Где убили романовых город. Кто приказал расстрелять царскую семью

Царская семья провела в последнем своём доме 78 дней.

Первым комендантом «Дома особого назначения» был назначен комиссар А. Д. Авдеев.

Приготовления к расстрелу

Согласно официальной советской версии, решение о расстреле было принято только Уралсоветом, Москва была уведомлена об этом лишь после смерти семьи.

В начале июля 1918 года уральский военный комиссар Филипп Голощёкин выехал в Москву для решения вопроса о дальнейшей судьбе царской семьи.

Уралсовет на своем заседании 12 июля принял постановление о казни, а также о способах уничтожения трупов и 16 июля передал сообщение (если телеграмма подлинная) об этом по прямому проводу в Петроград - Г. Е. Зиновьеву . По окончании разговора с Екатеринбургом Зиновьев отправил в Москву телеграмму :

Архивный источник телеграммы отсутствует.

Таким образом, телеграмма была получена в Москве 16 июля в 21 час 22 минуты. Фраза «условленный с Филипповым суд» - это в зашифрованном виде решение о казни Романовых, о котором условился Голощекин во время своего пребывания в столице. Однако Уралсовет просил еще раз письменно подтвердить это ранее принятое решение, ссылаясь на «военные обстоятельства», так как ожидалось падение Екатеринбурга под ударами Чехословацкого корпуса и белой Сибирской армии.

Расстрел

В ночь с 16 на 17 июля Романовы и обслуга легли спать, как обычно, в 22 часа 30 минут. В 23 часа 30 минут в особняк явились два особоуполномоченных от Уралсовета. Они вручили решение исполкома командиру отряда охраны П. З. Ермакову и новому коменданту дома комиссару Чрезвычайной следственной комиссии Якову Юровскому , сменившему на этой должности Авдеева 4 июля, и предложили немедленно приступить к исполнению приговора.

Разбуженным членам семьи и персоналу объявили, что в связи с наступлением белых войск особняк может оказаться под обстрелом, и поэтому в целях безопасности нужно перейти в подвальное помещение.

О трагедии семьи царя Николая II изданы сотни книг на многих языках мира. В этих исследованиях достаточно объективно представлены события июля 1918 года в России. Некоторые из этих сочинений мне приходилось читать, анализировать и сопоставлять. Однако остается много загадок, неточностей и даже заведомой неправды.

К числу наиболее достоверной информации принадлежат протоколы допросов и другие документы колчаковского судебного следователя по особо важным делам Н.А. Соколова. В июле 1918 года после захвата Екатеринбурга белыми войсками Верховный главнокомандующий Сибири адмирал А.В. Колчак назначил Н.А. Соколова руководителем по делу о расстреле царской семьи в этом городе.

Н.А. Соколов

Соколов два года работал в Екатеринбурге, провел допросы большого количества людей, причастных к этим событиям, пытался найти останки расстрелянных членов царской семьи. После захвата Екатеринбурга красными войсками Соколов покинул Россию и в 1925 году в Берлине опубликовал книгу «Убийство царской семьи». С собой он увез все четыре экземпляра своих материалов.

В Центральном партийном архиве ЦК КПСС, где я работал руководителем, хранились в основном подлинные (первые) экземпляры этих материалов (примерно тысяча страниц). Как они попали в наш архив — неизвестно. Все их я внимательно прочитал.

Впервые детальная проработка материалов, связанных с обстоятельствами расстрела царской семьи, была проведена по заданию ЦК КПСС в 1964 году.

В подробной справке «о некоторых обстоятельствах, связанных с расстрелом царской семьи Романовых» от 16 декабря 1964 года (ЦПА Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, фонд 588 опись 3С) документально и объективно рассмотрены все эти проблемы.

Справку написал тогда заведующий сектором идеологического отдела ЦК КПСС Александр Николаевич Яковлев, выдающийся политический деятель России. Не имея возможности опубликовать всю упомянутую справку, привожу лишь некоторые места из нее.

«В архивах не обнаружено каких-либо официальных отчетов или постановлений, предваряющих расстрел царской семьи Романовых. Нет бесспорных данных и об участниках расстрела. В связи с этим изучены и сопоставлены материалы, опубликованные в советской и зарубежной прессе, и некоторые документы советских партийных и государственных архивов. Кроме того, записаны на магнитофонную ленту рассказы бывшего помощника коменданта Дома особого назначения в Екатеринбурге, где содержалась царская семья, Г.П. Никулина и бывшего члена коллегии Уральской областной ЧК И.И. Радзинского. Это единственные оставшиеся в живых товарищи, имевшие то или иное отношение к расстрелу царской семьи Романовых. На основании имеющихся документов и воспоминаний, нередко противоречивых, можно составить такую картину самого расстрела и обстоятельств, связанных с этим событием. Как известно, Николай II и члены его семьи были расстреляны ночью с 16 на 17 июля 1918 года в Екатеринбурге. Документальные источники свидетельствуют, что Николай II и его семья были казнены по решению Уральского областного Совета. В протоколе № 1 заседания ВЦИК от 18 июля 1918 года читаем: «Слушали: Сообщение о расстреле Николая Романова (телеграмма из Екатеринбурга). Постановлено: По обсуждении принимается следующая резолюция: Президиум ВЦИК признает решение Уральского областного Совета — правильным. Поручить тт. Свердлову, Сосновскому и Аванесову составить соответствующее извещение для печати. Опубликовать об имеющихся в ВЦИК документах — (дневник, письма и т.п.) бывшего царя Н. Романова и поручить т. Свердлову составить особую комиссию для разбора этих бумаг и их публикации». Подлинник, хранящийся в Центральном государственном архиве, подписан Я.М. Свердловым. Как пишет В.П. Милютин (нарком земледелия РСФСР), в тот же день, 18 июля 1918 года, в Кремле поздно вечером проходило очередное заседание СНК (Совет народных комиссаров. — Ред. ) под председательством В.И. Ленина. «Во время доклада товарища Семашко в зал заседаний вошел Я.М. Свердлов. Он сел на стул сзади Владимира Ильича. Семашко закончил свой доклад. Свердлов подошел, наклонился к Ильичу и что-то сказал. — Товарищи, Свердлов просит слово для сообщения, — объявил Ленин. — Я должен сказать, — начал Свердлов обычным своим ровным тоном, — получено сообщение, что в Екатеринбурге по постановлению областного Совета расстрелян Николай. Николай хотел бежать. Чехословаки подступали. Президиум ЦИКа постановил: одобрить. Молчание всех. — Перейдем теперь к постатейному чтению проекта, — предложил Владимир Ильич». (Журнал «Прожектор», 1924 г., стр. 10). Это сообщение Я.М. Свердлова было зафиксировано в протоколе № 159 заседания СНК от 18 июля 1918 года: «Слушали: Внеочередное заявление Председателя ЦИК т. Свердлова о казни бывшего царя — Николая II по приговору Екатеринбургского Совдепа и о состоявшемся утверждении этого приговора Президиумом ЦИК. Постановили: Принять к сведению». Подлинник этого протокола, подписанный В.И. Лениным, хранится в партархиве Института марксизма-ленинизма. За несколько месяцев перед этим на заседании ВЦИК обсуждался вопрос о переводе семьи Романовых из Тобольска в Екатеринбург. Я.М. Свердлов говорит об этом 9 мая 1918 года: «Должен вам сказать, что вопрос о положении бывшего царя ставился у нас в Президиуме ВЦИК еще в ноябре месяце, в начале декабря (1917 г.) и с тех пор неоднократно поднимался, но мы не принимали никакого решения, считаясь с тем, что необходимо предварительно точно ознакомиться с тем, как, в каких условиях, насколько надежна охрана, как, одним словом, содержится бывший царь Николай Романов». На этом же заседании Свердлов докладывал членам ВЦИК, что в самом начале апреля Президиум ВЦИК заслушал доклад представителя комитета команды, охранявшей царя. «На основании этого доклада мы пришли к заключению, что оставлять дальше Николая Романова в Тобольске невозможно… Президиум ВЦИК решил перевести бывшего царя Николая в более надежный пункт. Таким более надежным пунктом был избран центр Урала — г. Екатеринбург». О том, что вопрос о переводе семьи Николая II был решен с участием ВЦИК, говорят в своих воспоминаниях и старые коммунисты-уральцы. Радзинский сказал, что инициатива перевода принадлежала Уральскому областному Совету, а «Центр не возражал» (Магнитофонная запись от 15 мая 1964 г.). П.Н. Быков, бывший член Уральского совета, в своей книге «Последние дни Романовых», изданной в 1926 году в Свердловске, пишет, что в начале марта 1918-го в Москву специально по этому поводу ездил областной военком И. Голощекин (партийная кличка «Филипп»). Ему было дано разрешение перевести царскую фамилию из Тобольска в Екатеринбург».

Далее в справке «О некоторых обстоятельствах, связанных с расстрелом царской семьи Романовых» приведены ужасные подробности жестокой казни царской семьи. Говорится о том, как были уничтожены трупы. Рассказывается, что у убитых нашли в зашитых корсетах и поясах примерно полпуда бриллиантов и драгоценностей. В этой статье не хотел бы обсуждать столь бесчеловечные деяния.

В мировой прессе многие годы распространяется утверждение о том, что «истинный ход событий и опровержение «фальсификаций советских историков» содержится в дневниковых записях Троцкого, не предназначавшихся для печати, поэтому, дескать, особенно откровенных. Они были подготовлены для публикации и изданы Ю.Г. Фельштинским в сборнике: «Лев Троцкий. Дневники и письма» (Эрмитаж, США, 1986 г.).

Привожу отрывок из этой книги.

«9 апреля (1935 г.) Белая печать когда-то очень горячо дебатировала вопрос, по чьему решению была предана казни царская семья. Либералы склонялись, как будто, к тому, что уральский исполком, отрезанный от Москвы, действовал самостоятельно. Это неверно. Постановление вынесено было в Москве. Дело происходило в критический период гражданской войны, когда я почти все время проводил на фронте, и мои воспоминания о деле царской семьи имеют отрывочный характер».

В других документах Троцкий рассказывает о заседании Политбюро за несколько недель до падения Екатеринбурга, на котором он отстаивал необходимость открытого судебного процесса, «который должен был развернуть картину всего царствования».

«Ленин откликнулся в том смысле, что это было бы очень хорошо, если б было осуществимо. Но времени может не хватить. Прений никаких не вышло, так (как) я на своем предложении не настаивал, поглощенный другими делами».

В следующем эпизоде из дневников, наиболее часто цитируемом, Троцкий вспоминает, как уже после расстрела на его вопрос о том, кто решал судьбу Романовых, Свердлов ответил: «Мы здесь решали. Ильич считал, что нельзя оставлять нам им живого знамени, особенно в нынешних трудных условиях».

«Решали» и «Ильич считал» можно, а согласно другим источникам и нужно, трактовать как принятие общего принципиального решения о том, что Романовых нельзя оставлять в качестве «живого знамени контрреволюции».

