На данный момент российская благотворительность переживает не лучшие времена. Зачастую главами благотворительных фондов становятся жены бизнесменов, политиков и местных чиновников, люди искусства и бывшие работники СМИ. Несмотря на распространенное мнение, многие из них искренне заинтересованы в успехе своей работы и их целью не является отмывание денег. Я лично знаю нескольких достаточно богатых людей, которые занялись благотворительностью, искренне желая помочь «особым детям», и такие люди есть в любой области благотворительности, начиная от помощи бездомным животным и кончая реабилитацией взрослых, больных раком. Кроме того, для многих глав благотворительных организаций и их семей (особенно когда эти семьи известные и влиятельные), успех работы благотворительных фондов — это показатель их социальной ответственности, и этот успех помогает им сформировать нужный им имидж.
Тем не менее, лидеры российских благотворительных организаций снова и снова повторяют одни и те же ошибки.
В этой статье я хочу обратить внимание на четыре ошибки, которые допускают большинство руководителей российских благотворительных организаций.
1) Изменение системы или индивидуальная помощь?
В 1909 Джон Рокфеллер I, который до сих пор считается самым богатым бизнесменом в истории человечества, и чье состояние на момент смерти было в полтора раза больше ВВП США, издал свои мемуары. Одна из глав этих мемуаров называлась «искусство давать» и была посвящена вопросам благотворительности. На Западе эта книга стала настольной для многих филантропов того времени, и много влиятельных людей во всем мире переняли рокфеллеровские взгляды на благотворительность. В каком-то смысле эти взгляды положили начало современной Западной филантропии.
В своих мемуарах Джон Рокфеллер провозгласил, что, говоря условно, если стоит выбор между тем, чтобы пожертвовать деньги на изменение системы и тем, чтобы дать деньги конкретным людям всегда предпочтительнее менять систему.
Например, финансирование медицинских исследований по борьбе с определенным заболеванием более выгодно, чем оплата лечения конкретных людей, которые на данный момент страдают этим заболеванием. Ведь если вы дадите деньги на лечение двадцати людям, то вы спасете только двадцать человек, но если вы профинансируете медицинское исследование, вы можете спасти жизни миллионов.
Рокфеллер вкладывал много денег в улучшение системы образования, в том числе в то, чтобы высшее образование стало более доступным для малоимущих граждан. Ведь если вы будете просто раздавать деньги бедным, то, вероятнее всего, эта помощь будет «не долгосрочной» — деньги у них скоро кончатся, а их дети, вероятнее всего, тоже будут жить за чертой бедности. Но если эти дети смогут получить образование, то ни им, ни их собственным семьям больше не придется милостыню.
По неизвестной мне причине в России 2016 года большинство филантропов не понимают этого простого закона благотворительности, который использовался еще в начале двадцатого века.
Я знаю, что иногда очень хочется помочь конкретным людям, и это совершенно нормально, такая благотворительность тоже очень важна, и она тоже имеет права на существование.
Но если бы наши благотворительные фонды не были бы так сосредоточены на адресной помощи и на работе с маленькими группами людей, а уделяли бы больше внимания и средств улучшению системы в целом, то многие проблемы в современном российском обществе были бы уже частично или полностью решены.
Например, если бы организации, чья цель – помогать аутичным людям, занялись бы проведением спецкурсов для врачей, преподавателей и работников по кадрам и при этом потратили бы на это те суммы, которые они тратят на то, чтобы научить группку аутичных подростков готовить еду и шить на швейной машинке, то у этих и миллионов других подростков было бы больше шансов работать на той работе, на которой они хотят работать. Вдобавок, это могло бы спасти миллионы аутичных детей от травли в школе и миллионы аутичных людей всех возрастов смогли бы получить правильные диагнозы.
2) Символические фигуры вместо реальных людей.
Эту ошибку совершают многие благотворительные фонды, чья цель помогать людям, принадлежащим к определенной категории.
Вернемся к последнему примеру из предыдущего пункта и рассмотрим его в расширенном варианте.
Многие благотворительные фонды помощи инвалидам, которые обладают достаточным количеством средств, считают своим долгом обучить этих инвалидов рабочим специальностям. Причем зачастую список рабочих специальностей ограничен, профессию для молодых людей выбирают «помощники», а товары, которые производят молодые люди, могут распродаваться за счет того, что за них назначают более низкую цену.
К сожалению, инвалидам в России действительно крайне сложно найти работу. Но так ли стоит решать данную проблему?
Представьте что вы сами стали инвалидом. Вы мечтаете стать журналистом, но вы не можете поступить в ВУЗ, потому что там не созданы необходимые для вас условия. Вас не берут на работу ни в одно издательство, несмотря на достойное качество ваших работ, потому что вы «выглядите странно» и они «не знают, что от вас ожидать». Все, что вам остается – это записаться в единственное учебное заведение во всем городе, в котором созданы условия для таких людей как вы.
В этом учреждении вам обещают помочь устроится на работу, и вы все еще надеетесь… надеетесь на что? На то, что вы сможете заниматься любимым делом! Но вместо этого вас начинают учить сколачивать табуретки! У вас нет желания этим заниматься, да и способностей особых нет. Но соглашаетесь на обучение, потому что вам больше некуда пойти, потому что иначе вы просто умрете с голоду.
После того как вас научили изготовлять табуретки, вас больше не хотят ничему учить. Ведь вы уже умеете делать табуретки. Ну, в принципе, вы можете освоить еще одну «рабочую» профессию, но зачем вам высшее образование, если вы делаете такие замечательные табуреточки? Зачем вам помощь в трудоустройстве, если ваши табуретки раскупают?
А раскупают их по цене, которая гораздо ниже всех цен на табуретки в городе! Ваши табуретки стоят дешевле просто потому, что их делали вы. Точнее просто потому, что вы инвалид.
Хотели бы вы оказаться в такой ситуации? Хотели бы вы, чтобы ваши дети или дети вашего лучшего друга оказались в подобной ситуации? Я так не думаю. Точно также я не думаю, что в такой ситуации хотели бы оказаться главы российских благотворительных фондов.
Считаете ли вы справедливым отказ в обучении или в трудоустройстве на основании пола или расы человека? Считаете ли вы допустимым, чтобы товар, который производят, например, женщины стоил дешевле такого же товара, который производят мужчины?
Я не думаю, что вы считаете это справедливым. Точно также как я не думаю, что это посчитали бы справедливым руководители российских благотворительных фондов.
Но почему-то главы благотворительных организаций часто не воспринимают своих подопечных как настоящих людей.
Этого можно было бы избежать, если бы они задавали себе простые вопросы, которые они себе не задают. Какую помощь они хотели бы получить, если бы они сами – или их близкие – были на месте их подопечных?
Если бы ваш ребенок оказался в детском доме, что бы вы хотели: чтобы его отвезли на дорогой новогодний фестиваль, но чтобы при этом он голодал весь год или чтобы у него постоянно была качественная еда?
Если бы ваш ребенок был аутичным, чего бы вы хотели – чтобы он ходил в инклюзивные кинотеатры или чтобы он учился в инклюзивной школе?
Мне кажется, если бы руководители фондов использовали бы этот подход для того чтобы выбрать, на что именно стоит потратить средства, они совершали бы намного меньше ошибок.
3) Излишняя самоуверенность и кадровые проблемы.
Для того чтобы способствовать решению каких-либо проблем, надо знать, в чем, собственно, эти проблемы заключаются. Для того, чтобы помогать аутичными людям надо больше знать об особенностях аутичных людей, о том, чем они отличаются от неаутичных и как они воспринимают мир.
Вам может показаться странным, что я пишу о таких очевидных вещах.
Тем не менее, это не так очевидно, как вам может показаться.
В известном Санкт-Петербургском центре социальной абилитации и обучения аутичных людей «Антон тут рядом» аутичные люди вынуждены заниматься в помещениях, отгороженных друг от друга тряпичными перегородками, во всяком случае, так было летом 2015 года. В благотворительном фонде «Место под солнцем», одна из целей которого – помощь аутичным детям в Ленинградской области, глава фонда предлагала подавать мне «невербальные сигналы», слегка до меня дотрагиваясь. Она искренне полагала, что правильно говорить «аутентичный спектр», а не «аутичный спектр».
И ни один из тех работников этих двух организаций, с которыми я разговаривала на эти темы, не знал что такое «самоадвокация» и «парадигма нейроразнообразия».
Это не только проблемы двух конкретных питерских фондов – подобные проблемы пронизывают всю российскую систему благотворительности.
Как я писала в самом начале данной статьи, большинство руководителей российских благотворительных фондов ранее не работали в той области, в которой им приходится работать после создания фондов.
И многие из них не изучили новую область работы даже после создания фонда. Я считаю это серьезнейшей ошибкой. И эта ошибка становится еще более серьезной и даже опасной (ведь неправильная «помощь» можно сильно навредить), из-за неправильной кадровой политики данных фондов.
Джон Рокфеллер I, о котором я упоминала в начале этой статьи, не был специалистом в медицине. Тем не менее, в Рокфеллеровском институте медицинских исследований, который он основал, сделали множество важных медицинских открытий, в частности, открыли вирусную природу рака и выявили, что ДНК являются носителями генетической информации человека.
Секрет филантропических успехов Рокфеллера в том что, во-первых, и он, и его потомки умели находить грамотных советников, которые рекомендовали им, на какие именно благотворительные проекты стоит жертвовать деньги. А во-вторых, Рокфеллеры зачастую жертвовали деньги на создание учреждений, которые будут возглавлять люди, разбирающиеся в данной области.
