01.02.2005 0 9941

Назир Хубиев,
народный поэт Карачаево-Черкесии

Коста Хетагуров - классик литературы, рыцарь дружбы и братства народов, неповторимая гордость Кавказа, колоритная и яркая личность, великий сын и гениальный поэт осетинского народа.

Родился Коста 15 октября 1859 года в горах Центрального Кавказа, в маленьком осетинском ауле Нар. Младенцу не было года, когда умерла его мать. Отец отвез его в аул Цими и передал своей родственнице Чендзе Хетагуровой, женщине золотой души и ласкового сердца. Отец будущего поэта Леван Елизарович женился вторично, и у него родилась дочь Оля. К этому времени отец вернул сына в свой дом.

В те времена горцы были прижаты к диким скалам. Они страдали от безземелья и ели сводили концы с концами. Во время своего путешествия в Эрзрум А.С. Пушкин писал: "Осетины самое бедное племя из народов, обитающих на Кавказе". Об этом писал и М.Ю. Лермонтов в начале своего романа "Герой нашего времени". Печальной судьбе своего многострадального народа Коста Хетагуров посвятил свое знаменитое стихотворение "Горе", которое стало народной песней, гимном осетинского народа:

Цепью железной нам тело сковали,
Мертвым покоя в земле не дают.
Край наш поруган и горы отняли.
Всех нас позорят и розгами бьют.
Мы разбрелись, покидая отчизны,-
Скот разгоняет так бешеный зверь.
Где же ты, вождь наш? Для радостной жизни
Нас собери своим словом теперь..."
1886 г.
Перевел с осетинского А.Гулуев.

Отставной поручик русской армии Леван Хетагуров через наместника Кавказа добился разрешения о выделении плодородной земли для постоянного жительства бедной части жителей Алагирского ущелья, и в 1870 году из Северной Осетии 149 семей на арбах отправились в сторону Кубани. Переселенцы обосновались у слияния бурной Кубани, Голубой Теберды и ласковой Мары под горой Шуaна, где было основано селение Георгиевско-Осетинское Баталпашинского уезда Кубанской области. Основу осетинского селения в Карачае составили Хетагуровы, Абаевы, Цахиловы, Баскаевы, Айларовы и Чеховы.

И 11-летнему Косте открылись ворота его второй родины - высокогорного Карачая, чьей эмблемой является белокрылый, двуглавый Эльбрус.

В течение нескольких лет старшиной нового селения был сам Леван Елизарович Хетагуров. Его обеспечили пенсией, дали 200 десятин земли, дети Левана Елизаровича были определены на учебу за казенный счет. Коста с 1871 года по 1881 год учился в Ставропольской мужской гимназии, а Ольга - во Владикавказской женской гимназии.

Любознательный юный горец живо интересовался русской классической литературой и изобразительным искусством.

В 1877 году Коста в Ставропольской гимназии познакомился с будущим поэтом и художником, представителем карачаевского княжеского рода, гимназистом Исламом Крымшамхаловым. Буквально с первого дня знакомства и до конца своей жизни Коста был самым близким и верным другом Ислама.

Коста каждый год проводил каникулы у своего отца в селении Георгиевско-Осетинском. Он любил ходить по горам, знакомился с жизнью и богатым народным творчеством карачаевцев, черкесов и других народов горного края.

В 1880 году шестнадцатилетним юношей Ислам Крымшамхалов поступил на службу в Конвой русского царя и в течение четырех лет жил в Петербурге. А Коста Хетагуров в 1881 году стал студентом Петербургской академии художеств. Они оба сложились как личности именно в столице России. Там определились их демократические взгляды, укрепились гражданская позиция и творческие принципы.

В 1883 году Хетагуров был исключен из академии художеств за то, что не сдал экзамены своевременно. Однако по его настоятельной просьбе его оставили вольнослушателем еще на год. В 1885 году он приехал к своему отцу в Карачай, а в конце того же года переехал во Владикавказ.

Коста Хетагуров стал выступать против усиливавшейся колонизаторской политики царизма и антинародной деятельности местной знати. Он открыто протестовал, когда закрыли единственное во всей Осетии женское училище, после чего, 10 июня 1891 года, сразу же последовала первая ссылка поэта в Карачай.

Здесь Коста Хетагуров стал конторщиком на серебросвинцовом руднике "Эльбрус" в верховьях Кубани:

Тохтаул-Чалган* не в силах
Вдохновить певца,
Здесь толкуют лишь о жилах
Меди и свинца, -

писал поэт об этом времени.