И так ли важно, что непосредственное постановление о расстреле семьи Романовых было вынесено Уральским Советом?

Привожу еще один интересный документ. Это телеграфный запрос от 16 июля 1918 года из Копенгагена, в котором было написано: «Ленину, члену правительства. Из Копенгагена. Здесь распространился слух, что бывший царь убит. Сообщите, пожалуйста, по телефону факты». На телеграмме Ленин собственноручно написал: «Копенгаген. Слух неверен, бывший царь здоров, все слухи — ложь капиталистической прессы. Ленин».

Нам не удалось выяснить, была ли тогда отослана ответная телеграмма. Но это был самый канун того трагического дня, когда расстреляли царя и его близких.

Иван Китаев — специально для «Новой»

справка

Иван Китаев — историк, кандидат исторических наук, вице-президент Международной академии корпоративного управления. Прошел путь от плотника на строительстве Семипалатинского полигона и дороги Абакан-Тайшет, от военного строителя, возводившего в таежной глуши завод по обогащению урана, до академика. Окончил два института, Академию общественных наук, аспирантуру. Работал секретарем Тольяттинского горкома, Куйбышевского обкома, директором Центрального партийного архива, замдиректора Института марксизма-ленинизма. После 1991 года работал начальником главка и начальником департамента Министерства промышленности России, преподавал в академии.

Ленину свойственна высшая мера

Об организаторах и заказчике убийства семьи Николая Романова

В своих дневниках Троцкий не ограничивается цитированием слов Свердлова и Ленина, но также выражает собственное мнение о расстреле царской семьи:

«По существу, решение (о казни. — О. Х. ) было не только целесообразно, но и необходимо. Суровость расправы показала всем, что мы будем вести борьбу беспощадно, не останавливаясь ни перед чем. Казнь царской семьи нужна была не просто для того, чтоб запугать, ужаснуть, лишить надежды врага, но и для того, чтобы встряхнуть собственные ряды, показать, что отступления нет, что впереди полная победа или полная гибель. В интеллигентских кругах партии, вероятно, были сомнения и покачивания головами. Но массы рабочих и солдат не сомневались ни минуты: никакого другого решения они не поняли бы и не приняли бы. Это Ленин хорошо чувствовал: способность думать и чувствовать за массу и с массой была ему в высшей мере свойственна, особенно на великих политических поворотах…»

Насчет высшей меры, свойственной Ильичу, Лев Давидович, разумеется, архиправ. Так Ленин, как известно, лично требовал повесить как можно больше попов, едва получив сигнал, что массы кое-где на местах проявили такую инициативу. Как же народной власти не поддержать инициативу снизу (а в действительности самые низменные инстинкты толпы)!

Что же касается суда над царем, на который, по словам Троцкого, Ильич был согласен, да время поджимало, то и этот суд со всей очевидностью завершился бы приговором Николая к высшей мере. Вот только в таком случае с царской семьей могли возникнуть лишние трудности. А тут как славно получилось: Уральский Совет решил — и всё, взятки гладки, вся власть Советам! Ну, может, только «в интеллигентских кругах партии» некоторая оторопь и была, но быстро прошла, как у самого Троцкого. В своих дневниках он приводит фрагмент разговора со Свердловым уже после екатеринбургской казни:

«— Да, а где царь? — Кончено, — ответил он, — расстрелян. — А семья где? — И семья с ним. — Все? — спросил я, по-видимому, с оттенком удивления. — Все! — ответил Свердлов. — А что? Он ждал моей реакции. Я ничего не ответил. — А кто решал? — Мы здесь решали…»

Некоторые историки делают акцент на том, что Свердлов ответил не «решили», а «решали», что якобы важно для выявления главных виновных. Но они при этом вырывают слова Свердлова из контекста разговора с Троцким. А тут ведь как: каков вопрос, таков ответ: Троцкий-то спрашивает, кто решал, вот Свердлов и отвечает «Мы здесь решали». И уже дальше говорит еще конкретнее — про то, что Ильич считал: «нельзя оставлять нам им живого знамени».

Так что в своей резолюции на датской телеграмме от 16 июля Ленин явно лукавил, говоря о лжи капиталистической прессы относительно «здоровья» царя.

В современных терминах можно сказать так: если Уральский Совет был организатором убийства царской семьи, то Ленин — заказчиком. Но в России организаторы редко, а заказчики преступлений почти никогда на скамье подсудимых, увы, не оказываются.

Всех, кто так или иначе приближался к делу о расстреле царской семьи, убивали? Почему нельзя доверять книгам Соколова (седьмого! следователя по этому делу), изданным после его убийства? На эти вопросы отвечает историк царской семьи Сергей Иванович.

Царскую семью не расстреливали!

Последнего российского царя не расстреляли, а возможно оставили в заложниках.

Согласитесь: глупо было бы расстрелять царя, предварительно не вытрусив у него из кубышек честно заработанные денежки. Вот его и не расстреляли. Деньги, правда, не сразу удалось получить, потому что слишком бурное время было…

Регулярно, к середине лета каждого года, возобновляется громкий плач по, ни за что убиенному, царю Николаю II , которого христиане ещё и «причислили к лику святых» в 2000 году. Вот и тов. Стариков в аккурат 17 июля ещё раз подбросил «дровишек» в топку эмоциональных причитаний ни о чём. Я этим вопросом раньше не интересовался, и не обратил бы внимания на очередную пустышку, НО … На последней в своей жизни встрече с читателями академик Николай Левашов как раз упомянул о том, что в 30-х годах Сталин встречался с Николаем II и просил у него денег на подготовку к будущей войне. Вот, как об этом пишет Николай Горюшин в своём репортаже «Есть пророки и в нашем отечестве!» об этой встрече с читателями:

«…В связи с этим потрясающей оказалась информация, связанная с трагической судьбой последнего Императора Российской Империи Николая Александровича Романова и его семьи… В августе 1917 года его вместе с семьёй высылают в последнюю столицу Славяно-Арийской Империи , город Тобольск. Выбор этого города был неслучаен, поскольку высшие градусы масонства осведомлены о великом прошлом русского народа. Ссылка в Тобольск была своего рода насмешкой над династией Романовых, которая в 1775 году разгромила войска Славяно-Арийской Империи (Великой Тартарии), а впоследствии это событие было названо подавлением крестьянского бунта Емельяна Пугачёва… В июле 1918 года Якоб Шифф отдаёт команду одному из своих доверенных лиц в руководстве большевиков Якову Свердлову на ритуальное убийство царской семьи. Свердлов, посоветовавшись с Лениным, приказывает коменданту дома Ипатьева, чекисту Якову Юровскому привести план в исполнение. Согласно официальной истории, в ночь с 16 на 17 июля 1918 года Николай Романов вместе с супругой и детьми был расстрелян.

На встрече Николай Левашов сообщил, что на самом деле Николай II и его семья не были расстреляны ! Это заявление сразу же рождает множество вопросов. Я решил разобраться в них. По этой теме написано множество трудов, и картина расстрела, показания свидетелей выглядят на первый взгляд правдоподобно. В логическую цепочку не вписывается факты, добытые следователем А.Ф. Кирстой, который подключился к расследованию с августа 1918 года. В ходе следствия он опросил доктора П.И. Уткина, который сообщил, что в конце октября 1918 года был приглашён в здание, занятое Чрезвычайной комиссией по борьбе с контрреволюцией, для оказания медицинской помощи. Пострадавшей оказалась молодая девушка предположительно 22 лет с рассечённой губой и опухолью под глазом. На вопрос «кто она?» девушка ответила, что является «дочерью Государя Анастасией ». В ходе проведения следственных действий следователь Кирста не обнаружил трупов царской семьи в Ганиной яме. В скором времени Кирста нашёл многочисленных свидетелей, сообщивших ему на допросах, что в сентябре 1918 года в г.Перми содержалась Императрица Александра Фёдоровна и Великие Княжны. А свидетель Самойлов заявил со слов своего соседа, охранника дома Ипатьева Варакушева, что никакого расстрела не было, царская семья была погружена в вагон и увезена .

После получения этих данных, А.Ф. Кирсту отстраняют от дела и приказывают передать все материалы следователю А.С. Соколову. Николай Левашов сообщил, что мотивом для сохранения жизни Царю и его семье явилось желание большевиков, вопреки приказу их хозяев, завладеть спрятанными богатствами династии Романовых, о месторасположении которых Николай Александрович безусловно знал. Вскоре умирают организаторы расстрела в 1919 году, Свердлов, в 1924 году Ленин. Николай Викторович уточнил, что Николай Александрович Романов общался с И.В. Сталиным, и богатства Российской Империи были использованы для укрепления мощи СССР…»

Выступление академика РАН Вениамина Алексеева.
Екатеринбургские останки — вопросов больше, чем ответов:

Если бы это была первая ложь тов. Старикова , вполне можно было бы подумать, что человек знает пока немного и просто ошибся. Но Стариков является автором нескольких очень неплохих книг и весьма подкован в вопросах недавней истории России. Отсюда следует очевидный вывод, что он лукавит намеренно . О причинах этой лжи я здесь писать не буду, хотя они и лежат прямо на поверхности… Лучше я приведу ещё несколько свидетельств того, что царская семья не была расстреляна в июле 1918 года, а слух о расстреле, скорее всего, пустили для «отчёта» перед заказчиками –Шиффом и прочими товарищами , финансировавшими государственный переворот в России в феврале 1917 года …

Николай II встречался со Сталиным?

Есть предположения, что Николай II расстрелян не был , а вся женская половина царской семьи была вывезена в Германию. Но документы до сих пор засекречены…

Для меня эта история началась в ноябре 1983 г. Я тогда работал фотокорреспондентом одного французского агентства и был командирован на саммит глав государств и правительств в Венецию. Там случайно встретил итальянского коллегу, который, узнав, что я русский, показал мне газету (кажется, это была «Ла Репубблика»), датированную днём нашей встречи. В статье, на которую итальянец обратил моё внимание, речь шла о том, что в Риме в весьма пожилом возрасте скончалась некая монахиня, сестра Паскалина. Позднее я узнал, что эта женщина занимала важный пост в ватиканской иерархии при папе Пие XII (1939-1958), но не в этом суть.

Тайна «железной леди» Ватикана

Эта сестра Паскалина, заслужившая почётное прозвище «железной леди» Ватикана, перед смертью позвала нотариуса с двумя свидетелями и в их присутствии надиктовала информацию, которую она не хотела уносить с собой в могилу: одна из дочерей последнего русского царя Николая II – Ольга – не была расстреляна большевиками в ночь с 16 на 17 июля 1918 г., а прожила долгую жизнь и была похоронена на кладбище в деревне Маркотте на севере Италии.

После саммита я с приятелем-итальянцем, который был мне и шофёром, и переводчиком, съездил в эту деревню. Мы нашли кладбище и эту могилу. На плите было по-немецки написано:

«Ольга Николаевна, старшая дочь русского царя Николая Романова » – и даты жизни: «1895-1976».

