Литература 1920 1930 годов сообщение. Организации и группы

Советская литература 1920 -1930 -х годов Основные принципы: партийность, диалектический материализм, исторический оптимизм, то есть социальный утопизм, создание мифа о скорой победе мировой революции. А. В. Луначарский: «поэт, который не является агитатором, вообще не заслуживает никакого внимания, да и не может быть такого поэта» , поэт должен «сеять крепкие семена нашей классовой мудрости» .

Советская агитационная поэзия Демьян Бедный «Проводы» 1918 год «Не ходил бы ты, Ванёк, Да в солдаты!» «Будь такие все, как вы, Ротозеи, Что б осталось от Москвы, От Расеи? » «С Красной Армией пойду Я походом, Смертный бой я поведу С барским сбродом. Что с попом, что с кулаком – Вся беседа: В брюхо толстое штыком Мироеда!» «Русь родная, вольный край, Край советский!»

Александр Жаров 1904 -1984 В 1918 г. – секретарь комсомольской ячейки, делегат Третьего съезда Российского Коммунистического Союза Молодёжи, на котором выступил Ленин с лозунгом «Учиться, учиться и учиться!» Комсомольский поэт, автор гимна советских пионеров «Взвейтесь кострами» (1918). «Взвейтесь кострами, Синие ночи! Мы, пионеры, Дети рабочих. Близится эра Светлых годов. Клич пионера: «Всегда будь готов!»

Эдуард Багрицкий 1895 -1934 «Смерть пионерки» (1932): Красное полотнище Вьётся над бугром. «Валя, будь готова!» Восклицает гром. Валя в синей майке Отдаёт салют. «Я всегда готова!» Слышится окрест. На плетёный коврик Упадает крест.

Героико-романтический миф о гражданской войне Николай Тихонов (1896 -1979). Сб. «Орда» (1921), «Брага» (1922). Поэтизация подвига. «Баллада о гвоздях» (1922): Адмиральским ушам простукал рассвет: «Приказ исполнен. Спасённых нет» . Гвозди б делать из этих людей: Крепче б не было в мире гвоздей.

Неоромантизм в комсомольской поэзии Михаил Светлов (1903 -1964). «Гренада» (1925): Я хату покинул, Пошёл воевать, Чтоб землю в Гренаде Крестьянам отдать. Прощайте, родные! Прощайте, семья! «Гренада, Гренада моя!» Пробитое тело Наземь сползло, Товарищ впервые Оставил седло. Я видел: над трупом Склонилась луна, И мёртвые губы Шепнули: «Грена…»

Миф о рождении нового мира и человека Александр Малышкин. Повесть «Падение Даира» (1921) – о взятии Перекопа, образ коллективного героя (массы красноармейцев) и вожака («каменный» командарм). Дмитрий Фурманов. Роман «Чапаев» (1923) – легендарная личность В. И. Чапаев, комиссар Клычков (идеолог нового мира). Александр Серафимович «Железный поток» (1924) – стилизация под «Тараса Бульбу» . Командир Кожух – человек новой породы. Александр Фадеев. Роман «Разгром» (1926). Командир партизанского отряда Левинсон – человек особой породы, преодолевает человеческие слабости. Подвиг Метелицы (схвачен белогвардейской контрразведкой). Интеллигент Мечик – предатель. Николай Островский. Роман «Как закалялась сталь» (1934). Павка Корчагин – кочегар, комсомолец, красноармеец, чекист – непобедим перед ударами судьбы (боль, слепота). Современный Прометей делает из своей жизни модель поведения советского человека. Корчагин – делегат Шестого съезда Российского Коммунистического Союза Молодёжи.

«Как закалялась сталь» (1934) «Самое же главное – не проспал горячих дней, нашёл своё место в железной схватке за власть, и на багряном знамени революции есть и его несколько капель крови» . «Умей жить и тогда, когда жизнь становится невыносимой. Сделай её полезной!»

«Как закалялась сталь» (1934) Часть 2. Глава 3. «Самое дорогое у человека – это жизнь. Она даётся ему один раз, и прожить её надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, чтобы не жёг позор за подленькое и мелочное прошлое и чтобы, умирая, смог сказать: вся жизнь и все силы были отданы самому прекрасному в мире – борьбе за освобождение человечества» .

Революционно-героическая драма 1920 -1930 -х годов Константин Тренёв. «Любовь Яровая» (1926). Михаил служит у белых, жена Любовь – у красных, стреляет в мужа. Борис Лавренёв. «Разлом» (1928). Татьяна Берсенева выдаёт мужа, капитана крейсера «Заря» («Аврора»), участника контрреволюционного заговора. Всеволод Вишневский. «Оптимистическая трагедия» (1933). Женщина-комиссар из матросов-анархистов сформировала революционный полк, который разбил противника. Комиссар убита, приказ выполнен, финал оптимистичен.

Борис Пильняк (Вагау) 1894 -1938 Роман «Голый год» (1921). Поэтизация революционной стихии, показал «звериный лик революции» . Слияние в революции стихийного и программного. Симпатии отдаёт не «людям в кожаных куртках» , воплощающих революционную волю («могёт энегрично фукцировать»). Параллелизм между природной и социальной жизнью, Петровской и Октябрьской революцией. «Повесть непогашенной луны» (1926) – тираж журнала «Новый мир» конфискован. Проблема произвола тоталитарной власти. 1929 г. – за издание в Берлине повести «Красное дерево» снят с должности председателя Всероссийского союза писателей. 1937 г. – арест за организацию террористического заговора против членов правительства. 1938 г. – расстрелян. Посмертно реабилитирован.

Исаак Бабель (Бобель) 1894 -1940 «Конармия» (1922 -1926) – 37 новелл. Характеры красноармейцев противоречивы: удаль и звериная жесткость. «Письмо» (убийство брата и отца, любовь к жеребцу Стёпе). «Соль» (красноармеец застрелил женщину, выдававшую свёрток соли за ребёнка). 1939 г. – арест. 1940 г. – расстрел, кремирован. 1954 г. – реабилитирован «за отсутствием состава преступления» .

Владимир Зазубрин (Зубцов) 1895 -1937 «Два мира» (1921) – о жестокостях гражданской войны. 1923 -1928 г. живёт в Новониколаевске (Новосибирске), председатель Союза сибирских писателей. Повесть «Щепка» (1923). Не была напечатана по идеологическим соображениям. Первая публикация в журнале «Сибирские огни» (1989. № 2). С 1928 г. – травля, освобождён от работы в журнале, исключён из партии. Переезд в Москву. 1937 г. арест, расстрелян в тюрьме.

«Щепка» О Ней и о Ней Показан механизм террора ЧК, человек показан как «щепка» , отбрасываемая волнами революционных бурь и перемен. Предгубчека Срубов поражён несоответствием революционных идеалов и средств их осуществления. Два лика революции: красный (великие цели) и серый (будни, террор). Чекист Исаак Кац, товарищ по гимназии и университету, расстрелял отца Срубова, работа расстрельщика ожесточает, запивается. Понимает, что волна репрессий поглотит и его: «Мусорщик с метлой уже пришёл» .

Борис Лавренёв (Сергеев) Повесть «Сорок первый» (1926) Трагическая любовь 18 -летней рыбачки Марютки, красноармейца-снайпера, и интеллигентного белогвардейского поручика Говорухи-Отрока. Революция дала возможность Марютке ощутить собственное достоинство. Пишет стихи: «складаю, на народовать не хотят» . Марютка выполняет революционный долг (убивает белогвардейца), а душа сопротивляется: «Что я наделала? »

Константин Федин Роман «Города и годы» (1924) Входил в литературную группу «Серапионовы братья» . 1959 -1971 г. возглавлял Союз советских писателей. «Города и годы» . Время с 1914 по 1922 г. Начинается с развязки: 1922 -1919 -1914 -1916 -1917 -1920 -е годы. Столкновение дух идеологий, двух государств (Германия, Россия), двух народов (первая мировая война), двух героев: русский художник Андрей Старцов и немецкий художник, затем коммунист Курт Ван. Проблема: герой и время. Андрей не сумел войти в своё (жестокое) время, живёт по вечным заветам дедов. Героя переехало колесо истории. Убит бывшим другом, «проволочным» человеком Куртом.

Антисоветская публицистика М. Горький. «Несвоевременные мысли. Заметки о революции и культуре» (1918). А. Ремизов. «Слово о погибели русской земли» (1917), «Заповедное слово русскому народу» (1918). Л. Андреев. «SOS» (1919). А. Аверченко. «Дюжина ножей в спину революции» (Париж, 1921).

Алексей Николаевич Толстой 1883 -1945 1918 -1922 г. – эмиграция в Германию. Трилогия «Хождение по мукам»: роман «Сёстры» (1919 -1922), «Восемнадцатый год» (1928), «Хмурое утро» (1941). Герои: сёстры Катя и Даша, Рощин, Телегин переходят на сторону Красной Армии. Повесть «Гадюка» (1928) – героиня, участница гражданской войны, в условиях нэпа оказалась лишним человеком. Роман «Пётр I» (1930 -1945) – образ царяработника, царя-созидателя, трудящегося на благо всей державы.

Александр Грин (Гриневский) 1880 -1932 Повесть «Алые паруса» (1923). Ассоль и Грей – особые люди, «иное» видение мира. Романы: «Блистающий мир» (1923), «Золотая цепь» (1925), «Бегущая по волнам» (1928), «Дорога никуда» (1930). Романтический герой привносит в мир идеальное начало.

Илья Ильф (Файнзильберг) Евгений Петров (Катаев) Роман « 12 стульев» (1928). Роман «Золотой телёнок» (1931). Авантюрно-приключенческие романы с фигурой удачливого плута. Одновременно Остап Бендер – герой сатирического романа. Он является «лакмусовой бумажкой» , проявляющей сущность людей, с которыми он соприкасается.

Николай Эрдман 1900 -1970 Сатирическая комедия «Мандат» (1925). Поставлена в театре В. Э. Мейерхольда. 100 спектаклей за год. Сатирическая комедия «Самоубийца» (1930). Запрет на постановку. 1932 г. – арест во время съёмок фильма «Весёлые ребята» . 3 года ссылки в Енисейск и Томск. 1954 г. – принят в Союз советских писателей.

Николай Эрдман «Мандат» (1925) Семья Гулячкиных живёт в страхе за своё дореволюционное прошлое (владели магазином, прачечной). Квартира превращена в коммуналку. Вынуждены жить оборотнической жизнью человека «редиски» (сверху красный, внутри белый). Двойная картина: портрет Карла Маркса – Вечер в Копенгагене. Семья решает, что Павел должен стать коммунистом. Самозванство героя: сам пишет себе мандат. Как и Хлестаков, входит в социальную роль: «требую, чтобы меня все в доме боялись» , «Держите меня мамаша, или иначе я с этой бумажкой всю Россию переарестую!»

«Мандат» (1925) Гулячкин от гулять, веселиться, бунтовать. Бунт против всеобщего расчеловечивания жизни: «Жил человек, был человек, и вдруг человека разжаловали» . Оборотная сторона главенства социальной роли над внутренним «я» , опасность спекуляции общественным положением. Трактовки пьесы: разоблачение мещанства – разоблачение уродливой системы власти – духовная драма человека, потерявшего привычный мир и тоскующего по нему.

