С чего начинается родина?
Понятие «патриот» в прошлом году отпраздновало свой трехсотлетний юбилей. Оно появилось в 1716-ом, раньше же никто такого слова не использовал и подобными категориями не мыслил. На Руси патриотизма в нашем современном понимании не существовало. Нет, конечно, землю родную народ любил и даже воспевал. Правда, определить, что такое русская земля XIII века, например, достаточно сложно — территории, которые мы привыкли называть русскими, таковыми себя вовсе не считали. Однако они были в некотором роде едины — как земли христиан.
Слово «патриот» появилось в России в 1716 году
Но именно это единство на основе христианской веры и мешало появлению понятия патриотизма. Москва, считавшая себя наследницей Византии и Рима, переняла и их самоопределение как мирового царства. А в Евангелие от Иоанна и вовсе значится: «Иисус отвечал: Царство мое не от мира сего», то есть настоящему христианину следовало задумываться о вечной жизни, а не о бренном земном существовании. И лишь много лет спустя, в XIX веке появился девиз «За Веру, Царя и Отечество», объединивший в сознании русского человека православие и любовь к своей стране.
Долгое время «патриот» и «сын отечества» были синонимами
Понятию патриотизма предшествовала любовь к отечеству, к тому, что мы сейчас называем малой родиной. Например, во времена монгольского ига отечеством считалась одна конкретная земля, «вотчина», наследие отцов. Лишь к XIV веку отечество получает иную трактовку — более масштабную, границы его выходят за пределы одной земли. Этому во многом способствовало возвышение Московского княжества.
Жизнь за царя!
Долгое время патриотизм был связан не с любовью к стране, а с преклонением правителю. Само слово «государство», в привычном нам понимании, появилось только к XVI веку. Еще в XV столетии под «государством» понималась личная власть, в частности, Ивана III. Но уже в Судебнике 1550 года «государство» означает определенную территорию, землю. Ярче всего смена фокуса с правителя на территорию проявилась во времена Смуты. Начало XVII века отчетливо показало, что жители России были готовы сражаться за страну, в которой они живут, даже если над ними нет царя-батюшки.
Великий князь Московский Иван III
Первый патриот
В XVII веке появляется понятие «общего блага», возникшее на почве объединения идеи «родины» и «государства». Алексей Михайлович, например, в своих письмах рассуждает о благости для государства. Его сын, Петр I, по праву может считаться первым патриотом в современном понимании этого слова. Впервые термин «патриот» встречается в трактате «Рассуждение о причинах Свейской войны», написанном соратником Петра I Петром Шафировым в 1716 году.
Термин «патриотизм» появился в екатерининскую эпоху
Тогда слово «патриот» еще сохраняло значение, пришедшее из греческого — «земляк». Именно поэтому Шафиров использует сочетание «истинный патриот» или, как равнозначное ему, «сын отечества». Правителя он именует «отцом отечества» и считает настоящим патриотом, то есть борцом за свою родину. Термин «патриот» пришел на смену уже существовавшим в языке выражениям — «отечестволюбец», «доброхот». Правда, в речи они не прижились, а вот заимствование осталось.
Петр Павлович Шафиров
В начале XVIII века слово «патриот» использовалось только знатью, и лишь спустя несколько десятилетий оно вошло в лексикон образованных людей. К концу века возникает понятие «патриотизм», которым оперируют писатели того времени. Например, в сочинении «Беседа о том, что есть сын Отечества» Радищев рассуждает, любой ли человек, рожденный в стране, достоин носить имя патриота.
А. Н. РАДИЩЕВ.
БЕСЕДА О ТОМ, ЧТО ЕСТЬ СЫН ОТЕЧЕСТВА
Не все рожденные в отечестве достойны величественного наименования сына отечества (патриота). Под игом рабства находящиеся не достойны украшаться сим именем. - Удержись, чувствительное сердце, не произноси суда твоего на таковые изречения, доколе стоишь при пороге.
Вступи и выжди! Кому не известно, что имя сына отечества принадлежит человеку, а не зверю или скоту или другому бессловесному животному? Известно, что человек существо свободное, поелику одарено умом, разумом и свободною волею; что свобода его состоит в избрании лучшего, что сие лучшее познает он и избирает посредством разума, постигает пособием ума и стремится всегда к прекрасному, величественному, высокому. Все сие обретает он в едином следовании естественным и откровенным законам, иначе божественными называемым, и извлеченным от божественных и естественных гражданским, или общежительным.
