Одно из имен поля гогена. Проекты и книги. После Арля, где Гоген вопреки желанию Ван Гога отказался оставаться, он из Понт - Авена отправился в Ле Пульдю, где одни за другими появляются его известные полотна с бретонским распятием, а затем ищет себя в Пар

Имя: Поль Гоген (Paul Gauguin)

Возраст: 54 года

Деятельность: живописец, скульптор-керамист, график

Семейное положение: был женат

Поль Гоген: биография

Он был успешным предпринимателем и за несколько лет умудрился сколотить крупное состояние, которого хватило бы для обеспечения всей семьи – жены и пятерых детей. Но в один момент этот человек пришел домой и заявил, что хочет надоевшую финансовую занятость променять на масляные краски, кисти и холст. Таким образом, он покинул биржу и, увлекаясь любимым делом, остался ни с чем.

Сейчас постимпрессионистские полотна Поля Гогена оцениваются не в один миллион долларов. Например, в 2015 году картина художника под названием «Когда свадьба?» (1892), изображающая двух таитянок и живописный тропический ландшафт, была продана на аукционе за $300 млн. Но получилось так, что при жизни талантливый француз, как и его коллега по цеху , так и не удостоился заслуженных признания и славы. Ради искусства Гоген сознательно обрек себя на существование бедного скитальца и променял богатую жизнь на неприкрытую бедность.

Детство и юность

Будущий художник родился в городе любви – столице Франции – 7 июня 1848 года, в то смутное время, когда страну сезанна и пармезана ждали политические потрясения, отражающиеся на жизни всех граждан – от непримечательных торговцев до крупных предпринимателей. Отец Поля, Кловис, – выходец из мелкой буржуазии Орлеана, который трудился либеральным журналистом в местной газете «Насьональ» и скрупулезно освещал хроники государственных дел.

Его супруга Алина Мария была уроженкой солнечного Перу, росла и воспитывалась в знатной семье. Мать Алины и, соответственно, бабушка Гогена, незаконнорожденная дочь дворянина дона Мариано и Флоры Тристан, придерживалась политических идей утопического социализма, стала автором критических эссе и автобиографической книги «Скитания партии». Союз Флоры и ее мужа Андре Чазала закончился печально: горе-возлюбленный напал на супругу и попал в тюрьму за покушение на убийство.

Из-за политических переворотов во Франции Кловис, беспокоясь за безопасность семьи, был вынужден бежать из страны. К тому же власти прикрыли издательство, где он работал, и журналист остался без средств к существованию. Поэтому глава семейства вместе с супругой и маленькими детьми отправился на судне в Перу в 1850 году.

Отец Гогена был преисполнен благих надежд: он мечтал обосноваться в южноамериканском государстве и под эгидой родителей супруги основать собственную газету. Но планам мужчины не удалось сбыться, потому что во время пути Кловис неожиданно скончался от сердечного приступа. Поэтому Алина вернулась на родину вдовой вместе с 18-месячным Гогеном и его 2-летней сестрой Мари.

Поль до семилетнего возраста прожил в древнем южноамериканском государстве, горные живописные окраины которого будоражат воображение любого человека. За юным Гогеном был глаз да глаз: в поместье дяди в Лиме его окружали слуги и медсестры. Поль сохранил яркую память о том периоде детства, он с наслаждением вспоминал безграничные просторы Перу, впечатления от которого преследовали одаренного художника всю оставшуюся жизнь.

Идиллическое детство Гогена в этом тропическом раю внезапно закончилось. Из-за гражданских перуанских конфликтов в 1854 году именитые родственники со стороны матери лишились политической власти и привилегий. В 1855 году Алина вместе с Мари вернулась во Францию, чтобы получить наследство от дяди. Женщина обосновалась в Париже и начала зарабатывать на хлеб портнихой, а Поль остался в Орлеане, где воспитывался дедушкой по отцовской линии. Благодаря упорству и труду в 1861-м родительница Гогена стала владелицей собственной швейной мастерской.

После нескольких местных школ Гогена отправили в престижную католическую школу-интернат (Petit Sеminaire de La Chapelle-Saint-Mesmin). Поль был прилежным учеником, поэтому преуспевал во многих предметах, но в особенности хорошо талантливому юноше давался французский язык.

Когда будущему художнику исполнилось 14 лет, тот поступил в парижскую военно-морскую подготовительную школу и готовился к поступлению в мореходное училище. Но, к счастью или сожалению, в 1865 году молодой человек провалил экзамены на приемной комиссии, поэтому, не теряя надежды, нанялся на судно лоцманом. Таким образом, молодой Гоген отправился в путешествие по безграничным водным пространствам и за все время объездил множество стран, побывал в Южной Америке, на побережье Средиземного моря, исследовал северные моря.

Пока Поль находился в плавании, его мать скончалась от болезни. Гоген в течение нескольких месяцев пребывал в неведении относительно ужасной трагедии, пока письмо с неприятной новостью от сестры не настигло его на пути в Индию. В завещании Алина рекомендовала отпрыску сделать карьеру, потому что, по ее мнению, Гоген из-за строптивого нрава не сможет в случае беды опереться на друзей или родственников.

Поль не перечил последней воле родительницы и в 1871 году отправился в Париж, дабы начать самостоятельную жизнь. Молодому человеку повезло, поскольку друг матери Гюстав Ароза помог 23-летнему осиротевшему парню выбиться из грязи в князи. Гюстав, биржевый делец, рекомендовал Поля в компании, за счет чего молодой человек получил должность брокера.

Живопись

Талантливый Гоген преуспел в своей профессии, у мужчины начали водиться деньги. За десять лет карьеры он стал почтенным человеком в обществе и сумел обеспечить семью комфортабельной квартирой в центре города. Подобно своему опекуну Гюставу Арозе, Поль стал скупать картины знаменитых импрессионистов, а в свободное время вдохновленный полотнами Гоген начал пробовать свой талант.

В период с 1873 по 1874 годы Поль создал первые яркие пейзажи, в которых отражалась перуанская культура. Одна из дебютных работ молодого художника – «Лесная чаща в Вироффе» – была выставлена в Салоне и получила восторженные отзывы критиков. Вскоре начинающий мастер познакомился с Камилем Писсарро, французским живописцем. Между этими двумя творческими людьми завязались теплые дружеские отношения, Гоген часто заходил в гости к своему наставнику в северно-западном пригороде Парижа – Понтуазе.

Художник, ненавидящий светскую жизнь и любящий уединение, все чаще проводил свободное время за рисованием картин, постепенно брокера начинают воспринимать не как работника крупной компании, а как одаренного художника. Во многом на судьбе Гогена сказалось знакомство с неким , оригинальным представителем импрессионистского движения. Дега поддерживает Поля как морально, так и материально, скупая его экспрессивные полотна.

В поисках вдохновения и отдыха от шумной столицы Франции мастер собрал чемоданчик и отправился в путешествие. Так он бывал в Панаме, жил у Ван Гога в Арле, посещал Бретань. В 1891 году, вспоминая счастливое детство, проведенное на родине матери, Гоген уезжает на Таити – вулканический остров, просторы которого дают волю фантазии. Он любовался коралловыми рифами, густыми джунглями, где произрастают сочные плоды, и лазурными морскими берегами. Поль старался передавать все увиденные природные краски на полотнах, за счет чего творения Гогена получались самобытными и яркими.

Художник наблюдал за происходящим вокруг и подсмотренное чутким художественным взором запечатлевал в своих произведениях. Так, сюжет картины «А, ты ревнуешь?» (1892) предстал перед глазами Гогена в реальности. Только что искупавшиеся две сестры-таитянки легли в непринужденных позах на берег под палящим солнцем. Из девичьего диалога о любви Гоген услышал раздоры: «Как? Ты ревнуешь!». Позже Поль признавался, что это полотно является одним из любимейших его творений.

В том же 1892 году мэтр написал мистическое полотно «Дух мертвых не дремлет», выполненное в мрачных, загадочных фиолетовых тонах. Взору зрителя предстает обнаженная таитянка, лежащая на кровати, а позади нее дух в мрачном одеянии. Дело в том, что однажды в светильнике художника закончилось масло. Он чиркнул спичкой, чтобы осветить пространство, тем самым напугав Техуру. Поль начал размышлять, могла бы эта девушка принять художника не за человека, а за привидение или духа, которых очень боятся таитяне. Эти мистические раздумья Гогена навеяли ему сюжет картины.