Николай Эрдман «Самоубийца» (1931) Безработный Семён Подсекальников (подсекается жизнью). Трагедия маленького человека, вынужденного жить в абсурдной системе. Среда равнодушна и бесчувственна к живому человеку. Героя уговаривают стать жертвой, пострадать за правду. Сквозь маску самозванца просвечивает живая душа. Бунт героя против навязанной ему социальной роли.

Павел Васильев 1910 -1937 Поэма «Песня о гибели казачьего войска» (19291932) – трагическая судьба белоказачьей армии атамана Б. Анненкова в гражданскую войну. Поэма «Соляной бунт» (1933) – о расколе казачества. Поэма «Кулаки» (1936) – о трагических событиях коллективизации. 1935 г. – исключён из Союза советских писателей. 1937 г. арест, расстрел. Посмертно в 1956 г. реабилитирован.

Павел Васильев «Лагерь» (1933) Война гражданская в разгаре, И в городе нежданный гам, Бьют пулемёты на базаре По пёстрым бабам и горшкам. На сеновале под тулупом Харчевник с пулей в глотке спит… И гармонист из сил последних Поёт во весь зубастый рот, И двух в пальто в овраг соседний Конвой расстреливать ведёт.

Александр Кочетков Баллада о прокуренном вагоне 1932 год: С любимыми не расставайтесь! С любимыми не расставайтесь» Всей кровью прорастайте в них – И каждый раз навек прощайтесь! Когда уходите на миг!. .

Литература русской эмиграции первой волны Марк Алданов (Ландау). Книга «Толстой и Роллан» (1915). Роман «Святая Елена, маленький остров» (1921) – о последних днях жизни Наполеона. Любимец фортуны бросает в речку камешки. Приумножает на острове человеческий и политический опыт. Наполеон: «Революция ведь всегда делается ради бедных, а бедные-то от неё страдают больше других» , «Я наблюдал революцию вблизи, и потому её ненавижу. Хотя она меня родила. Порядок – величайшее благо для общества» . Роль случая в истории. Наполеон приходит к выводу, что победам обязан случаю. Наполеон мировой славы не добивается. Старик-малаец Тоби, садовник острова, не знает о славе Наполеона.

Василий Никифоров-Волгин 1901 -1941 1927 г. – в Таллине на конкурсе молодых авторов получает первую премию за рассказ «Земной поклон» . Сборники «Земля именинница» (1937), «Дорожный посох» (1938). 1940 г. в Эстонии установлена Советская власть. 1941 г. – арестован органами НКВД, расстрелян в Вятке «за издание книг, брошюр и пьес клеветнического антисоветского содержания» . Реабилитирован в 1991 году.

Василий Никифоров-Волгин «Дорожный посох» (1938) Повесть «Дорожный посох» . «Из воспоминаний детства: Крещение. – Кануны Великого Поста. – Радуница и др. Рассказ «Солнце играет» - антирелигиозная кампания комсомольцев, воздействие евангельского Слова на души людей. Рассказ «Мати-пустыня»: красноармеец перед смертью в монастыре исповедует грехи, причащается и примиряется с Богом.

Борис Зайцев 1881 -1972 Сборник «Тихие зори» (1906). Рассказ «Аграфена» (1908). Повесть «Голубая звезда» (1918). Христофоров кроткий человек, проводник между Богом и людьми. С 1922 г. в эмиграции во Франции. Сб. рассказов «Улица Святого Николая» (1923). Житийные портреты: «Преподобный Сергий Радонежский» (1925), «Алексей, Божий человек» .

Борис Константинович Зайцев «Преподобный Сергий Радонежский» (1925). Нравственно-психологический мир Сергия, высота национального характера. Сергий воспитывал свободных духом людей. Образ Святой Руси не доступен для разрушительных исторических стихий. Очерки «Афон» (1927), «Валаам» (1935).

Борис Зайцев Роман «Золотой узор» (1926) – родители несут Крест на могилу растреляного чекистами сына. Роман «Дом в Пасси» (1935) – о судьбах русских эмигрантов. Тетралогия «Путешествие Глеба» (1937 -1953). Глеб вырастает в безбожной среде. Поиск пути, истинных ориентиров: от эгоцентризма к бытию в близости Бога. Рассказ «Река времён» (1964). Разные пути в монашество: отец Андронник – учёный, отец Савватий – «настоящий кондовый коренной монах» .

В 30-е годы начался процесс физического уничтожения писателей: были расстреляны или погибли в лагерях поэты Н.Клюев, О.Мандельштам, П.Васильев, Б.Корнилов; прозаики С.Клычков, И.Бабель, И.Катаев, публицист и сатирик М.Кольцов, критик А.Воронский, арестовывались Н.Заболоцкий, А.Мартынов, Я.Смеляков, Б.Ручьев и десятки других писателей.

Не менее страшным было и нравственное уничтожение, когда в печати появлялись разносные статьи-доносы на писателей, которые обрекались на многолетнее молчание. Именно эта судьба постигла М.Булгакова, А.Платонова, вернувшуюся из эмиграции М.Цветаеву, А.Крученых, частично А.Ахматову, М.Зощенко и многих других мастеров слова.

С конца 20-х годов между Россией и остальным миром установился «железный занавес», и советские писатели теперь не посещали зарубежные страны.

В августе 1934 года открылся Первый Всесоюзный съезд советских писателей. Делегаты съезда признали основным методом советской литературы метод социалистического реализма. Это было внесено в Устав Союза советских писателей СССР.

Выступая на съезде, М.Горький охарактеризовал этот метод так: «Социалистический реализм утверждает бытие как деяние, как творчество, цель которого - непрерывное развитие ценнейших индивидуальных способностей человека ради победы его над силами природы, ради его здоровья и долголетия, ради великого счастья жить на земле».

Важнейшими принципами в соцреализме стали партийность (предвзятую трактовка фактов) и народность (выражение идей и интересов народа) литературы.

С начала 1930-х годов в области культуры установилась политика жестокой регламентации и контроля. Многообразие сменилось единообразием. Создание Союза советских писателей окончательно превратило литературу в одну из областей идеологии.

Период с 1935 по 1941 год характеризуется тенденцией к монументализации искусства. Утверждение завоеваний социализма должно было находить отражение во всех видах художественной культуры. Каждый вид искусства шел к созданию монумента любого образа современности, образа нового человека, к утверждению социалистических норм жизни.

Однако 1930-е годы были отмечены не только ужасным тоталитаризмом, но и пафосом созидания.

Интерес к изменению психологии человека в революции и послереволюционном преобразовании жизни активизировал жанр романа воспитания (Н.Островский «Как закалялась сталь», А.Макаренко «Педагогическая поэма»).

Выдающимся создателем философской прозы был Михаил Пришвин, автор повести «Жень-шень», цикла философских миниатюр.

Значительным событием в литературной жизни 30-х годов стало появление эпопей М.Шолохова «Тихий Дон» и А.Толстого «Хождение по мукам».

Особую роль в 30-е годы играла детская книга.

литература советская послереволюционная

Государственное бюджетное профессиональное образовательное учреждение Краснодарского края

«Армавирский индустриально-строительный техникум»

Методическая разработка урока литературы

для дистанционного обучения

по теме

«Особенности литературного процесса 1920 годов».

Подготовила:

преподаватель русского языка и литературы

Мартынова Ирина Николаевна

Армавир, 2018

«Особенности литературного процесса 1920 годов».

Задачи:

Составить общую характеристику литературного процесса в России 20-хгодов;

Отметить разнообразие литературных группировок как показатель поисков

поэтического языка новой эпохи;

Развивать навыки конспектирования;

Развивать мыслительно-речевую деятельность, умения анализировать, сравнивать,

логически верно излагать мысли.

Тип урока: урок совершенствование знаний, умений и навыков.

Вид урока : лекция.

Методические приёмы: составление конспекта лекции, беседа по вопросам.

Ход урока:

1. Организационный момент.

Мотивация учебной деятельности. Целеполагание.

2.Проверка домашнего задания.

«Жизнь и творческий путь М.Горького. Проблематика ранних рассказов М.Горького».

Работа в группах.

1.Расскажите о детских и юношеских годах Алексея Максимовича Горького.

(Родился 16 марта 1868 г. В Нижнем Новгороде в семье столяра. Отец умер рано, мать вынуждена было вернуться в дом своего отца. Детство прошло в доме деда Каширина Василия Васильевича, который его начал обучать церковной грамоте. Будущий писатель рос в атмосфере взаимной вражды всех со всеми. Большое влияние на формирование личности Горького оказала его бабушка, позже повар парохода, на котором работал юнгой Горький. Именно он привил интерес к книгам. В11 лет дед отдал Алексея в «люди». Скитаясь по стране Горький жил среди босяков в ночлежке, работал разнорабочим. С 1889 по октябрь 1892 гг. Горький пешком прошел от Астрахани до Бессарабии (Молдавия), от Крыма до Кавказа. Впечатления нашли свое отражение в ранних рассказах «Макар Чудра».В цикле рассказов « по Руси» Горький выразил свое отношение к миру).

1. В чем заключается новаторство ранних произведений Горького?

(М.Горький одним из первых соединил в ранних рассказах черты романтизма и реализма. Это явилось новым шагом в развитии русской литературы)

2.В каком году увидело свет первое романическое произведение Горького? Назовите основную идею этого произведения.

1.Какой из ранних романтических рассказов М. Горького поражает богатством и глубиной заключенных в нем мыслей?

(Рассказ «Старуха Изергиль», опубликованный в 1895 г).

2. Какие важнейшие вопросы затронуты автором произведения в рассказе?

(Легенды о Ларре и Данко раскрывают смысл человеческой жизни. Данко олицетворяет добро, Ларра – зло. В образе Данко М. Горький выразил свою мечту о человеке, который тесно связан с народом и способен возглавить его на борьбу за свободу и счастье).

3.Что является главным в характере человека, за что его можно уважать?

(Главное значение имеет отношение человека к людям).

1. Почему тема «босяков» заняла особое место в творчестве писателя?

(Образы «босяков» в произведениях «Дед Архип и Ленька», «Бывшие люди», «Челкаш» «Коновалов» вызвали полемику в обществе.

Во время голода 1891 – 1892 крестьяне покидали деревни и отправлялись на заработки. В силу определенных обстоятельств они становились жертвами социальной несправедливости. Для писателя эти герои были носителями протеста против буржуазного строя, против унижения, лжи и несправедливости. Тема «босяков» была продолжена в пьесе «На дне».).

1.Как судьба Горького связана со статьей «Несвоевременные мысли»?

(Ленин наложил на неё арест и долгие годы она не была известна читателям. В статье отражены моменты обострения противоречий во взглядах писателя: о смысле русской революции, о роли интеллигенции в ней. Подмена и вытеснение культуры политикой стала трагедией для писателя).

1. В каком году вернулся Горький в СССР? Как прошли его последние годы жизни.

(Вернулся в СССР в 1931 году. Последние годы прошли под контролем государственных органов, поэтому о них известно мало).

2.2. Выставление оценок за домашнее задание. Подведение итога беседы с учащимися по творчеству писателя.

Слово преподавателя .

Алексей Максимович Горький внес огромный клад в развитие русской культуры. Многие писатели 20 века считали его своим учителем и наставником. Он прошел трудный жизненный путь, в жизни видел много горя, но сумел сохранить в себе высокие нравственные качества, сумел остаться человеком с большой буквы, стать замечательным писателем.

4.Погружение в тему урока.

Слово преподавателя.