Но в ком заглушены сии способности, сии человеческие чувствования, может ли украшаться величественным именем сына отечества?
Он не человек, но что? он ниже скота; ибо и скот следует своим законам, и не примечено еще в нем удаления от оных. Но здесь не касается рассуждение о тех; злосчастных, коих коварство или насилие лишило сего величественного преимущества человека, кои сделаны чрез то такими, что без принуждении и страха ничего уже из таких чувствовании не производят, кои уподоблены тяглому скоту, не делают выше определенном работы, от которой им освободится нельзя; кои уподоблены лошади, осужденной на всю жизнь возить телегу, и не имеющие надежды освободиться от своего ига, получая равные с лошадью воздаяния и претерпевая равные удары; не о тех, кои не видят конца своему игу, кроме смерти, где кончатся их труды и их мучения, хотя и случается иногда, что жестокая печаль, объяв дух их размышлением, возжигает слабый свет их разума и заставляет их проклинать бедственное свое состояние и искать оному конца; не о тех здесь речь, кои не чувствуют другого, кроме своего унижения, кои ползают и движутся во смертном сне (летаргия), кои походят на человека одним токмо видом, в прочем обременены тяжестью своих оков, лишены всех благ, исключены от всего наследия людей, угнетены, унижены, презренны; кои ничто иное, как мертвые тела, погребенные одно против другого; работают необходимое для человека из страха; им ничего, кроме смерти, не желательно и коим наималейшее желание заказано и самые маловажные предприятия казнятся; им позволено только расти, потом умирать; о коих не спрашивается, что они достойного человечества сделали? какие похвальные дела, следы прошедшей их жизни, оставили? какое добро, какую пользу принесло государству сие великое число рук?
Не о сих здесь слово; они не суть члены государства, они не человеки, когда суть ничто иное, как движимые мучителем машины, мертвые трупы, тяглый скот!
Человек, человек потребен для ношения имени сына отечества! Но где он? где сей, украшенный достойно сим величественным именем?
Не в объятиях ли неги и любострастия? Не объятый ли пламенем гордости, любоначалия, насилия? По зарытый ли в скверно-прибыточестве, зависти, зловожделении, вражде и раздоре со всеми, даже и теми, кои одинаково с ним чувствуют и к одному и тому же устремляются? или не погрязший ли в тину лени, обжорства и пьянства? Вертопрах, облетающий с полудня (ибо он тогда начинает день свой) весь город, все улицы, все дома для бессмысленнейшего и пустого разговора, для обольщения целомудрия, для заражения благонравия, для уловления простоты и чистосердечия, сделавший голову свою мучным магазином, брови вместилищем сажи, щеки коробками белил и сурика или, лучше сказать, живописною палитрою, кожу тела своего вытянутою барабанного кожею, похож больше на чудовище в своем убранстве, нежели на человека, и его распутная жизнь, знаменуемая смрадом, из уст и всего тела его происходящим, душится целою аптекою благовонных опрыскиваний, - словом, он модный человек, совершенно исполняющий все правила щегольской большого света науки: он ест, спит, валяется в пьянстве и любострастии, несмотря па истощенные силы свои; переодевается, мелет всяким вздор, кричит, перебегает с места на место, кратко - он щеголь.
Не сей ли есть сын отечества? - или тот, поднимающий величавым образом на твердь небесную спой взор, попирающий ногами своими всех, кои находятся пред ним, терзающий ближних своих насилием, гонением, притеснением, заточением, лишением звания, собственности, мучением, прельщением, обманом и самым убийством, словом, всеми одному ему известными средствами раздирающий тех, кои осмелятся произносить слова: человечество, свобода, покой, честность, святость, собственность и другие им подобные? потоки слез, реки крови не токмо не трогают, но услаждают его душу. Тот не должен существовать, кто смеет противоборствовать его речам, мнению, делам и намерениям! сей ли есть сын отечества?
