородный Лев, чтобы его бароны ссорились и судились между собой.
Суд благородного Льва.
Если вы непременно того желаете, - сказал он, - то Ренара вызовут в суд и рассудят это дело с соблюдением всех законных формальностей. Я принимаю вашу жалобу.
Изегрин, грустно повеся хвост, отошел в сторону. Вдруг явилась во дворец целая процессия: петух Шантеклер, курица Пинт и еще три дамы, ее сестры, - Гуссет, Бланш и Нуарет. Все они сопровождали траурную колесницу с останками благородной курицы Копе. Не далее как накануне подстерег ее Ренар, оторвал ей крыло, перегрыз ногу и замучил досмерти. Король, устав от прений, собирался уже распустить собрание, когда явился этот кортеж. Пинт первая решилась заговорить:
Господа волки и собаки, благородные и милые звери, не отриньте жалобы невинных жертв! У меня было пять братьев - всех их съел Ренар! У меня было еще четыре сестры, во цвете лет и красоты, - все достались Ренару. Дошла наконец очередь и до тебя, крошка моя Копе! Была ли на свете курица жирнее и нежнее тебя, несчастная моя подруга? Что будет теперь с твоей неутешной сестрой? Да пожрет тебя огонь небесный, коварный Лис! Не ты ли столько раз пугал нас досмерти и портил нам платье, забравшись в курятник?! И вот теперь пришли мы все искать у вас защиты, благородные бароны, так как сами мы не в силах мстить Ренару!
В конце этой речи, часто прерываемой рыданиями, Пинт упала без чувств на ступеньки трона, а вслед за нею и все ее сестры. Волки и собаки поспешили к ним на помощь и стали брызгать на них водой, после чего, приведенные в чувство, они подбежали к королю и кинулись ему в ноги. Шантеклер стоял тут же, орошая слезами королевские колени.
Глубокая жалость наполнила душу короля. С тяжким вздохом поднял он голову и, откинув назад свою гриву, испустил такое рыканье, что все звери попятились от ужаса, а заяц - так того потом чуть не двое суток била лихорадка.
Госпожа Пинт! - воскликнул король, свирепо ударяя хвостом по бокам. - Во имя моего отца, обещаю вам вызвать Ренара. Тогда бы увидите собственными глазами и услышите собственными ушами, как наказываю я ночных воров, убийц и изменников!»
«Роман о Ренаре-Лисе», из которого мы взяли сцену во дворце благородного Льва, - одно из величайших произведений французского народного творчества.
Подобно русским народным сказкам и песням, созданным встарину, роман о Ренаре отражал действительную жизнь далекой эпохи. Возник он во Франции в XII–XIII веках. Мы видим здесь целую галлерею животных. Их характеры, их взаимоотношения складываются в картину животного мира, организованного наподобие человеческого общества, хорошо знакомого авторам и рассказчикам романа. Все эти звери и зверушки, начиная с могучего короля - благородного Льва - и его баронов: тяжеловесного волка Изегрина, коварного хищника Ренара-Лиса, чванного осла Бернара, пронырливого кота Тибера, вплоть до улитки Запоздайки, сверчка Фробера и прочей мелкоты, - типичные фигуры феодального порядка. Сцены королевского суда, поединок между Ренаром и Изегрином, церковная служба над телом притворившегося мертвым Лиса, проповедь архиепископа, осла Бернара, и папского посла, верблюда Мюзара, пронизаны острой веселой насмешкой над господствовавшими в те времена феодальным дворянством и духовенством. Роман о Ренаре-Лисе - остроумная и меткая сатира, которой народные массы мстили своим угнетателям.
Очень близок к фаблио по своему стилю и идейному содержанию крупнейший памятник городской литературы, возникший во Франции - «Роман о Л и се» . Это - эпопея о животных, изображающая проделки хитрого Лиса-Ренара, от которых страдают все остальные звери - волк Изенгрим, медведь Брён, кот Тибер, петух Шантеклер и т. д., не исключая самого царя зверей - льва Нобля.
Эта огромная циклическая поэма, состоящая из тридцати частей (или «ветвей»), слагалась в течение трех четвертей века, с конца XII до середины XIII столетия, причем в создании ее принимало участие не менее десяти авторов. После того как возникли независимо одна от другой несколько старейших «ветвей» романа, появился редактор, который циклизировал весь этот материал, расставив «ветви» в определенном порядке и внеся в них некоторое согласование. После этого материал продолжал прирастать, но уже с учетом новыми авторами того, что было написано до них. Такая серия наслоений оказалась возможной потому, что в основе произведения лежит не цельная и законченная фабула, а неограниченный ряд эпизодов, объединенных лишь общностью главных персонажей и единством основной ситуации.