Мы побеседовали с кладбищенским сторожем и его женой: они, как и все жители деревни, прекрасно помнили Ольгу Николаевну, знали, кто она такая, и были уверены, что русская великая княжна находится под защитой Ватикана.

Эта странная находка крайне заинтересовала меня, и я решил сам разобраться во всех обстоятельствах расстрела. И вообще, был ли он?

Я имею все основания предполагать, что никакого расстрела не было . В ночь с 16 на 17 июля все большевики и им сочувствующие уехали по железной дороге в Пермь. Наутро по Екатеринбургу были расклеены листовки с сообщением о том, что царская семья из города увезена , – так оно и было. Вскоре город заняли белые. Естественно, была образована следственная комиссия «по делу об исчезновении государя Николая II, императрицы, цесаревича и великих княжон», которая не нашла никаких убедительных следов расстрела .

Следователь Сергеев в 1919 г. говорил в интервью одной американской газете:

«Я не думаю, что здесь были казнены все – и царь, и его семья. По моему убеждению, в доме Ипатьева не были казнены императрица, царевич и великие княжны». Такое заключение не устроило адмирала Колчака, который к тому моменту уже провозгласил себя «верховным правителем России». И правда, зачем «верховному» какой-то император? Колчак приказал собрать вторую следственную бригаду, которая докопалась до того, что в сентябре 1918 г. императрица и великие княжны содержались в Перми. Только третий следователь, Николай Соколов (вёл дело с февраля по май 1919 г.), оказался понятливее и выдал на-гора известное заключение о том, что вся семья была расстреляна, трупы расчленены и сожжены на кострах. «Не поддававшиеся действию огня части, – писал Соколов, – разрушались при помощи серной кислоты ».

Что же, в таком случае, было похоронено в 1998 г . в Петропавловском соборе? Напомню, что вскоре после начала перестройки на Поросёнковом логу под Екатеринбургом были найдены некие скелеты. В 1998 г. в родовой усыпальнице Романовых их торжественно перезахоронили, перед этим проведя многочисленные генетические экспертизы. Причём гарантом аутентичности царских останков выступала светская власть России в лице президента Бориса Ельцина. А вот Русская православная церковь отказалась признать кости останками царской семьи.

Но вернёмся во времена Гражданской войны. По моим данным, в Перми царскую семью разделили. Путь женской части лежал в Германию, мужчин же – самого Николая Романова и царевича Алексея – оставили в России. Отца и сына долго держали под Серпуховом на бывшей даче купца Коншина. Позднее в сводках НКВД это место было известно как «Объект №17» . Вероятнее всего, царевич умер в 1920 г. от гемофилии. Относительно судьбы последнего российского императора ничего сказать не могу. Кроме одного: в 30-х годах «Объект №17» дважды посещал Сталин . Значит ли это, что в те годы Николай II был ещё жив?

Мужчин оставили заложниками

Чтобы понять, почему стали возможны столь невероятные с точки зрения человека XXI века события и узнать, кому они были нужны, придётся снова вернуться в 1918 г. Помните из школьного курса истории про Брестский мир? Да, 3 марта в Брест-Литовске между Советской Россией с одной стороны и Германией, Австро-Венгрией и Турцией с другой был заключён мирный договор. Россия потеряла Польшу, Финляндию, Прибалтику и часть Белоруссии. Но не из-за этого Ленин называл Брестский мир «унизительным» и «похабным». Кстати, полный текст договора до сих пор не опубликован ни на Востоке, ни на Западе. Полагаю, что из-за имеющихся в нём тайных условий. Вероятно, кайзер, который был родственником императрицы Марии Фёдоровны, потребовал передать Германии всех женщин царской семьи . Девочки не имели прав на русский престол и, следовательно, не могли никак угрожать большевикам. Мужчины же остались в заложниках – как гаранты того, что германская армия не сунется на восток дальше, чем прописано в мирном договоре.

Что было потом? Как сложилась судьба вывезенных на Запад женщин? Было ли их молчание обязательным условием их неприкосновенности? К сожалению, вопросов у меня больше, чем ответов.

Интервью Владимира Сычёва по делу Романовых

Интереснейшее интервью Владимира Сычёва, опровергающего официальную версию расстрела царской семьи. Он рассказывает о могиле Ольги Романовой на севере Италии, о расследование двух британских журналистов, о условиях Брестского мира 1918 года, по которым всех женщин царской семьи передали немцам в Киев…

Автор – Владимир Сычёв

В июне 1987 года я был в Венеции в составе французской прессы, сопровождавшей Франсуа Миттерана на саммите G7. Во время перерывов между пулами ко мне подошёл итальянский журналист и спросил о чём-то по-французски. Поняв по моему акценту, что я не француз, он поглядел на мою французскую аккредитацию и спросил, откуда я. – Русский, – ответил я. – Вот как? – удивился мой собеседник. Под мышкой он держал итальянскую газету, откуда он и перевел огромную, на полстраницы, статью.

Умирает в частной клинике в Швейцарии сестра Паскалина. Она была известна всему католическому миру, т.к. прошла с будущим Папой Пием ХХII с 1917 года, когда он ещё был кардиналом Пачелли в Мюнхене (Бавария), до его смерти в Ватикане в 1958 году. Она имела на него такое сильное влияние, что ей он доверил всю администрацию Ватикана, и когда кардиналы просили аудиенцию у Папы, то она решала, кто такой аудиенции достоин, а кто – нет. Это – короткий пересказ большой статьи, смысл которой был в том, что фразе, произнесённой в конце и не простой смертной, мы должны были верить. Сестра Паскалина попросила пригласить адвоката и свидетелей, так как не хотела уносить в могилу тайну своей жизни . Когда те явились, то она сказала лишь, что женщина, похороненная в деревне Моркоте , недалеко от озера Маджоре – действительно дочь русского царя – Ольга !!

Я убедил моего итальянского коллегу в том, что это – подарок Судьбы, и что сопротивляться ей бесполезно. Узнав, что он из Милана, я заявил ему, что назад в самолёте президентский прессы я в Париж не полечу, а мы с ним на полдня съездим в эту деревню. Мы после саммита туда и отправились. Оказалось, что это уже не Италия, а Швейцария, но мы быстро нашли деревню, кладбище и кладбищенского сторожа, который привёл нас к могиле. На могильном камне – фотография пожилой женщины и надпись по-немецки: Ольга Николаевна (без фамилии), старшая дочь Николая Романова, царя России, и даты жизни – 1985-1976 !!!

Итальянский журналист был для меня прекрасным переводчиком, но на целый день там оставаться явно не хотел. Мне оставалось задавать вопросы.

– Когда она здесь поселилась? – В 1948 году .

– Она говорила, что она – дочь русского царя? – Конечно, и вся деревня об этом знала.

– В прессу это попадало? – Да.

– Как реагировали на это другие Романовы? Подавали ли они в суд? – Подавали.

– И она проигрывала? – Да, проигрывала.

– В этом случае она должна была оплатить судебные расходы противной стороны. – Она платила.

– Она работала? – Нет.

– Откуда же у неё деньги? – Да вся деревня знала, что её содержит Ватикан!!

Кольцо замкнулось. Я уехал в Париж и стал искать, что же известно по этому вопросу… И быстро натолкнулся на книгу двух английских журналистов.

II

Том Мангольд и Энтони Саммерс издали в 1979 году книгу «Досье на царя» («Дело Романовых, или расстрел, которого не было»). Начали они с того, что, если снимается гриф секретности с государственных архивов по истечении 60 лет, то в 1978 году истекает 60 лет со дня подписания Версальского договора, и можно что-нибудь там «нарыть», заглянув в рассекреченные архивы. То есть, вначале была идея просто посмотреть… И они очень быстро попали на телеграммы английского посла в свой МИД о том, что царскую семью вывезли из Екатеринбурга в Пермь . Объяснять профессионалам из БиБиСи, что это сенсация – не нужно. Они помчались в Берлин.

Очень быстро выяснилось, что белые, войдя в Екатеринбург 25 июля, сразу назначили следователя по расследованию расстрела царской семьи. Николай Соколов, на книгу которого ссылаются все до сих пор, – это третий следователь, получивший дело лишь в конце февраля 1919 года! Тогда возникает простой вопрос: а кем были первые два и что они доложили начальству? Так вот, первый следователь по фамилии Намёткин, назначенный Колчаком, проработав три месяца и заявляя, что он – профессионал, дело простое, и ему не нужно дополнительного времени (а белые наступали и в своей победе на тот момент не сомневались – т.е. всё время твоё, не спеши, работай!), кладёт на стол рапорт о том, что не было расстрела , а была инсценировка расстрела. Колчак этот рапорт – под сукно и назначает второго следователя по фамилии Сергеев. Тот также работает три месяца и в конце февраля вручает Колчаку с теми же словами такой же рапорт («Я – профессионал, дело простое, дополнительного времени не нужно, – не было расстрела – была инсценировка расстрела).

Тут надо пояснить и напомнить, что это белые свергли царя, а не красные, и они же отправили его в ссылку в Сибирь! Ленин в эти февральские дни был в Цюрихе. Что бы ни говорили простые солдаты, белая верхушка – это не монархисты, а республиканцы. И живой царь Колчаку был не нужен. Сомневающимся советую читать дневники Троцкого, где он пишет, что «если бы белые выставили любого царя – даже крестьянского, – мы бы не продержались и двух недель»! Это слова Верховного Главнокомандующего Красной Армии и идеолога красного террора!! Прошу верить.

Поэтому Колчак уже ставит «своего» следователя Николая Соколова и даёт ему задание. А Николай Соколов тоже работает всего лишь три месяца – но уже по другой причине. Красные вошли в Екатеринбург в мае, и он отступил вместе с белыми. Архивы он увёз, но что написал?

1. Трупов он не нашёл, а для полиции любой страны в любой системе «нет тел – нет убийства», – это исчезновение! Ведь при аресте серийных убийц полиция требует показать, где спрятаны трупы!! Наговорить можно всё что угодно, даже на самого себя, а следователю нужны вещественные доказательства!

И Николай Соколов «вешает первую лапшу на уши»:

«бросили в шахту, залили кислотой» .

Это сейчас предпочитают забыть эту фразу, а мы-то её слышали вплоть до 1998 года! И почему-то никто никогда не усомнился. А можно ли шахту залить кислотой? Да ведь кислоты не хватит! В краеведческом музее Екатеринбурга, где директором Авдонин (тот самый, один из троих, «случайно» нашедших кости на Старокотляковской дороге, прочищенной до них тремя следователями в 1918-19 годах), висит справка о тех солдатах на грузовике, что у них было 78 литров бензина (не кислоты). В июле месяце в сибирской тайге, имея 78 литров бензина, можно сжечь весь московский зоопарк! Нет, они ездили туда-сюда, сначала бросали в шахту, заливали кислотой, а потом доставали и прятали под шпалами…

Между прочим, в ночь «расстрела» с 16 на 17 июля 1918 года из Екатеринбурга в Пермь ушёл огромный состав со всей местной Красной Армией, местным ЦК и местным ЧК. Белые вошли на восьмой день, а Юровский с Белобородовым и сотоварищами переложили ответственность на двух солдат? Нестыковочка, – чай, не с крестьянским бунтом имели дело. Да и если по своему усмотрению расстреляли, то могли это сделать и на месяц раньше.

