Игорь Растеряев: жена, личная жизнь. Биография. Биография игоря растеряева Игорь растеряев биография личная жизнь

Related Categorized Posts

На показах Alexandre Vauthier и Giorgio Armani, которые походили в рамках Парижской недели моды, присутствовала 50-летняя Селин Дион. Очевидцев поразила ее невероятная худоба, с которой не могли соперничать даже...

В 2010 году Рунет взорвало видео, на котором какой-то деревенский парень поет под гармонь песню про комбайнеров. Снятый на мобильный телефон ролик стал очень популярным на YouTube и в других социальных сетях. Люди быстро запомнили Игоря Растеряева: самородка из-под Волгограда, который поет понятные всем и правильные песни.

Позднее Рунет узнал, что Игорь - профессиональный актер и питерский интеллигент, пусть и с казацкими корнями. Он просто каждый год отдыхает на родине предков в Волгоградской области.

Творчество Растеряева родом откуда-то из-под Волгограда, Ростова-на-Дону, Рязани или Твери. Оно не столичное, а из глубинки. Оно правильное: искреннее, глубокое. Этим оно выделяется на фоне фальшивого мейнстрима и ванильно-гламурного мельтешения столичных поп-звездочек. Игорь поет для и про настоящих людей, поэтому его песни цепляют.

Видео «Комбайнеры» снял на мобильный телефон и опубликовал на YouTube друг и соратник Растеряева Леха Ляхов. Он снимает видео с Игорем до настоящего времени.

Кто такой Игорь Растеряев

Растеряев родился в Ленинграде в 1980 году в семье интеллигентов. Он окончил Санкт-Петербургскую государственную академию театрального искусства. Игорь играл в театре «Буфф». У него есть роли в кино.

Предки Растеряева - казаки. Родители каждое лето отправляли Игоря отдыхать в Волгоградскую область. Здесь молодой человек познакомился с сельской жизнью, узнал жизнь простых людей из глубинки, подружился с «трактористами, комбайнерами и грузчиками арбузных фур».

Как бы пафосно это ни звучало, Игорь Растеряев вернулся к истокам. Благодаря отдыху под Волгоградом он научился чувствовать родную землю, общаться с обычными людьми. Главное, Игорь смог выражать свои мысли и эмоции без капли фальши.

Игорь Растеряев преимущественно исполняет свои песни. Также он поет песни поэта Василия Мохова. Одна из них - представленная выше «Раковка». В репертуаре Игоря есть каверы на композиции известных рок-исполнителей, включая «ДДТ», «Король и Шут» и других.

Ни в какие рамки

Именно так можно охарактеризовать творчество Игоря Растеряева. Ближе всего его можно описать термином «авторская песня». Но в то же время Растеряев - самый настоящий рокер. Дело не в том, что он выступает на «Нашествии». Творчество Игоря - это русский рок, который отличается глубиной и философской наполненностью песен, искренностью и отвязностью.

Кстати, об отвязности. В песнях Растеряева часто можно услышать обсценную лексику. Некоторые композиции артист давно не исполняет, так как в них есть только жесткий стёб и даже кич. В других нецензурные выражения звучат настолько органично, что без них песня была бы неполной.

В композициях Растеряева явно слышатся фольклорные мотивы. Это еще одна грань и жанровый ориентир его творчества.

В 2011 году Игорь оформил первый полноценный альбом «Русская дорога». В нее вошли полюбившиеся людям песни «Комбайнеры», «Казачья», «Богатыри». А песня «Ромашки» до настоящего момента остается одной из самых сильных в репертуаре исполнителя.

Вокальные данные Игоря Растеряева не впечатляют. Уровень владения музыкальным инструментом далек от виртуозного. Артист использует простые слова. Тем не менее его песни цепляют сильнее, чем композиции профессиональных авторов и музыкантов.

Великая Отечественная война

Это одна из ключевых тем в творчестве Игоря Растеряева. Он возвращается к ней постоянно. У всех песен о Великой Отечественной авторства Растеряева есть одна общая черта. Они помогают увидеть страшные дни большой войны глазами простого человека, обычного солдата.

Красивый вокал Елене Гвритишвили и сильная песня о ключевой битве Великой Отечественной - один из примеров.

Растеряев - ленинградец. Он не мог обойти стороной тему блокады. В «Ленинградской песне» он благодарит людей, которые возили продовольствие в блокадный город по льду «Дороги Жизни». Тех, благодаря кому живут современные питерцы.

Игорь рассказывает о личных трагедиях и откровениях людей, которые прошли Великую Отечественную. История деда Агвана заставляет замолкнуть и глубоко задуматься. Подумать о том, как и почему люди в течение всей истории воюют друг с другом. Подумать, чтобы выиграть «главный бой за звание человека».

«Дед Агван» - стихотворение Растеряева. Оно раскрывает Игоря как поэта-декламатора.

Одинаковая форма, очень разные смыслы

Музыка и манера исполнения Игоря Растеряева действительно не отличаются разнообразием. Но его песни очень разные. Более того, они удивляют полярностью настроений и мыслей. От задиристых «Казачьей» и «Ермака» автор легко переходит к антивоенной тематике. Она раскрыта в песне «Бой».

Творчество Растеряева полностью мужское. Оно понятно женской аудитории, женщины слушают Игоря. Но поет он в основном для мужчин и о мужчинах. Вернее, о мужиках, которые умеют пахать зябь, гоняют фуры по федеральным трассам, а иногда мешают пиво с водкой.

«Ходики», «Кореш», «Дальнобойная» - примеры мужских песен. Их можно назвать зарисовками из жизни людей, которые столкнулись с кризисом среднего возраста. И у которых этот кризис растянулся на много лет.

