Аннотация

Статья посвящена проблемам семантического анализа текстов. Рассмотрены различные методы: концептуальные диаграммы зависимостей и семантические сети; подходы, основанные на лексических функциях и тематических классах; фреймовые и онтологические модели; логические модели представления знаний. У каждого из них имеются свои достоинства и недостатки.

Создание новых методов семантического анализа текстов актуально в решении многих задач компьютерной лингвистики, таких как машинный перевод, автореферирование, классификация текстов и других. Не менее важна разработка новых инструментов, позволяющих автоматизировать семантический анализ.

Методы и системы семантического анализа текстов

Семантика – раздел лингвистики, изучающий смысловое значение единиц языка. Помимо знаний о структуре языка, семантика тесно связана с философией, психологией и другими науками, так как неизбежно затрагивает вопросы о происхождении значений слов, их отношении к бытию и мышлению. При семантическом анализе необходимо учитывать социальные и культурные особенности носителя языка. Процесс человеческого мышления, как и язык, который представляет собой инструмент выражения мыслей, является очень гибким и трудно поддается формализации. Поэтому семантический анализ по праву считается самым сложным этапом автоматической обработки текстов.

Создание новых методов семантического анализа текстов откроет новые возможности и позволит
существенно продвинуться в решении многих задач компьютерной лингвистики, таких как машинный перевод, автореферирование, классификация текстов и других. Не менее актуальна разработка новых инструментов, позволяющих автоматизировать семантический анализ.

На данный момент существует несколько методов представления смысла высказываний, однако ни один из них не является универсальным. Над соотнесением смысла тексту работали многие исследователи. Так, И.А. Мельчук ввел понятие лексической функции, развил понятия синтаксических и семантических валентностей и рассмотрел их в контексте толково-комбинаторного словаря, который представляет собой языковую модель. Он показал, что значения слов соотносятся не непосредственно
с окружающей действительностью, а с представлениями носителя языка об этой действительности.

Большая часть исследователей склоняются к мысли, что семантический анализ должен выполняться после синтаксического. В.Ш. Рубашкин и Д.Г. Лахути ввели иерархию синтаксических связей для более эффективной работы семантического анализатора. Самыми важными являются обязательные ролевые связи, далее идут связи кореференции, потом факультативные ролевые связи и только потом предметно-ассоциативные.

Известный лингвист Е.В. Падучева предлагает рассматривать тематические классы слов, в частности глаголов, поскольку они несут основную смысловую нагрузку: глаголы восприятия, глаголы знания, глаголы эмоций, глаголы принятия решения, речевых действий, движения, глаголы звука, бытийные глаголы и др. Существенной в данном подходе является идея разделять понятия языка на некоторые семантические группы с учетом того, что эти понятия имеют некоторый нетривиальный общий смысловой компонент. Элементы таких групп склонны иметь один и тот же набор зависимых понятий. Однако главная проблема такого подхода заключается в том, что выделение тематических классов и составление семантических словарей чрезвычайно трудоемкий процесс, сильно зависящий от индивидуального восприятия и интерпретации понятий конкретным человеком.

Универсальный язык представления знаний должен быть удобным инструментом для вывода новых знаний из уже имеющихся, а значит, необходимо создать аппарат для проверки правильности высказываний. Здесь как раз полезны логические модели представления знаний. Например, семантический язык, предложенный В.А. Тузовым , содержит в себе формализмы логики предикатов, в нем присутствуют «атомарные» понятия, «функции» над этими понятиями и правила вывода, с помощью которых можно описывать новые понятия. Не исключено, что в направлении создания подобных семантических языков будет развиваться научная мысль в будущем.

Несмотря на то, что некоторые научные и технические идеи в области обработки текстов развиваются довольно быстро, многие проблемы семантического анализа остаются нерешенными. Большинство исследователей пришли к выводу, что словарь для поддержки семантического анализа должен оперировать смыслами и, следовательно, описывать свойства и отношения понятий, а не слов. Но возникает вопрос, как правильно структурировать и представлять информацию в подобных словарях, чтобы поиск по ним был удобным и быстрым, к тому же была бы возможность учитывать изменения в естественном языке (исчезновение старых и возникновение новых понятий). В данной статье предпринята попытка систематизировать известные достижения в области семантического анализа и в какой-то мере найти ответ на этот и другие вопросы.

Исследование семантики в рамках теории «Смысл ↔ Текст»

При создании теории «Смысл ↔ Текст» И.А. Мельчук ввел понятие лексической функции.
С формальной точки зрения лексическая функция – есть функция, аргументами которой являются некоторые слова или словосочетания данного языка, а значениями – множества слов и словосочетаний этого же языка. При этом представляют содержательный интерес и рассматриваются только такие лексические функции, у которых имеются фразеологически связанные значения – значения, которые возможны при одних аргументах и невозможны при других.

Иначе говоря, лексическая функция есть определенное смысловое соотношение, например, «равенство по смыслу» (Syn), «противоположность по смыслу» (Anti) и др. Пусть имеется ряд лексических единиц – слов и словосочетаний; тогда данная лексическая функция ставит в соответствие каждой из этих единиц набор лексических единиц, находящихся с исходной единицей в соответствующем смысловом соотношении.

Значения одной лексической функции от разных аргументов могут полностью или частично совпадать; могут совпадать и значения разных функций от одного аргумента. Альтернативные корреляты, входящие в значение данной лексической функции от данного аргумента, вовсе не обязаны быть взаимозаменяемыми всегда и в любом контексте. Они могут различаться по стилистическим характеристикам, по всем типам сочетаемости, по грамматическим условиям употребления и, наконец, даже по смыслу. Последнее особенно важно подчеркнуть: различные корреляты не всегда должны быть полностью синонимичны; достаточно, если у их смыслов есть общая часть, отвечающая данной лексической функции, а различия не выходят за некоторые рамки, то есть не являются «слишком значительными».

В общем случае лексическая функция определяется не для всех слов и словосочетаний. Во-первых, некоторые функции определены лишь для той или иной части речи: так, Ореr, Func и Labor мыслимы лишь для существительных. Во-вторых, та или иная функция может определяться только для слов определенной семантики: Magn – для слов, смысл которых допускает градацию («больше – меньше»); Ореr, Func и Labor определены только для названий ситуаций.

Следует иметь в виду, что и при вполне подходящем (по своим синтаксическим и семантическим свойствам) аргументе лексическая функция может не иметь значения (в данном языке). Например, синонимы, в принципе, возможны для любых слов, а имеются только у некоторых. Это связано с фразеологическим характером лексических функций.

Необходимо еще раз подчеркнуть, что изначально лексические функции были введены специально для описания лексической сочетаемости, а не для представления смысла в общем понимании, поэтому не все из них следует трактовать как семантические единицы. Соотношения лексических функций со смыслом далеко не однозначны. Одни лексические функции могут претендовать на статус смысловых элементов, другие могут вообще не иметь смысла, третьи могут покрывать весьма сложный смысл.

С нашей точки зрения, говорить о лексических функциях как о «многозначных» функциях, не совсем корректно и удобно. Удобнее говорить о лексических предикатах. Далее приведен перечень простых стандартных лексических «функций» (здесь они будут представлены в виде предикатов).

1. Syn (x, y), x, y – синонимы.

2. Conv (x, y), x, y – конверсивы.

3. Anti (x, y), x, y – антонимы.

4. Der (x, y), y – синтаксический дериват x, то есть y совпадает с x по смыслу, но принадлежит к другой части речи:

S0 (x, y), y – существительное, производное от x (x – не существительное);

A0 (x, y), y – прилагательное, производное от x (x – не прилагательное);

Adv0 (x, y), y – наречие, образованное от x (x – не наречие);

V0 (x, y), y – глагол, образованный от x (x – не глагол).

Иначе говоря, "x"y (Der (x, y) « S0 (x, y) Ú A0 (x, y) Ú Adv0 (x, y) Ú V0 (x, y)).

5. Gener (x, y), y – обобщающее понятие по отношению к понятию, обозначенному x (x = клубника, y = ягода). Этот предикат зависит от лексической сочетаемости слов в данном языке: если x и m – совпадающие по смыслу слова двух разных языков, то для Gener (x, y) и Gener (m, n), соответственно, y и n могут не совпадать по смыслу.

Ситуация – определенное лексическое отражение (в данном языке) некоторой части действительности. Ситуации, обозначаемые отдельными лексическими единицами естественных языков (лексемами), имеют, как правило, от одного до четырех смысловых компонентов, или семантических актантов, обозначаемых заглавными латинскими буквами А, В, С, D. В то же время каждой такой лексеме сопоставляются глубинно-синтаксические актанты – ее зависимые, соответствующие подлежащему и сильным дополнениям (в случае, если данная лексема реализуется глаголом-сказуемым). Глубинно-синтаксические актанты нумеруются арабскими цифрами: 1, 2, 3, 4.

6. Si (x, y), i = 1, …, 4, y – типовое название i-го актанта для x.

7. Sc (x, y), y – сирконстанта, то есть типовое название второстепенной компоненты данной ситуации x:

Sloc (x, y), y – типовое название места осуществления данной ситуации x; «то, где…» (x = битва, y = поле (битвы));

Sinstr (x, y), y – типовое название инструмента, используемого в данной ситуации x; «то, чем/посредством чего…» (x = борьба, x = орудие (борьбы));

Smod (x, y), y – типовое название способа (манеры, характера) осуществления данной ситуации x; «то, как…» (x = жизнь, y = образ (жизни));

Sres (x, y), y – типовое название результата данной ситуации; «то, что получается» (x = копировать, y = копия).

Иначе говоря, "x"y (Sc (x, y) « Sloc (x, y) Ú Sinstr (x, y) Ú Smod (x, y) Ú Sres (x, y)).

8. Соотносительные предикаты Sign (x, y), y – типовое название одной «штуки», одного «кванта» некоторого x; Mult (x, y), y – типовое название совокупности, множества.

9. Sigur (x, y), y – метафора для x (x = сон, y = объятия (сна)).

10. Centr (x, y), y – типовое обозначение «центральной» части предмета или процесса.

11. Ai (x, y), i = 1, …, 4, y – типовое определение i-го актанта по его реальной роли; «такой, который…»; «такой, которого…».

12. Ablei (x, y), i = 1, …, 4, y – типовое определение i-го актанта по его потенциальной роли в ситуации; «такой, который может...»; «такой, которого можно...».

13. Magn0 (x, y) и Magni (x, y), i = 1, …, 4, y обозначает «высокую степень», «интенсивность» самой ситуации x (Magn0) или ее i-го актанта (Magni).

14. Ver (x, y), y – «правильный», «соответствующий назначению», «какой следует» применительно к x.

15. Bon (x, y), y – «хороший» применительно к x.

16. Advix (z, y), i = 1, …, 4, x = A, B, C, D, y – имя ситуации в роли определения при глаголе, называющем другую ситуацию:

AdviA (z, y), i = 1, …, 4, y – слово, образованное от z, которое, заменяя z в тексте, требует превратить в вершину (вместо z) первый актант этого z (x = сопровождать, y = вместе с).

AdviB (z, y), i = 1, …, 4, y требует становиться вершиной второй актант z (x = ошибаться, y = ошибочно).

17. Loc (x, y), y – предлог типовой локализации (пространственной, временной или абстрактной):

Locin (x, y), y – «статическая» локализация (x = Москве, y = в);

Locad (x, y), y – предлог направления (x = Москву, y = в);

Locab (x, y), y – предлог удаления (x = Москвы, то y = из).

Иначе говоря, "x"y (Loc (x, y) « Locin (x, y) Ú Locad (x, y) Ú Locab (x, y)).

Иногда Loc (x, y) не удается определить однозначно (x = снег, y = на и y = в).

18. Copul (x, y), y – глагол-связка «быть», «являться» (x = нападал, y = совершал нападение).

19. Oper1 (x, y), Oper2 (x, y), y – глагол, связывающий название первого (соответственно второго) актанта в роли подлежащего с названием ситуации в роли первого дополнения (если x = поддержка, то y = оказывать для Oper1 (x, y), а y = находить или встречать для Oper2 (x, y)).

20. Func0 (x, y), Func1 (x, y), Func2 (x, y), y – глагол, имеющий название ситуации в роли подлежащего x с названиями актантов (если они есть) в роли дополнения (x = дождь, y = идти).

21. Labor12 (x, y), y – глагол, связывающий название первого актанта в роли подлежащего, с названием второго актанта в роли первого дополнения и с названием ситуации в роли второго дополнения (x = орден, y = награждать; x = наказание, y = подвергать).

22. Causij (x, y), y – действие актантов «делать так, чтобы…», «каузировать». В случае без актантных индексов Caus (x, y), x – название неучастника ситуации (x = преступление, y = толкать). Отдельно выступает только при глаголах, в остальных случаях входит в состав сложных параметров.

23. Incep (x, y), y – «начинать». Свойства те же, что и у Causij (x, y).

24. Perf (x, y), y – «перфектив», y несет завершенность действия, достижение им своего естественного предела. Отдельного самостоятельного выражения Perf (x, y) в русском языке не имеет; как правило, этот предикат выдает истинное значение, если y имеет форму совершенного вида (x = читать, y = прочитать).

25. Result (x, y), y – «результатив», то есть y – «состояние в результате…»; используется для форм несовершенного вида (x = ложиться, y = лечь для Perf (x, y), y = лежать для Result (x, y)).

26. Fact j (x, y), y – «реализоваться», «выполниться». Верхний индекс (римские цифры) представляет, если это надо, степень осуществления подразумеваемого требования, причем меньший индекс присваивается более низкой степени (если x = капкан и j = I, то y = срабатывать; если j = II, то y = поймать).

27. Real j1,2(x, y), y – «реализовать», «выполнить требование», содержащееся в x. Индекс j имеет то же значение, что и выше – степень выполнения; нижний индекс обозначает глубинно-синтаксический актант, выполняющий требование (x = долг (денежный), y = признавать для Real I1,2(x, y), y = погашать для Real II1,2(x, y)).

28. Destr (x, y), y – типовое название «агрессивного» действия (x = оса, y = жалит).

29. Cap (x, y), y – «начальник» (x = факультет, y = декан).

30. Equip (x, y), y – «личный состав» (x = население, y = государства).

31. Doc (x, y), y – «документ»:

Docres (x, y), y – «документ, являющийся результатом»; «воплощающий в себе» (x = отчитываться, y = отчет);

Docperm (x, y), y – «документ на право…» (x = поезд, y = (проездной) билет для Docperm Oper2 (x, y));

Doccert (x, y), y – «документ, удостоверяющий…» (x = высшее образование, y = диплом).

Иначе говоря, "x"y (Doc (x, y) « Docres (x, y) Ú Docperm (x, y) Ú Doccert (x, y)).

Помимо перечисленных выше простых лексических предикатов, для описания лексической сочетаемости могут использоваться и их комбинации – составные предикаты:

AntiReal2 (x, y): проваливать экзамен/проваливаться на экзамене;

IncepOper2 (x, y): приобретать популярность, впадать в отчаяние;

IncepOper2 (x, y): поступать в продажу, попадать под обстрел;

CausOper2 (x, y): ставить под контроль, пускать в обращение.

Как уже отмечалось ранее, в общем случае лексическая функция определяется не для всех слов и словосочетаний. Функция может определяться только для слов определенной семантики. Например, Cap и Equip – для слов, смысл которых предполагает наличие «начальника» и «персонала», то есть для названий учреждений и организаций в самом широком понимании; Real – для слов, в смысл которых входит компонент «требовать» («нужно»), и т. д.

Если лексические функции представлять в виде предикатов, не возникает никаких затруднений.
В случаях, когда лексические функции не определены, соответствующие им предикаты будут ложными.

Особую роль при исследовании семантики в подходе И.А. Мельчука играют валентности слов, то есть способности слов вступать в связи с другими словами. Валентностями обладают слова, которые задают ситуацию. Это все глаголы, некоторые существительные (отглагольные), прилагательные (обозначающие сравнение: больше, меньше, выше, ниже), некоторые предлоги и наречия.

Различают два вида валентностей слова: синтаксические и семантические. Хотя это разделение иногда бывает довольно условным. Семантические валентности определяются лексическим анализом ситуации, задаваемой конкретным словом. Приведем пример со словом аренда или арендовать. A арендует C означает, что за какое-то вознаграждение D лицо A приобретает у другого лица B право на эксплуатацию собственности C в течение времени T. Следовательно, существенными для ситуации аренды
являются следующие «участники» или семантические актанты: субъект аренды (тот, кто арендует), первый объект аренды (то, что арендуют), контрагент (тот, у кого арендуют), второй объект (плата) и срок.

Эти актанты необходимы, так как устранение какого-либо из них изменяет смысл ситуации. Например, если убрать срок, то ситуация аренды трансформируется в ситуацию купли-продажи. С другой стороны, эти актанты достаточны, поскольку в ситуации аренды не требуется указание того, по какой причине, где, когда и с какой целью она осуществлялась. Хотя соответствующие словоформы грамматически присоединимы к глаголу арендовать.

Другими словами, семантическая валентность определяется числом семантических актантов. Таким образом, глагол арендовать имеет семантическую валентность 5, так как у него 5 семантических актантов. Формально эту ситуацию можно записать в виде предиката P (x1, x2, x3, x4, x5), где x1 – «кто», x2 – «что», x3 – «у кого», x4 – «плата», x5 – «срок».

В предложении могут быть определены не все семантические актанты, некоторые могут просто не упоминаться или вообще не иметь синтаксического выражения. Синтаксические валентности определяются количеством синтаксических актантов, которые представлены непосредственно в тексте (то есть присоединяемыми к глаголу подлежащими и дополнениями) и зависят от контекста.

Например, семантическая валентность глагола промахнуться равна 4, так как он имеет 4 актанта: кто (деятель), во что/по чему (мишень), из чего (оружие – факультативно) и чем (орган, средство). Но в большинстве контекстов синтаксически выражается лишь одна валентность, например, в предложении «Он долго целился, но промахнулся». Тем не менее не совсем корректной является фраза «Он промахнулся в окно бутылкой».

С формальной точки зрения мы имеем конструкцию, описанную ниже. Чтобы не связывать с каждым глаголом (и другими словами) отдельный предикат, будем рассматривать предикат, размерность которого больше на 1: P val(y, x1, x2, …, xn), при этом y будет само слово, а x1, x2, …, xn – его валентности. Чтобы отличать синтаксические и семантические актанты, можно использовать мультииндексы для указания актантов, заданных в тексте. Запись означает, что заданы актанты i1, i2, …, ik.
В частности, если заданы все актанты, то получаем. Некоторые варианты (наборов мультииндексов) могут быть недопустимы в языке. Если набор i1, i2, …, ik допустим, то имеет место импликация

Более того, если имеются два набора допустимых мультииндексов и , таких, что {i1, i2, …, ik} Ê {i1", i2", …, is"}, то имеет место аналогичная импликация

Толково-комбинаторный словарь – одно из главных теоретических изобретений И.А. Мельчука.
В каком-то смысле языковая модель, предложенная И.А. Мельчуком, представляет язык как совокупность словарных статей с огромным количеством разнообразной информации; грамматические правила при таком словаре играют скорее второстепенную роль. Толково-комбинаторный словарь отражает прежде всего нетривиальную сочетаемость лексем. Можно считать, что язык – это очень большая модель, в которой определены лексические предикаты, действующие описанным выше образом.

Статья толково-комбинаторного словаря несет информацию о валентностях конкретного слова, верную не только в ее рамках, но и в рамках всего языка в целом. Валентности соответствует предикат, где – семантические актанты слова cx, n – валентность слова cx. Например, в предложении Петя читает книгу будет cx = читать, n = 2: y1 = Петя, y2 = книга, то есть условно можно написать P val (cx , y1, y2) = 1.

Набор статей в толково-комбинаторном словаре можно считать некоторой подмоделью исходной модели, являющейся языком. Лексические предикаты, определенные теперь на более узком множестве, будут действовать аналогично.

Обозначим F множество правильно построенных фраз естественного языка L и j Î F – фразу из этого множества; – слово cx входит во фразу j, причем cx Î L. Пусть cx – существительное или прилагательное. Обозначим через Predicate множество предикатов, определенных на L. Одним из элементов этого множества является введенный ранее предикат валентности P val (cx , y1, …, yn).

Аналогично можно предполагать, что имеются другие предикаты:

– предикат рода слова Gender , где Î {g1, g2, g3}, g1 = жен.; g2 = муж.; g3 = ср.;

– предикат предлога Preposition , где Î {pr1, …, prk} – множество предлогов, сочетаемых с данным словом;

– предикат падежа Cases , где – падеж слова cx; для разных языков число падежей различно: например, в русском языке шесть падежей, поэтому Î {case1, case2, case3, case4, case5, case6}, case1 = им.п.; case2 = род.п.; case3 = дат.п.; case4 = вин.п.; case5 = твор.п.; case6 = предл.п.; в немецком – четыре падежа, поэтому Î {case1, case2, case3, case4}, где case1 = Nom; case2 = Gen; case3 = Dat; case4 = Akk.

Словарная статья толково-комбинаторного словаря содержит основное слово, лексические предикаты, связанные с ним, и информацию о валентности данного слова. Информация о валентности включает в себя число, указывающее число актантов, и для каждого актанта – указание, в каких падежах и с какими предлогами используются слова, соответствующие данному актанту. В отдельных случаях может быть указан также род слова.

Сказанное выше может быть представлено посредством набора предикатов вида

где xi – свободная переменная, соответствующая i-му актанту.

Теория «Смысл Û Текст» с самого начала создавалась для применения в прикладной проблематике автоматического перевода. По замыслу И.А. Мельчука, с ее помощью, в отличие от традиционных нестрогих теорий, следовало обеспечить построение «действующей» модели языка. Теория «Смысл Û Текст» действительно была использована в некоторых системах машинного перевода, разработанных в России, – прежде всего в системе англо-русского автоматического перевода ЭТАП, созданной группой под руководством Ю.Д. Апресяна. Все эти системы относятся к числу экспериментальных, то есть их промышленное использование не представляется возможным. Несмотря на то, что они включают много лингвистически полезной информации, в целом ни одна из них пока не обеспечила прорыва в качестве перевода.

На взгляд автора, основная ценная идея этой теории состоит в том, что значения слов соотносятся не непосредственно с окружающей действительностью, а с представлениями носителя языка об этой действительности (иногда называемыми концептами). Природа концептов зависит от конкретной культуры; система концептов каждого языка образует так называемую «наивную картину мира», которая во многих деталях может отличаться от «научной» картины мира, являющейся универсальной. Задача семантического анализа лексики в теории «Смысл Û Текст» состоит как раз в том, чтобы обнаружить «наивную картину мира» и описать ее основные категории. Другими словами, важная роль этой теории состоит в описании не только объективной, но и субъективной картины мира.

Несмотря на то, что интерес к теории И.А. Мельчука угасает, разметка синтаксического корпуса «Национальный корпус русского языка» выполняется лингвистическим процессором ЭТАП-3, основанным на принципах теории «Смысл Û Текст».

Как уже упоминалось выше, в разработке процессора ЭТАП участвовал Ю.Д. Апресян. Его идеи несколько отличаются от идей И.А. Мельчука. Центральное место в исследованиях Ю.Д. Апресяна занимает синонимический словарь нового типа . Для этого словаря была разработана подробная схема описания синонимических рядов, где каждый элемент ряда характеризовался с точки зрения семантики, синтаксиса, сочетаемости и других свойств. В словаре собрано и обобщено максимальное количество информации о языковом поведении русских синонимов.

Концептуальные диаграммы зависимостей

Концептуальный и прецедентный анализ

На этапе морфологического и семантико-синтаксического анализа текстов основными единицами, обозначающими понятия, являются слова. Как правило, считается, что смысл словосочетаний и фраз может быть выражен через смыслы составляющих их слов. В качестве исключений рассматривается лишь ограниченное число устойчивых словосочетаний – идиом. Такой подход опирается на предположение, что словосочетания, встречающиеся в языке, можно разделить на «свободные» и «несвободные».

Другой подход основывается на том, что наиболее устойчивыми (неделимыми) единицами смысла являются категории и понятия, состоящие не из самостоятельных слов, а из словосочетаний. Такие категории и понятия называются концептами. При таком подходе «несвободными» словосочетаниями являются не только идиоматические выражения, но и все устойчивые фразеологические единицы языка и речи (в развитых языках их насчитываются сотни миллионов).

Идея концептуального анализа как неотъемлемой составляющей семантического анализа встречается также в исследованиях В.Ш. Рубашкина и Д.Г. Лахути . В данном разделе кратко излагаются взгляды на вопрос о том, какие задачи должны решаться средствами концептуального семантического анализа.

На вход семантического компонента должен поступить синтаксически размеченный текст. В размеченном тексте должна быть представлена различная информация: идентификаторы понятий, соответствующих слову (термину); указание синтаксического хозяина (всех альтернативных хозяев) и вида синтаксической связи и др.

До передачи в семантический компонент должны быть также опознаны термины-словосочетания, унифицировано представление числовой информации, опознаны собственные имена и т.п. В реальных проектах все эти задачи решаются с той или иной степенью приближения. Можно считать, что профессиональное сообщество пришло к согласию, по крайней мере, в следующих вопросах.

Семантический анализ, с точки зрения используемых методов и средств, должен предусматривать два этапа: а) этап интерпретации грамматически выраженных (синтаксических и анафорических) связей и б) этап распознавания связей, не имеющих грамматического выражения.

Неоднозначности должны разрешаться самим процессом анализа – по критерию степени смысловой удовлетворительности получаемого в каждом варианте результата.

Ключевым пунктом системы семантического анализа является эффективная словарная поддержка.
В этом смысле любая система семантического анализа является тезаурусно ориентированной. Процедуры семантического анализа во всех без исключения случаях опираются на функциональность понятийного словаря. Словарь для поддержки семантического анализа должен оперировать смыслами и, следовательно, описывать свойства и отношения понятий, а не слов. Это концептуальный словарь . В некотором смысле роль концептуального словаря могут выполнять семантические сети, описание которых приведено в следующем разделе.

В семантическом интерпретаторе прежде всего следует специфицировать различаемые типы семантических отношений в тексте: ролевые (связи по валентности предиката), предметно-ассоциативные (отношения между объектами, процессами, значимые в предметной области, – быть частью, иметь местом, быть предназначенным для, быть столицей и т.д.) и др.

Принимаются следующие основные постулаты интерпретации синтаксических связей.

1. Тип устанавливаемого семантического отношения определяется семантическими классами и
в определенных случаях более детальными семантическими характеристиками синтаксического «хозяина» и «слуги».

