Главные герои:
Алесь Иванович Мороз - сельский учитель, преданный делу воспитания, во время войны остался таким же честным, непоколебимым, к нему шли за советом крестьяне со всей округи. Он не мог бросить своих учеников и принял смерть вместе с ними.
Павел Миклашевич - на его судьбу большое влияние Мороз оказал еще до войны, когда приютил у себя.Тяжело раненный, Павел выжил, но здоровье его оставалось слабым. Миклашевич не смирился с тем, что Мороз незаслуженно забыт.
Ткачук - до войны работал заврайоно, встречался с Морозом. Ему нравился Мороз как учитель и как человек. В войну был в партизанском отряде. Он горячо защищает Мороза и рассказывает его историю журналисту.
Коля Бородич - самый старший и самый преданный своему учителю подросток. Именно он является организатором диверсии, но у него не было опыта, поэтому все шестеро участников были схвачены.
Тема: о событиях, происходящих в оккупированной фашистами белорусской деревне.
Читательская позиция: вероятно, ребята не послушавшись учителя, совершили необдуманный поступок, поплатились за это жизнью. Но сколько было таких юных, горячих, которые не могли спокойно видеть, как немцы топчут нашу землю, издеваются над нашими людьми, считая себя представителями высшей расы?!
"Обелиск" еще раз напоминает о тех, кто отдал свою жизнь за свободу Родины. И самое главное, что всегда рядом с подростками до конца был человек, сильный духом, их учитель.
Обновлено: 2017-08-30
Внимание!
Спасибо за внимание.
Если Вы заметили ошибку или опечатку, выделите текст и нажмите Ctrl+Enter
.
Тем самым окажете неоценимую пользу проекту и другим читателям.
Полезный материал по теме
- Анализ повести «Безумная Евдокия» Алексина: тема, характеристика главных героев, читательская позиция
Василь Быков
За два долгих года я так и не выбрал времени съездить в ту не очень и далекую от города сельскую школу. Сколько раз думал об этом, но все откладывал: зимой - пока ослабнут морозы или утихнет метель, весной - пока подсохнет да потеплеет; летом же, когда было и сухо и тепло, все мысли занимал отпуск и связанные с ним хлопоты ради какого-то месяца на тесном, жарком, перенаселенном юге. Кроме того, думал: подъеду, когда станет свободней с работой, с разными домашними заботами. И, как это бывает в жизни, дооткладывался до того, что стало поздно собираться в гости - пришло время ехать на похороны.
Узнал об этом также не вовремя: возвращаясь из командировки, встретил на улице знакомого, давнишнего товарища по работе. Немного поговорив о том о сем и обменявшись несколькими шутливыми фразами, уже распрощались, как вдруг, будто вспомнив что-то, товарищ остановился.
Слыхал, Миклашевич умер? Тот, что в Сельце учителем был.
Как умер?
Так, обыкновенно. Позавчера умер. Кажется, сегодня хоронить будут.
Товарищ сказал и пошел, смерть Миклашевича для него, наверно, мало что значила, а я стоял и растерянно смотрел через улицу. На мгновение я перестал ощущать себя, забыл обо всех своих неотложных делах - какая-то еще не осознанная виноватость внезапным ударом оглушила меня и приковала к этому кусочку асфальта. Конечно, я понимал, что в безвременной смерти молодого сельского учителя никакой моей вины не было, да и сам учитель не был мне ни родней, ни даже близким знакомым, но сердце мое остро защемило от жалости к нему и сознания своей непоправимой вины - ведь я не сделал того, что теперь уже никогда не смогу сделать. Наверно, цепляясь за последнюю возможность оправдаться перед собой, ощутил быстро созревшую решимость поехать туда сейчас же, немедленно.
