Сюжет
На широкой дороге встретились семь мужиков, освобожденных реформой 1861 года, и заспо-рили, «Кому живется весело,/ Вольготно на Руси?»: «Роман сказал: помещику, / Демьян сказал: чиновнику, / Лука сказал: попу. / Купчине толстопузому! — / Сказали братья Губины, / Иван и Митодор. / Старик Пахом потужился / И молвил, в землю глядячи: / Вельможному боярину, / Министру государеву. / А Пров сказал: царю...» Спорили так, что не заметили, что они уже далеко ушли от родных деревень, что уже наступила ночь. Еще сильнее заспорили — подрались, да так, что шум по всему лесу пошел. В то время из гнезда выпал птенчик, его подобрал Пахом. При-летела пеночка — «пичуга малая», услышала о споре мужиков, об их «заботушке», и обещала им скатерть самобраную, которая кормила бы их в нелегком пути-поиске счастливого на Руси, если! они отпустят ее птенца. Пеночка «с своим родимым птенчиком» улетела, а мужики, поужинав, дали зарок впредь не драться, домой не возвращаться до тех пор, «покуда не доведают / Как ни на есть — доподлинно, / Кому живется счастливо, / Вольготно на Руси?».

Первым на широкой дороженьке мужики встретили попа. Отвечая им «без смеху и без хитрости, / По правде и по разуму» на вопрос мужиков, он рассказал им о трудностях поповской жизни. Выслушав его невеселый рассказ, мужики «Накинулись с упреками, / С отборной крупной руганью / На бедного Луку», доказывавшего в споре, что попам живется «вольготно» и «весело».

Затем попали странники на «сельскую ярмонку», в село Кузьминское. Там видели они много товару и многих людей: деда Вавилу, «барина» Павла Веретенникова, артистов Петрушки и дру-гих. К вечеру они покинули «бурливое село». Ночью же перед ними предстала картина пьяного народного разгула. Странники стали свидетелями спора о пьянстве русских крестьян между Павлом Веретенниковым и Якимом Нагим. Спор закончился «удалой, согласной» народной песней. Странники стали в толпе искать счастливого, обещая угостить его вином. Нашлось много «счастливых», однако мужики не поверили в счастье ни одного из них. Тогда крестьянин Федосей рассказал о Ермиле Гирине: «Коли Ермил не выручит, / Счастливцем не объявится, / Так и шататься нечего...» Ермил — честный, грамотный, уважаемый человек, жизнь его кажется благополучной. Однако выясняется, что теперь он сидит в тюрьме и не может быть признанным счастливым.

На своем пути встретили странники помещика — Гаврилу Афанасьевича Оболта-Оболдуева и обратились к нему со своим вопросом, со своей «заботушкой». Помещик рассказал, что его именитые предки жили широко и беззаботно. И он готовился к такой жизни, храня традиции и «древнее достоинство дворянское». Однако после реформы жизнь круто изменилась, и помещик от этого несчастлив. В конце своей речи он зарыдал, и «Крестьяне добродушные / Чуть тоже не заплакали».

Продолжая свой путь, странники пришли на берег Волги, в Вахлачину. Здесь они познако-мились с бурмистром Власом, который рассказал им необыкновенную историю. Дело в том, что их помещик не мог смириться с отменой крепостного права, заболел, а сыновьям сказал, что лишит их наследства за то, что они «Права свои дворянские, / Веками освященные» предали, подчинившись реформе. Тогда наследники уговорили крестьян подыграть им — обмануть кня-зя, сделать вид, что крепостное право восстановили. За это они обещали людям хорошие земли после смерти Последыша. Крестьяне согласились и стали ломать «камедь» перед барином, под-смеиваясь над ним. Но не до смеха Власу: он рассказывает странникам о гибели Архипа Пет-рова. Действительно, «камедь» заканчивается совсем не весело для крестьян деревни Вахлаки: после смерти Последыша его сыновья стали угнетать их, не сдержав своих обещаний: «А за луга поемные / Наследники с крестьянами / Тягаются доднесь. Влас за крестьян ходатаем, / Живет в Москве... был в Питере... А толку что-то нет!»