2. Предлоги рассматриваются не как самостоятельный объект интерпретации, а как дополнительная (семантико-грамматическая) характеристика связи между синтаксическим «хозяином» предлога и управляемым им знаменательным словом.

3. Для разрешения лексической и синтаксической омонимии, фиксируемой синтаксическим анализатором, семантический интерпретатор использует систему эмпирически устанавливаемых предпочтений. Для удобства сравнения предпочтительности вариантов интерпретации им присваиваются числовые ранги. На уровне типов семантических отношений устанавливается следующий порядок предпочтений (порядок перечисления соответствует уменьшению приоритета связи):

– функциональные связи и связи, устанавливающие факт смысловой избыточности;

– ролевые связи, определяемые как обязательные, при наличии семантически согласованного актанта;

– связи кореференции;

– ролевые связи, определяемые как факультативные;

– предметно-ассоциативные связи специфицируемые;

– предметно-ассоциативные связи неспецифицируемые.

Специфицируемые синтаксические связи – это те, которые интерпретатор в состоянии лексикализовать конкретным отношением в предметной области (портовые сооружения ® сооружения, находящиеся в порту); соответственно, неспецифицируемые связи – те, для которых интерпретатору не удается предложить такую конкретизацию и которые интерпретируются общим понятием связан.

В случае обнаружения синтаксической омонимии сочинительных связей предпочтения определяются степенью согласованности семантических характеристик участников синтаксической связи.

Лексические и локальные синтаксические неоднозначности (наличие у слова альтернативных хозяев) обрабатываются в одном переборном механизме. Глобальные варианты синтаксического разбора предложения рассматриваются в переборном механизме следующего уровня. В этом случае сравниваются суммарные веса интерпретации всех связей предложения.

При установлении разных типов отношений интерпретация определяется следующими положениями.

При установлении ролевых отношений значимы и должны учитываться (применительно к русскому языку) следующие грамматические характеристики участников синтаксической связи:

– семантико-синтаксический тип предиката (словарная характеристика);

– грамматическая форма предиката;

– падеж актанта, возможность адъективной формы для актанта по данной валентности;

– возможность предложного управления актантом и способность оформляющего синтаксическую связь предлога выражать отношение по данной валентности; информация о способности предлога служить указателем роли для данной валентности хранится в словарном описании предлога.

Операционально процедура определения возможной роли актанта определяется грамматикой ролевых связей, устанавливающей соответствие вида

(Rf, GFP, TSEMU) ® VAL,

где Rf – имя синтаксической связи; GFP – грамматическая форма предиката; TSEMU – семантико-синтаксический тип предиката; VAL – имя возможной валентности либо отсылка к ролевой функции предлога.

Затем проверяется соответствие семантических характеристик актанта семантическому условию заполнения валентности предиката (соответствующая пара понятий проверяется на объемную совместимость).

Для установления отношения кореференции необходимыми и достаточными являются следующие условия:

– «хозяин» и «слуга» принадлежат семантической категории Объект;

– понятия, соответствующие термам «хозяина» и «слуги», находятся в отношении объемной совместимости;

– в случае предложной связи проверяется способность данного предлога выражать отношение кореференции.

Для установления специфицируемых предметно-ассоциативных отношений необходимыми и достаточными являются следующие условия:

– понятия, соответствующие термам «хозяина» и «слуги», находятся в отношении объемной несовместимости либо (в случае их совместимости) эти термы синтаксически связаны через предлог, не способный выражать отношение кореференции;

– с парой термов «хозяин – слуга» словарно ассоциировано некоторое предметное отношение
(<автомобиль, кузов> ® иметь частью) и/или (если связь предложная) предметное отношение ассоциировано с предлогом и падежом.

Для установления неспецифицируемых предметно-ассоциативных отношений необходимым и достаточным является истинность первого и ложность второго условия.

Анализ «по образцу» (прецедентный анализ) , основанный на использовании корпуса предварительно размеченных текстов, приобретает все большее значение. Разумно построенная система анализа должна обеспечивать не только извлечение знаний из конкретного текста, но и накопление результатов как на синтаксическом, так и на семантическом уровне – для использования их далее в качестве прецедентов.

Одним из наиболее масштабных и значимых проектов, осуществляемых в настоящее время, является создание Национального корпуса русского языка. В нем участвует большая группа лингвистов Москвы, Санкт-Петербурга, Казани, Воронежа, Саратова и других научных центров России.

Национальный корпус русского языка – коллекция электронных текстов, снабженных обширной лингвистической и метатекстовой информацией. Корпус представляет все разнообразие стилей, жанров и вариантов русского языка XIX–XX вв. В Национальном корпусе русского языка в настоящее время используются пять типов разметки: метатекстовая, морфологическая (словоизменительная), синтаксическая, акцентная и семантическая. Не будем подробно рассматривать все имеющиеся виды разметок, остановимся лишь на семантической разметке.

При семантической разметке большинству слов в тексте приписываются один или несколько семантических и словообразовательных признаков, например, «лицо», «вещество», «пространство», «скорость», «движение» и пр. Разметка текстов осуществляется автоматически с помощью программы Semmarkup (автор А.Е. Поляков) в соответствии с семантическим словарем корпуса. Поскольку ручная обработка семантически размеченных текстов очень трудоемка, семантическая омонимия в корпусе не снимается: многозначным словам приписываются несколько альтернативных наборов семантических признаков.

В основу семантической разметки положена система классификации русской лексики, принятая в базе данных «Лексикограф», которая разрабатывалась с 1992 г. в Отделе лингвистических исследований ВИНИТИ РАН под руководством Е.В. Падучевой и Е.В. Рахилиной. Для корпуса был существенно увеличен словник, расширен состав и усовершенствована структура семантических классов, добавлены словообразовательные признаки.

Словник семантического словаря базируется на морфологическом словаре системы «Диалинг» (общим объемом порядка 120 тыс. слов), представляющим собой расширение грамматического словаря русского языка А.А. Зализняка. Текущая версия семантического словаря включает слова знаменательных частей речи: существительные, прилагательные, числительные, местоимения, глаголы и наречия.

Лексико-семантическая информация, приписываемая произвольному слову в тексте, состоит из трех групп помет:

– разряд (например, имя собственное, возвратное местоимение);

– собственно лексико-семантические характеристики (например, тематический класс лексемы, признаки каузативности, оценки);

– деривационные (словообразовательные) характеристики (например, «диминутив», «отадъективное наречие»).

Лексико-семантическая информация имеет различную структуру для разных частей речи. Кроме того, каждый из разрядов существительных – имена предметные, непредметные и собственные – имеет свою структуру помет.

Собственно лексико-семантические пометы сгруппированы по следующим полям:

– таксономия (тематический класс лексемы) – для имен существительных, прилагательных, глаголов и наречий;

– мереология (указание на отношения «часть – целое», «элемент – множество») – для предметных и непредметных имен;

– топология (топологический статус обозначаемого объекта) – для предметных имен;

– каузация – для глаголов;

– служебный статус – для глаголов;

– оценка – для предметных и непредметных имен, прилагательных и наречий.

Тематические классы глаголов

Как особое направление в изучении семантики русского языка рассматриваются также исследования Е.В. Падучевой. Наиболее интересными являются работы относительно тематических классов русских глаголов. Тематический класс объединяет слова с общим семантическим компонентом, который занимает центральное место в их смысловой структуре. Различают, например, фазовые глаголы, глаголы восприятия, глаголы знания, глаголы эмоций, глаголы принятия решения, речевых действий, движения, глаголы звука, бытийные глаголы и др.

Слова одного тематического класса имеют некоторый нетривиальный общий компонент в толковании. Тематический класс важен по нескольким причинам. Во-первых, тематический класс часто имеет характерные проявления в синтаксисе – например, у класса обычно есть характерный участник.
Во-вторых, члены одного тематического класса склонны иметь один и тот же набор семантических дериватов, то есть зависимых от него понятий.

В статье приведен наиболее полный перечень частных видовых значений глаголов несовершенного вида. Различают следующие видовые значения: актуально-длительное (процесс или состояние длится в момент наблюдения); процессное (то есть просто длящееся); постоянно-непрерывное (значение постоянного свойства или соотношения); узуальное (значение узуального, то есть общепринятого, повторяющегося действия или события); потенциальное; многократное (но не узуальное и не потенциальное); общефактическое непредельное (значение прекратившегося состояния или непредельного процесса); общефактическое результативное (действие достигло предела); общефактическое двунаправленное (результат был достигнут, но аннулирован противоположно направленным действием); общефактическое нерезультативное (неизвестно, достигло ли действие своего предела).

В работе анализируются отпредикатные имена, то есть существительные, образованные от глаголов и прилагательных, такие как борьба, приход, отчаяние, скупость. В результате удается различить процессы, события, состояния и свойства.

Например, имена процессов допустимы в контексте глаголов со значением «протекать», «идти», то есть «иметь место» (идет беседа, происходит забастовка, обновление). Частная разновидность процессов – совершающиеся действия, то есть целенаправленные процессы с активным субъектом, такие как борьба, проверка, но не такие, как купание, бегство, восстание, прогулка, сон, курение. Имена действия допустимы в контексте глаголов со значением «производить», «вести»: слежку осуществляла группа агентов; они производят прием (замену, отбор); мы ведем расследование.

Все имена процессов употребляются в контексте фазовых глаголов со значением «начинаться», «кончаться», «продолжаться»: началась борьба (дождь, бой); кончилось преследование инакомыслящих; продолжается посадка (осада). Имена действий допустимы в контексте фазовых глаголов со значением «начинать», «кончать», «продолжать»: вступил в переговоры; закончил проверку тетрадей; прервал чтение; принялся за, приступил к, прекратил (выдачу). Контекст фазового глагола является диагностическим для имен процессов, в противоположность именам событий.

Имена событий употребляются в контексте глаголов со значением «произошло», «случилось»: произошло землетрясение. События отличаются от процессов тем, что имеют ретроспективного наблюдателя. Наблюдатель процесса синхронный, поэтому, если имеем процесс, то глагол несовершенного вида, а если событие, то совершенного.

Мы опустим множество других деталей, касающихся различий между процессами, событиями, состояниями и свойствами, отметив лишь, что прикладной потенциал данных исследований еще предстоит раскрыть.

Ниже приведен список глаголов восприятия, обозначенный Е.В. Падучевой как один из наиболее подробно изученных тематических классов. Казалось бы, чтобы установить принадлежность глагола к тематическому классу восприятий, достаточно убедиться в том, что его семантическая формула включает компонент «восприятие». Однако все не так просто. Дело в том, что перцептивный компонент легко входит в семантику глаголов самых разных классов. Восприятие реальное перетекает в восприятие ментальное.

1. Глаголы движения и состояния, предполагающие наблюдателя:

а) глаголы наблюдаемого движения: мелькать, промелькнуть, проступить, проскользнуть;

б) глаголы наблюдаемого состояния: белеть, торчать, маячить; расстилаться, высовываться, выбиваться, раскинуться, разверзнуться, выступить;

в) глаголы эмиссии света, запаха, звука: блестеть, мерцать, светиться, пахнуть, вонять, звучать.

2. Предполагает наблюдателя глагол раздаться (как в раздался звонок), но и в следующих глаголах тоже есть перцептивный компонент: заглохнуть, заглушить, затмить, смолкнуть, умолкнуть, стихнуть, сливаться (как в гимнастерка и серые штаны почти сливались с землей).

3. Субъект восприятия (или наблюдатель) – обязательный участник ситуаций, выражаемых каузативными глаголами: выразить, выказать (он выказал мне свое расположение); выделить, выявить, оттенить, высветить, запечатлеть, заслонить, обнажить, обозначить (границы), открыть, отметить, отобразить; и их декаузативами (выразиться, выявиться, выделиться, запечатлеться, обнажиться, обозначиться, открыться).

4. Есть много глаголов, описывающих идентификацию, которая требует участия органов чувств: идентифицировать, дифференцировать, опознать, отличить, отождествить, различить (очертания), распознать, разобрать (как в не разбираю второй буквы).

5. Многие глаголы включают перцептивный компонент, но обозначают вполне специфическое действие или деятельность, для которой главное – цель, а не участие восприятия в ее достижении: досмотреть («произвести досмотр»), зарегистрировать, искать, разыскать, отыскать, выискать, исследовать, изобразить, обрисовать, отследить, проследить, выследить, охранять, подкараулить, просвечивать, спрятать(ся), скрыться, шпионить.

6. Любой глагол передачи и получения информации, например, писать или читать, предполагает наличие сигнала, который должен быть воспринят органами чувств.

7. Глаголы показать и скрыть, поскольку в их толкование входит перцептивный компонент, также можно отнести к глаголам восприятия.

8. К глаголам восприятия, помимо прочего, относятся ослепнуть – слепнуть (и ослепить в одном из значений). Они описывают утрату органа зрения, в результате чего способность видеть утрачивается навечно. Однако сюда не относится глагол очнуться, который обозначает временную утрату способности воспринимать с ее последующим возвращением.

9. Некоторые стилистически окрашенные глаголы восприятия: впериться, воззриться, вылупиться, глазеть, пялиться, узреть, застукать, засветиться.

10. Тематическая классификация ориентируется на исходные значения слов. Между тем многие глаголы имеют перцептивное значение в качестве производного; в частности, бдеть, столкнуться (с проблемой), проникнуть (в тайну), выступить. Например, Белые здания внезапно выступили из темноты.

11. Другие аналогичные слова, у которых значение восприятия производное или контекстно обусловленное, как у бросить (взгляд, взор), броситься (в глаза), обратить (взор, внимание), пробежать (глазами), впиться (взглядом), скользить (взглядом).

12. Глаголы маркированных способов действия:

а) начинательные: засквозить, забелеть, зазвучать;

б) финитивные: досмотреть, дослушать и подсмотреть, подслушать;

в) сатуративные: насмотреться, налюбоваться, наслушаться;

г) глаголы полной поглощенности действием: засмотреться – засматриваться, заглядеться – заглядываться;

д) специально-результативные: высмотреть – высматривать, выследить – выслеживать, отследить – отслеживать;

е) прерывисто-смягчительные: поглядывать, послеживать; семельфактивные: глянуть.

Глаголы восприятия, как и другие тематические классы, располагают своими, свойственными именно этому классу моделями семантической деривации.

13. Характерным является семантический переход – от восприятия к ментальному значению. Производное ментальное значение развивается, например, у глаголов видеть, смотреть, замечать, рассматривать (как намек; и мы рассматриваем ваше предложение), чувствовать, казаться, обнаружить, слышать, воображать, столкнуться, следить, показаться; представляться, видеться (та же неоднозначность у существительного взгляд):

а) От прилавка ему хорошо виделось клубное крылечко (зрительное значение);

б) Мне видится это так (ментальное значение).

14. Глагол свидетельствовать этимологически предполагает видение, но в контексте Это свидетельствует о его незаурядном таланте он имеет ментальное значение; пролить свет значит «сделать более понятным», хотя свет нужен для того, чтобы видеть. Глагол предвкушать вообще утратил компонент, связанный с вкусовым восприятием, и стал ментальным.

15. Производное ментальное значение возникает и у каузативных глаголов. Так, показать – глагол восприятия, но может иметь и значение «доказать», ментальное. Интересно, что в числе производных от видеть есть и глаголы знания, и глаголы мнения:

а) я вижу, ты молчишь (знание);

б) он видит в этом препятствие (мнение).

16. Глагол оказаться совмещает перцептивное значение (Его там не оказалось) с ментальным (Оказалось, он здоров).

17. Производное значение речи развивает глагол заметить; оно проявляет себя в сочетаемости с наречиями: это ты верно заметил («верно сказал»).

18. Глаголам послушать, слушать, послушаться, внять свойственна многозначность «воспринять» – «подчиниться».

19. Регулярным, то есть повторяющимся, является также семантический переход смотреть ® относиться: я на это смотрю просто (отношусь просто); смотреть сквозь пальцы (потворствовать); несмотря на (безотносительно к).

20. Многозначность смотреть ® относиться свойственна глаголу коситься: а) (смотреть искоса, сбоку); б) (смотреть косо, относиться с подозрением, выражать взглядом подозрительное отношение).

21. Переход видеть ® иметь представлен примерами найти, потерять.

22. Переход от восприятия к межличностному контакту отмечается у глаголов встречаться, заглянуть (на огонек), увидеться.

23. Смысл видеть может выветриваться до идеи простого контакта с объектом, то есть пребывания в том же месте (Эти стены видели многое; Крым всегда будет рад вас видеть).

24. Глаголам возникнуть и исчезнуть свойственна неоднозначность быть видимым – существовать. Аналогичная неоднозначность у обозначиться – обозначаться; у теряться: например, Тропинка терялась в кустах (переставала быть видимой) и Живость движений понемногу терялась (переставала существовать); у совершенного вида пропасть (хотя несовершенный вид пропадать значит только не быть видимым: где ты пропадал?). В математическом языке найдется X значит существует X.

25. Семантическое понятие восприятия часто соседствует с перемещением: столкнуться, наткнуться, напороться, нарваться; попасться (Мне попался белый гриб).

Следствием перемещения может быть, наоборот, выход из поля зрения, как у скрыться, деться, задеваться.

Интересно, что для глаголов, выражающих основные виды восприятия – зрение, слух, обоняние, осязание, вкус, – можно выявить единую парадигму семантических дериватов исходной лексемы, причем она будет в существенной степени одинаковой для многих языков, что свидетельствует о древности данной лексики и данных конструкций.

Существенной в данном подходе является идея разделять понятия языка на некоторые семантические группы с учетом того, что эти понятия имеют некоторый нетривиальный общий смысловой компонент. Элементы таких групп склонны иметь один и тот же набор зависимых понятий. Словарь для поддержки семантического анализа должен оперировать смыслами и, следовательно, описывать свойства и отношения понятий, а не слов. Остается вопрос, как правильно структурировать и представлять информацию в подобных словарях, чтобы поиск по ним был удобным и быстрым, а кроме того, получалось учитывать изменения в естественном языке (исчезновение старых и возникновение новых понятий).

При обсуждении проблем семантики часто упоминают принцип композициональности. Он утверждает, что смысл сложного выражения определяется смыслами его составных частей и правилами, применяемыми для их объединения. Поскольку предложение состоит из слов, получается, что его смысл можно представить набором значений слов, входящих в него. Но не все так просто. Смысл предложения также опирается на порядок слов, фразирование и отношения между словами в предложении, то есть учитывает синтаксис.

Как видим, концептуальные диаграммы зависимостей позволяют утверждать, что в некоторых случаях принцип композициональности нарушается. Ошибочно утверждать, что смысл словосочетаний и фраз может быть выражен через смыслы составляющих их слов. Это не всегда верно. Однако главная проблема такого подхода заключается в том, что выделение тематических классов и составление семантических словарей чрезвычайно трудоемкий процесс, сильно зависящий от индивидуального восприятия и интерпретации понятий конкретным человеком.

Сетевые модели представления знаний

Тезаурусы, семантические сети, фреймовые и онтологические модели

Тезаурус – разновидность словаря общей или специальной лексики, в котором указаны семантические отношения между лексическими единицами. В отличие от толкового словаря тезаурус позволяет выявить смысл не только с помощью определения, но и посредством соотнесения слова с другими понятиями и их группами, благодаря чему может использоваться для наполнения баз знаний систем искусственного интеллекта.

В тезаурусах обычно используются следующие основные семантические отношения: синонимы, антонимы, гипонимы, гиперонимы, меронимы, холонимы и паронимы.

Синонимы – слова одной части речи, различные по звучанию и написанию, но имеющие похожее лексическое значение (смелый – храбрый, бесстрашный).

Антонимы – это слова одной части речи, различные по звучанию и написанию, имеющие прямо противоположные лексические значения (добрый – злой).

Гипоним – понятие, выражающее частную сущность по отношению к другому, более общему понятию (животное – собака – бульдог).

Гипероним – слово с более широким значением, выражающее общее, родовое понятие, название класса предметов, свойств или признаков (бульдог – собака – животное).

Гипероним является результатом логической операции обобщения, тогда как гипоним – ограничения.

Мероним – понятие, которое является составной частью другого (автомобиль – двигатель, колесо, капот).

Холоним – понятие, которое является целым над другими понятиями (двигатель, колесо, капот – автомобиль).

Меронимия и холонимия как семантические отношения являются взаимно обратными друг другу, так же, как гипонимия и гиперонимия.

Паронимы – слова, сходные по форме, но различающиеся по смыслу (индеец – индиец).

Примером тезауруса является WordNet . Базовой словарной единицей WordNet является синонимический ряд (синсет), объединяющий слова со схожим значением. Синсеты состоят из слов, принадлежащих той же самой части речи, что и исходное слово. Каждый синсет сопровождается небольшой формулировкой (дефиницией), разъясняющей его значение. Синсеты связаны между собой различными семантическими отношениями, например, гипонимии, гиперонимии и др. Пример со словом pen (ручка) приведен на рисунке 1. Видно, что в словаре для этого слова имеются пять различных значений, оно относится к разряду письменных принадлежностей и имеет семь родственных слов: карандаш, маркер, мел для доски, восковой мелок и др.

WordNet содержит приблизительно 155 тысяч различных лексем и словосочетаний, организованных в 117 тысяч синсетов. Вся БД разбита на три части: существительные, глаголы и прилагательные/наречия. Слово или словосочетание может находиться более чем в одном синсете и принадлежать более чем одной категории части речи. Более подробная информация о количестве уникальных слов, синсетов и пар «слово-синсет» в базе WordNet дана в таблице 1.

Преимущества WordNet перед остальными похожими ресурсами – его открытость, доступность, наличие большого количества различных семантических связей между синсетами. Доступ к WordNet выполняется непосредственно с помощью браузера (локально или через Интернет) или библиотек на С.

Существуют реализации WordNet для других языков (около 16). Например, для европейских языков создан EuroWordNet, связь между различными языковыми версиями в котором осуществляется через специальный межъязыковой индекс. Ведутся разработки WordNet и для русского языка. Необходимо отметить, что существуют методы предметной классификации синсетов WordNet, то есть определение областей знаний, в которых они употребляются. Подобная информация может служить впоследствии для сокращения количества возможных значений слов, если известна тематика обрабатываемого документа, тем самым позволяя уменьшить значение ошибки при принятии неверного значения слова.

Семантическая сеть – модель предметной области, имеющая вид ориентированного графа, вершины которого соответствуют объектам предметной области, а дуги (ребра) задают отношения между ними . Объектами могут быть понятия, события, свойства, процессы. Таким образом, семантическая сеть отражает семантику предметной области в виде понятий и отношений. Причем в качестве понятий могут быть как экземпляры объектов, так и их множества.

Семантические сети возникли как попытка визуализации математических формул. За визуальным представлением семантической сети в виде графа стоит математическая модель, в которой каждая вершина соответствует элементу предметного множества, а дуга – предикату. На рисунке 2 представлен пример семантической сети, взятый из Википедии .

Терминология, использующаяся в этой области, разнообразна. Чтобы добиться некоторой однородности, узлы, соединенные дугами, принято называть графами, а структуру, где имеется целое гнездо из узлов или где существуют отношения различного порядка между графами, называть сетью. Помимо терминологии, использующейся для пояснения, также различаются способы изображения. Некоторые используют кружки вместо прямоугольников; некоторые пишут типы отношений над или под дугами, заключая или не заключая их в овалы; некоторые используют аббревиатуры вида O или А для обозначения агента или объекта; некоторые используют различные типы стрелок.

Самые первые семантические сети были разработаны в качестве языка-посредника для систем машинного перевода. Последние версии семантических сетей становятся более мощными и гибкими и составляют конкуренцию фреймовым системам, логическому программированию и другим языкам представления знаний.

Несмотря на различную терминологию, разнообразие методов представления кванторов общности и существования и логических операторов, разные способы манипулирования сетями и правила вывода, можно выделить существенные сходства, присущие почти всем семантическим сетям:

– узлы семантических сетей представляют собой концепты предметов, событий, состояний;

– различные узлы одного концепта относятся к различным значениям, если для них не помечено, что они относятся к одному концепту;

– дуги семантических сетей создают отношения между узлами-концептами, пометки над дугами указывают на тип отношения;

– некоторые отношения между концептами представляют собой семантические роли, такие как «агент», «объект», «реципиент» и «инструмент»; другие означают временные, пространственные, логические отношения и отношения между отдельными предложениями;

– концепты организованы по уровням в соответствии со степенью обобщенности, наподобие иерархии гиперонимов в WordNet, например, сущность ® живое существо ® животное ® плотоядное.

Заметим, что среди семантических отношений, используемых для описания сетей, могут быть не только семантические отношения, используемые в тезаурусах, но и другие виды связей: функциональные (определяемые обычно глаголами производит, влияет, …), количественные (больше, меньше, равно, …), пространственные (далеко от, близко от, под, над, …), временные (раньше, позже, в течение, …), атрибутивные (иметь свойство, иметь значение), логические (И, ИЛИ, НЕ) и пр.

Например, семантика предложения У Иванова есть черный BMW может быть представлена в виде семантической сети, приведенной на рисунке 3.

Несмотря не некоторые различия, сети удобны для чтения и обработки компьютером, являются наглядным и достаточно универсальным средством представления семантики естественного языка. Однако их формализация в конкретных моделях представления, использования и модификации знаний оказывается достаточно трудоемкой, особенно при наличии множественных отношений между ее элементами.

Рассмотрим, например, некоторую сеть, описывающую высказывание Настя попросила книгу у Даши. Допустим, можно приписать приведенным объектам свойства: Настя – «старательная», Даша – «любознательная». Между этими объектами есть связь (через книгу). Но, кроме нее, есть много других связей, которые существуют в реальном мире: социальный статус (студентки, подруги – необязательно между собой), родственные отношения (у каждой есть родители и/или другие родственники) и т.д. Получается, что даже для такого простого примера сеть способна разрастись до большого размера и, как следствие, поиск вывода в ней будет слишком сложным.

В сложных семантических сетях, включающих множество понятий, процесс обновления узлов и контроль связей между ними, как видим, усложняют процедуру обработки информации. Стремление устранить эти недостатки послужило причиной появления особых типов семантических сетей, таких как фреймовые модели.

Фреймовые модели представления знаний были предложены М. Минским .