Русская литература 20-х годов по горячим следам событий, запечатлела сложный, крайне противоречивый образ времени. Долгое время читатели не представляли всей полноты картины того времени, так как целый ряд художественных произведений, не отвечавших официальным требованиям о том, как «надо» изображать революцию и гражданскую войну, был изъято из литературного процесса.

4.1. Совершенствование знаний, умений и навыков обучающихся в процессе обучения. Лекция «Особенности литературного процесса 1920 годов».

Слово преподавателя . В ходе лекции вам необходимо составить план –конспект.

План лекции

1. Общая характеристика литературного процесса.

2. Литературные группировки. «ЛЕФ, «Перевал», «Конструктивисты», «ОБЭРИУ», «РАПП», «Серапионовы братья» и др.

3. Тема революции в творчестве поэтов 20-х годов. Эксперименты со словом.

4. Расцвет русской драматургии.

5. Время поиска и эксперимента в литературе.

5. Русская эмигрантская сатира, ее направленность

6. Развитие жанра русской сатиры в 20-е годы как свидетельство нарастающей тревоги за будущее.

4.1.1.Особенности литературного процесса 1920 годов.

Долгие годы образ Октября 1917 года, который определял характер освещения литературного процесса в 1920-е годы, был весьма одноплановым, упрощенным. Образы, создаваемые поэтами и писателями, были героическими, односторонне политизированными в честь павших за революцию и Гражданскую войну: рассказы о Ленине, о штурме Зимнего дворца, о героях Гражданской войны («Чапаев» Д. Фурманова, «Железный поток» А. Серафимовича, «Разгром» А.Фадеева и др. Забыть эти события было невозможно.

Сейчас читатель знает, что помимо революции –«праздника трудящихся» существовал и иной образ: «окаянные дни», «глухие годы», «роковое бремя» и страшные поэтические видения кровожадной Смуты.

Н.Клюев так охарактеризовал это трудное время в стихотворении «Пулемет»

Пулемет… окончание – мед…

Видно, сладостен он для охочих

Пробуравить свинцом народ-

Непомерные, звездные очи…

Начинается новый подход к трагической эпохе революции, Гражданской войны, 1920-м годам и литературному процессу этого периода. Это весьма противоречивый процесс взаимоотталкивания и притягивания людей, сотворения ими Родины.

После революции 1917 года в литературе вызревали качественно новые признаки, произошел её раскол на три ветви: советскую литературу, «задержанную» и «эмигрантскую литературу (литературу русского зарубежья).

С самого начала 20-х годов начинается время развала и культурного самообеднения России.

В 1921 г. умер от «отсутствия воздуха» сорокалетний А. Блок и был расстрелян тридцатипятилетний Н. Гумилев, вернувшийся на родину из-за границы в 1918-м.

В год образования СССР (1922) выходит пятая и последняя поэтическая книга А. Ахматовой. Спустя десятилетия ее шестая и седьмая книги выйдут не в полном составе и не отдельными изданиями.

Высылается из страны цвет ее интеллигенции, добровольно покидают Россию будущие лучшие поэты русского зарубежья М. Цветаева, Владислав Ходасевич и сразу затем Георгий Иванов. К уже эмигрировавшим выдающимся прозаикам добавляются Иван Шмелев, Борис Зайцев, Михаил Осорг и н, а также - на время - сам М. Горький.

Если в 1921 г. открылись первые «толстые» советские журналы, но в 1922 «августовский культурный погром «стал сигналом начала массового гонения на свободную литературу, свободную мысль.

Один за другим стали закрываться журналы, в том числе «Дом искусств», «Записки мечтателей», «Культура и жизнь», «Летопись Дома литераторов», «Литературные записки», «Начала», «Перевал», «Утренники», «Анналы», альманах «Шиповник». Закрыт был и сборник «Литературная мысль».

В 1924 году прекратилось издание журнала «Русский современник» и т.п. и т.д.»

В области стихосложения, «серебряный век» «жил» до середины 20-х годов. Крупнейшие поэты «серебряного века» и в советское время, при всей их эволюции и вынужденном долгом молчании, в главном сохраняли верность себе до конца: Максимилиан Волошин до 1932 г., Михаил Кузмин до 1936, Осип Мандельштам до 1938, Борис Пастернак до 1960, Анна Ахматова до 1966. Даже расстрелянный Гумилев «тайно» жил в поэтике своих последователей.

Среди прозаиков и поэтов, пришедших в литературу после революции, были М. Булгаков, Юрий Тын я нов, Константин В а гинов, и др .

Мучительный вопрос: «Принимать или не принимать революцию?» – стоял для многих людей того времени. Каждый отвечал на него по-своему. Но боль за судьбу России слышалась в произведениях многих авторов.

Рыдай, огневая стихия,
В столбах громового огня!
Россия, Россия, Россия –
Безумствуй, сжигая меня!

В твои роковые разлуки,
В глухие твои глубины, –
Струят крылорукие духи
Свои светозарные сны.

Не плачьте: склоните колени
Туда, в ураганы огней,
В грома серафических пений,
В потоки космических дней!

Сухие пустыни позора,
Моря неизливные слез –
Лучом безглагольного взора
Согреет сошедший Христос.

Пусть в небе – и кольца Сатурна,
И млечных путей серебро, –
Кипи фосфорически бурно,
Земли огневое ядро!

И ты, огневая стихия,
Безумствуй, сжигая меня,
Россия, Россия, Россия –
Мессия грядущего дня.

Это стихотворение Андрея Белого было написано в 1917 году. Оно как нельзя лучше характеризует ту обстановку, которая царила в стране и в творчестве.

4.1.1. Закрепление первого блока темы в форме обобщения.

Какими событиями общественной и культурной жизни обусловлены процессы, происходившие в литературе 1920-х годов?

-

4.1.2. Литературные группировки. ЛЕФ, «Перевал», «Конструктивисты», «ОБЭРИУ», РАПП, «Серапионовы братья» и др.

В это сложное время по всей стране создавались различные литературные группы. Многие из них возникали и исчезали, даже не успевая оставить после себя какой-либо заметный след. Только в одной Москве в 1920 г. существовало более 30 литературных групп и объединений.

Каковы причины возникновения столь многочисленных и разнохарактерных литературных групп?

Руководство правящей партии пыталось подчинить себе всю идеологическую жизнь страны, но в 20-е годы еще не была выработана и отработана "методика" такого подчинения. Вместо ожидаемого мощного потока писателей-коммунистов или рабочих-писателей появился ряд отдельных литературных кружков. Наиболее заметные литературные группировки того времени: «ЛЕФ» (Левый фронт искусства), «Перевал», «Конструктивизм или ЛЦК», «ОБЭРИУ» (Объединение реального искусства), РАПП (Российская ассоциация пролетарских писателей), «Серапионовы братья).

Постоянная литературная борьба за отстаивание своих узкогрупповых интересов вносила в литературную атмосферу нервозность, нетерпимость, кастовость.

Литературная группа «ЛЕФ» (Левый фронт искусства):

Возникла в 1922 г.;

Просуществовала в спорах и борьбе с пролетарскими, крестьянскими писателями до 1928 г.;

Состояла в основном из поэтов и теоретиков предреволюционного литературного направления футуризма во главе с В. Маяковским, О. Бриком, В. Арбатовым, Н. Чужаком, В. Каменским, А. Крученых и др.; недолгое время в эту группу входил Б.Л. Пастернак;

- выдвигала следующие теоретические положения литературы и искусства:

- (пропаганда отмены вымысла в пользу документальности), производственное искусство, .

Литературная группа «Перевал»:

Являлась марксистской литературной группой;

Возникла в Москве в 1923-1924 гг.;

Активно развивалась в 1926-1927 гг.;

Имела издательскую базу в виде журнала «Красная новь» и сборников «Перевал», которые выходили до 1929 г.;

В качестве неформального лидера выступал критик А.К. Воронский (1884-1943);

В гр. входили М. Светлов, Э. Багрицкий, А. Платонов, Иван Катаев, А. Малышкин, М. Пришвин и др.;

Группа имела следующую литературную платформу:

Отстаивание свободы писателей от навязываемого им «социального заказа»;

Литературная группа «ЛЦК» или литературный центр конструктивистов»:

Возникла в 1924 г. на почве литературного направления -конструктивизма, распалась весной 1930 г.;

В группу входили И. Сельвинский, В. Луговской, В. Инбер, Б. Агапов, Э. Багрицкий, Е. Габрилович;

имела следующую литературную позицию:
- целесообразность, рациональность, экономичность творчества;

Лозунг: «Коротко, сжато, в малом – многое, в точке – все!», стремление сблизить творчество с производством (конструктивизм тесно связан с ростом индустриализации), отвергали немотивированную декоративность, язык искусства доводили до схематизма.

Литературная группа «ОБЭРИУ» или Объединение реального искусства:

Являлась небольшой по численности камерно-салонной группой поэтов, многие из которых почти не публиковались;

- была основана в 1926 г. Даниилом Хармсом, Александром, Введенским и Николаем Заболоцким;

Преследовала целью пародийно-абсурдное изображение действительности;

- в основе творчества – «метод конкретного материалистического ощущения вещи и явления», развивали отдельные стороны футуризма, обращались к традициям русских сатириков кон.19-нач. 20 в.

«Российская ассоциация пролетарских писателей» (РАПП) - самая мощная литературная организация:

Официально оформилась в январе 1925 года;

Входили крупные писатели: А.Фадеев, А.Серафимович, Ю.Либединский и др.;

Печатным органом стал новый (с апреля 1926 г.) журнал «На литературном посту», который сменил осужденный журнал «На посту»;

- ассоциация выдвинула новую, как казалось тогда, идейную и творческую платформу пролетарского литературного движения : объединить все творческие силы рабочего класса и повести за собою всю литературу, воспитывая также писателей из интеллигенции и крестьян в духе коммунистического мировоззрения и мироощущения;

Ассоциация призывала к учебе у классиков, особенно у Л. Толстого, в этом проявилась ориентация группы именно на реалистическую традицию;

- «РАПП» эти надежды не оправдала и задачи не выполнила, действовала в разрез обозначенным задачам, насаждая дух групповщины.

«Серапионовы братья»

Об ъединение молодых писателей (прозаиков, поэтов и критиков), возникшее в 1 февраля 1921 года. Название заимствовано из немецкого романтика « . Представители – К. Федин, В. Каверин, М. Слонимский.

Теоретическая платформа: объединение в противовес принципам пролетарской литературы подчёркивало своё безразличие к политичности автора, главное для них было качество произведения («И нам всё равно, с кем был Блок-поэт, автор „Двенадцати“, Бунин-писатель, автор „Господина из Сан-Франциско».

Отдельно от большинства существующих литературных группировок стояли О.Э. Мандельштам, А. Ахматова, А. Грин, М. Цветаева и др.

4.1.2. Подведение итогов второго блока темы. Обобщение.

По какой причине произошло размежевание в литературной среде? Что стало результатом этого деления?

4.1.3. Тема революции в творчестве поэтов 20-х годов. Эксперименты со словом.

Современный взгляд на поэзию 20-х годов об Октябре, на фигуры поэтов этого периода создал новый подход к осмыслению многих произведений. Новая проблематика заставляла обновлять и поэтику.