2. Вторая «лапша» Николая Соколова – он описывает подвал Ипатиевского дома, публикует фотографии, где видно, что пули в стенах и в потолке (при инсценировке расстрела так, видимо, и делают). Вывод – корсеты женщин были набиты бриллиантами, и пули рикошетили! Значит, так: царя с престола и в ссылку в Сибирь. Деньги в Англии и Швейцарии, а они зашивают бриллианты в корсеты, чтобы крестьянам на рынке продавать? Ну и ну!

3. В той же книге Николая Соколова описывается тот же подвал в том же Ипатиевском доме, где в камине лежит одежда с каждого члена императорской семьи и волосы с каждой головы. Их что, стригли и переодевали (раздевали??) перед расстрелом? Совсем нет, – их вывезли тем же поездом в ту самую «ночь расстрела», но постригли и переодели, чтобы никто их там не узнал.

III

Том Магольд и Энтони Саммэрс интуитивно поняли, что разгадку этого интригующего детектива надо искать в Договоре о Брестском Мире . И они стали искать оригинал текста. И что же?? При всех снятиях секретов через 60 лет такого официального документа нигде нет ! Нет его ни в рассекреченных архивах Лондона, ни Берлина. Искали везде – и везде находили только цитаты, но нигде не могли найти полного текста! И они пришли к выводу, что Кайзер у Ленина потребовал выдачи женщин. Жена царя – родственница Кайзера, дочери – немецкие гражданки и не имели права на престол, и к тому же Кайзер в тот момент мог раздавить Ленина как клопа! И вот здесь слова Ленина о том, что «мир унизительный и похабный, но его надо подписать» , и июльская попытка государственного переворота эсэров с примкнувшим к ним в Большом театре Дзержинским принимают совсем другой вид.

Официально нас учили, что Троцкий договор подписал лишь со второй попытки и лишь после начала наступления немецкой армии, когда всем стало ясно, что Республике Советов не устоять. Если просто нет армии, что же здесь «унизительно и похабного»? Ничего. А вот, если надо сдать всех женщин царской семьи, да ещё немцам, да ещё во время первой мировой войны, то тут идеологически всё на своих местах, и слова читаются верно. Что Ленин и исполнил, и всю дамскую часть передали немцам в Киев. И сразу убийство немецкого посла Мирбаха в Москве и немецкого консула в Киеве приобретают смысл.

«Досье на царя» – увлекательное расследование одной хитро запутанной интриги мировой истории. Книга издана в 1979 году, поэтому слова сестры Паскалины 1983-го года о могиле Ольги в неё попасть не могли. И не будь новых фактов, то просто пересказывать здесь чужую книгу не было бы смысла.

Прошло 10 лет. В ноябре 1997-го года в Москве я встретил бывшего политзаключенного Гелия Донского из Санкт-Петербурга. Разговор за чаем на кухне коснулся и царя с семьёй. Когда я сказал, что расстрела не было, он мне спокойно ответил:

– Я знаю, что не было.

– Ну, вы – первый за 10 лет,

– в ответ я ему, чуть не упав со стула.

Потом я попросил его рассказать мне свою последовательность событий, желая выяснить, до какого момента наши версии совпадают и с какого начинают расходиться. Он не знал о выдаче женщин, полагая, что они умерли где-то в разных местах. То, что из Екатеринбурга их всех вывезли, сомнений не было. Я ему рассказал о «Досье на царя», а он мне – об одной вроде бы незначительной находке, на которую он с друзьями обратил внимание в 80-е годы.

Им попались воспоминания участников «расстрела», изданные в 30-е годы. В них, кроме известных фактов о том, что за две недели до «расстрела» приехал новый караул, говорилось, что вокруг Ипатиевского дома построили высокий забор. Для расстрела в подвале он был бы не к чему, а вот если семью нужно вывезти незаметно, то он как раз кстати. Самое главное – на что никто до них никогда не обращал внимания – начальник нового караула говорил с Юровским на иностранном языке! Они проверили по спискам, – начальником нового караула был Лисицын (все участники «расстрела» известны). Кажется, ничего особенного. И тут им действительно повезло: в начале перестройки Горбачёв открыл закрытые доселе архивы (мои знакомые советологи подтвердили, что такое имело место в течение двух лет), и тогда они занялись поисками в рассекреченных документах. И нашли! Оказалось, что Лисицын и вовсе не Лисицын, а американец Фокс!!! К этому я был давно готов. Я уже знал по книгам и по жизни, что Троцкий приехал делать революцию из Нью-Йорка на пароходе, набитом американцами (про Ленина и два вагона с немцами и австрияками знают все). В Кремле было полным-полно иностранцев, не говорящих по-русски (был даже Петин, но австриец!) Поэтому и охрана была из латышских стрелков, чтобы в народе не было и мыслей о том, что власть захватили инстранцы.

И дальше мой новый друг Гелий Донской меня совсем покорил. Он задал себе один очень важный вопрос. Фокс-Лисицын приехал начальником нового караула (в действительности – начальником охраны царской семьи) 2-го июля. В ночь «расстрела» 16-17-го июля 1918 года он уехал тем самым поездом. И куда он получил новое назначение? Он стал первым начальником нового секретного объекта № 17 под Серпуховым (в поместье бывшего купца Коншина), который дважды посетил Сталин! (зачем?! Об этом ниже.)

Всю эту историю с новым продолжением я рассказывал всем моим друзьям с 1997 года.

В один из моих приездов в Москву мой приятель Юра Феклистов попросил меня навестить его школьного товарища, а ныне кандидата исторических наук, чтобы я сам ему всё рассказал. Тот историк по имени Сергей был пресс-секретарём комендатуры Кремля (зарплаты учёным в те времена не платили). В назначенный час мы с Юрой поднялись по широкой кремлёвской лестнице и вошли в кабинет. Я так же, как и сейчас в этой статье, начал с сестры Паскалины и когда я дошёл до её фразы, что «женщина, похороненная в деревне Моркоте, действительно дочь русского царя Ольга», – Сергей почти что подпрыгнул: – Теперь понятно, почему Патриарх не поехал на похороны! – воскликнул он.

Мне это тоже было очевидно – ведь, несмотря на натянутые отношения между разными конфессиями, когда речь заходит об особах такого ранга, то информацией обмениваются. Мне лишь непонятна была и есть позиция «трудящихся», которые из верных марксистов-ленинцев вдруг стали правоверными христианами, не ставят ни в грош несколько заявлений самого Святейшего. Ведь даже я, бывая в Москве лишь наездами, и то дважды слышал, как Патриарх по центральному телевидению говорил, что экспертизе по царским костям доверять нельзя! Я слышал два раза, а что, больше никто?? Ну, не мог он сказать большего и объявить во всеуслышание, что не было расстрела. Это прерогатива высших государственных чинов, а не церкви.

Дальше, когда я в самом конце рассказал, что царя с царевичем поселили под Серпуховым в поместии Коншина, Сергей прокричал: – Вася! У тебя все перемещения Сталина в компьютере. Ну-ка скажи, был ли он в районе Серпухова? – Вася включил компьютер и ответил: – Был два раза. Один раз на даче иностранного писателя, а другой раз – на даче Орджоникидзе.

Я был подготовлен к такому повороту событий. Дело в том, что в Кремлёвской стене похоронен не только Джон Рид (журналист-писатель одной книжки), но там похоронены 117 иностранцев! И это с ноября 1917-го по январь 1919-го!! Это те самые немецкие, австрийские и американские коммунисты из кремлёвских оффисов. Такие, как Фокс-Лисицын, Джон Рид и другие американцы, оставившие след в Советской истории после падения Троцкого, были легализованы официальными советскими историками как журналисты. (Интересная параллель: экспедиция художника Рериха на Тибет из Москвы была проплачена в 1920-м году американцами! Значит, их там было много). Другие сбежали, – они не дети и знали, что их ждёт. Кстати, видимо, этот Фокс и был основателем империи кино «ХХ Century Fox » в 1934 году после высылки Троцкого.

Но вернёмся к Сталину. Я думаю, мало людей поверят тому, что Сталин ездил за 100 км от Москвы для встречи с «иностранным писателем» или даже с Серго Орджоникидзе! Он их принимал в Кремле.

Он там встречался с Царём!! С человеком в железной маске!!!

И это было в 30-е годы. Вот где бы развернуться фантазии писателей!

Меня эти две встречи очень интригуют. Я уверен, что они серьёзно обсуждали по крайней мере одну тему. И эту тему Сталин не обсуждал ни с кем. Он поверил царю, а не своим маршалам! Это финская война – финская кампания, как она застенчиво зовётся в советской истории. Почему кампания – ведь была же война? Да потому что не было никакой подготовки – кампания! И такой совет Сталину мог дать лишь царь. Он уже 20 лет был в заточении. Царь знал прошлое, – Финляндия никогда не была государством. Финны защищались действительно до последнего. Когда пришёл приказ о перемирии, то из советских окопов вышли несколько тысяч солдат, а из финских – лишь четверо.

Вместо послесловия

Лет 10 назад я рассказывал эту историю моему московскому коллеге Сергею. Когда дошёл до поместья Коншина, куда поселили царя с царевичем, тот взволновался, остановил машину и сказал:

– Пусть расскажет моя жена.

– Набрал номер по мобильному и спросил:

– Дорогая, ты помнишь, как мы студентами в 1972 году были в Серпухове в поместье Коншина, где краеведческий музей? Скажи, чем мы тогда были шокированы?

– И дорогая жена ответила мне по телефону:

– Мы были в полном ужасе. Все могилы были вскрыты. Нам сказали, что их разграбили бандиты.

Я думаю, что не бандиты, а что уже тогда решили заняться костями в подходящий момент. Кстати, в поместье Коншина была могила полковника Романова. Царь был полковником.

Июнь 2012, Париж – Берлин

Дело Романовых, или расстрел, которого не было

А. Саммерс Т. Мангольд

перевод: Юрий Иванович Сенин

Дело Романовых, или Расстрел, которого не было

Историю, описанную в этой книге, можно назвать детективом, хотя она является результатом серьезного журналистского расследования. Десятки книг с большой убедительностью рассказывали о том, как большевики расстреляли Царскую семью в подвале Дома Ипатьева.

Казалось бы, версия расстрела Царской семьи однозначно доказана. Однако в большинстве из этих работ в разделе «библиография» упоминается книга американских журналистов A.Summers, T.Mangold «The file on the tsar», изданная в Лондоне в 1976 году. Упоминается, и только. Никаких комментариев, никаких ссылок. И никаких переводов. Даже оригинал этой книги найти нелегко.

Доктор исторических наук Генрих ИОФФЕ.