Творчество Растеряева ни в коем случае не депрессивное. Игорь помогает слушателю почувствовать и пережить личные и общие трагедии. Тут же он дает действенные рецепты от хандры и надуманных трудностей. Песню «Дядя Вова Слышкин» можно назвать гимном жизнерадостности и здравого смысла.

Простой деревенский житель Владимир Слышкин в резиновых сапогах - живое воплощение позитива и правильного отношения к жизни. Кстати, дядя Вова появляется и в других клипах Растеряева. Это реальный человек, с которым Игорем дружит и общается.

Любовь к родной земле

Эта тема наполняет все без исключения песни Растеряева. Игорь поет не о каком-то абстрактном понятии, а о настоящей Родине. Это больше, чем географическое определение. В песнях артиста чувствуется любовь к окружающему его пространству, людям, укладу жизни.

Это хорошо слышно в песне «Весна». Кстати, в клипе снимается уже знакомый вам дядя Вова Слышкин.

«Но поет он не про Италию, а как дома хорошо» - в этой строчке весь Растеряев. Без пафоса и лишних слов он говорит о Родине больше, чем многие авторы учебников.

Новый Высоцкий? Нет, просто Игорь Растеряев

Действительно, Растеряева часто сравнивают с Высоцким. До масштабов Владимира Семеновича Игорю еще предстоит вырасти. Но он уже стал в чем-то похожим на предшественника. Высоцкий был таким же искреннем и понятным всем: от работяг и дальнобойщиков до профессоров и творческой интеллигенции.

И все же Растеряев - самобытный артист, не похожий ни на кого, кроме себя. Это неординарная фигура: яркий поэт и настоящий артист. Игорь сам сказал, что при царе Горохе служил бы церковным звонарем. А в наше время он звонит в колокола и колокольчики человеческих душ, как бы это пафосно не звучало. И благодаря творчеству Игоря в людях звучат самые тонкие струны.

и исполнитель – о том, почему он не стал журналистом и как рождаются песни, о любимой гармошке и казачьих корнях, политике федеральных телеканалов и чувстве единства нации.

– Игорь, у тебя уже несколько раз брали интервью церковные СМИ, например . Но как-то при чтении интервью с тобой в одном православном журнале возникло ощущение, что тебя словно пытаются искусственно притянуть к себе: мол, смотрите: «это тоже наш человек». Ты сам себя чьим ощущаешь?

– (Смеется.) Своим. Я ни к какому лагерю в принципе не склонен, не становился ни под чьи знамена. Я под своими хотел бы остаться. Естественно, определенные симпатии у меня есть. Телеканалу «Союз» большое спасибо, кстати, за то, что они меня пригласили. Они здорово меня поддержали, поэтому им от меня спасибо.

– Поставим вопрос прямо. Хотелось бы с тобой поговорить о Православии, вере, но только не давить этим. Нам не нужны формальные благочестивые ответы. Во что ты веришь? В себя? В друзей? В удачу? Может быть, во что-то еще?

– В Бога верю.

– Многие говорят: «Я верю в Бога», но когда начинаешь с человеком беседовать, понимаешь, что… У американцев, например, на долларах написано: «Богу доверяем». А кто твой Бог?

– Я так скажу: я верю в абсолютную Его силу и в абсолютную свою слабость человеческую. Потому что то, что произошло со мной, вся эта внезапная песенная популярность – это не что иное, как вмешательство высшей силы. Потому что специально, одними собственными людскими потугами и желаниями в такие короткие сроки такую историю сделать нельзя. Я считаю, что это просто кто-то взял и вот так вот спустил, подарил мне. Притом очень быстро, в кратчайшие сроки. Потому что и песен я раньше никаких не писал. А здесь получилось, что в такой короткий промежуток времени написалось столько песен и пошла вся эта история.

– То есть ты считаешь, что это Промысл Божий?

– Это точно.

– А в чем-то еще он проявляется? Ты чувствовал, что он тебя как-то ведет по жизни?

– Всю жизнь.

– А ты уже понимаешь, к чему он тебя ведет или куда?

– (Смеется.) Нет. Я просто надеюсь, что к хорошему.

– Ты когда-нибудь мечтал прославиться? Если да, то на каком поприще? Чем в детстве мечтал заниматься?

– Это было бы странно, если бы я сказал, что не мечтал прославиться, – потому что я пошел в Театральный институт. Видимо, была какая-то тяга к лицедейству, к славе, может быть, – к чему-то такому. Но чего точно я не ожидал – что ко мне придет когда-то всё это и придет именно через гармонь, через музыку. Когда меня называют музыкантом, мне это до сих пор кажется… удивительным.

– Правда ли, что до этого ты едва не стал журналистом?

– Я пошел в Театральный институт еще и для того, чтобы не учиться на журфаке. Я тогда на журфак уже почти поступил, уже прошел подготовительные курсы, у меня уже даже была рекомендация от приемной комиссии. Вот. Но на журфаке пришлось бы учить английский язык и еще какие-то предметы, которые мне не нравились. Там надо было бы действительно учиться. Невозможно было бы, как в Театральном институте, три года притворяться талантливым, или каким-то там высокодуховным, или там артистичным, и тебе за это всё бы списывалось. На журфаке все вещи конкретные, английский тот же.

– А музыкальное образование у тебя есть?

– Нет, у меня ни образования музыкального, ничего такого специализированного просто нет.

– Как ты чувствуешь музыку? Через кинестетику?

– Через что?

– Через кинестетику: то есть через ощущения, через пальцы, как бы через кожу.

– (Отмахивается.) Нет. Это просто музыка в голове рождается сама. А ты на гармошке подбираешь – получается мелодия для песни.

– Что для тебя в творчестве первично: стихи или музыка?

– Музыка.

– Есть мнение, в том же интернете, в комментариях к клипам, что у тебя музыка однотипная. Хотя, может, это просто авторское решение, причем намеренное, чтобы люди не обращали внимания на музыку, а слышали текст и задумывались?

