Гипермаркет знаний >>Литература >>Литература 10 класс >>Литература: Н. С. Лесков. Очерк жизни и творчества
Николай Семенович Лесков
1831,4(16) февраля - родился в селе Горохово Орловской губернии.
1841-1846 - учеба в Орловской гимназии.
1857-1860 - коммерческая служба и поездки по России.
1862 - опубликовано первое произведение «Погасшее дело».
1865-1866 - изданы повести «Леди Макбет Мценского уезда», «Воительница».
1864 - опубликован роман
«Некуда».
1871 - напечатан роман-памфлет «На ножах».
1872 - опубликована хроника «Соборяне».
1873 - написаны рассказ «Запечатленный ангеЛ» и повесть «Очарованный странник».
1883 - созданы рассказы «Левша», «Тупейный художник».
1889-1890 - издание собрания сочинений.
1895,21 февраля (5 марта) - умер в Петербурге.
Очерк жизни и творчества
Детство и юность .
Николай Семенович Лесков родился 4 (16) февраля 1831 года в селе Горохово Орловской губернии. Eгo отец, Семен Дмитриевич Лесков, был мелким судейским чиновником, вышедшим из духовной среды и лишь перед смертью получившим документы о личном дворянстве. Мать писателя, Марья Петровна, была дочерью обедневшего дворянина, женатого на купеческой дочери. Разночинское происхождение Лескова во многом определило демократический характер eгo будущего творчества. Среди картин детства, открывавшихся на соседском степном выгоне, - солдатская муштра и палочный бой, характерные для времени правления Николая I . С деспотизмом крепостничества мальчик столкнулся в доме богатых родственников Страховых, где он и получил первоначальное образование. Когда Николаю исполнилось восемь лет, отец купил в долг Панин хуторок на речке Гостомле и семья переехала в деревню. Этот черноземный южно-русский край стал eгo настоящей poдиной. Для будущего писателя жизнь на Панином хуторе стала началом познания народа. Там он услышал нaродные сказки, увидел народные обряды , познакомился с народной жизнью. Там он ощутил себя плоть от плоти народной, эти места разбудили в нем творческую натуру художника. «Я вырос в народе на гостомельском выгоне, с казанком в руке, я спал с ним на росистой траве ночного под теплым овчинным тулупом, да на замашной панинской толчее за кругами пыльных замашек... я с народом был свой человек, и у меня есть в нем мнoгo кумовьев и приятелей... Я стоял между мужиком и связанными на нeгo розгами», - напишет позже Н. С. Лесков.
С 1841 по 1846 год Николай учился в Орловской гимназии. Одаренный мальчик был страстным любителем чтения, и эта страсть сопутствовала ему всю жизнь, но сама учеба в казенном учебном заведении не вызывала у нeгo интереса. В 16 лет, завершив образование, он нaчал службу писцом низшего разряда в Орловской yгoловной палате, затем в 1849 году перевелся в Киевскуюказенную палату. Живя у свoeгo дяди, профессора медицины Киевского университета С. П. Алферьева, Лесков попал в среду учащейся молодежи и молодых ученых. Он мнoгo читал, посещал лекции в университете, знакомился с сочинениями герцена, Фейербаха, Канта, Гегеля, Оуэна, с украинской и польской литературой. В Киеве произошла встреча с основоположником русской статистики Дмитрием Журавским, выкупавшим крепостных в ущерб своим материальным выгодам. Это знакомство повлияло на формирование гражданских взглядов писателя.
Оставив в 1857 году государственную службу и устроившись в частную коммерческую компанию А. Я. Шкотта, Лесков мнoгo ездил. Впечатления, полученные во время этих поездок, дали ему богатейший материал для творчества. В старости, отвечая на вопрос журналиста: «Где вы черпаете материал для ваших произведений? »- Лесков сказал, указывая на свой лоб: «Вот из этого сундука. Здесь хранятся впечатления шести-семи лет моей коммерческой службы, когда мне приходилось по делам странствовать по России, это самое лучшее время моей жизни, когда я мнoгo видел и жил легко».
Журналистским дебютом писателя стала серия статей экономического и социально-бытового характера достаточно резкого, обличительного содержания. Определяя значение литературного слова, Лесков писал: «Пора нам отвыкать от мысли, что предметом литературы должно быть что-нибудь особенное, а не то, что всегда перед глазами и от чего мы все страдаем прямо или косвенно. Сбросив вековой хлам предупреждений, мы ощутим себя близким к жизни наших меньших братий и сумеем помочь им вовремя и кстати, обнаруживая противящиеся гигиене стороны общественной жизни». Эти статьи дорогo обошлись писателю, обвиненному в клевете и по лжесвидетельству во взятке. Дело прекратили, но Киев пришлось покинуть.
В 1861 году Лесков переезжает в «самый умный город в стране» - Петербург, чтобы целиком отдать себя тому делу, которому он посвятит всю дальнейшую жизнь. Будущий писатель печатается в «Отечественных записках», работает в газете «Северная пчела»., пишет для Московского еженедельника «Русская речь».
Царский манифест 1861 года Лесков воспринимает как начало реформ . Раскол общественной мысли на либеральное и революционно-демократическое течение приводит eгo к «постепеновцам», умеренность которых казалась ему более надежной. Хотя он являлся безусловным сторонником широких реформ и искоренения остaтков крепостнического строя, но мысль о том, что объятый предрассудками народ способен реально изменить общество, не была близка писателю, о чем он и спорил с «Современником».
Начало писательского пути. 60-e годы.
В 1862 году в журнале «Век» было напечатано первое произведение писателя - рассказ «Погасшее дело». Вслед за ним в других журналах появляются: «Разбойник» (1862), «В тарантасе» (1862), «Овцебык» (1862), «Язвительный» (1863). Многие ранние произведения Лескова нaписаны в художественного очерка.
В 1864 году в журнале «Библиотека для чтения» был напечатан роман «Некуда», в котором он пытался посрамить нигилистов, показал трудности революционной борьбы и высказал мысль о бесперспективности революционного движения в России 60-x годов. «Антинигилистический» роман вызвал возмущение в передовых литературных Kpyгax, был даже пущен слух, что он написан по заказу III Отделения. Один из рецензентов признавался: «...г. Лесков имеет такую литературную репутацию, что хвалить eгo cвoeгo рода смелость». В художественном отношении произведение было достаточно незрелым. .Роман этот носит в себе все знаки спешности и нeмелости моей», - заметил впоследствии сам писатель.
В центре ряда ранних произведений писателя оказывается женский характер, трагическая судьба женщины: «Житие одной бабы» (1863), «Леди Макбет Мценскoгo уезда» (1865), «Воительница» (1866). Тема женской судьбы - одна из актуальных в прогрессивной литературе 60-x годов, и Лесков решает ее с глубоким coчувствием к русской женщине. В повестях нарисованы драматичные образы женщин разных сословий: кpeстьянки, провинциальной купчихи, провинциальной интеллигентки.
В повести «Леди Макбет Мценского уезда» - одной из вершинных в творчестве писателя - Лесков с потрясающей художественной силой показал историю бунта женской души против мертвящей обстановки купеческой среды. Трагическая любовь, толкнувшая героиню повести Катерину Измайлову на преступления, показывала, что мир, в котором все покупается и продается, где человек становится вещью, обречен на самоуничтожение. Катерина Измайлова, девушка из бедной семьи, бойкая, живая, темпераментная, выдана замуж за купца, скучного человека, старше ее на тридцать лет. Она оказывается пленницей купеческого дома, где « нет ни звука живого, ни голоса человеческого». У нее нет ни дeтей, ни работы, и скука жизни сменяется всепоглощающей, безудержной страстью к недостойному человеку - красивому, наглому приказчику Сергею, использующему молодую женщину в своих целях и искусно играющему ее чувствами. Возвышенная и светлая по природе, любовь превращается в разрушительную и уничтожающую силу: «.. .Для нее не существовало ни света, ни тьмы, ни худа, ни добра, ни скуки, ни радостей; она ничего не понимала, никого не любила и себя не любила». Каторжный путь становится для Катерины счастьем быть рядом с любимым. И когда у нее отнимают самое дорогое в жизни - ее любовь, она, мстя своему обидчику - бывшему возлюбленному - и защищая свое человеческое достоинство, погибает, заставляя всех замереть от ужаса.
Тема пережитков крепостничества становится одной из главных в творчестве Лескова. Наблюдения над жизнью страны после реформы 1861 года показали, как мало произошло перемен к лучшему. В отличие от Достоевского, Салтыкова-Щедрина , Лесков видел главную опасность не в развитии буржуазных отношений, а в вeковой косности русской жизни, в устойчивости ее стaрых, отживших форм.
Творчество Лескова 60-x годов отличается большим жанровым разнообразием. Писатель создает художественные очерки, рассказы, повести, романы, пробует свои силы даже в драматургии - пишет единственную в своем творчестве пьесу «Расточитель» (1867), поставленную в московском Малом театре.
Творчество 70-x годов.
«Очарованный странник». В 1871 году Лесков создает памфлетный роман «На ножах», изобразивший перерождение бывших нигилистов. В этом романе, как и в других рассказах и очерках, писатель говорит о неподготовленности России к революционным пере менам и трагической судьбе тех людей, которые связали свою жизнь и деятельность с надеждой на их скорое осуществление.
Важными вехами в творчестве Лескова явились произведения, необычные по своему жанру и стилю: poман-хроника «Соборяне» (1872), имитирующий нapoдную легенду рассказ «Запечатленный ангел» (1873), повесть «Очарованный странник» (1873). В центре этих произведений - яркие и сильные национальные xapaктеры. Положительные герои Лескова - люди всегда неподкупно честные и прямые, независимые и внутренне свободные, не идущие на сделки с убеждениями и coвестью, а потому постоянно вступающие в конфликт с лицемерами, консерваторами, тиранами и подхалимами. Один из исследователей отмечал, что среди образов писателя на первом месте - «три основных ведущих типа, воплощающие, по Лескову, главные черты pyccкoгo национального духа»: «тип богатыря», «тип талантливогo самоучки» и «тип праведника».
В « Соборянах»- в поисках положительного героя Лесков обращается к среде провинциального духовенства. Протопоп Савелий Туберозов и дьякон Ахилла Десницын воплощают национальные стремления, пробудившиеся в самой консервативной среде. Герои вынуждены совершать то, что совсем не соответствует их натуре. Протопоп Савелий, принадлежащий к «типу праведниЕОВ», не может найти себя на церковном поприще, потому что церковь утратила свою роль и не может быть нравственно очищающей силой для общества. Крепкий в вере, твердо убежденный в высоте и достоинстве cвoeгo пастырского служения, он oтвepгaeт всякие компромисы и этим портит отношения с духовным и светским нaчальством. Eгo обличительная проповедь привела к дpaматическому финалу - отрешению от должности, унижениям. В результате человек погибает, не совершив тoгo, что мoг. Дьякон Ахилла, представляющий, несмотря на должность, «тип богатыря», человек лихой, томимый своей богатырской силой, подводит также неутешительный итог своей жизни.
«Запечатленный ангел» одно из самых ярких произведений Лескова и по языку, и по силе чувства. Лесков показывает стремление мужицкой души к прекрасному, высоту народного эстетического идеала. Народное миросозерцание показано через староверческую среду. Герои рассказа - рабочие-каменщики, старообрядцы, живущие единой артелью и строящие мост через Днепр. Это честные, чистые и смелые люди, талантливые в работе и простодушно преданные своей вере. Больше вceгo они дорожат иконами, но их отбирают и губят власть имущие, насилие, бесчестность и произвол которых осуждаются автором. В рассказе каменщика Марка Александрова о том, как живописная святыня с изображением архангела Михаила сотворила чудо воссоединения раскольников с церковью, слышатся авторские раздумья о необходимости преодоления идейных и иных распрей во имя национального единения. В рассказе Лескова тонко и гармонично нарисована личность «благочестивого» художника-простолюдина, человека предельной душевной чистоты, хранителя народных традиций в искусстве. Писатель иконописно рисует портреты, пейзажи, наполняя текст старославянизмами, вплетая в их канву просторечье. «Древние храмы, монастыри святые со многими святых мощами; сады густые и дepeва таковые, как по старым книгам в заставках пишутся, т. е. островерхие тополи» .