В 1892 году в №24 петербургского журнала "Север" была опубликована серия рисунков Коста Хетагурова "Виды Большого Кавказа и нарождающийся в Карачае горный промысел" с пояснительной заметкой.

В Карачае Коста написал стихи, посвященные горам и людям второй родины поэта. Среди них особое место занимает стихотворение "Джук-тур"**:

Бестрепетно, гордо стоит на утесе
Джук-тур круторогий в застывших снегах
И, весь индевея в трескучем морозе,
Как жемчуг, горит он в багровых лучах.

Над ним лишь короной алмазной сверкает
В прозрачной глазури незыблемый Шат;
У ног его в дымке Кавказ утопает,
Чернеют утесы и реки шуршат…

И луг зеленеет, и серна младая
Задумчиво смотрит в туманную даль…
И смутно на эту картину взирая,
Познал я впервые любовь и печаль…
1893 г.

О дружбе трех выдающихся людей: Коста Хетагурова, Ислама Крымшамхалова и художника Николая Ярошенко - Леонид Бехтерев в своей книге "Поиски наследства"*** пишет:

"…В Теберде художник дружил с семьей Крымшамхаловых. Ислам Пашаевич Крымшамхалов - основоположник карачаевской литературы, один из выдающихся представителей своего народа. Его перу принадлежат переводы басен Крылова, он любил музыку, живопись. Как-то Ярошенко увидел один из пейзажей Крымшамхалова и заинтересовался. С годами дружба крепла и росла. В доме Крымшамхаловых одна из комнат была постоянно отведена Николаю Александровичу Ярошенко, другая - Коста Хетагурову".

Дружба этих трех выдающихся людей была долгой, Ислам и Ярошенко часто вместе ходили на этюды. Иногда их сопровождал и Хетагуров. Все трое любили ловить форель в Карасуу. Пешком и на лошадях Ярошенко и Крымшамхалов через Бермамыт поднимались на Бичесынское плато к пастухам, потом спускались в аул Хурзук, направлялись в Карт-Джурт. Бывал Ярошенко со своими карачаевскими друзьями и в Архызе. Здесь его принимали как большого друга и дорогого гостя.

В один из приездов художнику сделали традиционный карачаевский подарок - коня с седлом. На этой грациозной лошадке по кличке Кунак он изъездил немало горных троп.

Большая дружба, связывавшая единомышленников Коста Левановича Хетагурова и Ислама Пашаевича Крымшамхалова, нашли свое отражение в стихотворении Коста, посвященном Исламу:

Мне нравится, мой друг, что ты глядишь пытливо
И тщетно разгадать пытаешься меня,
Когда я говорю тебе полушутливо,
Что я устал любить, устал страдать любя.

Мне нравится твой взор задумчиво - глубокий,
Сомнения твои и непритворный страх,
Когда я говорю, что люди все жестоки,
Что нет небесного созвучья в их сердцах.

Не верь моим речам, исполненным проклятья,
Насмешки злой и лжи, - я им не верю сам, -
Напротив, верь что мы, как любящие братья,
Воздвигнем на земле один всеобщий храм.

Храм жизни трудовой, насильно недоступный,
Сознательной борьбы, без пыток и крови,
Храм чистой совести и правды неподкупной,
Храм просвещения, свободы и любви.
1893 г.

К. Хетагуров прекрасно знал историю, географию, культуру и быт горских народов, особенно карачаевцев, среди которых прошли его детство, юность и зрелые годы. Известный кавказовед-этнограф, доктор исторических наук Борис Калоев в своей книге "Вторая родина Косты" пишет: "Критикуя составителя "Географии России", Коста определяет территорию расселения многих народов Кавказа, их этнический состав: "В верховьях Кубани, - пишет он, - живут карачаевцы; ниже от них вперемежку ногайцы, абазины и 2-3 аула кабардинцев (черкесов - Б.К.). На севере от Эльбруса живут балкарцы, родственные карачаевцам. На северо-востоке опять кабардинцы".

И далее Б. Калоев пишет: "Коста выступает против варварских методов поисков и разработок горнопромышленниками природных богатств Кавказа, в частности, в Карачае (общ-во "Эльбрус") и Осетии (Садонское и Урухское месторождения), указывая на то, как горнопромышленники обманными путями за бесценок скупают земли у горцев, разрушают их проезжие дороги, истребляют леса, жестоко эксплуатируют рабочих".