Ведущей темой поэзии 20-х годов была тема России и революции . Она прозвучала в творчестве поэтов разных поколений и мировоззрений (А. Блок, А. Белый, М. Волошин, А. Ахматова, М. Цветаева, О. Мандельштам, В. Ходасевич, В. Луговской, Н. Тихонов, Э. Багрицкий, М. Светлов и др.).

Новокрестьянская поэзия.

Ярким явлением в литературе 20-х годов стала новокрестьянская поэзия (Н. Клюев, С. Есенин, С. Клычков, П. Орешин). Новые крестьянские поэты внесли в поэзию ХХ века совершенно отличные от предшественников темы: идеи христианской жертвенности, символы древнерусской книжности и иконописи, использование славянской мифологии, обрядовой традиции.

В новокрестьянской поэзии исчезают стоны и жалобы на крестьянскую жизнь, а на смену им приходит гордое воспевание национальной культуры . Ключевым образом становится дом, изба, которая является для человека, по мнению новокрестьянских поэтом, моделью всего мироздания.

Новокрестьянские поэты с энтузиазмом восприняли революцию, посвятив ей своё творчество . Но в послереволюционное время их поэзия была отодвинута на второстепенные позиции пролетарской поэзией, которая была объявлена партией самой передовой и революционной. Самый яркий и талантливый представитель новокрестьянской поэзии – Сергей Есенин.

Пролетарская поэзия.

Пролетарская поэзия (В. Князев, И. Садофьев , В. Гастев, А. Маширов, Ф. Шкулёв, В. Кириллов) представила массового героя – героя «мы».

Главные идеи пролетарской поэзии – защита революции и построение нового мира . Культурное наследие прошлого решительно отбрасывалось, буржуазное «я» заменялось пролетарским «мы» . Автор искренне пытался опоэтизировать политическую речь – язык газет и плакатов. В поэзии прокультовские настроения выражала группа «Кузница», созданная в 1920 г.

Основные жанры – гимн, марш.

В.Кириллов «Мы».

Мы, несметные. Грозные Легионы
Труда
Мы победили пространства морей,
океанов и суши,
Светом искусственных солнц мы
зажгли города,
Пожаром восстаний горят наши
гордые души.
Мы во власти мятежного, страстного
хмеля,
Пусть кричат нам: «Вы палачи
красоты..»
Во имя нашего Завтра – сожжем
Рафаэля,
Разрушим музеи, растопчем искусства
цветы.

Романтическая поэзия .

Романтическая поэзия (Н. Тихонов, Э. Багрицкий, М. Светлов).

Н. Тихонов (1896-1979) возродил жанр баллады. Восемнадцатилетним он оказался в окопах Первой мировой войны. Демобилизовавшись, отправился на фронт вновь – уже в рядах Красной армии. Тихонову принесли известность стихи, составившие две его первые книги – «Орда»(1921) и «Брага» (1922). Именно в этих ранних стихотворениях слышались отголоски библейских легенд, книжных образов и народных песен; но главным был опыт человека, молодость которого прошла «На дорогах под звездами»

Жизнь учила веслом и винтовкой,
Крепким ветром. По плечам моим
Узловатой хлестала веревкой,
Чтобы стал я спокойным и ловким.
Как железные гвозди, простым.
«Посмотри на ненужные доски…» 1917-1920

Культурологическая поэзия .

Культурологическая поэзия (А. Ахматова, Н. Гумилёв, В. Ходасевич, И. Северянин, М. Волошин) сформировалась еще до 1917 года.

Поэзия с философской ориентацией.

Поэзия с философской ориентацией (Заболоцкий, Хлебников) провозгласили себя не только творцами нового поэтического языка, но и создателями нового ощущения жизни и её предметов. Они занимались словотворчеством, придумывали неологизмы, намеренно нарушали синтаксические нормы.

Их творчеству свойственны гротеск, абсурд:

А бедный конь руками машет,

То вытягивается, как налим,

То снова восемь ног сверкают

В его блестящем животе

(Н. Заболоцкий, «Движение»).

Имажинизм.

Имажинизм (1918-1927) - в русской , представители которого заявляли, что цель творчества состоит в создании . Основное выразительное средство имажинистов - , часто метафорические цепи, сопоставляющие различные элементы двух образов - прямого и переносного. Для творческой практики имажинистов характерен , мотивы.

Печатный орган – «Советская страна».

Представители – С. Есенин, Н. Клюев, В. Шершеневич.

4.1.3. Подведение итогов третьего блока темы. Обобщение.

Назовите ведущую тему поэзии 20-х годов?

4.1.4. Расцвет русской драматургии.

После Октябрьской революции и последовавшего за ним установления государственного контроля над театрами возникла необходимость в новом репертуаре, отвечающем современной идеологии. Однако из самых ранних пьес, пожалуй, можно сегодня назвать лишь одну - Мистерия-Буфф В.Маяковского (1918). В основном же современный репертуар раннего советского периода формировался на злободневных "агитках", терявших свою актуальность в течение короткого периода.

Новая советская драматургия, отражавшая классовую борьбу, формировалась в течение 1920-х . В этот период получили известность такие драматурги, как Л.Сейфуллина (« Виринея» ), А.Серафимович (« Марьяна» , авторская инсценировка романа « Железный поток» ), Л.Леонов (« Барсуки» ), К.Тренев (« Любовь Яровая» ), Б.Лавренев (« Разлом» ), В.Иванов (« Бронепоезд 14-69» ), В.Билль-Белоцерковский (« Шторм» ), Д.Фурманов (« Мятеж» ) и др. Их драматургию в целом отличала романтическая трактовка революционных событий, сочетание трагедии с социальным оптимизмом.

Начал складываться жанр советской сатирической комедии, на первом этапе своего существования связанный с обличением НЭПа: « Клоп» и « Баня» В.Маяковского, « Воздушный пирог» и « Конец Криворыльска» Б.Ромашова, « Выстрел» А.Безыменского, « Мандат» и « Самоубийца» Н.Эрдмана.

Новый этап развития советской драматургии (как и остальных жанров литературы) был определен I съездом Союза писателей (1934), провозгласившим основным творческим методом искусства метод социалистического реализма.

4.1.4 . Подведение итогов четвертого блока темы. Обобщение.

Какие темы нашли отражение в драматургии 1920-х годов?

Какой метод был определяющим в советской драматургии?

4.1.5. Время поиска и эксперимента в литературе.

Главной темой в литературе было изображение революции и гражданской войны.

Тема революции и гражданской войны надолго стала одной из главных тем русской литературы постреволюционного времени. Эти события не только круто изменили жизнь России, перекроили всю карту Европы, но изменили и жизнь каждого человека, каждой семьи . Гражданские войны принято называть братоубийственными. Таков по сути характер любой войны, но в гражданской эта ее суть выявляется особенно остро. Ненависть нередко сталкивает в ней людей, родных по крови, и трагизм здесь предельно обнажен. Осознание гражданской войны как национальной трагедии стало определяющим во многих произведениях русских писателей, воспитанных в традициях гуманистических ценностей классической литературы.

Это осознание прозвучало уже у Б. Пильняка «Голый год», М. Шолохова «Донские рассказы», А. Малышкина «Падение Дайра» И. Бабеля «Конармия», А. Веселого «Россия, кровью умытая». И сколько бы критики и исследователи ни искали в них оптимистического начала, книги, прежде всего, трагичны по описываемым в них событиям и судьбам людей.

5. Русская эмигрантская сатира, ее направленность. Аверченко. «Дюжина ножей в спину революции»; Тэффи «Ностальгия».

После Октябрьской революции Россию покинуло от полутора до двух миллионов человек. Они составили русскую эмиграцию за границей, которая являлась уникальным сообществом. Часть известных писателей также эмигрировала: И. А. Бунин, М. И. Цветаева, А. Т. Аверченко и многие другие.

В среде русской эмиграции культурное развитие было иным, чем в советской России: были перенесены элементы культуры Серебряного века, которые соединились с нарочитой «русскостью». Начала формироваться так называемая литература русского зарубежья.

Аркадий Тимофеевич Аверченко занимает особое место в истории русской литературы. Современники называют его «королем смеха», и определение это абсолютно справедливо. Аверченко по праву входит в когорту признанных классиков отечественной юмористики первой трети двадцатого века. Редактор и бессменный автор пользовавшегося большой популярностью журнала «Сатирикон» Аверченко обогатил сатирическую прозу яркими образами и мотивами, отображающими жизнь России в эпоху трех революций. Художественных мир писателя вбирает в себя многообразие сатирических типов, поражает обилием специфических приемов создания комичного . Творческая установка Аверченко и «Сатирикона» в целом заключалась в выявлении и осмеянии общественных пороков, в отделении подлинной культуры от разного рода подделок под нее . В 1921 г. в Париже вышла пятифранковая книжка рассказов Аверченко «Дюжина ножей в спину революции».

Несомненно, ведущее место в «сатириконском» направлении занимает творчество Тэффи, с именем которой связано выделение «русской» линии юмора.

Рассказы «Ностальгия» и «Маркита» относятся к эмигрантскому периоду жизни писательницы и написаны в 20-е годы во Франции, когда «русское беженство» вынуждено было приспосабливаться к новым условиям и искать лучшей доли. Тэффи и сама прошла через все «прелести» эмигрантской жизни и знала о ней практически все. Подобно другим русским художникам, покинувшим родину после Октябрьской революции, она стала своеобразным летописцем жизни русских в изгнании . Сохранилась проблематика ее произведений, все так же заставлявших читателя взглянуть на себя как бы со стороны и увидеть свои пороки, но изменился общий взгляд на человека, став более мягким и понимающим. Тэффи сочувствовала товарищам по несчастью, хотя никогда не стремилась к их идеализации. Она не скрывала ни глупости, ни ограниченности своих персонажей, ни их нежелание почувствовать себя частью большого мира. Но, с другой стороны, в ее рассказах добавилось грусти, какой-то мягкости и понимания человеческих слабостей.

5.1. Подведение итогов пятого блока темы. Обобщение.

Что означает термин « Русская эмигрантская сатира»?

6. Развитие русской сатиры.

Развитие русской сатиры в начале двадцатого века отразило сложный, противоречивый процесс борьбы и смены разных литературных направлений. Новые эстетические рубежи реализма, натурализм, расцвет и кризис модернизма своеобразно преломились в сатире. Специфика сатирического образа делает подчас особенно сложным решение вопроса о принадлежности сатирика к тому или другому литературному направлению. Тем не менее, в сатире начала двадцатого века прослеживается взаимодействие всех перечисленных школ.

В 1920-е годы в советской литературе небывалого расцвета достигла политическая, бытовая, литературная сатира . В области сатиры присутствовали самые разные жанры - от комического романа до эпиграммы. Число выходивших тогда сатирических журналов достигало нескольких сотен. Ведущей тенденцией стала демократизация сатиры. «Язык улицы» хлынул в изящную словесность. Сатирические произведения наиболее значительных новеллистов эпохи.

Художники широко использовали гротеск, фантастику, иронию и сатиру:

М. Зощенко Рассказы

А. Платонов «Город Градов»

М. Булгаков «Собачье сердце»

Е. Замятин «Мы»

И. Ильф и Е. Петров «Двенадцать стульев», «Золотой теленок»

Основные тенденции развития сатиры в 1920 г. у всех были едины: разоблачение того, что не должно существовать новом обществе, созданном для людей, высмеивающих бюрократическое крючкотворчество.

6. Подведение итогов шестого блока темы. Обобщение.

Назовите основные тенденции развития сатиры 1920-х годов?