Дальше странники решили поискать счастливую русскую женщину. Им указали на крестьянку Корчагину Матрену Тимофеевну, «губернаторшу». Странники пришли к ней, рассказали о своем споре, уговорили рассказать ее, за что считают ее счастливицей. Матрена Тимофеевна рассказала, как хорошо ей жилось в родительской семье, как с детства привыкала она к крестьянскому тру-ду, как сосватал ее Филипп Корчагин, «по мастерству печник», и увез в другую деревню. Тяжело жилось Матрене в чужой семье, когда «в работу муж отправился»: «Деверек ее — / Расточихою, А золовушка — / Щеголихою, / Свекор-батюшка — / Тот медведицей, / А свекровушка — / Людоедицей, / Кто неряхою, / Кто непряхою...». Только дедушка Савелий жалел Матрену. О нем она рассказывает странникам — «Грех промолчать про дедушку, / Счастливец тоже был...»: Са-велий — бунтарь, богатырь, убийца жестокого немца-управляющего, каторжник — «клейменый, да не раб», своего рода народный философ — прожил тяжелых сто семь лет, богатырская сила его «Под розгами, под палками / По мелочам ушла!». Рассказала Матрена о том, как умер ее первый сыночек, как легла она под розги вместо своего восьмилетнего Федотушки, как голодали, как забрали мужа в солдаты. Счастливой же ее прозвали за то, что дошла она, беременная, до губернаторши, и родила у нее на руках. Добрая же губернаторша крестила ее сына и мужа домой вернула. Заключает же свой рассказ Матрена бабьей притчей, словами, что «Не дело — между бабами / Счастливую искать!», что «Ключи от счастья женского, / От нашей вольной волюшки / Заброшены, потеряны / У Бога самого!»

Заканчивается поэма «Пиром на весь мир». Всю ночь поют крестьяне песни о горьком време-ни, о старом и новом. О добром времени — добрые песни сочиняет и поет Гриша Добросклонов: «В минуты унынья, о родина-мать! / Я мыслью вперед улетаю, / Еще суждено тебе много стра-дать, / Но ты не погибнешь, я знаю»...

Главные герои

Задумывая поэму «Кому на Руси жить хорошо», Н. А. Некрасов предполагал отобразить жизнь народа во всей ее полноте и целостности — и все в живом действии, в лицах, образах, картинах. Это в полной мере удалось ему. Поэт называл свое творение «эпопеей современной крестьянской жизни» — в ней действительно присутствует огромное количество крестьянских образов, са-мыми яркими из которых являются образы Ермилы Гирина, Якима Нагого, Савелия, Матрены Тимофеевны, Власа, Агапа Петрова, Клима Лавина, Вавилы и др. Но не только мир крестьянст-ва предстает перед читателем «Кому на Руси жить хорошо». Поэма полна образов помещиков (Оболт-Оболдуев, князь Утятин, его черноусые сыновья и их жены, Шалашников), помещичьих прислужников (лакеи, дворовые, швейцары), попов (в главах «Поп», «Счастливые», «Демушка» в «Крестьянке»), да есть еще добрая губернаторша, да жестокий немец-управляющий, и артис-ты «Петрушки», и солдаты, и солдатская жена, и «народные заступники», и разного рода странники, и еще многие-многие образы русских людей, обеспечивающие многоголосие и эпическую широту великого некрасовского произведения. Для поэмы в целом характерно эпическое единст-во всех ее персонажей; вместе с тем в ней много ярких индивидуализированных образов.

Семь странников : Роман, Демьян, Лука, братья Иван и Митродор Рубины, старик Пахом, Пров. Семь странников являются героями, сюжетно объединяющими главы поэмы в одно целое. Для Н. А. Некрасова вообще характерно стремление к эпическому единству всех персонажей поэмы. Об этом говорит, в частности, многократно повторенное в авторской речи слово «народ»: «видимо-невидимо народу», «народ собрался, слушает», «народ идет и падает», «рассчитывал народ». Еще чаще встречается близкое к нему по значению и в ряде случаев являющееся его си-нонимом слово «крестьяне»: «крестьяне речь ту слушали», «жаль бедного крестьянина», «весна нужна крестьянину», «на мерочку господскую крестьянина не мерь», «у каждого крестьянина душа что туча черная» и т. д. Нередко с тем же обобщающим значением употребляются слова «мужик», «мужики». Особенно подчеркнуто эпическое единство семи странников. За исключени-ем Луки («Лука — мужик присадистый / С широкой бородищею, / Упрям, речист и глуп...»), им не дано портретных характеристик, ничего не сообщается об особенностях их внутреннего мира. Если называется один из мужиков, то имя не имеет значения, вместо него могло быть любое из семи (например: «Тут жаворонка малого, / Застрявшего во льну, / Роман распутал бережно, / Поцаловал: «Лети!» / И птичка ввысь помчалася, / За нею умиленные / Следили мужики...»). И это не случайно. В их споре не проявляется индивидуальность, характер, в нем выражены основы народного самосознания.