Фреймом называется структура для описания понятия или ситуации, состоящая из характеристик этой ситуации и их значений . Фрейм можно рассматривать как фрагмент семантической сети, предназначенный для описания понятий со всей совокупностью присущих им свойств. Особенность фреймовых моделей представления знаний состоит в том, что все понятия, описываемые в каждом из узлов модели, определяются набором атрибутов и их значениями, которые содержатся в слотах фрейма < имя фрейма, слот 1, слот 2, …, слот N >. Графически это выглядит аналогично семантической сети, но принципиальное отличие заключается в том, что каждый узел во фреймовой модели имеет обобщенную структуру, состоящую из множества слотов, каждый из которых имеет имя, указатель наследования, указатель типа данных и значение.

Слот – это атрибут, связанный с узлом в модели, основанной на фреймах, он является составляющей фрейма. Имя слота должно быть уникальным в пределах фрейма. Указатель наследования показывает, какую информацию об атрибутах слотов во фрейме верхнего уровня наследуют слоты с теми же именами во фрейме более низкого уровня. Указатель типа данных содержит информацию о типе данных, включаемых в слот. Обычно используются следующие типы данных: указатель на имя фрейма верхнего уровня, вещественное число, целое число, текст, список, таблица, присоединенная процедура и др. Значением слота может быть экземпляр атрибута, другой фрейм или фасет, оно должно соответствовать указанному типу данных и условию наследования. Помимо конкретного значения, в слоте могут храниться процедуры и правила, которые вызываются при необходимости вычисления этого значения. Таким образом, слот может содержать не только конкретное значение, но и имя процедуры, позволяющей вычислить его по заданному алгоритму, а также одну или несколько продукций, с помощью которых это значение определяется. В слот может входить не одно, а несколько значений. Иногда этот слот включает компонент, называемый фасетом, который задает диапазон или перечень его возможных значений. Фасет указывает также граничные значения заполнителя слота. Чаще всего со слотами связываются процедуры добавления и удаления информации, они могут следить за приписыванием информации к данному узлу и проверять, что при изменении значения производятся соответствующие действия.

Различают фреймы-образцы (прототипы), хранящиеся в базе знаний, и фреймы-экземпляры, которые создаются для отображения реальных ситуаций на основе поступающих данных. Фреймовые модели являются достаточно универсальными, поскольку позволяют отразить все многообразие знаний о мире через фреймы-структуры (для обозначения объектов и понятий: заем, залог, вексель), фреймы-роли (менеджер, кассир, клиент), фреймы-сценарии (банкротство, собрание акционеров, празднование именин), фреймы-ситуации (тревога, авария, рабочий режим устройства) и др. Для представления знаний в виде сети фреймов существуют специальные языки и программные средства: FRL (Frame Representation Language), KRL (Knowledge Representation Language), фреймовая оболочка Kappa, PILOT/2 и другие.

Важнейшим свойством теории фреймов является заимствованное из теории семантических сетей наследование свойств. И во фреймах, и в семантических сетях наследование происходит по ISA. Слот ISA указывает на фрейм более высокого уровня иерархии, откуда неявно наследуются, то есть переносятся, значения аналогичных слотов.

Основным преимуществом фреймов как модели представления знаний является соответствие современным представлениям об организации долговременной памяти человека, а также ее гибкость и наглядность. Достоинства фреймовых моделей представления знаний проявляются в том случае, если родовидовые связи изменяются нечасто и предметная область насчитывает немного исключений.

К недостаткам фреймовых моделей относят их относительно высокую сложность , что проявляется в снижении скорости работы механизма вывода и увеличении трудоемкости внесения изменений в сформированной иерархии. Поэтому при разработке фреймовых систем большое внимание уделяется наглядным способам отображения и эффективным средствам редактирования фреймовых структур.

Можно заметить, что объектно-ориентированный подход является развитием фреймового представления. В этом случае шаблон фрейма можно рассматривать как класс, экземпляр фрейма – как объект. Языки объектно-ориентированного программирования предоставляют средства создания классов и объектов, а также средства для описания процедур обработки объектов (методы). Однако фреймовые модели не позволяют организовать гибкий механизм логического вывода, поэтому фреймовые системы либо представляют собой объектно-ориентированные БД, либо требуют интеграции с другими средствами обработки знаний, например, логическими моделями.

В инженерии знаний под онтологической моделью понимается детальное описание некоторой предметной или проблемной области, которое используется для формулирования утверждений общего характера. Онтологии позволяют представить понятия в таком виде, пригодном для машинной обработки.

В центре большинства онтологий находятся классы, описывающие понятия предметной области. Атрибуты описывают свойства классов и экземпляров. Здесь прослеживаются аналогии с фреймовым подходом к формализации знаний. Многие понятия и принципы реализации, а также графическая форма представления на начальном этапе структуризации являются в онтологиях сходными с семантическими сетями. Основным отличием является ориентация онтологий на использование непосредственно компьютером, то есть структуры данных описаны не на естественном языке (как это принято в семантических сетях и тезаурусах), а на специальном формальном языке. С тезаурусами онтологии тоже имеют много общего. Но в отличие от них для онтологических моделей необходимыми требованиями являются внутренняя полнота, логическая взаимосвязь и непротиворечивость используемых понятий. В тезаурусах эти требования могут не выполняться. Для описания онтологий используются такие формальные языки, как RDF, OWL, KIF, CycL, OCML и другие.

Обычно выделяют следующие основные элементы онтологий:

– экземпляры;

– классы объектов (понятий);

– атрибуты (описывают свойства классов и экземпляров);

– функции (описывают зависимости между классами и экземплярами);

– аксиомы (дополнительные ограничения).

Специализированные (предметно-ориентированные) онтологии – это представление какой-либо области знаний или части реального мира. В такой онтологии содержатся специальные для этой области значения терминов. К примеру, слово поле в сельском хозяйстве означает участок земли, в физике – один из видов материи, в математике – класс алгебраических систем.

Общие онтологии используются для представления понятий, общих для большого числа областей. Такие онтологии содержат базовый набор терминов, глоссарий или тезаурус, используемый для описания терминов предметных областей.

Современные онтологические модели являются модульными, то есть состоят из множества связанных между собой онтологий, каждая из которых описывает отдельную предметную область или задачу. Онтологические модели не являются статичными, они постоянно меняются.

Если использующая специализированные онтологии система развивается, то может потребоваться объединение онтологий. Преимущественным недостатком онтологических моделей является сложность их объединения. Онтологии даже близких областей могут быть несовместимы друг с другом. Разница может появляться из-за особенностей местной культуры, идеологии или вследствие использования другого языка описания. Объединение онтологий выполняют как вручную, так и в полуавтоматическом режиме. В целом это трудоемкий, медленный и дорогостоящий процесс.

Онтологические модели широко применяются в системах, основанных на знаниях: экспертных системах и системах поддержки принятия решений. Интересный способ представления знаний о времени с учетом неопределенности в онтологиях описан в работе А.Ф. Тузовского .

В настоящее время довольно перспективными и широко применяемыми на практике технологиями представления знаний являются технологии Semantic Web. Центральным понятием Semantic Web является онтология – модель предметной области, состоящая из множества понятий, множества экземпляров понятий и множества отношений (свойств). Множество понятий и отношений между ними определяет общую схему хранения данных, представленных как множество утверждений об экземплярах понятий, или аксиом онтологии. Такие простые утверждения, называемые триплетами, имеют вид «субъект-предикат-объект». Набор правил, задаваемых пользователем, загружается в систему логического вывода, которая на основе содержащихся в онтологии утверждений создает согласно этим правилам новые экземпляры понятий и отношений онтологии.

Одной из наиболее существенных проблем как для представления знаний в контексте времени, так и для представления знаний в целом является представление знаний о времени и об изменениях знаний с его течением. Однако большинство применяемых на практике языков описания знаний основываются на логике предикатов первого порядка и используют унарные или бинарные отношения. К таким языкам, например, относятся OWL и RDF. В этом случае для описания бинарных отношений с учетом времени требуется вводить в отношения дополнительный параметр, соответствующий времени. При этом бинарные отношения превращаются в тернарные и выходят за рамки описательных возможностей языка.

Еще одной важной задачей является описание знаний о времени с учетом возможной неполноты этих знаний. Например, описание высказываний вида: «событие A произойдет когда-нибудь в будущем». Эта задача обычно решается в рамках модальных темпоральных логик, например LTL, при помощи определенных модальных операторов. Но, поскольку язык описания знаний OWL основан на дескриптивной логике, воспользоваться таким решением для OWL-онтологий становится невозможно.

В своей работе А.Ф. Тузовский предлагает представить модель описания знаний о времени в следующем виде:

< TU, VU, TP, F, Rul >, где

1) TU – множество моментов времени TU = {T È {tØ}}, где T – линейно упорядоченное множество, имеющее мощность континуума, на котором задана бинарная операция вычитания T ´ T ® R+, а tØ – особый элемент, соответствующий «неопределенному моменту времени»;

2) VU – множество переменных, обозначающих элементы множества TU, а также особая переменная tN, соответствующая текущему моменту времени; значение переменной tN постоянно меняется, отражая ход времени в некоторой системе, для описания временного контекста которой используется предлагаемый подход;

3) TP – множество промежутков времени; промежуток времени соответствует упорядоченной паре t = < ti1, ti2 >, где ti1 и ti2 – такие элементы множества VU, что ((ti1 £ ti2) Ù (ti1 ¹ tØ) Ù (ti2 ¹ tØ)) Ú (ti1 = tØ) Ú
(ti2 = tØ); таким образом, промежуток времени соответствует некоторому участку на временной шкале, причем его границей может быть некоторый момент времени, текущий момент времени (переменная tN) либо неопределенный момент времени tØ, при этом промежуток времени с совпадающими границами (ti1 = ti2) соответствует некоторому моменту времени;

4) F – множество предикатов, описывающих свойства промежутков времени, а также качественные отношения между ними;

5) Rul – множество правил вида (G ® H) и (G « H), описывающих базовые механизмы логического вывода, в том числе ограничения на значения предикатов F, а также определенность границ промежутков времени.

Понятие промежутка времени требуется для описания некоторых интервалов времени, точные границы которых неизвестны до наступления определенного состояния модели. Можно сказать, что каждый промежуток времени описывает некоторый интервал времени, точные границы которого пока неизвестны. При этом может быть доступна информация о том, в каких пределах этот интервал гарантированно расположен на временной шкале, а точные границы интервала, описываемого промежутком времени, могут стать известны в будущем. Поэтому вводятся две разновидности границ промежутка времени: точная и гарантированная . Для определения двух видов границ служат предикаты EL (exactleft), ER (exactright), GL (guaranteedleft) и GR (guaranteedright), определяющие точную левую/правую и гарантированную левую/правую границы промежутка времени, соответственно. Например, предикат EL (ti , ti1) соответствует утверждению «точная левая граница промежутка ti – момент времени ti1». Для простоты вид границы промежутка времени можно обозначать при помощи различных скобок: промежуток полностью определенный (обе его границы являются точными); промежуток .

Агенс – одушевленный инициатор и контролер действия.

Адресат – получатель сообщения (может объединяться с Бенефактивом).

Бенефактив (Реципиент, Посессор) – участник, чьи интересы косвенно затронуты в процессе ситуации (получает пользу или вред).

Инструмент – стимул эмоции или участник, с помощью которого осуществляется действие.

Источник – место, из которого осуществляется движение.

Контрагент – сила или сопротивляющаяся среда, против которой осуществляется действие.

Объект – участник, который передвигается или изменяется в ходе события.

Пациенс – участник, претерпевающий существенные изменения.

Результат – участник, который появляется в результате события.

Стимул – внешняя причина или объект, вызывающие это состояние.

Цель – место, в которое осуществляется движение.

Экспериенцер – участник, испытывающий внутреннее состояние, не приводящее к внешним изменениям (носитель чувств и восприятий).

Эффектор – неодушевленный участник, часто природная сила, вызвавший изменение в состоянии Пациенса.

В соответствии с числом аргументов и их семантическими свойствами множество глагольных лексем можно разбить на классы. Например, рассмотрим следующие ролевые типы глаголов: глаголы физического воздействия (рубить, пилить, резать); глаголы восприятия (видеть, слышать, чувствовать); глаголы способа речи (кричать, шептать, бормотать). Внутри каждого класса существует более точное деление. Среди глаголов физического воздействия похожую семантическую предикатно-аргументную структуру имеют глаголы вида глагол (Агенс, Инструмент, Объект): break – разбить, bend – согнуть, fold – загнуть, shatter – разбить вдребезги, crack – расколоть и др. Другая предикатно-аргументная структура характерна для глаголов вида глагол (Агенс, Инструмент, Цель): hit – ударить, slap – шлепнуть, strike – ударить, bump – ударить (обо что-то), stroke – погладить и др.

Можно заметить, что существуют корреляции между морфологическими падежами, предлогами, синтаксическими ролями, с одной стороны, и семантическими ролями, с другой стороны, например, cut with a knife, work with John, spray with paint. Кроме того, следует учитывать, что у одного предикатного слова не может быть двух актантов с одной и той же семантической ролью. Различия в наборах ролей затрагивают в основном периферийные семантические роли (Контрагент, Стимул, Источник) или сводятся к объединению/фрагментации ядерных ролей (Агенс vs. Агенс и Эффектор; Адресат vs. Адресат, Реципиент и Бенефактив; Пациенс/Тема/Объект vs. Пациенс, Тема и Результат).

В своей работе Ч. Филлмор даже предложил правило опосредованного отображения семантических ролей в синтаксические: если среди аргументов имеется Агенс, он становится подлежащим; в отсутствие Агенса, если есть Инструмент, он становится подлежащим; в отсутствие Агенса и Инструмента подлежащим становится Объект. Отсюда естественным образом возникает иерархия семантических ролей. Наиболее известные иерархии семантических ролей: Агенс > Инструмент > Пациенс; Агенс > Источник > Цель > Инструмент > Тема > Место; Агенс > Бенефактив > Экспериенцер > Инструмент > Тема > Место и некоторые др. Иерархия семантических ролей строится таким образом, чтобы можно было отразить степень тематической принадлежности аргументов (топикальность) так, что на левом конце иерархии располагаются прагматически наиболее важные семантические роли, а на правом – семантические роли, которым не свойственна высокая топикальность.

Первоначально семантические роли предполагалось считать примитивами, не подверженными дальнейшему анализу, который мог бы выявить их внутреннюю структуру. Однако в таком случае возникает ряд проблем. Во-первых, в результате все более тщательного семантического и синтаксического анализа происходит ничем не ограниченное увеличение списка ролей . Во-вторых, неструктурированные списки ролей не позволяют делать предсказания о возможных ролевых типах глаголов и объяснять отсутствие незасвидетельствованных типов. Поэтому в теории семантических ролей было предложено определять роли в терминах различительных признаков или проторолей. Например, Д. Даути предлагает выделить следующие свойства протороли Агенс: волитивно вовлечен в событие или состояние; является сознательным и/или воспринимающим участником; инициирует событие или изменения состояния другого участника; движется (по отношению к точке пространства или другому участнику); существует независимо от события, обозначенного глаголом.

К сожалению, в настоящий момент не удается установить взаимно-однозначное соответствие между семантическими ролями и падежами, то есть с функциональной точки зрения категория падежа является неоднородной. Ситуация осложняется еще и тем, что сами роли нетривиально связаны между собой, а в естественных языках распространены такие генеративные приемы, как метафора и метонимия, которые порождают множество новых смыслов и в принципе не могут быть отражены в статическом лексиконе.

Логические модели представления знаний

Основная идея подхода при построении логических моделей представления знаний состоит в том, что вся информация, необходимая для решения прикладных задач, рассматривается как совокупность фактов и утверждений, которые представляются в виде формул в некоторой логике. Знания отображаются совокупностью таких формул, а получение новых знаний сводится к реализации процедур логического вывода. В основе логических моделей представления знаний лежит понятие формальной теории, задаваемое кортежем S = < B, F, A, R>, где B – счетное множество базовых символов (алфавит); F – множество, называемое формулами; A – выделенное подмножество априори истинных формул (аксиом); R – конечное множество отношений между формулами, называемое правилами вывода.

Основной подход к представлению смысла в компьютерной лингвистике включает в себя создание представления смысла в формальном виде. Такое представление можно назвать языком представления смысла. Язык представления необходим для того, чтобы ликвидировать разрыв между естественным языком и общесмысловыми знаниями о мире. А поскольку предполагается использовать этот язык для автоматической обработки текстов и при создании систем искусственного интеллекта, необходимо учитывать вычислительные требования семантической обработки, такие как необходимость определять истинность высказываний, поддерживать однозначность представления, представлять высказывания в канонической форме, обеспечивать логический вывод и быть выразительными.

В естественных языках существует большое разнообразие приемов, которые используются для передачи смысла. Среди наиболее важных – способность передавать предикатно-аргументную структуру. Учитывая вышесказанное, получаем, что в качестве инструмента для представления смысла высказываний хорошо подходит логика предикатов первого порядка. С одной стороны, она относительно легко понимается человеком, с другой – хорошо поддается (вычислительной) обработке. При помощи логики первого порядка могут быть описаны важные смысловые классы, включающие события, время и другие категории. Однако следует помнить, что высказывания, соответствующие таким понятиям, как убеждения и желания, требуют выражений, включающих модальные операторы.

Семантические сети и фреймы, которые обсуждались в предыдущем разделе, могут быть рассмотрены в рамках логики предикатов первого порядка. Например, смысл предложения У меня есть книга можно записать четырьмя различными способами, используя четыре различных языка представления смысла (см. рис. 4, нумерация соответствует порядку на рисунке): 1) концептуальная диаграмма зависимостей; 2) представление, основанное на фреймах; 3) семантическая сеть; 4) исчисление предикатов первого порядка.

Несмотря на то, что все эти четыре подхода различны, на абстрактном уровне они представляют собой общепринятое фундаментальное обозначение того, что представление смысла состоит из структур, составленных из множества символов. Эти символьные структуры соответствуют объектам и отношениям между объектами. Все четыре представления состоят из символов, соответствующих «говорящему», «книге» и набору отношений, обозначающих обладание одного другим. Важным здесь является то, что все эти четыре представления позволяют связать, с одной стороны, выразительные особенности естественного языка и, с другой стороны, реальное состояние дел в мире.

Логические модели представления знаний обладают рядом преимуществ. Во-первых, в качестве «фундамента» здесь используется классический аппарат математической логики, методы которой достаточно хорошо изучены и формально обоснованы. Во-вторых, существуют достаточно эффективные процедуры вывода синтаксически правильных высказываний. В-третьих, такой подход позволяет хранить в базах знаний лишь множество аксиом, а все остальные знания (в том числе факты и сведения о людях, предметах, событиях и процессах) получать из этих аксиом по правилам вывода.

Язык представления смысла, как и любой язык, имеет свой синтаксис и се-мантику. На рисунке 5 дано описание контекстно-свободной грамматики для исчисления предикатов первого порядка, предложенное в работе .

Рассмотрим представление смысла категорий, событий, времени, аспектов и убеждений, приведенное в книге .

Представление категорий. Под категорией понимается группа слов, объединенная общим признаком наподобие того, как это организовано в тезаурусах. Слова с предикатно-подобной семантикой часто содержат ограничения выбора, которые обычно выражаются в форме семантических категорий, где каждый представитель категории обладает набором подходящих признаков.

Простейший способ представления категорий – создать одноместный предикат для каждой категории. Однако тогда будет сложно делать утверждения о самих категориях. Рассмотрим следующий пример. Допустим, при помощи языка логики предикатов первого порядка требуется представить смысл высказывания: «Harry Potter» is the most popular children’s book. То есть нужно найти наиболее часто встречающийся объект категории в виде MostPopular (HarryPotter, ChildrensBook). Эта формула не является настоящей формулой логики первого порядка, так как аргументами в предикатах по определению должны быть термы, а не другие предикаты. Чтобы решить эту проблему, все понятия, которые участвуют в высказывании, можно представить в качестве полноценных объектов, то есть категорию ChildrensBook представим как объект наравне с HarryPotter. Принадлежность к такой категории будет обозначена посредством отношения ISA (HarryPotter, ChildrensBook). Отношение ISA (is a) указывает на связь между объектами и категориями, к которым эти объекты принадлежат. Такой прием можно применить для создания иерархий категорий. Например, используем отношение AKO (ChildrensBook, Book). Здесь отношение AKO (a kind of) обозначает включение одной категории в другую. Конечно, для большей достоверности категории должны характеризоваться большим множеством фактов, то есть категории должны быть определены как множества.

Представление событий. Чтобы представить смысл события, достаточно рассмотреть его в виде предиката от множества аргументов, выполняющих определенные роли и необходимых для описания ситуации. Примеры таких предикатов приведены в первом разделе (там они получены из лексических функций, предложенных И.А. Мельчуком). Другой пример: Reservation (Hearer, Today, 8 PM, 2). Здесь аргументами являются такие объекты, как человек, ресторан, день, время и количество мест для резервирования в ресторане. Для глаголов такое представление можно получить, если считать, что аргументы соответствуют синтаксическим актантам. При таком подходе существуют четыре проблемы:

– определение корректного количества ролей для каждого события;

– представление фактов о ролях, ассоциированное с событием;

– необходимость убедиться, что все корректные выводы могут быть получены напрямую из такого представления события;

– необходимость убедиться, что ни один некорректный вывод не может быть получен из представления события.

Например, глагол «есть» может иметь от одного до четырех актантов в зависимости от ситуации, описанной предложением. Поэтому заранее непонятно, какова должна быть местность предиката. Ведь в исчислении предикатов первого порядка количество аргументов должно быть фиксированным.

Одно из решений – предположить, что подобные ситуации обрабатываются на синтаксическом уровне. Можно рассматривать отдельные подкатегории для каждой из конфигураций аргументов. Семантический аналог данного метода – создать как можно больше предикатов, каждый из которых будет соответствовать отдельным ситуациям. Название предиката одно, а количество аргументов разное:
Eating1 (w) – I ate; Eating2 (w, x) – I ate a sandwich; Eating3 (w, x, y) – I ate a sandwich for lunch; Eating4 (w, x, y, z) – I ate a sandwich for lunch at home. Поэтому они считаются разными. Этот подход позволит обойти проблему количества аргументов, но он неэффективный. Кроме предложенных имен предикатов, ничто не объединяет их в одно событие, хотя очевидна их логическая взаимосвязь. Выходит, что некоторые логические связи не могут быть получены на основе предложенных предикатов. Более того, придется искать эти логические связи в базе знаний.

Решить эту проблему можно, воспользовавшись смысловыми постулатами. Они связывают семантику предикатов в явном виде. Например, " w, x, y, z Eating4 (w, x, y, z) Þ Eating3 (w, x, y).

Предикаты могут отражать морфологическую, синтаксическую и семантическую информацию. Примерами таких смысловых постулатов являются формулы, содержащие некоторые лексические предикаты из первого раздела. Смысловые постулаты, содержащие морфологические и синтаксические особенности построения слов и предложений русского языка, приведены в . Примеры смысловых постулатов, несущих семантическую нагрузку, встречаются в предыдущем разделе.

Заметим, что не следует путать семантику высказывания на естественном языке и семантику предиката, который мы вводим для того, чтобы отражать семантику высказывания. Смысловые постулаты отражают семантику предикатов, то есть семантические связи между введенными нами предикатами.

Ясно, что такой подход для обнаружения семантических связей между предикатами годится для небольших областей и имеет проблемы с масштабируемостью. Более удобно было бы сказать, что эти предикаты ссылаются на один предикат с аргументами, отсутствующими на некоторых позициях. В этом случае можно обойтись без смысловых постулатов. Но этот метод также имеет недостаток. Например, если рассмотреть предикат Eating (w, x, y, z) и считать, что в качестве третьего аргумента должно присутствовать одно из слов из множества {Breakfast, Lunch, Dinner}, то квантор существования, навешенный на другую переменную, будет означать существование конкретной пищи, ассоциированной с каждым приемом, что не соответствует действительности.

Рассмотрим подходящий пример. Запишем три высказывания (I ate a lunch, I ate at home и I ate a sandwich for lunch at home), используя логику первого порядка:

$ w, x Eating (Speaker, w, Lunch, x)

$ w, x Eating (Speaker, w, x, Home)

$ w Eating (Speaker, w, Lunch, Home).

Допустим, что необходимо получить из двух первых формул, относящихся к одному событию, третью формулу. Независимые события I ate lunch и I ate at home не позволяют заключить, что I ate lunch at home. Как и в случае с представлением категорий, можно разрешить эту проблему, рассматривая события наравне с объектами так, чтобы на них можно было навешивать кванторы и связывать с другими объектами с помощью наборов заданных отношений. Теперь, согласно такому подходу, будет получено следующее представление.

Для предложения I ate lunch

$ w ISA (w, Eating) Ù Eater (w, Speaker) Ù Eater (w, Lunch).

Для предложения I ate at home

$ w ISA (w, Eating) Ù Eater (w, Speaker) Ù Place (w, Home).

Для предложения I ate a sandwich for lunch at home

$ w ISA (w, Eating) Ù Eater (w, Speaker) Ù Eaten (w, Sandwich) Ù MealEaten (w, Lunch) Ù Place (w, Home)

Изложенный подход позволяет избавиться от необходимости задавать фиксированное количество аргументов в предикате независимо от ролей и других актантов. Другие роли, которые не упоминаются в предложении, отсутствуют, при этом логические связи между семантически связанными предикатами не требуют использования смысловых постулатов.

Представление времени. Для описания последовательностей событий и их взаимосвязи во временной шкале используется темпоральная логика. В естественных языках таким инструментом является время глагола. Можно считать, что одно событие предшествует другому, если поток времени ведет от первого события ко второму. Отсюда возникают привычные нам понятия прошлого, настоящего и будущего.

В темпоральной логике используются два вида операторов: логические и модальные. В качестве логических операторов используются обычные операторы логики исчисления высказываний: конъюнкция, дизъюнкция, отрицание и импликация. Модальные операторы определяются следующим образом .

N j – Next: j должно быть истинным в состоянии, непосредственно следующим за данным.

F j – Future: j должно стать истинным хотя бы в одном состоянии в будущем.

G j – Globally: j должно быть истинно во всех будущих состояниях.

A j – All: j должно выполняться на всех ветвях, начинающихся с данной.

E j – Exists: существует хотя бы одна ветвь, на которой j выполняется.

j U y – Until (strong): y должно выполниться в некотором состоянии в будущем (возможно, в текущем), свойство j обязано выполняться во всех состояниях до обозначенного (невключительно).

j R y – Release: j освобождает y, если y истинно, пока не наступит момент, когда j первый раз станет истинно (или всегда, если такого момента не наступит). Иначе, j должно хотя бы раз стать истинным, пока y не стало истинным первый раз.