– Я в силу какой-то своей необразованности, действительно, музыку придумываю несколько однотипную или одноритмовую. Либо это оттого, что я не умею хорошо играть на музыкальном инструменте, либо использую один музыкальный инструмент – гармонь. Она стилистически может быть однообразной, если по мелодиям брать, но не думаю я, что она одинаковая. То есть если мелодии грамотно разложить, то сами мелодии, я думаю, все-таки разные.

– Или у нас просто нет слуха.

– (Смеется.) Это нормально.

– Для тебя творчество – это работа или служение?

В гармошку что ни засунь, какую угодно мелодию – в итоге всё будет про русскую дорогу. Она, гармошка, патриотический инструмент.

– Всё делится на две части. Первая – это когда придумывается новая мелодия. Вот ты ее набрал на гармошке, и она у тебя в гармошечном варианте живет. Образуется тема. Но опять же, как я всё время говорю, в гармошку что ни засунь, какую угодно мелодию – в итоге всё будет про русскую дорогу. Она, гармошка, патриотическая, сам инструмент патриотический. Тема, тематика песен – она продиктована инструментом. А когда уже тема нашлась – начинается работа над текстом. Вот это уже настоящая работа, она может длиться и год, и даже больше года. Лежит себе заготовка, болванка. И всё тебе понятно, даже музыкальный размер понятен. Сколько куплетов надо, уже ты знаешь – шесть куплетов, не больше и не меньше. Музыкальный размер такой-то. Тема тоже ясна. И есть две-три строчки, а то, что между ними, то есть текст, – это уже работа начинается, это уже тяжело. У меня, по крайней мере.

– Есть мнение, что гений отличается от таланта тем, что человек владеет талантом, а гений владеет человеком. Вот ты можешь не писать? Или это у тебя внутренняя потребность: «писать – как дышать»?

– Могу ли я не писать? Да. Конечно, могу. (Смеется.) Как же не могу? Запросто! Хотя… я могу сказать, что могу не писать, но мелодии параллельно будут рождаться. Я могу не доводить до ума долгое время то, что помимо меня рождается в голове – в виде музыки, каких-то тем, идей. Они могут долго отлеживаться, я могу им не давать практического выхода. Но они всё равно будут возрастать. Мелодии изначально рождаются как-то подсознательно. То есть изначально мелодия рождается в дороге, напевается на какую-нибудь глупость. Когда голова вообще не работает. Ты что видишь – то и поешь. И дурачишься в этот момент, то есть ты как бы такой немножечко даже… что-то юродственное присутствует в момент рождения непосредственно мелодии. Потому что ничего общего с патриотической тематикой эти мелодии изначально не имели и не имеют. То есть это изначально какая-то глупость. Смысла никакого нет, есть только мелодия и какой-то полет мозга, соединение, что вот у тебя мелодия родилась. А дальше уже, когда эта мелодия в гармошку попадает, вот тут гармошка ее начинает грузить всякими темами, смыслами и тому подобными вещами.

– Какова цель твоего творчества? Есть ли таковая вообще? Или это просто самовыражение? У Набокова – не уверен, что процитирую близко к оригиналу, – есть такие слова: «пишу новую книгу для того, чтобы скорее дописать и начать новую». Или вспомним слова Портоса: «Я дерусь, потому что я дерусь». У творчества вообще может быть цель какая-то?

– Это скорее самовыражение. У меня нет такого, знаете ли: «хочу изменить мир к лучшему». Я этого как-то не очень понимаю. Для меня это скорее просто какая-то внутренняя потребность, я вижу в этом суть.

– Просто хочется петь?

– Ты помнишь ощущения от своего первого концерта в Москве?

– Я согласился авантюрно, для меня это было всё равно как развлекуха, я думал: это первый и последний концерт. Так же думали все мои кореша. Они подтянулись в Москву просто потусоваться, посмотреть. Думали, что это будет смешно и интересно. Но за неделю, за две до этого первого концерта я вдруг понял, что у меня, кроме пяти песен, собственно, ничего и нет. Я придумал для первого концерта еще две песни: «Ромашки» и «Казачья». Ну, опять же, как сказать: придумал – мелодии были уже давно, им было, может, год или два, темы были, но не было текста. Поэтому пришлось конкретно вот к этой самой дате себя собрать в кулак и попытаться эти тексты сложить. Песня «Ромашки» оказалась тяжелее, она рождалась очень, так сказать, мучительно. Песня «Казачья» вообще изначально планировалась на калмыкском языке. Я еще не знал, что именно спеть, но понимал, что там хорошая мелодия.

– Ты знаешь калмыкский язык? Его было проще выучить, чем английский?

– Нет, не знаю. Но я не знал, про что написать текст. И тогда просто к калмыкам обратился. (Смеется.) Калмыки меня завернули, сказали… а я в «ВКонтакте» у них спросил перевод стихов, которые примерно так были набросаны, но у меня на аватаре тогда была фотка, на которой я с голым торсом и с шашкой. Калмыки посмотрели на это и сказали, что я… тролль. Они меня как-то генетически не приняли в этом образе. Я тогда обиделся, сказал, что отныне всё у меня с калмыками закончено. Обратился в бюро перевода, чтоб мне на турецкий перевели, они мне перевели, но я прочитал и понял, что я это ни в жизнь не выучу и не спою, ни за неделю, ни за год – то, что там было написано. И тогда я просто взял и немного переписал свои стихи – и получился текст «Казачьей песни». Она накидывалась, что называется, от балды. Никакой работы над текстом практически не было. Мелодия очень заводная. Она поется от лица пятнадцатилетнего подростка, который в принципе речь свою не строит, а по-суровому эмоционально накидывает. Может, вот здесь-то всё и совпало, по эмоции.