Большинство руководителей российских фондов предпочитают самостоятельно руководить созданными ими организациями, при этом не изучая иностранный опыт (и это практически при полном отсутствии позитивного отечественного), не разбираясь в особенностях и проблемах тех, кому они хотят помочь и не нанимая грамотных советников.
В итоге — некомпетентные руководители управляют плохо организованной группой некомпетентных работников.
4) Помощь людям без учета мнения этих людей.
Очевидно, что аутичные люди лучше знают, что значит быть аутистами, чем неаутичные руководители благотворительных фондов. Люди с инвалидностью лучше знают, какая именно помощь им нужна, чем люди без инвалидности. Люди за чертою бедности понимают проблемы тех, кто живет за чертою бедности лучше, чем жены олигархов.
Это еще одна очевидная истина, о которой почему-то забывают руководители российских благотворительных фондов. Если бы они это учитывали, то многих проблем, которые являются следствием тех ошибок, что я описывала во втором и третьем пункте, удалось бы избежать.
Будущее российской благотворительности
Перспективы, которые я вижу на данный момент, кажутся мне не очень обнадеживающими.
Во-первых, потому что за всю историю существования российских благотворительных фондов большинство их руководителей во всех концах страны снова и снова повторяют те самые (и многие другие) ошибки, которые я перечислила выше. Они не учатся на опыте известных международных некоммерческих организаций, не изучают историю благотворительности (из которой можно было бы перенять много полезного) и редко исправляют собственные ошибки даже после того, как им на них указали и привели логические доводы в пользу перемен.
Во-вторых, в последние годы в России проводится антизападная политика, настолько антизападная, что многие говорят о начале новой холодной войны. Эта новая политика сопровождается сильной про-российской пропагандой в СМИ и резким неприятием всего западного среди населения. Женам влиятельных людей и многим людям искусства не выгодно идти против этой государственной политики.
Как сказал мне один руководитель благотворительного фонда «Зачем нам западный опыт и зачем нам переводить американские статьи, если Америку все ненавидят?» (Про-российский курс – это, конечно, чудесно, но мне было бы интересно увидеть как подобные руководители благотворительных фондов и их мужья-чиновники пересаживаются на отечественные автомобили, и заменяют свои iPhone отечественными мобильными телефонами)
Последствия таких настроений могут быть гораздо более тяжелыми, чем кажется на первый взгляд. Фактически это означает, что многие влиятельные люди, занимающиеся благотворительностью, будут избегать «традиционно западных» областей работы, таких как защита прав человека, защита прав животных, политика «ничего о нас без нас» при работе с инвалидами и другими группами населения (пункт 4) и т.п.
Кроме того, такие настроения могут крайне негативно отразится на благотворительном секторе в целом. Дело в том, что благотворительность – в том виде, в котором она существует сейчас в России, изначально создана полностью по Западному образцу. Идея «социально ответственного предпринимательства», благодаря которой многие семьи известных бизнесменов имеют благотворительные фонды, тоже чисто западная. Будет ли выгодно главам благотворительных фондов, слепо следующим так называемым про-российским курсом, сохранять свои «западные фонды», и какие методы они будут использовать для их развития, мне неизвестно.
Как показывает история, игнорирование позитивного иностранного опыта не приносит положительных результатов и значительно отдаляет от цели. Если она, конечно, реально есть…
Как это ни парадоксально, но в серьезной информационной и организационной поддержке нуждается и благотворительность — наиболее свободное выражение сотрудничества делового мира и социально-культурной сферы.
Благотворительность, в отличие от спонсорства, является проявлением филантропии, не предполагая каких- то финансовых и прочих обязательств со стороны получающих поддержку. Благотворитель демонстрирует акт свободной воли (по каким мотивам — тема особая), оказывая поддержку как акт дарения. Поэтому и правовое оформление благотворительности иное — не договор, как в спонсировании, а в виде дарственной, перечисления средств, оплаты счетов, передачи ценностей с баланса на баланс.
Согласно действующему в России федеральному закону, под благотворительной деятельностью понимается добровольная деятельность граждан и юридических лиц по бескорыстной (безвозмездной или на льготных условиях) передаче гражданам или юридическим лицам имущества, в том числе денежных средств, бескорыстному выполнению работ, предоставлению услуг, оказанию иной поддержки. Толкование, вроде бы, однозначное. Однако, по результатам широкомасштабного социологического исследования «Бизнес и благотворительность», проведенного в ряде регионов России, оказалось, что в понимании предпринимателей и менеджеров существует несколько типов благотворительности: неосознанная, «для своих», притворная, вынужденная, скрытая и т. п. Получается, что закрепленное в законе понятие не исключает, а даже стимулирует развитие теневой, «серой» и разного вида прочей неоднозначной благотворительности.
Почему так происходит? Является ли это следствием переходного периода, интенсивной трансформации общества, переживаемой нами? Или дело в недостаточной цивилизованности бизнеса? А может, виной тому особенности отечественной нравственной культуры?
Попробуем для начала разобраться в понятиях. Вот лишь несколько наиболее распространенных трактовок благотворительности.
. Оказание материальной помощи нуждающимся, как отдельным лицам, так и организациям, поощрение и развитие каких-либо социально значимых форм деятельности.
. Проявление сострадания к ближнему и нравственная обязанность имущего спешить на помощь к неимущему.
. Действия и поступки безвозмездного характера, направленные на общественную пользу или на оказание материальной помощи неимущим.
. Общечеловеческое движение, включающее совокупность гуманитарных действий отдельного человека, организаций, обществ и т. д., стремление проявить любовь не только к ближнему, но и к незнакомому человеку, оказать безвозмездную материальную, финансовую помощь нуждающимся и социально незащищенным гражданам, предоставление помощи лицам и организациям, участие в улучшении жизни больных и бедняков, немощных и отвергнутых жизнью.
. Бескорыстная любовь к человечеству, которая обычно проявляется путем учреждения общественных институтов или пожертвований для организованной и систематической помощи нуждающимся и страждущим.
. Оказание помощи обездоленным, сострадание, сердечное участие.
. Безвозмездная деятельность общества, направленная на защиту того или иного круга объектов или тех или иных сфер бытия человека, осуществляемая им во имя поддержания своего равновесия и совершенствования, субъективно мотивируемая чувствами страха смерти, милосердия, справедливости, социальной ответственности и желаниями «прощения грехов», гармонии, социальной стабильности, личной значимости, известности и личного бессмертия.
. Перераспределение ресурсов на решение социальных проблем. Не только денег, но и личного времени, энергии.
. Негосударственная добровольная безвозмездная деятельность в социальной сфере, направленная на поддержку отдельных лиц или организаций, у которых по тем или иным причинам не хватает ресурсов для полноценного развития. При этом поддержка, оказываемая на основе родственных, соседских, дружеских и иных личных связей, не рассматривается как благотворительность.
Разброс мнений и трактовок довольно велик. Поэтому следует четко различать основные аспекты понимания благотворительности: КТО, КОМУ, ЧТО, КАК и ПОЧЕМУ оказывает благотворительную поддержку.
КТО: индивид — семья — организация — государство. Получается полярный разброс: либо благотворительность — глубоко личный акт, проявление нравственной зрелости человека, либо это, в отличие от милостыни, исключительно организованная помощь и тогда ее высшей формой является социальная политика государства. В последнем случае ничто не мешает подвести под благотворительность налоговую и бюджетную политику: граждане, платя налоги, совершают как бы пожертвования в пользу страждущих соотечественников, а государство мудро распределяет эту помощь различными способами.(!?)
КОМУ: отдельным людям — организациям — животным, природным объектам, природной среде в целом — культурным объектам. Тоже получается ряд непростых вопросов.
Каким людям? Лично знакомым? Родственникам? Друзьям? Соседям? Или обязательно— «незнакомым»? Семейный обед, угощение друга чашечкой кофе — благотворительность? А помощь соседке-инвалиду? А помощь деревней погорельцу? А забота предприятия о своих пенсионерах?
И возможна ли помощь животным, природной среде, культуре? Или это помощь людям, живущим в этой среде, заботящимся о животных, нуждающимся в культурных объектах?
А что означает «нуждающимся»? В чем и в какой степени? В деньгах — так их всем и всегда не хватает. А может этим людям не хватает знаний и умений? И кто тогда должен определять сущность «нужды»? Сами нуждающиеся или некие «эксперты», а то и чиновники?
ЧТО: деньги — имущество, товары, услуги — добровольный труд — помощь — любовь, сострадание, жертва. Тогда избавление от излишков — благотворительность?
Или обязательно «отрывать от себя»? Обязательно отдавать что-то или достаточно самого сострадания, любви? И возможна ли благотворительность без проявлений такого сострадания, любви?
КАК: напрямую, лично — чрез специальные организации; анонимно — публично. Опыт показывает, что эффективность сбора пожертвований у нищих выше, чем у благотворительных организаций. Этично ли само существование посредников, получающих за это заработную плату? И вообще — может ли быть профессией организация благотворительности? И обязательно ли предавать огласке акты благотворительности? Где тогда грань между благотворительностью и поддержкой тщеславия, саморекламы?
ПОЧЕМУ: добровольно, бескорыстно — по обязанности — вынужденно. Но что, собственно, считать бескорыстием и кто об этом вправе судить? Разве корысть честолюбия, власти, превосходства не сильнее материальной корысти? Существует ли «чисто» альтруистическая мотивация? И существуют ли свободная воля и свобода выбора? Не говоря уже о практике благотворительности как ответе на благосклонные намеки властей в жанре «предложения, от которого невозможно отказаться».