Или тот, простирающий объятия свои к захвату богатства и владений целого отечества своего, а ежели бы можно было, и целого света и который с хладнокровием готов отъять у злосчастных соотечественников своих и последние крохи, поддерживающие унылую и томную их жизнь, ограбить, расхитить их пылинки собственности; который восхищается радостью, ежели открывается ему случай к новому приобретению, пусть то заплачено будет реками крови собратий его, пусть то лишит последнего убежища и пропитания подобных ему людей, пусть они умирают с голоду, служи, зноя; пусть рыдают, пусть умерщвляют чад своих в отчаянии, пусть они отваживают жизнь свою на тысячи смертей; все сие не поколеблет его сердца; все сие для него не значит ничего, - он умножает свое имение, а сего и довольно. - И так не сему ля принадлежит имя сына отечества?
Или не тот ли, сидящий за исполненным произведениями всех четырех стихий столом, коего услаждению вкуса и брюха жертвуют несколько человек, отъятых от служения отечеству, дабы по пресыщении мог он быть перевален в постель и там бы спокойно уже заниматься потреблением других произведений, какие он вздумает, пока сон отнимет у него силу двигать челюстями своими? И так, конечно, сей или же которым-нибудь из вышесказанных четырех? (ибо пятого сложения столь же отдельно редко найдем). Смесь сих четырех везде видна, но еще не виден сын отечества, ежели он не в числе сих!
Глас разума, глас законов, начертанных в природе и сердце людей, не согласен наименовать вычисленных людей сынами отечества! Самые те, кои подлинно таковы суть, произнесут суд (не на себя, ибо они себя не находят такими), но на подобных себе и приговорят исключить таковых из числа сынов отечества, поелику нет человека, сколько бы он ни был порочен и ослеплен собою, чтобы сколько-нибудь не чувствовал правоты и красоты вещей и дел.
Нет человека, который бы не чувствовал прискорбия, видя себя уничижаемым, поносимым, порабощаемым насилием, лишаемым всех средств и способов наслаждаться покоем и удовольствием и не обретаемым нигде утешения своего. Не доказывает ли сие, что он любит честь, без которой он как без души. Не нужно здесь изъяснять, что сия есть истинная честь, ибо ложная вместо избавления покоряет всему вышесказанному и никогда но успокоит сердца человеческого.
Всякому врожденно чувствование истинной чести; но освещает оно дела и мысли человека по мере приближения его к оному, следуя светильнику разума, проводящему его сквозь мглу страстей, пороков и предубеждений к тихому ее, чести то есть, свету. Нет ни одного из смертных только отверженного от природы, который бы не имел той вложенной в сердце каждого человека пружины, устремляющей его к люблению чести. Всяк желает лучше быть уважаем, нежели поносим, всяк устремляется к дальнейшему своему совершенствованию, знаменитости и славе: как бы пи силился ласкатель Александра Македонского, Аристотель, доказывать сему противное, утверждая, что сама природа расположила уже род смертных так, что одна, и притом гораздо большая часть оных должна непременно быть в рабском состоянии и, следовательно, не чувствовать, что есть честь? а другая в господственном, потому, что не многие имеют благородные и величественные чувствования.
Не спорно, что гораздо знатнейшая часть рода смертных погружена во мрачность варварства, зверства и рабства; но сие нимало не доказывает, что человек не рожден с чувствованием, устремляющим его к великому и к совершенствованию себя и, следовательно, к люблению истинной славы и чести. Причиною тому или род провождаемой жизни, обстоятельства, или в коих быть принуждены, или малоопытность, или насилие врагов праведного и законного возвышения природы человеческой, подвергающих оную силою и коварством слепоте и рабству, которое разум и сердце человеческое обессилевает, налагая тягчайшие оковы презрения и угнетения, подавляющего силы духа вечного.
Не оправдывайте себя здесь, притеснители, злодеи человечества, что сии ужасные узы суть порядок, требующий подчиненности. О, ежели б вы проникли цепь всея природы, сколько вы можете, а можете много! то другие бы мысли вы ощутили в себе; нашли бы, что любовь, а. не насилие содержит столь прекрасный в мире порядок и подчиненность. Вся природа подлежит оному, и где оный, там нет ужасных позорищ, извлекающих у чувствительных сердец слезы сострадания и при которых истинный друг человечества содрогается.