Время с той минуты, как я принял это решение, помчалось для меня по какому-то особому отсчету, вернее - исчезло ощущение времени. Изо всех сил я стал торопиться, хотя удавалось это мне плохо. Дома никого из своих не застал, но даже не написал записки, чтобы предупредить их о моем отъезде, - побежал на автобусную станцию. Вспомнив о делах на службе, пытался дозвониться туда из автомата, который, будто назло мне, исправно глотал медяки и молчал, как заклятый. Бросился искать другой и нашел его только у нового здания гастронома, но там в терпеливом ожидании стояла очередь. Ждал несколько минут, выслушивая длинные и мелочные разговоры в синей, с разбитым стеклом будке, поссорился с каким-то парнем, которого принял сначала за девушку, - штаны клеш и льняные локоны до воротника вельветовой курточки. Пока наконец дозвонился да объяснил, в чем дело, упустил последний автобус на Сельцо, другого же транспорта в ту сторону сегодня не предвиделось. С полчаса потратил на тщетные попытки захватить такси на стоянке, но к каждой подходившей машине бросалась толпа более проворных, а главное, более нахальных, чем я. В конце концов пришлось выбираться на шоссе за городом и прибегнуть к старому, испытанному в таких случаях способу - голосовать. Действительно, седьмая или десятая машина из города, доверху нагруженная рулонами толя, остановилась на обочине и взяла нас - меня и парнишку в кедах, с сумкой, набитой буханками городского хлеба.
В пути стало немного спокойнее, только порой казалось, что машина идет слишком медленно, и я ловил себя на том, что мысленно ругаю шофера, хотя на более трезвый взгляд ехали мы обычно, как и все тут ездят. Шоссе было гладким, асфальтированным и почти прямым, плавно покачивало на пологих взгорках - то вверх, то вниз. День клонился к вечеру, стояла середина бабьего лета со спокойной прозрачностью далей, поредевшими, тронутыми первой желтизной перелесками, вольным простором уже опустевших полей. Поодаль, у леса, паслось колхозное стадо - несколько сот подтелков, все одного возраста, роста, одинаковой буро-красной масти. На огромном поле по другую сторону дороги тарахтел неутомимый колхозный трактор - пахал под зябь. Навстречу нам шли машины, громоздко нагруженные льнотрестой. В придорожной деревне Будиловичи ярко пламенели в палисадниках поздние георгины, на огородах в распаханных бороздах с сухой, полегшей ботвой копались деревенские тетки - выбирали картофель. Природа полнилась мирным покоем погожей осени; тихая человеческая удовлетворенность просвечивала в размеренном ритме извечных крестьянских хлопот; когда урожай уже выращен, собран, большинство связанных с ним забот позади, оставалось его обработать, подготовить к зиме и до следующей весны - прощай, многотрудное и многозаботное поле.
Но меня эта умиротворяющая благость природы, однако, никак не успокаивала, а только угнетала и злила. Я опаздывал, чувствовал это, переживал и клял себя за мою застаревшую лень, душевную черствость. Никакие мои прежние причины не казались теперь уважительными, да и вообще были ли какие-нибудь причины? С такой медвежьей неповоротливостью недолго было до конца прожить отпущенные тебе годы, ничего не сделав из того, что, может, только и могло составить смысл твоего существования на этой грешной земле. Так пропади она пропадом, тщетная муравьиная суета ради призрачного ненасытного благополучия, если из-за него остается в стороне нечто куда более важное. Ведь тем самым опустошается и выхолащивается вся твоя жизнь, которая только кажется тебе автономной, обособленной от других человеческих жизней, направленной по твоему, сугубо индивидуальному житейскому руслу. На самом же деле, как это не сегодня замечено, если она и наполняется чем-то значительным, так это прежде всего разумной человеческой добротой и заботою о других - близких или даже далеких тебе людях, которые нуждаются в этой твоей заботе.
Наверно, лучше других это понимал Миклашевич.
И, кажется, не было у него особой на то причины, исключительной образованности или утонченного воспитания, которые выделяли бы его из круга других людей. Был он обыкновенным сельским учителем, наверно, не лучше и не хуже тысяч других городских и сельских учителей. Правда, я слышал, что он пережил трагедию во время войны и чудом спасся от смерти. И еще - что он очень болен. Каждому, кто впервые встречался с ним, было очевидно, как изводила его эта болезнь. Но я никогда не слыхал, чтобы он пожаловался на нее или дал бы кому-либо понять, как ему трудно. Вспомнилось, как мы с ним познакомились во время перерыва на очередной учительской конференции. С кем-то беседуя, он стоял тогда у окна в шумном вестибюле городского Дома культуры, и вся его очень худая, остроплечая фигура с выпирающими под пиджаком лопатками и худой длинной шеей показалась мне сзади удивительно хрупкой, почти мальчишечьей. Но стоило ему тут же обернуться ко мне своим увядшим, в густых морщинах лицом, как впечатление сразу менялось - думалось, что это довольно побитый жизнью, почти пожилой человек. В действительности же, и я это знал точно, в то время ему шел только тридцать четвертый год.