Эпическое единство сказывается и в почти дословно повторяющемся обращении крестьян к попу, помещику, к крестьянке Матрене Тимофеевне Корчагиной, старосте Власу и другим ли-цам. За самыми редкими исключениями, индивидуальный субъект речи в этих обращениях не выявлен. После обобщенной формулы «сказали мужики» дается «коллективный» монолог на де-сятки стихов. В данном случае форма индивидуально нерасчлененной речи оказывается уместной и законной. Возведенная в обращениях-вопросах героев в норму, она и воспринимается как норма читателем, подготовленным к такому пониманию устной народной поэзией.

Не случайна здесь цифра «семь», которая считалась в народной поэзии магической. Кстати, среди фантастических элементов «Пролога» — семь филинов на семи деревьях.

В то же время семь сказочных героев оказываются и реальными современными крестьянами. Однако важность предмета спора, непреклонность в достижении цели придают действиям мужи-ков высокий характер, несмотря на авторскую иронию в обрисовке внешней стороны этого спора. Перед значительностью их цели исчезает все мелкое, частное, единичное. Сознание русского крес-тьянина пореформенной поры охарактеризовано со всей глубиной поэтом, герои которого не про-сто ищут счастливого на Руси, но в конечном итоге пытаются найти пути к народному счастью.

Решая вековечный для народной жизни и для народного сознания вопрос о правде и кривде, о горе и счастье, мужики превращаются в странников-правдоискателей. С подлинно мужицким стремлением докопаться до корня отправляются они в путешествие: «Мужик что бык: втемя-шится / В башку какая блажь — / Колом ее оттудова / Не выбьешь: упираются, / Всяк на своем) стоит! / Такой ли спор затеяли, / Что думают прохожие — / Знать клад нашли ребятушки И делят меж собой...» Но не клад занимает мужиков — они оказались одержимы громадной социальной, нравственной идеей. Они ставят себе зароки, берут обет на подвижничество: «Вперед не драться зря, /А с толком дело спорное / По разуму, по-божески, / На чести повести — В домишки не ворочаться, / Не видеться ни с женами, / Ни с малыми ребятами, / Ни с стариками старыми, / Покуда делу спорному / Решенья не найдут, / Покуда не доведают / Как ни| на есть — доподлинно».

Именно мужиками сформулирован рефрен — «Кому живется весело, вольготно на Руси», который постоянным напоминанием пройдет через всю поэму. Обычные крестьяне, вцепившиеся в чудной вопрос: а кому на Руси весело? — отправляются в путешествие, бесконечно повторяя, варьируя и углубляя вопрос: кто счастлив на Руси? Они оказываются символом всей тронувшейся с места, ждущей перемен пореформенной народной России.

Савелий
Когда Матрена Тимофеевна, начиная повествование о Савелии-дедушке, говорит: «Ну, то-то! Речь особая. / Грех промолчать про дедушку, / Счастливец тоже был...», то слова эти вроде бы могут быть восприняты как горькая ирония и в адрес его, и в адрес ее счастья. Так, может быть, действительно перед читателем опять один из многих мытарей, горемык, вроде тех, что уже прошли, например, в главе «Счастливые» первой части?

Однако только ли иронически назван Савелий счастливцем? Ведь за этими горькими словами, последними словами второй главы, прямо следует уже совсем не ироническое название треть-ей — «Савелий, богатырь святорусский». Впервые с такой силой вошла в поэму и уже до конца не уйдет из нее тема народного богатырства, находящая опору в былинной истории. Некрасовское определение «святорусский» сразу воззвало к русскому героическому эпосу, к образу богатыря богатырей — Святогора. Но, начав с былинного слова «богатырь свято...», Н. А. Некрасов дает ему другое продолжение — «богатырь святорусский». Слову придан обобщенный, всероссийский смысл, а приложен он отнюдь не к традиционному образу богатыря, а к образу крестьянина. Оп-ределение из сферы воинского эпоса переадресовано простому мужику по имени Савелий — имя тоже совсем не традиционно богатырское. Однако Н. А. Некрасов не только не снижает этим былинный эпос до мужицкой жизни, но саму крестьянскую жизнь возводит в ранг высокой геро-ики.

