Е. ИВАНЧЕНКО: У микрофона Евгения Иванченко, здравствуйте. Сегодня у нас в гостях Денис Родькин, премьер Большого театра, исполнитель таких партий в спектаклях, как «Спартак» - Спартак, «Лебединое озеро» - Зигфрид, «Иван Грозный» - князь Курбский - всё это малый список того, что исполняет Денис. Денис, здравствуйте.

Д. РОДЬКИН: Здравствуйте.

Е. ИВАНЧЕНКО: Спасибо большое, что Вы к нам пришли. Это большая удача. Я очень рада, потому что традиционно к нам на программу приходят актёры, режиссёры, музыканты, иногда дизайнеры, архитекторы, а артисты балета приходят крайне редко. Я надеюсь, что мы начнём эту практику и продолжим, потому что интерес у людей есть. Балет посещают реже и знают, соответственно, меньше о балете, но в балете столько всего интересного и неизведанного. Я, пока готовилась к программе, изучала и поняла, что непочатый край. Сколько всяких домыслов, предрассудков у обычных людей. Я надеюсь, с Вашей помощью мы сегодня всё развеем. Итак, давайте начнём вот с чего. Я изучала сайт Большого театра, смотрела информацию о Вас, о других артистах, и вот, что меня поразило. На сайте есть градация труппы, и есть вкладка «солисты», «балерины», «премьеры», «ведущие солисты», «ведущие солистки», «первые солистки», «первые солисты», «солистки», «солисты» и «работающие по контракту». Кроме того, «кордебалет», «артистки балета» и «артисты». Денис, как в этом разобраться?

Д. РОДЬКИН: На самом деле это ступеньки балетной иерархии. Самая высокая ступенька у мужчин - это премьеры, самая высокая ступенька у женщин - балерина. Конечно же, когда молодой человек или девушка, которая выпускается из балетного училища, попадает в кордебалет и начинает с самых низких партий. Это в первую очередь зависит от неё, сможет ли она продвинуться до солистки, первой солистки, ведущей солистки, балерины. Это зависит от самого человека.

Е. ИВАНЧЕНКО: Мужчины тоже ведь начинают с кордебалета. А то мы как-то начали со слабого пола.

Д. РОДЬКИН: Да и мужчины, и женщины. Кто-то доходит до высокой ставки премьера, кто-то нет. Это всё зависит от человека. Знаете, бывает, он начинает, а потом что-то у него не пошло. Бывает, что долго-долго не дают что-то станцевать, а потом - раз, и в один прекрасный год всё получается, дают много ролей и поднимается до самой высокой ступеньки.

Е. ИВАНЧЕНКО: Денис, скажите, а правильно называть Вас премьер или правильно называть Вас артистом балета? Или это принижает как-то?

Д. РОДЬКИН: Нет, артист балета и премьер - это, в принципе, одно и тоже. Просто артист балета - это моя профессия, премьер - это ставка моя в театре.

Е. ИВАНЧЕНКО: Переходят из одной категории в другую артисты так: смотрит режиссер, постановщик и затем уже переводят потихоньку?

Д. РОДЬКИН: Художественный руководитель, в первую очередь, и балетмейстер. Например, балетмейстер может назначать на свои спектакли на роль, а художественный руководитель уже смотрит, предлагать балетмейстеру этого танцовщика или нет. Всё зависит от художественного руководителя, потому что он является непосредственным начальником.

Е. ИВАНЧЕНКО: Зашла ещё на сайт Мариинского театра, там похожие градации, они чуть-чуть объединены: балерины и премьеры вместе, приглашённые солисты, первые солисты, вторые солисты. Есть ещё отличные от Большого театра солисты характерного танца и корифеи. Вы знаете, кто это? Я просто не совсем поняла.

Д. РОДЬКИН: У нас тоже есть такая ставка «корифеи», просто она не прописана на сайте.

Е. ИВАНЧЕНКО: А что это за ставка? Я посмотрела обозначение слова: «выдающийся деятель на каком-то поприще». Или это что-то другое?

Д. РОДЬКИН: Корифеи - это танцовщики, которые исполняют не сольные партии в балетах, а исполняют «четвёрки», «двойки». Это уже называется корифеи.

Е. ИВАНЧЕНКО: Давайте для тех, кто не очень разбирается: «четвёрки», «двойки» - это нечто проще.

Д. РОДЬКИН: Есть в балете главный персонаж, его всегда танцует прима или премьер. Есть в спектаклях какие-то вставные номера, это танцуют солисты.

Е. ИВАНЧЕНКО: А злодеи? Это тоже главный персонаж или это больше солистам переходит?

Д. РОДЬКИН: Злодеи?

Е. ИВАНЧЕНКО: Антагонисты.

Д. РОДЬКИН: Это, смотря в каком спектакле. Это тоже может танцевать человек, который занимает ставку премьера. Допустим, в балете «Лебединое озеро» есть такой персонаж - злой гений. Он не очень хороший.

Е. ИВАНЧЕНКО: А Вы?

Д. РОДЬКИН: Я танцую принца и злого гения.

Е. ИВАНЧЕНКО: Это очень, мне кажется, удобно иногда под настроение танцевать.

Д. РОДЬКИН: Честно скажу, что отрицание на сцене всегда играть намного проще, чем положительных героев, потому что быть положительным на сцене, как и в жизни, наверно, сложнее.

Е. ИВАНЧЕНКО: Поняла, а отрицание играть проще. Скажите, Денис, Вам всего 25 лет, Вы уже премьер. Это вообще стандартный возраст для того чтобы занимать такую высокую позицию? Всё-таки крайняя планка получается в иерархии артистов балета. Я посмотрела, кстати говоря, сколько лет всем премьерам в Большом театре. Если исходить из информации на сайте, то премьеров всего 9, все старше Вас.

Д. РОДЬКИН: Мне кажется, 25 лет - это идеальный возраст, когда ты - премьер Большого театра. У нас профессия не очень долгосрочная. В 35 лет уже нет такой формы, какую ты имеешь в 25 лет, поэтому, когда у тебя много сил, много желания, вдвойне приятно занимать такую ставку. Ты понимаешь, что в балетной иерархии уже достиг самой высокой ступеньки, при этом ты ещё к чему-то стремишься, а именно к усовершенствованию тех ролей, в которых работал уже.

Е. ИВАНЧЕНКО: Сейчас у Вас цель - улучшить качество того, что есть и что-то новое.

Д. РОДЬКИН: Конечно, улучшить качество. Что касается классического репертуара, я практически всё станцевал. Да, в первую очередь это совершенствование тех ролей, которые я имею.

Е. ИВАНЧЕНКО: Когда готовилась, себе всё выписала: «Кармен—сюита», «Спартак», «Лебединое озеро», «Эсмеральда», «Онегин», «Щелкунчик», «Иван Грозный». В общем, это всё на слуху. Даже человек, который не увлечён балетом, примерно представляет, что будет на сцене, что это интересно, и скорее всего люди выберут это. Кстати, «Герой нашего времени», но этого мы коснёмся чуть позже. Ещё коротко разъясните. Я посмотрела, среди премьеров всего один народный артист, несколько заслуженных и просто премьеры. Насколько сложно даются эти звания и как они даются? «Заслуженный» по выслуге лет?

Д. РОДЬКИН: Конечно, это в первую очередь зависит от возраста артиста. Кому за 37, тому за заслуги перед балетным искусством дают «народного». Для того чтобы получить «народного» нужно стать вначале «заслуженным».

Е. ИВАНЧЕНКО: Это за 37? Или это примерно?

Д. РОДЬКИН: Знаете, все по-разному получали. Сейчас у нас есть премьер Дмитрий Гуданов, он получил уже после 38 лет «народного артиста».

Е. ИВАНЧЕНКО: Да, как раз тот самый «народный».

Д. РОДЬКИН: Допустим, такой уникальный танцовщик, как Николай Цискаридзе, получил звание Народного артиста в 27 лет. У всех всё по-разному, всё зависит от времени и, конечно же, от театра, как они подадут документы.

Е. ИВАНЧЕНКО: Кстати, о Николае Цискаридзе. Получается, Вы в чём-то идёте по его стопам? Вам 25, Вы пока премьер. Ещё 2 года и, может быть, будете народным.

Д. РОДЬКИН: В 23 года он стал Заслуженным артистом, поэтому, наверно, я уже не смогу повторить его заслуги перед балетным искусством.

Е. ИВАНЧЕНКО: Ну, будет какая-то другая дорога. О роли Николая Цискаридзе в Вашей карьере. Вы пришли в Большой театр, если я не ошибаюсь, в 2009 году, там начали в кордебалете свою работу, потом Вас потихоньку продвигали. В этом 2009 Вы познакомились с Цискаридзе? Какая это была встреча? Он набирал группу или Вы сами пришли и говорите: «Может, Вы меня посмотрите?»