– Ты говоришь, что у твоего творчества нет определенной цели. – это творчество. А у жизни есть цель? Чего ты хочешь по жизни? О чем мечтаешь?

– По жизни – да, есть. Хочется, чтобы материал, который накопился, который есть, – по максимуму его превратить в форму, то есть либо в песни, либо в книгу еще одну, либо еще что-то. Чтобы то, что ты увидел, то, что тебе дали пережить, что-то там понять, – это всё родить как-то в художественном целостном законченном виде.

– Твои текстовые вставки между песнями очень емкие, острые, точные, порою горькие, порою веселые. У тебя чувствуется литературный талант. Не боишься, что ты убил в себе талантливого писателя или журналиста?

У меня любая деятельность, которая ставилась бы под любую опасность огранки, всегда вызывала какое-то отторжение.

– Не думаю. Если бы я на журналиста пошел учиться, то, может быть, это бы отбило у меня вообще всяческую охоту писать. Потому что у меня любая деятельность, которая ставилась бы под любую опасность огранки и была бы огранена в какой-то момент жизни, всегда вызывала какое-то отторжение, диссонанс в начальном стремлении к этому.

– То есть ты не признаешь никаких законов, навязанных правил? Может, ты революционер в душе?

– Не думаю.

– Но ты как-то сказал в прежних интервью, что тебя из-за твоих взглядов не пускают на федеральные телеканалы, вообще на телевидение…

У федеральных телеканалов своя политика, у меня – своя политика с гармошкой. Не всегда возможно совмещение.

– Я не думаю, что это из-за каких-то моих взглядов меня не пускают. Там и без меня хорошо. Просто иной раз бывают, скажем так, предложения прийти побыть как бы при другом исполнителе, пристяжным. Чтоб твоя идея была пристяжной к какой-то главной идее, которую там канал ставит. Либо какие-то еще ставятся условия: петь под фонограмму или там еще что-то. Или петь не свою песню, но как бы в своем якобы каком-то образе, как они это видят. То есть предлагают заниматься не совсем свойственным мне делом, выглядеть не совсем тем, кто я есть на самом деле. Мне это не очень-то интересно. Поэтому несколько таких, так сказать, предложений, я завернул. А вот телеканал «Культура», например, или тот же канал «Союз» – они мне нравятся, это другое дело. Я на них в своем естественном виде пел. Пел так, как есть на самом деле. Не надо было ничего, ни каких-то инструментов добавлять, ни аранжировок никаких делать, ни шоу-балет какой-то сзади ставить, чтобы не выделяться в общем концерте. Всё по-естественному было. Просто у федеральных каналов своя политика есть, общеканальная. Это нормально абсолютно. У меня на это своя политика с гармошкой. Не всегда это возможно в каком-то совмещении, поэтому чего тут говорить…

– В Кремль не приглашали еще на какой-нибудь концерт подыграть?

– В Кремль… я не помню.

– Насколько хорошо ты знаешь своих предков? Кем они были?

– Знаю, знаю. Все казаки. Предки по отцу – все были казаками. Дед, его прадед Василий Яковлевич – казак, потом Яков Иванович. Дальше не знаю. Дальше знаю из метрик церкви нашей, в хуторе Растеряев, что очень много было Растеряевых. Хутор Растеряев такой был. Ну, как сказать… хутора, они же отходили от станиц. У нашей станицы родовая – это Раздорская-на-Медведице. Две Раздорских есть. Первая: Раздорская-на-Дону – бывшая столица донских казаков была, древняя. Вторая: Раздорская-на-Медведице – наша родовая станица, верхняя. Вот там очень много Растеряевых было, мне метрики распечатывали, но кто они – я даже не могу сказать. Уже сложно просчитать, кто кем был, – это XVII–XVIII века.

– Какой хочет видеть Россию Игорь Растеряев? Что бы ты в ней поменял?

– Весны хочется. (Смеется.) Еще более хорошей, еще более счастливой, еще более замечательной и прекрасной. Я по-другому не могу. Я не знаю, как ответить.

– «Поэт в России – больше, чем поэт». Ты много ездишь по стране, общаешься с самыми простыми людьми, поешь ты тоже о простых людях, простых вещах – всем близких, всем понятных. Ответь на такой вопрос. Есть сейчас два противоположных мнения на то, что происходит с Россией: одни говорят, что Россия загибается, другие – что Россия возрождается. Что, по-твоему, сейчас происходит?

– Могу сказать только так: у меня есть ощущение целостной нации. Но, опять же, как я общаюсь и кого я вижу? Я вижу людей, которые приходят на концерт. Это в каждом городе по типу приблизительно одни и те же люди. Они что в , что в Рязани, что во Владивостоке по какому-то своему общему типу близки, эти люди.

– Мы на твоем концерте видели очень разных людей: разного возраста и социального положения. Что именно ты имеешь в виду, когда говоришь, что они похожи?

– Они могут быть разными. Но я имею в виду, если сравнивать, скажем, города, что люди похожи. Я сами города не всегда успеваю увидеть. Но успеваю увидеть людей на концерте. Есть какие-то города, в которых, волею судьбы либо концертного графика, мы задерживаемся на два, на три дня или даже более того и успеваем в них всё облазить, и тогда складывается четкое представление об этом городе, том месте, куда ты попал. Но есть города, которые не успеваешь посмотреть, понять. Но люди, которые приходят на концерты, – они чем-то похожи.

– Но всё же в твоем кругу какое больше ощущение: возрождения или погибели?

Я не склонен разделять какие-то панические настроения, нет ощущения апокалипсиса.