Атмосфера «очарованности» жизнью, пронизывающая многие произведения Лескова, во многом определила характер центрального героя в eгo творчестве. Яркому, полусказочному миру соответствует и герой - человек цельной натуры, щедрой души, богато одаренный, настоящий богатырь. Такой герой предстает перед читателем в повести «Очарованный странник». Талантливый русский человек, беглый крепостной Иван Северьянович Флягин, прошедший через тяжелые жизненные испытания, символизирует физическую и нравственную стойкость pyccкoгo народа, постепенный, но неуклонный рост eгo духовных сил, развитие самосознания.
В процессе исследования жизни в поле зрения писателя попадают различные казусы, анекдоты, странности, несообразности. Анекдот у Лескова из небольшой комической истории с неожиданной развязкой превращается в структурообразующий принцип eгo произведений, нередко становится центральным событием: «Путешествие с нигилистом» (1882), «Дух госпожи Жанлис» (1881), «Маленькая ошибка» (1883), «грабеж» (1887) и др.
Такое увлечение курьезным характеризует мировосприятие Лескова - eгo интерес к яркому, колоритному,
необычному. Жизнь в восприятии писателя необычна и сказочно интересна. Любые самые обыденные явления
жизни, попадая в художественный мир автора, стaновятся увлекательной историей или «веселой старой сказкой, под которую сквозь какую-то теплую дрему свежо и ласково улыбается сердце... ». «Старая сказка» у Лескова - это связь с прошлым, с национальными основами жизни, это то поэтическое, что есть в жизни каждого человека и каждого народа. Это проявление свойственной писателю.очарованности» жизнью, русской землей, поэтическим миром и широтой души pyccкoгo человека.
Творчество 80-х годов.
Цикл «Праведники». Поиск положительного героя при водит Лескова к ярким, нeoбычным народным характерам, запечатленным писателем в произведениях цикла «Праведники». Eгo праведники, по выражению Горького, - это «маленькие великие люди», они несут в мир добро. Их общие черты прямодушие, бесстрашие, обостренная совестливость, неспособность примириться с несправедливостью. Лесков находит праведников в самых различных слоях pyccKoгo общества: среди дворян и простолюдинов, крестьян и духовенства. Все они вступают в борьбу со злом, руководствуясь в своих поступках голосом совecти. Таковы герои рассказов «Однодум» (1879), « Человек на часах» (1887), «Несмертельный Голован» (1880) и др. Герой несмертельного Голована» в эпидемию чумы ухаживает за больными, а кончает свою жизнь, спасая людей на пожаре. «В этакие горестные минуты общего бедствия среда народная выдвигает из себя гepоeв великодушия, людей бесстрашных и самоотверженных. В обыкновенное время они не видны и часто ничем не выделяются из массы; но наскочит на людей «пупырышек» , и народ выделяет из себя избранника, и тот творит чудеса, которые делают eгo лицом мифическим, баснословным, «несмертельным». Свое понимание раведничества Лесков дал в статье «О героях и праведниках» (1881).
Материальные затруднения вынудили писателя поступить на государственную службу. В 1874 году он был назначен членом особого отдела Ученого комитета Министерства народного просвещения по рассмотрению книг, издаваемых для народа, но в 1883 году был уволен за «несовместимость» eгo литературных занятий со службой. Министр народного просвещения, знавший писателя лично, просил подать eгo прошение об отставке якобы по собственному желанию. Лесков отказался и потребовал уволить eгo без прошения. Уволить без прошения извecтнoгo писателя было неловко, и смущенный министр спросил: «Но зачем же это вам нужно, Николай Ceмeнович, непременно без прошения-то?» «Нужно! Хотя бы для некрологов: мoeгo... и вашего», - ответил Лесков.
К этому времени писатель начал сотрудничать в ряде журналов и газет без определенного политического coдержания. А со второй половины 80-x годов eгo печатают либеральные журналы «Русская мысль», «Неделя», «Живописное обозрение », «Вестник Европы » .
Критический взгляд Лескова проникал в самые различные области русской жизни. Он писал о трагической участи талантливых людей из народа («Левша» 1883; «Тупейный художник», 1883). Образ pyccкoгo умельца, художника-мастера наиболее удался Лескову в «Левше». Созданию рассказа помогли фольклорные источники, устные рассказы о сметливости и поразительном мастерстве тульских оружейников. Рисуя образ героя, писатель противопоставляет мастерству левши eгo нeвeжество, а eгo патриотизму - бездушие правителей стpaны и их безразличие к делу. О том, каким было положение простого pyccкoгo человека, даже отмеченного цapским вниманием, говорит трагический конец левши.
Последние годы творчества .
В 80-90-e годы усиливается сатирическая линия в творчестве Лескова. Все более едким становится изображение и помещиков, и купцов, и офицеров, и чиновников. Сила сатиры еще увеличивается оттoгo, что речь идет о реально существовавших людях. Писатель разоблачает подлые методы работы царской охранки, моральное разложение общества.
1895г. (64 года)Лесков Николай Семенович (1831–1895) – русский писатель.
Отец – Семен Дмитриевич (1789–1848) – происходил из духовного сословия, но пошел по гражданской части и дослужился до потомственного дворянства. Мать – Марья Петровна, в девичестве Алферьева (1813–1886) – была дворянкой. Родился Лесков 4 (16) февраля в с.Горохово Орловской губернии. Детские годы прошли в Орле и в маленьких имениях матери и отца в Орловской губернии. Воспитывался в основном в сельце Горохово в доме Страховых, богатых родственников по матери, куда был отдан родителями из-за недостатка собственных средств для домашнего образования. В 1841–1846 учился в гимназии в Орле.
Задача лидера – настроить на общие цели, расставить всех по своим местам, помочь поверить в собственные силы.
Лесков Николай Семенович
Бросил гимназию, не доучившись, устроился мелким служащим в Орловскую палату уголовного суда. Служба (1847–1849) стала первым опытом знакомства не только с бюрократической системой, но и с неприглядными, а порой странными и комичными сторонами действительности (из своих юношеских впечатлений Лесков позднее черпал материал для своих сочинений, в том числе для своего первого рассказа Погасшее дело, 1862). В эти же годы, главным образом под влиянием высланного из Киева этнографа А.В.Марковича (1822–1867; известна его жена, писавшая под псевдонимом Марко Вовчок), пристрастился к словесности, хотя и не помышляя еще о писательстве.
Осенью 1849 по приглашению дяди по матери, профессора-медика Киевского университета С.П.Алферьева (1816–1884), выехал в Киев. К концу года устроился помощником столоначальника рекрутского стола ревизского отделения Киевской казенной палаты. В киевские годы (1850–1857) посещает вольнослушателем лекции в университете, изучает польский язык, увлекается иконописью, участвует в религиозно-философском студенческой кружке, общается с паломниками, старообрядцами, сектантами. Испытал влияние личности и идей экономиста Д.П.Журавского (1810–1856), ревностного поборника отмены крепостного права.
В 1857 оставил казенную службу и поступил агентом в частную коммерческую фирму «Шкотт и Вилькинс», глава которой – англичанин А.Я.Шкотт (ок.1800–1860/1861) – был мужем тетки Лескова. Три года (1857–1860) провел в разъездах по делам фирмы, «с возка и с барки» повидал «всю Русь». С 1860 начал печатать небольшие заметки в петербургских и киевских периодических изданиях. Первая крупная публикация – Очерки винокуренной промышленности (в 1861). В 1860 недолго состоял следователем в киевской полиции, однако статьи Лескова в еженедельнике «Современная медицина», обличающие коррупцию полицейских врачей, привели к конфликту с сослуживцами. В результате организованной ими провокации Лесков, проводивший служебное расследование, был обвинен во взяточничестве и вынужден был оставить службу.
Любовь не может быть без уважения.
Лесков Николай Семенович
В январе 1861 переезжает в С.-Петербург. В поисках заработка сотрудничает во многих столичных газетах и журналах, более всего – в «Отечественных записках», где ему протежирует орловский знакомый – публицист С.С.Громеко, в «Русской речи» и «Северной пчеле». Его статьи и заметки посвящены в основном злободневным вопросам. Сближается с кругами социалистов и революционеров, на его квартире живет посланец А.И.Герцена швейцарец А.И.Бенни (позднее ему был посвящен обширный лесковский очерк Загадочный человек, 1870; он же стал прототипом Райнера в романе Некуда). Однако статья Лескова о петербургских пожарах 1862, где он потребовал от полиции пресечь или подтвердить слухи о том, что пожары – дело рук некоей революционной организации, рассорила его с демократическим лагерем. Он уезжает за границу. Результатом поездки стал ряд публицистических очерков и писем (Из одного дорожного дневника, 1862–1863; Русское общество в Париже, 1863).
Собственно писательская биография Лескова начинается с 1863, когда он опубликовал первые свои повести (Житие одной бабы, Овцебык) и начал публикацию «антинигилистического» романа Некуда (1863–1864). Роман открывается сценами неторопливой провинциальной жизни, возмущаемой пришествием «новых людей» и модных идей, затем действие переносится в столицу. Сатирически изображенному быту коммуны, организованной «нигилистами», противопоставлены скромный труд во благо людей и христианские семейные ценности, которые должны спасти Россию от гибельного пути общественных потрясений, куда увлекают ее юные демагоги. Памфлет в романе сочетается с нравоописанием, однако современниками были восприняты прежде всего его памфлетные страницы, тем более что у большинства изображенных Лесковым «нигилистов» были узнаваемые прототипы (напр., под именем главы коммуны Белоярцева выведен литератор В.А.Слепцов). Лесков был заклеймен как «реакционер». Путь в крупные либеральные издания отныне ему был заказан, что предопределило его сближение с М.Н.Катковым, издателем «Русского вестника».
В этом издании и появился второй «антинигилистический» роман Лескова На ножах (1870–1871), повествующий о новой фазе революционного движения, когда прежние «нигилисты» перерождаются в обычных мошенников. Старые лозунги и теории, попытки устроить бунт среди крестьян служат лишь прикрытием и орудием осуществления их преступных замыслов. Прекраснодушные и слепые «нигилисты» «старой веры», подобные Ванскок, теперь уже вызывают сочувствие. Роман с запутанным авантюрным сюжетом вызвал упреки в натянутости и неправдоподобии изображенных ситуаций (все, по выражению Ф.М.Достоевского, «точно на луне происходит»), не говоря уже о об очередных политических обвинениях в адрес автора. Более к жанру романа в чистом виде Лесков уже не возвращался.
Ах, красота, красота, сколько из-за нее делается безобразия!
Лесков Николай Семенович
В 1860-х он усиленно ищет свой особый путь. По канве лубочных картинок о любви приказчика и хозяйской жены написана повесть Леди Макбет Мценского уезда (1865) о гибельных страстях, скрытых под покровом привинциальной тишины. В повести Старые годы в селе Плодомасове (1869), живописующей крепостнические нравы 18 в., он подходит к жанру хроники. В повести Воительница (1866) впервые появляются сказовые формы повествования. Элементы столь прославившего его впоследствии сказа есть и в повести Котин Доилец и Платонида (1867). Пробует он свои силы и в драматургии: в 1867 на сцене Александринского театра ставят его драму из купеческой жизни Расточитель. Поскольку новые суды и «одетые по-современному» предприниматели, явившиеся в результате либеральных реформ, в пьесе оказываются бессильны перед хищником старой формации, Лесков лишний раз был обвинен критикой в пессимизме и антиобщественных тенденциях. Из других крупных произведений Лескова 1860-х – повесть Обойденные (1865), написанная в полемике с романом Н.Г.Чернышевского Что делать? (его «новым людям» Лесков противопоставил «маленьких людей» «с просторным сердцем»), и нравоописательная повесть о немцах, проживающих на Васильевском острове в С.-Петербурге (Островитяне, 1866).
