Лев Аннинский. Свидетель эпохи. Лев Аннинский - Это фейк или правда

Литературный критик Аннинский Лев Александрович известен своими исследованиями явлений современной культуры. Его книги и рецензии являются образцом современной критической литературы, а также просто увлекательным чтением с потрясающим языком и богатейшей фактологической базой.

Семья

Аннинский Лев родился в интересной семье. Его отец - Александр Иванович Иванов-Аннинский, по происхождению донской казак, работал преподавателем вуза, продюсером на Мосфильме. Мама, Анна Александрова, происходила из семьи украинских евреев. Дедушка по отцовской линии был станичным учителем. Советская власть его раскулачила и лишила возможности работать в школе. Он перед смертью написал первую историю своего рода, которую сегодня дописывает Лев Александрович. Аннинский говорит, что он своим появлением на свет обязан революции. В других условиях его родители, люди, принадлежавшие совершенно к разным круга и местам, никогда бы не встретились. А благодаря революции оба его родителя приехали в Москву, получили образование, повстречались и создали семью. Некоторое время отец работал учителем, а перед самой войной на Мосфильме занимал должность организатора съемок. Сегодня его бы назвали продюсером. В 1941 году он ушел добровольцем на фронт и пропал без вести.

Детство

Родился будущий литературовед 7 апреля 1934 года. Лев Аннинский, ранние годы которого прошли в почти полной свободе, вспоминает, что родителей почти никогда не было дома. Они много ездили по командировкам и работали. Лева ходил в детский сад, а свободное время проводил во дворе. В доме была хорошая библиотека, и его с детства приучили читать. Многочисленные книги и сформировали его мировоззрение. Среди книг, прочитанных в то время, Аннинский называет важными: «Мифы Древней Греции» А. Куна, произведения Толстого, Стивенсона, Горького, Белинского. Еще в школе он смог прочесть немало философских трудов, в частности Канта, Гегеля, Розанова, Бердяева, Шестова, Федорова и многих других. Свое филологическое призвание осознал еще в юности и твердо следовал ему.

Образование

В школе Лев Аннинский учился хорошо, помогала начитанность и эрудиция, а также врожденная любовь к учебе. Уже в старших классах он твердо решил, что его призвание - русская литература, и своего мнения он не изменил до сих пор. Школу он окончил с золотой медалью, это позволило ему без особого труда поступить в Московский государственный университет на филологический факультет. Здесь Аннинский тоже был одним из первых студентов по успеваемости. По окончании университета он был рекомендован к поступлению в аспирантуру. Аннинский благополучно сдал вступительные экзамены, но продолжить учебу ему не довелось: в 1959 году меняется партийный курс, и для продолжения учебы теперь принимаются только те, кто уже успел поработать на производстве.

Начало карьерного пути

Таким образом, в 1959 году Лев Аннинский ступает на свой профессиональный путь: он начинает работать в журнале «Советский Союз». Здесь ему поручают очень скучную обязанность - сочинять подписи к фотографиям в журнале. Полгода он мучительно выдумывал идеологически верные подписи, но в итоге был уволен с формулировкой «за профнепригодность». Тогда Аннинский и находит себе дело по душе: начинает писать рецензии и критические материалы.

Творческая жизнь

Долгий путь арт-критика Лев Аннинский, биография которого на всем ее протяжении связана с разными видами искусства, начал в «Литературной газете». Это издание было настоящей школой мастерства, и высокую планку, заданную «Литературкой», Лев Александрович никогда не опускал. Отработав здесь три года, Аннинский уходит в литературно-художественный журнал «Знамя». Затем на его пути были такие СМИ, как «Дружба народов», «Литературное обозрение», «Родина», «Искусство кино», «Время и мы». В это же время Аннинский пишет немало статей и рецензий для разных изданий и работает над большими книгами о творчестве разных русских писателей.