Д. РОДЬКИН: На тот момент он был ещё действующим танцовщиком в прекраснейшей форме. Конечно же, он не набирал себе никогда учеников. Если он видел какой-то потенциал в человеке, то да, действительно, он с ним занимался, репетировал. Как моя встреча с ним произошла? Я занимался на классе совершенно у другого педагога. Класс - это урок классического танца. После урока Николай Цискаридзе пришёл заниматься в зал, на тот момент он уже тоже давал класс. Естественно, для меня этот человек - вершина Большого театра. Я всегда, когда учился в училище, брал пример с него, как надо танцевать. Для меня это был не человек, а бог. Потом, когда я ушёл с урока классического танца, Николай Цискаридзе давал класс. Вы знаете, мне показалось, что он был настолько строгий, что я подумал, что никогда не пойду к нему заниматься на класс. Наверно потому, что я не так что-то сделаю, он будет ругаться, я растеряюсь и убегу из зала. В какой-то момент я понял, что нужно сходить и попробовать, ведь я смотрел на этого человека всегда в училище с пиететом. Пришёл к нему на класс, он так очень долго на меня смотрел. Я тогда не понимал, честно говоря, что он от меня хочет. В конце урока он сказал: «В принципе, у тебя есть неплохие способности, и ты можешь очень прилично танцевать на сцене Большого театра. Просто с этого момента начинай думать головой». Потом я стал ходить к нему на класс, он начал обращать на меня внимание, делать замечания, что в театре достаточно большая редкость, потому что, когда на классе стоит человек в Большом театре, он уже по большому счёту выпустился из училища, и к нему уже нет такого внимания, как в училище. Николай Цискаридзе уделял мне такое внимание, мне это безумно нравилось. Постепенно, постепенно мы с ним начали что-то репетировать, готовить. Так у нас началось сотрудничество ученика и учителя в Большом театре.

Е. ИВАНЧЕНКО: Я смотрела небольшой фрагмент интервью о Вас, о начале Вашей карьеры. Там тоже был Николай Цискаридзе, Вы, наверно, видели. Он говорит, что в 2009 году он Вас встретил, что, может быть не очень приятные, но правдивые слова, что взяли «для мебели», как и всех, наверно, набирают, чтобы ходил с пикой, что рослые мальчики нужны. Это не обидно? Это обычная история?

Д. РОДЬКИН: Конечно, «для мебели» - это его такой юмор, а юмор у него достаточно злой, я бы сказал, специфический. Злой в хорошем смысле этого слова.

Е. ИВАНЧЕНКО: Все приходят, как мне показалось, такими «зелёными» что ли артистами, их ставят в конце. Так иронично высказывался о вас Николай Цискаридзе.

Д. РОДЬКИН: Не все приходят, и их ставят в конец, но, что приходят «зелёными» все - это совершенно точно. В театре предстоит большая работа, чтобы стать артистом. Всё зависит от человека, станет он большим артистом или останется в кордебалете. Что касается меня, то меня брали в Большой театр не на главные роли. Я выпустился из Московского хореографического училища при театре танца «Гжель», в конкурсах замечен не был. Взяли высокого мальчика, чтобы был красивым оформлением спектакля, сзади стоял с пикой. Мне на тот момент было всё равно.

Е. ИВАНЧЕНКО: Главное - попасть в Большой.

Д. РОДЬКИН: Да, я попал в Большой театр и ни о каких принцах, Спартаках я мечтать не мог. Когда Николай Цискаридзе обратил на меня внимание, я поверил, что, если такой человек на меня обратил внимание, наверно во мне что-то есть, что я могу танцевать. После этого моя жизнь изменилась на 360 градусов. Здесь я уже начал усиленно работать, чтобы выйти на те главные роли, которые я сейчас исполняю на сцене Большого театра.

Е. ИВАНЧЕНКО: Это правда, что из училища при Московском государственном академическом театре «Гжель» до Вас никто не попадал в Большой?

Д. РОДЬКИН: Да, не попадали, но это училище существует с 2003 года. Может быть, никто не успел пока.

Е. ИВАНЧЕНКО: Мне кажется, для училища - это большая удача, что Вы попали в Большой.

Д. РОДЬКИН: Я надеюсь, что они так думают.

Е. ИВАНЧЕНКО: Скажите, а образование в различных балетных учреждениях учит тому, что нужно будет в театре или же этого недостаточно? Потому что многие говорят о высших учебных заведениях, что мы учимся одному, а приходим - всё совершенно другое. То же самое говорят и актёры: «Нам казалось, что будет так, а там совершенно не так!» Как было у Вас?

Д. РОДЬКИН: Училище даёт среднее образование и диплом артиста балета. Для того, чтобы работать артистом балета в Большом театре, этого достаточно. Но для того, чтобы стать педагогом в Большом театре или в хореографическом училище, конечно же, нужно получать высшее образование. Когда я в 2009 году закончил училище, я сразу же поступил в Московскую государственную академию хореографии на факультет педагогики балета.

Е. ИВАНЧЕНКО: Это как аспирантура?

Д. РОДЬКИН: Нет, это не аспирантура, это высшее образование. Когда я закончил в 2009, получил средне-специальное образование, а по окончании института - Московской государственной академии хореографии, я уже получил высшее образование. У меня диплом педагога, то есть я могу преподавать по завершении своей карьеры в Большом театре в том же Большом театре или каком-нибудь хореографическом училище.

Е. ИВАНЧЕНКО: Получается, это подстраховка для того времени, когда балетная карьера, а именно выступления, отойдёт, чтобы можно было преподавать.

Д. РОДЬКИН: Высшее образование всегда очень важно в нашей жизни. Действительно, это подстраховка.

Е. ИВАНЧЕНКО: Слушатель Евгений меня упрекает, что так много вопросов, но так и не получила ответ на вопрос, кто такие корифеи. Вроде как мы ответили, что это люди, которые исполняют, скажем, четвёртые партии.

Д. РОДЬКИН: Не четвёртые. Скажем, есть кордебалет - люди, которые танцуют массовые танцы. В этом кордебалете пятёрка людей - солистов кордебалета. Это и называется «корифеи». В спектакле же много всегда людей занято.

Е. ИВАНЧЕНКО: Иерархия сумасшедшая.

Д. РОДЬКИН: Нет, не сумасшедшая, просто надо походить на балет, посмотреть, тогда они всё поймут.

Е. ИВАНЧЕНКО: Сколько всего сейчас человек в труппе?

Д. РОДЬКИН: 250 человек в труппе Большого театра. Это только балета.

Е. ИВАНЧЕНКО: Соответственно, ещё опера.

Д. РОДЬКИН: Ещё опера, обслуживающий персонал, монтировщики сцены, те, кто шьют костюмы, можно бесконечно продолжать. Большой театр безумно большой, я бы сказал.

Е. ИВАНЧЕНКО: Ещё, если коротко, можно мы вернёмся к классам? Получается, что у каких-то известных артистов балета и педагогов есть классы, и они преподают в Большом театре? Или как? Они какие-то часы берут и открывают свои двери, говоря: «Приходите».

Д. РОДЬКИН: Нет, нужно, чтобы руководство Большого театра устроило на работу педагогом. Какие-то педагоги с утра разогревают артистов, то есть дают класс. Допустим, класс у нас с 10 до 11 - это утренний класс, а также с 11 до 12. Педагоги, помимо того, что дают класс, репетируют с артистами. У каждого артиста в Большом театре есть свой педагог, с которым он готовит конкретную роль.

Е. ИВАНЧЕНКО: А это обязательное мероприятие с 10 до 11 и с 11 до 12?

Д. РОДЬКИН: С точки зрения профессионализма это обязательное мероприятие, но есть такие артисты, которые на класс не ходят, которые занимаются сами. Есть такие, которые вообще не занимаются. Это не очень хорошо. После 30 на репетициях могут быть большие проблемы со здоровьем.

Е. ИВАНЧЕНКО: Какие ещё кроме растяжек, танцевальных па? Актёрское мастерство у вас есть в Большом? Или же нет, Вы всё прошли?

Д. РОДЬКИН: Актёрскому мастерству учат в училище. Этому уже нужно было научиться до того, как ты выпустился из хореографического училища. В Большом театре исключительно постановочные репетиции, репетиции по репертуару. Выходишь на сцену и показываешь своё актёрское мастерство.

Е. ИВАНЧЕНКО: Насколько это важно, Вы считаете, помимо техники обладать этим актёрским мастерством, умением что-то показать внутри?

Д. РОДЬКИН: Актёрское мастерство в балетах - это безумно важная вещь. Не может быть такого, что технически человек может быть ущербным, а актёрски он гениален. Должна быть гармония. Если мы танцуем балет «Спартак», мы должны показать Спартака, если мы танцуем принца, нужно показать принца, чтобы человек нам поверил. Нельзя просто увлекаться голой техникой, тем более Большой театр всегда славился тем, что было сочетание техники и актёрского мастерства, чего нет ни в одном другом, мне кажется, театре мира.

Е. ИВАНЧЕНКО: Кто следит за этим? Режиссёр-постановщик?

Д. РОДЬКИН: За этим следит педагог и, конечно же, сам артист. Режиссёр-постановщик, вернее хореограф следит за тем, чтобы в спектакле не меняли его хореографию, было правильное оформление спектакля, правильно настроен свет. У него много других задач. А актёр должен сам следить за актёрским мастерством, техникой. Понимаете, все же взрослые люди в театре.