Но Савелий не только бунтарь. Он и своеобразный народный философ. Его раздумья о богатыр-ском терпении народа трагичны. Он не просто осуждает способность народа терпеть и не просто ее одобряет. Он видит сложную диалектику народной жизни и не берется давать последние ответы и выносить окончательные решения: «Не знаю я... / Не знаю, не придумаю, / Что будет? Богу ведомо!».

Савелий представлен не только богатырем-бунтарем. Он и богатырь духа, подвижник, спасаю-щийся в монастыре. Народная религиозность всегда привлекала внимание Н. А. Некрасова, но от-нюдь не сама по себе. Обычно она предстает у него как символ высокой народной нравственности, способ искупления вины и способность в самом страдании обрести величие. Вот почему Савелий назван святорусским.

А уже в самом конце этой части он оказался запечатленным и как бы увековеченным в свое-образном памятнике. Когда в последней главе Матрена Тимофеевна идет просить за своего мужа Филиппа в город, она видит там памятник. Самого города Н. А. Некрасов при этом не называет, хотя и указывает на исключительную в своем роде примету города Косторомы — памятник Ивану Сусанину: «Стоит из меди кованный, / Точь-в-точь Савелий, дедушка, / Мужик на площади. / «Чей памятник?» — / «Сусанина».

Автор народной поэмы не мог не выделить этот единственный тогда в стране памятник просто-му мужику. Памятник Ивану Сусанину (скульптор В. И. Демут-Малиновский) в Костроме был поставлен в 1851 году. Выглядел памятник так: у подножия шестиметровой колонны, увенчанной бюстом Михаила Романова, — коленопреклоненная фигура Ивана Сусанина. Бывая в Костроме, Н. А. Некрасов не раз видел этот памятник. Хотя реальный памятник оказался скорее памятни-ком царю, чем Ивану Сусанину, Н. А. Некрасов дает в поэме свой «проект» памятника: о колонне с бюстом царя поэт не упоминает, а Сусанин, «из меди кованный», стоит в полный рост. Сравне-нием с костромским бунтарем Савелием костромского мужика Сусанина поэт как бы дезавуировал свои стихи «Осипу Ивановичу Комиссарову». В то же время, сравнение с героем русской истории Иваном Сусаниным наложило последний штрих на монументальную фигуру святорусского крес-тьянина Савелия.

Н. А. Некрасов не просто декларирует богатырство Савелия. Он показывает, на чем это бога-тырство основано: ум, воля, чувства героя складываются в испытаниях. Вся жизнь его — это ста-новление и внутреннее высвобождение характера: «...Клейменый, да не раб», — говорит Савелий о себе.

Кстати, образ Савелия важен не только сам по себе. Он как бы аккомпанирует на протяжении почти всей части образу крестьянки Матрены Тимофеевны Корчагиной, так что, по существу, перед читателем возникают два сильных, богатырских характера.

Крестьянка Матрена Тимофеевна Корчагина
«Матрена Тимофеевна / Осанистая женщина, / Широкая и плотная, / Лет тридцати осьми. / Красива; волос с проседью, / Глаза большие, стро-гие, / Ресницы богатейшие, / Сурова и смугла. / На ней рубаха белая, / Да сарафан коротенький, / Да серп через плечо». Крестьянка, которую «ославили счастливицей», «губернаторшей» за необыкновенный случай, произошедший с ней, когда ей посчастливилось спасти мужа от солдатчи-ны, да еще и родить на руках у самой губернаторши, которая стала крестной матерью ее сына. Однако рассказ Матрены Тимофеевны о своей жизни семи странникам показывает, что всего-то счастья у нее было — несколько минут, когда будущий муж к ней сватался. Она говорит о себе так: «По матери поруганной, / Как по змее растоптанной, / Кровь первенца прошла, / По мне обиды смертные / Прошли неотплаченные, / И плеть по мне прошла! / Я только не отведала — Спасибо! Умер Ситников — / Стыда неискупимого, / Последнего стыда!» Кроме того, «Не то ли вам рассказывать, / Что дважды погорели мы, / Что Бог сибирской язвою / Нас трижды посетил? / Потуги лошадиные / Несли мы; погуляла я, / Как мерин, в бороне!..». Образ Матрены Тимофе-евны и индивидуален, и обобщен. Ею высказана формула: «вы затеяли / Не дело — между бабами / Счастливую искать».