Представление аспектов. Для описания действий в естественных языках применяются глаголы. Американский философ З. Вендлер в 1957 году предложил модель разделения глаголов по лексическим аспектам . Он выделил четыре класса:

– стативы (states) – глаголы, описывающие статические состояния, которые не имеют конечной точки (например, «знать», «любить»);

– деятельности (activities) – глаголы, описывающие состояния, которые являются динамическими и не имеют конечной точки (например, «бежать», «ехать»);

– совершения (accomplishments) – глаголы, описывающие события, которые имеют конечную точку и являются постепенными (например, «рисовать картину», «строить дом»);

– достижения (achievements) – глаголы, описывающие события, которые имеют конечную точку и происходят мгновенно (например, «узнавать», «замечать»).

В таблице 2 приведена сравнительная таблица классов Вендлера для английских глаголов, взятая из работы .

Как видно, продолженность действия характерна деятельностям и совершениям и отсутствует у стативов и достижений. Можно сказать It was boiling (деятельность) и I was writing a letter (совершение), но нельзя сказать It was existing (статив) и I was finding a book (достижение). Достижения не сочетаются с обстоятельствами длительности. Можно сказать It existed for two hours (статив), но нельзя I found it for two hours (достижение).

Совершения и достижения описывают целенаправленные действия, они сочетаются с обстоятельствами срока завершения в отличие от стативов и деятельностей. Можно сказать I wrote a letter in two hours (совершение), но нельзя сказать I walked in two hours (деятельность).

Представление убеждений, желаний и намерений. Для выражения отношения говорящего к сообщаемой информации в высказываниях на естественном языке используются такие слова, как верить, хотеть, полагать, представлять и т.д. Такие высказывания описывают не объективную картину мира, а особенности личностного восприятия говорящего, его «внутренние» представления о мире. Рассмотрим высказывание I belive that John read «Harry Potter». Неверно пытаться представить его смысл при помощи логики предикатов: Believing (Speaker, Reading (John, HarryPotter). Здесь второй аргумент должен быть термом, а не формулой. Эта синтаксическая ошибка влечет за собой семантическую. В логике первого порядка предикаты связывают объекты, а не отношения между ними. Стандартный способ преодолеть эту проблему – добавить операторы, которые позволяют делать нужные нам утверждения. Если ввести оператор Believes, имеющий в качестве аргументов формулы, тогда получим следующее представление:

Believes (Speaker, $ x ISA (x, Reading) Ù Reader (x, John) Ù Read (x, HarryPotter)).

Нельзя сказать, что такое представление записано в терминах исчисления предикатов первого порядка, но оно является подтверждением того, что в языке существует группа глаголов, выполняющая особую роль в семантическом анализе. В системах автоматического анализа иногда необходимо отслеживать убеждения и намерения пользователей. Ситуация осложняется тем, что убеждения, желания и намерения могут меняться в процессе диалога.

Введенный оператор называется модальным. Бывают различные модальные операторы. О временной модальности уже упоминалось немного ранее, когда говорилось о представлении времени в высказываниях. Помимо временной, существует пространственная модальность, логика знания («известно, что»), логика доказуемости («можно доказать, что») и другие. Логика, расширенная модальными операторами, называется модальной логикой. В настоящее время в этой области остается множество сложных неизученных вопросов. Как логический вывод работает в присутствии специфических модальных операторов? К каким видам формул могут применяться те или иные операторы? Как модальные операторы взаимодействуют с кванторами и логическими связками? Эти и другие вопросы еще предстоит исследовать. Здесь останавливаться на них не будем.

Вывод синтаксически правильных высказываний в логических моделях представления знаний опирается на правило резолюций, разработанное Дж. Робинсоном в 1965 году. Оно утверждает, что если группа выражений, образующая посылку, является истинной, то применение правила вывода гарантированно обеспечит получение истинного выражения в качестве заключения. Результат применения правила резолюций называют резольвентой.

Метод резолюций (или правило устранения противоречий) позволяет проводить доказательство истинности или ложности выдвинутого предположения методом от противного. В методе резолюций множество предложений обычно рассматривается как составной предикат, который содержит несколько предикатов, соединенных логическими функциями и кванторами существования и всеобщности. Так как одинаковые по смыслу предикаты могут иметь разный вид, предложения сначала необходимо привести к унифицированному виду (дизъюнктивной или конъюнктивной нормальной форме), в которой удалены кванторы существования, всеобщности, символы импликации, эквивалентности и др. Правило резолюций содержит в левой части конъюнкцию дизъюнктов. Поэтому приведение посылок, используемых для доказательства, к виду, представляющему собой конъюнкции дизъюнктов, является необходимым этапом практически любого алгоритма, реализующего логический вывод на базе метода резолюций .
В процессе логического вывода с применением правила резолюций выполняются следующие шаги .

1. Устраняются операции эквивалентности и импликации:

A « B = (A ® B) Ù (B ® A);

A ® B = Ø A Ú B.

2. Операция отрицания продвигается внутрь формул с помощью законов де Моргана:

Ø (A Ù B) = Ø A Ú Ø B;

Ø (A Ú B) = Ø A Ù Ø B.

3. Логические формулы приводятся к дизъюнктивной форме:

A Ú (B Ù C) = (A Ú B) Ù (A Ú C).

В логике предикатов для применения правила резолюций необходимо осуществить более сложное преобразование логических формул для приведения их к системе дизъюнктов. Это связано с наличием дополнительных элементов синтаксиса, в основном кванторов, переменных, предикатов и функций.
Алгоритм унификации предикатных логических формул состоит из следующих шагов .

1. Исключение операций эквивалентности.

2. Исключение операций импликации.

3. Внесение операций отрицания внутрь формул.

4. Исключение кванторов существования. Это может произойти на третьем шаге вследствие применения законов де Моргана, а именно, отрицание $ меняется на ", но при этом может произойти и обратная замена. Тогда для исключения $ поступают следующим образом: все вхождения некоторой переменной, связанной квантором существования, например ($x), заменяются в формуле на новую константу, например a. Эта константа представляет собой некоторое (неизвестное) значение переменной x, для которого утверждение, записанное данной формулой, истинно. При этом важно то, что на все места, где присутствует x, будет подставлено одно и то же значение a, пусть оно и является неизвестным в данный момент.

5. Кванторы общности выносятся на первые места в формулах. Это также не всегда является простой операцией, иногда при этом приходится делать переименование переменных.

6. Раскрытие конъюнкций, попавших внутрь дизъюнкций.

После выполнения всех шагов описанного алгоритма унификации можно применять правило резолюций.

Именно правило резолюций послужило основой для создания языка программирования Prolog.
В языке Prolog факты описываются в форме логических предикатов с конкретными значениями. Правила вывода описываются логическими предикатами с определением правил вывода в виде списка предикатов над базами знаний и процедурами обработки информации. Интерпретатор языка Prolog самостоятельно реализует вывод, подобный вышеописанному. Для того, чтобы инициировать вычисления, выполняется специальный запрос к базе знаний, на который система логического программирования генерирует ответы «истина» и «ложь».

Метод резолюций легко программируется, это одно из важнейших его достоинств, однако он применим только для ограниченного числа случаев, так как для его применения доказательство не должно иметь большую глубину, а число потенциальных резолюций не должно быть большим.

Чтобы инструмент исчисления предикатов первого порядка был более гибким, его можно расширить лямда-исчислением. Лямбда-исчисление – это язык более высокого порядка, чем исчисление предикатов первого порядка. В нем в качестве аргументов лямбда-функция может работать не только с переменными, но и с предикатами. Тем не менее, использование лямбда-выражений формально не увеличивает выразительную мощность логики первого порядка, поскольку любую конструкцию, содержащую лямбда-выражение, можно преобразовать к эквивалентному виду без него .

После того, как язык Prolog приобрел большую популярность, в начале 80-х годов прошлого века появился термин «компьютеры пятого поколения». В то время ожидалось создание следующего поколения компьютеров, ориентированного на распределенные вычисления. Вместе с этим считалось, что пятое поколение станет основой для создания устройств, способных имитировать процесс человеческого мышления. Тогда же возникла идея создания аппаратной поддержки параллельных реляционных БД Grace и Delta и параллельного логического вывода (Parallel Inference Engine, PIE), опирающийся на принципы языка Prolog. Каждый блок логического вывода сигнализировал свою текущую рабочую нагрузку таким образом, чтобы работа могла быть передана в блок логического вывода с наименьшей нагрузкой . Но, как известно, подобные попытки не позволили создать искусственный интеллект, а лишь послужили очередным подтверждением того, что человеческое мышление еще недостаточно изучено.

Логические модели представления знаний позволяют проверить синтаксическую правильность высказывания. Однако с помощью правил, задающих синтаксис языка, нельзя установить истинность или ложность того или иного высказывания. Высказывание может быть построено синтаксически правильно, но оказаться совершенно бессмысленным. Помимо этого, логические модели сложно использовать при доказательстве рассуждений, отражающих специфику конкретной предметной проблемы, из-за высокой степени единообразия.

Системы с компонентами семантического анализа

В рамках проекта Open Cognition разрабатывается анализатор Link Grammar Parser, который отвечает за обработку естественного языка. Link Grammar Parser начал разрабатываться в 1990-е гг. в университете Карнеги–Меллона . Данный подход отличается от классической теории синтаксиса. Система приписывает предложению синтаксическую структуру, которая состоит из множества помеченных связей (коннекторов), соединяющих пары слов. Link Grammar Parser использует информацию о типах связей между словами.

Анализатор имеет словари, включающие около 60 000 словарных форм. Он позволяет разбирать большое число синтаксических конструкций, включая многочисленные редкие выражения и идиомы. Link Grammar Parser довольно устойчив, он может пропустить часть предложения, которая ему непонятна, и определить некоторую структуру оставшейся части предложения. Анализатор способен работать с неизвестной лексикой и делать разумные предположения (на основе контекста и написания) о синтаксической категории неизвестных слов. У него есть данные о собственных именах, числовых выражениях и различных знаках препинания.

Анализ в системе проходит в два этапа.

1. Построение множества синтаксических представлений одного предложения. На этом этапе рассматриваются все варианты связей между словами и выбираются среди них те, которые удовлетворяют критерию проективности (связи не должны пересекаться) и критерию минимальной связности (получившийся граф должен содержать наименьшее число компонент связности; компонента связности графа – некоторое множество вершин графа такое, что для любых двух вершин из этого множества существует путь из одной в другую, и не существует пути из вершины этого множества в вершину не из этого множества).

2. Постобработка. Предназначена для работы с уже построенными альтернативными структурами предложения.

Получаемые диаграммы по сути являются аналогом деревьев подчинения. В деревьях подчинения от главного слова в предложении можно задать вопрос к второстепенному. Таким образом, слова выстраиваются в древовидную структуру. Синтаксический анализатор может выдать две или более схемы разбора одного и того же предложения. Это явление называется синтаксической синонимией.

Главной причиной, по которой анализатор называют семантической системой, можно считать уникальный по полноте набор связей (около 100 основных, причем некоторые из них имеют 3-4 варианта).
В некоторых случаях тщательная работа над разными контекстами привела авторов системы к переходу к почти семантическим классификациям, построенным исключительно на синтаксических принципах. Так, выделяются следующие классы английских наречий: ситуационные наречия, которые относятся ко всему предложению в целом (clausal adverb); наречия времени (time adverbs); вводные наречия, стоящие в начале предложения и отделенные запятой (openers); наречия, модифицирующие прилагательные, и т.д.

Из достоинств системы нужно отметить, что организация самой процедуры нахождения вариантов синтаксического представления очень эффективна. Построение идет не сверху вниз (top-down) и не снизу вверх (bottom-up), а все гипотезы отношений рассматриваются параллельно: сначала строятся все возможные связи по словарным формулам, а потом выделяются возможные подмножества этих связей. Это, во-первых, приводит к алгоритмической непрозрачности системы, поскольку очень трудно проследить за всеми отношениями сразу, а во-вторых – не к линейной зависимости скорости алгоритма от количества слов, а к экспоненциальной, поскольку множество всех вариантов синтаксических структур на предложении из слов в худшем случае равномощно множеству всех основных деревьев полного графа с вершинами.

Последняя особенность алгоритма заставляет разработчиков использовать таймер для того, чтобы вовремя останавливать процедуру, которая работает слишком долго. Однако все эти недостатки с лихвой компенсируются лингвистической прозрачностью системы, в которой с одинаковой легкостью прописываются валентности слова, причем порядок сбора валентностей внутри алгоритма принципиально не задается, связи строятся как бы параллельно, что полностью соответствует нашей языковой интуиции.

Для каждого слова в словаре записывается, какими коннекторами оно может быть связано с другими словами предложения. Коннектор состоит из имени типа связи, в которую может вступать рассматриваемая единица анализа. Только основных, наиболее важных связей имеется более 100. Для обозначения направления связи справа к коннектору присоединяется знак «+», слева – знак «–». Левонаправленный и правонаправленный коннекторы одного типа образуют связь (link). Одному слову может быть приписана формула коннекторов, составленная с помощью определенных связок.

Отметим также недостатки Link Grammar Parser.

1. Практическое тестирование системы показывает, что при анализе сложных предложений, длина которых превышает 25–30 слов, возможен комбинаторный взрыв. В этом случае результатом работы анализатора становится «панический» граф, как правило, случайный вариант синтаксической структуры, с лингвистической точки зрения неадекватной.

2. Применение описанных выше идей затруднено для флективных языков типа русского ввиду значительно возрастающего объема словарей, которые возникают в силу морфологической развитости флективных языков. Каждая морфологическая форма должна описываться отдельной формулой, где нижний индекс входящего в нее коннектора должен обеспечивать процедуру согласования. Это приводит к усложнению набора коннекторов и к увеличению их количества.

Проект Open Cognition, в рамках которого развивается Link Grammar Parser, открытый и бесплатный, что является большим преимуществом для проведения исследований. Довольно подробное описание и исходный код можно найти на сайте . Open Cognition продолжает развиваться в настоящее время, что также важно, поскольку есть возможность взаимодействовать с разработчиками. Наравне с Link Grammar ведется разработка анализатора RelEx , который позволяет извлекать отношения семантической зависимости в высказываниях на естественном языке, и в результате представляются предложения в виде деревьев зависимостей. Он использует несколько наборов правил для перестроения графа с учетом синтаксических связей между словами. После каждого шага, согласно набору правил сопоставления, в полученном графе добавляются теги структурных характеристик и отношений между словами. Однако некоторые правила, наоборот, могут сокращать граф. Таким образом происходит преобразование графа. Этот процесс применения последовательности правил напоминает метод, используемый в ограничительных грамматиках. Главное отличие состоит в том, что RelEx работает с графовым представлением, а не с простыми наборами тегов (обозначающими отношения). Эта особенность позволяет применять более абстрактные преобразования при анализе текстов. Другими словами, основная идея состоит в том, чтобы использовать распознавание образов для преобразования графов. В отличие от других анализаторов, которые полностью опираются на синтаксическую структуру предложения, RelEx больше ориентирован на представление семантики, в частности, это касается сущностей, сравнений, вопросов, разрешения анафор и лексической многозначности слов.

Система «Диалинг»

«Диалинг» – автоматическая система русско-английского перевода, которая разрабатывалась с 1999 по 2002 гг. в рамках проекта «Автоматическая обработка текста» (АОТ). В разное время в работе над системой принимали участие 22 специалиста, большинство из которых – известные ученые-лингвисты.
За основу системы «Диалинг» была взята система французско-русского автоматического перевода (ФРАП), разработанная в ВЦП совместно с МГПИИЯ им. М. Тореза в 1976–1986 гг., и система анализа политических текстов на русском языке «Политекст», разработанная в центре информационных исследований в 1991–1997 гг.

Система «Политекст» была направлена на анализ официальных документов на русском языке и содержала полную цепочку анализаторов текста: графематический, морфологический, синтаксический и частично семантический. В системе «Диалинг» был частично заимствован графематический анализ, но адаптирован под новые стандарты программирования. Программа морфологического анализа была написана заново, поскольку скорость работы была низкой, но сам морфологический аппарат не изменился .

На графематическом уровне константами являются графематические дескрипторы. Например, ЛЕ (лексема) – присваивается последовательностям, состоящим из кириллических символов; ИЛЕ (иностранная лексема) – присваивается последовательностям из латинских символов; ЦК (цифровой комплекс) – присваивается последовательностям, состоящим из цифр; ЦБК (цифробуквенный комплекс) – присваивается последовательностям, состоящим из цифр и букв, и т.д.

На морфологическом уровне для обозначений используются граммемы – грамматические характеристики, относящие словоформу к определенному морфологическому классу. Различные граммемы одной категории исключают друг друга и не могут быть выражены в одном слове. Например, жр – женский род, тв – творительный падеж, мн – множественное число, но – неодушевленность, св – совершенный вид, дст – действительный залог, пе – переходность глагола, пвл – повелительная форма глагола, нст – настоящее время глагола и т. д.

Фрагментационный анализ ставит своей целью деление предложения на неразрывные фрагменты (синтаксические единства), бо́льшие словосочетания или равные ему (синтаксической группе), и установление частичной иерархии на множестве этих единств. Возможные типы фрагментов: главные предложения, придаточные предложения в составе сложного, причастные, деепричастные и другие обособленные обороты. Про каждый фрагмент известно, какие фрагменты в него непосредственно вложены и в какие он непосредственно вложен.

Система ФРАП содержала полную цепочку анализа текста вплоть до семантического, который был реализован только частично. В системе ФРАП был разработан и опробован семантический аппарат, на основе которого в системе «Диалинг» был создан особый метод семантического анализа – метод полных вариантов. ФРАП не содержала механизмов структурных оценок семантического представления, то есть методов не просто одного вхождения текстового элемента, а всей структуры в целом. Идея метода полных вариантов состоит в том, что в анализе должны быть четко разделены варианты анализа, возникающие на разных этапах, и декларативные лингвистические правила (частичные модели), которые строят и оценивают отдельные варианты. Такой подход, ранее применяемый только для предсемантических анализаторов, теперь, ввиду развития компьютерных мощностей, стало возможным перенести на семантику, тем самым повысив уровень разделения процедурной и декларативной частей системы . Процедурная часть семантического анализа в идеальном случае сводится к циклам, перебирающим разные лингвистические варианты. Таким образом, стало возможно упростить лингвистические модели благодаря увеличившейся скорости компьютеров.

Основными составляющими применяемого в «Диалинге» семантического аппарата являются семантические отношения (СО) и семантические характеристики (СХ). Примеры семантических отношений: ИНСТР – «инструмент», ЛОК – «локация, местоположение», ПРИНАДЛ – «принадлежность», РЕЗЛТ – «результат» и пр. Они довольно универсальны и имеют сходства с предикатами, рассмотренными в первом разделе, и семантическими ролями, упоминаемыми в третьем разделе. Семантические характеристики позволяют строить формулы с использованием логических связок «и» и «или». Каждому слову приписывается некоторая формула, составленная из семантических характеристик. В семантическом словаре «Диалинга» содержится около 40 семантических характеристик. Примеры семантических характеристик: АБСТР – абстрактное существительное или прилагательное, ВЕЩВО – название химического вещества или того, что можно отмерять по весу или объему; ГЕОГР – географический объект; ДВИЖ – глаголы движения; ИНТЕЛ – действия, связанные с мыслительной деятельностью; КОММУНИК – глаголы речи; НОСИНФ – носители информации; ОРГ – организация; СОБИР – все, что обозначает множество однотипных объектов; ЭМОЦ – прилагательные, которые выражают эмоции и т.д. Некоторые характеристики являются составными, так как их можно выразить через другие. Есть характеристики, которые являются антонимами. Использование их в одной конъюнкции запрещено. Существуют характеристики, которые являются разновидностями других. Семантические характеристики наравне с грамматическими характеристиками обеспечивают проверку согласования слов при интерпретации связей в тексте.

В данный момент все инструменты, разработанные в рамках проекта АОТ (в том числе система «Диалинг»), являются свободным кроссплатформенным программным обеспечением. Демоверсия и подробная документация доступны на сайте .

Системы извлечения информации и представления знаний

Существуют и другие системы, содержащие компоненты семантического анализа. Однако они имеют существенные недостатки для исследований: сложно найти описания, которые не являются бесплатными и свободно распространяемыми или не работают с текстами на русском языке. К ним относятся OpenCalais (http://www.opencalais.com/opencalais-api/), RCO (http://www.rco.ru/?page_id=3554), Abbyy Compreno (https://www.abbyy.com/ru-ru/isearch/compreno/), SemSin (http://www.dialog-21.ru/media/1394/
kanevsky.pdf), DictaScope (http://dictum.ru/) и др.

Следует упомянуть систему извлечения данных из неструктурированных текстов Pullenti (http://semantick.ru/). Она заняла первое место на дорожках T1, T2, T2-m и второе место на T1-l на конференции Диалог-2016 в соревновании FactRuEval. На сайте разработчиков системы Pullenti есть также демоверсия семантического анализатора, позволяющего по предложению строить семантическую сеть.

Инструментальная среда «ДЕКЛ» (http://ipiranlogos.com/) разработана в конце 90-х годов и использована для построения экспертных систем (ЭС), оболочек для ЭС, логико-аналитических систем (ЛАС), лингвистических процессоров (ЛП), обеспечивающих обработку и автоматическое извлечение знаний из потоков неформализованных документов на естественном языке.

Система машинного перевода «ЭТАП-3» предназначена для анализа и перевода текстов на русском и английском языках. Система использует преобразование текстов на естественном языке в их семантическое представление на языке Universal Networking Language. Как уже говорилось ранее, разметка синтаксического корпуса «Национальный корпус русского языка» выполняется лингвистическим процессором ЭТАП-3, основанным на принципах теории «Смысл Û Текст».

В последнее время появляется все больше систем представления баз знаний в виде графов. Поскольку объемы информации постоянно увеличиваются с невероятной скоростью, такие системы должны поддерживать построение и пополнение баз знаний в автоматическом режиме. Автоматическое построение баз знаний может осуществляться на основе структурированных источников данных.

Примеры таких систем: Yago (http://www.mpi-inf.mpg.de/departments/databases-and-information-systems/research/yago-naga/yago/), DBpedia (http://wiki.dbpedia.org/), Freebase (https://developers.
google.com/freebase/), Google"s Knowledge Graph (https://developers.google.com/knowledge-graph/), OpenCyc (http://www.opencyc.org/). Другой подход позволяет извлекать информацию из открытых ресурсов в Интернете без участия человека: ReadTheWeb (http://rtw.ml.cmu.edu/rtw/), OpenIE (http://nlp.stanford.edu/
software/openie.html), Google Knowledge Vault (https://www.cs.ubc.ca/~murphyk/Papers/kv-kdd14.pdf). Подобные системы являются экспериментальными, каждая из них имеет свои особенности. Например, Knowledge Vault пытается учитывать неопределенности, каждому факту ставится в соответствие коэффициент доверия и происхождения информации. Таким образом, все утверждения делятся на те, которые имеют высокую вероятность быть истинными, и те, которые могут быть менее вероятными. Предсказание фактов и их свойств осуществляется методами машинного обучения на основе очень большого количества текстов и уже имеющихся фактов. В данный момент Knowledge Vault содержит 1,6 млрд фактов. Система NELL, разрабатываемая в рамках проекта ReadTheWeb университетом Карнеги–Меллона, содержит более 50 млн утверждений с разными степенями доверия. Около 2 млн 800 тыс. фактов имеют высокую степень доверия. Процесс обучения NELL также еще не завершен.

Сделаем следующие выводы. С развитием компьютерных технологий и постоянным приростом
объемов текстовой информации исследования в области автоматической обработки текстов сфокусировались на прикладном аспекте. Возможности большинства инструментов ограничиваются морфологическим и синтаксическим анализом в сочетании с методами из теории вероятностей и математической статистики. Таким образом, лишь выбранная часть наиболее простых задач оказалась решенной. Остальные проблемы по-прежнему еще предстоит решить.

Как мы убедились, причин этому много. Например, существует мнение, что каждое правило в синтаксисе имеет свой аналог в семантике. Этот постулат называют гипотезой «правило к правилу» (rule-to-rule hypothesis ). На самом деле это соответствие не является взаимно-однозначным, и в этом состоит главная сложность. Действительно, каждому синтаксическому правилу (дереву разбора) можно сопоставить семантическое правило (дерево разбора), но оно не будет единственным. В обратную сторону аналогично семантическому правилу сопоставляется синтаксическое правило, но необязательно единственное. Именно эта неоднозначность приводит к неразрешимым на сегодняшний день проблемам в области автоматической обработки текстов. В связи с этим рассуждением возникает вопрос выбора нужного сопоставления из большого количества возможных вариантов.

Из всего вышесказанного можно сделать еще один очень важный вывод. Не следует рассматривать процессы генерации и интерпретации высказывания по отдельности, они неразрывно связаны между
собой. Выражая свою мысль, человек ориентируется на то, поймет ли его собеседник. В процессе генерации высказывания человек как бы «перепроверяет» себя, моделируя, как собеседник воспримет информацию. Похожий механизм присутствует при интерпретации высказывания. Когда мы осмысливаем услышанное или прочитанное, мы опять же «сверяемся» с нашими знаниями и представлениями о мире. Только благодаря этому нам удается выбрать подходящий смысл.

Современные исследователи склоняются к мысли, что нужный выбор возможно сделать, имея дополнительную базу знаний о мире. Такая база знаний должна содержать общесмысловую информацию о понятиях и отношениях между ними, чтобы при обращении к ней можно было определить подходящий контекст высказывания в автоматическом режиме. Она помогла бы учитывать накопленные знания о мире, которые в явном виде не присутствуют в конкретном высказывании, но непосредственно влияют на его смысл.