Е. ИВАНЧЕНКО: На их совести.

Д. РОДЬКИН: Да, это на их совести. А там уже художественный руководитель будет смотреть, справляется он или нет.

Е. ИВАНЧЕНКО: Раз уж мы коснулись работы, классов, которые предваряют Ваши основные занятия и спектакли. Сколько дней в неделю в среднем работает артист балета?

Д. РОДЬКИН: Всегда по-разному, в зависимости от репертуара. Бывает такое, что сидишь с 11 до 23 в театре, бывает, что вообще нет работы в театре, приходишь только на класс и уходишь. Класс - это всегда обязательно, потому что это держит артиста в форме.

Е. ИВАНЧЕНКО: Со скольки начинается рабочий день, если у Вас сегодня, допустим, спектакль, и Вам нужно подготовиться? Сколько времени занимает этот подготовительный период и какой он?

Д. РОДЬКИН: Всё по-разному. Кто-то приходит на класс с утра, разогревается, потом едет домой или ещё куда-то, я не знаю. Я лично делаю так, чтобы выспаться перед спектаклем. Прихожу за 4 часа до спектакля, сам разогреваюсь, немножко отдыхаю, иду гримироваться. Потом уже 3 часа, в зависимости от спектакля, это может быть трёхчасовой или одноактный балет, выхожу на сцену театра.

Е. ИВАНЧЕНКО: Есть ли у Вас секреты свои собственные, наработки, разминки - то, без чего Вы не можете выйти на сцену?

Д. РОДЬКИН: Безусловно. У каждого артиста своё тело, оно индивидуально. Если я разогреваюсь так, и мне хорошо, это не значит, что это же подойдёт и другому артисту. У всех есть своя индивидуальность.

Е. ИВАНЧЕНКО: Давайте немного о работе над ролью. Это безумно интересно. Если говорить о каких-то известных балетах, а это основной массив, Вы просматриваете видеозаписи предшественников, что-то читаете, может быть, куда-то едете? Как происходит эта подготовка?

Д. РОДЬКИН: Когда я начинаю готовить новую роль, то я смотрю, как это исполняли артисты до меня, великие артисты. Допустим, я готовил балет «Баядерка». Я пересмотрел очень много записей с Михаилом Лавровским, Александром Ветровым, Николаем Цискаридзе. Я брал от них то, что они хорошо делали, и пытался повторить. Вот ты смотришь, пытаешься скопировать, но не всегда это хорошо на тебе. Надо иметь тонкую грань и фильтровать: что-то можно взять, а что-то нет. Я считаю, что молодое поколение должно учиться у старших. Надеюсь, лет через 30 будут включать записи современных артистов и также будут учиться, как мы учимся у великих артистов.

Е. ИВАНЧЕНКО: Когда раздают роли, Вы узнаёте, что будете участвовать в том или ином спектакле, сколько уходит времени? Вы уже знаете, какой будет спектакль, сколько людей?

Д. РОДЬКИН: Всегда по-разному. Зависит, как повесит художественный руководитель афиши. У нас есть четвёртый этаж, где список артистов, которые будут участвовать в том или ином спектакле. Если это постановки, то это за более большой срок, уже сам балетмейстер отбирает артистов, которые будут участвовать в его спектакле.

Е. ИВАНЧЕНКО: Вот выбрали артистов, идёт работа над спектаклем. Это по-разному? Зависит от того, какой спектакль?

Д. РОДЬКИН: Да. Если спектакль до этого никогда нигде не шёл, ставится на труппу Большого театра, то чуть ли не за год всё решается: кто будет танцевать, какие-то намётки хореографии. Если, скажем, это возобновление, то уже более короткий срок, и балетмейстер сам выбирает и расставляет все точки.

Е. ИВАНЧЕНКО: Сколько на Ваш взгляд живёт спектакль? Спектакль «Спартак». Его, кстати, ещё играют?

Д. РОДЬКИН: Конечно.

Е. ИВАНЧЕНКО: Сколько ему уже лет?

Д. РОДЬКИН: В 1968 году был первый спектакль этого балета с легендарным составом и до сих пор он идёт. Когда Большой театр приезжает на гастроли, во всём мире все спрашивают, когда же будет балет «Спартак», когда же вы привезёте этот спектакль.

Е. ИВАНЧЕНКО: Легенда.

Д. РОДЬКИН: Да, это некая визитная карточка Большого театра.

Е. ИВАНЧЕНКО: Чтобы спектакль не умирал и не терял своего нерва, эмоций нужно обновление состава или что?

Д. РОДЬКИН: Ну, конечно, от актёров зависит очень многое, но, знаете, иногда бывает не очень хороший спектакль, актёры вроде держат этот спектакль, но он не задерживается в репертуаре Большого театра. Здесь должно сойтись многое: музыка, хореография, сценография и артисты, которые способны рассказать зрителю, что вообще происходит в спектакле.

Е. ИВАНЧЕНКО: Возможна ли импровизация в Вашей работе? От импровизации тоже во многом зависит жизнь спектакля. Вот Вы можете что-то новое внести? Это же всё техника.

Д. РОДЬКИН: В современной хореографии импровизация возможна и даже приветствуется. Что касается классических балетов, если ты начнёшь импровизировать, во-первых, это заметит художественный руководитель.

Е. ИВАНЧЕНКО: И расстроится.

Д. РОДЬКИН: Нет, он не расстроится, он просто сделает соответствующие выводы, и ты можешь в этом спектакле больше не участвовать. Что касается современной хореографии. Когда ставился «Герой нашего времени», мы многое предлагали балетмейстеру, что может быть хорошо, что не очень. Он уже где-то соглашался с артистами, потому что понимал, что этому конкретному исполнителю очень хорошо подходит данный элемент хореографии, и вставлял это в спектакль.

Е. ИВАНЧЕНКО: Сейчас уже не играют «Герой нашего времени»?

Д. РОДЬКИН: «Герой нашего времени» сейчас идёт в Большом театре. Его поставили год назад. В этом сезоне был блок этого спектакля. В Большом театре всё идёт блоками: 5 «Баядерок», 4 «Жизели», 5 «Героев нашего времени» - такая репертуарная политика в Большом театре.

Е. ИВАНЧЕНКО: В «Герое нашего времени» Вы сейчас танцуете или нет?

Д. РОДЬКИН: Я не танцевал в премьерном составе, но потом я станцевал этот спектакль осенью.

Е. ИВАНЧЕНКО: Это давали возможность новым людям? Как это происходит?

Д. РОДЬКИН: Тем, кто не станцевал в премьеру, тому дали станцевать чуть позже.

Е. ИВАНЧЕНКО: Я смотрела одно Ваше интервью как раз насчёт спектакля «Герой нашего времени», Вы говорили, что новое абсолютно всё: новый балет, новая хореография, новая музыка. Там сломали привычную хореографию. Это был хороший опыт, он Вам потом пригодился в чём-то? Или это был единственный спектакль, где пришлось что-то совсем новое сделать?

Д. РОДЬКИН: Балетмейстер-постановщик этого спектакля - это Юрий Посохов. У него достаточно своеобразная хореография, но его движения всё-таки похожи на классические, на мой взгляд, просто они немного нестандартные. Зрителю кажется, что мы делаем элемент «2 тура» - 2 проворота в воздухе, что везде это делается, а на самом деле нет, потому что манера другая, специфика движений, руки другие. Мне это помогло. Недавно я станцевал в его спектакле «Франческа да Римини». Мне было уже намного проще танцевать его хореографию, потому что я уже привык к этому. Это очень здорово, когда танцуешь не только классику, а пытаешься ещё и по-другому направить тело. Потом в той же классике это тебе воздастся, ты будешь более свободный, а зрителю будет интереснее на тебя смотреть.

Е. ИВАНЧЕНКО: Как Вы считаете, балет - это нечто элитарное и статичное, что не должно сильно меняться? Нужно блюсти традиции и оставлять балет в том виде, в каком он есть? Нужно как можно больше таких постановок, как «Герой нашего времени»?

Д. РОДЬКИН: Классические балеты, как «Баядерка», «Лебединое озеро», «Дон Кихот», «Раймонда» должны быть приближены к оригиналу, потому что это классика, это создали великие балетмейстеры, великие композиторы, которые мы должны сохранять и в наши дни. Следующими поколениями тоже должно сохраняться. Современная хореография, я считаю, - это некий эксперимент, который тоже должен быть. Должно рождаться что-то новое, искусство должно дышать, жить, поэтому современная хореография важна в репертуаре любого театра, но не в ущерб классики.

Е. ИВАНЧЕНКО: Ещё одно сообщение: «Русский балет впереди планеты всей до сих пор?»

Д. РОДЬКИН: Точно и на 100% да.

Е. ИВАНЧЕНКО: Короткий ответ, не требующий никаких пояснений, вариантов нет. В театре говорят: «Если ты умер, сообщи об этом: позвони, предупреди». Шутка. Многие актёры больные приходят и играют, потому что, больше некому, нельзя срывать, и вообще, когда выходишь на сцену, то обо всём забываешь. Артисты балета могут ли выходить на сцену с температурой?