Через год мастер пишет другую картину под названием «Женщина, держащая плод». Следуя своей манере, Гоген подписывает этот шедевр вторым, маорийским, названием Euhaereiaoe («Куда [ты] идёшь?»). В этом произведении, как и во всех работах Поля, человек и природа статичны, будто бы сливаются воедино. Первоначально это полотно приобрел российский купец , в настоящее время произведение находится в стенах Государственного Эрмитажа. Помимо прочего, автор «Шьющей женщины» в последние годы жизни написал книгу «НоаНоа», опубликованную в 1901 году.

Личная жизнь

Поль Гоген в 1873 году сделал предложение руки и сердца датчанке Мэтте-Софи Гад, которая ответила согласием и подарила возлюбленному четверых детей: двоих мальчиков и двух девочек. Гоген обожал своего первенца Эмиля, который родился в 1874 году. Многие полотна мастера кистей и красок украшает изображение серьезного мальчика, который, судя по работам, увлекался чтением книг.

К сожалению, семейная жизнь великого импрессиониста не была безоблачной. Картины мэтра не продавались и не приносили былого дохода, а супруга художника не придерживалась мнения, что с милым рай и в шалаше. Из-за бедственного положения Поля, который еле сводил концы с концами, между супругами часто возникали ссоры и конфликты. После приезда на Таити Гоген взял в жены молодую местную красавицу.

Смерть

Пока Гоген находился в Папеэте, он работал весьма продуктивно и умудрился написать около восьмидесяти полотен, которые считаются лучшими в его послужном списке. Но судьба готовила талантливому мужчине новые препятствия. Гоген не сумел удостоиться признания и славы в кругу почитателей творчества, поэтому окунулся в депрессию.

Из-за черной полосы, которая настала в его жизни, Поль не раз предпринимал попытки самоубийства. Душевное состояние художника породило угнетение здоровья, автор «Бретонской деревни под снегом» заболел проказой. Великий мастер скончался на острове 9 мая 1903 года в возрасте 54 лет.

К сожалению, как часто это и бывает, слава пришла к Гогену только после смерти: через три года после кончины мэтра его полотна выставили в Париже на всеобщее обозрение. В память о Поле в 1986 году был снят фильм «Волк на пороге», где роль художника исполнил знаменитый актер Голливуда . Также британский прозаик написал биографическое произведение «Луна и грош», где прототипом главного героя стал Поль Гоген.

Произведения

• 1880 – «Шьющая женщина»
• 1888 – «Видение после проповеди»
• 1888 – «Кафе в Арле»
• 1889 – «Жёлтый Христос»
• 1891 – «Женщина с цветком»
• 1892 – «Дух мёртвых не дремлет»
• 1892 – «А, ты ревнуешь?»
• 1893 – «Женщина, держащая плод»
• 1893 – «Её звали Вайраумати»
• 1894 – «Забава злого духа»
• 1897–1898 – «Откуда мы пришли? Кто мы? Куда мы идём?»
• 1897 – «Больше никогда»»
• 1899 – «Сбор плодов»
• 1902 – «Натюрморт с попугаями»

«Невезение преследует меня с самого детства. Я никогда не знал ни счастья, ни радости, одни напасти. И я восклицаю: «Господи, если ты есть, я обвиняю тебя в несправедливости и жестокости», — писал Поль Гоген, создавая свою самую знаменитую картину «Откуда мы? Кто мы? Куда мы идем?». Написав которую, он предпринял попытку самоубийства. Действительно, над ним будто бы висел всю жизнь какой-то неумолимый злой рок.

Биржевой маклер

Все началось просто: он бросил работу. Биржевому маклеру Полю Гогену надоело заниматься всей этой суетой. К тому же в 1884 году Париж погрузился в финансовый кризис. Несколько сорванных сделок, пара громких скандалов – и вот Гоген на улице.

Впрочем, он давно уже искал повод погрузиться с головой в живопись. Превратить это свое давнее хобби в профессию.

Конечно, это была полнейшая авантюра. Во-первых, Гогену было далеко еще до творческой зрелости. Во-вторых, новомодные импрессионистские картины, которые он писал, не пользовались у публики ни малейшим спросом. Поэтому закономерно, что через год своей художнической «карьеры» Гоген уже основательно обнищал.

В Париже стоит холодная зима 1885-86 года, жена с детьми уехала к родителям, в Копенгаген, Гоген голодает. Чтобы хоть как-то прокормиться, работает за гроши расклейщиком афиш. «Что действительно делает нужду ужасной - она мешает работать, и разум заходит в тупик, – вспоминал он позже. – Это прежде всего относится к жизни в Париже и прочих больших городах, где борьба за кусок хлеба отнимает три четверти вашего времени и половину энергии».

Именно тогда у Гогена возникла идея уехать куда-нибудь в теплые страны, жизнь в которых представлялась ему овеянной романтическим ореолом первозданной красоты, чистоты и свободы. К тому же он полагал, что там почти не надо будет зарабатывать на хлеб.

Райские острова

В мае 1889 года, слоняясь по огромной Всемирной выставке в Париже, Гоген попадает в зал, уставленный образцами восточной скульптуры. Осматривает этнографическую экспозицию, наблюдает ритуальные танцы в исполнении грациозных индонезиек. И с новой силой загорается в нем идея уехать прочь. Куда-нибудь подальше из Европы, в теплые края. В одном из его писем того времени читаем: «Весь Восток и запечатленная золотыми буквами в его искусстве глубокая философия, все это заслуживает изучения, и я верю, что обрету там новые силы. Современный Запад прогнил, но человек геркулесова склада может, подобно Антею, почерпнуть свежую энергию, прикоснувшись к тамошней земле».

Выбор пал на Таити. Изданный министерством колоний официальный справочник, посвященный острову, рисовал райскую жизнь. Вдохновленный справочником, Гоген в одном из писем того времени сообщает: «Вскоре я уезжаю на Таити, маленький островок в Южных морях, где можно жить без денег. Я твердо намерен забыть свое жалкое прошлое, писать свободно, как мне хочется, не думая о славе, и в конце концов умереть там, забытым всеми здесь в Европе».

Одно за другим шлёт он прошения в правительственные инстанции, желая получить «официальную миссию»: «Я хочу, – писал он министру колоний, – отправиться на Таити и написать ряд картин в этом краю, дух и краски которого считаю своей задачей увековечить». И в конце концов эту «официальную миссию» он получил. Миссия обеспечивала скидки на недешевый проезд до неблизкого Таити. И только.

К нам едет ревизор!

Впрочем, нет, не только. Губернатор острова получил из министерства колоний письмо об «официальной миссии». В итоге первое время Гогену был обеспечен там весьма хороший прием. Местные чиновники подозревали даже поначалу, что никакой он вовсе не художник, а скрывающийся под маской художника инспектор из метрополии. Его даже приняли в члены «Сёркл Милитер», мужского клуба для избранных, куда обычно брали только офицеров и высших чиновников.

Но длилась вся эта тихоокеанская гоголевщина недолго. Гоген не сумел поддержать это первое впечатление. По свидетельству современников, одной из главных черт его характера была некая странная надменность. Он часто казался высокомерным, заносчивым и самовлюбленным.

Биографы полагают, что причиной этой самоуверенности была нерушимая вера в свой талант и призвание. Твердое убеждение, что он – великий художник. С одной стороны, эта вера всегда позволяла ему быть оптимистом, выдерживать самые тяжкие испытания. Но эта же вера была и причиной многочисленных конфликтов. Гоген частенько наживал себе врагов. И вот именно это стало происходить с ним вскоре после его приезда на Таити.

Вдобавок довольно быстро выяснилось, что как художник он – весьма своеобразен. Первый же заказанный ему портрет произвел ужасное впечатление. Загвоздка крылась в том, что Гоген, желая не отпугнуть людей, попытался быть проще, то есть – работал в сугубо реалистической манере, а потому придал носу заказчицы натуральный красный цвет. Заказчица посчитала это издевательской карикатурой, упрятала картину на чердак, а по городу разнесся слух, будто у Гогена нет ни такта, ни дарования. Естественно, после этого никто из обеспеченных жителей таитянской столицы не хотел стать его новой «жертвой». А ведь он делал большую ставку на портреты. Надеялся, что это станет для него главным источником дохода.