Литература

1. Мельчук И.А. Опыт теории лингвистических моделей «Смысл-Текст». М.: Языки русской культуры, 1999. 346 с.
2. Лахути Д.Г., Рубашкин В.Ш. Семантический (концептуальный) словарь для информационных технологий // Научно-техническая информация. 2000. № 7. С. 1–9.
3. Падучева Е.В. Динамические модели в семантике лексики. М.: Языки славянской культуры, 2004. 608 с.
4. Тузов В.А. Компьютерная семантика русского языка. СПб: Изд-во СПбГУ, 2003. 391 с.
5. Национальный корпус русского языка. URL: http://www.ruscorpora.ru/ (дата обращения: 22.08.2016).
6. Апресян В.Ю. и др. Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. М.–Вена: Языки славянской культуры–Венский славистический альманах, 2004. 1488 с.
7. Хорошилов А.А. Методы автоматического установления смысловой близости документов на основе их концептуального анализа // Электронные библиотеки: перспективные методы и технологии, электронные коллекции: тр. XV Всерос. науч. конф. RCDL" 2013. Ярославль: Изд-во ЯрГУ, 2013. С. 369–376.
8. Рубашкин В.Ш. Представление и анализ смысла в интеллектуальных информационных системах. М.: Наука, 1989. 189 с.
9. Лахути Д.Г., Рубашкин В.Ш. Средства и процедура концептуальной интерпретации входных сообщений на естественном языке // Изв. АН СССР. Сер. Технич. киберн. 1987. № 2. С. 49–59.
10. Рубашкин В.Ш. Семантический компонент в системах понимания текста // КИИ-2006. Тр. 10 национ. конф. по искусствен. интеллекту с междунар. участ. 2006. URL: http://www.raai.org/resurs/papers/kii-2006/#dokladi (дата обращения: 23.08.2016).
11. Падучева Е.В. Семантика вида и точка отсчета // Изв. АН СССР: Сер. лит. и яз. 1986. Т. 45. № 5. C. 18–25.
12. Падучева Е.В. Отпредикатные имена в лексикографическом аспекте // Науч.-технич. инф. 1991. Сер. 2. № 5. C. 21–31.
13. WordNet. A lexical database for English. URL: http://wordnet.princeton.edu/ (дата обращения: 23.08.2016).
14. Семантическая сеть. URL: https://ru.wikipedia.org/wiki/Семантическая_сеть (дата обращения: 23.08.2016).
15. Minsky M. Minsky"s frame system theory // Proceedings of the workshop on Theoretical issues in natural language processing (TINLAP "75). 1975, pp. 104–116.
16. Хабаров С.П. Представление знаний в информационных системах: конспекты лекций. URL: http://www.habarov.spb.ru/bz/bz07.htm (дата обращения: 23.08.2016).
17. Луценко Е.В. Представление знаний в информационных системах: электр. учеб. пособие для студентов. Краснодар: Изд-во КубГАУ, 2010. 428 с.
18. Константинова И.С., Митрофанова О.А. Онтологии как системы хранения знаний // Всерос. конкурсн. отбор стат. по приорит. направл. «Информационно-телекоммуникационные системы». 2008. 54 с.
19. Разин В.В., Тузовский А.Ф. Представление знаний о времени с учетом неопределенности в онтологиях Semantic WEB // Докл. Томского гос. ун-та систем управления и радиоэлектроники. 2013. № 2 (28). С. 157–162.
20. Patel-Schneider P.F., Horrocks I. et al. SWRL: A Semantic Web Rule Language Combining OWL and RuleML // World Wide Web Consortium (W3C). 2004. URL: http://www.w3.org/Submission/SWRL (дата обращения: 18.08.2016).
21. Fillmore Ch. The Case for Case. Proc. Texas Symp. on Language Universals, 1967, 134 p.
22. Филлмор Ч. Дело о падеже // Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс, 1981. С. 369–495.
23. Dowty D. Thematic Proto-Roles and Argument Selection // Language, 1991, vol. 67, no. 3, pp. 547–619.
24. Норвиг П., Рассел С. Искусственный интеллект: современный подход. М.: Вильямс, 2007. 1408 с.
25. Jurafsky D., Martin J. Speech and Language Processing: An Introduction to Natural Language Processing, Computational Linguistics and Speech Recognition. 2008, 1024 p.
26. Батура Т.В., Мурзин Ф.А. Машинно-ориентированные логические методы отображения семантики текста на естественном языке: монография. Новосибирск: Изд-во НГТУ, 2008. 248 с.
27. Темпоральная логика. URL: https://ru.wikipedia.org/wiki/Темпоральная_логика (дата обращения: 23.08.2016).
28. Vendler Z. Verbs and times. The Philosophical Review, 1957, vol. 66, no. 2, pp. 143–160.
29. Падучева Е.В. Лексическая аспектуальность и классификация предикатов по Маслову–Вендлеру // Вопросы языкознания. 2009. № 6. С. 3–21.
30. Вывод в логических моделях. Метод резолюций. URL: http://www.aiportal.ru/articles/knowledge-models/method-resolution.html (дата обращения: 11.08.2016).
31. Boral H., Redfield S. Database Machine Morphology. Proc. 11th Intern. Conf. Very Large Data Bases, 1985, pp. 59–71.
32. Fushimi S., Kitsuregawa M., Tanaka H. An overview of the system of a parallel relational database machine GRACE. Proc. 12th Intern. Conf. Very Large Data Bases, 1986, pp. 209–219.
33. Tanaka H. Parallel Inference Engine. IOS Press Publ., 2000, 296 p.
34. Open Cognition. URL: http://opencog.org/ (дата обращения: 23.08.2016).
35. Link Grammar Parser. AbiWord, 2014. URL: http://www.abisource.com/projects/link-grammar/ (дата обращения: 20.08.2016).
36. The CMU Link Grammar natural language parser. URL: https://github.com/opencog/link-grammar/ (дата обращения: 22.08.2016).
37. RelEx Dependency Relationship Extractor. OpenCog. URL: http://wiki.opencog.org/wikihome/index.php/Relex (дата обращения: 22.08.2016).
38. Сокирко А.В. Семантические словари в автоматической обработке текста (по материалам системы ДИАЛИНГ). Дисс. … канд. тех. наук. М.: МГПИИЯ, 2001. 120 с.
39. Автоматическая обработка текста. URL: http://www.aot.ruhttp://aot.ru/ (дата обращения: 23.08.2016).
40. Prószéky G. Machine Translation and the rule-to-rule hypothesis. New Trends in Translation Studies (In Honour of Kinga Klaudy). Budapest: Akadémiai Kiadó, 2005, pp. 207–218.

204
Фиксации речи на письме посвящено два раздела науки о языке: графика и орфография. Эти термины имеют и второе значение. Термин графика обозначает совокупность средств письменности, используемых для фиксации речи. Основными средствами графики являются буквы.
Второе значение термина орфография - свод правил, обеспечивающих единый образ написания слов и их форм.
Орфография и графика тесно связаны между собой, поэтому эти разделы в науке о языке рассматриваются во взаимосвязи.1
Правила орфографии устанавливаются на основе орфографических принципов.
У разных авторов выделяется разное количество принципов (нередко с разными названиями и с разной трактовкой и иллюстрациями).
Так, Л.В. Щерба выделял 4 принципа орфографии:

1. фонетический; 2) этимологический, или словопроизводственный, - иначе морфологический; 3) исторический;

1. идеографический.2

1. фонетический (фонетические написания);
2. морфемный;
3. морфологический;
4. синтаксический;
5. традиционный;
6. семантический.5

1. правописание слов, входящих в зону переходности, образуемую взаимодействующими частями речи10;
2. некоторые слитные, дефисные и раздельные написания.

1. (не) видимые миру слезы (не) выразимые словом мысли (не) уловимый для глаза отблеск никем (не) обижаемые голуби ни с чем (не) сравнимое чувство
2. никем (не) виданные странные (не) возмущенный ветром ковыль (не) допущенный к экзамену студент (не) побежденный врачами народ

Метод семантического поля

Идеи и принципы семантического анализа языка, которые впос­ледствии были объединены под общим понятием метода семанти­ческого поля, складывались постепенно и восходят к концу XIX -началу XX вв. В числе тех, кто вплотную подошел к формулирова­нию этих идей и принципов, отмечают, например, А.А.Потебню, М.М.Покровского, Р.Мейера, Г.Шпербера, Г.Ипсена и др.

Пытаясь найти систематизирующее начало в содержательной организации языка, академик М.М.Покровский писал в 1895 г. в сво­ей работе "Семасиологические исследования в области древних языков": «Слова и их значения живут не отдельной друг от друга жизнью, но соединяются в нашей душе, независимо от нашего со­знания, в различные группы, причем основанием для группировки служит сходство или прямая противоположность по основному зна­чению».

Рихард Мейер в работе 1910 г. выделяет три типа семантичес­ких систем (классов): 1) естественные (названия деревьев, живот­ных, частей тела и пр.), 2) искусственные (названия воинских чи­нов, составные части механизмов и пр.), 3) полуискусственные (терминология охотников и рыбаков, названия этических понятий и т.д.).

Принципы метода семантического поля были сформулированы в 30-х годах XX в., и основоположником его по праву считается не­мецкий ученый Йост Трир.

Некоторые важнейшие постулаты, легшие в основу метода се­мантического поля Трира, сводятся к следующим моментам:

1. Вслед за Ф. де Соссюром Трир исходит из того, что язык опре­деленного периода - это устойчивая и относительно замкнутая сис­тема, в которой слова наделены смыслами не в изолированном ви­де, а постольку, поскольку ими наделены и другие слова, смежные с первыми.

2. Общая система языка складывается из двух соотносительных друг с другом типов полей: а) понятийных полей, подразделяемых на элементарные единицы - понятия, и б) словесных полей, также подразделяемых на элементарные единицы - слова.

3. Единицы словесных полей полностью покрывают соответст­вующие понятийные поля, создавая своеобразную мозаику.

4. Семантические поля связаны между собой по принципу иерар­хичности подчинения (более широкие и более узкие). С течением времени семантические поля меняют свою структуру, тем самым изменяется лексическая система языка в целом.

Вслед за В.Гумбольдтом язык трактуется не как сражение объективной действительности, а как мировоззрение, характеризующееся самодовлеющей ценностью и по-своему расчленяющее дей­ствительность.

Одним из классических примеров семантического поля может служить поле цветообозначений, состоящее из нескольких цветовых рядов (красный – розовый – розоватый – малиновый ; синий – голубой – голубоватый – бирюзовый и т.д.): общим семантическим компонентом здесь является "цвет".

Семантическое поле обладает следующими основными свойствами:

1. Семантическое поле интуитивно понятно носителю языка и обладает для него психологической реальностью.

2. Семантическое поле автономно и может быть выделено как самостоятельная подсистема языка.

3. Единицы семантического поля связаны теми или иными системными семантическими отношениями.

4. Каждое семантическое поле связано с другими семантическими полями языка и в совокупности с ними образует языковую систему.

В основе теории семантических полей лежит представление о существовании в языке некоторых семантических групп и о возможности вхождения языковых единиц в одну или несколько таких групп. В частности, словарный состав языка (лексика) может быть представлен как набор отдельных групп слов, объединенных различными отношениями: синонимическими (хвастать –похваляться ), антонимическими (говорить – молчать ) и т.п.

Возможность подобного представления лексики в виде объединения многих частных систем слов обсуждалась уже в лингвистических трудах 19 в., например в работах М.М.Покровского (1868/69–1942). Первые попытки выделения семантических полей были предприняты при создании идеографических словарей, или тезурусов – например, у П.Роже. Сам термин «семантическое поле» начал активно употребляться после выхода в свет работ Й.Трира и Г.Ипсена. Такое представление лексической системы является в первую очередь лингвистической гипотезой, а не аксиомой, поэтому часто используется как метод проведения языкового исследования, а не как его цель.

Элементы отдельного семантического поля связаны регулярными и системными отношениями, и, следовательно, все слова поля взаимно противопоставлены друг другу. Семантические поля могут пересекаться или полностью входить одно в другое. Значение каждого слова наиболее полно определяется только в том случае, если известны значения других слов из того же поля. Сравним два цветовых ряда красный – розовый и красный – розовый – розоватый . Если ориентироваться только на первый цветовой ряд, то несколько разных цветовых оттенков могут быть обозначены одной той лексемой розовый . Второй цветовой ряд дает нам более детальное членение оттенков цвета, т.е. те же цветовые оттенки будут соотнесены уже с двумя лексемами – розовый и розоватый .

Отдельная языковая единица может иметь несколько значений и, следовательно, может быть отнесена к разным семантическим полям. Например, прилагательное красный может входить в семантическое поле цветообозначений и одновременно в поле, единицы которого объединены обобщенным значением "революционный".

Семантический признак, лежащий в основе семантического поля, может также рассматриваться как некоторая понятийная категория, так или иначе соотносящаяся с окружающей человека действительностью и с его опытом. Об отсутствии резкого противопоставления семантических и понятийных понятий говорится в работах Й.Трира, А.В.Бондарко, И.И.Мещанинова, Л.М.Васильева, И.М.Кобозевой. Не противоречит подобному рассмотрению интегрального семантического признака и тот факт, что семантическое поле воспринимается носителями языка как некоторое самостоятельное объединение, соотносимое с той или иной областью человеческого опыта, т.е. психологически реальное.

Наиболее простая разновидность семантического поля – поле парадигматического типа, единицами которого являются лексемы, принадлежащие к одной части речи и объединенные общей категориальной семой в значении. Такие поля нередко также именуются семантическими классами или лексико-семантическими группами.

Как отмечают И.М.Кобозева, Л.М.Васильев и другие авторы, связи между единицами отдельного семантического поля могут различаться по «широте» и специфичности. Наиболее общие типы связей – это связи парадигматического типа (синонимические, антонимические, родо-видовые и др.).

Например, группа слов дерево , ветка , ствол , лист и т.д. может формировать как самостоятельное семантическое поле, объединенное отношением «часть – целое», так и входить в состав семантического поля растений. В этом случае лексема дерево будет служить гиперонимом (родовым понятием) для таких лексем, как, например, береза , дуб , пальма и т.д.

Семантическое поле глаголов речи может быть представлено в виде объединения синонимических рядов (разговаривать – беседовать – общаться – ...; ругать – бранить – критиковать ...; дразнить – высмеивать – вышучивать – ...) и т.д.

Примером минимального семантического поля парадигматического типа может служить синонимическая группа, например некоторая группа тех же глаголов речи. Это поле образуют глаголы говорить , рассказывать , болтать ,трепаться и др. Элементы семантического поля глаголов речи объединены интегральным семантическим признаком "говорения", но их значение не тождественно. Единицы этого семантического поля различаются дифференциальными признаками, например "взаимное сообщение" (разговаривать ), "одностороннее сообщение" (сообщать , докладывать ). Кроме того, они различаются стилистическими, узуальными, деривационными и коннотативными компонентами значения. Например, глагол ругать , кроме семы "говорения", обладает также дополнительным коннотативным значением – отрицательной экспрессивностью.

Общий семантический признак, объединяющий элементы конкретного семантического поля, в других семантических полях того же языка может выступать как дифференциальный. Например, семантическое поле "глаголов коммуникации" включит в себя поле глаголов речи наряду с такими лексемами, как телеграфировать , написать и др. Интегральным семантическим признаком для этого поля будет признак "передачи информации", а "канал передачи информации" – устный, письменный и др. – выступит в роли дифференциального признака.

Для выявления и описания семантических полей нередко используются методы компонентного анализа и ассоциативного эксперимента. Группы слов, полученные в результате ассоциативного эксперимента, носят название ассоциативных полей.

Сам термин "семантическое поле" в настоящее время все чаще заменяется более узкими лингвистическими терминами: лексическое поле, синонимический ряд, лексико-семантическое поле и т.п. Каждый из этих терминов более четко задает тип языковых единиц, входящих в поле и/или тип связи между ними. Тем не менее во многих работах как выражение "семантическое поле", так и более специализированные обозначения употребляются как терминологические синонимы.

Методы лингвостилистического анализа – это совокупность различных приемов анализа текста (и егоязыковых средств), с помощью которых в стилистике формируются знания о закономерностяхфункционирования языка в различных сферах общения; способы теоретического освоения наблюдаемого ивыявленного в процессе исследования . Наряду с использованием общелингвистических методов стилистикавырабатывает и свои, соответствующие предмету исследования и целям анализа. Правила использованияметодов, а также составляющих их приемов есть методика стилистического анализа. Кроме того, понятие М. с. а. как и более общее понятие "методы лингвистич. анализа") связано с понятиями аспект, концепция и методология , не совпадая, однако, по значению ни с одним из них полностью.

Аспект исследования – это "угол зрения", ракурс рассмотрения" объекта действительности, напримердиахрония и синхрония, парадигматика и синтагматика, язык и речь в совокупности используемых при ихизучении методов и приемов. Концепция (лат. conceptio – понимание, система) – определенный способпонимания, трактовки каких-либо явлений, руководящая идея для их освещения, ведущий замысел,конструктивный принцип различных видов деятельности. Следовательно, концепция предопределяетвозможную процедуру реализации (практической проверки) своих собственных принципиальных положений.Именно в этом смысле стилистика как определенный способ видения языковых явлений не только по-своему использует существующие в лингвистике методы, но и предлагает (разрабатывает) свои собственные.

Методологической основой стилистического анализа в русской лингвистике с XIX в. являютсяфундаментальные положения о связи языка и мышления, языка и общества, о социальной сущности языкаи его функций (труды В. Гумбольдта, А.А. Потебни, Ф. де Соссюра, Б. Де Куртенэ, М.М. Бахтина, Л.С.Выготского, Б.А. Серебренникова, А.А. Леонтьева, Г.П. Щедровицкого и др.).

С оформлением функц. стилистики в отдельную научную дисциплину особое значение приобретаютпроблемы системности изучаемого объекта, социальных функций языка, различения языка и речи сакцентом на проблеме употребления (использования) языка в разных сферах общения, связанных сразными видами деятельности и формами сознания. В связи с этим методологическая основа стилистикирасширяется, опираясь на знания смежных гуманитарных наук – философии, гносеологии, психологии, психолингвистики, науковедения и др.

Применение того или иного метода в конкретной исследовательской практике зависит от цели исследования. Если в самом общем плане под стилистикой понимать лингвистическую науку о средствах речевой выразительности и о закономерностях функционирования языка, обусловленных целесообразнымиспользованием языковых единиц в зависимости от содержания высказывания, целей, ситуации, сферыобщения и др. экстралингвистических факторов, то следует признать реальность существования различныхцелей стилистического исследования, каждая из которых формирует определенное методико-стилистическое направление, аспект исследования. Сегодня выделяют шесть таких направлений, различающихся методами (методикой) анализа объекта исследования: стилистику ресурсов , (в том числе практическую), функциональную стилистику , стилистику текста , стилистику художественного текста , диахроническую и сопоставительную стилистики как ответвления (разновидности) от стилистики ресурсов и функц. стилистики. При этом принципы функц. стилистики – как методологически более широкого направления – пронизывают собою все другие стил. направления: в рамках функц.-стилистических исследований могут быть поставлены цели и решаться задачи, относящиеся к любому из направлений или сразу к нескольким из них, однако концептуальная основа, целевое начало все же будет оставаться зафункц. стилистикой. Теоретической основой функциональной стилистики является идея о единстве языка со всем комплексом неязыковых (экстралингвистических) факторов, сопутствующих интеллектуально-духовной деятельности человека и влияющих на процесс и специфику речепроизводства. Поэтому предмет ее исследования – речевая организация (речевая системность), т.е. не структура языка, не сами по себе языковые средства, а принципы их отбора и сочетания в различных сферах деятельности , в зависимости отконкретных коммуникативных условий общения и экстралингвистических стилеобразующих.

В стилистике ресурсов основной метод и путь анализа – от средств к функциям; т.е. главной целью здесь является определение того, как те или иные стилистические средства языка (единицы и их пласты со стилистическими окрасками) используются в текстах отдельных произведений , авторов, жанров и т.д., какие конкретные стилистические функции они выполняют.

В функц. стилистике, как одном из центральных направлений стилистики, общий подход и методика исследования противоположны – от функций к средствам; т.е. центральной целью анализа является выявление того, какими языковыми и речевыми средствами реализуются основные функции речевых разновидностей (функц. стилей, подстилей, жанров), как экстралингвистическая основа стилей влияет на формирование речевой организации, речевой системности стилей . При этом учитывается взаимодействие средств не только одной стилевой окраски или одного уровня языка, но взаимодействие разноуровневых средств.

Таким образом, функц. подход (метод), во-первых , означает анализ единиц разных уровней языка, причемне столько структурно-системное их исследование, сколько коммуникативно-системное, с учетом целей изадач общения . Во-вторых , для функц. стилистики характерен функциональный метод, смысл которого заключается в установлении значимости определенных закономерностей функционирования языковыхсредств для специфики речевой системности стиля и его разновидностей (текстов). В-третьих , функц.-стилистический метод теснейшим образом связан с идеей единства лингвистического и экстралингвистического аспектов речи. Эта идея, в свою очередь, предопределяет важность для функц.стилистики принципа системности, когда речевая единица понимается как некоторый компонент взаимообусловленности в ряду других подобных единиц, а также в соотношении этого ряда с экстралингвистическими факторами стиля. Исходя из данного принципа лингвистические явлениярассматриваются в функц. стилистике с точки зрения их текстообразующей роли. В-четвертых , функц.-стилистический метод основан на признании деятельностной природы языка (язык как интеллектуально-эмоциональная деятельность), в связи с чем в рамках функц. стилистики особое значение приобретает антропоцентрический подход к изучению языковых явлений . При этом необходим и используется комплексный /междисциплинарный метод, т.е. исходя из учета знаний смежных дисциплин (гносеологии,психологии, психолингвистики, науковедения и т.д.) определяется, как и в чем экстралингвистическиефакторы, и прежде всего базовые (назначение форм сознания, типа мышления, соответствующего видадеятельности в обществе, целей и задач общения и др.), воздействуют на закономерности функционирования языковых средств, формируя специфику стиля и его речевую организацию на уровне и микротекста, и макротекста. Таковы основные принципы функц.-стилистического подхода к исследованиюязыка (речи), позволяющие выявить конструктивные приемы формирования функц. стилей, закономерноститекстообразования в каждом из них и т.д.

Кроме этих основных, базовых принципов исследования, в функц. стилистике существуют и учитываются вторичные, производные от них. Это: 1) принцип единства формы и содержания. Формально-языковые черты текста неразрывно связаны с его содержательной стороной, поэтому изучение специфики функцио нирования тех или иных единиц может быть объективным только на основе признаниявзаимообусловленности поверхностного (структурно-языкового) и внутреннего (содержательно-смыслового) уровней текста. При этом функц. стилистика анализирует поверхностный уровень текста не с формальной(грамматической), а с функционально-коммуникативной стороны; 2) принцип координации общего иотдельного. Этот принцип предполагает рассмотрение отдельного – лексической единицы, высказывания, сложного синтаксического целого или целого текста – либо в качестве единицы целого, отражающей всесвойства и особенности этого целого (напр. определенного функционального стиля как особой системы),т.е. в аспекте типологии; либо в качестве единицы предельно конкретного характера (напр. особенностииндивидуального стиля писателя, ученого, законодателя, публициста и т.д.), находящейся в родо-видовыхотношениях с целым, "отпечатки" которого она тем не менее сохраняет.

Исходя из этих концептуальных принципов функц. стилистики ее важнейшими, базовыми методами анализаявляются: 1) функциональный метод, который в отличие от структурного метода основан, как уже былоотмечено, на внимании к функц. аспекту языка/речи, когда языковые средства изучаются с точки зрения ихроли в процессе формирования и выражения мысли, концепции, композиции, жанра и т.д. Здесь в центревнимания оказываются не статические свойства языка/речи, а именно процесс рече-текстообразования. Этопредопределяет, в свою очередь, и собственно коммуникативный подход функц. стилистики к объяснениюязыка, т.е. учет целей, задач, ситуации, условий общения и т.д. вплоть до социальных и индивидуальныхособенностей коммуникантов; 2) комплексный метод изучения языка/речи, т.е. широкое (ицеленаправленное) использование данных разных наук – особенно философии, психологии, науковедения, логики, социологии, теории коммуникации, прагматики и некот. др. – для объяснения в процессе научной интерпретации полученных в эксперименте или наблюдении фактов; 3) многоаспектный анализвзаимосвязи разноуровневых языковых единиц в процессе их функционирования, выявлениезакономерностей этого функционирования, специфики функц. стилей.

Более частными методами функц. стилистики – однако не менее важными для нее в теоретическом плане – являются семантический (или семантико-смысловой), стилостатистический и сопоставительно-диахронический метод, опирающийся на сравнительно-исторический анализ высказываний / текстов. При этом семантический метод можно считать ведущим в этой группе более частных видов стил. анализа, чтосвязано с особым вниманием функц. стилистики к проблеме адекватности выражения в высказывании/текстеразличных оттенков смысла.

Так, семантический метод связан с анализом тех или иных языковых (речевых/текстовых) элементов с точки зрения их содержательно-смыслового значения в окружающем контексте или целом произведении , а такжес точки зрения определения специфики взаимодействия внешнего и внутреннего членов высказывания . Стилостатистический метод используется при определении стилевой специфики как следствия воздействия на этот стиль тех или иных экстралингвистических факторов. С помощью сопоставительного метода анализа в стилистике устанавливается специфика каждого из стилей речи, их функциональное, лингвистическое, композиционное и семантико-смысловое своеобразие по отношению друг к другу. Сопоставительно-диахронический метод призван помочь изучать процессы формирования функц. стилей в связи с изменением социально-исторических условий жизни человека и,следовательно, экстралингвистических факторов языка. Данный метод применяется при исследовании специфики функционирования тех или иных единиц в языке/речи/тексте любого временного периода, атакже при исследовании закономерностей формирования стилистической системы и функц. стилей в рамках лит. языка.

Кроме названных исходных, общих методов и принципов функц.-стилистического анализа, сегодня встилистике существует целый ряд конкретно-практических методов, или приемов непосредственнойреализации стилистического исследования языка. Их можно подразделить на:

1) общенаучные , среди которых выделяются

а) метод непосредственного наблюдения,

б) описательный метод с такими его специальными приемами, как наблюдение, сопоставление, классификация, эксперимент, реконструкция,обобщение, интерпретация,

в) метод моделирования

; 2) общефилологические , включающие прием интерпретации и сравнительный анализ языкового материала;

3) общелингвистические методы,представленные в стилистических исследованиях

а) структурным, в частности структурно-семантическим анализом,

б) статистическим анализом,

в) методом построения лингвистических парадигм,

г) методомполевого структурирования,

д) комплексным анализом;

4) частнолингвистические, в т.ч. собственностилистические методы , объединяющие

а) дискурсный анализ,

б) дистрибутивный анализ,

в)компонентный анализ,

г) метод ступенчатой идентификации объекта исследования,

д) контекстуальный, иликонтекстологический, анализ,

е) прагматический,

ж) семемный анализ,

з) структурно-смысловой анализ материала,

и) дискурс-анализ и некот. др.