– В моем кругу нормальное ощущение. Вот среди моих ровесников, кстати… тех, кто даже моложе, нету такого, что… как вам сказать… Могу сказать, что гораздо меньше пьют. Сейчас даже по молодежи смотрю: меньше пьют. Даже меньше, чем мы пили, чем я или мои ровесники в их возрасте. Точно могу сказать за себя, что у меня нет утопических взглядов на настоящее и на будущее. Я не склонен разделять какие-то панические настроения.

– Есть что-то, чего русскому человеку, так скажем, не хватает для движения вверх?

– Это-то всегда есть. Я просто говорю, что нет ощущения апокалипсиса, что всё загибается. , конечно, загибается, выживают там вопреки.

– А был город, где тебя не приняли? Или не поняли?

– Где меня не поняли? Так-так-так… Город, где меня не поняли… Могу сказать. Для меня удивлением было… мы делали концерт в Михайловке, в Урюпинске, непосредственно рядом с Раковкой, в Волгоградской области, и я себе тогда нафантазировал, посчитал, что раз все песни поются про тот регион, то должен быть какой-то особый прием, какое-то особое такое «А-а-а-а-а-а-а!». Но всё оказалось с точностью до наоборот. То есть более сдержанного – доброжелательного, но сдержанного – приема у меня не было нигде. Земляки отреагировали сдержаннее, например, чем в Архангельске или где-то на Севере, где не имеют ничего общего со степями и комбайнами, или с Волгоградом, или с Доном.

– До первого клипа, даже до театра «Буфф», о котором ты уже во многих интервью упоминал, ты чем занимался? Интересно, с чего начинал Игорь Растеряев?

Ездили по городам Московской и Ленинградской областей, давали детские спектакли в замороженных ДК, в заброшенных кинотеатрах…

– Я всегда был артистом. В театре. Всегда. После школы – сразу в Театральный институт, там поучился пять лет. И год ездил с «Белым театром». Это такая школа жизни была. Мы ездили по всем городам Московской и Ленинградской областей, давали детские спектакли в замороженных ДК, в заброшенных кинотеатрах, деревенских домах культуры. Это самый развал когда был после 1990-х. Наряжались в какие-то самодельные костюмы, приводили детей в эти замороженные ДК. Дети завязывали шапки, сидели играли в варежках в тетрис, пытались лазерной указкой попасть нам в глаз. Одним словом, как все нормальные дети, проявляли интерес к искусству. А мы играли. Я был – Крокодилом. У моего костюма, правда, не было пасти – поэтому я просто выходил и говорил: «Я – Крокодил». У меня пар изо рта от холода шел. А сзади тигренок бегал, выплясывал, потому что он был в коротком трико, тонком, и ему было очень холодно, поэтому он типа изображал активность, а на самом деле просто так согревался. А учителя сзади говорили: «Хорошо играет тигренок». Затем уже попал в театр «Буфф», где вот в этом году уже 10 лет исполнилось, как прослужил. Проиграл, точнее. Всегда у меня жизнь шла как-то ровно, без крутых поворотов.

– Ты не из тех артистов, которые заказывают себе дорогостоящие клипы, пользуешься в основном любительскими съемками. Кто снимает и монтирует твои клипы?

– Леха Ляхов – это мой друг. Он снимал все мои ролики, что есть на ютубе. Все мои песни: и «Комбайнеров» первую запись на телефон, и все остальные видеоролики. Он сейчас живет в Москве. Приезжает, когда новая песня рождается. Мы едем с ним снимать что-то, потом сидим и вместе монтируем. Видеоряды, которые на концертах с проекторов показываются, тоже Леха все монтировал. Здесь есть секрет: в зале стоит зеркало, чтобы я видел, что в тот или иной момент по видео на фоне показывается; надо, чтобы артикуляция совпадала в некоторых местах, особенно там, где мультики.

– Сколько гармошек извел за время поездок?

– Та, на которой сейчас играю, – это изначальная гармошка. «Чайка». Я на ней играю все концерты. Она в последнее время сыпется постоянно – ломается, в смысле. Ломаются металлические рычаги именно, кнопки…

– Клавиши?

Я стараюсь на каждом концерте именно на той гармошке играть: она писклявая, такие голоса на ней резкие – мне это в ней нравится.

– Да, клавиши. Голоса летят. Но это уже изношенность металла. Она в комиссионке была куплена в свое время. По-моему, на ней, кстати, до того и не играли, потому что меха склеены еще были. И вот она сейчас с регулярностью через два-три концерта наворачивается. Всегда есть запасная гармошка. Но я стараюсь на каждом концерте именно на ней играть, потому что она писклявая, такие голоса на ней резкие – мне это в ней нравится. Она мне очень дорога.

– Ты куришь?

– Семья, жена, дети?

– Если бы ты прекратил вдруг выступать – чем бы ты тогда занимался?

– В «Буффе», наверное, работал бы.

– А если бы ты по каким-то причинам не смог в принципе выступать на публике?

– Я думаю, рисовал бы. Если бы мог рисовать – рисовал бы. Или что-то пытался бы писать.

– Без лишнего пафоса – спасибо, что ты есть вот такой вот, со своими мыслями. Спасибо тебе за твое творчество.

– Спасибо вам. Всем привет!

СПб церковный вестник "Вода живая", № 4, 2011

Колорит песен Растеряева замешан на житье-бытье волгоградской станицы, где с детства Игорь проводит каждое лето. Это казачья родина его отца и постоянное место жительства его хуторских друзей. В Петербурге артист живет в обычном спальном районе. На встречу Игорь Растеряев пришел с другом Алексеем Ляховым, который делает все видео интернет-звезды, называет себя «продюсером в кавычках» и отвечает на вопрос о стратегии продвижения таким образом: «Вы напишите, что это все произошло по воле Божией. Иначе бы не получилось. Обыкновенная посиделка на кухне, снятая телефоном. Остальные клипы сняты вообще в степи. Людей сегодня трудно чем-то удивить, и вдруг такая простота понравилась всем»...