Разочарованный Гоген писал: «Это была Европа - Европа, от которой я уехал, только еще хуже, с колониальным снобизмом и гротескным до карикатурности подражанием нашим обычаям, модам, порокам и безумствам».

Плоды цивилизации

После случая с портретом Гоген решил как можно скорее покинуть город, и осуществить, наконец, то, ради чего обогнул половину земного шара: изучать и писать настоящих, неиспорченных дикарей. Дело в том, что Папеэте, столица Таити, крайнее разочаровала Гогена. В сущности, он опоздал сюда лет на сто. Миссионеры, торговцы и прочие представители цивилизации уже давно сделали свое омерзительное дело: вместо красивого селения с живописными хижинами Гогена встретили шеренги лавок и кабаков, а также безобразные, неоштукатуренные кирпичные дома. Полинезийцы ничуть не походили на голых Ев и диких Геркулесов, которых представлял себе Гоген. Их успели уже как следует отцивилизовать.

Все это стало для Коке (так называли Гогена таитяне) серьезным разочарованием. И когда он узнал, что если убраться из столицы, то можно еще обнаружить на окраинах острова прежнюю жизнь, он, разумеется, стал стремиться это сделать.

Однако отъезд состоялся не сразу, Гогену помешало непредвиденное обстоятельство: болезнь. Очень сильное кровоизлияние и сердечные боли. Все симптомы указывали на сифилис во второй стадии. Вторая стадия означала, что Гоген заразился много лет назад, еще во Франции. А тут, на Таити, течение болезни было лишь ускорено бурной и далеко не здоровой жизнью, которую он стал вести. А, надо сказать, что расплевавшись с чиновничьей элитой, он всецело окунулся в простонародные развлечения: регулярно посещал вечеринки бесшабашных таитян и так называемый , где можно было всегда без проблем найти себе красотку на час. При этом, конечно же, для Гогена общение с туземцами было в первую очередь отличной возможностью наблюдать и зарисовывать все то новое, что он видел.

Пребывание в больнице стоило Гогену 12 франков в день, деньги таяли, как лёд в тропиках. В Папеэте вообще стоимость жизни оказалась выше, чем в Париже. Да и Гоген – любил жить на широкую ногу. Все привезенные из Франции деньги кончились. Новых доходов не предвиделось.

В поисках дикарей

Как-то в Папеэте Гоген познакомился с одним из областных вождей Таити. Вождь отличался редкой лояльностью к французам и свободно говорил на их языке. Получив приглашение пожить в подчиненной своему новому другу области Таити, Гоген с радостью согласился. И не прогадал: то была одна из самых красивых областей острова.

Гоген поселился в обычной таитянской хижине из бамбука, с лиственной крышей. Первое время он был счастлив и написал два десятка картин: «Было так просто писать вещи такими, какими я их видел, класть без намеренного расчета красную краску рядом с синей. Меня завораживали золотистые фигуры в речушках или на берегу моря. Что мешало мне передать на холсте это торжество солнца? Только закоренелая европейская традиция. Только оковы страха, присущего выродившемуся народу!»

К сожалению, долго такое счастье продолжаться не могло. Вождь не собирался брать художника на баланс, а европейцу, не владеющему землей и не знающему таитянского земледелия, прокормиться было в этих краях невозможно. Он не умел ни охотиться, ни ловить рыбу. И даже если бы со временем научился, то все его время уходило бы на это, – ему бы просто было некогда писать.

Гоген оказался в финансовом тупике. Денег реально ни на что не хватало. В итоге он вынужден был просить, чтобы его отправили домой за государственный счет. Правда, пока прошение шло с Таити во Францию, жизнь вроде бы стала налаживаться: Гоген умудрился-таки получить кое-какие заказы на портреты, а также обзавестись супругой – четырнадцатилетней таитянкой по имени Теха’амана.

«Я снова начал работать, и мой дом стал обителью счастья. По утрам, когда всходило солнце, мое жилье наполнялось ярким светом. Лицо Теха’аманы сияло, словно золотое, озаряя все вокруг, и мы шли на речку и купались вместе, просто и непринужденно, как в садах Эдема. Я больше не различал добра и зла. Все было прекрасно, все было замечательно».

Полный провал

Дальше была нищета вперемежку со счастьем, голод, обострение болезни, отчаянье и эпизодическая финансовая подпитка от продажи картин на родине. С большим трудом Гоген возвращается во Францию, дабы устроить большую персональную выставку. До самого последнего момента он был уверен, что его ожидает триумф. Ведь он привез с Таити несколько десятков поистине революционных картин – так до него не писал еще ни один художник. «Вот теперь я узнаю, было ли с моей стороны безумием ехать на Таити».

И что же? Равнодушные, презрительные лица недоумевающих обывателей. Полный провал. Он уехал в далекие края, когда посредственность отказалась признать его гений. И надеялся по возвращении предстать во весь рост, во всем своем величии. Пусть мое бегство – поражение, говорил он себе, но возвращение будет победой. Вместо этого возвращение нанесло ему лишь новый сокрушительный удар.

В газетах картины Гогена назвали «измышлениями больного мозга, надругательством над Искусством и Природой». «Если хотите позабавить своих детей, пошлите их на выставку Гогена», – писали журналисты.

Друзья Гогена всячески уговаривали его не поддаваться естественному порыву, не уезжать тотчас обратно в Южные моря. Но тщетно. «Ничто не помешает мне уехать, и я останусь там навсегда. Жизнь в Европе – какой идиотизм!» Он будто бы позабыл обо всех тех лишениях, которые еще недавно испытывал на Таити. «Если все будет в порядке, я уеду в феврале. И тогда я смогу закончить свои дни свободным человеком, мирно, без тревоги за будущее, и не надо больше воевать с болванами… Писать не буду, разве что для своего удовольствия. У меня будет деревянный резной дом».

Невидимый враг

В 1895 году Гоген снова уехал на Таити и снова поселился в столице. Вообще-то он собирался в этот раз на Маркизские острова, где надеялся найти более простую и легкую жизнь. Но его мучила все та же так и не долеченная болезнь, и он выбрал Таити, где, по крайней мере, была больница.

Болезнь, нищета, отсутствие признания, эти три составляющие злым роком висели над Гогеном. Оставленные для продажи в Париже картины никто не хотел покупать, а на Таити он и вовсе никому был не нужен.

Окончательно сломило его известие о внезапной смерти девятнадцатилетней дочери – возможно, единственного существа на земле, которое он по-настоящему любил. «Я до того привык к постоянным несчастьям, что первое время ничего не чувствовал, – записал Гоген. – Но постепенно мой мозг ожил, и с каждым днем боль проникала все глубже, так что сейчас я совершенно убит. Честное слово, можно подумать, что где-то в заоблачных сферах у меня есть враг, который решил не давать мне ни минуты покоя».

Здоровье ухудшалось с той же скоростью, что и финансовые дела. Язвы распространились по всей больной ноге, а затем перешли и на вторую ногу. Гоген втирал в них мышьяк, до самых колен обматывал ноги бинтами, но болезнь прогрессировала. Потом у него вдруг воспалились глаза. Правда, врачи уверяли, что это не опасно, но писать он в таком состоянии не мог. Только подлечили глаза – нога разболелась до того, что он не мог ступать на нее и слег. От болеутоляющих он тупел. Если же пробовал подняться, начинала кружиться голова, и он терял сознание. Временами поднималась высокая температура. «Невезение преследует меня с самого детства. Я никогда не знал ни счастья, ни радости, одни напасти. И я восклицаю: «Господи, если ты есть, я обвиняю тебя в несправедливости и жестокости». Понимаешь, после известия о смерти бедняжки Алины я больше ни во что не мог верить, лишь горько смеялся. Что толку от добродетелей, труда, мужества и ума?»

Люди старались не подходить к его дому, думая, что у него не только сифилис, но и неизлечимая проказа (хотя это было не так). Вдобавок ко всему его стали одолевать сильнейшие сердечные приступы. Он страдал от удушья и харкал кровью. Казалось, он действительно был подвержен какому-то страшному проклятию.

В это время, в перерывах между приступами головокружения и невыносимых болей медленно создавалась картина, которую потомки назвали его духовным завещанием, легендарная «Откуда мы? Кто мы? Куда мы идем?».