"Обелиск" - это повесть, которую создал Василь Быков. Она была написана им в 1971 году. В этой статье мы опишем краткое содержание произведения, проведем его анализ. Быкова ("Обелиск", "Сотников", "Дожить до рассвета", "Знак беды", "Третья ракета" - все это его произведения) по праву считают одним из лучших авторов, писавших о Великой Отечественной войне. В статье мы сначала опишем краткое содержание повести. После этого проведем ее анализ. Быкова ("Обелиск" и "Дожить до рассвета") в 1974 году наградили Государственной премией СССР.
Начало событий повести
Журналист узнал однажды осенью о смерти Миклашевича, учителя, жившего в селе Сельцо. Покойному было лишь 36 лет. На газетчика обрушилось чувство вины, и он решил отправиться в Сельцо. Попутчика взял водитель грузовика, проезжавшего мимо. Так начинается повесть, которую создал Василий Быков, - "Обелиск".
Миклашевич на одной из конференций обратился за помощью к журналисту. был связан в военное время с партизанами. Немцы убили пятерых его одноклассников. В их честь благодаря стараниям учителя установили памятник. Газетчик пообещал Миклашевичу помочь в одном деле, но не успел, что отмечает Василий Быков.
Обелиск показался за поворотом. Журналист вышел и направился к школе. Здесь находился зоотехник, который указал, где поминают. Прибывший присел. Принесли пару бутылок, наступило оживление. Ксендзову, заведующему районо, предоставили слово.
Тот рассказал, что покойный был верным коммунистом и активным Затем он стал распространяться об успехах советского народа в культурных, научных, экономических областях, но его прервал ветеран. Старик возмущался, что Мороза на поминках никто не вспоминает. Журналист узнал, что ветеран этот - Тимофей Титович Ткачук, бывший учитель.
Обелиск у села Сельцо
Продолжаем описывать краткое содержание произведения, которое создал Быков. "Обелиск" (анализ которого мы проведем позже) повествует о следующих событиях.
Когда Ткачук уходил, газетчик отправился следом. Ткачук сел на листву, а журналист пошел к обелиску, сделанному из бетона. Сооружение выглядело скромно, однако оно было ухожено. Белой краской на табличке было дописано еще одно имя - А.И. Мороз.
Ветеран приблизился к дороге и предложил вместе добираться. Он рассказал, что с детства знал Миклашевича, считал его отличным преподавателем и Очень любили его и ребята. Когда покойный был еще ребенком, он бегал за Морозом. Ветеран поведал журналисту следующую историю.
Мороз - школьный учитель
Белорусская ССР и Западная Белоруссия были воссоединены в 1939 году, осенью. На запад отправили Ткачука для организации колхозов и школ. Тимофей преподавал и заведовал районо. Мороз открыл в усадьбе Сельцо школу. Здесь работала Подгайская - полька, которая знала немного белорусский, но по-русски не говорила. Она жаловалась на методы воспитания Мороза, Ткачук ездил с проверкой.
Дети трудились во дворе школы: упало дерево, и они его распиливали. Было сложно с дровами. Другие школы Ткачуку жаловались на недостаток топлива, а здесь взяли инициативу в свои руки. К руководителю направился Алесь Иванович Мороз. Он хромал.
Родился преподаватель в Могилевщине. Проблемы с ногой были у него с рождения. Алесь Иванович сказал, что раньше дети ходили в польскую школу, и им непросто было освоить белорусскую программу. Мороз мечтал сделать из них достойных людей.
Мороз заботится об учениках
Тимофей Титович заехал в 1941 году, в январе, погреться в школу. Он увидел мальчика лет десяти. Тот сказал, что учитель отправился проводить сестер. Замерзший Мороз вскоре прибыл. Он сообщил, что раньше Коля Бородич их провожал, но пришлось ему, так как Коля не появился. Мать девочек не пускала их в школу: не было обуви. Алесь Иванович поэтому купил им ботинки. Мороз оставил мальчика, который встретил Тимофея Титовича, в школе, так как его избивал дома отец. Звали его Павлик Миклашевич.