Учитывая такую неоднозначность, и ни в коей мере не претендуя на ответы по всем этим, в том числе — метафизическим, вопросам, просто из соображений здравого смысла, а самое главное — чтобы сконцентрироваться на проблемах, стоящих перед бизнесом, мы будем понимать под благотворительностью негосударственную добровольную безвозмездную деятельность в социальной сфере. Из этого следует ряд важных особенностей благотворительности.
. Она бескорыстна и направлена на «общее благо». Помощь ближним родственникам, друзьям, соседям — суть следования общей нравственности в духе «своим надо помогать». Благотворительность уравнивает «своих» и «чужих» до масштабов некоей социальной общности. Хотя в процессе благодеяния и могут установиться близкие отношения, изначально благотворительность свободна от ранее взятых обязательств. Она не является и ответом на ожидания окружающих — никто не вправе «ждать» благодеяния или принуждать к нему.
. Она безвозмездна и не связана с извлечением дохода. Безвозмездная помощь с целью максимизации доходов вряд ли будет благотворительностью. Благотворительность не может создавать конкурентных преимуществ, т. е. порождать некое неравенство. Наоборот, самим своим смыслом она направлена на преодоление социального и прочего неравенства. Но при этом она оказывается связанной с ростом общих производительных возможностей конкретного социума (местности, региона, страны), способствует росту человеческих возможностей, их реализации. Иначе говоря, речь идет о безвозмездности только в отношениях между конкретными участниками благотворительной деятельности, но в социальном масштабе она несомненно направлена на получение блага в плане развития этого социума. Поэтому в историческом масштабе в результате благотворительности оказывается, что «возвращается» всегда больше, чем отдается. Иначе говоря, «возмездность» относится не к конкретному благотворителю, а адресована обществу.
. Это непрофильная для бизнеса деятельность. Преимущественно речь идет о поддержке социально-культурной сферы: образования, здравоохранения, культуры, искусств, религии, социальной помощи и защиты. Дело банка заниматься финансовым бизнесом, дело строительной фирмы — строить дома, коммерческая структура должна заниматься коммерцией и т. д., но они могут участвовать в перераспределении получаемых доходов на социальное развитие.
. Это негосударственная форма обобществления и перераспределения ресурсов. Благотворительность — форма гражданского общества, выражение способности общества к самоорганизации независимо от того, «какого цвета флаг развивается сегодня над цитаделью». В определенной степени это выражение зрелости общества — как нравственной, так и экономической, меры свободы экономических субъектов самим распоряжаться частью своих доходов на нужды социального развития общества. Вопрос об отношении государства к благотворительности, по сути дела и по большому счету, — вопрос о свободе бизнеса и, в итоге, — о свободе конкретного общества. В социальных институтах, контролируемых государственной бюрократией, приоритеты социального развития с неизбежностью искажаются интересами конкретных административных структур, а то и лично чиновников. Более того, благотворительность может сдерживать административный монополизм местных и прочих властей, поддерживать игнорируемые или притесняемые государством группы населения. Не случайно в постсоветской России госаппарат проявляет «классовое чутье», рассматривая благотворительность как способ «отнять деньги у государства» и стремясь поставить ее под жесткий контроль. Отсюда и ряд правовых проблем, о которых будет разговор ниже.
В отличие от спонсорства, благотворительность носит более личностный характер, в ней в большей степени могут проявляться личные вкусы, пристрастия, желания первых лиц.
В последнее время у российского бизнеса проснулся острый интерес к корпоративной благотворительности. Первооткрывателями вновь возникшей российской благотворительности стали западные компании, для которых меценатские мероприятия — часть глобальных стратегий.
Самый известный пример в этом плане — сеть ресторанов быстрого питания McDonalds, поддерживающая в России реабилитационный центр для больных детей и вовлекающая в это своих посетителей, размещая специальные копилки на кассах, информационные буклеты на каждом подносе. Diageo — один из крупнейших производителей продуктов питания — поддерживает развитие студенческого самоуправления и научного творчества в Москве и Санкт-Петербурге.
Но и среди российских предпринимателей встречаются люди, искренне готовые помочь всему и всем, что с их точки зрения нуждается в поддержке — от грандиозных теле- и радиомарафонов, спектаклей, концертов и научных конференций до помощи детским коллективам. Собственные специальные программы реализуют практически все известные российские корпорации.
Например, Росбанк уже несколько лет ведет в каждом регионе, где имеется отделение банка, программу малых грантов «Новый день», которыми поддерживается как минимум три социальных проекта. Так, на Севере такими программами поддерживаются представители коренной народности. На средства банка существуют клубы, в которых школьные учителя обучают местных детей их собственному языку и культуре. Такие программы позволяют не только готовить почву для региональных рекламных кампаний, но укрепляют отношения с местной властью, интеллигенцией, журналистами.
Альфа-банк реализует долгосрочную программу развития российской культуры, которая увязана с общим корпоративным имиджем — имиджем культурно-интеллектуального банка.
Наибольшее распространение социальные благотворительные программы получили в отечественном сырьевом секторе, что не случайно. У большинства компаний, извлекающих и перерабатывающих полезные ископаемые, места добычи находятся далеко от центра. Они сплошь и рядом оказываются градообразующими комплексами. Поэтому местные социальные проблемы (жилье, здравоохранение, качество образования, алкоголизм, наркомания, беспризорничество и т. д.) с неизбежностью становятся проблемами компаний.
Что движет бизнесом в этом направлении? Проведенный Ассоциацией менеджеров России (АМР) в октябре 2001 г. опрос 100 российских компаний выявил следующие (в порядке убывания) ведущие причины заинтересованности компаний в благотворительной деятельности:
. это способствует росту положительного имиджа компании и рекламе;
. это позволяет создать взаимовыгодные отношения с федеральной и местной властью;
. личная симпатия к объектам поддержки;
. это позволяет улучшить взаимодействие с целевыми рынками (социальный маркетинг);
. это позволяет улучшить местное общественное мнение;
. это позволяет получить налоговые льготы.
В отличие от рекламы и маркетинга, преследующих простое увеличение прибыли, корпоративная благотворительность в качестве элемента брендинга ориентирована на долговременные стратегические цели. Одной из них является повышение рыночной стоимости компании. Особенно серьезно к этому вопросу относятся компании, чьи ценные бумаги участвуют в торгах на зарубежных фондовых площадках.
Социальные мероприятия, похоже, все в меньшей степени являются для компаний-благотворителей просто реализацией принципа «делиться надо». Корпорации все в большей степени осознают себя социально ответственными членами общества, осуществляя целенаправленные социальные инвестиции.
Влияет благотворительность и социальная ответственность фирмы и на потребительское поведение. По мере насыщения российских рынков и усиления конкуренции на первый план стали выходить не столько соотношение цены и качества, но и имидж данной марки, как ведет себя производитель в обществе, репутация его руководства. Если компания реализует благотворительные проекты, что становится достоянием внимания общественности, это может стать одной из причин предпочтения потребителем ее продукции. Согласно исследованию, организованному The Conference Board в 23 странах, если в 1993 г. 62% потребителей делали выбор в пользу социально ответственных компаний, то в 1997 г. таких потребителей было уже 76% , а в 1999 — 83% , в 2005 — все 90%.
Специальные социологические исследования показывают, что самими предпринимателями и топ-менеджерами в качестве причин и мотивов благотворительности указывается широкий спектр психологических и экономических факторов,вроде:
. обыкновенный человеческий альтруизм: «нравятся мне эти ребята», «жалко мне их» и т. п.;
. социальная ответственность;
. формирование имиджа фирмы;
. реклама;
. налоговые льготы и т. п.
Одна из наиболее распространенных мотиваций — дарение собирающимся вокруг хорошего дела хорошим людям. Именно доминирование личных мотиваций — характерная черта российских благотворителей. На Западе благотворители в большей степени руководствуются социальной целесообразностью вкладов. Отечественный же благотворитель действует преимущественно по собственному побуждению или по рекомендации кого-то из друзей или близких родственников. При этом его личного интереса может и не быть. Как ответил при одном из опросов такой благотворитель, «хотелось сделать что-нибудь приятное тетушке». При этом деньги могут тратиться на совершенно безумные затеи. Например, как это было в одном реальном случае, — на поддержку проекта радиомоста между дельфинами, находящимися в разных океанах, чтобы создать планетарное дельфинье сообщество. Отечественные благотворители, как это уже отмечалось при обсуждении проблем спонсорства, не утруждают себя советом квалифицированных экспертов.
Иногда в анкетах указываются довольно причудливые, но психологически и по-человечески понятные мотивы:
. забота об улучшении благосостояния будущих клиентов;
. гордость от собственного вклада в культуру, экологию ит. д.;
. упоение собственными возможностями («корабли плывут, самолеты летят, артисты играют, художники рисуют и это все — я»);
. благодарность обществу за возможность действовать в нем;
. пусть другие реализуют то, что не смог я...
Мотивом может быть и простое желание самореализации в иной сфере деятельности.
Так, в питерском Молодежном театре долгое время шел (не чаще двух раз в месяц) спектакль, главную роль в котором исполнял предприниматель, профинансировавший эту постановку. Играл он блестяще! И под финальные аплодисменты, собрав все букеты цветов, он отдавал их даме, сидевшей в первом ряду, и говорил в микрофон слова глубокой благодарности своей жене, которая однажды, в ответ на его речи о том, что в нем погиб великий артист, сказала: «Хватит разговоров! Если ты артист — докажи это. Сыграй хоть что-нибудь!». И ведь доказал — и жене, и себе самому, и всем другим, — что он очень и очень талантливый артист, хотя менять профессию не собирался.