Что бы такое представляла тогда природа, кроме смеси нестройной (хаоса), ежели бы лишена была оной пружины? Поистине она лишилась бы величайшего способа как к сохранению, так и совершенствованию себя. Везде и со всяким человеком рождается оная пламенная любовь к снисканию чести и похвалы у других. Сне происходит из врожденного человеку чувствовании своей ограниченности и зависимости. Сне чувствование толь сильно, что всегда побуждает людей к приобретению для себя тех способностей и преимуществ, посредством которых заслуживает любовь как от людей, так и от высочайшего существа, свидетельствуемая услаждением совести; а заслужив других благосклонность и уважение, человек учиняется благонадежным в средствах сохранения и совершенствования самого себя.
И если сие так, то кто сомневается, что сильная оная любовь к чести и желание приобрести услаждение совести своей с благосклонностью и похвалою от других есть величайшее и надежнейшее средство, без которого человеческое благосостояние и совершенствование быть не может? Ибо какое тогда останется для человека средство преодолеть те трудности, кои неизбежны на пути, ведущем к достижению блаженного покоя, и опровергнуть то малодушное чувствование, кое наводит трепет при воззрении на недостатки свои? Какое есть средство к избавлению от страха пасть навеки под ужаснейшим бременем оных? ежели отъять, во-первых, исполненное сладкой надежды прибежище к высочайшему существу не яко мстителю, но яко источнику и началу всех благ; а потом к подобным себе, с которыми соединила нас природа ради взаимной помощи и которые внутренне преклоняются к готовности оказывать оную и, при всем заглушении сего внутреннего гласа, чувствуют, что они не должны быть теми святотатцами, кои препятствуют праведному человеческому стремлению к совершенствованию себя.
Кто посеял в человеке чувствование сие искать прибежища? - Врожденное чувствование зависимости, ясно показывающее нам оное двойственное к спасению и удовольствию нашему средство. И что, наконец, побуждает его ко вступлению на сии пути? что устремляет его к соединению с сими двумя человеческого блаженства средствами и к заботе нравиться им? - Поистине ничто иное, как врожденное пламенное побуждение к приобретению для себя тех способностей и красоты, посредством которых заслуживается благоволение божье и любовь собратьев своих, желание учиниться достойным их благосклонности и покровительства.
Рассматривающий деяния человеческие увидит, что се одна из главнейших пружин всех величайших в свете произведений! И се начало того побуждения к люблению чести, которое посеяно в человеке при начале сотворения его! се причина чувствования того услаждения, которое обыкновенно сопряжено всегда с сердцем человека, как скоро изливается на оное благоволение божье, которое состоит в сладкой тишине и услаждении совести, и как скоро приобретает он любовь подобных себе, которая обыкновенно изображается радостью при воззрении его, похвалами, восклицаниями. Се предмет, к коему стремятся истинные человеки и где обретают истинное свое удовольствие! Доказано уже, что истинный человек и сын отечества есть одно и то же; следовательно, будет верный отличительный признак его, ежели он таким образом честолюбив.
Сим да начинает украшать он величественное наименование сына отечества, монархии. Он для сего должен почитать свою совесть, возлюбить ближних; ибо единою любовью приобретается любовь; должно исполнять звание свое так, как повелевает благоразумие и честность, не заботясь нимало о воздаянии почести, превозношении и славе, которая есть спутница или паче тень, всегда следующая за добродетелью, освещаемою не вечерним солнцем правды; ибо те, которые гоняются за славою и похвалою, не только не приобретают для себя оных от других, но паче лишаются.
Истинный человек есть истинный исполнитель всех предуставленных для блаженства его законов; он свято повинуется оным. Благородная и чуждая пустозвонства и лицемерия скромность сопровождает все чувствования, слова и деяния его. С благоговением подчиняется он всему тому, чего порядок, благоустройство и спасение общее требуют; для него нет низкого состояния в служении отечеству; служа оному, он знает, что он содействует здравому обращению, так сказать, крови государственного тела. Он скорее согласится погибнуть и исчезнуть, нежели подать собою другим пример неблагонравия и тем отнять у отечества детей, кои бы могли быть украшением и подпорою оного; он страшится заразить соки благосостояния своих сограждан; он пламенеет нежнейшею любовью к целости и спокойствию своих соотечественников, ничего столько не жаждет зреть, как взаимной любви между ними; он возжигает сей благотворный пламень во всех сердцах; не страшится трудностей, встречающихся ему при сем благородном его подвиге; преодолевает все препятствия, неутомимо бдит над сохранением честности, подает благие советы и наставлении, помогает несчастным, избавляет от опасностей заблуждения и пороков, и ежели уверен в том, что смерть его принесет крепость и славу отечеству, то не страшится пожертвовать жизнью; если же она нужна для отечества, то сохраняет ее для всемерного соблюдения законов естественных и отечественных; по возможности своей отвращает все, могущее запятнать чистоту и ослабить благонамеренность оных, яко пагубу блаженства и совершенствования соотечественников своих, Словом, он благонравен! Вот другой верный знак сына отечества!