Арестовав Романовых - царя и его семью, - Временное правительство не сразу решило, как с ними поступить. Сначала предполагали отправить монаршую семью в Англию, затем обсуждали Крым как место ссылки, наконец, в начале августа 1917 года бывшего государя и его семью поселили в далёком Тобольске. Ходили слухи, что А. Керенский тайно передал группе офицеров, готовивших бегство Романовых из Сибири, крупную сумму денег. Увы, до цели деньги не дошли - были якобы разворованы. Позднее, в эмиграции, когда Керенского спрашивали об этом, он лишь улыбался. Во всяком случае в трагической истории гибели последних Романовых ещё много «белых пятен». Но, как считал французский историк Олар: «Нет ничего более почтенного для историка, чем сказать: я не знаю».

Наука и жизнь // Иллюстрации

Владимир Ленин, Яков Свердлов, Яков Юровский и Филипп Голощёкин - главные действующие лица коллизии, сложившейся между Кремлём и Уралом летом 1918 года.

Яков Свердлов.

Яков Юровский.

Филипп Голощёкин.

1910 год. Николай II и его дети - ещё где-то далеко кровавая Мировая война, революция и страшный конец семьи.

1916 год. Окрестности Могилёва, где находилась Ставка Верховного главнокомандующего. С крестьянскими детьми дочери Николая II, Ольга и Анастасия.

«ГРУЗ ДОЛЖЕН БЫТЬ ДОСТАВЛЕН ЖИВЫМ»

Кремль смотрел на отрёкшегося императора и его семью как на объект, требующий пристального внимания, а главное - контроля. Пока Романовы находились в Тобольске, этот контроль был по сути двойным: его осуществляли как в самoм Тобольске, так и через Екатеринбургский Исполком Уралоблсовета, которому Тобольск подчинялся административно. Но по мере развития в Сибири событий Кремль стал испытывать определённый дискомфорт. И не без основания.

В уральскую большевистскую верхушку, поддержанную весьма влиятельными на Урале людьми из левоэсеровской партии, входило множество левых коммунистов. Как вспоминал уральский чекист И. Радзинский, «засилие в головке Уралоблсовета было левокоммунистическое. А. Белобородов, Г. Сафаров, Н. Толмачёв, Е. Преображенский - все были леваки». Партийную линию вёл Ф. Голощёкин - тоже левак. Левачество уральцев выразилось, в частности, в антибрестской позиции, занятой ими весной 1918 года, которая лишь усилила местнические, сепаратистские тенденции.

Примечательный факт. О нём бывший глава Временного правительства Г. Е. Львов, сидевший в апреле 1918 года в тюрьме Екатеринбурга, позже рассказал колчаковскому следователю Н. Соколову. На одном из допросов, который вёл Ф. Голощёкин, он заявил Львову: «У нас своя республика. Мы Москве не подчиняемся». Конечно, в этом виделась определённая бравада, но она, по-видимому, отражала и действительность. Если это так, то и Москва и Екатеринбург понимали: тот, кто «владеет» Романовыми, имеет хороший козырь в возможных переговорах с Германией или Антантой.

Вот почему контроль, установленный над Романовыми в Тобольске, Москву полностью не устраивал. Иначе почему в начале апреля 1918 года московское руководство (ВЦИК и Совнарком), встревоженное слухами о возможном побеге Романовых из Тобольска, решило вывезти их оттуда - но «помимо уральских товарищей»? В Тобольске к тому времени уже были уральские красногвардейские отряды (С. Заславского, А. Авдеева и другие), и, казалось бы, чего проще при доверии к уральцам поручить эту миссию им? Но нет. Председатель ВЦИК Я. Свердлов возлагает её на чрезвычайного комиссара В. Яковлева, давно и хорошо известного ему лично, правда находящегося в столь же давних, но малоприязненных отношениях с «уральской головкой». (История этой неприязни уходила ещё в дореволюционные годы, связанные с «эксами» на Южном Урале. Тогда некоторые уральские боевики заподозрили Яковлева в провокаторстве. И когда уже в 1918 году Москва пыталась назначить Яковлева военным комиссаром Урала, Екатеринбург решительно отклонил эту кандидатуру.)

Нет нужды излагать историю поистине драматической эпопеи Яковлева, перевозившего в 20-х числах апреля Николая II, Александру Фёдоровну и одну из их дочерей (Марию) из Тобольска в Екатеринбург. Этому событию посвящена большая историческая литература (правда, в ней ещё немало «белых пятен»). Важно лишь напомнить, что, направляя Яковлева в Тобольск (через Екатеринбург), Я. Свердлов поставил ему чёткую задачу: перевезти бывшего царя на Урал живым и «пока поместить его в Екатеринбурге». (В письме, данном Яковлеву, речь шла только о царе, хотя это и не означает, что не имелась в виду вся семья.) От уральцев же Свердлов категорически требовал: не предпринимать ничего «без нашего прямого указания».

Казалось бы, всё ясно: и уральцам и Яковлеву чётко определены их функции. Но происходит нечто, на первый взгляд, непонятное. По пути из Тобольска в Екатеринбург между Яковлевым и уральцами возникает конфликт, который едва-едва не перерастает в вооружённое столкновение. Что случилось? Из сохранившихся лент переговоров членов Исполкома Уралоблсовета с Яковлевым и со Свердловым видно, что уральцы заподозрили Яковлева в стремлении, уклонившись от выполнения полученной задачи, увезти Романовых не в Екатеринбург, а в какое-то иное место.

Действительно, из Тюмени Яковлев направил свой поезд не в Екатеринбург, а в Омск. Но из тех же лент переговоров Яковлева с уральцами (а главное - со Свердловым) видно, что, по убеждению Яковлева, уральцы намеревались помешать ему выполнить главную цель: «доставить в Екатеринбург груз живым». По их указанию готовилось уничтожение Романовых прямо в пути. Кто прав в этой словесной дуэли? Председатель Уралобл-совета А. Белобородов в неоконченных воспоминаниях проливает некоторый свет на этот вопрос: «Мы считали, что, пожалуй, нет даже надобности доставлять Николая в Екатеринбург, что если представятся благоприятные условия во время его перевода, он должен быть расстрелян по дороге. Такой наказ имел Заславский и всё время старался предпринять шаги к его осуществлению, хотя и безрезультатно... Его намерения были разгаданы Яковлевым...»

Чем вызван сей замысел Исполкома Урал-облсовета, по сути дела, не подчинившегося Свердлову? Возможно, уральцы, раздражённые «оппортунистической линией» Москвы по отношению к «германскому империализму» (Брестский мир), что-то заподозрили в планах Москвы. Почему, в самом деле, бывший царь должен содержаться в Екатеринбурге лишь временно? Почему Москва «задействовала» именно Яковлева - человека, с точки зрения уральцев, ненадёжного и даже подозрительного? Исполком Уралоблсовета ни при каких обстоятельствах не желал устраняться от контроля над бывшим царём. И его деятели буквально бомбардировали Свердлова телеграммами, требуя, чтобы Яковлев, которого они уже успели объявить «вне закона», доставил Романовых в Екатеринбург.

Только после личного вмешательства Свердлова конфликт, который мог стать кровавым, удалось разрешить. А в 20-х числах мая 1918 года в Екатеринбург были доставлены и все ранее остававшиеся в Тобольске члены царской семьи и некоторые из приближённых. Кремль (и лично Ленин) требовал полной информации о пребывании Романовых в Екатеринбурге, поскольку слухи о казни царя ещё со времени тобольского периода распространялись по всей России.

Существуют свидетельства (и они были известны колчаковскому следователю Соколову) о том, что в мае-июне 1918 года Ленин и управляющий делами Совнаркома В. Бонч-Бруевич запрашивали у командующего Северо-Урало-Сибирским фронтом П. Берзина информацию о Романовых в Екатеринбурге. По показаниям телеграфистов Екатеринбургского почтамта, полученным Н. Соколовым, Ленин распорядился «взять под охрану царскую семью и не допускать каких бы то ни было насилий над ней, отвечая в данном случае собственной жизнью». В конце июня Берзин, по некоторым данным, лично проинспектировал Ипатьевский дом и доложил Ленину, что сообщения о гибели Романовых - провокация.

Существует факт, который, по нашему мнению, заставляет исследователей воздержаться от любых категорических суждений. Речь идёт о телеграмме Ленина в ответ на запрос датской газеты по поводу слухов о казни Николая II. В телеграмме Ленин опровергает эти слухи как совершенно беспочвенные, «распространяемые капиталистической прессой». Телеграмма за подписью Ленина была отправлена днём 16 июля 1918 года - то есть за несколько часов до расстрела царской семьи, произошедшего в ночь с 16-го на 17-е июля. Правда, телеграмма не ушла. На ней пометка: «Отсутствует связь».

Из телеграммы могут следовать только два вывода. Либо в последний момент Ленину стало известно о готовившемся расстреле, а это значит, что окончательной договорённости Москвы и Екатеринбурга не существовало. Либо (если верить пометке на телеграмме по поводу связи) председатель Совнаркома невероятным и бездарным образом «подставлялся» этой самой капиталистической прессе, поскольку, по утверждению некоторых авторов, всего лишь через несколько часов он, Ленин, дал санкцию на расстрел царской семьи!

Из всех перипетий яковлевской эпопеи хорошо видно: в позиции Москвы и Екатеринбурга по отношению к бывшему царю (и к его семье) полного единства не существовало. Уральские леваки были левее Москвы и в этом вопросе. Как эстремисты, они были готовы расправиться с Романовыми в любой момент. Однако Москва уже установила «комиссародержавие» и ощущала себя властью в общероссийском масштабе.

ТЕЛЕФОНОГРАММА НА УСЛОВНОМ ЯЗЫКЕ

Так или иначе, ленинская телеграмма в Данию может свидетельствовать: судьба царской семьи, скорее всего, решалась и решилась окончательно не раньше, чем во второй половине 16-го июля - непосредственно перед убийством. Правда, в рассекреченных теперь воспоминаниях некоторых участников расстрела
(М. Медведева, Г. Никулина, А. Ермакова и других) подтверждается то, что ещё в 1919 году установил колчаковский следователь Н. Соколов: в первых числах июля 1918 года в связи с ухудшением военного положения Екатеринбурга Ф. Голощёкин побывал в Москве, где обсуждал и вопрос о Романовых.

Но эти мемуаристы - вторые, если не третьи «номера» в большевистской иерархии - не располагали информацией из первых рук, и их показания противоречивы. Одни вспоминали, что Голощёкин ещё тогда получил санкцию на расстрел, другие утверждали, что такой санкции он добиться не смог. Но то, что «вопрос» в Москве обсуждался, вряд ли может вызвать сомнение. Военная ситуация на Урале, в районе Екатеринбурга, всё более осложнялась. Чехословаки (имеются в виду войска Чехословацкого корпуса, перебрасываемые через Владивосток в Европу, которые в мае 1918 года подняли мятеж на территории от Пензы до Дальнего Востока) и войска Временного Сибирского правительства (оно образовалось в конце января 1918 года, по старому стилю, в Томске; в него входили правые эсеры, энесы, сибирские областники) уже вели операцию по обходу города с севера и юга. Удержать Екатеринбург красные практически не могли. Однако следует отметить, что ни чехи, ни сибиряки монархистами не являлись.