Д. РОДЬКИН: Артисты балета вообще сумасшедшие люди. Пока они не смогут встать с кровати, они пойдут работать, танцевать с температурой. Они будут танцевать с больными ногами пока связка не порвётся на ноге, они будут работать, танцевать, добивать его. Это какой-то характер у артистов балета. Знаете, когда я учился в училище, несмотря ни на что, болит ли спина, стопа, колено, я всегда шёл работать и сейчас у меня тоже это всё сохранилось. Вообще, это не очень правильно, потому что, если пережать сейчас, то потом можно дорого за это поплатиться.

Е. ИВАНЧЕНКО: Может быть какая-то травма, несовместимая с работой.

Д. РОДЬКИН: Да. Травма, которая потом вообще не позволит тебе дать работать на сцене Большого театра. Нужно внимательно относиться к своему здоровью, особенно нам - артистам балета, потому что профессия и так недолгая, а если что-то случается, то вдвойне обидно.

Е. ИВАНЧЕНКО: Какие травмы не совместимы с балетом?

Д. РОДЬКИН: Разрыв связки, грыжа в пояснице - там не то что танцевать, там уже ходить сложно. Когда хоть чуть-чуть организм даёт сбой, к этому нужно очень внимательно отнестись.

Е. ИВАНЧЕНКО: Чем артистам балета нельзя заниматься в свободное время? Есть какие-то увлечения, которые прямо табу?

Д. РОДЬКИН: Вообще артисты балета - это люди, которые очень во многом себя ограничивают. Нельзя вести ночной образ жизни, нельзя на дне рождения у друга засиживаться. Алкоголь, конечно, можно, но в небольших количествах. Конечно, пока организм молодой, он всё стерпит, но потом он отомстит после 30 лет. Об этом нужно всегда помнить.

Е. ИВАНЧЕНКО: Вы имеете в виду какие-то лишние килограммы?

Д. РОДЬКИН: Нет. Знаете, есть такой стереотип, что артисты балета ничего не едят, пьют только воду и едят максимум салат. Это на самом деле не так. Нам нужно откуда-то брать энергию, особенно мальчикам. Они постоянно танцуют в дуэте с девочкой, где очень много различных поддержек. Если у нас не будет сил, то мы её не сможем оторвать от земли. Питание, конечно, должно быть правильным, но нельзя ни в коем случае серьёзно себя ограничивать в еде. Я ем, как обычный нормальный человек.

Е. ИВАНЧЕНКО: Кстати, такой вопрос тоже пришёл - чем питаетесь? Мне тоже интересно, до спектакля у вас идёт подготовительный период, нужно растягиваться, репетировать. Там же тоже особо есть нельзя?

Д. РОДЬКИН: Конечно, за час до спектакля есть нельзя, потому это всё элементарно не переваривается, нехорошо будет. Не подпрыгнешь, скажем так. Но за несколько часов до спектакля, мне кажется, опять же мальчику нужно очень хорошо поесть, чтобы энергия была.

Е. ИВАНЧЕНКО: Это белки должны быть, да?

Д. РОДЬКИН: Ну да. Это спорт. Балет - это всё-таки спорт. Выходишь на сцену и тяжелейшие физические нагрузки в зависимости от балета. Если ты выйдешь голодным, то ты элементарно на сцене упадёшь в обморок.

Е. ИВАНЧЕНКО: Хотелось бы немного поговорить о фестивалях в балетном мире. Существуют такие важные фестивали, конкурсы, в которых хочет поучаствовать любой артист балета, какое-то место занять? Были ли в последнее время такие?

Д. РОДЬКИН: Всегда приятно, когда твою работу отмечают и дают тебе за это какую-то награду, потому что ты понимаешь, если люди отметили это, значит, видимо, есть за что. Работы в зале очень много всегда. На сцене кажется, что всё так легко и красиво, на самом деле за этим стоит и пот, и кровь, и боль. Когда тебе дают приз, это очень приятно.

Е. ИВАНЧЕНКО: Вы в прошлом году, насколько я знаю, участвовали в международном фестивале «Бенуа де ля Данс». Там не заняли место, но поучаствовали. А в этом году Вы просто танцевали уже. Где? На открытии?

Д. РОДЬКИН: В том году я был номинантом на приз «Бенуа де ля Данс», а в этом году я уже участвовал во втором гала-концерте, который был посвящён Шекспиру в балете.

Е. ИВАНЧЕНКО: Это международная премия?

Д. РОДЬКИН: Да. Это международный балетный приз, который проходит ежегодно в Большом театре.

Е. ИВАНЧЕНКО: Каждый год в Большом?

Д. РОДЬКИН: Знаете, я точно не могу сказать, но я помню, что когда-то это было не на сцене театра.

Е. ИВАНЧЕНКО: Давайте теперь вернёмся к балету как тяжёлому труду. Есть много различных картинок в интернете о спорте, о балете. Балет отчасти некоторые воспринимают как спорт, потому что связан с очень тяжёлыми физическими нагрузками. Есть фотографии красивых ног балерины, у которой одна ступня в пуантах, а другая полностью разбита. В связи с этим расскажите нам, это после каждого спектакля так ноги разбиты? Может быть, они разбиты только у женщин, а у мужчин нет?

Д. РОДЬКИН: У мужчин с этим попроще, потому что мы не танцуем в пуантах, мы танцуем исключительно в балетках.

Е. ИВАНЧЕНКО: Там ноги не разбиваются?

Д. РОДЬКИН: Разбиваются, но не так, как у женщин. У женщин всё по-страшному, там кровяные мозоли, которые очень сложно лечатся. Я просто смотрю как мои партнёрши иногда мучаются, у них то одна мозоль, то вторая, то третья. Я им в это время очень сочувствую.

Е. ИВАНЧЕНКО: Получается их когда-то давно-давно мама и папа отдали в балет. Это было неосознанное решение. Как это было у Вас? У Вас ведь и мама, и папа не артисты балета.

Д. РОДЬКИН: Нет, не артисты. Мама всегда ходила на балет и смотрела, насколько это красиво всё на сцене, насколько это легко. Наверно, она думала, что мне будет также легко работать, как и на это смотреть.

Е. ИВАНЧЕНКО: Это отчасти была мечта мамы?

Д. РОДЬКИН: Не то, что мечта, просто, наверно, жизнь так сложилась, звёзды на небе сошлись так, что мама отвела меня в балетную школу, но кто ж знал, что в 2003 году из этой балетной школы образуется профессиональное балетное училище, которое будет выпускать артистов балета. Вообще никто не думал про Большой театр. Это всё так получилось случайно, как судьба какая-то.

Е. ИВАНЧЕНКО: Потом в какой-то момент Вы полюбили балет? Когда это было, если помните?

Д. РОДЬКИН: Так как я учился в хореографическом училище при театре танца «Гжель», я любил народные танцы. Не помню точно, что на меня повлияло, но в какой-то момент я понял, что я очень хочу танцевать именно классику на сцене. Не скажу, что на сцене Большого театра, но именно классику. Вы знаете, я сам сейчас удивляюсь, как так сразу из народного меня кинуло в классику. Такая интересная судьба. Я очень благодарен, что судьба у меня именно такая, какая она есть сейчас.

Е. ИВАНЧЕНКО: Во сколько лет Вас отдали?

Д. РОДЬКИН: В 10 лет меня отдали в подготовительную группу.

Е. ИВАНЧЕНКО: Это поздно?

Д. РОДЬКИН: Нет. Это абсолютно нормально.

Е. ИВАНЧЕНКО: Мне почему-то казалось, что лет в 5-6 начинают отводить.

Д. РОДЬКИН: Нет-нет. 10 лет - вообще, мне кажется, идеальный возраст, потому что в 5 лет ребёнку ломать стопы и растягивать его через боль, когда он плачет, мне кажется травмой детской психики.

Е. ИВАНЧЕНКО: Когда начинать уже поздно?

Д. РОДЬКИН: У всех по-разному. Допустим, Нуриев в 14 - очень поздно начал танцевать. Поздно - это 15-16 лет, когда уже нельзя. 12, 13 - поздно, а вот 9-10 - идеальный возраст.

Е. ИВАНЧЕНКО: Тоже читала в одном из Ваших интервью, что в училище Вашей маме говорили, что ничего не выйдет, данные не те. Ну, может, не ничего, но не ждите таких серьёзных успехов. То есть слушать никого не нужно, всё зависит только от человека, от физиологии.

Д. РОДЬКИН: От физиологии много зависит. Я смотрю на фотографии, когда я был маленький, мне странно. Я не понимаю, почему так люди говорили. Педагог, которая мне так говорила, подошла к моей маме и сказала: «Простите, я была не права».

Е. ИВАНЧЕНКО: Это дорогого стоит.

Д. РОДЬКИН: Да, безусловно. Это, конечно, очень приятно, что хоть признала свою ошибку, спасибо.

Е. ИВАНЧЕНКО: Если коротко, какие данные должны быть у десятилетнего мальчика? Уже наверно что-то видно. Он должен быть высокий, статный?