В принципе, многое проясняют слова Дж. Сороса: «Вопрос бескорыстной благотворительности слишком хорош, чтобы быть правильным. Великая польза благотворительного фонда для меня лично сложилась в том, что он позволил мне поддерживать связь с человечеством. Я осознаю, что создал нечто, выходящее за рамки человеческой жизни. Это заставляет чувствовать собственную исключительность и даже вызывает беспокойство. Тем не менее, лучше иметь реальное достижение, чем лелеять грандиозные амбиции. Я принимаю все, что делаю, как инвестор и как филантроп. Все это — неотъемлемая часть моего существования. Поэтому я счастлив». Наверное, глубоко прав был Б. Мандевиль, писавший в своей знаменитой «Басне о пчелах»: «гордость и тщеславие построили больше больниц, чем все добродетели вместе взятые».
В российских условиях благотворительность имеет особенно явный доминирующий нравственный акцент. Во- первых, как особая моральная ответственность — проявление особенности российского духовного опыта и ментальности. В этом контексте благотворительность есть социальный долг (стыдно быть богатым) и потребность замолить грехи. Во-вторых, как свидетельство социальной надежности фирмы, которая создана не с целью извлечения сверхприбыли с последующей самоликвидацией.
За рубежом, особенно в США и Японии, благотворительность направлена на сферы, имеющие особенно явно выраженную социальную значимость: образование (до 40% общих благотворительных вкладов), здравоохранение (до 30%), социальную поддержку и активность (до 20%), ту же сферу культуры (до 11%) и др. Поддержка культуры и искусства в Японии, например, переживает настоящий бум. Культурно-исторические ценности либо передаются существующим музеям, либо в создаваемые музеи корпораций. Фактически каждая крупная корпорация имеет свой музей — не только по профилю своей деятельности, но и изобразительного искусства. Как известно, самые дорогие приобретения за последние годы на аукционах делали именно японские корпорации. Широко финансируются и поддерживаются библиотеки, архивные хранилища. Под эгидой фирм проводятся конкурсы, фестивали, учреждаются премии, стипендии и т. п. Крупные универмаги стали постоянными организаторами культурных программ на территории своих торговых помещений, стали постепенно обзаводиться собственными художественными галереями, а то и музеями.
Аналоги такой деятельности имеются и в российской действительности. Зарубежные компании и здесь проявляют активность. На вопрос — почему фирма «Люфтганза» финансирует выставку Родченко и Степановой в Музее изобразительных искусств им. А. С. Пушкина в Москве, представителем компании был дан ответ: «Мы финансируем все, что движется, летит, все, что устремлено в будущее. Поэтому мы не занимаемся реалистической живописью XIX века, а вот Татлин или Родченко — это наше». Все большую активность проявляет и отечественный капитал. Так, банковской группой «Союз» (бывшим Столичным банком сбережений, а затем — СБС-АГРО) было восстановлено здание постройки XIX в. на Неглинной, 14 в Москве. Помимо главного офиса и универсальной сберкассы банка, в особняке был открыт Московский центр искусств (на правах дочерней фирмы банка) с постоянно действующей художественной выставкой из собственных коллекций банка, насчитывающей уже более 3 тыс. произведений искусства. Эту коллекцию банк энергично собирал с момента своего основания, и сейчас это самая большая корпоративная коллекция в России, включающая в основном произведения русского искусства XIX — первой трети XX в. Банк уже демонстрировал ее в столице, много раз вывозил в провинцию. Центр не только хранит коллекцию, но занимается реставрацией доверенных ему работ, регулярно проводит экспозиции из собраний провинциальных музеев, коллекций других банков, в том числе зарубежных. Была создана библиотека по истории и искусству города, регулярно проводятся музыкальные вечера. Известен банк и своими филантропическими проектами, поддержкой Третьяковки, выставочной деятельности других музейных центров. В частности, именно он финансировал выставку «Золото Трои» в Музее изобразительных искусств.
Аналогичной деятельностью занимаются и другие корпорации. Например, ежегодную премию отечественным деятелям культуры «Овация» присуждает «ЛОГОВАЗ». Альфа-банк в сотрудничестве с московским Литфондом ежегодно выдает гранты для осуществления литературных проектов — 15 стипендий на год из расчета 100 долларов США ежемесячно.
Ряд корпораций создал свои художественные коллекции. Бизнес-банк использовал свою коллекцию русского пейзажа XIX-XX вв. (Поленов, Айвазовский, Шишкин, всего около полусотни работ оценены экспертами Третьяковки в 1,6 млн. долларов США) как дополнение к стабилизационному кредиту Центрального банка.
Иногда вокруг таких коллекций разгораются нешуточные скандалы. Например, печально известный Инкомбанк, как и другие крупные частные российские банки, начал собирать свою коллекцию в 1992 г. Уже к 1998 г. он стал обладателем крупного собрания — около 500 произведений русского искусства XX столетия от группы «Бубновый валет» (Удальцова, Древин, Фальк, Лентулов) до нонконформистов 1960-1970-х (Кабаков, Рабин, Немухин, Плавинский, Штейнберг, Яковлев, Краснопевцев). Уникальным это собрание делали три картины К. Малевича («Черный квадрат», «Автопробег», «Портрет жены») и несколько его рисунков, которые Инкомбанк приобрел у наследников художника. После отзыва лицензии банка в 1998 г. в печать просочились сведения о том, что представители банка пытались предложить четыре работы Малевича (включая «Черный квадрат») аукционному дому Sothebys для внеаукционной продажи. Вероятно, банк рассчитывал на какие-то неофициальные каналы вывоза произведений, поскольку на легальный вывоз и продажу столь ценных произведений Министерство культуры РФ согласия бы не дало. Несколько месяцев руководство банка скрывало местонахождение коллекции, но в мае 1999 г. самая ценная часть коллекции (100 единиц, оцениваемых по минимальной цене в 10 млн долларов) была перевезена в спецхранилище Министерства культуры РФ. Причем сделано это было по инициативе самого банка наряду с энергичными экономическими мерами, направленными на восстановление лицензии. Передача коллекции в государственный депозитарий обезопасила часть имущества: в случае описи имущества банка без ведома Министерства культуры частные кредиторы не смогут заполучить коллекцию. Министерство культуры же, по согласованию с руководством Инкомбанка, обратилось с письмом в Федеральную службу по несостоятельности и банкротству, в котором сообщило о своей заинтересованности в поступлении этого собрания в государственный Музейный фонд России. Само министерство не располагает средствами для закупки такой коллекции и предлагает Правительству передать коллекцию Фонду в виде зачета долгов банка перед бюджетом. В этом случае министерство получает коллекцию практически бесплатно. Таким образом, банк совершил весьма эффектную гуманитарную — и одновременно весьма практичную операцию: ему удалось уберечь самое ценное в коллекции от раздробления и распродажи и соблюсти политес в отношении государства, от которого зависит возврат лицензии.
Проблемы, возникающие в благотворительности:
. отсутствие развитой традиции новой благотворительности (в дореволюционной России благотворительность была чрезвычайно развитой);
. экономические трудности фирм, занятых производственной деятельностью;
. особая позиция банков в экономической реформе как структур, располагающих значительным капиталом и во многом определяющих стратегию экономического и социального развития на местах;
. позиция банков поэтому есть выражение социальной позиции новых социальных групп посткоммунистиче- ской России.
Действительно, достаточно сравнить в этом плане банки со сферой торговли, в которой действуют пока преимущественно мелкие фирмы, не очень озабоченные работой над собственным имиджем. Да и менталитет работников торговли современной России не ориентирует его носителей на благотворительность.
Российские банки выделяют деньги в качестве благотворительности на следующие виды деятельности (в порядке сложившихся приоритетов):
. оказание помощи детям (в том числе медицинской), особенно организациям, работающим с детьми служащих данного банка;
. помощь религиозным организациям;
. помощь медицинским учреждениям;
. помощь учреждениям и организациям, коллективам культуры и искусства;
. помощь инвалидам;
. помощь учебным организациям и учреждениям;
. помощь малоимущим, пенсионерам, ветеранам;
. помощь спортивным учреждениям и организациям;
. индивидуальная помощь частным лицам.
Развитие благотворительности в России сталкивается с рядом трудностей, обусловленных особенностями российского духовного опыта и общественного сознания.
Одним из печальных результатов советского периода российской истории стало полное изведение самостоятельной благотворительности. Всеобщую заботу обо всех и обо всем осуществляло «мудрое партийное руководство». «Ум, честь и совесть» принадлежали КПСС, но никак не отдельным людям, которые могли только в анекдотах комментировать трогательную «заботу партии о правительстве». Более того, широко практиковалась массовая «благотворительность», а на самом деле — массовые поборы: подписки на займы, «в помощь ДОСААФ», «в Фонд мира», «на охрану исторических памятников» и т. д. Причем осуществлялось это в форме предложений, от которых нельзя отказаться.
Вся эта обязаловка не только извращала сам смысл благотворительности, но и сформировала у граждан устойчивую идиосинкразию ко всякой организованной благотворительной деятельности.
В результате, если в США благотворительность, благодаря приливу в эту сферу новых средств и энергетики поколения молодых Ні-Тес-благотворителей, стоит на пороге новой эпохи, то российская благотворительность находится еще в самом начале своего развития. По части благотворительности Россия находится примерно в той ситуации, которая была в США еще до создания фондов Карнеги и Рокфеллера.
Карнеги первоначально ревностно заботился о развитии школ и библиотек, особенно в регионах, интересных ему в промышленном отношении, т. е. где он строил железные дороги, добывал уголь и строил металлургические заводы. Так же, по преимуществу, строится и благотворительность крупных нынешних российских корпораций. Нефтяные магнаты заботятся о социальных условиях в тех регионах, в которых они действуют.