Вполне естественно, что в идейном и стилистическом отношении внутри цикла наблюдается некоторый разнобой. Степень остроты сатиры и направленность ее меняются от одной «ветви» к другой. В некоторых «ветвях» животные до конца уподобляются людям: они скачут верхом на конях, штурмуют замки с помощью осадных машин и т. п., в других они сохраняют свое звериное обличье.
Прямым источником «Романа о Лисе» послужили сказки о животных, зародившиеся еще в эпоху доклассового общества и тотемистических представлений. Встречающиеся у первобытных народов всех частей света, они существуют еще сейчас в качестве пережитков весьма отдаленной эпохи у большинства народов современной Европы. Так, например, русские сказки о краже лисицей, прикинувшейся мертвой, рыбы с воза проезжавшего мужика или о ее совете волку половить рыбу зимой в проруби, опустив в нее хвост, в точности соответствуют некоторым эпизодам французского, романа. Несомненно, что и во Франции с древнейших времен существовали такого рода сказки, которые долгие века бытовали в народе, прежде чем подвергнуться письменной обработке. Однако к этому фольклорному источнику присоединился еще другой, книжный, - средневековые обработки греческих и римских басен; из него, например, перешел в «Роман о Лисе» образ царя зверей - льва, отсутствующий в зоологических сказках европейских народов.
Основная тема романа, проходящая почти через все ветви его,- борьба хитрого, изворотливого Ренара с грубым и тупым Изенгримом. Ренар обкрадывает своего противника, подводит его под палочные удары, всячески глумится над ним, насилует его жену. Изенгрим приносит Ноблю жалобу на Ренара. Созывается суд, на который обвиняемый благоразумно не является. Мнения судей расходятся, и они уже готовы оправдать Ренара, как вдруг появляется похоронная процессия: петух Шантеклер и три курицы везут на погребальной колеснице труп своей сестры, которую Ренар только что задушил. Ренара требуют к ответу. Он долгое время уклоняется, наконец, является на суд, где изображает притворное раскаяние и просит, чтобы ему дали возможность замолить грехи. Ему оказывают это снисхождение. Нарядившись паломником, он пускается в путь, но на первом же перекрестке хватает бегущего мимо зайца и глумится над королем. Спасшийся заяц рассказывает обо всем Ноблю, и за Ренаром устраивают погоню. Он успевает убежать домой, и тогда организуется осада его замка. Ренар продолжает издеваться над своими противниками. Однажды, когда они, сильно утомившись, заснули, он проник в их лагерь и всех их привязал к деревьям. Проснувшихся зверей освобождает улитка, которую Ренар забыл связать. В конце концов замок Ренара взят, но среди общей суматохи ему удается бежать.
Мотив суда над Ренаром со всевозможными вариациями несколько раз повторяется в разных ответвлениях. В одном из них рассказывается, что Ренару пришлось все же согласиться на судебный поединок с Изенгримом. Ренар был побежден, и его хотели уже повесить, но монахи выпросили ему помилование, с тем что Ренар уйдет в монастырь и там замолит грехи. Ренар в монастыре прикидывается праведником, но по ночам ловко крадет кур. Изобличенный в этом и прогнанный из монастыря, он умудряется снова втереться в доверие к Ноблю и сделаться его фаворитом.
В «Романе о Лисе», как и в фаблио, необходимо разграничить сатиру и юмор. При своем возникновении, роман не преследовал сатирических целей. Ряженье людей в звериное обличье или, наоборот, перенесение на животных человеческих чувств и нравов забавляло как комический маскарад, моментами переходя в веселую пародию на человеческое общество в целом, без подчеркивания каких-либо специфических сословных черт. При этом открывалась возможность дать столь характерное для устремлений городской литературы обнаженное и сниженное изображение человеческой жизни, с обильными нравоописательно-бытовыми элементами, в дидактико-аллегорической форме. Но начиная приблизительно с середины романа, социально-сатирический элемент выступает все более и более отчетливо. Последние ветви романа носят обличительный характер.
Это изменение соответствует росту в XIII в. сознания горожан, которые все решительнее начинают пользоваться литературой как средством борьбы против феодальной верхушки общества.
Направленность сатиры определяется характерами и ролью главных персонажей романа. Сословная принадлежность некоторых из них дана прямо: таковы, например, король Нобль, придворный проповедник осел Бодуэн, барабанщик королевской армии петух Шантеклер и др. В других случаях расшифровка не представляет больших трудностей: огромный, грузный и неподатливый медведь Брён - крупный феодал; злой и грубый, часто голодный, рыщущий в поисках добычи волк Изенгрим - рыцарь среднего или мелкого калибра; куры, зайцы, улитки и пр.- простой люд.