Д. РОДЬКИН: Он должен иметь правильные пропорции, ровные ноги и желательно большой прыжок, подъём. Подъём - это на ноге горочка. Когда вытягиваешь носочек, видно там, есть подъем или нет.

Е. ИВАНЧЕНКО: Еще проверим после эфира.

Д. РОДЬКИН: Подъём можно разработать.

Е. ИВАНЧЕНКО: А-а, то есть это не проблема? Если говорить об успехе в балете, Вы это по себе знаете, как никто другой, какое соотношение данных - того, что природа-матушка дала, труда и везения?

Д. РОДЬКИН: Здесь всё должно сойтись воедино: и везение, и работоспособность, и данные, потому что, если ты ничего не будешь делать, лежать, скажем так, на печи, то какое бы везение ни было, если ты не умеешь двигаться, танцевать, тебя отовсюду будут убирать, тебя никуда не возьмут. Если ты будешь работать, ну вот не везёт, никто на тебя не обращает внимания, хотя такого быть не может. Когда человек много работает, и у него получается, обязательно кто-то обратит внимание. Здесь должно совпасть очень много.

Е. ИВАНЧЕНКО: Ещё такой вопрос. Не видела комментариев на эту тему. Как принимает артистов Большой театр? Есть какое-то время определённое, Вы приходите в театр, и что Вы там делаете?

Д. РОДЬКИН: Мы приходим в театр и делаем урок классического танца.

Е. ИВАНЧЕНКО: Это не показ, а урок?

Д. РОДЬКИН: Да, урок классического танца. Педагоги во главе с художественным руководителем отсматривают материал, который стоит перед палкой.

Е. ИВАНЧЕНКО: То есть говорят, что сейчас вы должны прыгнуть?

Д. РОДЬКИН: Это просто мы делаем урок классического танца. В начале идёт станок, потом середина и прыжки. По окончании урока нам говорят, кто подошёл, а кто нет.

Е. ИВАНЧЕНКО: Этого достаточно?

Д. РОДЬКИН: Да, вообще бы достаточно. Даже если у человека что-то не получается, но виден потенциал, то профессионал это видит сразу.

Е. ИВАНЧЕНКО: Просто драматические актёры готовят какой-то материал, документы, фрагмент из спектакля.

Д. РОДЬКИН: Монолог какой-то.

Е. ИВАНЧЕНКО: Приходят и показывают, и уже поэтому, во-первых, как они это выбрали, как они это сделали - по этому судят.

Д. РОДЬКИН: Руководство театра ещё ходит на выпускные концерты, где ученики танцуют то, что они наработали за год. Это различные па-де-де, номера из спектакля, плюс ещё класс. Мне кажется достаточно, чтобы составить мнение о человеке.

Е. ИВАНЧЕНКО: Есть люди, которых просто выбрали из училищ, и они не проходили этот этап?

Д. РОДЬКИН: Да, есть такое. Вы знаете, опять же у всех всё по-разному.

Е. ИВАНЧЕНКО: Ещё вопросы от слушателей. Некоторые неожиданные, так что готовьтесь. Какую одежду и обувь Вы предпочитаете в обычной жизни?

Д. РОДЬКИН: Удобную и, конечно же, соответствующую моему возрасту.

Е. ИВАНЧЕНКО: Судя по всему, что-то молодёжное.

Сегодня те, кто может открыть нашу трансляцию на сайте rusnovosti.ru, посмотрите. Денис Родькин, премьер Большого театра в белой майке и джинсах, да и какие-то ботинки. Следующий вопрос по смс: «Может ли артист балета помимо своей основной работы сниматься где-то, участвовать в каких-то проектах, не связанных с балетом?»

Д. РОДЬКИН: Конечно, может. Если ему предлагают какую-то роль в фильме, почему бы нет. Актёрское образование есть, может, у него есть дар к драматическому спектаклю? Это очень приятно, когда люди помимо балетных способностей видят что-то ещё.

Е. ИВАНЧЕНКО: В каких спектаклях Вы задействованы сейчас? Вас можно будет увидеть на сцене в ближайшие месяцы?

Д. РОДЬКИН: 3 и 5 июня я буду танцевать князя Курбского в балете «Иван Грозный», 16 июня я буду танцевать партию графа Альберта в балете «Жизель».

Е. ИВАНЧЕНКО: Просто я зашла на сайт, там огромное количество актёров прописано. Не очень понятно, кто будет. Теперь те, кто ещё не был знаком с Вашим творчеством, смогут прийти, если попадут, конечно. Ходят страшные байки о том, как попасть в Большой. До вас доносятся эти слухи, возгласы?

Д. РОДЬКИН: Да, говорят, что очень дорогие билеты, невозможно попасть в Большой театр. Знаете, несмотря на то, что билеты дорогие, зал всегда полный, и в кассах буквально за 2-3 дня билеты просто разлетаются.

Е. ИВАНЧЕНКО: Ещё вот что интересно. У Вас же наверняка есть свободное время? Чем Вы занимаетесь в свободное время? Ваше хобби, увлечения? Может быть, что-то читали, смотрели в последнее время?

Д. РОДЬКИН: Помимо того, что моя профессия артист балета, конечно, я люблю сходить в оперу, потому что очень важно, чтобы на сцене показывать уровень, нужно интересоваться чем-то ещё. Актёрское мастерство зависит от тех факторов, насколько ты смотришь, что происходит вокруг тебя. Прогуляться, чтобы просто отдохнуть, сходить в кино, даже легкомысленное, чтобы иногда отключаться от того, что происходит в театре. По большому счёту жизнь у артиста балетного достаточно напряжённая, поэтому есть чем ещё заняться в жизни помимо балета, поверьте.

Е. ИВАНЧЕНКО: Есть ещё что нам обсудить. Спасибо, Денис Родькин. Премьер Большого театра был у нас в гостях. Приходите к нам ещё.

Свое мнение о конфликте в Большом высказывает бывший партнер балерины Евгений Иванченко.

Танцевать с ней может желать каждый мужчина, но у кого хватит на это сил?

Генрих Сребный

В Свете последних событий главная отечественная сцена - сцена Большого театра того и гляди рухнет под тяжестью скандала, связанного с увольнением из ГАБТа Анастасии Волочковой.

Впрочем, многие искусствоведы уверены, что запаса прочности подмостков Большого хватит еще очень надолго - их многолетнее испытание почти 60-килограммовым «умирающим лебедем» лишь очередное тому доказательство.

И хотя руководство ГАБТа официально отказалось поддерживать рабочие отношения с Анастасией Волочковой, по опять-таки официальной причине - бывшая прима отказалась подписывать предложенный ей контракт, последняя до сих пор не теряет надежд еще раз проверить на прочность главную сцену страны.

От Анастасии Волочковой достается не только руководству Большого театра, но и достаточно близким ей людям, среди которых были и те, кто помогал Анастасии танцевать. Уже бывший партнер Анастасии - мощный Евгений Иванченко, выписанный специально для нее несколько лет назад из Мариинского театра, был практически единственным балетным танцором, который физически мог танцевать с Волочковой, недавно подал заявление по собственному желанию об уходе из ГАБТа. Анастасия осталась без партнера, что стало также одной из причин ее увольнения.

Однако у Волочковой была иная точка зрения - она неоднократно заявляла, что Евгений Иванченко куда-то пропал прямо в самом начале сезона, и его никто не может найти. Сам танцор эти заявления опровергает начисто. Несколько дней назад Иванченко согласился дать интервью и высказать свое мнение о конфликте вокруг Анастасии Волочковой.

- Это правда, что вас какое-то время, по словам Волочковой, насильно удерживали в ЦКБ?

Абсолютная неправда. Мне даже смешно такое слышать. У меня было все нормально, я постоянно находился в Питере. Занимался своими делами.

Евгений, а вам поступали какие-нибудь угрозы, связанные с этими событиями? Может быть, кто-то оказывал на вас давление?

Конечно, нет. На меня никто не давил и никто не угрожал - заявление об уходе я написал по собственному желанию.

- А Волочкова утверждает, что не может с вами связаться до сих пор...

Не может такого быть. Я думаю, что она и не особо пыталась - если бы хотели, нашла бы. Меня всегда за все это время можно было найти, дозвониться. Вот не так давно даже из одной газеты дозвонились - пришлось давать интервью...

А в чем действительно причина того, что вы перестали с ней выступать? Действительно у Иванченко были проблемы со спиной или это всего лишь домыслы прессы?

Мне трудно сказать... Думаю, что стало тяжело работать - и с Волочковой в Большом танцевать, и здесь (в Мариинском театре). Я решил, что надо поберечь здоровье.

- То есть вам тяжело было с нею танцевать, «поднимать вес»?

В последний раз - да! В принципе, возможно было получить травму.

- А вы вообще-то в ЦКБ лежали за все это время?

Нет, не лежал. Я болел дома. У меня есть свой массажист, и он мне помогал. А в больнице я не лежал.

- То есть сейчас вы реально работаете, а не прикованы к больничной койке?

Нет, нет. Все нормально, работаю. Вот недавно ездил в Грузию, танцевал.

По информации в СМИ, вы в последний раз в Греции, танцуя с Волочковой, получили производственную травму. Это правда?