Третий же и, как кажется, последний отличительный знак сына отечества, когда он благороден. Благороден же есть тот, кто учинил себя знаменитым мудрыми и человеколюбивыми качествами и поступками своими; кто сияет и обществе разумом и добродетелию и, будучи воспламенен истинно мудрым любочестием, все силы и старания свои к тому единственно устремляет, что бы, повинуясь законам и блюстителям оных, придержащим властям, как всего себя, так и все, что он пи имеет, не почитать иначе, как принадлежащим отчеству. употреблять оное так, как вверенный ему залог благоволения соотчественников и государя своего, который есть отец народа, ничего не щадя для блага отечества. Тот есть прямо благороден, которого сердце не может не трепетать от нежной радости при едином имени отечества и который не инако чувствует при том воспоминании (которое в нем непрестанно), как бы то говорено было о драгоценнейшей всего на свете его части. Он не жертвует благом отечества предрассудкам, кои мечутся, яко блистательные, в глаза ого; всем жертвует для блага оного: верховная его награда состоит и добродетели, то есть в той внутренней стройности всех наклонностей и хотений, которую премудрый творец вливает в непорочное сердце и которой в ее тишине и удовольствии ничто в свете уподобиться не может. Ибо истинное благородство есть добродетельные поступки, оживотворяемые истинною честью, которая не инде находится, как в беспрерывном благотворении роду человеческому, а преимущественно своим соотечественникам, воздавая каждому по достоинству и по предписуемым законам естества и народовластья. Украшенные сими единственно качествами как в просвещенной древности, так и ныне почтены истинными хвалами. И вот третий отличительный знак сына отечества!
Весьма те ошибутся, которые почтут сне рассуждение тою платоническою системою общественного воспитания, которой события никогда не увидим, когда и наших глазах род такового точно воспитания и на сих правилах основанного введен богомудрыми монархами, и просвещенная Европа с изумлением видит успехи оного, восходящие к предположенной цели исполинскими шагами!
Многие задаются вопросом: «Что же есть сын Отечества?» Но впервые начал беседу об этом А.Н. Радищев, в который сказал, что «Не все рожденные в Отечестве достойны величественного наименования сына Отечества (патриота)». И с этим высказыванием я абсолютно согласна. Потому что не каждый готов защитить свое Отечество в нужное время, и поэтому он не достоин такого звания, как «сын Отечества».
По-моему, сын Отечества - это тот, который готов всегда постоять за свою Родину, защитить ее в трудный момент, оберегать и всегда любить ее. И я могу назвать таких людей без капли сомнения: сыновья Отечества - это в первую очередь те, кто воевал за свою страну. Это герои Великой Отечественной войны. Эти люди готовы были отдать свою жизнь за Родину, защищали ее и не отдали в руки врагу ни под каким предлогом. Они любили ее, как маму и не давали в обиду. Вот это настоящие сыны Отечества.
В принципе, не имеет большого значения, в какой стране ты родился, главное, в какой стране ты вырос, как и за что ты ее полюбил. Хочу привести в пример ребенка-сироту. Если его взяли чужие родители к себе в дом и считают своим дитем, то и ребенок в свою очередь полюбит их и будет считать своими родителями, ведь именно они воспитывали его, любили всем сердцем как своего, вкладывали в него свое терпение и доброту. И он их называет мамой и папой. Так же и с Родиной. Твоя Родина та, что воспитала тебя, вселила в твое сердце патриотизм и веру; та, которую ты полюбил, как свое Отечество.
А.Н. Радищев говорил, что честь, благонравие и благородство зажигают внутри человека любовь к Родине, что побуждает к совершению больших подвигов ради нее. Благодаря этим качествам у людей просыпается патриотизм, который, в свою очередь, поможет им в любых испытаниях, подброшенных судьбой.