Конкретное применение М. с. а. определяется целями, задачами, методологическими и концептуальнымиустановками исследования, а также принадлежностью ученого к той или иной лингвистической школе. Всвязи с этим такие методы, как дискурс-анализ, комплексный анализ и метод полевого структурирования,несколько модифицируются в рамках функц. стилистики. Так, метод полевого структурирования используется для систематизации выявленных стилистических средств (не только дотекстовых, но итекстовых) с точки зрения их близости/отдаленности (центральности/периферийности) в плане реализации в тексте определенной стилевой черты или категории. Метод дискурсного анализа понимается не как анализ тех или иных структурно-семантических контекстов целого – напр. фрагментов текста, содержащих экспрессивность, императивность, недосказанность и т.п., – а как анализтой или иной структурно-семантической особенности текста в ее взаимосвязанности сэкстралингвистическими основами коммуникации конкретной речевой сферы. Комплексныйанализ в рамках функц. стилистики предполагает не просто объединение разных видов и приемовисследования (как, напр., в других дисциплинах), но, главным образом, учет связи конкретных фактовфункционирования языка в той ли иной сфере общения с различными экстралингвистическими явлениями,изучающимися в других науках. Причем опора на данные других наук – философию, логику, социологию, науковедение, психологию, психолингвистику, прагматику, семиотику, теорию коммуникации, культурологию и др. – выступает как объяснительная основа изучения закономерностей функционирования языка (речи).

Кроме того, особое содержание получает в рамках функц. стилистики метод интерпретации , связанный с объяснением и толкованием функц. специфики не столько дотекстовых единиц, сколько именно текстовых, с выходом на интерпретацию целого текста=произведения.

Учет целей, подцелей и задач общения в процессе познавательной и речемыслительной деятельности,отраженной в тексте, при выявлении проекции их на конкретный текст, его содержательно-смысловые единицы и речевые жанры дает возможность определить структуру и композицию текста на уровнемикротекстов, первичных речевых жанров как отражение динамики речемыслительной деятельности. Приэтом в качестве частных методов используются стилостатистический и количественный, точнее качественно- (с учетом семантики) количественный метод (работы О.Б. Сиротининой, М.А. Кормилицыной, В.В.Одинцова, О.А. Крыловой, Ю.А. Скребнева, Н.М. Разинкиной, Е.А. Баженовой, В.А. Салимовского, Н.А.Купиной, В.В. Дементьева, К.Ф. Седова, И.А. Стернина и др.).

Особую группу М. с. а. представляют приемы, применяемые для анализа художественного текста (х. т).Изучение х. т. исходит из принципа общей образности, единства формы и содержания, реализацииэстетической функции языка в этой сфере общения. Основным методом (подходом) анализа изучаемогообъекта является определение того, как весь строй речи отдельного худож. контекста, произведения (рядатекстов писателя, литературного направления и т.д.) и отдельных его языковых и текстовых единиц(стилистических приемов, композиции и т.п.) способствует выражению идейно-образного содержания произведения, реализует в тексте "образ автора " .

Одним из наиболее ранних методов анализа, используемых в русской стилистике, является метод "explication du text", разработанный и примененный Л.В. Щербой при анализе худож. и особенностихотворных произведений. Суть этого метода заключается в определении взаимодействиялингвистической организации (особенностей архитектоники, специфики синтаксических структур, приемов ипринципов расстановки и расположения слов, форм и типов интонационного членения высказывания и др.) с идейным, худож.-образным и эмоциональным содержанием текста. При этом взаимодействиерассматривается как конструктивное взаимовлияние, посредством которого в целом произведениисоздается (материализуется, выражается) эстетическая концепция автора произведения.

А.М. Пешковским разработана методика стилистического эксперимента, которая заключается в подстановкесинонимов к тому или иному слову в произведении (или в изъятии каких-либо слов из него) и определении эстетической значимости авторского слова/выражения, его концептуально-образной и смысловой нагрузкипо сравнению с экспериментальными текстами. Ср. введенное ученым понятие "общей образности",которая заключается в том, что все языковые единицы того или иного истинно худож. текста направлены навыражение конкретного худож. образа и поэтому являются строго эстетически и стилистическимотивированными, т.е. единственно возможными для выражения данной эстетической мысли.

Анализ худож. текстов представлен и подходом к ним Б.А. Ларина, направленным на раскрытие системных взаимосвязей слова с другими словами худож. целого при выражении так называемой сквозной поэтической мысли-идеи (или лейтмотива) произведения, худож. образа. Такое свойство худож. слова ученый назвал"комбинаторным приращением смысла" , появляющимся у слова в динамике содержательно-концептуального развертывания всего х. т. (целого), а также идиостиля писателя. Близка кэтому идея Г.О. Винокура о "внутренней форме художественного слова" , заключающаяся в том, что лексические средства языка и их значения оказываются в х. т. той основой, отталкиваясь от которой, художник создает поэтическое слово – метафору, целиком "повернутую" к теме и идее произведения. Приэтом смысл и назначение худож. метафоры могут быть поняты только по прочтении всего произведения, т.е.вытекают из эстетического целого.

В целом все эти методы(-ики) можно условно объединить в более общем методе, называемом "слово и образ" и ориентированном на выявление в х. т. Системы языковых средств реализации образно-эстетической функции художественного стиля речи . Этот метод направлен на достижение наиболее адекватногопрочтения авторского текста, в аспекте единства слова и образа выявляется характер индивидуальногостиля писателя, литературного направления, т.е. решаются различные проблемы интерпретации х. т. Ср. всвязи с этим разработанные В.В. Виноградовым принципы исследования языка худож. литературы какискусства поэтического слова, языка худож. произведения, индивидуально-авторского стиля и самого понятия "образ автора", а также развитие этих идей в работах В.В. Одинцова, Н.А.Кожевниковой, Л.А. Новикова, В.П. Григорьева, Д.Н. Шмелева, И.Я. Чернухиной и др.

В области стилистического анализа х. т. наиболее распространены такие методы, как ассоциативно-концептуальный анализ поэтического (худож.) текста , выявляющий его доминантные смыслы. Такой анализ объединяет следующие конкретные исследовательские действия: компонентный анализ,контекстологический анализ, эстетико-стилистический анализ, культурологический анализ, соотносящий текстовые смыслы с информацией общекультурного фонда. Х. т. изучается также посредством тематико-классификационного, семантического, формально-когнитивного видов анализа , направленных на исследование структурно-содержательных особенностей того или иного концепта в х. т.; концептуального анализа , призванного выявлять идеи концептов как нормативно-ценностных фактов в поэтическом (худож.) творчестве; метода структурно-фрагментарного описания , опирающегося на понятие системности х. т. и предусматривающего выделение отдельных фрагментов в целях сопоставления; сопоставительно-стилистического анализа , позволяющего сопоставить первоначальный (черновой) текст с его окончательнымвариантом с целью выявления особенностей авторской работы над концепцией произведения; метода лингво-поэтической интерпретации , предполагающего толкование содержания текста на основе вскрытия системно-семантических отношений языковых единиц разных уровней. Кроме того, при исследовании х.т. впоследние годы широко применяется комплексный анализ , совмещающий в себе разные виды не тольколингвистического, но и литературоведческого анализа.

Особого внимания заслуживает появившаяся в последние годы коммуникативная стилистика художественного текста. В связи с особыми исследовательскими задачами коммуникативная стилистика х. т. вырабатывает свои методы (методики) анализа, которые в целом могут быть представлены тремя разновидностями: метод ассоциативного поля, "регулятивного структурирования" и метод информационно-смыслового анализа .

Метод ассоциативного поля основан на выявлении в х. т. ассоциативных связей между словами. При этоманализ лексем идет по разным уровням, когда учитываются одновременно их фонемный облик и грамматическая природа, морфемная структура и лексическое значение, стилистическая маркированность и тематическая и ситуативная соотнесенность и т.д. Именно благодаря своим ассоциативным связям слово становится "проводником" эстетической концепции автора, выражаемой в целом произведении,способствует определению концептуальной и языковой картины мира автора и его идиостиля.

Метод "регулятивного структурирования " предполагает выявление в тексте регулятивных структур(регулятивов), стимулирующих различные коммуникативные эффекты и представляющие собой текстовыеструктур-стимулы. Последние понимаются как приемы организации текстовых микроструктур, соотнесенныхс общей коммуникативной стратегией текста. Регулятивы выделяются и формируются на основе лексических средств, соотнесенных в восприятии читателя по принципу ассоциативных связей.Поэтому вспомогательными приемами анализа здесь служат психолингвистический эксперимент и контекстуальный анализ.

С помощью информационно-смыслового метода осуществляется анализ смыслового развертывания текста,направленный на изучение процесса смыслоформирования на основе информации, представленной вхудож. произведении. Под информацией здесь понимаются знания о мире, воплощенные в тексте с позиций определенного эстетического идеала автора. Результатом отражения этой информации в сознании адресата является смысл текста , под которым понимается структура лингвистически оформленных смысловых фрагментов текста, коррелирующих с действительным миром, т.е. смысловая структура текста . Конкретными приемами данного метода служат а) экспериментальный анализ, позволяющийвыявлять ключевые элементы лексической системы текста и актуализированные им смыслы, изучать саммеханизм поэтапного формирования смысла в сознании адресата в процессе его познавательной деятельности, определять индивидуально-авторскую специфику в развертывании эстетического смысла,особенности этого процесса в текстах разных типов в связи с их разной коммуникативной стратегией и т.д.;б) контекстуальный анализ; в) компонентный анализ; г) моделирование текстовых парадигм и ассоциативно-смысловых полей концептов.

Следует отметить, что в современной функц. стилистике – особенно в связи с переходом к изучению целого текста – применяется именно комплексная методика исследования как с точки зрения объединения разных типов анализа в рамках конкретной работы, так и с точки зрения взаимодополняющего совмещения собственно лингвистического и экстралингвистического планов интеллектуально-духовной деятельности. В функц. стилистике комплексный подход к изучению речевой ткани текста является непросто одним из методов, но основой функционально-стилистического анализа.

Содержание статьи

СЕМАНТИКА, в широком смысле слова – анализ отношения между языковыми выражениями и миром, реальным или воображаемым, а также само это отношение (ср. выражение типа семантика слова ) и совокупность таких отношений (так, можно говорить о семантике некоторого языка). Данное отношение состоит в том, что языковые выражения (слова, словосочетания, предложения, тексты) обозначают то, что есть в мире, – предметы, качества (или свойства), действия, способы совершения действий, отношения, ситуации и их последовательности. Термин «семантика» образован от греческого корня, связанного с идеей «обозначения» (ср. semantikos «обозначающий»). Отношения между выражениями естественного языка и действительным или воображаемым миром исследует лингвистическая семантика, являющаяся разделом лингвистики. Семантикой называется также один из разделов формальной логики, описывающий отношения между выражениями искусственных формальных языков и их интерпретацией в некоторой модели мира. В данной статье речь идет о лингвистической семантике.

Семантика как раздел лингвистики отвечает на вопрос, каким образом человек, зная слова и грамматические правила какого-либо естественного языка, оказывается способным передать с их помощью самую разнообразную информацию о мире (в том числе и о собственном внутреннем мире), даже если он впервые сталкивается с такой задачей, и понимать, какую информацию о мире заключает в себе любое обращенное к нему высказывание, даже если он впервые слышит его.

Семантический компонент уже достаточно давно признается необходимой частью полного описания языка – грамматики. Свой вклад в формирование общих принципов семантического описания вносят разные теории языка. Например, для порождающих грамматик принципы построения семантического компонента заложены американскими лингвистами Дж.Катцем и Дж.Фодором и далее развиты Р.Джэкендоффом, а, скажем, для грамматик (моделей) типа «Смысл – Текст» соответствующий компонент разрабатывался представителями Московской семантической школы: Ю.Д.Апресяном, А.К.Жолковским, И.А.Мельчуком и др. Семантический компонент обязательно включает в себя словарь (лексикон), в котором о каждом слове сообщается, что оно обозначает, т.е. каждому слову сопоставляется его значение в данном языке, и правила комбинирования (взаимодействия) значений слов, по которым из них формируется смысл более сложных конструкций, прежде всего предложений.

Значение слова в словаре описывается с помощью словарной дефиниции, илитолкования, которая представляет собой выражение на том же самом естественном языке или же на специально разрабатываемом с этой целью искусственном семантическом языке, в котором значение толкуемого слова представлено более развернуто (эксплицитно) и, в идеале, строго. Так, значение русского слова холостяк в словаре семантического компонента описания русского языка может быть представлено, как это делается в обычных толковых словарях, в виде обычного русского словосочетания "мужчина, достигший брачного возраста и не состоящий и никогда не состоявший в браке" или в виде записи на специальном семантическом языке, например, (l x ) [ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ (x ) & МУЖСКОЙ (x ) & ВЗРОСЛЫЙ (x ) & (СОСТОИТ-В-БРАКЕ (x )]. Различных искусственных семантических языков существует довольно много, и устроены они весьма по-разному.

Как видно из приведенных примеров, при толковании значений слов и словосочетаний с помощью естественного языка получающиеся выражения, а также их отдельные компоненты, если они упоминаются отдельно, принято на письме записывать в одинарных кавычках; в словарях этого не делают, ибо из самой структуры словарной статьи и так ясно, что справа от слова, являющегося входом в статью толкового словаря, стоит именно толкование этого слова (). Естественноязыковые выражения, толкующие значение предложений, обычно записываются в двойных кавычках. Запись слов естественного языка заглавными буквами и с использованием дефисов на непривычных местах означает, что эти слова в данной записи являются элементами искусственного языка, могущими и не совпадать с естественным языком; так, СОСТОИТ-В-БРАКЕ – это один элемент, а не три слова; переменная x и знак конъюнкции & – тоже элементы искусственного языка. Искусственные языки могут применяться для толкования значений как слов, так и предложений. Независимо от того, естественный или искусственный язык применяется для толкования, он по отношению к языку, выражения которого толкуются, имеет статус метаязыка(от греч. meta "после"), т.е. языка, на котором говорят о языке; естественный язык тем самым может быть метаязыком по отношению к самому себе. Элементами метаязыка также могут быть (и нередко являются, например в иллюстрированных словарях) различного рода графические изображения – схемы, рисунки и т.п.

О том, как создаются словарные дефиниции и какие требования к ним предъявляются, будет рассказано ниже.

Семантический компонент полного описания языка представляет собой модель той части знания языка, которая связана с отношением между словами и миром. В этой модели должны получать объяснение такие эмпирическим путем устанавливаемые явления, как равнозначность (синонимия), неоднозначность (полисемия), семантическая аномальность (в том числе противоречивость и тавтологичность) языковых выражений. Так, легко проверить, что для всех носителей русского языка предложение На нем была широкополая шляпа обозначает то же положение дел, что и предложение Он был в шляпе с широкими полями. Считается, что этот факт адекватно отражен в семантическом компоненте описания языка, если, взяв толкования значений соответствующих слов из словаря и действуя по явно оговоренным правилам комбинирования значений, мы получим одинаковые смысловые записи, называемые «семантическими представлениями» или «семантическими интерпретациями» данных предложений. Точно так же все носители русского языка согласятся, что предложение Посещение родственников может быть утомительным обозначает две разные возможности: возможность утомиться, посещая родственников, и возможность утомиться, принимая родственников, которые посетили вас. Значит, в семантическом компоненте данному предложению должны быть сопоставлены два отличающихся друг от друга семантических представления, иначе оно не будет адекватным отражением семантических знаний о русском языке.

В качестве самостоятельной лингвистической дисциплины семантика выделилась сравнительно недавно, в конце 19 в.; сам термин «семантика» для обозначения раздела науки был впервые введен в 1883 французским лингвистом М.Бреалем, интересовавшимся историческим развитием языковых значений. Вплоть до конца 1950-х годов наряду с ним широко использовался также термин «семасиология», ныне сохранившийся лишь в качестве не слишком употребительного названия одного из разделов семантики. Однако вопросы, относящиеся к ведению семантики, ставились и, так или иначе, решались уже в древнейших из известных нам лингвистических традиций. Ведь одной из главных причин, заставляющих нас обращать внимание на язык, является непонимание того, что обозначает обращенное к нам устное или письменное высказывание (текст) или какая-то его часть. Поэтому в изучении языка толкованию отдельных знаков или целых текстов – одному из важнейших видов деятельности в области семантики – издавна принадлежало важное место. Так, в Китае еще в древности создавались словари, содержавшие толкования иероглифов. В Европе античные и средневековые филологи составляли глоссы, т.е. толкования непонятных слов в памятниках письменности. По-настоящему бурное развитие лингвистической семантики началось с 1960-х годов; в настоящее время она является одним из центральных по своему значению разделов науки о языке.

В европейской научной традиции вопрос об отношении между словами и «вещами», предметами, к которым они относились, был впервые поставлен древнегреческими философами, но и по сей день различные аспекты этого отношения продолжают уточняться. Рассмотрим отношение слова к «вещи» более внимательно.

Слова позволяют нам упоминать вещи как в их присутствии, так и в их отсутствие, – упоминать не только то, что находится «здесь», но и то, что находится «там», не только настоящее, но также прошлое и будущее. Разумеется, слово – это просто шум, который стал использоваться для говорения о чем-то; сам по себе этот шум не имеет значения, но приобретает его благодаря своему употреблению в языке. Выучивая значения слов, мы узнаем не какой-либо факт природы, вроде закона тяготения, а своеобразную договоренность о том, какие шумы с какими вещами обычно соотносятся.

Слова языка, будучи употребленными в речи, приобретают отнесенность, или референцию к объектам того мира, о котором делается высказывание. Иначе говоря, они обладают способностью «отсылать» к объектам, вводя эти объекты (разумеется, в идеальной форме) в сознание адресата. (Разумеется, точнее было бы сказать, что говорящие, используя слова, могут «отсылать» к тому или иному фрагменту мира.) Та сущность в мире, к которой относится слово, называется его референтом. Так, если я, описывая кому-то произошедшее событие, говорю: Вчера я посадил под своим окном дерево , то слово дерево отсылает к единичной индивидуальной сущности – тому самому единственному в своем роде дереву, которое я вчера посадил под своим окном. Мы вполне можем сказать, что слово дерево в данном высказывании обозначает это самое посаженное мною дерево. Можно быть, эта реальная индивидуальная сущность и есть значение слова дерево ?

Представители того относительно молодого направления в семантике, которое принято называть «сильной семантикой» (к нему можно отнести «формальную семантику» и другие разновидности теоретико-модельной семантики, следующие за формальной логикой в решении вопроса о характере отношений между языком и миром), дали бы положительный ответ на этот вопрос. Во всяком случае, с точки зрения «сильной семантики» цель семантического описания языка состоит в том, чтобы каждое языковое выражение получило интерпретацию в той или иной модели мира, т.е. чтобы было установлено, соответствует ли этому выражению какой-либо элемент (или конфигурация элементов) модели мира, и если соответствует, то какой (какая). Поэтому проблемы референции (отнесенности к миру) находятся в центре внимания «сильной семантики».

В отличие от этого более традиционная «слабая семантика» при исследовании отношений между языком и миром обходится без непосредственного обращения к действительному положению дел в этом мире. Она признает предметом своего исследования – значением языкового выражения – не сам элемент (фрагмент) мира, к которому это выражение отсылает, а тот способ, которым оно это делает, – те правила употребления, зная которые носитель языка в конкретной ситуации оказывается в состоянии либо осуществить отсылку к миру с помощью этого выражения, либо понять, к чему оно отсылает. В дальнейшем мы будем рассматривать проблемы семантики именно с этой позиции.

Если кто-нибудь захочет изобрести процедуру применения слов к миру, то ему может сначала показаться, что для каждой реальной сущности должно существовать некоторое слово. Но если бы это было так, то число требуемых для этого слов было бы столь же бесконечным, сколь бесконечно число вещей и отношений в природе. Если бы для каждого дерева в мире требовалось отдельное слово, тогда только для одних деревьев потребовалось бы уже несколько миллионов слов плюс столько же для всех насекомых, для всех травинок и т.д. Если бы от языка потребовалось соблюдение принципа «одно слово – одна вещь», то пользоваться таким языком было бы невозможно.

На самом деле существуют некоторые слова (их сравнительно немного), которые действительно соотносятся с единственной вещью, и называются они именами собственными, например Ханс-Кристиан Андерсен или Пекин . Но большинство слов применяются по отношению не к отдельному лицу или вещи, а к группе, или классу вещей. Родовое наименование дерево используется для каждой из тех многих миллиардов вещей, которые мы именуем деревьями. (Существуют также слова, именующие подклассы деревьев, – клён , берёза , вяз и т.д., – но это имена более мелких классов, а не отдельных деревьев.) Бег есть наименование класса действий, отличимых от других действий, – таких, как ползание или ходьба. Голубой есть наименование класса цветов, плавно переходящих на одном конце в зеленый, а на другом – в синий. Над есть наименование класса отношений, а не собственное имя для отношения между лампой у меня на потолке и моим письменным столом, потому что оно прилагается также к отношению между лампой у вас на потолке и вашим письменным столом, а также к неисчислимому множеству других отношений. Таким образом, языки достигли необходимой экономии благодаря использованию наименований классов. Класс, или множество тех сущностей, по отношению к которым может быть использовано данное языковое выражение (в частности, слово), называется денотатом или экстенсионалом этого выражения (часто, впрочем, термин «денотат» используется и как синоним термина «референт», введенного выше). При одном из существующих подходов к определению значения слова в семантике значением называется именно денотат – множество сущностей, которые могут быть обозначены с помощью данного слова. Но более распространено другое понимание значения, при котором оно отождествляется с условиями его применимости.

То, что позволяет нам использовать относительно небольшое число слов для столь многих вещей, есть сходство. Вещи, достаточно сходные друг с другом, мы называем одним и тем же именем. Деревья отличаются друг от друга размерами, очертаниями, распределением листвы, но они обладают некоторыми сходными чертами, позволяющими называть их все деревьями. Когда мы желаем привлечь внимание к различиям внутри этого гигантского общего класса, мы выискиваем более детальные сходства внутри более дробных групп и таким образом отождествляем конкретные виды деревьев. Наконец, если мы намерены многократно упоминать некоторое конкретное дерево, мы можем приписать ему собственное имя (например, Вяз на Поварской ) подобно тому, как мы именуем ребенка или домашнее животное.

Помимо достигаемой экономии языковых средств существование родовых наименований имеет еще одно преимущество: оно подчеркивает сходства между вещами, которые во многих отношениях различны между собой. Померанские шпицы и русские псовые борзые не слишком похожи друг на друга, однако и те и другие принадлежат к классу собак. Готтентот и американский фабрикант во многих отношениях непохожи друг на друга физически и духовно, но оба они принадлежат к классу людей. Однако существование нарицательных имен несет в себе и возможный недостаток: огульное сваливание в кучу непохожих вещей может заставить нас учитывать лишь сходства между вещами, а не различия и потому думать не об отличительных чертах, характеризующих ту или иную отдельную вещь как индивид, а о ярлыке, стоящем на этой вещи (т.е. о родовом термине, применимом ко всем вещам того же класса). «Очередная пенсионерка», – думает продавщица, мысля исключительно ярлыками и стереотипами.

Эти сходства между вещами, конечно, существуют в природе до и независимо от нашего употребления языка. Но то, какие именно из бесчисленных сходств вещей станут основой для классификации, зависит от людей и их интересов. В качестве основания для зачисления птиц и млекопитающих в определенные виды и подвиды биологи обычно используют структуру скелета: если птица имеет одну костную структуру, то она зачисляется в класс X, а если другую – то в класс Y. Можно было бы расклассифицировать птиц не по строению скелета, а по цвету: тогда все желтые птицы получили бы одно родовое наименование, а все красные – другое, независимо от других характеристик. Биологи пока что не классифицировали животных таким способом, главным образом потому, что потомство регулярно имеет то же строение скелета, что и родители, а не тот же цвет, а биологам хотелось бы иметь возможность применять к потомству такое же название, как и к родителям. Но это – решение, принимаемое людьми, а не природой; природные вещи не предстают перед нами с этикетками, сообщающими, в какие разделы классификаций они попадают. Разные группы людей с различными интересами классифицируют вещи по-разному: некоторое животное может быть биологами занесено в одну классификационную рубрику, производителями пушнины – в другую, а кожевниками – в третью.

Подведение природных объектов под классификационные рубрики зачастую бывает делом несложным. Например, животные, именуемые собаками, обычно имеют длинный нос, лают и машут хвостом, когда они рады или возбуждены. Вещи, изготовленные людьми, тоже нередко довольно легко подводятся под видовые рубрики: это здание относится к классу (жилых) домов, то – к классу гаражей, а вон то – к классу сараев и т.д. Но здесь возникает проблема: если человек, скажем, живет в гараже или сарае, то не является ли данное строение также его домом? Если гараж когда-то использовался для размещения автомобилей, но в последние годы используется для хранения дров, то не является ли он сейчас сараем? Производим ли мы отнесение сооружения к тому или иному классу на основе его внешнего облика, или на основе того предназначения, для которого оно был первоначально создано, или же на основе того, для чего оно используется в настоящий момент? Очевидно, что способ отнесения конкретного объекта к классу зависит от используемого нами критерия, а критерий мы выбираем в зависимости от того, какого рода группировки интересуют нас в наибольшей степени.

СЛОВАРНОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ

При использовании нарицательных имен сразу же встает очевидный вопрос о том, каковы будут наши критерии использования любого такого слова: какие условия надо задать, чтобы определить, когда мы должны употреблять именно это слово, а не другое? Мы убедились в том, что предметы действительности имеют сходства друг с другом, т.е. общие черты. Сколь бы многие черты ни объединяли данный предмет с другим предметом, определяющими (отличительными) признаками предмета являются только те черты, при отсутствии которых данное слово к данному предмету не приложимо вообще. Мы не назовем геометрическую фигуру треугольником, если она не обладает следующими тремя признаками: это фигура (1) плоская, (2) замкнутая, (3) ограниченная тремя прямыми линиями. Признаки, служащие условием применимости слова, в своей совокупности образуют сигнификат слова (термин введен в употребление средневековым схоластом Иоанном Солсберийским), или, в другой терминологии, его интенсионал.

В отличие от денотата слова, представляющего собой класс именуемых словом предметов или ситуаций, сигнификат – это не сам класс, а те признаки, на основании которых эти предметы/ситуации объединены в данный класс и противопоставлены членам других классов. В традиционной семантике значением слова в языке считается именно его сигнификат, а не денотат. При этом считается, что слово отсылает к «вещи» (денотату) не непосредственно, а опосредованно, через сигнификат, рассматриваемый как понятие о данном классе вещей, имеющееся в сознании человека.