Гриша Добросклонов
«Доброе время — добрые песни» — заключительная часть последней гла-вы поэмы «Кому на Руси жить хорошо». Именно устремленность в будущее многое объясняет в этой главе, не случайно названной «Песни», потому что в них вся ее суть. Здесь появляется и человек, эти песни сочиняющий и поющий, — Гриша Добросклонов. Образ Гриши одновре-менно и очень реальный, и в то же время очень обобщенный и даже условный образ молодости, устремленной вперед, надеющейся и верующей. Отсюда его некоторая неопределенность, только намеченность.

Сам ввод в поэму этого нового персонажа связан с новым решением главного вопроса, по-ставленного в «Кому на Руси жить хорошо». Этому персонажу просто нечего было делать в по-эме, пока концепция поэмы не изменилась. Все, что сказано о Грише Добросклонове, начиная с черновых текстов, связано с новым, а не с прежним решением основного вопроса. Это но-вое решение — то же, какое дал Н. Г. Чернышевский в своем романе «Что делать?». Оба про-изведения были задуманы примерно в одно и то же время, ставили один и тот же вопрос — о возможности счастья в тогдашней России для людей из обеспеченных классов, исходили из одинакового понимания счастья, но решали поставленный вопрос противоположным образом: Н. Г. Чернышевский утвердительно, Н. А. Некрасов отрицательно. Герои Н. Г. Чернышевского счастливы и субъективно — в собственном сознании, и объективно — в оценке автора. Счастливы тем, что разумно мыслят и разумно живут: честно, плодотворно, стремясь быть полез-ными народу и делать, что могут, для возможно большего числа людей и для будущего счастья человечества, не отказывая себе при этом ни в каких радостях — разумных, конечно. Н. Г. Чернышевский подчеркивает в романе, что его герои веселы и счастливы. И это постоянно отмечалось критикой. Н. Н. Страхов даже назвал свою статью о романе «Что делать?» — «Счастливые люди». Речь идет об обыкновенных, хотя и «новых», людях. Такое понимание счастья характерно не только для литературных персонажей. Вот, например, отрывок из письма Н. Г. Чернышевского к жене из сибирской каторги, в котором он говорит о своем отношении к своей судьбе: «За тебя я жалею, что было так. За себя самого я совершенно доволен. Я думал о других — об этих десятках миллионов нищих, я радуюсь тому, что без моей воли и заслуги придано больше прежнего силы и авторитета моему голосу, который зазвучит же когда-нибудь) в защиту их».

Счастье героев Н. Г. Чернышевского — это «счастье умов благородных». К пониманию возможности такого счастья приходит Н. А. Некрасов в конце своей работы над «Кому на Руси жить хорошо».

Гриша Добросклонов — человек счастливый и в своем сознании, и по оценке автора. Но, если Н. А. Некрасов мечтал продолжить и закончить поэму, Гриша Добросклонов и ему подобные должны были быть сведены с семью странниками и признаны счастливыми их решением.

Основной формальной связью между частями эпопеи является участие в действии семи стран-ников. В первой части и в «Крестьянке» они спрашивают о счастье; в других частях опросов нет, но семеро крестьян остаются на сцене: они видят все или слышат обо всем, они свидетели проис-ходящего, — «им дело до всего». Но в последней части «Пира на весь мир» («Доброе время — до-брые песни») героем становится Гриша Добросклонов. Его песен странники не слышат.

Есть предел центробежности: линия Гриши должна была либо соединиться далее с линией странников, либо оторваться от нее и начать новую поэму о революционно настроенном юноше и его дальнейшей судьбе. Поэма «Кому на Руси жить хорошо» в этом случае, очевидно, была бы оборвана.