Сивак, местный прокурор, сказал отдать отцу ребенка. Морозу пришлось подчиниться. Родитель по дороге бил Павла ремнем. Тогда Алесь Иванович выхватил у отца ремень, и мужчины едва не затеяли драку. Последовали судебные разбирательства. Учителю удалось добиться, чтобы мальчика отдали в детдом. Однако выполнять это решение Мороз не собирался.
Согласитесь, что образ доброго и самоотверженного учителя создал Быков. "Обелиск", анализ которого во многом строится на личности этого человека, - произведение, в котором главным героем является именно Алесь Мороз.
Начало войны
Война все изменила. Шло наступление немцев, а русских было не видать. Фашисты вскоре появились в селе. Все ожидали, что их прогонят быстро. Не думал никто, что будет четырехлетняя война... Из местных много было предателей. Обо всем этом не зря упоминает Быков. "Обелиск" приведен далее) - повесть, основанная на впечатлениях самого автора, который участвовал в войне. Фото Быкова представлено ниже.
Учителя примкнули к отряду Селезнева, казака, сюда позже добавился и Сивак. Начали готовиться к холодам, рыть окопы. Решено было наладить связи со своими людьми и местными селами. Бойцов на разведку отправил Селезнев.
В Сельцо зашли Ткачук и Сивак. Полицаем стал друг прокурора, а Мороз продолжал преподавать. От Алеся не ожидал такого руководитель районо! Сивак говорил, что его тогда не зря репрессировали...
Помощь Мороза в военные годы
Ночь. С Алесем встретился Ткачук, на улице ждал Сивак. Мороз сообщил, что маскируется и не хочет, чтобы оккупанты захватили ребят. Они решили, что учитель будет докладывать о происходящем в селе партизанам.
Активно помогал Мороз. Он записывал военные сводки из приемника, передавая их партизанам. Наши сидели зимой в укрытиях: еды мало, холод. Только почта
Обыск в школе
Сначала полицаи и фашисты не трогали Алеся. Но однажды все изменилось. Лавченя, полицай по прозвищу Каин, прислуживал фашистам. Он был обычным юношей раньше, однако сразу переметнулся на войне на сторону врага. Лавченя насиловал, грабил, убивал. Полиция однажды ворвалась в школу. Обыскали портфели, книги, начали допрашивать Мороза.
Ребята решают убить полицая
Бородич захотел убить Каина, однако Алесь это запретил. Павлу Миклашевичу исполнилось тогда 15 лет. Старше всех был Николай Бородич (18 лет). Были в этой же группе Тимка и Остап Кожаны, а также Коля и Андрюша Смурные (однофамильцы) - всего 6 ребят. Коле, младшему, было 13 лет. Они придумали, как обезвредить этого полицая.
Роковой поступок
Часто бывал Каин у отца, где пил и развлекался с коллегами или немцами. Пришла весна. Комиссаром был назначен Тимофей Титович. Часовой однажды привел Алеся. Он присел и сообщил, что схватили ребят.
Оказалось, что остальных подговорил Бородич. Следующий роковой поступок описывает Быков ("Обелиск"). Анализируя произведение, можно сказать, что это кульминация действия, после которой наступает развязка. Хлопцы ночью подпилили у мостика столбы для того, чтобы машина Каина попала в овраг. Старший товарищ и Смурный наблюдали в кустах, остальные ушли. Под мост попал автомобиль Каина. Однако, кроме немца, все остальные пассажиры уцелели и быстро выбрались наружу.
Парни направились в село, но их заметили. Павел Миклашевич сообщил обо всем преподавателю. Полицай пришел ночью к Алесю и сказал, что ребят схватили, а он следующий.
Прибыла связная Ульяна, которая приходила лишь в крайних случаях. Немцы грозились повесить ребят, требовали выдачи Мороза. Алесь вызывался идти. Ткачук и казак стали кричать, что ребят не отпустят, убьют и Алеся. О дальнейших событиях узнали от Гусака, а затем и от Миклашевича.