Наиболее сложна фигура самого Ренара, на протяжении романа далеко не единообразная. Первоначально Ренар, как типичный грабитель и насильник, без сомнения - рыцарь. Но к его облику рано присоединились черты, характерные для горожанина: деловитость и изворотливость, а также простота его языка и манер, обнаженный практицизм всего его поведения. Существенно при этом, что моральная оценка его личности двоится. Если в столкновениях его с чистокровными феодалами - Ноблем, Изенгримом и т. п.- симпатии рассказчиков, несомненно, на его стороне, так как здесь прославляется торжество ума над грубой силой, то этот же самый Ренар обличается как низкий хищник в тех случаях, когда он грабит и душит бедняков. Следует, однако, заметить, что эти последние, как и в фаблио, представлены отнюдь не всегда беспомощными жертвами. Они нередко сами проявляют энергию и сметливость, позволяющие им восторжествовать над насильником. Петух, которого Ренар уносит в зубах, учит его крикнуть преследующим его крестьянам: «Я утащил его наперекор вам!» Ренар раскрывает рот, чтобы крикнуть это, и петух спасается. Кот, найдя вместе с Ре-наром на дороге колбасу, вскакивает с ней на придорожный крест и один уписывает на глазах Ренара приятную добычу. Даже крошечная улитка берет верх над Ренаром. Всем этим народная мудрость противопоставляется как феодально-рыцарскому началу, так и морали горожан.
К середине XIII в. основная часть «Романа о Лисе» была закончена. Однако еще долго продолжали появляться во Франции все новые дополнения и вариации на эту тему, иногда представлявшие весьма оригинальную и свежую трактовку сюжета. Такова поэма «Коронование Лиса» , возникшая во Фландрии около 1270 г. в связи с чрезвычайным развитием около этого времени монашеских орденов, стремившихся захватить руководство всей политической и общественной жизнью Франции. Социальная характеристика Ренара радикально изменяется.
Ренар, по совету жены, решает сам достигнуть престола. Для этого он поступает во французский монастырь, где учит монахов своей «лисьей хитрости». Узнав, что Нобль заболел, Ренар является к нему в качестве исповедника и внушает ему мысль завещать престол не самому сильному, а самому хитрому: таков, мол, дух времени. Когда после смерти Нобля вскрывают его завещание, Ренар долго отказывается от царства, но все же под конец соглашается. Ренар правит искусно и мудро: богатым он покровительствует, а бедняков угнетает, соблюдая, однако, при этом умеренность, чтобы не слишком возбудить против себя народ. Отказываясь от подарков, которые ему приносят, он в то же время велит жене принимать их с заднего крыльца. Слава о Ренаре доходит до Рима, и сам папа хочет поучиться у него искусству делать из барана священника, из бездельника - монаха, из негодяя - епископа.
Таким образом, на протяжении всего долгого развития эпопеи Ренар последовательно принимает обличье различных общественных сил, угнетавших народные массы.
Французский «Роман о Лисе» полностью или частично стал известен почти во всех странах Европы и был переведен на нидерландский, итальянский, английский, немецкий и скандинавские языки. К его нижненемецкой версии восходит знаменитый «Рейнеке Лис» Гете .
Другое, столь же крупное создание городской литературы во Франции - « Роман о Розе». Это - очень сложное произведение. Первая часть романа, которую успел написать в 30-х годах XIII в. Гильом де Лоррис , выдержана в куртуазных тонах. Сорок лет спустя труд Гильома продолжил и закончил ЖандеМен, но уже в диаметрально противоположном духе.
Гильом рассказывает историю любви возвышенной и нежной, хотя и не лишенной элемента чувственности. Когда поэту было двадцать лет, ему приснилось однажды, что, гуляя поберегу реки, он внезапно попал в сад и увидел там необычайной красоты Розу. В то время, как он любовался ею, Амур пронзил его сердце стрелой, и юноша страстно влюбился в Розу, которую он мечтает сорвать. Ему берется помочь в этом деле Привет, но против них выступают Отказ, Злоязычие, Стыд, Страх. Их усилиями первая атака отбита. Тогда Привет призывает новых союзников - Великодушие и Сострадание. Но и Злоязычие пополняет ряды своей армии Завистью, Унынием, Ханжеством и т. п. Происходит ряд стычек, в результате которых нападающие разбиты. Привет заключен в башню под надзором злой старухи, и Юноша приходит в полное отчаяние. Здесь рассказ Гильома де Лоррис обрывается.