Можно ли было ещё успеть вывезти Романовых? Без сомнения, можно. Но, безусловно, рассматривался и крайний вариант. Видимо, представитель уральцев - Филипп Голощёкин - на этом и настаивал, будучи в Москве и ссылаясь на растущую угрозу Екатеринбургу. Но однозначной позиции тогда, скорее всего, выработано не было, хотя решающее слово, видимо, оставалось за уральцами. Во всяком случае, мемуары «расстрельщиков», на мой взгляд, не могут поколебать такого документального свидетельства, как телеграмма Ленина в Данию, опровергавшая слухи о расстреле бывшего царя ещё днём 16 июля.

Именно эти часы, по всей вероятности, стали роковыми для Николая II, его семьи и нескольких лиц окружения. Существует очень важный документ, который как будто бы даёт возможность даже определить более конкретно час, когда произошла трагедия. Речь идёт о так называемой «Записке» Я. Юровского. Полное её название звучит так: «Воспоминания коменданта Дома особого назначения в г. Екатеринбурге Юровского Якова Михайловича, члена партии с 1905 г., о расстреле Николая II и его семьи».

Есть историки, сомневающиеся в подлинности «Записки». Есть историки, утверждающие, что она написана не Юровским, а кем-то другим. Какие основания? Юровский был не слишком грамотным человеком, с плохим почерком, к тому же «Записка» написана от третьего лица: комендант решил, комендант пошёл и т.д. В общем, сомнения резонны. Но тайны здесь нет. Юровский сам указал, что «Записку» он писал «для историка Покровского», того самого, который позднее возглавил советскую историческую школу, стал, так сказать, главным историком-марксистом. Легко предположить, что плохо, коряво написанные воспоминания Юровского Покровский переписал сам как особо важный исторический документ, а возможно, и внёс в оригинал какие-то пометки (полное название «Записки», собственно, и не скрывает того, что она прошла редакционную обработку).

Юровский не касается истории пребывания Романовых в Ипатьевском доме. Свои воспоминания он начинает словами: «16.7. была получена телеграмма из Перми на условном языке, содержащая приказ об истреблении Романовых. 16-го в шесть часов вечера Филипп Голощёкин предписал привести приказ в исполнение». В рукописном же варианте «Записки» сказано: «Была получена телефонограмма на условном языке». Разница для данного случая весьма существенна: телефонограмма может и не оставить следа. На этом основании некоторые историки склонны считать, что московский приказ о расстреле в письменном виде вообще не существовал, кремлёвские вожди не пожелали «расписаться» в своём преступлении.

Вполне возможно... Но важно другое. Телефонограмма, о которой пишет Юровский (или Покровский), почти наверняка не могла поступить до 6 часов вечера 16 июля. Если она вообще поступила (и существовала), то это должно было произойти позднее. И вот почему.

ЗИНОВЬЕВСКАЯ ТЕЛЕГРАММА

В государственном архиве Российской Федерации (ГА РФ), в фонде Совнаркома, хранится телеграмма, направленная в Москву из Екатеринбурга через Петроград. Почему кружным путём? Этого я не знаю, но можно допустить (такое бывало и в других случаях), что прямая связь между Екатеринбургом и Москвой в тот момент отсутствовала.

Полный текст телеграммы на бланке, со всеми пометками выглядит так: «Подана 16 VII-18 г. в 19 ч. 50 м. Принята 16 VII в 21 ч. 22 м. Из Петрограда, Смольного НР 142, 28. В Москву. Кремль - Свердлову, копия Ленину. Из Екатеринбурга по прямому проводу передают следующее: “Сообщите в Москву, что установленный Филипповым суд по военным обстоятельствам не терпит отлагательства. Ждать не можем. Если ваши мнения противоположны, сейчас же, вне всякой очереди, сообщите. Голощёкин, Сафаров. Снеситесь по этому поводу сами с Екатеринбургом. Зиновьев”».

Небольшой текст этой телеграммы даёт массу ценного материала. Во-первых, если под кодовым выражением «Филиппов суд» понимать вопрос о судьбе бывшего царя (а возможно, и всей семьи), который, как мы уже знаем, вероятнее всего, рассматривался во время пребывания Филиппа Голощёкина в начале июля в Москве, то становится ясно: возможное решение (расстрел) напрямую ставилось в зависимость от военных обстоятельств под Екатеринбургом. Во-вторых, логично предположить, что окончательного и однозначного решения (расстрел) в Москве принято ещё не было. В противном случае подписавшие телеграмму Голощёкин и Сафаров (тоже член Исполкома Уралоблсовета) не усомнились бы в наличии «противоположных мнений» у тех, кому адресовалась телеграмма. И они, считая «Филиппов суд» необходимым, всё же были готовы игнорировать возможные «противоположные мнения».

Телеграмма была получена в Москве около 10 часов вечера, и, вероятно, в это время или несколько позднее с ней ознакомились адресаты - Свердлов и Ленин.

По тексту телеграммы нельзя установить, кто должен подлежать «Филиппову суду»: только Николай II или вся семья? Однако из других телеграмм, которые на другой день (17 июля) были отправлены из Екатеринбурга в Москву, можно сделать вывод: речь шла только о бывшем царе. Но об этом чуть позже.

Итак, если Ленин и Свердлов прочли телеграмму о «Филипповом суде» в 22 часа 16 июля, раньше этого времени они не могли «сами снестись по этому поводу с Екатеринбургом», как просил Зиновьев. Отсюда следует, что никакой телеграммы или телефонограммы на «условном языке», о которой пишет Я. Юровский, днём 16 июля получено не было, и Голощёкин не мог отдать приказ об «истреблении Романовых» в 6 часов вечера. Либо Юровский (или его соавтор Покровский) что-то перепутал, либо Голощёкин «со товарищи» приступили к делу ещё до того, как послали телеграмму о «Филипповом суде» через Петроград, твёрдо рассчитывая на положительный ответ.

Драматург Э. Радзинский, считавший телеграмму о «Филипповом суде» прямым доказательством причастности Москвы к решению судьбы Романовых, понимал: для того чтобы полностью замкнуть цепь зла между Москвой и Екатеринбургом, необходимо ещё одно звено: ответная телеграмма Ленина или Свердлова. А между тем её нет. Однако невозможно допустить, чтобы Ленин или Свердлов никак не прореагировали на полученную через Петроград телеграмму. Остаётся предположить, что телеграмма или телефонограмма, о которой писал Юровский, и была этим ответом. Только, как я уже отмечал, этот ответ должен был прийти в Екатеринбург в самом конце дня 16 июля.

Что содержалось в нём? Несогласие на «Филиппов суд»? Согласие на него? Согласие на расстрел одного бывшего царя? Или всей семьи и приближённых? Это никому неизвестно (во всяком случае, сегодня). Однако те сообщения, которые стали поступать в Москву из Екатеринбурга уже после того, как в ночь с 16 на 17 июля все узники Ипатьевского дома были самым жестоким образом убиты, могут всё-таки пролить на это некоторый свет.

ЕКАТЕРИНБУРГСКАЯ ЛОЖЬ

К тому, что уже сказано историками о кошмаре ипатьевской ночи, нечего добавить. Современным людям трагедия рисуется сакральной борьбой между Тьмой и Светом, окончившейся победой Тьмы. Но для самих носителей Тьмы - революционных вожаков из Кремля и Уралоблсовета - многое представлялось иначе. Для них расстрелы классовых врагов были неизбежными и оправданными действиями.

Позднее один из красноармейцев охраны Ипатьевского дома сказал: «Штык и пуля были законом революции». И эти люди с готовностью подчинялись такому закону. Они знали, что творили. Но в их сознании вряд ли мелькала мысль, что могут прийти другие времена и ими совершённое откроется в полной мере как преступление. А если бы и мелькала, то открыла бы и их страшное будущее: многие из них тоже получили свою пулю в подвалах, предназначенных для «врагов революции». И Белобородов, и Голощёкин, и другие…

Только днём 17 июля (точнее, в 12 часов дня) несколько членов исполкома Уралобл-совета связались с Кремлём. Сообщение, пришедшее на имя Ленина и Свердлова, гласило: «Ввиду приближения неприятеля к Екатеринбургу и раскрытия Чрезвычайной комиссией большого белогвардейского заговора, имеющего целью похищение бывшего царя и его семьи (документы в наших руках), по постановлению Президиума Областного совета в ночь на 16 июля (так в телеграмме. - Г. И.) расстрелян Николай Романов. Семья его эвакуирована в надёжное место».

Далее следовал текст извещения, который Уралоблсовет предлагал поместить в газетах, запрашивая «санкций на редакцию этого документа». Далее сообщалось, что данные о «заговоре высылаются срочно курьером Совнаркому, ВЦИК» (об этих «данных» ещё пойдёт речь. - Г. И.). Заканчивалась телеграмма словами: «Извещения ждём у аппарата. Просим дать ответ экстренно. Ждём у аппарата».

В архиве сохранился конверт с грифом Управления делами Совнаркома, на котором есть такая надпись: «Секретно, тов. Ленину, из Екатеринбурга. 17/7. 12 дня. Для Свердлова копия. Получена 13.10.» И приписка Ленина: «Получил. Ленин».

Приведённая телеграмма содержит обширную информацию. Можно с большим основанием сказать, что если ответ Ленина или Свердлова на зиновьевскую телеграмму, полученную 16 июля в 21 час 22 минуты, действительно был дан и если она содержала санкцию на «Филиппов суд», то почти наверняка речь шла только о Николае Романове. В противном случае Президиуму Уралоблсовета не было смысла прибегать ко лжи, сообщая, что семья бывшего царя отправлена «в надёжное место». Но они солгали, утаили факт расправы над всей семьёй и близкими к ней людьми.

Думается, именно эта ложь и вызвала у уральцев состояние тревоги за содеянное, которое чувствуется в тексте телеграммы. Они уверяют Кремль: в руках у них документы, говорящие о большом монархическом заговоре, и они высылают их срочно, с курьером и просят одобрения содеянному немедленно, тут же, заявляя, что ждут, не отходя от аппарата. Между прочим, факт явного беспокойства и волнения, в котором пребывали уральские вожаки, отметил в своих воспоминаниях тогдашний редактор «Уральского рабочего» В. Воробьёв. Он писал, что членам Уралоблсовета было «очень не по себе, когда они подошли к аппарату». Воробьёв объясняет их состояние тем, что Уралоблсовет расстрелял бывшего царя, не имея санкции Москвы (к сожалению, проверить это утверждение пока нельзя).

Если верить Воробьёву, Свердлов ответил без промедления: «Сегодня же доложу о вашем решении Президиуму ВЦИК. Нет сомнения, что оно будет одобрено». Докладывал ли Свердлов членам Президиума о том, что произошло в Екатеринбурге, «сегодня же», то есть 17 июля, неизвестно. Но точно известно, что заседание Президиума ВЦИКа, на котором решение Уралоблсовета (в том виде, как Екатеринбург сообщил о нём в Москву) было одобрено (а затем и принято к сведению Совнаркомом), состоялось 18 июля.