Такой явной травмы не было, я не лежал в больнице, ничего такого не делал, но было уже тяжело...

- Вы реально почувствовали, что она прибавила в весе?

Я не могу вам так прямо сказать... Это надо взвешивать. Но, я думаю, что после Греции прибавила.

Евгений, вы не хотели бы что-то добавить? Может быть, есть какие-то вещи, которые вас лично не устраивают, или вы хотели бы опровергнуть какую-нибудь информацию в СМИ, касающуюся вас лично?

Я хотел бы опровергнуть тот факт, что я якобы где-то укрываюсь. Или в больницу меня насильно увезли. Это все смешно. А так я особо и не следил, что у нее на данный момент происходит. Пока не знаю, что там еще нового придумали.

Как бы ни банально звучал этот вопрос, но расскажите, пожалуйста, о ваших ближайших творческих планах. Где вы собираетесь выступать и где вас можно будет увидеть?

Пока только в Мариинском театре. С 9 октября у нас начинается сезон... Пока здесь, в Питере.

- А вы вернетесь в Большой театр?

Не знаю, посмотрим. Смотря какое будет предложение и будет ли оно вообще. Когда будет конкретное предложение, можно будет его рассмотреть. А так я еще не думал.

Однажды в программе «Вести» вы лестно отозвались об Анастасии Волочковой как о балерине. Вы действительно так считаете?

Дело в том, что я давал интервью в Тбилиси. И у нас был разговор вообще о другом, про Настю там не спрашивали. Правда, потом спросили, может ли с ней кто-то еще танцевать, кроме меня? Я сказал, что танцевать может в принципе любой, было бы желание поднять ее. Но, я думаю, что не будут, потому что отношения плохие.

Как вы думаете, кто мог бы стать потенциальным партнером Волочковой в Большом театре, если она туда вернется?

Потенциально, в Большом театре, я думаю, с ней мог бы танцевать Уваров. Но, мне кажется, что это вряд ли - он танцует только со своими партнершами. Вообще, я сомневаюсь в том, что кто-то конкретно сейчас будет с ней танцевать. Просто из-за отношения к Волочковой в Большом театре. Впрочем, если она найдет кого-нибудь со стороны...

А как вы вообще относитесь к фактическому увольнению Волочковой из Большого театра? У вас есть какое-то особое мнение на этот счет?

Тут все решает театр, его дирекция. У них есть право решать, кого брать, кого не брать. Обсуждать это, я думаю, бессмысленно. Действительно, это их право - взять или не взять танцовщика. Поэтому, на что тут обижаться?

Как вы расцениваете тот факт, что Анастасия пытается решить конфликт с администрацией театра, вынося это на суд широкой публики, организуя демонстрации, выступая в прессе?

Конечно, в этом ничего хорошего нет. Когда выносится сор из избы, когда все видят, что происходит, - это неприятно. Большой театр - это Большой театр. И не надо его выставлять в таком свете, что все там плохие, выгоняют всех. Если бы я был на месте Насти, я бы этого не делал. Не нужно это никому видеть, надо решать все тихо и спокойно.

То есть вы написали заявление об увольнении по собственному желанию, руководствуясь только состоянием физического здоровья?

Да, скажу еще раз. Заявление об уходе я написал сам, по собственному желанию. Просто я два года поработал и уже чувствовалось, что надо мне заканчивать такие эксперименты.

Впечатления от балета "Дон Кихот".

Начну с газетной заметки. "После того, как с Волочковой отказались танцевать многие солисты Большого, она «выписала» Евгения Иванченко из Питера. Умеренного и аккуратного. Поздравляю театр с приобретением».

Очень захотелось попасть на балет «Дон Кихот»в Кремлевский Дворец, но не ради красотки Волочковой, а ради ее партнера, «умеренного и аккуратного» Евгения Иванченко, которого, по словам журналистки, Волочкова «выписала» из Питера.

Этого артиста балета я заприметила давно, он танцевал с Ульяной Лопаткиной Зигфрида в «Лебедином озере». Высокий, красивый, ослепительно молодой и стройный. Его фигура достойна того, чтобы лучшие скульпторы высекали ее из мрамора, Евгений красив, как древнегреческий бог, а может, еще красивей. Прекрасной формы ноги, рельефные, мягко выделяются все мышцы, и гордая посадка головы. Сразу видишь породу, в нем «читается» питерская школа. С Лопаткиной танцует осторожно, будто она фарфоровая ваза, и он боится ее уронить, не оправдать доверия, ему оказанного - поднимать саму (!) Лопаткину. К сожалению, о нем почти ничего не пишут критики.

Мне очень захотелось посмотреть на его танец. И вот мы в театре.

Медленно гаснет, занавес открывается, Волочкова и Иванченко на сцене! Красивые, молодые, загорелые, улыбающиеся. Она - в платье: черный лиф, белая юбка в черный горох с многочисленными оборками, он - в черном трико, в белой рубашке и черном жилете.

С выходом этой пары даже воздух, мне кажется, изменился, стал свежее, легче стало дышать, сердце забилось радостнее. Я почувствовала, что улыбаюсь непрерывно. Движения Евгения отточены, всё - руки, корпус, голова - творят красоту ежесекундно. Ни одного неряшливого движения, ни одной неверной позы, всё четко, красиво, дарит наслаждение, радость своей добротностью, легкостью и непринужденностью, с какой все эти красивые движения и позы выполняются. Я не профессиональный критик, мой удел - настроение, эмоции. Бьется радостнее сердце, замирает от удовольствия, блестят глаза - значит, артист хороший, значит, его искусство достигло цели, затронуло чувства зрителя, задело, зацепило. На этом спектакле всё было, особенно после завершающего па-де-де в третьем акте. Когда он и она в красно-черных костюмах состязаются друг с другом в красоте, молодости, виртуозности - в танце. То он, то она, то он, то она, всё увеличивая темп, всё усложняя движения, достигая апогея в его вращениях и красивых высоких прыжках и ее 32-ух фуэте, «прокрученных» очень чисто и на большой скорости. Зал гудит от восторга. Последний аккорд, и красивая пара застыла в эффектной позе. "Зал рукоплещет, зал в восторге".

Первые ряды медленно, а потом всё быстрее приближаются к бордюру оркестровой ямы, ближе, ближе, все аплодируют. Зал гудит и ждет любимцев на поклон. Волочковой - огромный букет алых роз. Иванченко - бедный родственник - чуть позади. Без букета (я не купила). Она выдергивает розу из своей охапки - ему. Ещё раз на поклон, ещё. Занавес закрывается, зрители всё еще рукоплещут и зовут. Настя и Женя выходят. Я вдруг неожиданно для себя кричу: «Женя, браво!» Он аж вздрагивает. Прищуривается, пытаясь сквозь огни рампы рассмотреть, кто это кричит ему. Мой муж вдруг тоже басом вторит: «Женя, браво!» Евгений нас увидел, улыбается, машет нам. Анастасия, кланяясь на все стороны, обожгла нас своими глазищами: мол, что за клакеры объявились у Иванченко. Подруга с размытой тушью на глазах показывает синяк на руке под кольцом от аплодисментов и выдыхает: «Ну, о-о-очень понравилось!» И я вспоминаю, когда во время фуэте у меня навернулась слеза, я взглянула на подругу и увидела платочек возле ее глаз. Понятно, в унисон со мной и ещё большой группой людей в этом пятитысячном зале. В Большом театре, я заметила, это бывает даже острее: те, кто пришел на спектакль, чувствуют, дышат и живут эти два часа, пока идет спектакль, как один неделимый организм. Мне иногда кажется, что сам воздух в театре наэлектризован и высекает искры. Танцовщики этот мощный посыл энергии из зрительного зала тоже чувствуют и зажигаются от него и уже преображенную энергию дарят зрителям. Так восторг тысяч людей, сливаясь в одну могучую энергию, во что-то материализуется. Вы не видели, нет ли северного сияния над крышей театра во время спектакля? Надо как-нибудь посмотреть! Мне кажется, мы его увидим.