Как форма в и дения , в которую облечено повествование, так и аллегоризм образов почерпнуты из религиозной поэзии эпохи. В данном случае, однако, то и другое являются лишь оправой для развернутой Гиольмом теории утонченной любви, причем главными источниками и образцами послужили ему Овидий, трактат Андрея Капеллана и романы Кретьена де Труа. Автор проявил известную наблюдательность, способность к психологическому анализу, изящество оборотов мысли и языка. Но все же, хотя труд его получил в последующие два столетия высокую оценку, он был решительно превзойден второй частью романа , написанной Жаном де Меном , который проявил в ней выдающуюся образованность, а главное - смелость мысли.
В смысле фабулы и ее аллегорической оболочки Жан де Мен идет вполне по стопам своего предшественника. Продолжая повествование с того места, на котором остановился Гильом де Лоррис, он рассказывает, что Разум безуспешно убеждает Юношу бросить любовь. Появляется Друг, дающий Юноше добрые советы. Не приводят к цели, также наставления Природы. Наконец, в дело вмешивается сам Амур: враги побеждены, Юноша срывает Розу и просыпается.
В этой огромной второй части романа (примерно 18 000 стихов) главную ценность представляют длинные вставные рассуждения, вложенные в уста Разума и Природы и имеющие характер самостоятельных дидактических поэм. В целом они образуют своего рода энциклопедию свободомыслия, побудившую некоторых исследователей назвать Жана де Мена «Вольтером средневековья». Поэт смеется над доктриной утонченной любви, разоблачая истинные побуждения женщин, которые больше всего стремятся к выгоде. Надо им предоставить, говорит он, полную свободу, потому что,как с ними ни обращайся, они всегда найдут способ обмануть мужей. Вообще не следует слишком привязываться к одной женщине и быть с ней особенно щедрым, ибо это противно природе, «создавшей каждого для каждой и каждую для каждого». Жан де Мен вздыхает о золотом веке, когда не было ни власти одних людей над другими, ни собственности, ни брака и связанной с ним ревности, и царила свободная любовь. Все зло пошло от Язона, который добыл золотое руно: с тех пор у людей появилась страсть к обогащению, и они установили королевскую власть, чтобы закрепить имущественное неравенство. Между тем все люди по природе равны между собой. Глупо, например, думать, что кометы своим появлением предвещают смерть королей, ибо, как заявляет Природа, короли ничем не отличаются от последних бедняков: «Я создаю их всех одинаковыми, как это видно при их рождении». Она прибавляет: «Нет подлых иначе, как по своим порокам, и благородство зависит от доброго сердца, без которого ничего не стоит родовое дворянство». Люди ученые благороднее королей и князей, потому что о каждой вещи они способны судить правильно и в состоянии различать добро и зло.
Природа и Разум для Жана де Мена - основные принципы всего сущего и высшие критерии человеческих суждений. Надо во всем следовать природе. Пороки плохи потому, что сокращают жизнь человека, а жизнь - это первый закон природы. От имени Разума и Природы поэт разоблачает всевозможные суеверия, предлагая вместо этого научные объяснения всех явлений. Он смеется над верой в то, что бури вызываются нечистой силой, что некоторые женщины являются ведьмами, обладающими способностью носиться по воздуху. Он объясняет ряд зрительных иллюзий, кажущихся чудесными, вполне естественными оптическими причинами.
Рисуя картину человеческого общества, Жан де Мен нападает на всякого рода глупость и насилие. Особенно сильную ненависть он питает к монахам так называемых «нищенствующих» орденов, изобличая их мракобесие выразительно введенной фигурой Лицемерия.
Жан де Мен не в состоянии освободиться от схоластических терминов и форм мышления, однако в эти рамки он вмещает чрезвычайно прогрессивные идеи, намного превосходящие общий уровень сознания его времени. В частности, своим использованием античных авторов, у которых он берет не только отдельные сентенции, но и общие, принципиальные мысли, он является отдаленным предшественником гуманистов. В натурфилософии Жан де Мен следует преимущественно Аристотелю, в моральной философии - Платону. Своим учением о суверенитете природы он предвосхищает идеи Рабле.
«Роман о Лисе» - крупнейший памятник городской средневековой литературы, возникший во Франции, но получивший потом распространение во всех европейских странах. Это эпопея о животных, изображающая проделки хитрого Лиса-Ренара, от которого страдают все остальные звери – волк Изенгрим, медведь Брён, кот Тибер, петух Шантеклер и т.д., включая самого царя зверей – льва Нобля. Основная тема романа - борьба хитрого, изворотливого Ренара с грубым и тупым Изенгримом. Ренар обкрадывает своего противника, подводит его под палочные удары, всячески глумится над ним, насилует его жену. По форме «Роман о Лисе» это огромная циклическая поэма, состоящая из тридцати частей. Складывалась она в течение трех четвертей века, с конца XII до середины XIII столетия, причем в ее создании принимали участие не менее десяти поэтов.