Но самое главное - это по-настоящему любить свою страну и верить в нее. Как известно, большинство людей выбирают то, что выгоднее или лучше лично для них. Я считаю это неправильным. Приведу в пример обычного ребенка или даже нас самих. Мы не можем выбирать себе родителей, мы рождаемся и уже любим их за подаренную жизнь. Даже если у кого-то родители богаче или достойнее в каком-то плане, мы же не можем так просто взять и уйти к другим родителям, оставив своих просто так. Вот и с Родиной - нельзя ее оставлять, нужно бороться и стараться быть лучше, нужно помогать ей во всех отношениях, и тогда, действительно, можно с гордостью назвать себя сыном Отечества!
Не все рожденные в Отечестве достойны величественного наименования сына Отечества. Под игом рабства находящиеся не достойны украшаться сим именем.
Поудержись, чувствительное сердце, не произноси суда твоего на таковые изречения!?..
Кому не известно, что имя сына Отечества принадлежит человеку, а не зверю или скоту, или другому бессловесному животному? Известно, что человек существо свободное, поскольку одарен умом, разумом и свободною волею, что свобода состоит в избрании лучшего, что это лучшее познает он и избирает посредством разума и стремится всегда к прекрасному, высокому. Бее это обретает он в последовании естественным и (Божественным) законам и извлеченным (из них) гражданским и общежительным 14 .
Но здесь не касается рассуждение о тех злосчастнейших, которых коварство или насилие лишили сего величественного преимущества человека 15 , которые без принуждения и страха (неспособны к чувствованию), которые уподоблены тяглому скоту, не имеющие надежды освободиться от своего ига. Хотя и случается иногда, что жестокая печаль возжигает слабый свет их разума и заставляет проклинать бедственное свое состояние и искать оному конца. Не о тех здесь речь, кои походят на человека одним только видом, угнетены, унижены, презренны, о которых не спрашивают, что они достойного человечества сделали, какие похвальные дела оставили? Не о них здесь речь. Они не суть члены государства, они не человеки, не что иное, как движимые мучителем машины, тяглый скот!
Человек, человек потребен для ношения имени сына Отечества! Но где он? Где сей украшенный достойно сим величественным именем?
Вертопрах, облетающий с полудня (тогда начинает он день свой) весь город для бессмысленнейшего пустоглаголания, для обольщения целомудрия, соделавший голову свою мучным магазином, брови вместилищем сажи, щеки коробками белил и сурика... Его распутная жизнь, знаменуемая смрадом из уст и всего тела, задушается целою аптекою благовонных опрыскиваний. - Не сей ли есть сын Отечества? Или тот, поднимающий величавым образом на твердь небесную свой взор, попирающий ногами своими всех, раздираю-
14 Речь идет о нормах гражданского права и нормах общежития, которые должны быть основаны, по мнению Радищева, на естественном праве.
115 Быть свободными, быть сынами Отечества.
щий тех, кто осмеливается произносить слова: человечество, свобода, покой 16 , честность, святость, собственность (выделено мной. - А.А.) и другие сим подобные? ...Сей ли есть сын Отечества?
Или тот, простирающий объятия свои к захвату богатств и владений целого Отечества своего, а ежели бы можно было, и целого света, который восхищается радостью, ежели открывается ему случай к новому приобретению, пусть то заплачено будет реками крови собратий его, пусть они умирают с голоду, все сие для него не значит ничего. Не сему ли принадлежит имя сына Отечества?
Или не тот ли сидящий за столом, (для) услаждения вкуса и брюха (которого стараются) несколько человек, дабы по пресыщении мог он быть перевален в постель?.. Глас разума, глас законов, начертанных в природе и сердце человеческом, не согласен наименовать (этих) людей сынами Отечества!