Мороз приходит к немцам
Ребят держали в амбаре, ожидая Мороза. Сначала дети не признавались. Но Бородич во время пыток взял на себя вину, признавшись во всем. Он думал, что остальных отпустят. Алеся Ивановича затащили в хату. Услышав его голос, ребятня пала духом. Никто не ожидал, что Мороз явится сам. Всех семерых вечером вывели на улицу. Ваня Кожан, старший брат близнецов, вышел вперед и спросил у немца, почему не отпускают ребят, ведь нужен был, по словам фашистов, лишь преподаватель. Парня ударил по зубам немец, Иван стукнул его ногой. Убили мальчишку.
Судьба ребят
Сопровождали пленников 7 полицаев и 4 немца. Мороз прошептал у моста Павлу, чтобы тот бежал к кустам, когда он крикнет. Виднелся лес. Вдруг громко вскрикнул Алесь Иванович и посмотрел налево, будто увидев кого-то. Оглянулись все, даже Миклашевич, но потом он все понял и побежал. В него стреляли, после чего кинули в воду. Мороза сильно побили, и он уже не вставал.
Мальчишку ночью нашли. Других увезли и 5 дней издевались. Всех повесили в первый день Пасхи.
Бумаги, обнаруженные в 1944 году
Полицейские и гестаповские бумаги нашли в 1944 году. Был среди них и рапорт Каина об Алесе Морозе. Сообщалось, что Каин захватил главаря банды партизан. Это вранье всем было выгодно - и полицаю, и немцам. Отчет о потерях требовали у Селезнева. Тот написал, что учитель попал в плен. Вот на него собралось два документа, которые было нереально опровергнуть. Однако это удалось Миклашевичу.
Очень болел Павел, ежегодно лечился. У него была прострелена грудь насквозь, начался туберкулез. Вылечить легкие удалось, однако сердце остановилось.
Спор о поступке Алеся
На этом заканчивается рассказ о Морозе. Автомобиль Ксендзова ехал мимо. Он согласился взять с собой попутчиков. Начался спор, в котором начальник районо (Ксендзов) говорил, что Алесь не герой, поскольку не убивал немцев и не спас детей. Лишь случайно в живых остался Миклашевич. Ветеран стал доказывать ему обратное, так как Мороз отдал жизнь за ребят. Конечно же, этот поступок расценивает как героический и сам автор, Василь Быков.
"Обелиск": анализ произведения
Рассмотрим несколько подробнее произведение. Для этого проведем его анализ. Быкова "Обелиск" звучит как реквием по неизвестным героям войны. Повесть стала посвященным им литературным обелиском. Однако содержание не исчерпывается этим обращением к истории. В чем можно убедиться, проведя анализ произведения "Обелиск" (Василь Быков). Читатель в нем может рассмотреть судьбы тех, кто выжил на войне и кто погиб в эти годы.
Атмосферой раздумья пронизана повесть, как показывает анализ. Быкова "Обелиск" - не единственное произведение, в котором ощущается эта атмосфера. Она характерна для всего творчества Василя Владимировича. Эта атмосфера нужна для того, чтобы настроить восприятие читателя на осознание нравственного смысла подвига. Быков строг к себе самому и своему поколению, поскольку для него подвиг войны - основная мера, по которой оценивается человек.
В повести наметил пути трех поколений Василь Быков. "Обелиск" (анализ которого мы проводим) - произведение, в котором они представлены следующими героями: Витькой, Миклашевичем и Морозом. Каждое из трех поколений идет достойно по героическому пути, не всегда признаваемому всеми.
Проводя анализ повести "Обелиск" Быкова, следует выделить и проблемы, которые поднимает в произведении заставляет читателя задуматься над смыслом подвига и героизма, непохожего на обычный, вникнуть в нравственные истоки поступков. Перед представителями трех поколений стоял выбор: поступать так или нет? Их не устраивала при этом возможность формального оправдания. Герои действовали, руководствуясь совестью. Спор, ведущийся в "Обелиске", помогает понять преемственность истинной доброты, самоотверженности, героизма. Ксендзов, скорее всего, предпочел бы, оказавшись в похожей ситуации, устраниться. Это любитель поучать и порицать, не способный на самопожертвование, в произведении "Обелиск" (Быков). повести, герои произведения и другие моменты) вы можете продолжить, включив цитаты из текста и добавив собственные размышления.