В воспоминаниях наркома М. Милютина, присутствовавшего на этих заседаниях, говорится о будничности, даже равнодушии, с которым правители страны встретили сообщение Свердлова. Лишь на какое-то мгновение наступило молчание, затем собравшиеся перешли к очередным делам.

Быстрота, с которой Свердлов выразил уверенность в одобрении расстрела бывшего царя, и будничность, с которой ВЦИК и Совнарком встретили это сообщение, во всяком случае могут свидетельствовать: убийство бывшего царя в Екатеринбурге в ночь с 16-го на 17-е июля для Москвы неожиданностью не было.

Более того, политически оно могло оказаться весьма своевременным (сколь это ни кощунственно звучит). 6 июля эсеры
Л. Блюмкин и Н. Андреев убили германского посла в Москве Мирбаха. Далее произошло то, что большевики назвали «левоэсеровским мятежом». Затем вспыхнули эсеровские восстания на Волге, цель которых состояла в том, чтобы при помощи Антанты восстановить антигерманский фронт на востоке. Германское посольство в Москве ощущало себя на вулкане. Ждали новых покушений. 14 июля германские представители в Москве передали советским властям требование срочно ввести в Москву охранный батальон германских солдат. Для большевиков это требование было абсолютно неприемлемым. Оно пахло ультиматумом.

Если бы большевики уступили, то в антибольшевистских правых кругах это было бы воспринято как близящийся разрыв Германии с Советами и переход к борьбе с ними (а ведь на это правые, то есть монархисты, делали главную ставку). Положение Советской власти и без того тяжёлое - почти все демократические партии были против неё - могло оказаться катастрофическим. Более того, уступка кремлёвских вождей стала бы ещё одним доказательством старых обвинений в адрес большевиков по поводу их финансовых и иных связей с германским Генеральным штабом.

И произошло, казалось бы, невероятное: Совнарком отклонил германское требование. Надо думать, отказ имел и значение глубокого политического зондажа. В самом деле, если немцы его «проглотят» и «отступят», значит, мир с большевиками им, по крайней мере, так же дорог, как и большевикам, и Кремль может считать свои руки если и не полностью, то всё-таки развязанными.

Открытое объявление о расстреле бывшего царя по решению Уралоблсовета, одобренное верховной властью, превращалось в хорошую демонстрацию независимости большевистской власти, показывало, кто подлинный «хозяин» в Москве. Сотрудник германского посольства Ботмер записал в дневнике, что, когда Берлин снял требование о введении в Москву 500 «стальных касок», большевистские диктаторы не скрывали своего торжества. Все коммунистические газеты писали об этом как о большом успехе Советской власти.

Кремлёвским вождям можно было не оглядываться на Германию. Ультрареволюционные порывы Уралоблсовета в решении судьбы бывшего царя и политико-тактические расчёты и подсчёты Москвы совпали...

«СОКОЛОВСКАЯ» ШИФРОВКА

Между тем возникает очень важный вопрос. Знали ли в Кремле в тот день, когда Свердлов сообщил во ВЦИКе о расстреле Николая Романова, что он говорит неправду? Знали ли уже, что там, в Екатеринбурге, расстреляна вся семья? Колчаковский следователь Н. Соколов отвечал: «Да, знали». И не только знали, но, самое главное, дали санкцию на убийство всех. В ходе следствия в Екатеринбурге, ещё в 1919 году, Соколов обнаружил на городском почтамте копию шифрованной телеграммы в Москву, датированную 21 часом 17 июля. Расшифровать её не удалось ни в Екатеринбурге, ни в Омске (в штабе Верховного правителя А. Колчака и в штабе командующего союзниками в Сибири генерала М. Жаннена).

Только в сентябре 1920 года, уже в Париже, она поддалась расшифровке. Текст гласил: «Секретарю Совнаркома Горбунову с обратной проверкой. Передайте Свердлову, что всё семейство постигла та же участь, что и главу. Официально семья погибнет при эвакуации. А. Белобородов». И Соколов делал вывод: язык телеграммы - условный; он понятен только посвящённым людям - отправителю и адресату. Резонно. Но возникает вопрос: почему председатель Исполкома Уралоблсовета Белобородов направил секретную телеграмму, предназначенную председателю ВЦИКа, через Горбунова, который со Свердловым не был связан напрямую, а как секретарь Совнаркома был подчинён Ленину?

В делах ВЦИКа и Совнаркома этой «соколовской» шифровки нет. Некоторые зарубежные авторы осторожно высказали даже сомнение в её подлинности. Но в данном случае важно другое. «Условный язык» телеграммы служит доказательством предварительной посвящённости Москвы в убийство всей семьи, поскольку она (Москва) уже давно знала о том, какая участь постигла «главу семьи».

Соколов не знал о полученной в Москве (как помечено на ленинском конверте, ещё в 13 ч. 10 м.) екатеринбургской телеграмме, извещавшей о расстреле одного Николая II. Если бы он знал, что в той дневной телеграмме Уралоблсовет сообщал о переводе семьи в «надёжное место», он, возможно, задумался бы над фразой, расшифрованной в Париже (вечерней) телеграммы: «Официально семья погибнет при эвакуации». Неувязка очевидна, тем более, как известно, Москва так и не воспользовалась уральской подсказкой официально заявить о гибели царской семьи при эвакуации. Подсказка была проигнорирована. Одобрив сообщение о переводе семьи в «надёжное место», Москва официально больше никогда не возвращалась к вопросу о семье.

Нет, не всё ясно с телеграммой, которую с таким трудом расшифровали следователю Соколову в Париже. В воспоминаниях старой большевички П. Виноградской (вышли в 1960-х годах в Москве) есть любопытное место. Она писала, что летом 1918 года, часто бывая в семье Свердлова, слышала, как он отчитывал приехавших в Москву уральцев (Екатеринбург был взят белыми 25 июля 1918 года) за самоуправство в расстреле Романовых. «Подстраивалась» ли Виноградская под официальную версию об убийстве царской семьи только по постановлению Уралоблсовета? Вполне возможно. Однако не исключено и то, что она стала случайной свидетельницей недовольства Свердлова, высказанного им по поводу расстрела членов семьи бывшего царя.

На эту мысль наводит и та провокация, которую, как теперь известно, осуществила Екатеринбургская ЧК, тайно засылавшая Николаю II сфабрикованные письма некоего офицера с сообщением о подготовке «верными престолу людьми» освобождения и побега Романовых - для того, чтобы подтвердить наличие монархического заговора. В чьих глазах? Уралоблсовета? Но его такие подтверждения вряд ли интересовали. Значит, фальшивку изготовляли для Москвы. По-видимому, именно Москву она и должна была убедить в правильности действий: в дневной телеграмме уральцы предусмотрительно сообщали, что материалы о большом монархическом заговоре в их руках и курьером будут доставлены в Кремль. Похоже, что эти «материалы» предназначались не только для обоснования расстрела, но и для оправдания самих расстрельщиков.

РАЗГОВОР ТРОЦКОГО СО СВЕРДЛОВЫМ

Читатель, вероятно, заметил, что в своих рассуждениях я опираюсь в основном на документальные источники. Мемуарные свидетельства я либо игнорировал, либо использовал в качестве версий. Но существует мемуарное свидетельство, которое обойти нельзя. Оно принадлежит второму лицу Советского государства лета 1918 года Льву Троцкому и потому имеет большое значение.

В апреле 1935 года Троцкий, обращаясь к прошлому, записал в своём дневнике: «Белая печать когда-то очень горячо дебатировала вопрос, по чьему решению была предана казни царская семья... Либералы склонялись как будто к тому, что уральский исполком, отрезанный от Москвы, действовал самостоятельно. Это неверно. Постановление было вынесено в Москве... Расскажу здесь, что помню... Мой приезд в Москву выпал уже после падения Екатеринбурга. В разговоре со Свердловым я спросил мимоходом:

Да, а где царь?

Конечно, - ответил он, - расстреляли.

А семья где?

И семья с ним. Все! - ответил Свердлов. - А что?

Он ждал моей реакции. Я ничего не ответил.

А кто решал? - спросил я.

Мы здесь решали. Ильич считал, что нельзя нам оставлять им живого знамени, особенно в нынешних трудных условиях...» (Троцкий Л. «Дневники и письма», М., 1994, с. 117-118).

Это воспоминание Троцкого не может не вызвать удивления. Как мог он спрашивать у Свердлова, «а где царь?», если на том самом заседании Совнаркома 18 июля, на котором Свердлов сообщал о расстреле царя, он, Троцкий, присутствовал лично? Протокол заседания Совнаркома № 159 от 18 июля 1918 года несомненно подтверждает это. Ошибка в протоколе? Троцкого вписали в число присутствующих автоматически? Допустим. Но в биографии «Моя жизнь» он писал, что выехал из Москвы на фронт под Свияжск только 7 августа. Сообщение о расстреле Николая II появилось в газетах 20 июля. Как могло это пройти мимо Троцкого? Единственное, чего он не мог знать, - это о расстреле всей царской семьи.

Важно, что в изложении разговора со Свердловым Троцкий привёл и мотивировку принятого в Москве решения о расстреле Романовых: «Ильич cчитал, что нельзя нам оставлять им (противникам. - Г. И.) живого знамени…». Но кто мог стать этим живым знаменем: сам царь, императрица-немка или их дети? А кто же тогда были «они» - противники большевиков? Монархисты? С востока на Москву летом 1918 года наступали чехи, войска правоэсеровского Временного Сибирского правительства и Комитета Учредительного собрания (Комуча). Они шли под знаменем восстановления власти Учредительного собрания, распущенного большевиками в январе 1918 года. Это были знамёна демократии, но не реставрации монархии.

Конечно, в рядах тех антибольшевистских войск находилось немало офицеров, настроенных монархически, но и в их среде существовало ясное понимание того, что лозунг монархии обречён на немедленный провал - особенно, если бы речь шла о восстановлении на престоле Николая II или кого-либо из Романовых. Сам Николай, да и вся династия настолько были скомпрометированы в предреволюционный и послереволюционный периоды, что никто всерьёз не мог думать об их возвращении. Даже после того, как в ходе Гражданской войны антибольшевизм ещё больше сдвинулся вправо и место правых эсеров в его авангарде заняли монархисты и частично кадеты, - даже тогда практически ни одна белая армия открыто не объявила своей целью реставрацию монархии.