Характерна также произвольность в принятии решений, пренебрежение экспертизами, стремление помочь «хорошим» или «нашим» людям. Типичен поверхностный подход, понимание умом, что вроде бы надо организовать что-то вроде спонсорства— «как делают на Западе», «в цивилизованных странах».
В Ленинграде — Санкт-Петербурге конец 1980 — начало 1990-х были отмечены всплеском меценатства. «Астробанк», «Найденов и компаньоны», практически все коммерческие структуры стремились обзавестись поддерживаемыми проектами, коллективами различного уровня и масштаба. В городе были созданы даже «Меценат клуб» во главе со свежеиспеченным цементным королем М. Б. Смолянским и «Клуб меценатов», создателями которого являлись... художники и писатели. Кто не мог или не хотел помогать деньгами, помогали компьютерами, ксероксами, телевизорами. Объемы поддержки вызывали восхищение. Институт культурных программ даже затеял ежемесячное издание бюллетеня «Ярмарка меценатов», в котором давалась информация о фирмах, готовых оказывать поддержку. Подрастающий российский бизнес старается не отставать от взрослого западного — «в имидже», в повадках со всей отзывчивостью молодой и неопытной души.
Разочарование наступало обычно по окончании проекта. Организаторы принимали дары, но в суете как-то забывали даже упомянуть своих благодетелей в средствах массовой информации. Все было, вроде бы, душеполезно, но с точки зрения спонсоров — как-то не очень приятно. Вообще, в начале становления нового российского донорства, когда слово «спонсор» звучало very cool и его употребляли к месту и не к месту, фактически оно употреблялось как синоним благотворительности, что и привело к смешению в понятиях и в головах. А в отношении к ним со стороны спонсируемых существовало некое нравственное неравенство. Во-первых, художник и поэт в России, как положено, — больше, чем художник и поэт. Они — творцы, избранники духа, мессии. А бизнесмен, торговец — торгаш, сквалыга, нувориш, духовный пария. Это во-вторых. И потому небрежная забывчивость по отношению к ним со стороны, пусть и не признанного (пока еще), но — гения, вещь вполне понятная. Ведь гению все должны и обязаны.
В силу всей этой необязательности, взаимных недомолвок и обид, спонсорство и благотворительность носили характер «случайных связей» и «неразборчивости в отношениях». Спонсоры и реципиенты меняли друг друга как перчатки. Вступая в «случайную связь», спонсоры быстро утрачивали смысл в отношениях, потому как его особенно и не было. Артисты брали деньги, компьютеры, прочую технику и говорили «давай еще». Взамен донор не получал ничего — ни эффективной рекламы, ни приличной репутации, а нередко и простой благодарности.
Хотя, по идее, спонсоры могли бы рассчитывать на дружбу и любовь — с их стороны помощь нередко была вполне искренним душевным порывом. Нередко помощь оказывалась донорами сознательно без афиширования имени. Но личных отношений не получалось. Артисты и прочие «духовно богатые» душевно не склонны были тратиться, дай было бы чем. Сложилась даже особая добровольно-принудительная форма частного спонсорства — практика фактического террора по отношению к мужчинам, профессионалам из различных областей (бизнеса, медиадизайна, звуко- режиссуры и т. д.). Мало у кого повернется язык отказать симпатичной, бедной и очень талантливой.
Очевидно, что все это — юношеские амбиции и комплексы роста, естественный и необходимый этап в развитии, как благотворительности, так и бизнеса в целом.
Уже намечаются ростки организованной благотворительности в форме корпоративных и личных фондов.
Например, Фонд им. Вернадского содержится на средства Газпрома. Показательным примером является и Фонд Владимира Потанина. Это первый российский фонд большой благотворительности, строящий свою работу по классической схеме: организует конкурсы, определяет и реализует программы по направлениям.
Наличие в современной России лиц с очень крупными состояниями, рост количества таких людей дает перспективу развития именно системной благотворительности. Весь зарубежный опыт показывает, что крупная системная благотворительность — дело не коллективных образований, а именно дело отдельных «больших людей», сделавших имя и состояние в бизнесе. Именно отдельные люди, а не коллективы и сообщества, склонны к риску вложений в неоднозначные первоначально сферы деятельности, взять на себя ответственность за их развитие, принимать свободные решения, открывающие новые области деятельности и жизни. В «Кодексе чести банкира», принятом в 1992 году 2-м съездом Ассоциации российских банков, говорится, что «банкир не может быть в стороне от традиций отечественного предпринимательства: благотворительности и милосердия. Банкир готов оказать помощь тому, кто в ней нуждается, используя для этого все имеющиеся у него возможности».
И можно надеяться, что в России с ее быстрыми деньгами, быстрой аккумуляцией крупных капиталов в частных руках у сравнительно молодых людей, появятся свои «венчурные благотворители», которые откроют для себя возможности и для общества новые возможности самореализации в сфере поддержки развития российских талантов в науке, искусстве, образовании, а значит, и развитии России в целом. Как говорил мудрый В. Б. Шкловский, не историю надо делать, а биографии, из которых и складывается история.
Спонсорство неспроста является порождением именно протестантской культуры. Протестантизм, как известно, связан с идеей предопределения. С этой позиции бедность и нищета предстают проявлениями зла, признаками бого- оставленности. Поэтому подать нищему милостыню — не проявление добродетели, а наоборот — поощрение зла, поскольку нищета поддерживается как нищета. Но со злом можно и нужно бороться — не подавая милостыню, а борясь с нищетой и бедностью, созданием рабочих мест, работных домов, оказанием поддержки в конкретных делах, сотрудничая, короче говоря — спонсируя. В православии же отношение к нищете и бедности диаметрально противоположное — это признак богоизбранности. И тогда подать нищему, не помочь ему преодолеть нищету, а именно поддержать его в его нищете — означает совершить богоугодное дело.
Такие особенности духовного опыта и нравственной культуры неизбежно порождают другие особенности отношения к социальному партнерству. Достаточно распространен своеобразный порог «унизительности просить». Наэто накладывается и стереотип оценки больших денег как феномена безнравственного («от трудов праведных не наживешь палат каменных»). Немаловажно и то, что банкиры и творческая интеллигенция имеют совершенно разные, практически не вступающие в широкий социальный контакт «круги общения». Распространено мнение, что предприниматели и банкиры сами «должны любить культуру», очевидно, за сам факт ее существования — типичное интеллигентское заблуждение. Отказ же в помощи обычно квалифицируется как пренебрежение, личное оскорбление просившего и отсутствие гражданского сознания и элементарной нравственности у отказавшего. И наконец, существенным фактором является неумение просителя составить заявку и, главное, соответствующие сметы — предполагается, что средства должны выделяться на основании устно высказанной общей идеи.
Препятствует развитию благотворительности и существующее в среде предпринимателей и, особенно банкиров, мнение, что, например, пожертвование на культуру и искусство отрицательно сказывается на репутации: «в ситуации, когда все борются за выживание, эти с жиру бесятся».
Нередки случаи, когда предприниматель или менеджеры фирм, принимая решение о благотворительной поддержке и немалой, просят не предавать это широкой огласке. Скромность? Или «загадка» российской благотворительности? Скорее — второе. Некоторые потенциальные дарители опасаются, что огласка их благотворительной деятельности привлечет внимание рэкета, чутко реагирующего на проявление «лишних денег». В том числе — самого главного «рэкета» — со стороны государственных органов. И опасаются не безосновательно. Недаром хорошо известна еще одна «загадка» отечественной благотворительности: как только коммерческая структура продемонстрирует активную благотворительную деятельность, у нее начинаются серьезные проблемы.
Где «Астробанк» и «Найденов и компаньоны» — активнейшие питерские меценатствующие бизнес-структуры конца 1980— начала 1990-х? А. Соловьева приводит трагикомический сюжет из проводившегося ею исследования организации благотворительности в Санкт-Петербурге тех времен. Стоило одному из банков добросовестно рассказать о своей благотворительной деятельности за прошедший год, как уже через месяц в нем работала ликвидационная комиссия. А само исследование ознаменовалось кризисом банка, в котором находился расчетный счет заказчика.
Кто боится внимания государева ока, а для кого-то продолжает действовать инерция советского сознания: «О нуждающихся должно заботиться государство».
Мало кто рассматривает благотворительность как необходимую часть PR. Отсутствует и элементарное знание и понимание механизмов благотворительности. Мало кто рассматривает благотворительность и как один из путей построения гражданского общества, как одну из преград и гарантий против тоталитарного сознания и практики. И мало кто рассматривает благотворительность как способ укрепления взаимного доверия и согласия в обществе.
Зато нарастают тенденции теневой благотворительности. Например, за счет фактического создания «городских оффшоров»: использования для «законных схем оптимизации налогообложения» фирм, уставной капитал которых на 100% состоит из вклада общественной организации инвалидов, в среднесписочной численности которых не менее 50% работников составляют инвалиды и 25% ФОТ относится на работников-инвалидов. Такие фирмы получают 100% освобождения от уплаты НДС, 100% освобождения от уплаты налогов на прибыль, на имущество и единого социального налога. С учетом нескольких деталей (фирма не должна быть брокерской и посреднической, не должна производить товары в соответствии с определенным перечем) мы имеем реальный «оффшор местного значения». Нехитрые схемы мошенничества под видом благотворительности реализуются с помощью Интернета: берется информация с сайта существующей благотворительной организации. Эти сведения переводятся на другой сайт, с которого собираются средства с последующим исчезновением подставного адреса.