Вспоминается и его фельетон "Тартарен", опубликованный 5 мая 1901 года в газете "Северный Кавказ". В нем К. Хетагуров высмеял очерк А.Н. Дьячкова-Тарасова "В горах Большого и Малого Карачая". Поэт обрушился на автора клеветы: "Карачаевцы никогда не обидят женщин, по народным традициям, это не подлежит никакому сомнению. Если свой уроженец Кавказа пишет такую галиматью и клевету, то какими глазами на туземцев Кавказа должен смотреть москвич, немец и всякий чужеземец? Стыдно мне за вас, господин Тартарен, стыдно!"

Внимание Коста в Карачае было обращено также на обучение детей в школах министерства народного просвещения, содержащихся за счет населения. Он с большой охотой отзывается о сравнительно высоком уровне жизни карачаевских учителей: "Учителя этих школ, - пишет Коста, - получают 600 руб. (50 руб. в месяц) с квартирой, прислугой, отоплением и освещением".

Как рассказывал мне один из современников Коста Хетагурова, 111-летний житель аула Каменномост Карачаевского района Карачаево-Черкесии Сеит-Умар Герюгов, Коста Леванович владел карачаевским языком и говорил на нем свободно, когда приезжал в аул Каменномост на свадебные торжества и похороны. Осетинский поэт был желанным гостем карачаевских аулов. Он посещал скотников, чабанов и табунщиков, живущих на высокогорных пастбищах, изучал их жизнь, посвящал им свои произведения. В этом плане очень интересно стихотворение Косты Хетагурова "Ночлег", в котором до мельчайших деталей описывается быт карачаевских скотоводов на коше:

Румяный луч заката
На Эльбрусе погас…
Пригнал к пещере стадо
Пастух в урочный час.

Собрались понемногу
Товарищи его…
Не видно - слава богу!
Потерь ни у кого.

Коров уж подоили,
Загнали в баз телят…
В пещере разместили
Овец и их ягнят.

Огонь уж раздувает
Проворный мальчуган…
Очаг дымит, пылает,
Поставлен и тачан…

Вот все к огню подсели…
Котел уже кипел…
Пока смеялись, пели,
И ужин подоспел.

Чурек сухой, ячменный,
Похлебка с молоком, -
Вот ужин неизменный,
Приправленный трудом…

И сыты, слава богу!
Пошли к своим местам
И смолкли понемногу…
Покойной ночи вам!

Хетагуров бывал во всех ущельях Карачая, но особенно его покоряло Тебердинское, где Исламом Крымшамхаловым был основан курортный поселок Теберда. Там, рядом с озером Кара-Кёль, стоял бревенчатый дом в коронованном солнцем краю, где Коста находил уют и вдохновение. Там сестра Ислама подарила другу своего брата башлык, черкеску, бурку собственного производства. Поэт очень любил ходить в них и фотографироваться.

Среди произведений Коста Хетагурова, посвященных Карачаю, особое место занимает картина "Долина Теберда", где щедро раскрылся высокий дар самобытного художника. Здесь перед нами встает одухотворенная величественная природа Домбая, передается любовь автора к горам его второй родины. Не менее интересны картины "Природный мост", "Виды Большого Карачая". В них мы узнаем течения бурной Кубани у аулов Каменномост и Карт-Джурт.

Еще одним свидетельством дружбы К.Хетагурова и И.Крымшамхалова является письмо поэта, адресованное Крымшамхалову: "Дорогой Ислам! Устрой возможно лучше моего земляка доктора Газданова. Докажи ему, что наша Теберда лучший курорт в мире. Как теперь твое здоровье? Привет семье! Твой Коста".

Конечно, Ислам выполнил просьбу Коста. И врач Д.Газданов был бесконечно благодарен И. Крымшамхалову. Оригинал этого письма хранится в Северной Осетии в музее Коста Хетагурова. А копия - в городе Теберде, в музее Ислама Крымшамхалова.

В самые трудные времена Коста Хетагуров всегда тянулся к своему отцовскому дому в селении Георгиевско-Осетинском.

В 1903 году больной поэт приехал из Владикавказа и провел свои последние годы на второй родине. За ним ухаживала сестра Ольга Левановна Кайтмазова. Сельчане не обделяли их вниманием и оказывали всяческую помощь, в то время как интеллигенция Осетии, к сожалению, оставалась к судьбе тяжело больного Косты безучастной. Известный публицист, верный друг поэта Гиго Дзасохов через газету "Казбек" обращался к интеллигенции всего осетинского народа, но его старания не увенчались успехом.