<...> Нет ни одного из смертных, толико отверженного от природы, который бы не имел вложенной в сердце каждого человека пружины, устремляющей его к люблению чести. Всяк желает быть уважаем, всяк устремляется к дальнейшему своему совершенствованию, знаменитости и славе, как бы ни силился ласкатель Александра Македонского, Аристотель, доказать противное, утверждая, что сама природа расположила уже род смертных так, что большая часть оных должна непременно быть в рабском состоянии, и следовательно, не чувствовать, что есть Честь, а другая в господственном, потому что немногие имеют благородные чувствования. Не спорно, что гораздо знатнейшая часть рода смертных погружена в мрачность рабства, но не оправдывайте себя, притеснители, злодеи человечества, что сии ужасные узы есть порядок, (установленный природой). О, если бы вы проникли цепь всей природы, нашли бы, что любовь, а не насилие содержит толь прекрасный в мире порядок и подчиненность. Везде и во всяком человеке рождается оная пламенная любовь к снисканию Чести и похвалы у других. Сын Отечества, таким образом, Честолюбив. Истинный человек есть исполнитель всех предустановленных для блаженства его законов, он свято повинуется оным. С благоговением подчиняется он всему тому, чего порядок, благоустройство и спасение общее требуют. Словом, он благонравен 1 . <...>
Третий же отличительный знак сына Отечества, когда он благороден. Благороден же тот, кто учинил себя знаменитым мудрыми и человеколюбивыми поступками, кто сияет в об-
16 Покой - здесь: мир, благоденствие.
ществе разумом и добродетелью. Тот есть прямо благороден, сердце которого не может не трепетать при едином имени Отечества... 17
Но сколь ни славны для всякого благомыслящего сердца сии качества, без надлежащего воспитания и просвещения науками и знаниями наилучшая способность человека превращается в самые вреднейшие побуждения и стремления и наводняет целые государства злочестиями, раздорами и неустройством. Поэтому нужно, чтобы (желающий стать сыном Отечества) приучил дух свой к трудолюбию, прилежанию, повиновению, применился бы к упражнению в истории и философии, (научающим) человека истинным его обязанностям, а для очищения вкуса возлюбил бы рассмотрение великих художников, музыки, архитектуры.
<...> Боепитание, на сих правилах основанное, введено богомудрыми монархами, и просвещенная Европа с изумлением видит успехи оного, восходящие к предположенной цели исполинскими шагами!
Радищев «Беседа о том, что есть сын отечества».
Это революционно-публицистическая статья (1789), напечатанная в журнале ʼʼБеседующий гражданинʼʼ. Рассуждая о том, кто должна быть удостоен звания истинного сына Отечества, Радищев выдвигает основное условие: им должна быть только ʼʼсущество свободноеʼʼ. Отсюда он отказывает находящемуся в крепостной зависимости крестьянину в данном звании, отказывает с великой жалостью. Но сколь гневно звучит его обличение в адрес угнетателей, тех помещиков-крепостников, ʼʼмучителейʼʼ и ʼʼпритеснителейʼʼ, которые себя привыкли почитать сынами Отечества. В статье перед нами проходит целый ряд сатирических портретов злых, ничтожных, легкомысленных помещиков. Но кто же достоин быть истинным сыном Отечества? И Радищев отвечает, что истинным патриотом должна быть человек, исполненный чести, благородства, способный всем пожертвовать для блага народа, и если понужнобится, в случае если он будет знать, что ʼʼсмерть его принесет крепость и славу Отечеству, то не страшится пожертвовать жизньюʼʼ. Это одно из сильнейших политических выступлений Радищева-революционера, требующего свободу народу.
Ода ʼʼВольностьʼʼ
Впервые теория народной революции получает публицистическое и художественное воплощение в написанной Радищевым в 1781-1783 гᴦ. оде ʼʼВольностьʼʼ, отрывки из которой были включены в ʼʼПутешествиеʼʼ.
Судьбы родины и народа в центре внимания автора, передового человека, способного сопоставить факты и события исторические с современностью и прийти к обобщающим философским выводам о закономерности возникновения революции в России, народ которой способен ответить насилием на насилие. Ода ʼʼВольностьʼʼ - произведение огромной поэтической и ораторской страстности, свидетельствующее о зрелости революционного мировоззрения Радищева. ʼʼПрорицатель вольностиʼʼ доказывает, ʼʼчто человек во всем от рождения свободенʼʼ. Начиная с апофеоза вольности, которая осознается как ʼʼбесценный дар человекаʼʼ, ʼʼисточник всех великих делʼʼ, поэт рассуждает далее над тем, что этому мешает. В отличие от просветителей 18 в. Радищев, говоря о свободе, имеет в виду не только естественное, но и социальное равенство, которого нужно добиваться путем борьбы за права народа. Страстно обличает он рабство и деспотизм, законы, установленные самодержавной властью, которые являются ʼʼпрепоной свободеʼʼ. Он разоблачает опасный для народа союз царской власти и Церкви, выступая против монархии как таковой.