7. Рефлексия

Возвращаемся к вопросам, заданиям, анализируем свою работу.

8. Подведение итогов урока.

Вопросы и задания по теме урока

«Особенности развития литературы 1920-х годов».

1.Какими событиями общественной и культурной жизни обусловлены процессы, происходившие в литературном процессе 1920-х годов.

2. По какой причине произошло размежевание в литературной среде? Что стало результатом этого деления?

3. Сколько насчитывалось объединений и ассоциаций в области литературы в постреволюционный период России. Назовите методы и формы этих групп, их представителей.

4. Назовите ведущую тему поэзии 20-х годов. В творчестве каких поэтов она прозвучала?

5. Расскажите о новых литературных направлениях в поэзии в 1920-е годы, их представителях. Каких позиций придерживались авторы в произведениях?

6. Какие темы нашли отражение в литературе постреволюционного периода?

Аргументируйте свой ответ.

7. Объясните термин « литература русского зарубежья» 20-х годов. Расскажите о её направленности и ярких представителей.

8. Назовите основные тенденции развития сатиры в 1920-х г.

10.Задание на самостоятельную подготовку домашнего задания .

2. Составить таблицу «Хронология жизни и творчества В.В.Маяковского – базовый уровень

3.Проанализируйте таблицу и ответьте на вопрос «Как события жизни В. Маяковского соотносятся с событиями, происходившими в стране?» - продвинутый уровень.

Учебник «Литература», ч. 2, автор Г.А.Обернихина, стр. 139-144

Завершая разговор о рецепции поэмы Гоголя “Мертвые души” в русском и мировом литературном процессе, Ю.В. Манн справедливо указал на её “способность к бесконечному изменению и обогащению во времени”. С не меньшим основанием можно говорить о такой же судьбе других гоголевских шедевров. В 1840-е гг. “натуральная школа” открывает для себя антропологию Гоголя - его боль за маленького. И слова: “Все мы вышли из гоголевской “Шинели”, кому бы они не принадлежали, зафиксировали связь идеологии жанра с поэтикой раннего русского реализма. Молодой Достоевский в “Бедных людях”, “Хозяйке”, “Двойнике”, ищет традицию жанрового стиля Гоголя, чтобы, по словам Андрея Белого, “претворить высокопарицу “Шинели” в окаламбуренный “Носом” бред, которого тема - “Записки сумасшедшего”. Символистический бум, вызванный гоголевскими юбилеями 1902 и 1909 г., потребность русских символистов определить свои национальные корни, наметил начало мифологизации его личности и творчества. Одним словом, у каждой эпохи русской литературы был свой Гоголь и оригинальное его прочтение.

Опираясь на опыт прозы и черты литературного быта 1920-1930-х гг., В. Каверин заметил, что “к формуле “Все мы вышли из гоголевской “Шинели” следовало бы добавить: “И из гоголевского “Носа” . Литературная ситуация после революционной России несомненно была отмечена “поворотом к гоголизму” (А. Белый). Отечественное литературоведение уже в самом начале 1920-х гг. (работы В. Виноградова и М. Бахтина, Ю. Тынянова и Б. Эйхенбаума, В. Гиппиуса и А. Слонимского, В. Шкловского и др.) вводило Гоголя в арсенал “новой культуры”. Феномен “формальной школы” и параллельные филосовско-эстетические поиски М.Бахтина, Л. Пумпянского, В. Виноградова органично корреспондировали с новой русской прозой в лице Е. Замятина и М. Булгакова, “Серапионовых братьев”, Л. Добычина и К. Вагинова, М. Зощенко и Д. Хармса. Характерно, что узлом этой связи, материалом для самоопределения оказывается творчество Гоголя, идеи сказа и мениппеи, пародии и литературной циквилизации, синтеза фантастики с бытом, трагического гротеска.

Но в бурном всплеске “сверхактивизации стилевых процессов”, “ощущение нового жанра” и “нового пути слова” русская проза 1920-1930-х гг. накапливала своё трагическое мироощущение. “Музыка революции” быстро сменилась послереволюционным бытом и деформацией гуманистических ценностей, то, что Замятин в самом начале 1920-х гг. Обозначил страшным миром мертвых душ в романе “Мы” и пророческим заглавием статьи 1921 г. “Я боюсь”.

Русская литература этого времени последовательно шла к мирообразу “Записок сумасшедшего”, где “особая форма нарушения объективной системы действия” связана с формой “Ich-Erzahlung”. Образ абсурдного бытия и тоски по человечности вызревал как органическая часть “синтетизма”, в котором новая русская проза видела русскую традицию (ср. статью Е. Замятина “О синтентизме” 1922 г.).

У истоков этого мирообраза и этой формы рефлексии естественно лежала мемуарная публицистика послереволюционных лет. “Окаянные дни” И. Бунина, “Петербургские дневники” З.Гипиус, “Взвихренная Русь” А. Ремизова воссоздали гоголевскую реальность “дней без числа”. “О, какие противные, черные, страшные и стыдные дни!”, “Дни - как день один, громадный, только мигающий ночью”; “Какие-то сны...<...> Когда? Сорок седьмого февраля...” - восклицает Зинаида Гиппиус. Ей вторит Алексей Ремизов: “И время пропало. Нет его, кончилось...”. “Окаянные дни”, когда “вот уже третий год идет нечто чудовищное”, когда “ только низость, только грязь только зверство”, вызывают в памяти поприщинские датировки. Максимилиан Волошин в своей поэме “Россия”, рожденной в пожаре этих дней, прямо скажет:

До Мартобря (его предвидел Гоголь!)

В России не было ни буржуа,

Ни классового пролетариата <...>

И началась кровавая игра.

В этом гоголевском безумном континиуме тема бреда становится леймотивной и всепроникающей. “Человек бредит, как горячечный, и, слушая этот бред, весь день все-таки жадно веришь ему и заражаешься им”; “все так, но есть, несомненно, и помешательство”; “ да, повальное сумасшествие” (С.99,122,124), - фиксирует Бунин. “Душа заболела”; “все замолкло- мертвый каменный мешок!..”: “ И лечу вниз головой через глубокою непроглядную тьму, вниз головой на землю” (С.171,181,203), - кричит Ремизов. И своим поэтическим чутьём в набросках стихотворения с характерным заглавием “Русский бред” Александр Блок восклицает:

Зачинайся, русский бред...<...>

Так звени стрелой в тумане,

Гневный стих и гневный вздох,

Плач заказан, снов не свяжешь

Бредовым...

Почти прямая реминисценция из гоголевских “Записок сумасшедшего”: “струна звенит в тумане”(3,214) переводит тему “русского бреда” в новую историческую эпоху. Безумие и сумасшествие окружающей жизни рождают желание писать свои “Записки сумасшедшего”: “И среди всего этого, как в сумасшедшем доме, лежу и перечитываю “Пир” Платона, поглядывая иногда вокруг себя недоумевающими и, конечно, тоже сумасшедшими глазами...” - “Проснувшись как-то особенно ясно, трезво и с ужасом понял, что я просто погибаю от этой жизни и физически и душевно. И записываю я , в сущности, черт знает что, что попало, как сумасшедший... ” (Бунин. С. 144,162. Курсив мой. - А.Я.).

“Несказанно страшная правда о человеке” (Бунин. С.118) уже непосредственно корреспондирует с поприщинским состоянием, когда “теперь передо мною все открыто, теперь я вижу все как на ладони” (3,208). И как следствие этой невыносимой правды о самом себе в “Записках сумасшедшего” возникает своеобразный обет молчания: “Ничего, молчание!” (3,199), восходящий к трагическому пафосу принца датского Гамлета. В послереволюционной мемуаристике этот обет будет воспринят как предчувствие будущих репрессий, когда нечаянно оброненное слово станет политическим делом. “Я стараюсь скрепить душу железными полосами. Собрать в один комок. Не пишу больше ни о чем близком, маленьком, страшном. Оттого только об общем. Молчание. Молчание...”(С.317),- с поприщинской интонацией восклицает З.Гиппиус. Ремизов, последовательно заявляя о “великом молчании свободы” (С.203), постоянно прячет свои чувства за двойным тире недосказанности: “И тянется замкнутая, слепая душа, немыми руками тянется в беспредельность - -”(С.146); “Спасите! - Спасите меня! - простер я руки к белой сырой стене - -”(С.171).

И за этой невысказанностью-недосказанностью и обетом молчания в трагическом топосе “взвихренной Руси”, “России распятой”открывается прорыв к человечности, в иное бытие. Поприщинский выход к “неискаженной природе, к первозданной общенародной основе своей духовной жизни” прорывается в своеобразной сюите мемуарных мотивов и образов Бунина, Гиппиус, Блока, Волошина, Ремизова. “... чувствуешь, что болен, что голова горит, мысли путаются, окружающее приобретает какую-то жуткую сущность” (Бунин С.165); “ У! как ветер свистит в ушах! Санки мчатся по ровной дороге - волки - кони мои! - быстро несут. Там - искры зари мелькают. И как гул по пустыне из моря звон...”(Ремизов С.224). Подобно Поприщину - Фердинанту VIII, у которого “сегодняшний день - есть день величайшего торжества!” (3,207), мемуарный герой Ремизова заявляет: “Сегодня у меня особенный день. Я проснулся и вдруг почувствовал - - ко всему миру, ко всей твари. Я точно проснулся. И готов все принять и подыму самый тягчайший труд. Я понял, что надо нести всю эту беду - нашей жизни. Надо!- - потому что так надо ”(С.229. Курсив автора). И волошинский образ “Неопалимой купины” возникает из “бездны, безумия, бреда”.

“Временники” летописцев первых послереволюционных лет по своему накалу и пафосу сродни гоголевским “Запискам сумасшедшего”. И даже ремизовский “Обезвелволпал” и “обезьяньи кавалеры” - “с лягушачьим глазом и хвостом рогатого мыша” словно вырастают из гоголевского бестиария. Но дух Гоголя нередко непосредственно через слово Гоголя проникает в живую жизнь его традиции. Гоголевское око сопровождает весь путь Ремизова в постижении “взвихренной Руси”.

В истории современного Акакия Акакиевича Башмачкина, решившегося на саботаж, Ремизов вступает в диалог с автором “Шинели”: “... и до чего осмелел человек! - Гоголь, ты слышишь ли - - ?” (С.180). А далее этот диалог обретает характер спора, оформленный структурно: “ Гоголь: “поэты берутся не откуда же нибудь из-за моря, но нисходят из своего народа. Это - огни, из него же излетевшие, передовые вестники сил его”. - Николай Васильевич! - какие огни? Или не слышите? Один пепел остался: пепел, зола, годная только, чтобы вынести её на совке да посыпать тротуары” (с.202). И как постскриптум к этой реплике в споре - “Нет, ни один наблюдатель чудесной жизни, никакой Гоголь не увидит столько, как было в эти годы в России, когда жизнь вся ломалась и с места на место передвигались люди и вещи” (С.271).

Послереволюционные мемуары в высшей степени публицистичны: “какая тоска, какая боль!”(Бунин. С.105); “Особенная атмосферная, скука. Душенье”, “Безумие. Бесчеловечность” (Гиппиус. С.186,316); “Скорбь моя беспредельная <...> И чем громче кричит человек, тем страшнее ему” (Ремизов. С.146-147). Но их публицистичность сродни гоголевской боли о человеке. “Нет, я больше не имею сил терпеть”(3,214) - это был вызов гоголевского героя “окаянным дням” его земного существования. Именно поэтому “Ich-Erzahlung” как форма вероисповедания в “Записках сумасшедшего” была востребована в “человеческих документах” послереволюционной эпохи.