Поиск положительных героев, праведников, на которых держится русская земля (они есть и в «антинигилистических» романах), давний интерес к маргинальным религиозным движениям – раскольникам и сектантам, к фольклору, древнерусской книжности и иконописи, ко всему «пестроцветью» народной жизни аккумулировались в повестях Запечатленный ангел и Очарованный странник (обе 1873), в которых сказовая манера повествования Лескова сполна выявила свои возможности. В Запечатленном ангеле, где рассказывается о чуде, приведшем раскольничью общину к единению с православием, есть отзвуки древнерусских «хожений» и сказаний о чудотворных иконах. Образ героя Очарованного странника Ивана Флягина, прошедшего через немыслимые испытания, напоминает былинного Илью Муромца и символизирует физическую и нравственную стойкость русского народа среди выпадающих на его долю страданий.
Опыт своих «антинигилистических» романов и «провинциальных» повестей Лесков использовал в хронике Соборяне (1872). Повествование о протопопе Савелии Туберозове, дьяконе Ахилле Десницыне и священнике Захарии Бенефактове приобретает черты сказки и героического эпоса. Этих чудаковатых насельников «старой сказки» со всех сторон обступают деятели нового времени – нигилисты, мошенники, гражданские и церковные чиновники нового типа. Маленькие победы наивного Ахиллы, мужество Савелия, борьба этого «лучшего из героев» «с вредителями русского развития» не могут остановить наступления нового лукавого века, обещающего России страшные потрясения в будущем.
Новые слова иностранного происхождения вводятся в русскую печать беспрестанно и часто совсем без надобности, и - что всего обиднее - эти вредные упражнения практикуются в тех самых органах, где всего горячее стоят за русскую национальность и ее особенности.
Лесков Николай Семенович
Лесковские «хроники» повествуют прежде всего о времени, о ходе истории, оттесняющем в прошлое лучшие типы русской жизни. Если в Соборянах речь шла о духовенстве, то в хронике Захудалый род. Семейная хроника князей Протазановых (из записок княжны В.Д.П.) (1874), действие которой отнесено к началу 1820-х, – о дворянстве.
Исполненная чувства собственного достоинства «народная княгиня» Варвара Никаноровна Протазанова, защитник обиженных Дон-Кихот Рогожин – тоже уходящие типы, вернее – ушедшие (о событиях полувековой давности рассказывает внучка княгини, причем со слов тоже уже почившей наперсницы последней). Вторая часть хроники, в которой язвительно изображались мистицизм и ханжество конца александровского царствования и утверждалась социальная невоплощенность в русской жизни христианства, вызвала недовольство Каткова. На правах редактора он подверг текст Лескова искажениям, что привело к разрыву их отношений, впрочем, уже давно назревшему (годом раньше Катков отказался печатать Очарованного странника, ссылаясь на его художественную «невыделанность»). «Жалеть нечего – он совсем не наш», – так высказался Катков.
После разрыва с «Русским вестником» Лесков оказался в трудном материальном положении. Служба в особом отделе Ученого комитета Министерства народного просвещения по рассмотрению книг, издаваемых для народа (1874–1883), дает ему лишь мизерное жалование. «Отлученный» от крупных либеральных журналов и не нашедший места среди «консерваторов» катковского типа, Лесков почти до конца жизни печатался в малотиражных или специализированных изданиях – в юмористических листках, иллюстрированных еженедельниках, в приложениях к «Морскому журналу», в церковной печати, в провинциальной периодике и т.п., часто используя разные, порой экзотические псевдонимы (В.Пересветов, Николай Горохов, Николай Понукалов, Фрейшиц, свящ. П.Касторский, Псаломщик, Человек из толпы, Любитель часов, Протозанов и др.). (В 1860-х – начале 1870-х его сочинения издавались под псевдонимом М.Стебницкий.) С этой «разбросанностью» лесковского наследия связаны существенные трудности его изучения, а также извилистые пути репутации отдельных его произведений.
А ты знаешь ли, любезный друг: ты никогда никем не пренебрегай, потому что никто не может знать, за что кто какой страстью мучим и страдает.
Лесков Николай Семенович
Так, например, знаменитый рассказ о русском и немецком национальных характерах Железная воля (1876), не включенный Лесковым в прижизненное собрание сочинений, был извлечен из забвения и переиздан только во время Великой отечественной войны.
Во второй половине 1870–1880-х Лесков создает цикл рассказов о «русских антиках» – праведниках, без которых «несть граду стояния». Так он, по замечанию А.Н.Лескова, исполнил гоголевское завещание из Выбранных мест из переписки с друзьями: «Возвеличь в торжественном гимне незаметного труженика…». В предисловии к первому из этих рассказов Однодум (1879) писатель так объяснил их появление: «ужасно и несносно» видеть одну «дрянь» в русской душе, ставшую главным предметом новой литературы, и «пошел я искать праведных, но куда я ни обращался, все отвечали мне в том роде, что праведных людей не видывали, потому что все люди грешные, а так, кое-каких хороших людей и тот и другой знавали. Я и стал это записывать». Такими «хорошими людьми» оказываются и директор кадетского корпуса (Кадетский монастырь, 1880), и полуграмотный мещанин, «который не боится смерти» (Несмертельный Голован, 1880), и инженер (Инженеры-бессребреники, 1887), и простой солдат (Человек на часах, 1887), и даже «нигилист», мечтающий накормить всех голодных (Шерамур, 1879), и др. В этот цикл вошел также знаменитый Левша (1883) и написанный ранее Очарованный странник. В сущности, такими же лесковскими праведниками являлись и персонажи повестей На краю света (1875–1876) и Некрещеный поп (1877).
В поздние свои годы, создавая рассказы, построенные на анекдоте, «курьезном случае», сохраненном и приукрашенном устной традицией, Лесков объединяет их в циклы. Так возникают «рассказы кстати», рисующие забавные, но от этого не менее значительные в своей национальной характерности ситуации (Голос природы, 1883; Александрит, 1885; Старинные психопаты, 1885; Интересные мужчины, 1885; Умершее сословие, 1888; Загон, 1893; Дама и фефёла, 1894; и др.), и «святочные рассказы» – хитроумные сказки о мнимых и подлинных чудесах, случающихся на Рождество (Христос в гостях у мужика, 1881; Привидение в Инженерном замке, 1882; Путешествие с нигилистом, 1882; Зверь, 1883; Старый гений, 1884; Пугало, 1885; и др.). «Анекдотичны» по своей сути и стилизованные под исторические и мемуарные сочинения цикл очерков Печерские антики и рассказ Тупейный художник (оба 1883), повествующий о печальной судьбе таланта (парикмахера) из крепостных в 18 в.
Большое личное бедствие - плохой учитель милосердия. Оно притупляет чувствительность сердца, которое само тяжко страдает и полно ощущения собственных мучений.
Лесков Николай Семенович
После своей второй поездки за границу в 1875 Лесков, по собственному признанию, «более всего разладил с церковностью». В противовес своим рассказам о «русских праведниках», не имеющих официального статуса, он пишет серию очерков об архиереях, перерабатывая анекдоты и народную молву, возвеличивающую церковных иерархов, в ироничные, порой даже отчасти сатирические тексты: Мелочи архиерейской жизни (1878), Архиерейские объезды (1879), Епархиальный суд (1880), Святительские тени (1881), Синодальные персоны (1882) и др. Меру оппозиционности Лескова по отношению к Церкви в 1870-х – начале 1880-х не стоит преувеличивать (как это делалось, по понятным причинам, в советские годы): это скорее «критика изнутри». В некоторых очерках, как, например, Владычный суд (1877), в котором рассказывается о злоупотреблениях при рекрутском наборе, знакомых Лескову не понаслышке, архиерей (митрополит Киевский Филарет) предстает едва ли не идеальным «пастырем». То же можно сказать и о многих сюжетах в очерках, названных выше. В эти годы Лесков еще активно сотрудничает церковных журналах «Православное обозрение», «Странник» и «Церковно-общественный вестник», выпускает с религиозно-просветительскми целями (его глубокое убеждение заключалось в том, что «Русь крещена, но не просвещена») ряд брошюр: Зеркало жизни истинного ученика Христова (1877), Пророчества о Мессии (1878), Указка к книге Нового завета (1879), Изборник отеческих мнений о важности Священного Писания (1881) и др. Однако симпатии Лескова к нецерковной религиозности, к протестантской этике и сектантским движениям, вполне давшие знать о себе еще во второй части хроники Захудалый род, особенно усилились во второй половине 1880-х и уже не оставляли его до самой смерти. Произошло это во многом под влиянием идей Л.Н.Толстого, знакомство с которым состоялось в начале 1887 (Лесков еще в 1883 в статьях Граф Л.Н.Толстой и Ф.М.Достоевский как ересиархи и Золотой век защищал его от нападок К.Н.Леонтьева). О влиянии, оказанном на него Толстым, Лесков писал сам: «Я именно „совпал" с Толстым… Почуяв его огромную силу, я бросил свою плошку и пошел за его фонарем».
Небывалый талант Лескова - одного из крупнейших русских писателей-классиков, созданный им ярко оригинальный, самобытный художественный мир ни при жизни писателя, ни долгое время после его смерти не могли оценить по достоинству. «Достоевскому равный, он - прозёванный гений», - стихотворная строчка Игоря Северянина о Лескове до недавнего времени звучала горькой истиной.
Лескова пытались представить то бытописателем, то рассказчиком анекдотов, то словесным «фокусником», в лучшем случае - непревзойдённым «волшебником слова» и т.д.
Своеобразие писателя прежде всего связано с его духовно-нравствен-ными воззрениями, во многом определившими идейно-тематическое содержание творчества, его уникальную художественно-образную систему, а также независимую писательскую позицию в различных общественных вопросах. Лесков был убеждён в том, что книги должны «не только занять внимание читателя, но дать какое-нибудь доброе направление его мыслям». Это «доброе направление» писатель связывал с христианством, отмечая: «я имел в виду <...> важность Евангелия, в котором, по моему убеждению, сокрыт глубочай-ший смысл жизни » . «Истина, добро и красота» (V, 88) - в этой триединой формуле Лесков выразил идеал, к которому необходимо стремиться.
Обладая редкостным художественным диапазоном, незаурядным по широте охвата явлений действительности, писатель сумел эстетически воплотить многокрасочную полноту мира. Как былинного богатыря русского эпоса, Лескова, по его словам, ««тяготила тяга» знания родной земли» (XI, 321), которая получила завершённое художественное выражение в создании объёмно-стереоскопической, порой мозаично пёстрой картины жизни России. Писатель «насквозь русский» , знавший русского человека «в самую его глубь» , воплотил в своих героях - с их речью, мироощущением, душевными порывами - все существенные особенности национального характера. В прозе Лескова, «как ни у одного другого писателя нашей земли», открывается «целый мир невиданной красоты, неповторимых образов, сверкающей фантазии, расписной, причудливый мир, где Русью пахнет - и сладко, и горько, и нежно, и дымно» .
В то же время Лесков имел, говоря его словами, «сознание человече-ского родства со всем миром» . Лесковская художествен-ная вселенная вырастала из тесного сплава с крупнейшими достиже-ниями мировой литературы, русской и зарубежной социально-философской мысли. Проповеднически утверждая свои идеалы, писатель опирался на «поистине всечеловеческую культурно-нравственную традицию» . Томас Манн справедливо отмечал, что Лесков писал «чудеснейшим русским языком и провозвестил душу своего народа так, как это, кроме него, сделал только один - Достоевский» .
Лесков вступил на литературное поприще в 1860-е годы, будучи уже зрелым, сформировавшимся человеком с большим жизненным опытом и огромным запасом житейских наблюдений. Не завершив образования в орловской гимназии, «свои университеты» будущий писатель постигал «самоучкой» (XI, 18). В возрасте 15-ти лет он поступил на казённую службу, трудился в мелкой должности писца и уже здесь почерпнул немало живого и интересного материала для творчества. Орловские впечатления легли в основу множества лесковских произведений, и не случайно писатель подчёркивал: «в литературе меня считают орловцем».
Неистощимым источником литературных материалов стала также работа Лескова в коммерческой фирме «Шкотт и Вилькенс». Впоследст-вии в «Заметке о себе самом» (1890) писатель вспоминал, что «изъездил Россию в самых разнообразных направлениях, и это дало ему большое обилие впечатлений и запас бытовых сведений» (XI, 18).