Его темами, кроме литературы, также было кино и общие тенденции в эволюции культуры. Лев Аннинский состоялся и как телевизионный журналист, он являлся автором и ведущим таких программ на телеканале «Культура», как «Медные трубы», «Серебро и чернь», «Засадный полк», «Охота на Льва», «Мальчики державы». В этих программах критик выступает как глубокий исследователь современной культуры, замечательный рассказчик и эссеист. Его фильмы-программы имеют очень высокие рейтинги, так как слушать Аннинского - это уникальное удовольствие. Он является одним из самых начитанных людей на отечественном телевидении и обладает талантом увлекать зрителей за собой в историю персонажа или события.

Лев Александрович также является членом Союза писателей, входит в жюри литературной премии «Ясная поляна».

Книги

Литературный критик Лев Аннинский, соченения которого выходят с 1956 года, пишет не только статьи, очерки и рецензии, но и основательные труды-исследования о различных авторах и событиях культурной жизни. Всего в его творческом багаже сегодня более двадцати книг и более тысячи статей. Наиболее заметными трудами Аннинского являются многолетняя работа о жизни и творчестве Льва Толстого «Охота на Льва», которая также стала сценарием для одноименного цикла телепередач, критико-биографический труд о Николае Островском «Обрученный с идеей», несколько книг о писателях - современниках Н. Лескова: «Лесковское ожерелье», «Три еретика». Большую часть наследия Льва Александровича составляют литературно-художественные книги, в которых он осмысляет жизнь реальных героев культурной жизни России разных эпох. К таким работам относятся книги: «Локти и крылья» о литераторах и литературе 80-х годов 20 века, «Серебро и чернь» о творцах Серебряного века и их взаимоотношениях, «Шестидесятники и мы» о российском кинематографе.

15 томов о своей семье

На протяжении всей своей жизни Лев Александрович продолжает дело своего деда и пишет историю своего рода. Это стало его увлечением, долгом перед семьей, призванием. Лев Аннинский, книги которого с удовольствием читает уже не одно поколение жителей нашей страны, написал еще 15 томов о судьбе своих предков и этот труд изначально предназначался только «для внутреннего употребления», то есть для чтения в кругу семьи. Но постепенно из эпопеи о жизни семьи эта летопись стала превращаться в портрет эпохи, и не исключено, что в скором времени этот труд станет достоянием общественности. Книги о семье - это не просто хронология событий, это собрание многочисленных семейных преданий, исследование характеров предков и поиск фактов и документов о жизни людей разных периодов. Семья Аннинского велика, в ее круг включены многочисленные родственники от внебрачных связей его отца. Исследование семьи у Льва Александровича превратилось в глубочайший анализ сложной исторической эпохи.

Награды

За свою долгую творческую жизнь Лев Аннинский получил немало наград. Среди них немало литературных премий, в том числе Лермонтовская премия, премия им. Корнилова. Кроме того, он обладатель имени Александра Невского «России верные сыны», Правительства РФ в области СМИ. В 1990 году Лев Александрович получил Орден «Знак почета».

Лев Аннинский в возрасте пяти лет снялся в кинофильме Татьяны Лукашевич «Подкидыш», в котором снимались такие великие актеры, как Р. Зеленая, Ф. Раневская, Р. Плятт. Ему досталась небольшая роль мальчика, который хочет быть доктором, танкистом и даже пограничной собакой. В фильме снималось несколько детей, никто из которых впоследствии не стал актером. Кроме Аннинского, в фильме также играла ныне знаменитый тренер по фигурному катанию.

Лев Александрович смог избежать соблазнов эпохи и не стал ни членом партии, ни депутатом, ни адептом церкви. Всю жизнь он сохранял свободу и свою точку зрения на мир.

Лев Аннинский всю жизнь прожил со своей женой, которая разделяла его интересы и тоже увлекалась литературой и летописанием своей семьи. Сегодня Лев Александрович вдовец. У пары родилось четыре дочери, которым Аннинский и хочет оставить полную историю семьи в 15 томах.

Лев Аннинский - Обрученные с идеей (О повести "Как закалялась сталь" Николая Островского)

(Лев Портной. Граф Ростопчин. История незаурядного генерал-губернатора Москвы. –
М., Бослен, 2017. – 432 с.)