Карачаевские же друзья окружали Коста вниманием и заботой. Среди них были Ислам Крымшамхалов и известный карачаевский поэт и просветитель Ислам Акбаев.

Великий осетинский поэт Коста Леванович Хетагуров умер 1 апреля 1906 года и был похоронен в селении, основанном его отцом - Георгиевско-Осетинском. В последний путь его провожали осетины, карачаевцы, русские, черкесы и представители других национальностей. Плакали женщины, не могли удержать слез и мужчины. Это была великая утрата всех народов Кавказа. Спустя неделю тело поэта перевезли в Северную Осетию и перезахоронили во Владикавказе.

Произведения Коста Хетагурова переведены на языки народов России и зарубежных стран. Многие его стихи доступны и на карачаево-балкарском языке благодаря народному писателю Карачаево-Черкесии Осману Хубиеву. Рассказ "Охота за турами" в том же переводе издан отдельной книгой. С удовольствием перевожу стихи Коста и я. И свое слово о любимом поэте хотел бы завершить посвященными ему строками:

Под самое небо крылато
Над кручей взлетали орлы…
Здесь с думой ходил ты когда-то
По тропам моей стороны.

Насилье грудью встречая,
О правде стихом говорил.
В России, в горах Карачая,
С простыми людьми ты дружил.

Растил осетинскую лиру,
Рыдал над судьбою сирот,
Всеобщему братству и миру
Отдал своих песен полет.

Предвестник желанной свободы,
Учением гнал темноту.
И песней в суровые годы
Ты звал на борьбу бедноту.

Был стих твой, как штык солдата,
И гневен, как правды гроза…
Ночь гнета ушла без возврата -
Открыли мы солнцу глаза.

Вздохнули свободно народы,
От счастья их песня чиста.
Под солнцем великой свободы
Поют твои горы, Коста!

* Тохтаул-Чалган - название местечка в Большом Карачае близ Эльбрусского рудника.
** Джук-тур - дикий баран (прим. автора)
*** "Поиски наследства" - книга Леонида Бехтерева (Ставропольское книжное издательство, 1978 г.)

Это последняя серия фотографий картин из осетинских музеев - портреты Коста, иллюстрации к "черкесской" поэме "Фатима", "Плачущей скале", и др.

А.Джанаев. Портреты родителей К.Хетагурова, Левана и Марии

А.Джанаев. Коста среди своих героев

А.Джанаев. Еще два портрета Коста

М.Туганов. Иллюстрация к стихотворению К.Хетагурова "Афсати" (справа - фрагмент из него)

Иллюстрации М.Туганова и А.Джанаева к стихотворению К.Хетагурова "Кубады"

М.Туганов. Иллюстрация к поэме К.Хетагурова "Плачущая скала"

Везде гнетущую тревогу
Вселяла весть о том, что враг
Поставил за Кубанью ногу
И силится пробить дорогу
К Дарьялу в девственных лесах.

Тревожней становились вести,-
Пощады побежденным нет.
К защите родины и чести
Решит ли приступить совет?
Двенадцать стариков почетных
Уже рядят двенадцать дней,
Как встретить коршунов залетных,
Незваных потчевать гостей?
И лишь с тринадцатым заходом
Едва-едва могли решить,
Что лучше умереть народом
Свободным, чем кровавым потом
Рабами деспоту служить.

И весь народ единогласно
Решенье принял, как закон,
Хоть волю понимали разно,
А рабство понимал ли он?
Решили запастись отвагой,
Зернистым порохом, свинцом...
«Не поменяется папахой,-
Клялись все,- с девичьим платком
Никто из нас». И в довершенье
Утес, замкнувший головой
Исток глубокого ущелья,
Народ решил без замедленья
Украсить башней боевой.

Работа быстро закипела.
На мшистых каменных плечах
Утеса положили смело
Подножье стен,- пусть знает враг,
Какой незыблемой заставой
Ему здесь загородят путь,
С какой отчаянной отвагой
Здесь каждый грудью встретит грудь,
Как страха, жалости не зная,
Здесь все решились, как один,
Погибнуть, кровью истекая,
Как честь страны, свободу края
Ценить умеет осетин!
...
С лучом румяного восхода
Дарила людям своей привет
Вновь пробужденная природа...
Но где же башня? Башни нет!..
Не видно на вершине дикой
Утеса даже и следа,
Как будто этот труд великий
И не был начат никогда.
Внизу лишь, в глубине долины,
Валялись плиты здесь и там...
Непостижимо!-«Без причины
Нет бед»,- решают осетины
И шлют молитвы к небесам.