Многие ученые в настоящее время признают необходимым различать языковое значение слова и связанное с этим словом мыслительное содержание – понятие. И языковое значение, и понятие являются категориями мышления. То и другое суть отражения мира в нашем сознании. Но это разные виды отражения. Если понятие – это полное (на данном уровне познания) отражение в сознании признаков некоторой категории объектов или явлений, то языковое значение фиксирует лишь их различительные признаки. Так, в значение слова река входят такие «дифференциальные признаки» понятия о реке, как "водоем", "незамкнутый", "естественного происхождения", "достаточно большого размера", по которым объект, именуемый рекой , отличается от объектов, именуемых канавой , морем , прудом , озером , ручьем . Понятие же о реке включает, помимо данных, и другие признаки, например "питающийся за счет поверхностного и подземного стока своего бассейна". Можно сказать, что значению слова соответствует «наивное», обиходное понятие о предмете (в отличие от научного). Существенно, что признаки предмета, которые входят в значение некоторого слова, могут не совпадать с признаками, составляющими соответствующее научное понятие. Классический пример расхождения между языковым значением, в котором воплощено наивное представление о вещи, и соответствующим ему научным понятием привел русский лингвист Л.В.Щерба: «Научное представление о прямой (линии) фиксируется в ее определении, которое дает геометрия: „Прямая есть кратчайшее расстояние между двумя точками". Но выражение прямая линия в литературном языке имеет значение, не совпадающее с этим научным представлением. Прямой мы называем в быту линию, которая не уклоняется ни вправо, ни влево (а также ни вверх, ни вниз)».

Итак, описать значение некоторого слова в языке, или истолковать его –значит перечислить в той или иной форме все те признаки «вещи», которые по отдельности являются необходимыми, а в совокупности достаточными условиями для обозначения ее с помощью данного слова. Именно такие отличительные (определяющие, характеристические) признаки должны включаться в определение слов в толковых словарях.

Признаки предмета, не входящие в его словарное определение, называются сопутствующими признаками. Если этим признаком обладают все предметы, к которым приложимо данное слово, то такой признак называется универсальным сопутствующим признаком. Так, если химическая формула H 2 O рассматривается как определение воды, то такие признаки, как замерзание при нуле градусов по Цельсию, прозрачность, обладание определенным весом на единицу объема, будут универсальными сопутствующими признаками воды, так как любой экземпляр воды эти свойства имеет. Тест на то, является ли некоторый признак отличительным, таков: если бы этот признак отсутствовал при том, что присутствовали бы все остальные, стали бы мы по-прежнему заносить этот предмет в класс X? Если ответ отрицателен, тогда данный признак является отличительным.

Существует много таких комбинаций признаков, для которых мы не считаем необходимым специально изобретать слово. Например, мы можем дать родовое наименование всем существам, имеющим четыре ноги и перья; но так как мы пока что не находили никакого существа, имеющего это сочетание признаков, то мы не считаем целесообразным иметь для такого существа какое-либо родовое наименование. Изобретая родовое наименование, приписываемое любому предмету, который имеет данное сочетание признаков, мы договариваемся об определении, а когда мы устанавливаем или передаем, какое сочетание признаков уже было названо определенным словом, то мы сообщаем определение. Договорные определения, равно как приказы и предположения, не являются ни истинными, ни ложными; но определения, включенные в сообщение, свойством истинности/ложности обладают, так как утверждение о том, что определенное слово уже употребляется в данном языке для обозначения любого предмета, обладающего определенным набором признаков, является либо истинным, либо ложным.

Такой смысл термина «определение», или «дефиниция», является наиболее общим, и словари стремятся снабдить нас определениями именно в указанном смысле. Поскольку такие определения представляют собой попытку сформулировать именно сигнификат слова, они могут быть названы сигнификативными или десигнативными. Но дать определение значения слова в самом широком возможном смысле – это значит каким-то образом указать, что данное слово обыкновенно означает. Есть несколько способов достичь этой цели. Рассмотрим их по порядку.

Сигнификативные, или десигнативные определения.

Традиционно полагаемый наиболее точным способ определения значения слова – это задание списка признаков, которые должен иметь предмет, чтобы данное слово (или словосочетание) было к нему применимо. Именно это мы сделали выше в примерах с «треугольником» или «рекой». Это называется десигнативным определением; говорится, что слово обозначает те признаки, которые должен иметь предмет, чтобы это слово было к нему приложимо.

Денотативное определение.

Достаточно часто (если не в большинстве случаев) у людей отсутствует четкое понимание того, каковы отличительные признаки чего-либо; они только знают, что слово применимо к тем или иным конкретным индивидам. «Я не знаю, как определить понятие птицы, – может сказать кто-нибудь, – но я точно знаю, что воробей – птица, дрозд – птица, и попугай Полли – тоже птица». Говорящий упоминает некоторые индивиды или подклассы, к которым приложим данный термин; т.е. он упоминает о некоторых денотатах слова, чтобы истолковать его значение.

Очевидно, что как способ истолкования того, что слово обычно значит, такое определение менее удовлетворительно, нежели приведение сигнификата. Если мы знаем сигнификат слова, мы знаем правило его употребления (подобное тому, которое пытаются давать в словарях) – мы знаем, в каких условиях следует прилагать данное слово к данной ситуации. Но когда мы выучиваем один, два или даже сто денотатов слова, мы не знаем, к каким другим вещам оно может прилагаться, поскольку общее правило у нас пока что отсутствует. Если кто-то знает, что воробьи и дрозды суть птицы, то он еще не знает, к каким другим вещам прикладывается слово птица . После сотни случаев, рассмотрев, какие общие черты имеют все обозначенные вещи, можно будет прийти к некоторой мысли; но в лучшем случае это будет обоснованное предположение. После фиксации сотни случаев появления птиц можно заключить, что птица есть нечто летающее. Конечно, этот вывод будет ложным: летучие мыши летают, но не являются птицами, а страусы являются птицами, но не летают. Этого нельзя узнать из денотата, если только не случилось так, что в составе денотата оказались перечислены страусы; но даже и это не означало бы знания правила употребления слова птица ; можно было бы лишь заключить, что, каково бы ни было это правило, оно не включает такого признака, как способность летать.

Более того, существуют и такие слова, которые вообще не обладают денотатами. Насколько известно, эльфы и домовые в природе не существуют; следовательно, эти слова вообще не имеют денотатов в реальном мире. Мы согласны с тем, что они существуют лишь в человеческом воображении, – можно сказать, что денотатами обладают лишь выражения образ эльфа и образ домового . Однако и эти слова имеют значение, и если бы любому читателю ирландских мифов довелось с этими существами повстречаться, он знал бы, как отличить одно от другого. Несмотря на то что данные слова не обладают денотатами, они имеют вполне четкие сигнификативные определения, так что любое существо, обладающее требуемыми отличительными признаками, могло бы быть опознано как эльф или домовой.

Остенсивные определения.

Остенсивное определение подобно денотативному, однако вместо упоминания примеров птиц (что было бы бессмысленно, если слушатель предварительно не знает значений слов воробей и дрозд ) оно показывает или предъявляет эти примеры. Любой ребенок, выучивающий значения слов, делает это с помощью остенсивных определений. Тому, кто вообще не знает заранее значений никаких слов, другие слова не помогут.

Есть некоторые слова, значения которых люди обычно выучивают остенсивно, хотя они могли бы быть выучены и другими способами. Что означает слово шестиугольник , мы можем узнать из его сигнификативного определения: "любая плоская замкнутая фигура, имеющая шесть сторон, являющихся прямыми линиями", – но мы можем узнать это также из показанного нам рисунка, изображающего шестиугольник. Есть, однако, и такие слова, значение которых, по-видимому, можно выучить только остенсивно, например наименования наших простейших чувственных впечатлений. Сможет ли человек, слепой от рождения, узнать, что означает слово красный , если он никогда не мог увидеть ни одного примера красного? Может ли кто-нибудь понять, что такое боль или гнев , если он сам ни разу не испытывал этих чувств? Слова не могут заменить впечатлений, они лишь помогают нам обозначить те впечатления, которые мы уже получили.

С другой стороны, есть и такие слова, значения которых не могут быть показаны или указаны, а должны быть определены вербально, т.е. с помощью других слов или порой с помощью сочетаний слов с жестами: действительность , бытие , понятие , объяснение и большинство терминов, используемых в той или иной абстрактной дисциплине вроде философии.

Информация, которая связана с некоторым словом, не исчерпывается его значением. Слова обладают также коннотациями (иногда их называют также семантическими ассоциациями), которые не входят в значения слов в строгом понимании и тем самым не отражаются в их толкованиях. Коннотации слова – это несущественные, но устойчивые признаки выражаемого понятия, которые в данной культуре приписываются соответствующему предмету или явлению действительности. Примером коннотаций служат признаки "упрямства" и "тупости" у слова осел , признак "монотонности" у слова пилить , признаки "быстроты" и "непостоянства" у слова ветер .

Итак, наиболее точным или, во всяком случае, предпочтительным способом определения значения слова в семантике считается (или, по крайней мере, до недавнего времени считалось, см . КОГНИТИВНАЯ ЛИНГВИСТИКА) задание списка признаков, которые должен иметь предмет, чтобы данное слово (или словосочетание) было к нему применимо. Но каким образом выделяются признаки, составляющие толкование?

СЕМАНТИЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ

Выделение используемых при толковании слова признаков осуществляется на основе сопоставления данного слова с другими словами, близкими к нему по значению, т.е. относящимися к той же предметной или понятийной области. Для обозначения группы слов, соотносящихся с одной и той же областью представлений и как бы без остатка расчленяющих ее на части, соответствующие значениям этих слов, немецкий лингвист Й.Трир ввел понятие семантического поля. Примеры семантических полей: поле времени, поле животноводства, поле имен родства, поле цветообозначений, поле глаголов движения, поле направительных предлогов и т.п. Внутри семантического поля слова связаны между собой семантическими отношениями. Установление типов таких отношений и выявление их наличия между словами в рамках конкретных семантических полей традиционно считается одной из главных задач лексической семантики.

В лексике принято выделять следующие типы семантических отношений.

Синонимия.

К этому типу относятся отношения, основанные на полном или частичном совпадении значений. Слова, связываемые отношением синонимии, называются синонимами. В зависимости от того, допускаются ли вообще различия в значении слов и если допускаются, то какие, выделяются разновидности синонимии и синонимов. Отношение полной или точной синонимии связывает между собой слова, которые не обнаруживают никаких семантических различий. Точная синонимия – явление редкое, что обычно объясняют избыточностью кодирования одного и того же содержания разными формальными средствами. Примеры кандидатов в точные синонимы в русском языке: бегемот – гиппопотам ; бросать – кидать ; глядеть – смотреть ; плебисцит – референдум ; везде – всюду ; заснуть – уснуть. Если означаемые двух слов совпадают во всем, кроме экспрессивно-оценочных элементов их значения, то связывающее их отношение называют (экспрессивно-) стилистической синонимией. Примеры экспрессивно-стилистических синонимов: убегать – драпать – улепетывать или англ. policeman – cop "полицейский".

Слова, значения которых достаточно близки, но содержат и различающие их признаки, называются квазисинонимами. Например, квазисинонимичны слова приказывать и требовать : и то и другое обозначает побуждение адресата к действию, которое тот, с точки зрения побуждающего, должен выполнить. Но если приказывать может только тот, кто тем или иным образом контролирует ситуацию (благодаря своему авторитету, социальному положению или просто оружию в руках), то требовать может и тот, кто не является хозяином положения, но считает, что в данном случае на его стороне закон или другая правовая норма. Так, обыватель, у которого милиционер отобрал паспорт, может потребовать , но не приказать последнему вернуть его. Среди разновидностей квазисинонимии особо выделяются гипонимия и несовместимость.

Гипонимия.

Гипонимическое, или родо-видовое отношение связывает слово, обозначающее род сущностей или явлений со словами, обозначающими виды, выделяемые в рамках этого рода. Этим отношением связаны слова в парах дерево – дуб ; родственник – племянник ; цвет – синий ; передвигаться – идти ; сосуд – стакан. Слово, выражающее более общее понятие в этой разновидности семантических отношений, называется гиперонимом, а слово, обозначающее частный случай, вид указанного рода объектов или явлений, называется гипонимом. Слова, имеющие общий гипероним, называются согипонимами (иликогипонимами). Так, слово дерево является гиперонимом по отношению к словам дуб , ясень , береза , пальма , саксаул и т.п., которые являются согипонимами.

Несовместимость

– это отношение между когипонимами. Так, в отношении несовместимости находятся слова мать и отец , идти и бежать , сладкий и соленый и т.п. Эти слова несовместимы в том смысле, что они не могут одновременно характеризовать одно и то же явление, относиться к одному и тому же объекту. Иначе говоря, денотаты (экстенсионалы) слов, связанных отношением несовместимости, не пересекаются, при том что сигнификаты их имеют общую часть – совокупность признаков, составляющих сигнификат их общего гиперонима. В этом отличие несовместимости от простого различия по смыслу. Так, слова юноша и поэт имеют разные значения, но они не связаны отношением несовместимости (множества юношей и поэтов могут пересекаться), тогда как слова юноша и старик несовместимы по значению. Слова могут находиться в отношении несовместимости и в том случае, когда в языке отсутствует слово, выражающее то родовое общее понятие, виды которого обозначают эти слова. Так, например, нет слова, которое выражало бы родовое понятие для находящихся в отношении несовместимости слов отличник , хорошист , троечник и т.д.

Отношение «часть – целое»

связывает имя некоторого объекта с именами его составных частей. Так, слово дерево связано отношением «часть – целое» со словами ветка , лист , ствол , корни. В отличие от представителей некоторого вида, каждый из которых одновременно является и представителем соответствующего рода (напр., дуб / береза / ольха и т.п. суть деревья ), ни одна из частей целого не является сама по себе целым (напр., ни ветка , ни лист , ни ствол , ни корни не есть дерево ).

Антонимия.

Это отношение основано на противоположности выражаемых словами понятий. Три основные разновидности антонимии различаются по характеру противоположности. Отношение дополнительности, или комплементарная антонимия предполагает такую ситуацию, при которой утверждение того, что обозначает один из антонимов, влечет отрицание того, что обозначает второй, например сухой – влажный , спать – бодрствовать , с – без. Дополнительность можно рассматривать как особый случай несовместимости, когда некая общая для двух слов содержательная область полностью распределяется между их значениями. Отношениевекторной антонимии связывает слова, обозначающие разнонаправленные действия: влететь – вылететь , здороваться – прощаться , замерзать – оттаивать и т.п. Отношение контрарной антонимии связывает слова, в значение которых входит указание на противоположные зоны шкалы, соответствующей тому или иному измерению или параметру объекта или явления, например такому, как размер, температура, интенсивность, скорость и т.п. Иначе говоря, этот вид антонимии характерен для слов с «параметрическим» значением: большой – маленький , широкий – узкий , жара – мороз , высоко – низко , ползти – лететь (о времени) и т.п. В отличие от комплементарной антонимии слова, связанные этим отношением, не покрывают своими значениями всю шкалу, поскольку ее средняя часть обозначается какими-то другими выражениями.

Конверсивность.

Это семантическое отношение может связывать слова, обозначающие ситуации, число участников которых не меньше двух. Конверсивами называются слова, которые описывают одну и ту же ситуацию, но рассматриваемую с точки зрения разных ее участников: выиграть – проиграть , над – под , иметь – принадлежать , младше – старше и т.п. Так, одно и то же положение дел может быть описано и как Х опережает Y-а на 10 очков , и как Y отстает от Х-а на 10 очков , но в первом случае благодаря использованию глагола опережать главным действующим лицом представлен Х , а во втором глагол отставать ставит в центр внимания другого участника – Y-а .

Разумеется, рассмотренными выше отношениями не исчерпывается множество системных семантических отношений между словами в языке. Многие другие отношения, которые Ю.Д.Апресян назвал отношениями семантической производности, выделены и описаны в модели «смысл – текст» в качестве лексических функций – замен, которые сопоставляют любому слову, к которому они в принципе применимы, другое слово (слова), определенным образом связанное с ним по значению. Например, лексическая функция Sing сопоставляется слову, обозначающему гомогенное целое, слово, обозначающее один элемент, или квант этого целого. Так, Sing (бусы ) = бусина ; Sing (флот ) = корабль ; Sing (целовать ) = поцеловать и т.д., а лексическая функция Able i связывает название ситуации с названием типового свойства i-го участника этой ситуации. Так, Able 1 (плакать ) = слезливый; Able 2 (перевозить )= транспортабельный.

МЕТОДЫ СЕМАНТИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ

В семантике используется широкий спектр исследовательских методов – от общенаучных методов наблюдения (включая играющую в семантике важнейшую роль интроспекцию, т.е. наблюдение за своим собственным внутренним миром), моделирования и эксперимента до частных методов, зачастую опирающихся на достижения смежных наук – например, логики (пресуппозиционный анализ) и психологии (различного рода ассоциативные эксперименты). Наибольшую известность из собственно семантических методов получил метод компонентного анализа.

Компонентный анализ значения

в самом широком смысле представляет собой набор процедур, в результате которых слову сопоставляется его определение, представляющее собой тем или иным способом структурированный набор семантических компонентов, задающих условия применимости данного слова.

Чтобы дать некоторое представление о компонентном анализе значения как методе получения словарного определения слова, продемонстрируем один из его вариантов на конкретном примере анализа значения слова журнал . Вначале надо отыскать слово или словосочетание, обозначающее род вещей, видом которого являются журналы. Таким словосочетанием будет периодическое издание. Значение этого родового по отношению к слову журнал наименования (гиперонима) будет первым семантическим компонентом, входящим в дефиницию слова журнал . Этот компонент – "периодическое издание"– отражает признаки, общие у журнала с другими вещами того же рода (эти признаки – "издание" и "периодичность" – получают эксплицитное, т.е. явное выражение в составе словосочетания периодическое издание ). Такие признаки в составе значения слова называются интегральными семантическими признаками . Теперь надо найти все слова, обозначающие другие виды периодических изданий, и, мысленно сравнивая объекты, обозначаемые словом журнал , с объектами, обозначаемыми каждым из них, выявить те признаки, по которым журналы отличаются от других видов периодики. Такие признаки в составе значения слова называются дифференциальными семантическими признаками . Помимо журналов периодическими изданиями являются газеты , бюллетени и каталоги. От газет журналы отличаются тем, что они сброшюрованы. Если печатное издание не сброшюровано, оно не может быть названо журналом. От бюллетеней и каталогов журналы отличаются по другому признаку, относящемуся не к форме издания, а к его содержанию: если в журналах публикуются преимущественно тексты, относящиеся к публицистике, а также к научной или художественной литературе (статьи, очерки, информационные сообщения, фельетоны, интервью, рассказы и даже главы романов), то бюллетени создаются в первую очередь для публикации официальных документов (законов, указов, инструкций и т.п.), создаваемых издающими бюллетени организациями, а также поставляемой этими организациями справочной информации, а каталоги – для публикации данных о товарах или услугах, предлагаемых той или иной фирмой. Таким образом, в толкование слова журнал следует включить два компонента, соответствующих двум дифференциальным признакам обозначаемого класса объектов, характеризующих их со стороны внешнего вида и со стороны содержания.

Одно из направлений в рамках компонентного анализа значений, развиваемое в трудах А.Вежбицкой и ее последователей, исходит из того, что значения всех слов во всех языках могут быть описаны с помощью одного и того же ограниченного набора из нескольких десятков элементов, неразложимых, как атомы в физике, – семантических примитивов, соответствующих значениям слов, предположительно встречающихся в любом языке и составляющих его понятийную основу. К семантическим примитивам относятся "я", "ты", "кто-то", "что-то", "люди", "думать", "говорить", "знать", "чувствовать", "хотеть", "этот", "тот же самый", "другой", "один", "два", "много", "все", "делать", "случаться", "нет", "если", "мочь", "подобно", "потому что", "очень", "когда", "где", "после", "до", "под", "над", "иметь части", "вид (чего-л.)", "хороший", "плохой", "большой", "маленький" и, возможно, некоторые другие. Это направление развивает идеи философов эпохи Просвещения (Декарта, Ньютона, Лейбница), пытавшихся разработать особый язык мысли (lingua mentalis), посредством которого можно было бы истолковать значения всех слов обычного языка.

Компонентный анализ значений слов способствовал проникновению в семантику экспериментальных методов исследования.

Эксперимент в семантике.

Как и в прежние времена, основным методом выявления значения слова в лексической семантике остается интроспекция, т.е. наблюдение лингвиста над теми идеальными сущностями, которые связаны с данным словом в его собственном сознании. Естественно, если объектом семантического исследования является родной язык, то лингвист, будучи его носителем, может полагаться на собственное знание языка и делать выводы о значении слова, опираясь на собственную интуицию, на то, как он сам употребляет и понимает слово. В случае же изучения семантики неродного языка семантический анализ должен обязательно опираться на некоторый корпус употреблений изучаемых слов с их контекстами, извлекаемый из различных текстов устной и письменной речи, признаваемых авторитетными образцами соответствующего литературного языка или какого-либо из его подъязыков. И те правильные употребления слова, которые лингвист порождает сам, и те, которые он извлекает из текстов, образуют, так сказать, «положительный» языковой материал, осмысляя который лингвист формулирует для себя гипотезу о значении изучаемых выражений.

Эксперимент в семантике служит для того, чтобы подтвердить или опровергнуть семантические гипотезы, выдвигаемые на основе наблюдений над употреблениями слов, которые признаются правильными. Экспериментировать лингвист может и с собственным языковым сознанием, если он изучает родной язык, и с сознанием других носителей языка (что необходимо при изучении неродного языка).

Важнейший вид эксперимента в семантике (в отечественной лингвистике впервые предложенный академиком Л.В.Щербой в 1931 в статье О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании ) состоит в том, что исследователь для проверки правильности своих предположений о значении того или иного слова должен пробовать употребить это слово в контекстах, отличных от тех, в которых оно уже встретилось. Получаемый в результате такого эксперимента языковой материал будет содержать наряду с правильными, возможными фразами с данным словом также и неправильные, отклоняющиеся от нормы и по этой причине никогда не встречающиеся в текстах, воплощающих языковую норму. Эти неправильные фразы образуют так называемый «отрицательный языковой материал», роль которого в семантическом исследовании громадна, поскольку на его основе можно выявить те элементы значения слова, которые препятствуют его употреблению в данном контексте. (Отрицательный языковой материал встречается в текстах художественных произведений, авторы которых используют нарушение языковой нормы как художественный прием, ср., например, следующие семантически аномальные – что принято отмечать звездочкой перед соответствующим языковым выражением – фразы из произведений Андрея Платонова: *Они присутствовали на этом собрании уже загодя ; *Умрищев взял из-под стола следующую книгу и заинтересовался ею ; звездочка перед языковым выражением показывает его неправильность с точки зрения языковой нормы.) Иными словами, в ходе эксперимента описанного типа лингвист порождает семантически аномальные фразы с данным словом и проверяет, можно ли на основе его предположения о значении некоторого слова объяснить аномальность его употребления в заданном контексте. Если можно, то это подтверждает гипотезу, если нельзя, то первоначальную гипотезу следует уточнить.

Например, если мы предположили, что в значение глагола предлагать (Х предлагает Y-у Р ) входит компонент "Х считает что Y может быть заинтересован в P", на что указывают типовые употребления вроде Он предложил мне сыграть в шахматы / (выпить ) чаю / интересную работу и т.п., то мы будем подставлять это слово в контексты, в которых Х никак не может считать, что предлагаемое действие в интересах Y-а, например в контекст, в котором Х в грубой форме побуждает Y-а покинуть помещение, считая, что по своей воле Y этого не сделает. Фраза *Он предложил мне убраться вон явно аномальна, что естественно объясняется исходной гипотезой и тем самым подтверждает ее. Аналогичным образом аномальная фраза *Заключенный ночью расколол решетку на окне камеры и бежал подтверждает предположение о том, что объект действия расколоть должен быть из хрупкого материала, поскольку именно отсутствием этого свойства у железных тюремных решеток естественно объясняется неправильность употребления глагола в данном контексте.

Другой тип экспериментов предполагает использование самих предметов или физических явлений, входящих в денотат слова. Впрочем, во многих случаях сами предметы можно заменить их изображениями. Обычно такие эксперименты проводятся с привлечением информантов-носителей языка и имеют целью установить, от какого именно параметра предмета или явления зависит возможность употребить для его обозначения конкретное слово. Характерный пример подобного эксперимента описан в работе американского лингвиста У.Лабова Структура денотативных значений (1978, рус. пер. 1983), посвященной исследованию значений слов, обозначающих сосуды в разных языках. Эксперимент состоит в том, что информанту показывают различные изображения сосудов в случайном порядке и просят назвать очередной сосуд. В изображениях варьируют следующие параметры: отношение ширины сосуда к высоте; форма (чашеобразная, цилиндрическая, усеченный конус, призма); наличие / отсутствие ручки; наличие / отсутствие ножки. Кроме самих изображений, варьирует и «контекст», в котором фигурирует предмет: 1) «нейтральный», т.е. вне ситуации; 2) «кофе» – назвать сосуд в ситуации, когда некто, помешивая ложечкой сахар, пьет кофе из этого сосуда; 3) «пища» – сосуд стоит на обеденном столе и наполнен картофельным пюре; 4) «суп»; 5) «цветы» – сосуд с цветами изображен стоящим на полке. Варьирует и материал, о котором информантам сообщалось устно. Анализ ответов информантов позволяет выявить зависимость употребления каждого слова от определенных свойств денотата. Эти свойства, а также их отражение в сознании носителей языка и будут кандидатами в дифференциальные семантические компоненты, составляющие значение данного слова. Среди них при этом выделяются категориальные компоненты, образующие необходимые условия применения данного слова. Например, англ. goblet "бокал" в качестве категориального признака имеет "наличие ножки": если у сосуда нет ножки, то слово goblet для его обозначения никогда не используется. Другой вид компонентов – вероятностные: они отображают такие свойства, которые обычно, но не всегда имеют денотаты, обозначаемые данным словом. Например, сосуд, обозначаемый английским словом cup "чашка", обычно имеет ручку, но, как показал эксперимент, для называния сосуда этим именем наличие данного признака не обязательно.

В рамках компонентного анализа был выработан целый ряд семантических тестов разного типа, которые применяются как для выявления определенных семантических характеристик слова, так и для проверки семантических гипотез. Большой вклад в их разработку внесли Э.Бендикс и Дж.Лич. Например, суть «теста на свободную интерпретацию» состоит в обращении к информанту с просьбой проинтерпретировать (эксплицировать, разъяснить) то или иное выражение или различие между двумя выражениями. Лингвист обращается к информанту с вопросами типа: «Что это значит?» или «Если бы Вы услышали, что кто-то сказал это, то что, по Вашему мнению, он имел бы в виду?»