В певцах не хаживал

—Игорь, Вы уже определились, к какому музыкальному направлению себя относите?
—Я не музыкант на самом деле, ни одной ноты не знаю. Играю на гармони ощупкой, по клавишам попадаю на удачу. В общем, со стилем своего творчества никак заранее не определялся и так же, как и все слушатели, с удивлением взирал на то, что же из этого получается. Ведь еще полгода назад я вообще музыкой заниматься не думал. Работал в театре, дома рисовал и писал книжки про своих волгоградских друзей. Когда вся шумиха поднялась, стали просить концерты. А с чем выступать? С одной случайной песней «Комбайнеры» и тремя матерными, которые я написал еще в студенческие годы? Мне на помощь пришел дядя Вася Мохов. У него есть песня «Раковка», я ее знал и на гармошке исполнял. Дядя разрешил взять ее для концерта, плюс я написал две новых песни: «Ромашки» и «Казачью». К следующему выступлению появилась «Русская дорога», потом «Богатыри»...

—В православной среде можно услышать споры о Вашем творчестве. Одни Ваши песни, о простых людях и о родной земле, берут за душу, а другие, шутовские, с нецензурными выражениями — отталкивают.
—Что сказать? Что не нравится, лучше вообще не слушать. Сначала я сам не знал, в какую сторону склонится творчество, либо это будет веселый стеб, как самые первые песни, либо социально-патриотическая тема, которая полезла из меня в итоге. Потом стало ясно, что серьезность перевесила. А песни с нецензурщиной я в свой первый альбом включать не стал, чтобы поддержать наметившуюся тему.

—Некоторые не верят, что Вы в городе родились. Вроде как «самородок из деревни».
—Пусть так и думают, я бы это всячески поддерживал.Ромашки и пустота—Каким же Вы себя больше видите городским или хуторским? Такие разные миры, а Вы везде свой парень.—Миры одинаковые. Никакой разницы нет, только быт отличается. И в своих песнях я ничего не идеализирую. Вот песня «Ромашки», какая там идеализация? На-оборот, набат по вымирающему российскому селу.

—В «Ромашках» есть строки о парнях, которых сгубило пьянство: «Себе такую дорогу ребята выбрали сами, но все же кто-то, ей-Богу, их подтолкнул и подставил». Что же послужило этим толчком?
—Все началось с революции. Не было раньше такого повального пьянства и безработицы, это видно хотя бы по тому, что вся донская степь была покрыта маленькими хуторками, сплошное заселение, вся земля в округе обрабатывалась. Нормально жили, семейно. Хутора сохранились даже после войны, а окончательно исчезли после укрупнения колхозов. Сейчас едешь — огромные пустынные пространства, сел мало, хуторов нет, как в Диком поле в XIV веке.

—Кто может заселить эти территории? Есть на казачьих землях проб-лема приезжих чужаков?
—В Раковке, где живет моя родня, есть турки-месхетинцы, которых 20 лет назад приняли беженцами. Сейчас их уже половина населения. Мечеть собираются строить раньше, чем православный храм.

—То есть в Раковке нет церкви?
—На территории всего района дореволюционный храм остался только в Раздорах. Все остальное в последние годы построено. А старая раздорская церковь своими масштабами не соответствует нынешнему приходу. Когда она строилась, станица была огромной: в ней жили тысячи человек. Юртовая станица была! Но ее уже давно в хутор переименовали, народу живет немного, молодежи совсем мало. Храм лишь напоминает о былом величии. А церковная жизнь в районе сосредоточена в городе Серафимович, где есть Усть-Медведевский монастырь со своими святынями, подземными ходами. Все туда ездят.

—Я так понимаю, что Вы от Церкви держитесь на расстоянии?
—Сам стараюсь как-то напрямую с Богом общаться, а к Церкви отношусь с уважением. Мне кажется, Церковь отображает душу народа. Вот взять католический костел. Все чинно, орган играет, сидеть можно. Они и на вечеринках так же: по бокалу возьмут и по углам разбредутся. А у нас свечи, иконы, хор, в золоте все, колокола звенят! Праздник! Вот это по-нашему! В этом есть театральность, она нам близка. Помню, как меня крестили. Окунули, я батюшку за бороду ухватил, думал, утопят! Вытащили.

Будем знакомы

—На одном из сайтов мне попалась на глаза история о том, что Вы задались целью разыскать родовое гнездо — хутор, который основал ваш предок. Нашли это место в степи, крестом отметили, родственников созвали. Для чего?
—Мы этнические донские казаки с Верховых юртов, станица Раздорская на реке Медведице, хутор Растеряев. Мне еще в детстве отец рассказывал, что был такой хутор Растеряев, потом туда приехал жить поп, и стал хутор называться Поповский. Во всех источниках хутор значится как Поповский. Я посылал запросы по своим предкам Растеряевым в различные архивы: в Волгоград, Ростов-на-Дону, в Московский военно-исторический архив. Наконец, вышел на московского историка Сергея Корягина, который занимается историей донского казачества. У него оказалась карта конца XVIII — начала XIX века, на которой нет еще железной дороги Москва — Волгоград. И там я увидел черным по белому написано «Хутор Растеряев», то есть семейное предание подтвердилось. Мы карту сфотографировали, размножили, я ее всей родне показал. И решили мы поставить крест на месте нашего родного хутора.

—А какой смысл вкладывали в это?
—Это память. В Волгоградской области практически в каждой станице на въезде и на выезде крест стоит. Первыми его поставили жители Раздорской станицы на Медведице. Крест зеркальный, железная основа и кусочки зеркала в цемент вбиты. Когда едешь, видишь, как он на солнце горит. Говорят, что зеркала должны отражать от станицы все невзгоды.