А свой спор-диалог с Гоголем Алексей Ремизов закончил проникновенными словами: “Гоголь - современнейший писатель - Гоголь! - к нему обращена душа новой возникающей литературы и по слову и по глазу”(С.366).

Человеческим документам - литературе воспоминаний, автобиографий, исповедей - как убедительно показала Л.Я. Гинсбург, “издавна присуща экспериментальная смелость и широта, непринужденное и интимное отношение к читателю”, а “острая их диалектика - в сочетании этой свободы выражения с несвободой вымысла, ограниченного действительно бывшим”. “Фантастический реализм” Гоголя требовал свободы вымысла при сохранении свободы выражения. Проза 1920-1930-х гг. Вполне отвечала этим требованиям.

В программной статье “О синтетизме”(1922) Евгений Замятин акцентирует в “сегодняшнем искусстве” “синтез фантастики с бытом”. Имена Босха и Брейгеля, которые “так хорошо знали тайну этого сплава”(С.416), связаны в сознании Замятина с художественными поисками Юрия Анненкова, живописи которого собственно и посвящена статья, но одновременно Замятин видит генезис этого явления в Гоголе.

Развивая концепцию синтетизма в современном искусстве (статьи “Новая русская проза”, “о сегодняшнем и современном”, “Белая любовь”, “Андрей Белый”), Замятин постоянно обращается к художественному опыту Гоголя. Так, в статье “Белая любовь”, посвященной Федору Сологубу, он замечает: “ Тонкое и трудное искусство - к одной формуле привести и твердое и газообразное состояние литературного материала, и фантастику, и быт давно уже известно европейским мастерам; из русских прозаиков секрет этого сплава по-настоящему знают, может быть, только двое: Гоголь и Сологуб” (С.326).

С этой точки зрения роман Замятина “Мы” (1920) стал реализацией концепции гоголевского синтетизма. В жанровом пространстве романа-антиутопии Замятина есть вполне конкретные обозначения его стиля: уже конспект 1-й записи содержит знаковое для Гоголя понятие “поэма”, а затем рефреном проходит мысль о “Моих записках”, которые чем дальше, тем больше вызывают еще одну память жанрового стиля Гоголя - “Записки сумасшедшего”. В этом синтезе поэмной идеи “Мертвых душ” и содержательной формы “Записок сумасшедшего” возникает замятинское прочтение сегодняшнего Гоголя.

Сама номинация романа через образ нации Единого Государства, через место-имение выявляет обезличенность и обездушенность замятинского социума, напоминающего метонимию “Невского проспекта”. “Нумера Единого Государства”, “... шли нумера - сотни, тысячи нумеров”, “мы так одинаковы”, “даже носы у всех...”, “милионнорукое тело”, “циркулярные ряды благородно шарообразных, гладко остриженных голов” и т.д. - все эти определения последовательно раскрывают бытие нормальных мертвых душ. И на протяжении 15-ти записей в этом обезличенном мире нет места живой душе.

Её пробуждение начинается с 16-й записи, с диагноза в Медицинском Бюро: “Плохо ваще дело! По-видимому, у вас образовалась душа” (С.63). И далее образ живой души заполняет все пространство записок героя. В поисках живой души - так по-гоголевски автор мог бы определить путь своего героя. “Душа? Это странное, древнее, давно забытое слово. Мы говорили иногда “душа в душу”, “равнодушно”, “душегуб”, но душа - -” (С.64); “В чем дело? Как: душа? Душа, вы говорите? Черт знает что!..” (С.64-65); “И все это - разрывая мясо - стремительно крутится там - за расплавленной от огня поверхностью, где душа” (С.66); “... у меня душа... Неизлечимая...” - “Неизлечимая душа! Бедненький мой!”(С.70); “Что же, значит, эта нелепая “душа” - так же реальна, как моя юнифа, как мои сапоги <...>. И если сапоги не болезнь - почему же “душа” болезнь?” (С. 7) - за всей этой рефлексией пробудившегося сознания происходит то, что В.А. Жуковский называл “душа распространяется”. Этот процесс самосознания рождает сущностные вопросы “Кто - мы? Кто - я?” (С.146).

Замятин в своем романе отчетливо выявляет элементы жанрового стиля автора “Мертвых душ”. Едва ли не первое слово романа - “Поэма”, заявленное в номинации первой записи, проясняется в её конце: “... (именно так: мы, и пусть это “МЫ” будет заглавием моих записей). Но ведь это будет производная от нашей жизни, от математически совершенной жизни Единого Государства, а если так, то разве это не будет само по себе, помимо моей воли, поэмой? Будет - верю и знаю” (С.10).

Но именно эта уверенность не выдерживает испытания жизнью, и “поэма” превращается в свою противоположность - в “антипоэму”, как утопия - в антиутопию. Но “антипоэма” Замятина отнюдь не сатира, хотя и несет в себе сатирический заряд. Амбивалентность (а это понятие в данном случае уместно, ибо рождалось у Бахтина в недрах эпохи 1920-х гг.) позиции Замятина отчетливо проявляется благодоря опоре на жанровый стиль “Записок сумасшедшего” Гоголя. Именно форма этого произведения обнаруживает в романе Замятина свою содержательность.

“Мои записки” пишутся рукою современного Поприщина. Строитель Интеграла под номером Д-503 - “один из математиков Единого Государства” - опирается в начале своих записок на концепцию предназначенного судьбою поприща. Его наивное восхищение унифицированной жизнью, основанной на таких азах, как “Часовая Скрижаль, Личные часы, Материнская Норма, Зеленая Стена, Благодетель” (С.15) сродни философии нормального Поприщина, читающего “Пчелку” и восхищенного своим начальником, “государственным человеком”, и его дочерью, платок которой “дышит <...> генералом”. Даже в перекличках-реминисценциях обнажается эта связь. Ср. у Гоголя: “Потом переписал очень хорошие стихи: “Душеньки часок не видя, Думал, год уж не видал; Жизнь мою возненавидя, Льзя ли жить мне, я сказал”. Должно быть, Пушкина сочинение” (3;197) - у Замятина: “С полочки на стене прямо в лицо мне чуть приметно улыбалась курносая асимметрическая физиономия какого-то из древних поэтов (кажется, Пушкина)...” (С.26).

Начиная с конца 5-й записи в рассуждениях Д-503 появляются знаки недоговоренности, графически обозначенные двумя тире, которые становятся аналогом поприщинского заклинания: “ничего, ничего... молчание” (3;202). “Неужели во мне действительно - -”, “ведь именно такие колебания служат предвестником - -”(С.23) - именно эти недоговоренности рождают сдвиг сознания нумерованного существа и намечают превращение его в личность.

Как и у Гоголя, этот сдвиг - нарушение нормы и нормальности и путь к высокому безумию. То, что у Гоголя документировано сбоями в хронологии: от “Мартобря 86 числа...” и “Числа не помню. Месяца тоже не было. Было черт знает что такое” (3;208,210) до графической абракадабры последней записи, то у Замятина фиксируется признаниями героя: “До сих пор мне в жизни было ясно (недаром же у меня, кажется, некоторое пристрастие к этому самому слову “ясно”). А сегодня... Не понимаю” (С.18); “Не записывал несколько дней. Не знаю, сколько: все дни - один. Все дни - одного цвета - желтого, как иссушенный, накаленный песок, и ни клочка тени, ни капли воды, и по желтому песку без конца” (С.61).

Путь замятинского героя по желтому песку безумия - путь к “образованию души”. Как и в “Записках сумасшедшего” Гоголя, у Замятина звучит своеобразная апология сумасшествия. В ответ на громкий голос “из густо дышащей чащи тел: “ Но это же безумие!”, одушевленный герой кричит: “Да, да, именно! И надо всем сойти с ума, необходимо всем сойти с ума - как можно скорее! Это необходимо - я знаю” (С.107). Замятин изнутри, чему способствует форма записок, раскрывает “невыносимое знание о самом себе”. Как и у Гоголя, “обретенное героем новое, освобождающее состояние оказывается ступенью, ведущей к более глубоким метаморфозам <...> приносит его душе посветление и очищение”.

Сам этот акт прозрения и очищения в романе “Мы” генетически связан с высоким пафосом лирического монолога Поприщина в “Записках сумасшедшего”, когда “крик безумца становится плачем народной души”. В этом смысле последние записи замятинского героя буквально, говоря словами А.Белого, “прострочены” мотивами, образами, интонациями этого монолога. Ср.:

ГогольЗамятин

“ Поэма о красоте и величии Единого Государства”, замысленная Д-503, не получилась. В сложном гоголевском синтезе Замятин нашел тот жанровый стиль, который позволил его роману не превратится в банальную антиутопию об оскудении души в тоталитарном государстве, а стать одновременно и “плачем народной души” “в защиту человечности и человека”. Столь близкая писателю идея синтетизма, глубоко прочувствованная и выраженная Ю.Н.Тыняновым: “колеблется и сам роман - между утопией и Петербургом”, генетически восприняла коды жанрового стиля Гоголя: и мир национальной стихии, путь к поиску живой души поэмы-утопии “Мертвые души”, и жестокий, призрачный образ Петербурга из “Записок сумасшедшего”.

В русле этой же концепции синтетического искусства наследует гоголевскую традицию молодой Михаил Булгаков. Уже в автобиографических “Записках на манжетах” (1922) он подключается к стилистике “Записок сумасшедшего”. Свою Одиссею (“Домой. По морю...”) по городам и весям послереволюционной России он воссоздает как бред сумасшедшего. “Я с ума схожу, что ли?!”; “Я не сумасшедший. Было, черт возьми!!!”; “Он не прогонит меня - душевнобольного”; “Я ведь помню и какое число, и как меня зовут” - эти и многие другие пассажи фиксируют состояние героя, пытающегося понять новую жизнь и приспособиться к ней.

Абсурд бытия - вот что прежде всего выявляет сознание автора “Записок на манжетах”. Поэтика абсурда воспринята Булгаковым через почти документальную отсылку к гоголевскому тексту. Две “огненных надписи” сопровождают героя в его “неожиданном кошмаре”: “1836. Марта 25-го числа случилось в Петербурге необыкновенно странное происшествие. Цирюльник Иван Яковлевич...”(С.243) - “Чепуха совершенная делается на свете. Иногда вовсе нет никакого правдоподобия: вдруг тот самый нос, который разъезжал в чине статского советника и наделал столько шуму в городе, очутился, как ни в чем не бывало, вновь на своем месте...” (С.244). эти точные цитаты из начала и конца гоголевской повести “Нос” своеобразно “окольцовывают” кошмар героя, пытающегося разобраться в кругах российского (советского) бюрократического ада.

Его рефлексия по поводу увиденного: “Значит, это был сон... понятно... Давно уже мне кажется, что кругом мираж. Зыбкий мираж” (С.243) - ощутимо напоминает “миражную интригу гоголевских повестей, в том числе “Невского проспекта”. “Но не во сне ли это все?” - этот вопрос постоянно звучит в воспаленном сознании гоголевского художника Пискарева, пытающегося в снах найти избавление от жестокой реальности. “Все обман, все мечта, все не то, чем кажется!” (3;45) - таков ответ Гоголя на этот вопрос. Миражность жизни - важнейшая и сущностная тема гоголевского творчества. Исчезновение границ между сном и явью, “сумеречный туман над текстом”, поэтика несообразностей оказались близки автору “Записок на манжетах”.