Если мы хотим выяснить семантическое различие между двумя словами, то мы строим тестовые выражения как минимальные пары, то есть они должны совпадать во всем, кроме одного слова. Так, если нас интересует, в чем разница между значениями слов просить и приказывать , мы обратимся к информанту с вопросом: «В чем разница в значении между Он попросил меня сделать это и Он приказал мне сделать это »? Этот тест может использоваться на этапе формирования семантической гипотезы.

Когда мы уже имеем гипотезу, проверить ее правильность можно с помощью более жестких тестов с несколькими альтернативными ответами, например с помощью «импликативного теста», в ходе которого информанта просят оценить, истинно ли высказывание P, когда истинно высказывание Q. Высказывание Q при этом содержит изучаемое слово, а высказывание Р выражает предполагаемый компонент значения этого слова. Так, если мы предполагаем, что в значение глагола приказывать (Х приказывает Y-у Z ) входит компонент "X cчитает, что Y обязан делать Z", мы спрашиваем информанта: «При условии, что высказывание Он приказал мне остаться истинно, истинно ли следующее высказывание: Он считает , что я должен остаться ?» Если положительный ответ на этот вопрос дают не менее 80% информантов, то это считается свидетельством того, что проверяемый семантический компонент действительно присутствует в составе значения исследуемого глагола.

Осложняющие факторы.

В свете изложенного может показаться, будто каждое слово имеет одно четкое и определенное денотативное значение, которое может быть задано строгим десигнативным правилом, в точности сообщающим нам, при каких условиях слово должно употребляться. Но в действительности дело обстоит вовсе не так просто.

Неоднозначность.

Многие слова (возможно, даже большинство слов) используются в более чем одном смысле. Cлово лук может применяться как для обозначения огородного растения со съедобной луковицей и съедобными трубчатыми листьями, так и для обозначения старинного оружия для метания стрел. Английское слово saw употребляется для обозначения как некоторого инструмента (пилы), так и в качестве формы прошедшего времени глагола see "видеть". Одна и та же последовательность звуков в таких случаях оказывается соотносимой с совершенно различными значениями, причем отсутствие какой-либо связи между этими значениями дает основание усматривать в этих и им подобных случаях не одно слово с разными значениями, а несколько разных слов, случайно совпадающих по форме (возможно, с некоторого момента; например, в слове лук 2 "оружие" исторически имелся носовой звук , совпавший впоследствии с обычным [u] в слове лук 1 "растение"). Такие слова называются омонимами, а соответствующий тип неоднозначности – омонимией. При другом типе неоднозначности, называемом многозначностью или полисемией, значения некоторого слова хотя и различны, но связаны между собой, или, иначе говоря, имеют существенную общую часть. Например, рус. создание и англ. creation может обозначать как сам процесс "созидания", так и его результат – "то, что создано". Слово кино может означать либо "фильм", либо "театр, в котором показывают фильмы", либо "род искусства, произведениями которого являются фильмы". Полисемия не разрушает тождества слова, которое рассматривается как целостная, но многозначная единица языка. Омонимия и полисемия, как правило, не создают путаницы; благодаря достаточному различию значений контекст обычно указывает на подразумеваемый смысл слова. Но в иных случаях значения столь близки друг другу, что говорящий, зная эти значения, может легко «соскальзывать» от одного к другому. Так, про человека, у которого на полках стоят тысячи физически различающихся книг, представляющих собой идентичные нераспроданные экземпляры публикации его рукописи, можно сказать, что у него есть одна книга или что у него есть тысяча книг, в зависимости от того, употребляется ли слово книга в значении типа (издание книги, воплощенное во множестве экземпляров) или в значении экземпляра (сам подразумеваемый физический предмет; это известное из семиотики противопоставление иногда передается без перевода: type – token). Это тот же автобус , который идет от метро мимо парка ? Некоторые скажут «да», некоторые – «нет». Но этот спор будет чисто словесным: если под «тем же автобусом» имеется в виду физически то же самое транспортное средство, то точный ответ, вполне вероятно, окажется отрицательным; если же подразумевается автобус того же маршрута, то ответ имеет полное право быть положительным. Когда встречаются такие случаи неоднозначности, то важно понять, что они могут быть разрешены путем тщательного различения разных смыслов, вкладываемых в употребляемое слово или словосочетание. Словесные споры возникают тогда, когда люди думают, что расходятся во мнении о фактах, тогда как в действительности их разногласия проистекают лишь из-за того, что отдельные ключевые слова имеют для спорщиков разные значения. Конечно, абсолютизировать семантические причины споров и конфликтов, как это делали представители популярной в 1930–1960-е годы в США школы «общей семантики» (основоположником ее был А.Кожибский, а наиболее значительными представителями – С.Хаякава и А.Рапопорт), не стоит, но разобраться, не скрывается ли за непониманием употребление языковых выражений в существенно различных значениях, бывает полезно почти всегда.

Наиболее распространенный тип неоднозначности имеет место при переносном употреблении слова. Острый нож – это такой нож, который хорошо режет, острый сыр реально не режет язык, но возникает такое чувство, как если бы он это делал. Слово лиса в буквальном употреблении обозначает вид млекопитающих, но в переносном употреблении (Он – хитрая лиса ) это слово обозначает коварного человека. Таким образом возникают пары типа англ. dining-room table "обеденный стол" – table of statistics "статистическая таблица"; your shadow "твоя тень" – he is a mere shadow of his former self "от него осталась одна тень"; a cool evening "холодный вечер", a cool reception "холодный прием"; higher in the sky "более высоко в небе" – higher ideals "высшие идеалы" и т. п. В большинстве подобных случаев контекст ясно определяет, является ли употребление буквальным или переносным.

Метафора.

Хотя переносно употребляемое слово приобретает по крайней мере одно добавочное значение и становится в этом смысле неоднозначным, переносные выражения часто позволяют нам говорить о вещах, для которых мы бы иначе не могли подобрать подходящих слов. Кроме того, они, как правило, более живые и сильные, чем буквальные выражения. В особенности это касается метафоры. В этом случае слово, которое словарно соотносится с одним предметом мысли, употребляется для обозначения другого предмета мысли. Говоря о сплетничающих языках пламени (англ. the gossip of flames , букв. "сплетни пламени"; в русском переводе метафор две, однако одна из них, «языки пламени», является привычной и слабо осознаваемой, такие метафоры называют также конвенциональными или «мертвыми» – о них говорится в следующем абзаце), Уолт Уитмен употребляет слово, относящееся к болтовне, разносящей слухи, для обозначения оживленного потрескивания огня. В случае метафорического употребления слова его фигуральное значение определяется сохранением некоторого сходства с буквальным смыслом этого слова и в отрыве от буквального смысла понято быть не может. Переносное значение метафоры Уитмена, описывающей шум, с которым мечутся языки пламени, прошло бы мимо нас, если бы мы не знали или не могли бы подумать о буквальном значении слова gossip "болтовня, слух, сплетня". Парафразы, предложенные здесь, не исчерпывают сложных отношений между буквальными и переносными значениями слов и, конечно, не могут воспроизвести тот психологический эффект видения слова, употребленного таким способом, при котором оно сталкивает нас с нашим предшествующим знанием его буквального значения. Это и есть то умножение семантического потенциала, которое столь характерно для метафоры.

Метафоры, которые начинают вновь и вновь употребляться в повседневной речи, имеют обыкновение терять свои буквальные значения; мы настолько привыкаем к ним, что идем прямо к их переносным значениям. Большинство людей, услышав англ. blockhead "болван, чурбан" (букв. "чурбанная голова"), думают непосредственно о ком-то тупоголовом, вообще не соотнося это слово ни с какой тупостью какого-либо настоящего деревянного чурбана. Так, слово blockhead потеряло творческую, образоформирующую функцию, характерную для метафор, и превратилось в «мертвую метафору». Многие слова столь пропитываются своими метафорическими употреблениями, что словари описывают в качестве буквальных значений то, что когда-то ранее было значениями переносными. Таково англ. hood "капюшон, капор, верх экипажа, хохолок птицы, крышка, чехол, колпак, капот двигателя", превратившееся в обозначение металлической поверхности, прикрывающей механизм автомобиля сверху. Старое значение слова hood "колпак" сохраняется, и его многочисленные переносные значения делают это слово «семантически сложным». Конечно, слово hood имеет также переносное употребление, как, например, в составе сложного слова hoodwink "ввести в заблуждение, обмануть, провести". В 17 в. слово explain "объяснять, толковать" еще сохраняло остатки своего буквального значения в латинском языке (из которого оно было заимствовано) – "раскрывать, развертывать", так что его можно было употреблять в предложении типа The left hand explained into the palm "Левая рука разжалась в ладонь". Сегодня первоначальное буквальное значение слова explain полностью уступило место значению, которое возникло как переносное расширительное употребление. Истории многих слов ярко демонстрируют, сколь значительную роль играет метафора в семантическом изменении.

Расплывчатость.

Наиболее досадные проблемы для семантики создаются таким осложняющим фактором, как расплывчатость (англ. vagueness). «Расплывчатое» – это противоположность «точному». Расплывчатые слова неточны по отношению к миру, который они призваны описывать. Но неточны они могут быть в нескольких различных отношениях.

Простейший тип расплывчатости создается отсутствием четкой границы между применимостью и неприменимостью слова. Один предмет отчетливо окрашен в желтый цвет, другой столь же отчетливо окрашен в оранжевый ; но где провести четкую разграничительную линию между ними? Желтым или оранжевым следует называть то, что лежит посередине? Или, быть может, мы должны ввести новое понятие желто-оранжевого цвета? Но это не разрешит указанную трудность, потому что встанет вопрос, где провести границу между оранжевым и желто-оранжевым и т.д. Когда сама природа дарит нам непрерывность, внутри которой мы хотим провести некоторое разграничение, то любая точка, в которой мы попытаемся это разграничение сделать, будет несколько произвольна. Использование именно «этого», а не «того» слова, по-видимому, предполагает ясную точку перехода, хотя в природе таковой нет. Скалярные (соотносимые с некоторой шкалой) слова – такие, как медленный и быстрый , легкий и трудный , твердый и мягкий , иллюстрируют этот тип расплывчатости.

Бывает так, что условия употребления слова описываются множественными критериями. Это не то же самое, что неоднозначность, при которой слово употребляется в нескольких разных смыслах. Но это также не означает, что для употребления слова должно выполняться некоторое множество условий, так как в нормальном случае это имеет место и без всякой расплывчатости. Выше уже упоминалось о трех условиях употребления слова треугольник , но слово треугольник является не расплывчатым, а точным. Под «множественностью критериев» имеется в виду тот факт, что не существует никакого единого набора условий, которые задавали бы его употребление в том же смысле, в котором три упомянутых выше условия задают употребление слова треугольник ; более того, может статься, что не существует вообще ни одного такого условия, которое обязано выполняться для того, чтобы употребление слова было возможным. Существа, которых мы называем собаками , как правило, бывают покрыты шерстью, способны лаять, виляют хвостами, бегают на четырех лапах и т.д. Но собака о трех лапах все же остается собакой; собака, не умеющая лаять, также может оставаться собакой (такова африканская порода басенджи) и т.д. Признак A может отсутствовать, пока наличествуют признаки B, C и D; признак B может отсутствовать, пока наличествуют признаки A, C и D и т.д. Ни один из них не является необходимым; достаточно комбинации других. Здесь рушится само различие между отличительными и сопроводительными признаками; вместо этого мы имеем некоторое множество, своего рода кворум (необходимое число) характеристик, наличие которых необходимо для того, чтобы данное слово было применимо к данному предмету. Для того чтобы объявить заседание сената открытым, необходим кворум сенаторов, но нет такого сенатора, присутствие которого было бы необходимым при наличии минимального необходимого числа других сенаторов. Это и есть требование кворума.

Картину дополнительно усложняют следующие обстоятельства. (1) Иногда нет никакого определенного числа признаков, образующих этот множество-кворум: все, что мы можем сказать, это то, что чем в большей степени признаки данного предмета обладают свойством «Х-овости», тем более мы склонны использовать для его обозначения слово «X». (2) Нельзя сказать также, чтобы все эти признаки имели одинаковый вес. Говоря, что кто-то умен (intelligent), мы придаем способности к решению новых задач больший вес по сравнению с памятью. (3) Некоторые признаки могут присутствовать в различной степени: так, практически каждый способен как-то справляться с решением задач, однако чем выше степень этой способности, тем выше ум (intelligence). Чем более выражен признак «Х-овости», тем с большей уверенностью мы говорим о применимости слова «X».

Расплывчатым может быть не только то слово, которому мы пытаемся дать определение; слова, посредством которых мы это определение даем, также могут быть расплывчатыми. Англ. слово murder означает "deliberate killing" ("умышленное убийство") в отличие от manslaughter "кровопролитие", при котором убийство является непредумышленным или происходит в результате несчастного случая; но достаточно ли для признания действия произвольным, чтобы оно было намеренным, или надо еще, чтобы оно было продуманным (заранее запланированным)? Да и когда, вообще, можно назвать нечто убийством? Если кто-то допускает смерть другого по халатности или не спасает другого в ситуации, где мог бы спасти, то убил ли он его? Убивает ли мужа жена, доводя его до самоубийства? Впечатление точности, возникающее при построении строго сформулированного определения, может быть иллюзорным, ибо та расплывчатость, которая характеризовала толкуемое слово, может снова проявить себя в значениях слов, с помощью которых мы пытаемся построить определение, так что ни от какой расплывчатости мы на самом деле не избавимся.

Иногда нам, в практическом плане, и не нужно стремиться к большей точности. Когда кто-нибудь говорит: Коридор уходит в глубину здания , то несочетаемость глагола уходить с обозначением стационарного объекта ничуть не мешает пониманию. Иногда нам действительно надо было бы выражаться поточнее, но состояние наших знаний не дает нам возможности что-либо уточнить. Тем не менее расплывчатые описания в большинстве случаев все же лучше, чем полное отсутствие описаний; утверждавший когда-то обратное австрийский философ Л.Витгенштейн (тезис его Логико-философского трактата гласит: «О чем невозможно говорить, о том следует молчать») к концу жизни отказался от своей радикальной позиции.

Значение предложений.

Слова и словосочетания соединяются друг с другом, образуя предложения – семантические единицы, которые мы чаще всего употребляем в обыденной речи. Слова в предложении должны сочетаться по определенным грамматическим правилам, своим для каждого языка. Например, в английском предложении должен присутствовать грамматический минимум, состоящий из подлежащего и сказуемого. Цепочка слов Walking eat sat quiet (возможный букв. перевод «Гуляя кушают сидел спокойный») состоит из слов, но не образует английского предложения, уже хотя бы потому, что в ней нет подлежащего. В добавление к этим минимальным требованиям иметь значение обязаны именно предложения как целостные единицы, а не просто образующие их слова. Saturday is in bed «Суббота находится в постели» состоит из слов, и эти слова образуют грамматически правильное предложение, но это предложение скорее всего будет воспринято как бессмысленное.

Подобно тому как слова именуют вещи (вещи в широком смысле, включая качества, отношения, действия и т.д.), так же и предложения именуют то, что можно назвать положениями вещей. Кошка лежит на коврике именует одно положение вещей, а Собака лежит на коврике именует другое положение вещей. Конечно, существуют и такие предложения, которые не описывают никаких положений вещей: мы знаем, что значит Кошка залаяла , хотя это предложение не описывает никакого существующего (и, насколько нам известно, никакого существовавшего ранее) положения вещей. Предложения обозначают не только реальные положения вещей, но и возможные (или, избегая неоднозначного термина «возможные», можно сказать, «вообразимые положения вещей», хотя термин «вообразимые» несет с собой новые трудности). Предложение не обязано именовать никакого настоящего или прошедшего положения вещей, однако, когда мы употребляем предложение, мы должны знать, какое положение вещей должно было бы именоваться нашим предложением, если бы такое положение вещей существовало. Мы считаем, что предложение Saturday is in bed бессмысленно, потому что не существует такого мыслимого положения вещей, которое могло бы в принципе описываться этим предложением. Будучи не в состоянии помыслить такое положение вещей, мы говорим: «Это не имеет никакого смысла», «Это нелепость» или «Это бессмысленно».

Внутренне противоречивые предложения бессмысленны потому, что нет никакого возможного положения вещей, которое они могли бы описывать. Предложение Он нарисовал квадратный круг внутренне противоречиво потому, что определения слов квадратный и круг несовместимы друг с другом. Я собираюсь изменить прошлое внутренне противоречиво потому, что прошлое относится к тому, что уже произошло, а то, что человек собирается делать, относится к будущему.

Предложения, содержащие так называемые категориальные ошибки, бессмысленны, хотя могут не содержать никакого прямого противоречия. Красное принадлежит к категории цвета, круглое – к категории очертаний. Удары грома принадлежат к категории физических явлений, мысли – к категории ментальных событий. Все это принадлежит к категории временных вещей или сущностей, тогда как числа и философские универсалии принадлежат к категории невременных сущностей. Всякая попытка, при которой свойство, относящееся к одной категории, приписывается предмету, относящемуся к другой категории, ведет к бессмыслице. Если мы скажем Суббота не находится в постели , то это будет категориальной ошибкой. Она заключается не в том, что субботе в большей мере свойственно не находиться в кровати, чем находиться в кровати; она заключается в том, что понятие нахождения в кровати вообще не применимо к дням недели. Подобным же образом бессмысленно предложение Число 7 – зеленое , поскольку прилагательное зеленый приложимо лишь к физическим предметам, а не к числам. Столь же бессмысленны благодаря наличию категориальных ошибок такие предложения, как Квадратичные неравенства пойдут на лошадиные скачки , Теории поедают кислотность , Зеленые идеи яростно спят , Она услышала цвет , Синий есть простое число .

Литература:

Шмелев Д.Н. Проблемы семантического анализа лексики . М., 1973
Новиков Л.А. Семантика русского языка . М., 1982
Бендикс Э. Эмпирическая база семантического описания
Найда Ю.А. Процедуры анализа компонентной структуры референционного значения . – В кн.: Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XIV. М., 1983
Катц Дж. Семантическая теория . – В кн.: Новое в зарубежной лингвистике. Вып. Х. М., 1985
Васильев Л.М. Современная лингвистическая семантика . М., 1990
Степанов Ю.С. Семантика . – Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990
Апресян Ю.Д. Избранные труды , т. 1. Лексическая семантика. Синонимические средства языка. М., 1995
Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание . М., 1995

Слово – основная структурно-семантическая единица языка, служащая для наименования предметов и их свойств, явлений, отношений действительности, обладающая совокупностью семантических, фонетических и грамматических признаков, специфичных для каждого языка. В слове различаются следующие структуры: фонетическая (организованная совокупность звуковых явлений, образующих звуковую оболочку слова), морфологическая (совокупность морфем), семантическая (совокупность значений слова).

Смысловая (семантическая) структура слова – упорядоченное множество взаимосвязанных элементов, образующее некоторую обобщенную модель, в которой лексико-семантические варианты противопоставлены друг другу и характеризуются относительно друг друга.

Лексико-семантический вариант (ЛСВ) – двусторонняя единица, формальную сторону которой составляет звуковая форма слова, а содержательную сторону – одно из значений данного слова.

Слова, имеющие только одно значение, представлены в языке одним лексико-семантическим вариантом, многозначные слова – числом лексико-семантических вариантов, соответствующим числу различных его значений.

Анализ значения слова показывает, что обычно слова имеют более чем одно значение. Слов, у которых имеется одно значение, т.е. моносемантических , сравнительно мало. К ним обычно относятся научные термины, например: hydrogen , molecule . Большая часть английских слов – многозначные слова. Чем чаще слово употребляется, тем больше у него значений. Например, слово table имеет, по крайней мере, 9 значений в современном английском языке: 1) a piece of furniture ; 2) the persons seated at the table ; 3) sing . The food put on the table, meals; 4) a thin flat piece of stone, metal, wood, etc.; 5) pl. slabs of stone; 6) words cut into them or written on them (the ten tables – десять заповедей ); 7) an orderly arrangement of facts, figures, etc.; 8) part of a machine-tool on which the work is put to be operated on; 9) a level area, a plateau. Слова,которые имеют несколько значений, называются полисемантическими . Отсюда следует, что понятие семантической структуры применимо только к многозначным словам, так как семантическая структура, по сути, является структурой ЛСВ, и если слово имеет только один ЛСВ, оно не может иметь структуры ЛСВ.

Семантическая структура слова включает совокупность лексико-семантических вариантов, определенным образом организованных и образующих упорядоченное множество, иерархию. Существуют различные классификации, отражающие разницу в подходах к семантической структуре слова и к иерархическим связям ее элементов.

Применяя синхронический подход к изучению семантической структуры слова, можно выделить следующие основные типы значений:

главное значение слова , обнаруживающее наибольшую парадигматическую закрепленность и относительную независимость от контекста;

частные (вторичные, производные) значения , которые обнаруживают, наоборот, наибольшую синтагматическую закрепленность и не обусловлены в заметной степени парадигматическими отношениями;

номинативное значение , которое непосредственно направлено на предметы, явления, действия и качества действительности;

номинативно-производное значение , являющееся вторичным по отношению к нему. Например, в слове hand значение ‘terminal part of human arm beyond the wrist’ (give me your hand) является номинативным, а значения ‘a thing like a hand’ (the hour hand, the minute hand), ‘an employee who works with his hands’ (the factory has taken on two hundred extra hands) являются номинативно-производными;

прямое (собственное) значение , непосредственно связанное с предметами и явлениями материальной действительности, оно может быть выявлено при ознакомлении с самими реалиями, причем последние выступают в этой связи в качестве непременного условия и объективного критерия определения смыслового объема слова;

переносное (метафорическое, образное, фигуральное) , которое приобретается словом в результате сознательного употребления его в речи для обозначения предмета, не являющегося его обычным или естественным референтом. Переносные значения образуются от прямого значения по определенным моделям семантической деривации и реализуются лишь в определенных контекстных условиях. Они не только называют предмет или явление, но и характеризуют его на основании сходства с каким-либо другим предметом или явлением. Семантическая структура глагола to die включает следующие ЛСВ: 1. cease to live, expire (прямое значение); 2. to lose vital force, become weak, faint (Hope/interest dies; the noise/the conversation died); 3. to be forgotten, lost (His fame will never die); 4. decay (flowers/plants die). Значения 2, 3, 4 являются переносными.

Переносными являются значение ‘time’ слова ‘sand’ : The sands are running out; значение ‘win’ в слове ‘land’ : She landed a rich husband; He landed the first prize.

По предметам называния и социального назначения значения делятся на понятийные и стилистические. Понятийными называются такие лексические значения, у которых предметно-понятийная направленность является ведущей и определяющей; стилистическими (культурно-историческими) являются такие значения, у которых функция называния и обозначения предметов и понятий совмещается с функцией характеристики самих слов.

Среди понятийных лексических значений выделяют абстрактные значения , например, witness – 1. evidence, testimony; и конкретные , например, witness – 2. a person who has first-hand knowledge of an event and is ready to describe it; 3. a person who gives evidence under oath in a law court; 4. a person who puts his signature to a document; нарицательные и собственные номинативные и прономинативные (местоименные значения). Особо выделяются специальные значения, свойственные терминам и профессионализмам.

Стилистическими значениями признаются значения слов, принадлежащих к различным стилистическим пластам словарного состава языка и сферам употребления. Стилистическим значением обладают также архаизмы и неологизмы, диалектизмы и экзотизмы, причем архаическими, неологическими, диалектными и экзотическими могут быть не только слова, но и отдельные ЛСВ.

При анализе соотношения слова в языке и речи используются понятия интенсионального значения (значения слова как единицы языка) и экстенсионального значения (приобретаемого словом в данном контексте его речевого употребления). Для обозначения значения слова «как такового», в отвлечении от всего множества мыслимых речевых ситуаций его употребления часто используется также термин словарное значение .

С другой стороны, «речевые» значения подразделяются на узуальные (принятые в языке устоявшиеся значения, в которых слово обычно и естественно употребляется, т.е. отражающие синтагматические связи, характеризующие собственную семантику слова) и окказиональные значения (приданные данному слову в данном контексте речевого употребления и представляющие собой некоторый отход от обычного и общепризнанного, т.е. значения, которые, не будучи результатом регулярного сочетания слов, являются исключительно контекстными). Например, значение глагола to seat в предложении ‘Where shall I seat all these people?’ является узуальным, в предложении ‘She went into the living-room and sat on the edge of a chair so as not to seat her good grosgrain suit’ (J. and E. Bonett) является окказиональным.

Использование диахронического подхода означает классификацию значений согласно их генетическим характеристикам и в соответствии с их возрастающей или уменьшающейся ролью в языке и позволяет выделение следующих типов значений:

исходных (первоначальных) значений и производных , выведенных из них. Например, в семантике слова pipe исходным значением является ‘musical wind-instrument consisting of a single tube’, а производными - ‘tube of wood, metal, etc., especially for conveying water, gas, etc.’; ‘narrow tube of clay, wood, etc. with bowl at one end for drawing in smoke of tobacco’ и т.д. Причем при такой классификации часто возникает необходимость в выделении промежуточного значения, являющегося, диахронически, одним из звеньев в семантическом развитии слова между исходным и уже сложившимся производным значениями. Например, в семантической структуре существительного board значение ‘table’, являясь метонимическим переносом, выступает как промежуточное звено между значением ‘an extended surface of wood’ (которое в свою очередь является промежуточным между ‘table’ и исходным значением - ‘long thin usually narrow piece of sawn timber’) и значением ‘committee’, также связанным с метонимическим переносом. Таким образом, при диахроническом подходе значения слова board можно представить в следующем виде:

long thin usually narrow piece of sawn timber

an extended surface of wood

(метонимический перенос)

(метонимический перенос)

этимологического значения – значения, которое исторически является самым ранним;

архаичного значения – значения, вытесненного из употребления более новым словом, но сохранившегося в ряде устойчивых сочетаний, например: значение «вид» у слова blush : at the first blush «на первый взгляд» ; значение «дух» у слова ghost : to give up the ghost «испустить дух» ; значение «частичка» у слова parcel : part and parcel «неотъемлемая часть» ; при этом слово существует с иным значением (значениями) как активный элемент современной лексики.

устаревшего значения – значения, вышедшего из употребления;

современного значения – значения, которое является самым частотным в современном языке.