Но если бы это было так, мог ли бы Н. А. Некрасов настаивать на печатании «Пира на весь мир», а не рассматривать его лишь как черновик? Мог ли бы он мечтать о таком продолжении по-эмы, которое имеет в виду в письме к Малоземовой? Г. В. Плеханов писал: «... у Н. А. Некрасова выходило так, что весело и вольготно живется в России только тем представителям радикальной интеллигенции, которые жертвуют собою для народа: "Быть бы нашим странникам под родною крышею, / Если б знать могли они, что творилось с Гришею..." Но в том-то и дело, что стран-ники, — крестьяне разных деревень, порешившие не возвращаться домой, пока не решат, кому живется весело-вольготно на Руси, — не знали того, что творится с Гришею, и не могли знать. Стремления радикальной интеллигенции оставались неизвестны и непонятны народу. Ее лучшие представители, не задумываясь, приносили себя в жертву его освобождению; а он оставался глух к их призывам и иногда готов был побивать их камнями, видя в их замыслах лишь новые козни своего наследственного врага — дворянства».

Г. В. Плеханов прав в своих рассуждениях о народниках и народе, но в данном случае важно, как смотрел на эти отношения Н. А. Некрасов. Равнозначно ли в самом деле «если б знать могли они» и «если б понять могли они»? Если такое понимание Н. А. Некрасов считал безнадежным, зачем ему было вводить в поэму образ Гриши Добросклонова и придавать ему такое значение? Для чего было в дальнейших частях выводить образы друзей народа, если они не могли быть признаны счастливыми судом народных представителей, которым с начала поэмы был поручен этот суд?

Прямые пропагандисты революции не могли иметь успеха в народе, но народники «оседлые», «мирные» могли рассчитывать на его сочувствие. И если Н. А. Некрасов снял слова о револю-ционном будущем Гриши Добросклонова («Ему судьба готовила / Путь славный, имя громкое / Народного заступника, / Чахотку и Сибирь») не только по цензурным соображениям, причиной снятия этих слов могло быть желание не уточнять характера будущей деятельности Гриши До-бросклонова — именно потому, что она должна была получить сочувствие и одобрение народа.

Как написать сочинение. Для подготовки к ЕГЭ Ситников Виталий Павлович

Быкова Н. Г Н. А. Некрасов «Кому на Руси жить хорошо»

Быкова Н. Г

Н. А. Некрасов «Кому на Руси жить хорошо»

В январе 1866 года в Петербурге вышел очередной номер журнала «Современник». Он открывался строками, которые теперь знакомы каждому:

В каком году – рассчитывай,

В какой земле – угадывай…

Эти слова как бы обещали ввести читателя в занимательно-сказочный мир, где появятся птица-пеночка, говорящая человечьим языком, и волшебная скатерть-самобранка… Так с лукавой улыбкой и непринужденностью начинал Н. А. Некрасов свой рассказ о похождениях семерых мужиков, заспоривших о том, «кому живется весело, вольготно на Руси».

Уже в «Прологе» виднелась картина мужицкой Руси, вставала фигура главного героя произведения – русского крестьянина, каким он был в действительности: в лаптях, онучах, армяке, несытый, натерпевшийся горя.

Через три года возобновилась публикация поэмы, но каждая часть встречала жестокие гонения со стороны царской цензуры, которая считала, что поэма «отличается крайним безобразием содержания». Особенно острым нападкам подверглась последняя из написанных глав – «Пир – на весь мир». К сожалению, Некрасову не суждено было увидеть ни публикации «Пира», ни отдельного издания поэмы. Без сокращений и искажений поэма «Кому на Руси жить хорошо» была напечатана только после Октябрьской революции.

Поэма занимает центральное место в поэзии Некрасова, является ее идейной и художественной вершиной, итогом раздумий писателя о судьбе народа, о его счастье и путях, которые ведут к нему. Эти думы волновали поэта на протяжении всей жизни, прошли красной нитью через все его поэтическое творчество.

К 1860-м годам русский крестьянин становится основным героем поэзии Некрасова. «Коробейники», «Орина, мать солдатская», «Железная дорога», «Мороз, Красный нос» – важнейшие произведения поэта на пути к поэме «Кому на Руси жить хорошо».