Жизнь после смерти

О серьезности намерений Гогена говорит тот факт, что принятая им доза мышьяка была просто убойной. Он действительно собирался покончить собой.

Укрылся в горах и проглотил порошок.

Но именно слишком большая доза помогла ему выжить: организм отказался ее принять, и художника вывернуло. Обессиленный Гоген уснул, а, проснувшись, кое-как дополз до дома.

Гоген молил бога о смерти. Но вместо этого – болезнь отступила.

Он решил построить большой и удобный дом. И, продолжая надеяться, что парижане вот-вот станут покупать его картины, взял очень большой кредит. А чтобы расплатиться с долгами, устроился на нудную работу мелким чиновником. Снимал копии с чертежей и планов и инспектировал дороги. Эта работа отупляла и не давала заниматься живописью.

Все изменилось внезапно. Как будто где-то на небесах вдруг прорвало плотину невезения. Внезапно он получает из Парижа 1000 франков (кое-что из картин, наконец, было продано), отдает часть долга и оставляет службу. Внезапно он находит себя как журналист и, работая в местной газете, достигает на этом поприще достаточно ощутимых результатов: играя на политическом противодействии двух местных партий, поправляет свои финансовые дела и возвращает себе уважение местных жителей. Ничего особенно радостного, правда, в этом не было. Ведь свое призвание Гоген по-прежнему видел в живописи. А из-за журналистики великий художник на два года был оторван от холста.

Но внезапно появился в его жизни человек, который сумел хорошо продавать его картины и тем самым буквально спас Гогена, позволив снова заняться своим делом. Звали его Амбруаз Воллар. В обмен на гарантированное право приобретать не глядя не меньше двадцати пяти картин в год по двести франков каждая, Воллар стал платить Гогену ежемесячный аванс в триста франков. А также за свой счет снабжать художника всем необходимым материалом. О таком соглашении Гоген мечтал всю жизнь.

Получив, наконец, финансовую свободу, Гоген решил осуществить свою старую мечту и переехать на Маркизские острова.

Казалось, все плохое закончилось. На Маркизских островах он построил новый дом (назвав его не иначе как «Веселый дом») и зажил так, как давно хотел жить. Коке много пишет, а в остальное время проводит в дружеских застольях в прохладной столовой своего «Веселого дома».

Однако счастье было недолгим: местные жители втянули «прославленного журналиста» в политические интриги, начались проблемы с властями, и в итоге он и тут нажил себе множество врагов. Да и болезнь Гогена, которая было присмирела, опять постучалась в дверь: сильная боль в ноге, перебои сердца, слабость. Он перестал выходить из дому. Вскоре боли стали невыносимыми, и Гогену в очередной раз пришлось прибегать к помощи морфия. Когда он увеличил дозу до опасного предела, то, боясь отравления, перешел на опийную настойку, от которой его все время клонило в сон. Он часами сидел в мастерской и играл на фисгармонии. А немногие слушатели, собравшись на эти щемящие звуки, не могли удержать слез.

Когда он умер, на тумбочке возле кровати стоял пустой флакон из-под опийной настойки. Возможно, Гоген, нечаянно или намеренно, принял чрезмерно большую дозу.

Через три недели после его похорон местный епископ (и один из нажитых Гогеном врагов) отправил начальству в Париж письмо: «Единственным примечательным событием здесь была скоропостижная кончина недостойного человека по имени Гоген, который был известным художником, но врагом Господа и всего благопристойного».

Противоречивый характер французского художника-постимпрессиониста Поля Гогена и его необычная судьба создали особую новую реальность в его работах, где доминирующую роль играет цвет. В отличие от импрессионистов, придававшим значимость теням, художник свои мысли передавал через сдержанную композицию, четкий контур фигур и цветовую гамму. Максимализм Гогена, его неприятие европейской цивилизованности и сдержанности, повышенный интерес к чуждым Европе культурам островов Южной Америки, введение нового понятия «синтетизм» и стремление обрести ощущение рая на земле позволило художнику занять в мире искусства конца ХIX века своё особенное место.

От цивилизации в заморские страны

На свет Поль Гоген появился 7 июня 1848 года в Париже. Его родителями были французский журналист, приверженец радикального республиканства, и мать франко-перуанского происхождения. После неудачного революционного переворота семья вынуждена была перебраться к родителям матери в Перу. Отец художника скончался во время пути от сердечного приступа, а семья Поля семь лет прожила в Южной Америке.

Вернувшись во Францию, Гогены поселились в Орлеане. Ничем не примечательная жизнь провинциального городка быстро надоела Полю. Авантюрные черты характера привели его на торговое судно, а затем в военно-морской флот, в составе которого Поль побывал в Бразилии, Панаме, на островах Океании, продолжил свои путешествия от Средиземноморья до Полярного круга, пока не оставил службу. К этому времени будущий художник остался один, его мать скончалась, Опекунство над ним взял Гюстав Ароза, устроивший Поля в биржевую фирму. Достойный заработок, успехи на новом поприще должны были предопределить жизнь обеспеченного буржуа на много лет.

Семья или творчество

В это же время Гоген познакомился с гувернанткой Меттой-Софией Гард, которая сопровождала богатую датскую наследницу. Пышные формы гувернантки, решительность, смеющееся лицо и манера говорить без нарочитой робости покорили Гогена. Метта-София Гад не отличалась чувственностью, не признавала кокетства, свободно держалась и выражалась напрямую, что отличало её от других молодых особ. Многих мужчин это отталкивало, но мечтателя Гогена наоборот пленило. В самоуверенности он увидел оригинальный характер, а присутствие девушки прогоняло мучавшее его одиночество. Метта казалась ему покровительницей, в объятиях которой он может себя чувствовать спокойно как дитя. Предложение обеспеченного Гогена избавляло Метту от необходимости думать о хлебе насущном. 22 ноября 1873 года состоялось бракосочетание. В этом браке родилось пять детей: девочка и четыре мальчика. Дочь и второго сына Поль назвал в честь родителей: Кловис и Алина.

Могла ли молодая супруга думать о том, что её обеспеченную респектабельную жизнь сломает невинная кисть художника в руках мужа, который в один из зимних дней объявит ей, что будет отныне заниматься только живописью, а сама она с детьми вынуждена будет возвратиться к родственникам в Данию.

От импрессионизма к синтетизму

Для Гогена живопись была путем к освобождению, биржа – безвозвратно потерянным временем. Только в творчестве, не тратя время на ненавистные обязанности, он мог быть самим собой. Дойдя до критической точки, уволившись с биржи, приносивший неплохой доход, Гоген убедился, что все далеко не так просто. Сбережения таяли, картины не продавались, но возврат к работе на бирже и отказ от обретенной свободы приводили Гогена в ужас.

Неуверенно, ощупью, двигаясь вслепую, Гоген пытался уловить бушевавший в нём мир красок и форм. Под влиянием Мане им в это время написан ряд натюрмортов, создан цикл работ на тему побережья Бретани. Но тяготение цивилизацией заставляет его уехать на Мартинику, участвовать в строительстве Панамского канала, на Антильских островах приходить в себя после болотной лихорадки.

Работы островного периода становятся необычайно колоритными, яркими, не помещающимися в рамки канонов импрессионизма. Позже, приехав во Францию, Гоген в Понт-Авене объединяет художников в школу «цветного синтетизма», для которой характерными чертами являлись упрощённость и обобщение форм: контур тёмной линии заполнялся цветовым пятном. Этот метод придавал работам выразительность и одновременно декоративность, делая их очень яркими. Именно в такой манере написаны «Борьба Иакова с ангелом», «Кафе в Арле» (1888). Это всё значительно отличалось от переливов теней, игры света, пробивающегося через листву, бликах на воде – всем тем приёмам, которые так характерны для импрессионистов.

После провала выставки импрессионистов и «синтетиков», Гоген покидает Францию и отправляется в Океанию. Острова Таити и Доминик вполне соответствовали его мечте о мире, лишённом признаков европейской цивилизации. Многочисленные работы этого периода отличает открытая солнечная яркость, передающая сочные краски Полинезии. Приёмы стилизации статичных фигур на цветовой плоскости превращают композиции в декоративные панно. Желание жить по законам первобытного человека, без влияния цивилизации было прекращено вынужденным возвращением во Францию из-за пошатнувшегося физического здоровья.