Автором первой поэмы о Лисе был некий Пьер де Сен-Клу. Около 1175 г. он написал восьмисложным стихом историю о приключениях Лиса и его антагонистов. Сюжет ее был еще в достаточной мере традиционен и включал в себя фольклорные мотивы, известные у многих европейских народов (в том числе и у русского): Ренар лестью выманивает сыр у вороны, потом ложиться на дороге перед возом с рыбой и претворяется мертвым. Прельстившись мехом, крестьяне берут его к себе в сани, а Ренар, наевшись вдоволь рыбы и стащив изрядное количество угрей, убегает.
Голодный волк Изенгрим, выпрашивает у него рыбы, коварный лис отправляется с ним на реку и заставляет опустить хвост в прорубь. К утру хвост вмерзает в лед, являются крестьяне, и Изенгрим получает хорошую трепку. Наконец Ренар хитростью проникает в дом Изенгрима и насилует его жену Грызенту.
Успех поэмы Пьера Сен-Клу был огромен. Об интересе, проявленном в народе к его персонажу, красноречиво говорит тот факт, что немедленно появились новые рассказы о его похождениях. Поскольку в первой поэме были исчерпаны все основные приключения хитрого лиса, известные из сказок и басен, для продолжения повествования надо было перенести героев поэмы в новую социальную среду. Важный шаг к дальнейшему формированию образа Ренара сделал неизвестный автор поэмы, появившейся около 1178 г. (в виду важности ее для всего романа современные исследователи именуют эту поэму 1-й «ветвью» и открывают ей современные издания «Романа о Лисе», хотя изложенные в ней события продолжают поэму Пьера Сен-Клу). Именно здесь была блестяще осуществлена задумка, превратить поэму о Лисе в комическую, пародийную параллель рыцарского романа, переживавшего как раз тогда период бурного расцвета. В самом деле, книга о Лисе это тоже «роман», то есть повествование о приключениях, в том числе рыцарских и любовных, но участниками их оказываются не люди, а звери, и ведут они себя не как утонченно-куртуазные рыцари и их дамы, а как отъявленные пройдохи и мошенники или как глуповатые простаки. Здесь уже нет попытки воспроизвести подлинные повадки животных, их реальные взаимоотношения. Действие переносится в некое воображаемое царство зверей, напоминающее феодальную действительность XII столетия. При этом животная маска не скрывает, а вскрывает человеческие недостатки. Все действующие лица – сложное сочетание свойств реальных животных с некоторыми человеческими чертами.
Верховным правителем королевства является лев Нобль. Его образ вполне сопоставим с таким популярным персонажем, как король Артур. Нобль мудр, справедлив и спокоен. Он не любит суеты и поспешности, хотя порой может вспылить и приструнить смутьяна. Он стремится все кончить миром, всех успокоить, пресечь вражду. Отчаянно озорство Лиса его забавляет, и он по-своему покровительствует ему. Лишь крайние нахальство и вероломство Ренара заставляют льва прибегать к исключительным мерам. Основные герои романа – представители разных сословий: огромный, грузный и неподатливый медведь Брён – крупный феодал; злой и грубый, часто голодный, рыщущий в поисках добычи волк Изенгрим – рыцарь среднего или мелкого калибра; куры, зайцы, улитки – простой люд. Фигура самого Ренара сложна и на протяжении романа далеко не единообразна. Первоначально Ренар – типичный грабитель и насильник – без сомнения рыцарь. Но к его облику присоединились черты, характерные для горожанина: деловитость, изворотливость, простота языка и манер, обнаженный практицизм поведения. Это постоянный возмутитель спокойствия, которым движет врожденное, не знающее удержу озорство, придающее ему неповторимые народные черты. Место его обитания - не обычная нора, а хорошо укрепленный замок Малперту, где он чувствует себя в полной безопасности. В проделках Ренара обнаруживаются его смелость и находчивость. Он никогда не теряется и отыскивает выход из любой переделки. Если он и не всегда побеждает своих противников, то непременно выходит сухим из воды. При этом он обнаруживает глупость, жадность, завистливость других зверей, прежде сего, конечно, волка Изенгрима.
Первая «ветвь» начинается с того, что Изенгрим приносит Ноблю жалобу на Ренара. Он говорит:
«Я, сир, на Лиса с челобитной!