Граф Федор Васильевич Ростопчин (1765-1826) – фигура, в русской истории нового времени настолько известная – значительная, противоречивая, а временами и загадочная, – что странно отсутствие его жизнеописаний в отечественной беллетристике.
Теперь такое жизнеописание есть.
Жизнь Ростопчина изучил и рассказал Лев Портной, известный автор приключенческих версий Наполеоновского нашествия.
Когда его книга о Ростопчине будет издана (а я уверен, что она должна быть издана), мы получим чтение увлекательное и полезное, и событие в нашей исторической публицистике неординарное.
Загадки биографии своего героя Лев Портной разгадывает – с самой первой. С фамилии.
Ростопчин – теперешнее ухо цепляет какой-то неуёмной расхристанностью. Поиски виновного в пожаре Москвы 1812 года запросто венчаются приговором: "Растоптать Ростопчина" (шуточка, кажется, ему же и принадлежащая). Между тем, разгадка дана уже на первых страницах. Недальний предок получил профессиональную кличку: "Растопча", в переводе с древнерусского – истопник. Только и всего. Но достаточно, чтобы старинное, с татарского Крыма вынесенное родовое имя оказалось вытеснено и забыто.
По ходу взросления и возмужания всё новые переклички начинают оттачивать характер героя.
Путешествие за границу. Контакт с русскими станционными смотрителями. Перекличка с другим потомком крымских татар, ставших русскими, – с Карамзиным. Сравнение двух путевых дневников. Многое – в пользу Карамзина, – если ценить сентиментальный настрой, коим уже начинает дышать тогдашняя проза. Но и в пользу Ростопчина – те случаи, когда в его стиле не сентиментальность проступает, а проницательная язвительность.
"Город Цилинциг мал, дурён и ничего не заключает примечания достойного; в нём, так как и во всех немецких маленьких городах, лучшие строения – ратуша, кирка и почтмейстеров дом". Эти слова Ростопчина и сегодня звучат современно. Лев Портной сравнивает их со словами Ильфа и Петрова. "В уездном городе N было так много парикмахерских заведений и бюро похоронных процессий, что казалось, жители города рождаются лишь затем, чтобы побриться, остричься, освежить голову вежеталем и сразу же умереть".
Иногда реальность и сама язвит не хуже. Из-за какой-то служебной неувязки молоденькому придворному устраивают дуэль. Противники являются – кто со шпагой, кто без. Помирились, разбежались. Ростопчин резюмирует:
"Двое назначили мне встречу… Первый разделся, чтобы драться на шпагах, и не стал драться; другой хотел стреляться насмерть и не принёс пистолетов".
На смерть всесильного Потёмкина (в Яссах, куда молодой Ростопчин послан быть при финале очередной турецкой войны) следует такой его отклик: "Великий человек исчез, не унося с собою ничьих сожалений, кроме разочарования лиц, обманутых в своих надеждах, и слёз гренадеров его полка, которые, лишаясь его, теряли также и возможность воровать безнаказанно".
Безнаказанно такие остроты сходят с рук, если ты служишь подальше от трона. Молодой царедворец и хотел бы подальше, но ещё больше ему хочется быть – поближе. Поближе он оказался в самом финале екатерининского века. Императрица прислушалась к его остротам и оценила: "Сумасшедший Федька".
Долго не отлипала от него эта характеристика. Хотя сумасшедшим молодой царедворец вовсе не был. Очень хорошо чувствовал, где, с кем, как надо себя вести. Более, когда на престоле меняются хозяева-самодержцы.
Особенно хитрой ситуация сделалась при Павле. Но и тут можно было терпеть, если знать характер сына Екатерины. Который в течение дня менял свои же приказы и наказания… то ли забывал их к вечеру, то ли остывал…
При Александре, внуке Екатерины Второй, легче не стало. Молодые либералы Ростопчина не принимали. Как и он их. Но служил честно.
Что существенно в его бытии: он служил очередному государю. Но глубже: он служил стране. Русской политике. Русской культуре. И конкретно – для души – поэзии, в которой тоже пробовал свои силы. И по-русски. И по-французски…
Рискну сказать, что в этом последнем случае Лев Портной несколько перестарался: он процитировал французские стихи своего героя. Я думаю, зря: этот десяток четверостиший наш читатель просто пролистнёт… Если уж блистать источниками (а Портной это умеет!), лучше уж упрятать в приложение… А тут… французская цитата несколько мешает поэтичному русскому тексту…
Поэтичность – держится в биографии Ростопчина на ощущении общей атмосферы…