Роковая дружба

Гоген проводит некоторое время в Париже, Бретани, останавливается вместе с Ван Гогом в Арле, где происходит трагический случай. Восторженные поклонники Гогена в Бретани невольно дали возможность художнику обращаться с Ван Гогом с позиции учителя. Экзальтированность Ван Гога и максимализм Гогена приводил к нешуточным скандалам между ними, во время одного из которых Ван Гог бросается на Гогена с ножом, а затем отрезает себе часть уха. Этот эпизод вынуждает Гогена покинуть Арле и спустя некоторое время вернутся на Таити.

В поисках рая на земле

Соломенная хижина, глухая деревушка и яркая палитра в работах, отображающая тропическую природу: море, зелень, солнце. На полотнах этого времени изображена юная жена Гогена, Техура, которую родители в тринадцатилетнем возрасте охотно отдали замуж.

Постоянная нехватка денег, проблемы со здоровьем, серьёзная венерическая болезнь, вызванная беспорядочными связями с местными девушками, вынудили Гогена вновь вернуться во Францию. Получив наследство, художник вновь возвращается на Таити, затем на остров Хива-Оа, где в мае 1903 года уходит из жизни от сердечного приступа.

Через три недели после смерти Гогена его имущество было описано и продано с молотка за бесценок. Часть рисунков и акварелей некий «эксперт» из столицы Таити попросту выбросил. Оставшиеся работы были куплены с аукциона морскими офицерами. Наиболее дорогая работа «Материнство» ушла с молотка за сто пятьдесят франков, а «Бретонскую деревню под снегом» оценщик вообще демонстрировал вверх ногами, дав ей название… «Ниагарский водопад».

Постимрессионист и новатор синтетизма

Наряду с Сезанном, Сёра и Ван Гогом Гоген считается величайшим мастером постимпрессионизма, Впитав его уроки, он создал свой художественный неповторимый язык, привнеся в историю современной живописи отказ от традиционного натурализма, взяв за исходную точку абстрактные символы и фигуры природы, акцентируя в линейных рамках поразительные и таинственные цветовые переплетения.

При написании статьи использовалась литература:
«Иллюстрированная энциклопедия мировой живописи», составитель Е.В. Иванова
«Энциклопедия импрессионизма и постимпрессионизма», составитель Т.Г. Петровец
«Жизнь Гогена», А. Перрюш

Марина Стаскевич

Над берегом поднималась изумрудно-зеленая гора, синее небо опрокидывалось в голубую воду лагуны, но одетые в одинаковые белые костюмы пассажиры "Австралийца" видели лишь убогий, похожий на груду разбросанных по песку фанерных ящиков городок. Они приехали сюда для того, чтобы сколотить состояние или сделать карьеру, а человек, которому была открыта эта красота, приплыл на Таити умирать.

Летом 1895 года в Папеэте, главном порту французской колонии Таити, причаливал пароход "Австралиец", несколько месяцев назад вышедший из Марселя. Пассажиры второго класса толпились на верхней палубе. Зрелище, представшее их глазам, особой радости не вызывало - сколоченная из грубо обтесанных бревен пристань, вереница выбеленных домиков под пальмовыми крышами, деревянный собор, двухэтажный дворец губернатора, хижина с надписью "Жандармерия"...

Полю Гогену - 47 лет, за спиной остались разрушенная жизнь и разбитые надежды, впереди не ждало ничего - осмеянный современниками художник, отец, о котором забыли собственные дети, ставший посмешищем парижских журналистов писатель. Пароход развернулся, ударился бортом о бревна пристани, матросы перебросили сходни, и толпа коммерсантов и чиновников хлынула вниз. Следом спустился высокий сутулый, раньше времени состарившийся человек в просторной блузе и широких брюках. Гоген шел не спеша - ему и в самом деле некуда было торопиться.

Опекавший его семью черт взял-таки свое - а ведь было время, когда он, ныне отверженный художник, разделивший судьбу своей безумной родни, считался благополучнейшим из буржуа.

Во время Великой французской революции его прабабка Тереза Лене уехала в Испанию. Там она увела от семьи знатного дворянина, командира драгунского полка и кавалера ордена Святого Иакова дона Мариано де Тристан Москосо. Когда он умер, Тереза, не пожелав мелочиться и унижаться перед родней своего невенчанного мужа, заявила права на все его состояние, но не получила ни сантима и скончалась в нищете и безумии.

Его бабушку хорошо знали в рабочих кварталах Парижа - Флора сбежала от тихого гравера, по уши влюбленного в свою очаровательную фурию. Бедняга долго пытался вернуть неверную супругу, надоедал ей письмами, умолял о встречах. Впрочем, это не помогло, и в один прекрасный день Антуан Шазаль, дед будущего художника, заявился к ней с заряженным пистолетом. Рана Флоры оказалась неопасной, но ее красота и полное отсутствие раскаяния у мужа произвели на присяжных должное впечатление - королевский суд отправил гравера на пожизненную каторгу. А Флора отбыла в Латинскую Америку. Обосновавшийся там брат дона Мариано не дал приблудной племяннице ни гроша, и после этого Флора навсегда возненавидела богачей: она собирала деньги для политзаключенных, поражая участников подпольных сходок яростными выступлениями и строгой испанской красотой.

Ее дочь была тихой и разумной женщиной: Алине Гоген удалось поладить со своей испанской родней. Она и сын обосновались в Перу, во дворце престарелого дона Пио де Тристан Москосо. Восьмидесятилетний миллионер обращался с ней как с королевой, маленький Поль должен был унаследовать четверть его состояния. Но бес, завладевший этим семейством, дождался своего часа: когда дон Пио умер и его прямые наследники вместо огромного состояния предложили Алине всего лишь небольшую ренту, она отказалась и затеяла безнадежный судебный процесс. В результате оставшуюся жизнь Алина провела в страшной нищете. Дед Поля Гогена носил полосатую робу и таскал за собой цепь, к которой было приковано пушечное ядро, имя его бабки украшало полицейские отчеты, а он, к удивлению всей родни, вырос здравомыслящим, обязательным человеком - его шеф, биржевой маклер Поль Бертен, не мог на него нахвалиться.

Коляска, запряженная парой вороных, уютный особнячок, набитый антикварной мебелью и старинным фарфором, - жена Гогена, пышная белокурая датчанка Метта, была довольна жизнью и мужем. Спокойный, хозяйственный, непьющий, работящий - вот только лишнего слова из него и клещами не вытянешь. Холодные серо-голубые глаза, чуть прикрытые тяжелыми веками, плечи молотобойца - Поль Гоген гнул лошадиные подковы. Коллегу, в шутку сбившего с него цилиндр, он чуть было не придушил прямо в зале парижской биржи. Но если его не выводили из себя, дремал на ходу. К гостям жены он, случалось, выходил в ночной рубашке. Однако бедная Метта не подозревала, что и особнячок, и выезд, и банковский счет (да и она сама) были недоразумением, случайностью, не имеющей отношения к настоящему Полю Гогену.

В молодости он служил в торговом флоте - плавал через Атлантику на парусных кораблях, лазал по вантам, висел над штормовым океаном на огромной раскачивающейся мачте. Гоген ушел в море простым матросом и дослужился до лейтенанта. Затем был боевой корвет "Жером Наполеон", исследовательские плавания в северных морях и война с Пруссией. Через семь лет Поль Гоген был списан на берег. Он устроился на биржу, и жизнь пошла как по маслу... До тех пор, пока в нее не вмешалась живопись.

Берег, на который сошел Гоген, искрился всеми цветами радуги: ярко-зеленые листья пальм, блестящая, как расплавленная сталь, вода и разноцветные тропические плоды сливались в фантастическую ослепительную феерию. Он мотнул головой и закрыл глаза - ему показалось, что он шагнул на собственное полотно, легко, без усилий вошел в тот мир, который много лет преследовал его воображение. Вот только краски у здешнего бога были, пожалуй, поярче, чем у Поля Гогена, - стоило бы взглянуть на нежащийся под вечерним солнцем Папеэте тем, кто считал его сумасшедшим.