Вначале творческого пути Лесков выступил как публицист. Он со-трудничал в различных периодических изданиях Москвы и Петербурга, и уже первые публикации «новейшего орловца» привлекли внимание читателей актуальной проблематикой, живой достоверностью и объёмностью знаний, честной авторской позицией, искренней интонацией.
Знаменательно, что самое начало литературного труда Лескова означено постановкой духовной христианской темы. Его первым печатным произведением явилась заметка <«О продаже в Киеве Евангелия» > (1860). Автор, ратуя за распространение в русском обществе христианского духа, высказал озабоченность по поводу того, что Новый Завет, тогда только появившийся на русском языке, доступен не каждому из-за высокой стоимости издания. С тех пор о «важности Евангелия» Лесков размышлял, говорил и писал постоянно - до последних дней своих. На склоне лет маститый автор признавался в том, что именно «хорошо прочитанное Евангелие» (XI, 509) открыло ему истинный путь и его человеческое призвание.
В своей дебютной публикации Лесков верно полагал, что ситуация коммерческих спекуляций с Евангелием препятствует широкому распространению слова Божия в понятной и всякому доступной форме. Реализация этого задания - распространять слово Божие в понятной и всякому доступной форме - явилась впоследствии главной созидательной установкой всего лесковского творчества, которое современный писателю литературный критик М.О. Меньшиков справедливо назвал «художественной проповедью» .
Стремясь, по его словам, «пролить в массы свет разумения», Лесков - публицист-просветитель поднимал множество тем: «О рабочем классе», «Несколько слов об ищущих коммерческих мест в России», «Полицейские врачи в России», «Вопрос об искоренении пьянства в рабочем классе», «Торговая кабала», «Очерки винокуренной промышленности», «Русские женщины и эмансипация», «Как относятся взгляды некоторых просветителей к народному просвещению», «Русские люди, состоящие «не у дел»«, «О переселённых крестьянах», «О литераторах белой кости» и др.
В своих заметках, статьях, очерках, многие из которых и сегодня воспринимаются как остро актуальные, автор не просто высказывал собственное мнение по животрепещущим социально-экономическим, политическим, культурным вопросам, но и обращался к самой сути жизни России, ни на минуту не забывая об ответственной позиции «глашатая истины», призванного к активной борьбе со злом, произво-лом, деспотизмом, невежеством, косностью и другими пороками.
30 мая 1862 г. в газете «Северная пчела» появилась ставшая злопо-лучной для Лескова его статья о петербургских пожарах <«Настоящие бедствия столицы»> . Автор публикации справедливо призывал бездействующую власть опровергнуть слухи о поджигателях или - если толки небеспочвенны - найти и наказать злодеев. Однако в раскалённой политической атмосфере тех лет эти призывы были истолкованы превратно. Лесков оказался в положении «между двух огней». «Пожарная статья» вызвала суровые нападки «справа» и «слева»: со стороны правящего лагеря своё неодобрение выразил Александр II, радикальная критика фактически объявила Лескову бойкот. Писатель, по его словам, был «распят заживо», стал мишенью для насмешек и издевательств.
С тех пор он прокладывал себе «третий» путь - «против течений», искал «противоположную всем дорогу». «Не подчиняясь ни партийным, ни каким другим давлениям» (XI, 222), Лесков отказывался «с притвор-ным благоговением нести мишурные шнуры чьего бы то ни было направленского штандарта» (XI, 234). «Своё уединённое положение» (XI, 425) писатель подчёркивал в показательной самохарактери-стике: «Дело просто: я не нигилист и не аутократ, не абсолютист и не ищу славы моея, но славы пославшего мя Отца» (XI, 425).
Истоки писательства, заявленные в публицистике Лескова, вылились в его раннюю художественную прозу: весной 1862 г. в периодической печати были опубликованы рассказы «Погасшее дело », «Разбойник », «В тарантасе ».
Знаменательно, что первым героем лесковской беллетристики стал сельский священник - отец Илиодор. В подзаголовке дебютного своего художественного произведения «Погасшее дело» (впоследствии: «Засуха» ) (1862) автор указал: «Из записок моего деда». Дед Николая Лескова умер ещё до рождения внука, но будущий писатель знал о нём от родных: «всегда упоминалось о бедности и честности деда моего, священника Димитрия Лескова» (XI, 8). В характере героя «Засухи» многое предвещает центральную фигуру романа-хроники «Соборяне» (1872) - Савелия Туберозова, на прототип которого прямо указал писатель в «Автобиографической заметке» <1882 - 1885?>: «Из рассказов тётки я почерпнул первые идеи для написанного мною романа «Соборяне», где в лице протоиерея Савелия Туберозова старался изобразить моего деда» (XI, 15). Важно заметить, что дневник Савелия - «Демикотоновая книга» - открывается датой 4 февраля 1831 года - это день рождения Лескова (по старому стилю). Так писатель биографически «включает» себя самого в заветный текст дневника своего героя - бесстрашного проповедника слова Божия, являет свою родствен-ную и духовную сопричастность «мятежному протопопу».
Отец Илиодор в «Засухе» - столь же привлекательный и мощный художест-венный образ. Это настоящий батюшка для крестьян, живущий их нуждами; бескорыстный, готовый без всякой мзды отпевать молебны о дожде, дабы предотвратить неурожай и голод; доброжелательный, участливый, отечески заботливый. Но он может быть и настойчивым, и гневным, когда отговаривает крестьян от их варварского языческого плана - сделать свечу из умершего от пьянства пономаря с целью прекратить засуху.
Рассказ позднее был объединён автором с рассказом из народной жизни «Язвительный» (1863) под общим заголовком «За что у нас хаживали в каторгу» . «Засуха» - также прелюдия к поздней «рапсодии» Лескова «Юдоль» (1892), в которой писатель ровно тридцать лет спустя показал то же дикое невежество «малосмысленной» крестьянской массы - при сходных обстоятельствах (место действия - Орловская губерния, время - голод 1840-х годов и 1891 года).
О пастырском служении - «учить, вразумлять, отклонять от всякого <...> вздора и суеверий» (1, 114) - размышляет герой дебютного рассказа Лескова. Эти раздумья продолжаются в его первой большой повести «Овцебык» (1862). Главный герой носит знаменательную фамилию - Богословский - «носитель слова Божьего». Сын сельского дьячка, выросший в горькой нужде, выучившись в семинарии, отказался от поприща священника, однако не сделался атеистом и нигилистом. Искренне желая просветить народ, Василий Богословский в конце жизни сожалеет, что не стал священнослужителем, к авторитетному слову которого люди привыкли прислушиваться: «Васька глупец! Зачем ты не поп? Зачем ты обрезал крылья у слова своего? Не в ризе учитель - народу шут, себе поношение, идее - пагубник» (I, 94).
«Овцебык»-Богословский - «странный зверь в пределах нашей чернозёмной полосы» (I, 34) - списан с натуры . Прототипом эксцен-тричного героя послужил Павел Иванович Якушкин - известный фольклорист и этнограф, образ которого вошёл в поэму Н.А. Некрасова «Кому на Руси жить хорошо» под именем «Павлуша Веретенников». Впоследствии Лесков посвятил своему земляку очерк «Товарищеские воспоминания о П.И. Якушкине» (1884).
Наивная попытка героев и повести, и очерка вести пропаганду в народе осталась нереализованной. Сама «идея», с которой они идут в народ, неясна: «В готовности <...> его жертвовать за избранную идею никому и в голову не приходило сомневаться, но идею эту нелегко было отыскать под черепом нашего Овцебыка» (I, 32). Богословского не раз именуют «шутом», «чудаком», даже «отставным комедиантом» (I, 88). Якушкин для мужиков - «кто-то ряженый» (XI, 73). У героев нет уверенности в правильности избранного пути: «О, когда б я знал, что с этим можно сделать!.. Я на ощупь иду» (I, 49).
«Новые люди» - революционные демократы в романе Н.Г. Черны-шевского «Что делать?» (1863) - по замыслу автора, знали, куда идти. Писательская интуиция Лескова, не разделявшего позицию революцион-ных «нетерпеливцев», подсказывала ему, что это трагический путь. Судьбы его героев обрываются тупиком, многозначительно поименован-ным в повести «Овцебык» словом-символом «некуда». Убедившись, что жизнью правят «мужи кармана» (I, 85), подобные коммерсанту Александру Свиридову, Василий Богословский приходит к безнадежному выводу: «некуда идти. Везде всё одно. Через Александров Ивановичей не перескочишь» (I, 85). Герой кончает жизнь самоубийством.
Выход из тупика и подстерегающей человека трагедии был намечен в лирическом отступлении автора - одном из самых поэтичных фрагментов художественного мира Лескова - в описании впечатлений от его детских поездок по монастырям, собственных первых опытов православного благочестия, чистой, не замутнённой разъедающим скепсисом веры, общения с монастырским людом, который знает, что разгадки смысла жизни не существует вне Бога.
Исследование вопроса о социальных преобразованиях русской дей-ствительности, проблем освободительного движения писатель продолжил в «полемическом» романе «Некуда» (1864). Здесь трагическое слово-образ, ранее прозвучавшее в «Овцебыке», демонстративно вынесено в заглавие.
Вслед за романом Тургенева «Отцы и дети» (1862) Лесков исследует общественно-исторические противоречия переломной эпохи, проблему нигилизма, столкновение «отцов» и «детей», консервативной и радикальной среды, «старой» России и «новых людей», горящих стремлением переустроить общий уклад жизни. Задача автора - «отделить настоящих нигилистов от шальных шавок, окричавших себя нигилистами» (X, 21).
Ранее - в статье «Николай Гаврилович Чернышевский в его романе «Что делать?»» (1863) - Лесков сочувственно отзывался о «настоящих нигилистах», которые «терпеливо идут к своей предположенной цели, заботясь прежде всего о водворении в общине самой широкой честности» (X, 20). В то же время писатель беспощадно заклеймил «грубую, ошалелую и грязную в душе толпу пустых и ничтожных людишек, исказивших здоровый тип Базарова и опрофанировавших идеи нигилизма» (X, 19).
«Чистые нигилисты» представлены в «Некуда» в образах Виль-гельма Райнера (его прототипом явился Артур Бенни, которому Лесков посвятил очерк «Загадочный человек» - 1870), Лизы Бахаревой, Юстина Помады. Это великодушные, самоотверженные, героические натуры, готовые жертвовать собственной жизнью ради идеала «неугасимой жажды света и правды» (4, 159). Райнер погиб как мученик. Лиза отправилась в путь, чтобы в день казни своего возлюбленного быть рядом с ним. Пережив сильнейшее нравственное потрясение, на обратном пути она простудилась и умерла от воспаления лёгких.
Самозваные нигилисты с их вульгарной профанацией чистых идеа-лов, призывами «залить кровью Россию» способны только «засорить путь». С такими попутчиками героям - романтикам высокой нравственной идеи «возможно большего блага для возможно большего числа людей» (XI, 660) - идти некуда. Полное фиаско терпит пошлый позёр и прохвост Белоярцев, организовавший Дом Согласия как псевдообразчик социалистического общежития. В реальности такую же неудачу потерпела Знаменская коммуна В. Слепцова, узнавшего себя в образе Белоярцева.
Памфлетность романа, сходство действующих лиц с реальными прототипами вызвали гневную отповедь радикальной критики. Особенно резко высказался идейный вождь русских нигилистов Д.И. Писарев (также земляк писателя - орловец). В статье «Прогулка по садам российской словесности» (1865) он вынес Лескову обвинительный приговор, которому суждено было пристать к имени писателя надолго: «Двадцать лет кряду...гнусное оклеветание нёс я, и оно мне испортило немногое - только одну жизнь... » (XI, 659). Двери демократических печатных изданий для Лескова были закрыты: «Ведь просто приткнуться некуда тому, кто написал «Некуда»« (XI, 810). Некоторое время он сотрудничал в консервативном журнале «Русский вестник», редактор которого М.Н. Катков впоследствии заявил о Лескове: «этот человек не наш!» (XI, 509). Писатель не без оснований поименовал Каткова «убийцей родной литературы» (X, 412).