В силу этих и других причин и обстоятельств общественное мнение вокруг благотворительности носит неоднозначный характер. Благотворительная деятельность мало афишируется, еще меньше оценивается и анализируется. Поэтому важнейшей задачей является формирование общественного мнения, привлечение его внимания к деятельности и проблемам благотворителей.
Оставляют и даже порождают серьезные проблемы несуразности в законодательстве. С введением нового Налогового кодекса с 2002 г. отменена единственная федеральная льгота для жертвователей. Теперь и с 3%, которые прежде не облагались налогом, если шли на благотворительные цели, будет взиматься налог.
Поэтому, чтобы достучаться до власти, необходимы объединение усилий донорских организаций, координация действий и самоорганизация. И крупнейшие благотворители-жертвователи уже начали объединяться. Созданы Форум доноров, Союз благотворительных организаций России, Ассоциация менеджеров создает свой общественный совет по благотворительности.
Сохраняет свою актуальность и создание информационной и организационной инфраструктуры, а также подготовка соответствующих профессионалов-менеджеров некоммерческой сферы.
Очень важные сведения дают обсуждения проблем организации благотворительности специалистами. Однако все эти обсуждения носили локальный, разрозненный характер.
Исследователи и эксперты разбросаны по академическим институтам, вузам и некоммерческим организациям (НКО). Они слабо взаимодействуют внутри своих сообществ, а между сообществами коммуникация практически отсутствует. Также слабо развито междисциплинарное сотрудничество в этой области.
В большинстве исследований отмечаются следующие тенденции в развитии благотворительности бизнеса.
. Благотворительная политика бизнеса формируется и развивается по мере развития бизнеса.
. Объектом благотворительности бизнеса являются в основном незащищенные слои населения — дети, пожилые, инвалиды и др.
. Роль поддержки государства и СМИ в стимулировании благотворительной деятельности бизнеса велика, но поддержка эта недостаточна, а их действия в данной сфере часто носят неадекватный характер. Можно говорить об отсутствии системы государственного экономического и законодательного стимулирования благотворительности бизнеса. СМИ освещают благотворительную деятельность бизнеса неохотно.
. Представители бизнеса редко рассматривают НКО в качестве партнеров в осуществлении благотворительности, не воспринимая их как выразителей социальных интересов населения. Часто необходимым условием поддержки НКО для бизнеса является поддержка его государством. В то же время часть представителей бизнеса ищет контакта именно с независимыми НКО. Есть отдельные фирмы, которые создают свои собственные фонды для оказания благотворительной помощи.
. Бизнес хочет знать, на что идут их деньги, какой вклад они делают в решение социальных проблем общества. С другой стороны, многие представители бизнеса (особенно в провинции) не требуют никакой отчетности за оказанную помощь.
По итогам конференции в 2002 г. издан сборник материалов и документов. С осени 2001 г. открыта Интернет-биб- лиотека «Исследованияроссийской благотворительности» — общедоступный сайт, открытый ресурс для российских и зарубежных исследователей, практиков, жертвователей, где будут храниться библиография и тексты научных исследований и аналитических публикаций о российской благотворительности.
В целом за последние пять лет социальная активность бизнеса в России значительно выросла. По данным московского НП «Социальные инвестиции», две трети опрашиваемых предпринимателей отмечают, что даже после финансового кризиса 1998 г. участие их фирм в решении социальных проблем не сократилось, а 67% опрошенных считают, что социальная активность бизнеса будет только возрастать.
Кроме того, с развитием рыночных отношений все более явной становится тенденция перехода от простой филантропии к продуманным социальным инвестициям. В 1995 г. на одном из съездов Ассоциации российских банков 64% опрошенных называли в качестве основной мотивации своей социальной активности альтруизм и возрождение традиций российской филантропии. Но уже тогда 20% называли одним из факторов мотивации ослабление социальной напряженности, а 39% указывали на улучшение имиджа и укрепление доверия со стороны общества. В 2000-е российский бизнес явно дрейфует в сторону большего «разумного эгоизма»; 67% предпринимателей признают, что социальная вовлеченность приносит пользу их бизнесу; 93% считают, что участие бизнеса в решении социальных проблем способствует улучшению имиджа и общественной репутации. 58% отмечают получаемые маркетинговые преимущества. Учитывая, что пять лет назад социальная активность в глазах предпринимателей и менеджеров никак не связывалась с маркетингом, это очевидный прогресс.
Бизнес явно устал от простых требований денег и натуральных пожертвований. Он ищет более экономичные и эффективные формы поддержки социальных проектов и программ. Сегодня предприниматели хотят больше помогать консультациями и советами (50%), чем товарами (47%) или деньгами (32%). Бизнес готов взять на себя организационное и консультационное обеспечение проектов, понимая, что простая помощь незащищенным слоям населения выполняет лишь «компенсаторную функцию», не служит социальному развитию, не является реальным социальным инвестированием, не служит реальному развитию. Свою задачу бизнес все больше видит в переходе от единовременных пожертвований, от неотслеживаемой раздачи средств — к выработке определенной стратегии, планированию социально значимых проектов и программ, оценке их реализации.
Социальная активность все больше стремится быть публичной: 60% предпринимателей считают желательным освещение их социальной активности в СМИ. В этом общество не всегда готово идти навстречу, видя в благотворительности циничный расчет. Показательно, что в провинции более тепло и внимательно относятся к проявлениям социальной активности бизнеса. По сравнению с мегаполисами, там умеют как искренне и щедро помогать, так и горячо благодарить. Поэтому вполне справедливой видится точка зрения, согласно которой, если где-то и есть будущее благотворительности, то коренится оно не в столицах и мегаполисах, а в провинции, в глубинке.
В принципе, свою роль в решении социальных проблем бизнес видит следующим образом. На первом месте стоит создание рабочих мест (95%). Далее следуют забота об окружающей среде (48%), соблюдение законности (27%). Благотворительности и спонсорству отдано по 3%. Такая картина вполне соответствует тому, в чем видят свою социальную ответственность зарубежные корпорации.
Предприниматели готовы к партнерству с властью и некоммерческим сектором в решении социально-культурных проблем и все более склонны рассматривать такое партнерство как средство укрепления собственных позиций. Отношение российского бизнеса к своей социальной активности становится все более позитивным с точки зрения «разумного эгоизма» и в привязке к профильному бизнесу. В целом же, в начале XXI столетия благотворительность и спонсорство все более предстают способом и формой легитимации — социального признания — российского бизнеса, как на уровне власти, так и общества.
Стоит также обратить внимание на зарубежный опыт организации благотворительности — там этим занимаются преимущественно специально создаваемые организации, фонды. Они существуют самостоятельно. Их учредителями являются частные лица (Фонд Кресса, система Нобелевских премий, Фонд Сороса и т. п.), общественные организации (фонды типа российского Фонда культуры), корпорации (Фонд «Кока-колы», Фонд «Мицубиси» и т. п.). Только в одной Японии в настоящее время действует свыше 500 фондов, занимающихся организацией благотворительности. Источниками их средств являются средства дарителей, поддержка государства (на конкретные программы деятельности), средства спонсоров, а также доходы от деятельности создаваемых при фонде коммерческих структур.
Правовой основой их работы являются законы о некоммерческих организациях, система налоговых льгот. В США, например, до 10% налогооблагаемого дохода фирм освобождается от налога при направлении соответствующих средств на благотворительность. Для частных же лиц в этом случае от налога освобождается до 50% совокупного дохода или до 30% стоимости даров, или до 20% суммы благотворительных взносов. В Японии благотворительные средства могут быть списаны как расходы на налоги в размере до 0,125 капитала, а также до 1,25 чистой прибыли фирм. Частные лица могут вычитать на благотворительность из налогооблагаемых сумм до 25% годового дохода. В Германии фирмы освобождаются от налогообложения в размере 10% прибыли, а частные лица — до 10% дохода.
Не стоит, однако, забывать, что налоговые льготы — рычаг в руках у государства, а главный мотив благотворительности — не столько коммерческо-финансовый, сколько результат социально-культурный, статусно-имиджевый, нравственно-этический. Показательна история развития налоговых льгот на благотворительность в США. Вся она проходила в русле борьбы за то, чтобы, с одной стороны, создать новые льготы, а с другой — создать сложные системы контроля, чтобы исключить какие-то схемы «отмывания» денег и увода их из-под налогообложения.
Очевидный факт — до 1910 г. в США было создано 146 различных мелких благотворительных фондов, а первые крупные американские фонды (Пибоди, Седж, Карнеги, Рокфеллера) были созданы до принятия в 1913 г. первого федерального закона, давшего налоговые послабления при передаче части дохода благотворительным организациям. Речь шла тогда о возможности отдавать на благотворительные нужды до 15% личного годового дохода, освобождая эту сумму от налогов. Этот же закон освобождал религиозные, образовательные и научные благотворительные организации от налогов на доход — исключительно при условии благотворительной деятельности в соответствующих сферах. Но и после принятия этого закона статистика не показала какого-то резкого роста благотворительности. Иначе говоря, желание завещать свое имущество или передать его часть на благотворительные цели первоначально никак не было связано с налоговыми льготами, а введение последних никак не стимулировало развитие благотворительности.
Однако введение налоговых льгот создало поле для неоднозначного маневрирования финансами. В этой связи в высшей степени показательна история Фонда Форда, основанного в 1936 г. Вначале фонд обладал акциями компании Форда, основатель которой передавал в фонд все, что можно было вывести из-под налогов. Таким образом, этот фонд, как и многие другие, созданные в то время, стали структурами, в которых держались активы корпораций.
Попутно это способствовало противодействию недружественному слиянию компаний. По крайней мере, заинтересованность материнской корпорации в существовании и развитии Фонда Форда вывела фонд на мировые масштабы благотворительности.