Первой так назвала его жена, когда он сообщил ей, что оставляет биржу ради живописи. Она забрала детей и уехала домой, в Копенгаген. Ей вторили газетные критики и даже друзья, частенько помогавшие ему куском хлеба: было время, когда он ходил по Парижу в деревянных башмаках, без гроша в кармане, не зная, чем накормить не пожелавшего с ним расстаться сына. Ребенок часто простужался и болел, а отцу нечем было заплатить врачу и не на что купить краски - сбережения бывшего биржевого маклера разлетелись за полгода, а его картины никто не хотел покупать.

Вечерами на парижских улицах зажигались бледно-желтые газовые фонари; кожаные крыши пролеток блестели под дождем, из театров и ресторанов выходили нарядно одетые люди; у входа в Салон, где выставлялись признанные публикой и знатоками художники, висели яркие афиши. А он, голодный и промокший, шлепал по лужам в своих огромных, скользящих на сырой брусчатке сабо. Он был беден, но ни о чем не жалел - Гоген твердо знал, что впереди его ждет слава.

Вся земля на Таити принадлежала католической миссии, и первый визит Гоген нанес ее главе, епископу Мартену. Епархия не разбрасывалась своим добром: прежде чем Гоген уломал святого отца продать ему участок под строительство хижины, художнику пришлось выстоять немало месс и не раз сходить к исповеди. Прошли годы, и постаревший, доживавший свой век в одном из прованских монастырей отец Мартен охотно делился воспоминаниями с наведывавшимися к нему поклонниками Гогена - по его мнению, главным врагом художника был бес честолюбия и гордыни: "Судить о том, что Поль Гоген сделал для искусства, может только Бог, а человеком он был недобрым. Взгляните здраво, месье, он оставил без гроша жену, позволил ей увезти от себя пятерых детей, и я не слышал от него ни слова сожаления! Взрослый человек бросил дело, дававшее верный кусок хлеба, ради искусства - а ведь живописи надо учиться с младых лет! И ладно бы он довольствовался скромной участью честного служителя муз, добросовестно переносящего на полотно дивные творения Божьи. Так нет же - безумец сам захотел сравниться с Господом, Божий мир он подменил плодами своей безумной фантазии. Он восстал против Бога, подобно ангелу тьмы, и Господь низверг его, аки Сатанаила, - свои дни художник Гоген закончил в пьянстве и распутстве, страдая позорной болезнью..."

При жизни художника отец Мартен не раз использовал этот текст для воскресных проповедей. У него имелись свои причины для недовольства заезжим мазилой: Гоген увел самую красивую из его любовниц, четырнадцатилетнюю ученицу миссионерской школы Анриетту, да еще и написал в Париж о том, как во время торжественной мессы Анриетта вцепилась в волосы мартеновской экономке. Ее слова "Епископ купил тебе шелковое платье из-за того, что ты, потаскуха, чаще с ним спишь!" благодаря Гогену докатились до самого Рима - в памяти клира отец Мартен остался только благодаря им.

На воскресные проповеди Гоген больше не ходил, епископа ни в грош не ставил, но своих демонов тем не менее знал в лицо - к старости человек мудреет и начинает разбираться если не в людях, то в себе самом. Хижина обошлась ему в тысячу франков; еще триста франков ушли на сто пятьдесят литров абсента, сто литров рома и две бутылки виски. Через несколько месяцев парижский торговец картинами должен был выслать ему еще тысячу, но пока оставшихся денег хватало лишь на мыло, табак да платки для наведывавшихся к нему туземок. Он пил, рисовал, резал по дереву, занимался любовью и чувствовал, как улетучивается то, что владело им все последние годы - человека, считавшего себя Господом Богом, больше не существовало.

Еще несколько лет назад он презирал тех, кто его окружал. Он был нищ и не признан, художники же, работавшие в традиционной манере, щеголяли в дорогих костюмах и выставляли свои работы на каждом Салоне. Но Гоген держался как пророк, и молодежь, искавшая себе кумиров, шла за ним - от него исходило почти мистическое ощущение силы. Шумный, решительный, грубый, отличный фехтовальщик, прекрасный боксер, он говорил окружающим прямо в лицо то, что о них думал, и при этом не стеснялся в выражениях. Искусством для него было то, во что верил он сам, ему необходимо было ощущать себя центром Вселенной - в противном случае жертва, которую он принес своему демону, выглядела бессмысленной и чудовищной. Метта, соломенная вдова Поля Гогена, рассказала об этом случайно оказавшемуся с ней в одном купе журналисту - это произошло в начале двадцатого века, через несколько лет после того, как ее бывшего мужа похоронили на Таити.

Корреспондент "Газетт де Франс" сначала принял привольно раскинувшуюся на диванчике даму за кавалера. Полный, затянутый в дорожный мужской костюм белокурый господин пил коньяк из маленькой плоской фляжки, курил длинную гаванскую сигару и стряхивал пепел прямо на плюшевый диван. Кондуктор сделал ему замечание, "господин" возмутился и попросил своего случайного спутника заступиться за... бедную беззащитную женщину. Они познакомились, разговорились, а дома начинающий литератор записал то, что ему запомнилось из монолога вдовы загадочного, начинающего входить в моду Поля Гогена.

"Поль был большим ребенком. Да, молодой человек, ребенком - злым, эгоистичным и упрямым. Всю свою силу он выдумал - может, ему и верили таитянские шлюхи и дурни-ученики, но уж меня-то ему не удавалось провести никогда. Как вы думаете, почему он вышел за меня за... то есть почему он на мне женился? Думаете, ему нужна была женщина? Чушь - тогда он не обращал внимания на баб. Поль Гоген искал вторую мать - ему были нужны покой, тепло, защита... Дом. Я все это ему дала, а он меня бросил! Бросил с пятью детьми, без единого франка... Да, я знаю, что обо мне говорят, и плевать на это хотела.

Да, я продала его коллекцию картин и не отправила ему ни единой монетки. И запретила детям ему писать. Да, я не подпустила его к себе, когда он приехал в Данию... Что же вы так уставились на меня, молодой человек, - я всего лишь откровенна. Ей-богу, мужчины хуже баб. И Поль, несмотря на свои кулачищи, тоже был бабой, пока черт не внушил ему, что он художник. И он, проклятый эгоист, принялся выплясывать вокруг своего таланта. А мне - женщине из хорошей семьи! - пришлось кормиться уроками. Теперь нечистый втолковал то же самое всем помешанным на живописи кретинам, и богатые дурни платят за его мазню десятки тысяч франков... Будь они все прокляты - у меня не осталось ни одной его картины, я все продала за гроши!.."

Метта Гоген, в девичестве Гад, всегда отличалась прямотой, грубоватым юмором и некоторым мужеподобием; в зрелые годы она и вовсе стала походить на драгуна. Но Гоген ее любил: на Таити он ждал ее писем и ужасно переживал, что забывшие и французский язык, и полусумасшедшего мазилу-отца дети не поздравляют его с днем рождения. Поль Гоген был человеком долга - он знал, что отец обязан заботиться о своем потомстве, то, что он бросил семью, не давало ему спокойно спать. Прежние хозяева предлагали ему вернуться, его звали на работу в страховую компанию - восьмичасовой рабочий день и очень приличное жалованье. В конце концов, он мог рисовать как все, продавать картины и жить припеваючи... Но это было абсолютно исключено: Гоген думал не о завтрашнем дне, а о будущих биографах.

Ста пятидесяти литров абсента хватило надолго. Он пил сам, поил приходивших на огонек туземцев, опьянев, раскидывался в гамаке, закрывал глаза и всматривался в проплывавшие перед ним лица. Из темноты возникал огненно-рыжий щуплый Ван Гог - безумные глаза, сжатая в дрожащей руке бритва. Это было в Арле, в ночь на двадцать второе декабря 1888 года. Он вовремя проснулся, и сумасшедший отошел, бормоча что-то бессвязное. На следующее утро Винсента нашли в окровавленной постели без сознания, с отсеченным ухом - проститутка из соседнего борделя рассказала, что ночью он ворвался к ней в комнату, сунул в руки кусок своей окровавленной плоти и выбежал, крикнув: "Возьми это на память обо мне!.."

Они жили в одном доме, вместе рисовали, ходили к одним и тем же шлюхам - Поль отличался бычьим здоровьем, и ему все было нипочем, а щуплый болезненный Ван Гог не выдержал такой жизни. Странности начались, когда Гоген сообщил, что собирается уехать на Таити - Винсент любил друга и боялся остаться один, нервный срыв вызвал помрачение рассудка.