Монархию следует заменить демократическим строем, основанным на социальном равенстве и свободе. В ʼʼцарстве свободыʼʼ земля будет принадлежать тем, кто обрабатывает ее.
Вера в будущую победу народной революции одушевляет поэта͵ она зиждется и на изучении опыта своей страны (крестьянское восстание под предводительством Пугачева), и на примерах, взятых из английской и американских революций. Исторические события, исторические имена деятелей революции Кромвеля, Вашингтона бывают поучительны для других народов. Воссоздавая противоречивый образ Кромвеля, Радищев отдает ему должное за то, что ʼʼ…Научил ты в род и роды, как могут мстить себе народы: ты Карла на суде казнилʼʼ.
Ода заканчивается описанием ʼʼизбраннейшего дняʼʼ, когда победит революция и обновит ʼʼотечество драгоеʼʼ. Пафос оды – вера в победу народной революции, хотя исторически мыслящий Радищев понимает, что ʼʼне приспе еще годинаʼʼ. Философское, публицистическое содержание оды находит соответствующие стилистические формы выражения. Традиционный жанр оды наполняется революционный патетикой, а употребление славянизмов, придающих торжественное звучание выражаемым идеям, лишь подчеркивает единство художественной формы и содержания. Успех оды был огромен.
Тема революции в ʼʼПутешествии из Петербурга в Москвуʼʼ Радищева. (напеч. В 1790ᴦ.)
Радищев начал писать ʼʼПутешествиеʼʼ с середины 80-х гᴦ. Нет спокойного повествователя, погруженного в мир собственных чувств и переживаний, а есть человек, гражданин, революционер, исполненный сочувствия к бесправным и негодования к угнетателям. Тема революции звучит во многих главах ʼʼПутешествияʼʼ. Картины бесчеловечного отношения к народу, сознание социальной несправедливости вызывают у Радищева страстные призывы к свержению власти крепостников. Так как большая часть людей в самодержавном государстве ʼʼуподоблена тягловому скотуʼʼ, униженному, то беспрестанно оскорбляемый человек, ʼʼвлекомый чувствованием сохранности своей, принуждается на отражение оскорбленияʼʼ (ʼʼЧудовоʼʼ).
Жесткость и алчность помещика-ʼʼкровопийцыʼʼ, о деяниях которого рассказано в главе ʼʼВышний Волочокʼʼ, вызывает гнев путешественника, призывающего народ ответить на насилие насилием.
Все, что видит путешественник на своем пути: дорожные встречи, наблюдения над жизнью разных сословий, заставляет его глубоко сочувствовать угнетенному народу и наполняет чувством непримиримой вражды к угнетателям, сознанием крайне важно сти революционной борьбы за освобождение народа, борьбы самого народа. Революция возникает как неизбежный результат угнетения.
Открытый призыв к восстанию звучит и в главе ʼʼГородняʼʼ, где идет исполненный драматизма рассказ о рекрутском наборе, о незаконной продаже в рекруты людей только потому, что их помещику ʼʼзанужнобилися деньги на новую каретуʼʼ.
Радищев верит, что настанет время, когда выйдут из народа новые люди и свобода придет не сверху – ʼʼот великих отченниковʼʼ, а снизу – ʼʼот самой тяжести порабощенияʼʼ, но он понимает, что ʼʼвремя еще не приспелоʼʼ. Историзм мышления подсказывал ему, что революция в России свершится, но для этого нужно время. Русская действительность, особенности русского национального характера – залог неизбежности революции.
В способности народа к возмущению убеждает Радищева и опыт пугачевского восстания. При этом писатель-революционер понимает, что стихийный характер восстания не может привести к коренным изменениям русской действительности, к победе народа. В этом отношении сложной и вызывающей споры является глава ʼʼХотиловʼʼ, в которой дается Радищевым оценка пугачевского восстания и предлагается возможный проект будущих преобразований путем реформ.
Основа ʼʼПутешествияʼʼ - призыв к революции, но Радищев знал, что победа возможна лишь через десятилетия, и в связи с этим вполне возможны поиски им решения самого больного вопроса – освобождения крестьян другими путями, один из которых – проект как попытка облегчить участь народа хотя бы на ближайшее время.
Радищев «Беседа о том, что есть сын отечества». - понятие и виды. Классификация и особенности категории "Радищев «Беседа о том, что есть сын отечества»." 2017, 2018.