Лесковское творчество проникнуто подлинным, некнижным знанием народной жизни. В цикле статей «Русское общество в Париже» (1863) автор с гордостью заявлял: «Я не изучал народ по разговорам с петербургскими извозчиками, а я вырос в народе на гостомельском выгоне <...>, так мне непристойно ни поднимать народ на ходули, ни класть его себе под ноги. Я с народом был свой человек» (3, 206 - 207). Детство будущего писателя прошло у речушки Гостомли на Панином хуторе Кромского уезда Орловской губернии. Не случайно его первые беллетристические произведения о народной жизни, овеянные фольклорно-песенной стихией, отличаются точностью топонимики и этнографии и носят подзаголовок «Из гостомельских воспоминаний»: рассказ «Ум своё, а чёрт своё» (1863), «крестьянский роман» «Житие одной бабы» (1863) - о красоте, талантливости, человеческом достоинстве и трагической судьбе женщин из простонародья. Словом «житие» автор подчеркнул высоту и святость страдальческой жизни своей героини - гостомельской крестьянки-песельницы Насти Прокудиной.
Острый интерес Лескова к незаурядным, непостижимым женским характерам сказался также в очерках «Леди Макбет Мценского уезда» (1865) и «Воительница» (1866).
В российской глубинке - в уездном городке Мценск Орловской губернии - писатель отыскал характер шекспировского масштаба. Натура «леди Макбет» - купеческой жены Катерины Измайловой, пылко влюблённой в приказчика Сергея и совершившей во имя этой страсти череду кровавых злодеяний и грех самоубийства, вызывает изумление и ужас: «Ни в какую типологию характеров не уложишь лесковскую четырёхкратную убийцу ради любви» . Объяснения с просветительских позиций - губительным влиянием косной среды, страстей, вышедших из-под контроля разума, - будут явно недостаточными.
Подобно Достоевскому, в чьём журнале «Эпоха» впервые была опубликована повесть, Лесков погружается в изучение бездн добра и зла, которые ведут непрерывную битву в душе человеческой. Борьба ангелов с демонами особенно очевидна в сцене убийства ребёнка-наследника. Незадолго до гибели Федя предлагает «тётеньке» почитать житие его Ангела - святого Феодора Стратилата: «Вот угождал Богу-то» (I, 127). «Катерина Львовна подперлась рукою и стала смотреть на шевелящего губами Федю, и вдруг словно демоны с цепи сорвались» (I,125). Демоническое начало одерживает верх в душе расчётливой и бестрепетной преступницы, одурманенной своей страстью, лишённой религиозного чувства: «уж ни Бога, ни совести, ни глаз людских не боится» (I, 130).
С точки зрения христианских представлений, зло неуклонно ведёт своих носителей к самоуничтожению. Подобно тому, как в евангельской притче бесы, вошедшие в свиней, бросились в бездну, так Катерина Львовна гибнет в водной пучине, увлекая за собой соперницу и заставляя окаменеть от страха зрителей этой жуткой драмы.
Драматическое в переплетении с комическим представил Лесков в «Воительнице» . Героиня очерка Домна Платоновна - также в прошлом мценская купчиха, обосновавшаяся в столице. Эта бойкая «деловая женщина» посвящает себя «отяготительным трудам» и ведёт, по её словам, «самую прекратительную жизнь» (I, 149). Она участвует в массе мелких торговых и посреднических сделок: сватает женихов и невест, отыскивает деньги под заклад, ищет работу гувернанткам и лакеям, разносит тайные любовные записочки в будуары светских дам. В то же время эти вечные хлопоты - потребность активной, энергичной натуры: «Завистна уж я очень на дело; сердце моё даже взыграет, как вижу дело какое есть» (I, 150). Здесь обнаруживается своего рода артистизм даровитого характера: она «любила своё дело как артистка: скомпоновать, собрать, состряпать и полюбоваться делами рук своих» (I, 151). «Петербургские обстоятель-ства», где «ещё больше всякий человек ухитряется» и много «пошло обманов да выдумок» (I, 145), вызывают негативное отношение героини: «отврат да и только» (I, 146). В то же время сама она, простая и добросердечная, причастна этому хищному, циничному миру, выступая в низкой роли сводни в истории с попавшей в беду молодой дворянкой Леканидой, чьи душевные терзания Домне Платоновне непонятны.
В конце жизни ей послано своего рода «возмездие» - безоглядная любовь к непутёвому парню Валерке вдвое моложе неё, которому она отдала всё, что имела.
В «Воительнице» впервые в творчестве Лескова в полной мере проявилось его неподражаемое мастерство сказа , в котором писатель не имел себе равных.Повествовательная форма свободного говорения, устного рассказывания героя - его голосом, в его собственной манере и с характерными интонациями - представляет собой многогранную языковую призму. «Постановка голоса у писателя, - пояснял Лесков, - заключается в умении овладеть голосом и языком своего героя <...> мои священники говорят по-духовному, нигилисты - по-нигилистически, мужики - по-мужицки, выскочки из них и скоморохи - с выкрутасами и т.д.» . В то же время умение «говорить» устами своих героев становится важнейшим художественным способом постижения самой сути характера, сознания, психологии человека, а также глубинных основ национальной жизни .
В середине 1860-х годов Лесков создал два романа на темы из пе-тербургской жизни - «Обойдённые» (1865) и «Островитяне» (1866).
Извечный конфликт добра и зла, воплощённый в современном мире буржуазно-юридических установлений, представлен в единственном лесковском драматическом произведении «Расточитель» (1867). Вслед за А.Н. Островским, чьи пьесы Лесков высоко ценил, он выступает обличителем «тёмного царства». 60-летний купец Фирс Князев - «вор, убийца, развратитель» (I, 443). Его антипод - добрый и мягкий Иван Молчанов - предстаёт в роли мученика, жертвы деспотического произвола. Пользуясь своим положением «первого человека в городе» и продажностью суда, старый купец добивается, чтобы Молчанова признали «злостным расточителем» и устранили «от права распоряжения своим имуществом» (I, 447), которое передаётся в опеку Князеву. Молодой человек, обращаясь к своим истязателям, обличает беззаконие: «Вы расточители!.. Вы расточили и свою совесть и у людей расточили всякую веру в правду, и вот за это расточительство вас все свои и все чужие люди честные - потомство, Бог, история осудят...» (I, 444).
В лесковский юбилейный год хорошо было бы увидеть его незаслуженно забытую пьесу в репертуарах театров.
Критическое отношение Лескова к росту капиталистических тенденций, влекущих за собой падение идеалов, «меркантилизм совести», распад человеческих - в том числе родственных - связей, когда все друг с другом «на ножах», с особой художественной силой выразилось в его творчестве начала 1870-х годов. Романа «На ножах» (1871) в нынешнем году также отмечен «круглой датой» - 140 лет со дня создания. Однако при перечитывании не оставляет ощущение, что читаешь о происходящем в России сегодня.
У романа тоже сложная судьба. Долгое время он не переиздавался, фактически был под запретом. Воспринимае-мый одними как «антинигилистический», другими - как «антибуржуазный», в своей религиозно-философской основе он воплощает прежде всего христианскую концепцию человека и мира.
Невнимание к духовной природе человека, отказ от Бога, отрыв от почвы приводят к тому, что бывшие «нигилисты» окончательно перевоплотились в буржуазных дельцов, ловких авантюристов, мошенников, живущих по звериным законам борьбы за существование. Таковы в лесковском романе соучастники преступлений Глафира Бодростина и Павел Горданов; «подлый жид» и ростовщик Тишка Кишенский; его любовница Алинка Фигурина, обокравшая собственного отца; безнатурный «межеумок» Иосаф Висленёв; его сестра Лариса, одержимая гордыней и себялюбием.
Архитектоника «На ножах» сродни роману Достоевского «Бесы», созданному в том же 1871 году, с его хаотичным «бесовским» кружением переродившихся людей, утративших духовно-нравственную опору. Как кошмар, нарастают в лесковском романе преступные происки, шантаж, вымогательство, внезапные исчезновения, маскировки и мистификации, супружеские измены, дуэль, двоемужество, самоубийство, убийства.
«Бесовскому» самоистреблению тёмных сил противостоит светлое созидательное начало духовно-нравственного мира христианской жизни. Её идеалы исповедуют праведница Александра Синтянина, человек чести и долга - «испанский дворянин» Андрей Подозёров, священник отец Евангел, «истинный нигилист» майор Форов и его многозаботливая жена Катерина Астафьевна, «умная дурочка» Паинька, «великомученица» Флора. По мысли Лескова, самоотверженная любовь, деятельное добро, милосердие должны стать не только ориентиром, но и нормой человеческих отношений, социально-нравственным регулятором общественной жизни. Следование этим спасительным заповедям поможет уберечься от нравственной порчи, удержаться на краю бездны.
Роман «На ножах» создавался почти в одно время с хроникой «Соборяне» (1872) (варианты - «Чающие движения воды », «Божедомы »). М. Горький отмечал, что после романа «На ножах» творчество Лескова «становится яркой живописью или, вернее, иконописью, - он начинает создавать для России иконостас её святых и праведников» . Согласно народной легенде, «без трёх праведных несть граду стояния». Духовно-нравственной опорой жизни Старгорода (место действия «Соборян») являются три священнослужителя - «мятежный протопоп» Савелий Туберозов, кроткий и смиренный священник Захария Бенефактов и «казак в рясе» дьякон Ахилла Десницын (как бы новый Ахиллес - воин Христа). Они воплощают идеальные образы православного духовенства.
Протоиерей Савелий обладает обострённым нравственным чувст-вом, гражданским самосознанием, могучей деятельной натурой: «не философ я, а гражданин <...> скорблю и страдаю без деятельности» (IV, 69). Непрестанно ощущая в себе горение проповеднического дара - живой речи, направляемой от души к душе, Туберозов отвергает официально-мертвенное и услужливо-опасливое требование церковных властей, «дабы в проповедях прямого отношения к жизни делать опасался, особливо же насчёт чиновников». Савелий, по его словам, «из-под неволи не проповедник» (IV, 44). Он стремится «насаждать в души семена добра», воспитывает прихожан не в букве, а в духе христианских идеалов, указывая на живые примеры самоотверженной любви к ближнему (полунищий Константин Пизонский призрел брошенного младенца, стал «питателем сирых»). Болея душой за судьбу Родины, Савелий Туберозов убеждён, что нельзя жить «без идеала, без веры, без почтения к деяниям предков великих... это сгубит Россию» (IV, 183).
Для церкви, задавленной государственно-стью, прошло «время слов», нужны подвиги. Бесстрашный проповедник собирает в храме всех власть имущих и обличает их «бесстрастное равнодушие к добру и злу», «кривосудство», «великую утрату заботы о благе Родины», «небрежение о молитве», «сведённой на единую формальность». Отец Савелий порицает «наёмничью молитву» и «торговлю совестью» (IV, 231). На смену умиротворённому любованию «старой сказкой» (IV, 152) патриархальной жизни приходят внутренний накал и драматическая напряжённость.
Проникнутая освободительной правдой проповедь Туберозова была воспринята чиновно-бюрократическим аппаратом как «революция» и «бунт». С этого момента жизнь опального протопопа переходит в «житие». К концу хроники умирают все три героя «старгородской поповки». Несмотря на их треволнения, страдания, муки под тяжестью возложенного на себя креста, «Соборяне» оставляют благоговейное впечатление. По словам критика, «на глазах читателя совершается художественное таинство, граничащее с таинством религиозным» .
Добиваясь «эпического равновесия» в обрисовке соотнесённости прошлого и настоящего русской жизни, Лесков всё чаще обращался к жанру хроники: «Старые годы в селе Плодомасове» (1869), «Захудалый род » (1874). Свободная форма не требовала, как в романе, «закругления фабулы и сосредоточения всего около главного центра. В жизни так не бывает» (V, 279). Напротив - «жизнь человека идёт как развивающаяся со скалки хартия, и я её так просто и буду развивать лентою в предлагаемых мною записках» (V, 280), - так размышлял писатель о теории жанра в хронике «Детские годы. Из воспоминаний Меркула Праотцева» (1874).
В хронике «Смех и горе» (1871), первую публикацию которой сопровождало посвящение: «Всем находящимся не на своих местах и не при своём деле», - Лесков представил свою концепцию русской жизни с её мозаичной пестротой, калейдоскопической сменой непредсказуемых ситуаций, анекдотических «сюрпризов и внезапностей», которые поджидают человека на каждом шагу: «что ни шаг, то сюрприз, и притом самый скверный» (III, 383).