Автобиографическую реальность он насыщает фантастикой миража. Доклад о Гоголе и Достоевском, портрет Пушкина в образе Ноздрева, заявление “нового заведывающего”: “Не нады нам больше этой парнографии: “Горе от ума” и “Ревизора”. Гоголи. Моголи. Свои пьесы сачиним” (С.232) входят в булгаковские “Записки” на правах нового быта. Гоголевский подтекст лишь бросает отсвет фантастики, вырастающей из этого быта. Булгаков ищет узлы связи быта и фантастики, вырастающей из этого быта. Обращенные к “плавающим, путешествующим и страждущим писателям русским”, “Записки на манжетах” от лица автора-героя взывали к ним: “Не надо злобы, писатели русские!” (С.224).

В мире абсурда Булгаков подобно Гоголю, выявляет моменты прозрения и очищения души. В главе “Лампадка” он, как и Замятин, обращается к финальному монологу Поприщина, героя “Записок сумасшедшего”, и создает парафраз на его стиль: “Ночь плывет. Смоляная, черная. Сна нет. Лампадка трепетно светит. На улицах где-то далеко стреляют. А мозг горит. Туманится. Мама! Мама!1 Что мы будем делать?!<....> Колышется бархатная ночь. Божественным глазком светит лампадка и поет хрустальным голосом: - Ма-а-ма. Ма-а-ма!” (С.220).

Форма “Записок сумасшедшего” позволила молодому Булгакову сочетать “Ich-Erzahlung”, что в “Записках на манжетах” подчеркнуто подзаголовком “Из автобиографической прозы”, с образом героя гоголевского типа, испытывающего “великое восстание души”. Фантасмагория “Дьяволиды” (1924) - своеобразная булгаковская Гоголиада. История его Варфоломея Короткова, потерявшего должность делопроизводителя, а затем бумажник и документы, удостоверяющие его личность, погоня за “значительным лицом” (“двойным лицом” Кальсонером), бунт и гибель героя воссоздают сюжетную основу гоголевской “Шинели” и житие нового Акакия Акакиевича Башмачкина. Но булгаковский герой несет в себе одновременно рефлексы судеб героев “Носа” и “Записок сумасшедшего”.

Его первоначальное существование в Главцентрбазспимате напоминает жизнь гоголевского Поприщина. “Уверенность, что он - Коротков - будет служить в базе до окончания жизни на земном шаре” (С.23) определяет его поприще. Сдвиг в сознании героя связан с его увольнением. Погоня за Кальсонером, потеря документов - путь к безумию: “Страх пополз через четыре окна в комнату”, “Коротков не выдержал и, чувствуя, что мозг его хочет треснуть от напряжения, тихонечко заплакал” (С.38).

Как и гоголевский Поприщин, булгаковский Коротков, теряя счет времени, освобождается от пут своего поприща и начинает путь к высшим ценностям бытия: “Двадцатое было понедельник, значит, двадцать первое. Нет. Что я? <...> Что значит я. Вторник, среда, четверг, пятница, суббота, воскресенье, понедельник. И понедельник на Пэ и пятница на Пэ, а воскресенье... вскрссс... на Эс, как и среда...” (С.40). Превращение Кальсонера в кота и прояснение сознания Короткова: “Может быть, я Гогенцоллерн” прямо перекликаются с утверждением Поприщина: “В Испании есть король. <...>Этот король я”.

Последний бой Короткова, его “отвага смерти”, полет и падение в бездну создают атмосферу “великого восстания души”. Как и гоголевский Поприщин, Короткова так, что у него захватило дух. С пронзительным победным криком он подпрыгнул и взлетел вверх” (С.57). Освобождение от дьяволиады жизни - это прежде всего свобода души. Замятинско-булгаковская синтетическая концепция в восприятии жанрового стиля Гоголя, вероятно, не была чужда и представителям литературной группы “Серапионовы братья”, основанной в начале 1921 г. в Петербурге. В. Каверин, М. Зощенко, Л. Лунц, М. Слонимский, Вс. Иванов и др., объединившись под именем гофмановских “серапионов”, по признанию самого М. Зощенко, видели в Е. Замятине своего основателя и “путеводителя. “Верховодом и головой “Серапионовых братьев” считал Замятина и “друг Серапионов” - А.М. Ремизов. Да и сам Замятин выступал своеобразным “пестуном”, постоянно рецензируя литературную продукцию “серапионов”.

Именно В. Каверину принадлежит мысль о том, что к формуле “Все мы вышли из гоголевской “Шинели” следовало бы добавить: “И из гоголевского “Носа”. И в этой мысли ощутимы отзвуки синтетической концепции Гоголя, получившей впоследствии у Каверина обозначение традиции трагического гротеска. Гофман и Гоголь, нередко соотносимые между собой еще в гоголевскую эпоху, в наследии “Серапионовых братьев” обрели свою прописку и дали оригинальный творческий сплав фантастики и быта.

Для самого Каверина, историка литературы по образованию, автора новаторской книги о бароне Брамбеусе (О.И. Сенковском), ориентация на гоголевскую традицию была вполне сознательна. В рассказе “Ревизор”, воссоздающем невероятную историю, случившуюся с бухалтером Чучугиным, сбежавшим из сумасшедшего дома, Каверин, как и многие его современники, развивал традицию трагического гротеска Гоголя. Как впоследствии сам Каверин комментировал природу своего стиля, “рассказ - гоголевский в том смысле, что невероятная история <...> была написана в подчеркнуто бытовой манере <...> а все случившееся - круговой бред, состоящий из бесконечно повторяющихся происшествий”. Синтез “миражной интриги” гоголевского “Ревизора" (рассказ был написан под впечатлением от мейерхольдовского “Ревизора”) и ситуации “Записок сумасшедшего” способствовал воссозданию “дьяволиады” современного мира.

“Записки сумасшедшего” поистине становились формой времени. Один из ярчайших “серапмонов” Лев Лунц в рассказе “Исходящая № 37. Дневник Заведующего Канцелярией” (1922) непосредственно опирается на форму гоглевского произведения, что проявляется буквально в первой фразе: “3 января1922г. Ночью. ... Сегодняшний день я считаю великим днем, ибо сегодня меня осенила мысль, какова должна прославить имя моё и заслужить мне вечную благодарность со стороны благодарных потомков”. Ср. у Гоголя: “Сегодняшний день - есть день величайшего торжества! В Испании есть король. Он отыскался. Этот король я <...> Я не понимаю, как я мог думать и воображать себе, что я титулярный советник. Как могла взойти мне в голову эта сумасбродная мысль” (3;207).

История безумной идеи Заведующего Канцелярией о превращении всех граждан в бумагу, которая есть “высшая материя” - синтез гратесковского “Носа” и “Записок сумасшедшего”. Бюрократиада Лунца органично соседствует с фантасмагориями Замятина и Булгакова. Но сам процесс превращения героя в бумагу, в “исходящую № 37”, когда сначала “левая нога шуршит”, затем “шуршали обе ноги и левая часть живота” (С.29), наконец “великое свершилось, ибо я пишу эти строки в состоянии бумажного существования” (С.31), своей стилистикой предвосхищая хармсовский абсурд и кафкианские “превращения”. В этом смысле рано умерший Лунц и в своей прозе и, может быть, особенно в драматургии последовательно выявлял природу гоголевского жанрово-стилевого синтеза, характер его фабульности. Но разнообразные элементы сплава Гоголя и Гофмана в наследии столь различных по своему мироощущению и стилю “серапионов” - предмет специального исследования.

Поприщинская история как воплощение боли за человека, его прорыв к высшему смыслу бытия становится сюжетом не только фантасмогорий, но и лирических монологов. Молодой Николай Заболоцкий публикует в “Литературном приложении к “Ленинградской правде” (1928, 29 января) стихотворение “Поприщин”, где поэтически воссоздает трагическую судьбу “Записок сумасшедшего”:

Когда замерзают дороги

И ветер шатает кресты,

Безумными пальцами Гоголь

Выводит горбатые сны.<...>

А он - похудалый и тонкий,

В сияньи страдальческих глаз,

Поднимится...

Снова потемки,

Кровать, сторожа, матрац,

Рубаха под мышками режет,

Скулит, надрывается Меджи,

И брезжит в окошке рассвет <...>

Качается в белой рубахе

И с мертвым лицом -

Фердинанд.

Традиция русского абсурда 1930-х гг. в лирических “Записках сумасшедшего” Заболоцкого воссоздана как цепь кошмаров и страшных предчувствий: “непобедимая тоска”, “качается каменный ужас”, “ветер стреляет в виски”, “за ним снеговые уродцы, сернувшись по крышам бегут”, “хватаются за колокольни, врываются в колокола, ложатся в кирпичные бойни и снова летят из угла”. Не то гибель, не то самоубийство героя лишь усугубляет ситуацию жизни, сошедшей с ума.

Гоголевская традиция, прежде всего “Записок сумасшедшего”, в эту эпоху с наибольшей отчетливостью выявилась в творчестве двух писателей, не столь различных меж собой, как это может показаться на первый взгляд - Михаила Зощенко и Даниила Хармса. Все их творчество может быть, воспринято как художественно организованное единство - “Записки сумасшедшего мира”. Их обыкновенный маленький человек - органичная часть этого мира, а поэтому все его истории, “истинные происшествия”, случаи - фрагменты этих записок. Форма “Ich-Erzahlung”, стилизация под сказ вполне соотносится с гоголевскими “Записками сумасшедшего”.

Оба писателя интегрируют странные случаи в систему, выявляя их общие закономерности. Когда смерть и страх занимают все пространство несообразных путешествий, когда страшные сны не отличаются от яви, то “во всем этом, право, есть что-то”. Через сказовое слово и абсурдистскую ситуацию Зощенко и Хармс выявляют в своеобразной форме авторской мимикрии антижизнь. Гоголевская традиция циквилизациии органично усвоена ими: их рассказы-случаи серийны. И в этой многосерийности возникает портрет эпохи.

Все хармсовские случаи из “Голубой тетради № 10” сколь удивительны, столь и вероятны. Рыжий человек, у которого “не было глаз и ушей”, “носа тоже у него не было”, “ничего не было!”, вываливающиеся из окон старухи, внезапно умершие Орлов, Крылов, Спиридонов, его жена, дети, бабушка, заболевший паршой Михайлов, сошедший с ума Круглов, выгнанный со службы Перехвостов, задыхающийся в сундуке “человек с тонкой шеей”, истощавший из-за страшного сна Калугин, которого “сложили пополам и выкинули как сор” (С.338), Машкин, убивший Кошкина (С.349) и т.д. - все это варианты одной и той же ситуации абсурдного бытия - человеческого небытия.