«Обелиск » (Абеліск) - героическая повесть белорусского писателя Василя Быкова , созданная в 1971 году. В 1974 году за «Обелиск» и повесть «Дожить до рассвета» Быков был удостоен Государственной премии СССР. В 1976 году повесть была экранизирована .
Основные персонажи
- Рассказчик, имя которого не называется.
- Алесь Иванович Мороз - сельский учитель, повешенный немцами в ходе оккупации Белоруссии.
- Тимофей Титович Ткачук - бывший учитель и партизан, пенсионер.
Сюжет
Герой повести приезжает на похороны сельского учителя Павла Миклашевича, с которым был шапочно знаком. Миклашевича очень любили дети, да и все жители вспоминают с большим уважением: «Хороший был коммунист, передовой учитель» , «Пусть его жизнь послужит для нас примером» . Однако на поминках выступает бывший учитель Ткачук, который требует вспомнить про некоего Мороза и не находит одобрения. По дороге домой главный герой расспрашивает Ткачука о Морозе, пытаясь понять, какое отношение тот имеет к Миклашевичу. Ткачук рассказывает, что Алесь Иванович Мороз был обыкновенным учителем, среди многочисленных учеников которого оказался и Миклашевич. Мороз заботился о ребятах так, будто они были его собственными детьми: провожал домой поздно вечером, заступался перед начальством, старался по мере сил пополнить школьную библиотеку, занимался самодеятельностью, двум девочкам купил ботинки, чтобы они зимой могли ходить в школу, а Миклашевича, боявшегося отца, поселил у себя дома. Мороз говорил, что старается сделать ребят настоящими людьми.
Во время Второй мировой войны территорию Белоруссии оккупировали немецкие войска, и Ткачук вступил в партизанский отряд. Мороз же остался с детьми, тайно помогая партизанам, пока один из сельчан, ставший полицаем, не начал что-то подозревать и устроил в школе обыск и допрос. Обыск результатов не дал, но преданные Морозу ребята решили отомстить. Небольшая группа, включая самого Миклашевича, которому тогда было 15 лет, подпилила опоры у моста, где должна была проезжать машина с шефом полиции по прозвищу Каин. Уцелевшие полицаи, выбираясь из воды, заметили убегавших мальчишек, которые вскоре оказались в плену у немцев. Только Морозу удалось уйти к партизанам. Немцы объявили, что если Мороз сдастся им, они отпустят ребят. Он добровольно сдался немцам, чтобы поддержать учеников в тюрьме. Когда их вели на казнь, Мороз помог бежать Миклашевичу, отвлекая внимание конвоиров. Однако конвоир подстрелил Миклашевича, отец выходил его, но тот потом болел всю жизнь. Ребят и Мороза повесили. В честь детей поставили обелиск, а вот действия Мороза не считаются подвигом - он не убил ни одного немца, наоборот, записан как сдавшийся в плен.
Художественные особенности
Героизм
Повесть построена по схеме «рассказ в рассказе» и относится к направлению героической - один из основных персонажей повести Алесь Мороз поступает истинно героически, не попытавшись спастись, ибо для него в сложившейся ситуации другого достойного выхода просто-напросто не было, так как этот поступок не соотносился с какими-то отвлечёнными правилами поведения, а наоборот - с его пониманием человеческого и учительского долга. Повесть отражает достойную жизнь достойных благородных людей, которые в своей сущности не могут изменить себе и своим принципам; отражает те неизвестные подвиги и героизм, которые не были занесены в наградные листы и отмечены обелисками:начало цитатыЭто - малая частица поистине народного сопротивления врагу в годы войны, это художественный образ человеческого отказа жить по-волчьи, по законам фашистского «нового порядка».конец цитатыВ то же время и ученики Мороза - юные мальчики, как все чистые и серьёзные мальчики всех времён , не умеют рассчитывать в своих поступках и совсем не слышат предостережений своего рассудка, они, прежде всего, действуют - опрометчиво, и оттого трагически.