Работе над поэмой, которую поэт называл своим «любимым детищем», он отдал многие годы. Он ставил перед собой цель написать «народную книгу», полезную, понятную народу и правдивую. «Я задумал, – говорил Некрасов, – изложить в связном рассказе все, что я знаю о народе, все, что мне привелось услыхать из уст его, и я затеял «Кому на Руси жить хорошо». Это будет эпопея крестьянской жизни». Но смерть прервала этот гигантский труд, произведение так и осталось незаконченным. Однако, несмотря на это, оно сохраняет идейную и художественную целостность.

Некрасов возродил в поэзии жанр народной эпопеи. «Кому на Руси жить хорошо» – подлинно народное произведение: и по своему идейному звучанию, и по масштабности эпического изображения современной народной жизни, постановке коренных вопросов времени, и по героическому пафосу, и по широкому использованию поэтических традиций устного народного творчества, близости поэтического языка к живым речевым обиходно-бытовым формам и песенному лиризму.

Вместе с тем поэме Некрасова присущи черты, характерные именно для критического реализма. Вместо одного центрального героя в поэме изображается прежде всего народная среда в целом, обстановка жизни разных общественных кругов. Народная точка зрения на действительность выражена в поэме уже в самой разработке темы, в том, что вся Русь, все события показаны через восприятие странствующих крестьян, представлены читателю как бы в их видении.

События поэмы развертываются в первые годы после реформы 1861 года и освобождения крестьян. Народ, крестьянство – подлинный положительный герой поэмы. С ним связывал Некрасов свои надежды на будущее, хотя и сознавал слабость сил крестьянского протеста, незрелость масс для революционных действий.

В поэме автор создал образ крестьянина Савелия, «богатыря святорусского», «богатыря сермяжного», который олицетворяет исполинскую силу и стойкость народа. Савелий наделен чертами легендарных героев народного эпоса. Образ этот связывается Некрасовым с центральной темой поэмы – поисками путей к народному счастью. Не случайно Матрена Тимофеевна говорит о Савелии странникам: «Счастливец тоже был». Счастье Савелия в вольнолюбии, в понимании необходимости активной борьбы народа, который только таким путем может добиться «вольготной» жизни.

В поэме много запоминающихся образов крестьян. Здесь и умный старик бурмистр Влас, немало перевидавший на своем веку, и Яким Нагой, характерный представитель трудового земледельческого крестьянства. Однако Яким Нагой рисуется поэтом совсем не похожим на забитого, темного крестьянина патриархальной деревни. С глубоким сознанием своего достоинства он горячо защищает народную честь, произносит в защиту народа пламенную речь.

Важную роль в поэме занимает образ Ермила Гирина – чистого и неподкупного «заступника народного», который становится на сторону восставших крестьян и попадает в острог.

В прекрасном женском образе Матрены Тимофеевны поэт рисует типические черты русской крестьянки. О суровой «долюшке женской» Некрасов написал немало волнующих стихотворений, но так полно, с такой теплотой и любовью, с какими обрисована в поэме Матренушка, о крестьянской женщине он еще не писал.

Наряду с крестьянскими персонажами поэмы, вызывающими к себе любовь и участие, Некрасов рисует и другие типы крестьян, по преимуществу дворовых, – барских прихлебателей, подхалимов, покорных рабов и прямых предателей. Эти образы рисуются поэтом в тонах сатирического обличения. Чем яснее он видел протест крестьянства, чем больше верил в возможность его освобождения, тем непримиримее осуждал рабскую приниженность, угодливость и холопство. Таковы в поэме «холоп примерный» Яков, который в конце концов сознает унизительность своего положения и прибегает к жалкой и беспомощной, но в его рабском сознании страшной мести – самоубийству на глазах своего мучителя; «чувствительный холуй» Ипат, рассказывающий о своих унижениях с отвратительным смакованием; доносчик, «шпион из своих» Егорка Шутов; староста Глеб, прельстившийся посулами наследника и согласившийся уничтожить завещание умершего помещика об освобождении на волю восьми тысяч крестьян («Крестьянский грех»).

Показывая невежество, грубость, суеверие, отсталость русской деревни того времени, Некрасов подчеркивает временный, исторически преходящий характер темных сторон крестьянского быта.

Поэтически воссозданный в поэме мир – мир резких социальных контрастов, столкновений, острых жизненных противоречий.