Любодеянье с беззащитной
Моей Грызентой блудодей
В Малперту, в норе своей,
Совершил: супругу в угол втиснул,
Снасильничал, а после спрыснул,
Пописав влагою волчат;
Его услады мне горчат…»
Однако лев не склонен драматизировать ситуацию. Он говорит:
«Ах, Изенгрин, не надо шума.
Чего добьетесь вы, угрюмо
Припоминая свой позор?
Король иль граф, чей пышен двор,
Подвержены таким же бедам.
Ваш стыд сегодняшний нам ведом.
По сути же, ничтожен вред,
Скорбеть и гневаться не след.
Настолько случай незаметен,
Что повода не даст для сплетен».
Созывается суд, на который обвиняемый благополучно не является. Мнения судий расходятся, и они уже готовы оправдать Ренара, как вдруг появляется похоронная процессия: петух Шантеклер и три курицы везут на погребальной колеснице труп своей сестры, которую Ренар только что задушил. Ренара требуют к ответу. Он долгое время уклоняется, наконец, является на суд, где изображает притворное раскаянье и просит, чтобы ему дали возможность замолить грехи. Ему оказывают это снисхождение. Нарядившись паломником, он пускается в путь, но на первом же перекрестке хватает бегущего мимо зайца и глумится над королем. Спасшийся заяц рассказывает обо всем Ноблю, и за Ренаром устраивают погоню. Он успевает убежать домой, и тогда организуется осада замка Ренара.
Полгода длится суматоха,
А лису вред – как от гороха;
Хоть не было ни часу в дне,
Когда б не шли войска к стене.
Ренар продолжает издеваться над своими противниками. Однажды, когда они сильно утомившись, заснули, он проникает в их лагерь и всех привязывает к деревьям. Не удовлетворившись этим, он пробирается в постель к королеве, которая, по случаю ссоры с Ноблем, спала отдельно. Поэтому она не сразу пробуждается ото сна «решив, что это муж хлопочет». Но в конце концов пыл лиса выводит ее из дремы. Львица подымает истошный крик (впрочем, как показывают дальнейшие события, произошло это скорее от неожиданности, чем из неприязни к Ренару).
И столь был крик ее истошен,
Что вмиг стал лагерь суматошен:
Все, увидав, как в кураже
Лис рыжий лез к их госпоже
И с нею учинил потеху,
Возмущены; им не до смеху.
Начинается страшная суматоха, поскольку хвосты и лапы осажденных опутаны веревками. Наконец зверей освобождает улитка, которую Ренар забыл связать. Лиса хватают, вершат скорый суд и готовятся повесить. Но тут перед Ноблем появляется жена Ренара с богатым выкупом.
Сир Властелин глядит: богато
Во вьюках и сребра и злата.
Такого он не ждал улова…
Ренару даруют прощение. Разумеется, он и не думает исправляться. Не успели королевские войска отойти от Малперту, им навстречу попадается похоронная процессия – несут хоронить задушенную лисом мышь. Лев в гневе отменяет свое решение. Однако поздно! – Ренар уже успел убежать. В поисках пищи он пробирается в дом красильщика, попадает в чан с краской и окрашивается в желтый цвет. Спустя короткой время Ренар встречает Изенгрима. Глупый волк не признает в желтом звере своего врага и горько жалуется на обиды, которые нанес ему лис. Между тем Ренар выдает себя за английского жонглера и необычайно ловко играет свою роль. Очарованный им Изенгрим готов представить жонглера ко двору. Но вот незадача – оказывается, у того похитили вьеллу (виолу). Как же он будет забавлять короля без своего инструмента? Чтобы поправить положение волк решает залезть в дом к одному поселянину и стащить у того вьеллу. Это предприятие оканчивается тем, что Изенгрим попадает в пасть к злобному псу, который в драке оскопляет его. Между тем Ренар возвращается домой. И как раз вовремя! Его жена, посчитав, что он погиб, уже готова была выскочить замуж.
В одной из следующих ветвей повествуется о болезни Нобля. У постели больного короля собираются придворные, и каждый приносит жалобу на очередную проделку Ренара. Главные жалобщики, как обычно, волк Изенгрим и олень. Король возмущен и готов при первой же возможности сурово расправиться с негодяем. Тем временем Ренар, прослышав о болезни Нобля, обворовывает пилигрима, который вез с собой целебные травы и является во дворец. Придворные каменеют от такой дерзости, но Ренар, не смущаясь, обращается к королю с оправдательной речью, в которой наглость сдобрена изрядной порцией лести. Нобль соглашается принять от Ренара врачебную помощь. Хитрый лис объявляет:
«Сир, чтоб начать нам процедуру,
Прошу доставить волчью шкуру,
Включая голову, ко мне –
И скажет всяк у вас в родне,
Что смыслю я кой что в науке,
А вы избавитесь от муки».