Кажется, ближе всех к ответу на вопрос: «А кто решал?», заданный Троцким Свердлову, был сам Троцкий. Он (да и другие большевики) постоянно смотрелся в «зеркало» истории Французской революции, мысленно примеряясь плечом к плечу к её якобинским вождям. Казнью Людовика XVI и Марии Антуанетты Конвент, как писал С. Цвейг, хотел «провести кроваво-красную линию между королевством и республикой». Большевики копировали и это. Неслучайно Троцкий написал в «Дневнике»: «Суровость расправы показала всем, что мы будем вести борьбу беспощадно, не останавливаясь ни перед чем. Казнь царской семьи нужна была не просто для того, чтобы запугать, ужаснуть, лишить надежды врага, но и для того, чтобы встряхнуть собственные ряды, показать, что отступления нет, что впереди полная победа или полная гибель».

Пустые слова! Там, во Франции, были суд, эшафот, казнь. Здесь ночью в подвале - фактически убийство из-за угла. Тот, кто хочет запустить ещё одну социальную и политическую «судорогу», не делает это тайно, заметая следы, фабрикуя подложные документы, скрывая содеянное. Сообщение о расстреле бывшего царя не нарушило атмосферу апатии, равнодушия и страха, охвативших людей не только в нашей стране, но, похоже, и за рубежом. Можно привести много свидетельств, подтверждающих это. Никто, во всяком случае ни английские, ни датские царствующие родственники, не защитил российскую монархию и даже не пытался спасти царя и его семью. Видимо, далеко не все и сожалели об их трагической гибели.

Как писал поэт Георгий Иванов:

Овеянный тускнеющею славой,
В кольце святош, кретинов и пройдох,
Не изнемог в бою Орёл Двуглавый,
А жутко, унизительно издох.
Один сказал с усмешкою: «Дождался!»
Другой заплакал: «Господи, прости...»

Интервью Владимира Сычёва по делу Романовых

В июне 1987 года я был в Венеции в составе французской прессы, сопровождавшей Франсуа Миттерана на саммите G7. Во время перерывов между пулами ко мне подошёл итальянский журналист и спросил о чём-то по-французски. Поняв по моему акценту, что я не француз, он поглядел на мою французскую аккредитацию и спросил, откуда я. - Русский, - ответил я. - Вот как? - удивился мой собеседник. Под мышкой он держал итальянскую газету, откуда он и перевел огромную, на полстраницы, статью.

Умирает в частной клинике в Швейцарии сестра Паскалина. Она была известна всему католическому миру, т.к. прошла с будущим Папой Пием ХХII с 1917 года, когда он ещё был кардиналом Пачелли в Мюнхене (Бавария), до его смерти в Ватикане в 1958 году. Она имела на него такое сильное влияние, что ей он доверил всю администрацию Ватикана, и когда кардиналы просили аудиенцию у Папы, то она решала, кто такой аудиенции достоин, а кто - нет. Это - короткий пересказ большой статьи, смысл которой был в том, что фразе, произнесённой в конце и не простой смертной, мы должны были верить. Сестра Паскалина попросила пригласить адвоката и свидетелей, так как не хотела уносить в могилу тайну своей жизни . Когда те явились, то она сказала лишь, что женщина, похороненная в деревне Моркоте , недалеко от озера Маджоре - действительно дочь русского царя - Ольга !!

Я убедил моего итальянского коллегу в том, что это - подарок Судьбы, и что сопротивляться ей бесполезно. Узнав, что он из Милана, я заявил ему, что назад в самолёте президентский прессы я в Париж не полечу, а мы с ним на полдня съездим в эту деревню. Мы после саммита туда и отправились. Оказалось, что это уже не Италия, а Швейцария, но мы быстро нашли деревню, кладбище и кладбищенского сторожа, который привёл нас к могиле. На могильном камне - фотография пожилой женщины и надпись по-немецки: Ольга Николаевна (без фамилии), старшая дочь Николая Романова, царя России, и даты жизни - 1985-1976 !!!

Итальянский журналист был для меня прекрасным переводчиком, но на целый день там оставаться явно не хотел. Мне оставалось задавать вопросы.

Когда она здесь поселилась? - В 1948 году .

Она говорила, что она - дочь русского царя? - Конечно, и вся деревня об этом знала.

В прессу это попадало? - Да.

Как реагировали на это другие Романовы? Подавали ли они в суд? - Подавали.

И она проигрывала? - Да, проигрывала.

В этом случае она должна была оплатить судебные расходы противной стороны. - Она платила.

Она работала? - Нет.

Откуда же у неё деньги? - Да вся деревня знала, что её содержит Ватикан!!

Кольцо замкнулось. Я уехал в Париж и стал искать, что же известно по этому вопросу... И быстро натолкнулся на книгу двух английских журналистов.

Том Мангольд и Энтони Саммерс издали в 1979 году книгу «Досье на царя» («Дело Романовых, или расстрел, которого не было»). Начали они с того, что, если снимается гриф секретности с государственных архивов по истечении 60 лет, то в 1978 году истекает 60 лет со дня подписания Версальского договора, и можно что-нибудь там «нарыть», заглянув в рассекреченные архивы. То есть, вначале была идея просто посмотреть... И они очень быстро попали на телеграммы английского посла в свой МИД о том, что царскую семью вывезли из Екатеринбурга в Пермь . Объяснять профессионалам из БиБиСи, что это сенсация - не нужно. Они помчались в Берлин.

Очень быстро выяснилось, что белые, войдя в Екатеринбург 25 июля, сразу назначили следователя по расследованию расстрела царской семьи. Николай Соколов, на книгу которого ссылаются все до сих пор, - это третий следователь, получивший дело лишь в конце февраля 1919 года! Тогда возникает простой вопрос: а кем были первые два и что они доложили начальству? Так вот, первый следователь по фамилии Намёткин, назначенный Колчаком, проработав три месяца и заявляя, что он - профессионал, дело простое, и ему не нужно дополнительного времени (а белые наступали и в своей победе на тот момент не сомневались - т.е. всё время твоё, не спеши, работай!), кладёт на стол рапорт о том, что не было расстрела , а была инсценировка расстрела. Колчак этот рапорт - под сукно и назначает второго следователя по фамилии Сергеев. Тот также работает три месяца и в конце февраля вручает Колчаку с теми же словами такой же рапорт («Я - профессионал, дело простое, дополнительного времени не нужно, - не было расстрела - была инсценировка расстрела).

Тут надо пояснить и напомнить, что это белые свергли царя, а не красные, и они же отправили его в ссылку в Сибирь! Ленин в эти февральские дни был в Цюрихе. Что бы ни говорили простые солдаты, белая верхушка - это не монархисты, а республиканцы. И живой царь Колчаку был не нужен. Сомневающимся советую читать дневники Троцкого, где он пишет, что «если бы белые выставили любого царя - даже крестьянского, - мы бы не продержались и двух недель»! Это слова Верховного Главнокомандующего Красной Армии и идеолога красного террора!! Прошу верить.

Поэтому Колчак уже ставит «своего» следователя Николая Соколова и даёт ему задание. А Николай Соколов тоже работает всего лишь три месяца - но уже по другой причине. Красные вошли в Екатеринбург в мае, и он отступил вместе с белыми. Архивы он увёз, но что написал?

1. Трупов он не нашёл, а для полиции любой страны в любой системе «нет тел - нет убийства», - это исчезновение! Ведь при аресте серийных убийц полиция требует показать, где спрятаны трупы!! Наговорить можно всё что угодно, даже на самого себя, а следователю нужны вещественные доказательства!

И Николай Соколов «вешает первую лапшу на уши»: «бросили в шахту, залили кислотой» . Это сейчас предпочитают забыть эту фразу, а мы-то её слышали вплоть до 1998 года! И почему-то никто никогда не усомнился. А можно ли шахту залить кислотой? Да ведь кислоты не хватит! В краеведческом музее Екатеринбурга, где директором Авдонин (тот самый, один из троих, «случайно» нашедших кости на Старокотляковской дороге, прочищенной до них тремя следователями в 1918-19 годах), висит справка о тех солдатах на грузовике, что у них было 78 литров бензина (не кислоты). В июле месяце в сибирской тайге, имея 78 литров бензина, можно сжечь весь московский зоопарк! Нет, они ездили туда-сюда, сначала бросали в шахту, заливали кислотой, а потом доставали и прятали под шпалами…

Между прочим, в ночь «расстрела» с 16 на 17 июля 1918 года из Екатеринбурга в Пермь ушёл огромный состав со всей местной Красной Армией, местным ЦК и местным ЧК. Белые вошли на восьмой день, а Юровский с Белобородовым и сотоварищами переложили ответственность на двух солдат? Нестыковочка, - чай, не с крестьянским бунтом имели дело. Да и если по своему усмотрению расстреляли, то могли это сделать и на месяц раньше.

2. Вторая «лапша» Николая Соколова - он описывает подвал Ипатиевского дома, публикует фотографии, где видно, что пули в стенах и в потолке (при инсценировке расстрела так, видимо, и делают). Вывод - корсеты женщин были набиты бриллиантами, и пули рикошетили! Значит, так: царя с престола и в ссылку в Сибирь. Деньги в Англии и Швейцарии, а они зашивают бриллианты в корсеты, чтобы крестьянам на рынке продавать? Ну и ну!

3. В той же книге Николая Соколова описывается тот же подвал в том же Ипатиевском доме, где в камине лежит одежда с каждого члена императорской семьи и волосы с каждой головы. Их что, стригли и переодевали (раздевали??) перед расстрелом? Совсем нет, - их вывезли тем же поездом в ту самую «ночь расстрела», но постригли и переодели, чтобы никто их там не узнал.

Том Магольд и Энтони Саммэрс интуитивно поняли, что разгадку этого интригующего детектива надо искать в Договоре о Брестском Мире . И они стали искать оригинал текста. И что же?? При всех снятиях секретов через 60 лет такого официального документа нигде нет ! Нет его ни в рассекреченных архивах Лондона, ни Берлина. Искали везде - и везде находили только цитаты, но нигде не могли найти полного текста! И они пришли к выводу, что Кайзер у Ленина потребовал выдачи женщин. Жена царя - родственница Кайзера, дочери - немецкие гражданки и не имели права на престол, и к тому же Кайзер в тот момент мог раздавить Ленина как клопа! И вот здесь слова Ленина о том, что «мир унизительный и похабный, но его надо подписать» , и июльская попытка государственного переворота эсэров с примкнувшим к ним в Большом театре Дзержинским принимают совсем другой вид.

Официально нас учили, что Троцкий договор подписал лишь со второй попытки и лишь после начала наступления немецкой армии, когда всем стало ясно, что Республике Советов не устоять. Если просто нет армии, что же здесь «унизительно и похабного»? Ничего. А вот, если надо сдать всех женщин царской семьи, да ещё немцам, да ещё во время первой мировой войны, то тут идеологически всё на своих местах, и слова читаются верно. Что Ленин и исполнил, и всю дамскую часть передали немцам в Киев. И сразу убийство немецкого посла Мирбаха в Москве и немецкого консула в Киеве приобретают смысл.

«Досье на царя» - увлекательное расследование одной хитро запутанной интриги мировой истории. Книга издана в 1979 году, поэтому слова сестры Паскалины 1983-го года о могиле Ольги в неё попасть не могли. И не будь новых фактов, то просто пересказывать здесь чужую книгу не было бы смысла…