В повстречавшемся странникам «кругленьком», «румяненьком», «пузатеньком», «усатеньком» помещике Оболте-Оболдуеве поэт обнажает пустоту и легкомыслие человека, не привыкшего серьезно задумываться над жизнью. За личиной добряка, за любезной обходительностью и показным радушием Оболта-Оболдуева читатель видит высокомерие и злобу помещика, едва сдерживаемое отвращение и ненависть к «мужичью», к крестьянам.

Сатирой и гротеском отмечен образ помещика-самодура князя Утятина, прозванного крестьянами Последышем. Хищный взгляд, «нос клювом, как у ястреба», алкоголизм и сластолюбие дополняют отвратительный облик типичного представителя помещичьей среды, заядлого крепостника и деспота.

На первый взгляд, развитие сюжета поэмы должно заключаться в разрешении спора мужиков: кто из названных ими лиц живет счастливее – помещик, чиновник, поп, купец, министр или царь. Однако, развивая действие поэмы, Некрасов выходит за сюжетные рамки, поставленные завязкой произведения. Семеро крестьян ищут счастливого уже не только среди представителей господствующих сословий. Отправляясь на ярмарку, в гущу народа, они ставят перед собой вопрос: «Не там ли он скрывается, кто счастливо живет?» В «Последыше» они прямо говорят, что целью их путешествия являются поиски народного счастья, лучшей крестьянской доли:

Мы ищем, дядя Влас,

Непоротой губернии,

Непотрошеной волости,

Избыткова села!..

Начав повествование в полусказочном шутливом тоне, поэт постепенно углубляет смысл вопроса о счастье, придает ему все более острое социальное звучание. Наиболее зримо замыслы автора проявляются в запрещенной цензурой части поэмы – «Пир – на весь мир». Начатый здесь рассказ о Грише Добросклонове должен был занять центральное место в развертывании темы счастья-борьбы. Здесь поэт прямо говорит о том пути, о той «дороженьке», которая ведет к воплощению народного счастья. Счастье Гриши – в сознательной борьбе за счастливое будущее народа, за то, чтоб «каждому крестьянину жилось вольготно-весело на всей святой Руси».

Образ Гриши – завершающий в ряду «народных заступников», изображенных в поэзии Некрасова. Автор подчеркивает в Грише его непосредственную близость к народу, живое общение с крестьянами, в которых он находит полное понимание и поддержку; Гриша изображен вдохновенным мечтателем-поэтом, слагающим для народа свои «добрые песни».

Поэма «Кому на Руси жить хорошо» – высший образец народного стиля некрасовской поэзии. Народно-песенная и сказочная стихия поэмы придает ей яркий национальный колорит и прямо связана с верой Некрасова в великое будущее народа. Основная тема поэмы – поиски счастья – восходит к народным сказкам, песням и другим фольклорным источникам, в которых говорилось о поисках счастливой земли, правды, богатства, клада и т. д. Тема эта выражала самую заветную думу народных масс, их стремление к счастью, вековую мечту народа о справедливом общественном строе.

Некрасов использовал в поэме почти все жанровое многообразие русского народно-поэтического творчества: сказки, былины, легенды, загадки, пословицы, поговорки, песни семейно-бытовые, любовные, свадебные, исторические. Народная поэзия давала поэту богатейший материал для суждения о крестьянской жизни, быте, нравах деревни.

Стилю поэмы свойственно богатство эмоциональных звучаний, разнообразие поэтической интонации: лукавая улыбка и неторопливость повествования в «Прологе» сменяется в последующих сценах звонким многоголосием бурлящей ярмарочной толпы, в «Последыше» – сатирической насмешкой, в «Крестьянке» – глубоким драматизмом и лирической взволнованностью, а в «Пире – на весь мир» – героическим напряжением и революционной патетикой.

Поэт тонко чувствует и любит красоту родной русской природы северной полосы. Пейзаж используется поэтом и для создания эмоционального тона, для более полной и яркой характеристики душевного состояния персонажа.

Поэме «Кому на Руси жить хорошо» принадлежит видное место в русской поэзии. В ней бесстрашная правда картин народной жизни предстает в ореоле поэтической сказочности и красоты народного творчества, а крик протеста и сатира сливались с героикой революционной борьбы.