И ещё: я думаю, что некоторыми эротическими подробностями из жизни тогдашних монархов тоже можно было бы пожертвовать. Потому что Ростопчин, с его "византийской изворотливостью", умело отстраняется от этих интриг. Поэтичность его души не на том строится… Он существует в атмосфере, где образно рифмовано всё: чаяния и поступки, тексты и помыслы, дневники и письма… Это мир, где всё откликается духу…
Отдаю должное Льву Портному: это заслуга. Ну, например… нам поведано, что среди друзей Ростопчина обретается Наталья Кирилловна, дочь Розума ставшего Разумовским, и проживает в Тамбове в доме своего мужа Николая Александровича Загряжского…
Зачем нам знать это?
А вот зачем:
"Здесь 27 августа 1812 года, на следующий день после Бородинского сражения родилась будущая жена Александра Сергеевича Пушкина Наталья Николаевна Гончарова".
Всё оправдано! Мир, которым окружён Фёдор Ростопчин (и которым он порождён), – пронизан магией русской словесности. Чего ни коснись – звучит.
Повествование пронизано ещё одной негаснущей мелодией. К каждой главе – строчка поэтического эпиграфа, как правило, отдалённо предсказывающая содержание главы. Автор – Софья де Сегюр. Популярнейшая детская поэтесса тех десятилетий! И лишь в финале мы узнаём, что это – дочка Фёдора Ростопчина, избравшая своим домом Францию…
Один из эпиграфов из поэтической безбрежности неожиданно падает в актуальное земное пламя: "Ты меня спрашиваешь о причинах пожара? Никто этого не знает".
Скоро узнаем – дойдём и до пожара…
А пока Бонапарт проделывает путь от Аркольского моста до парижского дворца, Ростопчин имеет возможность острить, что Первый Консул для России лучше, чем Восемнадцатый Людовик.
Наступает 1812 год. Людовика и след простыл (на время), а консул, примеривший корону Императора, входит в Москву как завоеватель; он дипломатично ждёт, когда же московский градоначальник явится к нему продемонстрировать верноподданность, а градоначальник не идёт.
Этот столичный градоначальник, он же командующий московским войском – наш Фёдор Ростопчин.
Главы его биографии, относящиеся к Наполеоновской агрессии, написаны плотно, а главное – с ощущением безысходного трагизма: Бонапарт – в Москве, Москва – горит…
Особенную остроту этой биографической странице придаёт то обстоятельство, что Ростопчин в качестве действующего лица попадает в роман Толстого – в "Войну и мир". Со всеми своими "афишками", описанными Толстым ненавидяще-насмешливо.
Как нам быть? Толстой выстраивает свою концепцию, весьма конфликтную – если учесть, что он и Бонапарта в неё упрятывает как ничтожного пассажира исторической кареты – так разумнее всего принять эти толстовские главы как они есть, – они давно и прочно легли в базисное самоощущение русского народа, и никогда из этого базиса не исчезнут.
Ни спорить с Толстым, ни повторять его нет смысла. Разумнее всего – в параллель с Толстым – дать хронику действий Фёдора Ростопчина в павшей на него роли. Что и делает Лев Портной.
Первый план он выкраивает из самых спорных и болезненных деталей ростопчинского градоначальственного туалета. Включая бессудную расправу над Верещагиным. И "Три Горки" мобилизованных, к которым Верещагин не выехал, сообразив, что необученные ополченцы против обученных французов будут обречены. И пожар московский, вошедший в легенды…
Толстой тоже не дал ответа на вопрос, кто поджёг, сказал, что брошенный жителями деревянный город неизбежно загорается сам собой.
Вопрос так и повис в дыму: то ли подожгли сами москвичи, чтобы выкурить французских завоевателей; то ли ненавистники России – чтобы было ей побольнее… А если это сделали московские власти, в ожидании нашествия копившие зажигательные бомбы и воздушные шары – сжечь столицу, чтобы: "не досталась злодеям"?
Сам Ростопчин мучился, пытаясь определить свою ответственность. Был близок к тому, чтобы признать: Москву подожгли с его ведома, если не по его приказу. Потом, после событий, твёрдо настаивал на своей непричастности к поджогу. Но это уже после событий.
Ещё полтора десятилетия после них отмерила ему судьба. И финал Наполеона в 1821 году застал. И заговор декабристов, когда дал волю своим чувствам сын Ивана Пестеля, когда-то оттеснённого Ростопчиным от почтового ведомства (надо было самому корреспонденцию перлюстрировать). И финал декабристов, на выступление которых отреагировал блестящей формулой: "Обыкновенно сапожники делают революции, чтобы сделаться господами, а у нас господа захотели сделаться сапожниками"…
Сам он сидел, отставленный от должностей, ожидавший наград, которых так и не получил.
Умер в своей постели.
Тихая смерть увенчала бурную жизнь.