Двенадцать стариков почетных
Уже рядят двенадцать дней,
Как испросить у сил небесных
Прощенье за грехи людей?
И чем прогневанное небо
Умилостивить, чтоб оно
С врагом, громящим все так смело,
Не действовало заодно.
И лишь с тринадцатым заходом
Едва-едва могли решить,
Что чем под ясным небосводом
Быть небом проклятым народом,-
Так лучше умереть, не жить!

М.Туганов. Иллюстрация к поэме К.Хетагурова "Фатима"

И как работал, как он бился! Не знал покоя день и ночь... Построил саклю и влюбился На горе в княжескую дочь... В борьбе с безумною мечтою Жизнь стала пыткой... Видит бог, Хотел покончить он с собою, Но сердце побороть не мог. ... Он взял топор и зашагал Между деревьев... Вот струится Родник знакомый. Он припал Устами жадными к воде... Напился... Широко вздыхает... На мягкой, темной бороде Струя жемчужная играет... Он снял ее и поднял взоры К просвету... Снеговые горы Прощались с солнцем,- близок час Вечерний совершить намаз... ... Но снова шелест под кустом!.. Раздался выстрел... Он, как гром, По всем ущельям прокатился, Гудел, трещал, шипел, дробился И долго, долго не смолкал В далеких отголосках скал...

А.Джанаев. Иллюстрация к рассказу К.Хетагурова "Охота за турами"

И действительно, в этом месте тропа прекращалась. Тедо посмотрел вперед и шагах в десяти увидел большой выступ скалы, где заметно было продолжение тропы. Но промежуток между охотниками и тропою представлял из себя почти отвесную каменную стену, вершина которой исчезала в утреннем тумане, а основание терялось в глубине зияющей пропасти. Много надо мужества и беспредельной отваги, чтобы перебраться на продолжение тропы, цепляясь за едва заметные уступы, за щели и морщины каменной скалы; но отважные горцы привыкли уже бороться с такими препятствиями. Аллах!! - раздался вдруг отчаянный крик охотника. Сабан сорвался; но товарищи его были готовы к такому случаю: они крепко держали веревку, и молодой осетин качался над бездной пропасти. Минута была ужасная. Тедо видел, как проскочил тур, как под его ногами пошатнулся камень, за ним другой, третий... Еще секунда, и вся эта рыхлая громада заколыхалась, двинулась и грозно загрохотала по крутой стремнине. Каждый камешек увлекал за собой тысячи других... Гром и рокотанье завала были слышны на десятки верст. Густое облако пыли наполнило все ущелье...

Пока подбирал цитаты, подумалось - пиши Хетагуров сейчас о духовном падении осетин, как о "проклятом народе", о мужестве представителей осетинского "экстремистского анклава", то пошел бы Коста по статье), российское ФСБ одобряет совсем другую "народную" поэзию...

1. Сравни между собой описание морозной погоды в стихотворении К.Л. Хетагурова и в отрывке из прозы Ю.С.Рытхэу на с.46 учебника "Окружающий мир. 4 класс." Нарисуй иллюстрацию к одному из этих текстов.

а) Отрывок из прозы Ю.С. Рытхэу
Зимой дядя Кмоль вставал буквально на заре. Я это прекрасно знаю, потому что на мне лежала неприятная обязанность каждое утро, за исключением явной непогоды, когда от ураганного ветра сотрясалась вся яранга, выбегать наружу и, переминаясь босыми ногами на снегу, оглядеть весь небесный свод, запомнить облачность, особенно у горизонта, направление и силу ветра. С этими сведениями, облегченный, я с удовольствием вползал в полог и докладывал дяде, который после завтрака отправлялся на морской лед.
До школы оставалось еще несколько часов, да и после морозного воздуха спать уже не хотелось. В эти утренние часы я читал книги, которые понемногу поддавались мне.

б) Стихотворение К.Л. Хетагурова
Бестрепетно, гордо стоит на утёсе
Джук-тур круторогий в застывших снегах.
И, весь индевея, в трескучем морозе,
Как жемчуг, горит он в багровых лучах.