Попытки законодателей запретить продажу и оказание взаимных услуг между благотворительными организациями и материнскими бизнес-структурами вначале успеха не имели. В законодательном акте 1950 г. удалось только ограничить подобные трансакции, введя запрет на участие фондов в сложных цепочках операций в интересах материнских компаний. И только закон 1969 г. полностью запретил фондам размещать финансы в акциях материнских компаний. Тот же Фонд Форда был вынужден продать все акции фордовской корпорации и вложить деньги в другие ценные бумаги.
В результате Фонд Форда превратился из карманной структуры для финансового маневрирования в одну из крупнейших в мире системных благотворительных организаций широкого профиля. Он ведет по всему миру деятельность по борьбе с нищетой, неграмотностью, безработицей, фанатизмом, развитию местного самоуправления. Такой подход оказался более надежным и эффективным, чем простая раздача денег нуждающимся. Очевидно, что такое развитие событий принесло и большую социальную пользу, чем возможная передача части капиталов корпорации в распоряжение федерального правительства, забери оно эти деньги в качестве налогов.
Правовые предпосылки развития спонсорства и благотворительности в России в настоящее время имеются, и неплохие. Принят «Закон о некоммерческих организациях», правовые акты, направленные на поощрение благотворительной деятельности и поддержку социально значимых проектов. Поэтому в настоящее время главными факторами становятся создание информационной и организационной инфраструктуры, а также подготовка соответствующих профессионалов-менеджеров некоммерческой сферы. Привлечение и аккумулирование средств из различных источников (фандрейзинг) — бурно развивающийся и весьма привлекательный сектор современного бизнеса. И ему так же противопоказан дилетантизм и непрофессионализм, как и любому другому делу.
В России развитие цивилизованного спонсорства и благотворительности находится еще в стадии становления. Спонсирующая и спонсируемая стороны пока действуют наугад, отдавая предпочтение прямым личным контактам и личным вкусам руководителей спонсирующих фирм. Очевидно, что это неизбежный, но временный этап. Уже возникает острая потребность в информационном обеспечении спонсорства, т. е. формировании информационных баз данных для потенциальных спонсоров (интересующихся прежде всего возможностями, которые откроет им сотрудничество с тем или иным учреждением, коллективом, исполнителем, их уровнем, репутацией, оценкой авторитетных экспертов и искусствоведов, международным признанием). Другую же сторону интересует, разумеется, кто вообще может проявить интерес к их деятельности, контактные адреса, телефоны, репутация, надежность и т. п.
Для нормального развития спонсорства и благотворительности обеим сторонам необходима не разовая, а постоянная и систематизированная информация друг о друге, призванная помочь обеим сторонам найти друг друга и наладить контакты.
Многое зависит и от информирования общественности о программах и проектах, их спонсорах и других донорах. Профессиональное их продвижение, подготовка и проведение пресс-конференций, подготовка информационных и рекламных материалов (релизов, буклетов, программ, проспектов и т. д.), обеспечение паблисити, партнерских связей — все это является необходимым условием успешного сотрудничества бизнеса и культуры, развития сферы культуры в целом.
Короче говоря, речь идет о формировании баз данных и информационного рынка услуг, создании служб, организационной деятельности по установлению партнерских связей. Примером такой деятельности является упоминавшийся Институт культурных программ, созданный Комитетом по культуре Санкт-Петербурга. Одним из основных направлений его работы стало информационное обеспечение развития спонсорства и благотворительности в сфере культуры, оказание консультационной и организационной помощи в продвижении культурных программ, проектов, инициатив.
Бизнес и социально-культурная сфера обречены на сотрудничество. Их интерес друг к другу, как уже отмечалось в начале книги, взаимен. Более того, можно утверждать, что их сотрудничество — в виде спонсорства, благотворительности и патронажа — и является настоящим, реальным механизмом и мышцами гражданского общества, т. е. общества, способного развиваться независимо от того, какого цвета флаг развивается сегодня над цитаделью. Политическая окрашенность всех сфер жизни сегодняшней России — признак незрелости общественных отношений, инерции советского периода, когда все детали жизнедеятельности общества были политико-идеологизи- рованы. Слава Богу, это время прошло и наконец-то отрастают и наращиваются реальные ткани гражданского общества, немыслимые без взаимовыгодного социального партнерства.
Более того, в условиях посткризисной России развиваются новые формы и технологии организации благотворительности и филантропии. Так, после круглого стола «Проблемы благотворительности в России», прошедшего зимой 1999 г., была создана принципиально новая структура в сфере филантропической деятельности — Благотворительный фонд системной поддержки отечественной культуры и социальной среды ее воспроизводства. Его учредителями стали РАО «Газпром», Национальный резервный банк (НРБ), Внешэкономбанк и Ингосстрах. Фонд задуман как центр широкого общественного движения поддержки отечественной науки, образования, здравоохранения, культурных, экологических и социальных проектов и программ. Новизна заключается именно в системности оказываемой поддержки, которая должна прийти на смену эпизодичности и волюнтаризму. Системность, по замыслу учредителей фонда, подразумевает конкурс- ность проектов и программ.
Членами попечительского совета фонда являются такие известные фигуры, как академик С. Капица, артисты оперы и драмы И. Архипова, В. Пьявко, Ю. Яковлев, Л. Чурсина, дирижер В. Федосеев, режиссер П. Фоменко, писатель Е. Попов и многие другие. Создание таких системных образований, действительно, способно придать развитию благотворительности более систематичный характер.
Е. Н. Антонов
БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТЬ В РОССИИ: ОСНОВНЫЕ ПРОБЛЕМЫ
И ПУТИ РЕШЕНИЯ
Работа представлена кафедрой социологии Санкт-Петербургского государственного инженерно-экономического университета. Научный руководитель - доктор исторических наук, профессор Е. А. Окладникова
В статье рассматривается одна из актуальных для российского общества проблем -развитие благотворительности, выявление основных проблем и поиск их решения, а также проблемы развития «третьего сектора» - некоммерческих организации.
The article touches upon one of the relevant problems ofthe Russian society - development of charity. The author reveals the main problems, searches for ways of their solution and views problems of the «third sector» - noncommercial organisations.
Базовой предпосылкой данного исследования явился ощутимый дефицит информации о реальном состоянии некоммерческого сектора Северо-Западного региона. Значительная часть организаций «третьего сектора» находится в зоне теневой экономики, не все зарегистрированные некоммерческие организации (НКО) являются реально действующими, многие организации, зарегистрированные в той или иной организационно-правовой форме НКО, по сути, ими не являются и т. д. Отсутствие адекватной информации затрудняет оценку краткосрочных и среднесрочных перспектив развития НКО, тормозит принятие стратегических решений в этой сфере на федеральном и региональном уровнях, порождает вокруг" «третьего сектора» противоречивый информационный фон.
Сегодня ощущается необходимость в изучении общественного мнения граждан об осведомленности по данной проблематике, в проведении комплексного обследования НКО, работающих в образовательной сфере и работающих над своим имиджем, изучении экспертного мнения. Все это ориентировано на получение объективной информации о текущем состоянии, динами-
ке развития НКО, а также выявления острых проблем сектора и поиск их решения.
Имеющаяся информация, основанная "только на данных государственной статистики или отдельных, локальных исследованиях, не позволяет сформировать полное и комплексное представление о состоянии некоммерческого сектора, его деятельности, развитии и влияния на социально-культурную жизнь региона.
Цель настоящей работы: социологический анализ объективной (в том числе статистической) информации о текущем состоянии и динамике развития НКО в Северо-Западном регионе России, участниках, поиску инновационных способов популяризации основ благотворительности и выявления путей решения, а также осмысления роли «третьего сектора» в развитие общества.
В результате исследования предполагается вывести ряд выводов и рекомендаций по развитию некоммерческого сектора, внедрению инновационных имиджевых и иных технологий в управлении и продвижении НКО как неотъемлемой части общества.
Информация, полученная в рамках исследования, должна способствовать созданию регулярного мониторинга состояния
Благотворительность в России: основные проблемы н пути решении
некоммерческого сектора, принятию эффективных и обоснованных решений по его развитию, повышению уровня интереса и доверия со стороны общества и государства к проблемам «третьего сектора».
Процессы, происходящие в современной России расслоение общества, обнищание большей части населения, ■■ заставляют обращать внимание исследователей некоммерческого сектора как на возрождение экономики, так и на развитие благотворительности. Выполняя некую компенсирующую функпиго, благотворительность выступает как форма общественной активности людей и является предпосылкой решения ряда социальных проблем, а также преодоления кризиса духовности.
Благотворительность - это вид деятельности, который можно достаточно эффективно использовать при организации социальной помощи государственным структурам и негосударственным благотворительным организациям. Таковыми инструментами выступают социальные проекты, гранты от грантодающих организаций, органи-„ 1 заций-доноров, частные пожертвования.
Развитие благотворительности сегодня способствует консолидации гражданского общества и позволяет совместно решать проблемы, которые по разным причинам остаются вне поля зрения государства. В последнее время благотворительность стала принимать цивилизованные формы. Если раньше она воспринималась как прерогатива церкви, то сегодня идеи благотворительности получили достаточно широкое распространение среди активных слоев общества. Однако отношение к благотворительности среди остальной части населения по-прежнему остается негативным. Люди либо вообще ничего не знают о деятельности благотворительных организаций, либо воспринимают благотворитель-
ность как некое зло.