Сверкал глазами его учитель, седобородый Писарро, - он не простил Гогену неистового стремления к успеху: "Настоящий художник должен быть нищ и не признан, его должно заботить искусство, а не мнение остолопов-критиков. А этот человек сам назначил себя гением и повернул дело так, что нам, его друзьям, приходится ему подпевать. Поль вынудил меня помочь ему с выставкой, заставил вас написать о ней статью... И за каким чертом он таскается в Панаму, на Мартинику и Таити? Настоящий художник найдет натуру и в Париже - дело не в экзотической мишуре, а в том, что у тебя в душе".

Об этом Полю рассказал его лучший друг, журналист Шарль Морис. "Австралиец" отправлялся утром, они пили всю ночь, и Гоген не стал объяснять, почему в его жизни возникли Панама и Мартиника.

Темно-синее полотно океана, ветер, поющий в вантах, белые домики на берегу - в Панаму он приехал, надеясь найти там новые впечатления и работу, которая дала бы кусок хлеба. Но художники и коммивояжеры в Латинской Америке не требовались, и Гогену пришлось работать землекопом - лучшей вакансии не нашлось. Днем он орудовал лопатой, стирая руки до кровавых мозолей, а по ночам его изводили москиты. Затем он лишился и этой работы и перебрался за несколько тысяч километров от Панамы, на Мартинику: плоды хлебного дерева там не стоили ничего, воду можно было взять в источнике, а креолки носили лишь набедренные повязки. Из ада, в который для нищего и непризнанного художника превратился Париж, он попал в земной рай, оживший на его полотнах. Он привез их во Францию на торговом бриге - денег на обратную дорогу не было, и ему пришлось наняться матросом. Выставка, которую он организовал, вернувшись домой, провалилась с оглушительным треском - потрясенная англичанка, тыкавшая в картину пальцем и гневно пищавшая "Red dog!" ("Красная собака!"), до сих пор стоит у него перед глазами.

В первый раз он приехал на Таити жить - Франция ему опостылела. Он снова был счастлив: ему легко работалось, в хижине ждала шестнадцатилетняя Техура, девушка с продолговатым смуглым лицом и волнистыми волосами - родители взяли за нее совсем недорого. По ночам в хижине тлел ночник - Техура боялась ждущих своего часа призраков; утром он приносил воду из колодца, поливал огород и вставал к мольберту. Такая жизнь могла бы продолжаться вечно, но картины, оставленные в Париже, не продавались, галерейщики не присылали ни копейки. Прошел год, и друзьям пришлось вызволять его с Таити - нищета, от которой он бежал, настигла его и здесь.

Во второй раз Гоген приехал сюда, чтобы умереть: денег должно было хватить на полтора года, на крайний случай приготовлен мышьяк... Доза оказалась чересчур большой: его рвало всю ночь, он три дня пролежал в постели, а поправившись, ощутил лишь холодное безразличие. Больше он не хотел ничего, даже смерти.

Много лет спустя Шарль Морис вспоминал об их прощальном вечере. На выставке, состоявшейся накануне, Гоген продал много работ, Департамент изящных искусств выхлопотал ему тридцатипроцентную скидку на билет до Океании. Все шло хорошо, но неожиданно несгибаемый, грубый, никого не пускавший к себе в душу Гоген опустил голову на руки и разрыдался.

Плача, он говорил о том, что сейчас, когда ему удалось хоть что-то, он еще острее чувствует всю тяжесть жертвы, которую принес, - дети остались в Копенгагене, и он никогда их больше не увидит. Жизнь прошла, он прожил ее как бродячая собака, а цель, которой было посвящено все, по-прежнему ускользает. Художника должны ценить не только полтора десятка знатоков, но и люди с улицы; то, что он сделал, может оказаться никому не нужным - и во имя чего тогда он пожертвовал детьми и женщиной, которую любил?..

На Таити он к этому не возвращался: Гоген вычеркнул из сердца Метту и не думал больше о своем искусстве. Он мало писал и чувствовал, как ему понемногу изменяют художественное чутье, рука и глаз - зато сто пятьдесят литров абсента подходили к концу и туземные красотки не покидали хижины Гогена.

Перед отъездом из Франции он подцепил сифилис: полицейский предупредил, что девица, которую он подобрал на дешевой танцульке, нездорова, но Гоген махнул на это рукой. Теперь у него отказывали ноги, и он ходил опираясь на две палки - на рукоятке одной художник вырезал гигантский фаллос, другая изображала слившуюся в любовной борьбе пару (сейчас обе трости находятся в Нью-йоркском музее). Непристойная резьба, которой Гоген покрыл балки своей хижины, впоследствии перекочевала в Бостонское собрание, японские порнографические эстампы, украшавшие его спальню, разошлись по частным коллекциям. Слава Гогена начиналась уже тогда, за десятки тысяч километров от Таити, во Франции. Его картины стали покупать, о нем писали статьи, а он ничего об этом не знал и развлекался сварами с епископом, губернатором и местным жандармским сержантом. Он подбивал туземцев не отдавать детей в миссионерские школы и не платить налоги - слова "заплатим, когда заплатит Гоген" стали чем-то вроде местной поговорки. Гоген издавал газетку тиражом 20 экземпляров (теперь каждый ценится на вес золота), в которой публиковал карикатуры на местных чиновников, судился, платил штрафы, произносил гневные и бестолковые речи: настоящая жизнь кончилась, и теперь он обманывал самого себя - склоки и свары убеждали его в том, что он все-таки существует.

Он умер в ночь на 9 мая 1903 года. Враги говорили, что художник покончил жизнь самоубийством, друзья были уверены в том, что его убили: огромный шприц со следами морфия, лежавший в изголовье постели, говорил в пользу обеих версий. Епископ Мартен отпел покойника, жандарм продал с торгов его имущество (наиболее непристойные рисунки целомудренный сержант Шарпийо отправил на помойку), колониальные власти похоронили несчастного и закрыли дело...

Его картины, поначалу оценивавшиеся в 200 - 250 франков, теперь стоили десятки тысяч, и Метта не находила себе места - мимо ее рук проплыло целое состояние. Прошло двадцать лет, они подорожали еще в сотни раз, и тут начали горевать всю жизнь презиравшие отца дети Гогена - если бы не материнская глупость, они могли бы жить в собственных поместьях и летать на личных самолетах. Отец стал одним из самых дорогих художников мира.

Затем пришел черед сокрушаться потомкам трактирщиков, селивших его в худшие каморки. Гоген расплачивался своими полотнами, которые шли на подстилки котам и собакам, на ремонт домашних туфель, служили вместо половиков - люди не понимали мазню чудака...

Их внуки и правнуки из года в год роются на чердаках и в подвалах, перетряхивают старье, сваленное в заброшенных хлевах, в надежде, что там под старыми хомутами и сбруями, среди пропахшего мышами тряпья сокрыты груды золота - заветное полотно нищего бродяги художника.

Поль Гоген. Автопортрет с желтым Христом. 1890 г.

Поля Гогена можно корить за многое – измены официальной супруге, безответственное отношение к детям, сожительство с несовершеннолетними, богохульство, крайний эгоизм.

Но что это значит в сравнении с величайшим талантом, которым наградила его судьба?

Гоген – это сплошь противоречие, неразрешимый конфликт и жизнь, похожая на приключенческую драму. А ещё Гоген – это целый пласт мирового искусства и сотни картин. И совершенно новая эстетика, которая до сих пор удивляет и восхищает.

Жизнь обычная

Поль Гоген родился 7 июня 1848 года в весьма незаурядной семье. Матерью будущего художника была дочь известной писательницы. Отец – журналистом политического журнала.

В 23 года Гоген находит хорошую работу. Он становится преуспевающим биржевым маклером. Но по вечерам и в выходные он рисует.

В 25 он женится на голландке Метте Софи Гад. Но их союз – не история о великой любви и почётном месте музы великого мастера. Ибо искреннюю любовь Гоген испытывал лишь к искусству. Которую жена не разделяла.

Если и изображал Гоген супругу, то редко и довольно специфично. Например, на фоне стены серо-коричневого цвета, отвернувшейся от зрителя.