Издания
В 1988 году московским издательством «Детская литература» в серии «Библиотека юношества» произведение было издано совместно с другой повестью - «Сотников» (240 страниц, с иллюстрациями Г. Поплавского, перевод Г.Куреневой, ISBN 5-08-001106-8).
За два долгих года я так и не выбрал времени съездить в ту не очень и далекую от города сельскую школу. Сколько раз думал об этом, но все откладывал: зимой – пока ослабнут морозы или утихнет метель, весной – пока подсохнет да потеплеет; летом же, когда было и сухо и тепло, все мысли занимал отпуск и связанные с ним хлопоты ради какого-то месяца на тесном, жарком, перенаселенном юге. Кроме того, думал: подъеду, когда станет свободней с работой, с разными домашними заботами. И, как это бывает в жизни, дооткладывался до того, что стало поздно собираться в гости – пришло время ехать на похороны.
Узнал об этом также не вовремя: возвращаясь из командировки, встретил на улице знакомого, давнишнего товарища по работе. Немного поговорив о том о сем и обменявшись несколькими шутливыми фразами, уже распрощались, как вдруг, будто вспомнив что-то, товарищ остановился.
– Слыхал, Миклашевич умер? Тот, что в Сельце учителем был.
– Как – умер?
– Так, обыкновенно. Позавчера умер. Кажется, сегодня хоронить будут.
Товарищ сказал и пошел, смерть Миклашевича для него, наверно, мало что значила, а я стоял и растерянно смотрел через улицу. На мгновение я перестал ощущать себя, забыл обо всех своих неотложных делах – какая-то еще не осознанная виноватость внезапным ударом оглушила меня и приковала к этому кусочку асфальта. Конечно, я понимал, что в безвременной смерти молодого сельского учителя никакой моей вины не было, да и сам учитель не был мне ни родней, ни даже близким знакомым, но сердце мое остро защемило от жалости к нему и сознания своей непоправимой вины – ведь я не сделал того, что теперь уже никогда не смогу сделать. Наверно, цепляясь за последнюю возможность оправдаться перед собой, ощутил быстро созревшую решимость поехать туда сейчас же, немедленно.
Время с той минуты, как я принял это решение, помчалось для меня по какому-то особому отсчету, вернее – исчезло ощущение времени. Изо всех сил я стал торопиться, хотя удавалось это мне плохо. Дома никого из своих не застал, но даже не написал записки, чтобы предупредить их о моем отъезде, – побежал на автобусную станцию. Вспомнив о делах на службе, пытался дозвониться туда из автомата, который, будто назло мне, исправно глотал медяки и молчал как заклятый. Бросился искать другой и нашел его только у нового здания гастронома, но там в терпеливом ожидании стояла очередь. Ждал несколько минут, выслушивая длинные и мелочные разговоры в синей, с разбитым стеклом будке, поссорился с каким-то парнем, которого принял сначала за девушку, – штаны клеш и льняные локоны до воротника вельветовой курточки. Пока наконец дозвонился да объяснил, в чем дело, упустил последний автобус на Сельцо, другого же транспорта в ту сторону сегодня не предвиделось. С полчаса потратил на тщетные попытки захватить такси на стоянке, но к каждой подходившей машине бросалась толпа более проворных, а главное, более нахальных, чем я. В конце концов пришлось выбираться на шоссе за городом и прибегнуть к старому, испытанному в таких случаях способу – голосовать. Действительно, седьмая или десятая машина из города, доверху нагруженная рулонами толя, остановилась на обочине и взяла нас – меня и парнишку в кедах, с сумкой, набитой буханками городского хлеба.