Балерина в стиле поп
Официальная биография Анастасии Волочковой подчеркивает ее целеустремленность: маленькую Настю не брали в вагановскую школу, но она поступала снова и снова, пока не добилась своего. Понятно, почему не брали: у балерины Волочковой плохой подъем, нет прыжка, неважное вращение, искусственно выработанный шаг (из-за чего в больших позах адажио ее линии всегда перекошены) и прискорбное отсутствие актерского дарования. Тем не менее настойчивая Настя поступила в Мариинский театр, где в течение четырех сезонов умудрилась поменять с полдюжины именитых педагогов и станцевать 14 ведущих партий — и это невзирая на отчаянную конкуренцию молодых звезд, поддерживаемых театром, публикой и прессой.
Понятно, что с таким честолюбием балерине самое место не в культурной, а в официальной столице России. И предложение не заставило себя ждать. В 1998 году Волочкову пригласил в Большой тогдашний худрук театра Владимир Васильев — все статусные москвички отказались танцевать его диковатое "Лебединое озеро", и уязвленный хореограф нашел приму в Мариинском театре. Петербург вздохнул с облегчением, Москва напряглась: новая балерина в первый же год сильно потеснила в репертуаре безалаберных москвичек. К концу сезона с ней отказалась работать тишайшая Екатерина Максимова, известная своим отвращением к дрязгам и интригам. Впрочем, это не озаботило балерину: ее взоры уже обратились в Европу.
После английских гастролей Большого театра Волочкова получила ангажемент в Лондоне, а московский театр с нескрываемым облегчением заключил с ней годовой контракт на два второстепенных балета. Целый сезон британская пресса обсуждала не дебют госпожи Волочковой в партии феи Карабос, а ее нежную дружбу с неким влиятельным любителем балета.
Поняв, что европейская карьера не задалась, балерина прониклась патриотизмом и вернулась на родину. В Большой театр она влетела опять на крыльях "Лебединого" — советский классик Юрий Григорович, возобновлявший свой старый балет, поставил условие, чтобы в первом составе главную роль танцевала Анастасия Волочкова. Его внезапное увлечение балериной породило множество самых невероятных слухов — ведь в Большом по-прежнему работали Одетты-Одиллии, которые преспокойно танцевали этот спектакль еще в григоровичевские времена. Как бы то ни было, после дебюта в марте 2000 года Волочкова подписала полноценный контракт — очередной балетный худрук Борис Акимов оказался человеком податливым.
Правда, театру балерина Волочкова уже тогда была не слишком-то нужна. По крайней мере, ни один из приглашенных хореографов (ни француз Ролан Пети, ни русский Алексей Ратманский, ни англичанин Александр Грант) примой не заинтересовался и в своих работах ее не занял. Даже благосклонный к ней Юрий Григорович хоть и подарил Волочковой придуманный им приз Benois de la danse за "Лебединое" (публика награждение освистала), однако к возобновляемой "Легенде о любви" и близко не подпустил, а в "Раймонде" оставил во втором составе. К тому же выяснилось, что для Анастасии Волочковой, балерины рослой (официально — 168 см, а с пуантами, так все 180), в Большом театре нет партнеров: московские мужчины, заботясь о своем здоровье, отказались носить ее на руках. Специально для балерины театр заключил контракт с мощным и неприхотливым солистом Мариинского театра Евгением Иванченко, а в экстренных случаях выписывал партнера из-за границы (как, например, датчанина Кеннета Грева).
Впрочем, деятельная балерина все равно имела свои три балета в месяц, а свободное время использовала с толком. Именно в этот период балетная поп-звезда выдвинулась в лидеры нашей масскультуры — участвовала во всевозможных презентациях (на некоторых даже танцевала), постоянно появлялась на телеэкране и в глянцевых журналах, служила рекламным лицом нескольких компаний. Имидж роковой женщины и экстраординарная раскрутка дивы затмили брэнд самого Большого — чего стоили хотя бы перетяжки над Невским во время петербургских гастролей театра, на которых после гигантского "Анастасия Волочкова" стояло петитом "в балетах Большого театра". Но Большой терпел все.

Борец с чиновниками
Трудно сказать, почему в конце прошлого сезона театр отважился переломить ситуацию. Вряд ли только потому, что в Большом появилась новая, действительно звездная прима — Светлана Захарова. Но в конце июня Волочковой предложили контракт на четыре месяца вместо обычного годового. Официальная версия была такова: Евгений Иванченко, единственный партнер балерины, получив некую травму, уволился по собственному желанию, так что театр не может гарантировать балерине занятость. К тому же с января 2004 года труппу возглавит новый худрук Алексей Ратманский. Он-то и решит — продлевать контракт или нет. Опытная Анастасия Волочкова сразу поняла подвох и подписывать бумагу не стала.
Подвох состоял в том, чтобы не брать балерину в Париж на страшно важные для престижа Большого январские гастроли. Театр мечтал тихонько спустить ситуацию на тормозах, переложив решение о ее увольнении на Ратманского. Беспечно полагая, что Волочкова контракт все равно подпишет, балетные руководители поставили ее имя в сентябрьскую афишу. В сентябре все и началось.
На открытии сезона первым балетом стояло "Лебединое", разумеется, с Анастасией Волочковой. Зигфридом должен был быть уволившийся Евгений Иванченко (буквально за неделю до открытия сезона Волочкова танцевала с ним "левую" "Жизель" в Греции). Но накануне спектакля партнер так и не появился. И Волочкову заменили на другую балерину.
Далее сюжет развивался по всем законам PR-акции. Волочкова по радио воззвала к общественности, обвинив театр в том, что он прячет ее Иванченко и травит ее саму. Отвергла жалкие попытки руководителей балета к примирению, в очередной раз отказавшись подписывать контракт и выдвинув собственные условия. При поддержке партии "Единая Россия" созвала пресс-конференцию, косвенно обвинив руководство Большого в нелояльности президенту (пресс-конференция называлась "В момент проведения административной реформы в России администрация ГАБТа публично демонстрирует чиновничий разгул"). Поучаствовала в телепередаче "К барьеру", в которой положила на лопатки исполнительного директора Фонда Большого театра Александра Гафина.
Большой отбивался довольно-таки неловко, утверждая, что балерина много весит и потеряла форму. 16 сентября, как раз накануне запланированного выступления балерины в "Раймонде", театр решился быть последовательным и ее уволил. За балерину тут же вступился министр труда Александр Починок — объяснил в телеинтервью, что это — незаконно. Театр, сделав вид, что принял выступление министра за рекомендацию, а не за приказ, оставил свое решение в силе. Балерина подала в суд, требуя восстановления в труппе. Представители театра на первые два заседания не явились. Процесс еще идет, но результат его предсказать можно.

Бесконтрактная солистка
Похоже, Большой театр суд проиграет. Похоже, он и сам это понимает. Во всяком случае, гендиректор Большого Анатолий Иксанов не устает сетовать, что новые законы, позволяющие перевести на контракты людей творческих профессий, никак не вступят в действие, потому что не утвержден перечень профессий, которые следует считать творческими. А по старому законодательству увольнять Волочкову театр действительно не имел права. Администрация не расторгла рабочие отношения с балериной сразу после истечения ее срочного договора (а именно 30 июня) и тем самым фактически перевела ее на договор бессрочный. То есть в постоянный штат, где балерина может спокойно трудиться до самой творческой пенсии (если, конечно, не будет уличена в нарушениях трудовой дисциплины) на зарплате примерно в $100.
Иксанов не скрывает, что прецеденты по возвращению ненужных театру артистов уже были: несколько уволенных оперных солистов восстановились на прежнем месте службы с помощью суда. Но исход процесса мало волнует Большой. Своих целей он добился: простая бесконтрактная солистка не может предъявлять театру каких-либо условий и претензий. Театр имеет полное право не гарантировать ей занятость в репертуаре, не брать на гастроли, не подыскивать партнеров — то есть не делать всего того, на чем настаивала Волочкова.
Здравомыслящий человек может спросить: зачем бедной девушке работать в театре, который ее так унижает и оскорбляет, если она может преспокойно давать сольники в Кремле? И где ее человеческая гордость? Однако настойчивое желание Волочковой закрепиться в труппе совершенно понятно. Статус балерины Большого куда почтеннее, чем неопределенное положение поп-дивы, устраивающей собственные гала-концерты. Шансов же занять аналогичное положение в другом престижном театре у нее мало: Мариинка явно не жаждет заполучить ее обратно. Заграница Волочковой тоже не поможет: международная репутация балерины не позволяет ей рассчитывать на "Ковент-Гарден" или хотя бы Берлин с Сан-Франциско. Даже в Киеве ее недавно приняли без всякого энтузиазма. В отличие от других российских артисток, которых охотно приглашают западные театры, Анастасия Волочкова может показаться миру лишь в спектаклях Большого — отсюда и ее настойчивые требования участия в гастролях театра.
Ясно, что простое восстановление в театре балерину не устроит. Наверняка последуют другие процессы: Волочкова уже намекала на возможность подачи иска лично Иксанову — "за оскорбление чести и достоинства". И исход предсказать трудно — балетные умы до сих пор будоражит эпизод столетней давности, когда балерина Матильда Кшесинская ухитрилась уволить директора Императорских театров князя Волконского. Причем не борясь за место под солнцем, а из простого дамского каприза. Впрочем, это все-таки была Кшесинская.

ТАТЬЯНА КУЗНЕЦОВА

Рыцари танца. В Мариинском театре представили новый проект

Ведущие солисты Мариинского театра - заслуженные артисты России Игорь Колб, Данила Корсунцев и Евгений Иванченко - стали героями нового проекта Dance.Dance.Dance - три балета, три танцовщика, три хореографа. Мировая премьера трех одноактных балетов, созданных молодыми хореографами Александром Челидзе, Алексеем Бусько, Эмилем Фаски специально для трех премьеров Мариинского, прошла 17 октября на сцене Александринского театра. Перед премьерой журналист Наталья Кожевникова встретилась с художественным руководителем проекта Игорем Колбом.

Три балета, три танцовщика. Игорь Колб (в прыжке), Евгений Иванченко и Данила Корсунцев. ФОТО Вадима ШТЕЙНА предоставлено продюсерским агентством Open Art

- Игорь, вы много заняты в театре. Откуда берутся силы на создание собственных проектов? И с чего все началось?