Нобль принимает его слова за чистую монету и просит Изенгрима так, словно речь идет о незначительном одолжении:
«…Друг мой верный,
Не откажитесь от услуг,
Мне должных облегчить недуг».
С несчастного волка сдирают шкуру, и он, едва живой, удирает прочь. Но это мало! Ренар требует себе сухожилие со ствола рогов оленя и кусок кожи с его спины. Придворные наваливаются на беднягу, ломают ему рога, режут спину. Таким образом, нахал неожиданно приобретает страшную власть. Все заискивают перед ним и спешат исполнить любое его желание. Начинается лечение. Ренар напяливает на короля волчью шкуру и потчует его без разбора всеми травами, какие у него есть. От подобного обращения Нобль едва не отдает богу душу, но потом, как ни странно, вылечивается. В результате Ренар становится его любимым фаворитом.
Одна из следующих «ветвей» развивает тему фаворитизма Ренара. Король отправляется в поход против язычников-скорпионов и поручает лису управлять страной в его отсутствии. Не успевает Нобль покинуть дворец, как Ренар соблазняет королеву. По его приказу гонец привозит фальшивое письмо с известием о смерти льва. Придворные льстецы и лизоблюды тотчас провозглашают Ренара новым государем. Он женится на львице и уже готов взойти на престол, однако возвращение Нобля из похода кладет конец этой авантюре.
Ренар — герой французской средневековой сатирической эпопеи — «Романа о Лисе» («Roman de Renard»), памятника французской городской литературы конца XII—XIV вв.
Данный эпос пользовался огромной популярностью и у соседних с французами германских народов (фламандцы, голландцы, немцы, англичане), которые внесли существенный вклад в развитие образов поэмы.
«Роман о Лисе» представляет собой две дюжины сказок, или «ветвей», которые возникали в разное время между 1175 и 1250 гг. и были искусственно сведены воедино переписчиками, вероятно, лишь по той причине, что в большинстве из них действуют одни и те же главные «персонажи» — лис, волк, лев и некоторые другие.
Ренар — фигура аллегорическая: он олицетворяет разные виды человеческого поведения (позднее — недостатки, которые они подразумевают).
В прологе к III Ветви «Ренара» комически описана мифологическая история сотворения животных: мановением руки Ева порождает Волка и Лисицу (Goupil); автор раскрывает перед нами «смысл» этого факта:
«Сей лис иносказательно означает Ренара, большого пройдоху.
С тех пор всех, кто хитер и ловок, называют Ренаром…
Знайте же, что Изенгрин, дядя Ренара, был великий вор…
Он иносказательно означает волка, который украл овец Адама.
Всех, кто хорошо умеет воровать, по праву называют Изенгрином».
Основной сюжетной линией произведения является победоносная борьба умного Ренара с грубым и кровожадным волком Изенгрином и с сильным и глупым медведем Бреном. Лис обводит вокруг пальца Льва Нобля (короля), постоянно насмехается над глупостью Осла Бодуэна (священника).
В последних ветвях романа, относящихся к XIII в., а также в написанной пародии развлекательный, комический элемент сменяется острой сатирой на королевскую власть, феодальную знать и духовенство.
Следует обратить внимание на германское, а не романское происхождение говорящих имен некоторых героев "Ренара" - волк Ysengrim ("железный оскал"), медведь Bruin ("бурый") и т.д.
Таким образом, можно предположить, что первые французские памятники цикла «Роман о Лисе» опираются на более ранний германский (возможно, фламандский или нидерландский) источник.
Краткое содержание: Роман о Лисе
Король зверей лев Нобль устраивает прием по случаю праздника Вознесения. Приглашены все звери. Лишь пройдоха Лис дерзнул не явиться на королевский пир. Волк Изенгрин подает льву жалобу на Лиса, своего давнего врага: мошенник изнасиловал жену волка Грызенту. Нобль устраивает судебное разбирательство. Он решает дать Лису шанс исправиться и вместо жестокого наказания приказывает Изенгрину заключить с Лисом мирный договор.