Lev Anninskiy Карьера: Критик
Рождение: Россия» Ростовская область» Ростов-на-Дону, 7.4.1934
Лев Аннинский - советский и российский литературный критик, писатель, публицист, литературовед. Родился 7 апреля 1934 года.Работал в журнале Советский Союз (1956-1957), в Литературной газете (1957-1960), в журнале Знамя (1960-1967), в Институте конкретных социологических исследований АН СССР (1968-1972), журналах: Дружба народов (1972-1991 и с 1993, член редколлегии), Литературное обозрение (1990-1992), Родина (с 1992), в течение короткого времени был одновременно главным редактором журнала Время и мы (1998).

Родился 7 апреля 1934 года в Ростове-на-Дону. Родители: Александр Аннинский и Анна Александрова. Отец по происхождению казак из станицы Ново-Аннинской. Мать - из города Любеча. У родителей Л. Аннинского оказалась общая дорога: ликбез - наробраз. Получив высшее образование, оба попали на ниву просвещения. Отец из преподавателей вуза перешел в продюсеры "Мосфильма". В 1941 году пропал без новости на фронте. Мать так и осталась на всю существование преподавателем химии в техникуме.

В детстве Лева ходил в ребяческий садик. Родители были на работе или в командировках, и большую доля времени он проводил в детском саду или во дворе. В юношеском возрасте на мироощущение, по его собственному признанию, влиял кто угодно: мифы Древней Греции, исторические романы, оставшиеся на отцовской полке (Стивенсон, Эберс, Антоновская и т.д.), после этого - Горький, Толстой, Писарев, Белинский. Склонный от природы к логике и систематике, в выборе жизненных ориентиров он полагался больше на чутье и интуицию. Рано ознакомился с трудами философов, охватывая Канта и Гегеля, и пришел к предположению, что марксизм - это железная клетка, в которой безопасно и через прутья которой "смотри куда хочешь". Потом клетка перестала существовать: он прочел Бердяева, Шестова, Розанова, Булгакова, Федорова, Федотова.

В комсомольском возрасте из озорства и любопытства стал заглядывать в церкви. Возникло непонятное, затопляющее душу чувство счастья, причем в всякий церкви: в православной, католической, протестантской. Однако эпидемии крещений не поддался и верующим не стал.

Окончил филологический факультет МГУ. Выбора профессии не было - был отбор специальности, каковою стала русская литература. Еще в 8-м классе, с первых сочинений, Лев решил заниматься ею и только ею. Причем в любом профессиональном качестве. Если бы он не стал литературным критиком, то стал бы учителем-словесником. Он был готов совершать все что угодно: впитывать текст, действовать в музее, библиотеке - только бы находиться в царстве русских текстов.