Хармс заостряет свою философию случая как закономерности через поэтику лейтмотивов и повторов. Шесть вываливающихся и разбивающихся старух, пятикратно повторяющийся сон Калугина о том, “будто он сидит в кустах, а мимо кустов проходит милиционер” (С.337), бесконечно спотыкающиеся друг об друга Пушкин и Гоголь - все это звенья единой цепи. Случаи, истории, происшествия Хармса пронизаны гоголевской ситуацией всеобщего страха, расширившего свой диапазон “и вглубь и, так сказать, в ширину”. “Собачий страх находит на меня”, “от страха сердце начинает дрожать, ноги холодеют и страх хватает меня за затылок”, “а что если это не от страха , а страх от этого”, “тогда становится еще страшнее ”, “и я опять вижу свой страх ” (С. 35-36. Курсив мой. - А.Я.) - подобная концентрация состояния героя в пределах полустраничного текста характерна для жанрового стиля Хармса. Страх одинокого сознания заполняет окружающее пространство и вглубь и в ширину. Анекдотическая ситуация “неудачного спектакля”, когда каждого из актеров, выходящего на сцену, “начинает рвать”, перерастает в метафору бытия, выраженную словами “маленькой девочки”: “Папа просит передать вам всем, что театр закрывается. Нас всех тошнит!” (С.346). Опущенный после этих слов занавес переводит тему театра в тему абсурдного бытия.

Хармсовский абсурд реалистичен, ибо он гротесково воссоздает глубоко жизненные ситуации эпохи. Случай под названием “Начало очень хорошего летнего дня” с подзаголовком: “симфония” - цепь страшилок, среди которых рассказ о том, как “молодая, толстенькая мать терла хорошенькую девочку лицом о кирпичную стену”, органично вписывается в историю у бакалейного магазина, где “стояла длинная очередь за сахаром”, а “бабы громко ругались и толкали друг друга кошелками” (С.358-359).

Гоголевская поэтика “невероятного в очевидном”, когда “развертывается какой-то перевоссозданный, “чудно-смешанный” мир, где нарушены все привычные для читательского взгляда связи, формы и закономерности”, была усвоена Хармсом и Зощенко. Гоголевские 1830-е гг. отразились в художественном зеркале 1930-х гг. “Комический сказ” Зощенко, генезис которого еще современники возводили “то к Лескову, то к Гоголю”, позволял бытовые анекдоты и юморески возводить на уровень бытийной философии времени.

В рассказе “Мадонна” (1923) Зощенко прямо, почти на уровне реминисценций переносит ситуацию гоголевского “Невского проспекта” (история Пискарева) в современную жизнь. А форму рефлексии неудачливого Винивитькина заимствует из “Записок сумасшедшего”, даже хронологически соотнося её (с2-го по 12-е декабря) с кульминационными событиями в жизни Поприщина (записи от 3-8 декабря). Дальше поприщинские записи датированы: “Год 2000 апреля 42 числа”. А у героя Зощенко запись от 8 декабря заканчивается словами: “Завтра вступаю на поприще , так сказать, жизни, приобщаюсь к тайнам её”.

Вышивая по канве гоголевских узоров, Зощенко создает свой жанровый стиль. Новоявленный Поприщин, оказавшись в ситуации Пискарева, не сходит с ума и не кончает жизнь самоубийством. Но его заключительный монолог, несмотря на интонацию “космического сказа”, поднимается до уровня “трагического гротеска” и бытийных обощений: “Да. Подлая штука жизнь. Никогда я ею особенно не увлекался. Подлость в ней какая-то есть. Особенная какая-то подлость! Заметьте: если падет на пол хлеб, намазанный маслом, так он непременно падает маслом... Особая, гнусная подлость. Тьфу, какая подлость!”. В рассказах 30-х гг. синтез космического сказа и трагического гротеска становится более органичным.

Как и у Хармса, случаи и происшествия Зощенко по природе своей субстанциональны. “Нервные люди” (название одного из характерных его рассказов) Зощенко - естественная часть абсурдного социума коммуналок, очередей, бюрократического ада... Гоголевский гротеск и комический сказ - лишь одна составная стиля абсурда. Другая, нередко запрятанная в авторской мимикрии - боль о человеке и тоска по иной жизни. “Гнусная подлость” абсурдного социума, “собачий страх” не могут убить живую душу художника, по-гоголевски взывающего к своим читателям-современникам: “Будьте живыми, а не мертвыми душами!”.

Отзвуки “Записок сумасшедшего” в мире русской литературы 1920-1930-х гг. выразили самосознание эпохи абсурда и антибытия. В одной из программных своих статей “О литературе, революции, энтропии и прочем” (1927) Е. Замятин писал: “Но вредная литература полезнее полезной, потому что она антиэнтропийна, она - средство борьбы с объизвествлением, склерозом, корой, мхом, покоем. Она утопична, нелепа - как Бабеф в 1797 году: она права через полтораста лет” (С.447). “Вредная литература” 1920-1930-х гг. брала уроки антиэнтропии у Гоголя уже через 100 лет. Голос героя “Записок сумасшедшего” из николаевской России 1830-х гг. донесся до России 1930-х гг. И в этом была жизненность гоголевской традиции.

После революции 1917 года по всей стране появилось множество различных литературных групп. Многие из них возникали и исчезали, даже не успевая оставить после себя какой-либо заметный след. Только в одной Москве в 1920 г. существовало более 30 литературных групп и объединений. Нередко входившие в эти группы лица были далеки от искусства (например, группа "Ничевоки", провозглашавшая: "Наша цель: истончение поэтпроизведения во имя ничего"). Причины возникновения многочисленных и разнохарактерных литературных групп: обычно на первый план выдвигаются материально-бытовые: "Вместе было легче выжить в тяжелых обстоятельствах русской жизни тех лет, преодолеть разруху, голод, наладить условия для нормальной работы и профессионального общения людей, причастных к литературе и искусству". Как отмечал В.Зазубрин, говоря о писательских организациях Сибири и Дальнего Востока после Октября, "все они возникали по содружеству, по знакомству, а не поэтическим или идеологическим признакам".

Раскол на 3 ветви произошел в начале 20х годов: литература задержанная, литература советская и эммиграционная. Возникают литературные группировки: ОПОЯЗ, ЛЕФ, имажинисты, РАПП, Чинари, ОБЭРИУ.

с самого начала 20-х годов начинает усиливаться и культурное самообеднение России.Россию покидают поэты. августовский культурный погром 1922 года стал сигналом к началу массовых гонений на свободную литературу, свободную мысль. Один за другим стали закрываться журналы.

Существует 3 тенденции:

1)Размежевание и консолидация. Эксперимент и поиск дали высокие результаты, стали питательной почвой для всей советской литеартуры.

2) Возникла двойственность мироощущения и мировосприятия в следствии ориентации на анализ реальной жизни;

3)Период пересмотра утопий, максималистской веры в человека-титана и процесс возвращения к нравественно-религиозным идеалам;

4)Оппозиция природы и культуры.

Символизм, акмеизм, футуризм в чистом виде прекращают свое существование вскоре после 1917 г., однако их представители и наследники продолжают обновлять и обогащать литературу. Еще до революции критика заговорила о неореализме - реализме, впитавшем некоторые черты модернистских направлений. В 20-е годы советская критика возобновила разговор о синтетизме и новом реализме как синтезе реализма с символизмом, "романтизмом" и т.д. при доминировании реализма. Тем или иным образом эта проблематика затрагивалась в статьях В. Брюсова, Е. Замятина, А. Воронского и др.

В литературе России 20-30-х годов и в эмигрантской исследователи находят разные художественные методы и принципы отражения, например, относят к "критическому реализму" творчество В. Вересаева, И. Шмелева,., к натурализму - Артема Веселого, к "романтизму" - футуризм и левое искусство (В. Маяковского, Н. Асеева, Б. Пастернака, И. Северянина и др.), к экспрессионизму - М. Булгакова, А. Платонова, Е. Замятина, к импрессионизму - О. Мандельштама. Теряют право на выход к читателям (полностью или частично) А. Платонов, М. Булгаков, С. Клычков. Замолкают И. Бабель, о. Мандельштам. К концу 30-х годов умирают Ю. Тынянов, М. Горький. С начала 30-х годов давление официальной критики и власти приводит к тому, что «неклассическая» проза оказывается вытесненной. Тем не менее именно в 30-е годы созданы наиболее значительные произведения этой прозы: «Записки покойника» (1927) и «Мастер и Маргарита» (1940) М. Булгакова. Реализм утверждает себя появлением таких произведений, как «Тихий Дон» М. Шолохова, «Петр Первый» А. Толстого. Первым съездом советских писателей (1934), не только предъявила литераторам особые эстетические требования (жизнеподобная поэтика, социально-политическая детерминация характера, четко определенные амплуа в системе персонажей, но и определила круг тем, обращение к которым санкционировалось. Вокруг указанных тем сформировались основные жанры соцреалистического романа. Это, прежде всего, производственный роман, в центре которого проблемы перевоспитания, нравственного становления людей, участвующих в социалистическом строительстве. В конце 20-х- 30-е годы возникает сначала жанр деревенского, а затем колхозного романа: «Бруски» (1928-1937) Ф. Панферова, «Поднятая целина» (1932) М. Шолохова и др.

В 30–е годы происходит нарастание негативных явлений в литературном процессе. Начинается травля выдающихся писателей (Е.Замятин, М.Булгаков, А.Платонов, О.Мандельштам). В начале 30–х годов происходит смена форм литературной жизни: после выхода в свет постановления ЦК ВКП(б) объявляют о своем роспуске РАПП и другие лит-ные объедине-ния. В 1934 году состоялся Первый съезд советских писателей, который единственно возможным тв-ким методом объявил социалистический реализм. В целом же началась политика унификации культурной жизни, происходит резкое сокращение печатных изданий.В тематическом плане ведущими становятся романы об индустриали-зации, о первых пятилетках, создаются большие эпические полотна. И вообще ведущей становится тема труда.
Художественная литература начинала освоение проблем, связанных с вторжением науки и техники в повседневную жизнь человека. Новые сферы жизни человека, новые конфликты, новые характеры, видоизменение традиционного литературного материала привели к появлению новых героев, к возникновению новых жанров, новых приемов стихосложения, к поискам в области композиции и языка.Отличительной особенностью поэзии 30–х годов является бурное развитие песенного жанра. В эти годы были написаны прославленные «Катюша» (М.Исаковский), «Широка страна моя родная…» (В.Лебедев–Кумач), «Каховка» (М.Светлов) и многие другие.На рубеже 20–30–х годов в литературном процессе наметились интересные тенденции. Критика, еще недавно приветствовавшая «космические» стихи пролеткульто-вцев, восторгавшаяся «Падением Даира» А.Малышкина, «Ветром» Б.Лавренева, изменила ориентацию. Глава социологической школы В.Фриче начал поход против роман-тизма как искусства идеалистичес-кого. Появилась статья А.Фадеева «Долой Шиллера!», направленная против романтического начала в литературе.Безусловно, это было требование времени. Страна пре-вращалась в огромную стройку, и читатель ждал от литературы немед-ленного отклика на происходящие события.Но раздавались голоса и в защиту романтики. Так, газета «Изв-естия» публикует статью Горького «Еще о грамотности», где писатель защищает детских авторов от комис-сии детской книги при Наркомпрос-се, которая бракует произведения, находя в них элементы фантастики и романтики. Журнал «Печать и Р-ция» публикует статью философа В.Асмуса «В защиту вымысла».И, тем не менее, лирико-романтическое начало в литературе 30-х годов в сравнении с предшествующим врем-енем оказывается оттесненным на второй план. Даже в поэзии, всегда склонной к лирико–романтическому восприятию и изображению дейст-вительности, в эти годы торжеств-уют эпические жанры (А.Твардовс-кий, Д.Кедрин, И.Сельвинский).