В пути стало немного спокойнее, только порой казалось, что машина идет слишком медленно, и я ловил себя на том, что мысленно ругаю шофера, хотя на более трезвый взгляд ехали мы обычно, как и все тут ездят. Шоссе было гладким, асфальтированным и почти прямым, плавно покачивало на пологих взгорках – то вверх, то вниз. День клонился к вечеру, стояла середина бабьего лета со спокойной прозрачностью далей, поредевшими, тронутыми первой желтизной перелесками, вольным простором уже опустевших полей. Поодаль, у леса, паслось колхозное стадо – несколько сот подтелков, все одного возраста, роста, одинаковой буро-красной масти. На огромном поле по другую сторону дороги тарахтел неутомимый колхозный трактор – пахал под зябь. Навстречу нам шли машины, громоздко нагруженные льнотрестой. В придорожной деревне Будиловичи ярко пламенели в палисадниках поздние георгины, на огородах в распаханных бороздах с сухой, полегшей ботвой копались деревенские тетки – выбирали картофель. Природа полнилась мирным покоем погожей осени; тихая человеческая удовлетворенность просвечивала в размеренном ритме извечных крестьянских хлопот, когда урожай уже выращен, собран, большинство связанных с ним забот позади, оставалось его обработать, подготовить к зиме, и до следующей весны – прощай, многотрудное и многозаботное поле.
Но меня эта умиротворяющая благость природы, однако, никак не успокаивала, а только угнетала и злила. Я опаздывал, чувствовал это, переживал и клял себя за мою застарелую лень, душевную черствость. Никакие мои прежние причины не казались теперь уважительными, да и вообще были ли какие-нибудь причины? С такой медвежьей неповоротливостью недолго было до конца прожить отпущенные тебе годы, ничего не сделав из того, что, может, только и могло составить смысл твоего существования на этой грешной земле. Так пропади она пропадом, тщетная муравьиная суета ради призрачного ненасытного благополучия, если из-за него остается в стороне нечто куда более важное. Ведь тем самым опустошается и выхолащивается вся твоя жизнь, которая только кажется тебе автономной, обособленной от других человеческих жизней, направленной по твоему сугубо индивидуальному житейскому руслу. На самом же деле, как это не сегодня замечено, если она и наполняется чем-то значительным, так это прежде всего разумной человеческой добротой и заботою о других – близких или даже далеких тебе людях, которые нуждаются в этой твоей заботе.
Наверно, лучше других это понимал Миклашевич.
И кажется, не было у него особой на то причины, исключительной образованности или утонченного воспитания, которые выделяли бы его из круга других людей. Был он обыкновенным сельским учителем, наверно, не лучше и не хуже тысяч других городских и сельских учителей. Правда, я слышал, что он пережил трагедию во время войны и чудом спасся от смерти. И еще – что он очень болен. Каждому, кто даже впервые встречался с ним, было очевидно, как изводила его эта болезнь. Но я никогда не слыхал, чтобы он пожаловался на нее или дал бы кому-либо понять, как ему трудно. Вспомнилось, как мы с ним познакомились, во время перерыва на очередной учительской конференции. С кем-то беседуя, он стоял тогда у окна в шумном вестибюле городского Дома культуры, и вся его очень худая, остроплечая фигура с выпирающими под пиджаком лопатками и худой длинной шеей показалась мне сзади удивительно хрупкой, почти мальчишечьей. Но стоило ему тут же обернуться ко мне своим увядшим, в густых морщинах лицом, как впечатление сразу менялось – думалось, что это довольно побитый жизнью, почти пожилой человек. В действительности же, и я это знал точно, в то время ему шел только тридцать четвертый год.
– Слышал о вас и давно хотел обратиться с одним запутанным делом, – сказал тогда Миклашевич каким-то глухим голосом.
Он курил, стряхивая пепел в пустой коробок из-под спичек, который держал в пальцах, и я, помнится, невольно ужаснулся, увидев эти его нервно дрожащие пальцы, обтянутые желтой сморщенной кожей. С недобрым предчувствием я поспешил перевести взгляд на его лицо – усталое, оно было, однако, совершенно спокойным.
– Печать – великая сила, – шутливо и со значением процитировал он, и сквозь сетку морщин на его лице проглянула добрая, со страдальческой грустью усмешка.
Я знал, что он ищет что-то в истории партизанской войны на Гродненщине, что сам еще подростком принимал участие в партизанских делах, что его друзья-школьники повешены немцами в сорок втором и что хлопотами Миклашевича в их честь поставлен небольшой памятник в Сельце, но вот, оказывается, было у него и еще какое-то дело, в котором он рассчитывал на меня. Что ж, я был готов. Я обещал приехать, поговорить и по возможности разобраться, если дело действительно запутанное, – в то время я еще не потерял охоту к разного рода запутанным, сложным делам.