—Христианство пополам с народными приметами.
—А как же, культура такая... И вот мы тоже захотели поставить крест. Место сложно найти, там даже опечек (опечек — каменное, глиняное либо деревянной рубки основание под печь.— Прим. ред.) нет, одни бугорки и сад в степи. В соседнем хуторе жила тетка, которая еще деда моего помнила (дед был председателем колхоза до 1950-х годов). И она показала точное место. По бугоркам только можно определить, где хаты стояли. Хутор небольшой, в XIX веке было 23 двора. Когда я решил, что пора за крест браться, то пошел на реку Медведицу, переплыл на другую сторону, свалил дубок замечательный, его обпилил и бревна по реке приплавил. И сам на них приплыл. Дотащил бревна до хаты своей, чуток обтесал и сказал папаше, дескать, так и так, основа для креста есть. Они с дядькой подключились, отшлифовали, отец выжег надпись: «Здесь стоял хутор Поповский, до XIX века называвшийся Растеряев». Съездили, установили. Потом дядька двоюродный из города Калач-на-Дону узнал, что мы эту акцию провели. И до того ему понравилось, что он на следующее лето сварил новый крест, железный, капитальный. Уже больше людей приехало. Ставили с другой стороны, чтобы на въезде и на выезде по кресту было. Второй крест уже бетоном закрепили и бутылку в основание положили, для потомков — кто и когда вкопал крест... Еще год прошел, и решили собраться родственниками. Набрали человек 40-45 со всей Волгоградской области.

—Семьи у всех большие?
—У прадеда девять детей было, у каждого из этих детей — тоже по несколько, у деда — четверо. Мы ближних родных позвали, они своих, с кем общаются... Интересно было на всех сразу посмотреть! Даже мой папаша не видел половину этих родственников. Выхожу я из садочка, смотрю — идет караван машин. Все разом в степи останавливаются, вылезает из них несколько десятков человек. Ощущение удивительное, словно с трамвайной остановки сгребли прохожих, привезли и говорят: «Вот твои родственники, все они одинаково родные». Но чуть приглядишься и видишь, что этот мне симпатичен чуть больше, а вот этот чем-то интересен... Также и они на нас смотрят, изучают. Начинают связи какие-то формироваться. Потом мы развели костер, поставили палатки, сома большого поймали в Медведице, уху сварили. Они виноград привезли, лещей. Я с гармошкой как раз был, длились посиделки до следующего полудня. Всю ночь вместе провели. Не думаю, что каждый год стоит такое практиковать, но раз в несколько лет собираться надо. Обновить систему координат.

—Возможна ли такая встреча с Вашей северной родней по материнской линии?
—С этой стороны гораздо меньше связей, во-первых, из-за их меньшего количества, во-вторых, половина из них живет в Эстонии. Но потихоньку общение восстанавливаем. По материнской линии у меня прадед был финном. Из-за этого в семействе бабушки все непросто сложилось. Младший брат прадеда в первые же дни войны в окружении под Ленинградом пропал без вести. Среднюю сестру в Сибирь отправили за то, что финка. А самого прадеда-финна в Сибирь не отправили, воевать не взяли, работы не дали, уехать не разрешили. Он умер от голода в блокадном Ленинграде. Лежит на центральной аллее Пискаревского кладбища, о чем мы узнали спустя полвека, когда делалась Книга памяти. Я домой прихожу, а там открыточка для бабушки: «Ваш отец лежит в такой-то могиле».

—И когда была перепись населения, то каждый член Вашей семьи записал свою национальность: отец и сын — казаки, сестра — ингерманландка, мама — русская. Многим сегодня покажется это ненужными «тонкостями». Не хватит ли нам всем общего наименования «россияне»?
—Я категорически против того, чтобы всех называть россиянами. Своих родственников, когда пришли переписчики, я спросил по телефону, кто кем хочет быть записан, они сами определились. Ведь для чего мы поставили крест в степи? Национальность — это корневая база человека. Каждый должен точно знать, откуда он родом: со степи или из города, казак или помор. Как только задуют ветра перемен, удержать человека сможет только мощная корневая база. Чтобы не был он перекати-полем, не катался «россиянином» по белу свету.Из патриотичной лирики, наигрышей на гармони и задушевных историй сложился образ новой знаменитости. Игорь Растеряев — не далекая гламурная «звезда», а свой парень и для горожан, и для жителей глубинки. Для своих песен он берет темы, которые всем близки и дороги, но так бессмысленно «заезжены», что и сказать, казалось бы, по ним уже нечего: о погибших в войну солдатиках, о деревенском пьянстве, о трудной жизни сельских трудяг. Но у Растеряева находятся слова, которые «цепляют» многих.Разномастным слушателям одинаково симпатична его беззастенчивая привязанность к крепким семейным традициям. Визуальным символом корневой системы человека в рассказах Игоря Растеряева оказался крест. Им, порой бессознательно, цепляются за доставшуюся в наследство землю нынешние селяне. Им охраняются, обозначая свои владения. Соборная Церковь с опустошенных земель была изгнана и в сердца селян пока не вернулась. А крест живет. И собирает вокруг себя людей, которые снова хотят быть друг другу близкими родственниками.

Юлия Нурмагамбетова

РАСТЕРЯЕВ
Игорь Вячеславович

Родился 10.08.1980, Ленинград

Лауреат Всероссийского конкурса артистов эстрады-2006

Детство, юность

Игорь Растеряев родился 10 августа 1980 года в Ленинграде, в семье художника. Жизнь Игоря можно разделить на два больших этапа: городскую и хуторскую. Каждое лето маленький мальчик ездил отдыхать на родину отца – хутор Раковка, Михайловского района Волгоградской области. В бескрайних степях, на пересечении Дона, Медведицы и Хопра, там и проходили летние дни будущей знаменитости. Там у него было много друзей и все его будущие песни стали про них и для них.