В жизни России нет никакой стабильности, постоянства, кроме «притеснений». Герой-рассказчик дворянин Орест Маркович Ватажков обескуражен общественным лицемерием, цинизмом, ложью, насилием над личностью. Вездесущий «голубой купидон» Постельников воплощает господствующий порядок полицейского государства с его системой предательства и провокаций. Болезненная правда заключается в том, что в жизни всё хрупко, алогично, абсурдно, так что становится «за человека страшно». Герой, выпоротый «невзначай» по ошибке, погибает у «здания новой судебной палаты».
Социально-политический, национально-исторический, религиозно-нравственный, философский аспекты «встроены» в систему разнополяр-ных координат «смеха и горя». Сатира хроники подобна гоголевской - «сквозь видный миру смех и незримые, неведомые ему слёзы». Лесков в «открытом письме» П.К. Щебальскому подчёркнул: «смех мой - не смех злорадства, а смех скорби» (X, 550). Писатель показал трагикомическое несоответствие реальности идеалу. Благородной натуре сложно вырваться из водоворота социологических парадоксов и метаморфоз. Человек не в состоянии управлять своей судьбой, его стремления бессильны перед запутанным клубком разнонаправленных желаний и целей других людей.
Это одно из этапных произведений Лескова. Позднее он призна-вался: «Я стал думать ответственно, когда написал «Смех и горе», и с тех пор остался в этом настроении - критическом и, по силам моим, незлобивом и снисходительном» (X, 401 - 402).
Стихия трагикомического - «драмокомедия» как выражение «трагических усмешек судьбы» - нашла воплощение в шедевре Лескова «Очарованный странник» (1873). Писатель проследил историю жизни Ивана Северьяновича Флягина - настоящего русского богатыря по физической силе и духовной мощи. «Одиссея» жизненного пути с его разнообразными «очарованиями» разворачивается перед «чернозёмным Телемаком» (таков был один из вариантов заглавия) подобно вечному странствованию человека по дорогам жизни - «от одной стражбы к другой». Внешне напоминающий былинного Илью Муромца «очарованный странник» столь же эпичен: герой олицетворяет национальный опыт и сам дух нации, эволюцию характера русского человека, его духовное восхождение. В финале он становится монахом. Но это ещё не конец его пути-дороги. Он жаждет эпического подвига. Последнее «очарование» «богатыря-черноризца» - «помереть за народ».
«Сага» Ивана Северьяновича - затейливая сказовая речь во всей её многокрасочности - звучит на борту судна, плывущего по Ладоге. За год до создания «Очарованного странника» Лесков написал цикл «путевых заметок» «Монашеские острова на Ладожском озере» (1872) - итог своего путешествия по русскому Северу - средоточию православных монастырей. В воображении автор пытался восстановить истории жизни своих сопутников-монахов. Почему они бежали от мирской суеты? Какие беды оставили позади? Чьи грехи искупали? Что привело их к тому, чтобы отказаться от мира и сосредоточиться на мыслях о Боге? Ответы на эти вопросы даны в повести «Очарованный странник», герой которой исповедал свою жизнь «со всею откровенностью своей простой души».
Глубинные религиозно-нравственные устои народной жизни, эмоциональную и эстетическую отзывчивость русского человека воплотил Лесков в общепризнанном шедевре «Запечатленный Ангел» (1873), который «нравился и царю, и пономарю» (ХI, 406). Это уникальное литературное творение, в котором главным «действующим лицом» становится икона. В тот же год Лесков написал статью «О русской иконописи» , в которой указал на огромное значение иконы в жизни народа, ратовал за возрождение русского иконописного искусства. Сам писатель в «Запечатленном Ангеле» выступил как искусный «изограф»-иконописец, передавая в слове «неописуемую» предивную красоту русских икон, «тип лица небожительный» (1, 423).
Своё творение автор снабдил подзаголовком «рождественский рассказ». Однако по объёму это скорее повесть, в развёрнутом сюжете которой соблюдены все правила и каноны святочного жанра. Писатель-ское мастерство столь велико, что жанровые условности не ограничи-вают, а наоборот - стимулируют фантазию и изобрета-тельность художника. Именно такой творческий подход Лесков сохранил и тогда, когда святочный рассказ стал постоянным жанром его писательского репертуара 1880-х - начала 1890-х годов. Автор гордился тем, что именно после его «Запечатленного Ангела» святочные рассказы «опять вошли в моду» (ХI, 406), то есть стала возрождаться и развиваться традиция целого уникального пласта русской культуры.
Кроме того, первый опыт рождественского рассказа воздействовал не только на литературный процесс (пасхальный шедевр А.П. Чехова «Святою ночью» (1886) - этюд в лесковской манере), но и на дальнейшие творческие искания самого Лескова. Именно «святочная модель» - та жанровая канва, которая зарождалась в «Запечатленном Ангеле», - была спроецирована затем на многие лесковские произведения из циклов «Святочные рассказы» (1886) и «Рассказы кстати» (1886).
Непременное в святочном повествовании «чудо» в «Запечатленном Ангеле» - ключевое слово и образ. Весь комплекс «чудес», «дивес», «преудивительных штук» на глазах «дивозрителей» неуклонно подводит к главному чуду - осуществлению желания «воедино одушевиться со всею Русью» . Прорыв старообрядческой замкнутости в большой мир, отказ от религиозного догматизма, соединение людей разных национально-стей, конфессий, общественного положения - все эти важнейшие итоги общечеловеческой солидарности базируются на сокровенной вере Лескова в то, что все - «уды единого тела Христова! Он всех соберёт!» (1, 436). Писатель выводит традиционную в святочном рассказе идею сплочения из тесных рамок семейно-бытового круга на уровень вневременной, межнациональный, общечеловеческий. Это тем более важно, что Лесков с болью наблюдал распад человеческих связей: «с предковскими преданиями связь рассыпана, дабы всё казалось обновлённее, как будто и весь род русский только вчера наседка под крапивой вывела» (1, 424).
Однако даже в атмосфере «суетного и суетливого времени» писатель одушевлён верой в духовность человека. Иконописный лик Ангела остался неповреждённым под чиновничьей сургучной печатью. Праведный старец Памва иносказательно предсказывает грядущее «распечатление» Ангела: «Он в душе человеческой живёт, суемудрием запечатлен, но любовь сокрушит печать» (1, 439). Не дать порваться связи времён и поколений, восстановить «тип высокого вдохновения», «чистоту разума», который пока «суете повинуется» (1, 425), поддержать «своё природное художество» (1, 424) - таковы главные цели автора.
Воплощением религиозно-нравственных представ-лений русского народа об идеальном человеке - заданного в Евангелии христианскому идеала совершенства: «поступающий по правде идёт к свету, дабы явны были дела его, потому что они в Боге соделаны» (Ин. 3: 21) - является тип праведника. Тема праведничества - магистральная в творчестве Лескова. Идея цикла «Праведники » (1879 - 1889) кристаллизовалась с самого начала творческого пути художника. Почти в каждом его произведении, начиная с ранних, оживают типы людей «высокой пробы» всех сословий и званий, которые представляют собой «отрадные явления русской жизни» . В этом отношении Лесков - уникальная фигура в истории русской словесности. Писатель, «как очарованный, сподобился всю жизнь стоять перед чудом человеческого подвига и подвижничества, и до конца понял и схватил эту героическую стихию» . Праведники, написанные по внутреннему заданию «оправдать Русь», своеобычные, колоритные, иногда причудливые, воспроизводят светлые явления русской жизни.
В предисловии к рассказу «Однодум » (1879) с целью опровержения крайне пессимистического заявления А.Ф. Писемского, объявившего, что он видит во всех своих соотечественниках одни только «мерзости», Лесков возвестил: «Мне это было и ужасно и несносно, и пошёл я искать праведных, пошёл с обетом не успокоиться, доколе не найду хотя то небольшое число трёх праведных, без которых «несть граду стояния»« (VI, 642). «У нас не переводились, да и не переведутся праведные, - утверждал писатель в рассказе «Кадетский монастырь» (1880). - Их только не замечают, а если стать присматри-ваться - они есть».
Лесковские праведники воплощают идеал ак-тивного, деятельного добра. Самоотверженная любовь к ближнему в соединении с настойчивым практическим деланием - основной признак и качество праведности. «Это своего рода маяки» , - утверждал писатель в очерке «Вычегодская Диана (Попадья-охотница) » (1883), развивая концепцию «героев и праведников».
Лесков не устает восхищаться характерами, хранящими в себе осо-бенные, оригинальные и высоконравственные черты, «живой дух веры». Персонажи, принадлежащие к праведническому типу, как характеры живые, полнокровные наделены индивидуальной неповторимостью: каждый из героев воплощает собственное духовно-субстанциональное начало, отражённое в различных явлениях социально-этического порядка. Таковы, например, неподкупность «неберущего квартального» Рыжова («Однодум »), бессребреничество Николая Фермора, стремление к святости Брянчанинова и Чихачёва («Инженеры-бессребреники »), совестливость, благородство, участливость Перского, Боброва, Зеленского и отца-архимандрита («Кадетский мона-стырь »), духовный свет «русских богонос-цев»-священнослужителей («Некрещёный поп », «Владычный суд », «На краю света »), патриотизм и талантливость левши («Сказ о тульском косом левше и о стальной блохе» , где Лесков достигает таких вершин мастерства узорчатой сказовой речи, в которой «русский дух» и «Русью пахнет», что перевод этого художест-венного шедевра на иностранные языки становится неразрешимой проблемой ). Готовы на подвиг самоотвержения во имя высокого человеколюбия герои рассказов «Павлин », «Пигмей» , «Русский демократ в Польше» , «Несмертельный Голован» , «Тупейный художник »,«Человек на часах », «Пугало» , «Дурачок» , «Томление духа» , «Фигура » и других.
Лесков поднимает вопрос о праведническом подвижниче-стве на религиозно-философский уровень, связывая основопола-гающие принципы религии с насущными задачами социальной жизни. Его «маленькие люди с просторными сердцами» не кано-нические святые, но их «тёплыми личностями» согревается жизнь. Праведность возвышается «над чертой простой нравственности», и потому сродни святости , - размышлял писатель в «Русских антиках» (1879). В статье «Два слова о редстоки-стах » (1876) он говорил «об оправдании жи-вою, действенною верою , т. е. верою и делами »: «Нужны подвиги , подвиги благочестия, правды и добра, без которых не может жить в людях дух Хри-стов, а без него суетны и тщетны и слова, и поклонения» .
Проникая в существо лесковского художественного фено-мена пра-ведничества, Б. К. Зайцев - христианнейший писатель XX века - подчеркнул, что это «рука, протянутая человеком к человеку во имя Бога» .
Параллельно с рассказами о праведниках Лескова создавал цикл «проложных» повестей(1886 - 1891) - «византийских легенд», «сказаний», «апокрифов», основанных на житийных сюжетах древнепе-чатного «Пролога». Произведения из раннехристианской жизни Египта, Сирии, Палестины «Лучший богомолец» , «Прекрасная Аза» , «Легенда о совестном Даниле », «Лев старца Герасима» , «Скоморох Памфалон» , «Зенон-златокузнец» (впоследствии - «Гора») и другие под своеобразной декоративно-художественной тканью древних красок и образов выводили проблему праведничества на уровень межнациональный, вселенский, утверждали вневременные религи-озно-нравственные идеалы.
Многие из «византийских легенд» создавались под влиянием этико-философских воззрений Л.Н. Толстого, с которым «совпал» Лесков. Толстой в свою очередь писал о Лескове: «Какой умный и оригинальный человек» (XI, 826). В то же время Лесков не принимал «крайностей» «яснополянского мудреца» и его восторженных подражате-лей. Полемизируя с ними в статьях «О рожне (Увет сынам противления)» (1886), «Загробный свидетель за женщин» (1886) Лесков продемонстрировал «разномылие» с Толстым, самостоятельность религиозно-философской позиции. Православное по сути лесковское мироощущение во многом определяло своеобразие поэтики его поздних произведений. Так, аллегорический образ героини, истинное имя которой Любовь, в сказке-притче «Маланья - голова баранья» (1888), как и образы многих женщин-праведниц в творчестве Лескова, напоминает сострадательно-одухотво-рённые женские лики русских икон.