Над ним лишь короной алмазной сверкает
В прозрачной лазури незыблемый Шат,
У ног его в дымке Кавказ утопает,
Чернеют утёсы и реки шуршат.

К.Л. Хетагуров

Джук-тур - дикий баран.
Шат - осетинское название горы Эльбрус.

Объединяет эти два произведение, то,что К.Л. Хетагуров и Ю.С. Рытхэу воспевают и прославляют красоту своего родного края, оба произведения пронизаны любовью к Родине.

2. Нарисуй иллюстрацию к одному из произведений писателей твоего края (по выбору), где воспевается красота родной природы. Можно и приклеить фотографию.

Зеленая прическа… С.А. Есенин
Распечатать
Зеленая прическа,
Девическая грудь,
О тонкая березка,
Что загляделась в пруд?

3. С волшебной горой сравнил Ю.С. Рытхэу русскую культуру, которую он хорошо знал и с которой стремился познакомить свой народ. Попробуй кратко объяснить смысл этого сравнения. Запиши свою мысль.

Краткий ответ: Русская культура представлялась писателю Рытхэу великой горой. Огромной, великой, непостижимой, в которой множество самоцветов, сокровищ. Гору видно издалека, нельзя пройти мимо, незаметив её, как и нельзя пройти мимо русской культуры.

Вот как сам автор отвечал на этот вопрос:
За освоением грамоты, за усвоением русского языка начиналось новое путешествие в прекрасное, путешествие в русскую культуру, которая еще тогда, в детские годы, представлялась мне высоченной волшебной горой.
Почему именно горой? Может быть, оттого, что в юности, прежде чем нам доверяли гарпун и ружье, нам надо было научиться легко и быстро взбираться на гору, которая высилась на юго-востоке от Уэлена. Причем не налегке, а неся на плечах тяжелый железный лом. На вершине нас ждали старики, которые придирчиво осматривали нас, слушали дыхание. Тот, кто поднимался на эту гору, сохранив свежесть и ровное дыхание, признавался годным к великому делу морского промысла.
Мы приобретали культуру, читая русские книги. Книги Пушкина, Лермонтова, Толстого, Чехова, Горького. Наши умы впитывали идеи подлинного человеколюбия. Мы вслушивались в слова, обращенные к человеку труда, к главному, на наш взгляд, человеку, ибо его трудом кормятся все.
Я никогда не устану благодарить судьбу, что в период моего становления как человека, в период формирования духа моего рядом были великие русские, чьи идеи были созвучны моим смутным, еще неоформившимся мыслям.
Ранней осенью, перед приходом зимнего льда, в Уэлене несколько дней дуют южные ветры, которые отжимают льдины за горизонт.
Ребятишки идут в новую школу, где их ждет встреча с чудом открытия самого себя, познания своего места на земле, утверждения себя человеком.
Они будут познавать и впитывать в себя культуру, созданную совместным трудом всех народов нашей страны, начавшуюся здесь русской песней, и для них она будет единой, нерасторжимой, высокой, словно волшебная гора, сияющие вершины которой будут манить всю жизнь.

Снегом забивает
Щели между скал,
Стонет, завывает,
Плачет, как шакал.

В каменной постели,
В ледяной коре,
Мрет, как в подземельи,
Как в глухой норе,

Горного потока
Неумолчный шум...
На скале высоко
Замер и аул.

Сакли словно гробы
Из гранитных плит
Прячутся в сугробы...
Сон везде царит.

Только над дорогой,
Под карнизом скал,
В сакельке убогой
Свет не угасал...

Дети полукругом
У огня сидят...
Ссорятся друг с другом,—
Есть давно хотят.

Мать их унимает,—
Бедная вдова! —
Знай,— все раздувает
Мерзлые дрова.

Дети терпеливо
Смотрят на таган...
Вот зевнул лениво
Младший мальчуган...

Холод пронимает,
А дрема долит...
Ежится... зевает...
Повалился... спит...

Щепки разгорались...
Котелок кипел...
Дети не дождались,—
Сон их одолел...

Мать их уложила
На тахту рядком,
Бережно прикрыла
Их своим платком...

И легко им стало
В мире светлых грез...
Мать лишь не сдержала
Затаенных слез...

Твердость изменила,
Страшно стало ей,—
Ведь она варила
Камни для детей.

Праздничное утро, или
Мысли, вызываемые звоном
к заутрене