В последнее время некоммерческий сектор стал более профессиональным, овладел новыми имиджевыми технологиями про-
движения себя в обществе, методикой ведения дел и соответствующей терминологией. Сформировав за период своего становления определенный круг реципиентов своих социальных услуг", некоммерческие организации выходят на качественно новую стадию развития, предполагающую расширение их социальной деятельности, привлечение к ней широких масс населения, взаимодействие с органами власти и бизнесом, что позволяет рассматривать их как полноправного субъекта социальной сферы, активного участника социального партнерства. Углубляет проблему, несомненно, непонимание роли благотворительности в смешении государственных и общественных функций. Многие до сих пор считают, что решением всех социальных проблем может и должно заниматься государство. Поэтому деятельность благотворительных организаций воспринимается как дополнение к государственным органам социальной защиты. А также существует противоречие, заключающееся в том, что его растущий потенциал недостаточно востребован прежде всего населением, а оценка возможностей некоммерческих организаций со
стороны органов власти и бизнеса необос-
нованно занижена.
Изменить ситуацию к лучшему помогут следующие меры:
Разработка и использование имиджевых технологий продвижения и популяризации в деятельности НКО;
Налаживание позитивной работы и построение доверительных или партнерских отношений с государством;
Предоставление обществу широкой информации об основных целях, задачах и мотивов деятельности НКО;
Создание устойчивого финансирования НКО.
Взаимодействовать с государством нынче очень непросто. Чиновники тоже люди. У них присутствуют похожие мнения и настроения, как и во всем обществе. Еще 5-6 лет назад эти настроения были абсолютной величиной. Сейчас ситуация меняется в луч-
шую сторону. Но это устойчивое отношение в государственной среде, чиновников. Такое классовое недоверие к фондам часто присутствует на формальном уровне (нормативные и законодательные акты) и на бытовом, ментальном уровне.
Это все еще значительный психологический и отчасти процедурный барьер, который присутствует в среднем звене чиновничества, с которым приходится постоянно сталкиваться. «Третий сектор» вынужден преодолевать эти барьеры, затрачивая
свои ресурсы - временные и материальные.
«Барьер государственный является одним из нескольких основных. Другим стало абсолютное непонимание со стороны общества. В этом могут помочь информационные стратегии и имиджевые технологии. Ни для кого не секрет, что сегодня информирование населения о благотворительной деятельности осуществляется недостаточно, что объясняется рядом причин. Как одну из проблем можно назвать отсутствие продуманного подхода к освещению темы благотворительности в СМИ. Все НКО вынуждены работать в очень агрессивных условиях всеобщего недоверия: со стороны государства и общества. Пока ситуация не изменится, позитивная социальная информация не сможет пробраться на федеральные каналы и 5
радиостанции» .
Кроме того, целый комплекс проблем связан с тем, что благотворительные фонды либо не стремятся активно распространять о себе информацию (создание странички в Интернет, распространять информацию о себе, налаживать партнерские отношения со СМИ, организовывать пресс-конференции, презентации), либо не умеютэто профессионально делать. Причина - отсутствие возможности пригласить профессионального РЯ-менеджера.
1. Проблема устойчивости стоит сейчас очень остро. Мы говорим о выживании «третьего сектора». Это путь пестратегиче-ский, недолгосрочный. Чтобы вести качественные программы, нужна возможность планировать на 3-4 года вперед. Тогда это даст серьезную отдачу.
2. Уже можно не убеждать людей, что благотворительный сек тор необходим - он работает. Хочется надеяться, что уже в этом удалось убедить общественность. В целом «третий сектор» занял свою нишу и работает на расширение и укрепление своих позиций.
3. Если Россия будет развиваться по цивилизованным и демократическим законам, то благоприятная ситуация развития «третьего сектора» неизбежна: благотворительность ■■■ это часть демократии.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Белл Д. Социальные рамки информационного общества // Новая технократическая волна на
Западе. М.: Прогресс, 1986. С. 121.
Павлова Н. Цивилизованная благотворительность - третий сектор. М., 1994. С. 89.
" Белокрыльцееа А., Белокрыльцееа Д., Суворова О. Бизнес. Благотворительность. Общественное мнение. М.: Про светительский фонд «Диалог», 2005. С. 75.
Интервью с программным директором «Фонд им. Д. Лихачева» О. Л. Лейкиндом (архив автора, март 2008 г.).
Башарова Анна Константиновна
Студент магистратуры
Санкт-Петербургского политехнического университета
Петра Великого
Россия, г. Санкт-Петербург
В настоящее время благотворительность является важнейшим социальным и экономическим фактором в любой стране, который напрямую влияет на качество уровня жизни граждан.
Ежегодно, британский благотворительный фонд пуб-ликует мировой рейтинг благотворительности (World Giving Index). Для данного исследования и сбора данных об уровне благотворительности в каждой стране проводится опрос населения.
В опрос включены следующие вопросы:
1. Оказывали ли помощь нуждающемуся в ней че-ловеку, с которым незнакомы.
2. Жертвовали ли деньги некоммерческой организации (далее НКО).
3. Осуществляли ли деятельность в НКО в каче-стве волонтера.
На основе полученных ответов составляется результат по каждой стране.
Например, Россия последние 3 года входит в двадцатку наименее развитых стран с точки зрения благотворительности и занимала на 2016 год 126 место из 145 стран. В связи с расширением списка стран входящих в список исследования, можно говорить о росте уровня благотворительности.
Ниже в таблице приведены показатели России за 3 года .
Как видно, наблюдается ежегодный рост граждан жертвующих деньги НКО, немного подросло количество граждан помогающих нуждающимся, а вот волонтерство резко упало на 7 %. Что касается самой помощи, то по данным исследования мужчины и женщины предпочитают помогать старикам, детям и животным.
Хочется отметить интересные факты о возрастной группе участников в благотворительности:
1. Помощь животным и ЭКО-проекты интересуют больше молодых людей от 15 до 24 лет.
2. Люди от 25 лет и старше неохотно участвовали в благотворительности в данные проекты, но зато активно участвовали в помощи старикам и взрослым.
3. Люди от 15 до 25 лет больше помогают конкретной деятельностью, а люди от 25 до 50 лет, чаще предпочитают помогать денежными средствами. Именно эта группа людей (25-50 лет) - самая экономически активная группа населения.
В 2015 году мною было проведено небольшое исследование. В рамках, которого было необходимо выявить причины недоверия граждан к благотворительным организациям.
Для проведения исследования был проведен опрос Интернет - пользователей и контент-анализ запросов в поисковую систему Яндекс.
По результатам контент-анализа выяснилось, что для физических лиц наиболее вескими причинами недоверия к благотворительным организациям (далее - БО) являются:
1. Низкий уровень информированности о деятельности БО со стороны власти и бизнеса.
2. Отсутствие целевой группы благотворительной деятельности.
3. Скрытая отчетность БО.
4. Уверенность граждан, что деньги не доходят до нуждающихся.
5. Неодобрение и не поддержка благотворительности со стороны работодателя, семьи и общества.
6. Плохой личный опыт, друзей и родственников (факт мошенничества).
Менее весомыми причинами недоверия считаются:
1. Имидж (репутация) БО.
2. Низкий уровень компетенции руководителя БО.
Также была обнаружена ярко выраженная связь популярности БО и расходов на благотворительность. Но необходимо отметить, что не во всех отчетах были указаны доходы и расходы БО, что может говорить о кор-румпированности данных НКО и о потенциальном мошенничестве. Это как следствие вызы-вает недоверие к НКО.
По результатам опроса Интернет-пользователей стало ясно следующее:
1. Людям, которые оказывают помощь нуждаю-щимся важно знать, кем является руководитель БО, характер дея-тельно-сти данной организации, а также на кого направлена ее деятельность (целевая аудитория).
2. Если деньги дойдут до нуждающихся, то нетолько ко-личе-ство средств, вложенных в благотворительность зна-чи-тельно увеличится, но и льготы со стороны работодателя будут увеличивать поток денежных средств в благотворительность.
3. Жертвуя деньги БО, люди доверяют в основном только самым популяр-ным НКО; выбирают БО в зависимости от доверия к ее руко-водителю.
4. Если работодатель предоставляет льготы, а род-ствен-ники одобряют благотворительность, то количество пожертвованных денег увеличивается.
В результате проведенного исследования было выяс-нено, что недоверие к БО вы-звано многими факторами. В осо-бенности это: не предоставле-ние отчетов, непонимание дея-тельности НКО, плохой личный опыт, который связан с мо-шенничеством, а также с тем, что гражданам непонятно куда рас-ходуются средства: от-правляются на решение определенных проблем или идут в карман к руководителям НКО.
Невозможно себе представить, к какому большому количеству НКО не дове-ряют граждане РФ. Таким образом, можно сказать, что самыми большими барьерами для благотворительности в России являются неосведомленность граждан о действующих НКО в их регионе и огромный уровень недоверия к НКО со стороны жертвующих лиц. Они не видят целесообразности их участия в благотворительности и сомневаются в честности НКО, что их пожертвования дойдут до нуждающихся.
Эти барьеры можно снять только с помощью взаимодействия с рекламной сферой. Необходимо поднять уровень осведомленности о действующих НКО в каждом регионе России. Также, важно, увеличить уровень осведомленности граждан о проделанной работе НКО и о достигнутых результатах, а именно какому количеству населения они уже помогли и что было сделано.
Список источников
- Мировой рейтинг бла-готвори-тельно-сти в 2014 / Электронный журнал о 2014.
- Мировой рейтинг благотвори-тельно-сти в 2015 / Электронный журнал о благотворительности «Филантроп». - 2015.
- Мировой рейтинг благотвори-тельно-сти в 2016 / Электронный журнал о бла-готворительности «Филантроп». - 2016.