В рассказе «По поводу «Крейцеровой сонаты»» (вариант заглавия - «Дама с похорон Достоевского» ) - (1890) Лесков вступил в творческий диалог и мировоззренческую полемику с Достоевским и Л. Толстым, противопоставляя их суровому этическому максимализму милосердный, божескийвзгляд на морально-нравственные проблемы: «Бог вам судья в этом деле, а не я <...> победите самою себя, а не убивайте других, делая их несчастными» . В своём «художественном поучении» Лесков выступил и как проповедник христианских истин, и как духовный наставник своих читателей.
В циклах рассказов из жизни церковного быта «Мелочи архиерей-ской жизни» (1878 - 1880), «Заметки неизвестного» (1884), поверхностно воспринятых как антиклерикальные, писатель «расчищал подходы к храму», в котором, по его убеждению, должны служить только чистые сердцем, наделённые высочайшей духовностью слуги Божии. Лесков критиковал не идею Церкви, а людей, считающих себя ей причастными, однако далеко отстоящих от её идеалов. «Выметая мусор» (XI, 581) из храма, автор «Мелочей архиерейской жизни» создал в то же время «уповательные» образы русского православного духовенства, которые явились «болеутолителем» для Лескова, глубоко страдавшего при виде внутренних церковных «нестроений».
В 1889 г. был запрещён и приговорён к сожжению отпечатанный VI том Собрания сочинений Лескова, куда вошли «Мелочи архиерейской жизни». Ранее за очерк «Поповская чехарада и приходская прихоть» (1883) писатель был уволен со службы в министерстве народного просвещения. Цензура продол-жала преследовать Лескова. «У меня целый портфель запрещённых вещей», - говорил писатель.
В последние годы жизни и творчества - с 1891 г. по 1894 г. - Лесков создаёт произведения, открыто направленные против правящей «элиты», сурово обличающие российскую «социабельность»: «Полунощники» , «Юдоль» , «Импровизаторы» , «Загон» , «Продукт природы », «Зимний день» , «Дама и фефёла» , «Административная грация» , «Заячий ремиз» . Усиление социально-критического пафоса поздних лесковских рассказов и повестей связано прежде всего с созидательным «стремлением к высшему идеалу» (X, 440). Вслед за Тертуллианом Лесков был уверен, что «душа по природе христианка» (XI, 456). Поэтому неудивительно, что произведения, полные горечи и сарказма, освещаются изнутри светом Божественной истины. Знаменательны слова тёти Полли в «рапсодии» «Юдоль » (1892): «Надо подниматься!» (IХ, 298).
Герой «прощальной» повести Лескова «Заячий ремиз» (1894) Оно-прий Перегуд видит «цивилизацию» в сатанинском коловращении «игры с болванами», социальными ролями, масками. Всеобщее лицемерие, бесовское лицедейство, замкнутый порочный круг обмана и насилия над личностью отразился в Перегудовой «грамматике», которая только внешне кажется бредом сумасшедшего и заканчивается молитвой «за всех»: «Пожалей всех, Господи, пожалей!» (IX, 589).
Лесков на новом духовном и эстетическом уровне подвёл итоги темам и проблемам, которые он разрабатывал на протяжении всего писательского пути. Духовное прозрение героя в финале «Заячьего ремиза» знаменует обостренную духовную зоркость и самого автора.
В то же время повесть требует основательной дешифровки, поскольку сам писатель предупреждал о том, что в ней есть «деликатная материя», что всё «тщательно маскировано и умышленно запутанно» (XI, 599 - 600).
В «загоне» жизни Лесков ощущал настоятельную необходимость позитивных начал. Он выстраивал свою художественную модель мира: путь от злобы, богоотступничества, предательства, духовно-нравствен-ного разложения, распада человеческих связей - к искуплению вины через покаяние и деятельное добро, следование идеалам Евангелия и завету Христа: «Иди и впредь не греши» (Ин. 8: 11), к единению «во имя всех создавшего Бога».
От добровольно возложенной на себя обязанности «выметальщика сора из храма» Лесков в последние годы переходит к реализации своего высокого творческого призвания к художественной проповеди. Так, в рассказе «Под Рождество обидели» (1890) он убеждает читателя вместе с автором приобщиться к поискам истины: «Читатель! будь ласков: вмешайся и ты в нашу историю <...> обдумай - с кем ты выбираешь быть: с законниками ли разноглагольного закона или с Тем, который дал тебе «глаголы вечной жизни»...»
Лесков - писатель «непостыдной совести», которая требовала особого рода духовного призвания и творческого созидания. «Литература - тяжёлое, требующее великого духа поприще», - говорил он. Несмотря на критический пафос, вызванный горячим желанием видеть свою Родину «ближе к добру, к свету познания и к правде» (XI, 284), каждой лесковской строке свойст-венна «скрытая теплота» (так называлась одна из поздних статей Лескова с эпиграфом: «Скрытая теплота не поддаётся измерению» ).
Особенность творчества Лескова такова, что за конкретно-истори-ческими фактами русской реальности у него всегда проступают вневременные дали, открываются духовные перспективы, «мимотекущий лик земной» соотносится с вековечным, непреходящим. «Думаю и верю, что «весь я не умру», - писал Лесков за год до смерти - 2 марта 1894 года, - но какая-то духовная постать уйдёт из тела и будет продолжать вечную «жизнь»« (XI, 577).
Алла Анатольевна Новикова-Строганова , доктор филологических наук, профессор
г. Орёл
ПРИМЕЧАНИЯ
Лесков Н.С. Собр. соч.: В 11 т. - М.: Гослитиздат, 1956 - 1958. - Т. 11. - С. 233. Далее ссылки на это издание приводятся в тексте. Римская цифра обозначает том, арабская - страницу.
Лесков А.Н. Жизнь Николая Лескова: По его личным, семейным и несемейным записям и памятям: В 2 т. - М.: Худож. лит., 1984. - Т. 1. - С. 191.
Лесков Н.С. Полн. собр. соч.: В 30 т. - Т.3. - М.: ТЕРРА, 1996. - С. 206. Далее ссылки на это издание приводятся в тексте с обозначением тома и страницы арабскими цифрами.
Нагибин Ю. О Лескове // Нагибин Ю. Литературные раздумья. - М.: Сов. Россия, 1977. - С. 75 - 100.
Цит. по: Лесков А.Н. Указ. соч. - Т.2. - С. 349.
Афонин Л.Н. Слово о Лескове // Творчество Н.С. Лескова: Научные труды. - Т. 76 (169). - Курск, 1977. - С. 10.
Сочинение
1. Истоки народности творчества Лескова.
2. Дебют в литературе.
3. История в произведениях писателя.
Я не изучал народ... я вырос в народе на гостомельском выгоне с казанком в руке, я спал с ним на росистой траве ночного под теплым овчинным тулупом да на замашной панинской толчее. Я с народом был свой человек.
Н. С. Лесков
Н. С. Лесков родился в 1831 году в семье небогатого судейского служащего, в селе Горохове на Орловщине. Жила семья в богатом имении М. Страхова - его жена была родной теткой Николая. До восьми лет он путешествовал с бабушкой на богомолья по монастырям, под ее присмотром шло воспитание мальчика. С двоюродными братьями Николай получил образование и светское воспитание. Из имения Лесковы переехали в дом в Орле, рядом с монастырской слободкой - Николай интересовался «духовенными», встречался с ними. В 1839 году его отец ушел в отставку, и семья, продав дом, переселилась на хутор Панино. С детства мальчик был очарован родной природой, русской стариной, народные поверья будили в нем воображение. В деревне он жил, пользуясь абсолютной свободой, знал народный быт во всех его проявлениях. Народное творчество, общение с крестьянами дало будущему писателю понимание духовности народа.
После пятилетнего обучения в Орловской гимназии он отказался в 1846 году от переэкзаменовки и был уволен, о чем впоследствии жалел. Отец отдал его писцом в уголовную палату, где перед его глазами прошли тысячи людских судеб. В 1848 году отец Николая умер от холеры. Семью приютил в Киеве дядя по матери, профессор медицины С. П. Алферьев. Николай был зачислен помощником столоначальника по рекрутскому столу Киевской казенной палаты. В 1857 году Лесков уезжает из Киева на службу к другому дядьке в Пензенскую губернию - англичанину А. Я. Шкотту, управляющему графов Перовских и Нарышкиных, Николай должен был сопровождать переселяемых на новые земли крестьян. Как доверенный от фирмы за три года Лесков объехал всю Россию! Его письменные отчеты обратили на себя внимание и вскоре Лескова публиковали в киевских газетах. В литературу он вошел довольно поздно, в тридцать лет. Его приглашают в московскую газету «Русская речь», где он приобретает репутацию талантливого публициста.
Живя в Петербурге, он пишет очерки, фельетоны, литературно-критические обозрения, публицистические статьи, такие как «О рабочем классе», «О найме рабочих людей», «Сводные браки в России», «Русские женщины и эмансипация». Полиция считает его «крайним социалистом и нигилистом», а он, напротив, пишет серию антинигилистических романов и заслуживает у революционеров-демократов репутацию шпиона. Это и разгромное выступление Д. И. Писарева осложняет писательскую судьбу Лескова - журналы не хотят с ним сотрудничать. Писатель тщетно пытался оправдаться, затем уехал за границу, создал исторический памфлет - роман «Некуда». Роман демократы объявили враждебным. Но Лесков продолжал - в 1866 году он пишет роман «Обойденные», где противопоставляет новых людей и обыкновенных. Антинигилистические мотивы прослеживаются также в его романе «На ножах» (1870), где говорится о «мошенниках от нигилизма». Так, в пылу Споров, многие произведения тех лет остались незамеченными - «Леди Макбет Мценского уезда», «Воительница», «Старые годы в селе Плодомасове», «Захудалый род».
В его ранних статьях и фельетонах есть характерные приметы времени, национальной истории. Жизненный опыт и «запас бытовых сведений» Лескова постоянно рос, он изучил все религии до тонкостей, в гостях у него можно было встретить представителя любой из них. Он выражает свое мнение о крепостничестве, о героическом характере народа в «Житии одной бабы», «Тупейном художнике», «Юдоли». Чудаки и праведники из народа становятся его героями в «Однодуме», «Кадетском монастыре», «Несмертельном Головане». В повести «Очарованный странник» Лесков описывает героев, открывая в них черты русского национального характера.
Лесков живописует «русскую ширь», ее красоту и многообразие метким колоритным языком. Он предпочитает форму сказа, которая освобождает его от соблюдения литературных канонов, позволяет свободно обращаться с сюжетом. Его рассказчик - русский православный человек, ценящий красоту жизни. В сказовой манере написаны «Запечатленный Ангел» (1872), «Очарованный странник» (1873). «Левша» (1881), «Тупейный художник» (1883).
Герои Лескова - русские православные люди-праведники, с бескорыстно- созерцательным отношением к жизни. Составляющие русского характера для писателя - это мудрость, вера в Бога и добро, чувство красоты, эмоциональная открытость, нравственная интуиция, любовь к жизни и живым существам, забота о ближних, способность на духовный подвиг. Праведники не ждут признания, они ищут идеалы справедливости. Эти люди, по убеждению автора, и творят историю. История и современная действительность переплелись в произведениях писателя. Поворотным этапом в творчестве стала хроника «Соборяне» об «обитателях старгородской поповки», по сути, обобщенная картина русского национального бытия, показанная через частную жизнь людей. После этого произведения отношение к Лескову меняется в лучшую сторону.
В 1874 году он получил возможность служить и устроился в особый отдел Ученого комитета министерства народного просвещения по рассмотрению книг, издаваемых для народа, где работает до 1883 года. Писатель жил до самой смерти в Петербурге, почти не выезжая. Его похоронили в 1895 году в полном молчании, как он и завещал.