Как ни необычно, первая его собственная публикация оказалась в жанре карикатуры. Рисунки были напечатаны в университетской многотиражке и в газете "Московский комсомолец". Первый контент, минувший в печать, появился в той же университетской многотиражке осенью 1956 года. Это была рецензия на знаменитую публикацию того времени - роман Владимира Дудинцева "Не хлебом единым". Дальше последовала череда "редакционных коллективов" и изматывающая тяжба за каждое словечко в каждой публикации. С тех пор у Л. Аннинского вышло порядка двух десятков книг и тысяч пять (!) статей. Однако наиболее значимым из всего написанного он считает тринадцатитомное "Родословие", составленное для дочерей и не предназначенное для печати.

По окончании университета он был распределен в аспирантуру. Выдержал конкурсные экзамены, но следом ему сказали, что положение изменилось и в настоящий момент в аспирантуру берут только с производства. Это происходило осенью 1956 года - позже событий в Венгрии, где "контрреволюцию" начали литераторы. Поэтому в СССР было решено "оздоровить идеологию". Вместоположение того, чтобы строчить диссертацию, Л. Аннинский стал действовать подписи к фотографиям в журнале "Советский Союз", откель сквозь полгода был уволен за "профнепригодность". Пришлось, по его выражению, "сходить в литподенщики", что и определило весь дальнейший творческий стезя будущего критика.

Попробовать, объять, сопрячь и примирить. Понять каждого, сберечь внутреннее равновесие, придать "человеческое лицо" тому, что дала судьба; не поддаваться никакому яду, мороку, самообману, приобрести тайную свободу - такие задачи ставил Л. Аннинский перед собой. Его озорством было напечататься также в двух взаимоисключающих журналах того времени: в "Октябре" и "Новом мире". Это удалось только раз, но ругали его и там, и тут. Постепенно он понял, и более того привык к тому, что все неразрешимо, боль неутолима, счеты несводимы.

Л.Аннинский признался, что неизменно чувствовал себя безусловно в центре общественной жизни, как пить дать вписываясь и состоянием, и поведением в "общественный контекст", но ни при каких обстоятельствах не примерялся ни к каким "движениям" и "партиям". Не исключая и той единственной, посредством которую раньше "открывались все пути". В детстве был счастливым пионером. С комсомолом были связаны лучшие впечатления молодости: студенческие колхозные бригады, агитпоездки, стенпечать, спорт. Но в партию входить не захотел. И не вступил. Потом, в 1990 году, когда все вступившие врассыпную побежали вон из партии, он сам себе сказал "спасибо", что мчаться не пришлось.

Перу Льва Анненского принадлежат книги: "Ядро ореха. Критические очерки" (1965), "Обрученный с идеей. ("Как закалялась сталь" Николая Островского)" (1971), "Василий Шукшин" (1976), "Тридцатые-семидесятые; литературно-критические статьи" (1977), "Охота на Льва (Лев Толстой и кинематограф)" (1980, 1998), "Лесковское ожерелье" (1982, 1986), "Контакты" (1982), "Михаил Луконин" (1982), "Солнце в ветвях (Очерки литовской фотографии)" (1984), "Николай Губенко" (1986), "Три еретика. Повести о Писемском, Мельникове-Печерском, Лескове" (1988), "Culture"s tapesty" ("Гобелен культуры") (1991), "Локти и крылья. Литература 80-х: надежды, действительность, парадоксы" (1989), "Билет в рай. Размышления у театральных подъездов" (1989), "Отлетающий занавес. Литературно-критические статьи о Грузии" (1990), "Шестидесятники и мы. Кинематограф, ставший и не ставший историей" (1991), "Серебро и чернь. Русское, советское, славянское, всемирное в поэзии Серебряного века" (1997), "Барды" (1999) и другие, а ещё циклы статей в периодической печати, программы на радио.