В этот момент звери видят похоронную процессию: петух и куры несут на носилках растерзанную Лисом курицу. Они падают в ноги Ноблю, умоляя его покарать злодея. Разгневанный лев приказывает медведю Бирюку найти Лиса и доставить во дворец. Но хитрому пройдохе удается и его обвести вокруг пальца: он заманивает любителя меда к пчелиному улью, и неуклюжий Бирюк застревает в дупле дуба. Лесник, увидев медведя, созывает людей. Еле живой, забитый палками, бедняга возвращается к Ноблю. Лев разгневан. Он поручает коту Тиберу доставить злодея. Не посмев ослушаться приказа владыки, тот отправляется к Лису. Он решает хитростью и льстивыми речами завлечь преступника во дворец. Но и на этот раз ловкий проныра надувает королевского посланника. Он предлагает ему отправиться вместе на охоту — в амбар к священнику, где много мышей, и в курятник. Кот попадает в западню.
Разъяренный лев решает пойти войной на преступника. Звери отправляются в поход. Подойдя к крепости, где скрылся Лис, они понимают, что не так-то просто преодолеть каменные стены. Но, охваченные жаждой мести, звери все же разбивают лагерь вокруг замка. Целыми днями штурмуют они крепость, но все их усилия тщетны.
Звери, потеряв всякую надежду взять крепость, ложатся спать. Лис же тем временем, потихоньку выбравшись из замка, решает отомстить врагам. Он привязывает хвосты и лапы спящих к стволам деревьев и ложится под бок к королеве. Проснувшись, испуганная львица поднимает крик.
Звери, увидев Лиса, пытаются подняться, но не могут сдвинуться с места. Слизняк Медлив, решив всех освободить, сгоряча рубит им хвосты и лапы. Лис уже готов удрать, но в последний момент Медливу удается схватить прохвоста. Наконец-то Лис пленен.
Нобль выносит жестокий, но справедливый приговор — казнить лгуна и злодея. Жена и сыновья Лиса, узнав, что ему грозит неминуемая гибель, умоляют владыку помиловать преступника, предлагая взамен богатый выкуп. В конце концов лев соглашается простить Лиса, но при условии, что тот оставит свои дерзкие проделки. Обрадованный Лис скрывается, как только с его шеи снимают веревку. Но выясняется, что в толчее и неразберихе Лис совершил еще одно преступление — раздавил мышь. А его уже и след простыл. Нобль приказывает каждому, кто увидит преступника, не дожидаясь судебного разбирательства, расправиться с ним на месте.
Тяжелые времена наступили для Лиса, Он вынужден скитаться, скрываясь от всех. Не так-то легко стало добывать себе пропитание. Но хитрость и смекалка по-прежнему выручают его. То ему удается льстивыми речами выманить у ворона кусок сыра, то он надувает рыбаков, возвращавшихся домой с богатым уловом. На этот раз Лис притворяется мертвым, и простаки кладут его в повозку. Тем временем проныра досыта набивает себе брюхо, да еще и прихватывает часть добычи с собой. То-то радовались его домочадцы!
Тем временем Изенгрин, рыщущий в поисках съестного, подходит к дому Лиса. Учуяв запах жареной рыбы, он, забыв о смертной вражде с Лисом и все его преступления, просит накормить его. Но хитрец говорит волку, что ужин предназначается монахам, а они принимают в свою общину каждого, кто захочет. Изголодавшийся Изенгрин изъявляет желание вступить в
Тиронский орден. Лис уверяет волка, что для этого необходимо выстричь тонзуру. Он велит ему просунуть голову в дверную щель и поливает ее кипятком. Когда же волк, измученный этими пытками, напоминает ему о том, что тот обещал его накормить, Лис предлагает Изенгрину самому наловить себе рыбы. Он отводит его на замерзший пруд, привязывает к его хвосту ведро и велит ему опустить его в прорубь. Когда лед замерзает и волк уже не в силах сдвинуться с места, к пруду собираются люди. Увидев волка, они с палками набрасываются на него. Оставшись без хвоста, Изенгрин едва уносит ноги.
Король зверей Нобль внезапно заболевает тяжелой болезнью. Со всего света стекаются к нему прославленные врачеватели, но ни один из них не может помочь льву. Барсук Гринбер, который приходится кузеном Лису, убеждает его, что единственный способ заслужить прощение и добиться благоволения короля — исцелить его. Собрав в чудесном саду целебные травы и обобрав спящего пилигрима, он предстает перед Ноблем. Король разгневан тем, что наглый Лис посмел явиться ему на глаза; но тот объясняет Ноблю цель своего визита. Он говорит, что для исцеления больного потребуется шкура волка, рога оленя и шерсть кота. Король приказывает слугам исполнить его просьбу. Лис ликует: Изенгрин, олень и кот Тибер — его давние враги и обидчики — теперь опозорены навсегда. С помощью снадобий, приготовленных Лисом, король выздоравливает. Хитрец наконец завоевывает любовь короля.