Среднее образование Игорь Растеряев получил в школах № 189 и № 558 города Санкт-Петербурга. В 2003 году юноша окончил Санкт-Петербургскую Государственную Академию Театрального Искусства, и после ее окончания начал работу в Санкт-Петербургском государственном музыкально-драматическом театре "Буфф", где ему доставались в основном роли алкоголиков.

Кинокарьера

Когда в мире кино наступило время римейков, ремиксов и комиксов, когда в кинопроизведениях царил стилистический шаблон и смысловой вакуум Игорь Растеряев занимался своим делом. Он сочинял тексты песен, пел, виртуозно играл на гармошке - и напряжением творческой воли держал вокруг себя живое пространство, где был воздух, которым можно было дышать.

В те немногие моменты, когда Игоря Растеряева звали в кино, ему предлагали второплановые роли оперативников. Так было в картинах: "Авантюристка" и "Казанова в России", "Страсти у фонтана", "Свадьба Кречинского" и "Женя, Женечка и "катюша".

Получив благосклонные отклики кинокритиков за сыгранные небольшие роли, Игорь Растеряев решил всерьез заняться кинокарьерой. В 2006 году режиссер Михаил Вассербаум пригласил уже знаменитого барда на роль лейтенанта милиции Степанова в детективную ленту "Тайны следствия-6", автором сценария которой являлась Елена Топильская. Коллегам Растеряева на съемочной площадке были знаменитые актеры: Анна Ковальчук, Сергей Барышев и Вячеслав Захаров. Действие детектива происходило в неспокойном Петербурге, в котором некоторые бизнесмены, еще совсем недавно зарабатывавшие деньги с помощью кистеня и тазика с бетоном, по-прежнему были склонны применять свои былые профессиональные навыки на новом месте работы.

В этом же году на экраны вышел еще один фильм с участием Игоря Растеряева. Студией "Панорама" и ООО "Новый русский сериал" был выпущен криминальный фильм режиссера Михаила Вассербаума "Личный состав" с Анной Ковальчук, Сергеем Барышевым, Вячеславом Захаровым и Александром Новиковым в главных ролях.

Кинокарьера Игоря Растеряева набирала обороты и в 2009 году талантливый актер блистательно сыграл роль Воденникова в детективном сериале режиссера Алексея Богданова "Версия". Авторами сценария являлись: Татьяна Горьковая и Владимир Громов. В фильме были задействованы актеры: Александр Лыков, Филипп Чевычело и Евгения Белобородова. Главный герой сериала стал педантичный, остроумный, едкий следователь прокуратуры Александр Желвис, которого терпеть не могли ни коллеги, ни начальство.

Роль второго плана досталась Игорю Растеряеву и в боевике 2010 года "Агент особого назначения" режиссера Константина Статского и сценариста Юрия Эпштейна. На сей раз, Растеряев снялся в окружении таких звезд кино как: Сергей Перегудов, Владимир Матвеев и Михаил Трясоруков. Игнату Барабанову – агенту национальной безопасности, поручали самые сложные и рискованные дела, ему часто приходилось нести ответственность за дела государственного, а иногда и международного масштаба.

В этом же году Игорь Растеряев появился в эпизодической роли и в картине "Пропала собака".

Игорь Растеряев, исполнитель песен собственного и не только собственного сочинения, за несколько дней августа 2010 года стал любимцем тысяч пользователей социальной сети "В контакте" и посетителей сайта "YouTube". Из-за увиденной любительской видеозаписи, посвященной волгоградским комбайнерам, Игоря Растеряева стали приглашать для живых выступлений не только в петербургские клубы, но и в другие города страны. Через некоторое время за этой песней последовало полтора десятка других. Песни "Комбайнеры" и "Ромашки" стали визитной карточкой Игоря Растеряева.

11 ноября 2010 года в петербургском клубе "Грибоедов" прозвучали песни в исполнении Игоря Растеряева: "Русская дорога", "Казачья песня", "Ромашки", а также песни, написанные его дядей Василием Моховым: "Раковка", "Про хутор Глинище", "Метель в Раковке", "Медведица", "Прогулка по городу". На этом концерте присутствовали друзья Игоря Растеряева, ставшие прообразами героев его песен. Талантливый певец исполнил ряд старых песен, записи которых были в разное время выложены в интернет, и новые, до этого не исполнявшиеся произведения.

Личная жизнь

Игорь Растеряев любит Россию такой, какая она есть. В его песнях сквозит любовь, уважение, сострадание к простому человеку - комбайнеру, пастуху, грузчику, разоренному мужику, не сумевшему выбраться из жизненного тупика деревенскому парню. По мнению Игоря Растеряева, "человек создан для любви и радости, для работы и развлечений, ему нужны семья, друзья, сотрудники, сограждане, просто разные интересные люди, красивая природа, вся планета Земля и еще много такого, что на нее не поместилось!"

Интересные факты

Как-то Игорь Растеряев сказал: "Что касается моих театральных работ в спектаклях. Там я играю в основном алкоголиков. А в те немногие моменты, когда меня зовут в кино, мне достаются роли оперативников".

В 2010 году Игорь Растеряев стал новой звездой русскоязычного Интернета благодаря любительскому видеоролику. За три месяца ролик с песней Игоря - "Комбайнеры" на сайте YouTube набрал почти миллион просмотров. Сам певец уверял: "Я славы не искал, просто спел для друзей под гармошку".

23 сентября 2010 года в московском клубе "Контакт" прошел первый официальный концерт Игоря Растеряева.

Алексей Генералов специально для сайта сайт

Использованные материалы:
"Растеряев Игорь", статья, сайт "Википедия".
"Рецензия на творчество Игоря Растеряева", статья, П. Ю. Нешитов, "Вестник Русской Христианской Гуманитарной Академии, том 11, выпуск 4, 2010 г".