Николай Семенович Лесков
Николай Семёнович Лесков (1831 - 1895) - прозаик, самый народный писатель России, драматург. Автор известных романов, повестей и рассказов, таких как: «Некуда», «Леди Макбет Мценского уезда», «На ножах», «Соборяне», «Левша» и многих других, создатель театральной пьесы «Расточитель».
Родился 4 февраля (16 февраля) 1831 года в селе Горохове Орловской губернии в семье следователя и дочери обедневшего дворянина. У них было пятеро детей, Николай был старшим ребенком. Детство писателя прошло в городе Ореле. После ухода отца с должности, семья переезжает из Орла в село Панино. Здесь и началось изучение и познание Лесковым народа.
Образование и карьера
В 1841 году в возрасте 10 лет Лесков поступил в Орловскую гимназию. С учебой у будущего писателя не складывалось - за 5 лет учебы он окончил всего 2 класса. В 1847 году Лесков благодаря помощи друзей отца устроился на работу в Орловскую уголовную палату суда канцелярским служащим. Когда Николаю было 16 лет, от холеры умер отец, а все имущество сгорело при пожаре.
В 1849 Лесков при помощи дяди-профессора перевелся в Киев чиновником казенной палаты, где позже получил должность столоначальника. В Киеве у Лескова появился интерес к украинской культуре и великим писателям, живописи и архитектуре старого города.
В 1857 Лесков ушел с работы и поступил на коммерческую службу в большую сельскохозяйственную компанию своего дяди-англичанина, по делам которой за три года объездил большую часть России. После закрытия фирмы, в 1860 году вернулся в Киев.
1860 год считают началом творческого пути Лескова, в это время он пишет и публикует статьи в различные журналы. Через полгода он переезжает в Санкт-Петербург, где планирует заниматься литературной и журналистской деятельностью.
В 1862 году Лесков стал постоянным сотрудником газеты «Северная пчела». Работая в ней корреспондентом, посетил Западную Украину, Чехию и Польшу. Ему была близка и симпатична жизнь западных народов-побратимов, потому он углубился в изучение их искусства и быта. В 1863 году Лесков вернулся в Россию.
Долго изучая и наблюдая за жизнью русского народа, сочувствуя его горестям и нуждам, из-под пера Лескова выходят рассказы «Погасшее дело» (1862), повести «Житие одной бабы», «Овцебык» (1863), «Леди Макбет Мценского уезда» (1865).
В романах «Некуда» (1864), «Обойденные» (1865), «На ножах» (1870) писатель раскрыл тему неготовности России к революции.
Имея разногласия с революционными демократами, Лескова отказывались публиковать многие журналы. Единственным, кто печатал его работы, был Михаил Катков, редактор журнала «Русский вестник». Лескову с ним было невероятно сложно работать, редактор правил практически все произведения писателя, а некоторые и вовсе отказывался печатать.
В 1870 - 1880 он написал романы «Соборяне» (1872), «Захудалый род» (1874), где раскрыл национальную и историческую проблематику. Роман «Захудалый род» не был дописан Лесковым из-за разногласий с издателем Катковым. Также в это время он написал несколько повестей: «Островитяне»(1866), «Запечатленный ангел»(1873). К счастью, «Запечатленного ангела» не коснулась редакторская правка Михаила Каткова.
В 1881 году Лесков написал рассказ «Левша (Сказ о тульском косом Левше и о стальной блохе)» - старинной легенде о мастерах оружейного дела.
Повесть «Заячий ремиз»(1894) была последним большим произведением писателя. В нем он критиковал политическую систему России того времени. Повесть была опубликована лишь в 1917 году после Революции.
Личная жизнь писателя
Первый брак Лескова сложился неудачно. Женой писателя в 1853 году стала дочь киевского коммерсанта Ольга Смирнова. У них было двое детей - первенец, сын Митя, который умер в младенчестве, и дочь Вера. Жена заболела психическим расстройством и лечилась в Петербурге. Брак распался.
В 1865 году Лесков жил с вдовой Екатериной Бубновой. У пары появился сын Андрей (1866-1953). Со второй женой он разошелся в 1877 году.
Последние годы
Последние пять лет жизни Лескова мучали приступы астмы, от которой впоследствии он и скончался. Умер Николай Семенович 21 февраля (5 марта) 1895 года в Санкт-Петербурге. Похоронили писателя на Волковом кладбище
Очарованный странник ( 1873 )
Краткое содержание повести
Читается за 7 мин
4 ч
По дороге к Валааму на Ладожском озере встречаются несколько путников. Один из них, одетый в послушничий подрясник и по виду «типический богатырь», рассказывает, что, имея «Божий дар» к приручиванию лошадей, он, по родительскому обещанию, всю жизнь погибал и никак не мог погибнуть. По просьбе путников бывший конэсер («Я конэсер-с, <…> я в лошадях знаток и при ремонтёрах состоял для их руководствования», - говорит о себе сам герой) Иван Северьяныч, господин Флягин, рассказывает свою жизнь.
Происходя родом из дворовых людей графа К. из Орловской губернии, Иван Северьяныч с детства пристращается к лошадям и однажды «смеха ради» забивает до смерти монаха на возу. Монах является ему ночью и корит за лишение жизни без покаяния. Он же рассказывает Ивану Северьянычу, что тот - «обещанный» Богу сын, и даёт «знамение», что будет он много раз погибать и ни разу не погибнет, до того как придёт настоящая «погибель» и Иван Северьяныч пойдёт в чернецы. Вскоре Иван Северьяныч по прозвищу Голован спасает своих хозяев от неминуемой гибели в страшной пропасти и впадает в милость. Но отрубает хвост хозяйской кошке, которая таскает у него голубей, и в наказание его жестоко порют, а потом отсылают в «аглицкий сад для дорожки молотком камешки бить». Последнее наказание Ивана Северьяныча «домучило», и он решается покончить с жизнью. Уготовленную для смерти верёвку обрезает цыган, с которым Иван Северьяныч уходит от графа, прихватив с собой лошадей. С цыганом Иван Северьяныч расстаётся, и, продав чиновнику серебряный крест, он получает отпускной вид и нанимается «нянькой» к маленькой дочери одного барина. За этой работой Иван Северьяныч сильно скучает, водит девочку и козу на берег реки и спит над лиманом. Здесь он встречает барыню, мать девочки, которая умоляет Ивана Северьяныча отдать ей ребёнка, но он неумолим и даже дерётся с нынешним мужем барыни офицером-уланом. Но когда видит разгневанного приближающегося хозяина, отдаёт ребёнка матери и бежит вместе с ними. Офицер отсылает беспаспортного Ивана Северьяныча прочь, и он идёт в степь, куда татары пригоняют конские косяки.
Хан Джанкар продаёт своих лошадей, а татары назначают цены и за коней борются: садятся друг напротив друга и друг друга плетьми стегут. Когда на продажу выставляют нового красавца коня, Иван Северьяныч не сдерживается и, выступая за одного из ремонтёров, запарывает татарина до смерти. По «христианскому обычаю», его отводят за убийство в полицию, но он убегает от жандармов в самые «Рынь-пески». Татары «подщетинивают» ноги Ивана Северьяныча, чтобы не убежал. Иван Северьяныч передвигается лишь ползком, служит у татар лекарем, тоскует и мечтает о возвращении на родину. У него несколько жён «Наташ» и детей «Колек», которых он жалеет, но слушателям признается, что полюбить их не смог, потому как они «некрещёные». Иван Северьяныч совсем отчаивается попасть домой, но в степь приходят русские миссионеры «свою веру уставлять». Они проповедуют, но отказываются платить за Ивана Северьяныча выкуп, утверждая, что перед Богом «все равны и все равно». Спустя некоторое время одного из них убивают, Иван Северьяныч хоронит его по православному обычаю. Слушателям он объясняет, что «азията в веру надо приводить со страхом», потому как они «смирного бога без угрозы ни за что не уважат». Татары пригоняют из Хивы двух человек, которые приходят коней закупать, чтобы «войну делать». В надежде запугать татар они демонстрируют могущество своего огненного бога Талафы, но Иван Северьяныч обнаруживает ящик с фейерверком, сам представляется Талафой, обращает татар в христианскую веру и, найдя в ящиках «едкую землю», вылечивает ноги.
В степи Иван Северьяныч встречает чувашина, но отказывается с ним идти, потому как тот одновременно почитает и мордовского Керемети, и русского Николая Чудотворца. На пути попадаются русские, они крестятся и пьют водку, но прогоняют «беспаспортного» Ивана Северьяныча. В Астрахани странник попадает в острог, откуда его доставляют в родной город. Отец Илья отлучает его на три года от причастия, но сделавшийся богомольным граф отпускает «на оброк», и Иван Северьяныч устраивается по конской части. После того как он помогает мужикам выбрать хорошую лошадь, о нем идёт слава как о чародее, и каждый требует рассказать «секрет». В том числе и один князь, берущий Ивана Северьяныча к себе на должность конэсера. Иван Северьяныч покупает для князя лошадей, но периодически у него случаются пьяные «выходы», перед которыми он отдаёт князю на сохранность все деньги для покупок. Когда князь продаёт прекрасную лошадь Дидону, Иван Северьяныч сильно печалится, «делает выход», но на этот раз оставляет деньги при себе. Он молится в церкви и отправляется в трактир, где встречает «препус-тейши-пустого» человека, утверждающего, что пьёт, потому как «добровольно на себя слабость взял», чтобы другим легче было, и бросить пить ему христианские чувства не позволяют. Новый знакомый накладывает на Ивана Северьяныча магнетизм для освобождения от «усердного пьянства», а с тем чрезвычайно его поит. Ночью Иван Северьяныч попадает в другой трактир, где тратит все деньги на прекрасную певунью цыганку Грушеньку. Повинившись князю, он узнает, что хозяин и сам за Грушеньку полсотни тысяч отдал, выкупил её из табора и поселил в своём доме. Но князь - человек переменчивый, ему надоедает «любовное слово», от «изумрудов яхонтовых» в сон клонит, к тому же кончаются все деньги.
Отправившись в город, Иван Северьяныч подслушивает разговор князя с бывшей любовницей Евгенией Семеновной и узнает, что его хозяин собирается жениться, а несчастную и искренне полюбившую его Грушеньку хочет выдать замуж за Ивана Северьяныча. Вернувшись домой, он не застаёт цыганку, которую князь тайно отвозит в лес на пчельню. Но Груша сбегает от своих охранниц и, грозя, что станет «стыдною женщиной», просит Ивана Северьяныча её утопить. Иван Северьяныч просьбу исполняет, а сам в поисках скорой смерти выдаёт себя за крестьянского сына и, отдав все деньги монастырю как «вклад за Грушину душу», идёт на войну. Он мечтает погибнуть, но «ни земля, ни вода принимать не хочет», а отличившись в деле, рассказывает полковнику об убийстве цыганки. Но слова эти не подтверждаются направленным запросом, его производят в офицеры и отправляют в отставку с орденом святого Георгия. Воспользовавшись рекомендательным письмом полковника, Иван Северьяныч устраивается «справщиком» в адресный стол, но попадает на ничтожную букву «фиту», служба не ладится, и он уходит в артисты. Но репетиции проходят на страстной неделе, Ивану Северьянычу достаётся изображать «трудную роль» демона, да к тому же, заступись за бедную «дворяночку», он «треплет за вихры» одного из артистов и уходит из театра в монастырь.
По словам Ивана Северьяныча, монастырская жизнь его не тяготит, он и там остаётся при лошадях, но принимать старший постриг не считает для себя достойным и живёт в послушании. На вопрос одного из путников он рассказывает, что вначале ему являлся бес в «соблазнительном женском образе», но после усердных молитв остались только маленькие бесы, «дети». Однажды Иван Северьяныч зарубает беса топором, но он оказывается коровой. А за другое избавление от бесов его на целое лето сажают в пустой погреб, где Иван Северьяныч открывает в себе дар пророчества. На корабле Иван Северьяныч оказывается потому, что монахи отпускают его на богомоление в Соловки к Зосиме и Савватию. Странник признается, что ожидает близкой смерти, потому как дух внушает ополчаться и идти на войну, а ему «за народ умереть хочется». Закончив рассказ, Иван Северьяныч впадает в тихую сосредоточенность, вновь ощущая в себе наитие таинственного вещательного духа, открывающегося лишь младенцам.