С неожиданной возможности. Юрий Валерьевич Фатеев, руководитель Мариинского балета, по инициативе Геннадия Наумовича Селюцкого, нашего репетитора, который уже 20 с лишним сезонов нас курирует, опекает, заботится и волнуется за нас, предложил форму бенефиса - вечер из нескольких одноактных балетов, объединенных названием «Рыцари танца». И я решил, что надо рисковать. Хотел испытать себя и сделать на свой страх и риск новый формат спектакля для этого вечера. На тот момент я был уверен, что это будет показано однократно, но получился спектакль, вошедший в репертуар театра, - «Дивертисмент Короля».

Сам формат: разработка идеи, музыка, хореография - все принадлежало Максиму Петрову. Но именно тогда у меня созрело такое желание - попробовать сделать что-то на одного артиста. Быть одному. Потому что уже накопилось много, о чем хочется говорить со сцены. Хотя я понимал, что очень тяжело удержать внимание одному на протяжении 20 - 30 минут, таких спектаклей почти нет.

Тогда это ушло в запасники и ожидало своего часа. И сейчас, спустя время, ко мне обратился продюсер Сергей Величкин с идеей продолжения того, что было в рамках бенефиса «Рыцари танца». Я как художественный руководитель данного проекта выставил жесткие условия участникам - себе, Даниле Корсунцеву и Евгению Иванченко - делать три новых произведения и каждый должен говорить о том, что в данный момент происходит с ним, чтобы ему было интересно. Казалось, что все просто - мы все мечтаем о тех или иных партиях, работать с теми или иными балетмейстерами, бери и делай. Но оказалось непросто. Не всегда можно сформулировать эти идеи. В вечере Dance. Dance. Dance нас, троих, объединяет танец, у нас три мужских балетмейстера. У Данилы получается формат исторический, но острый, наболевший, спектакль, посвященный судьбе выдающегося танцовщика Юрия Соловьева. У Жени будет лирический дуэт, история взаимоотношений мужчины и женщины, его партнершей станет Рената Шакирова. У меня - давняя мечта - монолог со сцены, выражение своего мироощущения в сегодняшнем пространстве.

- Вы формулируете задачу, а хореограф воплощает? Или вы работаете вместе?

Случайно я встретился с человеком, мысли которого удивительно созвучны мне в данный момент. Он танцует и ставит спектакли. И я сейчас понимаю, что это произошло в нужный момент и в нужное время. Мой балетмейстер Александр Челидзе известен как очень хороший танцовщик современного танца, его используют как танцовщика намного чаще, чем как хореографа, и это мне на самом деле тоже импонирует.

Часть музыки, которую мы бы хотели использовать, написана специально для проекта, часть обработана - это Бах и Гендель и в чистом классическом звучании, и в обработке.

- У вашего балета есть название?

No name. Я бы назвал это, скорее, действом, хотя драматического сюжета там не будет. Я один на сцене. Это будет мой монолог с самим собой. Мы очень часто говорим сами с собой. И это такой процесс, когда ты анализируешь и сегодняшнее, и прошедшее, то, что может быть дальше. То, что дальше, - тревожит.

В нашей профессии, у балетных артистов жизнь делится на определенные этапы, которые ты не можешь игнорировать. Ты поступаешь в балетную школу, достигаешь определенных результатов, оканчиваешь. Приходишь работать в театр и начинаешь заново. А у меня все было еще сложнее, я сначала приехал в Минск учиться из Пинска, где родился, для меня это был стрессовый момент, когда оказываешься оторванным от дома, совершенно с чужими людьми, не понимая, почему. Я не знал, что такое балет, до поступления в училище, меня нашли, выдернули и привезли в Минск. Там оставили. Через какое-то время я выпустился из училища, приехал в Петербург. Меня настолько поразил этот город, когда меня привезли на конкурс Vaganova prix, за год до окончания училища. Я увидел город в период белых ночей и понял, что хочу жить здесь.

Ты приходишь в Мариинский театр и начинаешь опять с нуля, тебя никто не знает - что это за мальчик со странной фамилией? Проходит определенный период, и ты понимаешь, что уже очень много сказал и будучи Принцем, и будучи характерным персонажем. Хочется выходить на сцену и быть откровенным. Ты понимаешь, что танцуешь уже 265-й спектакль «Лебединого озера», попробовал себя и таким и иным. Нужно быть честным с самим собой и уступать места. Для меня в этом не было трагедии, я спокойно перешел на другой репертуар, притом что принцы в моей гастрольной деятельности присутствуют по сей день.

И сейчас я опять стою на пороге определенного этапа, когда уже все сказал здесь, но есть еще в чем реализовать себя. Есть ли у меня что сказать? И могу ли я это сделать и как это может быть? Эти волнения и тревоги присутствуют в жизни не только балетного артиста, они созвучны многим, и балетмейстер Александр Челидзе тоже сейчас стоит перед новым этапом. Мы примерно одного возраста. Этот прыжок в неизвестность и пугает, и заставляет каким-то магическим способом все равно идти, и ты идешь словно по хрупкому льду, не понимая, правильно ли выбираешь направление. Но это интересно и очень важно.

- А самому не хочется поставить что-то? У вас есть идеи, есть возможности профессиональные, технические, вы ищете... Или это совершенно другая профессия?

Совершено другая профессия. И даже стиль жизни. В том потоке, в котором я нахожусь сейчас, мне кажется, что это нереально. Но поскольку я авантюрист - я все равно сделал пробу в этом направлении и поставил спектакль «Болеро» о взаимоотношениях мужчины и женщины, он достаточно часто идет в моем гастрольном репертуаре. Ставил на себя... Понял, что очень сложно работать с самим собой и мне очень сложно договориться с собой как с балетмейстером и артистом. И я понял, что пока этот вариант нужно отложить.

- В вашем репертуаре наряду с партиями принцев в классических балетах «Лебединое», «Спящая», «Щелкунчик» есть характерные угловатые Шурале, Карабос. Что вам ближе?

Я могу сказать, что я счастливый артист, потому что все, что ко мне приходило, приходило вовремя.

Я никогда не любил спектакль «Спящая красавица», хотя с ним у меня связано очень много. Я не находил для себя много интересного в принце Дезире, мне роль казалась простой. Таким персонажам в принципе нечего сказать. Но, по иронии судьбы, я выпускался в Минском хореографическом училище с па-де-де Дезире и Авроры из последнего акта «Спящей», был приглашен в Большой театр Республики Беларусь, чтобы исполнить эту партию в полноценном спектакле. На следующее после спектакля утро сел и уехал в Петербург. Уезжал в никуда, здесь меня никто не ждал и сюда никто не звал. Но я понимал, что, если двигаться в профессии, развиваться, нужно уезжать именно сюда. И к концу своего первого сезона в Мариинском я станцевал Дезире, то есть моим первым полноценным спектаклем здесь была именно «Спящая красавица». На этом спектакле через год я травмировался и через много лет начал танцевать фею Карабос.

До моей Карабос я никогда не понимал этот спектакль. Будучи принцем, ты воспринимаешь этот спектакль со второго акта, с пробуждения Авроры. Подсознательно держишь информацию, что принцесса уснула. Но ты не прорабатываешь ее - как она жила до тебя, что это было за время. Поэтому с приходом Карабос в мой репертуар я совсем иначе взглянул на этот спектакль и полюбил его. Он многогранен! Скажу больше - исполняя Карабос, я пересмотрел партию Дезире. Со временем в репертуар пришли спектакли Форсайта. Случись они на пару лет раньше, я был бы не готов. Шурале очень долго шел. Я долго не мог понять, каким должен быть сам Шурале, пока мне не подсказали, что это персонаж, который ненавидит все летающее. И это мгновенно задало мне правильное направление в освоении партии. Я представил себе корягу, неизвестно сколько лежащую в лесу на земле, приходит Али Батыр и спотыкается об эту корягу, тем самым обидев его, Царя леса... Все время - ищу. И, выйдя из театра, продолжаю «работать» мысленно, прокручиваю в голове, что было, что будет, какие есть возможности.

Может быть, это прозвучит пафосно, но театр - это моя жизнь на данный момент. И сейчас я уже четвертый год преподаю в Петербургской консерватории искусство балетмейстера-репетитора, в этом году будет первый выпуск, который я набирал. И я могу сейчас уже сказать, что не бывает очень простых сюжетных линий, это все зависит от артиста.

Комментарии

Самое читаемое

Народная артистка России празднует сегодня юбилей – 80 лет. Наш автор пообщался с актрисой.

Его учеников-актеров было так много, что из них в Ленинграде с нуля был создан новый театр – Молодежный, который жив и сегодня.

Глава Эрмитажа – о прошедшем Дне музея и о том, что можно делать на Дворцовой площади.

Книга известного петербургского кинематографиста Дмитрия Долинина построена на воспоминаниях художника-иллюстратора Петра Воскресенского. Разберем ее составляющие.

Фильм, снятый лидером Всероссийского мотоклуба «Ночные волки», представили в День рождения президента России.