Литературный ход в России - сущность жизни Л.Аннинского, его жизнеописание. В свою очередность тот самый ход неразрывно связан с трагической историей нашей страны. Лев Александрович - знаток литературы, признанный критик, изучает ход во всем его многоликом единстве. Он считает, что великая русская литература возникла как коррелят Российской империи. "Сначала литература подводит под крепость державы задушевный, "домашний" фундамент (Державин), следом наступает миг равновесия личностного и имперского начал (Пушкин, Толстой), следом персона начинает расшатывать государственную крепость и пророчит ей погибель (Достоевский, Блок). Советская литература - реакция на тот самый сюжет: вначале персона яростно стирается, растворяется в государстве, сливается с ним; возникает то, что называется литературой большого стиля. Момент равновесия опять-таки переходит в яростный бунт личности супротив подавления ее государством, и возникает литература трагического звучания (от Маяковского к Мандельштаму, от Шолохова к Платонову и к Гроссману). Будущее мировое сообщество станет попеременно припоминать героическую и трагическую стороны этой истории в зависимости от того, что у человечества будет болеть".

Литературный критик; родился 7 апреля 1934 г.; окончил филологический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова в 1956 г., кандидат философских наук; область профессиональных интересов: проблемы советской литературы, литературный процесс в России,… … Большая биографическая энциклопедия

- (р. 1934) российский критик, эссеист, литературовед. Рассматривает произведения литературы, кино, театра, фотографии и т. д. как выражение духовного состояния общества. Книги посвящены советской многонациональной литературе (Ядро ореха, 1965,… … Большой Энциклопедический словарь

- (р. 1934), критик. В многочисленных, нередко полемических и отмеченных парадоксальностью статьях, посвящённых русской и национальным литературам советского периода (книги «Ядро ореха», 1965; «Обручённый с идеей», 1971, об Н. А. Островском;… … Энциклопедический словарь

АННИНСКИЙ Лев Александрович - Аннинский Лев Александрович, настоящая фамилия Иванов Аннинский (р. 7.4.1934), советский кинокритик. В 1956 окончил МГУ. Печатается по вопросам кино с 1955. Автор многих работ по актуальным проблемам литературы и современного… … Кино: Энциклопедический словарь

- (наст. фам. Иванов Аннинский; р.1934) – рус. критик. Начал печататься с 1956. Автор кн. «Ядро ореха. Критич. очерки»,1965, «Как закалялась сталь» Николая Островского», 1971, статей о рус. сов. лит ре и сов. и зарубеж. кино … Энциклопедический словарь псевдонимов

Аннинский, Лев Александрович Лев Аннинский Имя при рождении: Лев Александрович Аннинский Дата рождения: 7 апреля 1934(1934 04 07) (76 лет) Место рождения: Ростов на Дону Гражданство … Википедия

Лев Александрович (род. 1934), критик, эссеист, литературовед. Разнообразные по жанру статьи (в периодике с 1956) и книги посвящены советской многонациональной литературе (Ядро ореха, 1965; Обручённый с идеей, 1971 об Н.А. Островском; Локти и… … Русская история

Аннинский Л. А. - ÁННИНСКИЙ Лев Александрович (р. 1934), критик, эссеист, литературовед. Разнообразные по жанру статьи (в периодике – с 1956) и книги посвящены сов. многонац. лит ре (Ядро ореха, 1965; Обручённый с идеей, 1971 – об Н. А. Островском;… … Биографический словарь

Николай Александрович Эстис р. 8 августа 1937, Москва российский и германский художник. В 1958 году окончил Московское художественно графическое училище. В выставках участвует с 1960 года, первая персональная выставка в 1966 году (Москва).… … Википедия

Книги

• Откровение и сокровение , Аннинский Лев Александрович. Творчество известного литературоведа Льва Александровича Аннинского, наверное, нельзя в полной мере назвать просто литературной критикой. Классики отечественнойсловесности будто сходят со…
• Красный век. Эпоха и ее поэты. В 2 книгах. Книга 1. Серебро и чернь. Медные трубы , Аннинский Лев Александрович. Двухтомник известного критика и литературоведа Льва Аннинского содержит около пятидесяти творческих биографий российских поэтов ХХ века. Его, разумеется, можно использовать как пособие по…