Однако супруги родят пятерых детей, и, пожалуй, кроме них их в скором времени ничего не будет связывать. Метте считала занятия живописью мужа пустой тратой времени. Она выходила замуж за обеспеченного маклера. И хотела вести комфортную жизнь.

Поэтому однажды принятое мужем решение бросить работу и заниматься только живописью для Метте было сильнейшим ударом. Их союз, конечно, не выдержит такого испытания.

Начало искусства

Первые 10 лет брака Поля и Метте прошли спокойно и благополучно. Гоген был лишь любителем в живописи. И рисовал только в свободное от биржи время.

Более всего Гогена прельщали . Вот одна из работ Гогена, написанная с типичными для импрессионизма бликами света и милым уголком сельской местности.

Гоген активно общается с такими выдающимися живописцами своего времени как Сезанн, .

Их влияние чувствуется в ранних работах Гогена. Например, в картине “Сюзанна за шитьем”.

Девушка занята своим делом, а мы словно подглядываем за ней. Вполне в духе Дега.

Гоген не стремится ее приукрасить. Она сгорбилась, что сделало ее осанку и живот малопривлекательными. Кожа же “безжалостно” передана не только бежевым и розовым, но и синим и зелёным цветами. А это уже вполне в духе Сезанна.

А некоторая безмятежность и умиротворение взяты явно у Писсарро.

1883 год, когда Гогену исполняется 35 лет, становится переломным в его биографии. Он ушёл с работы на бирже, уверенный, что быстро прославится, как живописец.

Но надежды не оправдались. Накопленные деньги быстро закончились. Супруга Метте, не пожелав жить в бедности, уезжает к родителям, забрав детей. Это означало крах их семейного союза.

Гоген в Бретани

Лето 1886 г. Гоген проводит в Бретани на севере Франции.

Именно здесь Гоген выработает свой индивидуальный стиль. Который уже будет мало меняться. И по которому он так узнаваем.

Простота рисунка, граничащая с карикатурой. Большие участки одного цвета. Яркие краски, особенно много желтой, синей, красной. Нереалистичность цветовых решений, когда земля могла быть красной, а деревья синими. А ещё таинственность и мистичность.

Все это мы видим в одном из главных шедевров Гогена бретонского периода – “Видение после проповеди или Борьба Иакова с Ангелом”.

Реальное встретилось с фантастическим. Бретонские женщины в характерных белых чепцах видят сцену из Книги Бытия. Как Иаков борется с Ангелом.

Кто-то смотрит (в том числе корова), кто-то молится. И все это на фоне красной земли. Как будто дело происходит в тропиках, перенасыщенных яркими красками. Однажды Гоген уедет в настоящие тропики. Не потому ли, что его цвета более там уместны?

В Бретани был создан ещё один шедевр – «Жёлтый Христос». Именно это картина является фоном к его автопортрету (в начале статьи).

Уже по этим картинам, созданным в Бретани, видно существенное отличие Гогена от импрессионистов. Впечатленцы изображали свои зрительные ощущения, не внося никакого скрытого смысла.

А вот для Гогена иносказательность была важна. Недаром он считается зачинателем символизма в живописи.

Посмотрите, насколько спокойны и даже равнодушны бретонки, сидящие вокруг распятого Христа. Так Гоген показывает, что жертва Христа давно забыта. И религия для многих стала лишь набором обязательных ритуалов.

Зачем же художник изобразил себя на фоне своей же картины с желтым Христом? За это его многие верующие не любили. Считая такие “жесты” богохульством. Гоген считал себя жертвой вкусов публики, которая не принимает его творчество. Откровенно сравнивая свои страдания с мученичеством Христа.

А публика на самом деле с трудом его понимала. В Бретани мэр одного городка заказал портрет своей жены. Так появилась “Прекрасная Анжела”.

Реальная Анжела была в шоке. Она и представить себе не могла, что будет такой “прекрасной”. Узкие поросячьи глазки. Распухшая переносица. Огромные костлявые руки.

А рядом экзотическая статуэтка. Которую девушка расценила, как пародию на своего мужа. Ведь он был ниже ее ростом. Удивительно, что заказчики не растерзали полотно в порыве гнева.

Гоген в Арле

Понятно, что случай с “Прекрасной Анжелой” заказчиков Гогену не прибавил. Нищета вынуждает его согласиться на предложение о совместной работе. Он поехал к нему в Арль, юг Франции. Надеясь, что совместный быт будет легче.

Здесь они пишут одних и тех же людей, одни и те же места. Как, например, мадам Жиду, владелицу местного кафе. Хотя стилистика разная. Думаю, вы легко догадаетесь (если раньше не видели этих картин), где рука Гогена, а где – Ван Гога.

Информация о картинах в конце статьи*

Но властный, самоуверенный Поль и нервный, вспыльчивый Винсент не смогли ужиться под одной крышей. И однажды, в пылу ссоры Ван Гог едва не убил Гогена.

С дружбой было покончено. А Ван Гог, терзаемый угрызениями совести, отрезал себе мочку уха.

Гоген в тропиках

В начале 1890-х художником овладевает новая идея – организовать мастерскую в тропиках. Обосноваться он решил на Таити.

Жизнь на островах оказалась не такой радужной, как представлялась Гогену поначалу. Туземцы его приняли холодно, да и «нетронутой культуры» осталось мало – колонисты давно привнесли в эти дикие места цивилизацию.

Местные жители редко соглашались позировать Гогену. А если и приходили в его хижину, то прихорашивались на европейский лад.

Всю свою жизнь во французской Полинезии Гоген будет искать «чистую» туземную культуру, селясь как можно дальше от обустроенных французами городов и деревень.

Диковинное искусство

Несомненно, Гоген открыл новую эстетику в живописи для европейцев. С каждым пароходом он отправлял свои картины на «большую землю».

Полотна, изображавшие голых темнокожих красавиц в первобытном антураже вызывали большой интерес у европейского зрителя.

Гоген же скрупулёзно изучал местную культуру, обряды, мифологию. Так, в картине “Потеря девственности” Гоген иносказательно иллюстрирует предсвадебный обычай таитян.

Невесту накануне свадьбы крали друзья жениха. Они “помогали” ему сделать девушку женщиной. То есть по сути первая брачная ночь принадлежала им.

Правда, этой обычай к моменту приезда Гогена был уже искоренен миссионерами. О нем художник узнал по рассказам местных жителей.

Ещё Гоген любил пофилософствовать. Так появилась его знаменитая картина «Откуда мы пришли? Кто мы? Куда мы идём?».

Личная жизнь Гогена в тропиках

Про личную жизнь Гогена на острове ходит много легенд.

Говорят, художник был весьма неразборчив в связях с местными мулатками. Страдал от многочисленных венерических заболеваний. Но имя некоторых возлюбленных история сохранила.

Самой известной привязанностью была 13-летняя Техура. Юную девушку можно увидеть на картине “Дух мертвых не дремлет”.

Гоген бросил её беременную, уехав во Францию. От этой связи родился мальчик Эмиль. Воспитывал его местный мужчина, за которого Техура вышла замуж. Известно, что Эмиль дожил до 80 лет и умер в нищете.

Признание сразу после смерти

Гоген так и не успел насладиться успехом.

Многочисленные болезни, непростые отношения с миссионерами, безденежье – всё это подтачивало силы живописца. 8 мая 1903 года Гоген умер.

Вот одна из его последних картин “Заклинание”. В которой особенно заметно смешение туземного и колониального. Заклинание и крест. Обнажённая и одетая в глухую одежду.

И тонкий слой краски. Гогену приходилось экономить. Если вы видели работы Гогена вживую, то наверняка обращали на это внимание.

Как насмешка над нищим живописцем развиваются события после его смерти. Дилер Воллар организовывает грандиозную выставку Гогена. Салон** посвящает ему целый зал…

Но Гогену не суждено искупаться в этой грандиозной славе. Он не дожил до неё всего чуть-чуть…

Однако искусство живописца оказалось бессмертно – его картины до сих пор поражают своими упрямыми линиями, экзотическим колоритом и неповторимой стилистикой.

Поль Гоген. 2015 г. Коллекция художника

В России работ Гогена много. Все благодаря доволюционным коллекционерам Ивану Морозову и Сергею Щукину. Они привезли на родину немало картин мастера.

Один из главных шедевров Гогена “Девушка, держащая плод” хранится в в Санкт-Петербурге.